Изнеможённое от бесконечной работы тело бьется в предсмертных конвульсиях, пытаясь поймать глоток воздуха разодранными лёгкими. Подрезанные системой клыки и когти, в моменты бесстрастного спаривания, мнут бока раньше сильной личности.
К столу подаются туши, истерзанные лезвиями бушующих машин, клеймённые хозяевами. Даже после многочасовых стараний поварих видны старые шрамы, ожоги бездушных корпоративных печей. Брось в печь, потом, большими порциями, три раза в день. Приятного апетита.
Кожа плотно стягивает сухожилья, а в бёдра упираются голые кости уставшего, полуживого тельца.
Верёвка держит скот ближе к стойлу, натирает в кровь.
Пожиратели сырой плоти выплёвывают остатки, казалось бы, непобедимого животного.
Гордого здорового зверя сменил запуганный ничтожный зверёк.. На этом фоне, кастрация и кормёжка по расписанию сравнима с раем. Отвращение. Сострадание. Жалость.