Целый день Лиза не могла прийти в себя. « Его прошлое - это святое, а настоящее – это просто так, шуточки; ну, а уж будущее совсем не предсказуемо, выходит», - распаляла она себя.
На следующий день Лиза в слезах бросилась к телефону. Милочка взяла трубку, и, услышав голос сестры, закричала в трубку: « Что ты плачешь? Это ты, ты виновата во всем. Неужели не понимаешь, что ты со мной сделала?»
Лиза опешила от неожиданности. « Мила, я не понимаю о чем ты?» - рыдала в трубку Лиза. « Лиза, я тебе не дочка, я твоя сестра, хочу тебе напомнить. Кто тебя просил опекать меня, как дитя. Ты понимаешь, что ты просто искалечила меня. Ты эгоистка, и ты хотела через меня реализовать себя, как мать. А я по твоей милости стала одинокой и ни кому ненужной, а теперь ты меня бросила ради первого позвонившего по телефону. Прости», - и она повесила трубку.
Лиза была в шоке. «Да какой он первый попавшийся, она прекрасно знает, что все наше детство прошло в одном дворе, родители были знакомы друг с другом. Вот она черная неблагодарность, – думала Лиза, - я положила на нее всю свою жизнь, подставляя свое плечо, помогая в самые трудные минуты, беря на себя всю ответственность».
Вечером она, несмотря на размолвку с мужем, слово в слово, с негодованием передала разговор с сестрой. « Ты знаешь, по факту она права. Ты за своей опекой не заметила, как она выросла, и в жизни, оказалось, разбирается неплохо. Только до сих пор у нее не было случая выговориться по этому поводу. Ваша жизнь уже давно катилась по инерции, заданной еще твоими родители, они бессознательно назначили тебя ответственной за их младшую дочь. Это не вина ваша с Милой, а беда», - попытался утешить ее Роберт Иванович.
Только неделю смогла вытерпеть Лиза, и первая позвонила сестре: « Наверное, Мила, ты права во многом. Но такова, видимо, наша с тобой судьба, теперь трудно судить, кто из-за кого не устроил свою личную жизнь, ты из-за меня, а может я из-за тебя ». После длительной паузы Мила тихо произнесла: « Прости, Лиза, за боль, которую я тебе причинила, это получилось все спонтанно».
Шло время. Все вроде бы смирились со сложившейся ситуацией. Сестры теперь изредка разговаривали по телефону, но не встречались. Осадок, оставшийся после недавних событий, надолго остался в памяти у каждой из них.
Конечно же, Лиза простила сестру, но забыть ее слов уже не могла. « Я ее изуродовала, - с болью в сердце вспоминала Лиза, - если бы ей встретился мужчина с серьезными намерениями, то она, не задумываясь, вышла бы замуж. Я не виновата в том, что у нее не случилось в жизни такой встречи. Очень удобная позиция свалить вину на близкого человека».
Из подсознания всплыли чьи-то слова: « Есть люди обиды и люди вины. Люди обиды вечно недовольны и обвиняют окружающих в своих проблемах, а люди вины все время извиняются и чувствуют всегда себя виноватыми». Она силилась вспомнить кто это сказал, будто бы это было так важно в эту минуту. "Да, это же Борис Чичибабин".
Мила, конечно, переживала разрыв с сестрой, но ей двигала элементарная ревность к более удачливой сестре и она не пыталась искать причины неудавшейся жизни в себе, она была из той категории людей, которые склонны винить своих близких во всем.
Как-то она позвонила сестре сообщить, что к ней в гости приехал сын их двоюродной сестры из Воронежа с молоденькой женой. Саша поступил в военно-медицинскую академию и пока им не дали общежития, попросил разрешения остановиться на некоторое время у Милы.
В этот же день Лиза пришла познакомиться с двоюродным племянником, которого давно не видела. Ребята ей очень понравились: тихие, скромные, совсем непохожие на нынешнюю молодежь. Саша повзрослевший, симпатичный, стройный, белокурый молодой человек решил идти по стопам своего отца военного хирурга и поступил в Военно-медицинскую академию, чтобы продолжить семейное дело.
Надя, жена Саши, тоже сразу понравилась сестрам. Темноволосая, с красивыми карими лучистыми глазами, с очаровательной улыбкой и очень застенчивая. Все как-то сразу понравились друг другу, и Лиза спокойная за сестру отправилась домой. « Вот и хорошо, - рассуждала она, - теперь и Милочке станет повеселей».
А Мила была просто счастлива, что в ее доме появились такие милые молодые люди. Она бежала с работы, забегала в магазины, чтобы успеть приготовить обед. Она вдруг оказалась востребованной, и ее это очень радовало. Наденька устроилась в библиотеку, и по просьбе Милы стала приносить любимые ею романы, и им было о чем говорить. Саша приходил из академии поздно, и они с Надей кормили его ужином.
А в выходные они все вместе осуществляли культурную программу, которую продумывала заранее Мила. Для начала она знакомила их с городом. В другие выходные по ее плану шли в Русский музей, или в Кунсткамеру или в Эрмитаж. Вечером по телефону Мила делилась с сестрой тем, что они видели, где они были, и Лиза по голосу понимала, что Мила была счастлива, что обрела семью. Одновременно Мила сокрушалась, что к осени молодые уже уедут в общежитие.
Однажды, разговаривая с Лизой по телефону, Мила спросила сестру, не будет ли та возражать, если она предложит молодым остаться жить у нее: «Ну что им ехать в это общежитие, если у нас такая просторная квартира, и где мы остались теперь вдвоем с Тимофеем, который уже тоже глубокий старик. Да и поддерживать порядок будет легче. Когда у нас с тобой был последний ремонт?». Лиза сначала немного растерялась, но потом, конечно, дала согласие: « Мила, только мою комнату, пожалуйста, не занимайте».
В конце лета приехала двоюродная сестра с мужем, родители Саши, и они все вместе сделали ремонт квартиры. Сестры были в восторге, ведь все последние годы они сами своими силенками подклеивали, подмазывали, чтобы хоть как-то поддерживать порядок в большой квартире. Мила была в полном восторге. Она ощущала себя счастливым человеком. Она с радостью ходила на свою любимую работу в медцентр, где работала вот уже тридцать лет и была уважаема коллегами и с радостью возвращалась в дом, в котором теперь и ее тоже ждут.
А однажды Мила позвонила с радостным известием, что Наденька беременна и ждет мальчика. « Откуда ты знаешь, что будет мальчик?» - удивилась Лиза. « Теперь все возможно, исследование УЗИ показало. Теперь на раннем сроке могут узнать даже, нет ли вероятности появления синдрома «Дауна», - протараторила Мила, - Лиза, я скоро стану бабушкой!». « Поздравляю!» - сдержанно ответила Елизавета Николаевна. Она понимала радость сестры, которая души не чаяла в молодых, но ее пугала мысль, что теперь они могут надолго застрять в их квартире. С другой стороны она помнила, что у них с сестрой вообщем-то и наследников нет, и она не стала возражать
Теперь радостной новостью с Лизой поделился Роберт Иванович, сообщив, что через неделю приедет в отпуск дочка из-за границы. « Кругом одни сюрпризы, у всех свои отдельные радости, а меня только ставят в известность», - почему-то с грустью подумала Елизавета и стала готовиться к встрече с падчерицей.
Наступил день приезда дочери, и Роберт Иванович поехал в аэропорт. У Лизы уже все было готово к встрече гостьи. Заранее был накрыт стол в комнате, обед готов, уже стоял в духовке фирменный яблочный пирог с корицей. Она подошла к стенке, где по-прежнему красовались фотографии его бывшей семьи. Жена с фотографии смотрела как всегда с укором. Сегодня ее почему-то особенно покоробил взгляд этой красивой женщины. Елизавете стало как-то не по себе и не спокойно на душе.
И вот раздался звонок, и Лиза пошла открывать дверь. На пороге стояла молодая очень красивая женщина, а за ней с чемоданом Роберт Иванович. « Копия жены», - отметила Лиза. Обе женщины очень смутились, затем молча кивнули головой в знак приветствия. « Ну, проходи, Жанна», - подтолкнул он дочь. Она прошла, окинув взглядом комнату, присела. « Да, папа, у тебя очень уютно стало», - довольно сдержанным тоном произнесла она.
Лиза на правах хозяйки пригласила за обеденный стол, накрытый с большой любовью и со вкусом. И вдруг Лиза поймала быстрый взгляд Жанны, который та бросила на ее обручальное кольцо. « А вы разве в официальном браке?» - вдруг неожиданно спросила она. « А вы разве не в курсе?» – вопросом на вопрос ответила Лиза и с недоумением посмотрела на мужа. Тот молчал.
Потом все как-то быстро переключились, и перешли к разговорам о заграничной жизни Жанны, которая жаловалась на то, как ей тяжело живется, на вечный недостаток денег, на проблемы с работой. Роберт занервничал, встал из-за стола, подошел к окну и долго простоял так. После обеда они с Жанной отправились навестить родственников со стороны матери. Лиза осталась одна. Она убрала посуду со стола, помыла и села в кресло. « Неужели он и впрямь не сообщил дочери, что уже давно женился, и почему из этого нужно делать тайну? - лихорадочно думала она, - вот уж где настоящий сюрприз, да еще с секретом».
На следующий день Жанна на «Стреле» уехала в Москву навестить друзей и московских родственников. И вот они остались вдвоем. Лиза молчала, она не хотела сама заводить этот неприятный разговор. Он тоже тянул до вечера, хотя понимал, что без объяснений здесь не обойтись.
« Скажу тебе честно», - неуверенно начал он, - речь идет о моей недвижимости, то есть о квартире. Жанна моя прямая наследница и ее этот вопрос волнует. Я не хотел расстраивать и поэтому не говорил ей, что наш брак зарегистрирован», - выдавил, наконец, он.
« Ну и что из того? И кто ей помешает быть твоей наследницей? Ты знаешь, что у нас с Милой на двоих трехкомнатная квартира», - удивилась Лиза. «Но по закону теперь и ты можешь стать тоже наследницей, если я умру вперед тебя», - не поднимая глаз, продолжил он. « Никто не знает, кого первого призовет Всевышний, это, во-первых, а во-вторых, подпиши ей завещание, я не возражаю», - отреагировала она. « Даже если я подпишу ей завещание, то ты через суд можешь получить часть наследства, этого она и боится», - с потухшим взором вымолвил он.
« Неужели ты, зная меня, так можешь плохо обо мне думать? А она не подумала о том, что ты уже пожилой и нездоровый человек, и если ты, не дай Бог, опять серьезно заболеешь, то можно подумать, она прилетит к тебе на крыльях, чтобы позаботится о тебе?
В конце концов, сделай ей дарственную, может тогда она успокоиться», - с волнением говорила Лиза. « Если я подарю ей квартиру, то я перестаю быть собственником и сразу лишаюсь всех льгот, и тогда квартплата съест всю мою пенсию, и мне не на что будет жить», - с болью в голосе закончил Роберт Иванович. « Да, оказывается, за тебя уже все решили? Какой прагматизм!» - с большим волнением закончила Елизавета.
Через три дня Жанна приехала из Москвы, а на следующий день Роберт Иванович проводил ее до аэропорта, и она улетела. « Да, уж как-то маловато дочка погостила у любимого папочки. Сделала черное дело и удалилась восвояси, - сокрушалась Елизавета, - золотой телец превыше всего у этого поколения».
Целую неделю они не могли придти в себя после приезда Жанны, в основном молчали. Роберт Иванович ходил чернее тучи, Елизавета все больше молчала. Уже ничего не радовало их. Продолжать дальше эту тему никому из них не хотелось.
Все теперь делалось по инерции, без души и без прежней теплоты. По ночам оба подолгу ворочались в постели, каждый чувствовал, что не спится. У Лизы теперь в голове крутился один вопрос: как муж поступит с ней, пойдет ли он на поводу у молодой нахалки, и неужели он не верит в ее порядочность?
Роберт Иванович же мысленно пытался возражать жене: « Какое право она имеет так плохо говорить о моей дочери. Если бы у нее были свои дети, то скорей бы поняла меня. Жанна живет в чужой стране. Все не так просто, как она думает. Да и вообще молодежи теперь значительно труднее жить, чем нам когда-то. Конечно, у них больше возможностей для самореализации, но они совершенно не защищены государством. Да и не каждый из них может стать предпринимателем, и они сами должны теперь быть добытчиками, никто им на блюдечке ничего не поднесет. А за границей свои проблемы. Там хорошо живется пенсионерам, о которых государство больше всего заботится, а молодым приходится трудиться в поте лица».
В один из выходных Елизавета решила навестить Милу, они так давно не виделись. « Лиза, ты так редко теперь к нам ходишь», - встретила сестра. « Уже к нам», - отметила про себя Лиза. Квартира очень изменилась с переездом новых жильцов, появилось много незнакомых вещей, новая посуда, кастрюльки, микроволновая печь, новая вешалка в прихожей.
Она заглянула в свою комнату: « Слава Богу, здесь хоть все по-старому», - выдохнула она. « Ты не беспокойся, Лиза, они очень аккуратные ребята», - почувствовав грусть в глазах сестры, произнесла Мила. « А куда они кроватку поставят, когда мальчик появится», - спросила Лиза. « Здесь в большой комнате, где они спят», - щебетала Мила, - ты подожди, они скоро придут».
Они сели на кухню выпить по чашечке чая, и Лиза заторопилась: « Нет, Мила, я сегодня не стану их ждать, в следующий раз приду». Она вышла из квартиры и медленно пошла на остановку. Она вдруг почувствовала себя совершенно ненужной никому: « Здесь уже идет какая-то своя жизнь, и там теперь сплошная неизвестность». На улице было морозно, пустынно, дул колючий злой ветер. « Замерзнуть бы, и все проблемы…», - с такими унылыми мыслями она подошла к дому.
Нынешняя зима тянулась медленно и нудно. Лиза пыталась делать вид, что ничего не случилось, а сама все время жила в ожидании какого-то конца или развязки. «Еще недавно все было хорошо», - размышляла она, - но стоило приехать любимой доченьке, как все в одночасье рухнуло».
Потом она начинала перебирать в памяти прожитые с Робертом годы, припоминать обиды. Она вспомнила, как он выдворил Милочку и отлучил ее от их дома. Всплыли в памяти отдельно брошенные фразы на счет множества салфеточек, называя это экспансией на его территорию. Вспомнила, как он негодовал, когда она приносила свои сезонные вещи, считая, что она этим загромождает квартиру. Наконец она вспомнила эту фразу, брошенную им в ЗАГСе, на счет экспромта. « Оказывается, он все это время был озабочен жилищной проблемой, - вдруг осенило ее, - тогда зачем он женился на мне? Поддался минутной слабости или понадеялся, что я умру первая?»
Роберт Иванович чувствовал, что трещина, образовавшаяся между ними, все расширяется и увеличивается. Он понимал, что Лиза ждет от него крупного разговора, что им нужно объясниться и придти к какому-то компромиссу, но он понимал, что если речь пойдет о разводе, то он просто потеряет жену.
Но он не скрывает и того, что квартира после его смерти должна остаться за Жанной. Может она захочет вернуться когда-то сюда, или продаст, а там купит свое собственное жилье. Он, конечно, верит в порядочность Лизы, да и неизвестно еще кто вперед уйдет в мир иной, но Жанна так невзлюбила жену: « Если она не корыстный человек, то этот развод не должен изменить ваших отношений, папа», - рассуждала в письмах Жанна.
В апреле позвонила Милочка с радостным известием, что родился мальчик, весом три с половиной, ростом пятьдесят два. « А как назвали?» - спросила Лиза. « Назвали Арсением, очень долго выбирали имя и остановились на этом, что в переводе с греческого - мужественный. Правда, здорово придумали?» « Поздравляю!» - сдерживая грусть, закончила разговор Лиза.
Сообщение о рождении Арсения Роберт Иванович принял почти враждебно: « Скоро они тебя совсем выживут из собственной квартиры! Ты бы хоть почаще появлялась там, а то привыкнут к свободе без тебя, потом трудно будет всем перестраиваться». « Что ты за меня переживаешь или уже разводиться собрался?» - бросила Елизавета Николаевна. На этот раз муж промолчал.
В душе она пыталась оправдать его, понимая, что действительно ему сейчас трудно, с другой стороны ей было обидно: « Дело идет к глубокой старости и наоборот мы должны сплотиться и помогать друг другу. Кто кроме меня побежит в аптеку, кто кроме меня будет выхаживать его. И потом думаю, что я не самая плохая хозяйка и жена, в доме порядок, уют, чего еще надо на старости лет? В моем возрасте уже многие женщины, как старые развалины, а мне никто моих лет не дает».
В июне вдруг раздался междугородний телефонный звонок. Роберт едва узнал своего бывшего сослуживца еще по армии, звонившего из Волгограда. « Пятьдесят лет прошло после армии, я еле вспомнил его, - рассказывал Роберт жене, - он настоятельно приглашает в гости нас с тобой. У него там дача на Волге, рыбалка, грибы. Может, съездим? Как ты на это смотришь?»
« Отрицательно, - категорично заявила Лиза, - во-первых, Волгоград – это тебе не в пригород прокатиться, во–вторых, ты человека не видел пятьдесят лет, и ты не можешь знать, как и чем он прожил эти годы, какая у него семья, может, выпил бутылку и ударился в прошлые воспоминания. А уж я-то к нему совершенно никакого отношения не имею».
«Я к твоим родственникам в Воронеж ездил без всяких возражений. Для меня желание женщины всегда было законом. А я единственный раз попросил тебя, и ты сразу отказываешь. Спрашиваю тебя последний раз», - уже довольно резко спросил он, раздосадованный такой категоричностью жены. « Нет, нет и еще раз нет», - уже с вызовом в голосе ответила она, явно драматизируя ситуацию. « Все, тогда я поеду один», - поставил точку в разговоре Роберт Иванович.
В понедельник утром Роберт Иванович поехал на вокзал покупать билет на Волгоград, ничего не сказав жене. Он взял билет на среду. Это был скорее вызов Лизе, которая всегда все решала за них двоих. Честно говоря, чаще всего она оказывалась права, но эта ее категоричность возмутила его: « Гералиссимус нашелся. Все должно быть, как она скажет. Хватит, пора кончать с этим».
Он как будто сам разжигал в себе этот костер, ему хотелось конфликта. Он хотел ускорить конец этой семейной неразберихи. Надоели взаимные подозрения, обиды. И в среду утром, воспользовавшись отсутствием жены, быстро собрал дорожную сумку и положил на подушку записку с очень кратким содержанием: « Уезжаю сегодня в Волгоград. Прошу заполнить заявление о разводе».
Лиза пришла из магазина, разложила продукты в холодильник, заглянула в комнату, и взгляд ее упал на конвертик, лежащий на подушке белым пятном. Спокойно открыла его, достала заявление, прочла записку. « Удобную выбрал позицию. Сбежал и все дела», - прошептали ее губы. Она опустилась в кресло, и медленно обвела взглядом комнату, в которую она столько души вложила. « Вот и пришел конец этому долгому путешествию в никуда», - усмехнулась Лиза. На ум вдруг пришли строчки Лидии Гинзбург, о которых она где-то прочла или где-то услышала, что к старости мы все, как старухи у разбитого корыта, и Лиза заплакала.
Вечером она позвонила по телефону Игорю Ивановичу, прочла ему записку. Брат просто негодовал от поступка Роберта: «Дурак он, разве можно идти на поводу у детей. И так им все достанется, а чтобы добровольно на старости лет остаться одному – это надо быть полным идиотом». Он пытался, как мог утешить Елизавету Николаевну, но впору было его самого успокаивать.
Удивительно, но ночь она спала спокойно. Её любимая фраза: « Что ни делается, все к лучшему», - помогла ей не дать волю хандре и на этот раз. Утром она встала рано. В ночной рубашке побродила по квартире, в которую когда-то было вложено столько тепла и любви, полила фиалки на подоконнике, побрызгала из распылителя свой любимый нефролепис, резные листья у которого уже достигали метровой длины, вздохнула: « Ведь засохнут без меня…».
Посидела на кухне, выпила горячего сладкого чая и начала собирать вещи. Погрузив коробки на тележку с двумя колесиками, она своим ходом поехала в свой старый дом. Она шла, медленно останавливаясь передохнуть, со своей тележкой и со своими мыслями и даже не заметила, как вслух произнесла: « Почти по Рембрандту, «Возвращение блудного сына». Проходивший навстречу мужчина, посмотрев на нее удивленно, спросил: « Вы мне что-то сказали?». « Нет, извините, не вам, а себе».
На звонок вышла Наденька, которая сначала и не заметила, что Елизавета Николаевна с тележкой. « Вы извините меня, Арсюша плачет», - и побежала в комнату. Лиза прошла прямо с тележкой в свою комнату, сняла кофточку и легла поверх покрывала. Сколько она так молча, уставившись в потолок, пролежала, не помнит, помнила только, что несколько раз в комнату робко стучала Наденька, но Лиза не отвечала на стук.
Вечером пришла с работы Мила и от неожиданности произнесла: « Лиза, ты насовсем?» « Да, Милочка, насовсем. Картина Репина « Не ждали», да?» - усмехнулась сестра. « Знаешь Лиза, я давно подозревала, что этим все и закончится», - уходя в свою комнату, произнесла Мила.
Вечером Лиза вышла из комнаты, когда ей показалось, что все уже спят. Ванная вся была завешана пеленками. На кухне кругом бутылочки, сосочки, ковшики, гладильная доска со стопкой пеленок. Вдруг в кухню зашла Надя со словами: « Елизавета Николаевна, у меня к вам просьба. Здесь много предметов, которые принадлежат только Арсюше, и мы, взрослые, не пользуемся ими. Потом, если в ванной висят пеленки, и вы хотите помыться, то, пожалуйста, скажите мне, и я сама их сниму». « Это все? – спросила Елизавета, - я учту ваши пожелания».
Она, так и не помывшись, ушла к себе в комнату, легла под одеяло и в полутьме стала всматриваться в свою комнату, которая когда-то была родительской спальней. Она даже вспомнила, какие обои тогда здесь были: салатный фон и по нему разбросаны белые лилии. Вспомнила, как потом друг за другом ушли родители, как она заменила Милочке мать, как они выживали в эти трудные девяностые.
Тогда она была нужна. А сейчас что? Для молодых она никто, одна помеха: « Испугалась, уж не воспользуюсь ли я сосочкой? Не лень было вставать», - иронизировала Елизавета Николаевна. На утро Надя почти в лоб спросила: « Елизавета Николаевна, вы будете с нами вместе питаться или отдельно? Если вместе, то в журнале, что лежит на холодильнике, полный отчет о бюдете и приложены чеки». « С ума сойти, бюджеты, чеки, этого только мне не хватало в своей квартире», - подумала она и сказала, вопросительно смотревшей на нее Наденьке: « Как нибудь, сама справлюсь, спасибо».
Наденька продолжала: « В холодильнике четыре полки и мы поделили их по числу взрослых. Вам причитается одна нижняя». Елизавета подняла глаза на Наденьку: « Боже, какой цинизм. Она в моем холодильнике выделила мне полку». Но глаза Нади были такие чистые и ясные, что Лиза даже улыбнулась. Приготовленные колкости, не успевшие сорваться с губ, тут же потерялись. «Нет, она не циник, просто молода и поэтому не понимает многих вещей, наверное».
На утро Лиза пошла в ближайший супермаркет, чтобы заполнить выделенную полку продуктами. Гуляя по магазину, она поймала себя на мысли, что впервые должна будет покупать для себя одной. Всю жизнь она это делала для других, то для родителей, то для Милы, потом для мужа, а для себя она, оказывается, не умеет этого делать.
Она пришла с пустой сумкой домой, закрылась в своей комнате, и, наконец, дала волю своим слезам. Вот она спокойная старость, к которой она когда-то так основательно готовилась. Но, тут вдруг раздался стук в комнату, это была Надя: « Елизавета Николаевна, пожалуйста, посидите с Арсюшей, пока я постираю пеленки, сегодня, просто урожай какой-то, ни одной чистой не осталось, все описал».
Елизавета Николаевна медленно сползла со своей кровати, вытерла слезы, причесалась и вошла в большую комнату, где теперь спал Арсюша. Она наклонилась над кроваткой и стала всматриваться в личико спящего малыша, которое то морщилось, то улыбалось, то поднимало еле видимые бровки в виде домика. Потом вдруг зевнул, показав свой беззубый ротик. Елизавета Николаевна даже заплакала от умиления.
Она почувствовала, что в ее душе что-то вдруг перевернулось, потеплело. Она впервые вблизи увидела такого крошечного малыша. Заглянула Надя и шепотом: « Как там, спит?» « Спит, спит», - кивнула головой Лиза, - Надя, приготовь мне на завтра фронт работы, ведь я умею все делать, могу постирать, могу погладить», - шептала Елизавета, чтобы не будить сладко спящего малыша. « Спасибо», - моргнула глазами в знак одобрения Надя и неслышно удалилась достирывать пеленки.
Ровно через месяц, согласно заполненному заявлению на расторжение брака, позвонил Роберт. Она только коротко спросила: « К которому часу ты подойдешь? Хорошо, в два я буду тебя ждать», - и повесила трубку. Она подошла к ЗАГСу, где когда-то они скрепили свой брачный союз.
Она не видела Роберта Ивановича всего месяц, но за это время он сильно изменился, и она не могла понять, в чем эта перемена. Все вроде то же: та же одежда, может быть только без прежнего лоска, о котором она всегда заботилась, но во всей фигуре, несколько осевшей и погрузневшей, в его потухших глазах, видно было, что это одинокий мужчина. « Лиза, одно твое слово и все может измениться», - не без усилия произнес он. « Ты знаешь, не я все затеяла», - и она отдала ему заявление.
Как-то он во второй раз позвонил ей: « Лиза, мне так без тебя плохо. А ты-то как живешь?». « Ты знаешь, ничего», - и Лиза начала рассказывать ему про Арсюшу, про то, как он гулит, какие звуки произносит, сколько зубиков у него, про прививки, про дороговизну памперсов, еще про что-то такое. Она говорила об этом увлеченно, как о самом жизненно-важном. Он молча слушал этот длинный ее монолог не перебивая, и только стряхивал катившиеся по щекам непрошеные слезы.
А через полгода Наденька с Сашей радостно сообщили сестрам, что родители купили им квартиру, и что через месяц они будут переезжать на новое место жительства. Сестры молча выслушали сообщение молодых, переглянулись и разошлись по своим комнатам.