Глава тринадцатая. Доигрались.
- Ну, ты нас в историю втянул, Борис Иванович, - похохатывая, говорил Санек, аккуратно раскладывая по бумажным тарелочкам принесенного Степаном, разрезанного на куски чебака.
- Кто? Я? Вас? – Борис поперхнулся пивом и закашлялся.
Вся троица: Степан, Санек и Борис Иванович сидели в пивном павильоне, примыкавшем к громадному торговому центру. Они только что пришли, взяли пива и устраивались за одним из столиков, перед которым раскрывалась вся панорама «супермаркета». Они не пошли в свой привычный бар «Беседка ветров», Степан остерегался встречи с настырным патрулем. Борис, до этого появляющийся только в небольшом пространстве от бара «Беседка» до сапожного павильона Степана, всю дорогу оглядывался по сторонам, а когда сели за столик, не мог отвести глаз от бесконечного пространства торгового зала. И только слова Санька отвлекли его от изумляющего созерцания окружающего изобилия. Откашлявшись, он придержал рукой Санька.
- Погодите, братцы. В какую еще историю? Никуда я вас не втягивал. Я к вам пришел пива попить. Я же вам рассказывал. Это вы тут коммерсанты, бизнес свой затеяли. Что? Не так?
- Да никто тебя, дарагой, не упрекает, - вступился Степан.
- Нет, вы погодите, коммерсанты хреновы, вы мне лучше скажите, это что, магазин? – Борис Иванович взглядом охватывал все пространство
- Ну, - завертел головой по сторонам Степан, - супермаркет это…, или гипермаркет, мы сами еще до конца не разобрались, но конечно магазин это, дарагой, что тут не понятного?
- Степа, можно подумать, что ты бы не удивился, увидев такое в те годы, - вступился Санек, - Боря, давай я тебе расскажу, что это такое, - он тоже отхлебнул пива, вздохнул от удовольствия и начал объяснять Борису.
- У тебя глазки хорошо видят, Боря? Ты видишь, что вот в той стороне турникеты и там вход, как бы. Да? И там начинаются промышленные товары. Там, если ты поближе подойдешь, ящики с товаром стоят. В них горами товар лежит. И написано, что цены бросовые, почти задаром. Не захочешь – возьмёшь. Потом полки с товаром подороже, потом разная техника.
- Погоди, - перебил его Борис, - да там продукты, я вижу.
- Это ты здесь, напротив, продукты видишь. А на самом деле здесь все можно купить – и продукты и хозяйственные принадлежности и …, да черте чего здесь можно купить.
Вступился Степан:
- Боря, давай я тебе поясню. Здесь все сделано так, чтобы ты пришел с деньгами, а ушел без них. Глянь – город товаров. Все есть! Не захочешь – купишь. Видишь? Народ с тележками ходит и накладывает, накладывает. И друг другу в тележки заглядывает.
- Чего накладывает?
- В тележки накладывают все, что надо им было, и что не надо.
- А кто их заставляет лишнее брать?
- Боря, это ты вот здесь, за столиком умный, а возьми тележку и пойди туда. Все, что есть в карманах – все потратишь. Потому, что все вокруг красивое, вкусное, привлекательное! И тебе всего этого за-хо-чет-ся.
- Интересно. Погоди, а как это они все берут? Прямо с полок? А продавцы где?
- А нет продавцов. В том то все и дело, в этом-то вся и заковырка, - задумчиво глядя в зал и прихлебывая пиво, сказал Степан, - что нет их. Если бы ты за каждый товар сразу деньги отдавал, ты бы в какой-то момент просто остановился. Мол, что это я трачу? Нужно ли мне это? А так…, ты бац…, и уже около кассы. И тебе чик-чик и счетик – плати, пожалуйста. И ты начинаешь выскребать последнее из карманов.
- Общество потребления, - пробурчал Санек, - потребляем, потребляем. Я вот пиво потребляю. А кто-то в карман денежки наши потребляет. Во, Боря, - он хлопнул Бориса по руке, - помнишь? Фильм про Буратино…, ну…., ты уже должен был его видеть.
И Санек дурашливым голосом пропел: «Покуда есть на свете дураки, обманом жить нам, стало быть, с руки…»
- Так что, у вас все на обмане построено? – Борис удивленно смотрел на друзей, - а ОБХСС где, где милиция? Если вы все понимаете, что вас дурят, что же вы здесь сидите? Пойдите, заявите куда-нибудь!
- Ага, сейчас, - кивнул Санек, - вот, все бросим, и пойдем заявлять. О том, что мы сумасшедшие.
- Почему сумасшедшие?
- Да потому…, потому, что дурят нас по за-ко-ну! Законы у нас сейчас такие, что каждый имеет право дурить всех вокруг, если он имеет такую возможность. А возможность – это деньги! Понимаешь? Вот, нажил человек денег столько …
- Или наворовал, - поправил его Степан.
- Да, или наворовал…, столько, что смог построить такой магазин, и товар в таком вот количестве закупить – все!
- Что все? – переспросил Борис.
- Все. На хромой козе к нему не подъедешь. И все законы на его стороне, и все милиции, суды и прокуратуры его интерес отстаивать будут.
- Это капитализм? – Борис даже кружку отставил.
- Не знаем мы, что это такое, братишка, - сокрушенно сказал Степан.
- А зачем же вы…, вы же говорили, что никто на вас не нападал…, получается, что вы сами…, или мы, вот это все сделаем. Или сделали, - помотал головой, - это что получается? Коммунистов вы, или мы, прогоним…, а бандитов посадим на их место? Это же все как-то по бандитски, - вид у Бориса был растерянный, - у вас даже мусора больше на бандитов похожи.
Борис уже не первый раз всерьёз задумался о происходящем, и о том времени, в которое он попал.
- Слушайте, мужики, а ведь так и назад возвращаться страшно. Это чтож, я буду жить и знать, что всё в такое вот дерьмо превратится? Это ведь, я так понимаю неизбежно. Это я наблюдаю то, что состоялось.
- Слышь, Боря, ты мне скажи, пиво тебе нравится? – вдруг рассердился Степан.
- Нравится, - растерялся Борис Иванович.
- Так вот, уже из-за этого стоило кашу заваривать, понял?
- Да ладно вам, - вступился Санек, - вы оба в крайности впадаете. Ну что вы, в конце концов. Пиво еще будешь, Борис Иванович?
Денежки то «местные» у пришельца кончились, и теперь уже друзья угощали его. И заботливый «голос» последние дни молчал, никаких советов или помощи от него не поступало. Переносили Бориса Ивановича во времени молча, по первой потребности. Но молча. А Борис Иванович подумывал уже о том, чтобы ему неплохо было бы еще один потерянный кошелек найти. Очень бы кстати был бы. Кошелек то. Ан нет, молчало небесное покровительство. И, поскольку первый бокал пива он «принял» на одном дыхании, он легко согласился на предложение Санька. Тем более, что разделанный и разложенный по тарелочкам чебак еще не тронут был.
- Да под такую рыбку, - заглядывал он Степану в глаза, - можно бочку пивка выпить. Да? Хотя, конечно, и пиво такое, что его можно без рыбы пить…, и пить. Это то пиво, - он большим пальцем махнул за спину, - можно только с соленой рыбой пить. А это, - пустился в рассуждения, - само по себе продукт! Пей и наслаждайся! Да, ты прав Степан, только из-за этого стоит в ваше время заглядывать. Может быть, и я доживу? А? Вот когда у вас пиво в свободной продаже появилось? Вот так, чтобы на выбор и все такое…?
- Да уже в начале девяностых. Да, Степа?
- Да, что-что, а пиво быстро появилось, - кивнул Степан.
- До девяностых я, пожалуй, доживу, а? – Борис Иванович с видимой тоской посмотрел на окружающее его изобилие, - эх, мне бы сюда мою жену. Да с деньгами.
- То-то и оно, братишка, что без денег здесь делать нечего.
- Так, а чего же вы все хнычете, что вам не нравится? Вокруг изобилие, машины импортные, телефоны вон в карманах носите, чтобы в Америку позвонить. Что вам еще надо?
- Что нам надо? Да?... Вот мне надо, - Степан стукнул кружкой по столу, - человеком себя чувствовать. Много это? Или мало?
- А ты что, не чувствуешь себя человеком?
- Нет, Боря. И давно уже.
- Он прав, Боря, - Санек откинулся на спинку стула, задумчиво разглядывая свой бокал, - пожалуй, с начала девяностых, да? Степа? Да, с начала девяностых мы начали понимать, что такое быть людьми второго сорта.
- Это как?
- А все просто. Сначала, в девяностые начали хозяйничать бандиты. Что ты глаза вытаращил? Да. Настоящие бандиты. Почему? Потому, что власть пропала, как будто её и не было. Ни райкомов, ни исполкомов, ни милиции – никого.
- Не, Санек, милиция была, форму носила, но чем она занималась, никто понять не мог. К ним хочешь – обращайся, но на помощь не рассчитывай.
- Да они сами больше на бандитов стали походить, - продолжил Санек, - не поверишь, они в разборках вместе с бандитами участвовали. А еще рэкет был, понял?
- А что это такое?
- Рэкет – что такое? Это, дарагой, открытый грабеж, понимаешь. Открыто ходят, например, по рынку и собирают бабки со всех, кто там торгует. А на рынках все мы стояли, вся страна. В один момент заработать на хлеб стало возможно, только что-нибудь продав. И все стали друг другу что-нибудь продавать. Да, А эти…, новые хозяева, с нас начали дань собирать. И попробуй не отдай им деньги – хана тебе. И по сей день собирают…, только другими способами.
- Так кто ходил? Милиция? – видно было, что Борис с тяжелым чувством слушал их рассказ.
- А что ты думаешь, на одном рынке милиция грабила, на другом бандиты-отморозки. Потом появилось «крышевание». Правильно я говорю, Степа?
- А это еще что такое?
- Крышевание? Ну, это когда…, ой, Боря, это долго объяснять. Одним словом, это когда одни бандиты тебя от других бандитов, как бы, защищают. Это когда они между собой сферы влияния делят…, и все такое. Если доживешь до этих грустных лет – сам поймешь.
Борис Иванович сидел молча, рассеянно жевал кусок рыбы, и смотрел вдаль, на бесконечные стеллажи с пестрым, в праздничной подсветке товаром.
- Это все мелочи, дарагой, это все мелочи…, войны начались!
- Какие войны?
Борис Иванович уже не растерянно, он с испугом смотрел на приятелей.
- Слушай, Степа. Что мы с тобой делаем? Мы с тобой все это уже пережили, а ему это предстоит пережить. А? Это как-то не по человечески получается. Не по законам, - Санек покрутил пальцем у виска, - этого нельзя делать. Не должен человек знать, что его ждет. Все! Больше я в этом разговоре не участник.
- Подожди, дарагой. Я же не говорю ему, что с ним произойдет. Я ведь этого не знаю. Я в целом, - развел руками, - что в мире будет происходить…, хотя… ты конечно прав, - Степан почесал затылок.
Приятели замолчали. Каждый по своему размышлял над тем, что происходило с ними. Первым нарушил молчание Борис Иванович. Он положил остатки рыбы на тарелочку и допил оставшееся в кружке пиво. Последние капли вылил на руки и вытер их салфеткой.
- Боря, вон, несколько шагов пройти, туалетная комната, - смущенно оглядываясь по сторонам, тихо сказал Санек, - там и руки помыть можно.
- Пошли вы со своими туалетными комнатами куда подальше, - Боря откинулся на спинку стула, - я к сортирам привык. К вонючим сортирам, помните? Небось, не забыли совсем? – помолчал, - а может быть, действительно, нельзя мне было сюда появляться? Что-то после ваших рассказов неуютно мне стало. Домой захотелось. Убедиться, что все в порядке, что не пришли еще бандиты к власти. Кстати, когда вся эта заваруха началась?
- Да в эти самые девяностые и началось, - переглянулись наши современники.
- Нет, пожалуй, раньше…, в конце восьмидесятых, - поправился Санек, - когда «перестройку» объявили. Тогда уже бардак в стране начался. Когда генеральным Горбач стал.
- Точно, Санек. Горбач тогда болтовней занялся, а страна начала потихоньку разваливаться, - Степан махнул рукой.
- Так что, коммунистов свергли? - Борис спросил негромко, по привычке оглянувшись по сторонам.
- Да кто их там свергал! Никто их не свергал. Они все это и затеяли. Правильно я говорю, Санек?
- Не знаю, они это затевали или кто-то еще, но одно я точно знаю – никуда они не делись. Они и сейчас хозяйничают в стране. Вот я могу поспорить, - он хлопнул по столу ладонью, - что хозяин этого гипермаркета, или папа хозяина, в прошлом партбилет на груди носил. Скажи, что это не так, Степа!
Степа пожал плечами и согласно кивнул, ковыряя пальцем кусочек рыбы.
- Что…, у этого всего, - Борис обвел взглядом просторы супермаркета, - один хозяин? Сколько же у него денег?
У Бориса от искреннего удивления, казалось, глаза из орбит вылезут. Он даже привстал, оглядываясь по сторонам.
- У хозяина этого магазинчика это не последние деньги, я тебя заверяю, - ухмыльнулся Санек, - у таких людей денег куры не клюют. И эти магазины они для собственного удовольствия открывают. А основные бабки у них в недвижимости, или в нефти и газе. Вот, они, Боря, люди первого сорта, а мы все – второго. Нас как планктон держат, мол, раз государство у них есть, то должен же и народ быть. Так? – Санек грустно улыбался Степану.
- Подожди, но вы же не нищие? Пиво пьёте, одеты прилично. Народу вон в магазине сколько, и все с тележками. Какой же они планктон?
- Боря, долго это тебе рассказывать, а я обещал замолчать. И Степану не советую…, а по поводу вот тех людей с тележками, - вдруг загорячился, - не выдержу, скажу. Там на полках, Боря, все очень красиво, но! Я тебе не советую есть это, в пищу употреблять не советую!
- Это точно! – подтвердил, усмехнувшись, Степан.
- Почему? – естественно спросил Борис.
- Да там, милый, все уже десять раз просрочено. Здесь законно, - Санек поднял указательный палец, - торгуют тухлятиной. А законно, потому, что нет закона их привлечь к ответу. Всё!
В это время у Санька зазвонил в кармане мобильник. Он достал и поднес его к глазам. С досадой крякнул.
- Что? Фаина Петровна ищет? – посочувствовал Степан.
- Да. Нашла, старая.
Санек встал и отошел от столика к барьеру. Видно было, что он оправдывается, машет свободной рукой, хлопает ею себя по боку.
- Строгая у него половина, - Степан с иронией смотрел на Санька, - но, скажу тебе, он за ней, как за каменной стеной.
- Может наоборот? Он же мужик.
- Дарагой, в жизни и так бывает. Вот до пенсии – она за ним была, а после того, как он на пенсию ушел, все поменялось. Он ведь до пенсии начальником был. Да, да. Он большим цехом руководил, на судоремонтном заводе. Уважаемым человеком был. У него орден есть. Да-а. А грамотами он мог бы стенку обклеить. Я давно его знаю.
Подошел Санек. Положил на столик свою трубку и, не присаживаясь, взял свой бокал.
- Блин, не дает старая посидеть по человечески. Срочно ей молоко понадобилось. Спустись, говорю ей, вниз, рядом же с подъездом киоск, - снесся он Степану, - купи там. Так нет. Там обычно несвежее, говорит. Вот наивная женщина. Она все еще вот, ихними категориями думает, - он кивнул на Бориса, - вроде она не знает, что все молоко сейчас из одного порошка делается. Десятилетней давности.
- Что будешь делать? – спросил Степан.
- А что, у меня выбор есть? Поехал я, братцы домой, по пути молока куплю.
Санек, стоя у столика, допивал пиво, тоскливо оглядываясь по сторонам. Борис взял лежащий на столе телефонный аппарат и внимательно рассматривал его. Покрутил его, оглядев со всех сторон, потом нажал на одну из кнопок. Трубка пискнула, а на экране загорелась цифра. Нажал вторую кнопку – загорелась вторая цифра.
- Это что? – спросил он у Степана, показав цифры.
- Как что? Номер ты набираешь. Телефонный номер. Понял?
- И что? Я могу любой номер набрать и позвонить?
- Любой, дорогой мой. Хоть внутри города, хоть снаружи, - засмеялся Степан, - хоть в другую страну. Если бы знал телефоны на Марсе – мог бы туда позвонить.
Санек покачал укоризненно головой.
- Ну что ты все время над человеком смеешься? Тебя бы на его место. Вот попал бы ты в другое время, я бы на тебя посмотрел.
- А ты и смотри…, смотри, Сашаджан. Ты думаешь, что мы с тобой в своем времени живем? Мы ведь такие же, как и он! Мы все трое – люди из того времени, - показал большим пальцем за спину, - мы здесь чужие. Здесь другое время, - он, раскинув руки, оглянулся по сторонам. Это не наше время. Мы ведь с тобой так и остались людьми из того времени, где если и не все правильно и хорошо было, но нам понятно и привычно. Да? А здесь? Я вот вчера у этого пидора был…ну, я тебе рассказывал… в доме престарелых…
А Борис ничего не слышал, ни шума торгового зала, ни разговора друзей. Он заворожено смотрел на появляющиеся на экране мобильника цифры. Одна за другой, после нажатия кнопок, выскакивали и выстраивались в ряд цифры номера телефона, который он знал наизусть. Это был номер его жены. Рабочий телефон. По расчетам Бориса, она была на работе. Когда весь номер засветился на экране, Борис поднес трубку к уху. Тишина.
- Ну, и что? – он поднял глаза на Санька.
- А ты куда звонишь? – засмеялись старики.
- Да какое ваше дело?
- А-а. Ну, тогда зеленую трубку нажми, дарагой. Видишь кнопочку?
Борис нажал и снова приложил к уху. И почти сразу же, как в испуге, отвел трубку в сторону.
- Она сказала – «неправильно набран номер», - оторопело выговорил Борис.
- Она?
- Ну да. Какая-то дамочка там, и голос у неё…, знаешь…, как ножом по тарелке. «Неправильно набран но-омер», - передразнил дамочку Борис Иванович.
Старики засмеялись, а Борис снова приложил трубку к уху. Почему он это сделал, он сам не знает, но приложил и замолчал. И лицо у него стало внимательным, ясно стало, что он что-то слушает. И он, действительно, подержал трубку у уха и, с удивлением глядя на неё, положил на стол. Потом, странно оглянувшись по сторонам, встал и стал прощаться с друзьями.
- Где тут у вас туалет? Мне надо…, и, это…, я не вернусь.
- А что случилось, дарагой? Что так срочно? Тебе позвонили? – продолжая смеяться, удивился Степан.
- Ага. Позвонили…, вы это…, тоже уходите, - и, не ожидая продолжения разговора, поспешно ретировался в сторону, куда ему указал Санек.
- Санек, а ты видел, мне кажется, что он действительно, кого-то слушал, а? А ну, глянь, кто там ему звонил. Последний звонок у тебя показывается?
- А как же! У меня все показывается, - похохатывая, глянул в трубку Санек.
Пощелкал клавишами и брови у него поползли вверх. Он долго смотрел на монитор трубки и с тем же выражением удивления повернул её к Степану. На мониторе стояло слово «уходите».
- Это кому он написал? – выдавил Степан.
Смешливость его пропала. Рука заметно подрагивала. И он тоже стал озираться по сторонам. Санек был поражен не меньше своего друга. Появлению этого слова на мониторе он пока не находил вразумительного ответа.
- Кто написал? – не понял он.
- Ну, это же Борис нам написал? – предположил Степан.
- Когда бы он написал? Я смотрел на него, ничего он не писал. Да и не умеет он писать…, я думаю. А откуда оно?
- Да вот…, я хотел посмотреть последний звонок, а мне вот это…, а может быть, правда, пошли отсюда?
- Пошли.
И друзья, не допив пиво, оставив на столе рыбу, резво потопали на выход. Шли молча, Степан постукивал палкой, Санек семенил за ним следом. Автоматические двери сомкнулись у них за спиной, и старики вздохнули спокойно. Санек вытирая платком пот, выступивший на лице и руках, нервно хохотнул и спросил друга:
- А от кого мы с тобой убегали? Что, собственно, случилось, ты мне не скажешь?
- Да два дурака мы с тобой.
Санек опять пощелкал клавишами трубки, и удивление снова появилось у него на лице.
- Э, а это что? Мне что, показалось? Ты что здесь видел?
- Слово «уходите», - сказал Степан и остался с приоткрытым ртом.
На мониторе трубки, что показывал ему Санек, в ряд стояли два смайлика.
- А ты, то же нажал?
В это время Степана по плечу похлопали и официальный голос сказал:
- Пер…ны старые, а что это вы так быстро смылись?
Старики повернулись. Перед ними стояли два милиционера и гражданский парень с очень знакомым Степану лицом. И когда тот снова заговорил, Степан вспомнил его. Это был тот самый лейтенант, что уже не один раз посещал его в будке.
- Так куда вы, Степан Геворкович спешили? Можете сказать? И куда делся опять ваш приятель с цыганской мордой? Опять скажешь, что вы никого не видели и не знаете?
- А откуда вы мое имя знаете? – растерялся Степан.
- Мы все уже о вас, аферистах знаем. И кто вы такие, - лейтенант смотрел в основном на Степана, - и что вы колбасу неизвестного производства сбываете в дома для престарелых. Мы всю уже вашу цепочку знаем. Нам поступил сигнал, и мы теперь всерьёз вами занимаемся. Так что? Скажешь, где дружок, или поедем в отделение?
- Степа, что он за ерунду несет? Какие аферисты? Какая цепочка? – завертел головой Санек, - что этим людям от нас надо?
- Что ты на меня уставился, лейтенант Иванов, - наступая на парня, стучал палкой по тротуарной плитке Степан, - вот, расскажи этому пожилому человеку, что тебе от нас надо. Расскажи! Это, Санек, наша доблестная милиция, что, не видишь? Это они, наконец, банду аферистов накрыли. Так, лейтенант?
- Я ничего не знаю, никаких аферистов, никаких цыган, - зачастил Санек, - мне домой надо.
Он раздвинул руками милиционеров и неуверенно, но, ускоряя шаг, направился к автобусной остановке.
- Э-э, - лейтенант протянул руку в сторону уходящего старика, - куда? Мужики, придержите его.
- Слышь, Серега, а за что его задерживать? Ну, на х…р нам эти старики нужны? Заберу я их, и что я с ними делать буду? В обезьяннике держать, без предъявы? – один из ментов сделал крест руками, - все, Серега, завтра твоя смена, бери кого хочешь. А я связываться не хочу. Да еще со стариками.
Оба мента попрощались с Серегой за руку, а тот, что говорил с ним, хлопнул Степана по плечу и, ухмыльнувшись, сказал:
- Валите, деды отсюда…, пока мы добрые, а то…, я вижу, вы Сереге дорогу перебежали? Не завидую я вам, - и он засмеялся, демонстрируя золотые зубы.
- Да-а. Опять везет тебе, дядя, - Серега неожиданно подобрел и взял Степана под руку, - я ведь не собирался сегодня за вами охотиться, бегать. Я собирался все по порядку сделать. Накрыть вас, что называется, с поличным. А сегодня отдыхаю с семьёй…, все дела…я ведь рядом с вами сидел с женой и пацаненком. Не видел?
- Никого я не видел, - огрызнулся Степан и убрал руку, - ты мне нужен, как козе баян. И вообще, я тебя не знаю и знать не хочу.
- Во-от. И я говорю. Бегаете вы от представителей закона. Прячетесь все, прячетесь. Делишки свои темные, шуры-муры затеваете. Что, не так?
- Какие шуры-муры, - возмутился Степан и опять застучал палкой о тротуар.
- А я вот, сидел и наблюдал за вами. И вы ведь втроем сидели. И Коперфилд ваш сидел, пивко пили, разговоры разговаривали. А? Незнакомые люди так не разговаривают. А ты говоришь, что никого не знаешь. Куда он делся? Я ведь сразу за ним в туалет забежал. Представляешь? – Серега, прямо таки радостно хлопнул себя по бедрам, - следом захожу, во все кабины заглянул – нету! Он у вас что, сквозь стены проходит?
- Кто?
Степан, прямо таки пошел на лейтенанта, выпучив глаза и стуча палкой. Он понял, что Борис снова ушел и никто, ничего им предъявить не сможет. Да и что им могут предъявить? Что они нарушали? Это вот эти милиционеры зло на них срывают, за то, что не могут Бориса поймать.
- Что улыбаешься? Кто вас интересует? Мало ли с кем я разговариваю, с кем сижу – это что? Преступление?
- Так, все, - лейтенант выставил вперед руки, - иди, гуляй дед, до встречи. Не порти мне выходной день.
Он развернулся и пошел к двери супермаркета. Видно было, что он от досады крутил головой, и даже, кажется, говорил что-то вслух. Ругался, по-видимому. А Степан, пристукивая своей тростью, направился в сторону автобусной остановки. Впереди он видел Санька. Тот, конечно, далеко не ушел. Вовремя понял, что поступил некрасиво – бросил друга. И теперь потирая грудь, ссутулившись, медленно возвращался назад.
- Что такое? – Степан обеспокоенно взял за локоть друга, - сердечко?
- Да не знаю, давит что-то.
- Может, такси возьмем? У тебя какие-нибудь лекарства с собой есть? Я ведь, приятель, даже не знаю, что с тобой делать…, если что, - Степан совсем расстроился.
- Ничего не надо, пойдем потихоньку на автобус. Это бывает…, сейчас пройдет.
И старики, поддерживая друг друга под руки, пошаркали к автобусной остановке. Шли медленно, молча. Каждый не хотел первым начинать разговор. За что можно поручиться, так это за то, что оба с иронией думали «вот, попили пивка». Первым не выдержал Санек. Они уже стояли на остановке.
- Все. Мне кажется, что я свою бочку пива выпил.
- Какую бочку? – не понял сразу Степан, - а-а, вон ты о чем, - догадался, - дарагой, какую бочку? Какую бочку? Ты цистерну выпил. А может две.
Степан заулыбался, решил, что Саньку лучше стало. Раз шутит, значит лучше. Он приобнял друга и подтолкнул его к подходящему автобусу. Благо, ехать им было две остановки. Сюда, например, они пешком пришли. Поднялись в автобус, нашли свободное место, и Степан усадил Санька. Тот все еще морщился, потирая грудь. Приехали на свою остановку, молча дошли до дома Санька.
- Доигрались мы, Степа, - протягивая Степану руку, сказал Санек.
- Не знаю, дарагой, не знаю. Я еще подумаю. Я, во всяком случае, не играл. Я хотел доброе дело сделать. Ладно, - пожал другу руку, - поживем, увидим.
И друзья разошлись.
Продолжение http://proza.ru/2012/02/08/808