В общем, годам к 22-м я все-таки сдамся тебе, решу, что жить с мужчиной - не для меня и сниму для нас квартиру.
К тому времени я наконец-то успокоюсь и оставлю попытки стать никудышней актрисой, отращу длинные рыжие волосы,
сильно похудею и сделаю второе тату.
В 30 мне, наверное, все это надоест и я сбегу в Питер, стану потреблять безмерное колличество сладкого,
немного располнею и перекрашусь в блондинку. Именно там, на Невском, я встречу кого-то, кто будет ругать меня
за сделанные тату и попросит родить ему сына. Ну я отвезу его к тебе, показать. Прямо с порога закричу:
"Знакомься, это М., тот самый, помнишь? Да, с того времени полысел, но зато теперь мой." Ты понимающе кивнешь,
пригласишь на кухню, поставишь чайник и разогреешь вчерашнюю пиццу. Ты так и не научишься готовить, придумаешь
отговорку - мол, не для кого. Когда М. заснет, ты вытащишь меня на балкон, достанешь откуда-то любимый
"Кент Четверку", позже в этой пачке я узнаю ту, что ты три года назад отобрала у меня на память, и начнешь
рассказывать о том, что пока меня не было, успела пожить с двумя мужчинами и одной женщиной. "Да, - скажешь
ты, - смогла выдержать целых двух. Один даже смог привить мне любовь к детям..." Потом ты заберешь обратно
сигареты, скажешь, что мне еще сына для М. рожать, а в 32 с моим здоровьем это не так просто.
На утро я найду на столе несколько чуть пригоревших блинчиков... И пустой шкаф.
Моей крошечной Наське.