12.06.2007
Прошло уже больше недели, а он мне так ни разу и не позвонил. Я чувствовал себя ущербным, никому ненужным существом. С момента нашей последней встречи я регулярно проверял телефон, каждый раз надеясь обнаружить пропущенный вызов или непрочтенное сообщение. Когда же я смотрел на дисплей и находил долгожданное оповещение, сердце начинало быстро биться и руки дрожали от волнения…но, увидев, что это не его номер, я ощущал, как подкатывают слезы.
Скорее всего, дело во мне. Ну как я мог ему понравиться? Я паршивая малолетка, которая и общаться-то толком не умеет. А как я был одет… Боже, ведь это же я сделал все, чтобы он мне больше никогда не позвонил. Я сам во всем виноват. Наверное, он уже познакомился с другим парнем, который, однозначно, лучше меня во всем. Может, мне тоже попробовать найти кого-нибудь еще? Нет… Он такой один. Да и не хочу я больше никого. Лучше займусь учебой, предстоящими выпускными экзаменами. Пожалуй, это лучший способ не думать о нем. Хотя, кого я обманываю? Я все равно буду о нем думать, чем бы я не занимался.
20.06.2007
Пролетали дни, жизнь возвращалась в прежнее русло. Я, практически, не вспоминал об Игоре. Лишь когда я проходил по той самой аллее, где мы впервые встретились, внутри что-то холодело, на душе становилось тяжело и грустные мысли погружали меня в свои объятия ещё на несколько часов.
Вчера был обычный вечер, такой же, как и сотни других вечеров в моей жизни. Чтобы хоть как-то скрасить тоску, я решил заняться своим котом Мандарином. Это был большой комок шерсти белого цвета с редкими бежевыми пятнами, весом около 10 кг и смешной плоской мордочкой, которая часто была уделана в молоко. Я любил с ним возиться, вот и в тот вечер я решил его искупать, после чего высушил феном, сделал ему маникюр и начал расчесывать запутавшуюся шерсть большой розовой расческой, которую тайком одолжил у мамы. В этот момент зазвонил телефон. Не обращая внимания на надпись на дисплее, я взял трубку и застыл в оцепенении:
- Привет, школьник. Надеюсь, ты на меня не обижен?
- Нет… С чего мне обижаться? Привет.
- Ты извини, у меня возникли проблемы. Надо было их решить. Поэтому я никак не мог с тобой встретиться, хотя очень хотелось.
- Хотелось? Честно? (на моем лице начала появляться улыбка, я еле сдерживался, чтобы не закричать от радости и не показать ему, как я скучал)
- Конечно… Не хочешь прогуляться?
- Ммм…Я немного занят…Э-э-э…Хотя, давай!
- Тогда через час на нашем месте…
Он положил трубку, а я все так же сидел, подставив к уху телефон, и смотрел в одну точку. Я просто не верил своему счастью. Он сказал: «На нашем месте»! Оно уже «наше»! Получается, для него это что-то значит? Радостный, я вскочил и хотел уже бежать собираться, как вдруг раздался ужасный кошачий крик. У меня в руке была та самая розовая расческа с выдранным клоком шерсти моего бедного кота. Несчастный Мандарин убежал из комнаты прочь, но в воздухе по его следу все еще парили маленькие белые пушинки. «Прости, мой малы-ы-ы-ы-ыш!» – радостно вскрикнул я и побежал готовиться к встрече.
И вот, спустя час, я уже был на месте. Высокий, загорелый, кареглазый брюнет в модных джинсах и дерзкой черной майке, я сам у себя вызывал восторг. Я никогда не был в себе так уверен. И желание Игоря встретиться чудесным образом повышало мою самооценку, которая порой нуждалась в помощи. Однако, не все оказалось так прекрасно. Простояв около получаса в ожидании объекта своих мечтаний, я начал задумываться о том, чтобы вернуться домой. И когда уже рука потянулась за телефоном, чтобы набрать заветный номер, я вдруг услышал голос позади себя:
- Даже не вздумай…Терпеть не могу, когда мне названивают. Я сам прекрасно знаю, что задерживаюсь. Но ведь мне же можно простить опоздание, не правда ли?
Я обернулся и увидел Игоря. На его лице была довольная улыбка, которая меня моментально обезоружила.
- Да я и не собирался! Так, время хотел посмотреть… А опаздывать всё-таки некрасиво!
Он посмотрел на меня с ухмылкой, коснулся моей руки и шепнул на ухо: «Я сделаю все, чтобы загладить свою вину». Я притворился, что не услышал его слов, лишь нервно улыбнулся и, растерявшись, робко сделал шаг назад.
Мы шли по городу, который в этот вечер казался мне безумно красивым в лучах заката. Теплый ветер обдувал мои плечи. Шум листьев словно убаюкивал своим шепотом. Я и не заметил, как спустя пару часов стемнело. На небе высыпали звезды, и луна манила своим волшебным светом. Сегодня рядом с Игорем я чувствовал себя спокойно и умиротворенно. Мы болтали, смеялись. Но каждый раз, ккогда он смотрел мне в глаза, мои ладони потели, и по коже пробегали мурашки. Я не понимал, что это значит и никак не мог объяснить свое поведение, но я знал одно – мне было с ним хорошо, как ни с кем другим.
Было уже поздно. Уморившись от длительной прогулки, мы присели на скамейку в парке. Игорь закурил. Наступила тишина. Каждый думал о своем. После недолгого молчания, смотря в одну точку, я будто случайно произнес свои мысли вслух:
- Знаешь… Я хочу рассказать родителям. Хочу, чтобы они знали, какой я на самом деле. Пусть они будут испуганы, рассержены, огорчены… Но я больше не могу носить это в себе. Я больше не могу лгать. Они простят меня. Они должны! Ведь я их сын, и они всегда будут любить меня, что бы ни случилось. Они ведь сами так говорят!
- Да. Они будут тебя любить. Будут. Даже если ты станешь вором, убийцей, наркоманом или просто неудачником…но не геем. Пойми, это другое. И тебе не следует посвящать родителей в подробности своей личной жизни. Хотя бы до тех пор, пока ты не станешь самостоятельным, не начнешь жить отдельно и зарабатывать себе на жизнь.
- Ну с чего ты это взял?! Да, для них это нелегко, но они смогут это принять! Ведь смогут же?
- Мои не смогли…
Игорь посмотрел на меня – в этот момент я увидел в его глазах боль, обиду, злобу. Казалось, что это глаза ребенка, который не видел заботы и был рад любому, кто его приласкает, скажет доброе слово. Мне захотелось его обнять. Но уже через мгновенье передо мной сидел человек с каменным взглядом. Как будто и не было той минутной слабости, когда спал занавес и его раненая душа обнажилась.
- Когда мне было 14 лет, я влюбился в мальчика из соседнего подъезда. Я чувствовал то же самое, что и ты. Это свойственно нам. Гомикам. Мы чувствуем одиночество. Изнутри нас разрывает на части. Я все это знаю, поверь. И я решился. Я рассказал родителям. Я так же, как и ты, надеялся на понимание, но…
- Но что?
- Был грандиозный скандал. Всю ночь родители кричали, выясняя, кто из них не прав, кто допустил ошибку в моем воспитании. Они были готовы убить друг друга и меня заодно. Затем, когда предки успокоились, они начали искать решение проблемы, перебирая все возможные варианты – от священника до психиатра. А наутро мне поставили ультиматум – или я выбрасываю эту «дурь» из головы, или собираю вещи и ухожу из дома.
- Но как они могли?! Я не понимаю, Игорь! Это же бред…
- Я оказался на улице. Да, можно было сделать вид, что я передумал и решил стать таким, как все. Но я не смог. Я не смог предать любовь к тому мальчику… В субботу в 10 часов утра с пакетом в руках я вышел из подъезда и не знал, куда идти. До понедельника я пожил у одноклассника, солгав его матери, что мои родители уехали из города по делам. А потом… Потом я просто бродил по городу. Вечером я забрел в какой-то подъезд и сидел там под лестницей с бутылкой пива, которую купил в ближайшем ларьке на последние деньги. Сказать, что мне было хреново – ничего не сказать.
- А почему ты не вернулся обратно? Я уверен, что через час родители уже жалели о том, что выгнали тебя. Наверняка, они места себе не находили.
- Возможно. Но я вырос в такой семье, где религия и традиции были превыше всего. Родители полностью планировали мою жизнь – что я должен есть, какую одежду носить, с кем общаться. Каждое воскресенье мы ходили в церковь, я посещал различные секции, хорошо учился. Был образцовым ребенком. Я жил в обеспеченной семье и получал все, что хотел. Но мне не хватало простого семейного счастья, за которым я с завистью наблюдал в гостях у своих одноклассников и друзей…
- И что же дальше? Ты ночевал в подъезде?
- Хм… Дальше в моей жизни появилась она…Настя. Уже была ночь. Я все так же сидел в этом сыром подъезде. Вдруг открылась дверь и с улицы зашла девушка лет двадцати, невысокого роста, стройная с длинными светлыми волосами. У нее были очень добрые глаза. И вся она была какая-то необыкновенная. Я чувствовал от нее тепло. Она повернулась на свет, чтобы достать из сумочки ключи, но подняла взгляд и увидела меня. От неожиданности она вскрикнула. Но потом поняла, что бояться нечего и улыбнулась. «А что ты здесь делаешь? Почему не идешь домой?» - спрашивала она с озабоченным видом, - «Твои мама и папа, наверное, волнуются. Ведь уже так поздно». Я сказал, что мне нельзя домой и заплакал. Она подбежала, обняла меня, начала успокаивать. «А пойдем ко мне? Я здесь на третьем этаже живу, в 35 квартире. Пойдем? Я тебя чаем напою, согреешься… Только у меня к чаю ничего нет…». И вот я уже сидел у нее на кухне и пил чай, она курила у окна, слушая мою историю. «Останешься у меня. Как-нибудь справимся, правда?» - с улыбкой на лице и надеждой в глазах скала она мне. Я узнал, что Настя жила одна. Родители ее погибли в аварии. Никаких родственников у нее не было.
- А как же вы жили, Игорь? Где вы деньги брали на еду?
- Настя содержала нас обоих. Она приносила продукты, одевала меня, покупала все самое необходимое. Мы ни в чем не нуждались. Настя была для меня старшей сестрой, я ее безумно любил. Когда я спрашивал у нее, откуда она берет деньги, Настя загадочно отвечала: «Где беру, там уже нет». И я не требовал никаких объяснений, потому что полностью ей доверял. А однажды она пришла домой вся избитая. Я кинулся вызывать милицию, но Настя остановила меня, сказав, что нельзя. Я в недоумении смотрел на нее, ничего не понимая. По ее щекам покатились слезы и она навзрыд прокричала: «С мужиками я сплю за деньги! С грязными мужиками! Проститутка я, понимаешь? Проститутка…». Я обнял ее, что было сил, и мы просидели так до утра. После этого я устроился грузчиком на рынок, а она все так же приходила домой по ночам. Мы больше не поднимали этот вопрос, потому что знали – каждый делает свое дело.
Игорь замолчал. Он сидел с закрытыми глазами и продолжал курить.
- А где Настя сейчас? Ты все еще у нее живешь?
- Мы прожили вместе четыре года. Четыре счастливых года. Но однажды она просто не вернулась. Я просидел всю ночь у окна, надеясь увидеть, как она своей изящной походкой идет от остановки до подъезда нашего дома… А утром пришли из милиции и сказали, что обнаружили ее тело в лесополосе за городом. Я не смог ничего ответить. Мне хотелось плакать, но слезы куда-то исчезли. На похороны я не пошел. Я хотел запомнить ее такой же красивой и светлой, как при первой встрече… Вскоре мне пришлось вернуться к родителям. Они меня приняли. Но с тех пор между нами осталась непреодолимая пропасть. И каждый раз, когда у меня звонит телефон или за мной заходит какой-нибудь знакомый, я вижу в их глазах страх, ненависть, отвращение…
По щеке Игоря текла слеза. Она блестела и оставляла за собой мокрый след. Глаза его были стеклянными. Сигареты кончились. Игорь взял пустую пачку, сжал ее в кулаке и бросил изо всех сил. Он поднялся со скамейки и сказал, что проводит меня до моего дома. Мы шли молча. Когда, наконец, приблизились к подъезду, он остановился и схватил меня за руку. Глядя мне в глаза, он сказал приказным тоном: «Не смей говорить родителям». Неожиданно для нас обоих, я поцеловал его… Наши губы слились воедино. Я чувствовал его тепло, запах, который затуманивал мой рассудок. Поцелуй был недолгим. Он длился всего пару секунд. Но за это ничтожное время я понял, как сильно хочу его прикосновений, страсти. Казалось, мы парили в воздухе вне времени и пространства. Когда наши губы расстались, я робко отвернулся и убежал в подъезд.
Я зашел в квартиру, было 4 часа утра. На кухне горел свет. Мама все еще не спала.
- Ты видел сколько времени? Я места себе не нахожу! Где ты был? И с кем, интересно?
- С девушкой, мам, с девушкой
Я зашел в свою комнату и громко хлопнул дверью.