Вещий сон.( Продолжение "Святочных историй Кобякова городища")
Под самое утро следующего дня мне приснился странный сон. Честно сказать, у меня с детства всегда было отвращение к вещам мистическим и фантастическим. Я никогда не любила всякую бредятину и чертовщину. В этом отвращении было для меня что-то более глубокое, связанное с моим бунтом, против не реальности мира. Мне всегда хотелось, чтобы оголенная правда была, наконец, обнаружена. С этим связан для меня пафос правдивости и объективности мира. Но, тем не менее, надо всем нам признать - жизнь мы познаем только через мифические образы! Я - не исключение!
Итак, снится мне сон, самый замечательный сон моей жизни, в котором отразилось что-то существенное в моем духовном пути. Я всегда вижу сны и часто мучительные, черно-белые, близкие к кошмару сны. Только изредка они бывали значительные, символические.
Снится мне страшное подземелье со многими лабиринтами и ходами. Мне страшно и я ищу выход на поверхность, но тщетно. Все мои усилия напрасны.
Вскоре я попадаю в древний подземный храм с большим жертвенником. Вокруг него много людей в черных одеждах и разукрашенными лицами. Рядом с жертвенником огромный колодец. Не то жрицы, не то волхвы совершают обряд жертвоприношения дракону, живущему в колодце. Они связывают руки и ноги красивым девушкам и юношам и бросают в водную бездну. Вся церемония сопровождается красивым песнопением и хвалой дракону, что принял их жертвы. На меня никто не обращает внимания. Спрашиваю, как мне выбраться на поверхность, но все только пожимают плечами и не говорят со мной.
Иду дальше по бесконечному подземному лабиринту. Оказываюсь в царстве мертвых владыки Аида.
Ужасный и страшный пес Кербер, а по- нашему Цербер, вечный страж владыки мертвых Аида беспрепятственно пропускает меня туда. Вижу там несколько знакомых лиц. Они в поте лица трудятся. Бьют зубилом и молотком новый тоннель. Замечаю знаменитого мученика Сизифа. Он катит в гору огромный камень. Напрягая все силы, трудиться он. Пот градом струится с него от тяжелой работы. Все ближе вершина; еще усилие и окончен будет его труд; но вырывается из рук его камень и с шумом катится вниз. Снова принимается Сизиф за работу. Подумала: «Вот что бывает даже богам за их обман, ложь, коварство, хитрость и изворотливость ума …» - Возвращаюсь назад. Опять прохожу мимо Кербера и иду дальше по бесконечному подземному лабиринту. Пес не обращает на меня никакого внимания. Я – не удивляюсь и продолжаю свой путь дальше.
Долго иду по подземному лабиринту. Вижу огромная, необъятная площадка, уставленная деревянными столами и скамейками. На столах обильная еда. Это Вселенский собор в царстве Аида. Во главе стола сидит Андрей Первозванный. Я хочу сесть на одну из скамеек около стола и принять участие в соборном деле и общении. Я вижу сидящими здесь многих русских святых и известных людей из православного мира. Но куда я ни пробую сесть, мне всюду говорят, что свободного для меня места нет. Я обернулась и вижу, что в конце площади есть лаз на поверхность, без растительности. Я иду к этому лазу и пытаюсь к нему подняться по отвесной скале. Это страшно трудно и руки мои в крови. Сбоку, внизу, я вижу обходную извилистую дорогу. По ней ходят люди, но я продолжаю карабкаюсь по скале.
Мучительными усилиями, я шаг за шагом двигаюсь вперед. Наконец, достигаю вершины скалы и оказываюсь почти у самой поверхности земли. Но на самой вершине скалы я вижу образ распятого Христа, обливающегося кровью. Я падаю у Его ног в полном изнеможении, почти без чувств. В этот момент я просыпаюсь, потрясенная сном.
Когда я рассказала некоторым православным этот сон, то мне сказали, что это выражение моей гордости и в неверии до конца в Бога. Я думаю, что беда была не в моей гордости или сильной веры в бога, беда была в том, что я была недостойна высоты этого сна, что он соответствовал моим тайным мыслям и моим мечтам, но не соответствовал силе моей религиозной воли, моей способности к религиозному действию. Я всегда сознавала себя человеком недостойным собственной мысли и моих исканий, но я всегда стремилась, хотя скорее бессознательно, к познаниям бытия и Богу. (продолжение следует)