История сёл Красненского района Белгородской области.
Красная Левада
(судьба хутора)
Почти 70 лет минуло со дня начала оккупации нашей местности фашистами , и 69 со времени освобождения. Залечены раны нанесённые войной . Восстановлены давно разрушенные здания ,дороги и мосты . Вот только души покалеченные той войной, никогда не излечишь. Стоит только спросить участников и очевидцев тех трагических событий рассказать о происходящем в те далёкие годы , глаза их наполняются слезами , становится понятно – не всё лечит время.
Фашисты оккупировали Красненский район (в то время Уколовский район Воронежской области) молниеносно , наши войска отступали несколько дней , а потом как говорят очевидцы было несколько дней тишины, лишь только немецкие бомбардировщики по нескольку раз в день пролетали бомбить Острогожск и Коротояк .
Посёлок(именно так мне бабушка называла этот хутор) Красная Левада стоял у старинной дороги Острогожск –Нижнедевицк ,сегодня только по старым топографическим картам можно увидеть каким он был . Четыре ряда ровных улочек ,разделённые пополам двумя оврагами, в одном из них небольшой пруд . Компактный населённый пункт, удобно спланированный, видно люди переселившиеся сюда примерно в 1928 году из Красного обосновались навсегда.
Хозяйство в Красной Леваде было крепкое , имелась овцеферма , свиноферма, большой табун рабочих лошадей. Количество дворов быстро росло , если в 1928 году их было 36, то перед войной уже 70.Рабочих рук хватало , так как семьи были большие.
Люди жили уверенно , трудились , растили детей ,ничего не предвещало беды. Всё перечеркнуло 22-июня 1941 года, весть о начале войны встретили , как и вся страна . Большинство мужчин призывного возраста были мобилизованы и отправились на фронт, их рабочие места заняли женщины и подростки. Фронт был ещё далеко и поэтому хуторяне продолжали трудиться в своёй сельхозартели .
5 июля 1942 года появились первые группы немецких мотоциклистов , они проехали по дороге в сторону Острогожска , не заезжая в хутор , через пару дней по дороге пошли колонны фашистских войск . Шли в основном венгерские и итальянские части , основная часть проходила через Красное со стороны Белгорода , меньше через Репьёвку , оба потока соединялись выше Свистовки и уходили к Дону. В Красном немцы основали администрацию , там расположился бургомистр оккупированного района. По населённым пунктам были разброшены прокламации следующего содержания:
Объединенная армия оккупировала данную местность и, в целях обеспечения порядка на данной территории, приказываю:
. Никто из жителей не имеет права покидать город или деревню без особого на то разрешения. Разрешение дается местной Венгерской комендатурой. Лица, покинувшие город без разрешения, будут рассматриваться как партизаны и повешены.
... 6. Всякое убийство или попытка к убийству венгерских солдат будет караться смертной казнью. Помимо этого, за каждого убитого солдата будет расстреляно 100 жителей, взятых из заложников, а деревня будет сожжена.
...10. Гражданскому населению запрещается пользоваться колодцами, предназначенными для солдат и обозначенными особыми знаками, а также подходить к колодцам на близкое расстояние. Лица, обнаруженные поблизости колодцев, будут расстреляны.
Венгерский комендант.
Утром 14 июля в хутор приехали мадьярские солдаты , предупредили, что бы никто не покидал свои дома приедет карательный отряд и будет производиться зачистка от солдат , коммунистов и жидов.
Вот так об этом вспоминает Ушакова Анастасия Дмитриевна 1925 г. р, сегодня проживающая в городе Керчь:
- Утром в хутор приехали много мадьяр, не могу точно сказать , но не менее 50-ти солдат. Они приказали всем остаться в своих хатах . И дом за домом обыскивали каждое подворье. Через несколько дворов они нашли нашего солдата , он скрывался в омшанике у одной женщины. Они его вытащили и застрелили , семью выгнали из дома , а дом подожгли. У другой женщины нашли раненого солдата в бурячной яме , она его кормила и лечила , его тоже застрелили а дом подожгли, ещё двух нашли на кашаре и их постигла та же участь. А один скрывался в подсолнечнике, на него напоролся мадьяр стрелявший курей, солдат был с пистолетом и выстрелил в фашиста , ранив его в ногу. Тогда всё и началось .Люди говорили , что он потом возвращался , просил прощения , что так получилось. Всех людей начали выгонять на улицу и поджигать все дома, когда всех собрали , старший каратель начал выдёргивать из толпы мужчин , их набралось 22 человека , из них он по какому-то принципу отобрал 14 человек , среди них был и мой папа Шатов Дмитрий Фёдорович, он незадолго до этого купил у солдат новые ботинки, скорее всего по ним его и выбрали , он когда из дома выгоняли говорил , неизвестно куда погонят , обувь крепкую надо обуть….Их отвели в сторону и расстреляли , люди плакали , родные пытались подойти к своим убитым родственникам , фашисты направляли на них оружие и не подпускали , когда загорелись все хаты начался сильный дождь , нас загнали всех в конюшню. Мы поняли , что нас тоже всех сожгут. Огромное пламя пожара увидели в районе , и приехал их начальник и приказал всех выпустить. Когда мы вышли , то весь хутор был без крыш , они –то были соломенные и все сгорели , если бы не дождь сгорело бы всё. Убитых всех похоронили , я лично хоронила тех четверых солдат , выкопали одну большую могилу , и как они были , так их и схоронили.
Боль и ужас проходят красной строкой в воспоминаниях жителей Красной Левады о тех событиях далёкого 1942 года , но в каждой семье они бережно хранятся и передаются из поколения в поколение , что бы потомки знали , что произошло с их родственниками в годы страшной и жестокой войны.
Василий Овчинников родился через десять лет после этих событий, вот что он рассказывает со слов матери Овчинниковой Анны Дмитриевны:
-…людей расстреливали из пулемёта, а тех кто подавал признаки жизни добивали из винтовок , люди плакали и просили не убивать , их заставляли читать Отче Наш, мама к тому времени уже была вдова . В 41 году она получила похоронку на мужа , во время этих событий она была с трёхлетним ребёнком на руках, среди расстрелянных оказался её отец . Затем всех загнали в конюшню и начали обкладывать соломой . Люди плакали, молились и просили оставить их живыми....
Не менее трагичны воспоминания Марии Иосифовны Шатовой (Степанищевой) 1936г.р проживающей в р.ц Репьёвка Воронежской области:
- Я была маленькой, мне на начало войны было 5 лет , смутно помню пожар и плачь людей, и как потом мы все жили в свинарнике , который уцелел , свиней там уже не было , наверное фашисты забрали. После освобождения нам дали пленных солдат восстанавливать жильё , а от них толку мало , они ничего не могут. Восстанавливали жильё сами , женщины и дети.
Сегодня уже невозможно узнать по какой причине было остановлено дальнейшее кровопролитие , возможно дошла молитва обречённых людей до Бога , но в появлении из района доброго фашиста , приостановившего поджёг конюшни я сомневаюсь. Скорее всего убийство сотен жителей не совпадало с их планами , планами эксплуатации порабощенного населения. Вокруг посёлка колосились поля неубранного хлеба….
Памятник расстрелянным жителям Красной Левады установили к 30-ти летию трагедии , к 65-й годовщине Победы его заменили на новый ,гранитный . Но основной памятник погибшим находится в душах живущих сегодня родственников , они помнят о той трагедии , часто приходят на место захоронения родных, и приводят своих детей ,внуков . И когда бы мы не подъехали к памятнику мы увидим хорошо утоптанную тропинку к нему. К большому сожалению нет сегодня самой Красной Левады, но это другая история , хотя и связанная с вышеизложенными событиями.
Оккупация длилась долгие полгода. Лишь только в январе , 18 числа наши войска, в результате Острогожско-Россошанской операции освободили Красную Леваду от фашистов. Многое пришлось пережить за это время хуторянам. Людей гоняли рыть окопы , на сельхозработы , на очистку дороги от снега и другие. За невыход на работу грозили отправкой в Германию или расстрелом.
Оккупанты из числа местных жителей назначили старосту. Им оказался Дураков Прокоп Иванович , человек достойный , помогавший жителям чем только можно, и после освобождения хутора к нему у советских властей вопросов не было. Но были и предатели . После войны к длительному сроку заключения была приговорена одна женщина. Её имя и вспоминать не стоит, тем более её родственники хорошие люди, а имя её пусть пылится в архиве НКВД в толстом уголовном деле .
Зимой 42-43 года ко всем бедам ещё прибавились холод и голод , фашисты к этому времени уже вырезали почти всю скотину в хуторе, и действовал запрет на приближение к лесу. Вот что вспоминала Овчинникова Анна Дмитриевна :
-…фашисты отбирали у людей коров и резали их у яра , мы ночью ходили воровать в яр выброшенные головы и внутренности , что бы хоть как-то прокормить семью. Молодые женщины и девушки вынуждены были одеваться в лохмотья и выходили на улицу с измазанными лицами , что бы мадьяры к ним не приставали. Не было спичек и керосина , мы по утру выглядывали в окна , и как только появится дым у кого над крышей -бегом за углями. Люди поддерживали друг друга , делились последним , лишь только поэтому мы смогли выжить…
После оккупации , краснолевадцы приступили к восстановлению своих подворий и разрушенного колхозного хозяйства. И несмотря на большие потери ,хуторянам удалось всё восстановить. По непонятной причине жители оказались ущемлены в социально бытовой сфере . В населённом пункте , несмотря на довольно большое количество населения не было медпункта , школы, клуба, отсутствовало радио , не было света и телефона , хотя в соседних сёлах и хуторах эти блага цивилизации уже появлялись. В школу дети ходили в Свистовку , за три километра , туда же приходилось обращаться за медицинской помощью. Только почта связывала хутор с внешним миром .Почту возил горский(с. Горки в 6-ти км от хутора) почтальон , если писем никому не было , он оставлял газеты в колхозном доме, а письма он развозил лично в руки , и в каждом доме к кому бы он не доставил письмо его ждал презент в виде большого гранёного стакана бурячного самогона.
Все эти неудобства подвигали жителей думать о переселении . И в начале 1952 года делегация хуторян ( в составе председателя колхоза Овчинникова Тимофея Данииловича и Степанищевой Ольги Ивановны) отправилась в Крымскую область . Вернулись они с рассказом о благодатном крае , для большей убедительности привезли натюрморт с южными фруктами, который в последствии ещё долго висел на стене в колхозном домике, рассказали о прекрасном месте у берега моря , и люди начали склоняться к отъезду на новое место жительства.
16 марта 1952 года со станции Острогожск отправился эшелон с переселенцами. Люди перегнали и погрузили скот , корм животным , погрузили скарб . Ехали в вагонах для перевозки животных , но с большой уверенностью обрести нормальное место жительства.
Их мечты сбылись частично, Останино бывшее крымско-татарское село Ойсун , находилось на севере Керченского полуострова . Кругом голая , малоплодородная степь , почти полное отсутствие пресной воды, но в то же время , имелась вся социальная инфраструктура , железнодорожная станция и другое. Переселенцы были в основном молодые семьи , родители остались на прежнем месте. Некоторые не сразу привыкли на новом месте и возвращались на Родину, но необустроеность все же выдавливала их . После хрущёвского укрупнения колхозов выбора практически не осталось .В результате слияния с сетищенским колхозом имени Энгельса в Красной Леваде почти не осталось рабочих мест, из ферм осталась только овцеводческая, остальное всё перевели в Сетище. В начале 60-х резко уменьшили приусадебные участки. Вот как вспоминает об этом Овчинников Василий Михайлович:
…. В 1964 году трактор с плугом прошёл почти по дворам , и подворья практически оказались на колхозном поле, мой отец , что бы как-то увеличить огород распахал участок под бывшей злополучной конюшней . После этого люди стали быстрее покидать хутор, в том числе и наша семья , в 1965 году мы второй раз уехали в Останино. В это время в Красной Леваде было 24 двора. Но душой я остался там , на нашем маленьком хуторе , и перед глазами часто всплывает картина , как в хутор приехала кинопередвижка, на стене одного из домов закрепили простыню и мы смотрели кино , а в перерывах , когда киномеханик заряжал следующую часть , мы успевали обсудить увиденное.
В начале 70-х оставшиеся жители уехали с хутора окончательно . В 1971 году последний ученик Красной Левады закончил Свистовскую школу, это был Василий Хорошилов. Через два года его мама переехала в село Бутырки. Несколько лет ещё примерно до 1980-го года приезжала одна семья в свой маленький домик на лето. Они жили напротив сада , и тропинка что ведёт к памятнику начиналась от их калитки….