К девяти часам утра Сергей прибыл в контору прииска Штурмовой, для трудоустройства. Постучавшись в дверь с надписью отдел кадров и спросив разрешения, он зашёл в кабинет.
— Здравствуйте, — сказал Сергей.
— Добрый день. Присаживайтесь. Слушаю Вас, — приветливо ответила инспектор по кадрам.
— Хочу устроиться к Вам на работу.
— Какие у Вас есть специальности?
— Могу водителем работать. Еще до армии права получил.
— Извините, но нам требуются специалисты на тяжелую технику. Могу Вам предложить вакансию разнорабочего. Работа будет у Вас разнообразная, но ничего не поделаешь, любой труд в нашей стране почётный. Зарплата у разнорабочего неплохая, около двести сорока рублей в месяц, если согласны, то пишите заявление и на подпись к директору. Весной будем направлять молодых людей у которых нет специальностей на ускоренные курсы бульдозеристов, взрывников, машинистов автоскрепера, бурильщиков,— объяснила ему инспектор по кадрам.
Через три дня Сергей получил спецодежду и приступил к своим обязанностям разнорабочего. Работа действительно была разнообразной. Уборка снега, разгрузка продуктов для столовой, заготовка дров, работа на лесоповале. За работой дни пролетали быстро, но в планах у Сергея были другие мысли, долго на севере не задерживаться, отработать сезон и уехать обратно на материк. Он понимал, чтобы иметь хорошо оплачиваемую работу, необходимо получить соответствующее образование. Не зря говорят в народе: — "Ученье свет, а не ученье – чуть свет и на работу". Проживал он в общежитии посёлка, это была большая комната, где стояли семнадцать кроватей. Администрация прииска организовывала поездки в города, где выступали артисты Магаданской области. У Сергея был выходной, и поэтому он с радостью поехал на концерт. Ему хотелось развеяться, а то в поселке не работали телевизоры из–за неисправного ретранслятора. Кино в клубе показывали два раза в неделю. После просмотра фильма, для всех желающих были танцы под магнитофон.
На концерте выступали артисты, пели песни, танцевали. Все были довольны, что хоть какое–то развлечение. Обратно в поселок возвращались поздно на рейсовом автобусе. Пассажиры усаживались в теплый салон, клубами врывался холодный воздух в открытую дверь. "Пазик" набитый до отказа выехал из районного центра Ягодное, до конечной остановки поселка Речная. Окна были замороженными затейливыми узорами мороза. Ехать было часа четыре с половиной по сложной с серпантинами и перевалом дороги. На заднем сидение сидели два не знакомых Сергею парня, естественно, что как и все, они приехали на заработки. Все кто проживал в посёлке знали друг друга и по этому приезжие были у всех на виду.
В общежитие зашла баба Зоя, которая осела в этих местах после отбывания тюремного срока. Она работала уборщицей, комендантом, горничной в одном лице. Открыв дверь в комнату, баба Зоя громко крикнула:
— Встречайте новеньких, — в комнату общежития вошли двое парней, которые ехали вместе с Сергеем в автобусе.
— Миша, из Питера, — представился один из них. Сразу было видно по нему, что он имеет хорошее воспитание и очень скромный. Легкий румянец краской вспыхнул на его щеках.
— Привет, Мишаня питерский, — сказал Сергей, пожимая ему руку.
— Олег, — сказал другой. Это был рослый парень, правильные черты лица и широкие плечи, придавали ему вид крепкого сибиряка.
Через несколько дней новенькие влились в общий коллектив разнорабочих. В семь утра бригада выезжали на двадцать восьмой километр заготавливать лес. На делянке был построен небольшой сруб, где топилась печь, трещали хвойных пород дрова, создавая тепло и уют. Сторож дед Семён, приезжал из поселка и находился на делянке семь дней. Он следил за надлежащим порядком в срубе, охранял технику, кипятил чай. Выпив по кружке крепкого чая бригада приступала к трудовой деятельности. Пятидесяти градусный мороз, щипал нос и щеки, оставляя белые пятна обморожения на лице. Бульдозер Т-100 надрывно пыхтя пробивал просеку расчищая её от снега, отвалом срезая небольшие замерзшие деревца. Ревели бензопилы, звенели топоры, эхом отражаясь на сопках. Рабочие выбирали лиственницы диаметром не менее двести миллиметров у основания, и длинной около восьми метров. Выносили бревна на плечах, которые складывали в штабеля на расчищенных площадках от снега. В одиннадцать часов был перерыв не более пятнадцати минут. Все спешили к срубу, выпить по кружке крепкого чая и послушать байки деда Семёна. В свои семьдесят пять лет, дед выглядел на много моложе. Он любил слушать песни под гитару, особенно задушевные. Дед хотел научиться играть на гитаре, но это было не возможно, с его очерствевшими руками да узловатыми пальцами. Иногда он сочинял ночью от скуки незатейливые стишки. Сергей подбирал к ним музыку, получались небольшие музыкальные зарисовки. По этому случаю, Семёныч доставал из заначки бутылку.
— Если на тебя Сергей, не дай Боже, кто "наедет", то порешу быка. Терять мне давно не чего, мысли о "деревянном бушлате" стали посещать всё чаще. Один ещё небо копчу, мои "кореша давно копыта откинули", — откровенничал дед Семен.
В посёлке многие его побаивались, обходили стороной. Когда он заступал на недельную вахту, то утром всегда угощал бригаду своим любимым блюдом, это было жаркое, приготовленное из мяса молодой собаки. Очень сильно расстраивался если кто отказывался от угощения. Крепкий чай пили вприкуску с конфетами, сахар было не принято. Дед Семён, пил исключительно "чифирь". Рассказывая очередную байку, он чуть приукрасил свой рассказ.
— Вот, какую историю Вам сынки расскажу. За норму "рыжья" надо было пахать не менее двенадцати часов, тогда пайку хлеба тебе гарантирована. Сперва делали шурфы до золотоносной рубашки. Шурф, чтобы было понятно, напоминает выкопанный глубокий колодец. Мощность торфов была разная, местами она доходила до двадцати метров. Сами знаете, что на Колыме вечная мерзлота, поэтому края шурфа не обваливались и их укреплять было не надо. В него на веревке опускали рабочих, которые начинали разработку породы в разные стороны. Кайлили и мерзлые куски породы, которые насыпали в сорока литровые кадки поднимали на верх, ссыпая породу в одном месте. Весной с первой оттайкой, в лотках промывали золотоносный песок. Среди породы я увидел диковинный камень, цвета потемневшей меди. Когда взял его в руки, то весил он не менее килограмма, и тут меня осенило, что это золотой самородок, — дед Семен довольный своим рассказом прищурил глаза. Видимо самое интересное было впереди, но Колька болтливый и острый на язык, сразу "вякнул":
— Что ты брешешь, старый черт? Таких самородков на Колыме нет, — и он откровенно рассмеялся. Дед Семен сжался пружиной, озорная улыбка слетела с его лица, появился стальной холод в глазах. Пальцы побелели, сжав деревянную рукоять, топор пролетел около Колькиной головы в двадцати сантиметрах.
— Убью, суку! Грызло вырву, — крикнул он, хватая второй топор. С большим трудом удалось успокоить деда Семена, объяснив ему, что Колька совершенно не знал смысл этого выражения на лагерном жаргон. Это для зеков чёрт, означало серьезное оскорбление, за которое необходимо было ответить. Дед Семен успокоившись, был очень довольный собой, что чуть не убил парня.
—Пацаны, здесь проживает много людей, которые живут по понятиям. Прежде чем сказать, необходимо подумать и за базар ответить, а то на "перо можно налететь в легкую, — объяснил дед Семен. Часам к восьми вечера бригада возвращалась в поселок после трудового дня. В субботу топили баню, купались в снегу, пили водку с пивом. В воскресенье, законный выходной, когда можно вволю выспаться за всю неделю. Вечером молодежь посёлка собиралась на танцы. В небольшом клубе молоденькие девушки, которые учились в старших классах, заворожено любовались красивой фигурой Олега. Он служил в десантных войсках и вполне соответствовал своим внешним данным. Мишаня, приехал на север, чтобы заработать денег на машину, марки Жигули. За работой дни пролетали быстро, зима стала сдавать свои позиции, на сопках появились первые проталины от весеннего солнца.
Лариса, бухгалтер прииска выдала зарплату, рабочие толпой столпились у окошка кассирши. Она была видной девушкой, пышные её формы приковывали восхищенные взгляды парней. О ней ходили слухи, что в любовных ласках Лариса была безотказна и само совершенство. Молодые парни называли её "скорой помощью". Она часто причитала: — Пользуетесь все, а вот в жены никто не берёт, — и была уверена, что скоро встретит своего принца.
Олег с Мишаней держали в руках новенькие хрустящие купюры.
— К вечеру "накрываем поляну», отметим бригадой наш первый заработок, — сказал Олег.
— Сегодня в клубе будут показывать новый фильм, Калина красная, — напомнил Сергей. —Давайте после просмотра фильма и отметим это замечательное событие?
— Вы идите в кино, а мы с Мишаней пока всё приготовим, — предложил Олег. — Сходим в магазин, купим выпивку и приготовим закуску.
Молодежь стала собираться в клубе пораньше, чтобы занять на последних рядах места, да потискать местных девчонок. Фильм сразу захватил всех присутствующих своими жизненными событиями.
Мишаня с Олегом решили разогреться спиртным до прихода парней из клуба. Они купили ящик вина медвежья кровь, консервы, завтрак туриста, копченую рыбу Кета, серого хрустящего хлеба.
Луч света осветил ряды, это вошла в зал клуба Люська "бутербродная". Она постоянно приходила в общежитие, чтобы её угостили выпивкой, для неё не имело значения, что она ест, пьёт, и кто её будет любить до утра.
— Пацанов в общежитие порезали, — закричала она.
Через несколько минут парни из бригады были в комнате, картина которую они увидели была страшной. Олег лежал на спине в одних брюках, на его груди запеклись сгустки крови, руками он зажал вываливающие внутренности из разрезанной брюшной полости. Мишаня сидел с гантелей в руке, возле кровати. Местный врач, молодая женщина, пришла в общежитие минут через десять. Её на эту работу пристроили по знакомству, сама же она к медицине отношения не имела никакого. Могла выдать таблетки, зеленку с йодом, хотя была очень аккуратной. Испуганная, она перевязывала Олега с нашей помощью. На его теле было восемь ножевых ранений. Дыхание срывалось на хрип, он был без сознания, состояние его было крайне тяжёлым. Вся надежда оставалась на врачей, которые вылетели на вертолёте из города Ягодное.
Олег с Мишаней налили вино в стаканы и выпили за первый свой заработок. Крепленое вино грело, радовало, слегка туманя рассудок. Дверь с шумом распахнулась, в комнату вошёл Николай Бынько. У него всегда был угрюмый вид, угрожающе выдвигалась вперёд нижняя челюсть. В бесцветных, мороженых глазах не было жизни. Возможно, что у него закончилась зелье, вот он и решил зайти на огонёк в общежитие. Он широко улыбнулся показывая гнилые черные пеньки зубов. Олег сидел спиной к двери чуть наклонившись вперед, локтями облокотившись на стол.
— Почему без радости встречаете гостя, — сказал Бынько и ударил ногой по стулу.
Олег упал на пол, но через секунду уже стоял на ногах.
— Да, ты охренел, козёл?!— и он хлёстко ударил кулаком его в челюсть. Бынько оторвало от пола, по инерции подбросив тело вверх. Хрустнула сломанная челюсть, кровь брызнула изо рта, носа и он рухнул как подкошенный. Мишаня добавил ему пару пинков по "ливеру", выволакивая тело из комнаты в коридор общежития. Налив в стаканы вино, они обсуждали произошедшее, но через десять минут позабыли об инциденте. Хорошее вино, крепкий бразильский табак, им казалось, что жизнь удалась. От сильного удара, дверь с треском распахнулась, с окровавленным лицом в дверном проеме стоял Бынько. В руке он держал охотничий нож Белка. Олег бросился на него не обращая внимание на сверкающее лезвие. В несколько секунд он получил множественные ранения, последний удар был наотмашь. Олег зажал руками вываливающие внутренности из брюшной полости, падая навзничь теряя сознание. Выпад руки в сторону и Мишаня наткнувшись на лезвие ножа, он попятился назад залезая под сетку кровати.
В центре не большой площади стоял Бынько, которого окружили человек десять. С окровавленного ножа стекали капли крови на белый снег. Его лицо было перекошено от боли сломанной челюсти. Хриплым голосом он сказал:
— Пописал фуцанов, укоротил им жало, за метлой сявки будут следить. За козла фраера ответили. Первый срок отмотал за тяжкие, вторая ходка по 102 и вот теперь корячится третья, — зло сказал Бынько. Он заглядывал всем в глаза ища понимания, поддержки, считая, что рамс правильный.
— Не делай глупостей, и так натворил уже много дел. Пойдём, я закрою тебя в комнате где расположена касса, наряд милиции уже выехал, — сказал участковый посёлка. Бынько думал с минуту над тем, что предложил ему мент, потом откинул нож в сторону и, ссутулившись пошёл к конторе.
Лопасти вертолёта МИ-8 разрезали морозный воздух, сделав круг над посёлком он приземлился на футбольном поле. Прилетевшие из города Ягодное врачи осмотрели пострадавшего, после чего сделали Олегу обезболивающие уколы. Он сразу успокоился и не приходя в сознание уснул. На сетке от кровати его занесли в салон пропахшей керосином машины. У Мишани начался приступ кашля, сильная боль в груди заставила его сесть прямо на снег. После осмотра врач констатировал, проникающей порез грудной клетки. Он был пьян, всё для него было как в тумане. Немного зависая, вертушка стала набирать высоту оставляя шлейф дыма, а через минуту скрылась за горизонтом.
Продолжение. Часть 10.