Он уже не помнил, с каких пор перестал хорошо спать. Эти часы, они ведь и раньше висели здесь, но их тиканье никогда не казалось таким назойливым, как теперь, когда жизнь потеряла всякий смысл. Нельзя сказать, чтобы причиной этому стало какое-то несчастье. Нет, несчастья у него было не больше, чем у других. Ну, не поднялся по карьерной лестнице так высоко, как хотелось бы. Но в свое время ведь работал по специальности и делал свое дело не хуже многих, и публикации имел, даже международные. Кто же виноват, что работа не стала увлечением, и в конце рабочего дня он забывал о ней уже за порогом института?
Развод с женой нельзя назвать событием радостным, но окончание избывших себя отношений большим горем все-таки не было. Сын тоже, не оправдав честолюбивых родительских надежд, пошел мотаться по междугородным трассам простым дальнобойщиком, поселился отдельно и ограничивался краткими визитами, являясь то с одной потенциальной женой, то с другой, пока не получил выговор, что пора бы и остепениться. С тех пор и без того нечастые сыновние визиты стали еще реже.
Когда пришло время отправляться на заслуженный отдых, поначалу даже обрадовался, что никаких планов, годовых и пятилетних отчетов, бесконечной правки статей, ответов на вопросы референтов и никакой боязни попасть под сокращение. Все. Свобода. Но тут-то и началось. Время, которого до этого катастрофически не хватало, стало тягуче-безразмерным, попросту утратив очертания. Утро без необходимости вскакивать и бежать на работу как-то незаметно переходило в день, а тот, проведенный в бесцельном шатании по квартире, предательски превращался в нудный вечер, за которым вскоре начинала маячить угроза ночной бессонницы. Если не требовалось выйти за покупками или оплатить коммунальные счета, то непонятно, для чего и в порядок себя приводить. Так, суета, все равно никто не увидит. Зато можно сколько угодно смотреть телевизор, футбольные матчи до полуночи, бродить по интернету, зачем-то находить знакомых и однокашников, перед которыми, собственно, и хвастаться-то нечем, валяться с газетами на диване, но именно теперь это и утратило всякую прелесть. Наверное, и ночной отдых превратился в сплошную бессонницу, потому что отдыхать стaло не от чего. Неужели у всех пенсионеров такие проблемы? Он не мог припомнить, чтобы его родители или их старики жаловались на что-то подобное. Всегда были чем-то заняты. Ну, дед с бабкой, те жили в деревне, а там приходилось крутиться с утра до ночи, это понятно. А у родителей сначала была дача, а когда отец умер и дачу продали, мать всегда находила какие-то бесконечные домашние дела, а потом отдыхала на скамейке возле подъезда в компании таких же пенсионерок. Делились новостями, обсуждали житейские проблемы, а иногда вдруг устраивали субботник и приводили в порядок газоны. А что же теперь? Даже скамейки, и той больше нет. Однажды ее сбил соседский парень, еще не научившийся толком управлять недавно купленной иномаркой. Скамейку почему-то так и не восстановили. Сначала старушки выходили со своими стульями, а потом и вовсе куда-то исчезли, как, собственно, и дети. Он еще не забыл времени, когда дворы звенели от детских голосов. Асфальт был разрисован квадратами игры в классики, кто-то гонял мяч, кто-то прыгал через скакалку, а старики, как водится, играли во дворе в домино. Ничего подобного нет теперь и в помине. На детской площадке испорчено все, что только можно сломать и раскурочить. Газоны раскатаны многочисленными автомобилями, которым все равно негде приткнуться, несмотря на скопище гаражей, уродливо громоздящихся где придется.
Однажды, гонимый приступом ностальгии, он совершил поездку в район старых пятиэтажек-хрущевок, где прошло его детство. Раньше, после деревянных бараков, эти дома казались неуютно высокими, а теперь как будто вросли в землю на фоне уходящих в небо многоэтажных монстров. Под разросшимися деревьями на утрамбованной голой земле не было ни одной травинки. А ведь именно здесь когда-то устраивали кучу-малу, с визгами катаясь по густой, высокой траве. В те времена во дворе стояла одна-единственная машина, плохонькая таратайка. По вечерам всем домом выходили с помойными ведрами ждать мусоровозку. А дружно выбранный ответственным за порядок сосед-пенсионер, устроил в подвальном помещении подобие столярной мастерской, где хранил купленные в складчину краски, и бескорыстно покрасил скамейки у подъездов, двери в подвал, а потом на досуге смастерил даже теннисный стол. Ho сейчас ничто не напоминало o тогдашниx заросляx цветов, с энтузиазмом посаженных целой компанией жильцов и детей. С тех пор он и запомнил, как выглядят семена петуний и настурций. Летом над клумбами кружились беззащитные полосатые «музыкантики», их ловили, хватая за крылышки и пугали девчонок, выдавая за ос. А когда зацветали «золотые шары» и лопались в руках стручки недотроги, означало, что лето на исходе и пора в школу. Но говорят же: не возвращайтесь к старым местам в поиске отголосков милого прошлого – его там нет. Да, это так. Даже в знакомый подъезд зайти не удалось – путь преграждал домофон. А раньше дверь всегда была нараспашку. Кому позвонить и что сказать? Кто тут остался? Он стоял подозрительным чужаком посреди некогда родного двора, каждый камень которого мог помнить его резвые детские ноги, и чувствовал себя круглым сиротой. Чего он искал? Неужели надеялся, что хотя бы здешние дети вместо уличной беготни не сидят по домам за компьютерными играми, старые безграмотные бабушки не умерли, а нынешние не скитаются по интернету, водрузив очки на ухоженные носы и понятия не имея, как зовут соседей по лестничной площадке?
Из окон двенадцатого этажа его теперишней квартиры открывался вид на утопающий в смоге проспект, забитый бесконечной вереницей машин, однако сквозь пластиковые оконные рамы с двойными стеклопакетами не доносилось почти ни звука. Впереди длинный вечер, а потом бесконечная бессонная ночь. Он включил компьютер и привычно погрузился в путешествия по сайтам, предлагавшим знакомства с огромным количеством людей всех возрастов, маявшихся, как и он сам, но почему-то годами не находящими родственной души. Глядя на экран, поймал себя на мысли, что виртуальные дебри стали для него не менее притягательны, чем карточный стол для игрока. А что, если именно сегодня судьба подбросит счастливый билет, с которым прервется этот марафон одиночества?..