Я наблюдал в окно за тем, как шла разгрузка металлических листов. Крановщик отчаянно жестикулировал, пытаясь объяснить стропальщикам правилам крепежа. Почему правилам? Да потому, как ведут себя на борту «КамАЗа» можно смело утверждать, что экзамены они сдали не просто так. И преподавателя видели от силы разок, другой.
Крановщик махнул в сторону рукой, и люди слезли с борта, встали в сторонке, закурили. Груз поднялся ввысь, листы качнуло, тросы скользнули к друг дружке, затем один край накренился, и вся стопка с тяжелым свистом поползла вниз, хлюпая и пронзая пушистый снег. Первые заморозки дают о себе знать, там тяжелее, и связка должна быть другой. Мужики отскочили в сторону.
Оно бессмысленно было бы, если листы пошли на них, а так просто, для эффекта. Крановщик открыл дверь кабинки, и вновь стал жестикулировать. Мужики развернулись, побрели к балку. Но, один из них резко вернулся, поднялся по цепной лесенке, и сунул кулаком в лицо нерадивому крановщику.
Вот так всегда! – хохотнул я. – Каждый тянет в свою сторону.
Окружившая меня компания, во главе с начальником участка разом повернула головы.
Немного стушевавшись почувствовал в данной ситуации себя идиотом. Все-таки решалась судьба нашего дальнейшего обучения, более того в этот год нужно было освоить новое оборудование, никогда ранее не применявшееся в данной индустрии. Дабы не потерять лицо я посмотрел в открытый блокнот, на листах которого не существовало ни единой записи, быстро собрался с мыслями.
- Да, дохлое это дело. Ничего, кроме общего справочника, и приблизительного принципа работы механизма, мы не узнаем.
- Что предлагаете?
- Лучше один раз потрогать, чем десять прочитать, Дмитрий Александрович.
Крановщик, настроив гак, поднялся сам на борт, и, взяв на удавку с двух концов оставшиеся листы, аккуратно положил их на землю, не забыв подложить несколько брусков капиталки. Сложив стрелу и закрепив ее щедро обдал выхлопом соляры приземистый балок на огромных полозьях, удалился с территории.
- Если не изменяет память, то ближайшая от нас аппаратура неплохо работает на «ЗИФЕ» в Хакасии? Может, к ним рванем в командировку?
- Затратно. Да там и золотари.
- Они что не люди?
- Ладно, езжайте в заежку. Я подумаю, - сняв очки, и потерев переносицу, ответил начальник участка.
- Тебе что, больше всех надо? Чем тебя город не устраивает? – буркнул коллега мне в спину.
- Да, не люблю я эти муравейники. Да, и дела не будет.
- Ну-ну. Начальником себя возомнил что-ли? Пусть они голову ломают.
Я повернулся.
- Будто ты не знаешь Серафим, как они экспериментируют. Сами же будем переделывать одно и тоже по нескольку раз.
- Игорон прав, - включился Борис. – Глядишь еще, и премию получим.
Серафим промолчал.
- Что мы зря что-ли за несколько сот кэмэ приперлись, - рассмеялся я.
- Ну-ну, - все-таки поставил в разговоре последнюю точку Серафим. – Сопляк еще решать такие вопросы. Молодой, да ранний.. смотри, как бы не скатится в канаву.
Настроение дня подпорчено. Но, быстро успокоившись, пожалел коллегу. Есть у него сила богатырская, руки, как бревна – сожмет, не отпустит. Да только нет своей мысли. Нет толчка. Он просто работает хорошо, исполняя рекомендации вышестоящего слоя. А что там? Что ни мастер, то идиот. Редко, когда рулят производством по настоящему понимающие дело люди.
И делают мужики бредовую идею очередного появившегося на горизонте недоучки. И что ведь – получается, и оборудование работает, и дает стране пополнение баланса. Правда забыл сказать, что мужики по ходу сами проектируют сложные механизмы в обход решений, и запускают, и моют, и жрут из дня в день гречку, по хиленькому разбавленную абаканской тушенкой. А мастер пишет план, рисует чертежи и готовит новые дырки под звезды, образно говоря.
И Серафим вовремя поднесет пудовую балку на спине, подтянет под мышкой новый баллон с кислородом. Молодец, в сложные дела не лезет, но в другом не отстает. А может мне это только кажется, и он все-таки желает в душе одеть пиджачок? Хорошо. Я попробую на время командировки помочь стать ему просто бугром. А как? Да своей настырностью. Начальник почему-то слушает меня, не бьет веслом по шее. Да потому-то нормальный мужик, был бы пройдоха – давно бы выгнал, отоварив поганой метлой. А там, если справится глядишь и старшим смены станет.
А как давно? Если работаю всего полгода, но многим насолил. Всего ж семнадцать с половиною стукнуло. Но в целом просто чувствую металл, и механизм, и структуру. Не заканчивал институтов – просто видать в крови. Мужики иногда усердно, до пены в прогнивших зубах спорят, но по завершении работ я как, в воду глядел. Поэтому и недолюбливают. Оно и понятно. Таким уродился. Урод, одним словом.
А как взяли на работу? Официально ведь только с двадцатиодного? Начальник нормальный потому-то. На приемке он зря упомянул, что мал еще «не потянешь якобы» Тогда я просто взял со стола стакан и раздавил его. «Мда.. – только развел руками он. – А на вид хиленький вроде. Оформляйся в кадрах, я распоряжусь. Ты на практике пока, там посмотрим».
Я развернулся через левое плечо, но Дмитрий Александрович остановил в пороге:
- За емкость вычту с первой зарплаты.
- Хорошо, - широко оскалил я рот.
Вот так и живем. Мне нечего терять, поэтому люблю разного рода авантюры.
Автобус с номером «пять» дотащился до долгожданной остановки. Мы зашли в супермаркет, и накупив водки и пельменей, отправились к знакомому порогу командировочной квартиры. А к вечеру не хило подзагрузившись «белой», ломали голову над тем, кто пойдет в магазин за добавкой. Ситуация разрешилась сама собой. Напротив жили две девушки, снимавшие не первый год квартиру. Так же не впервой заходившие к командированным, у которых, несомненно, есть, чем поживиться. Вот и сейчас методичная трель звонка разом перевернула ситуацию.
Ночью, разгоряченный танцами под магнитофон я набрав в ванну холодной воды, полез купаться. Анжела, покрутив пальцем у виска, все-таки пошла со мной. Просидев минимум полчаса, она настойчиво попыталась выволочь наружу. А я не сопротивлялся – холод пронзил тело, стало свежее.
А через день мы, раскидав сумки по полкам плацкартного вагона, понеслись в ночь на Юг. Там другая республика, другие лица. Но понятия жизни смею надеяться одни.
Встретили нас тускло. Еще бы, ведь мы приперлись в гостиницу в пять часов утра, когда персонал очень крепко спит, и видит ужасающе красивые сны. О принцах наверно, или на худой случай прилично одетых граждан с пухлыми бумажниками. Мы же предстали явно не из сна: помятые, небритые физиономии в купе с простетской одеждой выглядели в глазах женщины удручающе.
Оформившись в номер, захотели кушать. Персонал вообще потерял дар речи, мало того, что сами приперлись, так еще и кухню требуют в такое время. Сумасшедшие русские!
Наскоро позавтракав «дошираком» убили время чаепитием. На фабрику нас не впустили, и мы вынуждены были стоять на улице не менее двух часов. В минусе, на пронизывающем ветру такое ожидание показалось долгим. Видимо нас не ждали. Наконец охранник в камуфляже показался в дверях, и коротким жестом пригласил вовнутрь.
Оформив необходимые документы регистрации, нам выписали одноразовые пропуска. Вид фабрики напоминал замок, где вместо башен с понижающим эффектом находились сектора цехов. Добротное здание. Предположения впоследствии оправдались, ибо стены были в толщину никак не меньше метра. Но, главное там тепло. Десятки глаз прилипли к нашим лицам, когда мы спросив, «где директор?» пошли по крутым лестницам в поисках огромной заветной двери.
Но ошиблись. Двери директора ничем не отличались от других – и скромная темно-зеленая табличка точно подтверждала факт. Директором оказалась женщина чуть за сорок приятной внешности, с поразительно проницательным взглядом. Мда. От такого не убежать, не соврать и лучше держаться подальше. Встретили серьезно, даже покормили бесплатно в столовой.
- Игорон, ты заметил, что в штате почти одни женщины?
- Есть такое Борь. Женский коллектив по ходу.
- А ценники в меню видел? С нашим баблом не потянуть, точно говорю.
- Закупим на рынке картошки с салом, и все делов, - промычал Серафим с набитым ртом.
- Правильно бугор. Ты молодец, с ходу видишь ситуацию, и грамотно решаешь ее, - не смог сдержаться Борис.
Серафим довольно поднял подбородок, достал салфетку.
Да, повезло ему. Оценив по достоинству опыт, начальник поставил его старшим. И все довольны, и жить хорошо. Жизнь то она открывает ворота тем, кто усиленно пытается их. И мне спокойнее, да.
Вечером скромно посидев перед телевизором, раздавили по три литра пива «белый медведь». Пожевав картошки с чуть поджаренным салом, улеглись спать. А утром нас распределили по трем сменам. Первая оказалась моя. Намахался я ломом под завязку, разламывая породу, застрявшую в люках, и упорно не желавшую ложится на стакерную ленту конвейера. Мельницы не справлялись с нагрузкой, плюс морозы делали свое дело. Плечи гудели, спина тоже. Но ничего – бывало и похуже. Здесь работать тоже можно. Только единственное, о чем забыли, что мы то должны осваивать механизмы отсадочных машин, их работу и устройство, а не пахать за кого-то не хуже каторжанина. Но ладно – бугор пусть решает.
Через несколько дней я все же видел записи в дневнике – значит учится. А пацаны со смены ухохатываются над тем, как он приходит в каждый раз в новых, белых перчатках, и часами наблюдает над работой устройства. Но, да ладно – главное результат. Борису тоже тяжело, спину мажет мазью перед сменой.
Женский коллектив к нам привык, и оператор Анна с особой четкостью угощала меня вишневым вареньем с подогретыми в микроволновке блинчиками. Все посматривала и выспрашивала, словно засланный агент о нашей жизни. И Серега мастер, постоянно намекал, что лучше женщины просто не найти, поэтому не стоит терять момент, а наоборот – приблизить знакомство. А я не могу. Не потому-то она не нравится, а потому, что все-таки надеюсь на прощение Ленки. Мы поругались, причем основательно и надолго. И виноват я. Урод, потому-то.
К концу смены Сергей выставил на стол литр водки, и громко объявив, что у него день рождения, резко скрутил крышку. Подтянулись ребята, на стол легла селедка с салом, потом еще бутыль, и еще. В общем мы неплохо погудели в шумной компании, и Анна не зря все сильней прижималась телом. Про выдуманный праздник я догадался почти сразу, но почему-то не отказался от напитка, напротив, с каким то ожесточением глушил порцию за порцией.
Я плохо помню, как попал в гости к Анне. Смутно припоминаю наши ласки, свет свечей, и музыку, расплескавшуюся по комнате свет лирических оттенков. Но, ополоснувшись по утру, или полудню – какая разница! Я четко увидел на боках, спине шрамы от ноготков подруги. Значит, ночь прошла не зря, и что-то было. Что тоже неплохо.
Анна жмурилась в постели, словно кошка, тянулась лапками к окну, в которое практически не проникал свет наступившего дня. Хорошая фигура у нее, ничего не скажешь. Я всегда люблю большие тела, с широкими бедрами и тонкой талией. Никогда не понимал, что можно находить в красотках с телевизора очередной передачи с подиума. Жопы и грудей нет, за что ни возьмись – проткнешь или поломаешь ненароком. Их качает легким ветерком, словно засушенный лист в березовом бору.
- Тьфу, бля – махнул я головой, избавляясь от цепких мыслей.
- Плохо, да? – поднялась на локте подруга.
- Да нет, все нормально.
- Слушай, сходим сегодня до обувного? А то сапоги совсем прохудились.
Я промолчал, пытаясь уловить услышанное.
- Иди ко мне зайчишка, подправлю настроение, - призывно взмахнула руками Анна.
Настроение уже ты не подправишь. Зря так сразу. Можно было и мягче преподнести. Я неторопливо оделся, натянул пуховик и, зашнуровывая ботинки, бросил в сумрак зала:
- Сходить не получится сегодня. На холодильнике деньги – купишь новые. Удачи.
Спустившись до продуктового магазина, открыл тяжелые двери. Не смотря на прилавок сразу подошел к продавцу.
- Две «белый медведь»
Девушка молниеносно выставила бутылки и молча, с некоторой улыбкой посмотрела на меня.
- Вам открыть? Стаканчик?
А я искал недостающую мелочь в карманах. Но девушка сама пришла на помощь.
- Занесете потом. Мы знаем вас уже. Не переживайте.
- Спасибо, - только и смог выдавить я, почувствовав себя каким-то алкоголиком.
На плечо легла тяжелая рука, и мне в лицо дыхнуло явным перегаром:
- Подправишь земляк?
Я повернулся и внимательно посмотрел на помятого парня в затасканной до невозможности «афганке».
- Так все плохо?
- Свои же, нужно помочь.
- Свои – чужие. Не пойму тебя.
- Свои, это те, у которых душа в тельняшке.
- А-а-а. Держи, - протянул вторую бутыль собеседнику.
Он, сразу хлебнув из горла, крякнул от удовольствия и, сунув спиртное в рукав, удалился на улицу.
Я посмотрел на девушку. Что-то в ее глазах мне показалось знакомым.
- Можно проводить вас сегодня до дома? – без обидняков предложил я.
Продавец отреагировала быстро. Подняв голову, ответила:
- Да. Я до восьми работаю.
Удивляться чему-либо здесь я перестал, поэтому, молча кивнув, поспешил удалиться. В гостинице выпив немного пенного напитка завалился на кровать и сразу уснул. Сны мне не снились.
К вечеру подошел Борис. Мы надрались белой, и я немного пошатываясь, поплелся к магазину. Почему? Не знаю – мне нечего терять. А девушка ждала в тени закутка, и как-то неловко озираясь, переминалась с ноги на ногу. Я мельком глянул на часы и понял, что безбожно опоздал. На часах высветилось девять! Это невозможно. Извинившись, как мог просто обнял ее и нежно поцеловал, хотя на морозе этот факт выглядел чудодейственным. Холодные щеки и горячее дыхание весенней свежести. О себе промолчу, там явно витает тяжелым запахом алкоголя. Она сама предложила пойти к ней, и мы, взявшись за руки, словно давно знакомые уверенно пошагали по тропинке в гору.
Но до дома мы не дошли. Нам преградил путь «Жигуль». Открылись двери и рослые тени, в которых из них мелькнул знакомый бушлат, молниеносно ринулись навстречу. Уйдя от замаха дубинкой одного, и резко откинув девушку в сторону, поставил блок от ноги другого. Перекатился, присел. По шее прилетело чем–то тяжелым. Мир померк.
Очнулся, когда меня выбросили на ходу из машины. Потом тень голосом Сергея матернулась и ударила сапогом по ребрам. Я взлетел и покатился по накатанной дороге. Попытался встать. В глазах туман. Вспышка.
Усилием воли хлестко нанес удар кулаком в корпус, но пробить через плотную куртку оказалось делом не простым, поэтому высоким взмахом колена попал в подбородок. Сергей охнул и повалился наземь. «Афганка» угрожающе приблизилась и, держа в руках всю туже дубинку, поднялась в черное, как смоль небо для удара. Сделав подсечку, просто рубанул ребром ладони по шее.
Но, водитель поняв, что ситуация в корне меняется, врубил дальний свет фар. Двигатель рыкнул и понесся на меня с мгновенно нарастающей скоростью. Я подпрыгнул и смял спиной лобовое стекло, затем, скатившись с капота, полетел в пропасть отвесной насыпи.
- Живой, - подошел водитель к Сергею.
- Нормаль, - как-то булькающее, промычал он. – Тяжелый удар у него… не ожидал.
- Ты прав. Не хотел бы я встретиться с ним один на один.
- Ты замочил его?
- Не знаю Серж. Но с канавы ему не выкарабкаться. Точно говорю.
- Что с «афганцем»?
- В отрубе. Берем его, и сваливаем. Времени в обрез.
- Окей. Анна будет довольна.
Не знаю, сколько времени пролежал, но когда стало светать, попытался подняться наверх. Карабкаться по мерзлому грунту, ломая ногти, оказалось делом не простым. Я взмок. Перевалившись через бровку упал на спину и, раскинув в стороны руки еще долго смотрел на стальное пространство. Тело пронзала боль, но я старался не замечать этого. Тяжело поднявшись, побрел к поселку.
Вскоре на горизонте показался «Москвич». Он остановился у обочины, из кабины улыбаясь вылез Ким. Как он оказался здесь, для меня всегда останется загадкой. Рассказав в двух словах о происшедшем, я попросил его отвезти в гостиницу.
- Сначала тебя нужно править, иначе плохо все закончится.
Я не стал возражать, ибо в этом человеке таилась необъяснимая доброта и мудрость.
Трое суток я лежал и пил горькие травы. Ким делал примочки, и тело после этого сильно ломило и жгло. Я горел огнем. На рассвете Ким подкинув в костер несколько поленьев взял бубен, затянул непонятную песню.
- Сегодня ты должен уехать домой.
- Хорошо Ким, но только нужно заехать в гостиницу. Там же ваш дневник..
- Там ничего уже нет. Поверь мне… ты, потом все поймешь.
Дневник, который дал мне Ким с чертежами разработок и необходимыми поправками я положил в стол. Почему нет? Я опустил голову.
Через сутки я бодро шагал к конторе. На фабрику я не заезжал, командировочные мне не закрыли, более того не успел изучить то, зачем мы приехали в далекий край. Что за этим следует? Конечно – увольнение и все дела. Я приготовился к этому. Даже ждал. Почему? Мне нечего терять.
Дмитрий Александрович долго сокрушался по поводу меня, махал руками и хвалил Серафима, который привез бомбу в какой-то зеленой тетрадке.
- Да, заткнитесь вы Дмитрий Александрович! – не выдержал я этого поноса. – Вот заявление, прощаемся и все дела. Что зря воздух месить.
- Я тебе щенок такое заявление покажу! – поднялся из-за стола начальник цеха. – По тридцать третьей пойдешь у меня. Хрен куда устроишься, понял!?
- Договорились! – поднялся я, и круто развернувшись, покинул кабинет.
При выходе нос к носу столкнулся с Серафимом и Борькой. Внимательно посмотрев на них, обратился к Борису:
- Как же так дружан? Просто кинули пацана, и все?
Они молчали.
- Не удосужившись узнать, где я? Не чужие ведь люди, - махнул я рукой, и пошагал к выходу.
Борис хотел догнать, но Серафим остановил его:
- Брось. Он сейчас бешеный. Снесет башню, а тебе детей кормить.
Я вышел на ленинградку и потопал уверенным шагом ближе к дому. Денег на автобус не было, поэтому только автостоп. Чтоб не замерзнуть я устраивал пробежки по несколько кэмэ, потом снова шел.
- Признайся себе. Хотел ведь посмеяться в душе, как бугор будет делать ошибки, а? – хрипел я, давясь усилившимся хиусом. – А оно видишь, как вышло. Грешно это, и жизнь наглядно показало это.
Я простил их за все. Пусть они поступят также. Никаких обид, простил и все. Почему? Урод, потому-то.