1942 год
- Что, паря, колотит? – сосед по окопу, пожилой солдат, в выгоревшей почти добела гимнастерке, неторопливо сворачивал цигарку.
Неужели заметно? Сергей действительно чувствовал где-то внутри мелкую дрожь. Ему стало стыдно за себя перед этим солдатом, годившимся ему в отцы. А тот, словно прочитав его мысли, продолжал:
- Да ты не тушуйся, известное дело, атака. И не думай, что только тебе страшно. Все боятся, кто соображение имеет.
- Что-то по вам не видно, что вы боитесь.
- Не видно, говоришь, - солдат снял с головы каску, положив её на дно окопа, сел, - может и не видно. Это потому, брат, что сломалась моя дрожалка ещё в гражданскую. Однако ж и я опасение имею. А как же, жить всем хочется. Но ведь дело у нас сейчас такое, солдатское, оборону держать, да в атаку ходить. Вот так вот. Тебя как зовут-то?
- Сергеем.
- Ну а меня, стало быть, Прохором, Прохором Степанычем
Прохору Степановичу на вид лет сорок пять. Загорелое лицо, с пшеничного цвета усами, делали его похожим на какого-то плакатного героя, то ли рабочего, то ли колхозника. Смоля самокрутку, Прохор Степанович разгадывал Сергея.
- Значит вас прямо из маршевой роты к нам?
Сергей кивнул. Прохор Степанович покачал головой.
- Да, как говорится, с корабля на бал. Вам бы пообвыкнуться, осмотреться, а тут, вишь, сразу в бой. Лет-то, поди, восемнадцать?
- Восемнадцать.
- А моёму младшему шестнадцать, ежели так война дальше пойдет, то и ему повоевать доведется. Хорошо хоть старшие у меня все девки, аж трое. Когда рождались одна за другой, расстраивался, а теперь думаю, слава Богу.
Послышался звук шагов и осыпающейся земли. По траншее, придерживая на груди ППШ, шел исполняющий обязанности командира взвода сержант Сахно. Он ненадолго задержался возле бойца с ручным пулеметом.
- Начальство идет, - Прохор Степанович поднялся, потряс каской, расправив ремешок, надел ее на голову.
Поговорив с пулеметчиком, Сахно подошел к ним.
- Ну что, Степаныч, как настроение?
- А какое на войне может быть настроение, товарищ командир – только боевое.
Сахно усмехнулся.
- Молодец, вот за что тебя уважаю, Степаныч, так это за то, что ты никогда духом не падаешь. Сержант посмотрел на Сергея:
- Твоя фамилия, кажется, Тимошин?
- Так точно, - Сергей встал по стойке «смирно».
- Ну, тянуться здесь не надо, это окопы, а не плац. Вот, Степаныч, бери шефство над пополнением.
- Не сомневайся, Иван, поможем, чем сможем. Что там про атаку слышно, ты-то к большим командирам поближе будешь.
-Эх, Прохор Степанович, лучше, как говорится, быть поближе к кухне, чем к начальству. И когда только нового взводного пришлют? А насчет атаки… Атакуем силами нашего батальона. Цель такая: выбить противника вон с той высотки, уж больно опасно она нависает над линией обороны дивизии. И сделать это надо, пока немец основательно не закрепился, мин не наставил, дотов не накопал, ну и прочее. Вот такие дела.
- С артподготовкой то как?
- Вроде как дивизионная артиллерия поможет. Ну ладно, мужики, пойду я, ротному о готовности доложить надо.– Сахно, слегка нагнувшись, пошел дальше по траншее.
Прохор Степанович проводил сержанта взглядом:
- Прямо как бригадир в страдную пору. Лейтенанта-то нашего с месяц назад убило, вот и приходится Ивану командовать. К слову сказать, ничего, справляется. По мне, повесили бы ему кубари, и пусть полноправно командует, тут ведь не десятилетка нужна, а опыт.
Сергей слушал Степаныча и чувствовал, что ушла противная дрожь, страх как-то притупился. Ведь не один же он пойдет в атаку, и Степаныч пойдет, который, по всей видимости, знает, что это такое, и сержант пойдет, и целый батальон, в котором, наверное, не одна сотня бойцов.
- Ты, Серёга, перво-наперво, обувку проверь, чтобы во время атаки в обмотках не запутаться, да ботинки чтоб не хлябали. И вообще, за мной держись, наперед не забегай, но и не отставай. Как к ихним позициям подбежим, по прямой не беги, петляй, чтобы немцу прицел сбить.
В это время далеко позади, откуда- то из тыла, послышался дробный стук, как будто сухой горох на таз высыпали. И почти сразу же над головами засвистело, а впереди загрохотало.
– Началось, – Степаныч выглянул из окопа, - дивизионные лупят.
Сергей тоже приподнялся. Метрах в пятистах впереди один за другим вырастали столбы взрывов, огненные у основания и черные вверху, они словно плясали смертоносный танец на немецких позициях. Минут через пять всё стихло, так же неожиданно, как и началось.
- Эх, маловато, - с досадой произнес Степаныч, - экономят, ядрит твою мать.
- Приготовиться к атаке! – донеслось, откуда-то издалека.
- Взвод! Приготовиться к атаке! Примкнуть штыки! – послышался голос Сахно.
Степаныч снял штык, перевернул острием вверх и со щелчком надел на ствол. Сергей проделал то же самое.
- Запомни, паря, смерть мгновенна, а позор навсегда, - глаза пожилого солдата горели, а сам он как будто стал на много лет моложе.
- В атаку! Вперед!- эхом пронеслось по окопам.
- Ну, помогай Царица Небесная. Пошли, Серега, - Степаныч положил руки на бруствер, оттолкнувшись ногой от задней стенки, полез из окопа.
Неведомая сила вытолкнула Сергея наверх. Страха как не бывало. Казалось, что вообще отсутствует всякое ощущение реальности. Боковым зрением он видел бегущих и справа и слева бойцов. Слышал топот множества ног, учащенное дыхание. Впереди маячила спина Степаныча, обтянутая выцветшей гимнастёркой.
И вдруг резкий вой ударил в уши, потом где-то сзади раздался разрыв, словно лопнул огромный воздушный шар. Опять вой, и уже разорвалось с боку, кто-то закричал нечеловеческим голосом, опять вой… Сергей со всего маху упал на землю, бросив винтовку, закрыл руками голову. Разрывы следовали один за другим. «Следующий мой, сейчас в меня»,- лихорадочно стучало в мозгах.
Но вот грохот разрывов стал немного удаляться, Сергей поднял голову. Первое что он увидел – это подошвы ботинок, прямо у себя перед носом. Ботинки зашевелились и отодвинулись в сторону, впереди лежал Степаныч, Сергей, схватив ремень винтовки, прополз немного вперед.
- Ну что, паря, жив? – из-под съехавшей вперед каски глаз Степаныча не было видно, только нос и усы.
- Ага,- заулыбался Сергей.
- Это он нас минометным огнем накрыл.
- А ну встать! Мать вашу! – к залегшим бойцам бежал сержант Сахно, – останемся на месте, повышибает всех на хрен! Вперед! За мной!
Солдаты один за другим поднимались. Сначала шагом, затем бегом последовали за командиром. Сергей бежал рядом со Степанычем.
- Приотстань немного,- тяжело дыша, крикнул Степаныч, - кому говорят, за мной беги.
Впереди гулко застучал пулемет, потом еще один, засвистели пули. Бежавший справа боец, ойкнув, завалился набок, еще один впереди, схватившись за лицо, упал на колени.
Сергей до боли в руке сжал цевьё винтовки. «Это что же, они убиты или ранены? Это же и меня так могут? Так просто?»
- Взвод! Гранатами огонь!
У Сергея не было гранат, зато бежавший впереди Степаныч остановился, в руке он держал ребристый кругляш.
- Пригнись, - сказал он Сергею и, вырвав левой рукой кольцо, правой, размахнувшись, зашвырнул гранату вперед. Там уже гремели редкие взрывы.
- Ура-а-а! – разлилось по цепи наступающих.
- А- а – а! – кричал Сергей. Вот они, немецкие окопы, всё ближе и ближе, - Ура – а! У, суки! - он перехватил винтовку, и, держа её на вытянутых руках на уровне груди, прыгнул в траншею. В окопе стоял немец, ствол его автомата был направлен вверх. Сергей падал прямо на него. Удар, выставленной вперёд винтовкой, пришелся немцу по рукам. Автомат с лязгом упал на дно окопа. Немец взвыл и схватился за винтовку Сергея. Началась борьба, в которой каждый из противников старался вырвать винтовку. Сколько продолжалось это противостояние, Сергей не помнил, но немец, в конце концов, оказался сильнее. Сначала он прижал Сергея к стенке окопа, а потом швырнул вниз. Винтовка осталась у немца. Наступила пауза. Секунды три немец соображал, что ему делать с оказавшимся у него в руках оружием. Но думал он недолго. Сергей увидел над собой собственную винтовку и перекатился на бок. Он услышал, а точнее почувствовал спиной, как где- то рядом штык вошел в землю. Вернувшись в исходное положение, Сергей схватился за ствол винтовки, и в тот же миг огненная вспышка ослепила его. Острая боль пронзила плечо. Перед глазами запрыгали красные пятна. Сквозь них, как в тумане, Сергей увидел, что немец выгнулся вперед и, судорожно хватая воздух ртом, стал падать на него. А потом он почувствовал невыносимую боль, и наступила темнота.
- Серега! Слышь! Очнись.
Сергей открыл глаза и увидел усатое лицо Степаныча.
- Живой! Ну и, слава Богу. А я смотрю, рана-то в плечо, думаю, может ещё куда. Ну, как ты?
- Плечо болит. И рука тоже.
- Ну-ка дай, я посмотрю. Ты приподнимись, я помогу.
Сергей с помощью Степаныча сел, привалившись спиной к стенке окопа.
- Так, - Степаныч внимательно осмотрел плечо, сначала спереди потом сзади, - Ну, паря, считай, что тебе повезло, пуля на вылет прошла.
- Прохор Степанович, а мне руку не отрежут?
- Дурак ты, Серега, рана-то, можно сказать, пустяковая, сейчас перевяжем, и дуй в тыл.– Степаныч достал из противогазной сумки бинт и принялся перевязывать плечо поверх гимнастёрки. Каждое его прикосновение причиняло боль.
- Терпи. Пока так сойдёт, лишь бы кровь остановить, потом доктора сделают как надо. Эх, жалко бинта маловато.
Наматывая бинт, Степаныч поглядывал в сторону, откуда ещё доносились звуки боя.
- Ну, считай, взяли мы эту высотку, будь она неладна. Я, честно сказать, думал потруднее будет. Видно не ждал фашист от нас такой наглости. Поизбаловали мы его отступлениями.
Сергей повернул голову и увидел лежащего рядом немца. Он впервые видел мертвого человека так близко. Немец лежал с открытыми глазами, изо рта текла струйка крови. Сергей отвернулся.
- Это вы его?
- Я, - сказал Степаныч, не отвлекаясь от своего занятия. - Видел я как вы с ним вокруг трехлинейки танцевали, да помочь не мог, самому боров почище этого достался. Своего-то я прикладом уговорил, а об твоего пришлось штык испоганить. Чуток не успел, пальнул он в тебя. Ну вот, - Степаныч критически осмотрел свою работу. - Да, бинта маловато. Я концы завязывать не буду, ты их рукой придерживай. Идти-то сможешь?
- Наверное, смогу.
- Вот и ладно. Держи на наши позиции, там, на нейтралке санитары раненых собирают.
Сергей с помощью Степаныча выбрался из траншеи.
- Поправляйся, сынок, на передок не торопись, навоюешься ещё.- Прохор Степанович взял винтовку и, не оглядываясь, пошел по траншее.