«Фрески Стабии».
«Фрески Стабии» вызвали сенсацию среди творческой элиты не только Петербурга, но и других городов. На телевидении был дан анонс, а по каналу «Культура» было записано выступление Михаила Пиатровского, и поэтому в первые дни особенно посетителей было много. Дизайн выставки выполнен в полной гармонии с отделкой зала Боспор. И тебе уже хорошо только оттого, что просто находишься здесь. Кусочек солнечной Италии.
Уникальность выставки заключается ещё и в том, что эти экспонаты были найдены при раскопках городов и вилл, которые были погребены во время извержения вулкана Везувий в 79 году нашей эры.
Эта участь тогда постигла города Помпеи и Геркуланум, а также виллы Стабии. Поток раскаленной грязи залил Геркуланум и Стабии, а Помпеи и Стабии были разрушены камнями и засыпаны вулканическим пеплом.
Глазам изумленных мореплавателей, приплывших к берегам спустя несколько дней, открылся серый и безжизненный пейзаж. Несмотря на стремительность катастрофы, большая часть жителей успела спастись бегством. Став настоящей трагедией для современников, извержение Везувия сохранило для последующих поколений римские города первого века новой эры в первозданном виде.
Когда-то цветущая, омываемая морем местность, была излюбленным местом отдыха и уединения: политические лидеры и богатые патриции, философы и поэты бежали сюда от шума и тревог повседневной жизни. Семью виллами Кампании, этой области на берегу Средиземного моря, когда-то владел Цицерон, хозяевами здешних поместий были Юлий Цезарь и император Август.
Под пеплом Везувия были обнаружены уникальные по своей полноте и сохранности комплексы настенных росписей, дающих проследить историю развития римской живописи в течение двух столетий. Именно на основании этих памятников историки искусства стали выделять четыре стиля, получившие названия « помпеянские».
Экскурсоводы и научные сотрудники Эрмитажа по утрам собирались на выставке, чтобы по крупицам собрать сведения об экспонатах, т. к. каталогов, необходимых как пособие по изучению материала, почему-то не было, а им нужно было проводить экскурсии. Самые продвинутые из них искали материалы в Интернете, доставали в библиотеках письма к другу Плиния Младшего (племянника римского ученого Плиния Старшего, который погиб в Стабиях), и который оказался невольным свидетелем этой катастрофы и описал эти события в письмах к историку Тацину.
Удивительное дело, но фрески, да и утварь тоже прекрасно сохранились, благодаря такой «консервации». Значительная часть экспонатов выставки происходит из двух главных вилл: из виллы Сан Марко и виллы Ариадны. На их территории раскрыто несколько строительных комплексов: атриум, термы, перистили. В самом доме находились летние и зимние комнаты, крытые галереи для прогулок, бани, помещения для игры в мяч, столовые, жилые комнаты и кабинеты.
Высокий художественный уровень многих фресок ставил их в один ряд с лучшими произведениями древнеримской живописи.
Мне безумно нравилось работать на этой выставке. Сюда приходили совсем другие люди: я видела прекрасные лица, лица людей, понимающих всю ценность этой выставки, восторженные лица молодых художников, с особенной тщательностью изучающих технику рисования фресок, профессиональных реставраторов, которые устраивали целые дискуссии по составам красок, по покрытиям, которые помогли так хорошо сохраниться фрескам.
Я ходила за ними, слушала, и внимала. Многие посетители путают назначение смотрителей с научными работниками, и поэтому буквально засыпают тебя вопросами, касающимися выставки. Смотрителям разрешено объяснять только, как пройти и смотреть, чтобы не трогали руками. Но мне этого было мало, и я в нарушение правил рассказывала то, что успела познать и услышать, прочесть на стендах.
Я была, конечно, дилетантом в этих вопросах, но многое почерпнула для себя. Когда посетителей было мало, то я просто детально рассматривала фрески, и уже кое-что могла понять: длинные мазки обозначали, что роспись была сделана по мокрой штукатурке, потому что надо было сделать очень быстро, пока штукатурка не высохла. Художник должен быть таким профессионалом и так набить руку, чтобы сделать работу начисто. И иногда было видно, что делалось даже в две руки, т. е картинка писалась одним человеком, а обрамление было выполнено другой рукой.
Удивило, например, то, чтобы получить один грамм пурпура, нужно было добыть, кажется, сорок тысяч пурпурных улиток. Краски удивительно сочные в одних работах и нежнейшие, буквально прозрачные в других.
Здесь и портреты знатных особ, и жанровые сценки, мифологические сюжеты, и натюрморты, букеты цветов, пейзажи – всё это живопись в чистом виде. Вот и гадают историки искусства, была ли в те далёкие времена живопись на холстах. А хризантемы, нарциссы, и ирисы – оказывается, все эти цветы были и две тысячи лет назад. А ларарии, куда помещались изображения духов покровителей дома и семьи (лары и пенаты), которых так много на этой выставке, находились когда-то в каждом римском доме и у богатых, и рабов – ведь это не что иное, как киоты в домах верующих.
Очень любила рассматривать «стуки» (гипсовые рельефы) с изображениями сцен охоты, которыми, как правило, оформлялись триклинии – помещения, где располагались обеденные столы с ложами по трём сторонам для возлежания во время еды. И совсем не трудно было представить себе, что вдруг сам Цицерон или Божественный Август возлежали на этих диванах, вкушая и ведя разговоры о политике, искусстве или, наоборот, вершили чьи-то судьбы. И я слегка дотрагивалась до панно, когда никто не видел, и пыталась перенести себя мысленно в те времена, чтобы почувствовать пусть и виртуально ту эпоху.
Работая в Эрмитаже, и изучая экспонаты, особенно в залах Древнего Египта и Двуречья (или Месопотамии), и читая переводы с шумерского клинописных писем, бухгалтерских отчетов, деловой и частной переписки, библиотечных каталогов, которым насчитывается до шести тысяч лет, я вдруг поняла для себя, что мы почти не изменились с тех пор.
Мы до сих пор пользуемся тем, что было наработано ещё задолго до нас. Только последующие поколения постоянно улучшали свой быт, окружая себя роскошью и удобствами. А проблемы, которые существовали пять тысяч лет назад, существуют и ныне.
Это и проблемы отцов и детей, учителя и школьника, брата и сестры, урожайный год и неурожайный, войны. И мне теперь уже не кажется, что пять тысяч лет назад – это такое далёкое прошлое. А учесть, что собственная жизнь буквально пролетела, как комета, и что я, фактически не успев состариться, скоро должна уйти, то считаю тех, кто жил в те далёкие времена, своими современниками.
И всё в истории повторяется. Прошло десять лет после предыдущего кризиса, как накатился очередной. Так и жизнь наша: то чёрная полоса, то белая - всё повторяется и возвращается на круги своя.
Санкт-Петербург. Год 2009