После этого меня отнесли в мою комнату. Отец вызвал врача и тот намазал мои раны заживляющей мазью, вскоре боль утихла. Врач дал мне больничный на две недели. Школа отменялась.
Меня оставили одного, и у меня появилось время подумать.
Был конец сентября, на улице было дождливо и пасмурно. Все равно в выходные пришлось бы сидеть дома, и наверняка не удалось бы вырваться на природу и погонять на чем-нибудь скоростном. Поэтому этот вынужденный отдых не слишком расстроил меня. Меня волновало, как быть дальше. Мысль о том, что можно свести счеты с жизнью и так отомстить отцу не приходила мне в голову, как и не хотелось убегать из дома. Я не был отсталым подростком, я видел, как живут другие семьи и мои друзья, и мне не хотелось так жить. Они жили очень бедно. Им бы никогда не летать на мотопараплане, если бы не мой папа, никогда не кататься на гидроцикле. Им бы светило сидеть у компьютера и играть в очередную «стрелялку» и тупеть от этого времяпровождения.
Главное, что я понимал, что наказан правильно. Я жалел, что не сдержал себя, что не взял тайм аут, не подумал хоть какое-то время. Может быть тогда, хоть и, не понимая своего отца, я бы сам поискал ответы на свои вопросы или, наконец, спросил его самого. А я кричал на своего отца. Бегал голый по дому и это видели все, кто находился в доме в этот момент. А я не должен был кричать на него, не имел права.
Я вспомнил, как в семь лет на мой день рождения мы поехали на природу вместе с моими друзьями играть в пейнтбол. Это было очень здорово! Нас охраняла папина группа охраны, были наняты инструктора. Мы разбились на две команды и побежали прятаться. Вскоре раздались первые выстрелы и появились первые раненные. Нас было четыре семилетних пацана, наши лица имели боевую раскраску, одежда была защитного цвета. Военная кровь играла в наших жилах. Антон предложил обмануть всех, папину охрану и инструкторов и так спрятаться в лесу, словно мы настоящий боевой отряд. Мы нашли небольшой овраг, который тянулся в лес и ползком по нему, отползли от группы играющих детей. Там мы побежали бегом и преодолели, таким образом, около пяти километров. Мы немного устали и были веселы от эйфории, что нам удалось так здорово скрыться от всех. Мы прошли еще километра три, четыре, окончательно выбились из сил и решили вернуться в лагерь. Тут мы поняли, что заблудились, что потеряли направление. Мы не знали где наш лагерь и очень перетрусили. Мы забрели в болото и тут поняли, что можем утонуть и так глупо погибнуть. Антон хлюпал носом. Я знал, что папа убьет меня, выйдем мы из этого болота или нет. Я принял единственное решение, до которого смог додуматься. Я решил больше никуда не идти и остаться на том месте, в болоте, где мы и находились. Был момент, когда я понял, что меня никто не хочет слушать, что все готовы разбрестись в разные стороны. Я так кричал на ребят. А потом уговаривал каждого не расходиться, ведь вместе нас намного легче найти, чем по одному.
- Папа будет нас искать на вертолете и с собаками. На вертолете нас скорее найдут на открытом месте. – Уговаривал я мальчиков.
Мне понадобилось вся сила моего ума, чтобы удержать ребят вместе. Четыре часа, что нас потом искали я и кричал, и плакал, и просто уговаривал их оставаться вместе и никуда не идти. Я твердил, что мой папа нас найдет обязательно, что он наймет сто человек и прочешет весь лес. Я знал, что мы ушли далеко и что поиски, скорее всего, затянутся. Кругом было болото. Быстро темнело. И, хоть было лето, мы продрогли и промочили ноги. У ребят начиналась паника. Я молил Бога, чтобы папа искал скорее, я понимал, что еще немного, и я не удержу ребят и тогда они могут погибнуть.
Когда нас нашли, я боялся взглянуть своему отцу в глаза. Я понимал, что негодование от моего поступка так и плещется в нем, что он может просто взять и убить меня. Таким, по моему мнению, был мой проступок.
Дома меня переодели, накормили и напоили горячим чаем. Но все люди нашего дома смотрели на меня как на человека совершившего очень большую глупость. Гнев моего отца коснулся их. Он сразу уволил всех людей, которые охраняли нас в тот день. Я знал этих мужчин, это были отличные охранники. Отец был очень жестоким. Я ждал, когда последует расправа надо мной. Я трясся от страха, ожидая вызова в кабинет отца. Когда пришел охранник, я понял, что это за мной и пошел, как человек, приговоренный к повешению.
- Томи. Посмотри мне в глаза. – Строго сказал мой отец. - Сегодня ты совершил тяжкий проступок. Ты с группой мальчиков обманул охрану и сбежал с места игры. Я хочу, чтобы ты до конца своего мозга понял, что ты совершил. У всех этих детей нет возможности иметь те развлечения, которые предоставлены тебе. Все эти дети, если бы не ты, должны были находиться дома, под надежной защитой своих родителей, а не бродить по лесу. Кто бы из вас не придумал убежать, это не имеет никакого значения! Все родители, если бы что-то случилось с их детьми, посчитали виновным тебя. И соответственно, меня. Мне бы грозила уголовная ответственность и тюрьма. Если ты и впредь намерен так поступать, не думая о других людях, то ты останешься один и будешь играть сам с собой в свои дорогие игры. Тебе не с кем будет поделиться своей радостью, своими победами. Ты подвел сегодня не только этих детей. Сегодня я уволил тех людей, которые охраняли вас в лесу, и я не мог поступить иначе. Эти люди, по твоей вине остались без работы и без зарплаты. А работу сейчас не так-то легко найти, ты знаешь. Если ты это понимаешь, то накрепко запомни, что во всех играх ты отвечаешь за всех своих друзей, за скорость, с которой они едут, за обязательную страховку. Ты отвечаешь и за всех взрослых людей, которые охраняют вас и инструкторов, которые вас учат. Ты один отвечаешь за всех. Ты должен быть для них как пастух, как мать, которая неусыпно заботится о своих детях.
Я смотрел в глаза своему отцу, видел, как он еле сдерживает свои эмоции и был готов расплакаться от отчаяния. Я крепко накрепко запомнил этот урок. Потом, я выбрал самых надежных друзей, и мне пришлось потратить немало времени, объясняя им, как важна страховка, что нужно слушаться инструктора во всем очень тщательно. Я сам спешил все проверить и всех пересчитать.
Отец, не бил меня тогда. Я думал, почему тогда он не стал стегать меня, а сейчас сделал это. Ведь в этот раз дело касалось моей личной жизни, моего тела и моего стыда. Почему сейчас отец отстегал меня? Почему он так долго это делал? Может быть, мне хватило опять, хорошего внушения? Ведь то, как он отчитал меня в семь лет, очень повлияло на все мои убеждения. Я изменился с тех пор. Я стал ответственно относиться к играм и людям, которые окружали меня. Я видел, что отец доволен мной.
Почему сейчас я не сдержался? Почему я так глупо повел себя?
В этот момент в мою комнату зашел мой отец. Я не чувствовал в нем угрозы. Я видел, что он перекипел и пришел со мной поговорить.
- Томи. Все дело в том, что с тобой не может все происходить так же, как происходит в жизни твоих друзей. Все дело в том, что здесь завязаны очень большие деньги и мне приходится продумывать ситуацию на много лет вперед, чтобы хоть немного обезопасить тебя и меня самого. Так как для меня очень важна твоя жизнь. Мне важно, каким ты станешь человеком. И я должен уже сейчас так направить твой жизненный путь, чтобы ты не сделал тех ошибок, которые свойственно совершать всем детям богатых родителей. Сейчас ты еще мальчик, но наступит день, когда твое тело повзрослеет. Это случится скоро, через два, три года. Ты ведь, конечно посмотрел некоторые порнофильмы? Ты видел, каким становится мужчина, и какими станут мужские органы, когда он взрослеет. В теле возникает желание, с которым, каждый мальчик, начинает жить так, как он может. Некоторые стараются загасить в себе это желание, они усиленно занимаются спортом или начинают пить водку и принимать наркотики. Некоторые, прячась от других людей, находят способ, чтобы унять это желание, трогая свой член. Это желание под запретом. А все, что имеет запрет, порождает страсть. Ромео и Джульетта не погибли бы, если бы не было запрета. Понимаешь? Тело созревает раньше, чем снимается запрет. Поэтому, я хочу, чтобы в твоей жизни все произошло естественным путем. Лакон умная женщина. Ты можешь смело доверять ее умению, ее сексуальному мастерству, ее рукам.
Тебя останавливает естественный стыд, потому, что с тобой рядом еще никогда не было женщины. Что поделаешь, мой дорогой. Тебе нужно привыкнуть к ней. Лакон очень красивая женщина. Ты сможешь к ней привыкнуть. В любом случае. Даже если ты будешь окончательно против, именно она, будет мыть тебя в ванне, потому, что я больше никому не могу доверить этого сложного вопроса. Только потому, что я уверен в ней, в правильности ее мыслей и поступков, я доверяю ей тебя, твое природное естество.
Что такое стыд? Если подумать, то ясно, что это навязанные нам обществом идеи. Ты должен окончательно расстаться со своим стыдом, перед своим собственным телом и тем, что происходит с твоим телом. И даже с тем, что тебе нужно ходить в туалет, для того, чтобы облегчить его. Тогда, когда ты повзрослеешь, некоторые вещи, которые для многих подростков становятся неразрешимой задачей, вообще не будут задачей для тебя. Еще, это будет спасением для тебя в будущем. Теми спасительными мгновениями, когда другой растеряется, а ты сможешь принять правильное решение.
Когда отец ушел, пришла Лакон.
Я очень боялся, что отец так же как и меня наказал ее. Я очень боялся, что на ее красивой спине появились такие же кровоподтеки и раны, как у меня.
- Прости. Лакон. – Опустив глаза, смог вымолвить я.
- Какое ты принял решение, Томи? Я пришла у тебя спросить. Ты будешь снова протестовать или послушаешься отца?
Я посмотрел на ее взволнованное лицо, я понял, что она не только боялась гнева моего отца, она еще боялась за меня и за мое поведение. Она очень хотела, чтобы я во всем слушался своего отца. Она считала его абсолютно правым. Как она была красива, эта удивительная женщина. Где отец только откопал ее? Упругие груди натягивали ткань легкого халатика, в котором она была. Попка кругленькая. Глаза большие, шоколадного цвета. Руки с длинными тонкими пальцами. Она ведь ничем не обидела меня, не сделала мне больно. Когда она намыливала меня, мне было даже приятно это. Нужно привыкать. Я должен обязательно привыкнуть к ней. К тому, что она будет делать со мой.
- Я все сделаю так, как сказал мой отец. – Ответил я. - Тебе не зачем волноваться.
- Томи. Твой отец думает о том времени, когда девочки начнут гоняться за тобой, за твоей красотой и твоими деньгами. Девочки умны и хитры. Они готовы придумывать всякие ловушки. Легко попасться в такую ловушку, когда ты молод и сознание твое не окрепло. Девочки взрослеют рано. Неутоленный сексуальный голод и страсть толкает их на разные, совсем не умные, поступки. Ты должен быть готов к этому. Ты должен познать собственное тело до того, как девочки атакуют тебя. Ты должен научиться противостоять их напору.
Эти две недели мне запрещено было принимать ванну. А потом, все пошло своим чередом. Сначала я напрягался каждый раз, когда меня касались пальцы Лакон, и гладили меня между ног. Потом я привык к этому. Лакон замечательно делала массаж головы и ступней ног. Я готов был мурлыкать, когда ее пальцы касались моих ступней. Я позволял ей гладить, трогать и мыть все, что она хотела. Я понял, что совсем не стесняюсь ее. При этом больше ничего не происходило. Лакон никогда не раздевалась при мне сама и более того, чем гладить и мыть меня, ничего другого не делала. Однажды я немного обрызгал ее водой, а она в отместку засунула свой палец мне в попу.
Мое тело еще не повзрослело для взрослой страсти, но я не только привык к ласкам Лакон, мне нравилось все, что она делала со мной. Она не стала в моих мыслях любимой, желанной, потому, что не была под запретом. Она не стала моей мамой, потому, что я не нуждался в матери. Она стала приятной частью моей жизни. Ведь меня интересовало многое другое. Просто когда нужно было идти мыться, я знал, что придет Лакон и будет гладить меня. Я скучал по ней, когда уезжал в путешествие со своими друзьями. Я никому не рассказал, о том, что происходило со мной в ванне. Хоть отец не запретил мне этого. Я считал, что есть мои личные дела, о которых совсем не обязательно знать всему свету.
Теперь, если бы отец сказал, что это нужно, я был готов, слепо довериться ему и сделать все, что угодно. Я даже был готов гладить Лакон сам, если бы это понадобилось моему отцу. Я мог мочиться ей в руки, так не было у меня стыда, относительно ее. Хотя для других я старался делать вид, что мне стыдно. Теперь я знал, для чего отец женился на Лакон. Он сделал это исключительно ради меня. Ведь все женщины, стоило ему поманить пальцем, были доступны ему и его желаниям.