небрежно взметая радиоактивную пыль ...
Я не знаю, что мне нужно.
Вернее, знаю, - но лучше бы это знание никогда меня не посещало.
Неприятность этого знания в том, что мне ничто и никто не нужен. Ни ты, ни он, ни я, ни она, ни Оно, ни даже Ничто. Никакие чувства даже не пытаются трепыхать беспомощными крыльями мотыльков, ибо они бескрылы без возможности регенерации.
Терпковатый привкус такого бесчувствия осознаваем в полной мере, что позволяет как бы отойти в сторонку и взглянуть искоса на ситуацию. Нелестные эпитеты так и вертятся на языке, но челюсти сжимаются, не давая вырваться им наружу.
Поскольку мне охренительно хорошо.
И это состояние удивительно стабильно. Разум извлек смысл из фактов, аргументировал выводы и развалился на диване удовлетворения.
Хорошо мне оттого, что чужую боль я осознаю как логическую цепочку предыдущих поступков индивида, такое понятие как «несправедливость судьбы» отметаю напрочь, сочувствую в меру гуманности сиюминутного настроения и безмятежно воспринимаю чужие стоны.
Возможно, именно таких, как я, и стоит отстреливать во имя светлого будущего, где жить должны сплошь ранимые особи, стягивающие последнюю рубаху через белокурую голову и бережно протягивающие ее страждущему… Мне не жаль рубахи. Мне также и не жаль страждущего. Вот в чём загвоздка.
Я даже не прочь переломить последнюю краюшку хлеба. Только разделю я ее с бездомным псом, который полубезумным взглядом наблюдает за жующим человеком.
Разве это не моё право, не любить человечество? Или же это право надо заслужить… Идя от противного. Сначала возлюбить его бескорыстно, а потом, пресытившись - разочароваться.
Моя плохая память на лица сослужила мне дурную службу… Подставила. Само по себе это врождённое расстройство восприятия лица не так уж усложняет жизнь, но заставляет несколько… иначе относиться к окружающим.
Когда узнаёшь людей по походке, голосу, фигуре, манере одеваться, жестам - поневоле замечаешь гораздо больше, чем необходимо для комфортного общения. Беспрестанная детализация, разложение по полочкам несущественных мелочей, бессознательное углубление в собеседника - утомляет настолько, что теряешь всякое желание проникаться другим человеком. Равнодушие приходит как защитная реакция.
Ещё один пикантный момент - даже себя в зеркале порой не узнаю. То есть понимать понимаю, что больше там просто некому отражаться, но лёгкое недоумение всё же испытываю… Весьма, весьма забавные ощущения.
Сложнее всего при повторной встрече со случайными знакомыми имитировать узнавание. Признаться, что не узнаю - обижаются. Странные люди…
И так, балансируя на бритве Оккама, неторопливо переступаю через ярко выраженное добро и зло, грубо избегаю социальных контактов. Даже довольно гармонично сосуществую со своим внутренним миром.
Подчас сомневаясь в существовании внешнего.
Внутренний универсум достаточно обширен, чтобы занимать границы восприятия. Имея черты полигона испытаний атомного оружия, он подавляет своей лаконичностью мишуру разноцветья Наружного. Там, где живут, двигаются, беспрестанно фонтанируют эмоциями более семи миллиардов особей… И каждая особь - сколлапсированная точка своей собственной бесконечности.
Соприкасаться безднами - жутко. Избегая этого, я лавирую между встречными, лишь изредка останавливаясь рядом с тем, чья бездна мне покажется знакомой… чем-то. Чем-то бессознательным, необъяснимым, и … родным?
Моя радиоактивная пустыня внутри вполне обжита, и не жаждет гостей. Но заглянувших на чашку чая примет и даже одолжит респиратор… на время визита.
(28-29 января 2012, более чем морозно)