ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - НЬЮ-ТУНЕЯДСКАЯ.
РАБОТА НЕ БОЙСЯ, Я ТЕБЯ НЕ ТРОНУ.
Что и говорить, друзья, переживал я в то утро одно из тяжелейших похмелий в своей жизни. Но всё же не самое тяжёлое. Бывало, я не мог оторвать голову от подушки – так мне было тяжело. А тут вроде даже встал, напялил одежду и направился… нет, не в магазин, а на работу. Не буду рассказывать подробности предыдущего вечера: во-первых, он нечем не отличался от воскресных вечеров, когда встречаются два соседа, вышедшие одновременно покурить на лестничную площадку, а, во-вторых, я мало что помню, вернее совсем ничего.
Это всё не важно, а важно, что почувствовал я неладное уже в переполненном автобусе, когда чуть не вывернул содержимое своего желудка на тщедушную старушку, сидящую напротив меня. Поспешно ретировавшись на следующей же остановке, я решил продолжить свой путь пешком, благо до строительного объекта, на котором я работал, было недалеко. От сигареты, выкуренной в процессе, стало горько и противно, но зато приступ рвоты меня малость отпустил.
Расскажу-ка Вам историю. Только не думайте, что я отвлекаюсь от повествования, потом вернусь обратно. Так вот, загулял я как-то в ночном клубе до утра (ну, знаете, дело молодое). Познакомиться ни с кем мне так и не удалось… Обмен номерами телефонов не считается. Иду себе пустой улицей, уставший и не особо довольный, а навстречу две девушки. Разодетые такие, юбки до ягодиц, высокие сапоги, размазанная по лицу косметика и, судя по ехидному смеху, немножко навеселе. Ну, я, когда они поравнялись со мной, возьми, и ляпни: «Девушки, почём утренний минет?» Они переглянулись, и вломили мне так, что после этого неделю на больничном сидел, проклиная судьбу и свой длинненький язычок. Эх девчонки, встретить бы вас сейчас! Наговорил таких непристойностей, что больничный был бы обеспечен минимум на три месяца. Но вокруг пустырь, впереди стройка, на стройке работа… Вот и незаметно я вернулся туда, откуда начал, а Вы не верили!
- Здорово! Ну как?
- Счас вырвет… Лучше не лезь…
- Совсем хреново?
- Выживу…
- Давай по чуть-чуть!
- А что у тебя?
- Как обычно, «Казачны гай»
- Э-эх!..
«Плодово-выгодное» вино надо пить сразу и из горлышка. Иначе тебя просто вывернет наизнанку от перемешанных в нём фруктозаменяющих химикатов, технического спирта и водопроводной воды. Только тогда оно хорошо проваливается и не возникает никаких проблем… Но если Вы будете его смаковать как «Бордо» 1967 года… Ай, ну Вас! Врагу не пожелаю, а Вам тем более…
- Тяни!
Поймите, главное, ни о чём не думать и, высоко запрокинув голову, глотать и глотать – содержимое бутылки само будет выливаться в желудок, как в бездонную бочку.
- Вот что мне нравится в тебе, так это то, что всегда оставляешь ровно половину!
- Я не первый год на стройке.
- Но у тебя талант!
- Будешь мне рассказывать…
- В обед подойду к Вам в бытовку.
- Будем рады!
Мы разошлись каждый по своим бригадам. Вроде бы отпустило, но не до конца. Небольшой, но противный ком всё же стоял где-то в области грудной клетки. Сосредоточившись, я выдал звучную отрыжку… Не помогло. Зараза!
- Ты ещё не переоделся?
- А что, Петрович, уж и раствор привезли?
- Какой раствор? Пойдёшь на восьмой этаж бетонную стяжку сбивать, что эти гастарбайтеры наделали! Компрессор уже подогнали.
- У меня своей работы непочатый край.
- Это в первую очередь! Завтра нужно по-новому залить.
- К чему такая спешка?
- Комиссия, квартал, ревизия!... Полный завал! Так что, выручай!
Работа на компрессоре требует большого напряжения и соответственно недюжинной физической силы. С последним у меня был полный порядок, так что столь ответственное дело частенько доверяли именно мне. А, и ладно - подальше от начальства и других глаз, сам себе на уме – чего ещё надо в понедельник!
На шестом этаже наконец пришло облегчение. Назойливый ком отправился в свободное падение к зияющей темноте вентиляционной шахты… А после продолжительного приступа рвоты наступила нирвана… Лёгкость, абсолютная лёгкость, даже в ногах, одетые в громоздкие сапоги. Словно юродивый, как на крыльях, поднялся, нет, долетел, до восьмого этажа, и в состоянии полной любви к окружающему выполнил внушительную часть работы. Затем, объятый эйфорией, я томно осел на пол и проспал практически до окончания рабочего дня. Отбойный молоток продолжал всё это время работать вхолостую.
Я курил, смотрел на небо, размышляя о солнце и его неограниченной энергии, когда услышал голос Петровича:
- Это что за хрень?!
- …
- Почему не выполнена работа? Целый день прошёл!
- Что я её головой должен разбить?
- А хотя бы и так!
- Что поделать, Петрович, если эти бракоделы дали столько цемента.
- Что, так плохо сбивается?
- Сам попробуй, а потом ори… Обидеть человека, ведь несложно…
- Слушай, надо за сегодня добить, останься, поработай…
- Ты же знаешь, бесплатно даже трудоголики сверхурочно вкалывать не будут!
- Да выпишу я тебе премию, поставлю часы… Выручи, иначе мне край!
- Премия, часы - это само собой… Но я про сейчас…
- Что надо?
- Десять долларов.
- Я дам! Ну, чтоб на объекте ни-ни!
- Петрович, я тебя когда-нибудь подводил?
Не более чем через час я с осознанием выполненного долга стоял в ближайшей пивной и пил из бокала ёрш собственного приготовления. Приклеились несколько «пассажиров», но я их быстро отшил, отдав остатки. Щурясь от яркого солнца, с сигаретой в зубах, я двигался вдоль бульвара. Навстречу шла она, неся в руках «тревожные жёлтые цветы»… Полноте, Михаил Афанасьевич! Найдёт она ещё своего Мастера… Я даже не посмотрел ей вслед. Мой путь лежал к городскому стадиону – наша команда собиралась надрать зад лидеру чемпионата. Я успевал ко второму тайму.