Я много думал, как же мне начать свою историю. Перебрав не менее двух десятков вариантов и не найдя подходящего, я оставил это занятие и решил поступить, как принято в приличном обществе – представиться.
Меня зовут Кэвин, я – первый сын благородного дона Рэбмы. У меня был брат, но он умер во младенчестве. Отец мой овдовел, когда мне было семь лет. Безутешный в своем горе, он не замкнулся в себе, а полностью посвятил себя моему воспитанию. Когда же мне исполнилось пятнадцать, отец отдал меня в Дзен Риэль – лучшую школу для представителей Высшего сословия во всей Империи. Там я прошел курс наук, необходимый молодому дворянину: чтения, письма, математики, истории, этикета, танцев, верховой езды, фехтования колюще–рубящим и дробящим оружием, а так же стрельбы из лука и арбалета. Проучившись пять лет, я наконец-то вернулся домой и нашел там большие перемены – отец женился второй раз. Не понимаю, что он нашел в этой женщине – чопорной и вызывающе религиозной особе. Чувство, сразу возникшее между ней и мной, иначе, как «взаимной антипатией» и не назовешь. На отца было больно смотреть – его попытки сблизить нас проваливались одна за другой. И вот однажды утром ко мне зашел слуга и сказал, что отец желает меня видеть в своём кабинете.
–– Тут вот какое дело случилось, сынок, – начал он и замолчал, взял в руки перо, нерешительно повертел его в пальцах, вернул в чернильницу и продолжил. – Три месяца назад умер мой младший брат Кейн. Так вот, я получил от него в наследство замок и несколько деревень – сотни три душ. Ты человек молодой, тем более – через неделю тебе исполнится двадцать один год, и ты станешь совершеннолетним. Я подумал и решил все это подарить тебе. Что скажешь? – всю свою речь он не поднимал глаз и только под конец робко посмотрел на меня.
Я, не говоря ни слова, встал на одно колено, почтительно склонил голову и прижал правую руку к сердцу.
––Вот и славно, – обрадовался отец. – А теперь иди, сынок, а я немедленно займусь всеми необходимыми юридическими деталями дела.
Вернувшись в свои покои, я сел и попытался обдумать случившееся. Но был настолько потрясен этой новостью, что не мог мыслить спокойно. Тогда я прибегнул к самому верному способу привести нервы в порядок – верховой прогулке. Переодевшись, я спустился в конюшню, сам оседлал и взнуздал Гордеца, вскочил в седло и выехал вон.
Как только ворота замка оказались у меня за спиной, я пустил коня в галоп. Въехав в нашу фамильную рощу – место издавна считавшееся самым лучшим для верховых прогулок – я сменил галоп на рысь, затем перешел на шаг и стал размышлять. Насколько я знал отца, он не любил выражать свои чувства открыто. Но его поступки говорили сами за себя – пока я учился в Дзен Риэле, он писал мне каждый месяц и высылал небольшое денежное пособие. Хоть я ни в чем не нуждался, все равно приятно, когда у тебя звенит в кармане, и ты можешь себе позволить какую-нибудь безделицу. А приезжая летом на каникулы, я знал, что меня обязательно ждет подарок – например, охотничий нож гномьей ковки или редкая книга.
Теперь – эта женщина, так не похожая на мать. Хотя я почему-то не помнил материнского лица, но у меня осталась память о ней, даже не как о человеке, а скорее – о небольшом солнце, рядом с которым всем, не только мне с отцом, но даже слугам было хорошо. Все-таки отец принял единственно правильное решение. Скорее всего, изначально он хотел преподнести имение дяди Кейна, как подарок на свадьбу. Но видя, что обстановка в нашей семье становится все напряженней, он решил представить это, как подарок на совершеннолетие. Я чуть ли не наяву увидел кислую мину своей мачехи, когда она узнает о том, что отец сделал мне такой роскошный подарок, и рассмеялся.
Решено – я покидаю отцовский замок сразу же после моего совершеннолетия.
***
Уехать на следующий же день после моего двадцать первого дня рождения мне не удалось – сборы заняли чуть ли не седмицу. Почти все это время мы с отцом провели очень много времени вдвоем – совершали долгие верховые прогулки и засиживались допоздна в библиотеке. Но вот пришел день моего отъезда. Я встал пораньше и зашел к отцу в кабинет. Он, похоже, вовсе не ложился спать: сидел в одном из кресел, на его коленях лежал раскрытый свиток, но отец не читал, а глядел в пространство перед собой.
––Эх, почему же нельзя устроить так, чтобы всем было хорошо? – тихо спросил он себя, повернул голову в мою сторону и сказал.– Пиши почаще, не забывай старика.
–– Непременно, – ответил я.
Затем он встал с кресла, положил книгу на небольшой столик, подошел ко мне, и мы обнялись.
––Прощай, сынок, – прошептал отец.
––До встречи, батюшка, – ответил я и быстро вышел из кабинета, чтобы он не видел моих слез, – мне тоже очень не хотелось его оставлять.
Внизу уже все было готово к моему отъезду: кони, пять вооруженных слуг верхом и обоз с моим имуществом. Я вскочил на Гордеца, и через минуту мы выехали со двора.
Путешествие прошло без приключений: крупных шаек на большаке не было – об этом позаботились имперские патрули, состоявшие из бывалых легионеров, а одиночки не осмелились бы напасть на наш небольшой отряд. Да и встречающиеся то тут, то там виселицы со свисающими телами недвусмысленно наводили на мысль, что разбой дело небезопасное и неблагодарное.
Спустя шесть дней, мы въехали во двор замка дяди Кейна. Теперь этот замок – мой.
Дядю Кейна я видел всего лишь раза три-четыре и знал о нем немного. Он служил в армии, дослужился до капитана, подал в отставку, решив доживать свой век в мире и спокойствии. И вот его больше нет. И на его месте другой человек – я. «И после меня этот замок отойдет кому-нибудь другому", – размышлял я, следуя за слугой в кабинет дяди. Слуга отпер дверь, отдал ключ, поклонился и удалился. На большом письменном столе лежал запечатанный свиток. Письмо. На нем четким и твердым почерком было надписано: «Сыну моего старшего брата и моему племяннику Кэвину». Я сел, распечатал его и стал читать.
«Кэвин, мы с тобой были мало знакомы. В этом отчасти есть моя вина, отчасти – твоего отца. Я не дипломат – ходить вокруг да около не привык, но дело настолько щекотливое, что позволь мне сначала рассказать свою историю.
После Дзен Риэля, я поступил в Университет Магии. При Распределении я попал на Факультет Разрушения. Окончив обучение, я пошел служить в армию боевым магом. На третий год моей службы, в одной из дальних провинций – Белмории – произошел мятеж, и мой полк направили туда.
Во время одной из стычек в самый разгар кампании горстку мятежников поддерживал какой-то весьма сильный маг – он поставил между нами и ними односторонний силовой барьер, так что вражеские лучники безбоязненно расстреливали нас, а мы в ответ могли только построиться «черепахой» да скрежетать зубами от бессильной злобы, и командир послал за мной вестового с приказом «обезвредить сукина сына». Первым делом я приступил к поиску источника Силы, питавшей барьер, и довольно быстро его нашел. Он был в небольшой рощице справа от нас. Я подозвал к себе два десятка лучников да столько же солдат для прикрытия и приказал им тщательно прочесать ее, а сам стал ждать. Не прошло и десяти минут, как барьер исчез. Это означало, что мой план сработал – маг в роще был вынужден переключиться на самооборону. Мятежники остались без поддержки и вскоре были разбиты наголову. Оставался маг. Это оказался юноша семнадцати-восемнадцати лет. Он спокойно стоял, хотя мог скрыться, и тогда бы наши поиски либо заняли бы слишком много драгоценного времени, либо могли оказаться бы вовсе бесплодными.
––Сдавайся и тебе сохранят жизнь, – крикнул я ему.
Он же только рассмеялся:
––И сгноят в тюрьме или пошлют подыхать в шахту или на рудники. Не нужна мне такая жизнь! Ты, как я вижу, маг, поэтому я вызываю тебя на дуэль. Никакого оружия – только магия. Если победишь ты, тогда вы похороните меня прямо на этом месте, если я – то я спокойно уйду на все четыре стороны, идет?
––Вполне, – ответил я и приказал своим людям не вмешиваться.
Затем, тщательно соблюдая этикет дуэли, мы сошлись на пять шагов, посмотрели друг другу в глаза. Затем его лицо стало меняться: лоб, щеки и пространство вокруг глаз стало абсолютно черным, а сами глаза превратились в два оранжевых пятна – он надевал рабочую маску некроманта. «Вот ты кто», – подумал я, надевая свою – красную с разными, белым и синим, глазами. Затем мы поклонились друг другу, сделали два шага назад, и дуэль началась. Я не стану расписывать все в подробностях. Скажу только, что это был самый опасный противник, и за всю мою жизнь я не встречал никого по силе подобного ему. Но эта победа далась мне дорогой ценой – три последующие дня я провел в постели и еще месяц приходил в форму.
С телом мы поступили, как и договаривались – похоронили его на месте поединка, а на третий день мне приснился странный сон – у могилы некроманта стоит древняя старуха и причитает, я стою у нее за спиной. Хочу уйти оттуда и не могу. Вдруг она резко замолчала и говорит мне глухим голосом:
––Убийца, что тебе еще от него нужно?
––Это был честный поединок.
––Это был мой самый способный ученик. И вот теперь он мертв.
–– Если бы он захотел, мог скрыться, – не сдавался я.
–– Он был гордым, – задумчиво сказала старуха, – но все равно его смерти я тебе не прощу. Не знать тебе покоя на покое, и да будет дом твой пуст, убирайся и будь проклят!
Я проснулся. Этот сон не был похож на остальные, настолько он был реален.
После того, как в Белмории был наведен порядок, наш полк вернулся на место своей дислокации, я получил денежное довольствие и три недели отпуска, который я решил провести в Столице – путь до нее был в два раза меньше, чем до замка. По рекомендациям сослуживцев я остановился в пансионе Ютера – кровать с чистыми простынями без клопов, недорогая, но хорошая кухня – как раз то, что мне было нужно.
Поначалу я планировал хорошенько отоспаться, но в первую же ночь меня посетили такие кошмары, что я проснулся полностью разбитым. То же самое повторилось на вторую и третью ночь. Еще к кошмарам во мне поселилось странное чувство какой-то непреходящей тревоги. Как будто сейчас должно случиться что-то очень плохое. И тут я понял, что значили слова «не знать тебе покоя на покое». И если вино помогало как-то справиться с чувством тревоги, то кошмары меня замучили окончательно. Тогда я, как полноправный член Гильдии магов, отправился в Университет Магии за советом. В те времена деканом Факультета Некромантии был Мастер Сайрес – он был не по годам одарен, сорок пять и уже Мастер. Он внимательно выслушал мой рассказ, затем встал и удалился к себе. Вернулся он с амулетом в руке:
–– Вот вам от кошмаров и беспокойства. Никогда не снимайте его, – сказал он и протянул амулет мне.
Я с благодарностью принял из его рук амулет и тут же его надел.
––Что касается второй половины проклятия, то тут я ничем помочь не могу. Все зависит от того, что она вкладывала в эти слова. Вы понимаете?
–– Не совсем.
–– Представьте, вы возвращаетесь в свой дом…
–– У меня замок.
––Для проклятия это не существенно, хоть шалаш, – усмехнулся Мастер. – Итак, вы возвращаетесь в свой замок, а там ничего и никого нет, хоть шаром покати. Это один из вариантов проклятия. Давайте рассмотрим другой, более мрачный. Вы возвращаетесь к себе в замок, и вдруг вокруг вас начинают умирать ваши люди, до тех пор, пока вы не останетесь в одиночестве. Есть еще один – вы возвращаетесь домой, и довольно быстро умираете от неизвестной болезни, а ваши наследники, что поселятся в замке, тоже умирают. Ведь она прокляла не вас одного, а ваш дом, то есть представителей вашего рода, локализовав действие проклятия вашим жилищем. Но это самый темный вариант. Лично я более склоняюсь все же ко второму.
–– И что же мне делать?
–– Попробуйте расставить особые обережные заклятия в активных точках. Это хоть в какой-то степени вам поможет. Книгу на эту тему вы можете взять в Библиотеке. Если захотите, вам за определенную сумму даже сотворят копию.
Я выучил эту книгу от начала до конца, и первым делом, когда вернулся сюда, сразу же подвесил все необходимые заклятия, которые уже развеялись с моей смертью, ибо почти все магические действия человека имеют силу, пока он жив. Если это все же не тяжелая простуда, а проклятие Белморской ведьмы, значит, она все еще жива, и мне бы очень не хотелось, чтобы ты стал следующей жертвой.
Первые признаки того, что оно начинает подбираться к тебе – регулярные ночные кошмары. От кошмаров тебя спасет амулет, лежащий здесь в шкатулке на камине. Однако, если ты хочешь жить в этом замке долго и счастливо – езжай в Столицу и постарайся поступить в Университет Магии. Только там ты получишь надлежащую подготовку.
Ты не ждал таких новостей, но не предупредить тебя, было бы с моей стороны равносильно преступлению.
Твой дядя Кейн Оуэн.
P.S. В тренировочном зале ты найдешь замечательного учителя фехтования. Плати ему 4 злата в месяц, он того стоит.
Я отложил письмо в сторону, достал трубку, набил ее и закурил. Письмо дяди Кейна встревожило меня не на шутку. Мне доводилось слышать подобные истории, но никогда не думал, что стану героем одной из них. Мысль о том, что это шутка, я отмел сразу – дядя Кейн был военным и единственная его шутка, которую я смутно помнил, касалась тоже каких-то военных материй. Оставалось только поверить. Вот в какие размышления я был погружен, когда отворилась дверь, и слуга сказал, что ужин готов.
Отужинав, я решил немного осмотреться и послал за управляющим. Им оказался невысокий человек лет пятидесяти с маленькими цепкими глазками, бугристым носом, с ухоженной бородой «лопатой» и с огромной связкой ключей на поясе.
––Вы звали меня, сир? – спросил он меня зычным, как труба, голосом.
––Звал. Как тебя зовут?
–– Вацлав.
––Ты, как я вижу, еще по совместительству и ключник, – заметил я.
––Такова была воля прежнего хозяина.
––Ты не мог бы показать мне замок?
–– С удовольствием, сир, – сказал он, и мы вышли из трапезной.
***
–– Откуда начать?
–– С самого низа, с подвалов.
Вацлав почтительно склонил голову, провел меня по коридорам, ведущим к небольшой винтовой лесенке, и стал спускаться. Вскоре лесенка закончилась, и мы оказались на небольшой площадке с единственной дверью, возле которой в углу стояли бочка с сухими факелами и ведро, на две трети заполненное смолой.
–– Это что? Единственный вход? – недовольно спросил я.
–– Что вы, сир! Есть еще два. Просто этот – самый близкий к трапезной и к кухне.
–– Открывай.
Вацлав отстегнул от пояса кольцо с ключами, моментально нашел нужный и отпер дверь. Сразу потянуло прохладой, но не сыростью.
––В этой части подземелья – ваши винные погреба и кладовая продуктов. Желаете взглянуть?
–– Пожалуй.
Слуга окунул два факела в смолу, ловко зажег их и, протянув мне один, первым вошел в подземелье.
Винные погреба произвели на меня впечатление, как размерами, так и содержимым – на каждой бочке стояло клеймо с указанием марки, виноградника и года урожая. Некоторые марки были мне незнакомы, еще о некоторых я слышал только восхищенные отзывы. Не удержавшись от искушения, я снял со стены кружку и стал дегустировать содержимое особо интересных бочек и спохватился лишь тогда, когда у меня зашумело в голове.
––С погребами все ясно, пойдем дальше, – сказал я, вешая кружку на место.
Не уступила погребу и кладовая – с таким количеством припасов замок мог вынести полугодовую осаду.
––Что у нас есть еще в подземелье?
––Темница, пыточная и оружейная, сир. Желаете пройти?
––Показывай дорогу.
И вновь потянулся коридор – сперва прямо, затем направо. То тут, то там на стенах встречались крепления для факелов, в большинстве своем пустые – видать, этим коридором давно не пользовались. Наконец, мы оказались у железной двери.
Темница представляла собой дюжину камер по шесть с одной стороны и шесть с другой, каждая из которых закрывалась массивной окованной железом дверью с двумя окошками – первое на уровне глаз, а второе для пищи внизу. Я подошел к одной из дверей и толкнул ее рукой. Дверь отворилась. Я заглянул вовнутрь – тюфяк, одеяло и дыра в углу. Когда я закрывал дверь, мне с потолка на кисть упала капля воды. Я стряхнул ее и спросил у Вацлава:
––И как часто здесь бывают гости?
––На моей памяти – только раз. Я тогда еще ребенком был. Поймал как-то старый хозяин, вора у себя в казначейской, а тот возьми да и кинься на него сдуру с ножом. Ну, а хозяин был еще той закваски – сам скрутил и связал мерзавца. Не схватись бы он за нож – все кончилось только плетьми, а тут такое дело... Ну, хозяин и посадил его на год.
––Что было дальше?
––Вышел кротким, как ягнёнок, – усмехнулся Вацлав, – На коленях просил, что б не прогоняли его.
–– И что?
–– Отправили на конюшни. Так до самой смерти конюхом и проработал. Куда теперь, сир?
––В пыточную.
Еще один коридор. Еще одна дверь. Ключ со скрипом провернулся в замке, и мы оказались в пыточной. Я поежился – в храме дознания было промозгло. Веревки на дыбе прогнили насквозь, шипы железной девы покрылись ржавчиной, как и инструменты, развешанные по стенам. Я не огорчился – пытать кого бы то ни было я не собирался. Это было делом дознавателя, а не хозяина. Я повернулся и вышел вон. Вацлав запер дверь и ждал дальнейших указаний.
–– Что у нас осталось?
–– Оружейная, сир.
И снова коридор, снова подставки для факелов, снова обитая железом дверь в конце. Эта, в отличие от всех предыдущих, была закрыта на целых три замка. Когда же Вацлав открыл ее, меня обдало теплом и запахом масла. Вдоль стены была выложена печь, а на стенах через каждые два-три шага горели факелы – так что света было вдоволь.
Я подошел к одной стойке с оружием и придирчиво оглядел клинки – заточены они были на славу и протерты от ржавчины маслом. Все они были нездешней ковки и стоили изрядно.
–– Кто следит за оружием?
–– Старший кузнец, сир. Позвать?
–– Позови.
Вацлав удалился. Я прошелся, изучая содержимое оружейной – здесь были не только мечи, но и боевые топоры явно гномьей работы. Я даже обнаружил стойку с тремя боевыми молотами. Мне захотелось взять в руки один из клинков и немного размяться. Удерживала от этого только одна мысль, что вот-вот вернется Вацлав, да еще и не один, а я, как мальчишка, махаю здесь мечом. Я вспомнил, что дядя Кейн писал мне об учителе фехтования, и решил в ближайшем будущем навестить его.
Раздались шаги. Я повернулся лицом к двери. Вошел Вацлав и с ним очень высокий пожилой мужчина в кожаном фартуке.
–– Это вы – старший кузнец?
–– Я, сир.
–– И как вас зовут?
–– Дарэн.
–– Это вы следите за оружием?
–– Я, сир. Не эти же, – как-то странно усмехнулся кузнец.
–– Кто «эти»?
–– Горе-помощники мои, – отозвался кузнец уже с грустью в голосе. – Только и могут, что лошадь кое-как подковать, да с девкой гулящей в стоге поваляться.
–– А как же Лунтер? – сказал Вацлав. – Он-то сутками из кузницы не вылазит. Он когда-нибудь спит?
–– Ну, если только Лунтер, –– голос кузнеца потеплел. – На него одна надежда, что я жизнь не зря прожил. Да и ему еще учиться и учиться.
––Как я понял, вы следите за состоянием оружия, а ваш Лунтер за всем остальным, – и я указал головой на печь и факелы.
Кузнец побледнел. Я рассмеялся и сказал Вацлаву:
––Проследи, чтобы парень получал по пол-злата в месяц.
––Но это ставка кузнеца, сир. Даже старший кузнец получает злат в месяц, – неуверенно произнес Вацлав.
––Ты меня убедил, – усмехнулся я. – Четыре сребра в месяц. Доволен?
––Да, сир, – вместо Вацлава сказал кузнец, – Лунтер парень молодой, еще возгордился бы, если бы вы ему такое щедрое жалование назначили, и пропало дело… А так выходит, как будто поощрение ему от вас вышло. Спасибо вам, сир, – горячо сказал кузнец и, схватив мою руку, поцеловал ее, быстро вышел прочь.
Видя мое недоумение, Вацлав объяснил мне, в чем дело:
––Видите ли, сир, у Дарэна было четверо детей, он мечтал сделать из них мастеров, передать им все свои секреты, да вышло по-другому – ни один из них не дожил до десяти лет. А тут, откуда не возьмись, лет пять тому назад приходит этот парнишка, Лунтер, лет десяти от роду, круглый сирота, кожа да кости и просится в ученики к кузнецу. Взяли его из жалости, а парень-то способным оказался и настолько способным, что сам Дарэн на него внимание обратил и полюбил его, как сына, заботится о нем, как о родном, но держит его в строгости.
–– Понятно. Наша прогулка по подвалам закончилась?
–– Да, сир.
–– Отлично! Тогда – наверх, на свежий воздух.
Наблюдая, как Вацлав запирает на три замка оружейную, я спросил у него:
––А если я захочу попасть куда-нибудь, мне придется каждый раз звать тебя?
––Зачем, сир? Точно такая же связка лежи у вас в кабинете, в ящике стола.
––Ты, как я вижу, все знаешь.
––Все знать ¬¬– моя обязанность, сир, – поклонившись, ответил Вацлав.
––Тогда скажи, у кого есть еще ключи?
––У Дарэна – три от оружейной, еще два у кухарки – от подвала и кладовой и два у старшего виночерпия – от подвала и винного погреба. Вот и все. Все остальные – у вас да у меня.
––А когда делают уборку в комнатах на верхних этажах?
––Тогда зовут меня.
Мы продолжили обход замка. Первый этаж принадлежал целиком слугам – здесь они жили и столовались. Штат прислуги оказался у меня небольшой – повар, два поваренка, судомойка, два виночерпия – старший и младший. Младший подливал мне вино во время трапезы, старший же предварительно дегустировал напитки, которые будут подаваться на стол. Четыре горничных – поддерживать порядок, и пять слуг на все руки – нарубить дров, что-нибудь куда-нибудь отнести, переставить мебель, а так же прочие поручения и, наконец, человек непонятного возраста – ему можно было дать, как и тридцать пять, так и все пятьдесят, одетый во все черное, двигался он с кошачьей гибкостью и абсолютно бесшумно.
––А это кто? – спросил я у Вацлава.
––Ваш камердинер, сир, – ответил он и повернулся к нему спиной.
––Меж вами что-то случилось?
––Нет, сир. Просто он очень напоминает мне определенную породу людей: пока вы им платите ¬– они за вас умереть готовы, а стоит возникнуть какой-либо заминке с деньгами – они сразу исчезают, как будто их и не было.
––И во сколько дядя Кейн оценил его услуги?
––Три злата в месяц, когда он при хозяине и полтора, когда хозяина нет рядом. За простой, так сказать, – сообщил мне Вацлав.
––Что бы заключить с ним договор, нужен нотариус. Вот только, где мне найти в этой дыре нотариуса?
––А я на что, сир? – воскликнул Вацлав.
––Так ты еще и нотариус? С лицензией и печатью?
––Кем я только не был…– произнес Вацлав, но уловив мое настроение покончить с этим делом побыстрее, сказал. – Подождите, сир, я быстро, – и вышел.
Я стал прохаживаться по зале, ожидая возвращения Вацлава, как за моей спиной послышался деликатный кашель. Я обернулся. Передо мной стоял человек в черном.
––Что вам угодно?
––Меня зовут Юрген, я был камердинером у вашего дядюшки. Примите мои самые искрение соболезнования.
Я кивнул головой, принимая «самые искренние соболезнования», и спросил его:
––Сколько вам лет?
––Сорок шесть.
––Что вы умеете?
––Читать, считать, писать, ухаживать за одеждой, прислуживать за столом, знаю пять языков, неплохо стреляю из лука и арбалета, да еще не забыл с какой стороны у меча рукоять, а так же я еще умею устраивать путешествия.
––Как это?.
––В свое время я объездил всю Империю и точно знаю все более-менее безопасные дороги.
––Что-нибудь еще?
––Могу в походе приготовить что-нибудь поесть из того, что окажется под рукой. А, если ничего не окажется, то добыть охотой.
––И сколько вы хотите за свои услуги? – спросил я.
––Ваш дядя платил мне три злата в месяц, если я был при нем и по семь сребров в неделю, когда он не нуждался в моих услугах.
––А если он нуждался в ваших услугах полмесяца, то как тогда?
––Тогда он платил мне два злата.
––Хорошо, я беру вас в услужение. Сейчас придет Вацлав, и мы заключим договор.
Вацлава долго ждать не пришлось, и мы проследовали в кабинет. Я и Юрген сели друг напротив друга, а Вацлав, как подобает нотарису – во главе стола и принялся быстро писать. Спустя четверть часа договор был готов. Я внимательно прочел его. Кроме всего перечисленного Юргеном, ему еще вменялось в обязанность брить и мыть меня. Так же контракт предусматривал неустойку в десять златов в случае нарушения обязательств одной из сторон.
––Это копия договора, заключенного между моим дядей и вами?
––Один-в-один, – кивнул головой Юрген.
––Вы со всем согласны? – спросил Вацлав.
––Со всем, – сказал я.
––Я – тоже, – произнёс Юрген.
––Тогда скрепите договор подписями, – с ноткой торжественности в голосе сказал Вацлав, протягивая мне перо.
Я расписался. Расписался и Юрген. Внезапно старые часы пробили десять ударов. Юрген молча встал, подошел к комоду, открыл верхний ящик, достал небольшую шкатулку, вынул из нее ключ и завел часы – так мой камердинер приступил к своим обязанностям.
––Время позднее. Юрген, проводи меня в мои покои, – обратился я к новоиспеченному личному камердинеру. И, повернувшись к Вацлаву, спросил уже у него – Надеюсь, там все в порядке?
–– Конечно, сир! Уборка была сегодня и производилась под моим личным присмотром. Пол вымыт, пыль тщательно вытерта, свежие простыни и чистые наволочки ждут вас. А так же всю вашу одежду доставили к вам и развесили по шкафам.
––Вы свободны, Вацлав.
––Спокойной ночи, сир, – сказал Вацлав и оставил меня с Юргеном наедине.
Тем временем, Юрген снова открыл верхний ящик комода, достал другую шкатулку, вынул из нее ключ и сказал:
––Следуйте за мной, сир.
Мы вышли из кабинета. Затем мы пошли по коридору, вышли к лестнице, поднялись по ней, повернули направо и оказались в полукруглом коридоре со множеством дверей.
––Что это?
––Гостевые покои, сир.
Наконец, мы пришли к хозяйским покоям. Юрген отпер дверь, отдал мне ключ и вошел, как и предписывает этикет, первым. Я прошел следом и закрыл за собой дверь. Юрген зажег пару канделябров. Я осмотрелся – даже здесь дядя Кейн остался верен себе – единственным предметом роскоши была огромная кровать с балдахином, остальное же убранство комнаты было очень скромным – стол, три стула, да пара платяных шкафов.
В глубине комнаты я заметил невзрачную дверку.
––А это что?
––Моя комната, сир. Хотите взглянуть?
––Пожалуй.
Юрген подошел к дверке и открыл ее. В отличие от остальных дверей, она не закрывалась ни на замок, ни даже на задвижку. Я заглянул вовнутрь – узкая кровать, табурет, умывальник на стене – вот и вся обстановка человека, получающего такое большое жалование. «Интересно, на что он тратит свое золото», – подумал я, покидая его каморку.
––Не желаете принять ванну, сир?
––Да.
Мой камердинер быстро вышел и довольно скоро вернулся в сопровождении слуг, несших ведра с горячей и холодной водой, а так же большую бадью. Поставив все это, слуги удалились, а Юрген принялся готовить мне ванну. Он делал это быстро и сноровисто. Когда же все было готово, Юрген помог мне снять платье, и я погрузился в приятную теплую воду, испытав ни с чем несравнимое наслаждение – я не мылся с тех самых пор, как покинул отцовский замок.
После ванной Юрген помог мне облачиться в ночную рубаху и, погасив весь свет за исключением ночника, пожелал спокойной ночи и удалился к себе.
Вся усталость этого дня навалилась на меня, и я мгновенно провалился в сон.
Я много думал, как же мне начать свою историю. Перебрав не менее двух десятков вариантов и не найдя подходящего, я оставил это занятие и решил поступить, как принято в приличном обществе – представиться.
Меня зовут Кэвин, я – первый сын благородного дона Рэбмы. У меня был брат, но он умер во младенчестве. Отец мой овдовел, когда мне было семь лет. Безутешный в своем горе, он не замкнулся в себе, а полностью посвятил себя моему воспитанию. Когда же мне исполнилось пятнадцать, отец отдал меня в Дзен Риэль – лучшую школу для представителей Высшего сословия во всей Империи. Там я прошел курс наук, необходимый молодому дворянину: чтения, письма, математики, истории, этикета, танцев, верховой езды, фехтования колюще–рубящим и дробящим оружием, а так же стрельбы из лука и арбалета. Проучившись пять лет, я наконец-то вернулся домой и нашел там большие перемены – отец женился второй раз. Не понимаю, что он нашел в этой женщине – чопорной и вызывающе религиозной особе. Чувство, сразу возникшее между ней и мной, иначе, как «взаимной антипатией» и не назовешь. На отца было больно смотреть – его попытки сблизить нас проваливались одна за другой. И вот однажды утром ко мне зашел слуга и сказал, что отец желает меня видеть в своём кабинете.
–– Тут вот какое дело случилось, сынок, – начал он и замолчал, взял в руки перо, нерешительно повертел его в пальцах, вернул в чернильницу и продолжил. – Три месяца назад умер мой младший брат Кейн. Так вот, я получил от него в наследство замок и несколько деревень – сотни три душ. Ты человек молодой, тем более – через неделю тебе исполнится двадцать один год, и ты станешь совершеннолетним. Я подумал и решил все это подарить тебе. Что скажешь? – всю свою речь он не поднимал глаз и только под конец робко посмотрел на меня.
Я, не говоря ни слова, встал на одно колено, почтительно склонил голову и прижал правую руку к сердцу.
––Вот и славно, – обрадовался отец. – А теперь иди, сынок, а я немедленно займусь всеми необходимыми юридическими деталями дела.
Вернувшись в свои покои, я сел и попытался обдумать случившееся. Но был настолько потрясен этой новостью, что не мог мыслить спокойно. Тогда я прибегнул к самому верному способу привести нервы в порядок – верховой прогулке. Переодевшись, я спустился в конюшню, сам оседлал и взнуздал Гордеца, вскочил в седло и выехал вон.
Как только ворота замка оказались у меня за спиной, я пустил коня в галоп. Въехав в нашу фамильную рощу – место издавна считавшееся самым лучшим для верховых прогулок – я сменил галоп на рысь, затем перешел на шаг и стал размышлять. Насколько я знал отца, он не любил выражать свои чувства открыто. Но его поступки говорили сами за себя – пока я учился в Дзен Риэле, он писал мне каждый месяц и высылал небольшое денежное пособие. Хоть я ни в чем не нуждался, все равно приятно, когда у тебя звенит в кармане, и ты можешь себе позволить какую-нибудь безделицу. А приезжая летом на каникулы, я знал, что меня обязательно ждет подарок – например, охотничий нож гномьей ковки или редкая книга.
Теперь – эта женщина, так не похожая на мать. Хотя я почему-то не помнил материнского лица, но у меня осталась память о ней, даже не как о человеке, а скорее – о небольшом солнце, рядом с которым всем, не только мне с отцом, но даже слугам было хорошо. Все-таки отец принял единственно правильное решение. Скорее всего, изначально он хотел преподнести имение дяди Кейна, как подарок на свадьбу. Но видя, что обстановка в нашей семье становится все напряженней, он решил представить это, как подарок на совершеннолетие. Я чуть ли не наяву увидел кислую мину своей мачехи, когда она узнает о том, что отец сделал мне такой роскошный подарок, и рассмеялся.
Решено – я покидаю отцовский замок сразу же после моего совершеннолетия.
***
Уехать на следующий же день после моего двадцать первого дня рождения мне не удалось – сборы заняли чуть ли не седмицу. Почти все это время мы с отцом провели очень много времени вдвоем – совершали долгие верховые прогулки и засиживались допоздна в библиотеке. Но вот пришел день моего отъезда. Я встал пораньше и зашел к отцу в кабинет. Он, похоже, вовсе не ложился спать: сидел в одном из кресел, на его коленях лежал раскрытый свиток, но отец не читал, а глядел в пространство перед собой.
––Эх, почему же нельзя устроить так, чтобы всем было хорошо? – тихо спросил он себя, повернул голову в мою сторону и сказал.– Пиши почаще, не забывай старика.
–– Непременно, – ответил я.
Затем он встал с кресла, положил книгу на небольшой столик, подошел ко мне, и мы обнялись.
––Прощай, сынок, – прошептал отец.
––До встречи, батюшка, – ответил я и быстро вышел из кабинета, чтобы он не видел моих слез, – мне тоже очень не хотелось его оставлять.
Внизу уже все было готово к моему отъезду: кони, пять вооруженных слуг верхом и обоз с моим имуществом. Я вскочил на Гордеца, и через минуту мы выехали со двора.
Путешествие прошло без приключений: крупных шаек на большаке не было – об этом позаботились имперские патрули, состоявшие из бывалых легионеров, а одиночки не осмелились бы напасть на наш небольшой отряд. Да и встречающиеся то тут, то там виселицы со свисающими телами недвусмысленно наводили на мысль, что разбой дело небезопасное и неблагодарное.
Спустя шесть дней, мы въехали во двор замка дяди Кейна. Теперь этот замок – мой.
Дядю Кейна я видел всего лишь раза три-четыре и знал о нем немного. Он служил в армии, дослужился до капитана, подал в отставку, решив доживать свой век в мире и спокойствии. И вот его больше нет. И на его месте другой человек – я. «И после меня этот замок отойдет кому-нибудь другому", – размышлял я, следуя за слугой в кабинет дяди. Слуга отпер дверь, отдал ключ, поклонился и удалился. На большом письменном столе лежал запечатанный свиток. Письмо. На нем четким и твердым почерком было надписано: «Сыну моего старшего брата и моему племяннику Кэвину». Я сел, распечатал его и стал читать.
«Кэвин, мы с тобой были мало знакомы. В этом отчасти есть моя вина, отчасти – твоего отца. Я не дипломат – ходить вокруг да около не привык, но дело настолько щекотливое, что позволь мне сначала рассказать свою историю.
После Дзен Риэля, я поступил в Университет Магии. При Распределении я попал на Факультет Разрушения. Окончив обучение, я пошел служить в армию боевым магом. На третий год моей службы, в одной из дальних провинций – Белмории – произошел мятеж, и мой полк направили туда.
Во время одной из стычек в самый разгар кампании горстку мятежников поддерживал какой-то весьма сильный маг – он поставил между нами и ними односторонний силовой барьер, так что вражеские лучники безбоязненно расстреливали нас, а мы в ответ могли только построиться «черепахой» да скрежетать зубами от бессильной злобы, и командир послал за мной вестового с приказом «обезвредить сукина сына». Первым делом я приступил к поиску источника Силы, питавшей барьер, и довольно быстро его нашел. Он был в небольшой рощице справа от нас. Я подозвал к себе два десятка лучников да столько же солдат для прикрытия и приказал им тщательно прочесать ее, а сам стал ждать. Не прошло и десяти минут, как барьер исчез. Это означало, что мой план сработал – маг в роще был вынужден переключиться на самооборону. Мятежники остались без поддержки и вскоре были разбиты наголову. Оставался маг. Это оказался юноша семнадцати-восемнадцати лет. Он спокойно стоял, хотя мог скрыться, и тогда бы наши поиски либо заняли бы слишком много драгоценного времени, либо могли оказаться бы вовсе бесплодными.
––Сдавайся и тебе сохранят жизнь, – крикнул я ему.
Он же только рассмеялся:
––И сгноят в тюрьме или пошлют подыхать в шахту или на рудники. Не нужна мне такая жизнь! Ты, как я вижу, маг, поэтому я вызываю тебя на дуэль. Никакого оружия – только магия. Если победишь ты, тогда вы похороните меня прямо на этом месте, если я – то я спокойно уйду на все четыре стороны, идет?
––Вполне, – ответил я и приказал своим людям не вмешиваться.
Затем, тщательно соблюдая этикет дуэли, мы сошлись на пять шагов, посмотрели друг другу в глаза. Затем его лицо стало меняться: лоб, щеки и пространство вокруг глаз стало абсолютно черным, а сами глаза превратились в два оранжевых пятна – он надевал рабочую маску некроманта. «Вот ты кто», – подумал я, надевая свою – красную с разными, белым и синим, глазами. Затем мы поклонились друг другу, сделали два шага назад, и дуэль началась. Я не стану расписывать все в подробностях. Скажу только, что это был самый опасный противник, и за всю мою жизнь я не встречал никого по силе подобного ему. Но эта победа далась мне дорогой ценой – три последующие дня я провел в постели и еще месяц приходил в форму.
С телом мы поступили, как и договаривались – похоронили его на месте поединка, а на третий день мне приснился странный сон – у могилы некроманта стоит древняя старуха и причитает, я стою у нее за спиной. Хочу уйти оттуда и не могу. Вдруг она резко замолчала и говорит мне глухим голосом:
––Убийца, что тебе еще от него нужно?
––Это был честный поединок.
––Это был мой самый способный ученик. И вот теперь он мертв.
–– Если бы он захотел, мог скрыться, – не сдавался я.
–– Он был гордым, – задумчиво сказала старуха, – но все равно его смерти я тебе не прощу. Не знать тебе покоя на покое, и да будет дом твой пуст, убирайся и будь проклят!
Я проснулся. Этот сон не был похож на остальные, настолько он был реален.
После того, как в Белмории был наведен порядок, наш полк вернулся на место своей дислокации, я получил денежное довольствие и три недели отпуска, который я решил провести в Столице – путь до нее был в два раза меньше, чем до замка. По рекомендациям сослуживцев я остановился в пансионе Ютера – кровать с чистыми простынями без клопов, недорогая, но хорошая кухня – как раз то, что мне было нужно.
Поначалу я планировал хорошенько отоспаться, но в первую же ночь меня посетили такие кошмары, что я проснулся полностью разбитым. То же самое повторилось на вторую и третью ночь. Еще к кошмарам во мне поселилось странное чувство какой-то непреходящей тревоги. Как будто сейчас должно случиться что-то очень плохое. И тут я понял, что значили слова «не знать тебе покоя на покое». И если вино помогало как-то справиться с чувством тревоги, то кошмары меня замучили окончательно. Тогда я, как полноправный член Гильдии магов, отправился в Университет Магии за советом. В те времена деканом Факультета Некромантии был Мастер Сайрес – он был не по годам одарен, сорок пять и уже Мастер. Он внимательно выслушал мой рассказ, затем встал и удалился к себе. Вернулся он с амулетом в руке:
–– Вот вам от кошмаров и беспокойства. Никогда не снимайте его, – сказал он и протянул амулет мне.
Я с благодарностью принял из его рук амулет и тут же его надел.
––Что касается второй половины проклятия, то тут я ничем помочь не могу. Все зависит от того, что она вкладывала в эти слова. Вы понимаете?
–– Не совсем.
–– Представьте, вы возвращаетесь в свой дом…
–– У меня замок.
––Для проклятия это не существенно, хоть шалаш, – усмехнулся Мастер. – Итак, вы возвращаетесь в свой замок, а там ничего и никого нет, хоть шаром покати. Это один из вариантов проклятия. Давайте рассмотрим другой, более мрачный. Вы возвращаетесь к себе в замок, и вдруг вокруг вас начинают умирать ваши люди, до тех пор, пока вы не останетесь в одиночестве. Есть еще один – вы возвращаетесь домой, и довольно быстро умираете от неизвестной болезни, а ваши наследники, что поселятся в замке, тоже умирают. Ведь она прокляла не вас одного, а ваш дом, то есть представителей вашего рода, локализовав действие проклятия вашим жилищем. Но это самый темный вариант. Лично я более склоняюсь все же ко второму.
–– И что же мне делать?
–– Попробуйте расставить особые обережные заклятия в активных точках. Это хоть в какой-то степени вам поможет. Книгу на эту тему вы можете взять в Библиотеке. Если захотите, вам за определенную сумму даже сотворят копию.
Я выучил эту книгу от начала до конца, и первым делом, когда вернулся сюда, сразу же подвесил все необходимые заклятия, которые уже развеялись с моей смертью, ибо почти все магические действия человека имеют силу, пока он жив. Если это все же не тяжелая простуда, а проклятие Белморской ведьмы, значит, она все еще жива, и мне бы очень не хотелось, чтобы ты стал следующей жертвой.
Первые признаки того, что оно начинает подбираться к тебе – регулярные ночные кошмары. От кошмаров тебя спасет амулет, лежащий здесь в шкатулке на камине. Однако, если ты хочешь жить в этом замке долго и счастливо – езжай в Столицу и постарайся поступить в Университет Магии. Только там ты получишь надлежащую подготовку.
Ты не ждал таких новостей, но не предупредить тебя, было бы с моей стороны равносильно преступлению.
Твой дядя Кейн Оуэн.
P.S. В тренировочном зале ты найдешь замечательного учителя фехтования. Плати ему 4 злата в месяц, он того стоит.
Я отложил письмо в сторону, достал трубку, набил ее и закурил. Письмо дяди Кейна встревожило меня не на шутку. Мне доводилось слышать подобные истории, но никогда не думал, что стану героем одной из них. Мысль о том, что это шутка, я отмел сразу – дядя Кейн был военным и единственная его шутка, которую я смутно помнил, касалась тоже каких-то военных материй. Оставалось только поверить. Вот в какие размышления я был погружен, когда отворилась дверь, и слуга сказал, что ужин готов.
Отужинав, я решил немного осмотреться и послал за управляющим. Им оказался невысокий человек лет пятидесяти с маленькими цепкими глазками, бугристым носом, с ухоженной бородой «лопатой» и с огромной связкой ключей на поясе.
––Вы звали меня, сир? – спросил он меня зычным, как труба, голосом.
––Звал. Как тебя зовут?
–– Вацлав.
––Ты, как я вижу, еще по совместительству и ключник, – заметил я.
––Такова была воля прежнего хозяина.
––Ты не мог бы показать мне замок?
–– С удовольствием, сир, – сказал он, и мы вышли из трапезной.
***
–– Откуда начать?
–– С самого низа, с подвалов.
Вацлав почтительно склонил голову, провел меня по коридорам, ведущим к небольшой винтовой лесенке, и стал спускаться. Вскоре лесенка закончилась, и мы оказались на небольшой площадке с единственной дверью, возле которой в углу стояли бочка с сухими факелами и ведро, на две трети заполненное смолой.
–– Это что? Единственный вход? – недовольно спросил я.
–– Что вы, сир! Есть еще два. Просто этот – самый близкий к трапезной и к кухне.
–– Открывай.
Вацлав отстегнул от пояса кольцо с ключами, моментально нашел нужный и отпер дверь. Сразу потянуло прохладой, но не сыростью.
––В этой части подземелья – ваши винные погреба и кладовая продуктов. Желаете взглянуть?
–– Пожалуй.
Слуга окунул два факела в смолу, ловко зажег их и, протянув мне один, первым вошел в подземелье.
Винные погреба произвели на меня впечатление, как размерами, так и содержимым – на каждой бочке стояло клеймо с указанием марки, виноградника и года урожая. Некоторые марки были мне незнакомы, еще о некоторых я слышал только восхищенные отзывы. Не удержавшись от искушения, я снял со стены кружку и стал дегустировать содержимое особо интересных бочек и спохватился лишь тогда, когда у меня зашумело в голове.
––С погребами все ясно, пойдем дальше, – сказал я, вешая кружку на место.
Не уступила погребу и кладовая – с таким количеством припасов замок мог вынести полугодовую осаду.
––Что у нас есть еще в подземелье?
––Темница, пыточная и оружейная, сир. Желаете пройти?
––Показывай дорогу.
И вновь потянулся коридор – сперва прямо, затем направо. То тут, то там на стенах встречались крепления для факелов, в большинстве своем пустые – видать, этим коридором давно не пользовались. Наконец, мы оказались у железной двери.
Темница представляла собой дюжину камер по шесть с одной стороны и шесть с другой, каждая из которых закрывалась массивной окованной железом дверью с двумя окошками – первое на уровне глаз, а второе для пищи внизу. Я подошел к одной из дверей и толкнул ее рукой. Дверь отворилась. Я заглянул вовнутрь – тюфяк, одеяло и дыра в углу. Когда я закрывал дверь, мне с потолка на кисть упала капля воды. Я стряхнул ее и спросил у Вацлава:
––И как часто здесь бывают гости?
––На моей памяти – только раз. Я тогда еще ребенком был. Поймал как-то старый хозяин, вора у себя в казначейской, а тот возьми да и кинься на него сдуру с ножом. Ну, а хозяин был еще той закваски – сам скрутил и связал мерзавца. Не схватись бы он за нож – все кончилось только плетьми, а тут такое дело... Ну, хозяин и посадил его на год.
––Что было дальше?
––Вышел кротким, как ягнёнок, – усмехнулся Вацлав, – На коленях просил, что б не прогоняли его.
–– И что?
–– Отправили на конюшни. Так до самой смерти конюхом и проработал. Куда теперь, сир?
––В пыточную.
Еще один коридор. Еще одна дверь. Ключ со скрипом провернулся в замке, и мы оказались в пыточной. Я поежился – в храме дознания было промозгло. Веревки на дыбе прогнили насквозь, шипы железной девы покрылись ржавчиной, как и инструменты, развешанные по стенам. Я не огорчился – пытать кого бы то ни было я не собирался. Это было делом дознавателя, а не хозяина. Я повернулся и вышел вон. Вацлав запер дверь и ждал дальнейших указаний.
–– Что у нас осталось?
–– Оружейная, сир.
И снова коридор, снова подставки для факелов, снова обитая железом дверь в конце. Эта, в отличие от всех предыдущих, была закрыта на целых три замка. Когда же Вацлав открыл ее, меня обдало теплом и запахом масла. Вдоль стены была выложена печь, а на стенах через каждые два-три шага горели факелы – так что света было вдоволь.
Я подошел к одной стойке с оружием и придирчиво оглядел клинки – заточены они были на славу и протерты от ржавчины маслом. Все они были нездешней ковки и стоили изрядно.
–– Кто следит за оружием?
–– Старший кузнец, сир. Позвать?
–– Позови.
Вацлав удалился. Я прошелся, изучая содержимое оружейной – здесь были не только мечи, но и боевые топоры явно гномьей работы. Я даже обнаружил стойку с тремя боевыми молотами. Мне захотелось взять в руки один из клинков и немного размяться. Удерживала от этого только одна мысль, что вот-вот вернется Вацлав, да еще и не один, а я, как мальчишка, махаю здесь мечом. Я вспомнил, что дядя Кейн писал мне об учителе фехтования, и решил в ближайшем будущем навестить его.
Раздались шаги. Я повернулся лицом к двери. Вошел Вацлав и с ним очень высокий пожилой мужчина в кожаном фартуке.
–– Это вы – старший кузнец?
–– Я, сир.
–– И как вас зовут?
–– Дарэн.
–– Это вы следите за оружием?
–– Я, сир. Не эти же, – как-то странно усмехнулся кузнец.
–– Кто «эти»?
–– Горе-помощники мои, – отозвался кузнец уже с грустью в голосе. – Только и могут, что лошадь кое-как подковать, да с девкой гулящей в стоге поваляться.
–– А как же Лунтер? – сказал Вацлав. – Он-то сутками из кузницы не вылазит. Он когда-нибудь спит?
–– Ну, если только Лунтер, –– голос кузнеца потеплел. – На него одна надежда, что я жизнь не зря прожил. Да и ему еще учиться и учиться.
––Как я понял, вы следите за состоянием оружия, а ваш Лунтер за всем остальным, – и я указал головой на печь и факелы.
Кузнец побледнел. Я рассмеялся и сказал Вацлаву:
––Проследи, чтобы парень получал по пол-злата в месяц.
––Но это ставка кузнеца, сир. Даже старший кузнец получает злат в месяц, – неуверенно произнес Вацлав.
––Ты меня убедил, – усмехнулся я. – Четыре сребра в месяц. Доволен?
––Да, сир, – вместо Вацлава сказал кузнец, – Лунтер парень молодой, еще возгордился бы, если бы вы ему такое щедрое жалование назначили, и пропало дело… А так выходит, как будто поощрение ему от вас вышло. Спасибо вам, сир, – горячо сказал кузнец и, схватив мою руку, поцеловал ее, быстро вышел прочь.
Видя мое недоумение, Вацлав объяснил мне, в чем дело:
––Видите ли, сир, у Дарэна было четверо детей, он мечтал сделать из них мастеров, передать им все свои секреты, да вышло по-другому – ни один из них не дожил до десяти лет. А тут, откуда не возьмись, лет пять тому назад приходит этот парнишка, Лунтер, лет десяти от роду, круглый сирота, кожа да кости и просится в ученики к кузнецу. Взяли его из жалости, а парень-то способным оказался и настолько способным, что сам Дарэн на него внимание обратил и полюбил его, как сына, заботится о нем, как о родном, но держит его в строгости.
–– Понятно. Наша прогулка по подвалам закончилась?
–– Да, сир.
–– Отлично! Тогда – наверх, на свежий воздух.
Наблюдая, как Вацлав запирает на три замка оружейную, я спросил у него:
––А если я захочу попасть куда-нибудь, мне придется каждый раз звать тебя?
––Зачем, сир? Точно такая же связка лежи у вас в кабинете, в ящике стола.
––Ты, как я вижу, все знаешь.
––Все знать ¬¬– моя обязанность, сир, – поклонившись, ответил Вацлав.
––Тогда скажи, у кого есть еще ключи?
––У Дарэна – три от оружейной, еще два у кухарки – от подвала и кладовой и два у старшего виночерпия – от подвала и винного погреба. Вот и все. Все остальные – у вас да у меня.
––А когда делают уборку в комнатах на верхних этажах?
––Тогда зовут меня.
Мы продолжили обход замка. Первый этаж принадлежал целиком слугам – здесь они жили и столовались. Штат прислуги оказался у меня небольшой – повар, два поваренка, судомойка, два виночерпия – старший и младший. Младший подливал мне вино во время трапезы, старший же предварительно дегустировал напитки, которые будут подаваться на стол. Четыре горничных – поддерживать порядок, и пять слуг на все руки – нарубить дров, что-нибудь куда-нибудь отнести, переставить мебель, а так же прочие поручения и, наконец, человек непонятного возраста – ему можно было дать, как и тридцать пять, так и все пятьдесят, одетый во все черное, двигался он с кошачьей гибкостью и абсолютно бесшумно.
––А это кто? – спросил я у Вацлава.
––Ваш камердинер, сир, – ответил он и повернулся к нему спиной.
––Меж вами что-то случилось?
––Нет, сир. Просто он очень напоминает мне определенную породу людей: пока вы им платите ¬– они за вас умереть готовы, а стоит возникнуть какой-либо заминке с деньгами – они сразу исчезают, как будто их и не было.
––И во сколько дядя Кейн оценил его услуги?
––Три злата в месяц, когда он при хозяине и полтора, когда хозяина нет рядом. За простой, так сказать, – сообщил мне Вацлав.
––Что бы заключить с ним договор, нужен нотариус. Вот только, где мне найти в этой дыре нотариуса?
––А я на что, сир? – воскликнул Вацлав.
––Так ты еще и нотариус? С лицензией и печатью?
––Кем я только не был…– произнес Вацлав, но уловив мое настроение покончить с этим делом побыстрее, сказал. – Подождите, сир, я быстро, – и вышел.
Я стал прохаживаться по зале, ожидая возвращения Вацлава, как за моей спиной послышался деликатный кашель. Я обернулся. Передо мной стоял человек в черном.
––Что вам угодно?
––Меня зовут Юрген, я был камердинером у вашего дядюшки. Примите мои самые искрение соболезнования.
Я кивнул головой, принимая «самые искренние соболезнования», и спросил его:
––Сколько вам лет?
––Сорок шесть.
––Что вы умеете?
––Читать, считать, писать, ухаживать за одеждой, прислуживать за столом, знаю пять языков, неплохо стреляю из лука и арбалета, да еще не забыл с какой стороны у меча рукоять, а так же я еще умею устраивать путешествия.
––Как это?.
––В свое время я объездил всю Империю и точно знаю все более-менее безопасные дороги.
––Что-нибудь еще?
––Могу в походе приготовить что-нибудь поесть из того, что окажется под рукой. А, если ничего не окажется, то добыть охотой.
––И сколько вы хотите за свои услуги? – спросил я.
––Ваш дядя платил мне три злата в месяц, если я был при нем и по семь сребров в неделю, когда он не нуждался в моих услугах.
––А если он нуждался в ваших услугах полмесяца, то как тогда?
––Тогда он платил мне два злата.
––Хорошо, я беру вас в услужение. Сейчас придет Вацлав, и мы заключим договор.
Вацлава долго ждать не пришлось, и мы проследовали в кабинет. Я и Юрген сели друг напротив друга, а Вацлав, как подобает нотарису – во главе стола и принялся быстро писать. Спустя четверть часа договор был готов. Я внимательно прочел его. Кроме всего перечисленного Юргеном, ему еще вменялось в обязанность брить и мыть меня. Так же контракт предусматривал неустойку в десять златов в случае нарушения обязательств одной из сторон.
––Это копия договора, заключенного между моим дядей и вами?
––Один-в-один, – кивнул головой Юрген.
––Вы со всем согласны? – спросил Вацлав.
––Со всем, – сказал я.
––Я – тоже, – произнёс Юрген.
––Тогда скрепите договор подписями, – с ноткой торжественности в голосе сказал Вацлав, протягивая мне перо.
Я расписался. Расписался и Юрген. Внезапно старые часы пробили десять ударов. Юрген молча встал, подошел к комоду, открыл верхний ящик, достал небольшую шкатулку, вынул из нее ключ и завел часы – так мой камердинер приступил к своим обязанностям.
––Время позднее. Юрген, проводи меня в мои покои, – обратился я к новоиспеченному личному камердинеру. И, повернувшись к Вацлаву, спросил уже у него – Надеюсь, там все в порядке?
–– Конечно, сир! Уборка была сегодня и производилась под моим личным присмотром. Пол вымыт, пыль тщательно вытерта, свежие простыни и чистые наволочки ждут вас. А так же всю вашу одежду доставили к вам и развесили по шкафам.
––Вы свободны, Вацлав.
––Спокойной ночи, сир, – сказал Вацлав и оставил меня с Юргеном наедине.
Тем временем, Юрген снова открыл верхний ящик комода, достал другую шкатулку, вынул из нее ключ и сказал:
––Следуйте за мной, сир.
Мы вышли из кабинета. Затем мы пошли по коридору, вышли к лестнице, поднялись по ней, повернули направо и оказались в полукруглом коридоре со множеством дверей.
––Что это?
––Гостевые покои, сир.
Наконец, мы пришли к хозяйским покоям. Юрген отпер дверь, отдал мне ключ и вошел, как и предписывает этикет, первым. Я прошел следом и закрыл за собой дверь. Юрген зажег пару канделябров. Я осмотрелся – даже здесь дядя Кейн остался верен себе – единственным предметом роскоши была огромная кровать с балдахином, остальное же убранство комнаты было очень скромным – стол, три стула, да пара платяных шкафов.
В глубине комнаты я заметил невзрачную дверку.
––А это что?
––Моя комната, сир. Хотите взглянуть?
––Пожалуй.
Юрген подошел к дверке и открыл ее. В отличие от остальных дверей, она не закрывалась ни на замок, ни даже на задвижку. Я заглянул вовнутрь – узкая кровать, табурет, умывальник на стене – вот и вся обстановка человека, получающего такое большое жалование. «Интересно, на что он тратит свое золото», – подумал я, покидая его каморку.
––Не желаете принять ванну, сир?
––Да.
Мой камердинер быстро вышел и довольно скоро вернулся в сопровождении слуг, несших ведра с горячей и холодной водой, а так же большую бадью. Поставив все это, слуги удалились, а Юрген принялся готовить мне ванну. Он делал это быстро и сноровисто. Когда же все было готово, Юрген помог мне снять платье, и я погрузился в приятную теплую воду, испытав ни с чем несравнимое наслаждение – я не мылся с тех самых пор, как покинул отцовский замок.
После ванной Юрген помог мне облачиться в ночную рубаху и, погасив весь свет за исключением ночника, пожелал спокойной ночи и удалился к себе.
Вся усталость этого дня навалилась на меня, и я мгновенно провалился в сон.