*
«Здравствуй, подружка моя виртуальная.
Пишу тебе из кризиса. Вернее, из кризисов – экономического и возрастного. На пенсию, как и на мужчин, смотрю отстранённо, без обид и притязаний. По философски...
Тьфу-тьфу-тьфу!
О, анекдотик вспомнился. Старенький, как раз для нашей с тобой улыбки:
"Дикий запад. В бар заходит брутальный мачо. Окинув публику мрачным взглядом, выстреливает смачным плевком в сторону люстры. Плевок со свистом нарезает по залу пятнадцать кругов и шлёпается в плевательницу в центре. Мачо приподнимает сомбреро:
- Джон. Чемпион мира по плевкам в закрытых помещениях.
К нему подходит ма-а-а-аленький еврейчик, становится на цыпочки и... "тьфу!" тому прямо в рожу.
Приподнимает кепочку:
- Жора. Любитель из Одессы"
И ещё ха-ха в придачу:
ты мне шлёшь и шлёшь всякие видео-приколы, но...
Дело в том, что у меня не оригинальный Windows. Левак, халява. А при попытке открыть видеоряд идёт запрос на эту самую оригинальность. И тут я конфузливо затыкаюсь. Надо бы просто позвать умного мальчика, но все как-то не до того: то деньги жмут, то делишки поджимают. Но знаю, что рано или поздно доберусь и до мальчика...
О боже, что я говорю? Срочно к зеркалам, к зеркалам!..»
*
«... Как не хочется становиться в ряды тёток-бабок! Быть членом хора "Как все плохо и боли-и-ит". Тыкаться сморщенной от переживаний мордочкой в чьё-то зазевавшееся плечо и без пауз (чтоб не сбежало!) толкать свой жалобный монолог: как встала, как поела, как кольнуло, где отдалось, как не спалось, не писалось, не какалось, но зевалось и икалось, как всем врачам и прочим разным лицам на меня, хорошую, наплевать...
Боже, как не хочется!!!»
*
« ... Лежала я как-то в больнице, уже не помню по какому поводу. В нашей палате была бабушка: где-то под восемьдесят, со "слоновьими" ногами и вздутыми до полного беспредела венами на них, после свеженького крутого инфаркта и в статусе "лежать, лежать, лежать и ещё раз лежать!". А к ней табунами ходили внуки (или правнуки?), и их от неё было за уши не оттащить. Интереснейший собеседник с добрейшей улыбкой и лучистыми глазами. И ни единого "вя" о своих хворях!
На всю жизнь запомнила этот урок!..»
*
«...Опять пишу, чего же боле? Сквозь чих и пук и всяки боли, через запавший интернет – пишу, ведь мочи больше нет!
Не понимаю, как жила я без этих писанок душевных... знать, при незнании, наверно, легко прожить со словом "нет" – ужели, мной открыт секрет неприхотливого покоя? Провайдер мой, однако, гад: у монитора я без связи неделю провела в тоске! Притом, что всё на волоске висело и в душе и в теле. Без шуток! Ибо, в самом деле, обыденность трещит по швам и тут, и там, и в поддых нам...
Провайдера сменила. К черту! Найти другого не проблема. А справа от меня по борту, и от меня по борту слева внук с внучкой – три весёлых дня! Дочурка с зятем от меня плывут в Стокгольм. И флаг им в руки. Пусть отойдут от местной скуки.
Мой простудифилис ползком, с промокшим носовым платком, за мною тащится как сволочь. Ему плевать, что время – полночь, что я собачьим кашлем-лаем соседей с коек поднимаю. Пригрелся, паразит, в грудях. Когда, не помню, но – на днях.
Муж изменяет мне с машиной: она, несчастная, больна! А как же я? Моя спина? Мой кашель, насморк, чих и пук? Знать не хватат моих заслуг для надлежащего ухода. Опять же, за окном погода – сплошная псякость и озноб. И мой настрой вконец продрог в собаководном променаде...
Ну, где ж ты, жизнь в шоколаде?
Или, хотя б, соломки пук?
Всё. Отскулила. Ставлю точку. От всех откатываю бочку. Беру бутылку, наливаю и пью до дна. И всех прощаю!..»
*
«... А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо! Вхожу во вкус и цвет нашего возраста, учусь делать то, что мне нравится, и отсекать все остальное.
Вот-вот созреет кабинет. Уже причмокиваю в предвкушении сладкого мига: я в кресле с любой, какой вот прямо сейчас захочу, книжкой – и вставать не надо, только руку протяни. А захочу, и сама черкану что-нибудь эдакое.
Или – к морю, к речке, к небу, к облакам... И ласковый пейзаж, и нежный интерьер – всё к моим ногам. Счастье!..»
_____________
Она вздохнула, перечитала ещё раз последнюю фразу, выключила компьютер и застыла...
Потом опомнилась и, тихонечко, опираясь где на стенку, где на стул, побрела на кухню. После мужниных трёх инфарктов и свеженького инсульта надо было приготовить ему что-нибудь эдакое...
В кабинете, у мини-дискового проигрывателя, её любимый пытался при помощи музыкального центра и какой-то матери слепить попурри из собственных записей. Метод тыка не срабатывал. А она стояла в дверях и, улыбаясь неизвестно кому, думала: "Какое счастье!".