Гриша как обычно вышел с утра на свой участок. Первообычайно нужно было проконтролировать Варлампия, так его за глаза все называли, потому как Михаил имел обыкновение воровать лампы уличных фонарей. А сбыть их в пределах города не представлялось возможным, но Варлампий не прекращал свою безыскусную деятельность ни на миг, если таковую не пресекал Гриша, также безыскусно: изымая принятое назад.
С привычным содроганием Гриша зашёл к сантехникам. Навстречу встал неизвестный улыбчивый человек и протянул руку:
- Рад познакомиться!
- Григорий..
- А по отчеству?
- Пантелеймонович.
- Как Мелехов из Тихого Дона! А я Михал Юрьевич, как Лермонтов... Проверил Ваш унитаз с утра, перепутали при подключении холодную с горячей. Извините любезно. Я переделаю.
Григорий кивнул головой машинально и выскочил на воздух.
Дым от котельной всё так же клубился на юго-юго-запад. Телефон показывал четыре метки - полный приём - Мегафон. Гриша пошёл в конторку и оформил отгул.
Он пошёл привычной дорожкой, наискосок через парк, тихими улочками и зашёл в свой любимый полуподвальчик. Баночка джин-тоника с чипсами, и свежий ветерок за углом. Гриша вскрыл баночку, перекрестил рот и вкусил содержимое.
Пока Маринка была на работе, Григорий бесконечно гулял, а, скорее таскался по улицам, глазея по окнам. Вот тут и в окне второго этажа он увидел удивительную кошку с зелёными глазами - вылитая Светка - подумал Гриша. Светка была со школы невидимой, лет уж двенадцать. Кошка, похоже, следила за ним. Гриша помычал и двинулся дальше, поддерживая правой рукой дородное брюшко.
К ужину Гриша доподлинно явился, откушав с непременным удовольствием картофельное пюре с грибной подливкой (из замаринованных грибочков), чаёк с вареньем, непременно свежий хлеб. Всё было замечательно.
Сын давно сделал уроки и зависал на компьютере в соседней комнате.
Вечер сдвигался к полуночи, Гриша смотрел телевизор.
Мариша уже расстелила, и улеглась в ожидании нового рабочего дня.
Когда Григорий закончил просмотр TV, он привычно передвинулся в направлении постели, по пути раздеваясь.
Мариша глянула на него лёжа, укрывшись до подбородка, сверкнула глазами:
- Гриша, а, может, пошалим сегодня?
- Презервативы в кладовке, посмотри на верхней полке.
Гриша без тени замешательства послушно двинулся в коридор.
Мариша откинула одеяло, осмотрела себя сверху: ножки вообще ещё ничего, и всё что - выше. Стянула трусики, поводила ножками по простыне, укрылась, а хотелось чужеземного вторжения, хотя бы гришиного.
Григорий давно не заглядывал в эту кладовку.
Когда он раскрыл эту кладезь, он не мог остановиться: там были припрятанные солёные крекеры, там были сладкие, облитые шоколадом печеньки, и снова печеньки, и он разрывал пакеты пальцами и укладывал в рот, и обильная слюна поступала с каждым сладким хрустом челюстей, как из живительного родника. Крупные, подтаявшие кусочки перекатывались языком за щеками, подобно изумрудному морскому прибою. Когда он вовлекает летние нагретые камушки в извечный танец.
Только Маринка стояла в дверях одетая голимых двадцать минут.