V
О Лесбии и других персонажах "Семиаксиев"
Во многом эти условия были определены одной уже имеющейся пьесой. Пересказанное почти целиком в предыдущей книге последнее письмо Гая Фабия, содержало, однако, ещё одну, до сих пор неупомянутую часть. Вот что в ней было.
«Ещё весной, когда Гней узнал о дне твоего рождения, он обратил внимание на такое обстоятельство. Сестрёнка его друга родилась между двумя праздниками. Также, как и его мать, Лара Антония. По воле Богов появившаяся на свет в «будничном промежутке» среди Волканалий и Опиконсивий, то есть в девятый день перед сентябрьскими календами. И каждый год семейство Сабина в конце августа отмечает подряд, без перерыва, три праздника; а мой друг, когда, как теперь, не в Городе, обязательно отправляет письмо с поздравлениями нежно любимой родительнице. Посему, увидев, что я пишу тебе очередную эпистолу, Гней также сочиняет письма в Рим, и прежде всего своей матери Антонии. Как ты наверняка заметила, моё послание получилось весьма пространным. Однако и друг уделял написанию своего не меньше времени. Силон ещё смеялся: что за философские диалоги вы пишете, неужели собираетесь превзойти Хрисиппа и Эпикура?
Надеюсь, ты помнишь, сестрёнка, что стоик, как сообщают многие древние авторы, пытался по количеству написанного угнаться за Эпикуром; и в этой погоне за количеством строк порою совсем терял качество. Так, об одном его произведении, в котором весьма обширно цитировалась «Медея» Еврипида, некто сказал, что перед ним – «Медея» Хрисиппа. А Аполлодор Афинский говорил, что если из сочинений Хрисиппа убрать строки чужих работ, то останутся чистые листы…»
Присцилла помнила это смутно. Гораздо лучше она знала известные софизмы, придуманные Хрисиппом. Также однажды она случайно купила книгу Хрисиппа «О вещах, которые сами по себе не предпочтительны», так как ей весьма понравилось начало, прочитанное прямо в книжной лавке: в нём стоик дозволяет сожительствовать и с матерями, и с дочерьми, и с сыновьями. Заинтересовавшись после этого сочинениями философа, прося их почитать у Стабилия, Муция обнаружила то же дозволение в его сочинении «О государстве». В другой раз ей в руки попала книга Хрисиппа «О древних философах природы». Но физику жрица не очень жалует и, едва начав, забросила чтение и вернула книгу, которая скоро сгорела при пожаре; и потом, хотя патрицианка и искала её, найти уже не могла. Искала же потому, что не раз встретила порицания в адрес Хрисиппа за то, что многое у него написано непристойно, и в качестве примера, кроме упомянутых, критики приводили именно этот труд. Где Хрисипп, по словам одного из них, «выдумывает гадости про Зевса и Геру и целых шестьсот строк пишет такое, что никому не повторить, не замарав рта; история эта под стать лупанарам, а не Богам, хотя, возможно, как физика, она и хороша».
«… Кстати, Гней, как выяснилось, и написал пьесу. Которая и вложена в моё послание. Естественно, и он сам это отлично осознаёт, до той же «Медеи» ей так же далеко, как ему самому до Еврипида. Или, точнее, учитывая жанр, до «Свекрови» и Плавта. Вспомнив свои юношеские поэтические попытки, Гней дней десять корпел над прологом и первым эписодием, а потом, за пару дней, видимо, принеся немалые жертвы Талии, расписался так, что сочинил всё остальное, закончив эксодом. Когда с плохо скрываемой гордостью он дал мне прочесть переписанный слугой чистовой и окончательный вариант, то прежде всего услышал:
– Друг! Хор выходит после пролога!
– О Муза! Совсем забыл! Но ты читай дальше.
Дальше я, конечно, не стал всерьёз критиковать его пьесу «Семиаксии», указывать на оплошности и несоответствия сценическим правилам, но в некоторых местах от души смеялся. Гней прочёл присланные вами книги «О благой вести» и «Против семиаксиев» и решил выставить их, так называемых «христиан», в комическом виде. Как только я дочитал до конца и в целом похвалил «угодный Музам труд», друг принялся объяснять мне, как ему пришли в голову те или иные сценки, и откуда он взял некоторые имена и персонажей.
Прототип Порция Кана – один из клиентов прототипа Лесбии (о которой ниже). Его предок, прапрапрадед (если мы правильно сосчитали количество «пра»), был одним из главных подручных её предка, знаменитого плебейского трибуна бурных шестьсот девяностых годов, замешанного, в частности, в громком скандале о Мистериях Доброй Богини в доме Юлия Цезаря. Думаю, намёк на Лесбию совершенно ясен, ниже я и напишу ещё о ней.
Старшего семиаксия Гней назвал Луканом и по созвучию с автором одной из версий «О благой вести», кем-то упоминаемой, как писал Квинт, и по другой, более весомой причине. Племянник всемогущего некогда Сенеки – да пребывают оба в блаженном Элизиуме – при жизни некогда (лет пять-шесть назад) увёл у Гнея возлюбленную. А ещё поэт Лукан высказывался в том роде, что напрасно семиаксиев обвиняют в разных гнусностях – мол, вон как они безропотно идут на смерть. Уже тогда Гней и его единомышленники возражали любимцу Муз, что подобное – фактически бесполезное самоубийство – неприемлемо и противно римскому духу и человеческой природе. И если они, семиаксии, так относятся к своей жизни, то что для них стоят чужие? А значит, вполне могут совершать все приписываемые им мерзости, и Город запросто могли поджечь.
Но вернусь к персонажам. Кто скрывается за матроной Лесбией, я догадался сразу. Гней подтвердил и поведал, что и семья у неё немного похожа, хотя дети, конечно, никогда не были подвержены никаким зловредным суевериям. Первая догадка явно напрашивается всем любителям отечественной поэзии, а именно творчества Гая Катулла. И мой друг явно не стал мудрствовать, назвав героиню своей пьесы так же, Лесбией, в честь одной из бывших его любовниц. О которой у него множество тёплых воспоминаний, но, видимо, не более того. Любовницы, не просто носящей то же имя (что и возлюбленная Катулла), но и её прапра – наверное, ещё одно «пра» – правнучки. Клодия Пульхерия регулярно, каждый месяц, присылает Гнею письма, он даёт мне их прочесть. Мне, честно говоря, где-то в душе даже жаль эту женщину. Гней практически не отвечает ей. И я немного переживаю за неё, чувство этой патрицианки вызывает уважение. Сестрёнка, прошу, если не трудно, скажи своим писцам, пусть перепишут…»
Присцилла тогда на некоторое время подзабыла об этой просьбе. Лишь по прошествии половины месяца случайно вспомнила и отдала переписать Кробилу. Оказалось, это он, по велению своей госпожи, положил на стол в кабинете выполненную работу.
«… И отдай копию Пульхерии.
Она неустанно и постоянно пишет моему другу, даже поддерживает его материально. Например, строительство его нового дома вместо сгоревшего, набор конницы в галльских провинциях в немалой части были осуществлены на её деньги. Гней же едва ли на одно из четырёх её писем пишет в ответ послания из нескольких строчек. И теперь даже не собирается упоминать в следующей своей трёхстрочной эпистоле о написании «Семиаксиев».
Но ведь ты согласишься, милая сестрёнка Муция, что женщине – а тем паче, любящей женщине – очень приятно, когда её воспевают в стихах. И пусть сочинённая Гнеем пьеса – не любовная лирика, всё же и тем не менее, на мой взгляд, стоит передать Пульхерии это произведение.»
Присцилла писала Гаю о своих впечатлениях от посвящённых ей стихов Бестии и, естественно, соглашалась с ним в этом мнении.
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2012/01/29/823
----------------------
Аполлодор Афинский – грамматик II в. до н.э., автор философских, исторических и мифографических сочинений.
«Свекровь» – знаменитая комедия великого римского комедиографа Т. Макция Плавта (III-II вв. до н.э.).
Знаменитый плебейский трибун 690-х – см. примечание 12 к книге третьей (http://www.proza.ru/2011/12/03/566 ).
Марк Анней Лукан – талантливый римский поэт, племянник философа Сенеки.
Гай Валерий Катулл – знаменитый римский поэт-лирик (I в. до н.э.), известен цикл его стихотворений, воспевающих Лесбию. За этим именем скрывалась возлюбленная поэта, скандально известная аристократка Клодия, сестра трибуна Пульхра.