Василий Николаевич в молодости участвовал в морской экспедиции. Так вот простому молодому советскому человеку повезло. А рейс был на Сейшельские острова, про которые он впервые услышал только, когда его пригласили в этой экспедиции поработать. И хотя Василий Николаевич был простым младшим научным сотрудником, попав на научно-исследовательское судно, он в значительной мере вел образ жизни моряка. Этому отчасти способствовало то, что Минморфлота не признавало таких должностей, как там младший или старший научные сотрудники, и все получили морские должности. Так, на этом судне было два капитана (настоящий и начальник экспедиции), два старпома, ну, и так далее. А Василия Николаевича произвели в третьи механики. Конечно же, никто и не думал допускать младшего научного сотрудника к каким-либо механизмам, но он наравне с профессионалами принимал участие и в погрузке коровьих туш в морозильную камеру, которая находилась в трюме, и в так называемых «вахтах бдительности». Приходилось и из лоц-порта (это такая дырка в борту корабля) высаживаться в бот, и даже по штормтрапу лазать (причем это были не учения, а суровая необходимость).
Вахту бдительности объявляли всякий раз, когда судно заходило в иностранный порт. Жизнь на корабле сразу оживлялась и даже, можно сказать, била ключом. Во-первых, разрешалось сходить на берег, но при этом действовали особые правила. Ходить можно было как угодно и куда угодно, но строго тройками. Старшим тройки всегда назначался партийный. Он и отвечал за то, чтобы вся тройка не влипла в неприятную ситуацию. Возвращаться на борт нужно было строго тройкой и в строго назначенное время. За нарушение этих правил могли покарать лишением очередного увольнения на берег. Так что эти правила приходилось строго блюсти. Во-вторых, все срочно строчили письма, которые полагалось сдать в советское консульство, отправлять письмо просто почтой не разрешалось. В-третьих, шел бурный обмен опытом кто, где, что и, самое главное, почем купил. Кое-что примерялось и обменивалось. Ну, и наконец, объявлялся приказ о вахтах бдительности. Суть его состояла в том, чтобы не допустить проникновения на судно посторонних, и, пожалуй, это было главное, проследить, чтобы свой не сиганул через борт и не убежал искать «политического убежища». Зачитывая приказ об этих вахтах, первый помощник капитана (по-морскому, помпа) неизменно заканчивал его словами: «…приравнивается к защите границ Союза Советских Социалистических Республик». На эти вахты ставили в основном «научников» (по-морскому, яйцеголовых), только на трапе стоял матрос из палубной команды. Василий Николаевич потом хвастался, мол, пришлось охранять границы Советского Союза за границами Советского Союза.
Была на научно-исследовательском судне и особая должность – помощник капитана по науке. Помощник капитана по науке при этом в дела научной экспедиции никогда не вникал. У него была своя задача. Время от времени он с подчиненными ему двумя инженерами бросал за борт привязанные на тросе болванки и что-то там замерял. Вся эта деятельность считалась ужасно секретной. И надо же такому случиться, что во время стоянки судна в порту Виктория на Сейшельских островах именно эта команда притащила на борт резидента ЦРУ по Индийскому океану.
Дело было так. Помощник капитана по науке молодой человек лет 35-ти по фамилии Шеболдаев и его команда тройкой пошли пешком на один из пляжей. Расположились на принесенных с собой казенных полотенцах. И соответственно лежали-загорали-плавали-купались. Ныряли с маской и смотрели на кораллы и тропических рыбок. Собирали красивые ракушки. Ну, и так далее….
И вот подходит к ним человек и по-английски заговаривает, мол, ребята, а вы, не с советского ли парохода. Ну, с советского — отвечает Шеболаев — а в чем собственно дело?
— Ни в чем — говорит незнакомец. — Просто я вам советским удивляюсь. Как-то скучно вы отдыхаете. Ни пива не пьёте, ни чего другого приятного не потребляете.
Шеболдаев не мог признаться иностранцу, что на всё про всё начальство повелело выдать всего-навсего каких-то вшивых 25 сейшельских рупий, а на них пива особо не попьёшь. А потому сказал, мол, здешнее пиво дерьмо.
— Да здешнее пиво не очень высокого качества — согласился иностранец. Однако, позвольте вас угостить. Хочу выпить с вами за американо-советскую дружбу.
Ну, коль угощают, то, как известно, на халяву и уксус сладкий. Выжрали они местного пива прилично. Поблагодарили благодетеля. И стали собираться идти пешком назад на корабль.
— Не стоит так торопиться — сказал благодетель. У меня есть здесь машина, и я вас могу подвезти.
— Ну, раз можешь, то подвези.
И поехали они в порт. По пути заехали в ресторанчик, там их благодетель ещё и коньячком угостил. Привёз он их в порт вовремя. И не просто в порт, а прямо под борт корабля к самому трапу. Поднимается Шеболдаев по трапу. За ним его команда. А за ними по трапу идет иностранец. Вахтенный матрос спрашивает у Шеболдаева:
— Это Ваш гость?
Ну, не смог Шеболдаев отшить любезного иностранца прямо на трапе и промямлил, что да, мол, мой это гость.
Привел он «гостя» в свою каюту, орлов своих оставил с благодетелем, а сам побежал разыскивать помпу (пардон, первого помощника капитана).
Нашел он помпу в кают-компании весёлого и слегка захмелевшего. В кают-компании всё время тогда вертелись наши посольские. Для них прибытие нашего парохода на Сейшелы было праздником. Для них (и, разумеется, для себя) был устроен импровизированный фуршет с выпивкой. Вот почему помпа и был слегка захмелевший.
Шеболдаев, понявший, что сотворил несусветную глупость, обращается к помпе. Нет, даже скорее нервным фальцетом орёт:
— На судне американец!!!
Мигом протрезвевший первый помощник капитана изумленно смотрит на Шеболдаева и просто-таки теряет дар речи. И реагирует на слова Шеболдаева тем, что у него отвисает челюсть.
Тут помпу выручает посольский КГБшник, который на такое сообщение реагирует мгновенно:
— А Вы ведите его сюда, в кают-компанию. Скажите ему, мол, его сам капитан приглашает. Только проведите его нижней палубой.
Надо ли говорить, что Шеболдаев абсолютно точно выполнил указания руководителя посольской службы безопасности.
Американец довольный заходит в кают-компанию и по очереди здоровается с офицерами судна и посольскими, протягивая руку и представляясь: Джон, Джон, Джон….
Тут доходит очередь до КГБшника, который в ответ ему говорит:
— А я Александр.
И американцу мгновенно становится плохо. До того вроде был почти совсем тверёзый, а тут его развезло и заплетающимся языком он говорит:
— Сорри, Ай эм соу дранг. Ай воонт гоу хоум. (Простите, я очень пьян. Я хочу пойти домой.)
Ну, раз хочешь, то иди. Но ноги отказывают американцу. И его выводят (нет, скорее выносят), держа подмышки, два матроса. При сходе по трапу американец чуть два раза не сверзился за борт, еле-еле удалось его усадить в авто.
— Как же Вы поедете?
— Ничего. Пожалуйста, вставьте ключ зажигания.
И поехал. Замысловатой синусоидой. Однако, выехав за пределы пирса, поехал уже по прямой, и довольно быстро! Но сколь не был шустёр янки, наш-то КГБшник всё же успел сбегать на полицейский пост в порту и настучать, мол, из порта едет очень пьяный человек, как бы он в городе делов-то не натворил. Подъезжает американец, а шлагбаум закрыт. А КГБшник из кустов наблюдает следующую картину маслом. Полицейский велит водителю выйти из машины. Совершенно трезвый водитель подчиняется представителю сейшельских властей. Лишь только спрашивает, мол, а в чём собственно дело.
— Сэр, мы имеем информацию, что Вы пьяны. В таком состоянии Вы можете уйти из порта только пешком. Не волнуйтесь, машину мы отбуксируем на стоянку, она будет под охраной. Завтра Вы сможете её забрать.
— Я пьян??? Да Вы что? Своим глазам уже не верите???
Вернувшись на борт корабля, Александр сказал Шеболдаеву:
— Ты хоть знаешь, кого ты притащил на борт? Резидента ЦРУ по всему Индийскому океану!