VII
– Слава Милостивым Блаженным! Я бы прямо сейчас совершила возлияние Меркурию. Ты присоединишься, очаровательная Клодия?
– С радостью. Но у меня с собой нет…
– О Геркулес! Не проблема.
Фабия распорядилась, и её слуги подали доминам наполненные кубки. Выпитые за «более близкое и столь приятное знакомство». За этим последовал разговор о том, как стихи действуют на любящих женщин – диалог прервался на ещё одно возлияние – какие чувства могут нахлынуть и пленить…
– Ах, какая сила во власти Муз и Аполлона! Как мы с тобой в этом похожи, Присцилла!
– Как и большинство женщин.
– Нет, милая приятельница. Ты рассказываешь так, будто описываешь мои собственные чувства!.. Ах, знала бы ты ещё, что одно только это прозвище, Лесбия, вызывает во мне такие –ах! – такие воспоминания, о Диана! Любимый, прочитав пару строк из Катулла или Назона, часто так меня называл. Я говорила ему, что до той Клодии, возлюбленной Катулла, мне далеко. Хотя я и была в юности несколько ветреной, легкомысленной, – Пульхерия, скромничая, опускает ясные очи, один в один напоминая Муции Шрамика, – но все эти её знаменитые выходки и скандалы – подобное не для меня. А Сабин всё-таки продолжал меня так звать, особенно в постели… – снова очи долу. – Ты же понимаешь, моя милая приятельница?
– О Киприда! Естественно! Мы женщины. Чего стесняться? На ложе нам могут понравиться такие слова, от которых в другое время готова краснеть как девочка.
– О Диана! Снова верно! Милая Присцилла! Ты меня понимаешь, как никто!.. Лесбия… Он помнит, значит, меня и думает обо мне. Вот и ты так говоришь… ЛесБестии, – неожиданно речь матроны перескакивает на другое. – Оригинальное название. И похоже на имя «Лесбия». Интересно! Сегодня чудесный день! Какое созвучие: Лесбия, ЛесБестии…
– Милая Лесбия, а ты сама не?..
– Что «не»?
Муция кладёт ладонь на бедро Клодии и нежно поглаживает. И лобзает в губы совсем не так, как при приветствии. Матрона мягко отстраняет руку и отворачивает голову:
– Нет-нет. Извини. Видимо, неправильно я сказала. Я просто… Ах, как вышло!..
– Не переживай. Это мне показалось. Прости.
– Ничего! Ничего страшного, – Клодия смущена гораздо больше Муции. – Ты не подумай ничего, Присцилла. Мне не нравятся женщины… в смысле… в этом смысле не нравятся, как это высказать… Но я ничего против не имею, когда другие девушки и женщины между… Я ничего… я не…
– Понимаю. Ясно, милая Пульхерия, всё ясно. Будем считать, что ничего не произошло, и забудем. Договорились?
– О Диана! Конечно! – но после этого матрона повела себя скованнее, впоследствии избегая где бы то ни было оставаться с Фабией наедине; а в тот момент спешит прервать молчание. – А что твой супруг, мил-… милая Присцилла?
– О Киприда! Милейшая Пульхерия, из-за того, что ты назовёшь меня милой, ничего не будет, не стесняйся, пожалуйста! А Макр тоже ничего. Ничего особенного. А у тебя, по-моему, уже не тот консуляр, что раньше. Может, помнишь, я ещё девочкой с тобой знакомилась, ты тогда замужем за консулом была.
– Да, верно, вроде отец твой приходил. А первый муж – да, консул-суффект. Но я его совсем не любила. Скоро развелись, я вышла замуж за Марка, я до сих пор с ним. Былых чувств нет и в помине, но живём в одном доме, скорей как друзья. Он сейчас пропретор, – Клодия назвала провинцию и принялась было, видимо, чтобы только не молчать, рассказывать о делах мужа.
– Извини, пожалуйста, Пульхерия. Зачем говорить о муже, когда есть любимый? Давай совершим возлияние Венере и выпьем за наших возлюбленных. Пусть они не забывают о нас, о любящих, никогда! – матрона с лёгкостью поддержала, они выпили, Муция продолжила. – У меня есть любимая, она тоже любит меня. Её зовут Бестия. В честь неё я и назвала виллу. ЛесБестии. Там было много деревьев. Приедем, покажу. Можешь гостить у меня.
– Ах, как мило и чудесно! Спасибо преогромное! А сейчас ты едешь туда дожидаться её? Я вам не помешаю, она не будет ревновать?
– Нет и нет. То есть, скорее всего, она приедет, разумеется, но в числе других гостей, – и Фабия поведала о своём замысле, фактически уже начавшем воплощаться.
Клодия принялась восторгаться, потом вдруг вспомнила:
– Присцилла! А как же «Семиаксии»? Кто будет их ставить?
– Наверное, сама найму актёров каких-нибудь… Ещё не думала об этом.
– Пожалуйста, милая моя приятельница, позволь мне заняться постановкой! Прошу, прелестная Присцилла! Я и не думаю о том, чтобы попасть в число судей. Но могу помочь в организации, деньгами, если надо, ты только скажи. А уж все расходы по «Семиаксиям» я возьму на себя, это однозначно! Пожалуйста, милая Присцилла!
– Возможно, Пульхерия, понадобится и твоя помощь в проведении, и тебе действительно придётся понести некоторые расходы на зрелища помимо затрат на пьесу. Но не думай, – улыбается Муция, – что такое твоё участие повлияет на решение судей.
– Нет-нет, я просто помогу тебе сделать всё, чтобы эти Дионисии удались на славу. А выбор жюри – это отдельный разговор. К которому мы вернёмся. Я думаю, что пьеса Сабина достойна призового места! И ты как председатель – ведь ты обязана стать председателем – как председатель судейской коллегии можешь – это между нами – повлиять на «вердикт».
– Решение должно быть коллегиальным.
– Понятно, понятно, милая приятельница! С твоими подругами я тоже… поговорю. Но ты имей в виду, что если какая-то твоя нужда, или даже прихоть, каприз… Я всё сделаю, Присцилла!
– Пульхерия, я учту, но мы с тобой об этом не говорили.
– Конечно, я понимаю. Я знаю, как делается, не беспокойся, милая председатель!..
С этого момента Пульхерия всячески старалась, чтобы всем, от кого это – призовое место – могло хоть как-то зависеть, всем выставить пьесу Домиция Сабина в лучшем свете, на все лады превознося её достоинства. Похоже, она решила таким способом – победой его сочинения в театральном первенстве – сделать любимому приятное. И нельзя сказать, чтобы она выбрала неверный путь – стоит только вспомнить, с каким чувством показал он пьесу своему другу Гаю Павлу.
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2012/01/31/1046
----------------------