Вернувшись в Заозерск, Мария долго не могла свыкнуться с мыслью, что домой торопиться ей больше не надо. Все равно там, кроме такой же одинокой и несчастной соседки по квартире, её никто не ждал. Долгие одинокие вечера становились в тягость. В один из дней она поймала себя на мысли, что с работы ей уходить не хочется. Здесь, хоть, время незаметно летит - крутишься, с утра до вечера, среди людей и машин и не думаешь, о своем одиночестве. А дома все мысли об учившемся в далеком Ленинграде сыне и о погибшем в Афганской войне муже. Иногда, правда, она почему-то всерьез начинала думать и о директоре комбината. Тот, почти каждый день, заходил к ней в цех, но близко подходить не решался. Наверное, боялся её скомпрометировать.
«Какой же, все-таки он нерешительный,» - думала она, когда тот, делал вид, что пришел в цех совсем по другой причине. – « А может, оно и к лучшему? Пусть все остается , как есть!»
В один из вечеров , после работы, она решила зайти в единственный в их небольшом городке универмаг. Ничего из вещей ей там было не нужно. Просто, лишний повод домой попозже прийти. Побродив вдоль светящихся стеклом прилавков и вывешенных однотипных пальто, она собиралась податься на выход, как встретилась с генеральным. Тот только входил в магазин. Сердце, от такой неожиданной встречи, непроизвольно начало учащенно стучать. Казалось еще немного, и оно от своего усердия выскочит наружу.
«Спокойно,» - мысленно дала установку она себе, намериваясь поздороваться и пройти дальше.
Поравнявшись с директором, она приветственно кивнула и произнося дежурное «Добрый вечер», чуть дрогнувшим от волнения голосом, собиралась нырнуть в неплотно закрывшиеся за ним двери. На улице, где вовсю бушевала осень и лил проливной дождь, ей в это мгновение казалось намного теплее и спокойнее.
- Мария Ивановна, - обратился он к ней. – Нам поговорить нужно…
- О чем? – сделала непонимающий вид она, пытаясь, как можно скорее отделаться от своего начальника и оказаться на свежем воздухе. К горлу, как будто какой-то ком подступил, что даже дышать стало трудно. – Если, о производственных показателях, то у нас в бригаде порядок. План выполняем с опережением графика.
- Причем здесь показатели, - в свою очередь смутился он. – Я о нас хотел поговорить. Что мы как маленькие, друг от дружки бегаем…
- Я не понимаю, о чем вы?
- Все вы понимаете, просто разговаривать не хотите. Если не возражаете, давайте в кафе зайдем.
- Я… Я тороплюсь… Мне домой надо…
- К кому? К четырем стенам, как и я? Так это успеется, никуда наши стены от нас не денутся, как стояли, так и будут стоять.
Взяв её под руку, директор сам повел её к выходу. Это не ускользнуло от наблюдавших за ними продавщиц. Крупное предприятие в городе было одно, и его директор, кем бы он ни был, всегда находился под особым контролем местных жителей.
- Надо же, - заметила одна из них. – Все-таки решился.
- Чего там решаться-то? – не поняла другая. – В его положении, к любой можно смело подкатывать. Ни одна не устоит.
- А это ломается, - заметила первая.
- Дура, потому и ломается! Если б он ко мне клеиться начал, я бы его точно не упустила.
Перешагнув, вместе с Леной, порог квартиры, Сергей осмотрелся. В прошлый раз здесь казалось намного уютнее и теплее. Открытая на лестничную площадку дверь и занятые своим делом сотрудники правоохранительных органов, бесцеремонно ходившие по коврам в уличной обуви, разрушали спокойствие чужого семейного очага. Хотя, было ли оно семейным, теперь сказать сложно. Все, кроме грудного ребенка, доедавшего в соседней квартире из бутылочки молочную смесь, были уже мертвы. А тому, скорее всего, до своего совершеннолетия предстояло жить и расти в детском доме.
- Что-то ищете? – поинтересовался у него криминалист, ненадолго оторвавшись от двери.
- Да, - кивнул Сергей. – Но если честно, сам не знаю чего.
- Если деньги и ценности, то их здесь нет.
- То есть?
- Мы тут до вашего приезда с понятыми все тщательно обследовали. Но ничего не нашли.
- А что именно пропало?
- Да, кто ж его знает? Хозяйка-то мертва. Да и пошарил, после её смерти в квартире кто-то. Все шкафы и ящики наружу вывернуты.
- Думаете, обычный разбой?
- Думать ваша профессия, - заметил ему криминалист. – Моя ж, следы на месте происшествия фиксировать.
- И много следов обнаружили?
- Полно! Правда, сдается, что все они покойной хозяйке принадлежат. Впрочем, экспертиза потом покажет.
- А смерть, в котором часу наступила?
- А вот это, уже не ко мне. Там в комнате медик находится, вот у него и спросите.
В комнате они были впервые. Тогда, когда они мирно беседовали с хозяйкой на кухне, сюда их не пустили. Сынишка спал.
- Время? – на секунду задумался судмедэксперт. – Ну, судя по температуре тела и окоченению, часов семь назад ваша покойница еще жива была.
- А более точно?
- Куда точнее? С двадцати до двадцати двух её убили. Вон, видите, трупные пятна проступать начали.
- Понятно, - протянул Сергей. – А другие повреждения на теле имеются?
- Есть! Удар в живот она пропустила сильный.
-Это как ? – вмешалась в разговор молчавшая до этого Быстрицкая.
- Очень просто! – пояснил ей следователь районной прокуратуры. – Картина преступления, по всей видимости, такая была: убийца позвонил в дверь, а потерпевшая ему открыла. Это указывает и на отсутствие взлома на входной двери. Дальше, он бьёт её в живот, чтоб не кричала. Ну, сами знаете, если дыхание резко сбить, то не то, что орать, дышать первое время трудно. Потом тащит в комнату и здесь её душит.
- Вы думаете, к ней кто-то из знакомых пришел? - заинтересовался его выводами Сергей.
- Откуда мне знать? – развел руками следователь. – Может знакомый, а может преступник предлог какой-то нашел? Теперь, это только его поймав выяснить можно. Вы, кстати, дело забирать себе в производство будете?
- Не знаю, – замялся Снегирев. -Это как наш старший решит. Он, там, на лестнице ходит. Можешь подойти и спросить, если глухаря сбросить торопишься.
На улице в лицо ударил холодный ветер и дождь. Так что Марии сразу же захотелось вернуться назад в магазин.
- Может, не пойдем в кафе? – предложила она, боясь, что их там увидит кто-то из общих знакомых. – Про нас и так сплетни разные по городу ходят.
- Ну и пусть, - твердо произнес директор. – Чего и кого мы должны стесняться? Если я люблю тебя, то почему я перед кем-то должен оправдываться?
Слова, которые она хотела давно услышать, были все-таки неожиданностью для неё. Одно дело думать самой, что он так к ней относится, и совсем другое, знать это наверняка.
- Но… - в нерешительности замерла она, забыв про свой зонт. – Но с чего ты решил, что я тебя люблю?
- Я не знаю… - смутился он. – Я просто, хотел, чтоб ты знала это. Вот и всё. Выходи за меня замуж.
- Замуж? – удивилась она. – Вот так вот, сразу? Но я ж совсем не знаю тебя.
- Как это? Мы ж давно вместе работаем, в смысле на одном комбинате.
- Причем здесь комбинат? Там ты один, а в жизни совсем другой оказаться можешь! Ты ж уже был женат, но развелся! Значит была причина, по которой жена тебя бросила.
- Была, - честно признался он. – Она не захотела ехать сюда. Да и вообще, наш брак случайной ошибкой назвать можно.
Они и сами не заметили, как перешли на «ты», служебная этика, которой они руководствовались на производстве, сама по себе, ушла прочь. Они стояли под плотными струями воды, мокли насквозь, но уходить не собирались. Здесь, под пронизывающим ветром и дождем, их никто не мог подслушать.
- Так ты согласна? – наконец-таки спросил он, прижимая её к себе.
- Я… Я не могу сейчас ответить, - честно призналась она.
- Почему? Ты не любишь меня?
- Люблю…
- Так в чем, тогда дело?
- У меня сын есть, ты же знаешь…
- Ну и что?
- Я не знаю, как он отнесется к этому! А вдруг, он против будет?
- Хочешь, я сам ему напишу, - предложил директор. – Напишу и официально у него попрошу твоей руки ! Нет, лучше давай вместе к нему в училище съездим.
- Не надо, - улыбнулась она. – Я сама должна ему написать обо всём.
Подняв голову, она еще раз улыбнулась и поцеловала его. Жизнь, которая несколько минут назад казалась одинокой и практически полностью завершенной, начала приобретать новый смысл.
- А ты говоришь, ломается? – произнесла одна продавщица другой, наблюдая из окна, за сценой их объяснения. – Такого мужика отхватила себе!