У истоков камнерезного дела Урала стоял Василий Никитич Татищев — один из передовых людей первой половины XVIII века. В 1720 году Петр I назначает Татищева, тогда еще кавалерийского офицера, первым горным начальником уральских и сибирских заводов. А уже в феврале следующего года Василий Татищев посылает в Петербург проект нового завода. На Исети заявлена переработка почти всех богатств Урала. Среди прочих ремесел намечено открыть камнерезное и гранильное дело, которым отводилась не последняя роль. Такого размаха Европа еще не знала.
Для создания камнерезного дела в октябре 1725 года Татищев нанял в Стокгольме мастера-гранильщика Рефа и заключил с ним контракт, согласно которому Реф обязан был служить в России пять лет. При этом он должен был найти аспид, мрамор и подобные камни, резать, гранить камни и учить мастеровых. Реф прибыл в Екатеринбург 15 июля 1726 года. Шведскому мастеру дали русских учеников и открыли первую мастерскую по обработке камня, ставшую
впоследствии камнерезным заводом. Судя по архивным документам, Реф оказался очень добросовестным ремесленником, но плохим организатором производства. Особым талантом он не блистал, однако был очень полезен Отечеству в развитии гранильного ремесла. А вот в создании камнерезного дела помочь он не смог.
Татищев внимательно следил за камнерезным делом, хорошо понимая, что успех освоения края зависит от людей грамотных, знающих свое ремесло и умеющих творчески решать любые проблемы. Для нового дела нужны были специалисты, и Татищев открывал горные школы, в которых учили не только читать и писать, но и механике, слесарному, пробирному и гранильному делу.
В 1737 году Татищев был отозван из Екатеринбурга в Оренбургскую экспедицию, а в Екатеринбург «для ломки и разрабатывания в горах камней» был прислан другой иностранец, которого также нашел Василий Никитич, — каменных дел мастер Яков Рейнер. По происхождению он был швейцарцем и, в отличие от Рефа, умел ломать мрамор и полировать его ручным способом. При нем началась разработка горношитского мрамора, из которого были изготовлены колонны для здания Канцелярии Главного заводов правления. Однако этого было мало. От
Рейнера требовали создания камнерезного оборудования, в котором нуждалось производство. Указом от 4 февраля 1743 года Берг-коллегия потребовала «к разрезыванию, шлифованию, полированию добывающегося мрамора зделать машины водяные». Этого указа Рейнер выполнить не мог. Не выполнил он и распоряжения Берг-коллегии по разработке туринского мрамора. В конце концов Рейнера уволили и отправили в свое отечество.
Открытие новых месторождений красного, белого, черного и серого мрамора заинтересовало архитекторов Москвы и Петербурга. Заказы на камнерезную продукцию сыпались один за другим, но не хватало производственных мощностей. Только машинная обработка камня могла решить эту проблему. Однако эта задача долго оставалась неразрешимой, и только русский механик Никита Бахорев смог с ней успешно справиться. Вот что сказано об этом важнейшем событии в истории обработки камня на Урале: «Генваря 14 дня 1747 года действуемой водою
машиною разрезан мраморный синей камень длиною в один аршин и в пять с половиной вершка, шириною в десять вершков чрез четырнадцать часов, а шлифованы того же камня две столешницы длиною по одному аршину и по одиннадцать вершков, шириною по одному аршину и по три вершка чрез тринадцать с половиной часов». С применением этого изобретения скорость обработки камня возросла в 5-6 раз. Это было поистине революционное событие, способствовавшее дальнейшему развитию камнерезного и гранильного дела.
В августе 1750 года в Петербург прибыл с обозом унтер-шихмейстер Екатеринбургской камнерезной фабрики Иван Сусоров. Он привез мраморные поручни и ступени для Царского Села. Сдав заказ, Иван отправился в Петергоф «для осматривания мельницы, на которой всякие цветные агатовые и хрустальные камни гранят и шлифуют и разными фигурами отделывают и нутро вынимают». Сусоров оказался толковым молодым человеком. Изучив
устройство гранильной фабрики и сделав чертежи оборудования, он поспешил обратно, и по возвращении домой создал подобные машины на своем заводе. В декабре того же года в
Екатеринбурге была пущена камнерезная фабрика с новыми шлифовальными мельницами. Фабрика Сусорова, в отличие от фабрики Бахорева, предназначалась для резки и обработки твердых камней — агата и яшмы. Благодаря разработкам Сусорова, через год в Екатеринбурге уже работали три фабрики. Во второй половине XVIII века на камнерезной фабрике стали делать
столешницы, камины, чаши, цветочники, монументальные вазы и другие предметы внутреннего убранства. А в 1798 году были вырезаны первые камеи из белого мрамора и яшм, которые наклеивали на черное основание. Уровень мастерства в изготовлении «антиков» рос, и вскоре, по заключению А. С. Строганова, уральские мастера превзошли петергофских.
В середине XVIII века на Урале существовал мощный промышленный комплекс. Только на разработке мрамора работало около 300 человек, добывавших более 23 тысяч пудов мрамора. На Екатеринбургской фабрике трудился 81 человек, на Северской — 68. Каждый месяц изготавливалось по 300 плиток из черного мрамора и 180 из белого. Благодаря строительству Петербурга уральские фабрики были полностью загружены заказами, но им не хватало поделочных камней. И для их поисков в 1765 году на Урал была снаряжена экспедиция. Состав
экспедиции, даже по теперешним меркам, был немалым: в нее вошли два итальянских мастера с переводчиками, тридцать мастеров, подмастерьев и учеников Петергофской шлифовальной фабрики, а также канцеляристы, лекарь, цирюльник и охрана. Возглавлял экспедицию генерал-майор Яков Иванович Данненберг. Императрицей Екатериной II ему были даны неограниченные права: он мог требовать в помощь работников и получать без задержки подводы и продукты.
Были у него и другие полномочия. Полтора года длилась эта экспедиция, и, несмотря на трудности и лишения, поиски были не напрасными. Экспедиция Данненберга открыла сотни месторождений мрамора, яшм, агата, сердолика, опала и прочих цветных камней. Среди находок были орская и верхнетурская яшмы, а также яшма из Таш-Тау. Для отчета Екатерине II канцеляристы и мастеровые составили карту, на которую вынесли все находки, и приложили к ней полированные камни.
А между тем, несмотря на выгодные заказы, Екатеринбургская гранильная фабрика переживала то взлеты, то падения. Так, например, в 1780 году в штате фабрики было всего 14 человек. Такая численность работников была только в период ее становления. Из-за развала фабрика чуть не закрылась, но пережив тяжелые времена, снова возродилась. Фабричные мастера изготавливали на заказ и вывозили изделия на ярмарки в Пермь, Москву, Петербург. В 1782
году был получен заказ на изготовление первых ваз. В то время они применялись русскими зодчими для украшения зданий — карнизов, парапетов, фронтонов. Через два года была выточена первая ваза из темного топаза, а потом пошли вазы из яшмы. В конце XVIII века Екатеринбургская фабрика перешла на обработку твердых камней.
В XIX веке камнеобработка попала под эгиду Академии художеств. Граф А. С. Строганов, бывший в то время ее президентом, всячески способствовал развитию камнеобработки Урала. Он прислал в Екатеринбург скульптора Штейнфельда, отправлял мастеровых учиться на другие фабрики и даже в Академию.
Историю фабрики можно разделить на эпохи по виду обрабатываемого камня: в 1823 году найдены уральские сапфиры, в 1829 году — уральские алмазы и, наконец, в 1831 году на Урале открывают крупнейшие изумрудные копи. Большую часть из добытых к 1862 году 142 пудов изумрудов гранят в Екатеринбурге. Часть отправляют на Петергофскую фабрику. Таким образом, с открытием изумрудов огранка на Екатеринбургской фабрике стала занимать
значительное место. В конце 50-х годов XIX столетия на фабрике произошел очередной спад производства, резко сократились объемы выпускаемой продукции. Это было вызвано тем, что
классицизм умирал, и спрос на вазы резко упал, а для новых архитектурных ансамблей требовались новые решения. Тем не менее вазы продолжали создавать, но предназначались они уже для выставок. В 1865 году фабрику решили закрыть и передать в аренду, но ее отстояли.
После этого начинается время ее перестройки. Так же, как в искусстве, на фабрике шла борьба против устаревших канонов и поиски новых подходов. Наконец, в 80—90-е годы XIX века в изделиях фабрики впервые стали появляться национальные мотивы, а позднее была создана карта Франции. Однако несмотря на огромный успех, доставшейся карте, в начале ХХ века ассортимент выпускаемых изделий стал уменьшаться.