ЛЕГЕНДА
Атир вышел на берег, скинул доспехи. Отплыл подальше и, перевернувшись на спину, предоставил себя быстрому потоку. Просто качался на волнах, не о чем не думая, разглядывая высокое небо, желтый песок берега. Вода вместе с прохладой принесла покой и уверенность.
Искупавшись, сел на песок и принялся наблюдать, как лодочники чинят барку. Неподалеку шумно отфыркиваясь плескались мужчины. Женщины, подвернув длинные рубахи, стирали белье. Два воина в доспехах набрали воду в бурдюки, взвалили их на плечи и, утопая ногами в песке, пошли к лагерю. С берега в реку, обратно, бегали голые дети. Брызгались, смеялись. Вымазавшись, кидали друг в друга ракушками и влажным песком.
- Ишь, грязнули! - раздался женский окрик. - А ну, быстро мыться и есть. Быстро я сказала! Хорошо им здесь - на реке - подумал Атир.
Починка барки тем временем шла к концу - лодочники крепили парус. Взамен сломанной мачты пришлось делать новую. Благо подходящее дерево: высокое, прямое, было найдено неподалеку и привезено воинами на двух повозках. Да и парус удалось заштопать - Ахай-Хатун выделила из своих запасов большой кусок белого шелка. Борт тоже подлатали - пригодились взятые в заброшенном селе деревянные плахи.
Закончив работу, лодочники стали спрыгивать с носа барки на песок. Стерев пот со лба, спустился и Светлый. Атир махнул рукой.
- Ну что скажешь? - спросил, когда селянин подошел. - Закончили?
- Да, готово. Хоть сейчас в путь.
- Сейчас не надо, а дальше - видно будет. Хотел еще с тобой поговорить.…Садись, не бойся.
Светлый опустился рядом, и Атир рассказал ему, что задумал о предстоящей переправе…
- Сколько дней займет?
- Если твои помогут, то дня четыре, ну, пять, - нехотя отвечал селянин.
- Что ж, четыре дня, думаю, у нас есть. Завтра с утра выберешь, что надо, и начнете… Воинов в помощь много дать не смогу. - Атир набирал в ладонь песок и тонкой струйкой ссыпал на кожаные штаны. - Еще хотел спросить: где ты вчера гулял? Почему найти тебя не мог?
Селянин поморщился и промолчал.
- Не слышу.
- Здесь я был.
- Не слышу!
- На кладбище ходил, думал могилы своих найти. А потом в селе - на дом наш старый смотрел.
- И нашел что?
- На кладбище могил много - новых. Не было их раньше. А кто где похоронен - не известно. А дом цел и не разграблен. Нашел кое-что… Вот - материн! - Светлый отвернулся. На его ладони лежал резной, из кости, гребень.
- Ну, ну, - Атир хлопнул селянина по колену. - Я отца рано потерял. Но что делать…Ты вот скажи: ваши, говоришь, похоронены, а хоронил их кто? Где те, что хоронили? С начала самого расскажи: что за остров, что здесь случилось, и почему вы так его боитесь. Все, что знаешь! Это мой приказ и от него я не отступлю. Начинай.
- А коль не скажу? - Андрей поднял глаза. - Ты ведь не друг мне, может даже наоборот. И наши вас не очень-то жалуют - война идет. А так выходит, что я тебе пособничаю.
Атир зажал ладонь с песком и качнул головой.
- «Наши не жалуют». Здесь уже нет наши-ваши. Атака будет, и стрелы не станут выбирать кто чей. А хочу знать, чтоб выбраться отсюда целым и другим жизнь сохранить. Ты того же хочешь. Что-то знаешь, а сделать не можешь. Я не знаю - но могу. Вот и думай, вот и выбирай!
Кочевник закончил говорить и вновь стал сыпать песок, глядя на тонкую струйку.
«Что ж, расскажу, - решился Андрей, - может, когда и пригодится. Да и другой он какой-то: на убийцу безжалостного не похож».
- Давно, Атир, спросить тебя хотел: язык откуда наш знаешь. - Андрей устроился поудобнее: откинулся назад, на руки.
- Откуда знаю?.. Меня девушка селянка когда-то от смерти спасла, она и научила. Ты говори, не переживай - я все пойму.
- Тогда слушай… Те, что здесь жили - мой род, или племя, по-вашему.
«Века назад это случилось. Были мы могущественным народом, великим: тысячи и тысячи воинов, женщины, дети… Земли наши на многие, многие дни похода тянулись. Лошадей, скота неисчислимо, дома, лодки, золото. И многие годы в благополучии и в мире с соседями жили. Однажды, как сейчас, в месяц серпень, жара стояла невыносимая. И вдруг подул ветер сильный с восточных краев. Степь покрыли облака пыли и песка, и вслед появились воины, тьмы воинов. Они неслись на быстроногих лошадях, разоряя и сжигая одно за другим наши села и хутора, тысячами убивая наш народ. Мы бросили свои земли и бежали, бежали без оглядки, а они сыпали нам вслед стрелами, секли, секли мечами. И случилось так, что немногие из нас оставшиеся в живых собрались здесь, на этом холме…»
Андрей поднял руку и указал кочевнику на Утес.
- Да, это был холм. И реки здесь не было, и омута, и острова тоже. Река текла по старому руслу. Помнишь, где мы переправлялись?
«… Мы собрались здесь, у крайней черты, чтобы встретить вражьи полчища. И не дрогнули, когда весь горизонт, от края до края, покрылся черным цветом - цветом их коней и доспехов. Только чудо могло бы спасти нам жизни. И все: женщины, дети и старики надеялись на это чудо. Встав на колени, молили они Богов о спасении.
Десятки воздушных вихрей крутилось между вражьими воинами, не чиня им вреда. Ковер из поднятой пыли и песка висел над их головами, и небо там потемнело, как ночью. А над нами - синева и солнечные лучи. Вихри двинулись и вместе с ними двинулась и вражья сила».
- Шли они со стороны вашего лагеря.
«…И войска встретились, встретились у подножия холма. Битва началась кровавая: две волны одна на другую. Падали, ржали в агонии лошади, падали сраженные воины. Вихри кружили не разбирая своих и чужих. Поднимали ввысь людей, лошадей, бросали на землю. Но никто этого, казалось, не замечал: глаза в глаза, щит в щит, меч в меч… Наших воинов становилось все меньше и меньше, а вскоре, считай, и вовсе кучка. Враги двинулись на холм, вихри - вслед. Спасения, казалось, уже не будет. Но, когда вражьи воины подступили к молящимся, помощь пришла. Издали, потом все ближе и ближе наплывали белые облака. Одинокие, они начали собираться в тучи, а тучи - в большое белое полотно. Оно накрыло небо и сомкнулось с темным ковром. Тысячи молний разом ударили в землю. Тысячи молний ударили в неприятеля, круша его и сжигая. Тысячи молний ударили, рассеивая воздушные вихри. Пыль, песок и пепел оседали на землю. Живых у подножия холма почти не осталось, а те, кто еще держался на ногах - закружились на месте. Молнии ударили снова. Земля затряслась и раскололась, образовав глубокую трещину - бездонный провал. Живые, мертвые, лошади, повозки - посыпались, попадали туда. Смерчи слились в один, быстрый и могучий, а молнии продолжали и продолжали бить в него. И загнали под землю - в трещину. Поток реки, разверзшись надвое, хлынул туда, смывая то, что еще осталось, и в считанные мгновения затопил все. Так река безвозвратно похоронила под собою зло».
- … Вот как все было. Вот откуда взялись Остров, Омут и Утес. А оставшиеся в живых женщины, дети, старики оправились от пережитого, построили селение и стали здесь жить. Рядом с прахом мужей и отцов - на острове. А в честь доблестно погибших и во славу Богов поставили часовню, которая есть и поныне. - Светлый закончил свой рассказ и, разогнув онемевшие от сидения колени, потянулся.
Атир задумался.
- Да, красивая легенда. Что-то похожее я уже слышал: полотно, закрутит… Но ты ничего не рассказал про себя. Ты не рассказал, что произошло дальше. И главное - не объяснил, почему селяне бояться сюда заходить.
- Сейчас скажу. - Светлый, поднялся и пошел к реке. Умыл лицо, попил. - Жарко. Так вот... - продолжил, опускаясь на песок…
Из лагеря донесся звук трубы об общем сборе. «Вот, Духи - совсем не к месту. И как я забыл: ведь сейчас охота начнется, как быстро время пролетело», - Атир поднялся на ноги.
- Пусть так, - сказал селянину, - все, что не успел - доскажешь, но после. Сейчас отдыхайте. Славно потрудились!
- После, так после, - вяло отвечал лодочник.
Расстались. Атир, надев доспехи, пошел в сторону лагеря. А Светлый остался сидеть на песке. Нащупывал рукой камешки и кидал их в реку. Ветер шевелил его светлые волосы. Гонимые по берегу песчинки засыпали ступни торчащих, согнутых в коленях ног. «Как в тот день, много лет назад, когда я остался один», - думалось ему.
С утеса за островом наблюдал Мытник. Осознав важность порученного дела, он уже не спал так много и почти не пил. Сделался приметливым и деловитым: подглядывал за всем и всеми, в свой час менял дозоры, о том что делается, два раза в день сообщал в головной лагерь.
Увидев поднятый парус, понял: номады готовы к отплытию. Позвал Лучника и наказал удвоить число конных дозоров. Что ж это? Не уж то начинается? И Ратного нет. Придется самим управляться. А потом перед Князем ответ держать. От этих мыслей Егор поежился. Он больше был сборщик дани, чем воин.