11 мотылёк

Александр Лугару
Я всё чаще задумываюсь – сколько же их осталось? Когда будет последний? От семи до четырнадцати. Не более! И тогда моё время выйдет. Мотыльки живут не долго!
А ещё я думаю – почему встретил тебя? Почему не принял твои слова всерьёз? И догадывалась ли ты, что я буду твоим последним?
Тогда стояла жаркая июльская ночь. Я возвращался с празднования дня рождения своего друга. Веселый, пьяненький, готовый на любые подвиги. Да, мне море по колено, а горы по плечу, когда я выпью! Не помню, что меня заинтересовало в уличном фонаре на набережной, но я залез на парапет, возле которого он стоял и пытался заглянуть в стеклянный плафон. Мотыльки бились о плотное стекло рядом с моим лицом. Мне вспомнились строки из когда-то прочитанных стихов, и я процитировал их вслух:
- Смотрю на ночных мотыльков... Они ведь такие же бабочки.
- За что наказал их так Бог, что солнышком стали им лампочки? - послышался женский голос.
С мостовой на меня смотрела девушка необычной красоты. Нет, это не действие алкоголя, когда все женщины кажутся красавицами. Это действительно, была необычная красота. Красота ночного мотылька! Казалось, что одна из бабочек вдруг превратилась в прекрасную молодую девушку.
Она была воплощением нежности и хрупкости. Это подчеркивало лёгкое, слегка прозрачное, платье цвета лаванды. Возможно, что цвет – это только игра света от фонаря и ночи, а может, его навеял легкий аромат лаванды, исходящий от девушки. Прямые светлые волосы падали на обнажённые плечи. А на шее блестел серебряный мотылёк на тонкой цепочке.   
- Как вас зовут, ночная бабочка? – спросил я и понял, что фраза двусмысленна. Хотел было извиниться, но девушка осталась равнодушной к моим словам.
- Называй меня Сатурния Луна, - она сразу перешла на “ты”.
- Какое интересное имя. Давай я буду называть тебя просто – Луна!
- Называй.
- А я – просто Антон.
Я вовремя заметил идущий к нам патруль милиции, спрыгнул с парапета, схватил девушку за руку и, бросив: “Бежим!”, потянул её за собой. Остановились мы только где-то на диком пляже, хотя за нами никто и не гнался.
- Вроде ушли, - выдохнул я. - Ты как?
- Босиком бежать было бы легче! – она снимала порвавшиеся босоножки.
- Извини! Не подумал.
Она промолчала.
- Так тебе бабочки нравятся? – поменял я тему разговора.
- Ночные бабочки, - уточнила она. – Мотыльки.
- А разве это не одно и то же? – улыбнулся я.
- Не совсем, – Серьёзно ответила она, - в мире насчитывается около 200 000 видов чешуекрылых. И только десять процентов из них – это дневные бабочки, а все остальные ведут сумеречный или ночной образ жизни.
- Ого! Какие у тебя обширные познания о мотыльках! А ответь тогда – почему они летят на огонь?
- Тебе ответить научными теориями или правду? – уточнила она.
- Правду, конечно!
- Хотят познать огонь.
- И при этом сгорают! – не успокаивался я.
- Такова плата.
- А разве нельзя просто наслаждаться теплом?
- Слишком мало времени, чтобы просто наслаждаться. Нужно гореть!
- Но это лишь укорачивает и так короткую жизнь.
- Это их судьба или проклятие, а, может, свобода! – вздохнула она. – Пойдём купаться.
Она скинула платье, обнажив стройное тело, и в свете луны я увидел на её спине мотыльков. Я подошёл ближе и осторожно коснулся, чтобы понять – не показалось ли мне. Это были татуировки. Но художник был профессионалом своего дела! В лунном свете, казалось, что это живые мотыльки сели на её спину и расправили крылышки. Я насчитал их десять.
- Красиво! – снова провёл я пальцем по одному из мотыльков.
- Что? – вздрогнула она.
- Ты! – ответил я. – Почему десять?
- Десять моих мужчин, – спокойно ответила она.
- Ты делаешь тату после каждого мужчины? – удивился я.
- Что-то вроде того.
- Ты с ними рассталась? – расспрашивал я.
- Знала только одну ночь.
- Так мало?
- Иногда, больше и не надо! 
- А я буду одиннадцатым! – не очень мне верилось её словам.
- Если захочешь.
- И потом ты сделаешь тату? Или я не достоин?
Она не ответила. Вступила в набежавшую волну и пошла в воду. Я быстро разделся и последовал за ней. Море было тёплым. Она стояла по пояс в воде, скрестив руки на груди и, казалось, дрожит от волнения. Я обнял её за талию и поцеловал в плечо, а потом в шею. Она развернулась ко мне лицом и тихо сказала:
- Достоин.
Её губы коснулись моих. До неё я не знал такой страстной женщины…
Утром я проснулся на песке в её объятиях. Она лежала головой у меня на груди. Что-то тихо шептало море. Я провел ладонью по её волосам и сказал:
- Просыпайся, мотылёк!
Она не ответила. Я хотел осторожно её приподнять, но она обмякла в моих руках. Мне вдруг стало страшно. Дыхания не было! Её сердце не билось!
Я испугался! Я струсил! В спешке собрался и убежал, бросив её на пляже. Смелость вернуться я все-таки в себе нашёл, потому что не был ни в чём виновен. Побережье уже было оцеплено милицией, стояла “скорая”, собралась толпа зевак. Люди говорили, что нашли утопленницу.
Из вечерних новостей я узнал, что на одном из диких пляжей нашли тело молодой девушки. Смерть настала от остановки сердца. Просто несчастный случай.
Уже в ванной комнате, раздеваясь, я заметил у себя на шее татуировку в виде мотылька. Точь-в-точь, как у Луны, будто исполнял один и тот же мастер. А в кармане брюк оказался её серебряный медальон.      
Вот так я и стал тем, кем стал – Бражником – человеком-мотыльком, пытающимся познать огонь за свою короткую жизнь. От семи до четырнадцати дней живут мотыльки. Мои дни – это женщины! После каждой появляется новая татуировка. До семи была неизвестность. После – появилось осознание будущей судьбы и страх! А теперь становится безразлично. Даже интересно! Знать, что ты однажды сгоришь и всё равно лететь! И какая разница, что это – моя судьба, проклятие или свобода! Ведь сегодня ночью я, возможно, встречу своего одиннадцатого мотылька!

 
--------------------------------------------------------
В миниатюре использованы строки из стихотворения “О мотыльках...”, автор Илинар.

Сатурния луна (лат. Actias luna) — вид павлиноглазок из подсемейства Agliinae. Ночная бабочка. Размах крыла 80-115 мм, длина хвоста 75 мм. Продолжительность жизни около 7 дней.