Роман Теплоход Виктория

1.
С работы Виктор пришёл домой, мать сказала ему, что звонил какой-то мужчина и просил срочно ему перезвонить. Мать подала сыну листок бумаги, на котором был записан номер телефона.
Снимая куртку, Виктор спросил:
– Он не сказал, что ему было нужно?
– Он сказал, что это очень важно.
Виктор набрал номер, представился и сказал, что его просили позвонить по этому номеру телефона.
– А! Это я звонил, – ответил мужчина. – Дело в том, что на адрес института пришло приглашение из Пизанского университета на ваше имя. Но, увы! Вы у нас не работаете, а после защиты вашей диссертации связь с вами прекратилась. Ректор поручил мне вас разыскать и сообщить об этом. Я начальник НИСа Политехнического института.
Нового начальника НИСа Виктор не знал, но по акценту догадался, что тот казах.
– Если завтра, во второй половине дня вы сможете зайти ко мне, то я вас приму. А сейчас, извините, я очень спешу и случайно задержался на работе, – и он положил трубку.
«Надо же, с каким опозданием пришёл вызов из-за рубежа? А я и ждать перестал, и крест поставил на падающую Пизанскую башню», – подумал он, кладя трубку. Два года назад у него ещё были кое-какие соображения по этому вопросу. Но дело закончилось двумя статейками в журналах и выдачей авторского свидетельства на изобретение по идее медленного падения Пизанской башни. Экспериментальная модель падающей Пизанской башни, которую он сооружал в институтском дворе, давно разобрана и хранится в гараже.
После успешной защиты кандидатской диссертации Виктора пригласили в конструкторское бюро гидрогеологической партии, предложив неплохой оклад. Алма-атинская гидрогеологическая партия занималась, в основном, бурением скважин на поиск воды. В Казахстане же вода – это большая проблема, поэтому работникам гидрогеологической партии платили неплохие «бабки». Виктору же пообещали, что после получения из ВАКа диплома учёной степени, ему сделают соответствующую надбавку к зарплате. Но документы в ВАКе обычно рассматривали от одного до трёх лет.
Виктор понимал, что послание из Италии это пустой номер, но решил завтра после обеда заехать к начальнику НИСа.
    
                ______   _   ______

Начальник НИСа встретил Виктора приветливо и сразу приступил к делу, даже не представившись.
– Пизанский университет очень заинтересовался вашими разработками по поводу медленного падения башни, особенно экспериментальной моделью, которую вы монтировали в институтском дворе. Итальянцы прислали письмо на итальянском языке. У нас на кафедре иностранных языков работает преподаватель, которая хорошо знает итальянский язык. Она перевела послание Пизанского университета на русский язык и даже отпечатала на машинке. Так что вам повезло. Но вот не знаю, сможете ли вы воспользоваться этим приглашением? Откомандировать вас от нашего института нельзя, вы у нас не работаете, а ваша гидрогеологическая партия вряд ли будет это делать – у неё не предусмотрены такие расходы. Правда, итальянцы прислали письмо, в котором говорится, что Пизанский университет гарантирует Одесскому морскому пароходству оплату расходов, связанных с вашей поездкой и провозом багажа от Одесского порта до ближайшего от Пизы порта Специя. Ректорат решил передать всю документацию по этому вопросу вам, хотя письмо прислано в наш адрес, что я и делаю, – и начальник НИСа улыбнулся, протягивая письмо и перевод на русском языке.
– Желаю успешной поездки, если она у вас состоится, – закончил начальник НИСа, дав понять, что разговор окончен.
Поблагодарив и попрощавшись, Виктор покинул кабинет. Он спешил на работу и хотел успеть на совещание, на котором обсуждался вопрос по использованию нового бурового инструмента для глубокого бурения.
Только после совещания Виктору удалось подробно ознакомиться с содержанием письма, а вернее, с его переводом. Оно было изложено интригующе. В письме говорилось, что конкурсная комиссия по спасению Пизанской башни просит профессора Бричка А.В. прислать своего аспиранта, внёсшего весомый вклад в гипотезу медленного падения башни, для участия в совещаниях по рассмотрению проектов по стабилизации башни. К письму прилагались гарантийное письмо Одесскому морскому пароходству об оплате счёта за перевозку до порта Специя и города Пизы одного пассажира и его багажа, включающего личные вещи и экспериментальную модель падающей Пизанской башни и приглашение на имя Виктора, где указывалось, что проживание в Пизе будет за счёт конкурсной комиссии.
Виктор задумался, фактически это было приглашение за рубеж на длительный период, но советоваться с сослуживцами он не собирался, размышляя: «Поедешь или нет, это ещё вилами на воде писано, а разговоров да советов хватит на целый месяц».
Рабочее помещение быстро опустело, и только шум уборщицы в соседней комнате напомнил ему, что рабочий день уже закончен. Уборщица не любила, когда в помещениях кто-то задерживался после работы, и поднимала «хай». Чтобы не пререкаться с ней Виктор поехал домой. Дома он поделился с братом новостью из Италии. Брат с восхищением выслушал его и посоветовал немедленно оформлять документы на поездку в Пизу: «А то пока то да сё, пройдёт немало времени и итальянцы обойдутся без тебя». И брат посоветовал ему переговорить с паспортисткой ОВИРа, которая была женой его сослуживца.
Поговорив с братом, он зашёл на кухню к матери, чтобы разобраться с проделками сына, снова выбившего оконное стекло у соседей. С дочерью Валентиной ещё можно было как-то договориться, хотя она во всём подражала брату и была забиякой, каких свет не видел. Зато с сыном вообще невозможно было совладать. Он не давал покоя не только соседским собакам и кошкам, но и петухам. И все соседские петухи ходили бесхвостые. Однако своих животных не трогал, за что мать приговаривала: «Ему хоть за это спасибо».
– Валентин, что же мне с тобой делать? – обратился Виктор к сыну. – Опять тебя на целый час в угол ставить? Третье окно у соседей выбиваешь.
– Я же не виноват, что у них окна непрочные, – оправдывался сын, пожимая плечами, а затем, ухмыляясь, спросил: – Пап, а можно мне в углу постоять всего тридцать минут, но зато на одной ножке?
Виктор улыбнулся и дал деньги матери за разбитое стекло. У него было слишком хорошее настроение, чтобы наказывать сына. Дети мгновенно это почувствовали и принялись «выколачивать» деньги для того, чтобы бабушка сводила их завтра в цирк. Они наперебой лепетали о своих проблемах, и отцу пришлось вторично раскошелиться и выделить деньги не только на цирк, но и на мороженое.
                ______   _   ______

Паспортистка ОВИРа Галина Семёновна встретила Виктора приветливо. Разговорившись, Виктор показал ей корреспонденцию из Италии. Внимательно прочитав перевод письма, она подтвердила слова брата воспользоваться данным приглашением.
– Во-первых, увидишь много стран. Во-вторых, тебе как туристу, поменяют тридцать рублей на итальянские лиры, а это порядка 450 тысяч лир. Для итальянцев это небольшие деньги, но за эти деньги ты привезёшь столько подарков, что в Алма-Ате тебе за них пришлось бы заплатить полугодовую зарплату. В-третьих, хотя в приглашении и не сказано, за чей счёт ты должен ехать по Союзу, но можешь, ненастойчиво, попросить соответствующую компенсацию за проезд от Алма-Аты до Одессы и обратно, а это около трех миллионов лир. Ну, а за эту сумму можешь, к примеру, приобрести подержанную иномарку. Только не забудь, чтобы итальянцы дали тебе соответствующий документ в таможню, подтверждающий выдачу валюты.
Виктор улыбнулся и заметил:
– Предположим, авто у меня уже есть.
– Я знаю, что у тебя есть «Чайка» и как она у тебя оказалась. Твой брат приглашал нас с мужем прокатиться до катка «Медео». Он жаловался, что на содержание этой машины зарплата одного из вас уходит на горюче-смазочные материалы. Так что прокатиться на вашем «лимузине» – дорогое удовольствие. Конечно же, не обязательно эти лиры тратить на авто. Это я к примеру сказала, для сравнения.
– Я понял, – вставил он.
– Ты можешь подать документы на оформление загранпаспорта и получения визы, а одновременно обратиться в Одесское пароходство, послав им фотокопию гарантийного письма, и узнать расписание маршрутов теплоходов, с посещением города Пиза. А также поинтересоваться, не будет ли у тебя проблем с выездом и визами на туристическом теплоходе: не будешь же ты сидеть на теплоходе до Италии, когда остальные туристы отправятся на экскурсии по Турции, Греции и другим странам, согласно маршруту теплохода.
Галина Семёновна достала комплект бланков и небольшую памятку – какие документы, необходимы для оформления загранпаспорта.
– А ты, случайно, не имеешь допуска к секретным материалам?
– Нет. Допуска на секретность я не оформлял.
– Это уже хорошо для нас, – сказала она и улыбнулась.
– Если что-то будет непонятно – звони. Я тут написала служебный и домашний телефоны.
Поблагодарив её и попрощавшись, он заспешил на работу.
Виктор считал, что на подготовку документов в ОВИР ему потребуется четыре-пять дней, но, как он ни старался, у него ушло больше месяца. Однако ответ из Одесского пароходства пришёл довольно быстро. Пароходство сообщило, что согласно гарантийному письму (подлиннику) ему будет предоставлено место в двухместной каюте, как туристу с питанием, экскурсиями и визами. Учитывая, что групповое посещение Пизанского университета не предусмотрено, то согласно приглашению ему необходимо иметь самостоятельно итальянскую визу.
К письму прилагалось расписание теплоходов с экскурсиями по городу Пиза, составленное на год. Имелось предупреждение, что туристское место ему предоставляется в том случае, если он поедет в круиз от начального до конечного пункта следования, то есть от Одессы до Ленинграда или по Чёрному и Средиземному морям от Одессы до Одессы. Задержка в Италии или других странах более чем предусмотрено регламентом расписания теплохода запрещается, так как пароходство несёт ответственность за туриста и за возращение его на родину. Нахождение в городе Пиза более чем 12 часов пароходством не предусмотрено.
«Да, как же я смогу принять участие в рассмотрении проектов по стабилизации башни! – воскликнул Виктор. – Я же ничего не успею». Недолго думая, он позвонил паспортистке Галине Семёновне и зачитал ей письмо из Одессы.
– Ну, это одесситы загнули. У них просто от Пизы окажется свободное место. А они все расходы планируют от начального до конечного пункта. Ты же можешь ехать как пассажир, а не турист. Так что не расстраивайся прежде времени. Мы по приглашению оформим тебе визу на месяц, а если понадобится, то сможешь её продлить на месте по ходатайству Пизанского университета. С другой стороны, пизанцы этого могут не захотеть, посчитав, что достаточно будет и 12 часов. Скорее всего, они хотят ознакомиться с твоими разработками, а поскольку твоя идея запатентована, то им просто интересно будет знать твое мнение по двум-трём проектам. В общем, не будем гадать, оформляй документы.

2.
После гибели теплохода «Титаник» прошло несколько лет. Мир оправился от шока. И на строительной верфи США приступили к закладке теплохода «Виктория». Конечно, теплоход «Виктория» уступал в размерах «Титанику», но корпус «Виктории» делался стальным из пяти отдельных секций.
Для изготовления каждой секции монтировалась огромная форма из тугоплавких глин. В форму заливали расплавленный металл. Остывая, литьё застывало в корытообразную секцию с разной толщиной бортов. В нижней части секции толщина достигала 700 миллиметров, а чем выше, тем тоньше становился корпус будущего корабля, доходя до 20, а местами до 15 миллиметров. С торцов каждая секция прикрывалась стальным листом толщиной 20 миллиметров на всю высоту литого корпуса корабля. Для придания особой прочности листы сваривались с двух сторон, образуя неразъёмную и непотопляемую основу теплохода. Сами же секции стыковались друг к другу толстыми болтами с мелкой резьбой гаек. В нижней части секции имелись технологические отверстия диаметром более двух метров, которые после разборки тугоплавкой формы закрыли крышками. Крышки изготовлялись на специальных станках и крепились к корпусу толстыми болтами, рассчитанные на наружное давление воды до 30 тонн. Снаружи щели между крышками и корпусом заделывались водостойкой смолой.
Изготовив корпус корабля, приступили к монтажу рабочих механизмов. В хвостовой части нижнего горизонта размещался электродвигатель мощностью 20 тысяч киловатт. От электродвигателя вращался главный четырехлепестковый винт, приводя теплоход в движение. С боков от главного двигателя размещалось ещё по электродвигателю мощностью по тысяче киловатт, которые в основном использовались как рули. Эти два малых двигателя могли работать от бортового электропитания, хотя имели свои электростанции, работающие от дизельных двигателей. Всем этим узлом ведала фирма «Движитель».
В четвёртой секции корабля на втором этаже размещалась электростанция мощностью 40 тысяч киловатт, работающая от паровых котлов, установленных на самом нижнем этаже. Электростанция обеспечивала электроэнергией все ходовые двигатели, освещая и отапливая теплоход. Паровые котлы сжигали тонны превосходного угля. Уголь же хранился в трюме носовой части корабля и винтовыми конвейерами транспортировался к топкам. И всем этим управляла фирма «Энергия».
В третьем, самом широком блоке корабля размещался небольшой стадион с искусственным льдом для фигуристов и танцоров. Иногда стадион использовали для своеобразного хоккея. Фирма называлась «Стадион».
Над фирмой «Движитель» размещалась фирма «Гараж», способная принимать не только автомобильный транспорт, но и несколько железнодорожных вагонов.
Это были четыре основные фирмы, задающие тон работе не только теплоходу «Виктория», но и всему пароходству. Всё же остальное хозяйство «Виктории» находилось в ведении остальных 24 фирм с разным «уставным фондом».
В строительстве теплохода «Виктория» принимали участие, вкладывая капиталы, двадцать американских и сто четырнадцать зарубежных фирм.
После спуска теплохода «Виктория» на большую воду все фирмы объединились, организовав 28 ключевых управленческих аппаратов. Во главе всех фирм стоял президент теплохода «Виктория». В каждой фирме тоже был свой президент, из которых и был сформирован «Совет директоров».
В фирмах должность президента занимал тот, у кого было больше акций, вошедших в «уставный фонд» капитала фирмы. По количеству акций распределялся доход каждой фирмы.
Президентом «Виктории» назначалось лицо, имеющее наибольшее количество личных акций, независимо от того, в какие фирмы теплохода они вложены.
Отдельные бизнесмены обогащались, разоряя своих компаньонов. В зависимости от этого президенты фирм и теплохода «Виктория» часто менялись. Место президента «Виктория» было особенно почётно. Прекрасные апартаменты президента небольшим переходом соединялись с роскошным залом заседания, оснащённым компьютерным центром. Главное табло занимало шесть квадратных метров, а компьютерный центр соединялся со всеми вычислительными центрами корабля. В любую минуту из президентского кресла можно было узнать или визуально наблюдать за состоянием отдельных рабочих агрегатов теплохода, а также знать о пожаробезопасном состоянии любого помещения корабля.
Огромный рабочий стол заседания на 28 мест со сложной телефонной и компьютерной связью каждого кресла и пультом для голосования находился посредине зала. Принцип голосования строго соблюдался и автоматически отражался на главном табло в зависимости от процентного вклада акций фирмы в общий капитал предприятия.
В личном ведении президента «Виктории» имелся быстроходный катер, способный принять на борт президентский автомобиль и десяток пассажиров. Во время швартовки президентского катера к пристани кран выдвижной стрелой перегружал на берег «лимузин» президента. Никто из остальных президентов фирм «Виктории» не мог появиться на берегу в своём автомобиле, когда теплоход стоял на рейде. Апартаменты президента «Виктория» располагались на самой верхней палубе. Там же находился его катер и автомобиль. Выдвижной консольный палубный кран легко и плавно мог опустить или поднять катер вместе с автомобилем и президентом с правого или с левого борта корабля. Управление краном осуществлялось дистанционно.
Водоизмещение теплохода «Виктория» составляло 39545 тонн. На его борту свободно размещалось до 1,5 тысяч пассажиров и до 2 тысяч тонн груза. При полной загрузке теплоход развивал скорость до 20 узлов. Теплоход бороздил воды морей всех океанов и был желанным гостем во многих портах мира.
Теплоходу «Виктория» время от времени требовался капитальный ремонт. Обычно теплоход возвращался в порт нью-йоркского пароходства и, пройдя дачное побережье Лонг-Бранч, заходил в губу судоремонтного завода верфи «Гольд Синкенкес». Судоремонтный завод был одним из крупнейших на всём побережье Атлантического океана. Мощные портальные краны буквально разбирали теплоход на отдельные блоки, добираясь до главного двигателя хода и к двум генераторам электростанции, извлекая их и паровую топку с турбинами. Извлечённые блоки с каютами, ваннами и другими принадлежностями развозились по цехам завода. Почти одновременно осуществлялся капитальный ремонт секций и блоков. Тем не менее, капитальный ремонт теплохода длился до пяти месяцев. И эти месяцы команда отдыхала. К окончанию ремонта часть команды не возвращалась на корабль, найдя более выгодные контракты работы.
Мистер Джон Синкенкес, прежде чем стать директором судоремонтного завода верфи, долгое время плавал на «Виктории», возглавляя фирму «Движитель». За три года до своей болезни стал президентом теплохода «Виктория». Заболел он неожиданно, врачи запретили плавать, заявив, что у него «морская болезнь», связанная с нарушением вестибулярного аппарата.
У Джона была единственная дочь мисс Марджори. В детстве она неудачно упала с лошади и повредила голову. Она выросла, стала красивой, привлекательной, но осталась слабоумной. Джон выдал её замуж за Джеймса, довольно умного парня из бедной семьи. Марджори и Джеймс дружили с детства. Передав все акции дочери, Джон сделал её президентом теплохода «Виктория», а сам занял пост директора судоремонтной верфи.
Завод носил имя прадеда Джона. Президентом судоремонтного завода был Джон Суцерон, никакого отношения не имевший к семье покойного Синкенкеса. Отец Марджори во всём полагался на Джеймса. Марджори только подписывала различные бумаги как президент, во всём полагаясь на мужа. Она увлекалась алмазными камушками и собрала неплохую коллекцию. Джеймс коллекционировал гоночные автомобили, хотя сам ни разу не участвовал в гонках. Отец увлечениям дочери и зятя не препятствовал, полагаясь на их рассудительность.
Теплоход «Виктория» совершал своё последнее плавание перед капитальным ремонтом. Паломнический рейс оказался удачным, собрав немало туристов, желающих посетить священную иерусалимскую землю, колыбель религий всех времён и народов. Теплоход отплыл из Нью-Йорка, пересёк Атлантический океан и направлялся через Гибралтарский пролив в Алжир. Дальнейший маршрут: Палермо, Афины, Хайфа. Из города Хайфа туристов автобусами доставят в Иерусалим и к подножью горы Синай, откуда паломники совершат восхождение на вершину горы. В порту Хайфа теплоход простоит на рейде двое суток, дожидаясь пока туристы посетят святые места. Дальнейший маршрут проходил через Александрию, порт Чивитавеккья (Рим), порт Специя (Пизу), Марсель, Валенсию, Лиссабон и Лондон. В Лондоне теплоход загрузят оборудованием для ремонта: для фирмы «Движитель» гигантский четырех лепестковый винт, отлитый на металлургическом заводе Великобритании, и ряд узлов и деталей для ремонта главного электродвигателя хода; для фирмы «Энергия» запасные детали к генераторам и колосниковое оборудование; для фирмы «Стадион» холодильное оборудование для искусственного льда. Из Лондона теплоход возьмёт курс к берегам Нью-Йорка, где встанет на капитальный ремонт.
В субботу вечером теплоход отошёл от порта Танжер и устремился в Гибралтарский пролив. Незадолго до порта Алжир на теплоходе возник пожар. Сгорел один из генераторов фирмы «Энергия». Команда установила, что причиной пожара явилась мышь, неизвестно как попавшая в блок управления температурным режимом генератора. Сгорел статор генератора. Мощность электростанции упала в два раза. Электроэнергии не хватало даже на питание главного электродвигателя хода. Теплоход терял скорость. В порт Алжир он прибыл с опозданием на три часа. Электроэнергии не хватило даже на разогрев завтрака для туристов. Ситуация оказалась сложной. Хотя фирма «Энергия» получила страховку, терпела колоссальные убытки.
Президенту фирмы «Энергия» мистеру Скотту Батлеру стало ясно, что занять кресло президента «Виктория» по прибытию в Нью-Йорк ему не удастся. Он рассчитывал купить часть акций перед капитальным ремонтом. Скотт знал, что перед ремонтом акции теплохода «Виктория» солидно дешевеют. Скотт накопил деньги, но авария с генератором нарушила его планы. И теперь он дрожал, пытаясь сохранить своё количество акций и не скатиться на третье место в иерархии претендентов на президентское кресло. Фирма «Движитель» от сгоревшего генератора убытков не несла, но от общего снижения прибыли тоже не была «застрахована», хотя значительно в меньшей степени, чем остальные 27 фирм.
Руководство теплохода по туризму предупредило пассажиров, что из Алжира теплоход направится в Афины, минуя запланированные экскурсии в Палермо. Основная масса туристов отнеслась к этому сообщению спокойно, однако нашлись и такие, которые потребовали неустойку. И требования туристов пароходству придётся удовлетворить. С опозданием на два часа теплоход «Виктория» отшвартовался из Алжира в Афины.

3.
Виктор ехал из Алма-Аты в Одессу через Москву и Киев. Экспериментальная модель «Падающая Пизанская башня» составила основную часть его багажа, который был более 35 килограммов. Ему не спалось и он, лёжа на полке, мечтал и строил различные нереальные планы.
Виктор надеялся, что итальянцы компенсируют ему расходы, связанные с поездкой от Алма-Аты до Одессы, поэтому ехал в мягком вагоне.
До Одесского морского вокзала он добрался без приключений. Ещё дома его предупреждали, что попасть на теплоход, не имея заранее билета, непросто. И он ожидал, что у него будут трудности, но всё оказалось гораздо проще, чем ему предсказывали. Его даже ожидали. Уж больно пароходству хотелось получить за его поездку валютой, а не «деревянными», как с остальных туристов. В действительности, с местами на теплоход было нелегко. Ему предложили одноместный «люкс». Капитан теплохода «Тарас Шевченко» сказал:
– Что вам раздумывать! Пизанский университет гарантирует оплату вашей поездки наличной валютой, а они слов на ветер не бросают. Если вас не устраивает «люкс», могу предложить вам свою каюту, а сам буду на палубе загорать, лишь бы итальянцы своими лирами со мной рассчитались, – пошутил он и подмигнул своей помощнице, распределяющей пассажиров по каютам.
– До капитанской каюты я ещё не дорос, но постараюсь, – сказал Виктор пророческие слова, – а пока могу обойтись и каютой «люкс».
Когда с путёвкой было улажено, ему обменяли по курсу 30 рублей за 55 долларов США. Виктор решил посоветоваться с капитаном по поводу своего срока пребывания в Пизе и сказал, что теплоход в порту Специя около города Пизы будет стоять согласно расписанию 11 часов, но за это время он не сможет принять участия в обсуждении проектов по стабилизации Пизанской башни. Капитан просмотрел приглашение Виктора в Италию и ответ пароходства на его запрос из Алма-Аты и заметил, что итальянцев такой вариант действительно может не устроить, а из приглашения следует, что они рассчитывают вас задержать на более длительное время. И они вправе выставить свои претензии.
– Я учту пожелание итальянцев и дам соответствующее распоряжение туристической службе проработать возможность вашей задержки в Пизе на более длительный срок, если, конечно, итальянцы этого потребуют. Относительно ответа нашего пароходства в ваш адрес, следует сказать, что ответ некорректный. Я что-нибудь придумаю, – пообещал капитан.
Хотя Виктор передал гарантийное письмо капитану, тот решил подстраховаться и направил телеграмму в Пизанский университет, при этом сообщил о дате прибытия теплохода в порт Специя, времени стоянки в нём, а также о стоимости каюты «люкс» от Одессы до Риги. Через два часа он получил подтверждение, подписанное доктором наук Армандо Чивилли. Ответ из Пизы успокоил пароходство.

От осмотра каюты «люкс» Виктор пришёл в восторг. Ему очень понравилась каюта с небольшой гостиной, красивым столом с резными ножками и диваном. За перегородкой он увидел широкую кровать с туалетным столиком, рядом со спальней – ванную и туалет. «Ну, всё создано для интимной обстановки. Мне крупно повезло», – радовался он, подмигнув своему отражению в зеркале.
Теплоход «Тарас Шевченко» выполнял туристический рейс по маршруту: Стамбул, Афины, остров Кипр, Александрия, Неаполь, порт Специя (Пиза), Барселона, Лиссабон, Копенгаген и Рига.
Закрыв каюту, Виктор бегал по палубам, знакомясь с теплоходом, заглядывая куда надо и не надо. Туристы, ехавшие впервые, покинули свои каюты и носились, как угорелые, по теплоходу, толкая друг друга, мешая команде производить посадку пассажиров. Усмирить восхищенных туристов было невозможно.
– Да, немцы умеют строить корабли, – восхищался немолодой турист, рассматривая концертный зал теплохода.
Виктор поддержал его, и они разговорились. Турист оказался священником. На удивление Виктора он оказался довольно эрудированным человеком и за словом в карман не лез. Священник представился Ипполитом. Он сообщил, что на теплоходе тридцать шесть священнослужителей и все они едут в негласную паломническую поездку по святым местам. Поездку им организовало духовенство, проживающее за рубежом. Такого расклада событий Виктор не ожидал и не мог понять, как это можно было организовать такую поездку для советских священнослужителей. Ипполит ответил:
– За доллары можно всё. Наши соотечественники пригласили нас, закупив шесть кают до города Хайфа.
– Так вы, Ипполит, не на тот теплоход сели, – воскликнул Виктор. – Нет вашей Хайфы в расписании нашего маршрута теплохода.
– Это для вас нет, а для нас есть, – усмехнулся Ипполит, – «Тарас Шевченко» подойдёт к израильскому порту Хайфа, но остановится в нейтральных водах. К теплоходу подойдёт израильский катер и заберёт нас, а вы поплывёте дальше в свою Александрию. В Иерусалиме мы пробудем девять дней по приглашению духовенства, а затем другим теплоходом вернёмся на родину.
– А почему только шесть кают закупили ваши соотечественники, если вас 36 человек?
– Правильно! Но каюты же шестиместные, – ответил Ипполит.
– Да! А я думал, что больше четырёх мест в каюте не бывает, как в поезде, – удивился Виктор.
– Бывает, почти вся нижняя палуба состоит из шестиместных кают.
– В каютах, наверное, очень тесно и кровати в три яруса? – спросил Виктор.
– Это в некоторых двухместных и одноместных номерах тесно, как в поезде. А у нас большой стол, диван, правда, три кровати в два яруса. Есть умывальник и два шкафа, но туалет и душ в коридоре общий. А вы в двухместном номере? – спросил Ипполит.
– Нет, в одноместном.
– Значит, это у вас тесно, как в конуре, – и Ипполит улыбнулся.
– Нет, у меня каюта «люкс» на верхней палубе с гостиной, спальней, ванной и туалетом.
– Да ну! Сколько же такая каюта стоит?
– Не знаю, за меня итальянцы оплачивают.
– Можно посмотреть ваш «люкс»? – не удержался Ипполит.
Виктор пригласил. Ипполит долго и придирчиво всё осмотрел и даже сделал несколько замечаний по поводу планировки каюты.
– Так ведь немцы же строили! – не удержался он, поддев Ипполита.
Ипполит посмотрел на Виктора, затем вторично осмотрел гостиную, шкаф, холодильник и, попрощавшись, вышел. «Надо же священник, а обиделся, шуток не понимает», – подумал Виктор.
Через три часа новейший теплоход «Тарас Шевченко» отдал швартовые. На пристани четыре сводных оркестра и полтысячи зевак провожали теплоход в первое туристическое плавание. Двухвинтовый пассажирский теплоход «Тарас Шевченко», построенный в городе Висмар, ГДР, имел длину 176 м, водоизмещение 19640 тонн и мощность двух двигателей 15500 кВт, развивая скорость 20 узлов.
Бороздя всю ночь воды Чёрного моря и пройдя пролив Босфор, теплоход рано утром пришвартовался к пристани Стамбула. Вчера вечером, когда теплоход отчалил от Одессы и шёл по Чёрному морю, в каюту к Виктору ввалились трое священнослужителей. Их привёл Ипполит. Перед их приходом Виктор решил перезарядить фотоплёнку в аппарате «ФЭД» и попытался перемотать её в кассету, но понял, что в аппарате неисправность. Забравшись с головой под одеяло, он вскрыл камеру и обнаружил, что плёнка автоматически не перематывалась во время фотографирования, а это значило, что все 36 кадров он прощёлкал на один кадр. И все снимки Одессы, и момент от швартовки теплохода от пристани оказались испорчены. Завернув для надёжности кассету с плёнкой в светонепроницаемую бумагу, он вылез из-под одеяла и обнаружил, что венец зубьев ведущего барабана механизма перемотки плёнки разломился и частично вылетел из гнезда. Он долго вертел части венца зубьев в руках, понимая, что это заводской брак при литье. И теперь он не знал, что предпринять. Фотоаппарат он не раз ремонтировал сам, разбирая его по винтикам, но отремонтировать сломанную деталь без замены на новую было, практически, невозможно. Механизм шторок затвора фотоаппарата работал исправно. Затвор звонко щелкал при спуске, но плёнка не перематывалась.
– Что случилось? – спросил Ипполит, присаживаясь на диван со своими собратьями без всякого приглашения хозяина.
Виктор объяснил. Ипполит посоветовал в Стамбуле обратиться в фотомастерскую, а затем остальные священнослужители представились, но Виктор был так расстроен из-за поломки фотоаппарата, что не запомнил, как зовут святых отцов.
– Придёшь в мастерскую и покажи, что сломалось, – сказал священнослужитель помоложе, – мастер «загнёт» непомерную цену, а ты рядись, давая половину, а ещё лучше предложи ему что-нибудь, например, водку или утюг и тоже проси подороже. Турки любят покупателей, которые с ними торгуются, они таких людей уважают и даже могут в ущерб себе уступить в цене.
Помолившись, собратья принялись вынимать из карманов кульки, из которых извлекали кусочки телятины, огурчики, редис, хлеб и жареные ломтики какого-то кушанья. Спиртного у них не оказалось. И тогда Виктор полез в сумку за единственной бутылкой водки. Но гости остановили его, сказав, что водку не употребляют. Помолившись, они принялись за еду, хотя час назад все плотно поужинали в ресторане. Они отрезали кусочки телятины и, нашпиговав их овощами и кусочками хлеба, нехотя жевали.
– Закусывай, – предложили они Виктору.
«Наверное, они уже выпили, а ко мне пришли закусить», — решил Виктор, но поддержал компанию.
Переговариваясь, гости съели по кусочку телятины и, прекратив жевать, уставились на Виктора, ожидая, когда он справится со своим бутербродом. Отведав телятину, Виктор, как и они, протёр руки салфеткой.
Ипполит, не спеша, разложил каждому присутствующему по пять жареных ломтиков. Остальные священнослужители внимательно следили за его руками, а Виктор разглядывал их ауры над головами. «Они что-то затеяли», – разгадав их желания, подумал он. Получив свои порции жареных ломтиков, священнослужители, переговариваясь, не спеша жевали. Виктор последовал их примеру. Ломтики были из теста и от них отдавало коньяком. «Да они коньяком пропитаны», – решил Виктор. Однако кроме коньяка примешивался какой-то странный привкус. Как ни странно, но Виктору понравились ломтики. После третьего ломтика у него поехала «крыша», а в глазах забегали красные точки. Он посмотрел мимо священнослужителей на стенку и вдруг увидел, что перед ним сидят не святые братья, а какие-то антиподы с отвратительными перекошенными рожами. Они гримасничали, строя друг другу рожицы. Движения их были какие-то угловатые, неестественные. Конечности их рук превратились в какие-то саксаулообразные формы с присосками, хватающими и втягивающими в себя что-то. Виктор помотал головой, как козёл, но видение не исчезло. Он решил, что видит их души, в виде антиподов. Души порочные и непристойные. Ему вдруг непременно захотелось увидеть себя через отражение в зеркале. Он передвинулся вместе со стулом к зеркалу, но увидеть себя антиподом, как священнослужителей, ему не удалось. Он увидел обычное свое лицо, понимая, что зеркало не отражает того, что может видеть он. Вдруг он почувствовал подступающий неприятный, тошнотворный комок к горлу. Соскочив, он кинулся в туалет и его вывернуло наизнанку. Желудок в миг оказался пустым, но его продолжало мутить, в глазах зарябило. Он открыл кран с водой и принялся промывать желудок. Его опять вывернуло до боли в желудке и глазах, но стало немного легче. «Фу, какая гадость», – подумал он о жареных ломтиках. Он понял, что в ломтиках был не только коньяк, но и наркотики. Его организм не принял этого зелья. И в этом ему помогли иммунные искусственные датчики, помещенные в его организм ещё при рождении «из Космоса». На всю жизнь ему запомнился вкус жареных ломтиков. Придя в себя, он вышел к гостям. Лица у них были обычные, тем не менее, имели отталкивающий, неприятный вид. «Что за видение предстало передо мною от применения наркотиков, – размышлял он. – Неужели от воздействия наркотических средств я увидел людские души, в виде антиподов, находящихся в параллельном вогнутом мире. Он решил поэкспериментировать, пока на него действовали наркотики, и, не напрягая зрения, то сводил глаза к переносице, то направлял их вдоль. Вдруг он поймал видение пространства. Плоскую стенку он увидел объёмной. Постепенно свой взгляд он перевёл на гостей, и они предстали перед ним в искажённом виде, с обезображенными рожами. Боясь потерять видение, он, затаив дыхание, поочерёдно переводил взгляд с одной сущности на другую. И обнаружил, что эти антиподы разные и каждый из них имеет своё обличие. Виктор несколько раз проверил, вызывая видение их душ, затем прекращал их созерцать, решив проверить свою гипотезу на других людях. Не предупредив гостей, он вышел из каюты и направился в зал, где, по его мнению, должны были находиться люди. И он не ошибся. Однако сколько он ни старался увидеть души людей в образе антиподов, ему это не удалось. Он зашёл в бар и в углу увидел двух молодых людей, смотревших друг на друга отрешёнными стеклянными глазами. Ему с первой попытки удалось увидеть их души, в виде антиподов, а приглядевшись, он заметил, что рожи их сущностей были отвратительные и мерзкие. Наблюдалась какая-то связь этих антиподов между собой. И его осенила догадка, что эта парочка «голубых», а их антиподы занимаются любовью. «Я, оказывается, могу различать наркоманов и «голубых», – подумав, Виктор усмехнулся, – да их и так видно». Посмотрев по сторонам, он не обнаружил в баре больше наркоманов. Зато встретился взглядом с симпатичной пухленькой некрашеной блондинкой. Она сидела с двумя мужчинами и, разговаривая с ними, внимательно разглядывала Виктора. Недолго думая, Виктор подмигнул ей, не собираясь заводить с ней знакомства, а затем вернулся в каюту.
Проверив ещё раз на гостях свою способность видеть потусторонний мир, он решил узнать, что грезится святым отцам. Он проследил за поведением  антиподов. Присмотревшись, заметил, что антиподы своими саксаулообразными конечностями удерживают какие-то сущности, лобзая и тиская их в своих объятиях. И ему стало ясно, что души, сидевших напротив его гостей, поймали души давно умерших молодых женщин и занимаются с ними любовью. Этим безликим женским сущностям, похоже, нравится, как с ними поступают антиподы человеческих душ. Ему стало неприятно подсматривать, он отвернулся, а затем ушёл в спальню и развалился на кровати. «Да, человеку ничего не чуждо человеческое, какой бы сан он не занимал, – размышлял он, разглядывая потолок каюты. – Под действием наркотиков у меня появилась необычная способность видеть потустороннюю человеческую сущность души». Его размышления прервал стук в дверь, кто-то настойчиво стучал. Он вскочил с кровати, быстро собрал в пакет со стола недоеденные жареные ломтики и спрятал их в шкаф, полагая, что их необходимо сохранить для дальнейших испытаний, а затем открыл дверь. В коридоре стояла блондинка, которой он подмигнул в баре, а с двух сторон как телохранители, её окружали те же мужчины из бара.
– Извините нас, пожалуйста, – сказала блондинка, – мы хотели бы забрать наших собратьев, они из бара решили зайти к вам на минутку, но что-то слишком задержались.
– Да, да! Пожалуйста, – и Виктор отступил назад.
Мужчина прошёл, увидев братьев, воскликнул:
– О! Да они здесь погрузились в грёзы и вряд ли дойдут на своих ногах до каюты. Матушка настоятельница, ты побудь здесь, а мы проводим их в каюту. И трезвые братья подхватили одного из мычащих гостей, и поволокли его по коридору. Блондинка, а как сказал вошедший мужчина, она же и настоятельница, смело прошла в каюту, постояв и подумав, решила убрать со стола.
– А вы, правда, матушка настоятельница? – обратился он к блондинке, довольно молодой женщине.
– Это я для них настоятельница монастыря, а для тебя просто женщина, – властно ответила она.
Пока она не спеша убирала со стола, вертя своим полным торсом, Виктор внимательно разглядывал её, всё ещё не веря, что такие молодые женщины могут быть настоятельницами монастырей. Вскоре братья вернулись за вторым гостем, погрузившимся в глубокие грёзы, и увели его. Блондинка, убрав со стола, уходить не собиралась. Она бесцеремонно разглядывала каюту и картины, развешенные на стенах, а перед приходом братьев, зашла в ванную комнату и притихла. Пришли братья и, подхватив Ипполита, повели его под руки. Ипполит еле передвигал ноги и что-то бормотал. Виктор, прислушиваясь к шуму из ванной, прохаживался по каюте. Поведение блондинки, а тем более настоятельницы монастыря, было ему непонятно. Но когда она вышла из ванной с расстегнутой блузкой, то он понял, что она решила соблазнить его.
– Я тебя ещё на пристани приметила, – заявила она.
– И что из этого следует?
– Ничего! Но когда ты подмигнул мне в баре, то я решила, что ты приглашаешь меня на свидание. Или я что-то не так поняла? – и она внимательно посмотрела ему в глаза.
– Может и так, но я же не знал, что ты настоятельница, – смущённо оправдывался он.
– А разве настоятельницы не женщины или ты струсил и жалеешь, что подмигнул женщине старше тебя?
– Ты хочешь со мной заняться любовью? – спросил он напрямик и пристально посмотрел на неё.
– А почему бы нет? Или ты против?
– Дверь закрыть на замок? – спросил он, задергивая плотнее шторы.
– Закрой. Надёжнее будет.
Закрыв дверь, он подошёл к ней и обнял, как старую знакомую. Она не сопротивлялась. Он поцеловал, она ответила. Целуя и лаская, он постепенно раздевал её, она не сопротивлялась, а помогала, торопливо раздевая его.
Обхватив, она повалила его на кровать, прижав своей солидной массой. Продолжая ласкать друг друга, они готовили себя. Почувствовав, что он созрел, она насадила себя на его твёрдую плоть и ахнула. Он начал было ворочаться, но она коленями придавила ему бока, дав понять, чтобы он не мешал и лежал не двигаясь. Она вдруг пустилась в пляску любовной страсти, изгибаясь всем телом, приседая и поднимаясь в такт музыки, доносившейся с верхней палубы. Она вертелась на нем, то затихала, прислушиваясь к чему-то, то пускалась в дикую пляску любви, в такт, разбрасывая руки по сторонам. Виктор почувствовал, что вот-вот прольёт в неё свою жидкость, и захотел поменяться местами. Прекратив извиваться, она удивлённо взглянула на него, скривив губы и дернув плечом, дав понять, что это его проблема, устремляясь в пляску «танец живота», сидя на нем верхом. Наслаждаясь её телом и танцами, он вдруг почувствовал, как его жидкость устремилась в неё. Она это почувствовала и, ахнув, свалилась на него, прижав разгорячённым мягким телом. Они затихли, отдыхая, дергая иногда непроизвольно то рукой, то ногой. Придя в себя, она, схватив салфетку, протёрла его не твёрдую плоть и убежала купаться, хлопнув дверью.
Минут десять он слышал, как она плескалась водой. Прикрывшись простыней, он отдыхал и ждал, когда освободится ванная. Она вышла, а он убежал купаться, дав ей возможность свободно одеться. Но, вернувшись, увидел, что она продолжает ходить по каюте нагая и не собирается от него уходить. Она приготовила и аккуратно разливла кофе. Увидев его в плавках, заметила:
– Ты боишься меня или я уже тебе надоела?
Пристыженный, он оголил себя, расхаживая по каюте с обвисшей плотью. Не стесняясь своей и его наготы, она поднесла ему чашечку кофе. Прогуливаясь и посмеиваясь над собой, они выпили по чашечки крепкого кофе и взбодрились. И у них опять появилось желание овладеть друг другом. Увидев его отвердевшую плоть, она увлекла его к кровати. На постель она легла животом вниз и вдруг, выгнувшись, как кошка перед котом, выставила свой задок, будто на показ. Поняв её, он пристроился сзади, но, увидев перед собой её оголённый задок, вдруг подумал: «Да на такой задок во время охоты в диких степях Казахстана можно разместить весь выпивон с закусоном и ещё место останется».
– Ну, что ты там возишься? Не знаешь, куда свой прибор вставить? – возмущенно прошептала блондинка, разбросав по подушке свои белые кудри.
Он коснулся её нижних губ своей твёрдой плотью и вошёл в неё. Она вздрогнула и напряглась, обхватив его плоть своею. Он медленно, как бы раздумывая, задвигался в ней, то убыстряя свой танец любви, то замедляя, прислушиваясь, как одна плоть ходит в другой. Теперь он танцевал в такт музыки. Она сопела всей грудью, как паровоз, помогая ему, как могла. И вдруг они застыли в экстазе, дрожа телами. Неожиданно она рухнула под ним, а он распластался на её пухлой спине и мясистом заде.
Отдохнув, она повернулась на бок, сбросив его со своей спины так, что он чуть-чуть не слетел с широкой кровати. Взяв одежду, она прошмыгнула в ванну освежиться. Приведя себя в порядок, блондинка, мурча песенку, появилась перед партёром. Не долго думая, она звонко шлёпнула по его голому заду, сказав:
– Проводи меня до каюты, а то «черномазые», увидев мой пикантный задок, так пристанут, что отвязаться от них будет невозможно и придётся уступить, – созналась она, усмехнувшись. – А условий-то нет, хоть в туалете с ними закрывайся.
Одеваясь, Виктор вспомнил старый анекдот и решил его рассказать, сообразив, что он будет кстати:
– У одного грузина спрашивают, какая жена лучше. Красивая и всем безотказная или не красивая, но верная. И тогда грузин, подумав, ответил, что лучше есть хороший пирог сообща, чем парашу, но в одиночку.
Блондинка поняла, в чей огород запущен камень и, скривив губы, улыбнулась, ущипнув его за сосок.
Закрыв каюту и подхватив под ручку блондинку, не зная как её зовут, он повёл красотку в её каюту. В одном широком проходе столпились кавказцы. Увидев блондинку, они загалдели, опуская шутки на своём диалекте о её пикантном заде, жестикулируя руками, описывая круги. Около её каюты он остановился, собираясь проститься, но она пригласила зайти, подтолкнув его в дверь. В прихожей горел ночник, но даже при слабом освещении он разглядел довольно просторное помещение шестиместной каюты.
– А у вас не так уж и плохо, довольно просторно, – заметил он.
В каюте размещались три двухъярусные кровати, завешенные плотными шторами. Два шкафа для одежды и вещей. Небольшой умывальник с зеркалом. В конце каюты большой стол, а за ним чёрный диван, над которым виднелся задраенный иллюминатор. Пока Виктор рассматривал каюту, блондинка шепталась с кем-то, а затем сказала:
– Сестра, проводи гостя до его каюты.
Девушка в рубашке спрыгнула с койки, торопливо надевая через голову платье. Виктор отвернулся, чтобы не смущать девушку, но никак не мог понять, почему она должна его провожать. Он открыл было рот, чтобы высказать своё мнение, но блондинка ловко заткнула шоколадной конфетой ему рот, прикрыв, вдобавок, его своей пухлой ладонью. Пока он разбирался с конфетой, девушка надела босоножки, взяла гостя под ручку и тихо сказала:
– Я к вашим услугам, милорд.
Девушка была красивая, с правильными чертами лица. Чёрный волос окутывал её маленькую голову, сидевшую на длинной шее гибкого изящного тела, держащегося на точёных ножках. Она повела в коридор слегка упирающего гостя, никак непонимающего, почему его должна провожать девушка.
Около своей каюты он остановился, открывая замок. Рядом с дверью в углублении находился электрический бойлер с кипятком. Тоненькая трубка отходила от общего краника в каюту Виктора.
– В вашу каюту проведен кипяток от бойлера, – заметила она.
Полчаса назад блондинка поднесла ему кофе, а он ни как не мог сообразить, каким образом голой блондинке удалось из коридора принести кипяток. Теперь он всё понял и ответил:
– А я раньше этого не заметил и только теперь понял, что у меня в каюте есть кипяток. Значит, сейчас будем пить кофе.
– Не откажусь! – робко ответила она и зашла в каюту.
– Кстати, как тебя зовут? – спросил он, готовя кофе.
– Сестрой, – ответила она, лукаво улыбаясь.
– А имя у сестры есть?
– Зачем имя бедной монашке, – ответила она, смутившись.
– Сестра, так сестра, – согласился он, приглашая на чашечку кофе.
Он пил кофе и внимательно рассматривал монашку, размышляя: «Не из-за кофе же она ко мне пришла». И не ошибся, когда увидел, что после кофе она подошла к кровати и в нерешительности остановилась.
– Мне дверь замкнуть? – и он сощурил лукаво глаза.
– Да, конечно! И не смотри на меня, когда я буду раздеваться. Я очень стесняюсь.
Он закрыл дверь на ключ. Услышав, что она ложится, подошёл к кровати. Она с головой закрылась одеялом. На стуле висело её платье, а под ним виднелись женские принадлежности. Выключив свет, он шмыгнул к ней под одеяло. Девушка лежала, положив руки по швам. От её голого тела исходил приятный аромат. Он коснулся её упругой груди, она вздрогнула, притаившись, как мышонок. Он гладил её, но она только вздрагивала. И у него появилось желание овладеть ею. Он широко раздвинул её ножки, а затем медленно вошёл в неё. Она вдруг взвизгнула от боли и затряслась.
– Ты, что ещё девушка?
– Была, но теперь уже женщина.
Понять её поступок он не мог, дотянувшись до выключателя, включил ночник. Под ним лежала вся красная от стыда бывшая девушка. Веки её глаз вздрагивали. У него появилось огромное желание сделать ей больно. Он, переломив её, задрал вверх ей ноги и с силой вошёл в неё. Она громко вскрикнула и, вздрогнув, затихла. А он, как сорвался с цепи, трахал её бесчувственную. Ей было больно, а он испытывал наслаждение. Вдруг до него дошло, что её невинностью они испачкают казённую простынь, но остановиться уже не мог. Доведя себя до экстаза, он пролил в неё своё миллионное войско. Свернутая почти пополам она прерывисто дышала, вздрагивая всем телом.
Передохнув, он обхватил одной рукой её ягодицы, а другой под спину, медленно встал вместе с ней, заткнув её окровавленное место. Так свёрнутую он и занёс её в ванную. Включив воду, вошёл под струю тёплой воды, опустив ей ноги. Она повисла на его руках, не приходя в чувство, готовая рухнуть вниз. Струя воды смывала её алую кровь, а вскоре она пришла в чувство и приоткрыла глаза.
– Ох! Как было больно, – прошептала она, окончательно придя в себя.
«Почему она решила подарить мне свою невинность, очевидно, это останется тайной, – подумал он, решив не задавать вопросов на эту тему. – Возможно, у неё на это была причина».
Смущенная девушка отводила глаза в сторону. Чтобы её не смущать, он, вытираясь полотенцем, вышел. Одеваться он не собирался, решив оставить её у себя до утра. Он приготовил некрепкий кофе и стал ждать её появления. Она, приоткрыв дверь, попросила полотенце. Завернувшись в полотенце, она вышла из ванны и хотела взять свою одежду, но, предвидя это, он заранее спрятал её в шкаф.
– А где моё платье и всё остальное?
– Ты останешься у меня до утра, – заявил он твёрдо.
– Нет! Не могу! Я должна вернуться. Матушка велела мне после этого немедленно вернуться, иначе она с братьями придёт сюда и поднимет скандал.
Был вечер и он не мог прочитать её ауру, но почувствовал, что она говорит правду.
– А матушке это зачем? Она же тебя послала ко мне, – сказал он, понимая, что монашка знает об интимной связи между ним и наставницей.
– Верно! Но я всего не знаю, что затеяла матушка, а то, что ты сотворил со мной, припишут другому. Тебе лучше помалкивать. Если бы я её ослушалась, то меня, как других сестёр, оставили бы в Израиле. Ты думаешь, что всех нас пригласили «за красивые глазки». Ошибаешься. За валюту оплачивают живым товаром.
Виктор и раньше слышал об этом, но теперь столкнулся с непосредственным фактом. Из объяснения монашки он понял, что блондинка затевает интригу, а он оказался в центре этих событий и его кто-то ловко использует. Не случайно появился Ипполит с наркотиками. Вдруг он вспомнил, что у него в шкафу остались наркотические жареные ломтики, хотя со стороны Ипполита и его собратьев он не заметил подвоха. «Но если у меня в каюте обнаружат наркотические средства, то события могут развернуться непредсказуемо. Однако их надо сохранить для важного эксперимента. В любой ситуации мне необходимо срочно их перепрятать, но не в каюте. И кто стоит за блондинкой? Хотя можно считать, что у них пошло не всё гладко, как они планировали. И как бы развивались события, если бы меня не стошнило от наркотиков», – размышлял он, отдавая одежду монашке. Переодеваться монашка убежала в ванную. Он тоже быстро оделся и внимательно осмотрел каюту, ища то, что могла подбросить блондинка. Не обнаружив ничего, он взял пакетик с жареными ломтиками и вышел из каюты. Пройдя по коридору, обнаружил ящик с противопожарным инвентарем. Он спрятал в ящик пакетик, предварительно убрав с него отпечатки пальцев, и вернулся в каюту. Появился он как раз во время. Из ванны вышла монашка, не заметив, что он выходил из каюты.
– Знаешь, подружка, я хочу сейчас с тобой продолжить наше интимное знакомство.
– Нет, нет! Только не сегодня. Я должна вернуться в свою каюту, а ты иди лучше в кино или на танцы. Необходимо чтобы тебя видели в обществе, позаботься о своём алиби.
В голосе девушки он почувствовал неискренность и решил, что она что-то темнит. Она вышла из каюты и быстро пошла, но он, подхватив её под ручку, пошёл провожать. Когда они спустились на нижнюю палубу, то он заметил, что мужчины, которые приходили с блондинкой, завели в каюту одного из братьев, приходивших с Ипполитом. Монашка остановилась и, вырвавшись, побежала по коридору. Он заметил, что она заскочила в ту же каюту, в которую завели шатающегося священнослужителя.
Механизм интриги ему стал понятен: «Подвыпившего священнослужителя, накаченного наркотиком, положат в кровать с монашкой, которую трахнул я, а затем ему заявят, что это он трахнул монашку, предъявив ему кровь и сперму на постели и у неё межу ног. Значит, он кому-то мешает. Его не посадят из-за отсутствия состава преступления, но должности он точно лишится. Его может спасти только моё признание. Смогу я ему помочь или нет, это можно будет узнать только после отплытия из Стамбула», – рассуждал Виктор.
Побродив бесцельно по теплоходу, он пошёл спать. А через четыре часа теплоход «Тарас Шевченко» пришвартовал в порту Стамбула.

4.
Виктор проснулся от громкого объявления, раздающегося из динамика. Дикторша объявила, что туристам пора вставать и отправляться на завтрак, а теплоход два часа назад пришвартовал к пристани Стамбула. Затем она объяснила, где на теплоходе встречаются группы для экскурсий и порядок организованного выхода на берег.
Обзорная экскурсия по Стамбулу оказалась на редкость увлекательной. Виктор узнал много нового, о чём раньше и не догадывался. Ответственная от райкома партии Вера Дмитриевна разделила группу на шесть ячеек по пять человек, назначив старших.
После обзорной экскурсии по городу автобус остановился около одного базара. Вера Дмитриевна предупредила, что автобус будет стоять и ждать их три часа, затем отвезёт на теплоход. Она попросила туристов не опаздывать, иначе они опоздают на обед. Вот тут-то и пригодилась разбивка группы на ячейки. Туристы ячеек должны были всюду ходить вместе. Руководитель группы ещё на теплоходе предупредила, что в Стамбуле можно продать всё, что имеется у туристов для этой цели. Она прекрасно понимала, что все туристы везут что-нибудь для продажи. И чем раньше они сбудут свои товары, тем быстрее начнётся активный отдых группы. Поэтому на свою первую экскурсию туристы Веры Дмитриевны пришли загруженные утюгами, кофемолками, кипятильниками, электробритвами, бутылками с водкой и папиросами. Фотоаппараты никто из туристов не собирался продавать, их планировалось сбыть в конце поездки в порту города Копенгагена. Пройти таможней досмотр в Одесском порту с двумя одинаковыми предметами было непросто. Их тут же конфисковывала таможня. Золотые украшения и советские рубли записывались в декларацию и тщательно проверялись. Не записанные – конфисковывались.
Виктор сказал друзьям из ячейки, что у него сломался фотоаппарат и ему необходимо найти фотомастерскую. Туристы посочувствовали ему. Ещё при обзорной экскурсии по городу он видел в витринах магазинов фотоаппараты «ФЭД» стоимостью от 50 до 60 долларов США.
Найдя фотомастерскую, все члены ячейки устремились в неё, сопровождая Виктора. Мастер – турок по-русски не понимал. Виктор знал немецкий язык и хорошо на нём изъяснялся. Поэтому он начал объяснять мастеру по-немецки. Тот сразу всё понял и сказал, что такую поломку в фотоаппарате можно устранить только в Москве. И тут же предложил Виктору 10 долларов за его испорченный аппарат, заявив, что он годен только на запчасти. Настроение у Виктора сразу испортилось. Остаться без фотоаппарата в такой поездке было просто «свинством». Бродя по базару, кто-то из друзей увидел специализированную небольшую лавку с фотоаппаратурой и предложил зайти туда. Все устремились в неё. Виктор понуро плёлся в хвосте группы со своим фотоаппаратом, болтавшимся на плече, и сумкой в руке. Ещё в Алма-Ате он случайно увидел в магазине «Культтовары» новые футляры для «ФЭД» и купил его. Поэтому его фотоаппарат выглядел новым.
Продавец на ломанном русском языке стал предлагать различные марки фотоаппаратов. Здесь были фотокамеры из Англии, США, Франции, Японии, но советских «ФЭДов» не было. Русский язык продавец знал плохо, однако настойчиво пытался рекламировать автоматический фотоаппарат производства США с широкоформатным объективом. Демонстрируя, что автоматическая настройка и перемотка плёнки осуществлялась от небольшого аккумулятора, который подзаряжается устройством, включаемым в электросеть. Его друзья не особенно воспринимали, что им хотел внушить продавец, разглядывали дорогую американскую фотокамеру, а Виктор стоял в стороне с кислой физиономией. Вдруг по ауре над головой продавца Виктор понял, что продавец проявляет повышенный интерес к его персоне. Он подошёл к друзьям и по-немецки заговорил с продавцом. Продавец оживился, увидев в нём потенциального покупателя, нахваливая камеру США. Виктор уточнил стоимость фотокамеры. Тогда продавец на бумаге написал 195 долларов. Виктор вытащил свои 55 долларов и помахал ими около носа продавца, а затем, вывернув карманы, заметил, что у него больше ничего нет. Откровенность Виктора подействовала на продавца, как красная тряпка на быка. Это Виктор почувствовал по его ауре. Продавец не унимался и, показав на сумку, по-немецки спросил, что в ней. Не долго думая, Виктор принялся выставлять на прилавок содержимое сумки. По ауре Виктор понял, что у продавца имеется особый интерес к долларам и «ФЭДу». Он решил, что у продавца имеется хороший клиент на фотоаппарат «ФЭД». Под каждый предмет продавец подложил бумажку и принялся оценивать вещи. «ФЭД» он оценил в 40 долларов, кофемолку в 10, утюг в 20, кипятильник в 6, баночку икры в 7, бутылку водки в 4, баночку кофе в 3, блок сигарет в 7 долларов. Затем на бумаге он записал 55 доллара и стал всё суммировать. У него получилось 152 доллара. Он посмотрел на Виктора и сказал, что этого мало. Виктор, разведя руками, заявил, что тогда ничего не получится, так как ему нечем добавить. Продавец увидел у него на руке часы «Победа» и попросил показать. Виктор снял часы. Продавец оценил их в 30 долларов, а общая сумма получилась 182 доллара. Тогда Виктор попытался внести свою коррективу в расчёты, но продавец категорически запротестовал. По ауре Виктор понял, что тот не уступит. Тем не менее, он оценил часы в 35 долларов, а за фотокамеру предложил 180 долларов.  При этом, из суммы 55 долларов он отнял 7 в свою пользу, заявив, что это на мелкие расходы. Продавцу такой расклад цен не понравился и он предложил к фотоаппарату прибавить три цветные плёнки и комплект цветного проявителя, но при этом потребовал все 55 долларов.
Неожиданно турист Иванов вмешался в торг и сказал, что советская 35 миллиметровая фотоплёнка к аппарату США не подходит и он это сейчас вспомнил. «Дело в том, – заявил он, – что наша фотоплёнка имеет ширину 34,8 мм, а США – 34,6 мм. Но эти 0,2 мм не позволяют применить отечественную плёнку в американском фотоаппарате». Виктор перевёл замечания Иванова продавцу и понял, что тот это знает, но помалкивает. Собственно говоря, продавец знал, что это и было основной причиной, что американские фотоаппараты не пользовались спросом у покупателей других стран. Интерес к фотоаппарату у Виктора и туристов пропал. Продавец понял, что потерпел не удачу и потерял много времени впустую. Поэтому он решил объяснить и показать на практике, как устранить этот недостаток в размерах плёнки. «Всё очень просто, – заявил он, – надо в темноте свернуть в рулон фотоплёнку и провести торцом несколько раз по наждачному кругу и тогда ширина советской плёнки уменьшится и подойдёт к американскому фотоаппарату». Чтобы покупатель не ушёл, ему пришлось уступить в сделке, и он сказал:
– За американскую фотокамеру с тремя цветными плёнками и проявителем к ним я заберу весь твой товар и 50 долларов, а 5 долларов оставлю тебе на русскую бедность, – и он улыбнулся.
Виктор, пожав плечами, заметил ему, что бедность не порок, а форма существования и согласился на сделку, зная, что ему больше нечего продать. Продавец пригласил помощника и тот долго и нудно всё проверял. «ФЭД» звонко щёлкал и наводился на резкость. Кофемолка жужжала, а утюг и кипятильник нагревались.
Виктор проверил новое приобретение, но окончательно решил проверить его на теплоходе, подумав, что в случае неполадок в аппарате время у него на замену ещё есть, а о неполадке в своём «ФЭДе» он как-то не думал, предоставив эту заботу другим. Он часто вспоминал предупреждение вампира «ОНО», который однажды сказал ему, чтобы он не делал людям гадости, но с другой стороны, «ОНО» само для него стащило из Красноярского универмага солидную сумму денег и продавцов за эти деньги судили. Его сгоревший автомобиль «ОНО» заменило новой «Чайкой» и из-за этого тоже судили сторожей, но «ОНО» все эти проделки списывало на предотвращение грозящей атомной войны. За то, что мать и сестра отговорили Олю выйти замуж за него, чем нарушили план «ОНО», «ОНО» за это их просто лишило жизни. Всю информацию, помещенную «ОНО» в его мозг, он давно переработал, опубликовав ряд статей. Даже его близкие друзья неадекватно прореагировали на его публикацию, а некоторые из них покрутили пальцем у виска, намекая, что у него не всё в порядке с головой. Да и сам он относился к информации, полученной из космоса, как к сказке. Он давно понял, что мир устроен так, что кто кого может съесть, тот того и поедает, а если верить библии, то боги сотворили человека, как себе подобного, следовательно, и боги имеют те же пороки, что и люди. На жизнь он давно смотрел гораздо проще. И совесть его не мучила за то, что он всучил турку неисправленный «ФЭД», а тот оценил и заплатил за него совсем не дёшево.
Выходя из магазина, Иванов заметил, что Виктор «надул» турка долларов на 50. Виктор тут же уточнил, что если формально, то только на 43, а с учётом цветной плёнки и проявителя, то на все 47, а затем заметил: «На базаре всегда два дурака. Один продаёт, другой покупает. Неизвестно, что я ещё купил».
– Раз ты умеешь с турками объясняться, то теперь помоги нам сбыть наши товары, – сказал старший ячейки, обращаясь к Виктору.
Виктор помог, и через полтора часа его друзья выгодно сбыли свои товары. Побродив и поглазев на базар, как на выставку, ещё минут тридцать, старший ячейки предложил возвращаться к автобусу, где выяснилось, что и все остальные туристы выгодно сбыли свой товар. И это заслуга руководителя группы, которая знала, где может заинтересовать советский товар турок. Умная женщина так спланировала первый день пребывания группы за границей, что её туристы оказались в нужный момент и в нужном месте, там, где смогли сбыть свой вспомогательный груз, который необходим туристам, как компенсация за слишком малый обменный валютный фонд.
Перед обедом Виктор забрался под одеяло и на наждачной шкурке подогнал советскую плёнку под стандарт американского фотоаппарата.
Сфотографировав несколько видов, он зашёл в фотолабораторию и проявил часть фотоплёнки. Сделав фотографии, окончательно убедился в удачном приобретении фотоаппарата. За фотографии он заплатил мелочью и юбилейными рублями. Деньги же на обратную дорогу всех туристов хранились в сберкассе теплохода.
Американская фотокамера позволяла не только осуществлять полную автоматическую съёмку, но имела телескопичность объектива и позволяла увеличивать отдельные части видов, находящиеся на значительном расстоянии. Самое главное, как считал он сам, это возможность панорамного изображения местности. Будучи заядлым фотографом – он ликовал.
После обеда у большинства групп теплохода оказалось свободное время и они кинулись в город сбывать свои товары. Группа же Веры Дмитриевны поехала на экскурсию по музеям и выставочным залам. При возвращении на автобусе к теплоходу все туристы группы от души благодарили Веру Дмитриевну за сообразительность и преподнесли ей сувенир.
Так закончился первый день путешествия туристов теплохода «Тарас Шевченко». В 19 часов теплоход отчалил от берегов Турции, взяв курс к греческому порту города Афины.
В 21 час Виктор встретил Ипполита, который сообщил, что в 10 часов утра священник Игнатий из Гродно повесился. В кармане у него нашли предсмертную записку, проливающую свет на ряд событий. По факту этого дела возбуждено уголовное дело.
– И что! Уже кого-то привлекли за Игнатия? – спросил озабоченно Виктор.
– Пока нет, но матушку Анастасию и двух церковнослужителей из Гродно вызывали на допрос, и они имеют довольно удручающий вид.
– А матушка Анастасия, это та симпатичная блондинка с широким торсом? – и Виктор руками показал, что он имел ввиду под торсом.
Ипполит усмехнулся и кивнул головой.
– А монашек тоже уже допрашивали?
Ипполит подозрительно посмотрел на Виктора и ответил, что пока их не трогали. Затем он пригласил Виктора помянуть Игнатия, и они зашли в бар. Посетителей в баре было мало. За советские деньги в баре ничего не отпускали. Ипполит заказал по бокалу вина, но рассчитался только за свой бокал, чисто по-немецки, хотя им никогда не был. В результате у Виктора осталось в кармане только 4 доллара. Они сели за столик. Помянув Игнатия и пригубив по глотку вина, они разговорились. Оказалось, что Ипполит священника Игнатия раньше не знал, а познакомились они на теплоходе.
В бар зашли трое. По их манере держаться в обществе Виктор решил, что это священнослужители. Они расположились за столиком в противоположном углу бара. Увидев их, Ипполит извинился перед Виктором и сбежал со своим бокалом вина к ним. «Тоже мне друг, пригласил меня в бар и тут же сбежал», – подумал Виктор. Вино было не из дорогих марок, но имело довольно приятный вкус. Он сидел, медленно потягивал вино из бокала, растягивая удовольствие, и вспоминал своих жён, прекрасно сознавая, что у него две законные жены, но где они скрываются, не имел представления. Да и, вообще, живы ли они? Первую жену Алёнку Кныш он видел раз в лесу, когда поймал её, как бандитку, а сейчас смутно представлял её лицо, встретив, не узнал бы. Учитывая, что у неё дядя финн, возможно, она перебралась за границу, а о нём забыла. Со второй женой Раймондой он был в близких отношениях всего два раза. После этого она заявила, что беременна от него. Случайно сожгла его автомобиль «Чайку», все деньги, полученные от аферы, его и свои документы. Она заверила его, что даст о себе знать, но прошли уже годы, а от неё нет никаких известий. Если бы их посадили в тюрьму, то обязательно сообщили бы ему. Следовательно, они на свободе, но боятся даже сообщить, где скрываются. В начале он сохранял им верность, как обещал Раймонде, но потом, решив, что он, как мужчина, «зачахнет», дал волю страстям, меняя женщин, как перчатки. Его воспоминания прервал знакомый голос, раздавшийся за спиной:
– За ваш столик можно присесть?
Он оглянулся и увидел капитана теплохода в штатской одежде. Рядом с ним стояла молодая женщина, чем-то похожая на капитана. «Очевидно, дочь», – подумал Виктор.
– Да, да! Пожалуйста! – любезно пригласил Виктор, хотя почти все столики в баре были свободные.
– Это как раз тот молодой знаток падающей Пизанской башни, о котором я тебе рассказывал, – сказал капитан, обращаясь к своей спутнице и усаживая её рядом с Виктором.
– Эдуард, закажи мне бокал шампанского и шоколадку, – обратилась женщина к капитану.
– Хорошо, Люся, – ответил Эдуард.
– Теперь вы знаете, как зовут нас, – сказала Люся, обращаясь к Виктору, – а Эдуард говорил, что вы Виктор. Так что мы познакомились и нет необходимости представляться.
Люся, повернув голову и пристально посмотрев Виктору в глаза, непринужденно улыбнулась.
– Очень приятно, – ответил Виктор и, в свою очередь, улыбнулся.
Эдуард подозвал официанта и сделал заказ. Виктор решил воспользоваться ситуацией и узнать подробности о смерти священника Игнатия. «Кто-кто, но капитан должен знать подробности, – подумал он, – а с другой стороны, одно неосторожное слово, сказанное мной, и я выдам себя, как невольный участник этого события». Сейчас его даже меньше интересовала собеседница, сидевшая рядом, и кем она приходится капитану, чем подробности смерти Игнатия.
– До меня дошли слухи, что на нашем корабле повесился священнослужитель, – сказал Виктор.
Люся и капитан сделали удивленные лица. Взглянув на них, Виктор тоже удивился.
– Я до 22 часов отдыхаю, – заявил Эдуард, – и мне об этом ещё не докладывали.
И он в свою очередь спросил:
– А как он повесился и при каких обстоятельствах?
– Повесился он на верёвке, и кто-то в этом замешен, но больше я ничего не знаю, – соврал Виктор, кусая губы.
– Мы были на берегу, а затем отдыхали в каюте и десять минут как встали, даже ужин проспали, – сказала Люся, как бы извиняясь за капитана.
Официант принёс три прибора и расставил их на столе.
– Если третий прибор для меня, то напрасно, я уже поужинал, – заметил Виктор, ерзая на стуле и зная несостоятельность своих финансовых возможностей, тем более что десять минут назад, его «наколол» Ипполит, пригласив в бар и заказав на него бокал вина.
На замечания Виктора никто не отреагировал. Официант, тем временем, расставлял заказанное. На столе появились грибочки в маринаде, овощные салаты, бифштекс с жареной картошкой, небольшой графинчик с коньяком и бутылка шампанского в ведёрке со льдом. Капитан заказал сладкое, кофе, фрукты и попросил счёт. Официант подсчитал и положил счёт на блюдечко. Взглянув на счёт, капитан извлёк из сумочки пять купюр достоинством по десять долларов и, положив на счёт, заметил, что сдачи не надо.
– Я, в общем-то, сыт, – сказал застенчиво Виктор.
– Хорошо, раз не хочешь сейчас, то скажу официанту, пусть завернёт тебе с собой, – пошутил Эдуард, разливая коньяк по рюмкам.
Хотя Люся заказывала шампанское, но первая подняла рюмку с коньяком и провозгласила тост за знакомство. Мужчины поддержали. Выпив, все дружно принялись активно работать челюстями. Допив коньяк и освободив тарелки от второго, капитан заявил, что ему пора принимать командование теплоходом.
– А вам, Виктор, придётся развлекать Люсю, но имейте в виду, что в десять часов вечера в носовом зале теплохода начинается развлекательный концерт артистов эстрады. Я предупрежу массовика, чтобы он организовал вам столик недалеко от сцены, – и капитан, не дожидаясь кофе, раскланялся.
Уход Эдуарда вызвал отчуждённость в отношениях Виктора и Люси. Им стало не о чем говорить, разглядывая пустые тарелки. Когда официант принёс кофе, они оживились. Посмотрев на часы, Люся попросила официанта отнести в каюту бутылку шампанского, сладости и фрукты, дав ему ключ. Официант, взяв всё, ушёл, а они принялись пить кофе.
– Вы женаты? – поинтересовалась Люся, переливая в свою чашечку кофе Эдуарда.
– Да! – ответил он. – И имею двух детей.
– Пойдём на концерт, – предложила она, – но в начале дождёмся официанта с моим ключом от каюты.
Вскоре вернулся официант и положил ключ на стол. Не поблагодарив официанта, Люся встала и, не взяв со стола ключ, направилась к выходу.
Поблагодарив официанта, Виктор взял ключ и пошёл за своей новой знакомой, раздумывая над тем, почему она не взяла ключ. «Здесь дело не чистое», – подумал он. В концертном зале все столики оказались заняты, на отдельных креслах сидело по два человека. Часть зрителей пристроилась к стенкам, но большая часть – заняла проходы.
Концерт не начинался, хотя стрелки часов перевалили за 22 часа. По залу ходил официант и предлагал стамбульское мороженое и воду. Массовик, увидев Люсю, пригласил их к столику, убрав с двух кресел музыкальный инструмент. Люся, садясь в кресло, шепнула Виктору:
– Возьми мне мороженое, – и, не дожидаясь ответа, она подозвала официанта, заказав мороженое и воду. Официант тут же принёс в вазочке мороженое и открыл воду, поставив пару стаканчиков.
– А рублями можно рассчитаться? – спросил Виктор у официанта.
Официант отрицательно покачал головой и, наклонившись к Виктору, объяснил, что большого холодильника ему не положено, поэтому ему приходится на каждой пристани закупать продукты, а за рубли заграничные оптовики ничего не отпускают. Официант протянул ему счёт на три доллара и 50 центов. Виктору пришлось выложить последние четыре доллара, официант дал сдачу 50 центов. «Хватит хоть в заграничный туалет сходить, если приспичит», – подумал он, пряча сдачу в карман.
Люся с удовольствием поглощала заморское мороженое, а Виктор, налив стамбульской воды, испробовал её, но она оказалась обычной газированной водой.
Зрителям надоело ждать, и они принялись хлопать в ладоши, вызывая артистов. Концерт начался с частушек–нескладушек. После каждого выступления зрители не громко аплодировали, подбадривая артистов.
Люся ёрзала в кресле, поправляя нижнее бельё. Он боковым зрением наблюдал за ней. Она была старше его, но не намного. Однако по сравнению с капитаном казалась молоденькой. Неожиданно она извлекла из сумочки перчатки и бросила их на стол, а наклонившись к нему, как к своей подружке, доверительно сказала:
– Знаешь, я должна переодеть пояс, а то пряжки втыкаются в ноги, сидеть неудобно, проводи меня.
Когда закончилось очередное выступление, они вышли, оставив перчатки на столе, как залог того, что они вернутся, а кресла заняты.
Взяв Виктора под ручку, она повела его по коридорам и, как близкому человеку, стала рассказывать о своих приключениях.
– Эдуарда я знаю давно, он плавал первым помощником капитана у моего мужа на грузопассажирском пароме. Мы с Эдуардом стали любовниками.
– А Эдуард, что, моложе твоего мужа?
– Зачем? Что ты! Эдуард старше мужа на десять лет, но он не скупердяй. А когда Эдуарду предложили должность капитана теплохода «Тарас Шевченко», то я ушла от мужа к Эдуарду, устроившись женским парикмахером на его теплоходе.
Виктор шёл и думал, что Люся хорошая вертихвостка. Таких женщин он знал, с их нехитрыми секретами, как соблазнить мужчину.
Холл в капитанской каюте был просторным с библиотекой и большим глобусом в углу, но такого беспорядка в помещении он ещё ни разу в жизни не видел. В основном, всюду валялось женское бельё, какие-то коробки от обуви и шляп. Кругом лежали раскрытые книги и можно было подумать, что человек десять читало их, а затем читатели одновременно вышли покурить, оставив ручки, карандаши и листки исписанной бумаги. Однако Люсю это не смущало. Она сбросила туфли посреди холла и, ступая по красивому ковру, подошла к застенчиво стоявшему у входа Виктору. Она подставила застёжку-молнию на спине к нему и попросила расстегнуть. Виктор не собирался заниматься с ней любовью, но расстегнул ей платье, опустив замок молнии до её мягкого места. Люся, стаскивая с плеч платье, вылезла из него, как змея из шкуры. Её голое тело прикрывал красивый бюстгальтер, выполненный ажурной вязкой, а её бюст опоясывал такой же пояс, поддерживая чулки из паутинной нити. Под поясом не оказалось трусиков, как обычно носят женщины.
– Красивое на мне бельё? – спросила она, не оборачиваясь. – Это мне подарил Эдуард. Такие предметы женского туалета носят зажиточные француженки.
– И тоже без трусиков?
– Я этого не проверяла, – и она повернулась к нему.
Красные сосочки её пышной груди выглядывали через отверстия ажурного бюстгальтера. Невольно он опустил взгляд вниз и увидел аккуратно подстриженный волос, прикрывающий её лобок.
– Это ты сама так умеешь ухаживать за своим лобком?
– Что ты! Это делает парикмахер, а затем он феном укладывает пышную прическу и покрывает лаком, чтобы дольше сохранялась прическа, – ответила она, демонстрируя свою необычную прическу лобка.
Такую прическу лобка он видел впервые, поэтому воскликнул:
– Теперь понятно, почему ты не носишь трусики. И с таким ёжиком любовью не позанимаешься. Прическу помнёшь! Сколько же стоит такая прическа.
– Дело не в деньгах, хотя она стоит 36 долларов.
– Сколько?! – удивлённо переспросил он, но она не ответила, а его восторг восприняла, как похвалу.
– А любовью заниматься можно, но только особым методом, – заявила она.
Задумавшись на секунду, Виктор спросил:
– Сзади, что ли?
– Нет спереди, но не по-мужицки. Давай, я тебе покажу.
Виктор растерялся от её предложения, часто моргая и не понимая, что она ещё выкинет. Она подошла к нему вплотную и он, как говорится, не успел и глазом моргнуть, как оказался с оголённым задом. Его мужское достоинство напряглось. Она, подхватив его и расставив пошире ножки, ввела его головку в свою «маму». Перехватив руками его бёдра, она удерживала себя на некотором расстоянии от него так, что он животом не касался её причёски лобка. Ему казалось, что он вот-вот выскочит из неё и попытался прижаться ближе, но она, как пружинная, регулировала расстояние между ними, хотя своей грудью терлась о его грудь. Манипулируя им, не давая глубоко войти в себя, она распалялась в страсти любви, громко сопя. Он, не привыкший к такому способу любви, чувствовал неудобство в близости, но тоже распалялся. Доведя себя и его до экстаза, она в самый последний момент выдернула его из себя, он пролил свое семя на пол.
– Чуть было не прозевала, увлеклась, – заметила она, бросив тряпочку на запачканный ковёр и протерев ножкой пол.
– Ну и вытворяешь ты! – воскликнул он, приходя в себя.
Она, семеня ножками, убежала в ванную. Он, натянув брюки, зашёл в туалет. Выйдя из туалетной комнаты, он огляделся. Из холла была видна просторная спальня и кухня. «Да, эта каюта получше, чем мой «люкс», – подумал он, почувствовав себя неудобно в капитанской каюте, и решил подождать её в коридоре. Дверь оказалась не запертой, он вышел в коридор и столкнулся с Эдуардом. Капитан шёл в каюту, неся в руках пачку бумаг. Перед Эдуардом Виктору было неудобно за случившее.
– Разве вы не на концерте?
– На концерте мы, но мне очень неудобно перед вами за вашу сожительницу Люсю, которой взбрело в голову похвастаться вашим ажурным подарком нижнего белья, за одно и прической на лобке, а также продемонстрировать новый метод любви.
– Фу, стерва! Опять принялась за старое, – и капитан зашёл в каюту.
Виктору не было жалко Люсю, а капитана – наоборот. Поэтому он и решился на откровение с капитаном, чем бы это ни закончилось. Постояв и подумав, он отправился на концерт. К его удивлению их места оказались не заняты, хотя зрителей значительно прибавилось и ему с трудом удалось протиснуться к своему столику. Он понимал, что Люся теперь не придёт на концерт. Но минут через двадцать она появилась в том же платье. Мокрым платком она прикрывала левый глаз.
– Что случилось? – спросил Виктор, ехидно улыбаясь.
– Представляешь, я выхожу из ванной совсем нагая и кричу: «Виктор, посмотри на мой новый наряд» – а вместо тебя стоит Эдуард, я и заработала синячище под глаз.
– А что он тебе сказал? – допытывался он.
– Сказал, чтобы я в этом наряде шла на концерт, но я оделась и пришла.
– Любит, значит, тебя Эдуард, раз не выгнал.
– Ох, как любит! Правда, кулак у него крутой, – и она вздохнула. – Было бы за что? – а то так, малость побаловалась.
– Он тебя лет на двадцать старше?
– На двадцать восемь, – уточнила она, вздыхая.
К концу концерта вся левая щека у Люси посинела, а вместо глаза виднелась узенькая щель. Около каюты капитана Виктор не выдержал и предложил:
– Может мне ещё раз зайти к тебе, всё равно теперь некому будет показывать свою оригинальную прическу на лобке.
– Ты хочешь, чтобы у меня и правый глаз не открывался! – всерьёз воскликнула она, испугавшись и впорхнув в каюту, хлопнув дверью и защелкнув замок.

5.
По палубе как по Бродвею, гуляли пассажиры, объединившись группами и парами. Теплоход, пройдя Мраморное море, вошёл в губу пролива Дарданеллы. Вдалеке по правому борту теплохода появились огни. Из корабельного динамика дикторша объявила, что это Турецкий город Гелиболу. Виктор, поднимаясь на верхнюю палубу, слушал доносившееся из динамика сообщение об административной и хозяйственной деятельности города и его достопримечательностях. Он остановился против окон своей каюты, рассматривая море у борта теплохода, освещенное несколькими прожекторами на случай, если человек окажется за бортом. На скамеечке, рядом с его окнами, сидели три девушки в халатиках и тапочках и о чём-то вполголоса беседовали. Прислушавшись, он понял, что они довольно критично обсуждают концерт. Их критические замечания понравились ему и он, несколько раз, сделав свои комментарии, втянулся в их разговор. Через несколько минут он активно высказывал свое мнение о концерте. Девушки то соглашались, то отвергали его замечания. Вдруг одна из них сделала ему замечание о том, что он слишком громко разговаривает, а в каюте кто-то отдыхает.
– Там никого нет, это я забыл выключить свет, – парировал он замечание девушки.
– Разве эта каюта ваша? – спросила девушка, сделавшая ему замечание.
Виктор подошёл к окну и через неплотно задёрнутые шторы заглянул внутрь. Он убедился, что это его каюта и сказал:
– Да, это моя каюта, а на столе лежит моя книга.
И разговор с обсуждения концерта перешёл на разборку удобств кают теплохода. Виктор узнал, что девушки из четырехместной каюты и с ними едет ещё одна набожная старушка. Поговорив ещё некоторое время, Виктор пригласил их выпить по чашечки кофе, заявив, что у него в каюте постоянно имеется кипяток. Девушки отказались, переключив разговор о кино. Из разговора Виктор узнал, что две девушки из Днепропетровска, а третья из Подмосковья. Поговорив ещё минут десять, вдруг одна из девушек из Днепропетровска спросила:
– А у вас кофе с молоком?
– Нет, молока у меня нет. Есть вскрытая баночка растворимого кофе, сахар и кипяток.
– А у меня есть сгущенка и печенье, – похвасталась девушка из Подмосковья.
Виктор предложил познакомиться. Девушек из Днепропетровска звали Катя и Галя, а из Подмосковья – Наташа.
Поняв намёк девушек о молоке и печенье, Виктор пригласил их посмотреть его «люкс», а затем, если они пожелают, выпить кофе с молоком и печеньем. И девушки согласились на экскурсию по его каюте. А через две минуты они бойко осматривали каюту, с восторгом отзываясь о ней.
– А зачем такая широкая кровать, если вы едете один в каюте? – спросила Галя, невеста Катиного брата.
– Чтобы не упасть во время болтанки теплохода, – пошутила Наташа.
– Девчата, может правда, выпьем по чашечке горячего кофе? – предложила Катя, – пока хозяин добр.
Виктор поддержал, и девчата отправились за сгущёнкой и печеньем. Переодевшись, Виктор стал ждать, растянувшись с книгой на диване. Прошло минут двадцать, но девушки не появлялись. «Очевидно, раздумали», – решил он и углубился в книгу. Прошло ещё минут двадцать и ему показалось, что кто-то стоит за его окном, хотя не было слышно голосов. А ещё через мгновение в дверь робко постучали. Виктор вскочил и открыл дверь. В коридоре стояла Наташа, хотя в начале ему показалось, что это другая девушка. Она не только переоделась, но успела сделать причёску. Выглядела она элегантно, явно желая понравиться ему.
– Катя и Галя встретили знакомых и решили сегодня не приходить.
– Проходи, проходи, – и он, взяв её за руку, завёл в каюту, – проходи и чувствуй себя, как дома.
Поставив на стол вскрытую баночку со сгущенкой и положив печенье, Наташа, пристально посмотрела на него и спросила:
– А ты не будешь приставать?
Такого заявления он не ожидал и вместо ответа спросил:
– Наташа, ты замужем?
– Да! Вернее, была. Год назад муж погиб. Он испытывал самолёты. При испытании сверхзвукового самолёта, они с бортинженером не справились с управлением. Самолёт не мог долететь до посадочной полосы и падал на пассажирский поезд, пересекающий их путь. Поэтому вместо катапультирования пилоты бросили машину вниз и, не долетев 400 метров до состава, врезались в торфяник, уйдя на 5 метров в землю, и взорвались. От взрыва загорелся торфяник, трупы сгорели вместе с самолётом.
Виктор вспомнил, что когда-то читал об этом.
– Ни трупов, ни самолёта не нашли. Так что я вроде замужем, а фактически – нет.
Он задумался: «Наташа за короткое время постаралась сделать приличную причёску, следовательно, она рассчитывает на серьезные взаимоотношения, а в зависимости от этого и поведёт себя по-другому и на мимолётный флирт не согласится. Поэтому надо расставить все точки над i, а там пусть сама выбирает – ложиться в постель со мной или погулять по палубе».
– А у меня ещё сложнее получилось, – сказал он. – Первая моя жена родила двойню, а через месяц погибла с подругами, попав в полынью. Вторая – оказалась бандиткой, но так ловко меня на себе женила, подарила мне автомобиль «Чайку» и неизвестно куда смылась. Третья – воспользовалась случаем и чуть меня на 15 суток не упекла за решетку, а женитьбой на ней я купил себе свободу и попал в аспирантуру. Потом оказалось, что она аферистка. Забеременела от меня и смылась в неизвестном направлении. Так что формально у меня две законные жены, но обе в бегах уже несколько лет. А поскольку я не в разводе, то и жениться мне нельзя.
– А аферистка поди страшненькая была, что воспользовалась милицией и заставила тебя жениться на себе.
Виктор улыбнулся, вспомнив, что такой вопрос ему уже второй раз задают женщины с интервалом в несколько лет, и ответил:
– Психологию аферистов понять трудно. А определение – страшненькая к ней никак не подходит. Ума у неё тоже оказалось достаточно и хватило, чтобы 120 человек облапошить, организовав кооператив по строительству гаражей. Собрала деньги за строительство и смылась, а потом оказалось, что вместо гаражей строился детский садик.
– А её, случайно, не Раймондой зовут? – спросила Наташа.
– Да! Раймондой, – рассеяно ответил он.
– Я слышала эту историю. Мне соседка по столу рассказала. Она в Истре живёт, а там местная газета подробно о Раймонде и её похождениях писала. Ей же приписывалось и убийство сыщика. Соседка говорила, что этой Раймонде каким-то образом удалось в Финляндию сбежать, и здесь ещё какая-то бандитка Кныш замешана, а дальше след их потерялся.
Глаза у Виктора округлились. Новость для него была ошеломляющая. «Ну, Алёнка Кныш могла сбежать в Финляндию, там у неё дядя, но как это удалось Раймонде? Каким образом они объединились? Теперь хоть понятно, почему они молчат», – и он взмолился:
– Ой! Наташенька, расскажи всё поподробнее. Мне об этом ничего неизвестно. Это очень важно для меня!
– Знаешь, Виктор, я рассказала тебе всё, что знала и вряд ли могу что-то добавить. Но завтра я тебя познакомлю с женщиной из Истры. Она говорила, что работает в местной газете. Очевидно, она  всё знает об этом.
– А если сейчас к ней сходить? – спросил он, при этом, глаза у него заблестели.
– Что ты, она уже давно спит. Да я и не знаю, в какой каюте она живёт. Она же за столом напротив меня сидит.
Наташа замолчала, а у него эта новость в голове не укладывалась. Но его мысли прервала она, сказав:
– Тебе спасибо, что голову мне не стал морочить и сразу все точки над i расставил. А я была готова в тебя влюбиться, – призналась она. – Извини, но как себя дальше вести с тобой, я не способна сегодня решить, хотя понимаю, что тебе надо от меня. Я подумаю и завтра отвечу. Приглашу Галю и Катю и вечером мы придём к тебе пить кофе, а затем вдвоём поговорим об этом.
Виктор полагал, что в Афины теплоход прибудет около 12 часов дня, поэтому спать не собирался, хотя было около часа ночи. Он считал, что и после завтрака можно прикорнуть, поэтому сказал:
– Наташа, время ещё детское, не будешь же ты сейчас ложиться спать. Тем более что экскурсия завтра начнётся после 13 часов.
– Верно, но ты очень опасен, как я поняла, и хочешь меня соблазнить, но делаешь это не напористо, очень осторожно. Я чувствую, как запутываюсь в твоих сетях, – и она улыбнулась. – Ты со мной откровенен, поэтому я буду тоже откровенна. Просто, по медицинским соображениям я не могу сегодня ещё сделать то, что ты от меня хотел бы получить. В общем, давай перенесём это на завтра. А сейчас проводи меня.
Они вышли в коридор и направились через холл в другой отсек. В холе он увидел одиноко сидевшую на диване блондинку Анастасию с книгой. Ему показалось, что книгу она держала наоборот, и тут он сообразил, кто находился у него за окном. «Что же нужно матушке настоятельнице от меня на этот раз», – подумал он, понимая, что неспроста она сидит рядом с его каютой. С Наташей он договорился, где встретятся завтра утром перед завтраком, чтобы познакомиться с её соседкой по столу из Истры. Простившись с Наташей, он поспешил навстречу с блондинкой, предвкушая блаженство. Услышав его шаги, Анастасия закрыла книгу и подняла голову. Поздоровавшись, он присел рядом с ней и спросил:
– Очевидно, я нужен вашему преосвященству?
– Да, ты не ошибся.
– Тогда лучше зайдём в каюту от посторонних глаз, – предложил он.
Она согласилась, а войдя в каюту, плотно задёрнула шторы на окнах, пока он запирал дверь на ключ.
Обсуждать смерть священника Игнатия с ней он не собирался, полагая, что если надо, то она сама скажет. Он знал, зачем она пришла, поэтому предложил:
– Анастасия, оставайся со мной до утра.
– А ты, оказывается, знаешь мое имя! И полагаешь, что у меня больше нет дел, как трахаться с тобой всю оставшуюся ночь.
– Может и так, но у нас с тобой ещё только одно свидание, кроме этого, а взамен себе ты не собираешься прислать монашку, как в прошлый раз.
– Не пришлю, это уже точно, – подтвердила она.
Её душевное состояние было подавлено и чувствовалось, что она нуждается в утешении и готова разреветься как баба. Он обнял её и стал целовать. Она не сопротивлялась, но и не отвечала взаимностью на поцелуи, разглядывая его.
– Прошлый раз тебе было хорошо со мной? – спросил он, расстёгивая ей блузку.
– Да, было очень хорошо, но сейчас тебе будет ещё лучше, – и она пристально посмотрела на него.
– Что ты имеешь ввиду? – настороженно спросил он, она промолчала.
В ней же боролись два противоположных чувства. С одной стороны, она пришла сообщить ему потрясающую новость, с другой стороны, у неё появилось огромное желание трахнуться с ним напоследок. И это желание у неё возникло только сейчас, после его пылких поцелуев. Верх взяло её желание. И она вцепилась в него, пылко целуя и раздевая его и себя. Повалив на кровать, она оседлала его, как коня. Гарцуя, довела себя и его до экстаза и рухнула, распластавшись на нем, как вчера.
Когда она плескалась в ванной, у него проснулся дух исследователя. Ему пришла в голову идея – проверить, действительно ли можно на её задке разместить на троих выпивон с закусоном. На охоту они ездили втроём. Оставив «тачку» на сухом месте, они, надев сапоги от воды и взяв ружья, рюкзаки с продуктами, спускались в солончаки. Здесь прятались зверьки и бегали куропатки. Однако в солончаках даже присесть было негде. Набегавшись, они устраивали пикничок, держа в руках выпивон с закусоном. Выпивали по очереди, а закусывали, как придётся, ломая хлеб и куски колбасы. По очереди чистили куриные яйца. И ему ужасно захотелось проверить свою гипотезу относительно вместимости её задка. Он вскочил с кровати, схватил ножницы и принялся из бумаги вырезать кружочки, подстать по площади равным предметам, что приходилось держать в руках на охоте. Он вырезал донышко бутылки водки, горбушки хлеба, хвост селедки, баночку шпрот и кружок колбаски, три огурчика и столько же стопок для водки. Подумав, добавил три куриных яйца. Всё это он рассчитывал пристроить на её задке, когда она будет стоять на коленях, как кошка перед котом. Чтобы не запутаться в кружках, он всё подписал и так увлёкся, что не слышал, как она подошла.
– А где кофе? – спросила она так, что он вздрогнул.
– Всё в холодильнике! – крикнул он и, схватив свое бумажное творение, скрылся в ванной.
Сполоснувшись и протерев свое грешное тело, он вышел, как раз к готовому кофе. Напившись кофе, их потянуло в постель. Поставив её на колени и пристроившись сзади, он погладил её по спине, а она, прогнув пониже спину, выставила зад, словно пень отшлифованного кедровника. Схватив бумажки, он принялся их расставлять, соображая, как лучше прикрыть ей зад. Почувствовав неладное, она закрутила своим задком, как собачка виляет хвостом, а бумажки слетели.
– Что ты там опять возишься? – спросила она.
– Да, подожди ты, не крути своим задом! Дай всё пристроить.
Она притихла, соображая, что и куда он собирается пристроить. Её даже охватило беспокойство, не перепутает ли он её дырки. А он, обхватив рукой задок, чтобы не крутилась, как сучка, и, намуслив бумажки слюной, расставлял их, как на столе. На возвышенности одной ягодицы он закрепил донышко водки, на другой – кружок колбаски, а внутри её баночку шпрот, между водкой и колбасой закрепил горбушку хлеба, хвостом селёдки прикрыл дырку на попе. Прилепил три стопки для водки, разбросал три огурца, а уложив три куриных яйца, убедился, что ещё место осталось. А тут и похать у него приключилась, и он вошёл в её нижние губки, засунув, как мог, далеко. Доведя себя и её до экстаза, он впрыснул в неё порцию ада, а она, выпрямив колени, рухнула. Он, растянувшись на ней животом, смахнул с её мягкого зада свой вымышленный выпивон с закусоном.
Отдохнув, она спросила:
– Что ты там колдовал с моим задом? В дырках, что ли запутался?
– Нет, не запутался, просто тебя и себя разогревал, – соврал он. – Потом же тебе было приятно и хорошо.
– Мне то было хорошо, а вот монашке Веронике не совсем. Ты её так скрутил и засунул, что всё внутри разорвал. Она бедная всю ночь кровила в себя и наружу. А утром пришлось её положить в корабельный госпиталь. Целый день с ней возились медики, борясь за её жизнь. Такой группы крови, как у неё, не оказалось на корабле. Полтора часа назад она умерла, не приходя в сознание. В полости живота у неё обнаружена сперма, но не повесившегося дурака, а другого.
– Я же этого не хотел! – воскликнул он.
– Но ты же сразу почувствовал, что ей порвал, а потом, переломив пополам, обеспечил проход и всё внутри разорвал.
Виктор понял, что он крепко сидит на «крючке» у матушки настоятельницы и, решив ослабить петлю, прошептал:
– Ты же сама послала её ко мне, чтобы избежать рабства, которое ожидало её, как других монашек.
– Это всё слова, а твоя сперма у неё в полости живота, это факт.
– Тогда, что ты хочешь от меня. Вначале подсунула мне святых мужичков с наркотиками, потом заставила трахнуть тебя и монашку, подложив её затем под пьяного Игнашку, который, очухавшись, со страха повесился. Так что ты матушка виновата больше меня в смерти твоих святых брата и сестры.
– То, что я виновата, знаю, – ответила она. – А вот ты попался, как индюк во щи. И минимум три года тюрьмы себе обеспечил. Если судьи усмотрят в наших с тобой действиях элементы насилия монашки, то на нас двоих это потянет на все 25 лет. Я же могу сказать, что была с тобой вчера ночью в интимном отношении и об этом кое-кто знает. Скажу, что влюбилась в тебя, а ты, воспользовавшись моей страстью к тебе, потребовал свеженькую монашку, а иначе пригрозил разорвать со мной всякие отношения. Как я могла после этого отказать тебе, если безумно влюбилась в тебя.
– Ты же старше меня лет на десять, а то и побольше, – заметил он.
– Тем более, меня тоже, как тебя, потянуло на молодое, а что не сделаешь, когда втюрилась от души.
Хотя Виктор считал себя храбрым, но несколько дрогнул перед законом, всё ещё не осознавая своей вины. «Вот стерва! – подумал он о матушке Анастасии. – Монашка мертва и ничего не скажет, а эта действительно наговорит три короба и свидетелей выставит, которые подтвердят всё, что ей надо. И зачем я захотел сделать больно монашке, она действительно была, как ягнёнок перед львом, несмышлёныш в этих делах».
– Я вот что думаю, – прервала его мысли Анастасия, – бежать нам с тобой надо с этого корабля и чем быстрее, тем лучше.
– Куда и с чем бежать-то? У меня в кармане осталось 50 центов, не считая рублей, которые мне не выдадут до возвращения в союз.
– Деньги для меня не проблема. Да я и наследница родной тёти – настоятельницы женского монастыря. В её частном владении находится монастырь и земли, необъятный простор. Думаешь, у нас бы меня сделали настоятельницей, если бы тётя не приказала, хотя и живёт за границей. Святоши меня и подняли, как флаг, хотя за мной числиться две судимости за растление несовершеннолетних мальчиков.
– И кем я буду при женском монастыре? Хранителем твоей «мамы» и попы, – заметил он.
– Ну, это всё-таки лучше, чем Колыма. Я за два срока провела там больше десяти лет, и знаю, что это такое.
Была ночь и он не видел ауры вокруг её головы, и не мог прочитать её мысли, но чувствовал какую-то фальшь в её речах. Он решил проверить её искренность косвенным путём, не дожидаясь дневного света, поэтому решил пуститься в рассуждения:
– Да! Плохи наши дела, Анастасия, тут и смерть священника Игнатия на нас повесят, а это значит, что нас будет искать Интерпол и ни одна страна не даст нам пристанище, тем более Израиль.
Анастасия, лёжа в постели, напряглась и ответила:
– К смерти Игнатия я не причастна, хотя он на меня «бочку катил», здесь больше замешен Ипполит и его дружок Иннокентий.
В том, что священники Ипполит, Игнатий и Иннокентий познакомились только на теплоходе, у Виктора не было сомнений. Он разговаривал с Ипполитом вечером, когда ещё светило яркое солнце, и хорошо видел ауру вокруг головы Ипполита. Ипполит говорил святую правду, и дел общих у него не могло быть с повесившимся священником. Виктор понял, что Анастасия безбожно врёт.
Он осознавал, что над ним висит меч, но разговаривать в открытую с ней не собирался. Надо с ней хитрить, быть очень осторожным, усыпить её бдительность. И он решил действовать, понимая, что такая стерва, вообще влюбиться ни в кого не может, но она не сможет устоять против возможности ублажить себя. Как бы непроизвольно он принялся рукой нежно гладить её голое тело. Она удивлённо посмотрела на него, но от ухаживания не отказалась. У него возникло желание, он навалился на неё и, раздвинув толстые ноги, вошёл. В начале она лежала пассивно, но вскоре её забрало и она завертелась, обнимая и прижимая его к себе. Вдруг она прошептала: «Ох, как хорошо», – и отключилась. После экстаза они долго лежали неподвижно.
Она взвешивая в уме ситуацию и понимая, что за столь короткое время ему не легко будет решиться на бегство с советского теплохода, как бы не пытались его запугать. Для этого нужно созреть, как она. Она тоже не сразу решилась бежать из Союза. Тётя давно предлагала ей план побега. Хотя тётя живёт на острове Кипр, ей не легко было бы приютить беглянку. Существует определённое туристическое соглашение, по которому местные власти обязаны обеспечить возврат туристов на теплоход, но, если она исчезнет в Афинах, разыграв «спектакль» и запутав след, то предъявить претензии тёте будет не просто. По разработанному плану в Афинах во время обзорной экскурсии по городу, она с монашками должна отстать от группы, как бы заблудившись. Она притвориться больной. Монашек отошлёт догнать группу и позвать на помощь людей. Пока те бегают, она должна уехать в аэропорт. На частном самолёте она улетит на остров Кипр. Если бы Виктор согласился бежать с ней, то и его могла бы с собой прихватить. В случае провала, опять таки можно всё свалить на него, заявив, что безумно влюбилась в него и действовала по его указке. Открывать секрет, что завтра она сбежит в Афинах, а не в Израиле, Анастасия не собиралась. «Пусть думает, что я решилась сбежать в Израиле», – решила она.
Он лежал рядом с ней и думал совсем иначе: «Где же она собирается сбежать? Сказала, что бежать надо скорее и чем раньше, тем лучше. Следовательно, она может сбежать и в Афинах». Относительно своей судьбы он особенно не волновался, вспомнив случай в Алма-Ате, когда муж во время большой любви к жене что-то разорвал внутри, та всю ночь кровила, а через сутки скончалась от потери крови. Мужа не судили и даже не допрашивали. Муж-то не виноват, что у жены оказалась «кишка тонка». Если же раскроется, что он повинен в смерти монашки, то у него возникнут неприятности, хотя есть свидетели. Грузины видели, как он провожал Анастасию, и дежурный на центральной вахте видел, как его под ручку вела монашка и улыбалась, строя глазки. Бежать, тем более с Анастасией, он не собирался, но её предложение навело на оригинальную мысль. Если, как сказала Наташа, Раймонда встретилась с Алёнкой Кныш и объединились, а души с одинаковыми склонностями часто сближаются, то не ровен час, что его приглашение в Италию, это их рук дело. Он вспомнил, как в Алма-Ате беседовал на скамейке около института с сокурсницей, а Раймонда, набросив на себя паранджу, сидела рядом и подслушивала их разговор. В тот день он сказал сокурснице, что спасение Пизанской башни смахивает на аферу, а его должны пригласить в Пизу. Следовательно, у Раймонды, слышавшей их разговор, могло разыграться воображение аферистки и она с Алёнкой, удрав в Финляндию, появилась в Пизе и организовали ему столь странное приглашение, причём на длительный срок, как на работу. И чем больше он думал об этом, тем больше верил в эту версию.
– Так что ты решил? – прервала его мысли Анастасия.
– Это ты о чём?
– О том, чтобы сбежать с корабля, но не в Израиле, куда тебя и не пустят, а раньше, например, в Афинах или на острове Кипр.
– Ну, матушка Анастасия, что-то ты загнула не в ту степь, – ответил он, решив расставить все точки над i.
– Как, разве ты не понимаешь, что в Союзе тебя ждёт суд?
– Если бы в Союзе судили всех парней за то, что они делают больно, когда превращают девушек в женщин, то в стране, пожалуй, не было бы мужчин не сидевших в тюрьме. Но то, что ты подсунула мне монашку, тебя за это не смогут осудить, если за этим не кроется какая-то корысть.
Анастасия резко поднялась с кровати и, взяв свои веши, зашла в ванную, а через три, четыре минуты вышла. Ни сказав не слова, она с обиженной физиономией вышла из каюты, хлопнув дверью.
Виктор остался лежать, размышляя, что правдой обидел женщину, но другого выбора у него не было. Закрыв каюту на ключ и сбегав в туалет и ванную, он, не одеваясь, завалился спать в кровать ещё теплую от Анастасии. Засыпая, он подумал о встрече с Наташей до завтрака и о знакомстве с женщиной из Истры, которая что-то знает о Раймонде и Алёнке Кныш.

6.
Теплоход «Виктория» опоздал в Афины на 12 часов. Боковой ветер сносил теплоход с курса. Скорость движения теплохода снизилась до 8 узлов, тем не менее, оставлять пассажиров без освещения и горячей пищи тоже было нельзя. Игровые аппараты, казино всё требовало электроэнергии, которой катастрофически не хватало. Опрос туристов выглядел двояко. Одни отнеслись к изменению маршрута теплохода спокойно, заявив, что согласны на всё, лишь бы их оставили в покое и не лишали увлекательных игр и казино, но от компенсации за счёт уменьшения экскурсий они не отказались. Другие туристы, а их оказалось 368 человек, потребовали справки и документы для передачи в суд Нью-Йорка, если их лишат удовольствия посетить святые места.
Президентско-директорский корпус управления теплохода лихорадило. Совещание за совещанием превратились в сплошное заседание. Не решив один вопрос, возникали другие, ещё более важные. Главное – не опоздать в судоремонтную базу Нью-Йорка и стать на ремонт по графику, иначе огромные штрафы. Претензии же туристов по сравнению с этим – цветочки, ягодки – ещё впереди.
Президент фирмы «Игровых автоматов» предложил из Афин следовать прямо в Нью-Йорк, не заходя в другие порта, но этот вариант ни кого не устраивал. В портах Хайфа и Александрии необходимо было выгрузить с теплохода оборудование, станки и принять груз до Лиссабона. В порту Специя выгрузить автомобили фирмы «Форд», направляемые в Пизу и Марсель и загрузить аппаратуру до порта Сеута. Не зайти в Лондон тоже нельзя, сорвётся ремонт теплохода «Виктория» из-за отсутствия ремонтного оборудования.
Президент «Ресторанов» предложил туристов в порт Хайфа отправить самолётом, но ему заметили, что громоздкое оборудование по воздуху не отправишь. Да и где взять столько воздушных лайнеров. Афины и сама Греция это не США и даже не Советский союз.
Президент фирмы «Стадион» предложил связаться с русскими. В Афины прибывает теплоход «Тарас Шевченко» и на него можно перегрузить оборудование и станки для Израиля и Арабских стран, а также туристов, жаждущих посетить святые места. Пришлось связаться с теплоходом «Тарас Шевченко», но капитан заявил, что ему необходимо согласовать этот вопрос с Москвой. Через полчаса Москва дала добро, но свободных мест на теплоходе оказалось слишком мало.
– Ну, десять, двадцать пассажиров смогу разместить, но не более, – заявил русский капитан.
И опять совещание, уточнение количества туристов, согласных продолжить путешествие на русском теплоходе, разговоры, беготня. Три часа обсуждался этот вопрос. Наконец на теплоход «Тарас Шевченко» пошло сообщение, что американцы предлагают 400 пассажиров пересадить на борт «Тарас Шевченко» с соответствующей оплатой за них валютой и столько же туристов возьмут на свой борт «Виктория», но бесплатно. Затем в порту Лиссабон теплоходы встретятся, где обратно обменяются пассажирами. И опять согласование с Москвой, но она молчит, а вместе с ней молчит и русский капитан.
В порт Пирей, находившийся в 8 километрах от греческой столицы Афины, теплоходы «Виктория» и «Тарас Шевченко» прибыли одновременно, но с той лишь разницей, что теплоход «Виктория» опоздал на 12 часов, а «Тарас Шевченко» прибыл на 30 минут раньше положенного времени. Капитан теплохода «Виктория» любезно пропустил вперёд швартоваться к причалу русских, что в мировой практике было впервые. «Виктория» же пришвартовалась к «Тарасу Шевченко», зажав его между пристанью и собой. На фоне старого теплохода «Виктория» новенький «Тарас Шевченко» выглядел ребёнком. Один из своих вестибюлей «Тарас Шевченко» любезно предоставил для прохода на берег туристов и команды «Виктория», создав изолированную зону и, конечно, опять за валюту.
Экскурсии туристов теплохода «Тарас Шевченко» начались по графику, а туристов «Виктории» с опозданием.
Перед завтраком Виктор встретился с Наташей, но оказалось, что женщина из Истры не пришла на завтрак. Её соседка по столу объяснила, что у туристки из Истры ночью разболелся зуб. Утром зуб запломбировали и до обеда запретили не только кушать и пить, но и разговаривать. Знакомство пришлось перенести на вечер.
Матушке Анастасии и двум монахам, сопровождающих её, запретили покидать борт теплохода, объяснив, что по случаю самоубийства священника начато расследование, а они в какой-то степени причастны к случившемуся. Побег и задуманный план мщения Виктору у Анастасии сорвались.
Виктор с группой туристов разъезжал, знакомясь с достопримечательностями архитектуры и культуры ранней Греции. И всюду туристов окружали торговцы, предлагая сувениры и различные безделушки. Один торговец бойко предлагал ручные часы с затертым циферблатом на кожаном ремешке. Виктор поинтересовался у торговца, сколько он хочет за часы. Грек ответил, что просит 10 долларов и так «прилип» к Виктору, что не давал проходу, снижая постепенно цену за часы, но Виктор только посмеивался.
– Ну, сколько дашь? – взмолился грек на ломанном немецком языке, теряя интерес к нерешительному покупателю.
– Если, не глядя часов, то сколько, сколько монет у меня в карманах. И тоже не глядя, – пошутил Виктор, улыбаясь.
Грек, видя в руках туриста американский фотоаппарат, решил рискнуть и предложил:
– По рукам!
– По рукам, так по рукам, – согласился Виктор, – ты не знаешь, что у меня в карманах, а я не знаю, что за часы ты мне подсунешь.
И Виктор подставил руку под часы. Грек застегнул ремешок, а Виктор, вытащив из кармана визитку корабля, полученную в обмен на паспорт при выходе с палубы теплохода на берег, поднял фотоаппарат с визиткой вверх и замер, предоставив карманы греку. Грек пошарил в карманах Виктора и извлёк 50 центов. Мало зашумел грек, но Виктор стоял с поднятыми вверх руками, приговаривая: «Ищи, может, ещё найдёшь». Туристы, обступив их плотным кольцом, от души смеялись. Грек был не большого роста, и дотянуться до часов не мог. Он пощелкал языком от досады, и не найдя больше ничего в карманах туриста, пошёл прочь, ругаясь по-гречески.
Часы были старые, какой-то швейцарской фирмы на новеньком кожаном ремешке. В ремешок был вмонтирован маленький компас.
– Теперь ты сможешь узнать не только который час, но и точно определить, где север, а где юг, – заметил один из туристов, громко смеясь. Смеялись все, Виктор тоже, не предполагая, какую оригинальную услугу этот компас окажет ему.
У одного полуразрушенного храма Виктор решил напиться. Он наклонился, чтобы испить водицы, и на дне неглубокого водоёма увидел блестящий предмет. Напившись воды и наклонившись, он поднял монету из глубины. Оказались пять марок ФРГ.
– Тебе повезло, – заметил один из туристов.
– Подумаешь пять марок ФРГ, вот если бы жену во дворце, – пошутил Виктор, не предполагая о пророческих словах.
Вечером туристы возвращались на теплоходы. Автобус за автобусом въезжали на пристань к трапам. По одному трапу на борт теплохода «Тарас Шевченко» поднимались туристы Союза, по другому – США, а пройдя вестибюль, они переходили на свой теплоход «Виктория».
И только перед ужином капитану теплохода «Тарас Шевченко» пришёл ответ из Москвы. Москва не возражала на обмен туристов, но под ответственность капитана. Капитаны теплоходов с помощниками собрались у президента теплохода «Виктория» на общее совещание с президентско-директорским корпусом управления.
Вопрос о перевозки грузов решился просто и быстро. Однако, как разместить американских пассажиров в переполненном теплоходе «Тарас Шевченко», проблема. Туристы из Союза ничего от этого не выиграют, а переходить на теплоход «Виктория» с неисправным двигателем хода не согласятся, опасно. И здесь начался торг капитанов. Американцам пришлось согласиться на дополнительный расход, и каждому нашему туристу, поднявшемуся на их теплоход, они подарят по 50 долларов. Питание у американских туристов не входит в стоимость турпутёвок, а у советских – наоборот. Советская система общепита американцам была не понятна. Для них это было дико. Они не могли понять, как можно кормить толстых и тонких пассажиров из одного котла, как поросят. Как детям и взрослым можно наливать из одного котла. Поэтому возник вопрос о том, что вместе с нашими пассажирами на теплоход «Виктория» необходимо откомандировать штат поваров и тоже за счёт американцев.
Хотя торг не закончился, но на теплоходе «Тарас Шевченко» началось составление списков туристов, желающих продолжить свое путешествие на теплоходе «Виктория». Никто ничего не знал, информация туманная. В начале пригласили туристов одноместных кают, те, как бараны, собрались в зале, но далеко не все. Никто не знал, зачем их пригласили.
Виктор с Наташей бегали по теплоходу, разыскивая женщину из Истры, а та, как назло, ускользала. Из объявлений, раздающихся из хрипящих корабельных динамиков, ничего не поймёшь. Кто, куда и зачем должен пойти. И почему, вообще, теплоход не отправляется по расписанию? Почему американский теплоход зажал к пристани советский? Или это начало агрессии со стороны американцев и как от них обороняться, спрашивали люди друг у друга.
После долгих поисков, Наташа, наконец, увидела женщину из Истры. Женщина действительно работает в Истринской газете, но уборщицей по совместительству и ни с какой Раймондой не знакома. В конце разговора она посоветовала Виктору заехать на обратном пути в Истру, всё узнать там самому и ни о чем не беспокоится. От такого совета у Виктора испортилось настроение. Наташа успокаивала его. Наконец, успокоившись, он пригласил её к себе в каюту на чашечку кофе. Она согласилась. Взяв её за руку, спросил:
– Ты сможешь сегодня остаться у меня на ночь?
Наташа, подведя глаза к потолку и сделав губы дудочкой, кивнула головой. И они, смеясь, направились к нему. Около каюты, уперев руки в бока, на их пути неожиданно появилась матушка Анастасия в своей рясе. Виктор её даже не узнал вначале. Анастасия набросилась на Наташу, обзывая её бранными словами. Испугавшись, Наташа убежала.
– Что же тебе, Анастасия, надо? – грубо спросил Виктор.
– А ты, лавилас, помалкивай. Я ведь и драться умею.
Виктор хотел ответить грубостью, однако, увидев подошедшего к ним мужчину в морской форме офицера, удержался. Виктор узнал офицера. Это был директор туристического агентства теплохода, которого он запомнил ещё с одесского порта. Анастасия же шмыгнула в вестибюль.
Директор предложил зайти в каюту к Виктору, а затем сказал:
– В связи со сложившейся технической обстановкой, теплоход «Тарас Шевченко» меняет маршрут. Из Афин мы идём в Израильский порт Хайфа, куда прибудем в сопровождении военных катеров Израиля, так как у нас нет с ними дипломатических отношений. В Хайфе сойдут американские туристы и наши пассажиры, едущие по специальному приглашению в Израиль, правда, не все. Кроме того, в порт Хайфа наш теплоход доставит крупногабаритное оборудование и станки с теплохода «Виктория». Затем наш теплоход направится в Александрию, как запланировано в маршруте, а оттуда на остров Кипр. И только после этого зайдёт в порт Хайфа за американскими туристами и аппаратурой. Из порта Хайфа теплоход, минуя порты Неаполь и Специя, то есть Пизу, направиться в порт Барселона, где выгрузит Израильскую аппаратуру, а туристы совершат поездку по Испании. Наш теплоход встретится с «Викторией» в порту Лиссабон, где произойдёт обратный обмен туристами. Компенсацией за Неаполь и Пизу туристы нашего теплохода посетят Париж и Амстердам, куда не была запланирована экскурсия. Поскольку наш теплоход в порт Специя не зайдёт и экскурсия в Пизу отменяется, то вам предлагается пересесть на теплоход «Виктория», где вам предоставится равноценная каюта. Так как мы не будем в Пизе, то я передам вам гарантийное письмо Пизанского университета, доверенность на оформление перевода валюты за ваш проезд на наш международный счёт «Тарас Шевченко». После перечисления валюты на наш счёт вы сообщите нам телеграфом. Ваша задержка в Пизе может продлиться до трёх месяцев, но при условии, что этого потребует конкурсная комиссия, пригласившая вас. Если такого подтверждения со стороны конкурсной комиссии и местных властей не будет, то вы обязаны вернуться на теплоход «Виктория» и продолжить следование до Лиссабона, где вместе с остальными туристами пересядете на наш теплоход. Если же вы задержитесь в Пизе, то на этот случай я выдам вам обратный билет с питанием на любой теплоход Одесского ведомства с открытой датой. Но повторяю, что ваша задержка в Пизе возможна только с подтверждением местных властей. Я полагаю, что на основании письма конкурсной комиссии местные власти разрешат вам задержаться на нужный срок.
Прервавшись на несколько секунд, директор спросил:
– Вы согласны?
– А разве у меня есть выбор?
Директор усмехнулся и под расписку передал Виктору необходимые документы, а также сберкнижку на его советские деньги, хранившиеся в кассе теплохода. Директор заявил, что деньги на обратный путь домой он получит в конечном порту при возвращении на родину и, пожелав приятного путешествия, вышел.
Через некоторое время в каюту пришли две пожилые американки в сопровождении американского моряка–переводчика и представителя от дирекции нашего теплохода. Переводчик объяснил, что каюта, которую предложила администрация вашего корабля, американок не устраивает, но директор порекомендовал посмотреть вашу. Переводчик также сказал, что каждому русскому пассажиру, продолжившему путешествие на американском теплоходе, выдаётся некоторая компенсация в размере 50 долларов. Питание и медицинское обслуживание для русских туристов бесплатное.
Американок каюта устраивала, но Виктор не спешил её освобождать, надеясь разобраться с Анастасией и пригласить Наташу на интимную прощальную встречу. Американки, поняв, что владелец каюты не спешит с переходом на их теплоход, решили ускорить его. Одна из них прошла в спальное отделение и, встав у кровати, рукой пригласила Виктора подойти к ней. Он подошёл. Она торопливо извлекла из сумочки пять купюр по 100 долларов и, сложив их, положила ему в нагрудный карман. Виктор стоял в раздумии, соображая, что за такое вознаграждение можно пожертвовать встречей с Наташей, а с другой стороны, он надеялся вернуться на свой теплоход после обустройства на «Виктории». Американка, взглянув ему в глаза, присвистнула «Фюйть» и махнула рукой на дверь. «Как у них всё просто, получается», – подумал Виктор и принялся собираться, пока деньги не отобрали обратно, раздумав поселиться в его каюте. Американка послала своего переводчика за вещами. Виктор собирался не спеша. К тому времени, когда американец принес два огромных чемодана и поставил их посреди холла, он был уже готов. У него был чемоданчик и завёрнутая в ткань модель Пизанской башни. Американка подала моряку 50 долларов и указала рукой на вещи Виктора. Американец подхватил чемодан и башню, от веса которой он весь перекособочился, и потащил всё на «Викторию». Виктор нёс пакет с баночкой кофе и Наташину сгущёнку и печенье. Он также рассчитывал вернуться на свой теплоход и забрать жареные ломтики, пропитанные коньяком и наркотиком. Встречаться с матушкой Анастасией он передумал.
Туристов по теплоходам разводили представители с той и другой стороны. Как и обещали Виктору, его разместили в одноместном номере со всеми удобствами, но это был не «люкс». Каюта оказалась поменьше. Вместо большого стола и дивана стоял столик с кушеткой. Вместо ванной – душ. Холл каюты и спальня были совмещены. Оба представителя записали не только данные о Викторе, но и о каюте, пометив сломанное имущество и разбитые светильники. Американец пояснил, что через месяц теплоход встанет на капитальный ремонт, а затем показал Виктору небольшой сейф с сигнализацией, объяснил, как пользоваться, сказав, что русские могут пользоваться им бесплатно, но всё спиртное и вода в баре платные. Проводив Виктора к администратору, представители фирм ушли. Администратор скопировал его паспорт в базу данных и тут же оформил пропуск на теплоход «Виктория» с его фотографией, сняв копию из его паспорта. Затем булавкой администратор приколол к его рубашке пропуск, подал 50 долларов и на ломаном русском языке сказал: «До свидания». Виктору ничего не оставалось делать, как откланяться.
Виктор вернулся в каюту, в сейф положил документы, переданные ему директором туристического агентства, сберкнижку, загранпаспорт, пятьсот пятьдесят долларов, фотоаппарат и, набрав код, захлопнул дверцу.
Взяв сумку с кофе и сгущёнку с печеньем, он направился в гости к Наташе. Без всякого контроля он спустился в вестибюль теплохода «Тарас Шевченко». Не охранялся также и выход трапа, ведущего на берег, но на теплоход «Тарас Шевченко» его не пустили ни через вестибюль, ни через трап с берега. Пригласить Наташу на берег и вернуть ей сгущёнку с печеньем не удалось. Американцы свободно разгуливали по пристани, поднимаясь и спускаясь по трапу через теплоход «Тарас Шевченко». «Да, крепко действует наш советский «железный занавес», – подумал он и поднялся на американский теплоход. Правда, когда он переходил на борт «Виктории», стюардесса выглянула из-за стойки и, взглянув на пропуск, безразлично отвернулась. Вздохнув, Виктор занёс продукты в каюту на шестой этаж и отправился на экскурсию по теплоходу. Теплоход имел восемь этажей для туристов и девятый, укороченный для президентского корпуса. Между этажами скользило несколько скоростных лифтов. Он изучил план теплохода «Виктория». Шесть этажей, в основном, состояли из кают для проживания, а два верхних – для развлечений. Теплоход имел три бассейна, один из них крытый, душевые, сауны, кабины для массажа. Поднявшись на лифте на восьмой этаж, он отметил, что туристы по палубам не гуляют, как на нашем теплоходе. Различные игровые кабинеты, теннисный зал, бильярдные, несколько казино, публичный дом для мужчин и женщин, несколько небольших залов для игры в карты, шахматы, пешки и азартные игры, игровые автоматы для взрослых и детей. И чего тут только не было. Дети катались на лошадках «пони», а по палубе ездили электроавтобусы с прицепными вагончиками. И Виктор подумал об убогости теплохода «Тарас Шевченко». Только на беглый осмотр верхней палубы у него ушло больше часа. Он спустился ниже, на седьмую палубу. Здесь располагались бары, кафе, кинотеатр, несколько концертных и танцевальных залов, сауны, различные массажные кабинеты и ещё один публичный дом для чёрных. В огромных вестибюлях размещались настоящие сады из причудливых растений и аквариумы. Виктор шёл и шёл, заглядывая в отдельные игровые и концертные залы, из которых доносилась музыка и пели артисты. Больше трёх часов ушло у него на беглый осмотр двух верхних палуб.
Он подошёл к плану теплохода и стал изучать остальные нижние палубы. Ниже первого этажа находился нулевой горизонт, где размещались агрегаты теплохода с разными наименованиями фирм. На нулевом горизонте размещался стадион с искусственным льдом. Своей верхней частью стадион рассекал первую палубу пополам. «Ну, на стадион надо обязательно заглянуть», – решил он и направился к лифту. Он заскочил в лифт перед тем, как закрылась дверь. Двое пожилых граждан спустились на свою палубу и вышли. «Наверное, супруги», – подумал Виктор, нажав самую нижнюю кнопку. Лифт опустился вниз и остановился. Виктор выскочил, а лифт тут же умчался вверх. Осмотревшись, он понял, что попал в тамбур машинного отделения. Дверь в зал была закрыта на кодовый замок. Неожиданно дверь открылась, вышел мужчина в американской форме теплохода «Виктория». Он был старше Виктора. По его паллетам Виктор понял, что американец имеет какую-то принадлежность к президентскому креслу «Движитель». Американец внимательно посмотрел на пропуск Виктора и по-английски сказал, но Виктор его не понял и спросил:
– Шпрэхен ди дойчь, руссишь?
– Но! Энглишь.
– Стадион, – сказал Виктор на каком-то ломаном языке.
– О! – воскликнул американец, открывая дверь служебного лифта и описывая рукой дугу, показывая Виктору, что он должен подняться вверх, пройти по коридору и на другом лифте спуститься вниз.
– Окей! – ответил Виктор.
Американец улыбнулся и рукой показал Виктору на дверь лифта для общего пользования, не предполагая, что пройдёт совсем немного времени и этот американец и русский поменяются местами, но сейчас они об этом даже не догадывались. Виктор думал, как добраться до Пизы и хорошо бы там встретить Раймонду и Алёнку, а мистер Джеймс, муж президентши теплохода «Виктория» и фирмы «Движитель», мечтал купить ещё одну гоночную автомашину, которую его друг–спортсмен решил продать, и сообщил ему об этом вчера по рации. «У каждого свои проблемы», – подумал бы Бог–разум, подсмотрев чужие мысли, и распорядился их судьбами совсем иначе.
На ледяное поле стадиона Виктор не попал, но ознакомился с правилами катка. Американские туристы, взяв на прокат коньки, клюшки со специальными шайбами катались по льду, гоняя каждый свою шайбу и посылая её в одни общие ворота, охраняемые кибернетическим вратарём. Но забить шайбу в ворота механического вратаря удавалось не каждому. Случайно забитая шайба награждалась гимном США, раздающегося из динамиков. Шайба и клюшка имели специальную маркировку и на табло высвечивался номер клюшки, от которой шайба влетала в ворота. Турист, забивший шайбу в ворота, поднимал клюшку над головой и совершал круг почёта под общие аплодисменты.
Виктор зашёл в лифт и по ошибке нажал не ту кнопку. Лифт привёз его на пятый этаж вместо шестого. Виктор вышел и решил прогуляться по коридору этажа и ознакомиться с его достопримечательностями. Он наткнулся на небольшой зал рядом с холлом. Помещение было приспособлено для игр в шахматы и пешки. В зале стояло несколько столов с инкрустированными крышками под шахматные доски. На полке стояли коробки с пешками и шахматами. Этот зал напомнил Виктору детство и шахматный клуб в Сибири. И он зашёл в него. У входа сидел пожилой мужчина с колодой карт в руках. «Явно картёжный шулер», – подумал Виктор о нём. В углу, как за престолом, восседал пожилой мужчина в халате из плотной ткани, голову покрывала светло коричневая ткань, свёрнутая в чалму. Чёрные усы украшали его лицо. Из-под чалмы выглядывал седеющий волос. На вид мужчине можно было дать лет 60 или около этого. И он чем-то напоминал узбека, хотя его лицо отличалось от узбекского. На столе лежал коврик, закрывая шахматную инкрустацию. На коврике стояла баночка с крышкой, рядом лежала тряпочка, на которой находилось несколько кубиков с чёрными точками от 1 до 6. Кубики были разных цветов. Больше в зале никого не было. Мужчина в халате любезно пригласил Виктора. Постояв и подумав, Виктор решил подойти. Нет, он не собирался играть в какую-то азартную игру. Тем более что был вечер, и его сенсорные способности спали. Сенсорная способность проявлялась у него днём, особенно в солнечный день. И тогда ему казалось, что он угадывает мысли людей чуточку раньше, чем те начинают думать. Днём он мог обдурить любого шулера, а не делал этого из чисто этических побуждений. Да и он хорошо помнил наказ вампира «ОНО»: «Витя не делай людям зла». Он не понимал, что именно имело в виду «ОНО» под злом. Однако он боялся ослушаться «ОНО» и лишиться способности видеть ауру людей, зная, что «ОНО» может выкинуть «чёрт знает что», если разозлится на него. Поэтому не играл в карты, азартные игры и в шахматы на деньги. Хотя он понимал, что мужчина пригласил его сыграть в какую-то азартную игру, он сел напротив и посмотрел на мужчину, ожидая его дальнейших действий. Мужчина заговорил с ним на непонятном языке. Виктор, пожав плечами, дал понять, что не понимает его. Мужчина принялся выяснять, какими разговорными языками владеет его молодой собеседник.
– Итальяно, франко, америк, – начал перечислять мужчина, а затем достал небольшую карту мира и положил перед Виктором.
Виктор указал Советский союз. Мужчина удивился, прищелкнув языком. Затем он ткнул себя пальцем в грудь и показал на карте Марокко. Виктор понял, что перед ним марокканец. Русского языка марокканец не знал, но пытался что-то внушить Виктору, бормоча себе под нос. И в ход пошёл «международный язык» мимики, жестов и догадок. Марокканец достал блокнот и стал рисовать на нём то, что хотел рассказать. Из «разговора» Виктор понял, что марокканец имеет, чуть ли не дворец на острове, двух сыновей наследников, много жён и детей. Правда, на счёт дворца Виктор не понял, а скорее сам сочинил. Марокканец владеет небольшим островком в миле от берега. А его остров находится против города Уджда, где у марокканца какой-то родственник или государственный чинуша, или начальник, или владелец чего-то. Но здесь «международный язык» и рисунки в блокноте оказались бессильны, чтобы выяснить, что за родственник и какой у него чин. Виктор же показал ему по карте, а затем нарисовал в блокноте, что живёт в доме с садом в Алма-Ате, у него двое детей, одна жена утонула, а две другие сбежали от него. Марокканец всё понял и покачал осуждающе головой по отношению к сбежавшим жёнам, щёлкая языком.
Марокканец гнул свою линию, пытаясь склонить Виктора к игре. Он достал правила игры, написанные от руки на нескольких языках. Полистав, Виктор нашёл текст, написанный по-немецки. Он прочитал его, но у него возникло несколько вопросов, хотя игра в кубики была простой. Тем не менее, он хотел выяснить и тыкал пальцем в текст. Марокканец немецкого языка не знал. Вдруг Виктор увидел под соседним столом коробок спичек, обронённый кем-то. Он поднял его, высыпал спички на стол, разделил их на две кучки и одну пододвинул марокканцу, а другую – себе.
Марокканец понял, что собеседник желает познакомиться с игрой на конкретном примере. Марокканец бросил на стол несколько спичек и показал, чтобы Виктор сделал тоже. Затем он перевернул картонную карточку с цифрой 10 и положил её на стол около себя. Виктор последовал его примеру, на карточке была цифра 8. Марокканец положил два кубика в баночку и, перевернув крышкой вниз, принялся тряси кубики. Он опустил баночку на средину стола и поднял её. На крышке лежало два кубика с общей суммой точек 7, ничья. Теперь должен был тряси баночку Виктор. Игра была примитивна и почти детская. Виктор прикинул, что по теории вероятности, эта игра может затянуться на день, при этом ничего не выиграешь и не проиграешь. Бестолковее игру вряд ли можно было придумать. Ему стало даже жалко марокканца. Тогда прекратив играть, он предложил марокканцу сыграть в шахматы, но тот отказался. Интерес Виктора к марокканцу окончательно пропал. Но тот не унимался, вытащив пачку денег, предлагал сыграть по-настоящему. Виктор похлопал по карману и дал понять, что у него нет денег с собой. О найденной  в Афинах монете в 5 марок ФРГ, он просто забыл.
Поднявшись и раскланявшись, Виктор отправился гулять по теплоходу. Пройдя в носовую часть теплохода, он вышел на палубу и удивился. Теплоходы отплыли от пристани порта Пирей и находились около километра от берега. Прижавшись друг к другу бортами, теплоходы направлялись в грузовой порт. На палубах толпились туристы, любуясь необычным зрелищем. Виктор решил подняться повыше на шестую палубу. Он принялся рассматривать пассажиров теплохода «Тарас Шевченко», ища Наташу. И увидел её, а она его. Из-за ветра кричать было бесполезно, но знаками они объяснились, что жалеют о несостоявшемся кофе питии.
Минут через двадцать теплоходы встали под портальный кран. Началась перегрузка громоздкого оборудования и станков из трюмов «Виктории» в трюмы «Тараса Шевченко». Туристам скоро надоело смотреть на однообразную работу крана и вскоре палубы теплоходов опустели.
Так наступила третья ночь с момента, как теплоход «Тарас Шевченко» отшвартовал от причала Одесского порта.

7.
Поскольку отдельных американских туристов не устроили каюты и сам теплоход «Тарас Шевченко», то они отказались от дальнейшего путешествия на нём и вернулись назад на «Викторию», пожертвовав возможностью посетить святые места. И вместо ожидаемых 368 американских туристов, согласившихся вначале продолжить путешествие на борту теплохода «Тарас Шевченко», реально на его борт перешло 246. Столько же русских туристов поднялись на борт «Виктория».
После перегрузки оборудования теплоходы отшвартовали от грузового порта Пирей. «Тарас Шевченко», взяв на буксир «Викторию», помог ей разогнаться до скорости 12 узлов, а затем они разошлись по своим маршрутам.
Капитан теплохода «Тарас Шевченко» вместе с туристами откомандировал на борт «Виктории» кэгэбиста и пять поваров. Кэгэбист разделил туристов на группы, назначив руководителей из числа проверенных людей. Руководители разделили группы на ячейки, назначив старших. Однако заставить туристов «маршировать строем» по американскому теплоходу не удалось в первый же день пути. Туристы просто разбежались по каютам и теплоходу, а собрать их в кучу уже не смог даже кэгэбист.
На теплоходе же «Тарас Шевченко» американские туристы категорически отказались объединяться в какие-то группы, заявив, что они отдыхают, а играть в какие-то групповые бирюльки не согласны. Установленный же распорядок питания их тоже не устраивал. Американские туристы опустошили в течении часа закусочные, бары и кафе теплохода и ринулись к ресторану, разглагольствуя, что с пустыми желудками они спать не собираются. Они собрались у закрытого ресторана и, тряся своими кошельками с долларами, требовали открыть ресторан. Но ресторан закрылся ещё в 21 час, после ужина, обслужив наших туристов. Смена поваров разошлась отдыхать. Тем не менее, пришлось ресторан открыть и кормить американцев бутербродами, оправдываясь перед ними, что ресторан работает строго в определённые часы. Однако некоторые американцы на такой распорядок работы ресторана обиделись, как дети, требуя, чтобы их отправили обратно на теплоход «Виктория».
Дирекция же туристического агентства «Виктория» предупредила всех туристов, что в пути до Рима теплоход будет находиться ориентировочно 50 часов, а в Рим они приедут автобусами на трое суток раньше, чем по расписанию. Как ни странно, но у американцев такое сообщение вызвало бурю оваций. Они свыклись с мыслью, что их теплоход всюду опаздывает и вдруг вырвался вперёд. За счёт чего это произошло, их мало интересовало. Главное – результат, были отстающие, а окажутся впереди.
Первый день для русских туристов на «Виктории» начался с обзорной экскурсии по теплоходу. Экскурсовод рассказал туристам об истории постройки и эксплуатации теплохода. Особый интерес вызвало сообщение о том, что на теплоходе разместились около сотни частных фирм. Экскурсовод также рассказал, как образовался совет директоров. Как избираются президенты фирм и теплохода и как на их выбор влияет количество акции фирм, а не способности человека.
Рядом с Виктором оказался турист, который задал экскурсоводу массу вопросов, а в конце экскурсии спросил, почему для американцев не проводятся такие экскурсии. Ему экскурсовод ответил, что американцы не делают такие заявки. Виктор разговорился с этим туристом. Они познакомились. Эрик Кэмпбелл оказался американским профессором. Он читает лекции в Бостонском университете по «Организации и планированию производств малого бизнеса» и знает хорошо русский язык. Мать у него русская.
Эрик был старше Виктора на пятнадцать лет. Виктор рассказал ему, как попал на теплоход, а сейчас едет в Пизу поделиться своими исследованиями по испытанию модели Пизанской башни. Эрика эта проблема очень заинтересовала и они так заговорились, что Виктор опоздал на целый час на обед. Эрик успокоил его, пригласив с собой на обед. Виктор, вспомнив священника Ипполита, решил отказаться, но Эрик настоял. На всякий случай Виктор решил взять деньги, не взирая на то, что его пригласил профессор. И он предложил профессору зайти к нему в каюту. Профессор согласился, признавшись, что давно хочет посетить туалетную комнату. Пока Эрик занимался туалетом, Виктор пытался открыть сейф, но не мог, пока не вспомнил, что необходимо позвонить на пульт охраны. Он позвонил по специальному телефону и назвал пароль, только после этого сейф открылся. Услышав, что Эрик выходит из туалета, он заспешил и взял все деньги, захлопнув сейф.
В ресторане Эрик сказал:
– Я угощаю, тем более что вчера выиграл 340 долларов.
И Эрик заказал не только обеды, но и бутылку хорошего вина.
Эрик рассказывал Виктору, как политика Америки направлена на разорение зарубежных партнёров, вкладывающих свои деньги в американский бизнес и покупающих акции производств. Правда, к зарубежным капиталистам, внёсших свой капитал в строительство теплохода «Виктория», это не относится. Когда строился теплоход «Виктория», то денег у местных предпринимателей не хватило, сроки сдачи срывались. Поэтому правительство, в порядке исключения, решило привлечь зарубежных вкладчиков, но те потребовали одинаковую гарантию прав во всех отношениях с американскими бизнесменами. Тогда правительство объявило их американцами, выдав им американские паспорта. Многие зарубежные капиталисты, которые приобретают акции сейчас, разоряются. И Эрик принялся объяснять особенности финансовых заковырок, которые не понятны непосвященному человеку. Не понял их и Виктор. Эрик загадочно улыбался, понимая, что его собеседник тоже не улавливает тонкости законодательства Америки.
– На первый взгляд, – принялся растолковывать Эрик, – иностранцу кажется, что его прибыль не особенно резко отличается от прибыли американских предпринимателей. Но когда теплоход становится на капитальный ремонт, вот тут-то и ощущается разница. Дело в том, что у всех предпринимателей часть прибыли изымается в некий амортизационный фонд, из которого часть средств идёт на погашение долга за предоставленное ремонтным заводам оборудование предыдущего капитального ремонта. Но ремонтный завод отпускает оборудование в долг предпринимателям американского происхождения, а зарубежным – нет, кроме тех, у которых имеются американские паспорта, хотя они не проживают на территории Америки.
– Значит, – сказал Виктор, – если мы, например, с вами сегодня купили бы по одной акции этого теплохода, то пока теплоход плавает – прибыль вроде поровну, а когда производится капитальный ремонт, то вам ремонт обойдётся бесплатно, а мне платно.
– Это не совсем так, – ответил Эрик. – Я тоже буду оплачивать ремонтные работы, как и ты, но мне оборудование ремонтный завод выдаёт в долг, как бы вкладывая свой капитал в бизнес теплохода, с последующим возвратом не только стоимости оборудования, но и прибыли. А тебе придётся за него заплатить сразу, потому что ты не имеешь американского паспорта, и завод не может вкладывать свои средства в зарубежные предпринимательства, где бы они ни находились. Отчисления за предоставленное оборудование заводом в долг осуществляется от общей прибыли теплохода, то есть с меня и с тебя будут удерживать поровну. Это значит, что за моё оборудование мы будем вместе рассчитываться. И тебе придётся заплатить больше в полтора раза, чем мне.
– Хитро придумано, – заметил Виктор. – Из этого следует, что если отец был в первых рядах предпринимателей и имел американский паспорт, живя в другой стране, то сын, получивший акции в наследство, одинаковых прав с американцами иметь не будет.
– Совершенно верно, – ответил Эрик, – и сын во время капитального ремонта теплохода становится банкротом.
– Хорошо, что вы меня предупредили. Я ни за что теперь не буду приобретать акции теплохода «Виктория», – пошутил Виктор, щупая свои доллары, как будто на них можно было купить акции.
Но Бог–разум, услышав его слова, распорядился совсем иначе.
Допив бутылку вина, Эрик решил повторить, заказав ещё бутылку и мороженое.
– Это уже лишнее, – запротестовал Виктор.
– Лишнее, так лишнее, – согласился Эрик, но заказ отменять не стал. – Мы вино с собой заберём, а мороженое будет кстати.
Официант принёс заказ, а Эрик попросил вино не открывать. Взглянув на счёт, Эрик рассчитался. Мороженое оказалось, действительно, кстати, освежив их разгоряченные головы.
После ресторана Эрик пригласил Виктора в свой номер. Каюта Эрика располагалась этажом ниже, с другого борта.
– Кстати, Виктор, ты знаешь, как я вчера выиграл 340 долларов, – похвастался Эрик, садясь на диванчик и закидывая ноги на столик. – Я вышел пройтись по теплоходу и зашёл в шахматную комнату, где два марокканца играли в кубики. Рядом сидели французы и о чём-то громко спорили, доказывая что-то друг другу. Я решил просто посмотреть и подошёл к ним. В азартные игры я не играю, а тут заинтересовался. Согласно условиям игры два кубика могут дать 11 вариантов набора цифр от 2 до 12, поэтому в игре могут участвовать одновременно от 2 до 11 человек. Условиями игры не запрещается одному игроку выбирать сразу несколько карт со свободными цифрами, повышая свой шанс на выигрыш. Разумеется, с внесением на кон установленной суммы ставки за каждую выбранную карту с цифрой. При этом если играют игроки и к ним желает присоединиться ещё кто-то, то он не спрашивает их разрешения, а открывает карточку со свободным номером, и ставит на кон общую сумму денег поставленную партнёрами.
Виктор вспомнил, что как раз этот момент и хотел выяснить он вчера у марокканца, тыча пальцем в описание. Но потом отвлекся и забыл об этом. Эрик продолжал рассказывать:
– Играют марокканцы в кубики и никто из них не может выиграть. На кон они поставили по десять долларов. Я посмотрел, посмотрел на их игру и поставил двадцать долларов, то есть столько, сколько лежало на столе, взял карточку с цифрой 11 и положил около себя. Марокканец в халате потряс кубики, но опять никто не выиграл. Вдруг француз решил попытать счастье и открывает три карточки и докладывает на кон по 40 долларов за каждую карту, а второй француз открывает пять и кладёт на стол 200 долларов. В результате все 11 выигрышных ситуаций из двух кубиков оказались охваченными игроками. Марокканец в халате забеспокоился, хотел кубики сменить, но французы запротестовали. Кубики начал трясти молодой марокканец араб, его очередь была. Он взял да натряс общую цифру на кубиках 11, как раз то, что мне было надо. Я и забрал свои 20 и выигрыш 340 долларов прихватил. Интересная игра, – подытожил Эрик, улыбаясь. – Французы «раздухарились» и давай играть.
Помолчав, Эрик добавил:
– Как говорит моя мама, есть золотое правило в азартной игре, однажды выиграв, дальше не играй, всё проиграешь. Я больше и не участвовал в игре и отправился гулять. Конечно, деньги для меня небольшие, но всё-таки приятно.
Хмель проходил, друзьям захотелось отдохнуть. Глаза у Эрика посоловели, он обмяк, стал вялым. Да и Виктор, сидя в кресле, не прочь был бы растянуться на своей кровати.
– Я, наверное, пойду к себе, – сказал он, потягиваясь.
– Хорошо, – согласился Эрик. – А я вздремну, ночью что-то плохо спалось. Перед ужином заходи, я открою бутылочку. И пожелав, друг другу хорошего отдыха, они разошлись.
Виктор пошёл по коридору, но около шахматного зала приостановился. Что побудило его замедлить шаги, трудно сказать. Возможно, он подсознательно позавидовал Эрику. Для Эрика 340 долларов мелочь, но для него за эти доллары надо «пахать» на работе год, получая свои «деревянные». И он зашёл в шахматный зал. За столом, как вчера, в одиночестве сидел марокканец в халате. Он любезно пригласил к себе Виктора. По ауре Виктор понял, что марокканец очень дружески настроен к нему. Марокканец достал блокнот, на страницах которого вчера Виктор изобразил себя и двух убегающих от него жён и, показав рисунок Виктору, выразил сочувствие. По ауре Виктор понял, что сочувствие у марокканца неискреннее. Затем марокканец положил на стол 10 долларов, предлагая сыграть. По ауре Виктору было ясно, что марокканец настроен их проиграть и абсолютно уверен, что проиграет. Виктор чувствовал это, но не мог определить, как это осуществит марокканец, а главное – мотивы этого поступка. И он решил, что марокканец ему сочувствует за сбежавших жён. Очевидно, для марокканца араба это большой позор. И он решил сыграть, рассуждая, зачем отказываться от 10 долларов, которые марокканец хочет, чуть ли не подарить ему.
Виктор достал все свои доллары и вытащил 50-долларовую купюру. Взглянув на марокканца, он понял, что у того резко изменилось настроение против него. «Напрасно я показал свои доллары», – подумал он и предложил марокканцу разменять 50-долларовую бумажку. Марокканец с хитрой усмешкой внимательно посмотрел на оставшиеся деньги в руке Виктора, подсчитывая что-то, и разменял доллары, при этом аура у него стала совсем не добрая.
Виктор положил на стол 10 долларов и перевернул первую попавшуюся под руку карточку, на которой оказалась цифра 8. Он взглянул на партнёра. Партнёр собирался проиграть и был в этом абсолютно уверен. «Как же это собирается сделать марокканец?» – пронеслось у Виктора в голове.
Марокканец заменил кубик, а карточку выбрал с цифрой 6. Он начал трясти баночку с кубиками, а затем поставил её крышкой вниз на середину коврика и поднял баночку. Но на кубиках оказалось 10 точек, ничья, никто не угадал. «Почему же я ошибся в предсказаниях и действиях марокканца? – спросил сам у себя Виктор. – По его ауре я должен был выиграть». Марокканец спокойно передал баночку Виктору и знаками показал, чтобы партнёр потряс кубики и поставил на середину стола.
Виктор добросовестно потряс кубики и поставил на середину стола, а подняв баночку, увидел, что он выиграл. На жёлтом кубике было шесть точек, на красном – 2, то есть сумма 8, выбранную им. Не меняя цифр и кубиков, они продолжили игру, и опять Виктор выиграл 10 долларов. Марокканец увеличил ставку до 20 долларов, а через три хода Виктор выиграл. Марокканец повышает ставку до 40 долларов. Виктор продолжал играть, рискуя, в случае проигрыша,  потерять только выигранные доллары.
Марокканец тонко чувствовал настроение партнёра и «засасывал» его в игру. «Поскольку партнёр рискует выигрышем, – рассуждал марокканец, – то не задумывается и его бдительность усыплена». Марокканец не мог читать чужие мысли, как Виктор, но он чувствовал натуру игрока, его человеческую жадность, которая к добру ещё никого не привела. Марокканец нутром чувствовал, когда партнёр созреет на риск. Давно надо было сменить цифры и кубики, но Виктор не менял карточку, а значит, не должен был менять их марокканец. Конечно, марокканец может и не менять их, если у партнёра не появится подозрение, что рядом сидит шулер. Единственно, чего боялся марокканец, так это того, что партнёр прекратит игру, когда поймёт, что проиграл выигрыш. А заставить игрока продолжить игру не просто. «Не хочу больше и баста», – заявит игрок. И с такими игроками марокканец сталкивался не раз. Такие игроки для него риск, но приходилось идти и на это.
Марокканец тщательно готовился к этой поездке. Заранее заказал каюту, указав номер каюты, заявив, что в других каютах он с внуком не поедет по религиозным причинам. Оставив двух сыновей дома на хозяйстве и охранять гарем, он, Мураккеш, с внуком Мураккеш-2, названного старшим сыном в честь деда, взял билеты на теплоход «Виктория» до Лондона. Мураккеш возлагал большие надежды на эту поездку. Этот теплоход он облюбовал ещё в прошлом году, когда совершал такую же поездку. В прошлом году он ездил с внуком и младшим сыном. Этот стол они облюбовали ещё в прошлом году, подготовив его для шулерской игры в кубики. Покидая теплоход, они оставили своё изобретение впрок, не разбирая. Поэтому ему была нужна именно заказанная им каюта.
Мураккеш осторожно готовил игроков на риск, но иногда случался «прокол». Вот и сейчас перед ним сидит молодой человек, имеет деньги, но на риск не собирается, хотя и выпивши. Конечно, с выигрышем он его не отпустит, но как заставить рискнуть. Вся игра рассчитана на риск партнёра. «Надо действовать, – решил Мураккеш. – Сейчас я верну свои проигранные деньги и постараюсь прихватить его 50 долларов». И он заявил кон на 130 долларов, но партнёр насторожился, не спешит, разглядывая что-то вокруг головы Мураккеша. А Виктор, разглядывая ауру марокканца, понял, что тот предпринимает какую-то атаку. А вот какую, так это ему никак не удаётся понять. В нем даже проснулся дух сыщика. Ему захотелось докопаться до истины, хотя он чувствовал, что сейчас должен проиграть. Марокканец терпеливо выжидал, как хищный зверь, спрятавшись в засаде. И у Виктора победил интерес, а не разум, он поставил на кон 130 долларов. Очередь трясти кубик была у марокканца, но опять оказалась ничья, оба не угадали. «Почему же я опять не угадал?» – задал себе в третий раз один и тот же вопрос Виктор, тряся баночку и разглядывая марокканца. И Виктор почувствовал, что марокканец подал какой-то сигнал, выбросив правую руку вверх, хотя это походило на эмоции игрока.
Виктор открыл кубики. У жёлтого кубика была одна точка, а у красного – пять. На этот раз марокканец выиграл, он вернул свой проигрыш и прихватил 50 долларов сверху. Как ни странно, но Виктор не пожалел, что продолжил игру, зная о том, что должен проиграть. А марокканец, как бы дразня его, ставит на кон проигранные Виктором 50 долларов, зная, что молодежь в школах и в вузах изучает какую-то теорию вероятности, согласно которой выиграть на одну и ту же цифру из 11 вариантов практически маловероятно.
По ауре марокканца Виктор чувствовал какой-то подвох, и бросать на стол 50 долларов не собирался. Он размышлял, понимая, что два кубика могут подряд составить цифру 6 из 11 вариантов, но эта вероятность равна 1/36, что примерно составит 3 процента. И он решается открыть остальные 9 карточек и бросить на стол 500 долларов. А шанс выигрыша по теории вероятности у него составлял 97 процентов. Марокканец, подняв баночку вверх над головой, тряс кубики, прыгая на месте, но его мысли были направлены к кому-то вверху, но не к Аллаху. И Виктор это почувствовал. У него было ещё время отказаться, схватить свои деньги и прекратить игру, но он зачарованно смотрел на марокканца. По его ауре он понимал, что марокканец уверен в своём выигрыше на все 100 процентов, но, тем не менее, не схватил свои деньги, а ждал. Марокканец, поставив баночку на средину стола, поднял её и сгрёб со стола 550 долларов, сумма точек на кубиках составляла 6. И здесь до Виктора дошло, что он имеет дело с мошенниками и за марокканцем кто-то стоит, не находясь в помещении, но руководит игрой. Виктор даже оглянулся, но никого не заметил. Как совершил этот подвох марокканец, Виктор не мог понять. И эта тайна захватила весь его разум. Марокканец решил, что поспешил, не увидев на лице проигравшего партнёра отчаяния, и ему стало ясно, что проигравший не жалеет о проигрыше, а бросил его ему, как подачку нищему. И его охватило какое-то беспокойство и алчность. Марокканец чувствовал на себе пристальный взгляд непобежденного игрока и подумал: «Кажется, я поспешил, а мог выиграть значительно больше. У этого парня много долларов, но я сорвался и взял у него только мелочь. Я упустил шанс хорошего выигрыша». Марокканец стоял и жалел о том, что неудачно обыграл партнёра, и теперь думал, как вернуть эти доллары парню и продолжить игру. Виктор сидел и не осознавал, какую материальную утрату он только что понёс. Его мучил вопрос, как марокканцу удалось манипулировать кубиками. Он на несколько секунд раньше, чем марокканец открыл кубики, почувствовал, что на них будет одна и пять точек. Он чётко это прочитал по ауре марокканца, а его мозг получил очень важную закалку игрока в азартные игры. Марокканец же даже хотел вернуть парню его проигранные доллары и показать жест сочувствия якобы за то, что у того сбежали жёны. И он показал на рисунок Виктора в блокноте, как сбегают от него жёны, и бросил на средину стола проигранные партнёром деньги. Но тут же раздумал, решив не рисковать, схватил их обратно, допустив этим большую ошибку в своей жизни. Аура над головой марокканца имела тёмный оттенок, неискренней и Виктор решил, что тот ещё и смеётся над ним, как над ротозеем, за то, что он упустил своих жён и проиграл доллары. И кровь мести вскипела в его жилах.

8.
Судьба у Мураккеша сложилась сложная. В семье он был третьим сыном. Сыном наложницы. От первых двух жён отец имел двух сыновей. А от третьей – двух дочерей. Хотя в списке иерархической лестницы мать Мураккеша числилась четвёртой, но прав на наследство её сын не имел, хотя числился третьим сыном.
Однажды во время шторма двух старших братьев смыло за борт рыбацкой лодки и они погибли. Отцу ничего не оставалось делать, как объявить Мураккеша наследником, если старшие жёны не подарят ему сына. Но вскоре отец, спасая шхуну, утонул вместе с ней. Первые жёны-вдовы иметь законных детей теперь не могли. И Мураккеш законно стал во главе семейства. Старшие жёны-вдовы просто издевались над ним. Ему приходилось туго. Хозяйство быстро пришло в упадок, а поднять его у него не хватало смекалки. Да ещё постоянные издёвки и придирки со стороны старших жён-вдов, приводили его в бешенство. И только после их смерти, он вздохнул с облегчением.
Мураккеш, кроме марокканского языка, знал французский, испанский и мог немного изъясняться по-английски. Как все марокканцы-арабы он был истинным мусульманином-суннитом. По наследству он владел островком. Небольшой островок в 0,5 акра возвышался на 23–26 футов над уровнем моря. По всему берегу островка проходил каменный забор из плитняка, отделяющий двор от внешнего мира. Забор спускался к небольшой бухте, расположенной в южной части острова. Со стороны бухты возвышались арочные ворота. Во дворе, кроме нескольких цитрусовых деревьев и клумбы цветов, ничего не росло из-за отсутствия свободной земли. Дом прямоугольной формы имел двухъярусную галерею, по углам располагались вестибюли с лестницами. В виде отдельного помещения имелась просторная кухня, баня и прачечная. Главная комната дома с резным потолком имела Т–образную планировку. Около арочных ворот находилась просторная собачья конура со сторожевым псом. Пёс бегал по берегу бухты и вокруг забора дома. Он охранял вход во двор и бухту, заливаясь громким лаем при появлении чужака.
Однажды, когда Мураккеш плавал с сыновьями на материк, продавать дары моря и кое-что купить, он увидел, как марокканки избивали палками безногую женщину. Она украла у них что-то. Несчастная женщина убегала от наседавших на неё марокканок на своей крохотной тележке, отталкиваясь руками от земли. Обезумевшая женщина в страхе буквально подъехала под ноги Мураккеша. Марокканки с палками, как галки, окружили Мураккеша, за которого спряталась женщина воровка. Бить женщину и открывать своё лицо при чужом мужчине марокканки не решались. Мураккеша знали на берегу местные крестьяне, уважали и даже побаивались. Мураккеш не собирался защищать чужую женщину. Ему нужно было грузить покупки в лодку. И он, подхватив сумку, направился на берег к лодке. Женщина-калека катилась впереди, прячась за него, как за каменную стену. Марокканки преследовали их до берега, но на калеку не нападали, ожидая, когда уберётся Мураккеш. Мураккеш понял, что женщину ждёт хорошая потасовка. Вмешиваться в их женские дела, он тоже не намеревался, а тем более посадить в лодку чужую женщину. Можно было отчаливать от берега, но Мураккеш медлил, поджидая, когда марокканки разойдутся, но те упорно ждали, рассевшись на берегу. И Мураккешу ничего не оставалось делать, как отчаливать от берега. Он сел за руль, а сыновьям велел оттолкнуть лодку в море. Женщина на коляске, привязанной к культям ног, погрузилась в воду и, схватившись за борт лодки, повисла. Сыновья, оттолкнув лодку от берега, насели на весла, и лодка понеслась к острову. Женщина болталась за бортом. Вскоре они пришвартовали к острову. Женщина выкарабкалась на берег на своей коляске. Пёс кинулся на женщину, готовый разорвать. Мураккеш успокоил пса. С сыновьями он вытащил лодку на берег и, забрав вёсла и сумки, отправился в дом. Дома он рассказал жёнам о мужественной женщине. Однако жёны категорически запретили пускать беглянку во двор. Так и поселилась на берегу бухты эта женщина. Вскоре она подружилась с псом, и холодные ночи коротала в конуре.
Старшая жена Мураккеша узнала, что женщина калека из кавказских народов – черкеска. Жених крепко обманул её, привёз в Алжир и хотел продать. Гордая черкеска, поняв обман любимого, бросилась под поезд. Осталась без ног, но медики вытащили её с того света. А через четыре месяца, как женщина поселилась на острове, она родила девочку. Обустроив собачью конуру под жильё, женщина жила на острове, воспитывая дитя. Псу пришлось построить деревянную конуру. Жёны Мураккеша кормили пса и женщину, снабжая её старой одеждой и тряпьём. Женщина, прожив двенадцать лет, неожиданно умерла, оставив дочь Лолу. Жёны сжалились над сироткой и переселили её в прачечную. Прошло ещё три года. Лола расцвела, превратившись в красивую девушку. И у Мураккеша появилась идея, выдать замуж Лолу и получить хороший калым. Эту идею поддержали и его жёны.
Два года назад внук Мураккеш-2 приехал на каникулы из колледжа и привёз странный кубик. Внук обыгрывал деда, держа магнит в руке под столом. Но вскоре внуку надоело обыгрывать деда и щёлкать его то по носу, то по лбу. И внук поделился секретом кубика. Так и родилась идея игры с кубиками, заменив магнит электромагнитом.
В прошлом году на теплоходе «Виктория» сын с внуком вмонтировали в центральной ножке стола электромагнит, предварительно сняв крышку стола, инкрустированного под шахматную доску. Электромагнит они соединили проводами с каютой. Провод удалось вмонтировать в паркетный пол, проделав углубление между паркетинами, а щели законопатили воском и паркетным лаком. Всё получилось абсолютно не заметно. Заранее изготовили шесть кубиков разного цвета, с вмонтированными в них маленькими магнитиками. Электромагнит работал от аккумулятора через специальный распределительный рубильник. Рубильник закрепили в верхней части каюты. Внук по стремянке поднимался к потолку и через вентиляционное отверстие, расположенное над дверью каюты, следил за дедом. Чтобы сетка вентиляционного отверстия не мешала наблюдать за залом, внук снимал её на период игры. Если дед поднимал одну руку вверх, внук на короткое время включал рубильник в первое положение, если две руки, то во второе. В зависимости от положения рубильника кубики ложились на крышке баночки строго определённой стороной. В прошлом году, после монтажа электромагнита, сын тренировал отца, сидя за столом шахматного зала, натаскивая его на возможных вариантах цифр кубиков. А внук следил за дедом и переключал рубильник. На тренировки у них ушло не мало времени, тем не менее, за оставшуюся часть пути до Лондона, Мураккеш обыграл в кубики нескольких пассажиров, вернув затраты на поездку, и остался с приличным выигрышем. В эту поездку они надеялись на более солидный выигрыш. У них складывалось всё хорошо. Конечно, в каждом деле есть определенная доля риска, как же без этого. Иногда приходилось жертвовать и отпускать игроков с выигрышем. Как, например, вчера американец пришёл, выиграл и унёс 360 долларов со стола. Правда, Мураккеш проиграл своих только 10 долларов. Зато после ухода американца, французы, и подсевшие к ним немцы, проиграли ему 780 долларов. Сегодня утром два поляка проиграли 180 долларов, а после обеда русский парень выложил 550 долларов. Однако Мураккеш считал, что русского из Казахстана он «раскрутил» не до конца.

9.
Теплоход «Виктория» двигался на запад. Мураккеш сидел за столом, погрузившись в мечты, а в своей каюте метался Виктор, проклиная всё на свете. Он только сейчас осознал, какую огромную материальную утрату понёс он, а вернуть проигрыш ему было практически невозможно. Во-первых, он не разгадал секрета мошенничества марокканца, и предъявить претензии к нему будет не легко. Во-вторых, если уличишь его в мошенничестве, как это докажешь, не зная марокканского языка, а марокканец притворится, что ничего не понимает. В-третьих, если даже разгадаешь секрет мошенничества, то не сможешь отыграться из-за пустых карманов, не имея ни одного доллара.
Единственно, что давало ему силы сдерживаться и не зареветь бабой, так это сознание того, что как доллары пришли к нему, так и ушли. Хотя это его мало утешало, он мысленно подсчитывал, что бы мог приобрести за эти 550 долларов, если бы не зашёл в шахматный зал. И он мысленно поносил своего американского друга Эрика трехэтажным матом за то, что тот рассказал о своём выигрыше. Не расскажи ему Эрик о выигрыше, он бы ни за что на свете не сел играть. И всю горечь обиды он теперь был готов выплеснуть на Эрика. А Эрик спал безмятежным сном. «Не было у меня долларов и я был счастлив, занимаясь любовью с женщинами, и вдруг появились, я почувствовал себя человеком, а проиграв, стал несчастным», – размышлял он, чуть не плача. Несколько раз он пытался лечь на кровать, но каждый раз соскакивал, как на пружинах, и начинал метаться по каюте, скрипя зубами.
Прошёл ещё час, как он ушёл от Эрика. И он не выдержав, надел куртку и решил пойти и разбудить Эрика, и рассказать о постигшем его горе. Он сунул руку в карман куртки и обнаружил найденные у родника в Афинах пять марок ФРГ. «Эти тоже достались мне так, следовательно, их можно проиграть», – усмехнулся он и направился к Эрику.
Он подошёл к каюте Эрика, как он полагал, постучал и дёрнул ручку. Дверь открылась, он увидел молодую женщину в одних трусиках.
– Пардон! – извинился он и закрыл дверь.
«Надо же, у Эрика оказывается гостья», – подумал он, недоумевая. Но за его спиной открылась дверь и вышла женщина, держа на вешалке платье. Она зашла в каюту, в которую он только что заглянул. Внимательно посмотрев на номер каюты, он понял, что находится на своем этаже, а Эрик живёт ниже. Каюта, из которой вышла женщина с платьем, была бытовка, где та гладила платье своей, очевидно, дочери. В подтверждение этого он услышал их громкий смех.
Приход Виктора разбудил Эрика, он посмотрел на часы, соображая, почему русский друг пришёл слишком рано до ужина и подумал: «Выпить, что ли захотел». Но, посмотрев на Виктора, понял, что тот чем-то сильно расстроен, и, в подтверждение этого, он услышал:
– Я так расстроился, что вместо твоей каюты влетел в чужую, а там оказалась голая женщина. Мне даже показалось, что это твоя гостья, но потом сообразил, что перепутал этаж.
– И что так расстроило моего русского друга, что он перепутал не только каюту, но и этаж?
Виктор рассказал, как ему вначале повезло, и Бог наградил его 550 долларами, но потом, очевидно, Бог наказал его за то, что он позавидовал выигрышу американского друга, и всё проиграл до последнего цента.
– Выходит, я частично виноват в твоем проигрыше, рассказав тебе о выигрыше?
– Нет, просто твой русский друг забыл присказку твоей умной мамы, которая сказала, что, однажды выиграв, дальше не играй, а то всё проиграешь.
– Мне понятна твоя ситуация, в которой ты оказался. Так что прими моё сочувствие, – заметил Эрик, зевая.
– А ты веришь в Бога? – неожиданно спросил Эрик, потягиваясь.
– В того бога, которого нам навязывает церковь – нет, но я верю в Бога-разум.
– Как это в Бога-разум? – удивился Эрик.
– Существует единый бог – всеобщий разум гармонии, которому подчинено всё: трава, деревья, муравьи, млекопитающие, птицы, рыбы, люди, воздух, свет, земля, звёзды, галактики – всё подчинено разуму бытия, то есть жизни. Однако это явление церковь назвала Богом. Церковь говорит, что Бог дал благо, Бог дал исцеление, Бог дал добро, но Бог не делает зло. А как может быть добро без зла? Говорят Бог дал пищу, но, следовательно, для птицы или барашка Бог сделал зло, зарезав их чужими руками. Чтобы сделать добро, вначале надо сделать зло. Церковь гласит, что Бог дал хлеб, но пшеница, распуская свои колосья, совсем не рассчитывала на то, что её семена окажутся в чьём-то брюхе. Не для этого колосилась пшеница. Бог лишил семена пшеницы жизни, создав для неё зло, чтобы сделать людям добро и дать им хлеб. Например, у человека приключилась болезнь в животе, значит, Бог принёс человека в жертву, разрешив бактериям и микробам поселиться в животе. Но человек обратился к Богу и попросил исцеления. Бог исцелил, сделав добро человеку, но зло для бактерий. Однако бактерий тоже созданы всевышним для чего-то. Следовательно, Бог включает в себя зло и добро, а церковь трактует, что Бог делает только добро, а дьявол – зло. В этом случае Богу надо дьявола посадить на цепь и тогда не надо будет делать добро. Как записано в священном писании, Боги сотворили человека себе подобного. Следовательно, человек может сотворить себе святого, наделив его высшей властью над миром. Одни люди, молясь в церкви, создали себе Богов, другие, молясь в мечети, – Аллаха, третьи – Будду. Кто, что заказывает, то всеобщий разум и создаёт. Муравьям в муравейнике, разрезанном стеклом пополам и частично разрушенном, стало тесно, тогда у всеобщего разума они попросили, танцуя свой танец, создать новый муравейник. И всеобщий разум создаёт им макет нового муравейника, который витал над муравейником, как их Бог, и руководил строительством совершенно нового муравейника, ранее неизвестного и незаложенного в ДНК муравьёв. В Иерусалиме евреи создали библию и молились по её канонам, проповедуя конец света, и он для них наступил.
– Да, ну! – воскликнул Эрик.
– Конечно! Библия предсказывает конец света, и он пришёл. Только Бог появился в образе фюрера, который разделил людей по национальным признакам, одних послал доживать в концлагеря, а других в крематорий, где полуживых евреев сжигали в топках крематория, как в аду. И Гитлер руководствовался смыслом: «Просили конец света, получите его в аду огня». Хотя евреи, попавшие в крематорий, не просили для себя такой участи, но эту беду на них накликали предки, проповедуя конец света. Буддизм тоже накликает смерть на своих людей в виде холеры, чумы. Что люди просят, то разум и вытворяет, правда, не для тех, кто просит, а на их потомства.
– Как же это происходит? – поинтересовался Эрик.
– Человек и его мозг выделяют энергию. Энергия образует астральное поле, которое по ошибке называют телом. Астральное поле вокруг себя концентрирует частичку всеобщего разума, который, получив задание, начинает творить. Например, человек на доске нарисовал святого, вложив в него душу. Увидели люди святого, давай молиться, посылая на это произведение искусства энергию своего астрального поля. Молились, молились, а икона впитывала в себя, как аккумулятор, энергию людей и, концентрируя вокруг себя частичку разума, вдруг начинает творить чудеса. Но сотворить чудес больше, чем вложили в неё люди, не может, так же как аккумулятор не даёт больше энергии, чем в него поступило электронов от заряжающего устройства. Или, например, вдруг на камне в сухую погоду появилась вода, как слёза. Эта вода появилась от дождя, прошедшего за несколько дней до этого случая, и по капиллярам спускалась вниз. И опять люди принялись молиться на это чудо, заряжая камень своей энергией. Зарядившись, над плачущим камнем концентрируется витающая разумная сущность святого, которая начинает помогать людям, устраняя их беды. Молились многие, а помогло одному. Вот так и рождаются чудеса.
– Интересная твоя гипотеза! – воскликнул Эрик и, вскочив с кровати и схватив блокнот, торопливо принялся записывать мысли русского друга.
Виктор, взглянув на ауру американца, подумал: «Мне бы твои заботы». Эрик думал совсем иначе. Он записывал, стараясь не упустить ни слова, услышанное из уст русского друга. Основываясь на этой идее, он решил написать лекцию для студентов. И его цепкий ум представил план лекции. Потом он дополнит материал примерами из опубликованных источников и получится хороший лекционный материал. Перед поездкой на теплоходе ректор вуза просил его привезти что-нибудь новенькое для студентов, пообещав хороший гонорар. Эрик, закончив писать, размышлял, что его друг, в общем-то, высказал всё, что думал. Вдруг Эрик вспомнил, что один из старых его друзей назначил встречу, про которую он забыл. Он посмотрел на часы, вспоминая, что встреча назначена на 16 часов. «Как хорошо, что русский друг пришёл вовремя и разбудил меня, – подумал Эрик, – а пофилософствовать с ним мы ещё успеем». Виктор, почувствовав, что Эрик куда-то собирается, откланялся и вышел, но ноги сами его понесли в шахматный зал.
Марокканец сидел в окружении нескольких человек и активно доказывал что-то им. Виктора не покидало ощущение, что марокканец не один участвует в мошенничестве. Но где же другие? Прохаживаясь по залу, он пришёл к выводу, что марокканец подавал сигнал через верхнюю часть застеклённой стены. Нижняя часть стены изготовлена из мозаичного стекла и практически не проницаема для просмотра из коридора. «Если марокканец подавал сигнал, то из какой каюты могли наблюдать за ним», – спрашивал он сам себя. И вдруг он заметил, что над дверью одной каюты, расположенной напротив шахматного зала, отсутствует вентиляционная сетка. Он вышел в коридор. Все двери кают плотно закрыты. Над дверью одной каюты виднелось отверстие диаметром сантиметров пятнадцать. Прикинув, он решил, что через это отверстие можно наблюдать за столом марокканца. Однако сам стол не увидишь, видны будут только головы игроков, стоящих у стола. Но прямого доказательства из этого не следует. Это только гипотеза и он зашёл в зал. Пройдя вдоль стены, он приблизился к столу марокканца, и ему вдруг показалось, что в отверстии мелькнуло молодое лицо. Марокканец, прекратив беседовать, пристально посмотрел на русского. Виктор почувствовал это и отошёл в сторону, присев за соседний столик. Когда марокканец принялся играть в кубики с тремя туристами, он подошёл к игрокам. Марокканец улыбнулся ему, как старому знакомому, но Виктор, с чувством большой обиды, присел рядом и начал наблюдать. Марокканец же был уверен, что русский пришёл играть. Виктора же марокканец не интересовал. Ему надо было установить, как марокканец воздействует на кубики, заставляя их совершать чудо. Неожиданно он заметил, что магнитная стрелка компаса на его ремешке часов резко дернулась в сторону и застыла, а когда марокканец поставил баночку с кубиками на стол, то стрелка развернулась в прежнее положение. «К чему бы это?» – пронеслось у него в голове. Выиграл один из игроков. Он стал наблюдать за игрой и стрелкой компаса. Вдруг стрелка компаса отклонилась в обратную сторону. Создалось впечатление, что северный и южный полюса прыгают с места на места. И до его сознания, наконец, дошло, что на показание кубиков влияет электромагнит. Но где он установлен? Он, как бы случайно, уронил ручку на пол и наклонился, заглядывая под стол, но ничего подозрительного не заметил. Тогда он принялся наблюдать за игрой и аурой марокканца. Ему удалось установить, что если марокканец поднимет одну руку вверх, то на жёлтом кубике появится одна точка, на красном – пять, на чёрном – три, на белом – два, на синем – четыре, а на зелёном – шесть. А если обе руки, то кубики развернутся наоборот и на жёлтом окажется шесть точек, на красном – два, на чёрном – четыре, на белом – пять, на синем – три, а на зелёном – одна.
Марокканец, привыкший к тому, что молодежь часто записывает ход игры и делает какие-то расчёты, не обратил особого внимания на то, что пишет этот русский. Виктор фиксировал количество точек на цветных кубиках, получаемых при изменении полярности электромагнита. Неожиданно он пришёл к очень важному для себя выводу. Что жёлтый и зелёный кубики в сумме набирают одинаковое число точек, не зависимо от того одну или обе руки поднимет вверх марокканец. Аналогично, красный с белым, а чёрный с синим. И эта сумма всегда будет равна 7.
Виктор ликовал: «Секрет марокканских кубиков разгадан. Остаётся найти электромагнит и провода, идущие в подозреваемую каюту. В каюте не трудно будет обнаружить переключатель, меняющий полярность тока. Дальше просто, разоблачить и потребовать вернуть деньги, причём не только мне, но и остальным проигравшим игрокам. Можно привлечь полицию и пожарников. Тем более что из-за проводки, вообще, может возникнуть пожар».
Меняя свое местоположение относительно стола и наблюдая за отклонением стрелки компаса, он установил наличие электромагнита в ножке стола, расположенной посредине столешницы. Сняв часы с руки и меняя высоту компаса, ему удалось определить примерные границы электромагнита в трубчатой ножке стола.
Виктор решил поделиться этой новостью с Эриком. Он встал и вышел. Однако его уход оказался для марокканца неожиданным, так как он надеялся, что русский парень обязательно подключится к игре. Каюта Эрика оказалась запертой. Он постучал. Убедившись, что Эрика нет в каюте, он отправился к себе в каюту, прекрасно понимая, что одному ему не справиться с марокканцем. Марокканец прикинется «дурачком» и в лучшем случае отдаст выигранные им доллары, но Виктора это уже не устраивало, он планировал проучить марокканца и его сообщников.
Взяв бумагу и карандаш, он решил изобразить ту немую сцену, которая происходила в процессе игры и мошенничества с кубиками. И он нарисовал стол с вмонтированным в него электромагнитом, с магнитными силовыми линиями, провода, идущие в каюту, марокканца с кубиками, вокруг которых нарисовал магнитные силовые линии, и несколько игроков с разинутыми ртами, уставившихся на кубики. К его удивлению рисунок получился потрясающим.
Подумав, он пришёл к выводу, что необходимо выяснить координаты некоторых пострадавших от мошенничества игроков и спустился в зал. Он подсел к игрокам, записывая, на каких цветных кубиках происходили выигрыши. Наблюдая за марокканцем, он понял, как умно тот ведёт игру. Никто из присутствующих не заподозрил в марокканце жулика. Иногда игроки называли друг друга по именам, Виктор записывал их имена, а когда проигравшиеся игроки уходили из зала, он провожал их, записывая номера кают.
Незаметно подошло время ужина. Однако и перед ужином Эрик не появился в каюте.
Во время ужина руководитель группы попросила задержаться на инструктаж. Туристы возмутились, но пришлось подчиниться. Инструктаж проводил сам кэгэбист, Иван Васильевич. Он сообщил, что руководство теплохода «Виктория» обсуждает вопрос об изменении маршрута. После посещения Рима теплоход планируется направить в порт Валенсия, минуя порт Специя, экскурсию в Пизу и порт Марсель. Туристы зашумели. Но Иван Васильевич попросил соблюдать тишину и сказал, что американцы планируют из порта Чивитавеккья туристов отправить на экскурсию в Рим и Пизу на автобусах. Дело в том, что в порту Чивитавеккья теплоход простоит трое суток, вместо одних, а туристы смогут ещё посетить Ватикан. Да и в самом Риме есть, на что посмотреть. Иван Васильевич сказал, что кто желает посетить Пизу вместо Ватикана, должен записаться у него. Далее он заметил, что согласно маршрута теплоход «Тарас Шевченко» вообще не заходит в порт Чивитавеккья, так как экскурсия в Рим не запланирована, и нам в этом отношении повезло. Виктор так не считал и размышлял несколько иначе: «В Пизу я приеду на четыре дня раньше, чем сообщил капитан теплохода «Тарас Шевченко». А у меня даже нет денег, чтобы отправить телеграмму о переносе срока прибытия. Меня не ждут там раньше и не встретят. И у меня могут возникнуть денежные проблемы».
Записываться на поездку в Пизу Виктор подошёл один. Остальные туристы решили ехать в Ватикан. Иван Васильевич, выслушав Виктора о его приглашении в Пизу на длительный срок, как на работу, заметил:
– У нас с итальянцами есть соглашение, согласно которого они могут пригласить русских специалистов только через наш МИД. Для наших граждан МИД организует жильё, а также обеспечивает переводчиками по нашим тарифам. Если вас пригласили в обход МИДа, то жильё и переводчики вам обойдутся дороже, чем вы заработаете. Так что подумайте и посчитайте, выгодно ли вам будет их предложение.
Виктор не стал думать, а решил выяснить всё на месте, по приезду в Пизу. Его сейчас больше занимал марокканец, чем Пизанская башня. И он разрабатывал план, как расквитаться с марокканцем и его компанией.
Иван Васильевич ещё долго рассказывал о туристском маршруте, но Виктор не слушал, полагая, что он дальше не поедет и это его не касается.
После инструктажа Виктор устремился в шахматный зал, но к его удивлению марокканца за столом не оказалось. За его столом разместилась небольшая компания, играя в покер. Виктор забеспокоился и выскочил в коридор. Над дверью каюты, из которой, как полагал он, велось наблюдения за игрой марокканца, вентиляционное отверстие кто-то аккуратно закрыл сеткой. Он подошёл к двери и прислушался, но в каюте было тихо. «Интересно, кто в ней живёт», – подумал он и решил проверить. Он постучал, но ему никто не ответил. Тогда он дёрнул за ручку, но каюта оказалась запертой. «Возможно, марокканец гуляет по теплоходу. И, вообще, живёт ли он в этой каюте? Неплохо было бы обследовать стол, но там играют в покер, возможно, компаньоны марокканца, а излишнее мое любопытство может вызвать у них подозрение», – рассуждал он, рассматривая пол около каюты. Ни какой скрытой проводки в полу он не обнаружил. Он зашёл в зал и окончательно убедился, что компания покеристов устроилась надолго и может проиграть до утра. «Как же мне их «выкурить» из зала, – размышлял он, разгуливая по коридору. – Отключить в зале освещение, но они опять включат. Может испортить выключатель, выключив предварительно освещение». И вдруг схема работы выключателя натолкнула его на странную мысль. Мысль, не относящуюся к игрокам в карты, а к механизму перехвата управления электромагнитом. «Вначале надо найти проводку, соединяющую электромагнит с каютой. Перерезать провода и поставить в разрыв тумблер–переключатель двойного действия. Если кнопку тумблера не нажимать, то работа электромагнита будет обычной, как сейчас, но, если надавить на кнопку, то полярность проводов изменится, а кубики перевернутся наоборот, не так как нужно марокканцу. Если марокканец поднимет вверх одну руку, а я незаметно для него надавлю на переключатель и поменяю полярность проводов, то кубики расположатся на столе так, как будто марокканец поднял обе руки. А контролировать ситуацию мне поможет магнитная стрелка компаса в ремешке часов. Тогда марокканца и его компаньонов можно разнести «в пух и прах». По схеме переоборудования управлением электромагнитом необходимо было кое-что уточнить. И он заскочил в шахматный зал, подошёл к столику покеристов и сделал вид, что ищет колпачок от ручки, заглядывая под стол. Игроки, прекратив игру, расступились, разглядывая его. Он буквально залез под стол, соображая, где лучше в полу расположить тумблер и как его замаскировать так, чтобы ногой можно было бы производить переключение. Затем он вылез из-под стола, держа в одной руке ручку, а в другой – колпачок. На его лице была счастливая улыбка, будто он выиграл кучу денег.
В каюте он начертил схему и задумался, где взять тумблер и как его закрепить в полу. Он решил обратиться к радистам теплохода и попросить у них тумблер, а затем решать вопрос, как его незаметно вмонтировать в пол. Для радистов он вычертил схему тумблера с проводами.
Виктор решил не делиться с Эриком этой идеей, а найти рубку радистов. Подойдя к радиорубке, он остановился около закрытой двери, ожидая, когда кто-нибудь выйдет. Так он простоял минут двадцать, но в рубку никто не входил и не выходил. Он решил постучать. Через минуту вышел радист в морской форме, но кто он по званию, Виктор не смог определить. Представившись и показав ключ с номером каюты, Виктор показал схему тумблера и попытался объяснить, что ему нужен маленький тумблер, однако радист его не понял. Он заговорил по-немецки, но радист снова не понял. Тогда он попытался объясняться с помощью жестов – радист понял. Затем радист почему-то улыбнулся и знаками попросил подождать. Он зашёл в помещение, а через некоторое время вышел, держа в руке увесистую, в несколько килограммов коробку переключателя, рассчитанную на несколько тысяч вольт. Увидев такой огромный переключатель, Виктор выразил восторг, а затем замотал головой, показывая руками, что это очень большое устройство, а ему нужен маленький, и он показал ноготь своего пальца. Радист, улыбаясь и разводя руки в стороны, дал понять, что других у них нет. Однако радист открыл дверь и позвал кого-то. Вышел небольшого роста негр в гражданской одежде. Радист, смеясь, объяснил ему, что нужно пассажиру. Негр, добродушно улыбаясь, взглянул на схему и, махнув рукой, пригласил Виктора следовать за ним. Они спустились по лестнице на несколько палуб ниже, зашли в служебное помещение. Виктор догадался, что это мастерская по ремонту магнитофонов, приемников и разной аппаратуры. Негр подошёл к одному из столов и по-хозяйски задвигал коробками. Виктор сообразил, что это рабочий стол негра. Тем временем негр порылся в коробке и извлёк из неё три небольших кнопочных переключателя. Каждый тумблер имел по шесть клемм.
– Как  раз то, что надо! – воскликнул Виктор.
Негр подал их и, махнув рукой на дверь, сел за стол, дав понять, что пассажир может уходить. Прихватив со стола несколько кусочков цветных проводов и изоляционной ленты, Виктор откланялся. С помощью батарейки и лампочки от фонарика он разобрался с переключателями, пометив клеммы. По реквизитам на тумблерах он установил, что все они выдержат сетевое напряжение, подводимое в каюты. Выбрав самый маленький переключатель он подготовил его для монтажа и отправился в зал, но игроки по-прежнему продолжали азартно играть.
Всю ночь он гулял по теплоходу, ожидая, когда игроки закончат игру. И только под утро они разошлись. После пяти часов ночи он пробрался в зал и, включив фонарик, принялся искать скрытую проводку. Минут десять он её искал и нашёл, вмонтированную в щель между досточками паркета. Булавкой он зацепил и вытащил из щели провода. Затем в углу доски паркета он вырезал ножом углубление, куда поместил тумблер и только кнопка, величиной со спичечную головку, возвышалась над уровнем пола. Переключатель он закрепил, расклинив его щепками от паркета. Затем разрезал провода электромагнита и соединил их с проводами тумблера. Провода замуровал в щель, всё замазал извлеченным ранее из щели воском, перемешанным с мастикой. Ни переключателя, ни проводов не было видно, только кнопка возвышалась над полом на 3–4 мм. Собрав мусор от паркета и кусочки проводов, он попробовал надавить на кнопку рукой, а затем ногой, при этом раздавались слабые щелчки переключения. И только после этого он вылез из-под стола. Усевшись на стул, потренировался переключать кнопку ногой, прислушиваясь к еле уловимым на слух щелчкам. Убедившись, что переключатель работает чётко, он покинул зал с решимостью завтра утром разделаться с марокканцем и его компаньонами.

10.
Раймонда вышла из дома и оказалась на площади Дуомо, а, пройдя по аллее до её конца, остановилась напротив падающей на неё башни Кампанеллы. Она всегда останавливается на этом месте, на котором часто останавливаются многие туристы и гаражане Пизы. Какое-то особое чувство испытываешь здесь, понимая, что прямо на тебя должна рухнуть башня, которая падает вот уже 800 лет. Во время последнего землетрясения башня чуть-чуть было не упала. Резко отклонилась, чудом не упала, постояла и встала на прежнее место, как «Ванька – встань-ка», и продолжила падать, как всегда, со скоростью 1,5 миллиметра в год. Очевидно, это место создаёт острое ощущение того, что башня рухнет именно на тебя, и это вызывает определенный «кайф». А человек, поняв, что на этот раз ему повезло, он остался жив, приобретает бодрость и желание что-то совершить.
Раймонда повернулась лицом к башне и посмотрела вверх. Ночью в ясную погоду над вершиной башни всегда висит полярная звезда, но сейчас светло и полярная звезда не мерцает. Вдруг Раймонда заметила того же мужчину и не произвольно вздрогнула. Она и раньше несколько раз видела его, но в начале думала, что это чистое совпадение. Но при последней их встрече она решила проверить. И жертвуя своим временем, она свернула на площадь и, пройдя мимо наклонной башни и открытых дверей храма Дуомо, направилась к крытому кладбищу Кампосанто. Этим маршрутам редко ходили туристы, а местные жители вообще не ходили, за исключением отдельных священнослужителей. Обойдя храм с восточной стороны она пошла по узкой дорожке, примыкающей к стене кладбища. Наблюдая боковым зрением, она заметила, что мужчина следует за ней, и это было уже не совпадение. «Но почему! Что ему от меня надо?» – размышляла она. Раймонда шмыгнула в первую попавшую дверь, ведущую внутрь кладбища и, пройдя вглубь стены, остановилась. По приближающим шагам почувствовала, что мужчина должен появиться в проеме двери, и она шагнула к нему навстречу. Мужчина резко свернул с дорожки в сторону и пошёл прочь по зеленому ковру площади, разглядывая северную часть храма Дуомо. Раймонда пошла следом за ним прямо по траве, держась в двух, трех метрах от него. Мужчина был средних лет, спортивного телосложения и примерно одинакового с ней роста. Он шёл не спеша и, крутя головой по сторонам, изображал из себя беспечного туриста. Раймонда каким-то «шестым чувством» поняла, что мужчина «шпик». То, что он не итальянец, она поняла сразу. И вдруг её обожгла мысль: «Да он же русский – хохол! Как я сразу этого не усекла?» Мужчина продолжал медленно шагать, направляясь мимо храма Дуомо к великолепной круглой крестильне Баптистерий. Раймонда, сжав под мышкой сумку с вязальными спицами, служившие ей оружием защиты, напряглась, по спине пробежали мурашки. Вместо того чтобы дать дёру от него, она приблизилась к мужчине, держась от него на расстоянии метра. Мужчина чувствовал её пристальный взгляд и близкое присутствие сзади, но вёл себя спокойно, не дёргался. И это ещё больше насторожило Раймонду.
Мужчина спокойно подошёл к крестильне, но не остановился, а пошёл дальше, выйдя на дорожку, выложенную из крупной мраморной крошки. Мужчина прошёл дальше на главную аллею, на которой с двух сторон расположились торговцы сувениров, и остановился. Раймонда поняла, что он решил пропустить её вперёд. Ей вдруг пришла в голову шальная мысль, проверить – русский он или же нет. Она подошла к нему и негромко по-русски сказала:
– Мужчина! У вас расстёгнута ширинка.
Мужчина, готовый ко всему, непроизвольно дёрнул рукой, хотя в остальном и бровью не повёл. Раймонда, обходя его, добавила по-русски:
– Привет, матушке России!
Оставив в растерянности шпика, Раймонда направилась по аллее к наклонной башне, откуда пять минут назад за ней увязался сыщик, которого она обвела вокруг храма и вывела почти к тому же месту. Пройдя мимо своей квартиры, расположенной строго на западе от падающей башни, она направилась на улицу Маффи, где за гостиницей Аристон, находилась автобусная остановка. Она уехала в университет, полагая, что навсегда отделалась от хвоста. Хотя сам факт, что шпик русский, не давал ей покоя.
И вот опять этот же русский тип пасёт её, причём нахально, не таясь, как старую знакомую. Это уже некорректно и немудрено услышать от этого типа: «Вам, Раймонда, привет из России», а этого, пожалуй, она боялась больше всего на свете, хотя не смогла бы объяснить почему. И Раймонда шаг за шагом принялась анализировать последние годы своей жизни в Пизе.
                ______   _   ______

Когда доктор наук Армандо Чивилли подготовил и отослал письмо в Алма-Ату на кафедру профессора Бричка с приглашением в Пизу его аспиранта, занимающегося проблемой падения Пизанской башни, Раймонда выехала в Швейцарию навестить дочь Олю, сестру Алёнку и отца Фёдора, проживающего не один год по паспорту погибшего брата Варлаама. Между Раймондой и Алёнкой произошёл деликатный разговор, существенно повлиявший на дальнейшую судьбу Алёнки. Вскоре после их встречи в Швейцарских Альпах, Алёнка нагрянула в гости к Раймонде в Пизу. Соседи, проживающие в квартирах на площадке с Раймондой, жили скучено. Семьи соседей плодились быстрее, чем их возможности расселения. И в каждой двухкомнатной квартире жили по пять, шесть человек, что по итальянским нормам считается очень тесно. Алёнка под видом благотворительности расселила семьи, проживающие в трех двухкомнатных квартирах, примыкающих к квартире Раймонды, и стала хозяйкой трех двухкомнатных квартир. После капитального ремонта сестры объединили все квартиры в одну с двумя выходами на площадь Дуомо и одним – во внутренний дворик. Две комнаты с видом на храм Дуомо и падающую башню Кампанеллы Алёнка выделила Фёдору и Оле. Себе она оставила комнаты с видом на внутренний дворик с пышными вечнозелеными деревьями. Хотя Раймонда выделила мужу Виктору приличный кабинет, но со своей стороны Алёнка, как старшая жена, обустроила ему просторную спальню и тоже с балконом во внутренний дворик. Алёнка даже предусмотрела детскую комнату с надеждой, что у неё появятся свои дети от их общего мужа Виктора. Она даже мысли не допускала, что это будет не так, и в этом она полагалась на Раймонду. Раймонда всё объяснит ему, причём не раз сама намекала на это. В последнее время Алёнка замечала, что Раймонда, как младшая жена, ожидая приезда мужа, взялась за строгую диету и снова стала очень привлекательной. «Да сила воли у Раймонды огромная, очевидно она очень любит нашего мужа», – думала Алёнка, наблюдая, как за месяц диеты и нещадных спортивных тренировок Раймонда потеряла свой вес почти вдвое, став красавицей, как прежде.
– Так и держи свою фигуру, не толстей, – серьезно предупреждала Алёнка, – а то наш муж разочаруется в нас и заведёт ещё одну кралю.
Такое предупреждение понравилось Раймонде, полагая, что старшая жена мужа высоко ценит её красоту. Хотя она прекрасно понимала, что Алёнка своей красотой превосходит многих итальянок, тогда что говорить о самой Раймонде. В последнее время Раймонда замечала, что даже Армандо, равнодушный к женскому полу, подолгу стал заглядываться на неё.
Обустроив свои дела, Алёнка уехала в Швейцарию. Перед отъездом она попросила Раймонду, чтобы та немедленно сообщила ей о приезде их мужа. Но время шло, а муж не приезжал. Раймонда размышляла, что мужу, очевидно, нелегко оформить загранкомандировку. В том, что это она организовала приглашение мужу, у русских кэгэбистов подозрение не возникнет. Здесь всё чисто. Но откуда взялся русский шпик? Не мог ли их любимый муженёк где-то наследить, проговориться. С другой стороны, ему неизвестно, что я за границей и обосновалась в городе Пизе. Допустим ментам и кэгэбистам известно, что я с Алёнкой и Фёдором сбежали из Карелии в Финляндию, воспользовавшись старой горной выработкой. А дальше от их взоров наш след исчез, и ничто больше не напоминало о том, что когда-то нас преследовали сыщики.
Сколько Раймонда не думала, объяснить появление русского шпика не могла. И вдруг она вспомнила, как Алёнка рассказывала, что перед банкротством финских текстильных фабрик ей удалось поменять свои, фактически обанкротившиеся акции на алмазы и теперь её могут искать новые владельцы этих акции, чтобы поквитаться. А поскольку в Ватикане Раймонда вместе со своим помощником Армандо провернули аферу по продаже липовых справок этим же новым владельцам акций, то она стала предметом наблюдения, а через неё кто-то хочет выйти на Алёнку и её алмазы. «Но если это так, то причём здесь русский шпик? – спрашивала она себя не первый раз. – А что, если нанятый шпик оказался русским – случайность».
Такая мысль обожгла Раймонду, и ей стало жутковато. Не за себя, за Алёнку. «Так это или нет, – размышляла она, – но надо быть очень осторожной, не звонить с квартирного телефона в Швейцарию к Алёнке, а сыщика – игнорировать, как неодушевлённый предмет. Он знает, что я его вычислила и теперь пусть делает ответный шаг. Срочно дам задание Армандо, пусть этого шпика попасёт и сфотографирует несколько раз. Причём так, чтобы он заметил, что его сфотографировали. Это ему пощекочет нервы. Он наверняка находится в Италии на нелегальном положении».
Такое решение успокоило её душевное состояние, но шпик от этого не исчез, следуя за ней, как тень.
                ______   _   ______

Ещё несколько лет назад, когда полковник милиции Кирилл Кириллович прибыл в управление внутренних дел Москвы с тремя тяжёлыми рюкзаками драгоценностей, отобранными у бандитов, его встретили, как героя, хотя трёх бандитов он всё-таки упустил за границу. Он считал, что поймать преступников будет не сложно, но для этого требовалось правительственное вмешательство. Правительство нашей страны должно обратиться к правительству Финляндии и сообщить, где, как и при каких обстоятельствах преступники перешли государственную границу. Затем Кирилла Кирилловича пригласили в спецшколу разведчиков. Там его внимательно выслушал главный специалист. Но вместо одобрения действий полковника по задержанию бандитов, главный специалист выругал его, как школьника, заявив, что его не только надо поощрить, но понизить в должности за провал «окна» через границу. Ведь этим подземным проходом можно было бы пользоваться. В случае провала, сопряжённая сторона не смогла бы предъявить нам претензию по поводу «окна» через границу, так как проход через границу организовали граждане Финляндии. Пограничники, как с нашей стороны, так и с той, об этом даже не догадывались. Кроме того, в рядах бандитов находится наша учащаяся школы, которая хорошо законспирировалась в их группе. А драгоценности, которые вы вернули стране, извините – ерунда по сравнению с «окном» через границу. Вот если бы вы преподнесли мне этот проход через границу работоспособным, то я бы не только представил вас к награде, но и надел на вас генеральские погоны. Так что прокольчик получился в вашей работе полковник, не говоря ещё о том, что погиб сотрудник милиции.
– Но в этом-то я совсем не виноват, – возразил Кирилл Кириллович.
– Так-то оно так, но иногда надо соображать, а не действовать по солдафонски, – вздохнув, заметил главный специалист разведшколы.
                ______   _   ______

Вскоре по специальному каналу в Финляндию ушло задание: найти Раймонду Оболдихвину, она же Оболдина или Смирнова Алла Семёновна – инженер-физик. Давалось её словесное описание, так как чёткой фотографии в документах разведшколы не было. Как разведчики не старались, но Раймонду не нашли. Откуда русским разведчикам было знать, что все её паспорта сгорели в автомашине на Курдайском перевале под Алма-Атой. След Раймонды, как разведчицы спецшколы, исчез. Сама она даже не догадывалась, что её зачислили в школу разведчиков.
Прошли годы. И совершенно случайно один русский разведчик наткнулся на Раймонду. Он собрал о ней сведения и отослал в Москву. Прошло ещё некоторое время и с Раймондой решила связаться русская разведка, но когда по заданию Раймонды русского разведчика сфотографировал Армандо, то тот действительно перепугался. И в Москву ушло сообщение: «Доктор наук Раймонда Кныш завербована какой-то иностранной разведкой». Из Москвы пришел ответ: «Доктора наук Раймонду Кныш уничтожить». Над Раймондой нависла смертельная угроза. И в это же самое время из Одесского пароходства пришла телеграмма на имя доктора наук Армандо Чивилли, в которой сообщалось о конкретной дате прибытия теплохода «Тарас Шевченко» в порт Специя. На борту которого прибудет приглашенный из Алма-Аты русский специалист по вопросу причин медленного падения башни Кампанеллы. Раймонда ликовала. Она позвонила Алёнке в Швейцарию и сообщила дату приезда их мужа. Затем она договорилась с Армандо по поводу встречи мужа в порту Специя, дав ему целый ряд поручений. При этом она очень просила Армандо, чтобы он не обмолвился с её мужем о том, что вызов организовала она. «Пусть это будет сюрпризом мужу», – заявила она, сияя от счастья. Армандо дал даже честное слово, что не обмолвится об этом ни с кем.

11.
Ночью Виктор почти не спал. Мысль о предстоящей игре с марокканцем не давала ему заснуть. В шестом часу утра он был уже на ногах: лежать и мучиться в постели было ещё ужаснее. Он вышел в коридор и спустился на этаж ниже. Ноги сами принесли его к шахматной комнате, но там матрос протирал влажной тряпкой столы. Виктор решил подойти к двери каюты, где, по его мнению, должен был жить марокканец. Он прислушался и уловил храп, но кому принадлежит этот храп, понять было невозможно. С досады он махнул рукой и пошёл по коридору. Затем поднялся на самую верхнюю палубу. К его удивлению там оказалось довольно многолюдно. Большинство туристов держали в руках бокалы с пивом или вином, или напитком. Кругом валялся мусор, как после демонстрации на улицах города. Смятая бумага, пачки от сигарет, банки от пива и напитков были разбросаны прямо под ногами. Побродив бесцельно по палубе, он даже умудрился зайти в небольшой кинозал, где круглосуточно крутили какой-то американский фильм. В зале сидело несколько человек. Кое-кто слегка похрапывал. Качество фильма было отменное, но о чём фильм, он не понял.
Так бесцельно он бродил до завтрака, затем до обеда, но марокканца ни в шахматной комнате, ни на палубах не встретил. С Эриком он встретился сразу после обеда. О том, что секрет марокканских кубиков разгадан, Виктор ещё раньше решил не рассказывать ему. Обменявшись приветствиями, Эрик неожиданно спросил:
– Больше не играл с марокканцем в кубики?
– Так я же говорил, что всё проиграл до последнего доллара, правда, во время экскурсии в Афинах нашёл 5 германских марок.
– Ну, их-то ты можешь ещё проиграть, – смеясь, ответил Эрик.
– Да, но марокканец куда-то исчез!
– А у арабов религиозный праздник, и в этот день им грешно заниматься работой.
Эта новость ошеломила Виктора. Он понял, что ему не удастся отыграть у марокканца проигрыш.
– Завтра у них тоже праздник?
– Насчёт завтра не знаю, но сегодня они весь день молятся, а с заходом солнца будут пировать.
Виктор задумался. Ему очень хотелось проучить марокканца и его компаньонов, но он подумал: – «Выше себя не прыгнешь», – так как знал, что завтра утром туристы, отъезжающие на экскурсию в города Генуя и Пизу с посещением падающей Пизанской башни, должны собраться к шести часам утра в ресторане на завтрак, а в семь часов они уже отъедут на экскурсию автобусом из порта Чивитавеккья. Теплоход «Виктория», выгрузив груз, следующий до портов Специя и Марсель, отойдёт от пристани и будет стоять на рейде. Большая часть туристов поедет в Рим. Ватикан же туристы будут посещать небольшими группками. Через трое суток теплоход «Виктория» отшвартуется от берега и продолжит своё плавание. Виктор надеялся, что после обустройства в Пизе он вернётся на теплоход «Виктория», разделается с марокканцем, а затем вернётся в Пизу. И это стало его мечтой.
                ______   _   ______

Дирекция теплохода «Виктория» предупредила итальянского руководителя экскурсии в города Пизу и Генуя о том, что русского туриста из Алма-Аты с его багажом необходимо оставить на сутки в городе Пиза. Остальные туристы проследуют в Геную. На следующий день автобус заедет в Пизу и заберёт русского туриста. Если руководство конкурсной комиссии по спасению Пизанской башни посчитает необходимым оставить туриста-эксперта на более длительный срок, то руководство конкурсной комиссии должно через итальянского руководителя экскурсии передать соответствующее письмо-подтверждение, подготовленное на имя дирекции теплохода «Тарас Шевченко». Итальянский экскурсовод плохо владел русским языком, и ему с трудом удалось уточнить у Виктора адрес и номер телефона доктора наук Армандо Чивилли. Затем экскурсовод позвонил в город Пизу и связался с доктором наук Чивилли и всё объяснил ему.
Группа туристов состояла из американцев, и только Виктор представлял русское меньшинство. Мягкий, комфортабельный автобус из порта Чивитавеккья отправился по горным дорогам на автостраду, соединяющую Рим с Флоренцией. Великолепные горные массивы, зелень с голубыми водоемами и речками вызывали восторг у туристов. Старинные замки и постройки появлялись через каждые триста, четыреста метров. Особый интерес вызывали острые, как шпили, крыши старинных зданий. На воротах виднелись эмблемы – символ принадлежности к какому-то знатному роду. На склонах гор росли сады маслин, занимая изрядную площадь усадьб. И от каждого маслинового дерева спускалась матерчатая дорога из парусины. Спелые плоды маслин падали на эту матерчатую дорогу и скатывались вниз, собираясь в кучу. Владельцу участка оставалось только погрузить плоды маслин в сосуды и отправить их на переработку.
После часовой обзорной экскурсии по Флоренции, автобус отправился в Пизу. Не понимая английского языка, у Виктора пропал интерес даже фотографировать и рассматривать живописные красоты  Италии. А навязчивая идея о том, как организовать возврат на теплоход, а затем вернуться в Пизу, сводила его с ума.
Город Пиза появился как-то неожиданно. По улице Коломбо автобус подъехал к железнодорожному вокзалу и остановился около гостиницы «Милано». Туристов пригласили в ресторан на обед. У американских туристов питание не входит в стоимость путёвок, и они себе заказывали блюда на выбор за свой счёт. Виктора усадили за стол вместе с итальянским руководителем экскурсий и шофёром. Их обеды оплачивала экскурсионная фирма. Выбор блюд у них оказался ограничен. Руководитель экскурсий пытался что-то объяснить Виктору, но он его не понял. Тогда Виктор попытался заговорить по-немецки, но руководитель экскурсий не понимал. После обеда в автобус сели ещё два итальянца: экскурсовод и переводчик для Виктора. Началась обзорная экскурсия по городу. К Виктору сел молодой переводчик. Он переводил с английского языка на русский. Виктор, узнав, что переводчик студент Пизанского университета, удивился его хорошему произношению русского языка и знанию английского. Студент объяснил, что английским языком он занимался ещё в школе, а русский выучил в университете. Многие студенты подрабатывают переводчиками, так как за учёбу в университете приходится много платить. При этом он посетовал на то, что русских туристов в Италии бывает мало.
Автобус остановила полиция. Оказалось, что центр города перекрыт митингующими домохозяйками. Экскурсовод объяснил, что домохозяйки не довольны последним повышением цен на молочные продукты и таким образом выражают свой протест. Поскольку центр города невозможно показать туристам, то они посетят храм Святого Павла и ещё что-нибудь. Туристы в автобусе загудели, выражая недовольство. Переводчик, надув губы, перевёл Виктору содержание заявления экскурсовода, при этом объяснил, что время нашего посещения площади Дуомо, оперного музея Дуомо и торри Кампанеллы ещё не подошло. Автобус свернул на второстепенную улицу, объезжая припаркованный транспорт, мотая туристов из стороны в сторону. По перегруженным транспортом улочкам ехали недолго и выехали на площадь храма Святого Павла. Экскурсовод предупредил, что автобус будет стоять на этой стоянке два часа, а затем отправится на площадь Дуомо, где подает башня Кампанеллы, известная в мире как падающая Пизанская башня. После посещения храма Святого Павла туристы могут самостоятельно прогуляться по набережной реки Арно до центра. Опоздавших туристов ждать не будем, и им придётся догонять нас на такси или пешком. Наш автобус будет стоять на стоянке за площадью Дуомо. Экскурсовод показал рукой направление, где расположена площадь Дуомо и знаменитая падающая башня. Он сказал, что надо перейти мост через Арно и двигаться пешком на северо-восток. До площади Дуомо от этой площади минут 30 ходьбы, прогулочным шагом. Из города Пиза наш автобус отправится в Геную ровно в 18 часов. Только после инструктажа экскурсовод пригласил туристов выйти из автобуса.
Руководитель экскурсий через переводчика сказал Виктору, что перед отъездом из порта Чивитавеккья, он связался с доктором наук Армандо Чивилли, и они обо всём договорились. Армандо дал дополнительный номер телефона офиса, где он будет ждать звонка, так как время нашего посещения музеев на площади Дуомо не было конкретно известно. Однако телефон офиса не прозванивается, очевидно, кабель повреждён, а остальные телефоны Армандо не отвечают и это руководителя очень беспокоило. Правда, ему удалось связаться с канцелярией университета, где ему сообщили номер телефона начальника НИСа, который, по мнению канцелярии, в курсе вашего приезда в Пизу. Но начальника НИСа нет на месте, он участвует в разборе какого-то трагического происшествия. Руководитель экскурсий попросил Виктора и переводчика держаться рядом с экскурсоводом, так как они могут ему понадобиться в любую минуту, предупредив о том, что сам он должен отлучиться по ряду организационных вопросов.
Два часа пролетели быстро. Туристы все собрались в автобусе, но руководитель экскурсий не появился. Экскурсовод, пересчитав туристов, воскликнул «Окэй» и автобус отправился. Переехав мост, автобус свернул на набережную реки Арно и, объехав мрачную, как тюрьму, крепость Циттаделла, выехал на улицу Бонанно Пизано. Улицу названную в честь первого строителя, заложившего основание фундамента и приступившего к строительству знаменитой Пизанской башни.
Подъезжая к площади Дуомо, переводчик предупредил Виктора:
– Смотрите! Сейчас вы увидите подающую башню!
Виктор напрягся, ожидая. Автобус выехал на площадь, но в начале появилась красивая круглая крестильная Баптистерия с куполообразной крышей, затем красивейший храм Дуомо, частично окутанный дымом, несколько пожарных машин, поливающих с трансбоев водой здание напротив храма, и только на какие-то секунды из дыма показалась часть наклонной башни, но она тут же исчезла. В автобусе раздался вздох разочарования. Проехав перекрёсток, автобус двигался дальше, а площадь Дуомо со своими сооружениями оказалась за высокой белокаменной крепостной стеной. Когда-то, в 1600 годах, город Пиза был окружён сплошной крепостной стеной с глубоким рвом, заполненным водой. За рвом рос густой лес и бегало дикое зверьё. Постепенно город разрастался и перешёл за пределы крепостной стены. Часть крепостной стены в городе сохранилась, как исторический памятник. Площадь Дуомо с западной и северной стороны, после некоторой реставрации, полностью сохранилась. Реставрация стены коснулась только автостоянки. Стену перенесли, отделив автостоянку от остального комплекса сооружений, чтобы не портить духа старины и отделить от промышленного цивилизованного города. Проехав вдоль крепостной стены, автобус свернул вправо и въехал на стоянку, переполненную автобусами и легковым транспортом. Когда туристы высыпали из автобуса, то ощутили лёгкий запах дыма. На площади что-то горело.
                ______   _   ______

Когда разведчик Савченко получил распоряжение из Москвы об уничтожении доктора наук Раймонды Кныш, то медлить с выполнением приказа не стал. Ему самому не терпелось встретиться с парнем, который сфотографировал его несколько раз и узнать, куда направлены снимки с его физиономией, от этого, возможно, зависела его личная безопасность. Савченко ещё несколько месяцев назад удалось завербовать двух итальянских наркоманов. Русская разведка за рубежом испытывала некоторые трудности с кадрами и использовала даже таких типов, способных за наркотики пойти на что угодно. Поэтому Раймонда для русской разведки была находкой, но Савченко, перепугавшись, сделал глупость, обвинив Раймонду в предательстве. Наркоманов же он уже использовал в деле при ограблении одного дипломата. Они напали на дипломата, в результате у того исчезла папка с документами. Папка вскоре нашлась. Её нашла женщина около того места, где напали на дипломата. За это время Савченко успел снять копию с документов.
Сейчас перед наркоманами стояла другая задача. Они, переодевшись в форму телефонных мастеров, проникли в квартиру Раймонды. Раймонда отчаянно отбивалась, всадив одному нападающему вязальную спицу в горло, а другому – в грудь. И только из пистолета с глушителем Савченко успокоил Раймонду, выстрелив ей в живот. За креслом Савченко обнаружил перепуганного парня, фотографировавшего его. Направив на парня пистолет, Савченко спросил:
– Кому передал снимки с моей физиономией и чей приказ ты выполнял?
Заикаясь, парень указал на фотоаппарат, висевший на стене, и промямлил, что снимки в фотоаппарате, а фотографировал потому, что Раймонда попросила отпугнуть вас, чтобы не приставали к ней. Савченко понял, что парень не врёт, и на секунду засомневался в правомерности своего донесения в Москву относительно предательства Раймонды, но дело уже сделано и отступать нельзя. Он повернул голову парня к стене и выстрелил ему в затылок. Тот мешком рухнул на пол. Тут, как назло, услышав шум, из соседней комнаты выскочила домработница с внучкой, убиравшие квартиру. Савченко пришлось убрать ещё двух свидетелей. Облив бензином квартиру, он поджег запальник, рассчитанный на срабатывание через десять минут и, прихватив со стены фотоаппарат, вышел. Он стоял на площади, наблюдая, когда загорится квартира и уничтожит весь компромат. Бензин воспламенился так, что стёкла вылетели из окон.
Проявив плёнку, Савченко обнаружил десятка полтора снимков. На последних пяти снимках, сделанных далеко непрофессионально, был запечатлён он и Раймонда. Он понял, что в своей работе сделал огромную оплошность и пожалел о случившимся, но изменить уже ничего не мог.
                ______   _   ______

Обычно экскурсии туристов начинаются с обзора площади Дуомо. Туристов приводят к площади с юго-западной стороны, где солнце не светит в глаза. Экскурсовод, увидев из автобуса пожарные машины рядом с храмом и дымящее жилое здание, решил изменить маршрут и повёл группу вдоль стены с северной стороны площади. Он привёл группу в северо-восточную часть площади. На фоне дыма от пожара предстало прекрасное творение человеческих рук – беломраморная наклонная башня. Создавалось впечатление, что она вот-вот рухнет на двухэтажное здание музея Дуомо. Возникший пожар потушили, но из разбитых окон первого этажа продолжал валить дым с клубами пара.
Экскурсовод рассказывал, как создавался комплекс сооружений на «Площади чудес». Виктор с переводчиком встали в сторонку, чтобы не мешать остальным. Когда переводчик переводил, Виктор внимательно слушал, хотя знал много о Пизанской башне. Своими теоретическими и экспериментальными исследованиями он обошёл многих итальянских учёных, занимающихся изучением причин медленного падения башни. Он был глубоко убеждён, что секрет падения башни им разгадан. Возникал даже какой-то парадокс. 800 лет назад Бонанно Пизано приступил к закладке фундамента башни Кампанелла. По воле случая Бонанно Пизано допустил грубейшую ошибку, используя в качестве фундамента мраморные блоки с разными коэффициентами линейного расширения. Сам Бонанно сбежал, а за ошибку отца казнили его сына. По воле случая в фундамент башни оказался вмонтирован «природный домкрат», вызывающий вспучивание фундамента из-за разности температур воздуха в дневное и ночное время суток. Виктор, родившийся на 800 лет после Бонанно Пизано, умудряется получить на своё имя патент на медленное падение Пизанской башни. Причём в своём авторстве он так аккуратно вписал габариты Пизанской башни, что сама башня Кампанелла целиком и полностью подпадает под его запатентованный приоритет. Получается, что автором медленного падения башни является он, родившийся на 800 лет позже, чем архитекторы Бускетте и Райнольдо спроектировали башню Кампанелла и не рассчитывали на то, что она будет падать. Такое в патентоведении возможно и считается законным. Да за такое и в «Книгу рекордов Гиннеса» можно попасть, умудрившись через 800 лет запатентовать механизм падения башни.
Виктор знал и ещё один парадокс из случая патентоведения. Когда строили Останкинскую телевизионную башню в Москве, то конструкторы–проектировщики при составлении предмета изобретения патента скоростного лифта допустили ошибку. Они после традиционных слов: «отличающаяся тем, что с целью подъёма людей», применено то-то, то-то... В Москву приехал немецкий капиталист-делец, которому очень понравился скоростной бесшумный лифт, поднимающий туристов на площадку ресторана «Седьмое небо», и он решил купить русский патент. Естественно, ему представили патент для ознакомления, не должен же он покупать «кота в мешке», но капиталист, не купив патента, уехал. Через несколько месяцев он вернулся, предъявив свой патент на скоростной лифт, используемый в башне. Его патент оказался, буква в букву переписан с русского патента, кроме одного слова. В его патенте в традиционном выражении слова «для подъёма» были заменены на выражение «для спуска» И нахал капиталист предъявил счёт на кругленькую сумму, заявив, что туристов поднимают в ресторан «Седьмое небо» по русскому патенту, а спускают по немецкому. Естественно, русские послали его подальше, но немец даже не обиделся на русских, а подал в международный суд и, посмеиваясь, выиграл дело. Русским пришлось оплатить не только по его счёту, но в придачу и судебные издержки.
Конечно, Виктор тоже мог бы предъявить своё изобретение и счёт итальянцам, но башня Кампанелла находится в ведении епископа монастыря Дуомо, который, вообще, ничего не хочет слушать даже о проектах спасения башни, заявляя «Бог дал, Бог взял». Обращаться же Виктору в суд с его пятью немецкими марками в кармане, было как-то неудобно. После экскурсии на башню Кампанелла, Виктор даже собирался выступить с небольшим сообщением перед своими же туристами, пользуясь случаем, что рядом оказался безропотный переводчик. Хотя он прекрасно осознавал, что всё это, как стучать о каменную стену горохом. Он знал, что материально ничего не получит, но, возможно, его вспомнят, как человека, разгадавшего причину падения башни Кампанелла, и он войдёт в историю архитектурного строительства.
Неожиданно к Виктору подскочил руководитель экскурсии и, схватив его за руку, потащил в сторону. Переводчик последовал за ними.
– Я только что с пожарища, – и руководитель экскурсии показал рукой на дымящееся жилое двухэтажное здание, а переводчик торопливо переводил, – там находится офис конкурсной комиссии по спасению Пизанской башни. Дирекция теплохода «Виктория» поручила мне передать вас доктору наук Армандо Чивилли, но офис сгорел, и там погибли люди, очевидно, там оказался и Армандо. Около сгоревшего офиса мне удалось разыскать начальника НИСа университета сеньора Лучано и рассказать ему о вас. Лучано вместе с пожарниками занимается установлением личностей погибших. А погибло там шесть человек.
Такого разворота события Виктор не ожидал и от удивления раскрыл рот, а руководитель экскурсии продолжал:
– Начальник НИСа Лучано порекомендовал вас оставить на попечение профессора Антонио Колотти. Он помощник профессора Пьеро Пьеротти, занимающегося причинами медленного падения Пизанской башни. Сам Пьеро Пьеротти находится в отъезде. Мне сеньор Лучано сказал, что события развернулись так, что, очевидно, университет не сможет вас оставить на длительное время, но окончательно всё это вы сможете выяснить с ними. А сейчас мы должны вернуться к нашему автобусу. Туда же подъедет профессор Колотти, у которого сейчас перерыв между лекциями. Он заберёт вас, багаж и переводчика. Завтра в 19 часов мы заедем на эту же стоянку и заберём вас или вместо вас соответствующее письмо, что Пизанский университет оставил вас у себя на такой-то срок. Так мы договорились по телефону с профессором Колотти.
Руководитель экскурсии, вспомнив что-то, достал из папки билет и сказал:
– На группу я уже получил экскурсионные билеты, поскольку вы остаетесь, то сможете посетить башню самостоятельно в другое время, – и он подал билет Виктору.
                ______   _   ______

Всю дорогу до университета профессор Антонио Колотти и Виктор беседовали через переводчика. Из беседы он понял, что сотрудники университета и сам Колотти не в курсе его дел об исследованиях экспериментальной модели Пизанской башни, проведенных им ещё несколько лет назад в Алма-Ате.
В университете профессор Колотти устроил Виктора в комнату для приезжих, а затем, извинившись, поспешил на лекцию. Гостя он предоставил в распоряжение студента-переводчика, дав ему ряд распоряжений, как развлечь гостя, пока он читает лекции. Однако у студента тоже оказались какие-то неотложные дела в университете, и тот убежал, предупредив, что к приходу профессора, он прибежит.
Прикинув по времени, Виктор понял, что до встречи с профессором Колотти у него около трёх часов свободного времени. И он решил самостоятельно посетить «Площадь чудес». Пизанская башня его интересовала больше всего на свете. У него уже несколько лет никак не выходила из головы одна головоломка: «Откуда поступает грунт, подтекающий под основание фундамента Пизанской башни? И кто подсыпает по 230 граммов грунта в год под её поднимающуюся часть». То, что подтекающий грунт берётся извне, а не из самого грунта, он был уверен на все 100 процентов. Давно известно, что грунтовые воды под Пизанской башней и в городе Пиза находятся ниже основания башни метров на сто и никакого воздействия на внесение грунта под падающую башню не оказывают. Он прекрасно помнил сообщение профессора Пьерро Пьеротти, когда тот приезжал в алма-атинский институт. Виктор тогда учился в институте. Профессор Пьеротти говорил, что по удивительно-чудесному обстоятельству Пизанская башня каждый год наклоняется на 1,5 миллиметра. Учёные считают, говорил он, что из-под фундамента башни вымывается 230 граммов грунта в год и это является причиной её медленного падения. После отъезда профессора Пьеротти, Виктор задавал себе один и тот же вопрос: «Почему каждый год, на протяжении 800 лет вымывается именно по 230 граммов грунта в год, не больше и не меньше». И вдруг его осенило: «Не вымывается грунт, а, наоборот, под менее нагруженную часть основания башни вносится 230 граммов грунта в год и это зависит от конструктивной особенности фундамента башни». Кроме того, он предполагал, что ещё в 1173 году при начале строительства башни подрядчик Бонанно Пизано допустил ошибку и под башню случайно вмонтировал «природный домкрат». Бонанно Пизано изготовил фундамент башни из мраморных блоков с разным коэффициентом линейного расширения, в результате за счёт разности температур в дневное и ночное время суток происходит вспучивание отдельных частей фундамента башни. И этот процесс Виктор сравнивал с огромным слоном, стоявшим в узком стойле на четырех ногах, как Пизанская башня покоится на четырёх сегментных частях фундамента. Время от времени слон поднимает ноги, а ему только с одного бока под переднюю и заднюю ноги подсовывают доски до тех пор, пока слон не завалится на бок. Примерно так и Пизанская башня наклоняется, но у Виктора не укладывалось в голове, откуда подтекает по 660 миллиграммов грунта в сутки под основание фундамента. Обычный песок и грязь с улицы не смогли бы подтечь под фундамент. Нужна мелкая дисперсная пыль, способная с основанием фундамента башни цементироваться, образуя монолит.  «Но откуда ей взяться под башней?» – задавал он себе один и тот же вопрос, пожалуй, в тысячный раз.
Оказавшись в Пизе и имея свободное время, он решил самостоятельно, насколько это будет возможно, исследовать башню. Дорогу к Пизанской башни он запомнил и быстро направился к ней. Увидев верхнюю часть башни, возвышающуюся над крышами зданий, он срезал путь и вышел как раз к тому месту, где совсем недавно Раймонда заметила за собой слежку русского сыщика. И Виктор не знал, что совсем рядом с этим местом, где стоял он, в сгоревшей квартире всё ещё находился труп его жены Раймонды. Не знал он и того, что она родила ему дочь, которая живёт в Швейцарии с его старшей женой Алёнкой. И что Алёнка, получив наследство дяди, была признанной миллионершей, со ста миллионным капиталом, пока её текстильные фабрики в Финляндии не обанкротились. Но даже после этого ей удалось вывернуться, сохранив часть своего капитала. А капитал в карманах Виктора составлял всего пять немецких марок, найденных у источника в Афинах, и билет стоимостью в полтора доллара США на посещение Пизанской башни, который ему на прощание выдал руководитель экскурсии, и он собирался его непременно сейчас же использовать.

12.
Виктор несколько раз обошёл башню, изучая её основание. При высоте башни в 54,5 метра она имела диаметр равный 15,3 метра, а глубина залегания фундамента составляла 4,3 метра. Башня стоит на огромной твёрдой материковой плите. Создавалось впечатление, что южная часть башни осела, а северная – поднялась. То, что старинные здания медленно погружаются в землю, это очевидно. И за примерами ходить далеко не надо. Все старинные сооружения, особенно высокие, но имеющие небольшие размеры фундамента, оседают и это заметно невооружённым глазом. Поэтому Виктор сразу сделал заключение, что на Пизанскую башню действует фактор прогиба плит материковых пород и фактор вспучивания фундамента.
Виктор зашёл внутрь башни. Он увидел круглой формы помещение, диаметром примерно 7–8 метров. Вверху имелся потолок. С правой стороны в помещении находилась касса, а к ней примыкало несколько крохотных ларьков с сувенирами и литературой, посвященной Пизанской башни. С левой стороны он увидел современный турникет, выполненный из хромированных рычагов. Сбоку в стойке турникета он заметил щель, в которую туристы вставляли экскурсионные билеты. По бокам от турникета стояли два полицейских, внимательно осматривая туристов. Покрутившись в небольшой прихожей башни, Виктор вставил свой билет в щель и шагнул в проход тела башни. Он сразу же наткнулся на ступеньки, ведущие вверх. Слабый свет освещал лестницу, и что-то зловещее исходило из мраморных стен башни. Виктор знал, что многим людям эта башня принесла смерть. В начале, ещё при строительстве третьего яруса, за то, что башня завалилась на четыре сантиметра на север, сыну сбежавшего подрядчика Бонанно Пизано отрубили голову. Затем с вершины башни бросались люди, решившие покончить жизнь самоубийством, и, наконец, нерасторопные зеваки выходили на скользкие балконы и, поскользнувшись, летели вниз. Были и такие, которые решались спуститься вниз на своих летательных аппаратах. У некоторых это получалось удачно, а некоторые – расплачивались жизнью.
Виктор почти бегом забежал на одиннадцатиметровую площадку колонны, на которой смонтированы семь ярусов башни. Он вышел на не огороженный кольцевой балкон шириной около полтора метра. По периметру балкона мраморные колонны поддерживали следующий балкон. Виктор прошёл по балкону, всматриваясь в мраморные стены башни. Пол башни наклонился, как и сама башня, в южную сторону и имел угрожающий склон, с которого в дождливую погоду легко можно и скатиться. Обойдя вокруг тела башни, он решил подняться на следующий ярус и подошёл к лестнице, но дорогу ему преградила полная женщина, поднимающаяся вверх. Непроизвольно Виктор стал разглядывать толстые, как у слона, ноги женщины и вдруг заметил стёртые мраморные ступеньки лестницы. Его, как молния, осенила догадка. Ступеньки лестницы были стёрты башмаками туристов на шесть–восемь сантиметров. Виктор оробел, застыв на месте в проходе перед лестницей. Он вдруг понял, откуда берётся дисперсный материал, подтекающий под фундамент башни. Он чётко представил, что солнце днём прогревает восточную, южную и западную стороны фундамента башни. Восточная и западная части фундамента сделаны из мрамора с большим коэффициентом линейного расширения, чем южная и северная части. В результате северная часть фундамента приподнимается, а под неё попадает дисперсная пыль от стёртых башмаками ступенек лестницы. Эта дисперсная пыль, окутывая башню, как пчёлы улей, проникает через вентиляционные отверстия под северную часть фундамента и, смешиваясь с кислыми водами, оседает. Ночью фундамент остывает, и теперь восточная и западная части фундамента, имеющие больший коэффициент линейного расширения, становятся короче и зависают, опираясь на южную и северную части фундамента. А оставшаяся часть дисперсной пыли продолжает оседать и попадает под приподнятые блоки восточной и западной стороны. И так каждый день. В результате каждые сутки под фундаментом башни оседает 660 миллиграммов мраморной дисперсной пыли. Известно, что луна поднимает воды океана на 2,5 метра, а землю на 1 сантиметр. Из-за вязкости земли гребень волны отстаёт от луны. Ежедневно луна, раскачивая башню не синхронно с гребнем волны, прессует дисперсную пыль, образуя монолит. Оказалось, что под фундаментом башни, по воле случая, заложен «природный домкрат», известный в строительном деле, как «вспучивание почвы».
Зачарованный своим открытием Виктор стоял с открытым ртом. Прохожие туристы ухмылялись, разглядывая его, а покрутив у виска пальцем, проходили мимо. Придя в себя, как от удара кувалдой по голове, он очнулся и принялся ощупывать ступеньки, поднимаясь вверх. И он убедился, что каждая ступенька была стёрта башмаками туристов на 7–8 сантиметров, образуя своеобразную сегментную впадину. Так незаметно он поднялся на последний ярус и зашёл на корону башни. Перед ним раскрылась красивая панорама города. Но ему было не до неё. Он просто не замечал всего великолепия, открывшегося перед ним. Облокотившись на ограждение короны башни, он погрузился в расчеты, бормоча: «Как я раньше не додумался это посчитать». Он быстро перемножил 230 граммов грунта в год на 800 лет. И у него получилось, что всего 184 килограмма грунта осело под основанием башни. «Так это сущий пустяк! – воскликнул он. – Если учесть, что каждая ступенька по весу износилась на 5–6 килограммов, а их где-то 360, то, перемножив их, получим больше  двух тонн мрамора превратилось в дисперсную пыль и этой пылью пропитана земля вокруг башни. Даже если каждую ступеньку покрыть от износа специальным материалом, то башня будет продолжать падать, а запаса дисперсной пыли хватит не на один десяток лет. И ни какие подпорки под башню и ухищрения людей не спасут её от падения. Она неминуемо, должна упасть». И ему вдруг стало страшно, а в голову полезли нехорошие мысли: «А что если это произойдёт прямо сейчас!» И он посмотрел на то место, куда должен был бы упасть. Он не знал, что на этом месте любила останавливаться его жена Раймонда, особенно по вечерам. Задрав голову вверх, она любовалась полярной звездой всегда висевшей над короной башни. Трудно даже представить, как бы изменилась его жизнь, если бы русский разведчик Савченко не оборвал жизнь Раймонды, в жилах которой текла азиатская кровь многих национальностей, а её необычная красота затмевала красоту многих красавиц. И если бы Раймонда вдруг ожила, то о своей гибели воскликнула: «Как же мне не везет! Это, очевидно, нужно было Аллаху, а с Аллахом не спорят!»
Когда Виктор спускался с башни, то обратил внимание на то, что башня внутри пустая. Сверху до самого низа через неё проходила шахта диаметром около пяти метров. Через эту шахту когда-то звонарь тянул за канаты, звеня колоколами. И Виктору показалось, что по этой шахте прямо сейчас оседает облако дисперсной пыли.
                ______   _   ______

Вернувшись в университет, Виктор встретил в комнате для приезжих студента-переводчика и подумал: «Как его зовут?» Но, вспомнив, что при знакомстве переводчик не представился, решил, что в Италии, очевидно, так принято и не стал выяснять подробности и его имя. А вскоре вернулся и профессор Колотти. Виктор подробно рассказал о себе, как приезжал профессор Пьеротти, как ему пришла идея создать экспериментальную модель Пизанской башни. Как он изготовил её, и какие получил результаты. Затем он изложил свою гипотезу о причинах медленного падения башни Кампанеллы. И только под конец беседы он показал своё приглашение в Пизу и поинтересовался, как будет произведена оплата счёта Одесского пароходства за его проезд на теплоходе и его расходы, связанные с проездом от Алма-Аты до Одессы и обратно. Профессор Колотти задумался, затем сказал по-итальянски, а студент перевёл: «Профессор Колотти разговаривал с начальником НИСа. Начальник НИСа ему сказал, что члены конкурсной комиссии, причём оба доктора наук, погибли при странных обстоятельствах. Ваше приглашение и гарантия на оплату проезда к нам согласована с Министерством строительства Италии. Переписка с вашим институтом велась непосредственно через университет, поэтому здесь проблем с оплатой не будет. Однако оплатить ваши счета завтра никто не сможет. А поскольку члены конкурсной комиссии погибли, то решить вопрос о длительном пребывании вас в Италии никто не уполномочен. Завтра утром профессор Колотти проведёт совещание, на котором заслушают ваш доклад и сообщение о принципе работы вашей модели башни. На совещании подготовим протокол, который вместе со счетами представим в НИС для оплаты. Так профессор договорился с начальником НИСа. Правда, утром начальник НИСа не сможет присутствовать на совещании, его срочно приглашают в полицию, как члена комиссии по расследованию происшествия и гибели людей.
Профессор и переводчик замолчали, а Виктор понял, что его мечты о встрече с жёнами Алёнкой и Раймондой лопнули, как мыльный пузырь. И что они никакого отношения к его приглашению в Пизу не имеют. Он вспомнил предсказания кэгэбиста Ивана Васильевича, который предупреждал, что скорее всего итальянцев интересуют его разработки о причинах медленного падения башни, а не как специалиста по рассмотрению проектов по спасению башни.
Профессор сказал переводчику, а тот перевёл: «Профессор Колотти приглашает вас и меня, как переводчика, в восемь часов вечера в ресторан. А сейчас он хотел бы поехать домой». Виктор развёл руки в стороны, дав понять, что он понял и не возражает. Профессор откланялся.
Договорившись о времени встречи, переводчик тоже ушёл. Виктор решил просмотреть свой доклад и внести коррекцию относительно дисперсной пыли. Время пролетело незаметно и вскоре пришли профессор и переводчик. Они ещё раз пригласили Виктора в ресторан.
                ______   _   _____

В машине «Вольва» на переднем сидении сидела женщина и водитель, чем-то напоминавший профессора Колотти. Когда Виктор с профессором и переводчиком сели на заднее сидение, профессор познакомил Виктора с женщиной и водителем. Водитель оказался братом, а женщина – женой профессора. Её звали Лучана, водителя – Райнольдо.
Ресторан был небольшим и чем-то напоминал крымские рестораны небольших городов, расположенных на берегу Чёрного моря.
Лучана через переводчика засыпала Виктора вопросами. Её интересовало всё, начиная с алма-атинских достопримечательностей. Оказалось, что её подруга ездила в Алма-Ату на соревнования, которые проходили на чистейшем в мире льду стадиона Медео. И только после пятой рюмки разговор переключился на наклонную башню Кампанеллы, которую пизанцы называют просто La Torre. В беседу подключились профессор и его брат, который оказался строителем, и он одобрительно поддакивал Виктору, слушая его гипотезу о причинах медленного падения башни. Особенно его заинтересовало открытие Виктора относительно происхождения дисперсной пыли. Когда профессор с женой танцевали, сеньор Райнольдо заявил, что Виктор правильно разгадал причину медленного падения башни, а итальянские строители уже давно об этом догадались, но причина здесь кроется в другом. Никто спасать и стабилизировать башню не собирается. Церковь и близко не подпускает к ней ни строителей, ни учёных, заявляя «Бог дал, Бог взял».
                ______   _   ______

На следующий день на совещание собралось несколько профессоров и приглашенных журналистов. В Италии принято всех преподавателей, читающих лекции, называть профессорами независимо от их степеней. А переводчик сообщил, что интервью с вами завтра же опубликуют в газетах.
Во время доклада Виктор высказал предположение, что на скорость падения Пизанской башни не должно повлиять даже землетрясение. Тут же его сообщение вызвало овацию. Виктор, прекратив доклад, поинтересовался через переводчика, в чем дело. Из зала кто-то ответил, а переводчик перевёл: «При последнем землетрясении башня резко наклонилась, чуть не упала, постояла несколько мгновений и встала на прежнее место. А замеры показали, что её вершина за год наклонилась, как всегда, только на 1,5 миллиметра». Виктор очень удивился своему предсказанию, а в зале это вызвало усмешку.
В конце доклада Виктор подарил университету свою модель Пизанской башни. Затем он подробно рассказал и дал рекомендации по её монтажу и снятию замеров при проведении экспериментов. Университет в свою очередь подарил ему целую кучу подарков с изображением Пизанской башни и целый картонный ящик научных трудов университета на итальянском языке. Однако только несколько книг и брошюр  оказались посвящены падающей башне.
Так закончилась его эпопея с Пизанской башней, послужившая в свое время началом грандиозного плана организации международной аферы «Пизанская башня», которую блестяще осуществил недотёпа Армандо под руководством известной аферистки Раймонды.
В 19 часов профессор Колотти проводил Виктора до автобуса. А поздно вечером автобус доставил туристов в порт Чивитавеккья, а катер – к теплоходу «Виктория», стоявшему на рейде. На борт теплохода Виктор поднимался с подавленным настроением, а в голове прокручивалась когда-то услышанная им в толпе фраза: «Мечты, мечты, а где же ваша сладость».
В это же самое время от  представителя страховой компании недвижимости города Пиза в Швейцарию на имя Алёны Кныш пришла телеграмма, в которой сообщалось, что в соседней квартире, принадлежащей Вашей сестре Раймонды Кныш, возник пожар. Квартира и вещи изрядно пострадали, а сама хозяйка квартиры и её гости погибли. Шок парализовал Алёну, она не могла пошевелиться. Фёдор, увидев побледневшую Алёну, взял из её рук телеграмму, а прочитав, побелел. Наконец, придя в себя, Алёна и Фёдор решили выехать в Италию немедленно. Фактически они уже были готовы через сутки отправиться в Италию и перехватить Виктора в порту Специя, преподнеся ему сюрприз. Фёдор был для Алёны родным дядей, а Раймонде никем, но для окружающих он фигурировал, как отец сестёр, родившихся от жены и любовницы.
Пока Фёдор давал распоряжение водителю о немедленном выезде в Италию, Алёна дозвонилась до порта Специя и узнала, что по техническим причинам теплоход «Виктория» в порт не прибудет. А пассажиров, следующих в Пизу, высадили в порту Чивитавеккья и по берегу на автобусах доставили на место. «Значит, погибла Раймонда и наш муж Виктор», – решила она и потеряла сознание.

13.
Эрик встретил Виктора восторженно и сразу пригласил в ресторан. Проходя по коридору, Виктор воскликнул:
– Слушай, мистер Эрик, а где наш марокканец?
– Кажется, у него заболел мальчик. Я видел, как он приводил врача к себе в каюту. Очевидно, ему сейчас не до игр.
Друзья по очереди делились впечатлениями о своих экскурсиях. Эрик посетил Ватикан и теперь с восторгом отзывался об этом. Виктор рассказал о своём открытии – стёртых ступеньках лестницы башни. Эрик тут же предложил покрыть все лестницы износостойким лаком, и башня не будет падать. Но Виктор разочаровал его, объяснив, что прямая или проста наклонная башня, туристов не интересует, а пизанцы потеряют приличный доход от туризма и стабилизировать её не собираются.
После третьей рюмки Виктору вдруг пришла в голову идея, и он спросил:
– Мистер Эрик, ты сможешь мне помочь произвести на марокканца психологический эффект?
– А в чём будет заключаться твой психологический эффект?
– Марокканец должен убедиться, что у меня имеется несколько тысяч долларов. Для этого я возьму на время у тебя несколько купюр достоинством по сто долларов. Затем приготовлю «куклу» на десять тысяч долларов. В присутствии марокканца ты попросишь у меня триста, четыреста долларов. Я небрежно выдерну их из пачки и спокойно подам тебе. Ты клятвенно будешь меня заверять, что вернёшь их, а я скорчу рожу, что мне не приятны твои заверения из-за такой мелочи.
– Что такое «кукла»? – задумчиво спросил Эрик.
– Это когда вместо денег в пачке газетная бумага, а сверху и снизу бумагу прикрывают настоящие доллары.
Эрик задумался, перекатывая языком во рту очередной глоток вина, а проглотив, кивнул головой в знак согласия.
– Ты считаешь, что марокканец на это клюнет?
– Но если марокканец увидит, что у меня только пять немецких марок, то пошлёт меня подальше.
После ресторана Эрик пригласил Виктора в свою каюту и вручил ему пять штук сто долларовых купюр, сказав:
– Я бы хотел посмотреть, как ты собираешься делать «куклу».
Не говоря ни слова, Виктор принялся мастерить её, Эрик наблюдал. Приготовив её, Виктор предложил потренироваться в розыгрыше спектакля с марокканцем. После тренировки Эрику самому захотелось скорее разыграть марокканца, и он предложил отправиться на его поиски. Минут сорок они бродили по палубам. И вдруг увидели марокканца, гуляющего с мальчиком. Шея мальчика была замотана тёплым шарфом. Когда мальчик потащил марокканца к витрине киоска с игрушками, здесь и подловили его друзья. Разыграв марокканца, как по нотам, друзья удалились. Как голодный человек смотрит на аппетитные пирожки, так и марокканец долгим взглядом проводил Виктора, уносящего толстую пачку наличных долларов. В каюте Эрика Виктор вернул остальные деньги хозяину, а, растрепав «куклу», бумагу швырнул в корзину.
– А ты знаешь, наживка твоя удалась! По закону с тебя причитается 20 процентов выигрыша, но я дарю тебе свои проценты.
– Спасибо! – небрежно бросил Виктор, как будто он уже что-то выиграл.
                ______   _   ______

От экскурсии по Риму Виктор пришёл в восторг. Он щёлкал затвором американского фотоаппарата, снимая исторические виды Рима на цветную плёнку. Вдруг вспомнил, что Пизанскую башню он не удосужился сфотографировать ни разу. Он даже оробел от такого промаха и остановился, как вкопанный. Сзади на него наткнулась девушка, очевидно, она смотрела в сторону и не ожидала перед собой такого препятствия. Бурча, девушка обошла его, оглянувшись, узнала парня, который постучал в дверь и тут же ворвался в её каюту, когда она в одних трусиках расхаживала у себя в каюте. Слегка покраснев, она обратилась к своей спутнице значительно старшей её по возрасту. Девушка весело что-то рассказывала ей, бросая через плечо косые взгляды на Виктора. Когда спутница девушки оглянулась, пристально разглядывая его, Виктор вспомнил, что встречал этих женщин на теплоходе, перепутав каюту Эрика и их. И лёгкий румянец покрыл его лицо. Он понял, что пути двух групп туристов теплохода «Виктория» случайно пересеклись во время экскурсий. Женщины, заметив его смущение, принялись что-то весело обсуждать, осматривая его с ног до головы. Отбросив смущение, он подошёл к ним и представился.
В свою очередь они тоже представились.
Девушку звали Лолита, а её спутницу – Джесси. Они были американками и не понимали ни по-русски, ни по-немецки. Тем не менее, с помощью жестов он попытался объяснить, что какой бы получился уникальный снимок мисс Лолиты, если бы при первой их встрече на теплоходе «Виктория» у него в руках оказалась фотокамера. К его удивлению они поняли смысл его высказывания и весело рассмеялись. При этом Лолита покраснела, опустив глаза вниз, и только левый глаз слегка подёргивался, выдавая смятение души. Джесси, перестав улыбаться, внимательно посмотрела на Лолиту, затем на парня. И поняла значительно больше, чем смогла бы ей рассказать сама Лолита. Однако дальнейшее их знакомство неожиданно оборвалось, экскурсоводы развели группы в разные стороны. «Мир тесен!», – крикнул он им и, помахав рукой, побежал догонять свою группу, в которой экскурсовод вела экскурсию на английском и немецком языках.
Через несколько часов теплоход «Виктория», приняв на борт попутный груз, туристов и пассажиров, отправился к берегам Испании и Португалии.
Марокканец в шахматной комнате не появлялся. Размышляя, Виктор пришёл к неожиданному выводу, что компаньоном марокканца является мальчик. «Кто он ему? Сын или внук», – думал он. Поразмыслив, он решил, что лицо этого мальчика он видел в отверстии над дверью каюты. Если бы у марокканца были другие компаньоны, то он непременно бы появился в шахматном зале. «Да, ситуация, – подумал он. – Марокканец заставляет играть малолетку совсем не в детские игры и часами болтаться под потолком, следя за его сигналами. Пока мальчик не поправится, игры не будет, а у него явно ангина», –  и он решил не теряя время попусту «охмурить» молодую американку мисс Лолиту
                ______   _   ______.

Виктор сидел и размышлял как «охмурить» мисс Лолиту, при этом не попасть впросак. Она может предложить погулять по теплоходу, затем захочет мороженое или воды, решив, что у него нет проблем с деньгами, имея дорогую фотокамеру. Неожиданно в дверь постучали.
– Да, да! Войдите! – крикнул он, полагая, что к нему в гости пожаловал Эрик.
Но дверь никто не пытался открыть. Он подскочил и открыл дверь. К его удивлению в коридоре стояла Джесси в вечернем платье. Не смутившись, она взглянула через его плечо в каюту и, убедившись, что он один, рукой пригласила к себе. При этом руками она изобразила фотокамеру, а смачно щелкнув языком, издала звук, напоминающий щелчок затвора во время экспозиции снимка. Виктор понял, что его приглашают с фотоаппаратом, а вспомнив, что у него в аппарате осталось не менее 5 или 6  кадров, снял с вешалки камеру и пошел за ней. Идя по коридору, подумал? «Уж не голые ли они вздумали фотографироваться». Джесси подвела его к каюте, расположенной по соседству с той, в которую он пытался ворваться. Открыв дверь, Джесси жестом пригласила его войти. Он вошёл и увидел стол, накрытый на несколько персон. Он понял, что затевается «выпивон». Осмотревшись, сообразил, что каюта переоборудована под зал, а с двух сторон к ней примыкают ещё по каюте. Очевидно, там спальни с самостоятельными выходами в коридор и службы.
Джесси позвала Лолиту. А из противоположной двери вышел мужчина, чем-то похожий на Лолиту. Виктор догадался, что это её отец, следовательно, Джесси – мать.
Мужчина поздоровался с Виктором и представился Смитом. Виктор тоже назвал себя. Смит усадил гостя в кресло и сам сел напротив.
– Шпрэхен зи дойч? – спросил он, Виктор кивнул головой.
И между ними завязался разговор на немецком языке. Оказалось, что Смит юрист международного уровня. Виктора это заинтересовало, и он решил выяснить вопрос об авторских вознаграждениях за использование русских патентов в капиталистических странах. Но Смит объяснил, что эта область деятельности ему неизвестна. Он знаток законов по недвижимости, земельным наделам и налоговым операциям. Их беседу прервала Лолита, появившаяся в зале. На ней прекрасно сидел светлый костюмчик, подчеркивая её формы тела. От неё исходила свежесть и грациозность. Она умела себя преподнести. Виктор вежливо встал и вторично представился. Лолита принялась задавать разные вопросы Виктору. Отец переводил, поглядывая то на Виктора, то на дочь. А она вертелась перед ними, как на показе мод одежды. При этом она без надобности поправляла приборы, расставленные на столе, и различные безделушки, украшающие каюту. Родители сразу подметили, что гость пришёлся по душе дочери, и они загадочно улыбались, поглядывая друг на друга.
Вскоре пришли ещё две немолодые супружеские пары. Смит познакомил их с Виктором. Пришедших гостей занимала какая-то проблема, и они сразу переключились на неё, позабыв о русском госте. Смит старался отвлечь их от спора, а затем пригласил к столу.
Как вести себя в американской среде зажиточных бизнесменов, Виктор не имел представления. Он знал только одно, что русский юмор не понятен им и то, что для нас оригинально и смешно, для них обычные фразы.
Смит усадил Роберта, как почетного гостя, в центре стола, с правой стороны от него посадил скромного Тима, а слева сел сам. Жена Роберта Терри и Тима – Мэнди сели рядом, как подруги. Джесси, усадив Лолиту и Виктора, села рядом.
Смит, поднимая по очереди бутылки спиртного, пытался угодить мистеру Роберту, предлагая ему налить, а на остальную компанию не обращал внимания. Роберт куражливо ломался, отвергая тот или другой сорт выпивки. Наконец Смиту удалось налить в рюмку Роберту, затем себе. Бутылку он поставил около Роберта. Тим налил себе из другой бутылки и тоже поставил её около себя. И только после этого Джесси разлила вино в рюмки всем остальным гостям. Виктор подметил, что застолье разделилось на группы по интересам и подумал: «Да, субординация власти и денег в Америке строго соблюдается. Интересно, что за птица этот Роберт?» Наклонившись к Лолите, он глазами указал на Роберта, а пальцем на столе изобразил вопросительный знак. Лолита поняла его и с помощью жестов, перемешивая их с английской речью, выразила, что Роберт четвёртая персона на теплоходе «Виктория», и что он президент фирмы «Стадион». А указав глазами на Тима и уперев кулачки друг в друга, она изобразила, как крутятся шестерни. Виктор улыбнулся, поняв, что Тим шестерёнка в каком-то деле. Лолита указала на Мэнди, жену  Тима, а на салфетке нарисовала мешок, затем пальчиками изобразила шелест денег. Виктор понял, что она – «мешок с деньгами». Смекалка Лолиты понравилась Виктору, и он улыбнулся ей. Она просияла, показав красивые зубки.
Смит и Роберт задушевно беседовали. Хотя Тим сидел рядом с ними, но думал о чём-то своём. Мэнди и Терри обсуждали моды, это было понятно по их жестикуляции рук, когда они изображали на себе тот или иной фасон платья. Джесси то прислушивалась к беседе подруг, то к дочери с Виктором. Ей явно не хватало компании.
Вдруг Виктор вспомнил, что его пригласили фотографировать. Он взял фотоаппарат, это оживило компанию. Все задвигались, усаживаясь на диван. Однако после двух снимков, компания потеряла интерес к фото. И только Лолита была готова позировать без конца, но у Виктора было мало кадров плёнки и ей пришлось успокоиться.
Джесси предложила прогуляться и её поддержали. Больше всего Виктора интересовал марокканец, поэтому он и увлёк Лолиту на нижний этаж. За ними потянулась и остальная компания. Увидев марокканца на своём посту за кубиками, Виктора невозможно было остановить.

14.
Марокканец выбрал синий и зелёный кубики. Виктор, как таблицу умножения, знал, что если марокканец поднимет вверх обе руки, то его помощник-мальчик включит рубильник в такое положение, при котором электромагнит развернёт магнитные кубики так, что общая сумма точек на них окажется равной четырём. При этом магнитная стрелка компаса на браслете часов у него северным концом повернётся к центру стола. Если марокканец поднимет одну руку вверх, то сумма точек окажется равной десяти, а стрелка компаса северным концом развернётся от центра стола. Но если Виктор ногой нажмёт на кнопку переключателя, вмонтированного им под столом, то всё окажется наоборот и независимо от желания марокканца он сможет управлять полярностью электромагнита по своему усмотрению.
Виктор положил на стол монету достоинством в пять немецких марок и взял десятую карту. Марокканец, взглянув в таблицу денежных переводов при обмене валюты в кассах, положил на кон соответственно три доллара и взял четвёртую карту. «Начало хорошее, как по написанному сценарию», – промелькнуло у Виктора в уме. Лолита углубилась в изучение правил игры.
Марокканец, сидя на стуле, потряс коробочку с кубиками и поставил на коврик в центре стола. Естественно, все игроки считали, что коврик необходим при игре, чтобы защитить инкрустированный стол, выполненный под шахматную доску. Марокканец открыл коробочку, общая сумма точек на кубиках оказалась равной восьми – ничья. Теперь очередь трясти кубики была Виктора и он, закрыв коробочку, взял её, но трясти кубики, медлил, поглядывая на Лолиту. Марокканец тоже не спешил и любезно пригласил девушку принять участие в игре. К игрокам подошли Смит, Роберт и Тим, а их женщины отправились на палубу. Лолита попросила денег у отца, и тот, порывшись в карманах, дал ей шесть долларов. Лолита, бросив деньги на стол, схватила восьмую карту и тем самым показала свою некомпетентность в теории вероятности. Марокканец подметил это и улыбнулся. Виктор потряс коробочку, наблюдая за магнитной стрелкой компаса, и поставил её – ничья.
Лолита уговорила отца сыграть за компанию. Смит взял одиннадцатую карту и положил на кон уже 12 долларов. Следующая трясла коробочку Лолита и опять ничья. Смит приготовился трясти коробочку, но Лолита остановила его и обратилась к Тиму, уговаривая и его сыграть. Тим поморщился, но положил на кон 24 доллара, а около себя – девятую карту. Вдруг Роберт, буркнув себе под нос, полез в карман, положил на кон 144 доллара. Затем около себя он разложил по порядку шесть карт: 2, 3, 5, 6, 7 и 12. Его шанс выиграть был в шесть раз больше, чем у остальных игроков. Марокканец соскочил со стула. Смит затряс коробочку, а марокканец выкинул руки вверх и, качаясь из стороны в сторону, изображал из себя азартного игрока. На компасе у Виктора магнитная стрелка дернулась и северным концом нацелилась на средину стола. Виктор надавил ногой на кнопку переключателя, стрелка мгновенно развернулась на 180 градусов. Смит поставил коробочку и открыл крышку, марокканец опустил руки. Точек на кубиках оказалось 10. Виктор выиграл и придвинул выигрыш к себе. Марокканец растерянно посмотрел на него, а затем в сторону своей каюты на внука.
Пересчитав деньги, Виктор заявил ставку 192 доллара, при этом 5 немецких марок он положил сверху на деньги, как бы придавив ей пачку. Марокканец тоже выложил такую же сумму денег. Смит, Тим и Лолита отказались от дальнейшей игры и отступили от стола. Но Роберт, навалившись на стол, что-то соображал. Затем он взял карты Лолиты, Смита и Тима и добавил их к своим, разложив по порядку. Лолита на салфетке карандашом перемножила 192 на 9 и получила 1728. Роберт, взглянув на расчёт, достал из кошелька две купюры достоинством по 1000 долларов и положил их на кон. Лолита отсчитала с кона 272 доллара и подала сдачу Роберту, тот небрежно сунул её в карман. А пока Лолита отсчитывала сдачу, Виктор взял 5 немецких марок и пошептал на них, как бы делая заклинание, и подчеркнуто положил сверху на все деньги. Марокканец, не веря заклинанию, усмехнулся, будучи абсолютно уверен в своем выигрыше. Роберт затряс кубики, марокканец, пританцовывая, поднял руки вверх, а Виктор надавил ногой на кнопку переключателя полярности электромагнита. Роберт поставил коробочку и открыл крышку. Сумма точек на кубиках опять оказалась равной 10. И Виктор придвинул к себе деньги, а пересчитав их, увеличил ставку до 2112 долларов. Марокканец выпученными глазами разглядывал Виктора, ничего не понимая.
Во время игры американцы своими возгласами привлекли внимание туристов, которые окружив игроков плотным кольцом, наблюдали. Некоторые из них вооружились бумагой и ручками, подсчитывали вероятность выигрыша. Через кольцо туристов к столу протиснулся Эрик. Он поздоровался с Виктором и мисс Лолитой. Виктор понял, что они уже где-то познакомились. Лолита по-английски принялась рассказывать Эрику об игре. Эрик слушал, кивая головой, а Роберт прислушивался к их разговору. Хотя для него проигрыш был не велик, но выпивка сделала свое дело, его лицо выражало злость. Ему было просто досадно, и он хотел бы исправить положение.
Марокканец торопливо покинул зал. Виктор понял, что тот пошёл «снимать стружку» со своего помощника. Не спеша, Виктор собрал все карты и сложил их на место, разложив по порядку. Однако седьмую карту он оставил у себя. Он понимал, что если марокканец выберет жёлтый с зелёным кубиком или красный с белым, или чёрный с синим, то независимо от полярности электромагнита сумма точек на этих трех парах кубиков окажется равной семи. Поэтому ему нужно было упредить марокканца и не дать ему возможности завладеть седьмой картой.
Вернулся марокканец, в руке он держал свернутую в рулон пачку денег. Затем, отсчитав 2112 долларов, он положил их на кон, а остальные спрятал во внутренний карман халата. Увидев у Виктора седьмую карту, марокканец задумался. По ауре марокканца Виктор понял, что тот уверен в успехе выигрыша. А марокканец действительно был уверен в успехе, когда он бегал в каюту и наскочил на внука с угрозой за не внимательность, то внук объяснил, что рубильник переключается с трудом и пошатал рукоятку. Дед тут же смазал ось рукоятки и попробовал, не включая клеммы. Ручка рубильника задвигалась свободно. Успокоившись, дед взял деньги и вернулся в зал.
Подумав, марокканец положил в коробочку красный и чёрный кубики и закрыл крышку. Очередь трясти кубики была Виктора, и он поближе пододвинул к себе коробочку. Марокканец взял шестую карту. Виктор сделал задумчивое лицо, затем взял ещё  восьмую карту. Держа в каждой руке по карте, он взвешивал их по весу. Всем своим видом он пытался показать, что никак не может отдать предпочтение той или другой карте. При этом он следил за Робертом, размышляя, не решится ли тот ещё раз попытать счастье в игре. Роберт же злился, глаза у него покраснели. Вдруг он торопливо принялся собирать со стола оставшиеся карты и раскладывать их около себя. Виктор сбросил седьмую карту почти в руки Роберта и сделал вид, что окончательно выбрал восьмую карту. Пока Роберт по порядку раскладывал около себя карты, Лолита перемножила 2112 на 9 и получила 19008. Просмотрев расчёты, Роберт извлек из своего кошелька 19 купюр по 1000 долларов, добавил к ним  ещё 8 и положил на кон в общую кучу. Затем он взял коробочку с кубиками, но марокканец запротестовал, объясняя, что трясти кубики должен Виктор. Однако Роберт не собирался отдавать коробочку, готовясь её трясти. В принципе Виктора это устраивало, ему легче было бы наблюдать за стрелкой компаса. Но Роберт может поставить коробочку не в центр стола на коврик и тогда ситуация окажется непредсказуема. Понимал это и марокканец. И он стал по-английски объяснять, а Эрик переводил Виктору: «Если мистер Роберт поставит коробочку не на коврик, то инкрустация стола может повредиться. Марокканец же дал гарантию пароходству «Виктория» за сохранность покрытия столешницы. Поэтому результаты такой некорректной игры не защитываются и об этом указанно в правилах игры». Лолита вмешалась в разговор и подтвердила это, тыча пальцем в описание игры. Марокканец продолжал, что без согласия игрока-очередника трясти кубики Роберт не имеет право. Все повернулись к Виктору, ожидая его решения, а он взял свои немецкие марки и, склонив голову, прошептал: «Аты баты шли солдаты. Аты баты на базар. Аты баты, что купили? Аты баты – самовар». И это он сделал, как заклинание, а затем монету положил сверху на деньги. Он ожидал, что, выиграв подряд три раза, хотя и не на одну карту, может вызвать подозрение, поэтому своим заклинанием он надеялся внести некоторое смятение в человеческий разум игроков и болельщиков, обступивших плотным кольцом стол. Услышав такое заклинание, Эрик схватился за живот, громко смеясь. Лолита попросила мистера Эрика перевести почему смеётся он. Но Эрик, вспомнив, что Виктор любит разыгрывать людей, называя это «психологическим эффектом», ответил, что с русского на английский это не переводится. Виктор попросил мистера Эрика перевести, что он не возражает против того, чтобы кубики тряс Роберт, но при этом соблюдал условие игры.
Роберт подозрительно посмотрел на Виктора, затем на марокканца и принялся трясти коробочку. Марокканец, крикнув «Аллах», поднял обе руки вверх. Заметив отклонение магнитной стрелки компаса, Виктор надавил ногой кнопку переключателя. Стрелка резко развернулась и застыла. Но Роберт продолжал трясти кубики ещё секунд тридцать, а затем резко, почти с ударом, поставил коробочку на коврик и открыл крышку. Сумма точек на кубиках оказалась равной восьми. В третий раз подряд выиграл Виктор. Он бросил свою карту восемь на коробочку и придвинул к себе 23232 доллара. Затем он рассортировал деньги по купюрам и разложил по карманам.
Роберт подозрительно закрыл коробочку и поднял её. Резким движением он сорвал коврик, но под ним оказался только стол. Он потряс коврик над столом, при этом движением воздуха часть карт сдуло со стола. Также как Виктор, проигравший марокканцу 550 долларов, чувствовал какой-то подлог, так и Роберт каким-то шестым чувством осознавал это, но понять ничего не мог. И он бросал злобные взгляды то на марокканца, то на Виктора. Скрипя зубами и сжав кулаки, он ринулся на Виктора. Но Виктор завернул его руку до боли и слегка оттолкнул от себя. Роберт отскочил в сторону. Он не ожидал такого силового отпора и, скривившись, принялся растирать руку.
Увидев, как поспешно русский прячет деньги, марокканец решил, что тот с выигрышем хочет сбежать, а это его совсем не устраивало.
Виктор же решил проверить марокканца на сообразительность и понял ли тот, что в его системе подтасовки кубиков не всё гладко, поэтому через мистера Эрика он обратился к Роберту:
– Мистер Роберт, трясти кубики была моя очередь, но вы самовольно захватили коробочку с кубиками, поставили перед всеми условие, пользуясь наличием большого капитала, и вынудили нас согласиться с вашими требованиями. Но Бог решил иначе! Если бы я тряс кубики, то выиграл бы кто-то другой. И это легко проверить. Если бы я натряс себе выигрыш в третий раз, то можно было усомниться в таком везении и мне пришлось бы принять участие в выяснении сложившейся ситуации. В противном случае я вправе встать и откланяться с выигрышем, и это не противоречит условиям игры.
Виктор взял коробочку и приготовился трясти кубики, и доказать, что выиграть три раза подряд практически почти невозможно. У присутствующих это вызвало огромное любопытство, а марокканцу необходимо было любым способом задержать русского и продолжить игру. Поэтому он соскочил на ноги и приготовился подать сигнал внуку. Ему необходимо было, чтобы сейчас выиграл русский. Эту же идею и пытался Виктор внушить марокканцу.
Виктор принялся трясти кубики правой рукой, а левую положил на стол так, чтобы не выпускать из виду магнитную стрелку компаса. Как только северный конец стрелки развернулся от центра стола, он надавил на кнопку переключателя. Мгновенно стрелка изменила свое положение, а он поставил коробочку и открыл её. Выиграл марокканец, но ставки на деньги не было. Лицо у марокканца вытянулось, он решил, что в результате болезни внук перепутал назначение сигналов с поднятием рук. «Как я сразу не сообразил, что внук из-за болезни всё перепутал и ручку рубильника перемещает не в ту сторону, вот я и проигрываю. Ему надо всё объяснить, а я же вместо этого ещё и накричал на него».
Виктор размышлял, что значительного материального ущерба марокканцу он ещё не нанёс, о котором мечтал. Однако продолжать игру было не безопасно от разоблачения болельщиками махинаций игры. Ему было бы лучше, если болельщики разойдутся, но при этом не дать возможности марокканцу и его мальчишке произвести проверку проводов. Мальчишка может обнаружить под столом вмонтированный переключатель и всё поймёт. Пока в зале люди, марокканцы не рискнут проводить ревизию своего нехитрого устройства мошенничества. Вдруг Виктор вспомнил предупреждение алма-атинской паспортистки о том, что на все деньги, полученные от иностранных фирм или граждан, должен иметься соответствующий документ в таможню. Он прикинул в уме, что Роберт проиграл примерно 21 тысячу долларов, а марокканец всего 2300 долларов. И в этот момент ему вдруг померещилось присутствие в зале вампира «ОНО». Хотя визуально он ничего не заметил, но каким-то «шестым» чувством почувствовал присутствие «ОНО». «Так, – пронеслось у него в голове, – я зачем-то понадобился «ОНО». Наконец обо мне вспомнили в Космосе». И он четко представил, как космический корабль с «ОНО» пронзил теплоход «Виктория», подобно тому, как самолёт пролетает через тучу. «Значит не за горами встреча с «ОНО» и опять за эту встречу, кто-то заплатит жизнью. Как когда-то, ещё в детстве, за мою встречу с «ОНО» сестра жены Глаша заплатила жизнью, съехав с горы по зигзагообразной траектории на легковой машине, а затем врезалась в огромный камень. Автомашина вместе с Глашей сгорела, а я вылетел через лобовое стекло и повис на верхушке дерева, как в гамаке. Да! Что на этот раз выкинет «ОНО»?
Его размышления прервал Эрик, заявив, что марокканец желает отыграться и требует продолжить игру. Роберт и вся твоя американская компания тоже просят об этом. Всем не терпится узнать, кто же окажется абсолютным победителем.
Однако Виктор знал, что это нечестная игра, а единоборство двух мошенников. Роберт, попавшись на крючки мошенников, изрядно пострадал, но его никто насильно не тянул. Он захотел острых ощущений и их получил.
– А Роберт тоже собирается отыгрываться? – задумчиво спросил Виктор.
– Нет, он проиграл свою недельную зарплату президента фирмы «Стадион» и, кажется, успокоился.
– Мистер Эрик, переведи им, пожалуйста. Я соглашусь продолжить игру, если они выдадут мне справку, в которой укажут, что я принял предложение марокканца сыграть в кубики в зале теплохода «Виктория» с пятью немецкими марками в кармане, но мне повезло и я выиграл 23232 доллара. Справка должна быть заверена печатью солидной фирмы теплохода. Иначе на границе у меня эти доллары конфискуют. Таков закон у русских.
Эрик, оттопырив губы, заметил:
– А ты внеси их в декларацию при въезде в свою страну.
– Да! Но как объяснить, где я их взял и зачем так много выиграл, – пошутил он. – Нашим туристам за границей это не полагается делать. Да и у нас ещё на слово никто не верит, тем более таможня.
Эрик ещё больше оттопырил губы и задумался над тем, как лучше объяснить просьбу русского друга американцам и марокканцу. А Виктор действительно не знал, что делать с такой суммой долларов, даже если будет такая справка. «Скорее всего, – рассуждал он, –  деньги просто отберут на границе. Контрабандой же провести их через границу не удастся. Слух о моём солидном выигрыше долетит до нашего руководителя группы Ивана Васильевича, и меня на границе будут уже поджидать таможники».
Эрик перевёл на английский язык просьбу Виктора. Смит и Роберт не могли понять, что такое справка. Эрик же вспомнил, как мать рассказывала ему, что у русских очень важным документом является справка. И относятся они к этим справкам с большим почтением. Поэтому Эрик попытался дать хоть какое-то объяснение справке. Марокканец, внимательно слушавший спор американцев, предложил заверить справку своей печатью, как владельца острова.
Туристам, собравшимся в зале, вскоре надоело слушать спор игроков о какой-то справке, и они потихоньку покидали зал. Лолите и Тиму, не принимавших участие в споре, тоже надоели эти разговоры, и они отправились на палубу.
Эрик принёс бумагу и, постоянно консультируясь с Виктором, составил справку. Марокканец отправился за своей печатью, но Виктор понимал, что марокканец ушёл давать соответствующее указание своему малолетнему помощнику. А о том, что секрет марокканца с электромагнитом Виктором разгадан, он даже не догадывался. Марокканец же действительно отправился разбираться с внуком и захватить всю свою наличность, планируя за один кон обыграть Виктора. Свои ценности он хранил в сумке, в которой, кроме марокканских денег, находились ценные бумаги на владение островом с застройкой. Когда-то раньше остров считался крепостью с двумя пушками. Сейчас из пушек не палили, они окислились и красовались на двух крошечных башнях по углам забора острова, как архитектурное обрамление. В математике марокканец был не силён, а по арабским понятиям он считал себя довольно зажиточным человеком, но как это оценить в долларах, не имел представления. Виктор предполагал, что марокканец при игре может использовать седьмую карту, поэтому заранее взял её.
Вскоре вернулся марокканец. Лицо его было красное, на скулах выступали желваки. Он был явно чем-то расстроен. Не добившись от внука вразумительного ответа, дед решил, что внуку осточертела эта игра, и он вышел из-под контроля, и не владеет собой. Хотя внук твердил, что он всё делал правильно, дед не верил ему. Ситуация зашла в тупик. Тогда дед заявил внуку, что он сыграет ещё раза два, три, а затем прекратит игру, купит внуку всё, что тот пожелает. Внук вдруг спросил: «А ты сам, случайно, ничего не перепутал?» Вот это то и смутило окончательно марокканца. Он понял, что игра вышла из-под контроля. Но по чьей вине? Внука или его самого! И он решил применить беспроигрышный вариант и поставить всё на седьмую карту. Не заметив, что седьмой карты нет на столе, он принялся рыться в своей сумке, извлекая печать. Его печать произвела на американцев восторженное впечатление. Печать оказалась старинной, выполненной из слоновой кости и с резной рукояткой, на которой по-арабски был написан текст. Внизу в утолщенной части рукоятки и была вырезана печать. Роберт так и впился глазами в это старинное произведение искусств. Он был не равнодушен к старине. Марокканец знал, какое ошеломляющее впечатление производит на бизнесменов его печать, поэтому не спешил и вертел её перед собой, красуясь перед публикой. Поломавшись ещё некоторое время, он подписал справку и поставил печать. Роберт потянулся и хотел было взять печать, чтобы рассмотреть её получше, однако марокканец тут же спрятал её обратно в сумку, отрицательно мотая головой.  Роберт сконфузился и отошёл в сторону. Печать марокканца Виктору же показалась примитивной и мало значимой, поэтому он попросил ещё Роберта и, как юриста, Смита подписать справку, а подписи заверить личными печатями. Американцам, привыкшим из всего извлекать выгоду, не понравилось просьба русского, и они вступили в полемику с Эриком. И только после того, как Эрик заявил, что русские упрямы, как ослы, а Виктор может просто встать и уйти, подействовало на них убедительно. А им очень хотелось быть свидетелями захватывающего состязания, когда один из игроков идёт «Ва-банк». И они согласились подписаться, хотя им пришлось отправиться в каюты за печатями. Уход Роберта и Смита, как ни странно, устраивал обоих игроков. Марокканец оживился, ища седьмую карту. Вдруг он увидел её в руках русского игрока. Марокканец растерялся, занервничал. Играть на другую карту он не собирался. Даже Эрик, оставшийся в единственном числе, как свидетель, заметил что-то неладное в поведении марокканца. По ауре над головой марокканца Виктор понял, в каком неуравновешенном состоянии находится его напарник по игре, и решил сделать «ход конём». Он сделал вид, что собирается использовать в игре седьмую карту, которую положил около себя. «Ставку можно уменьшить в два раза от моего выигрыша, – рассуждал он, – а затем взять вторую карту в зависимости от выбранных марокканцем кубиков. Но это надо сделать быстро, чтобы марокканец не успел завладеть обеими картами, на которые выпадет выигрыш под влиянием электромагнита. Если сбросить седьмую карту на стол, то марокканец непременно схватит её, а изменить ситуацию будет уже не просто. Дальше он сделает всё возможное, лишь бы использовать беспроигрышный вариант с седьмой картой. И тогда игру придётся прекратить со скандалом».
Марокканец задумался, пытаясь успокоиться. И только дрожащие губы выдавали его волнение и огромное напряжение. Хотя Виктор держал ситуацию под контролем, но решил не рисковать. Он понимал, что всё зависит от того, сколько денег у марокканца. Тот может выложить на кон сумму за все десять карт и тогда без подключения электромагнита сыграть по честному, а шанс выигрыша у него окажется огромный. По ауре над головой марокканца он определил, что тот чувствует себя довольно богатым человеком. Тогда он решил выяснить, какой суммой денег располагает марокканец. На листочке бумаги он написал 10000 и положил листок на стол, как бы заявляя ставку.
Рассматривая ауру над головой марокканца, Виктор убедился, что тот не в состоянии оценить свою наличность. «Что у него в сумке? Миллион, что ли? – размышлял Виктор, вспоминая, что ещё в детстве его способностями пользовались сыщики, когда дело касалось денег. – Но сейчас в сумке у марокканца, кроме денег, имеются какие-то ценности, но что именно, не могу понять. У меня слишком мало сведений о марокканце, да мне ещё мешает языковой барьер. Марокканец слишком напряжённо ведёт себя, хотя это и хорошо. Он может сорваться и пойти «Ва-банк», и проиграть «чёрт знает что»! Но с другой стороны, можно и мне самому пролететь. Марокканец – это ещё та штучка». «Если он уже заранее взял седьмую карту, то я возьму обе выигрышные и тогда моя ошибка или внука окажется локализована», – рассудил марокканец и взял пятую и девятую карты. Хотя такой вариант Виктор ожидал, но он растерялся, не зная, как поступить. Если бы не было Эрика, то, не взирая на протесты марокканца, можно было бы прекратить игру. Но присутствие Эрика обязывает «к долгу чести». «Марокканец сейчас возьмёт белый и чёрный кубики, – решил Виктор, вспомнив сочетание кубиков и их возможности при включённом электромагните. – Что же мне теперь делать? Хорошо ещё, что я написал на бумаге цифру 10000, не указав чего именно. Можно заявить, что я имел в виду русские копейки и тогда на кон можно поставить порядка 160-170 долларов, а еще лучше сказать, что это итальянские лиры, так как я всё ещё нахожусь под впечатлением Италии. В конце концов, я же не деньги поставил на кон, а бумажку с цифрой». Вдруг ему пришла мысль: «А что если уронить 5 немецких марок на пол, затем, сделав вид, что ищу монету, залезть под стол, ножичком извлечь выключатель из паркета, разорвать провода и, тем самым, вывести из строя электромагнит». Однако эта мысль навела его на другой вариант: «Надо быстро переключать ногой переключатель полярности электромагнита, тогда магнитная стрелка компаса начнёт вращаться, а на столе в коробочке кубики будут продолжать хаотично переворачиваться. При отключении электромагнита сумма  точек, вряд ли окажется той, которая нужно будет марокканцу. Однако при снятии крышки с коробочки, все заметят, что кубики вращаются, тогда секрет марокканца раскроется, но это уже скандал, с последствиями, которые коснуться и меня». Тем временем, марокканец действительно выбрал чёрный и белый кубики, а коробочку поставил около себя, готовый трясти её.
Ещё дома, в Марокко, когда марокканец с сыновьями возил на базар дары моря и ткацкие изделия жён, то никогда не знал, сколько они выручили денег от продажи товаров. Выручку он считал дома, закупив на материке всё необходимое для острова. Иногда у него получалось слишком малая выручка. И тогда он ворчал, что поездка на материк была неудачная, а купленные товары и продукты не шли в счёт, как само собой разумеющееся. Так и сейчас он не знал, сколько денег выиграл, тем более что валюта была из разных стран. Единственно, в чём у него был порядок – деньги из разных государств были свёрнуты в рулончики и перевязаны резинками.
В начале марокканец извлёк из халата свёрнутые в рулон доллары США и, пересчитав их, записал на клочке бумаги. Извлекая из сумки рулончики денег, он пересчитывал их и записывал. Кроме американских долларов у него имелась французская, немецкая, польская и марокканская валюта. Но когда он суммировал весь капитал, то на его лице появилось огромное разочарование. В переводе на доллары у него оказалось всего 9328 долларов. По арабским ценам этих денег марокканцу хватило бы на содержание его многочисленной семьи на целый год, и это он прекрасно понимал.
Смущение марокканца заметил даже Эрик, а Виктору было ясно, что его противник на гране нервного срыва и готов отказаться от дальнейшей игры. «Как мало, оказывается, я выиграл за всё это время, – размышлял марокканец, – а этому русскому, у которого сбежали жёны, почему-то невероятно повезло. И в его карманы перекочевало 22 тысячи от американца, да и моих больше двух тысяч зелёненьких он прихватил».
Злоба и зависть отразилась в глазах марокканца, а в его сознании пронеслось: «При включённом магните чёрный и белый кубики никогда не дадут семёрку. У меня верный шанс и надо рискнуть. Поставлю на пятую карт и подниму вверх только одну руку, лишь бы внук сделал всё правильно». И марокканец переложил девятую карту в общую кучу, спрятав её под остальные карты. Виктор облегчённо вздохнул. Дрожащей рукой марокканец переложил весь свой капитал, свёрнутый в рулончики, на бумажку, лежащею по средине стола, на которой значилась цифра 10000. Затем свой клочок бумаги с расчётом он передвинул поближе к русскому. Просмотрев расчёты, Виктор взял первый попавший под руку рулончик с валютой и пересчитал, сверяясь с записями. Дальше он проверять не стал. Марокканец поглядывал на русского, ожидая его действий. А у того план был прост. Он отсчитал 9328 долларов, положил их рядом с собой, затем 9325 и добавил к ним 5 немецких марок. На клочке бумаги, которую подложил ему марокканец, он написал 9328, затем умножил их на 2 и получил 18656. Положив доллары на кон, он подсунул запись марокканцу. Пока марокканец рассматривал запись, Виктор выбрал девятую карту и положил рядом с седьмой. Он готов был продолжить игру.
Эрик, наблюдавший за игроками, подумал: «Почему он всё время пытается проиграть свои 5 немецких марок. Если и на этот раз он выиграет, то поверю, что они заколдованы». Марокканец, оценив ситуацию, насупился, он испугался. Что-то ему подсказывало о необходимости прекратить игру. Но, взглянув на кучу денег, в которой было почти 30 тысяч долларов, у него захватило дух. Удержаться от соблазна он не мог. Бледный, шатаясь, он встал, держа коробочку в руке, взглянул в сторону своей каюты и увидел напряжённое лицо внука, готового исполнить его приказ. И марокканец затряс коробочку, подняв руку вверх. Виктор несколько раз быстрыми движениями ноги надавил на переключатель. Стрелка компаса бешено завертелась на стержне. Он усмехнулся и окончательно надавил на переключатель. Северным концом стрелка повернётся к центру стола. Марокканец поставил коробочку и открыл крышку. Сумма точек на кубиках оказалась равной девяти. Марокканец застыл, не понимая, почему проиграл. Русский бросил девятую карту марокканцу и придвинул выигрыш к себе.
Марокканец продолжал стоять, наклонившись над столом и рассматривая кубики. Виктор, рассортировав купюры долларов, разложил их по карманам, при этом, он так увлёкся, что забыл убрать ногу с переключателя полярности электромагнита. С остальными рулонами валюты он не знал, что делать. Они не входили в его карманы. Его внимание привлекла тесёмка, валявшаяся на столе, которой марокканец завязывал сумку. «Если эту тесёмку пропустить через отверстия рулонов валюты, то получится оригинальное ожерелье», – подумал он и взглянул на марокканца. Он хотел спросить про тесёмку, но лицо и аура марокканца поразили  его. Перед ним, наклонившись над столом, стоял не побеждённый араб, а исследователь, решающий важную научную проблему. А марокканец действительно размышлял над каким-то законом физического явления. Он вдруг вспомнил разговор сына с внуком, которые обсуждали вопрос с перемагничиванием какого-то сердечника катушки магнита.
В коридоре послышались женские голоса. Эрик, узнав голос Лолиты, поспешил к ней навстречу. Ему непременно хотелось сообщить ей новость, что Виктор окончательно обыграл марокканца, став по сумме выигрыша чемпионом, а его монета в пять немецких марок – заколдована. Тем временем, марокканец медленно поднял руку верх, а через секунды кубики дёрнулись и застыли. Виктор, наблюдая эту сцену, чуть было не убрал с переключателя ногу, но вовремя спохватился. Однако он сделал вид, что ничего не заметил. Он увлеченно нанизывал рулоны валюты на тесёмку, которую успел подхватить без согласия хозяина. Марокканцу было не до тесёмки, он медленно опустил руку. Кубики слегка шевельнулись, освободившись от магнитного воздействия. Не взглянув по сторонам, увлечённый своим исследованием марокканец поднял обе руки вверх. Кубики вдруг перевернулись на 180 градусов, сумма точек на них равнялась пяти. Марокканец опустил руки. Кубики опять слегка шевельнулись и остались лежать неподвижно. Марокканец вторично пересчитал точки, сомнений не было, их было пять. И только после этого марокканец осознал, что случайно раскрыл свой секрет с магнитами посторонним людям. Он испугался и огляделся, но рядом никого не было. Несколько болельщиков стояли в стороне и спорили. Он взглянул на русского, но тот повесил себе на шею тесёмку с рулонами валюты, увлечённо рассматривал своё ожерелье. Марокканец решил ещё раз проверить и вернуть кубики в первоначальное положение. Глядя на русского, он поднял руку. Кубики, как по команде, развернулись, выставив на показ свои девять точек. Марокканец просиял, решив, что в магните произошло перемагничивание полюсов. «Очевидно, так бывает», – буркнул он себе под нос и опустился на стул. Он решил, что разобрался, наконец, почему так повезло русскому парню из Казахстана. А по физиономии марокканца можно было подумать, что это он только что выиграл огромную сумму денег. Но у Виктора, наоборот, неожиданно испортилось настроение. Ему стало жалко малолетнего помощника марокканца. «Возможно, у них дома не на что купить хлеба, – размышлял он. – Я проучил хама и хватит! Надо вернуть ему часть денег, тем более что не смогу ими воспользоваться».
В зал вбежала Лолита, за ней, еле поспевая, шёл Эрик. Лолита хотела поздравить Виктора, но остановилась в недоумении.
– Кто выиграл? – спросила она у Эрика.
– Как кто? Твой, Виктор Петрухин! – воскликнул Эрик. – Вот, видишь, какую гирлянду он нацепил на себя.
– А почему он грустный, а марокканец весёлый?
– Марокканец весёлый, очевидно, потому, что не всё проиграл. А твой Петрухин не знает, как потратить выигрыш. У русских с этим проблема, вот и грусть одолела его. В турпоездках русские носятся по магазинам, как угорелые, вместо того, чтобы наслаждаться путешествием и отдыхать, – при этом Эрик встал в позу оратора, выкинув руку вперёд.
– У нас с ним не будет проблем, я ему помогу, – заметила Лолита, подмигнув Эрику.
– Ой, ли! – вырвалось у Эрика, и он подумал: «Этого парня не легко на мякине провести, хотя мякина женского рода, бегает на двух ножках и называется Лолитой».
Весело беседуя, в зал ввалились остальные члены застолья. Перед этим, из каюты Смита, Роберт позвонил своему управляющему и велел принести печать фирмы. Пока они ждали управляющего, то с досады успели пропустить не по одной рюмке спиртного, а тут ещё женщины и Тим вернулись. И компания ещё выпила за проигрыш Роберта и выигрыш русского.
Вдруг марокканец побелел, он осознал, что все деньги проиграл и ему абсолютно нечего поставить на кон. Он растерянно заморгал глазами, вытянув шею вверх.
– О, Аллах! На какие деньги я буду отыгрываться? – воскликнул он по-арабски.
Хотя арабского языка никто в компании не знал, но жена Тима Мэнди всё поняла. Ей кто-то на ухо перевёл фразу марокканца, а затем подсказал, и она по-английски повторила сказанную кем-то фразу ей в ухо:
– Как на какие? У тебя же ещё остров с недвижимостью есть. Ты ещё всё вернёшь, если захочешь.
Тим и Смит внимательно посмотрели на Мэнди, не понимая, почему она так сказала марокканцу. Марокканец оживился и по-арабски воскликнул: «И правда! У меня же ещё есть, что поставить на кон! Но как оценить в долларах моих жён, дочерей и мой остров?»
                ______   _   ______

Я, вампир «ОНО» четвёртый, подготовил информацию для передачи моему Вите, который достиг зрелого возраста учёного, и которого я лелеял и оберегал до 17 лет. А в свои 17 лет он вновь родился из Космоса. Информацию, которую я приготовил для него, касается строения и жизни вселенной. Получив мою информацию, он должен уединиться и писать, писать. Он обязан создать новую теорию вселенной и довести её до большинства людей. Таков будет мой наказ ему. Уже давно необходимо встряхнуть и заставить по-новому думать человечество планеты «Земля». Какой-то застой мыслей у человечества случился. Мы, вампиры, должны питаться свежими человеческими мыслями, а от застойных – у нас болят животы. Витя наш лекарь, которого мы наградили специальным зрением. Он видит не только мысли людей, но и нас. Однако у меня проблема – мой космический корабль или, как говорят люди, тарелка может перемещаться в пространстве только по винтообразной траектории. Поэтому и Витя тоже должен двигаться по такой же спирали, вот тогда мой плеер через его глаза сможет послать пучок знаний о вселенной в его мозг.
Ещё находясь в своей зоне контроля – Сибири, я установил местонахождение Вити. Оказалось, что он путешествует по Средиземному морю на теплоходе «Виктория». Теплоход же находится в зоне контроля первого вампира «ОНО». Поэтому мы договорились с первым, и я полетел в его зону. Прилетев в район Средиземного моря, я сразу нашёл его, как только пронзил теплоход «Виктория» своим фотонным кораблём, не знающим никаких преград. И мне даже показалось, что он заметил меня, хотя продолжал играть с арабом в кубики. Я ожидал, что он занимается наукой, пишет, читает, а он увлёкся азартной игрой и раздумывает, как одурачить араба. Тоже мне учёный! Нашёл занятие – в кубики играть с арабом. Разве я для этого его создавал?
Для передачи моей информации ему в мозг, мне необходимо было найти на теплоходе «Виктория» транспортное средство, которое смогло бы скопировать траекторию полёта моего корабля. И я принялся изучать теплоход, пронизывая его вдоль и поперёк. Обнаружив вертолёт, я решил, что это хорошая «посудина» для моей цели. Однако непосредственно Витя не сможет сам сесть в вертолёт и лететь. Нужны особые условия, и эти условия может организовать только женщина, которой я внушу определенный план действия. По некоторым соображениям наш Учёный совет запретил использовать мужчин для этой цели и подвергать их внушению.
На теплоход я отправил гномов с распоряжением найти женщину, которая сможет сесть за штурвал вертолёта и повести его по маршруту, который ей будет заранее внушён. Вскоре гномы доложили, что на теплоходе «Виктория» путешествует американка Мэнди, довольно умная женщина, с большими возможностями и связями. Она имеет неограниченное влияние на членов команды теплохода. Однако когда я стал составлять план захвата вертолёта, то у меня выходило это не совсем удачно. И тогда я решил эту проблему поручить самой Мэнди, пусть во всём разберётся, тем более что она умная женщина. Своего амурчика я высадил на теплоход, предварительно поручив ему зарядить свой арбалет стрелой внушения. В стрелу ввёл программу траектории полёта вертолёта. Когда Мэнди стояла с подружками на палубе и наслаждалась красотами моря, амурчик выпустил стрелу внушения ей в грудь. Мэнди ойкнула и схватилась за грудь. И с этого момента все её мысли были направлены только на выполнение моего распоряжения. Со стрелами внушения обречённые женщины получают большие дозы облучения, поэтому их жизни сокращаются до нескольких месяцев. Что поделаешь – мир жесток!
Я снабдил Мэнди информатором. Информатор будет поддерживать связь со мной, корректировать действия Мэнди и подсказывать ей или её собеседникам мои соображения. Информатора я предупредил не попадаться в поле зрения Вити и вовремя прятаться, так как не понятно, как он поведёт себя, увидев его. Для остальных же людей информатор не виден.
Получив задание, Мэнди знала конечную цель, но не имела представления о деталях её выполнения. Полагаясь на её жизненный опыт, я приказал ей действовать по обстоятельствам.
                ______   _   ______

Эрик решил, что подготовленная справка уже не соответствует действительности, и заявил:
– Витину справку надо переделать на 32,5 тысячи долларов. Пока вы ходили за своими печатями, марокканец проиграл ему больше 9 тысяч.
– Нет, справку переделывать не будем, она ему не пригодится. Сейчас я вашего русского друга разнесу «в пух и прах», – уверенно заявил по-английски марокканец. – Не может же ему всё время сопутствовать удача.
Перед этим Виктор размышлял над экспериментом марокканца с кубиками. Марокканец уверен, что в системе электромагнита произошёл сбой, и, очевидно, решил, чтобы выиграть, то сигналы помощнику надо подавать наоборот.
Эрик перевёл заявление марокканца Виктору. Такое заявление насторожило его, и он подумал: «Интересно, что же марокканец решил поставить на кон? Возможно, у него драгоценности». И он задал вопрос, а Эрик перевёл:
– Сколько решил поставить на кон наш марокканский друг?
Не задумываясь, марокканец извлёк из сумки документы, заменяющие паспорта для женщин. Однако его действия вызволи у американцев смех. Виктор не понял, над чем рассмеялись американцы, и какие документы извлёк из сумки его партнёр по игре.
– Уж не думаете ли вы, что русский турист согласится играть на ваших жён? – с усмешкой спросил Смит.
– Нет, это у меня дочери! – возмутился марокканец, погладив документы.
– Теплоход «Виктория» является американской территорией, а не марокканской. Официально в Америке не играют на людей, и вам лучше убрать обратно в сумку ваших дочерей, – серьёзно посоветовал ему Смит.
Марокканец растерялся, на его лице появилась злость, он покраснел, как рак, рассматривая американцев, однако документы поспешил спрятать в сумку. Его действия вызвали у американцев весёлый смех. Смех он воспринял, как насмешку над ним. Он знал по ценам «калыма» сколько стоит невеста Марокко, а его дочери ценились, как достойный товар. Но он действительно не знал законов Америки. И вдруг он вспомнил подсказку американки, которая сказала, что у него есть остров с недвижимостью. Разъяренный марокканец пошёл «Ва-банк». Он извлек из сумки привилегию на остров и недвижимость со своей экзотической печатью и положил их на стол. Он знал, что остров стоит дороже, чем все деньги русского, и, будучи абсолютно уверен в своём выигрыше, воскликнул:
– А на это я могу играть?! – и он сурово посмотрев на Смита.
Смит пожал плечами, но подошёл и принялся изучать лежащие на столе документы. Для Смита, как юриста международного класса, такие документы не были в диковинку. Он разбирался в них, как рыба в воде, но здесь прибрежный район, так сказать, граница государства. И здесь не скажешь: «Хозяин барин», нужно особое разрешение. Да и свидетелей со стороны араба должно быть не менее трёх человек, причем достойных, не простых туристов или пассажиров из Марокко. Из беглого знакомства с планом острова и постройкой, Смит сделал заключение, что это тянет на 40-50 тысяч долларов США. Смиту приходилось иметь дело, когда игроки проигрывали земельные наделы, а затем это выливалось в судебные разбирательства.
Смит на немецком языке рассказал всё Виктору, высказав и свои сомнения по этому поводу. Вздёрнув брови к верху, Виктор выслушал сообщение Смита и задумался. Тем временем Смит повторил свои соображения друзьям по-английски. Американцы задумались. Роберт, почесывая затылок, разглядывал печать. Уж очень хотелось ему подержать в руках этот старинный предмет. Мэнди же рассуждала так: «Если выиграет русский, то будет причина воспользоваться вертолётом и полететь в Марокко оформлять документы». Почему у неё возникло такое огромное желание прокатить компанию на вертолёте, она не могла бы объяснить. Но желание было на столько велико, что она не могла больше ни о чём думать. Причём у неё было огромное желание сесть за штурвал и вести вертолёт по винтообразной траектории, хотя не имела понятия, как им вообще управляют. Она даже не умела водить авто. А Виктор размышлял: «Допустим, остров мне совсем не нужен, а вот лишний раз проучить марокканца, следует. Ох, как следует, чтобы на всю жизнь запомнил». Но тут вмешался Эрик и спросил:
– Что думаешь предпринять?
– Что можно предпринять, если я не смогу оприходовать в свой бюджет марокканский остров, – заметил ему Виктор.
– Если твоя заколдованная монета в пять немецких марок и на этот раз не подвёдёт, то остров с крепостью ты можешь выставить на бирже ценных бумаг в Америке и продать. И в этом я тебе могу помочь, конечно, за хорошее вознаграждение. Причём, для этого тебе не надо даже ехать в Америку, а прямо здесь на теплоходе помогу открыть надежный счёт в американском коммерческом банке. Банк возьмёт на себя пересылку твоих ценных бумаг в Америку и выставит их на биржу. Но тебе придётся дать мне поручительство для проведения контроля и оформления разной документации. В этом поручительстве ты укажешь сумму моего вознаграждения. Тебе выпишут чековую книжку, по которой ты сможешь получить причитающиеся тебе деньги в любом уголке мира и даже в Москве.
– Как так! Разве в Москве есть американский банк? – воскликнул Виктор.
– Да, есть.
– А выигранные доллары можно будет положить на этот счёт, если такой у меня появится.
– Конечно.
– Так, что же ты мне об этом сразу не сказал? А я всем головы морочу со своей справкой.
– Да, но ты пока не выиграл остров, а коммерческий банк теплохода «Виктория» не открывает счёта иностранцам, которые не могут внести первый взнос в банк более 50 тысяч долларов США.
Остальные члены застолья высказали Смиту свои пожелания о продолжении игры, особенно в этом усердствовали Мэнди и Лолита. Но Смит заявил, что для этого необходимо присутствие трёх марокканских свидетелей, и он спросил у марокканца, сможет ли тот найти таковых. Однако марокканцу не хотелось приглашать своих граждан в свидетели. Он был уверен в выигрыше, а лишние разговоры да пересуды ему были ни к чему. И он пожимал плечами, отнекиваясь. И тут Мэнди проявила расторопность. Она позвонила директору теплохода пассажирских перевозок и выяснила у него, имеются ли на теплоходе пассажиры из Марокко. Директор пообещал не только выяснить, но и попросить их придти в зал.
Пока Смит с компанией обсуждали форму договора на предстоящую игру, на кон которой будет поставлена марокканская привилегия на остров с недвижимостью, с одной стороны, и деньги Виктора, с другой, прошло минут двадцать. Противоборствующие стороны пришли к соглашению, что если выигрывает Виктор Петрухин, то все расходы по оформлению сделки, он берёт на себя, так как сумма его ставки была меньше, чем марокканца. Уверенный в своём выигрыше марокканец соглашался на любые условия, но Виктор обсуждал и спорил по каждому пункту договора. В самый разгар споров пришёл директор пассажирских перевозок, он привёл трёх свидетелей марокканцев. Оказалось, что приглашенные свидетели являются служителями религиозных культов ислама из разных мечетей города Уджда, а один мулла хорошо знал игрока марокканца Мураккеша старшего.
Мэнди рассказала директору о предстоящей игре. Директор сэр Бартон так заинтересовался развивающими событиями игры, что предложил себя в качестве свидетеля. Пока составлялся договор на английском, русском и марокканском языках, арабы весело беседовали, а Бартон и Мэнди «перебирали косточки» капитану. Марокканец сбегал к себе в каюту. Он опасался, не уснул ли его внук. А внук терпеливо ждал сигнала, напряжённо вглядываясь в зал. Дед рассказал внуку о том, что произошло перемагничивание полюсов магнита. Внук на секунды задумался и посоветовал отложить игру. Дед сразу расстроился. Заметив, как помрачнел дед, внук пожалел его и сказал, что можно ещё поиграть, но не долго, так как он очень устал.
– Я делал контрольные испытания, у меня всё получилось, – заверил дед внука.
– С нами Аллах! – воскликнул внук и взобрался вверх по стремянке.
Свидетели игры всё тщательно проверили, пересчитали деньги, а Роберт, наконец, отвёл душу, внимательно рассмотрел печать и даже пощупал её. И опять Виктор придержал у себя седьмую карту, а марокканец, скрипя зубами, выбирал кубики. Он положил жёлтый и белый кубики в коробочку, а карту взял одиннадцатую. И опять Виктор разыграл комедию с выбором карты. Наконец он выбор третью карту. Поколдовав над своей немецкой монетой, он подумал: «Марокканец должен поднять вверх одну руку, и тогда выигрыш падёт на мою третью карту. А мне же не нужно будет давить на кнопку переключателя, но быть готовым к неожиданным действиям я обязан». Марокканец затряс кубики, высоко подняв коробочку вверх, а поставив, открыл её и ахнул, поняв, что всё проиграл. Он грохнулся на стул, лицо у него побелело, а в уме пронеслось: «Значит, Аллах не с нами».

15.
У директора пассажирских перевозок Бартона вдруг появилась причина посетить берег Марокко. Он срочно заказал вертолёт якобы для проведения агитационной работы по туризму среди жителей восточной части Марокко. Директор никогда не занимался подобной работой, это не входило в его обязанности, как директора, но его уговорила Мэнди. А он, питая к ней некоторую слабость, не мог отказать. Он знал истинное желание Мэнди и её весёлой компании, жаждущей завершить до конца игру в кубики между марокканцем и русским туристом. Однако он не мог понять, какую выгоду будет иметь сама Мэнди и её американские друзья. Но раз она так просит, значит, будет иметь. И он уступил ей. Мэнди тут же предложила служителям мечетей слетать на вертолёте в город Уджды и вернуться обратно. От такого предложения муллы пришли в восторг. Оказалось, что у них появились очень срочные дела дома и об этом им только что сообщили по телефонам. Поэтому они ухватились за возможность хоть на часок появиться в своих мечетях. Они потребовали от Мураккеша немедленно вылететь в город Уджда, где находится главное управление округа по переоформлению привилегий на недвижимость и территорию, на которой они размещены. Марокканец отнекивался, объясняя, что это не срочно, но пойти против воли мулл не мог.
А перед тем, как американские друзья предложили Виктору обмыть его выигрыш, он, как бы случайно, уронил на пол свою «заколдованную» монету и полез под стол. Быстрым движением ножичка он извлёк из углубления свой переключатель полярности полюсов электромагнита, отсоединил провода. К толстой щепке паркета он прилепил провода, соединив их в кучу. Щепку он воткнул в углубление, оставив на виду конец. Он рассчитывал на то, что марокканский мальчик сразу наткнётся на торчащую щепку и решит, что игрок своим каблуком ботинка случайно нарушил их проводку. Шоркая ногою по выступающему концу щепки, он каким-то образом, совершенно случайно, воздействовал на провод. Поэтому электромагнит работал непредсказуемо. Задумка Виктора увенчалась успехом. Позднее внук так и растолковал деду, когда из зала ушёл победитель с компанией, а дед закрыл дверь в шахматный зал. Внук даже доказал это экспериментально, а дед наблюдал, как переворачивались кубики у него на глазах, когда внук разбирался с проводами. Отремонтировав проводку, внук занял свое место в каюте у наблюдательного отверстия, и вместе с дедом убедились в четкости работы электромагнита.
Слух об огромном выигрыше русского туриста мгновенно облетел теплоход. И в зале появились туристы, жаждущие повторить чудо русского игрока. Марокканец на мелочь, взятую из копилки внука, разыгрался. Игроков оказалось так много, что все одиннадцать карт участвовали в игре. Марокканец осторожно вёл игру, давая кое-кому выиграть, но вскоре их первоначальный выигрыш оказывался в его карманах. За какие-то три часа марокканец выиграл несколько тысяч, а всё новые и новые игроки подключались к игре. И у марокканца даже появилась надежда в последствии выкупить свой остров. Во время перерыва он поделился идеей с внуком, но тот заявил, что за такую сумму денег можно купить гораздо лучшее жилье, причём на материке.
А тут, как назло, на марокканца налетели муллы, требуя прекратить игру и лететь в Уджду. «Муллы ставленники Аллаха, а с ним не спорят», – решил Мураккеш старший и подчинился им.
                ______   _   ______

Вместе с директором Бартоном в Марокко летело ещё двенадцать человек. Крёсел для Джесси и Мэнди в вертолёте не хватило, и они расположились на приставных сидениях, рядом с пилотами. Молодой командир вертолёта, щупленького телосложения недавно окончил летную школу. Заправив полные баки, командир вертолёта был крайне озабочен, зная, что ещё трижды придётся садиться на дозаправку в Алжире, и это его пугало. Да и перегрузка вертолёта пассажирами беспокоила его. А тут ещё, как назло, богачка Мэнди пристала к нему со своими расспросами по управлению вертолётом. Правда, его поразили её способности, она мгновенно всё схватывала на лету и запоминала, о чём он ей рассказывал и показывал, управляя вертолётом. Второй пилот-штурман в противоположность командира был огромного роста и солидного возраста.
Виктор беседовал со Смитом о предстоящем переоформлении документов. Через иллюминатор он поглядывал на море, блестевшее в лучах заходящего солнца. Он знал, что им лететь не менее 9 часов, и опять, как когда-то ещё в детстве, ночью, а ночь он не любил. Вдруг с правого борта он заметил приближающиеся две точки, которые быстро увеличивались в размерах, двигаясь на перерез вертолёта. Он обратился к Эрику, указав направление приближающихся объектов. Эрик замотал головой, пояснив, что ничего не видит. Виктора это очень насторожило, он подумал: «Уж не «ОНО» ли приближается к нам? И почему два объекта?» Летящие объекты быстро приближались. И он узнал знакомые ему по форме космические корабли, хотя никак не мог понять, почему их два. Перед вертолётом корабли разошлись. Один двигался параллельным курсом с вертолётом, а второй – завис над ними. Летевший с боку корабль напоминал перевёрнутую тарелку, он превосходил по размерам вертолёт. Виктор видел его хорошо, но остальные пассажиры и экипаж ничего не видели. Он знал, что им это не дано, если этого не захотят сами «ОНО». Вдруг верхняя «летающая тарелка» опустилась вниз и прошла через вертолёт. Виктор заметил, что он вместе с вертолётом на какой-то миг оказались внутри корабля. И в этот миг существо, напоминающее амурчика, из своего оригинального метательного устройства  выстрелило стрелой в грудь Мэнди. Та громко ойкнула. Кабина космического корабля опустилась ещё ниже и исчезла из поля его зрения.
Мэнди встрепенулась, соскочила со скамейки и, обогнув сидение командира, уселась на его колени. Своими руками она обхватила кисти его рук вместе со штурвалом, а ноги поставила на стопы его ног. Командир оказался вдавлен в сидение солидной массой Мэнди. Пассажиры в салоне не видели обитателей параллельного мира и их действий, однако, поведение Мэнди вызвало у них недоумение, они переглядывались, но ничего не предпринимали. У Мэнди вдруг появилась огромная сила, и она, делая замысловатые движения, принялась управлять вертолётом. Вертолёт отклонился влево, затем вниз, вправо, вверх, описывая винтовую траекторию. Неожиданно вертолёт вошёл в хвостовую часть кабины «тарелки» и слился с ней, образовав единое целое.
Виктор не раз оказывался внутри «тарелки» и каждый раз не успевал разглядеть не только её убранство, но и само «ОНО». Очевидно, его страшили эти детские встречи с «ОНО». Потом встречи с «ОНО» прекратились на долгие годы. Он, вспоминая эти встречи, никак не мог чётко представить, как выглядела внутри кабина. Оказавшись на этот раз внутри «тарелки», он принялся рассматривать её конструкцию и оснащение, но через лобовое стекло и боковые иллюминаторы особенно не рассмотришь, хотя их вертолёт находился в центре кабины «тарелки». По бокам кабины размещались диковинные растения причудливой формы, образуя подобие сада. Однако эти растения не походили на нашу растительность, и ему даже показалось, что они каменные. На этих растениях размещались причудливой формы бабочки-цветы, которые перескакивали с ветки на ветку, образуя какой-то танцевальный хоровод. Он обратил внимание, что эти бабочки-цветы тоже казались ему не живыми, а их движения были заторможены. «Возможно, это ощущение возникает потому, что наше земное время движется в тысячу раз быстрее, чем их, космическое», – решил он, рассматривая «леденящий холод кабины РАЯ», осознавая, что где-то в противоположном мире существует «горячий АД» с отрицательным временем. В саду медленно перемещались необычные существа. Некоторые из них напоминали амурчиков с крылышками земных птиц. И эти существа имели головы с многочисленными умными глазками. Они внимательно и даже с каким-то любопытством разглядывали летевший вертолёт, появившийся в их жилище. В центре кабины возвышался пьедестал, а перед ним размещалось сооружение, напоминающее бассейн. Бассейн явно предназначался не для воды, а скорее для какого-то газа. И это он догадался по оборудованию, примыкающему к бассейну.
По спокойному поведению экипажа вертолёта и пассажиров он понял, что они не видят эту необычную картину. А он сам видел не только этот параллельный мир, но и свой, хотя оба мира виделись ему, как в пасмурный день, хотя небо было чистое.
Неожиданно кресло на пьедестале космического корабля развернулось, и он увидел «ОНО» на расстоянии 8–9 метров. Однако лобовое стекло вертолёта затрудняло обзор. Так продолжалось недолго, и он заметил, что расстояние между ними сокращается. Очевидно, обшивка вертолёта тоже мешала «ОНО» и оно пошло на сближение. Вот вертолёт завис над бассейном, но расстояние продолжало уменьшаться. Вскоре голова «ОНО» прошла через нос вертолёта и оказалась внутри его, продолжая приближаться к Виктору. Вначале в голову погрузились приборы и рычаги управления, а затем и Мэнди с пилотами. Создавалось впечатление, что они прошли через какую-то прозрачную оболочку головы. А когда голова «ОНО» оказалась в полутора метрах от него, сближение прекратилось. Виктор не раз встречался с этой огромной головой «ОНО», но эта встреча оказалась захватывающей. Такого зрелища он даже и представить себе не мог. Голова «ОНО» изобразило подобие улыбки. И одновременно в его глаза ударили два луча из прибора, находящего ниже головы «ОНО». Виктор впился глазами в прибор, чувствуя, как его мозг чем-то заполняется и разбухает. Ему даже показалось, что его голова раздувается. Информация продолжала переливаться в мозг, перед глазами мелькали какие-то причудливые видения, но на них он не мог даже на миг сосредоточиться. К такой своей участи получения информации из Космоса он привык ещё в детстве и это его не пугало. Он знал, что от знаний голова будет разбухать недолго. При этом он осознавал, что поступающая информация касается теории строения вселенной. Неожиданно лучи, направленные ему в глаза, прекратились. Он понял, что его «обучение Космосом» закончилось.
Ещё раньше он хотел спросить при встречи с «ОНО» о многом. Но встречу предполагал себе иначе и приготовил целый ряд вопросов. Однако встретив сейчас «ОНО» в таком необычном месте, когда он и «ОНО» оказались в вертолёте и одновременно в космическом корабле, счёл свои вопросы неуместными, тем более что его разговор с «ОНО» оказался бы гласностью для всех присутствующих. Но «ОНО» само заговорило. Заглушая шум мотора, в кабине раздался громкий металлический голос: «Ты получил новую информацию, которую должен переложить на бумагу и в ближайшее время опубликовать. Это приказ! А приказы даже у вас на земле не обсуждаются, а выполняются. Ко мне обратишься только в экстренном случаи». И «ОНО» вместе с космическим кораблём отлетело. Такое исчезновение «ОНО» для Виктора оказалось неожиданным, и он пытался через иллюминаторы увидеть корабли, но напрасно.
В кабине вертолёта посветлело. Все пассажиры были перепуганы необычным металлическим голосом. Они вертели головами, не понимая, откуда исходил такой суровый металлический голос. «Что это было?» – спрашивали они друг у друга. Мэнди вдруг соскочила с места, освободив командира вертолёта. Вертолёт резко накренился и стал падать в море. Зажатый между сидением и грузным телом Мэнди, командир не сразу пришёл в себя и с трудом справился с управлением, выводя вертолёта из штопора. Мэнди, стукаясь головой о кабину вертолёта, с трудом пересела на свое место. По её виду было понятно, что она не представляет всего того, что с ней только что произошло. Второй пилот был перепуган непонятным голосом, исходящим, как ему показалось, от обшивки вертолёта. Но командир ничего не слышал, находясь между спинкой кресла и спиной Мэнди. Однако он был шокирован поведением Мэнди, и его трясло, как в лихорадке.
– Что это было? – шумели пассажиры.
Виктор решил как-то успокоить всех и принялся сочинять.
– Очевидно, под нами где-то теплоход, а в радиоуселитель команда переговаривается между собой. Создалась своеобразная слуховая галлюцинация. Я где-то читал об этом, – врал он Эрику.
Эрика такое объяснение убедило, и он перевёл высказывание друга. Как ни странно, но это успокоило всех. Непредсказуемое поведение Мэнди с управлением вертолёта шокировало всех, кроме Виктора. Он то знал, что это проделки «ОНО», а за эти проделки ей придётся расплачиваться жизнью.

16.
К Марокко подлетали утром. Смит, как опытный юрист, составил план действий по ускоренному переоформлению документов на недвижимость и остров. Обсудив план действия, компания одобрила его. Тогда по распоряжению директора пассажирских перевозок Бартона, как руководителя полёта, второй пилот связался с диспетчерской аэропорта Уджды и получил разрешение о пролёте над островом Мураккеша. Смит понимал, что совершить посадку во дворе Мураккеша не удастся, но сбросить послание к его жёнам возможно. Поэтому он убедил мулл, чтобы те уговорили Мураккеша написать депешу семье, в которой он бы распорядился, чтобы его жёны немедленно приступить к сбору вещей и были готовы навсегда покинуть остров. Муллы впились глазами в Мураккеша, как на прошкодившегося школьника, и предложили написать записку семье. Второй пилот привязал послание Мураккеша к бечевке с грузилом.
Зависший над домом Мураккеша вертолёт вызвал переполох у жителей островка, а во дворе от потока воздуха от вертолёта поднялась невообразимая пыль и песок. Но когда женщины увидели болтавшийся на бечёвке клочок бумаги, то сообразили, что это письмо, осмелели, прекратили визжать и принялись ловить его. Грузило, закреплённое на бечёвке, оказалось недостаточным по весу и его вместе с письмом бросало в разные стороны, стукая о дом и забор. Наконец одной из женщин удалось схватить конец бечёвки и оторвать письмо. Увидев, что послание дошло до адресата, пилот взял курс на юг в аэропорт Уджда.
                ______   _   ______

Переоформление привилегии на недвижимость и остров оказалось делом несложным, но Виктору пришлось солидно раскошелиться. Оказалось, что у Мураккеша была задолжность по налогам. Да Виктору ещё и впрок пришлось заплатить налог и страховку за два года, так как в ближайшие два, три года он не надеялся продать остров на американской бирже. При этом он в принципе не понимал, зачем ввязался в эту авантюру с островом и ворчал сам на себя, приговаривая: «Не было печали, купила баба порося». Однако Эрик и Лолита имели другое мнение. Они строили планы, как можно использовать остров для отдыха и развлечения. У них даже появились желания прервать надоевшее им путешествие на теплоходе и вместе с новым хозяином крепости отдохнуть на острове, позагорать, половить морских окуней и разную живность, обильно расселившуюся в теплых водах марокканских берегов. Тим, как предприимчивый человек, во всяком случае, он относил себя к ним, мечтал на острове построить пансионат для любителей экзотики. Правда, денег у него не было, но он надеялся на деньги жены Мэнди, которая хотя и была скрягой, но если решится, то ни перед чем не остановится. У родителей Лолиты зрела надежда, выдать её замуж за Виктора и в отпуск ездить к ним на Средиземное море. В действительности семья Смита была не богата, они только делали вид, что не нуждаются ни в чём. И только Роберт с женой Терри не строили никаких иллюзий. Правда, у Роберта теплилась слабая надежда завладеть экзотической печатью острова. Директор Бартон ходил важный, как индюк, и ни о чём не мечтал.
После переоформления привилегии на недвижимость и остров на нового владельца, муллы разошлись по своим мечетям. Их предупредили, что долго ждать не будут, и те довольно быстро вернулись, уладив свои дела. Сделку обмыли в приличном ресторане и компания поспешила в аэропорт. Летели минут двадцать, и вертолёт плавно приземлился на берегу моря напротив острова Мураккеша. На пристани компанию поджидали сыновья Мураккеша, которые устроили отцу скандал. Они по-арабски кричали громко и долго, пока Смит не пригласил полицейских, объяснив им причину скандала. Разбушевавшихся сыновей успокоила полиция. У арабов большой грех, если дети кричат на родителей, чтобы те ни совершили. Поэтому Мураккеш очень рассердился на детей за их крики, да ещё при большом скоплении посторонних людей.
– Мне нужен баркас, чтобы перевезти мою семью с острова, – повелительным тоном заявил Мураккеш, обратившись к знакомому владельцу баркаса, пришвартованному к причалу.
Пока баркас готовился, Смит решил на лодке сходить на остров. Он предложил оставить сыновей Мураккеша на берегу «остывать» под присмотром полицейских, а на остров поедут Мураккеш с муллой из мечети, к которой территориально приписывался остров, юрист Смит, Виктор и полицейский. Было неясно, как поведут себя остальные члены семьи марокканца, а присутствие знакомого муллы и полицейского отрезвит головы его жёнам, детям и внукам. Вся же остальная компания прибудет на остров на баркасе.
Каменное ограждение по берегу острова и арочные ворота с огромным псом произвели на Виктора и Смита великолепное впечатление.
– Да здесь и впрямь крепость с пушками, – прошептал Смит Виктору по-немецки, разглядывая небольшую пушку, установленную на угловой башни.
Мураккеш закрыл пса в конуре и, открыв ворота, пригласил нового владельца острова и его сопровождающих людей во двор, где оказалось были подготовлены тюки с коврами и вещами. Отдельной горкой возвышалась домашняя утварь и посуда. Около кухни столпились женщины и подростки. «И этих людей я должен выгнать из насиженного места на улицу», – обожгла Виктора мысль. Примерно такая же мысль пришла в голову Смиту, и он по-английски спросил марокканца:
– Как ты решился играть на свою крепость, а главное проиграть?
– На то воля Аллаха! А раз проиграл, значит, проиграл и нечего теперь это мусолить, – не задумываясь, ответил марокканец и первым направился в дом, не взглянув в сторону семьи.
– Ну и порядки у арабов, – по-немецки заметил Смит. – Дочерей, как невест продаст, сынавей с их семьями разгонит.
Прежде, чем зайти в дом, марокканец снял обувь. Его примеру последовали остальные, и даже полицейский. После зноя на улице, в доме веяло прохладой. На удивление Виктора дом оказались в хорошем состоянии, а просторные пустые комнаты – чистые. Виктор ожидал увидеть ворох мусора, выбитые стёкла и двери, но кругом был порядок, и он не обнаружил даже пыли. Это его очень удивило, не по-русски покидали свой дом марокканцы. Мураккеш обвёл нового владельца дома и его сопровождающих по всем комнатам первого и второго этажей, затем показал пристройку, состоявшую из кухни, прачечной и бани. Обращаясь к русскому и Смиту по-английски, марокканец сказал, а Смит перевёл на немецкий язык:
– Я передаю вам дом, лодку, приписанную к острову, подсобные помещения в целости и сохранности, как числится в ведомости. Ко мне претензии имеются?
Не зная, что ответить, Виктор вопросительно посмотрел на Смита, но тот молчал.
– Электричество в доме имеется? – наконец выдавил из себя Виктор, а Смит перевёл марокканцу.
Марокканец с удивлением посмотрел на русского и ответил:
– Нет и никогда не было, но я велю оставить вам керосиновую лампу, – и марокканец, разведя руки в стороны, дал понять, что это всё.
– Кто будет охранять мой остров в моё отсутствие? – спросил Виктор, обращаясь к мистеру Смиту.
– На ворота повесишь замок, здесь не принято воровать. Да и украсть здесь пока нечего, кроме острова, да камней.
– Но во дворе имеются фруктовые и ореховые деревья, – не унимался Виктор.
– Сторож дороже тебе обойдётся, – усмехнулся Смит.
Хотя документы были полностью оформлены на имя Виктора, но он не чувствовал себя хозяином, а всё это казалось ему каким-то розыгрышем. «Скорей бы Эрик приехал, может он посоветует что-нибудь разумное», – размышлял он, разглядывая деревья и крохотный огород с пряностями и цветами.
За воротами послышался шорох причалившего баркаса. Над воротами показались мачты. Марокканец зычным голосом дал команду грузиться, и молчавшие всё это время женщины зашумели. Двор наполнился невообразимым гамом людских голосов, как на восточном базаре. Женщины и подростки хватали тюки и волоком тащили их к воротам. «Как саранча», – подумал Виктор и предложил Смиту встретить друзей. Но друзья сами устремились навстречу, а затем в дом, на балконы, заглядывая во все кладовые и комнаты.
Утварь и тюки марокканцев таяли на глазах, заполняя баркас. Вдруг из дверей прачечной одна из жён Мураккеша вытащила за руку девушку, а та упиралась и отбивалась от неё. Полицейский поспешил на шум. Женщина и девушка на перебой принялись доказывать полицейскому что-то. Виктор и Смит подошли к ним. Полицейский по-арабски решил пересказать причину ссоры Виктору и Смиту, но они его не понимали. Виктор не выдержал и пошутил:
– А по-русски нельзя сказать?
Девушка перестала плакать и удивлённо посмотрела на Виктора, а затем по-русски, но с акцентом, спросила:
– Вы разговариваете по-русски?
– Да, я же русский. А вы откуда знаете русский язык?
– Я никакого отношения к семье Мураккеша не имею. Моя мама родилась на Кавказе в Черкессии. Жених-араб привёз её сюда, но не женился на ней, а хотел продать. Мама бросилась под поезд и осталась без ног. После больницы мама поселилась на этом острове и жила за забором в собачьей конуре. Затем родилась я, а когда умерла мама, то меня переселили в прачечную, где я жила и стирала бельё. Когда была жива мама, то мы, в основном, разговаривали по-русски, а от детей Мураккеша я научилась разговаривать по-арабски. Я не хочу покидать остров, даже если буду жить в конуре. На материке мне нельзя появляться, так как у меня нет никаких документов, кроме Советского паспорта мамы.
– Что хочет жена Мураккеша?
– Она хочет, чтобы я ехала с ними на материк, но там меня посадят в тюрьму, потому что у меня нет документов. Так мне говорила моя мама, когда была жива.
Виктор по-немецки перевёл Смиту рассказ девушки, а насчёт тюрьмы заметил, что черкесскую девушку запугала собственная мать, возможно у неё была причина. Смит заинтересовался судьбой девушки и сказал, что ей надо обратиться в Советское посольство и там зарегистрироваться для получения паспорта, но её рождение на острове должны письменно подтвердить два свидетеля. Подумав, Смит решил выяснить это обстоятельство у муллы. Оказалось, что мулла и полицейский знают эту историю и согласны письменно подтвердить рождение черкески Лолы на острове.
Не долго думая, Смит тут же составил свидетельские показания на английском языке, а мулла и полицейский подписали документ. Смит заверил их подписи, поставил печать юриста и передал документ девушке. Виктор объяснил ей содержание документа и предупредил, когда ей исполниться 16 лет, то она может получить паспорт в Советском посольстве, которое находится в марокканской столице.
– Где находится эта столица?
– Где-то там, на западе, – и он махнул рукой в сторону запада. – Я тоже точно не знаю, где она и как туда доехать.
Лола осмелела и обратилась к полицейскому. Тот долго объяснял ей, что столицей Марокко является город Работ. Ехать туда надо на поезде около суток.
Жена Мураккеша слышала весь разговор и побежала докладывать мужу, вскоре и он сам явился. Но полицейский в присутствии муллы, юриста и нового владельца острова объяснил ему, что девушка не желает покидать остров. Прав на неё Мураккеш не имеет, хотя она и жила, и питалась у него, но за это она отрабатывала, стирая бельё.
Лола поняла, что полицейский и все эти люди не враги ей. Виктор же подумал: «Может Лола согласиться охранять мою крепость. Хотя толку от такого охранника мало, но всё-таки при доме человек». Лола была похожа на замухрышку. Платьице ветхое, на голове копна слипшихся волос, лицо грязное, на руках «цыпки» и ужасный запах исходил от её тела.
– Лола, если ты не хочешь уезжать с острова, то может согласишься быть комендантом, пока я путешествую.
– А кто такой комендант?
– Ну, это старший в крепости.
Лола задумалась, а затем спросила:
– Старший, это как старшая жена?
– Сравнение у тебя правильное, но ты ещё и до невесты не доросла.
Она опять задумалась. Виктор же понимал, что, скорее всего, он эту девушку больше никогда и не увидит, а в крепость приедет другой хозяин. Но это потом! А как поступить сейчас? Оставлять дом на попечение одной малолетней девушки – опасно. Она может просто перепугаться, но другого варианта фактически нет.
– Я и платить буду тебе по десять долларов США в месяц, и соответствующий документ выдам, – добавил он, видя её смутное беспокойство.
– По десять долларов!? – удивлённо воскликнула она.
Виктор знал, что для взрослого марокканца десять долларов это не малые деньги, поэтому не удивился её восклицанию и подтвердил решение.
– В принципе я согласна, но надо обговорить детали.
«Она уж и не такая простушка, как кажется», – подумал он и сказал:
– Давай обсудим детали и составим договор. Какие твои условия?
– Я могу пригласить в твою крепость пса, который живёт за воротами. Мы с ним друзья.
– Конечно! Можешь и ещё завести себе собак. На пристани их много бегает.
– Я буду следить за чистотой в доме. Продам фрукты и орехи. Не беспокойся, все деньги, которые получу, сохраню до вашего возвращения.
– Нет, эти деньги потратишь на своё питание и на корм собаки.
О своём договоре с Лолой Виктор решил не говорить мулле, полицейскому и даже Смиту, хотя юридически тот бы смог кое-что подсказать.
– Лола, ты, писать умеешь?
– Да, по-русски меня научила мама, а по-арабски дети Мураккеша.
– Вот как! Тогда я напишу по-русски, а ты на этом же листке бумаги перепишешь по-арабски.
Составлять договор они пошли в прачечную, и Виктор понял, каким запахом пропиталась Лола.
– Жить перейдёшь в дом, – строго распорядился он.
Лола внимательно посмотрела на него, но нечего не ответила. Договор он составил в двух экземплярах и заверил своей экзотической печатью хозяина острова. На прощание он выдал новому коменданту острова зарплату за несколько месяцев вперёд в сумме двести долларов мелкими ассигнациями. От такой суммы денег глаза у неё расширились.
– Спрячь их и никому не говори. Это твоя зарплата за двадцать месяцев, – предупредил он назидательно.
Покончив разбираться с Лолой, он вышел на свежий воздух. Вся компания была уже в сборе. Они бойко обсуждали новые владения Виктора и по очереди поздравляли его. На берегу заканчивалась погрузка. Кто-то вместе с вещами свалился в воду, и с берега доносился смех и ругань.
– Пора отправляться, – заметил Смит, направляясь к воротам, а за ним потянулись и все остальные.
Виктор обратил внимание, что лодка была привязана к пристани по-хозяйски. Заканчивалась погрузка. В последнюю минуту Мураккеш решил забрать пса на борт баркаса. Он отцепил цепь и повёл его к мостку. Но пёс испугался баркаса и всеми лапами упирался. Мураккеш затащил его на мосток. Пёс, повизгивая, сумел освободиться от ошейника и свалился в воду. Он быстро выбрался на сушу и кинулся по берегу вдоль забора. «Теперь его не поймаешь», – решил Мураккеш и со злобой швырнул цепь на берег.
Появление на берегу не привязанного пса несколько обескуражило компанию, и они дружно поднялись на баркас. Небольшой баркас оказался перегружен и медленно отшвартовал от берега. Развернувшись носом на юг, баркас прибавил обороты винта. На берегу острова осталась Лола. В одной руке она держала вёсла, а в другой за шерсть своего мохнатого друга.
Мураккеш объяснил, что семью он отправляет в рыбацкий посёлок в десяти милях от пристани, на которой находится вертолёт, а сам полетит вместе со всеми на теплоход. В поселке у него имеется небольшой дом, доставшийся ему по наследству. На пристани сошли все прилетевшие пассажиры и полицейский, а на борт баркаса молча поднялись оба сына Мураккеша.
Через пятнадцать минут вертолёт взял курс на перерез теплоходу «Виктория». Утомлённые за день пассажиры сразу задремали, и только Мэнди металась по салону. Ей было плохо. Началась расплата от полученных стрел из Космоса.

17.
Вертолёт качнулся, и Виктор открыл глаза. «Надо же, кажется, вздремнул», – буркнул он про себя. Все, кроме пилотов, дремали. Мэнди успокоилась, но стонала. Очевидно, страх от своих «героических» поступков во время управления вертолётом выходил из её сонного сознания.
Вдруг Виктор осознал, почему было два космических корабля. «Наверное, мой друг «ОНО» базируется в Сибири, а здесь владения другого «ОНО». Вот моё «ОНО» и проводило эксперимент по передачи мне знаний под контролем местного «ОНО». Значит, земля разбита на сектора, в каждом секторе свой хозяин. Местное «ОНО» не способно разговаривать человеческим голосом со мной, вот почему, когда я обращался к «ОНО», то вместо ответов «ОНО» издавало какое-то бульканье. Тем не менее, местное «ОНО» следит за мной. Так было и на Курдайском перевале, когда алма-атинское «ОНО» стащило для меня новую «Чайку» прямо с движущейся железнодорожной платформы и поменяло её на мою сгоревшую автомашину. Причём, даже ГАИ не обнаружило подмены. Из всего этого следует, что я нужен Космосу, как контактёр. Получается так же, как у нас в садах муравьи разводят колонии тли. Они охраняют тлю от других насекомых, заботятся о ней во время плохой погоды, находят для неё свежие молодые побеги и переносят их с ветки на ветку. Взамен от тли получают молочко. Так и «ОНО» в целом заботятся о человечестве и каким-то образом охраняют, и даже снабжают информацией и знаниями, подсказывая иногда человеку во время сна то или иное решение проблемы. Чтобы вчера передать мне информацию «ОНО» даже пожертвовало жизнью Мэнди. Я же чётко видел, как амурчик выстрелил в неё каким-то лучом. Да и поведение Мэнди перед полётом в Марокко было не обычное. Очевидно, её ещё раньше обработали «лучами внушения», вот она и старалась. Однако марокканца я сам «обвёл вокруг пальца» и обыграл. Хотя, постой!  На свой остров с крепостью он не собирался играть, и здесь какое-то влияние оказала Мэнди, а это значит и «ОНО». Интересно, зачем моему Сибирскому «ОНО» понадобился остров в Средиземном море? Не отдыхать же «ОНО» сюда собирается. Нет, здесь что-то другое! Очевидно, остров послужил причиной для получения вертолёта в распоряжение Мэнди, то есть «ОНО». «Лучевая стрела», посланная вчера в грудь Мэнди, была приказом. Вот она и ринулась за штурвал вертолёта, и повела его по винтовой траектории в такт полёта космического корабля».
Разгадав ещё одну тайну «ОНО», Виктор вздохнул полной грудью. С его плеч свалился какой-то груз, который подспудно давил на его сознание последние двое суток. И он мысленно перенёсся на остров. Его тут же осенила идея: «Я же сам себя могу пригласить в гости к себе на остров. Оформлю на своё имя приглашение, Лола, как комендант, подпишет его, я поставлю печать и отошлю письмо на свой алма-атинский адрес. Да, я и брата смогу пригласить». После такой идеи остров перестал быть для него обузой. «Надо со Смитом и Эриком посоветоваться, – решил он, пожалев, что они спали. – Когда будем в Марокко надо оформить приглашения на себя и на брата». Размечтавшись, его мысли переключились на полученную информацию от «ОНО». И он вызвал из лабиринтов своего мозга эту информацию, которую мог смотреть, как сон, погрузившись в дремоту.
                ______   _   ______

Перед его взором, как в немом кино, возникла Вселенная. Вселенная разворачивалась в виде спирали Архимеда во всех направлениях одновременно. И у него возникло ощущение, что строение Вселенной напоминает спирально-закрученную улитку, заполненную информационным полем Вселенной – РАЗУМОМ. И всё это напоминает энергетический циклон. Наиболее насыщенная информационным полем, Вселенная образует в периферийной своей части сильное энергетическое поле, по которому скользит материя, а в её центральной части образуется слабое поле, куда устремляется антиматерия. Информационное поле в своей начальной стадии развития образует точку «Взрыва Вселенной». А в конечной – переходит в подобие конусной трубы, как «Черной Дыры», которая своим острым концом направлена в точку «Взрыва Вселенной». Информационное поле Разума используется во Вселенной как наполнитель, как нейтральный слой, как точка отсчёта равнодействия нашего мира и антимира. И в этом поле Разума мир и антимир не только движутся навстречу, но и пронизывают друг друга. Антимир, скользя в поле Разума, беспрепятственно проходит, то есть аннигилируется, через наш мир, это обеспечивается тем, что наш мир расширяется, перемещаясь по времени в будущее, а антимир сжимается, стремясь по времени в прошлое.
Антимир, находясь в центре поля Разума Вселенной, постоянно сжимается, перемещаясь к точке центра Взрыва, а из точки Взрыва постоянно материализуется наша галактика Вселенной. Большой Взрыв Вселенной же длится постоянно, но расширяющаяся Вселенная так велика, что микроскопическую точку Взрыва Вселенной невозможно распознать, хотя из неё постоянно исходит материализация Вселенной. Та часть нашей Вселенной, которая родилась по времени значительно раньше нас, уже расширилась так, что превратилась в эфирную материю. И эта быстро расширяющаяся эфирная материя, разжавшись до предела, попадает в слабое поле Разума и переходит в трубу, как в «Черную Дыру», в которой превращается вначале в разряжённую сжимающуюся эфирную антиматерию, а затем скорость сжатия увеличивается, пока она не сожмется в точку. К этой точке Взрыва, как к «Черной Дыре», стекается всё новая и новая антиматерия. И опять, как круговорот воды в природе, из точки Взрыва материализуется всё новая и новая наша материя. Таким образом, в нашем мире одновременно существует как молодая, так и старая Вселенная. Родившаяся же материя, разлетаясь, стареет. Войдя же в «Черную Дыру», умирает, рождая антиматерию. Но материи и антиматерии, как таковой, не существует. Всё, что окружает человек, состоит из элементарных частиц – электронов, протонов, нейтронов, мезонов. Из элементарных частиц состоит вся Вселенная. Но все элементарные частицы одновременно являются и волнами. Волны образуют сгусток энергии с положительным зарядом – это мир, в котором живёт человек, и отрицательным – параллельный антимир. Положительные и отрицательные энергии существуют рядом, но они не сталкиваются, находясь в противоположных временных и пространственных направлениях. И всей этой структурой руководит информационный Разум Вселенной, как Бог. Бог – это информация, отделённая от восприятия сигналов окружающей среды и существующая сама по себе. Информационное поле всё помнит, знает и создаёт, как живую, так и неживую природу, наделяя их своим разумом. Человек – самый разумный на земле, но сам по себе человек не разумное существо. При этом мозг человека не есть разум. Мозг человека – датчик восприятия с одной стороны, пульт управления с другой и резонатор сознания информационного поля с третьей. Мозг создаёт вибрацию особого вида энергии, которая образует поле. А поле аккумулирует вокруг себя частичку Всеобщего поля Разума. Чем сильнее способность мозга создавать поле, тем большую частицу Разума он аккумулирует около себя, в виде ауры сознания, так сказать, второго «Я». Ребёнок рождается с генетической информацией ДНК, и это в него заложено полем Разума, в виде астрального поля. А интеллект человека приходит потом, от способности мозга создавать поле и аккумулировать ментальное тело или тело мышления. Эти тела разные. Врожденное умирает вместе с физическим телом, приобретённое не умирает, а возвращается в общую «кассу» Разума, где продолжает существовать, но по своим законам».
«Значит, способность человека к мышлению и созиданию дается «взаймы», – сделал вывод Виктор, просмотрев часть информации и выходя из сонного состояния. Он открыл глаза, вспоминая информацию, которую получил от «ОНО» в свои шестнадцать лет, когда жил ещё в Сибири. Он обработал и опубликовал ту информацию, как требовало сибирское «ОНО». Но публикация получилась неубедительной, не хватало связующего звена о параллельных мирах. Причём та публикация оказалась расплывчатой, незаконченной. Информация, которую он только что получил, выглядела более чётко и правдоподобно. «Интересно, что дальше будет?», – подумал он и, как нетерпеливый школьник, решил пропустить часть информации, а заглянуть в конец. Он настроился и продолжил просмотр информации, в виде сна, пропуская целые разделы астрономических познаний. Вдруг он наткнулся на информацию о нашей Солнечной системе. Он узнал её и, погрузившись в дремоту, принялся смотреть своё немое кино.
Вокруг Солнца двигались как крупные, так и мелкие планеты. Но его удивило то, что огромное количество мелких глыб, кажущихся величиной с песчинки, заняли орбиту между Марсом и Юпитером. Кольцо астероидов плотным кольцом отделяло Венеру, Землю и Марс от гигантов Юпитера, Сатурна и Урана. Вдруг он заметил, что от Земли по эллипсоидной кривой отходят в обе стороны нити, которые уходят за Солнце. «Что это за нити? – спросил он сам себя, открыв глаза, но видение исчезло. – Разве Земля и Меркурий связаны между собой какой-то нитью». Он закрыл глаза и стал ждать, когда Меркурий покажется из-за Солнца. Все планеты медленно двигались, а он как бы наблюдал со стороны. Но из-за яркого Солнца Меркурий не просматривался. И ему ничего не оставалось делать, как ждать, не выпуская картинку из вида. Всем этим премудростям он научился ещё в детстве, когда часто общался с сибирским «ОНО». Наконец из-за Солнца показался Меркурий. Но орбита Меркурия оказалась значительно ближе к Солнцу, чем эллипсоидная кривая, исходящей от Земли. «Может, это орбита Земли?» – пронеслось у него в голове. И он решил дождаться, когда Земля сместиться в сторону, а он сможет заглянуть в сектор, расположенный за Солнцем и невидимый с Земли. Когда Земля сместилась, он внимательно стал рассматривать невидимый с Земли участок неба. Однако там никакой планеты не обнаружилось. «Странно», – подумал он и вдруг заметил, что нить в одном месте разорвана. Причём разрыв был такой же, как около Земли. Нить как бы входила в невидимую планету. Он напряг зрение и попытался приблизить этот участок неба к себе. И ему это удалось. Неожиданно он заметил на чёрном фоне неба маленькое чёрное пятнышко, как раз в том месте, где был разрыв нити. «А это ещё, что такое? – подумал он. – Может, это  невидимая «карликовая планета» или «Чёрная дыра». Она втягивает в себя все, даже свет. Какая же должна быть там сила притяжения, если даже свет не может отразиться от её поверхности». Не отрывая глаз, он продолжал наблюдать, разглядывая подвижную картинку солнечной системы, а из учебника по астрономии вспомнил, что на Солнце ускорение свободного падения в 28 раз больше, чем на Земле, но свет от Солнца до Земли долетает за 8 секунд. «Надо же! Какой огромной величины достигает притяжение «карликовой планеты», – решил он, и ещё сильнее напряг зрения, приближая этот участок неба. «Да это же открытие! Какой подарочек преподнесло мне «ОНО»! Но как это доказать людям, они то не имеют моего «космического зрения», которым «ОНО» наделило меня». Когда же участок неба с «карликовой планетой» приблизились ближе к Виктору, он стал различать космические объекты, устремившиеся к ней. «Да это же огромные метеориты, которые всасываются «карликовой планетой», как пылесосом, очищая орбиту Земли от непрошеных глыб камней. Вот, значит, как проявляется забота «ОНО» в охране нашей планеты» – решил он, но в это время вертолёт резко качнуло и его толкнули в бок.
– Просыпайся, уже прилетели, – услышал он русскую речь Эрика у себя над ухом.
– Да, подожди ты! Дай досмотреть!
Эрик весело рассмеялся и добавил:
– У себя на острове досмотришь.
Виктор открыл глаза, видение исчезло, зато во всей красе, с зажженными прожекторами и огнями на борту, предстал перед ним теплоход «Виктория». Вертолёт заходил на посадку, мотая пассажиров из стороны в сторону, но сели плавно.
Все, кроме Менди, чувствовали себя прекрасно. Когда сошли с борта вертолёта, Эрик прошептал:
– Джесси и Смит предлагают продолжить застолье, а меня приглашают присоединиться к вам.
– Так в чём проблема?
– Да, как-то неудобно. Мы, американцы, в этом деле щепетильный народ.
Но Виктор перебил его:
– Слушай, мистер Эрик, а за вертолёт мне надо доплачивать?
– Нет, вертолёт Бартон заказал на себя, а Менди погасила дополнительные расходы по перевозке одиннадцати пассажиров. Щедрая женщина.
Виктор думал иначе, но промолчал.
Мураккеш, как только спрыгнул на палубу теплохода, устремился в шахматную комнату, но там его никто не ждал, внук сладко спал, позабыв запереть дверь каюты. Туристы, наконец, поняли, что раз марокканец всё проиграл, то ему больше нечего проигрывать. И популярность игры в кубики резко снизилась.
Лолита всю дорогу до Марокко и обратно вела себя сдержанно и в невесты к Виктору не навязывалась, робко поглядывая на него. Она очень жалела, что не владеет русским и немецким языком, а при Эрике объясняться с помощью жестов, считала неуместным.
Перед застольем Виктор собирался сбежать в свою каюту, сославшись на головную боль, и, устроившись поудобнее в кресле, досмотреть до конца информацию, но, подумав, решил этого не делать. «Чего доброго от такого огромного объёма информации можно и «свихнуться». Я лучше по частям буду знакомиться с этой невероятной историей Разума Вселенной», – решил он и отправился со всеми.
Ночь коротали в тесной компании за столом у Смита. Рейтинг Виктора значительно вырос и его теперь обхаживал Смит, а Роберт ему помогал, в надежде завладеть его экзотической печатью острова.
Теплоход на малых оборотах винта тянулся к берегам Испании в порт Валенсия. Туристы раздраженно шумели, упрекая «черепашью» скорость теплохода, но от этого обороты винта не увеличились.

18.
После Испании теплоход «Виктория» устремился в Гибралтарский пролив. Капитан спешил. Ему очень хотелось подойти к самому опасному участку пролива, в момент, когда в океане начнётся отлив, и воды Средиземного моря устремятся в Атлантический океан. Он хотел, так сказать, «прокатиться на волне отлива». Но катастрофическая нехватка электроэнергии на судне не позволяла добавить несколько узлов к слишком малой скорости теплохода. И задуманная капитаном идея не удалось.
Теплоход, отойдя на несколько миль от порта Сеута, приближался к самому неприятному участку пролива. Мелководье, подводные камни, подступающие к самому фарватеру, старые рыбацкие сети, разбросанные в расширяющейся части пролива могли намотаться на винты хода теплохода. Капитан знал, что основное русло для прохода кораблей с большой осадкой давно не чистилось. А сети, как паутина, цеплялись за неровности дна, образуя своеобразные ловушки кораблей. Многим морякам в этих местах приходилось нырять в воду и очищать ходовые винты от сетей и водорослей.
Капитан не отходил от приборов, фиксирующих появление посторонних предметов на главном и двух рулевых винтах хода судна. Капитану доложили, да он и сам определил, что винты что-то подцепили. Необходимо было что-то предпринять. Но, что? Задний ход – опасно! В океане начался интенсивный прилив, и воды океана устремились в самую узкую часть пролива, образую волну, которая может подхватить теплоход и понести его обратно в Средиземное море, а то и посадить на мель, камни. Если дать полный ход вперёд, то необходимо переключить всю электроэнергию в машинное отделение, и разорвать сети на куски. И капитан принял второе решение. На теплоходе полностью отключили электроэнергию и одновременно винты начали набирать обороты. С морского дна поднялись капроновые сети, которые вместо того чтобы разорваться и разлететься в стороны, превращались в мощную канатную систему, которая, растягиваясь, замедляла ход теплохода. Сети наматывались на винты, образуя толстый канат длинной в несколько миль. И этот канат своим другим концом крепко держался за выступы неглубокого морского дна. При этом сети вели себя, как пружины. Отдельные жилы каната рвались, не выдерживая нагрузки движущегося вперёд теплохода массой в 40 тысяч тонн, но на смену порвавшихся сетей со дна поднимались другие, вплетаясь в общую канатную систему.
Мощный винт уже не гнал воду назад, а весь его крутящий потенциал мощностью в 20 тысяч киловатт шёл на скручивание толстого каната, удерживающего теплоход. И скорость теплохода, без того малая, катастрофически падала. Канаты тянули теплоход к марокканскому берегу, а воды прилива разворачивали нос корабля поперёк пролива. Закрученные до придела сети сжимались. Винт терял обороты, главный электродвигатель перегрелся. Система защиты температурного режима автоматически отключила подачу энергии в обмотки электродвигателя. Винты прекратили вращаться.
Капитан понял, что произошло. Необходимо было дать обратный ход и ослабить закрутку сетей, но температурное рыле не позволило включить в работу электродвигатели. Бросать якоря на мелководье неэффективно, но капитан дал команду бросить их. Якоря заскользили по дну, выворачивая глыбы камней из песка. Хотя якоря работали неэффективно, но нос теплохода прекратил разворачиваться поперёк пролива. Однако течение воды суммировалось с усилием от закрученных канатов, и теплоход потянуло из фарватера на подводные камни. Глубокие подводные камни не опасны для морских кораблей, но не для теплохода «Виктория» с его глубокой осадкой.
Приборы эхолокатора показали, что теплоход движется на выступающий из морского дна острый камень толщиной у основания около пяти метров. Для корпуса теплохода при минимальной скорости его движения это не опасно, но для лопастей винта, защищенных небольшим кожухом, опасно. Расстояние между лопастями винта и вершиной подводного камня сокращалось. Капитан причитал: «Пронесёт, не пронесёт». Цепи якорей, наконец, натянулись, но ещё не достаточно, чтобы затормозить обратный ход теплохода. Скорость теплохода назад была равна почти нулю. И при такой скорости лепестки винта коснулись вершины подводного камня, разрушив его. Вершина камня откололась и скатилась на дно. Один из лепестков винта согнулся, вал винта смял сальниковое устройство и вошёл внутрь теплохода. Часть полумуфты тормозного устройства отломилась, а оставшаяся её часть вместе с валом винта сдвинулась в сторону электродвигателя и на несколько миллиметров согнула вал якоря. В результате вал якоря электродвигателя главного хода фирмы «Движитель» деформировал и вышел из строя. Теплоход «Виктория» под действием сжимающегося каната из сетей и натянувшихся якорных цепей застыл неподвижно, но было уже поздно. Пассажиры теплохода даже не почувствовали, что теплоход потерпел аварию, причём дважды, примерно, на одном и том же месте.
Когда сгорел один из генераторов тока, то президентский корпус лихорадило. Когда же вышел из строя главный двигатель хода, то уже никого не лихорадило. Всем было ясно, что туристов, пассажиров и грузы необходимо перегружать на попутные теплоходы и отправлять их до конечных пунктов назначения. Другого не дано.
                ______   _   ______

К Виктору в каюту ввалились Эрик и Лолита. Они улыбались.
– Нашей мечте, кажется, улыбнулась удача, – заявил Эрик.
– Вы решили пожениться? – напрямик спросил Виктор.
– Помилуй, Бог! Лолита мечтает это осуществить с тобой, – ответил Эрик, зная, что она не понимает по-русски.
– Тогда, какая мечта поселилась на ваших лицах?
– Оказывается, наш теплоход три часа назад наскочил на подводный камень, согнул себе винт и вывел из строя главный двигатель хода. Дальше наш теплоход может двигаться только с помощью буксиров, но они появятся не раньше, чем через месяц, пока подготовятся и прибудут из Америки.
– Что мы будем делать всё это время? – неуверенно спросил Виктор, но, сообразив, сам же и ответил. – Наш теплоход «Тарас Шевченко» следует за нами, следовательно, он заберёт русских туристов, а паломников пересадит сюда.
– Не так то это просто сделать. Согласно договору паломники на теплоходе «Тарас Шевченко» следуют до порта Лиссабон, а возвращаться досрочно на потерпевший аварию теплоход они явно откажутся. Скорее всего, они потребуют отвести их до Лондона. За валюту ваш капитан согласится, а русских туристов оставит загорать на «Виктории».
– В чём заключается ваша мечта?
– Мечта наша базируется на том, что мы решили вернуться на твой остров, естественно, с тобой и дней 25 отдохнуть там. Лолита, оказывается, заядлый рыболов, да и Смит с Джесси, и Тим с Мэнди не против присоединится к нам. Им эта идея очень понравилась.
Виктор задумался. Он просмотрел информацию, полученную от «ОНО», не до конца. Когда он попытался этот материал просмотреть как описательную часть, то обнаружил, что у каждого фрагмента этого видения имеется математический аппарат. Не только буквенное описание, но и математические выкладки, а это уже серьезно. Он решил, что можно сделать несколько открытий, как говориться, «на кончике пера». И он собирался оформить заявки на открытия, которые ему подсказало «ОНО». Естественно, заявки он собирался оформить на свое имя. При возникшей же ситуации у него появилась возможность спокойно всё проанализировать перед оформлением заявок на открытия. Эрику он ответил:
– Конечно, ваша идея заманчива. Тем более что я решил бы массу своих проблем, однако, должен вначале подумать.
– Думай! Пять минут тебе хватит?
– Я же не один. У нас команда, да и руководитель турпоездки у нас крутой мужик.
– Да! А я как-то не подумал об этом, – признался Эрик.
Вдруг на Виктора нашло «озарение».
– Так ты говоришь, что «Виктория» наскочила на подводный камень, и ходовое оборудование вышло из строя. Теплоход в Америку собираются тянуть буксирами? – закричал Виктор, обрадовавшись.
– Ну, да!
– Вот здорово! – воскликнул Виктор, и глаза его заблестели. – Я знаю, как перегнать теплоход «Виктория» к берегам Америки, не применяя буксиров.
Эрик на секунду задумался и сказал:
– Я тоже знаю. Надо оттолкнуть теплоход от марокканского берега в Атлантический океан, течение и ветер подхватят его и прибьют к  Америке.
– Сколько же на это потребуется времени, – заметил Виктор, не поняв шутки. –  Я то имел в виду дней за десять доставить «Викторию» в Нью-Йорк.
Эрик ничего не ответил, но посмотрел на русского друга, как на фантазёра.
Идея транспортировать безмачтовые теплоходы специальным парусом возникла у Виктора давно. Он делал расчёты и даже подавал заявку на изобретение. Ему отказали, сославшись на то, что ещё древние Викинги, нападая на врага, водили несколько своих судов под одним большим парусом. Но вот технологическое изготовление такого паруса и вождение судов под разными углами к потоку ветра заслуживают внимания, подчёркивалось в отказе Комитета по делам изобретений. Однако для этого необходимо переоформить заявку. Он собирался её переоформить, но так и не довёл дело до конца. Теперь у него появилась надежда проверить свои расчёты и идею на практике. «Но согласятся ли на это владельцы теплохода? Причём, разговаривать с ними надо не с пустыми руками. Необходимо сделать чертежи, расчёты», – размышлял он, а затем попросил Эрика:
– Поговори с мистером Робертом, он на теплоходе «шишка», пусть убедит президента теплохода, чтобы тот выслушал меня.
– Ты это серьёзно! – воскликнул Эрик.
– А почему бы и нет! Я этим вопросом занимался и даже оформлял материалы на изобретение. Аварий такого характера, какая случилась с «Викторией», не единственный случай.
– Роберт у Смита, пойдём, переговорим, – предложил Эрик, улыбаясь.
– Нет, мистер Эрик, сходи, пожалуйста, сам. К тому, что я уже сказал тебе, не добавлю ничего нового, а мне сейчас надо подготовить рисунки и расчёты. Ты в принципе договорись о встрече. Не за рюмкой же мне решать с Робертом такие важные вопросы. Мне же дорога каждая минута, – заявил он, доставая карандаши, ручку и бумагу.
Он вспомнил, что в шкафу валялся старый плакат, забытый туристом от прошлой поездки. На картине изображено море, на горизонте в сизой дымке маячил скалистый берег, а посредине уплывающий в даль теплоход «Виктория».
Развернув плакат, он решил, что его можно использовать, пририсовав огромный парус, закрывающий всё небо и скалистый берег с горизонтом. И не долго думая, он принялся делать наброски паруса прямо на плакате. Стирая и исправляя отдельные детали паруса, он подготовил схему, а затем красным карандашом заретушировал парус. Жёлтым карандашом – воздушные шары, поддерживающие парус под облаками. Канаты, спускающиеся от паруса к теплоходу, он изобразил чёрным карандашом. На другом конце паруса он нарисовал второй теплоход, необходимый для удержания паруса в развёрнутом состоянии.
Эрик не ушёл к Роберту, как его просил Виктор, а вместе с Лолитой внимательно следил за художеством Виктора. Поскольку Виктор уже занимался этой проблемой несколько лет назад, то он быстро и уверено изобразил довольно сложную конструкцию паруса, висевшего на воздушных шарах под облаками. Вскоре плакат у него превратился в проект. Эрик поразился способностями русского друга. И он принялся растолковывать Лолите принципиальные моменты проекта. Лолита внимательно слушала, отмечая про себя, что на современный безмачтовый теплоход можно подцепить парус. Закончив проект, Виктор вздохнул.
– Оказывается, ты талантливый разработчик, – заметил Эрик, похлопав друга по плечу.
Когда же Виктор занялся расчётами, Лолита и Эрик вышли из каюты и направились к друзьям. Они рассказали Роберту и остальным членам компании о грандиозном проекте «Парус», с помощью которого их русский друг предлагает перегнать «Викторию» к берегам Америки за десять дней. Вскоре вся компания собралась в каюте Виктора. Эрик и Лолита, перебивая друг друга, рассказывали всем о возможности применения паруса на теплоходе «Виктория».
Тим и Роберт к проекту нового паруса отнеслись настороженно. Они были технически грамотными людьми и у них возникли сомнения. Тим даже рассчитал, что для того, чтобы парусом тянуть теплоход, необходимо применить стальной канат диаметром порядка 100 миллиметров, который при длине в две мили будет весить более 120 тонн. Да и таких толстых канатов пароходство не имеет, и не просто воздушными шарами удержать парус общей массой около 150 тонн под облаками. И Тим обратился с этим вопросом к Виктору. Отодвинув расчёты в сторону, Виктор заметил, что если нет нужных канатов, то как же они собираются использовать буксиры. Проект обсуждала вся его компания. Наконец Роберт решился обсудить этот проект в «Совете директоров». Он связался по телефону с президентом теплохода миссис Марджори и её мужем, который фактически вёл все её дела, а затем сообщил друзьям, что встреча с президентом и его директорским окружением назначена на вечер.
Закончив расчёты, Виктор принялся мастерить макет паруса. Ему помогали Эрик и Лолита. Для паруса они использовали четыре женских газовых шарфика, сшив их вместе по два в длину и ширину. Семь воздушных шариков, накаченных водородом, использовались как подъёмное устройство паруса. Воздушные шары они рассосредоточили по длине паруса сверху, а снизу к парусу подвесили грузила. В качестве макетов теплоходов они приобрели два игрушечных кораблика, способных плавать по воде. Кораблики имели рули с фиксаторами. С каждой стороны паруса они привязали по две четырехметровые бечёвки, а за каждую пару бечёвок – по кораблику. Макет парусного устройства Виктор решил испытать в закрытом детском бассейне теплохода. Для создания ветра принесли пылесос, используя его как компрессор.
Испытав макет паруса, они установили оптимальные углы фиксации рулей, при которых парус устойчиво удерживался в развёрнутом состоянии, а кораблики плавали по бассейну в заданном направлении. Но радоваться было ещё рано. Предстояло ещё доказать владельцам акций теплохода «Виктория» о работоспособности паруса в открытом море. А главное, кто будет платить за изготовление паруса и какую выгоду получат потом. Последнее слово было за «Советом директоров», а в их число входил и Роберт. Хотя Роберт и переживал за общее состояние дел фирм теплохода, но он сильно обижался на Виктора за то, что тот выиграл у него приличную сумму денег, чуть не сломал ему руку и не согласился продать экзотическую рукоятку от печати острова. Роберт не раз намекал, что сама печать не пострадает, если на ней заменить рукоятку, но Виктор не соглашался.
                ______   _   ______

На совещании президентско-директорского корпуса присутствовали не только президенты фирм, но и приглашенные специалисты парусного дела, капитан со своим окружением, различные директора технического обслуживания. Эрик взял на себя миссию переводчика. Лолита осталась в бассейне охранять макет паруса от назойливых детей и их родителей.
Виктор рассказал о конструкции паруса, изложив гипотезу о возможности транспортировать не менее двух теплоходов через Атлантический океан к берегам Америки. Он сообщил, что парус должен иметь длину в горизонтальном направлении – 0,4 мили, а по высоте – 0,17 мили. Парус воздушными шарами будет поднят под облака. От паруса к теплоходам спустятся по два каната длинной порядка до 1,5 миль. Теплоходы должны расходиться под некоторым углом друг от друга и, тем самым, удерживать парус в натянутом состоянии. Затем докладчик остановился на том, как управлять парусом и осуществлять некоторые манёвры.
В  заключении Виктор Петрухин отметил: «Поскольку такие испытания паруса будут проводиться впервые в мире, то это вызовет ажатаж, в результате эксперимент вызовет большой интерес, все каюты теплоходов окажутся заняты, как при изготовлении паруса, так и во время его испытания. Вот на эти непредвиденные деньги плюс экономия за счёт отказа от буксирования я и планирую изготовить огромный парус». Всё его выступление записывалось на пленку. Не задав вопросов докладчику, совещание приступило к обсуждению доклада. Выступило несколько оппонентов из числа приглашенных. Большинство из них высказали сомнения, заявив, что без достаточного апробирования узлов и всей конструкции паруса такая затея не увенчается успехом.
Последним, вместо президента теплохода миссис Марджори, выступил её муж мистер Джеймс. Он был краток, сказав, что президентско-директорский корпус готов заслушать любое предложение, связанное с выводом из создавшего тяжёлого финансового положения фирм теплохода. Поблагодарив всех, он отказался принять участие в проведении испытания модели паруса в бассейне и попросил остаться только президентов фирм, из числа которых и был сформулирован «Совет директоров».
Приглашенным и докладчику ничего не оставалось делать, как отправиться в детский бассейн на проведение испытания модели паруса. Всем стало ясно, что «Совет директоров» примет свое решение при «закрытых дверях».
Во время демонстрации в бассейне парусного устройства Виктору задали массу вопросов. Эрик аккуратно записывал их, в шутку заметив:
– Да тебе на подготовку ответов на эти вопросы потребуется месяц, а то и два.
Просмотрев ряд вопросов, Виктор решил экспериментом ответить на все вопросы и предложил:
– Экспериментальную модель паруса мы отправим в плавание в се¬веро-западном направлении, увеличив длину буксирных канатов, а пока я буду готовить вам ответы на вопросы, наши игрушечные кораблики достигнут берегов Америки и потребность в ответах на ваши вопросы отпадёт, так как эксперимент развеет все ваши сомнения. За продвиже¬нием корабликов будем следить. Для этого на парус необходимо установить метеорологический передат¬чик. Отслеживая, мы сможем проследить, как далеко уплывёт наша парусная модель-игрушка.
Как ни странно, но большинство присутствующих одобрили эту идею. Капитан заверил, что для эксперимента он может выделить крохотный передатчик-маяк.
В это же самое время совещание при президенте теплохода приобрело совсем иное направление. Никто из президентов фирм не верил в реальную возмож¬ность транспортировать аварийный теплоход «Виктория» с помощью паруса. И выступающие президенты переключились на более важные темы, заявляя, что из-за аварии теплохода ожидается взрыв возмущений туристов и пассажиров. Возмущения могут перерасти в неуправляемые скандалы и даже привести к па¬нике. И ещё непонятно, как поступит команда теплохода «Тарас Шевченко». Учитывая аварию нашего теплохода русские вправе вернуть нам паломников, не довезя их до Лиссабона. И здесь не помогут ни уговоры, ни просьбы, а это действие обязательно спровоцирует скандал, судебные разбирательства, штрафы.
Президентов фирм, отвечающих за питание, волновали другие про¬блемы – куда девать тонны продуктов, заготовленные на весь маршрут до Нью-Йорка. И это грозит полным крахом целому ряду фирм.
– Необходимо любой ценой задержать туристов на теплоходе, – заявил президент фирмы «Ресторан» мистер Ульям Манкевич. – Я вот, что предлагаю. Во-первых, нам срочно надо организовать ещё одну фирму под названием «Парус», а президентом этой фирмы будет русский Петрухин. Во-вторых, его сегодняшнее вы¬ступление довести не только до пассажиров теплохода, но и опубликовать в га¬зетах для широкого круга людей. Организовать различные конкурсы по тема¬тике «Парус». Корректно, но очень туманно, объя¬вить, что, очевидно, для изго¬товления огромных размеров паруса фирме «Парус» потребуется большое коли¬че¬ство швейных и других дел мастеров. В-третьих, постепенно, не спеша, разгру¬зить теплоход от наших туристов и пассажиров, а освободившиеся места прода¬вать по ценам гостинец Марокко и Испании, так как теплоход стоит. Раз¬гар лета. Люди ищут экзотику, и многие из них решатся провести отпуск на те¬плоходе по таким же ценам кают, как на курортах побережья номера в отелях. Нам просто надо на время превратить наш те¬плоход в базу отдыха. В-четвёр¬тых, всё это должно крутиться вокруг фирмы «Парус». Поскольку фирма «Па¬рус» в «уставный фонд» теплохода «Виктория» внести ничего не сможет, следова¬тельно, ни какие дивиденды не получит, а раз фирма не числиться на денежном балансе теплохода, то юридической ответст¬венности за эту фирму «Совет ди¬ректоров» не несёт. С президентом фирмы «Парус» мы заключим договор, что оплата ему будет производиться за фактиче¬ски пройденные теплоходом мили под парусом по маршруту «Марокко – Нью-Йорк», суть этого договора опубликуем в виде интервью с журналистами. В-пятых, организовать ком¬петентную комиссию специалистов, которые технически грамотно, обосновано, докажут несостоятельность использования паруса для транспортировки океан¬ских теплоходов. Но это должно произойти накануне перед самым прибытием буксиров из Нью-Йорка. И фирма «Парус» лопнет, как мыльный пузырь. Ну, а мы, естественно, здесь не причём.
Закончив своё выступление, Манкевич вытер платком вспотевшую шею, хотя в зале заседания не было душно. Он обвёл всех присутствующих надменным взглядом, при этом был очень доволен собой.
– Эту идею я тоже поддерживаю, – закричал Роберт, ехидно улыбаясь и размышляя: «Этого русского следует проучить! Не плохо было бы организовать ему какую-нибудь западню со штрафом, а для погашения этого штрафа отобрать у него остров с печатью».
– Да, пожалуй, такая идея имеет много плюсов, – заметил Джеймс и внимательно посмотрел на жену миссис Марджори, президента теплохода. – Только надо очень грамотно составить договор с фирмой «Парус».
Хотя эту идею поддержало ещё несколько президентов, но они ничего существенного не предложили. За предложение Манкевича проголосовали все 28 фирм теплохода «Виктория».
                ______   _   ______

Морская форма президента фирмы «Парус» пришлась Виктору впору. По фотографии проекта паруса на следующий же день были изготовлены эмблемы фирмы и печать. В президентском зале совещаний к общему столу подставили ещё одно кресло, правда, пульта для голосования ему не полагалось, так как его «устав¬ный фонд» в общее дело теплохода равнялся нулю. К вечеру следующего дня в «Совет директоров» он представил список материалов, необходимых для изго¬товления сверхмощного паруса. «Совет директоров» внимательно выслушал его, утвердил список необходимых материалов, но вопрос финансирования ос¬тался открытым. Эрик, как переводчик, находился в зале, но не за столом, а сзади кресла Виктора, нашептывая ему смысл выступлений директоров.
Капитан «Виктории» договорился с командой теплохода «Тарас Шевченко» не высаживать паломников, а довести их до Лондона, при этом взять только часть русских тури¬стов. Остальных русских туристы с «Викто¬рии» заберёт теплоход «Иван Франко», следующий по этому же маршруту через трое суток. Из-за своей недогруженности «Иван Франко» сможет взять на борт ещё че¬ловек 50 – 60 американцев до Парижа.
Отправленная по океану экспериментальная модель паруса перемещалась в северо-западном направлении, а расшифровка сигналов, периодически поступающих в радиоузел теплохода, позволила определить расстояние, пройденное моделью. Перед тем, как отправить свою модель паруса в плавание, Виктор снял часть грузил с паруса, но бечёвки между парусом и игрушечными корабликами удлинил до 500 метров. Так как он надеялся этим экспериментом получить данные о потоке воздуха, движущегося на высоте 300 метров и выше над поверхностью океана, и таким образом получить ответы на целый ряд вопросов, интересующих его и оппонентов.
На теплоходе образовалась чуть ли не целая служба, следившая за продвижением модели экспериментального паруса. Капитан «Виктории» связался с судами, находившимися в Атлантическом океане, и они периодически засекали сигналы маяка, которые до теплохода «Виктория» доходили очень слабыми.
Виктор не ошибся, большая часть вопросов и сомнений оппонентов потеряли смысл. Хотя модель паруса настойчиво продвигалась к берегам Америки, вопрос о финансировании работ, связанный с изготовлением сверхмощного паруса, оставался не решенным.
С помощью Эрика и наводящих вопросов Виктор понял по аурам над президентскими головами, что вся затея с фирмой «Парус» всего лишь афера, выгодная для бизнесменов. Конечно, они от этого особой выгоды не имели, но хоть как-то находили выход из сложившихся финансовых трудностей. Он же является для них ширмой, не получая за это ни цента. И у него возник план. Во-первых, подготовить материалы для патентования своей идеи. Во-вторых, под видом выбора места для изготовления паруса съездить в командировку в Марокко за счёт фонда «Совета директоров», а затем посетить свой остров. В-третьих, оставить Эрика с компанией на острове, а самому слетать в Швейцарию и получить там патент на своё изобретение «Парус».
Однако даже его просьба оплатить командировочные расходы за счёт фонда «Совета директоров» не увенчалась успехом, а по их аурам, витающим над их головами, он понял, что президенты не желают раскошелиться даже на мелочи, причём чего-то опасаются, но чего именно, он не смог разгадать.

19.
Прошло десять дней, как Виктор возглавил фирму «Парус». Он возвра¬щался из Швейцарии в Марокко. В его папке находился только что отпечатан¬ный и выданный на его имя патент на изобретение «Парус». Так он назвал свое изобретение. Описание самого паруса было небольшое, но способ его технологического изго¬товления, подъём и опускание паруса, маневрирование теплоходами составляли приличный текстовой объём. Формула изобретения включала в себя 24 отличи¬тельных признаков. И все это вместе с чертежами разместилось на 32 страни¬цах.
Он летел в город Алжир, а оттуда собирался ехать поездом, так как ле¬теть до города Уджда ему было слишком накладно. До Уджда летали только ча¬стные самолёты, и стоимость перелёта на них была непомерно велика. По¬ездка в Швейцарию с оформлением патента на изобретение обошлась ему уже около шести тысяч долларов США. По приезду на свой остров он надеялся вме¬сте со Смитом, как юристом, подготовить объявление на продажу лицензии па¬тента «Парус». Ждать милости от «Совета директоров» теплохода он больше не собирался, прекрасно осознавая, что вся эта шумиха вокруг фирмы «Парус» очень хорошо создала ему рекламу и этим необходимо вос¬пользоваться. Он ещё не знал, что модель паруса неожиданно исчезла с поля зрения судов, идущих в Америку через Атлантический океан. На те¬плоходе «Виктория» решили, что модель погибла. Но вдруг в эфире появилось сообщение, что трехмачтовую яхту, проплывающую между берегами Гренлан¬дии и Исландии, догнал и перегнал парус с надувными шарами, пролетевший над яхтой на высоте 300-400 метров. От небольшого паруса спускались бечёвки, на которых болтались два игрушечных кораблика, прыгающих на волнах. Капи¬тан яхты не знал о проводимых исследованиях экспериментальной модели па¬руса, но о своих наблюдениях передал в эфир.
Капитан «Виктории» связался с яхтой, однако дополнительные сведе¬ния оказались скудные. Парус пролетел в сторону севера, догнать кораблики не удалось. Ни скорости яхты, ни корабликов яхтсмены не зафиксировали. Тем не менее, «Совет директоров» этот факт мусолил долго. Приглашённый на сове¬щание ка¬питан теплохода отметил, что если бы модель паруса не сбилась с курса, то она давно бы обнаружилась у берегов Америки. Но глав¬ное, что бес¬покоило «Совет директоров», так это только что полученное сообщение из нью-йорк¬ского порта: «Один из самых мощных буксиров «Богатырь», отправляемый на по¬мощь «Виктории», потерпел аварию, вернулся и встал на ремонт. Отправку остальных буксиров к вам считаем нецелесообразным». Это означало, что «Виктории» придётся стоять на рейде у берегов Марокко несколько меся¬цев. Для всех фирм «Виктории» это грозит полной финансовой катастрофой. Президенты фирм не знали, что пред¬принять! Тогда появились неуверенные высказывания президентов о том, что надо было бы попытаться буксировать теплоход парусом. Тем более что модель паруса дошла до Исландии и устремилась дальше на север. И вдруг все вспомнили о президенте фирмы «Парус».
– Где его черти носят! Он нам здесь нужен! Для чего мы ему фирму создавали, и место за нашим столом выделили? – возмущался мистер Ульям Манкевич.
– Он с группой наших соотечественников развлекаться укатил на свой выигранный у марокканца ост¬ров, – сообщил Роберт.  – Я это точно знаю. Сам их провожал. Они и меня приглашали.
– Этого ещё нам только не хватало, – заявил Джеймс, бросив взгляд на свою жену.
Марджори кивнула головой. У них с мужем давно вырабо¬тался стереотип, как муж посмотрит на неё, так она кивает головой, но не как жена, а как президент теплохода.
– Мистер Роберт! – дружески обратился к нему Джеймс, взглянув на жену. – Может, слетаешь на вертолёте за ним, ты же один знаешь, где находится этот остров, тем более что тебя приглашали.
Президент теплохода опять кивнула головой в знак согласия, и не¬сколько президентов фирм поддержали её решение.
Через час Роберт, президент фирмы «Стадион», уже летел к ост¬рову Петрухина, завидуя в чём-то русскому, размышляя: «Везёт же этому парню. Его модель паруса улетела так далеко, что хоть в «Книгу рекордов Гиннеса» этот факт заноси. Может он, действительно, сможет пришлёпать свой парус к нашему безмачтовому теплоходу и отбуксировать нас в Нью-Йорк. Нет, ему и вправду везёт. Сел играть в кубики с пятью марками, а выиграл по их бедным понятиям целое состояние. Как бы там ни было, но надо держаться за такого везунчика, возможно, и нам тогда повезёт».
Вертолёт с президентом фирмы «Стадион» приземлился на пристани. Роберт нанял катер до острова. Всю дорогу, пока катер мчался по волнам, он размышлял о том, как бы на острове пёс не укусил его. Собак он боялся больше, чем людей, но всё обош¬лось без сюрпризов. Лола заметила катер и вместе со Смитом вышла на пристань.
– Мы решили, что приехал хозяин острова, – заявил Смит, увидев Роберта.
– Разве его нет на острове? – удивился Роберт, сходя с катера на берег по шаткому настилу и озираясь на пустую собачью конуру.
– Он улетел в Швейцарию, а как говорит Эрик, то он поехал патентовать своё изобретение.
– Разве в его идее есть что патентовать? – удивился Роберт. – Как считают наши специалисты теплохода, подобный парус известен давно, а воздушные шары тоже применялись для буксирования морских посудин и об этом опубликовано в книгах мореплавателей.
– Со мной президент фирмы «Парус» Петрухин не делился своими мыслями, но Эрику известно, что у него много изобретений, следовательно, он имеет опыт в этом деле. Думаю, что он ни себя, ни нас не дурачит, – сделал заключение Смит, приглашая Роберта пройти внутрь крепости.
Катер, высадив Роберта, тут же отчалил от пристани.
– Где остальные, наши? – робко спросил Роберт, заглядывая через ворота во двор, ища глазами пса.
– На пляже. Бурей намыло много песка с северной стороны острова, целый пляж образовался там. Мы соорудили лестницы через забор и спускаемся туда загорать.
– Где псина? – не удержался Роберт.
– Его на день хозяйка Лола запирает в прачечной. Уж больно злой пёс, ни кого кроме Лолы, не признаёт. Лола рассказывала, что приезжал как-то сын Мураккеша, так пёс бросился на него, чуть не укусил, но я думаю, что Лола сама пса натравила, только скрывает это. Но вот Петрухин пса не боится, и пёс на него не бросается.
– Значит, хозяина в нем признал, – сделал заключение Роберт. – А когда он должен вернуться из Швейцарии?
Смит пожал плечами, выразительно посмотрев на Роберта, а затем пригласил в столовую. Напоив Роберта свежим квасом и накормив окрошкой, Смит повёл его на пляж. Компания встретила Роберта восторженно, а, узнав, что он с вертолётом, изъявила желание вернуться на теплоход.
– Вы же собирались дней двадцать загорать здесь! – воскликнул Роберт.
– Да, знаешь, как-то мы не рассчитали своих возможностей, – ответила Джесси. – Скучно здесь. Рыба не ловиться. Правда Лола регулярно снабжает нас рыбкой, но она их ловит плетёной ловушкой. Рыба заходит в ловушку, а выйти из неё не может.
                ______   _   ______

Роберт с вертолёта сообщил по рации на теплоход о своих приключениях, не забыв упомянуть, что президент фирмы «Парус» Петрухин в Швейцарии патентует парус, как изобретение. Это сообщение вызвало на теплоходе бурю вопросов и негодовании. «Кто ему позволил это делать, не согласовав с нами! Что он там мог запатентовать!» В заключение с теплохода дали указание Роберту, дождаться президента фирмы «Парус» и «живым или мёртвым» доставить на теплоход. Захватив запасную рацию, Роберт со Смитом и Лолой отплыл на остров загорать. Через 20 часов после прилёта Роберта на пристани появился Виктор. Увидев вертолёт, он сообразил, что с теплохода прибыл ганец. Пилот связался с Робертом, а минут через сорок на лодке приплыла Лола и Эрик. На носу лодки восседал пёс, и Виктор понял, что должен состояться важный разговор без посторонних свидетелей.
Обменявшись приветствиями, Виктор погладил пса, оттолкнул лодку от пристани и заскочил в неё. По аурам над головами друзей он оконча¬тельно убедился, что у них есть, о чем рассказать.
– Как слетал в Швейцарию, если это не секрет фирмы? – и Эрик внимательно посмотрел в глаза друга, налегая на вёсла.
Вместо ответа Виктор достал из папки патент и перелистал страницы описания изобретения «Парус».
– Ого! Есть что-то важное! – сделал вывод Эрик, хитро прищурив глаза, а затем пересказал обо всём, что сообщил им Роберт.
– Да… Интересно развивались события, – заметил Виктор, – пока нас не было на теплоходе. Модель паруса, очевидно, проследует мимо острова Шпицбергена в Северный ледовитый океан или Баренцево море. Следовательно, не управляемую модель паруса подхватил основной поток воздуха. Нам надо было рули на корабликах установить несколько иначе, и модель бы достигла берегов Америки или Канады. Всего не предусмотришь и где-нибудь совершишь прокол.
– Я теперь убедился, что на высоте сила ветра и его направление имеют совсем другой характер, чем над поверхностью воды, – задумчиво ответил Эрик. – Но главное, теперь то, что бизнесменам «Виктории» ты действительно понадобился. Игре в прядки, кажется, пришёл конец.
– Не верю я им, а Роберт прилетел, руководствуясь очередной авантюрой. Без этого бизнес – не бизнес.
– Тогда, какие твои планы? – и Эрик внимательно посмотрел на друга.
– Дам объявление на продажу лицензии на патент. У наших бизнесменов просто мало свободных денег. Им не на что развернуться, отсюда и их неадекватные действия.
– Но конструкция паруса будет стоить миллионы долларов. Вот они и сидят, как тараканы, выжидают. Очевидно, ты прав, у них нет денег, а закупленное топливо и продукты не продашь. Они, действительно, сидят на мели.
– Следовательно, должно появиться третье лицо, у которого имеется парусная ткань, канаты и некоторые средства для разворачивания нового предприятия, – сказал Виктор, всматриваясь в даль, пытаясь разглядеть остров. – «Виктория» это уже частный случай. И мне кажется, что это понимают президенты «Виктории».
Эрик ничего не ответил и проворнее заработал вёслами.
– Ну, а у тебя какие проблемы? – обратился Виктор к Лоле.
– Лолита и Джесси твои родственники? – и Лола надула губы.
– С чего ты это взяла? Они просто гости, как все.
– Но тогда почему они ведут себя, как хозяйки?
– Очевидно, они так воспитаны и действуют по привычке, – и он подмигнул Эрику.
Эрик слегка улыбнулся и, налегая на вёсла, заметил:
– У всех свои проблемы.
Через час, обсудив ряд вопросов, компания решила лететь на теплоход. «В конце концов, объявление о продаже лицензии патента можно сделать через печать и на теплоходе», – решил Виктор и присоединился к мнению остальных, но предложил:
– Прежде, чем мы полетим к теплоходу, необходимо пролететь вдоль берега и выбрать площадку, на которой можно смонтировать парус.
– Для полёта над территорией Марокко надо иметь разрешение властей, – категорично отклонил Роберт предложение Виктора. – Чего доброго, нас собьют, как шпионов.
И Виктору пришлось «прикусить язык». За три посещения своего острова он пробыл на нём меньше пяти часов и был вынужден покинуть его, не осмотрев, как следует, свои владения.

20.
Перед совещанием «Совета директоров» Виктор почувствовал к себе пристальное внимание. Да и отношение к нему резко изменилось. Эрика, как переводчика и друга Виктора, атаковали представители различных фирм, пытаясь узнать у него подробности о патенте «Парус». Эрик не ожидал, что патентом заинтересовались не только представители фирм теплохода, но и ряд бизнесменов из числа пассажиров. Смит сказал Эрику, что патент защищает технические новшества и является довольно серьёзным документом, под который можно открывать своё предприятие. У многих людей есть деньги, но не все знают, куда их выгодно вложить. Главное, теперь чтобы наш изобретатель Петрухин не продешевил со своим патентом. В заключении Смит назидательно добавил: «Мистер Эрик, предупредите его об этом».
Совещание, как всегда, открыла президент теплохода «Виктория» миссис Марджори и тут же передала полномочия Джеймсу. Джеймс сразу же обратился к президенту фирмы «Парус», попросив его сделать сообщение о своём патенте. Виктор, зная, что его «Ноу-хау» защищено патентом, подробно рассказал об основных аспектах патента.
– Допустим, мы выделим деньги, изготовим вам парус, но где гарантия, что вы отбуксируете наш теплоход до Нью-Йорка, тем более что кроме вас никто не знает, как им управлять, – заявил Джеймс. – В чём будет заключаться ваша гарантия? Чем вы будите рассчитываться с нами, если ваш парус окажется неработоспособным? Кто поручится за вас? Представители русского правительства, посольство могут поручиться за вас?
Виктор секунду подумал и ответил:
– Ни каких гарантий я не дам, и меня никто не уполномочил помогать вам. Вам придётся рисковать, иного не дано. Единственно, что я могу предложить, так это сделать объявление о продаже лицензии патента «Парус». В Швейцарии эксперты по патентоведению сказали, что предмет изобретения моего патента составлен грамотно и объёмно, а обойти его другим патентом на другое лицо будет не просто. Возможно, найдётся фирма, которая приобретёт лицензию на изготовление и использование патента, а затем даст гарантию по вашим запросам. Естественно, это обойдется вам значительно дороже, чем бес посредников.
В зале наступила тишина. Президенты усиленно переваривали только что полученную информацию из уст президента «Парус». А думать было над чем, решалась их судьба – быть или не быть фирме «Виктория».
Затянувшуюся паузу нарушил Джеймс, попросив перерыв на три-четыре часа. Виктор и Эрик поняли, что президенты фирм хотят обсудить этот вопрос при «закрытых дверях».
– У тебя, как президента фирмы «Парус» преимущество, когда мы секретничаем по-русски, то для остальных наш разговор не понятен, – сказал Эрик, улыбаясь, – но, когда они секретничают по-английски, то от нас у них нет защиты.
– Пойдём, посекретничаем и тоже при «закрытых дверях», – предложил Виктор, вставая, а про себя подумал: «Вот если бы Эрик знал, что я умею читать и его мысли, то не только бы удивился, но и почувствовал себя «не в своей тарелке».
Проходя по коридору, Эрик подумал: «У Виктора удивительная способность. Я о чём-то подумаю, но не успею сказать, а он, опережая мои мысли, отвечает. Оригинальный этот русский парень. Жалко, что наши отношения закончатся вместе с моим отпуском”.
То, что Джеймс предложил прервать совещание на три-четыре часа, у Виктора  не возникло сомнений в его правомерности. Но когда перерыв продлился два дня, он возмутился. Правда, он не терял зря время, а по рекомендации Смита дал объявления о продаже лицензии патента «Парус» в двух специализированных газетах.
Воспитанный в режиме социалистической собственности, когда за изобретение автору полагался гонорар, в лучшем случае, не превышающий стоимости хорошего автомобиля, Виктор не мог оценить своё изобретение по зарубежным меркам. Он знал, что за рубежом авторам за изобретение выплачивают не так, как  на родине, но сколько, не имел представления.
Во время затянувшегося на два дня перерыва в совещании директоров Джеймс звонил в Америку. Он консультировался с тестем, мистером Джоном, занимающим пост директора ремонтного завода нью-йоркской судоремонтной верфи, по поводу возможности транспортирования «Виктории» огромным парусом, парящим в облаках. Тесть Джон очень заинтересовался патентом «Парус» и просил срочно выслать его копию. Из телефонных разговоров Джеймс понял, что тесть заинтересовался патентом на предмет его приобретения. И Джеймс ломал голову, не понимая на какие «шиши» Джон собирается купить патент. Если он планирует приобрести патент по дешёвке, то выгоды от такого приобретения будет не много и не стоит «заводиться» по пустякам. Система прибыли в Америке отслеживается чётко. Заплатил за патент подороже и получишь большую прибыль за счёт процентной прибавочной стоимости продукции. Первоначальные вложения во всякое новое предприятие существенно влияют на последующую прибыль. Джеймс и все остальные президенты тоже знали, что кто из них больше вложит капитала в изготовление паруса, тот и получит больше. Но, к сожалению, у них не было свободных денег, вот и спорили. А тут ещё большинство отдыхающих туристов заинтересовались парусом не из праздного любопытства. Многие хотели бы знать, как изменятся тарифы на билеты до Нью-Йорка, если теплоход будет двигаться под парусом. Чувствовалась какая-то заинтересованность парусом для совремённых теплоходов. И всё это подогревало воображения президентов. Они собирались на совещания не один раз, однако, спорили не по поводу возможности использования паруса в качестве буксира, а кто какую сумму денег должен выделить на изготовление паруса. Уж больно рискованно выглядела эта затея с парусом. Спорили, спорили, а под конец даже повздорили, правда, до рукоприкладства дело не дошло.
С одобрения президента Марджори, Джеймс сообщил Виктору о решении «Совета директоров». Он сказал, что все расходы, связанные с изготовлением и монтажом паруса на теплоходах «Совет директоров» берёт на себя. Если фирма «Парус» или иная, или частное лицо внесёт соответствующий денежный вклад в общее дело по созданию паруса, то может рассчитывать на долю прибыли, а прибыль мы планируем получить с учётом возврата вложенных денег. Фирма «Парус» же берёт на себя организацию изготовления и монтажа паруса на теплоходах. Согласно патента для удержания паруса в развёрнутом виде, необходимо задействовать не менее двух теплоходов. Кроме того, фирма «Парус» должна осуществлять командование управлением паруса от Гибралтарского пролива до нью-йоркского порта Америки. Оплата президенту фирмы «Парус» будет осуществляться за фактическое продвижение теплоходов, измеренное по кротчайшему пути от намеченных пунктов назначения, и эта величина составляет 3200 миль. За каждую пройденную милю пути «Совет директоров» гарантирует оплатить по пятнадцать долларов США. Сумму вознаграждения президенту «Парус» можно пересмотреть, однако, он должен представить гарантию, что теплоход «Виктория» придёт к берегам Америки под парусом. Если президент фирмы «Парус» согласен с данным решением «Совета директоров», то мы предлагаем ознакомиться с нашим проектом договора, внести в него свои поправки, а они обязательно у вас появятся, и через два часа мы вновь соберёмся, обсудим договор с поправками и подпишем его. И Джеймс подал Петрухину подготовленный проект договора.
Такое решение «Совета директоров» оказалась полной неожиданностью для Виктора  и Эрика. Тем не менее, не раздумывая долго, они отправились обсуждать проект договора к себе в каюту. Ознакомившись с проектом договора, Виктор решил посоветоваться с юристом Смитом. Прочитав документ, Смит заявил:
– В этом договоре есть положительные и отрицательные стороны. Вначале положительные. Во-первых, нет конкретного срока, когда теплоходы должны прибыть к берегам Америки, а это очень важно для тебя. Во-вторых, к тебе «Совет директоров» не собирается предъявлять претензий, если парус вообще не сдвинет наш теплоход с места. В-третьих, даже если частично удастся использовать парус на совремённых безмачтовых теплоходах, то вся эта шумиха сослужит хорошей рекламой твоему патенту. К  отрицательным моментам следует отнести: во-первых, в проекте договора не оговорено за чей счёт будет выплачено вознаграждение Швейцарскому патентному ведомству за использование твоего патента «Парус»; во-вторых, учитывая, что твой гонорар невелик, то пусть хоть налоги за тебя компания погасит. Однако в целом же для тебя проект договора составлен неплохо.
И Смит принялся редактировать проект договора, разъясняя отдельные моменты своих правок. Как истинный патриот науки, Виктор не удержался и тоже внёс в проект свои научные коррективы, отметив, что испытания паруса должно проводиться по трём направлениям: Во-первых, установить эффективность паруса при попутном ветре на разных высотах. Во-вторых, установить возможные углы движения теплоходов против ветра. В-третьих, выявить, возможно ли использовать парус в качестве якорного устройства в океане.
– Ну, зачем тебе эти два последние пункта? – воскликнул Смит.
– Меня это очень интересует, – ответил Виктор, не предполагая, какими важными аргументами окажутся эти два последних пункта в дальнейшем.
Через два часа договор обсудили и завизировали все 28 президентов фирм. Миссис Марджори подписала договор дважды: за президента фирмы «Движитель» и за президента теплохода «Виктория», разумеется, после виз Джеймса. За исполнителя расписался Петрухин, президент фирмы «Парус».

21.
Не прошло и недели с момента подписания договора, как воодушевлённый успехом Виктор метался между теплоходом «Виктория» и берегом Марокко, где в пяти километрах от пристани ему удалось найти ровное поле размером шесть на два километра. Скреперами подравняли поле, удалили камни и редкую растительность. И вот на этом поле он принялся размечать границы паруса, а затем мастерить для него каркас.
Виктор планировал парус соединить с каждым теплоходами двумя стальными канатами диаметром 50 миллиметров. Как раз такие канаты перевозили на баржах в Африку. Канаты предназначались для глубоких алмазных шахт. Фирма «Виктория» закупила две катушки с канатами. На каждой катушке было намотано по шесть километров каната. Вес каждой катушки около 50 тонн. Канаты разложили по полю на расстоянии 300 метров друг от друга, то есть на ширину будущего паруса. По контуру каркаса проходил толстый стальной канат, который капроновыми нитями скреплялся между собой, образуя жесткую основу паруса. Пятьсот рабочих участвовали в подготовке каркаса паруса. И только после этого приступили к изготовлению алого паруса размером 700 на 300 метров. Больше ста швейных мастеров участвовали в изготовлении этого уникального парусного покрывала. Готовое парусное покрывало подхватили рабочие и перенесли на каркас. Для удержания в небе паруса в развёрнутом по высоте виде, на нижние концы стального каната подвесили грузила по десять тонн. Для поднятия 140 тонного паруса к облакам было решено использовать шесть воздушных шаров, заполненных гелием. Планировалось двумя стальными канатами весом 40 тонн буксировать каждый теплоход. Для заполнения шести воздушных шаров газом закупили 165 тысяч кубов гелия. Чтобы шары не улетели в облака при заполнении гелием, их привязали к тяжёлым боевым танкам, находящихся на вооружении у марокканских военных. Жидкий гелий на поле привезли пятнадцать тягачей в цистернах по десять тонн. Ранним утром, когда с моря дул легкий ветерок, началось заполнение воздушных шаров газом. Шары, заполняясь гелием, поднялись над танками. Шла упорная подготовка к необычному эксперименту под названием «Парус». И погода должна соответствовать для такого необычного эксперимента, и здесь нельзя было спешить. Командные составы теплоходов проходили подготовку по управлению парусом в океане, отрабатывая отдельные моменты маневрирования, указанные в описании патента «Парус».
                ______   _   ______

И всё это время, пока Виктор занимался изготовлением паруса, рекламная служба теплохода «Виктория» раздувала шумиху вокруг предстоящего эксперимента «Парус». Телевидение снимало весь процесс изготовления паруса, как с близкого расстояния, так и с вертолёта, и всё это шло в эфир. Реклама сделала своё дело и к теплоходу «Виктория» прибывали туристы целыми семьями. Приехали даже дельцы, ещё не зная, на чём конкретно можно заработать.
Капитан «Виктории» отправил в эфир клич, приглашая суда принять участие в эксперименте «Парус». На призыв незамедлительно откликнулся капитан теплохода «Иван Франко», оказавшийся вблизи Гибралтарского пролива.
Каюты теплохода «Виктория» заполнялись туристами. Всем хотелось принять участие в экспериментальном плавании, хорошо отдохнуть и развлечься. Естественно, каюты дорожали, принося немалые доходы компаниям. И теперь уже бизнесмены любой ценой стремились отправить теплоходы в плавание под парусом хотя бы на несколько миль, а дальнейшую неудачу свалить на фирму «Парус». Темп работы, который задал Виктор, вселил во всех надежду на успех. И от этого успеха у большинства президентов фирм вскружилась голова. Они напрочь позабыли о том, что им необходимо было зайти в порт Лондона и забрать оборудование, без которого их просто не смогут поставить на ремонт в нью-йоркском доке. И ещё можно было изменить маршрут и всё исправить. Но! Увы! У всех было только одно стремление – это порт Нью-Йорка.
                ______   _   ______

И вот наступил самый ответственный момент – подъём паруса. У Виктора сдали нервы, появилось чувство неуверенности. Он вдруг осознал, что операция по подъёму и перевозки паруса к теплоходам – непредсказуема. Парус, способный развить тяговую силу мощностью в 30 – 40 тысяч киловатт, мог просто перевернуть корабли вверх дном, потопив массу людей, не говоря о четырёх танках, которыми он решил транспортировать парус. Пока парус лежал на земле, он не вызывал опасности, но стоило потоку воздуха поддуть под парус и он мог превратиться в разъярённое «чудище» невероятной силы, разбросать тяжёлые танки, как щепки. И это Виктор понял, после того, как соорудил свое «детище». Он осознал, какую угрозу может создать «оживившийся» парус. И его охватил панический страх. Страх перед той непредсказуемой ситуацией, которая зависла только от капризов погоды, направления и силы ветра. Что он, человек – букашка, смог бы сделать со стихией, которая подхватила бы огромный парус, растрепала и в клочья разорвала бы ткань и каркас, разбросав технику и людей. Он осознал, в какую авантюру втянул массу людей, не подозревавших опасность, на грани которой они оказались по воле случая. Единственно, что он смог предпринять, узнав сводку погоды, так распорядился на парус набросать доски, на которые загнал всю имеющуюся в своем распоряжении технику. И это оказалось своевременно. Ночью на море разыгрался шторм, захватив обширную территорию побережья. Привязанные к танкам воздушные шары, трепыхались на ветру вокруг раскачивающихся машин, ударялись о землю и наводили ужас на танкистов и Виктора.
Теплоход «Виктория» раскачало так, что якоря срывали с места огромные камни, и команда еле успевала натягивать ослабевшие цепи. Капитан молил Бога, чтобы теплоход не бросило на камни. «Иван Франко» стоял на глубине и вряд ли смог бы приблизиться к «Виктории», если ей понадобилась помощь. По Гибралтарскому проливу движение судов практически прекратилось. И только самые отчаянные капитаны решались провести свои небольшие суда по опасному маршруту.
На утро шторм стих. Два грузовых судна, не успевшие закрепиться на глубине, оказались выброшены на мель и камни. Над Гибралтарским проливом воцарилось затишье, какое обычно бывает после шторма.
С одобрения капитанов теплоходов президент фирмы «Парус», преодолев страх, решился на подъём и транспортировку паруса к теплоходам.
И вот пробил решающий час. Тысячи зевак устремили свои взоры в сторону паруса. Взрывник дал команду – взорвать троса, удерживающие воздушные шары над танками. Шесть микровзрывов сработали одновременно. И шесть воздушных шаров, заполненные гелием, устремились в небо, увлекая верхний край паруса, поднимая его с земли. Скорость подъёма шаров уменьшилась по мере увеличения веса паруса и натяжения стального верхнего каната, соединенного с головным и замыкающим танками. Вскоре и стальной нижний канат оторвался от земли и весь парус, поднимаясь к облакам, натянул стальной верхний канат, как струну. Казалось, что алое покрывало перегородило полнеба. На мгновение парус замер на месте, затем его нижняя часть поплыла по воздуху к западу, в сторону Гибралтарского пролива, и парус занял почти горизонтальное положение, напоминая «Змея Горыныча» с шестью круглыми головами, устремленными на Восток. Нехотя весь парус-змей медленно сместился к проливу, опускаясь и описывая дугу вокруг передового и замыкающего танков. Опустившись на некоторую величину, парус-змей застыл, натянув стальной верхний канат до предела. Стальной нижний канат, идущий к двум средним танкам, болтался, как хвост змея, описывая замысловатые зигзаги.
По команде четыре тяжёлых танка одновременно двинулись к морю, строго соблюдая предписанную им дистанцию. И парус-змей величественно полетел к проливу. Многотысячная толпа с визгом и свистом приветствовала начало шествия паруса.
Колонна из четырёх танков, растянувшаяся на четыре километра, медленно двигалась к проливу, а над ней высоко вверху гордо парил парус-змей, медленно покачиваясь из стороны в сторону. Всё шло, как по расписанию. Вдруг из толпы зевак на встречу третьему танку выскочила женщина с букетом цветов. За ней увязались двое детей. Танкист резко остановил танк, а как назло перед этим он объезжал препятствие и сбросил скорость. Канат, соединяющий танк с концом нижнего каркаса паруса, натянулся и швырнул танк в сторону небольшого дома. Танк зацепил за угол здания и снёс полдома. Повалив несколько деревьев и забор, танкист сумел вывести машину на дорогу и проложить путь. Женщина в страхе, с криком бросилась назад, а за ней по пятам устремились полицейские, не успевшие во время остановить её неожиданную выходку. Вины пароходства в этом инциденте не было.
Наконец головной танк выехал на пристань, где находился пришвартованный паром. Но капитан парома вдруг заартачился, заявив, что канат сорвёт лебедку, так как она не приспособлена воспринимать нагрузку, направленную верх. Его доводы были убедительные. Нужно было что-то срочно предпринять. Но что? Если загнать на паром тяжёлый танк, то его необходимо опустить в нижний трюм, иначе нарушится балансировка парома, и он может перевернуться. Пришлось эти вопросы согласовать с марокканскими военными. Затем подогнать морской грузоподъёмный кран. На это ушло больше двух часов. Загрузка же четырёх танков на паромы длилась ещё четыре часа. Парус, как воздушный змей, парил высоко вверху, плавно покачивался в потоке воздуха, движущего в северо-западном направлении и гоня отдельные тучки к океану.
Загруженные танками паромы построились в колонну и отчалили к теплоходам. Два головных парома, пройдя мимо «Виктории» направились к теплоходу «Иван Франко», а два замыкающих – к «Виктории». С головного и замыкающего паромов канат размотали с танков, концы которых предназначались для намотки на якорные лебедки. Затем концы канатов завели в отверстие якорных цепей и, закрепив к барабанам, намотали, и только после этого среднюю часть канатов отсоединили от танков. Канаты сразу провисли, а парус устремился вверх, выбрал слабину и натянул канаты, как струны, но теперь канаты оказались уже закрепленными к теплоходам.
Как только паромы отбросили концы верхнего каната и отчалили от теплоходов, их места заняли два средних парома, которые привезли концы нижнего каната с десятитонными грузилами, болтавшимися в воздухе ниже паруса. После переброски на теплоходы нижних концов каната, паромы также отошли, направившись к пристани под разгрузку танков. Так закончилась переброска паруса от места его изготовления на теплоходы.
За теплоход «Виктория» подцепили буксир, предназначенный для использования в качестве руля, ибо оба рулевых двигателя могли не выполнить функцию рулей при движении в узком фарватере. К теплоходу «Иван Франко» на буксире подцепили японское грузовое судно, у которого заклинило двигатель. Моряки тут же окрестили это судно – «Япончик». И это судно было необходимо, так как на каждую сторону паруса должна приходиться примерно одинаковая нагрузка.
– В противном случае, – утверждал Виктор Петрухин, – могут возникнуть осложнения с управлением паруса.
Петрухин заявил «Совету директоров», что парус установлен, можно буксировать теплоходы в нью-йоркский порт. Однако ему ответили, что теплоходы не могут отойти, часть пассажиров теплоходов уехали на экскурсии, а некоторые из них умудрились нанять вертолёты и снимали на видеокамеры весь процесс транспортировки и монтажа паруса к теплоходам.
– Каюты двух теплоходов заняты туристами, отъезжающими в Америку, однако не все они вернулись со своих экскурсий, – заявил коммерческий директор туристических перевозок. – А тут ещё неожиданно приехала группа туристов и корреспондентов, которые изъявили желание ехать в качестве палубных пассажиров.
«Да, коммерческие фирмы теплоходов разворачиваются «на всю катушку», – подумал Виктор, – а бизнесмены потирают руки, почувствовав, что их затраты на изготовление паруса окупятся с лихвой».
Брызжа слюней, Петрухин принялся доказывать «Совету директоров», что теплоходы необходимо срочно отправить в океан, иначе ветер может измениться и погонит тучи в Средиземное море, а парус вывернется на изнанку и капроновый каркас не защитит парусную ткань. Она растянется, произойдёт хлопок от воздуха, и парусиновая ткань паруса разлетится в клочья.
– Я откажусь от дальнейшего командования парусом, если через час теплоходы не поднимут якоря и не выйдут из Гибралтарского пролива, – кричал Виктор, махая кулаками перед бизнесменами «Совета директоров».
Как ни кричал и не махал он руками, с ним никто не согласился.
Наконец слово попросил капитан «Виктории» сэр Томми Бэкман, он сказал, что для него оказалась полной неожиданностью – с какой активностью президенту Петрухину удалось перебросить парус от места изготовления до его постановки на теплоходы. Однако для него оказалось полной неожиданностью то, что парус вызвал опасный крен теплоходов, так как канаты прицеплены только к одному борту судна. Такое расположение тянущих канатов к небу вызвало грубое нарушение техники безопасности, в результате суда в открытых водных просторах могут перевернуться. Сообразуясь с этим необходимо произвести некоторое перераспределение загрузки судов и обезопасить их от опасного крена. Пока не будет закончена эта работа, теплоходы не смогут пойти в плавание. Президенту фирмы «Парус» необходимо продумать вопрос и рассосредоточить нагрузку от паруса, передаваемой на теплоходы, тем более что в его патенте «Парус» предусмотрены различные варианты для транспортирования парусом современных теплоходов.
Капитан смолк, отдал честь «Совету директоров», развернулся и, чеканя шаг, вышел из зала заседания.
– Во, как! – промычал Эрик, наклонившись над ухом Виктора. – Очевидно, выше себя не прыгнешь! Тебе придётся подумать, как спасти парус, если действительно ветер изменит свое направление в противоположную сторону. И попытаться уменьшить крен теплоходов. Это очень важный вопрос в мореплавание.
– Что такое крен судна, когда оно стоит? – серьёзно поинтересовался Виктор.
– Если бы ты знал, что такое крен корабля, то у тебя никогда бы не возникло желание изобрести свой парус. Но тебе повезло, потому что в этом вопросе ты оказался недотепой.
Виктор задумался. Он знал, что если ветер изменит направление на противоположное, то теплоход «Иван Франко» должен переместиться с правого борта «Виктории» на левый. Но тогда опять нарушится центровка судов, и могут схлестнуться перекрученные канаты. А вот с центровкой судов он что-то упустил. Не рассматривал он этого вопроса, хотя понимал, что эта проблема скорей относится к теплоходам, чем к парусу.
Каждые полчаса в небо запускали метеорологические зонды для определения направления и скорости ветра на разных высотах. И это волновало не только Петрухина, но и капитанский состав теплоходов. Они знали, чем это может обернуться для них.
Перед совещанием Виктор заметил, что низкие облака продолжают скользить на запад, а высокие почти остановились на месте. Поскольку такие наблюдения он проводил не один раз в день, то, привязываясь к конкретной местности, можно было ожидать, что часть потока воздуха, движущегося по Атлантическому океану к северу, оторвётся от основного потока и устремится в Средиземное море, на берега Испании, Франции. И это может продолжаться не один день. Крутиться же теплоходу «Иван Франко» вокруг «Виктории», как вокруг знатной дамы, не совсем удобно, да и на камни можно наскочить. И этот вопрос Виктор обсуждал с Ивченко, капитаном «Иван Франко», не один раз. Ивченко согласен «попрыгать» вокруг «Виктории», но не за так, а за приличный процент от общей прибыли.
Однако всё это лишняя головная боль для Виктора, а он уже потерял аппетит и сон, бегая с воспаленными глазами от хронического недосыпания.
Вскоре и действительно «Ивану Франко» пришлось делать пируэт вокруг «Виктории», но что не сделаешь за хорошие «бабки».
Ветер дул и дул уже в восточном направлении пока на всех континентах Европы не поднялось атмосферное давление. Вот тогда и ветер изменил направление, подул с материка в Атлантический океан.

22.
Виктор сладко спал, не закрыв каюту. Вдруг он почувствовал, что кто-то трясёт его за плечо. Он вскочил и наткнулся на Ивана Филипповича Ивченко, капитана теплохода «Иван Франко».
– Просыпайся, пришла твоя очередь командовать, – ласково сказал он. – Ты будешь отдавать команды мне на своем техническом языке, а я буду твой технический переводить на наш морской язык и дублировать твою команду по-английски. Такое решение принял «Совет капитанов» и с этого момента «Совет директоров» для нас не указ. Они дали общее направление движения, конечный пункт и желаемые сроки прибытия в нью-йоркский порт, остальное их не касается.
Виктор спросонья не мог «врубиться» в смысл услышанного и хлопал глазами.
– Да проснись же! – рыкнул капитан. – Иди, прими душ и пойдём завтракать, а потом за дело.
Виктор заскочил в душ, включил его, а затем выглянул в иллюминатор. Оказалось, что «Иван Франко» уже сделал ещё один пируэт вокруг «Виктории» и стоял с правого её борта. «Уже всё готово к отплытию, и меня ждут командовать, – пронеслась у него приятная мысль. – Кажется, пришла та удивительная минута, которую я давно ждал». По-военному собравшись, он поспешил на завтрак и встречу с капитаном.
Эрик, почувствовав беготню на теплоходе, прибежал к Виктору, но он нашёл его в ресторане. Виктор представил Эрика капитану, как друга, а затем пригласил за стол. Капитан сделал недовольную физиономию, а Виктор прочитал по его ауре, что капитану даны какие-то указания относительно его. Это Виктора насторожило, и он подумал: «Не хватило мне ещё здесь «пастуха» из кэгэбе. Ничего противозаконного против родины я не делаю. И нечего меня пасти».
Обращаясь к капитану, Виктор заявил:
– Я доверяю Эрику, он будет переводить мне те команды, которые вы будите отдавать от моего имени командам теплоходов.
Такого откровения капитан Ивченко не ожидал и застыл с вилкой у открытого рта.
Затем Виктор наклонился к уху капитана и прошептал:
– Давайте капитан расставим все точки над i – я человек, умеющий читать чужие мысли. Аура, витающая над вашей головой, говорит мне, что вы получили чёткую инструкцию от сотрудника кэгэбе вашего теплохода. Мне это не нравится, вернее, мне и без этого тошно. Поэтому я прошу в такие «игры» со мной не играть.
Капитан растерялся, отложив вилку в сторону, и с удивлением уставился на Виктора, не понимая, откуда он всё это узнал.
Виктор принялся за яичницу, перебрасываясь словечками с Эриком. По его поведению можно было сказать, что между капитаном и им никакого диалога не произошло.
– А вы, капитан, что не кушаете? Кушайте, работа у нас сегодня предвидится необычная. Так что набирайтесь сил, – и, повернувшись к Эрику, спросил:
– Предложения о покупке лицензий на «Парус» ещё не поступали?
– Вчера вечером я взял всю нашу корреспонденцию, но не смог разобраться. Из шести предложений только одно на английском и то не очень заманчивое, а остальные на языках мира. Все шесть предложений я сдал утром в отдел переводов и заказал перевести на русский язык. К вечеру обещали выполнить заказ. Вот квитанция, можешь сам зайти и рассчитаться за заказ, – и Эрик подал другу квитанцию.
Пульт управления парусом представлял просторную кабину, установленную на носу «Виктории». Кабину напичкали различной аппаратурой, угломерами, дальномерами, видео экраном, радиоузлом. На стенде находился действующий макет паруса, с пронумерованными канатами и лебедками. Каждая лебедка имела порядковый номер, под макетом находилась карта Гибралтарского пролива, на которой выделялись фарватеры и маршруты, по которым должны пойти теплоходы. Карта была снабжена подвижными макетами теплоходов. Приборы, отслеживающие местоположение судов в проливе, автоматически передвигали макеты по схеме.
– Всё готово, – предупредил Петрухина капитан Ивченко, – командуй!
Виктор растерялся, не зная, какую команду подать.
Наконец он решился: «Поднять якоря!»
Но Ивченко не передал его команду на исполнение, а посоветовал:
– В начале лучше подготовим парус, создадим его тяговую силу, а потом можно «снять тормоза» и включить на полную мощность винты рулей «Виктории».
Виктор задумался, а затем скомандовал:
–  Канаты первой и второй лебёдки ослабить, третьей и четвёртой – натянуть.
– Давать нечёткие и противоречивые команды нельзя, – заметил капитан и принялся чётко командовать.
– Первой и второй лебедки отдать три оборота, третьей и четвёртой принять шесть оборотов, – перевёл Эрик распоряжение Ивченко, сказанное по-английски, а Виктор опять задумался, переваривая команду капитана.
После десятка отредактированных Ивченко команд парус-змей начал менять свою форму, превращаясь в мощный парус. Динамометры отметили натяжение всех четырёх канатов. Однако усилия на них оказались не большими. Ивченко продолжал давать команды, добиваясь увеличения натяжения канатов. Когда сила в канатах достигла одной третьей величины допустимого разрывного усилия каната, Ивченко дал команду – «Поднять якоря», «Виктории», полный вперёд».
Виктор и Эрик почувствовали, как вздрогнула палуба. Раздался продолжительный, нескончаемый крик и свист многоголосой толпы пассажиров. Так они отметили начало движения теплоходов.
Ивченко беспрерывно отдавал распоряжения, как по радио, так и по телефону. Когда у него появилась свободная минута, он подошёл к Петрухину и сказал:
– Смотри, вот по этому фарватеру, отмеченному поплавками с жёлтыми фонарями, мы и пойдём. «Иван Франко» от нас отойдет на расстояние до трёх километров и будет следовать параллельным курсом. Когда мы выйдем из пролива, то дашь корректировку углов движения каждого теплохода относительно оси основного маршрута. Сейчас это делать нельзя. Лучше внимательно наблюдай за поведением паруса и канатами, если что заметишь подозрительное, немедленно сообщи мне.
В целом же, – продолжал капитан, – я изучал принцип управления парусом по описанию в твоём патенте «Парус», составленном техническим языком.
Петрухину оставалось только внимательно следить за поведением своего «детища» и за увеличением скорости теплохода. Он знал, что парус натянут слабо, но он понимал, насколько сложно проводить судно по фарватеру, если навстречу движутся различные суда, спешившие в Средиземное море.
Теплоходы под парусом шли по Гибралтарскому проливу уже больше пяти часов, но океан на горизонте всё ещё не просматривался.
– Может увеличить парусность и тяговую силу, – предложил Виктор капитану.
– Рановато ещё. При выходе из пролива может всякое случиться. Коварное дно пролива. И что оно может выкинуть, одному Богу известно. Фарватер чистят плохо, кругом водоросли, старые рыболовецкие сети. Можно подцепить что-нибудь себе на винт.
Прислушавшись к переводам команд капитана, Виктор понял, что капитан Ивченко распоряжается только парусом, а теплоходами – другие капитаны.
Виктор почувствовал голод и подумал: «Не сходить ли в ресторан, да подкрепиться». Он посмотрел на капитана Ивченко, но тот увлеченно работал, и ему можно было только позавидовать. Ивченко что-то считал, чертил. Виктор понял, что капитан весь во власти исследований и эксперимента.
– Пойдем, пообедаем, не будем ему мешать, – предложил он Эрику, кивнув головой в сторону капитана.
Прежде, чем уйти Виктор предупредил капитана, что они отправились в ресторан. Капитан молча подал ему портативный радиотелефон.
В ресторане Виктор заметил пристальное внимание к себе, причем как со стороны женской, так и  мужской половины пассажиров. Форма фирмы «Парус» была ему к лицу, и он был в ней не отразим. В какую бы сторону не взглянул, он встречался с чьим-либо взглядом, внимательно изучающим его. Но ему было не до этих выразительных взглядов.
Не успели друзья, как следует пообедать, как раздался телефонный звонок. «Алло!» – ответил Виктор, а в трубке раздалось:
– Мы выходим из вод пролива и входим в Атлантический океан. Через тридцать минут зайди в пульт управления. 
Через пять минут эту новость сообщили по бортовому радио. Люди в ресторане захлопали в ладоши, а пассажиры сидевшие вокруг, повернулись к нему и, аплодируя, поздравляли его. От такого внимания он даже смутился.
Белокурая симпатичная девушка, в сером свитере, через столик от него, бросила ему на стол розочку. Виктор взял цветок и поблагодарил её. Роза была завёрнута в плотный картон, на котором был записан номер каюты и телефон. «Надо позвонить», – решил он, вспоминая, что где-то видел её. Но уже через десять минут друзья отправились на пульт управления парусом.
Матрос менял карту Гибралтарского пролива на Атлантический океан, на котором чётко вырисовывался пролив, из которого выплывал парус и макеты теплоходов. На карте отмечались основные направления воздушных потоков. Сведения были двух часовой давности.
Посмотрев на карту, Виктор решил как можно дальше увести армаду судов от берегов Марокко и в тоже время захватить устойчивый поток воздуха, движущийся в северном направлении. «В начале надо направить теплоходы по маршруту в Панамский канал и тем самым перехватить мощный поток воздуха, скользящий вдоль западного берега Африки», – решил он и распорядился придерживаться этого направления, а затем натянуть нижний канат паруса на двадцать оборотов лебедки. 
Ивченко дал команду: «Третьей и четвёртой лебедке принять двадцать оборотов».
Виктор впился глазами в приборы. Усилие в канатах поползло вверх. Он посмотрел на спидометры скорости. «Виктория» шла со скоростью семь узлов, а «Иван Франко» – десять. Медленно теплоходы меняли курс, двигаясь по направлению в Панамский канал. Медленно, как часовая стрелка, увеличивалась скорость «Виктории».
Оценивая схему расположения судов и нагрузок, возникающих в канатах паруса, Виктор неожиданно пришёл к выводу, что имеется какой-то перекос в силовых нагрузках паруса. Тупорылый буксир, болтавшийся за «Викторией» создавал огромное сопротивление. Когда буксир двигался за «Викторией» по фарватеру пролива, то был необходим и являлся чувствительным рулём теплохода, но теперь он явно мешал разгонять теплоход,  вызывая огромное сопротивление и перекос в системе паруса.
– Мы не сможем перебросить буксир к японскому судну? – спросил Виктор у капитана. – Буксир здесь нам очень мешает.    
– Буксир развивает до семи узлов, а «Виктория» имеет сейчас около восьми узлов. Буксир не сможет догнать «Японца», идущего со скоростью около десяти узлов.
– Если отправить буксир назад на берег и избавиться от него?
– Капитан Бэкман возлагает на этот буксир большие надежды. Кроме того, буксир фактически является собственностью «Виктории» и обслуживается американскими моряками. Представь, парус вышел из строя, а «Виктория» окажется без хода. Это опасно. Даже невозможно будет развернуть корпус теплохода против волны. Вот тогда буксир окажется счастливой находкой для экипажа.
– Что если за буксир подцепить вертолёт и совместными усилиями перетащить его по воде к японскому судну, – настаивал Виктор.
Ивченко связался с капитаном Бэкман. Они долго спорили, потом Бэкман согласился попробовать и дал команду.
С помощью вертолёта буксир смог разгоняться до 12 узлов, затем его отцепили от «Виктории» и он, перевалив через волну, созданную «Викторией», отчалил в сторону японского судна, следовавшего параллельным курсом на расстоянии трех километров, и благополучно подцепился к «Японцу».
После ухода буксира усилия в канатах «Виктории» уменьшалось до десяти процентов. «Вот теперь есть возможность лавировать», – обрадовался Виктор и принялся менять углы натяжения канатов паруса.  У «Виктории» появилась тенденция к увеличению скорости, а у «Иван Франко» – к уменьшению. Так Виктор надеялся сбалансировать нагрузки на концах паруса, а когда ему это удалось, понял, что «рысаков» можно пустить во всю прыть и узнать, на что способен «Парус».
Изменив направление движения теплоходов на Кубу, и, поиграв углами наклона паруса, ему удалось за пять часов развить скорость теплоходов до 18 узлов. На теплоходах по радио каждую милю скорости отмечали исполнением гимна, той страны, под каким флагом шло судно. Затем вспомнили историю «Виктории». Оказалось, что в 1956 году была зарегистрирована рекордная её скорость – 19,53 узла.
На теплоходе заключались крупные пари о том, сможет ли «Виктория» перекрыть рубеж скорости 1956 года. Появились даже скептики, выступающих по радио и утверждающих, что при скорости 20 узлов гигантские теплоходы могут развалиться из-за кавитационных воздействий на корпус.
Изменил свое отношение к Петрухину и капитан Ивченко, с любопытством поглядывал на своего соотечественника. Он не верил в возможность паруса, считая, что от ветра он разорвётся в клочья. Но парусная ткань, опираясь на капроновый каркас, не треснула по швами. Ивченко не раз наводил подзорную трубу, пытаясь разглядеть поведение швов в местах усиленной нагрузки.
Эрик с достоинством относился к своему русскому другу и был горд за него.
С большой осторожностью давал новые команды Виктор, пытаясь выжать из паруса всё возможное.
Прозвучало сообщение, что теплоходы, участвующие в эксперименте преодолели барьер скорости в 20 миль. Тучки пробок шампанского взмылись в высь, так отмечался своеобразный рекорд.
Поймав чёрную тучу в упряжку паруса, теплоходы продолжали гонку по океану. Пассажиры с нетерпением ждали очередного объявления рекорда скорости.
– Удачная туча попалась к нам в парусную сеть, – радовался Эрик, выражая общий азарт.
А теплоходы гиганты, словно с цепи сорвались, наматывая рекорды – 21, 22, 23, 24, и, наконец, 25 узлов. Полетели телеграммы во все концы света и даже подали заявку в книгу «Рекордов Гиннеса».
Выжав рекорд 26,3 узла, Виктор решил прекратить увеличивать усилия на канаты. Он мог рискнуть, но мог и разорвать один из канатов, а это задержка минимум на сутки, причем, если удастся отремонтировать канат. Его психическое напряжения находилось на пределе, но «Ва-банк» он не пошёл. Снизив часть нагрузки на канаты, он запретил, кому бы то ни было увеличивать этот предел.
Выбрав окончательное направление маршрута в порт Нью-Йорк и установив  расхождение теплоходов под углом три градуса тридцать минут от общего направления движения паруса, Виктор передал командование парусом капитану теплохода Ивченко, заявив, что он выбился из сил и ему необходим отдых. А Ивченко сам валился с ног и потребовал замену. На новую вахту заступили два русских офицера и два американских. В присутствии Виктора и Эрика Ивченко дал подробную инструкцию новому составу вахтенных. А теплоходы шли к берегам Америки, оставляя за собой огромную пенящуюся волну.
После вахты вся троица решила отправиться в ресторан.  И только единственная ниточка связывала их с пультом управления паруса – компактные радиотелефоны, с которыми они не должны были расставаться даже в постели. Успех дня отметили коньяком и расслабились. Им нужно было хорошо отдохнуть, но не у всех этому суждено было исполниться. Пожелав, друг другу спокойной ночи, подвыпившие друзья разошлись.

23.
Похоронив Раймонду со всеми почестями, Алёнка и Фёдор с трудом приходили в себя. Они узнали, что гость, приглашённый из Алма-Аты, не встретился с Раймондой. Гостя из Алма-Аты встретили профессора из университета. Они организовали ему конференцию, опубликовали интервью с ним по разработкам о Пизанской башне. Из-за гибели конкурсной комиссии необходимость в длительном пребывании в Пизе гостя из Алма-Аты оказалась нецелесообразной, поэтому профессор кафедры, оформив ему счёт за проезд, проводил до экскурсионного автобуса и гость уехал на теплоход «Виктория».
Фёдор и Алёнка догадались, что Виктор не знает о трагедии, которая разыгралась на площади Дуомо с его женой Раймондой в день его приезда.
Уладив дела со страховкой сгоревших квартир, Алёна решила разыскать Виктора, который, с одной стороны, является ей как бы законным мужем по документам, а с другой стороны, если рассматривать фактически, то посторонним человеком. Единственное звено, связывающее их семейные узы это Оля – дочь Раймонды и Виктора.
Алёна считала себя женой Виктора Петрухина, подарила ему автомобиль «Чайку», но тот факт, что она долгие годы скрывалась, хотя и хранила ему девичью верность, фактически перечеркнуло напрочь их регистрационный брак. Умом она понимала, что он её, как жену, может и послать куда следует. И ей ещё предстояло завоевать его, а главное влюбить в себя, что после его любви к красавице Раймонде, сделать будет сложно. «А вдруг он, как я, однолюб», – содрогалась она только от одной этой мысли.
                ______   _   ______
   
Виктор решил принять душ перед сном. Он чертовски устал и мечтал только о постели. Включив душ, он не удержался и через иллюминатор принялся рассматривать парус. Стемнело, по периметру паруса и спускающимся канатом зажглись цветные огоньки. Они были необходимые по условию техники безопасности. И три прожектора с каждого судна освещали алый парус. Красота! И на ум пришли слова Ивана Грозного: «Ляпота! Ляпота!» Встав под тёплый душ, он прошептал: «Ляпота! Ляпота!» И почувствовал, как усталость покидает его тело. Освежившись под душем и промокнув себя полотенцем, он завалился спать голым и только в последний момент вспомнил, что нужно радиотелефон положить рядом на тумбочку. Он извлек трубку, а на пол упала картонная бумажка, на которой четко вырисовывался номер каюты и телефона девушки, бросившей ему розу.
«Может девушка ждёт, не спит, мучается, а я не соизволю позвонить. Надо хоть переговорить и перенести встречу на другое время», – он набрал номер.
Трубку снял мужчина и по-русски ответил: «Слушаю».
Виктор удивлённо попросил:
– Можно мне девушку?
– У меня две девушки! Какую из них? – спросил приятный мужской голос.
Не задумываясь, Виктор брякнул:
– Ту, которая меня сильнее любит. 
Мужчина задумался, а затем сказал:
– Если вас зовут Витей, то, очевидно, Олю, сейчас приглашу.
«Странный разговор, очень странный», – подумал он, превозмогая слипающиеся веки.
Трубку взяли, и детский голос спросил:
– Это мой папа, Витя?
– Почему ты так решила, что я твой Витя, да ещё и папа.
– Обе мамы мне так сказали, – интонация голоса девочки ему показалась знакомой.
– Интересно, как зовут твоих мам?
– Мама Алёна, и мама Раймонда, – и девочка неожиданно заплакала.
Когда девочка заплакала, то ему показалось, что плачет его дочь Валентина, находящаяся сейчас в Алма-Ате с родителями. «Этого не может быть»! – и он соскочил с кровати, лихорадочно оделся. Сердце его билось, готовое выскочить из груди. «Всё это мне верится с трудом, но где гарантия, что не совпадение, – пронеслось у него в голове. – Лучше проверить. Вдруг это ОНИ!»
Он кинулся к плану расположения кают на теплоходе, отыскав, побежал к заветной двери. У него было огромное желание вбежать прямо в каюту, но он сдержал себя и, собравшись с духом, постучал. Дверь тут же распахнулась, и он увидел незнакомого мужчину. Редкая проседь седых волос выступала у него на висках. Виктор мог поклясться, что где-то видел его, но не мог вспомнить. Из-за мужчины с любопытством выглянула белокурая девочка с голубыми глазами, копия его дочери Валентины. Сомнения рассеялись у него в миг. «Это моя и Раймонды дочь», – пронеслось у него в мыслях. Невольно он потянулся к Оле, но она упорхнула в глубь каюты, спрятавшись за девушку в сером свитере.
– У меня нет сомнений, что это моя дочь, – вымолил он.
– Мы тоже не сомневаемся в этом, – и мужчина отступил назад, впуска гостя в каюту.
За мужчиной, как за каменной стеной, укрылась девушка и белокурая Оля. Небольшая каюта имела двухэтажную кровать, небольшой диванчик, столик со стулом и крохотным умывальником. На видном месте ему бросились в глаза фотографии, как будто специально подготовленные, чтобы произвести на него эффект. То, что фотографии подобраны специально, он убедился через какое-то мгновение, на двух из них он увидел себя. На первой – когда жил ещё в Сибири, на второй – в Алма-Ате. На третьей были его дети и родители около их алма-атинского дома. На большой групповой фотографии были сфотографированы: мужчина, только что встретивший его, девушка в сером свитере и Оля, сидевшая на руках Раймонды. По этой фотографии можно было сказать, что все эти люди имеют какое-то отношение друг к другу. Ниже в ряд было приколото несколько фотографий девушки в свитере. Она была сфотографирована совсем недавно и в более раннем возрасте. И он вдруг узнал девушку. Девушку, за которой он гонялся в лесу и поймал её, как бандитку с двумя рюкзаками похищенных с табачной фабрики денег. Он вспомнил детали. Как гонялся за ней в лесу, как они заблудились. Как отдыхали под елью. А когда он заснул, она сбежала, прихватив краденые деньги.
Вспомнил он и то, как какая-то ряженая девушка разыграла его около театра. Через несколько лет полковник Кирилл Кириллович при неофициальном допросе доказал ему, что этим розыгрышем ряженая сумела его «обвести вокруг пальца» и женить на себе. Но главное, что все документы оказались подлинными, а ряженой была именно та сбежавшая девушка-бандитка с деньгами. И эту девушку зовут Алёной Варлаамовной Кныш, его жена, с которой он не был даже в близких отношениях. Он давно считал брак с Алёной фиктивным, а её подарок автомобиль «Чайка», как гонорар за то, что дал возможность сбежать ей с деньгами. Сейчас он не представлял, как вести себя с Алёнкой. Тем более при отсутствии Раймонды, зная, что они подружки, и она может появиться в любое время. И он решил не торопить события, а представить разобраться им самим в этом щепетильном вопросе.
Мужчина представился Фёдором, но заявил, что по паспорту он Варлаам. Фёдор усадил Виктора к столику, а сам присел на диван, и принялся рассказывать отдельные моменты из их жизни. «Алёнкин брат Костя вместе с Раймондой ограбили ювелирный склад, – начал свой рассказ Федор. – Однажды Костя случайно встретился с Алёнкой. Затем нас всех объединила одна цель – скрыться от погони сыщиков. При жизни Варлаам, отец Кости и Алёны, и мой брат, показал Косте «окно» в Финляндию через заброшенные старые горные выработки. При переходе границы Костя погиб, а все награбленные нами ценности попали в руки сыщиков. Но нам троим удалось ускользнуть от погони, скрывшись в Финляндии. В Финляндии я жил по паспорту Варлаама. У нас остался небольшой капитал, усадьба Варлаама, и мы неплохо приспособились к новым условиям. Как-то раз Алёна и Раймонда разговорились и узнали друг от друга, что они обе замужем за тобой. Раймонда мусульманка и ей удалось склонить в эту веру и Алёну. По просьбе Раймонды Алёна сделала ей университетский диплом. После рождения Оли, Раймонда уехала в Италию. Её на этот шаг натолкнул ваш разговор в Алма-Ате, ты сказал, что тебя приглашают в Пизу. В Пизе Раймонда провернула авантюру и защитила докторскую диссертацию. Затем она организовала конкурсную комиссию по спасению Пизанской башни и пригласила тебя в Пизу. Но в день твоего приезда в Пизу Раймонда и члены конкурсной комиссии при загадочных обстоятельствах погибают, а злоумышленник ещё и поджог квартиру Раймонды».
Виктор насторожился и спросил:
– Это не связано с пожаром на площади Дуомо, когда мы проезжали через неё на автобусе?
– Да, очевидно! Сгорела квартира Раймонды, Алёны и твоя, о существовании которой ты и не догадывался. Дело в том, что Алёна и Раймонда договорились, что ты будешь жить с ними по мусульманским законам. И я считал, что это возможно.
– Что сообщила полиция о гибели Раймонды?
– Конкретно, полиции ничего неизвестно об этой трагедии. Члены комиссии оказались расстреляны, а их трупы подожгли, облив бензином. К сожалению, все покрыто мраком.
Виктор побелел, это не ускользнуло от Алёны и Фёдора, но Фёдор продолжал:
– Раймонда говорила, что она дорога тебе. А ты сказал ей, что лицо Алёны ты забыл.
Пока Фёдор рассказывал, Оля освоилась и забралась на колени отцу. Алёна тоже подсела поближе и разглядывала его, как мужа.
В заключении Фёдор заявил:
– Мне, как родному дяде Алёны, с одной стороны, и, как её отцу, с формальной стороны, не безразлична её судьба и твоя, тем более что Раймонду не вернешь.  Думайте сами, но, чтобы всё было благородно. Я в это верю.
Виктор обвел взглядом каюту и ответил:
– Такие вопросы быстро не решишь. И я предлагаю следующее. Пусть Алёна с Олей перейдут жить в мою каюту, там условия гораздо лучше, а я поживу здесь с вами, Фёдор. Хотя формально мы с Алёной считаемся мужем и женой, но не знаем друг друга и являемся гражданами разных государств. Нужно время. Ошибки такого рода могут дорого обойтись. Да и у меня проблема. Я гражданин Союза, у меня там двое детей, брат, родители, и, вообще, Родина.
Рассуждения Виктора встряхнули Алёну и Фёдора, и они трезво оценили ситуацию. Их грёзы дали трещину. Он был прав.
Виктор пригласил всех в свою каюту, распить бутылочку хорошего вина за встречу, которую они все ждали несколько лет.
– Бутылочка  и у нас  найдётся, а к бутылочке кое-что ещё есть.
– Тогда берите, что считаете нужным, и пойдемте ко мне. И никаких возражений я не принимаю.
                ______   _   ______

Первым делом помянули Раймонду. И невольно принялись рассматривать семейный альбом. В походном альбоме фотографии Раймонды были не из лучших. После родов она выглядела полной, потерявшей былую красоту. Рассматривая семейный альбом, он удивился тому, как изменилась она, и заметил:
– Такой я бы Раймонду и не узнал, встретив на улице.
– После родов Раймонда сильно изменилась, потолстела, лицо стало грубоватое, – как бы оправдываясь в неудачном выборе фотографий, сказала Алёна.
– Да, после родов Раймонда очень изменилась. Куда делась её былая красота, – сказал Фёдор, подтвердив замечания племянницы.
– Но Алёна стала более привлекательной, чем та, которую я встретил в лесу, – заметил Виктор, рассматривая её фотографии, начиная от учащейся Минусинского кулинарного техникума до зрелой девушки.
Алёна умела себя сдерживать при любой ситуации, но от его похвалы покраснела и смущенно отвернулась. Он же подумал: «Сейчас она выглядит какой-то замкнутой, скованной. Очевидно, трагедия с Раймондой сильно потрясла её, и она ещё не оправилась от стресса. Но тогда в лесу, когда я поймал её, как бандитку, она произвела на меня неизгладимое впечатление, и она покорила меня своей артистичностью, сообразительностью, гибким умом, но не красотой. И такой она запомнилась мне, хотя лицо её сгладилось из памяти, и только сейчас по фотографиям узнал её».
За столом больше разговаривали, чем выпивали. Виктор никак не мог понять, как Раймонда с четырехклассным образованием умудрилась использовать университетский диплом и, самое потрясающее, защитить докторскую диссертацию. Алёна знала всю подноготную Раймонды и красочно пересказала об университетском дипломе и об аферистских способностях Раймонды, умудрившись почти анекдотично успешно защитить совсем недиссертабельную диссертацию. Затем создать конкурсную комиссию по спасению Пизанской башни.
В разговорах не заметили, как пролетела ночь. Оля крепко спала, обняв подушку. О себе Алёна и Фёдор говорили сдержано, хотя и не мало. Центром внимания была Раймонда с её похождениями.
О себе Виктор рассказывал скупо. Да и по сравнению с приключениями Алёны, Раймонды и Фёдора его жизнь казалась обыденной, серой. Естественно, что о связи с космическим «ОНО», он не упомянул. И только глубокой ночью, под утро, наговорившись вдоволь, они решили отдохнуть.
Оставив Алёну и Олю в своей каюте, Виктора отправился отдыхать с Фёдором.
Не успел Виктор уснуть, как у него в кармане зазвонил радиотелефон, перепугав Фёдора. Его срочно вызывали в кабину управления парусом. Проклиная всё на свете, он поплелся на вызов.
В предрассветные часы ветер неожиданно стих. Тучи зависли над океаном в неподвижности. Теплоходы, потеряв скорость до шести узлов, скользили по водной глади по инерции. Пассажиры разбрелись по каютам и крепко спали, устав от насыщенных событий дня. И только вахтенные команды бодрствовали. Парус тряпкой висел неподвижно на воздушных шарах, освещенный прожекторами. Ветра не было ни вверху в районе облаков, ни внизу над водой. Полный штиль.
То, что ветер стих, для команды теплоходов не было неожиданностью, но что делать, если ветер подует в обратную сторону, этого не знал никто, хотя имелась инструкция. Но инструкция бумажная, а как поступить в критической ситуации, капитаны представляли нечетко.
До появления Петрухина в кабине управления парусом с теплоходов запустили несколько высотных метеозондов. Картина складывалась неутешительной. Только в верхних слоях атмосферы, начиная с высоты трех миль, зафиксировано стойкое движение воздуха в западном направлении.
Третий помощник капитана теплохода «Иван Франко» Каюров пошутил:
– Надо было прихватить ещё две пары катушек с канатами, сейчас бы мы надростили концы тросов паруса и запустили его мили на четыре вверх.
Виктор усмехнулся и вышел из кабины, он прошёл на нос теплохода. Действительно, полный штиль. Следом за ним вышел Каюров и американский вахтенный теплохода «Виктория». С большим акцентом по-русски вахтенный американец сказал:
– Стоять придётся долго. Капитан Бэкман связался с судами, находящимися в стомильной зоне от нас. Кругом штиль. Так бывает в это время года в этих широтах. Ближе к берегам Африки бушует ураган, устремившийся к Англии, а вдоль американских берегов наблюдается сильный ветр, идущий в юго-восточном направлении. У нас же только на высоте серебристых облаков стойко дует ветер в северо-западном направлении, но это на высоте пяти-шести миль.
Виктор понял, что морякам очень хотелось бы «позубастить» над его парусом, висевшим на шарах, как простыня. И он решил шуткой отделаться от их насмешек.
– У вас, случайно, не найдется длинной лески с большим крючком, – обратился он к вахтенному американцу, направляясь в кабину управления парусом, – я закинул бы крючок на серебристое облако и подцепил теплоходы к верхнему потоку воздуха.
Вахтенный понял, что президент «Паруса» шутит, но решил подыграть ему. И он позвонил кому-то из кабины, а через пять минут матрос принес спиннинг.
– Подойдет? – спросил вахтенный у Петрухина  на ломанном русском языке.
– О кей! – и Виктор взял спиннинг, а покрутив в руках, решил порыбачить, подумав: «Хоть сон разгонится».
И он опять отправился на нос теплохода, опробовав спиннинг, подумал: «Да, хороша американская штучка, не то, что мой алма-атинский спиннинг». Вдруг ему пришла в голову шальная мысль: «А если попросить «ОНО» подуть в зев паруса». Он вспомнил последнюю беседу с сибирским «ОНО», которое пообещало ему помочь, если просьба будет обоснована. И он принялся обдумывать просьбу. Настроив себя, он растерянным голосом запричитал:
– «ОНО», слушай Витю! – произнёс он традиционные слова пароля для связи с сибирским «ОНО».
Но космос ему не ответил. Хотя какое-то подобие бульканья долетело до его слуха. Откуда донеслось это бульканье, понять было трудно. Возможно, волна, ударившись о борт, произвела эхо. Да и получить четкий ответ из Космоса он не надеялся. Здесь зона не его сибирского «ОНО», которое он считал своим, чуть ли не родным, тем не менее, он сказал:
– Я теряю авторитет перед людьми, а это плохо, как я буду выполнять ваше Космическое задание. Для восстановления моего авторитета, необходима часть потока воздуха, перемещающего серебристые облака, направить на мой парус и погнать теплоходы в Нью-Йорк, – и он швырнул грузило спиннинга в темноту вперед теплохода, добавив: «Ловись рыба большая и малая, но лучше большая».
Грузило, описав дугу, скользнуло за борт. Виктор следил за висевшим, как тряпка, парусом. Вдруг парус колыхнулся и поплыл вперёд, раздуваясь на всю свою ширь. «Сработало!» – воскликнул он, наблюдая за парусом и канатом. И канаты натянулись, как струны, увеличивая скорость теплоходов. Он кинулся в кабину управления парусом, но чуть было не выронил спиннинг, остановился и принялся лихорадочно сматывать леску. Неожиданно почувствовал, что что-то тяжёлое подцепилось на крючок. «Что бы это могло быть», – подумал он и с усилием принялся сматывать леску. Наконец над бортом появилась огромная рыбина. Крючок зацепился ей за спину под плавник. «Это тоже подарок «ОНО» или случайность, – подумал он, – но в любом случае это приятно».
Виктор влетел в кабину, на спиннинге у него трепыхалась рыбина, но он принялся давать распоряжения:
– Направление теплоходов на Нью-Йорк! Развод теплоходов под углом три градуса тридцать минут. Допустимую нагрузку на канаты не превышать. Полный вперед!
Вахтенный командный состав вначале опешил, не понимая происходившего, а затем принялся передавать распоряжения президента «Парус» на теплоходы. Капитаны, приняв распоряжения, решили разобраться, и в небо метнулись метеозонды разных калибров. Обработав сводку метеозондов, установили отсутствие ветровых потоков во всём регионе, и только на высоте пяти миль отмечался поток воздуха в северо-западном направлении. Полный штиль убедились команды теплоходов, а в противоположность этому парус, раздувшись до предела, погнал теплоходы, увеличивая скорость.
Капитаны теплоходов и вахта управления парусом недоумевала. Никто не мог дать хоть какое-то объяснение случившемуся.
Капитан «Виктории» Бэкман просмотрел метеосводку, но не смог понять, откуда поступает поток воздуха в зев паруса. Парус переместился примерно на полторы мили вперед теплоходов и опустился до высоты 0,7 мили от поверхности воды. Капитан знал, что на этой высоте – штиль. Метеозонды в район паруса не направишь, поэтому Бэкман решил направить в район паруса вертолёт.
Пилот, облетев по периметру парус, не обнаружил движущего потока воздуха. Но стоило вертолёту оказаться во фронтальной плоскости паруса, как его бросило на парус. Пилоту с трудом удалось вывернуться, пролетев в трех-четырех метрах от толстого капронового каната, служившего каркасом паруса.
Перепуганный пилот не рискнул больше приближаться к парусу. Запуская дымовые шашки в предполагаемую струю воздуха, пилот определил, что сверху под углом сорок пять-шестьдесят градусов в зев паруса устремилась струя воздуха диаметром 0,3 мили. Но больше ему ничего не удалось обнаружить. Капитан Бэкман не поверил пилоту, и на этом исследования закончились. Парус, натянув четыре конца стального каната, буксировал теплоходы так, что ветер шумел в ушах пассажиров, бегающих на зарядке по верхней палубе. И никого, кроме команды теплоходов, не интересовало, откуда дует ветер.
Виктор налил в ванную воды и отпустил туда пойманную рыбу, как живой сувенир для Оли, а сам пошёл отдыхать в каюту к Фёдору.
                ______   _   ______

Алёна крепко спала и не слышала, как Виктор принёс рыбу. Какой восторг и изумление появились на лице Оли и Алёны, когда в ванной они обнаружили полуметровую рыбину. Рыба вяло плавала в пресной воде. У неё ниже спинного плавника виднелась рваная рана. Оля с любопытством наблюдала за рыбкой, но опускать руку в воду боялась. Боялась, как бы рыбка не цапнула её за пальчик. Оля принесла кусочки хлеба и пыталась кормить пленницу. Но та пренебрегала крошками и безразлично проплывала мимо них. Оля даже обиделась на рыбку и выговаривала ей, упрекая за это, а пойманной рыбке было не до Олиных забот, у неё были свои проблемы.
Алёна прибралась в каюте и решила пригласить Фёдора и Виктора  к завтраку. Оставив Олю развлекаться с рыбкой, Алёна отправилась в свою каюту. Фёдор уже поднялся, а муж крепко спал. Алёна остановилась перед спящим мужем и долго рассматривала его. Это был уже не вихрастый парень, который догнал её в лесу, когда она убегала со всех ног с двумя рюкзаками денег. Она улыбнулась, вспомнив, как ловко его обманула и, оставив спящим под сосной, сбежала, перепрятала деньги и налегке ушла через оцепление. Однако в начале испугалась и тряслась от страха, когда он задержал её, направив в грудь наган. Но уже через несколько минут поняла, что он – недотёпа. А вот почему влюбилась в этого недотёпу, с первого взгляда, никак не могла объяснить себе даже теперь, по прошествии стольких лет. Сейчас перед ней спал не мальчик – недотёпа, а рассудительный мужчина, и она по-прежнему продолжала его любить. Сколько красавцев добивалось её руки, но она не смогла изменить своей первой любви. И даже несколько жалела, что такой однолюбкой оказалась. «А он не такой однолюб, как я», – подумала она и вздохнула так, что Фёдор посмотрел на неё.
Фёдор шёпотом рассказал, что Виктора срочно вызывали, и он не успел уснуть, а вернулся под утро. Тем не менее, он посоветовал ей разбудить своего ненаглядного.
Алёна оторвала толстую нить от одеяла и, помусолив её, принялась водить ею по лицу мужа. Вначале он не реагировал на её забаву, но вскоре стал смешно морщить нос, пытаясь сбросить липкую нить.
Наигравшись, она решила разбудить и положила руку ему на грудь, но и на это он не среагировал. Она слегка толкнула его, а затем тряхнула. Однако он не проснулся. «Надо же, и такому соне поручили меня поймать и доставить какому-то подполковнику», – вспомнила она разговор с ним в лесу, и тут же вспомнила о будильнике. Завела пружину и перевела стрелку. Раздался звонок будильника, Виктор открыл глаза, не понимая, что с ним происходит, и где он оказался.
Фёдор, видевший эту сцену, улыбался.
Наконец сообразив, Виктор сел, рассматривая каюту, как будто оказался в ней впервые.
– С добрым утром, – ласково сказала Алёна.
– С добрым Алёнушка, а ты мне сейчас снилась.
– Как я могла тебе присниться, если ты и лица моего не помнишь, – с какой-то горечью ответила она.
– Представь себе, вспомнил именно ту, которую потерял в лесу. Полюбил и собирался ждать, когда её освободят из…, – и он замолчал, взглянув ей в глаза.
– А такая, не засуженная, ускользнувшая от правосудия, как сейчас, тебя не устраиваю? – и, сощурив глаза, Алёна внимательно посмотрела на него.
– Такая, как сейчас? – и он задумался, а затем резко ответил. – Пока нет.
– Спасибо хоть за прямоту, – и, покраснев, она отвернулась, а в сердце что-то ёкнуло.
Мгновенно настроение испортилось не только у неё, но и у Фёдора. Виктор понял, что сильно обострил обстановку, но кривить душой не хотел. Он ещё ничего не решил для себя, тем более что вчера надеялся встретить Раймонду, а встретил другую. Раймонду он полюбил не сразу. Вначале он ум Алёны и красоту Раймонды объединил, создав для себя идеал. Когда же появилась Раймонда, совсем не глупая, то Алёна как бы сошла со сцены, а его идеал оказался простым воображением.
Раймонда умерла, но его сердце не хотело с этим мириться. Нужен был выход, как крик души, и, очевидно, поэтому ему приснилась Алёна, юная девушка, которую он задержал в лесу, а затем стал к ней не равнодушен. Сейчас Алёна выглядела иной, возмужавшей, солидной, расчётливой девушкой, знающей жизнь. Такой он её не знал, она казалась ему чужой, далёкой, хотя понимал, что по документам она ему жена, но его беспокоило не это. Он не мог себе представить, как он может не вернуться на родину, как дезертир. С этим он смириться не мог.
Алёна, имеющая богатый жизненный опыт общения с людьми, фактически поспешила, вызвав мужа  на откровенность, и наткнулась на неожиданную его реакцию, она переоценила себя. Мысли путались у неё в голове, возникло желание увезти и спрятать от него Олю, а самого выгнать и если не сможет его забыть, то хоть пусть больше не стоит на её пути. Сгоряча она выскочила из каюты и побежала, переходя на шаг, постепенно замедляя ход. «Что я ожидала, на что надеялась? Возможно, у него есть любимая женщина, которую он не поменяет на меня. Очевидно, он прав, мы стоим по разные стороны баррикады», – размышляя, она пришла в его каюту.
Оля, осмелев, рукой гоняла рыбину, хватая её то за хвост, то за голову. Рукава её куртки намокли до плеч. Алёна отжала рукава полотенцем, затем умыла Олю, заплела волосы в косичку и усадила завтракать. Жить в его каюте Алёне уже расхотелось. «Да, жалко погибла Раймонда, она бы с ним быстро разобралась, и было бы так, как мы с ней договорились: жили бы втроем вместе, спали бы с ним по очереди, как мусульманки». Поразмыслив, она решила: «Может, мне поступить так, как Раймонда? Забеременеть и сбежать, не оставив адреса. Сбежать же ему с родины, действительно, не просто, у него идеология другая – милицейская», – и она глубоко вздохнула.
Оля позавтракала и переключилась на игру, катая хлебные крошки по сторлу. Алёна продолжала размышлять: «Почему он сказал, что, когда встретил меня в лесу, то полюбил и решил ждать меня, пока я отбуду срок в бутырке? Я же не виновата, что не попала в руки настоящего сыщика, – шутливо подумала она, – и от этого не подурнела. И все-таки, что же он конкретно имел в виду относительно меня?» И у неё зародилась надежда: «Не надо лезть на рожон, а вести себя нужно так, как будто ничего не произошло, и не было откровенного разговора с ним».
                ______   _   ______

После поспешного ухода Алёны из каюты Виктор решил, что обидел её, однако отметил, что он ей не безразличен. Он сидел на кровати и размышлял: «Если у Алёны имеются документы, что мы женаты, а она гражданка Финляндии, то у меня может появиться шанс остаться за границей и не нарушить существующих законов Союза. Вот тогда можно свой патент «Парус» использовать как вклад в производство по изготовлению новой продукции, вступив в какую-нибудь компанию. Если Оля записана на меня, то никто не сможет меня обвинить в предательстве и лишить заграничной семьи. Жаль, что погибла Раймонда и надо ещё внести ясность в её гибель, даже если придется обратиться к космическому «ОНО». Я должен всё узнать, и не является ли Алёна в этом как-то замешана на почве ревности».
Выработав для себя план действия, он встал, подошёл к столу и ещё раз принялся внимательно разглядывать фотографии, прилепленные к стене над столом. Увидев себя на фотографии, где он стоял на чьём-то крыльце с книгой «Угрюм река», он спросил:
– Откуда у вас такая фотография, и кто меня сфотографировал? Я этого не помню.
– Я тебя сфотографировал, когда ты приходил в этот дом за посылкой от мужика с усами. И идея это была моя. Надо было заманить тебя в парк к театру, а главное, чтобы у тебя в кармане оказался паспорт. Алёнка, нарядившись ряженной, подловила тебя и разыграла сцену регистрации брака. С твоего согласия брак оказался законно оформлен, но ты считал, что это розыгрыш. Ты не сомневайся, все документы подлинные. И журнал, и все остальные документы. Свидетельство о браке тоже законное. Штамп в паспорте Алёны сама работница загса поставила, правда на следующий день. Вот только в твой паспорт штамп не удалось поставить. Это позволило Раймонде ловко использовать твой паспорт без штампа, она рассказывала нам. А затем сумела смыть с твоего паспорта штамп, боясь, что сыщики выйдут на неё обнаружив в твоём паспорте её фамилию, а не потому, что ей хотелось тебе оставить чистенький паспорт. В свое время Алёна с Раймондой хорошо о тебе отзывались за то, что верен им остался и не женился на какой-нибудь третьей крале. А сейчас у тебя, как у всякого нормального русского, одна законная жена.
– Мне это ещё раньше полковник Кирилл Кириллович доказал, когда с меня снимал неофициальный допрос, что я женат на Кныш Алене Варлаамовне. С Раймондой же мне пришлось согласиться вступить в брак, иначе бы меня на 15 суток в тюрьму упекли, как за мелкое хулиганство, под нулёвку бы подстригли, и я бы в аспирантуру не поступил.
– Да, Раймонда была не промах. Ох, не промах, но любила только тебя одного, – и помолчав, Фёдор добавил. – Алёнка тоже только тебя знала, правда, в мыслях и во сне.
– Что, и хахаля не имела, она же красивая и умом не обделенная? – с какой-то ревностью спросил Виктор.
– Не было у неё никакого хахаля, кроме деловых людей. Она же была генеральным директором нескольких ткацких фабрик Финляндии. Всегда на виду.
– Как это, генеральным директором финских фабрик? Такого не могло быть! – заявил Виктор.
Заранее Фёдор с Алёнкой решили, что не расскажут Виктору, что Алёнка получила крупное наследство дяди и входила в список одной из крупнейших миллионерш Финляндии. Она и сейчас не из бедных. Оля на день рождения получила от Алёны один миллион долларов США, которые под большой процент положены в банке до её совершеннолетия. Надув губы Фёдору пришлось соврать, чего он очень не любил делать:
– Вот так, выдвинулась твоя Алёна, выбрали её за ум и способности, доверили крупными предприятиями управлять.
– Да ну! – а посмотрев на ауру Фёдора, Виктор понял какую-то фальшь в его словах.
И он решил наводящими вопросами выяснить кое-что у Фёдора и спросил:
– Алёна  считает себя некрасивой?
– По сравнению с Раймондой, возможно, – быстро ответил Фёдор, и его мысли стали какие-то пустые.
– Ну, я бы так не сказал, – высказал свое мнение Виктор и скривил губы, так как аура над головой Фёдора ему ни о чём не говорила.
Фёдор решил, что сказал больше, чем надо и прикусил язык, ничего не думая, решив, что теперь пусть молодые сами разбираются в своих отношениях. И Фёдор размышлял над тем, что нелегко будет Виктору остаться заграницей, когда придёт время возвращаться на родину. Фёдор и сам мечтал о Сибири, но только грехи не пускали, и, естественно, попасть в тюрьму перспектива даже в Сибири не из приятных.
– Пойдём в твою каюту, – предложил Фёдор. – Насчёт своей регистрации брака с Алёнкой не сомневайся – всё честно и чисто.
По ауре Виктор понял, что Фёдор что-то недоговаривает, и решил проверить, не замешан ли он в смерти Раймонды, и спросил напрямик:
– Фёдор, что известно тебе о смерти Раймонды?
– Я ничего не знаю, Алёнка тоже. Она чуть рассудка не решилась, видишь, какая она стала неестественная, расстроенная, даже почернела – всё не может в себя прийти. Ты хотя бы её отвлек.
Виктор понял, что всё это правда, но с Алёной решил не спешить. Она красивая, умная, но если они сойдутся, то всё это может обернуться неприятностями. Оставаться заграницей он не собирался, хотя чувствовал, что уже пустил корни, завладев марокканским островом. В Швейцарии получил патент на «Парус». Нашёл жену Алёну и дочь Олю. Если брак с Алёной неправомерен, то Алёна и Оля в принципе друг другу чужие люди, и без его согласия, как отца, Алёна не имеет права забрать Олю, а он, как отец, имеет. Алёна, в крайнем случае, может стать опекуншей для Оли, хотя воспитывала её со дня рождения. Сложная ситуация может сложиться с Олей, если между ними возникнут осложнения. И это понимал не только Виктор, но и Алёна, и Фёдор.
Зайдя в буфет, Виктор и Фёдор набрали продуктов и отправились в каюту. Алёна продолжала сидеть у стола, размышляя над судьбой, а Оля беззаботно лепила из хлеба игрушки. Фёдор выложил продукты на стол и принялся готовить завтрак.
– Я бы хотел просмотреть документы Оли и твои, Алёна, – попросил Виктор. – А уж потом решать наши жизненные вопросы.
Алёна вспыхнула, напряглась и даже ощетинилась, как львица, решив, что у неё хотят отнять Олю. Даже Фёдор не мог скрыть удивления от изменившегося поведения Алёны, казалось бы, от такой обыденной просьбы Виктора.
– Зачем тебе они? Олю воспитывала я, она моя и зовёт меня мамой. Это может подтвердить Фёдор.
– Тогда как Оля звала Раймонду?
Алёна промолчала, но Оля выручила:
– У меня две мамы: мама Алёна и мама Раймонда.
– А как зовут твоего папу, Оля? – спросил он один и тот же вопрос в течение суток.
– Папу зовут Витей, а я Оля Викторовна, и фамилия у меня как у тебя – Петрухина.
– О! Оля! Да ты, оказывается, всё знаешь. Умница, хорошая девочка.
В планы Алёны не входило показывать документы Виктору, поэтому она не сдвинулась с места, но Фёдор думал иначе. Поскольку документы хранились у Фёдора, то он без лишних слов выложил все документы, включая паспорта перед Виктором.
– Во-первых, я должен оформить на всех вас пропуска, что вы относитесь к фирме «Парус». Во-вторых, в связи с новыми обстоятельствами, мне надо подготовить другое завещание: мало ли что со мной может случиться. У меня появилась недвижимость в Марокко, которую я выиграл у марокканского шулера. В третьих, в Швейцарии я запатентовал изобретение «Парус», которое в денежном выражении сейчас трудно оценить. И вообще, мы должны ознакомиться с вашими и моими документами. Сохранилось ли свидетельство о рождении Оли, если сгорела квартира? Для меня очень важен этот документ.
– А мы? – вырвалось у Алёны.
– Вы, тем более! В чем проблема? Раймонда обещала меня информировать обо всем, но свои обещания не сдержала. Теперь же эти новости свалились на меня, как снег на голову. Я должен во всем разобраться. Хотя вы вчера мне долго рассказывали обо всем, но у меня появилось ещё больше вопросов. Поймите меня правильно! Я даже не знаю, кто, что от меня хочет. И это горькая правда. Попробуйте оказаться на моем месте. На месте гражданина, у которого временный заграничный паспорт. Да и у меня голова кругом идёт только от своего созданного «детища» по патенту «Парус», которое буксирует к берегам Америки несколько иностранных судов, используя только силу ветра. Ветер, который может сыграть злую шутку не только со мной, но и со всеми пассажирами трех судов, заполненных туристами. Сознаюсь! Мне страшно от этих мыслей.
Но они промолчали.
– Если мы с Алёной из формального брака придём к обоюдному согласию и по настоящему свяжем наши судьбы, то следует сыграть свадьбу и укрепить наш брак. Или я не прав? Тогда вы скажите ваше мнение.
Они продолжали молчать. Простая и романтическая ситуация, которую они представляли раньше, в миг развеялась после убедительного монолога Виктора. И теперь уже им казалось не все так просто, как казалось вначале.
Тем временем Виктор внимательно рассматривал документы. Его удивило то обстоятельство, что Оля записана как его дочь и дочь Кныш Раймонды Варлаамовны, но он такой не знал, а в Новосибирске женился на Оболдихвиной Раймонде, не имеющей отчество.
– Какая-то неувязочка здесь. Почему Оболдихвина Раймонда стала Кныш Раймондой Варлаамовной?
– Да, – спокойно ответил Фёдор, – настоящую фамилию Оболдихвину Раймонда сменила на Оболдину, но затем ещё раз сменила, заметая следы, и, наконец, она стала Кныш. По данным финляндской полиции, Алёна моя дочь от жены, а Раймонда – от моей якобы любовницы. Так или иначе, но Алёна и Раймонда считаются сестрами по отцу. После смерти Раймонды Алёна для Оли, как родная тётя. В свидетельстве о рождении Оли ты значишься отцом, однако, ты не женат на Кныш Раймонде Варлаамовне, поэтому тебе доказать права на Олю, как родного отец непросто. Но если ты муж Алены по свидетельству брака с ней, то Оля твоя дочь как приёмная и как родная.
– Во, головоломка! А если учесть, что Раймонда и в Новосибирске уничтожила запись регистрации брака со мной, то я ей как бы не супруг, а Оля по свидетельству рожденная законно, и я – её законный отец.
Помолчав, Виктор спросил:
– Алёна, а ты согласна выйти за меня замуж не формально, а по-настоящему?
– Ты мне ещё не предлагал, когда предложишь, то подумаю.
В каюту постучали, и тут же дверь открылась, вошёл Эрик.
– У тебя гости?
– Нет, это мои родственники. Мой тесть Варлаам, моя жена Алёна и моя дочь Оля.
– Но ты говорил, что у тебя только сын и дочь в Алма-Ате.
– Представь себе, у меня объявилась абсолютно законная семья.
– Но ты мне не говорил об этом, – удивлённо заявил Эрик.
– Значит, я шалопай, – ответил Виктор, не желая вдаваться в подробности.
Эрик внимательно посмотрел на друга, а затем спросил:
– Познакомиться с твоей родней можно?
– Конечно! – воскликнул Виктор и представил всех.
Настроение у Алёны заметно улучшилось, в груди запел какой-то внутренний голос. Лицо её просветлело. И то, что от него последует предложение на брак, она уже не сомневалась. Её мучил только один вопрос – действительно ли она ему нравится.
Виктор показал Эрику свидетельство о браке. Эрик выразил на своем лице искреннее удивление и по-английски пробурчал какое-то изречение.
– О! – воскликнула Алёнка и по-английски продолжила разговор.
Виктор удивился, узнав, что она владеет английским языком, а затем решил проверить, знает ли она немецкий язык, и по-немецки предложил ей вступить в брак. Алёна не поняла полностью его вопроса, но что-то смутное закралось в её душе, и она по-русски спросила:
– Повторить свою фразу по-французски, или по-итальянски, или по-фински, или по-швейцарски ты бы не смог?
– Ты знаешь, все эти языки? – удивился он.
– Знаю, кроме немецкого, он мне не нравится, кажется лающим.
– Тогда, к сожалению, я только по-русски могу сделать тебе предложение.
Алёна, слегка покраснев, махнула рукой и сказала:
– Давай хоть по-русски.
– Алёна, выходи за меня замуж по-настоящему, ты моя любовь с семнадцати лет.
Алёна, подведя глаза к потолку, ответила:
– Подумаю.
– Если не будешь долго думать, то сегодня же и сыграем свадьбу. Свадебное платье я уже тебе присмотрел, – хотя с его стороны это была шутка, однако Алёна сама присмотрела себе свадебное платье в специализированном салоне теплохода.
 Эрик, слышавший весь разговор, мотал головой, разглядывая то одного, то другого супруга по документу. Эрик пришёл к Виктору с серьезным поручением. Смит попросил его предложить Виктору Лолиту в качестве невесты. Но главное, Эрик твёрдо и серьезно пообещал Смиту уломать русского друга, высказав веские аргументы. Тем более что Смит нашёл компаньонов, которые выгодно пристроят патент «Парус» в дело, но и это ещё не все. Смит и Эрик тоже войдут в число компаньонов. И вдруг такой неожиданный поворот судьбы. Эрик даже расстроился. По его ауре Виктор понял разочарование друга и решил узнать причину его испортившегося настроения. Он пригласил мистера Эрика в ванную, показать свой утренний улов, а там спросил:
– Какая шальная новость мучает моего американского друга?
– Согласно свидетельству о браке, ты давно женат на Алёне, – начал Эрик.
– Да, но судьба нас развела и только вчера вечером свела. Дело в том, что Алёна русская финка и после регистрации брака ей немедленно пришлось уехать, мы даже брачную ночь не провели вместе.
– Тогда Оля не твоя дочь?
– Моя, но от третьей жены, которая погибла. Оказалось, что мои жены сестры по отцу. Если честно, то я уже никогда не надеялся встретить хоть одну из них и считал себя холостяком.
Помолчав, Эрик сказал:
– Смит нашёл выгодный контракт на твой патент, но он потребовал, чтобы ты женился на его дочери.
– Я на это бы не пошёл, если бы даже не нашлась моя жена Алёна. Лолита меня совершенно не волнует как спутница жизни, а продавать себя ради сделки, это не в моих правилах, мистер Эрик. Смита с Лолитой и всей компанией можешь пригласить от моего имени на мою свадьбу с Алёной, которая, очевидно, состоится сегодня. Скоро придём в Нью-Йорк. Ты, очевидно, вернешься на работу, а мы поедем на мой остров. Дело в том, что квартира Алёны в Италии сгорела, погибла Раймонда – мать Оли и сестра Алёны. Очевидно, им теперь негде жить и остров придётся не продавать. Как сложится моя судьба, даже не могу себе представить.
– Это сюрприз не только для Лолиты, но и для меня, – заметил Эрик, а, помолчав, решил изменить тему разговора:
– Я проходил около главного табло, теплоходы бешено несутся к Нью-Йорку. Некоторые пассажиры недовольны – уж больно быстро окончится их путешествие.
– В этом я им ничем помочь не смогу, только посочувствую. Тормоз на парус я забыл поставить, а гасить скорость теплоходов я не собираюсь, хочу поставить рекорд по скорости теплоходов под парусом.
Посмотрев на Эрика внимательно, он спросил:
– Мистер Эрик, лично ты, чем расстроен?
Эрик принялся отнекиваться, мол, хандра нашла. Виктор понял, что затронут его какой-то личный интерес, но он не хочет рассказывать, и он не стал настаивать.
И только после этого Эрик заметил огромную морскую рыбину в ванной.
– А эта штуковина откуда появилась?
– Лично я утром на спиннинг поймал, – похвастался Виктор. – Крючок случайно за спинной плавник зацепился. У меня такая удача всего два раза в жизни приключалась, когда рыба мимо проплывала и случайно зацепилась за крючок, не собираясь хватать наживку, которой, кстати, на крючке и не было.
– Да, интересный случай, – подметил Эрик.
– Что, рыбкой любуетесь? – неожиданно спросила Алёна, появившись в дверях.
– Нет, совещаемся, кого на свадьбу пригласить и как рыбину к столу подать.
– Ха! Но я ещё согласия на свадьбу не давала.
– Верно, но не собираешься же ты эту рыбину на общий стол в ресторан подарить?
– Нет, конечно. Ой! Я же проговорилась, – закричала Алёна, краснея.
– Тогда, что сказать другу?
– Придётся соглашаться, – и Алёна наградила друзей изумительной улыбкой, выскочила, но вернулась и спросила:
– А какое платье ты выбрал, то которое с вырезом сзади или прямое?
Виктор не видел ни того платья, ни другого, но по её ауре понял, что именно понравилось Алёне и сказал:
– Прямое.
– Правда? Оно мне тоже больше понравилось, значит, вкусы у нас с тобой одинаковые, милый, – и, наградив их ещё раз улыбкой, убежала.
Да, красивая у тебя жена. Куда Лолите с ней тягаться. Ох, и расстроится Лолита. Она, кажется, основательно потеряла из-за тебя голову.
– Значит, не повезло Лолите, – посочувствовал Виктор.
Эрик посмотрел на него  и высказался:
– Да, хороший ты в общении человек, хотя и русский.
Виктор оттопырил губы, но не нашёлся, что ответить.
                ______   _   ______

Свадьба получилась грандиозной. «Совет директоров» теплохода «Виктория» понимал, что за работу Виктору полагалось значительно большее вознаграждение. И «Совет директоров» решил раскошелиться. Свадьбу устроили в президентском зале теплохода «Виктория». Поэтому за столом оказались в основном семьи президентских фирм. Со стороны жениха и невесты присутствовали только семь человек, включая семью Смита. Мэнди отказалась из-за болезни, а Тим не мог оставить больную жену, у которой врачи не могли установить точный диагноз болезни и лечили «методом проб и ошибок». Застолье было отменное, но американцы не любят долго гулять. Наевшись и напившись, гости начали расходиться. Но удивительно, столы оказались почти пустые.
– Надо же, как всё точно рассчитали американцы, сколько выпить, сколько съесть и вовремя разойтись и без «мордобития», – заметила Алёна.
– Поэтому они и богаты, что расчётливы и деньги на ветер не бросают, – задумчиво ответил Виктор. – Вот бы русским их расчётливость, а то, как устроят свадьбу где-нибудь в глубинке, потом неделю для скота пищу не готовят, хватает остатков со стола.
Подарки тоже оказались более чем скромные, но нужные в обиходе.
Фёдор и Эрик, собрав подарки и цветы, проводили молодожёнов до каюты Виктора. Подхватив полусонную Олю на руки, Фёдор отправился к себе, а Эрик заявил, что пойдёт успокаивать Лолиту, ей сейчас нужен надежный друг.
                ______   _   ______

Эрик собрал до десятка предложений о покупке лицензий паруса, однако все предложения сводились к тому, что Виктора приглашали в компаньоны какого-нибудь предприятия. Ему предлагали выделить от двадцати до пятидесяти процентов акций в новом деле, а его патент «Парус» шёл, как материальный вклад в предприятие.
– Конечно, акции можно выгодно продать, если не захочешь участвовать в деле, – рассуждал Эрик.
– Эрик, ты же сам доказывал мне, что, не имея гражданства государства, в котором находится предприятие, лучше не иметь акций, всё равно разоришься.
– Так-то оно так, но лучших предложений у тебя нет.
– Значит, настоящие купцы ещё не вышли на арену, – сказал Виктор, предчувствуя какое-то пророчество.
                ______   _   ______

Оригинальный план покупки патента «Парус» вынашивал отец Марджори. «Патент «Парус» это не патент по производству какой-то пробки для бутылки, – размышлял Джон. – Изготовление паруса будет стоить больших денег, естественно, и приобретать патент надо за приличные деньги, иначе производство окажется нерентабельным из-за низкого процента прибавочной стоимости от начальных затрат. Но затем, купив патент, надо красиво выйти из игры, так, чтобы «волки были сыты и овцы целы». И Джон Синкенкес нашёл такой выход. Он решил продать все акции фирмы «Движитель» стоимостью в десять миллионов долларов и приобрести за эту же сумму патент «Парус», организовав при заводе обособленную фирму по изготовлению парусного снаряжения для безмачтовых судов. Но при этом накопленный фонд отчисления за амортизацию оборудования, который создала фирма «Движитель» за период межкапитального ремонта, оставить за собой в счёт погашения комиссионных расходов при оформлении двух сделок купли-продажи.
Новому русскому президенту фирмы «Движитель», не имеющему американского гражданства, в долг оборудование завод не отпустит и ему придётся раскошелиться «на всю катушку», заплатив акциями фирмы «Движитель». По расчётам Джона, русскому президенту придётся выложить за оборудование больше 60 процентов своих акций, но, конечно, не за один прием, а постепенное вытягивание. Джон, как директор крупного ремонтного завода при судоверфи, сможет переоформить эти 60 процент акций на дочь. Дочери же, как американке, завод выделит в долг частично оплаченное оборудование. Таков закон, сложившийся «веками». Конечно, он сам сможет владеть акциями патента «Парус» только на семьдесят-семьдесят пять процентов, а остальными процентами придётся пожертвовать на погашение комиссионных при оформлении договоров купли-продажи, путём вовлечения дополнительных компаньонов. Дочь же сохранит президентское кресло «Движитель», а при благоприятных условиях, если фирма «Энергия» не перекупит у русского акции, то и место президента теплохода «Виктория» сохранится за ней.
Основательно продумав смысл своей идеи, Джон послал депешу со своими соображениями Марджори и Джеймсу. В конце депеши он предупредил дочь, что в целом фирму «Движитель» ожидают большие неприятности, а дочь не удержится в кресле президента теплохода «Виктория». И он довольно обосновано это доказал. Джеймс и сам знал, что потребуются дополнительные, солидные расходы на ликвидацию последней аварии, когда промежуточный вал винта с подшипниковой обоймой и тормозным устройством вышли из строя, не говоря уже о том, что лепестковый винт теперь не подлежат восстановлению и пойдут на металлолом. Джон к депеше приложил два проекта купли-продажи на фирму «Движитель» и патент «Парус». «Поскольку русскому президенту «Парус» вряд ли предложат более выгодную сделку, то он должен клюнуть на наш крючок», – сделал предположение Джон в заключении.
Джеймс и Марджори детально обсудили предложение отца и нашли его довольно заманчивым. И ещё двое суток ушло на обсуждение документов по телефону с отцом, рассматривая различные варианты.
Обсудив окончательное решение с тестем, Джеймс решил выйти на русского президента «Парус», но возникала проблема – русский президент не знает английского языка, а они с женой русского. Если привлечь переводчика в это дело, то окажется лишний свидетель, который обязательно захочет часть «пирога» отхватить для себя. И пришлось отцу готовить документы на русском и английском языках. Да отец ещё сочинил обстоятельное письмо русскому президенту, чтобы избежать излишних переговоров между Джеймсом и Петрухиным. Марджори с мужем ещё сутки обсуждали предстоящую беседу с русским.
Шли пятые сутки, теплоходы прошли от Гибралтарского пролива к Нью-Йорку около двух третьих пути.
                ______   _   ______

Не успели молодожены, как следует отдохнуть от бурно проведенной свадебной ночи, как к ним в гости прибыла чета миссис Марджори и мистер Джеймс. Джеймс протянул записку Петрухину, в которой по-русски было написано, что они прибыли с очень важной миссией. Виктор пригласил их к столу, но Марджори увлекла Алёну к диванчику. На втором листке по-русски было написано, что они прибыли с целью предложить поменять фирму «Движитель» на патент «Парус», однако это предлагалось оформить через договора купли-продажи. Затем Джеймс передал Петрухину письмо Джона. На одной половине страницы было написано по-английски, с другой – по-русски. В письме подробно излагалась суть сделки. Виктор внимательно прочитал письмо Джона, а Алёна, убедившись, что собеседница говорит о каких-то пустяках, повела довольно хитрый разговор и узнала для себя много любопытных вещей. Марджори, не подозревая об опытности собеседницы, выбалтывала Алёне тайну за тайной. Джеймс, зная почти наизусть письмо тестя, внимательно наблюдал за реакцией владельца патента «Парус» по отдельным абзацам письма. В письме Джон уверял, что это будет самая честная сделка, какую можно только представить. Однако Виктор не знал действительной стоимости корпуса, в которой находилась фирма «Движитель», ни стоимости деталей и узлов, которые должны остаться у Джона в счёт оплаты налогов. Прочитав письмо, Виктор взглянул в глаза Джеймса, но его глаза мало, что могли выразить ему, и он переключился на его ауру, а вот аура сказала многое. Он отметил, что, хотя предложение и ценное, но имеется серьезный подвох. Однако в чем он содержится, для Виктора это было пока тайной. В письме упоминалось, что четыре договора составлены на английском и русском языках и их надо будет подписать так же на обоих языках. Виктор задумался, вооружившись карандашом. Он решил перечитать текст по абзацам, но так, чтобы в чтении участвовал и Джеймс. Прочитав абзац по-русски, он подсовывал этот же пункт, написанный по-английски, Джеймсу. Джеймс, не подозревая о способностях русского, читал. А его аура раскрывала примерный смысл фразы договора. Виктор карандашом отмечал пункты, а в блокноте записывал свои ощущения, считывая их с ауры Джеймса. В результате совместного просмотра проектов договора, он узнал, в каком абзаце заложен подвох.
В письме Джон предупреждал Петрухина о том, что он должен ознакомиться с проектом договора, но ни в коем случае не обсуждать его с посторонними людьми. Если Петрухин не согласен с такими условиями, то договор можно считать несостоявшимся. Джон предупреждал, что он хочет до поры до времени держать в тайне свое предложение, так как преждевременное разглашение договора нанесёт ему непоправимый ущерб. Петрухину Виктору такие вещи не понятны, он русский и не знает американского бизнеса. Если Виктор согласен на предложение Джона, то он должен дать ответ дочери Марджори и её мужу Джеймсу, но больше никому. Найдя эту фразу на английском языке, Виктор указал на неё Джеймсу. Тот прочитал и подтвердил согласие кивком головы. Тогда Виктор подозвал к столику женщин и попросил Алёну перевести мистеру Джеймсу и миссис Марджори  следующее изречение:
– Мистер Джеймс и миссис Марджори – одна семья, Виктор и Алёна – тоже одна семья. Фирма «Движитель» принадлежит миссис Марджори, но мистер Джеймс в курсе всех её дел. Патент «Парус» принадлежит мне, но моя жена Алёна, тоже имеет право знать, что решил сделать муж со своим патентом «Парус». Это справедливо. Поэтому если вы согласны, чтобы моя жена была в курсе дел мужа, то мы оставляем проекты договоров и письмо Джона для детального совместного их изучения.
Джеймс забеспокоился, заёрзав в кресле, и взглянул на жену, а Марджори по привычке одобрительно кивнула головой.
Вздохнув, Джеймс согласился, но предупредил Алёну, чтобы она держала это в строжайшей тайне. Если он узнает, что их секрет стал известен пятому человеку, то сделки не состоится.
Раскланявшись, гости удалились.
Алёна принялась читать письмо Джона, затем проекты договоров. Прочитав, заметила:
– Мне нравится, как составлены проекты договоров, всё четко и, возможно, справедливо.
– А мне нет. В договоре продажи фирмы «Движитель» со всеми акциями в десять миллионов долларов США содержится подвох.
Алёна ещё раз прочитала договор на английском и русском языках и заметила:
– Я не вижу здесь подвоха.
Виктор подробно пересказал то, что рассказал ему Эрик на счёт американского гражданства и какой капкан замаскирован под этим гражданством. А затем заметил:
– Мы же сразу потеряем пятьдесят процентов своих акций.
– Но пятьдесят процентов же останется и их можно реализовать и освободиться от рабства акций, – задумчиво ответила она. – Зачем тебе именно десять миллионов в акциях, ты невольно станешь их рабом, боясь потерять хоть часть. Поверь мне, они заберут тебя всего без остатка, а для нормальной жизни столько не надо. Не в них счастье. Ты мне говорил, что тебе больше ста тысяч никто не предлагал за патент. Поэтому это наиболее выгодное предложение, – и она, обхватив его руками за шею, а губами за губы, потянула на себя, посчитав это занятие более важным, чем думать, что лучше пять миллионов, но свободных от кабалы, или десять миллионов в каких-то бумажных акциях, за сохранность которых надо день и ночь дрожать.
Насытившись друг другом, они развалились на широкой кровати, и он задумчиво сказал:
– Занять кресло президента «Движитель» и теплохода «Виктория», разве это не заманчивая штука? И над этим стоит поломать голову, пока она ещё не сломана.
Полежав и поразмыслив, они невольно взялись за бумаги, критично обсуждая каждый абзац договоров. Им предлагали продать право на владение патента «Парус» за десять миллионов долларов, причём все расходы по оформлению купли-продажи и налоги Швейцарскому патентному агентству «Покупатель» берёт на себя. Однако после подписания бумаг «Продавцом» и «Покупателем» договор купли-продажи патента «Парус» не вступает в силу до тех пор, пока не осуществится вторая сделка, и бывший владелец патента «Парус» не купит фирму «Движитель» с акциями за десять миллионов долларов. Расходы по купле-продаже опять-таки несёт та же сторона, но уже как «Продавец» фирмы. В качестве компенсации за сделки «Продавец» фирмы «Движитель» оставляет у себя оборудование и детали, находящиеся на складе ремонтного завода верфи, за которые оплата была произведена не полностью из фонда амортизационного отчисления.
– Видишь ли, ты, моя радость, здесь сокрыт огромный…, – но она, перебив его, спросила:
– Как ты меня только что назвал?
– Радость моя, в этом пункте скрыт огромный подвох! – и он улыбнулся тому, что ей понравилось его ласковое обращение к ней. – Мы не знаем, на какую  сумму закуплено оборудование и детали для ремонта фирмы «Движитель», находящихся на складе завода, где директором является Джон. Нам же потом их продадут, естественно, с огромной наценкой, потребовав рассчитаться акциями фирмы «Движитель». Кроме того, за недоплаченные детали и механизмы мы должны будем заплатить сразу, так как мы не американцы, а завод не имеет права отпускать иностранцам в долг, как это делается для бизнесменов американского происхождения. Но главное здесь то, что завод будет снимать долг с прибыли, и получится, что мы будем тоже оплачивать долги американских дельцов. В результате мы станем банкротами довольно быстро. Купив у нас «Парус» за десять миллионов долларов, новые владельцы патента приплюсуют к ним расходы за две сделки купли-продажи, плюс налог Швейцарскому патентному бюро. В результате начальный вклад в патент «Парус» потянет на все тринадцать миллионов, а это значит, что добавочная стоимость за использование патента «Парус» возрастёт значительно больше. Очевидно, новые владельцы патента «Парус» рассчитывают получить с нас пятьдесят один процент наших акций, а затем будут диктовать свои условия, фактически захватив президентское кресло «Движитель» и теплохода «Виктория». Затем нас в течение двух-трёх лет полностью разорят. При этом фирма «Виктория», используя парус, будет оплачивать добавочную стоимость не с одного миллиона долларов, как в действительности заплатит Джон, а с тринадцати.
– Почему ты так решил и откуда у тебя такие сведения? – серьёзно спросила она.
– Мой друг Эрик – профессор  и читает экономику Америки. Вот он мне всё и растолковал, будучи под градусом. Чтобы быть равноправным бизнесменом с американскими гражданами, мне необходимо иметь американский паспорт до покупки фирмы «Движитель».
– Но это уже не так сложно, имея приличный капитал, – проговорилась Алёна, имея ввиду свои сбережения.
– Да, но пока мы их получим, то станем нищими, а нищим незачем иметь американское гражданство.
– Значит, надо обыграть дело так, чтобы завладеть оборудованием и деталями, которые в действительности принадлежат фирме «Движитель», хотя находятся на складе ремонтного завода верфи Нью-Йорка, а прежде, чем патент «Парус» станет их, получить американское гражданство, – рассудила Алёна и задумалась, а потом добавила:
– Мистер Джон хочет рыбку съесть и ножки не намочить. Нам же надо сделать так, чтобы он ножки промочил и рыбку не съел, – серьёзно сказала Алёна.
Это Виктор мог бы сделать, но с помощью космического «ОНО». Однако такая просьба может показаться «ОНО» дурацкой, и тогда могут пострадать близкие люди. Такова плата за услугу «ОНО», а рисковать жизнью Алёны и Оли он не собирался, поэтому сразу отверг такую возможность, и по его голому телу пробежали мурашки.
– Ты что, замёрз? – спросила она, видя, как всё его тело покрылось мурашками.
– Нет, страшно стало от одной нехорошей мысли.
– Ну, допустим, бояться тебе ещё рано, ты пока не имеешь десяти миллионов, и тебе терять нечего, а с продажей патента «Парус» можно и повременить.
– Повременить-то можно, но тогда мне надо возвращаться в Союз или принимать титул «отщепенца родины». Если узнают в Союзе, что я имею Швейцарский патент «Парус», то меня не только ещё раз выпустят из Союза, но и на Колыму «в командировку» отправят. Ситуация у меня довольно сложная. Хотя я владелец острова в Марокко, но их гражданства не имею. Ты и Оля имеете финское подданство. Получается, что я нахожусь на каком-то шатком распутье. Вроде, как турист из Союза, но все наши группы уже уехали домой, а у меня как бы временное разрешение пребывания на «Виктории», но без официального подтверждения Союза и Америки. Я здесь на птичьих правах.
– Да, ты прав, у нас один выход, получить тебе второе гражданство, – задумчиво ответила Алёна. – Вначале ты с группой туристов получил американскую визу и попал на «Викторию», теперь у тебя договор на транспортировку «Виктории» к берегам Америки, потом ты будешь иметь статус американского героя, сумевшего перегнать американское судно к родным берегам Америки. Но бурные овации закончатся и тебе могут предложить убираться восвояси. Ты же не политическая жертва, а технический исполнитель. Конечно, если бы твоё техническое решение не было подкреплено Швейцарским патентом «Парус», разговор с тобой, действительно, был бы короток. Получил гонорар за работу и «Гуд бай Америка». Мистер Джон, очевидно, всё взвесил и прекрасно понимает твоё сложное положение. Нам, как финнам, американцы дадут визы, а тебе, хотя ты и мой муж, тем более давнишний, согласна свидетельства о браке, заявят, почему столько лет женат, а финского паспорта не имеешь.
– Я чувствую, что мне надо идти «Ва-банк». И, кажется, у меня появились неплохие мысли, – задумчиво сказал Виктор.
– И что это за  мысли?
– Во-первых, от Джона потребовать гарантию, что он обеспечит мне американское гражданство. Он в Нью-Йорке приличная «шишка», а в договор о продаже патента добавить пункт, что новый владелец патента «Парус» может им распоряжаться, только после выдачи мне американского паспорта. Иного не дано и покупать фирму «Движитель», как гражданин Союза, я не имею права.
– Вряд ли Джон пойдёт на такое условие. И здесь надо как-то обыграть это условие. Да, да! Именно обыграть, а не оговорить, – заметила она.
Алёна, привыкшая составлять подобные договора, чётко представила, как будет осуществляться сделка. Она даже представила, что при подписании договоров должна быть наличная сумма долларов в десять миллионов и плюс комиссионные. Чеками здесь нельзя. Если с Виктором рассчитаются именным чеком на большую сумму, то он этим же чеком может и не рассчитаться за фирму «Движитель». В сделке должны участвовать три нотариуса – главный и два помощника, которые будут представлять интересы «Продавца» и «Покупателя». Кроме того, казначей с десятью миллионами долларов и казначей-ростовщик для оплаты сделок и налога за патент в Швейцарское патентное агентство. Сделка должна состояться по прибытию в порт Нью-Йорк. Всё это пронеслось в голове бывшего генерального директора, как молния. А прожив не один год с аферисткой «мира» Раймондой, Алёна кое-чему научилась у неё.
– Милый, ты знаешь, что Раймонда была способной аферисткой. Своим дарование она поделилась с Фёдором. У меня появилась идея. Я составлю план действия. Фёдор придумает, как у всех на глазах взять договора из папок нотариусов, и чтобы этого никто не заметит. Затем он впечатает в готовые, отредактированные договора по нужной нам фразе.
Алёна замолчала, затем вскочила на колени и, держа перед собой договор купли-продажи, посмотрела на Виктора и азартно зашептала:
– В графе, где записано, что после передачи нотариусом «Покупателю» патента «Парус», он становится полным его владельцем, надо впечатать на их же машинке фразу, исправив точку на запятую, следующее: «но после выдачи автору патента «Парус» паспорта гражданина Америки». Эту фразу Фёдор напечатает на всех трёх экземплярах.
Виктор, сузив глаза, внимательно посмотрел на жену. То, что Раймонда была аферисткой и мошенницей высокого класса, он знал. И сам попался на её удочку, хотя в это время за его плечами находилось грозное «ОНО» – космический вампир. И ещё он вспомнил, с каким восхищением ему рассказывал полковник милиции Кирилл Кириллович о плане ограбления кассы табачной фабрики, разработанном Алёной и Фёдором. И этот план ограбления вошёл в учебник розыскной службы.
– Я ещё не представляю, как это можно осуществить, – виновато заметил он.
Но она не обратила внимания на замечание мужа, погрузившись в грезы мечтаний, бросая игривые взгляды по сторонам, как будто её уже окружали нотариусы, кассиры и охранники миллионов долларов. Невольно он залюбовался женой, как она мысленно расставляла людей вокруг стола, видимых только ей одной.
– Ты, случайно, не смогла бы придумать, чтобы и закупленное оборудование с деталями перешло новому владельцу фирмы «Движитель»?
Алёна задумалась, рассматривая абзац, который надо подделать и тихо сказала:
– Если в конце допечатать: «но через 24 часа после невозможности продать данное оборудование и детали оно возвращается новому владельцу фирмы «Движитель».
– Джону хватит этого времени, чтобы сбыть все оборудование, он же директор завода, – возразил Виктор.
– Ты хороший механик, но не мошенник, и тебе это трудно понять. Надо просто будет помешать ему это сделать, а для этого много путей, – и она крепко поцеловала его в губы, как печатью скрепила намеченное дело, – а затем продолжила. – Мистеру Джону я подготовлю письмо, что сделка не состоится, если он в письменном виде не даст гарантию, что он добьется выдачи тебе паспорта гражданина США, как владельцу крупной фирмы.
                ______   _   ______

После завтрака Алёна принялась сочинять проект гарантийного письма для мистера Джона. Виктору позвонил капитан теплохода «Иван Франко» и предупредил, что если теплоходы будут двигаться с такой же скоростью, то до порта Нью-Йорк осталось полтора суток. Скорость наших теплоходов такова, что мы догоняем другие судна, движущиеся в нашем же направлении, и может произойти авария. Скорость наших теплоходов должна быть не более 16 узлов. И капитан просил дать разрешение на перестановку угла паруса и уменьшить усилия в канатах.
Поцеловав жену и дочь, Виктор собрался на вахту в кабину пульта управления парусом, где в последнее время почти не появлялся, зная, что моряки точно выполняют его предписания, а теплоходы движутся с постоянной скоростью. И это он объяснял только присутствием и вмешательством «ОНО» в сложившуюся ситуацию. Вдруг он вспомнил, что забыл отдать спиннинг американцу и, захватив его, вышел. Он шёл по палубе, а его приветствовали пассажиры. Он знал, что такой почёт заслужил у американцев своим необычайным парусом, который, очевидно, войдет в «Книгу рекордов Гиннеса» по нескольким параметрам.
Зайдя в кабину пульта управления парусом, он встретил американца, одолжившего ему спиннинг. Поблагодарив, он протянул спиннинг хозяину. Но американец на ломанном русском языке заявил, что хочет подарить его русскому умельцу, который с первого броска вытащил огромную рыбину.
– Мне, – пожаловался ему американец, – не удалось поймать ни одной рыбешки. Пусть это скромное рыболовное устройство напомнит вам о нашем совместном дежурстве. Я простой американский служащий горжусь, что хоть чем-то порадовал вас – великого изобретателя.
Виктор стоял в нерешительности, соображая, что бы подарить американцу на память. Пошарив в карманах, он извлек складной ножичек с перламутровой отделкой, который и подарил американцу в знак благодарности за спиннинг, как ответный жест вежливости. Отложив спиннинг в сторону, он принял командование парусом. Он уменьшал углы встречи паруса с потоком воздуха, но всё тщетно. Тогда он привёл парус в горизонтальное положение, однако, усилие в канатах не уменьшилось. Теплоходы продолжали нестись к берегам Америки с бешеной скоростью. «Вот разогнался мой «Космический рысак». Как же мне его остановить? – забеспокоился не на шутку он. – Не рубить же канаты! Скорость наших судов где-то около 45 километров в час. Так и на берег выскочишь, не успев остановить теплоходы в бухте». Поразмыслив ещё немного, он решил положиться на «ОНО», которое, в общем-то, его не подводило. Набрав номер телефона, он позвонил русскому капитану Ивченко и сообщил, что парус попал в ураганную струю потока воздуха, которая должна в скором времени свернуть севернее и оставить в покое наш парус. Всё это он сочинил капитану. «Не мешать же «ОНО» выполнять мою же просьбу. Да и до берегов Америки ещё полтора суток хода, а если вдруг безветрие случится или ветер повернёт в другую сторону, то можно и месяц простоять в океане без движения. Я же просил «ОНО» помочь подтолкнуть нас до порта Нью-Йорка, но не на берег, значит, «ОНО» знает, что делает».
Капитану Ивченко он сказал:
– Сообщите всем кораблям, движущимся параллельным курсом, чтобы они обеспечили коридор и не мешали нам делать рекорд для «Книги Гиннеса». Постоянно сообщайте в эфир наш маршрут и скорость.
– Всё это мы уже давно делаем, – с некоторой раздражённостью ответил капитан Ивченко. – Вам рекорды ставить, а мы продуктами запаслись на месяц, и скормить их пассажирам не успеем. Что! Их потом, вываливать в море? Санитарная инспекция Нью-Йорка не разрешает ввоз продуктов в Америку, накладывая огромные налоги и штрафы.
– У всех свои проблемы, – огрызнулся Виктор и предложил. – Вы придумайте для пассажиров азартные игры на перегонки по палубам, можно в мешках. Пассажиры побегают, проголодаются и съедят весь ваш месячный запас продуктов, и вся проблема будет решена.
– Если пассажиры с разбега за борт свалятся, а в море белые акулы гуляют.
– Ну, это уже проблема пассажиров, как с акулами договариваться, – и Виктор усмехнулся, не подозревая, что сам скоро окажется за бортом  и столкнётся с акулой.
– Да ну тебя, – огрызнулся Ивченко и отключил телефон.
Постояв с минуту, Виктор размышлял вслух: «Как же остановить теплоход? Если парус отпустить вниз и коснутся воды, парус, погрузившись в воду, застрянет в ней, а канаты надо успеть перекрепить с носа теплохода на корму и получится мощный тормоз, однако парус окажется в дырках и его придётся выбросить. Поэтому использовать парус в качестве тормоза, очевидно, нельзя. Вот тебе и ответ на третью задачу договоре, заключённого с «Советом директоров».
От нечего делать, он взял спиннинг, пошёл на нос теплохода и бросил грузило в висевший в небе парус-змей. Грузило, описав дугу, плюхнулось в морскую пучину. Вдруг сильный порыв струи ветра ударил его в бок, и он, не удержавшись на ногах, свалился за борт. «Мамочка моя родная, куда я лечу», – только и успел крикнуть он вонзившись ногами в холодную воду. Погружаясь в глубину, он почувствовал, что сел на что-то твёрдое, как в седло, и обхватив ногами это что-то громадное. Под руку попался твёрдый, как весло, предмет, и он двумя руками ухватился за него. И это что-то громадное вынырнула из воды. Он ужаснулся, увидев, что сидит на огромной акуле, ухватившись руками за плавник. Акула, пролетев над водой, нырнула в воду, пытаясь сбросить с себя неожиданного всадника.
                ______   _   ______

На теплоходе «Виктория» раздалась тревога «Человек за бортом». Люди устремились к борту, и увидели выскакивающую из воды акулу с человеком на спине, ухватившимся за плавник. С теплохода в сторону акулы полетели спасательные круги. Вниз заскользил быстроходный катер. Акула, почувствовав шлепки по воде от летящих спасательных кругов, круто свернула в сторону и поплыла от теплохода в открытое море. При этом она чувствовала всадника и, как необъезженный конь, металась из стороны в сторону. Десятки фотоаппаратов, кинокамер и видеокамер были направлены в сторону отчаянного наездника, не желающего соскочить с необъезженной акулы. С теплохода взлетел вертолёт со снайперами на борту. Вертолёт вмиг догнал акулу, а снайперы открыли огонь из карабинов, целясь животному в голову, но пули не достигали цели. Акула, делая какие-то зигзагообразные движения, всё дальше удалялась от теплохода.
                ______   _   ______

В начале Виктора охватил панический страх, но страх мгновенно прошёл, когда он увидел впереди себя космический корабль, летевший наоборот, задней частью вперёд. На него смотрело «ОНО», изображая на своей физиономии подобие улыбки. Он понял, чья это проделка, приключившаяся с ним, и попытался, в свою очередь, выразить улыбку в виде приветствия, но это у него не очень хорошо получилось. Хотя он и успокоился, но готов был по-бабьи зареветь. Уж больно неприятно было сидеть верхом на огромной белой акуле, в рот которой можно было бы целиком спрятаться ему, но уже от «ОНО».
Космический корабль вошёл в тело акулы, когда появился вертолёт, прикрыв её от пуль. Акула, плыла по какому-то винтообразному движению в такт космического корабля. Виктор оказался внутри космического корабля в метре от «ОНО», смотревшего на него, как грозный учитель на нашкодившего ученика.
– Ты не выполняешь моего задания, порученного тебе. То увлёкся игрой в кубики с арабом, теперь хочешь  захватить «на абордаж» теплоход. У меня нет выхода. Акула доставит тебя на необитаемый остров Индийского океана, находившегося в ведении моего сектора, где живут спокойные мартышки и кушают кислые бананы. Там ты будешь находиться до тех пор, пока не закончишь обработку моей информации, заложенной тебе в мозг. Моё решение непоколебимо, но тебе опять повезло. Тебя подобрала разумная, готовая из-за тебя на всё Алёна, и это несколько изменило мой план. Если ты даёшь твёрдое обещание передать все свои житейские проблемы ей, а сам займёшься подготовкой научного труда, который я заложил в твою непутёвую голову. Кроме того, постоянно будешь организовывать дискуссии с умными людьми, проверять, как космическая теория сотворения мира влияет на их ум, то я дам тебе шанс и верну к жене.
Вместо того, чтобы согласиться, Виктор обрушился на «ОНО» и закричал:
– Зачем уничтожил Раймонду?
– Мне твоя метиска Раймонда нужна, как говорят люди, «зайцу стоп-сигнал». Не трогал я твою Раймонду, хотя она тебе была не пара, а красивая кокетка, по сравнению с Алёной. Алёна больше тебе подходит, и не спорь со мной. Я умнее и дальновиднее тебя, и не забывай, что я твой хозяин.
– Ты обещал вернуть первую мою жену Валентину с подругами из холодильника земли, – принялся он торговаться с «ОНО».
– Это не твоя проблема, что сделано, то сделано, и больше можешь мне о ней не напоминать, на них другая разнарядка из центра галактики пришла. Забудь о них, их в земных просторах уже нет, они в другой галактике.
– Да сними ты меня с этого чудища, – возмутился он.
– Ничего, потрясись, лучше поймёшь, что заниматься наукой целесообразнее.
– Теплоходы на берег не выскочат?
– Не беспокойся, жена твоя Алёна не погибнет, а тебя опять будут защищать космические охранники.
Виктор почувствовал, что встреча вот-вот оборвётся, и спросил:
– Как я на теплоход вернусь, на акуле верхом что ли?
– Она подплывёт к борту теплохода, ты забросишь грузило удочки на борт и заберёшься обратно по леске.
– Леска не выдержит моего веса!
– Выдержит, гномики помогут. И знай, больше предупреждений от меня не последует. Я выполню свою угрозу с необитаемым островом. И благодари галактических боссов, что они к тебе, вернее ко мне, благосклонно относятся. До следующей встречи, и не дури, а пиши диссертацию толковую, – и космический корабль взмыл ввысь и, проскочив через вертолёт, скрылся.
Никто на теплоходе не заметил космического корабля. Акула спокойно поплыла к теплоходу, а он принялся сматывать леску спиннинга, развязывая узлы. Странно, но теперь акула вела себя, как хорошая объезженная лошадь, и было даже приятно на ней гарцевать, когда она подпрыгивала на волнах. Она подплыла к правому борту теплохода, с которого он свалился на неё, и поплыла параллельным курсом. Пилот и снайперы преследовали акулу, но уже не могли стрелять. У них одновременно вдруг заклинило карабины, и снайперы только щёлкали зубами, размышляя, «чему быть, тому не миновать».
Виктор изловчился и швырнул грузило спиннинга на борт теплохода. Грузило упало на палубу, а крючок воткнулся в щель. Он принялся с усилием сматывать леску и почувствовал, как его кто-то приподнимает за подошвы ног. Посмотрев вниз, он увидел двух знакомых ему с детства гномиков.
– Как вы теперь догоните свой корабль и «ОНО»? – спросил он их, как старых знакомых, потеряв всякий страх.
– Мы остаемся при тебе, теперь ты наша «кобылка» и будешь носить нас на спине.
Спина у Виктора  похолодела, и он непроизвольно оглянулся, ему показалось, что там уже кто-то сидит и хихикает.
– Кто там ещё уселся? – закричал он, оглядываясь, но ему никто не ответил.
Он ухватился за борт теплохода, снизу под подошвы ног его подтолкнули гномики. Он перевалился через борт на палубу. Струйки воды стекали с одежды. Он завертелся на месте, пытаясь ухватить кого-то со спины, но скоро понял бесполезность этой затеи. Пощупать их, ему было не дано, так как гномики и информаторы-шпики фантомные, нематериальны. Ступни ног и спина у него были обработаны специальным составом смолы, через которую космические существа воздействуют на его тело, но их самих он не чувствовал.
Скрипя зубами от досады, что опять попал под космическую опеку, он швырнул грузило спиннинга за борт и процедил сквозь зубы: «Ловись живность любая». Сматывая леску, он почувствовал, как она напряглась. Он вытащил небольшую морскую черепаху, запутавшуюся ногой в леске. «Вот обрадуется Оля моему улову!» – подумал он и оттаял от злобы, полагая, что и от этих космических уродцев есть какая-то польза.
За его необычным развлечениями наблюдали пассажиры и моряки. И весь оставшийся день обсуждался вопрос катания президента «Парус» на акуле. Кто этого не видел, тот не верил. Кто видел, то стал сомневаться в этом, задумываясь, не галлюцинация ли это была. Виктора же сейчас больше интересовал обмен паруса на часть теплохода, чем его научные труды, подсунутые галактическими существами в его мозг, которыми он должен ублажать человечество. Хочет он этим заниматься или нет, его не спрашивали. Он должен печатать грандиозные гипотезы о космосе от своего имени, но ему мало кто поверит без научных доказательств, которыми Космос почему-то не снабдил его. Возможно, эти доказательства ему представят потом, а сейчас он должен застолбить ту или иную информацию создания космического пространства. Он понимал, что всё это будет походить на научно-фантастические произведения. Космос его интересовало мало, да и по натуре он был механиком, а не теоретиком. «Кому что заложено природой – от того не уйдешь», – рассуждал он.

24.
Приготовив проект гарантийного письма, которое должен подписать мистер Джон об оформлении американского гражданства Виктору, Алёна позвонила миссис Марджори и назначила ей встречу в одном из кафе. Миссис Марджори насторожилась, заявив, что без мужа она  не сможет встретиться с ней.
Алёна тут же решила сыграть на её чувствах и сказала:
– Если у вас, Марджори, недостаточно женской власти, то прихватите с собой и Джеймса, а чтобы ему не было скучно слушать женскую болтовню, то я прихвачу мужа, пусть развлекает вашего.
Расчёт Алёны оказался правильным. Она намекала не на слабоумие Марджори, а на её недостаточную власть. Такой прямой намек в свой адрес задел Марджори и подхлестнул на проявление некоторой самостоятельности, и она ответила:
– Конечно, можем встретиться и без мужей, но я ничего не буду подписывать.
– Подписывать! – удивленно воскликнула Алена. – Разве деловые люди что-то подписывают в кафе? Там пьют кофе и обсуждают моды и драгоценности на шейках дам. Но вы, миссис Марджори, правильно решили пригласить мужей, я как раз хотела похвастаться своей алмазной подвеской и посоветоваться с вами, как со специалистом, какие сережки с ней в комплекте будут смотреться. Дело в том, что алмазная подвеска досталась мне от бабушки в наследство, а сейчас таких подвесок современные ювелиры не делают.
– О! Алмазы! Это моя страсть! – и Марджори тут же пожалела, что собирается привести мужа, который обязательно испортит ей настроение своими замечаниями по отношению к алмазным камушкам. У них с мужем были вечные разногласия: он коллекционирует гоночные машины, а она – камушки. Когда же возникал вопрос об алмазах, то он почему-то обязательно заявлял, что это не кстати.
Алёна же преследовала другую цель. Ей надо было подловить Марджори одну и вытянуть у этой простушки как можно больше сведений. Сведений о вложенных средствах в ремонтное оборудование и детали, о которых её отец упоминает в договоре купли-продажи фирмы «Движитель». Алёна знала цену оборудованию и сама на этом погорела, будучи владельцем ткацких фабрик Финляндии. В своё время ей часто приходилось детально заниматься с амортизационными отчислениями в пользу закупки впрок ткацкого оборудования, запасных деталей и аппаратуры. И в этом она приобрела навык, ей достаточно было бегло взглянуть на документацию и для неё многое прояснялось. Ещё Алёне хотелось произвести впечатление на своего мужа своей эрудицией. Она считала, что если муж узнает о её алмазных драгоценностях в несколько десятков миллионов долларов, то его самолюбие пошатнётся. Поэтому, если он сам займёт кресло президента «Движитель» и теплохода «Виктория», пожертвовав за это патентом «Парус», то, узнав о её богатстве, не будет считать себя ущемленным. Она прекрасно осознавала, какую сложную задачу он решил при создании паруса, за который может получить десять миллионов долларов. Это ставит его в число талантливых людей. Ей повезло получить в наследство сотню миллионов долларов, и она бы обанкротилась, если не успела вовремя вывернуться, потеряв всего 30 процентов дядиного наследства, а муж начал с нуля. И она им гордилась, как талантливым изобретателем.
То, что Джон – один из мудрейших людей Америки, Алёна поняла, ознакомившись с его проектами договоров купли-продажи и письмом к мужу. И ей захотелось потягаться изворотливостью с этим хитрым бизнесменом. Конечно, в конце сделки оставить его «с носом» она не надеялась, но выйти на уровень равноценных партнеров, ей бы очень хотела. И чтобы это по достоинству оценил её муж.
                ______   _   ______

К встрече с президентом теплохода миссис Марджори и Джеймсом Виктор готовился и даже приобрел русско-английский разговорник, заранее загнув страницы с нужными ему выражениями. Он рассчитывал, что ему придётся убедительно доказывать необходимость иметь американское гражданство.
Алёна заказала себе и Марджори по чашечке кофе с пирожным, а мужчинам по бокалу хорошего вина.
Джеймс ожидал от встречи ответы на вопросы купли-продажи патента «Парус» и фирмы «Движитель». Но Алёна повела разговор о кулоне, который достался ей от бабушки, а к бабушке – от её бабушки, и что это особый алмазный камень, обработанный по старинному способу. Она очень интересно рассказывала об алмазе, повторяя на английском и русском языках. Виктор тоже ожидал от встречи несколько другого направления беседы. Однако, по ауре жены он понял, что она задумала какую-то хитрость, и терпеливо ждал, чем кончится «концерт». То, что она умеет творить «концерты», он испытал на себе. И только Марджори слушала Алёну с открытым ртом. Заказав ещё по чашечке кофе для всех, Алёна перешла к обсуждению сережек, рисуя на салфетке формы, какие могли бы сочетаться с формой кулона. Неожиданно Алёна извинилась за то, что заставила всех слушать о мелочах ювелирного дела, затем предложила разойтись, а в другой раз ещё встретиться и посидеть в кафе.
Джеймс не выдержал и спросил:
– Какое ваше мнение о продаже патента «Парус» и купле их фирмы «Движитель»?
Алёна знала, что Джеймс не выдержит и коснется этого вопроса. Она перевела вопрос Джеймса на русский язык Виктору и повела диалог, которого ждал и её муж. Чтобы Виктору было ясно, она каждую сказанную по-английски фразу переводила на русский:
– Ваш отец Джон умный и деловой человек, но он в своих документах ни словом не обмолвился о визе и гражданстве моему мужу. Представьте, послезавтра теплоход «Виктория» бросит якорь в порту «Нью-Йорк». Американская виза у мужа давно закончилась, поэтому о какой покупке фирмы «Движитель» может идти речь. Муж покупает фирму «Движитель», а его не только из Америки выдворяют, но и с теплохода «Виктория», где палуба считается территорией Америки. И он окажется на «Виктории» пленником полицейских. В лучшем случае ему предложат пересесть на советский теплоход «Иван Франко» и отправиться на родину. Ваш папа, предлагая купить фирму «Движитель», не продумал этого вопроса? Извините, несерьезно.
Ни Джеймс, ни Марджори понятия не имели о каких-то визах, и они внимательно слушали Алёну. Очевидно, она была в чём-то права. Этот вопрос выпал у них из поля зрения. Алёна открыла сумочку и вынула свернутый вчетверо листок бумаги. Это был проект гарантийного письма, который должен был подписать Джон.
– Не забывайте, Виктор Петрухин гражданин Союза и проживает «за железной занавесью». У вас есть сутки, чтобы ваш папа Джон, директор крупнейшего судоремонтного завода, организовал моему мужу гражданство Америки и дал гарантию, что в ближайшее время ему выдадут американский паспорт. Это должно быть согласовано с полицией Нью-Йорка. У мужа имеются и другие предложения, он может продать свой патент, открыть счёт в Швейцарском банке или воспользоваться моим и положить деньги в банк, а сам вернётся в Союз. Купить патент «Парус» может и ваш папа. Пожалуйста! Но покупать фирму «Движитель», не имея гражданства Америки или даже постоянной открытой визы, извините, это несерьезно.
Виктор знал, что у него просрочена виза, по её ауре понял, что она частично «сгущает краски», но в то же время в чём-то права.
– Извините, но нам нечего добавить, – продолжила Алёна, – а вам надо пошевелить мозгами. Кстати, я разговаривала с вашим капитаном, мистером Томми Бэкман, он удивлен, почему «Виктория» не зашла в Лондон и не взяла оборудование, без которого теплоход просто невозможно поставить в нью-йоркский док на ремонт. А пока не прибудет оборудование из Англии, «Виктория» будет стоять на рейде.
Джеймс выпучил глаза. Это была ошибка «Совета директоров» и его в первую очередь. Разворачивать теплоходы в Англию уже поздно.
Виктор тоже удивился, услышав такую новость, и воскликнул:
– Почему меня не предупредили, что вам надо было зайти  в Лондон за оборудованием? Я знал, что всё оборудование в Англию вы отправили на теплоходе «Иван Франко», который вернулся из Лондона и принял участие в эксперименте «Парус». Разве он не привёз из Лондона детали? Или я что-то не так понял?
Джеймс сидел, как поражённый током. Он не мог понять, как это могло случиться. Что произошло со всеми президентами фирм? Почему никто не вспомнил, что маршрут до Нью-Йорка лежал только через Лондон.
Отойдя от шока, Джеймс взял проект гарантийного письма у Алёны прочитал его и выскочил из кафе. Марджори за ним. Они кинулись звонить Джону, решив, что случилось что-то непредвиденное.
Алёна, посмотрев на мужа, улыбнулась и заметила:
– Кажется, я нагнала на них страху, а во время суматохи, возможно, представиться случай, когда легче будет подправить договор в угоду нам. Джеймс и Марджори обычные, заурядные личности, существуют за счёт отца, – помолчав, она добавила. – Если тебе не продлят визу, то ты обязан будешь пересесть на теплоход «Иван Франко» и оттуда руководить парусом, иначе береговая полиция Америки может тебя арестовать и наложить штраф, который может оказаться больше твоего заработка. Очевидно, ты из-за управления парусом выпустил это из виду.
                ______   _   ______

Джеймс дозвонился до Джона и сообщил о разговоре в кафе. Для Джона это не было неожиданностью, как раз он и рассчитывал, что русский не знает американских законов, но раз он поднял такой вопрос, то придётся что-то делать, и он ответил:
– Визу на три года оформите ему непосредственно на теплоходе, вы же президенты. А вот насчёт американского гражданства я не готов ответить. Сейчас все иностранцы не желают покупать фирмы, находящиеся на «Виктории» без американского гражданства. Придётся мне заняться его гражданством. Я перезвоню. А вот вы сделали большую оплошность, не захватив оборудование из Англии. Я тоже не могу за всем уследить. Сейчас из Англии не предвидится выход больших судов, на которых можно перевезти забытое вами оборудование на наш завод. Если купля-продажа состоится, то забытое оборудование вас уже мало коснется, а если сорвется, то вы окажетесь в ловушке. Теперь поздно кого-либо линчевать. Визу же русскому постарайтесь сделать немедленно, пусть успокоится, а с гражданством пообещайте, но туманно.
И, пожелав, друг другу здоровья, они распрощались.
Через пятнадцать минут Джеймс и Марджори отправились искать Алёну и Петрухина, предварительно позвонив им по телефону в каюту, но никто не взял трубку. Виктор и Алёна, заказав по бокалу вина, продолжали развлекаться в кафе, где их и нашли американцы.
Марджори из кафе позвонила директору туристической фирмы и дала ему срочное задание оформить визу Петрухину сроком на три года.
Джеймс туманно стал объяснять, что непросто оформить американское гражданство Петрухину, но это только подогрело Алёну.
– Сделки на двадцать миллионов долларов хотите заключить, а какой-то паспорт не желаете выдать моему мужу, – напала Алёна на Джеймса, сделав оскорбленное лицо.
Джеймс понял, что отделаться от жены русского будет непросто, и она может создать кучу проблем. Не такая она простенькая красотка, как кажется на первый взгляд. Джеймс разбирался в людях и сразу оценил её цепкий, изворотливый ум. Да и президенту «Парус» тоже палец в рот не клади, без руки останешься. Как ловко он организовал дело со своим парусом, всем нам «носы утёр». Хотя, в принципе, тесть мощную идею подкинул, но как бы нам не пролететь с этими купчими. Если не удастся провернуть сделку с куплей-продажей «Паруса» и «Движителя», то мы «сядем в лужу» так крепко, что без мощного вложения дополнительного капитала нам не вылезти, но откуда он возьмётся?
Джеймс был неглупым парнем, а вся затея тестя казалась ему «хождением по острию бритвы», чуть-чуть оступился и пропал. «Но вот где оступишься – это загадка», – размышлял Джеймс.
                ______   _   ______

На следующий день Алёна предложила Марджори встретиться в кафе и показать ожерелье из изумрудов, но подаренное уже ей от другой бабушки. Алёна предложила пригласить и Джеймса, так внимательно слушавшего вчера рассказ об алмазном кулоне.
– Правда, Виктора не будет, он занят, – сказала она на прощание.
В назначенное время Алёна и Марджори встретились. Джеймса не было, очевидно, его не пригласила жена. Марджори была в восторге от рассказа Алёны об изумрудах и полудрагоценных ювелирных камней. И не напрасно Алёна вчера вечером штудировала литературу об изумрудном искусстве. Марджори часами согласно была слушать, но у Алёны кончался запас знаний почерпнутых из литературы. И тогда Алёна бросила безобидную фрау:
– Сколько мы, женщины, могли бы приобрести алмазных и изумрудных драгоценностей, если бы наши мужья не тратили деньги на какие-то там запасные детали. А затем они целыми днями размышляют, не зная, куда применить эти запасные штуки.
Марджори поддержала тему с проблемой о запасных механизмах и посетовала, что её муж очень много тратит денег на закупку впрок деталей и механизмов для фирмы, которые потом целый год, а то и два, валяются на складах завода и трюмах теплохода.
– Зачем покупать какой-то двигатель в запас, если настоящий ещё работает! – возмущалась Алёна. – А потом не вышедший из строя двигатель заменять новым, лишь только потому, что его нужно куда-то пристроить, иначе он морально устареет. Глупость, но разве наших мужчин переубедишь. А то ещё начинают увлекаться, приобретая разные велосипеды, мотоциклы или автомобили. Ну, зачем одному мужчине несколько велосипедов или автомашин. Ездят-то они всё равно на одном. Глупость, а что сделаешь.
После такого выступления Алёнки,  Марджори дала волю своим мыслям относительно автомашин. Алёна сделала вид, что поглощена рассказом Марджори, а та взахлёб рассказывала ей так, что комочки пены появились в уголках её накрашенных губ.
Время от времени Алёна вставляла фразы, какие из дорогих деталей можно было бы исключить из списка закупок и сэкономить кучу денег на брильянты. Марджори соглашалась с ней, а в конце концов сама предложила просмотреть список деталей, покупаемых на амортизационные отчисления и посоветоваться насчёт сокращения закупок впрок. Алёна не проявляла рвения смотреть какие-то списки с деталями, но поддержала общее желание навести порядок в этом вопросе, который так неумело ведут их мужья.
И Марджори увлекла Алёну в бухгалтерский отел учёта. Вскоре ведомости работ по ремонту «Движителя» и списки закупленных механизмов, узлов и деталей лежали на столе перед «подругами».
Алёна удивилась способности Марджори разбираться в назначении отдельных запасных деталей и схемах работы агрегатов в целом по фирме.
Отослав работницу бухгалтерии принести им кофе, Алёна предложила Марджори сделать копию документов, а затем разобраться с ними вместе в кафе. Сняв копии, она подсунула заверить их росписью Марджори, но вместо копии подсунула настоящие ведомости. Пока Марджори распивала кофе, а бухгалтер искала ей регистрационную книгу, Алёна вложила в дело копии, а подлинные документы спрятала у себя. Это было не малым успехом Алёны, хотя она ещё не представляла, как можно воспользоваться этой документацией. Ещё по своей бухгалтерии ткацких фабрик Алёна знала, что по таким ведомостям можно было выписать требования и получить ткацкие детали со склада. Знала она и то, что за такую махинацию можно попасть за решетку на длительный срок, но пока её не за что было сажать, тем более бумаги не секретные.
Погуляв с Марджори по теплоходу, Алёна внушила Марджори мысль о том, что эта их женская тайна, а мужчин нечего посещать в женские дела.

25.
Весь вечер Алёна и Виктор изучали ведомости. Вырисовывалась забавная картина. Оказалось, что на складе завода к моменту капитального ремонта фирмы «Движитель» подготовлено семьдесят пять процентов оплаченных ранее механизмов и деталей, а если учесть лондонские склады, то наберётся до восьмидесяти пяти процентов, что составит вместе с работой семьдесят процентов стоимости всей фирмы «Движитель». Они также установили, что часть механизмов, пройдя капитальный ремонт, используются вторично, как новые. Например, электродвигатель. Обмотки двигателя пропитываются специальным лаком, в результате изоляция проводов полностью восстанавливается, затем её проверяют на нагрев и надежность пробоев. Подлежат замене подшипники, маслосъёмные уплотнения, коллекторные кольца и электрозащитные устройства. Производится балансировка якоря. Затем двигатель устанавливают на место, как новый. В целом же, огромное количество мелких деталей заменяются новыми. Кроме того, меняется вся аппаратура и приборы, контроллёры переключения сопротивлений обмоток электродвигателей, серебряные и золотые контакты, электронное табло главного пульта машинного зала, вычислительный центр. И всё это оборудование заготовлено на складе завода за счёт амортизационного отчисления прошлых лет. Меняются секции подсобных помещений и комнат для отдыха, душевые и туалетные комнаты со всей магистрально-накопительной системой и продувными сифонами и даже трехслойный пол из дубовых досок подлежит замене.
Невероятно, но Виктор чётко представил схему, как должно всё разбираться и собираться, хотя ни разу не был в машинном отделении теплохода.
– От фирмы «Движитель» останется только корабельный корпус, и тот требует подтяжки болтов и заклёпок, покраски и замены обивки стен под дуб, – расстроено заметила Алёна. – Фактически, нам предлагают списанное оборудование за десять миллионов долларов. Затем, мы должны заплатить акциями мистеру Джону около восьми или девяти миллионов долларов за ремонт «Движителя», и при этом он требует, чтобы мы молчали до поры до времени. Он хочет поправить свои финансовые дела за счёт твоего паруса. Очевидно, Джон считает, что за патент «Парус» тебе полагается порядка миллиона долларов. Сам же Джон хочет провернуть аферу и сыграть по крупному со своим партнёрами. Патент ему нужен, как трамплин. Имея теплоход и твой парус, приобретенный якобы за десять миллионов долларов, Джон собирается делать большой бизнес. Нас же Джон считает «слепыми котятами» и очень хорошо, что я удачно подсуетилась, и удалось раздобыть ремонтные ведомости с закупочным оборудованием.
Алёна вздохнула и продолжила:
– За твою же огромную работу, которую ты проделал с изготовлением паруса и транспортировкой «Виктории» в Америку, тебе фактически заплатят нищенское вознаграждение, зная, что ты и не пикнешь. Кстати, примерно такого же мнения придерживается и капитан Бэкман, оценивая твое изобретение в миллион долларов. А твой гонорар за изготовление паруса и транспортировку теплоходов он считает просто смешным. Я случайно подслушала, когда он разговаривал с коллегами.
Виктор внимательно посмотрел Алёне в глаза, слушая правду, которую он и сам знал, сказал:
– Ещё там, в сибирском лесу, я понял, что в этой маленькой, симпатичной головке заключен огромный ум, который способен заранее просчитать сценарий, какой произойдёт значительно позже. Я никак не мог понять, за что полюбил тебя после того, когда ты сбежала от меня, оставив «с носом». Тебя ловили целым полком солдат и ментов, но ты оказалась умнее. Полковника милиции Кирилла Кирилловича начинает трясти только при воспоминании о девочке с косичками из Минусинского кулинарного техникума.
Алёна не ожидала такой похвалы от любимого человека и, покраснев, закрыла лицо руками. Она была счастлива, зная, что эти слова исходят от чистого сердца, а не ради похвалы.
– Если бы Джон предложил нам честную сделку, – сказал Виктор, – то можно было бы и согласиться. Но с мошенниками надо поступать их же методами. Главное в этом – представится ли у нас возможность в последний момент перед оформлением документов добавить фразу, чтобы этого не заметил никто.
– Видишь ли, милый, ситуация будет развиваться с большим числом людей. И с большой суммой денег, а это значит, будет охрана. Для подделки первой купчий на парус у нас будет время. Я почему-то в этом уверена. Всё внимание будет сосредоточено на десяти миллионах долларов, которые появятся в процессе сделки и их пересчёте, а вот когда будет вторая сделка, то подправить купчею будет почти невозможно из-за ограниченности времени, – рассуждала Алена, – но заранее обсуждать вопрос о внесении наших исправлений в настоящие документы нельзя, это их насторожит.
– Допустим, в купчей «Движителя» поправку внести не удастся. Но если в первую купчею по парусу внести нашу приписку, то мы могли бы использовать «Викторию» без двигателя, и сгонять её в Англию и обратно. Джон будет считаться хозяином патента, но не сможет им распоряжаться, пока я не получу американский паспорт. Тогда «Совету директоров» мы бы ставили условия и смогли бы получить не один миллион долларов. Джону нельзя поднимать шумиху, иначе мне вообще не выдадут американский паспорт, и тогда он никогда не сможет распоряжаться патентом. Вот здесь и можно будет рядиться с ним по оборудованию и ремонту, и делить эти расходы пополам. Но для этого нам надо запастись его гарантией насчёт выдачи мне американского паспорта. Так что рискнуть мы можем. Затем организуем свадебное путешествие до Англии и обратно, а потом попутешествуем по Америке, пока теплоход будут ремонтировать. Но, если нам не удастся исправить купчею паруса, то начнём торг, выставим новые аргументы и факты.
– Пожалуй, ты прав. Я ведь тоже не могу быть уверенной, что удастся подделать купчею, да ещё так, чтобы этого никто не заметит, – заявила Алёна.
– Приглашай Марджори с мужем. Мы объявим им о нашем согласии на их условиях, но потребуем гарантию от Джона, относительно американского паспорта мне? – решительно сказал он.
– Можно приглашать, тем более что через несколько часов порт Нью-Йорк, у тебя начнётся усиленная работа с парусом и будет не до обмывания соглашения.
Алёна набрала номер телефона Марджори. Та сразу ответила. Чувствовалось, что она давно ждала звонка и приглашения. Через пять минут появились Марджори и Джеймс с бутылкой французского цитрусового коньяка. Словесное соглашение обмыли и тут же разошлись. Марджори спешила к себе на связь с отцом, который прожужжал ей все уши и даже слег от бездействия дочери и зятя.
                ______   _   ______

Капитан теплохода «Виктория» Бэкман чувствовал себя дискомфортно. Скорость «Виктории» более 26 узлов волновала его до предела. В общем, пока «Виктория» не нарушала установленного режима плавания в океане, то волноваться было нечего. Но скоро кончатся нейтральные воды, и скорость «Виктории» будет контролироваться береговой охраной США. Парус же не подчинялся никакой логике поведения. Расположенный почти горизонтально, он непредсказуемо тянул теплоходы вперед. Свое беспокойство капитан выражал русскому капитану, который был связующим звеном с президентом фирмы «Парус». И Бэкман не раз спрашивал Ивченко, что думает Петрухин относительно торможения теплохода «Виктория».
Наконец скорость теплоходов стала падать, а когда теплоход «Виктория» вошёл в американские береговые воды, то скорость упала до предписанной диспетчерской службой порта.
Капитан был в недоразумении, пожимая плечами. Объяснить это чудо он не мог, хотя в чудеса не верил. Капитану Бэкману очень хотелось поговорить с русским президентом фирмы «Парус», но не хотел оказаться навязчивым. И Бэкман искал любую возможность поговорить с финкой Алёной женой Петрухина, о чём он узнал совершенно недавно. Но в то же время нужно было быть осторожным. Русский и финка уедут, а ему работать да работать с миссис Марджори. Тем более что Алёна сблизилась с Марджори, и излишнее любопытство и откровение может слишком плохо кончиться для его карьеры, как капитана «Виктории», а удержать такое место непросто.
Парусную фрегату кораблей в порт Нью-Йорк не пустили. Диспетчерская порта указала запасную точку в пяти милях от берега и бухты в порт, в которой можно будет стать на рейд и бросить якоря теплоходам «Виктория» и «Иван Франко». «Там ваши теплоходы не будут мешать остальным судам свободному плаванию», – заявили в диспетчерской. Японское судно поджидал буксир, произведя все взаимные расчёты, японцы отправились на буксире в другой порт назначения.

26.
В повестке дня «Совета директоров» стоял основной вопрос: «Что делать дальше с парусом?»
Первым выступил президент фирмы «Энергия» Скотт Батлер, который с возмущением заявил:
– Во-первых, ремонтный завод отказался поставить наш теплоход в док на ремонт, несмотря на то, что наш теплоход прибыл вовремя. Директор завода Джон Синкенкес обвиняет нас, что мы не зашли в Лондонский портовый склад и не получили там недостающие детали для ремонта теплохода, поэтому он вычеркнул нас из графика ремонта, да ещё пригрозил наложить штраф на фирму «Виктория». Во-вторых, что делать с прусом? Пусть не полностью, но кое-кто за счёт туристов и буксирования японского судна, вернули затраты на изготовление паруса. Но что делать дальше с ним? Если на нас обрушится штор, то парус может перевернуть и потопить теплоход. Правильно я излагаю свою точку зрения капитан мистер Томми Бэкман?
Тут же соскочил с дивана капитан Бэкман и ответил:
– В общем, правильно, но я бы хотел высказать своё мнение в целом. Фирма «Парус» оказала фирме «Виктория» неоценимую услугу. Представьте, если бы не парус, то нам три, четыре месяца пришлось бы стоять у берегов Марокко и оплачивать счета за использование их прибрежных вод. Транспортировка «Виктории» без пассажиров до порта Нью-Йорка буксирами в конец обанкротило бы фирму «Виктория». Я полагаю всем ясно. Парус спас все фирмы. Сейчас у нас проблема, как его законсервировать и сохранить.
– И кому теперь нужен парус, когда мы уже дома? – перебил капитана Роберт, президент фирмы «Стадион». – Я выражу мнение многих президентов, что при приближении шторма необходимо будет отрубить канаты и пустить парус по ветру. Для нас это будет дешевле, чем возиться с ним.
В знак согласия с Робертом несколько президентов закивали головами.
Джеймс соскочил с места и перебивая всех закричал:
– Да вы представляете, что произойдёт, если парус пустить по ветру. Шары поднимут парус выше расчётной высоты, произойдёт разгерметизация шаров и 140 тонн груза рухнет на материк США. И «по закону подлости», упадет на небоскрёб и завалит его. Извините, но это подсудное решение. И нет никакого сомнения, что парус надо с неба убрать на консервацию. А пока теплоходы продолжают двигаться по инерции к месту стоянки, указанной диспетчерской службой порта, парус необходимо сложить и закрепить к кормовой части «Виктории». И в этом нам поможет теплоход «Иван Франко», о чём есть договорённость с капитаном Ивченко. Консервацией паруса займётся президент фирмы «Парус». Кстати, мы получили разрешение от полиции Нью-Йорка о продлении ему визы на три года, хотя по закону вначале виза продляется на шесть месяцев.
Джеймс сел и выжидающе посмотрел на Петрухина, которому Эрик переводил речь  Джеймса.
– Разве в моём договоре с фирмой «Виктория» говорилось, что фирма «Парус» берёт на себя обязательства по консервации паруса? По договору я обязан изготовить парус, доставить его к теплоходам и отбуксировать теплоходы в порт Нью-Йорк. Что я и сделал. Под парусом теплоходы прошли 3200 миль пути, и мне полагается 48 тысяч долларов США.
– Так вы отказываетесь руководить консервацией паруса? – спросил Джеймс.
– Нет, не отказываюсь, но это не было предусмотрено в нашем договоре, заключённом в Гибралтарском проливе. Я так же, как все, полагал, что по прибытию в порт «Виктория» встанет в док на ремонт, но парус будет мешать этому, поэтому ваша фирма найдёт место парусу на складе завода. Ситуация изменилась, а с ней возникли новые объёмы работ. В описании патента «Парус» предусмотрены варианты и методы крепления паруса в виде рулона вокруг борта теплохода при надвигающем шторме или при длительной стоянке теплохода. За период нашего плавания такой необходимости не было. Если фирма «Виктория» приняла, на мой взгляд, разумное решение о дальнейшей эксплуатации паруса, то вам необходимо приобрести лицензию моего патента, в противном случае вы несёте ответственность в установленном международном порядке.
Последнюю фразу Эрик произнёс по-английски как-то возвышено и угрожающе.
                ______   _   ______

У президентов фирм, кроме фирмы «Движитель», ни каких соображений относительно дальнейшей судьбы паруса не было. Однако речь президента Петрухина родила в их головах массу экономических идей. И некоторые президенты задумались о целесообразности иметь фирму «Парус» в своем составе. Какой можно будет сделать бизнес, используя эту фирму с её патентом? Перед фирмой «Виктория» откроются возможности коренным образом изменить маршруты движения «Виктории». Например, «Виктория», взяв грузы и пассажиров в Нью-Йорке, проходит через панамский канал и оказывается в Тихом океане, где много судов и паромов поджидают попутчиков, которые могут взять их на буксир и перебросить через Тихий океан. Вот здесь и «раскроет крылья» фирма «Парус», запустив в небо алый парус. От этого все фирмы получат прибыль, согласна вложенных денег в изготовление паруса, а фирма «Парус» будет «стричь дивиденды» за патент. При этом владелец патента будет ставить условия, сколько взять судов и куда доставить. Понял это и Джеймс. Его затрясло от злости, что не он, а его тесть Джон оказался прозорливее его.
Эрик же понял другое. Как удачно воспользовался аварийной ситуацией его русский друг. Проделов огромную работу, согласился за нищенское вознаграждение буксировать теплоходы через Атлантический океан. Но теперь он продаст свой патент не за сотни, а миллионы долларов. Ох, и умница оказался мой русский друг. Оказывается русский народ – крепкий орешек, а мы, американцы, считаем их простаками, да медведями.
                ______   _   ______

После некоторого замешательства и размышления по поводу выступления президента Петрухина, президент Скотт спросил, обращаясь к нему:
– И сколько молодой патентодержатель хотел бы получить за продажу нам лицензии только с частью отличительных признаков патента?
– Если только за консервацию вашего паруса на период до постановки «Виктории» в док, и учитывая ваши финансовые затруднения, то 50 тысяч долларов США чистыми, без вычета с меня налогов, пожалуй, за патент хватит. Но если я буду руководить подготовкой и консервацией вашего паруса на длительный срок, да учитывая факт, что лучше меня этого никто не сделает, ещё десять тысяч долларов.
– И это ваш окончательный ответ? – спросил Скотт.
Пожав плечами и вытянув губы вперёд, Виктор ответил:
– Да! Я недавно женился, у молодой жены солидные запросы, а у вас других вариантов нет.
– Сколько бы вы хотели получить за лицензию на право использования нами вашего патента при эксплуатации паруса? – с места закричал Роберт, не равнодушный к успехам Виктора.
– Пока этот вопрос рано обсуждать, надо услышать ваши предложения, а то вдруг я мало запрошу, потом жалеть буду.
Джеймс наклонился к жене и шепнул ей на ухо, а она, как президент «Виктории», сказала:
– Время у нас мало, ставлю требование президента фирмы «Парус» на тайное голосование.
Большинством голосов акционеров предложение прошло. Через час Виктор отдавал команды по укладке паруса в огромный рулон, который постепенно крепились к кормовой части теплохода. Теплоход «Иван Франко», имея меньшую высоту бортов, чем «Виктория», удачно помогал прижимать канаты к борту, осторожно скользя вдоль корпуса «Виктории». Образовавшийся рулон после укладки паруса матросы привязывали бечёвками к периллу борта вокруг кормы теплохода, превращая его в аккуратный тюк диаметром от 1,5 до 2 метров и длиной с каждой стороны кормы по 350 метров. Рулон, как тюк, свешивался с борта, провисая местами до трёх метров. Воздушные шары крепили к палубным тумбам, но они не вписывались в архитектурный ансамбль «Виктории», вызывая цирковой вид, особенно верхних палуб. Тем не менее, парус оказался надёжно упакован.
                ______   _   ______

Жизнь на теплоходе не стояла на месте. Капитан Бэкман связался с диспетчерской порта и доложил об укладке паруса в рулон. Диспетчерская выслала вертолёт и убедилась, что парус не выступает за габариты теплохода. Посовещавшись, диспетчера решили место стоянки «Виктории» изменить, разрешив теплоходам войти в бухту в район запасной пристани около ремонтного завода.
«Иван Франко» взял на буксир «Викторию», а сзади её подталкивал тупорылый буксир, потащили в бухту. Пройдя дачное побережье Лонг-Бранч, теплоходы вошли в бухту судоремонтного завода верфи «Гольд Синкенкес». И в двух милях от искусственной косы, отделяющей водную территорию завода от моря, «Виктория» бросила якоря, встав на длительную стоянку, укрывшись от ветра и морских волн.
Джеймс позвонил директору завода Джону, но тот сразу же обрушился на него.
– На рейде под боком завода и будите стоять, пока с лондонских складов не привезут необходимые детали. Для фирмы «Движитель» новый гребной винт, для фирмы «Энергия» – новый генератор с усиленной защитой от перегрева, а для фирмы «Стадион» – холодильные агрегаты льда. Вот тогда и решим, когда вас поставить на ремонт. Ротозеи! – рявкнул на прощанье Джон Синкенкес на зятя и бросил трубку.
                ______   _   ______

Путешествие Эрика закончилось. По этому поводу друзья решили устроить прощальную вечеринку. Эрик пригласил Лолиту. Вечеринка удалась на славу.
Мэнди жена Тима сильно болела, не вставала с постели. Врачи не знали, что с ней делать и какая болезнь с ней приключилась. Тим, хотя и был грустен, но готовился стать «мешком с деньгами», так однажды за столом Лолита окрестила Мэнди.
Связавшись с Виктором по телефону, капитан Ивченко подтвердил согласие на задержку его заграницей в виде исключения, но предупредил, чтобы он не оставался навсегда. Капитан уже знал, что Виктор случайно встретил свою жену, но не знал подробностей. Не знал он и того, что она и её дядя, Фёдор Кныш находится во всесоюзном розыске.
«Иван Франко» взял на свой борт с «Виктории» пассажиров и отчалил к пристани Нью-Йорка. Остальных пассажиров отправляли паромом. Учитывая огромную роль русского теплохода «Иван Франко» в доставке «Виктории» в порт приписки, диспетчерская служба отнеслась к русским благосклонно и дала добро капитану на погрузку грузов и пассажиров до Европы.
Капитан Ивченко остался очень доволен, рассчитывая на прогрессивную зарплату всей команде за удачный рейс, не говоря о тоннах сэкономленного топлива.

27.
Директор завода Джон Синкенкес проблему с десятью миллионами долларов решил без проблем. Он обратился к президенту судоремонтной верфи сэру Джону Суцерону. Директор объяснил президенту суть дела и просил на три, четыре часа выдать из банка десять миллионов долларов. Суцерон знал, что Синкенкес щедро отблагодарит его за эту услугу, поэтому без лишних слов согласился выручить коллегу.
Однако когда директор Джон попытался найти 2,5 миллиона долларов на длительный срок для уплаты налогов нотариальной конторе за две сделки купли-продажи и Швейцарскому патентному агентству за патент «Парус», то у него возникли проблемы. Занимать под большой процент он не хотел. Вовлечь вкладчиков в начинающее производство новых парусов оказалось не легко. Желающие есть, но все заявили, что подумают, рассчитают, взвесят. Вторая проблема мучила Джона, где взять гарантию на выдачу русскому Петрухину американского паспорта, причём гарантию должна подтвердить нью-йоркская полиция. Не будет такой гарантии, русский в самый последний момент может отказаться от сделки. И это обойдётся Джону в такой непредвиденный расход, что ему и не снилось. И здесь надо действовать наверняка. Джон ожидал любых условий от русского, но это требование оказалось самое неожиданное. Узнав условия, которые Америка предъявляет к желающим иметь американское гражданство, Джон понял, что эту задачу ему не одолеть. Вдруг Джон вспомнил про армейского старого друга, работающего полицейским в местечко «Скалистые горы» в 180 милях от города Шайенн. Найдя в записной книжке его номер телефона, он решил позвонить. Друг не только пообещал помочь с гарантийной бумагой, но и заверил, что выдаст паспорт. «У нас не хватает рабочих, и мы берём, кого угодно, – кричал друг в трубку, – лишь бы парень никому не рассказывал, что уедет. С соседними штатами у нас договор, людей с нашими паспортами там не принимают на работу, а выдворяют».
«Это уже кое-что», – размышлял Джон, решив действовать решительнее. В управлении нью-йоркской полиции он взял выписку, на каких условиях выдаётся американский паспорт иностранцам. Сделав в конце приписку, что он может оформить паспорт президенту Петрухину, но в другом штате. Своё послание он отослал дочери, для Петрухина. Указав, что если его это устроит, то он готов приехать на теплоход и заключить сделку купли-продажи. Для получения же американского паспорта Петрухину необходимо будет лично явиться в управление полиции.
                ______   _   ______

Марджори позвонила Алёнке и пригласила в кафе, но Алёна не захотела встречаться с ней, заявив, что не готова для кафе. А затем уточнила причину приглашения.
– Отец прислал срочное письмо твоему мужу, я бы хотела передать его.
– Тогда он подойдёт, и ты передашь ему лично.
– Я стесняюсь его, – застенчиво ответила Марджори.
– Закажи себе мороженое и сиди жди, он придёт, ты и отдашь. Он не знает английского, а ты русского, так что пристать к тебе не сможет, – пошутила Алёна.
Через десять минут Виктор вернулся с письмом. Прочитав и переведя письмо мужу, Алёна заметила:
– В штатах есть такие гиблые места, что с тех мест лучше не иметь паспорта, пойдём, может встретим капитана, он человек лояльный, объяснит.
– Что-то ты часто встречаешься с капитаном.
– Уж не ревнуешь ли ты к нему?
Капитана они не встретили, но у директора пассажирских перевозок выяснили, что в Америке действительно есть места, где можно быстро получить паспорт. Однако от таких американцев люди шарахаются, как от людей третьего сорта, то есть жёлтых. Их презирают как чёрные, так и белые.
Прохаживаясь по палубе, Виктор предложил жене:
– Надо узнать, когда Джон собирается прибыть для оформления документов. В начале подпишем документы на продажу патента «Парус», а затем устроим торг по фирме «Движитель». Раз Джон обещает мне паспорт не нью-йоркский, а как человеку третьего сорта, хотя я и живу в Алма-Ате, но не являюсь жёлтым человеком, то и мы вправе тоже изменить договор купли фирмы «Движитель». И здесь ведомость, которую ты позаимствовала у Марджори с её подписями, окажется ценнейшей. Нас поймут и нотариусы, и свидетели, а Джону придется согласиться на новые условия.
– Да, ты прав! Я позвоню Марджори и спрошу, когда ожидать Джона, – и Алёна с палубы позвонила Марджори.
– Я срочно позвоню отцу, а потом вам, – сказала она, не скрывая радости.
Такая откровенная радость насторожила Алёну, но она ничего не сказала мужу, тем более что неожиданно, как из под земли, появился Джеймс.
                ______   _   ______

Примерно час назад Джеймсу пришла идея, которой он поделился с женой. Джеймс решил немного заработать на авантюре. Он предложил жене часть долларов, заработанных президентом Петрухиным за буксировку теплоходов оставить себе. Тебе на камушки, а мне на спортивное авто. Дело в том, что по договору он должен выполнить три пункта исследовании паруса, а он сделал только одно.
– Ему полагается по договору за каждую милю платить, а не за выполнения пунктов договора, мы же проголосовали, – возразила Марджори.
– Верно, но, тем не менее, он не выполнил два пункта договора.
– Что ты предлагаешь?
– Мы оформим два счёта. Один на 48 тысяч долларов, а второй – на 24 тысячи.
– Во-первых, тебе в бухгалтерии не выдадут его деньги, а во-вторых, они же хорошие люди, – жалобно заявила Марджори.
– Они то хорошие люди, но доллары ещё лучше. Пойми, мы сидим на мели. Опять просить у твоего отца? Твой отец вон, сколько забирает у него деталей, а он молчит, как овечка. Они же русские. Да и 60 тысяч долларов он получил, считай не за что, с нашего легкого согласия. Деньги мне выдадут, если ты на счёте напишешь, чтобы выдали для расчёта с президентом фирмы «Парус» по доверенности, по случаю его большой загрузки по укреплению паруса. На счёте поставишь две росписи.
Марджори подумала и ответила:
– Делай, как считаешь нужным, но 12 тысяч будут моими.
– Нет, только 10 тысяч, я же придумал, – возразил Джеймс.
Марджори только махнула рукой.
                ______   _   ______

Увидев Петрухина и Алёну, Джеймс направился к ним, широко улыбаясь.
– Я был в бухгалтерии. Бухгалтера сворачивают деятельность и попросили меня рассчитаться с тобой, хотя договор вы выполнили только на 50 процентов. Не проведены испытания паруса против ветра и не использован парус в качестве тормоза. А это очень важно, тем более речь идёт о купле-продаже патента «Парус». По акту выполнения работ вам полагается 50 процентов, то есть 24 тысячи долларов. Вот акт, счёт, ведомость и деньги.
Алёна с трудом успевала переводить быструю речь Джеймса, но Виктор по ауре понял, что  Джеймс безбожно врёт и не краснеет. Когда же Алёна закончила перевод, Виктор понял, что Джеймс прикарманил у него 24 тысячи долларов, а по отдувшему его карману понял, что они лежат именно там.
Виктор чуть было не вспылил, но идея, пришедшая ему в голову, вмиг изменила его решение. Он понял, что это козырь, хотя ещё не знал, как им воспользоваться. Марджори, Джеймс и Джон у него на крючке.
Джеймс предложил зайти в кафе и там спокойно всё оформить.
– Я угощаю! – и Джеймс заказал три бокала шампанского.
Тем временем Виктор взял деньги, акт, счёт, и ведомость, подписанные Джеймсом и Марджори. Пересчитав деньги, он подписал акт, счёт и ведомость. Затем свернул всё и положил в карман. Джеймс запротестовал, заявляя, что документы он должен сдать в бухгалтерию. Алёна перевела.
– Мне тоже надо иметь их, иначе я забуду дополучить, когда проведу полностью исследования. Нам же ещё не раз придётся сталкиваться по работе, – пока Алёна переводила, Виктор извлёк документы и попросил её сделать с них копии.
Взяв бумаги, Алёна предупредила Джеймса, что сейчас вернётся, сделав копии в копировальном бюро, и ушла. Джеймс заёрзал в кресле. Такого расклада он не ожидал, поняв, что русский не упустит своего, и даже пожалел о затеянной авантюре, казавшейся ему безобидной и простой. Алёна направилась не в копировальное бюро, а в бухгалтерию, где имелся копировальный станок.
– Я бы хотела узнать, когда можно подойти моему мужу, президенту фирмы «Парус», за гонораром за буксирование теплоходов парусом? – спросила она бухгалтера, которая видела её вместе с Марджори.
– Я передала деньги вашего мужа через Джеймса, он уже принёс мне акт, счёт и ведомость, подписанные вашим мужем, и она достала бумаги.
– Наши русские мужья вечно оставляют в заначке деньги от жены. И сколько он получил? – спросила она, беря документы.
Взглянув в документы, она покачала головой, закусив губу. Затем быстро подошла к копировальному станку и, не спрашивая разрешения, сделала копии документов, в том числе и полученные от Джеймса.
– Я проверю, насколько честен мой муж со мной, – заявила она оторопевшей бухгалтерше.
Джёймсу она вернула копии. Он ерзал в кресле, с бокалом шампанского, проклиная всё на свете. Он понял, что может крепко влипнуть, но как выкрутиться, не знал. Алёна, взяв бокал, пригубила, сделав беспечный вид, как будто ничего серьёзного не произошло. Допив шампанское, разошлись. Джеймс, хотя и считал свою жену глупой, но она иногда давала ценные советы. Поэтому он со всех ног кинулся к ней.
В каюте Алёна, показывая ведомости мужу, сказала:
– Не знаю, что вынудило Джеймса и Марджори подделать твою подпись в ведомости за получения 48 тысяч долларов, но они могут получить срок на несколько лет. Очевидно, Марджори не рассказала мужу, что мы с ней были в бухгалтерии, а Джеймс понадеялся на авось.
– Странно, но и миллионеры иногда обжигаются на каких-то мелочах, – задумчиво ответил он.
Неожиданно затрещал телефон. Алёна сняла трубку и услышала взволнованный голос Марджори. Она залепетала, что до отца она ещё не дозвонилась, но обязательно дозвонится. Затем она путано стала объяснять о каких-то не проведенных по договору исследованиях. А её отец настаивает на них, так как собирается покупать патент «Парус», поэтому он просил Джеймса договориться с твоим мужем и довести до конца испытания. Насчёт задержанной суммы денег пусть твой муж не беспокоится, ему всё заплатим сполна. Алёна уловила слабый голос подсказки и поняла, что шепчет Джеймс, подсказывая жене.
Разговаривая с Алёной, Марджори лгала, сказав, что не дозвонилась до отца. Просто он не мог дать окончательного ответа. С трудом ему удалось уговорить в компаньоны шестерых бизнесменов, но они решились раскошелиться только по 100 тысяч долларов, изъявив купить по одной акции, которых ещё и не существовало. И отцу ничего не оставалось делать, как решиться на срочную распродажу деталей фирмы «Движитель» сторонним предпринимателям.
На верфи существовал закон. Если теплоход не стоит в доке на ремонте, то склады никому не имеют право выдать ремонтный комплект, заготовленный для конкретного теплохода. И директору завода Джону стоило не малых усилий уговорить президента Суцерона нарушить этот закон в порядке исключения разрешить досрочно отпускать детали с ведомо президента фирмы «Движитель». В свою очередь Суцерон потребовал гарантийное письмо от Марджори и Джона, что никаких претензий они потом предъявлять не будут. После этого Суцерон дал письменное разрешение всем складам досрочно отпускать отдельные детали и узлы по разрешению президента фирмы Марджори, с правом вывоза их с территории завода. При этом в разрешении не указывалось конкретно каких именно деталей и узлов.
Джон тут же предложил перекупщикам ряд не ходовых механизмов, но они давали низкие цены. Особым спросом пользовались контроллёры переключения сопротивлений обмоток электродвигателей. Их для фирмы «Движитель» требовалось больше, чем на миллион долларов.
Электрические контролёры пользовались спросом, и Джон нашёл покупателя японца. Договорившись с японцем, они ударили по рукам. Японец уехал за транспортом и наличными деньгами. Хотя в Америке существует чековая оплата, но покупатель не американец.
Джон решил, что пока приедет японец, слетать к другу полицейскому за гарантийной бумагой для русского. Снарядив личный небольшой самолёт, Джон вылетел к другу Гарольду. Самолёт Джона не был способен перелететь расстояние в 1,5 тысячи миль без дозаправки. Поэтому летели с посадкой в Казанс-сити, где заправились. Аэропорт шахтерского посёлка, где жил Гарольд, не приспособлен для скоростных самолётов и не имел бетонного покрытия. Посадочная полоса была укатана мелкой галькой. При посадке пилот несколько ошибся в расчёте и приземлился не в начале полосы, поэтому выскочил с конца посадочной полосы, проехав по неровному полю метров 50. Этого оказалось достаточно, чтобы кронштейн шасси согнулся. Поломка пустяковая, но всё-таки не приятно. Пилот остался ремонтировать погнутый кронштейн шасси. Джон с Гарольдом поехали в полицейский участок.
По дороге Гарольд признался, что его недавно понизили в должности.
– Преступника упустил? – поинтересовался Джон.
– Нет, нарушил правила выдачи паспортов, вернее за взятку, – признался он. – Я работал комиссаром паспортного режима, а теперь помощником. Новый комиссар – «шляпа в очках», но что поделаешь.
Такое признание Гарольда испортило настроение Джону. Он надеялся сразу получить не только гарантийную бумагу, но и паспорт, приготовив подарок – пачку долларов. Однако после такого признания и предлагать не удобно, всё-таки друзья армейские.
Через час гарантийное письмо Петрухину лежало в кармане Джона. Они сидели на балконе небольшого дома Гарольда, потягивая горное вино из медовухи.
– Да, хорошо у тебя здесь в горах, воздух чистый, как алмаз, водичка чистейшая. Да и ты Гарольд выглядишь значительно моложе меня, хотя мы одногодки.
– Хорошо здесь, – подтвердил Гарольд, – только зарплатой не балуют.
Гарольд понимал, что Джону нужно не только гарантийное письмо, но, очевидно, и паспорт. Не случайно друг летел за полторы тысячи миль, чтобы получить бумагу, её и переслать было можно.
– Ты хоть фотографии своего протеже привёз, – поинтересовался Гарольд.
– Привёз и даже копию его загранпаспорта захватил, – ответил Джон, извлекая из кейса конверт и высыпая содержимое на стол.
Гарольд собрал фотографии, автоматически сличил их с копией загранпаспорта.
– Он что, русский?
Джон кивнул слегка головой. Гарольд минут пять рассматривал загранпаспорт.
– За два дня, пока ты погостишь у меня, я не сумею сделать. И даже конкретно через сколько дней, не смогу ответить тебе, дружище. Есть определённые трудности. У меня надежда на родственника. Он работает в шахте, каким то босом. Попрошу его, пусть формально зачислит твоего протеже в шахту, как будто он работает шахтёром. Затем походатайствует перед комиссаром за твоего протеже, как за хорошего шахтера. Комиссар, прежде чем выдать ему паспорт, захочет встретиться, назначит время, но твой протеже, естественно, не появится, якобы из-за аварийной ситуации на шахте. Когда комиссара не будет на месте, и он оставит меня за себя, я заберу его паспорт, распишусь за него в получении и по своему каналу перешлю тебе. В паспорте потом пусть не забудет расписаться его владелец, когда получит. Комиссару доложу, что приезжал парень из шахты, но поскольку его не было, то я отдал парню паспорт, не ездить же ему дважды.
Пока Джон раздумывал, как лучше предложить Гарольду деньги и не обидеть его, тот спросил.
– Твой протеже собирается стать родственником?
Джон чуть было не сказал, что покупатель фирмы, но вовремя удержался и сказал:
– Женится на родственнице, а жениться с его Советским паспортом, проблема, нужно разрешение Советского посольства и так далее.
– Попробую уговорить родственника, – задумчиво сказал Гарольд.
– Знаешь, хоть он и твой родственник, но с пустыми руками неудобно обращаться к нему, – и Джон положил пачку долларов, перевязанную резинкой, на стол.
– Что ты! Что ты! – замахал руками Гарольд, – увидит ещё кто-нибудь!
Но пачку смахнул в выдвижной ящичек стола.
– Для тебя и так смогу сделать, так что лучше забери их обратно, – рассеянно проговорил Гарольд, задвигая ящичек на место.
Вскоре жена Гарольда, миловидная женщина, вкатила тележку, заставленную едой. И мужчины принялись за обед, запивая различными видами вин. Приготовленный в домашних условиях обед очень понравился Джону. На свежем горном воздухе у него появился зверский аппетит, и он попросил добавки.
– Завтра съездим на рыбалку, – заявил Гарольд, – какая форель здесь ловится, пальчики оближешь.
Джон с удовольствием бы принял предложение друга, но надо ехать на завод. И он решил позвонить вначале дочери. Дочь, как всегда залепетала, тем не менее, сообщила неприятную новость. У нас появился соперник. Один бизнесмен предложил Петрухину за патент «Парус» пять миллионов долларов, но самое неприятное оказалось то, что бизнесменом оказался Скотт Батлер, президент фирмы «Энергия». Джона аж озноб прошиб от такого известия. Джон попытался выяснить у дочери подробности, и откуда она узнала. Дочь ответила, что ей по секрету сообщила Алёна, жена Петрухина. «Не подсадная ли это утка», – промелькнуло в сознании Джона.
– А где Джеймс?
– Он как раз сейчас беседует с Батлером.
– Я перезвоню тебе через полчаса или позже, узнай подробности у Джеймса.
Затем Джон позвонил на завод. Секретарь ему сообщил, что звонил какой-то японец, но, к сожалению, он не запомнил его фамилию. Японец просил передать вам, что завтра вечером приедет с транспортом. «Вот будет потеха, если сделка с русским сорвётся, а я ценные электрические контроллёры продам, затем сам буду бегать в поисках их, причём придётся переплачивать».
И только после этого Джон связался с пилотом, который доложил, что самолёт готов к вылету, заправлен, кронштейн отремонтирован.
– Извини Гарольд, но мне срочно надо возвращаться, неприятности у меня. Рыбалку придется отложить до пенсии, вот тогда и приеду не на один день. Сейчас, отвези меня в аэропорт, надо лететь, хотя я чертовски устал.
Гарольд искренне сожалел, что гость не погостил, но выполнил просьбу друга.
                ______   _   ______

После неудачного приземления самолёт Джона отбуксировали на запасную площадку для разворота и принялись выправлять кронштейн. Как ни пытались его выправить, калёная стальная деталь не выпрямлялась. Механик порта предложил нагреть автогеном кронштейн, а затем выпрямить. Вскоре приехал на тележке газосварщик и нагрел деталь докрасна. Подставив кувалду, они молотком выправили кронштейн. Однако газосварщик оказался «балдой», ему бы надо было ещё раз нагреть кронштейн, а затем быстро охладить его маслом, в крайнем случае, водой или мочой, которой у него было достаточно. Но газосварщик этого не сделал, а механик ему не подсказал. После нагревания и медленного остывания кронштейн потерял прежнею прочность.
Через четыре часа, как Джон прилетел в посёлок, ему пришлось возвращаться, не отдохнув, как следует от утомительного перелёта из Нью-Йорка.
Самолёт быстро набрал высоту, пилот включил автопилот. При посадке на заправку в Казанс-сити пилот схитрил и посадил самолёт так, что весь удар пришёлся на целую шасси и они удачно приземлились. Пока заправлялись, Джон позвонил Джеймсу, который подтвердил, что Батлер действительно предложил пять миллионов долларов за патент, но в рассрочку по мере получения выручки от патента. Джона это несколько успокоило, но Джеймс добавил, что Тим, муж Мэнди, которая вот-вот умрёт, после получения наследства хочет предложить за патент «Парус» 15 миллионов долларов, и советовался со мной, не мало ли он собирается предложить.
– Он не пошутит? – спросил Джон.
– Похоже, нет, он и с капитаном целый день консультировался и делает расчёты. Да он просто влюбился в парус, как в женщину.
«Час от часу не легче, вот наделал шуму своим парусом этот русский, – думал он, – возможно, это новое направление в эксплуатации морских судов, и страсти вокруг паруса только разгораются. Надо же рекорд по скорости и времени сотворил. Не дурак этот изобретатель, но в экономике слабак».
При подлёте к аэропорту Нью-Йорка, пилот запросил сводку погоды. Ему сообщили, что ветер боковой средней силы, садитесь. «Возможно, повторить посадку, как я это сделал в Казанс-сити, не удастся», – решил пилот. И действительно, как он не старался, но сел сразу на оба шасси. И кронштейн согнулся, а вместе с ним изменилось положение колеса. Когда скорость была большая, то самолёт держался ровно, но когда скорость снизилась, да он включил тормоза, то самолёт потянуло вбок. В конце посадочной полосы он съехал в сторону и колесом зацепился за осветительный сигнал. Самолёт тряхнуло. Кейс Джона свалился с полки на его плечо. Джон почувствовал резкую боль в ключице левой руки. В ангар самолёт пришлось тащить техничкой.
Боль в ключице не проходила, плечо быстро опухало. И Джон вместо завода попал в госпиталь аэропорта с переломом ключицы. Его уложили на каталку, подняв руку, наложили пластины и бинты.
                ______   _   ______

Вечером на завод приехал японец, пригнав транспорт. Он устроил скандал, явившись к президенту Суцерону. Суцерон знал, что с Джоном несчастье, и пытался объяснить японцу, что случилась авария, а Джон лежит с переломом в госпитале. Но японец во внимание это не принимал, а возмущался:
– Кто мне будет оплачивать за холостой прогон транспорта. Да я на вас в суд подам. Нет незаменимых людей, отпускайте товар.
Суцерон, выяснив для чего нужны приборы японцу, позвонил на завод изготовитель электрических контроллёров сопротивления реостатов. Переговорив с заводом, Суцерон понял, что контроллёры Джона японцу не подойдут, марка не та. На заводе же нужные японцу контроллёры имеются и цена на них в два раза ниже. Суцерон передал трубку японцу. Наконец японец разобрался, что стучит не в ту дверь. И из разъяренного японца, он превратился в добряка. Закончив разговор по телефону, японец стал благодарить Суцерона, низко кланяясь, отступая к двери, пока не упёрся в неё. Когда дверь за японцем закрылась, Суцерон от души рассмеялся.

28.
Госпитализация Джона нарушила всю его затею, но останавливаться на полпути было не в его правилах. Валяясь в отдельной палате, он всё трезво обдумал и взвесил: «Вместе с моёй наличностью и взносами компаньонов наберётся около миллиона. Придётся полтора миллиона брать в долг под большой процент, заложив загородный дом».
Джон позвонил и пригласил к себе друга Уильяма, работающего старшим нотариусом конторы административного округа. И с ним решил обговорить детали сделки. Джон доверял Уильяму, как старому другу, женатому на его дальней родственнице.
Поговорив о том, о сём, перешли к делу. Джон извлёк из кейса проект договоров купли-продажи на патент «Парус» и на фирму «Движитель». И первым делом ознакомил Уильяма с этими проектами договоров. Уильям внимательно ознакомился с документами, сразу понял задуманную Джоном хитрую авантюрную комбинацию. Ульям заявил, что договор будет составлен только на английском языке. Если из фирмы «Движитель» исключить комплект ремонтных деталей, то она будет стоить гораздо дешевле. Что же касается патента «Парус», который действительно наделал много шума, то он тоже не стоит десяти миллионов, следовательно, налицо нечестная сделка, граничащая с преступлением, незаконно завышающую стоимость продукции изделия «Парус», что снизит зарубежный экспорт. А ты знаешь, что правительство борется против снижения экспорта, за счёт искусственного удорожания товара. И по этому поводу заседал  конгресс, принявший жёсткие меры к нарушителям.
– Кто может оценить истинную стоимость паруса, – возразил Джон, – если он за один рейс, буксируя теплоходы около четырёх тысяч миль, окупил свои немалые затраты и остался, как новенький. Капитаны двух теплоходов, проводившие его испытания, в восторге от возможности паруса. Возможно, он положит начало новому поколению парусного флота. Когда создавался дирижабль, способный поднимать большие грузы, забираясь в облака, где устойчиво перемещаются воздушные массы воздуха в одном направлении, за счёт отставания воздуха от скорости вращения земли, то ни у кого не было сомнении в целесообразности такого экологически чистого вида транспорта. И только несколько неудачных экспериментов, особенно падение немецкого дирижабля «Гинденбург» в штате Нью-Джерси, закончившегося для 36 человек катастрофой, и стремительного развития самолётостроения, помешало этому осуществиться.
– Ну уж, ты загнул, – только и мог возразить Уильям, качаясь в кресле качалке из стороны, в сторону.
– Ты считаешь, что я один предлагаю такую цену. У меня уже два соперника появились, один предлагает пять, а другой пятнадцать. Правда, у второго пока не умерла жена, и он ещё не получил её наследство.
Друзья задумались, каждый, обдумывая мнение друга.
– Теперь представь, – продолжил Джон, – фирма «Энергия», которая по количеству акций наступает мне на хвост, приобретёт этот патент и объединится с фирмой «Ресторан», дети которых вот-вот поженятся, тогда они мою фирму проглотят. Фирма «Энергия» ограничит меня электроэнергией, заявив, что у них профилактика одного из двух генераторов. А сама запустит в небо парус, как экологически чистый механизм движения теплоходов, и при этом в океане прихватит ещё один теплоход, заранее договорившись с капитаном. Через океан теплоходы пройдут под парусом, а при подходе к порту они уберут парус, включат второй генератор и дадут возможность поработать моему двигателю хода, и причалят к причалу, как положено. Я тогда не только не смогу содержать бригаду механиков, но и носки себе купить. И всё будет выглядеть чинно и благородно. При их объединении, они будут диктовать свои условия при выборе маршрутов. Моя фирма превратится в корабельный придаток и через год обанкротится полностью. Если русский даже не продаст свой парус, то не только фирмы «Энергия» и «Ресторан», но и другие фирмы будут поддерживать русского. Маршруты пойдут преимущественно в западном направлении вокруг земного шара. Фирма «Энергия», сократив выпуск электроэнергии, сэкономит на топливе. Общая прибыль не от меня исходит. Сейчас, по сути дела, фирма «Энергия» кормит меня, сжигая тонны топлива, работая в усиленном режиме. Нет, Уильям мне крышка! – заключил Джон.
– Как относится русский к такому раскладу цен, если у него есть ещё кому продать? При этом он может продавать лицензии на право пользования его патентом.
– Он хороший изобретатель, но плохой экономист, а, главное, он сидит за «железным занавесом», – ответил Джон, поправляя подушку.
Затем он достал переписку с фирмой «Парус» и протянул её Уильяму. Тот просмотрел внимательно бумаги и заметил:
– Не выкинет ли твой русский, какой-нибудь «финт» перед самой сделкой. Возьмёт, да откажется.
– Всё возможно, от этого никто не застрахован.
– Я полагаю тебя во время сделки там не будет? – спросил Уильям.
– Через Джеймса я буду держать ситуацию под контролем, моей росписи там не требуется.
– Ох, друг, боюсь я этой сделки, чувствую нутром, что может обернуться не так, как мы задумали. Ты же представляешь, на теплоход надо доставить 12,5 миллионов долларов, под усиленной охраной. Рассчитываться за патент «Парус» надо наличными и этот факт должны засвидетельствовать не менее пяти официальных свидетелей. Затем за покупку фирмы «Движитель» опять всё сначала. И почему оформление обязательно надо делать на теплоходе, а не в банке?
– У русского виза туриста, его к банку не подпустят. Его дом – каюта на теплоходе. Вот там он и хозяин сам себе. Как только он сойдёт на берег, так попадёт под присмотр нашей полиции, он же русский. Русское посольство тоже в курсе его успехов, за ним даже на нашем американском теплоходе русские присматривают. Появился парус, и вдруг жена объявилась со своим отцом и дочкой. По документам финны, а живут в Швейцарии. Нет, не случайно он согласился на мои условия, полагая, что теряет много, но ему нужно прикрытие, наше американское гражданство.
– С американским гражданством для иностранцев, особенно русских, тоже не просто, – заметил Уильям. – Как ты ему поможешь? Если бы по политическим мотивам, тогда, пожалуйста, а тут замешен только бизнес.
– Ну, этот вопрос я уже проработал и из-за него попал сюда.
Обсудив и взвесив все детали, друзья решили сделку не тянуть.
– Одного дня хватит на подготовку? – спросил Джон.
Уильям пожал плечами, а затем, пожелав быстрейшего выздоровления, откланялся.
Через пятнадцать минут Джон уже по телефону разговаривал с дочерью, а ещё через пятнадцать об этом уже знал Виктор от Алёны. И колесо купли-продажи закрутилось.
Алёна тут же заявила Джеймсу:
– Нам надо заранее ознакомиться со всеми документами фирмы «Движитель».
– Мы сами с ними не знакомились, когда Марджори принимала фирму, – ответил он.
– Она получила фирму в подарок, а, как гласит русская поговорка, «дарёному коню в зубы не смотрят», мы же покупаем. Так как времени у нас немного, то мы желаем ознакомиться с документацией фирмы как можно скорее. Вы даже не пригласили нас в машинный зал, может там ничего нет. В конце концов, мы же «не кота в мешке покупаем». Я знаю, что ваш папа честный бизнесмен, хотя честных бизнесменов не бывает, они почему-то быстро разоряются.
– Насчёт документации надо подумать, а провести экскурсию по машинному отделению и, вообще, ознакомить с фирмой «Движитель», это пожалуйста. Через час вас устроит?
Алёна поняла, что им всё надо согласовать с отцом и ответила:
– Ну, если ради моей подруги Марджори, думаю, устроит.
Джеймс подумал: «С каких это пор они стали подругами», но выяснять ничего не стал.
Минут через сорок позвонил Джеймс. И он договорился с Алёной о конкретном месте встречи. Знакомиться с фирмой «Движитель» пригласили и Фёдора с Олей. Марджори и Джеймс не ожидали увидеть в составе покупателей Фёдора с девочкой, и на их лицах выразилось удивление.
Знакомство с фирмой началось с командного пункта управления главным электродвигателем хода и двумя рулями теплохода. Командный пункт находился ниже палубы, на которой когда-то Виктор встретился с Джеймсом. Тогда Джеймс сказал Виктору, что для него дальше хода нет, а когда выяснил, что русский заблудился и ищет стадион, улыбаясь, показал рукой как туда пройти.
Пульт управления произвёл на покупателей хорошее впечатление. Зная, что теплоход становится на капитальный ремонт, они не ожидали увидеть образцовый порядок. И не понятно было, зачем нужно всё это ремонтировать. Джеймс включил электронное табло. По существу это был компьютерный агрегат с довольно большим экраном. Джеймс рассказывал, Алёна переводила. Он сказал, что на табло можно получить информацию обо всех параметрах теплохода и основным фирмам, а также узнать о противопожарной безопасности любой фирмы, о загрузке, о силе и направлении ветра. Переключая рычажки и кнопки, он показал некоторые данные по другим фирмам. Затем он запустил и показал, как работают рули теплохода, при этом на табло отражалось поведение рулей, режим работы и положение относительно корпуса теплохода. Джеймс включил оптику наружного наблюдения и объяснил, что это необходимо во время причаливания к пристани. Однако он не коснулся данных главного электродвигателя, зная, что он изрядно пострадал во время аварии в Гибралтарском проливе. Около часа он демонстрировал возможности пульта управления. Затем он повёл показывать помещения для отдыха механиков, душевую, остальные необходимые службы для персонала.
Наконец очередь дошла до машинного отделения. Габариты электродвигателя поразили Виктора и Фёдора, а Алёна не поняла, что это за агрегат. И опять идеальная чистота, порядок, дубовые стены и пол в хорошем состоянии, красивые ажурные лестницы и балкончики к различным механизмам, расположенным на стенах и у потолка. И только сломанное тормозное устройство валялось на полу под промежуточным валом, свидетельствовало о серьёзной аварии машинного отделения.
Об аварии Джеймс умолчал, а сразу сосредоточил всё внимание на корпусах электрических контроллёров переключения сопротивлении обмоток электродвигателя, применяемых во всём мире для изменения частоты вращения якоря двигателей. Внешне ящики с контроллёрами выглядели хорошо. Неожиданно для Джеймса и Виктора Фёдор обратился к нему по-английски и попросил открыть один из них. Джеймс заявил, что нужно позвать механика. Фёдор заявил, что сам может это сделать и проворно поднялся по лестнице на небольшой балкончик. Он открыл крышку и взору присутствующих предстал почерневший, обугленный реостат.
– Реостаты сгорели и их необходимо полностью менять, – крикнул Фёдор сверху по-английски, а затем по-русски.
                ______   _   ______

Фёдор, как и Алёна, не плохо владели английским языком. Когда Алёна нанимала репетиторов, то Фёдор вместе с племянницей с увлечением занимался изучением языков, но об этом они скромно умолчали. И для Виктора оказалось полной неожиданностью, что Фёдор говорит по-английски.
                ______   _   ______

Джеймс и Марджори тоже заметили обуглившуюся проволоку реостатов, и невольно он взглянул на жену, а она выпалила:
– На складе новые контроллёры заготовлены, их вам заменят. Я скажу отцу, что эти пришли в полную негодность, так что не беспокойтесь.
Джеймс укоризненно посмотрел на жену, она поняла, что сказала что-то лишнее. Эта сцена между супругами не прошла незамеченной, и Алёна решила, что завтра же она заручиться письменным заверением обещанного, встретившись с Марджори в кафе.
Фёдор решил разобраться с поломанным тормозом и увлёк к нему Виктора и Джеймса. Посмотрев на вал ротора, он высказал предположение, что, возможно, вал изогнут, тогда ротор не подлежит восстановлению. Виктор заметил, что на глаз видно, что конец вала ротора изогнут на пять, шесть миллиметров, а подшипниковое устройство, вместе с сальниковым уплотнением вошло внутрь теплохода сантиметров на пятнадцать, следовательно, винт хода погнут.
– Обмотка статора не пострадала? – спросил Фёдор у Джеймса.
– Все повреждения указаны в акте аварии, – ответил Джеймс, а про себя подумал: «Да, этих не проведёшь, в техники они разбираются, всё подметили».
– Кажется, нам всё ясно, – сказал в заключении Виктор, – но с документами мы должны ознакомиться.
После обеда позвонила Марджори и откровенно заявила, что она переговорила с отцом и тот разрешил ознакомить вас с документацией. И она уже позвонила во все отделы, чтобы приготовили документы по фирме «Движитель».
Алёна чётко представляла, как оформляются дела по продаже фирм, и решила ускорить ход событий, сказав:
– Марджори, при оформлении документов нотариусы со свидетелями и десятью миллионами денег с охраной не будут ходить по вашим отделам, и подписывать документы, которые вы обязаны будете передать нам. Поэтому дай задание своему управляющему, чтобы он подготовил все документы в подлиннике и представил их нам для ознакомления, а затем для команды нотариуса. Он знает, как это делается.
Марджори задумалась, а потом сказала:
– Я посоветуюсь с мужем, но его сейчас нет в президентских апартаментах.
– Кстати, вы ещё не показали нам апартаменты, в которых нам предстоит жить, – улыбаясь, заметила Алёна.
– Разве вы собираетесь жить в наших апартаментах? – удивилась Марджори.
Такой вопрос насторожил Алёну, и она решила продолжить разговор, рассчитывая, что Марджори сболтнёт лишнее.
– Вы же фирму «Движитель продаёте, а не несколько акций. Ваша фирма оценена в десять миллионов долларов. И на эту сумму выпущено столько же акций, естественно, купив у тебя фирму, мой муж автоматически становится президентом «Виктории».
– А я тогда кем буду? – испуганно спросила Марджори.
– Очевидно, президентом фирмы «Парус», если такая останется в составе теплохода «Виктория».
– Патент «Парус» оценён в десять миллионов долларов, да плюс налоги Швейцарскому патентному агентству и за две сделки купли-продажи, которые зачтутся, как удорожание сделки, следовательно, фирма «Парус» будет иметь больше акций, чем фирма «Движитель». Тогда почему я должна уступить вашему мужу президентское кресло «Виктории»?
Алёна поняла, что отец и муж не всё объяснили ей, и её привычный житейский уклад будет нарушен. А, поняв это, она начнёт делать глупости, выйдет из-под них контроля. Начнёт куражиться, делать всё наоборот, что ей скажут. Раздор между членами семьи Джона был на руку Алёне, это могло облегчить задачу по выяснению действительных планов Джона. И она ответила:
– Фирма «Парус» не внесла в фонд строительства теплохода «Виктория» ни одного доллара, хотя акций у тебя окажется больше, чем у моего мужа.
– Но мой отец заверил меня, что я останусь президентом «Виктории».
– Твой отец не сказал, как это он собирается сделать, если фирму «Движитель» ты продашь?
– Я в его делах слабо разбираюсь, но он же заверил!
– Нет, Марджори, ты что-то не поняла. Если хочешь, то можно встретиться в нашем кафе и я тебе подробно объясню.
Марджори молчала, соображая.
– Что ты молчишь? – спросила Алёна.
– Я совсем запуталась в таких сложных делах, но, очевидно, в чём-то ты права.
Алёна поняла, что её старания не пропали зря, но в тоже время у неё появились сомнения. Сомнения, что столь важные переговоры по продаже и покупке ведутся через глуповатую Марджори. Сам Джон остаётся в тени, прячась за дочь, и не пахнет ли это всё аферой вообще. Она предусматривала вариант, что за патент «Парус» могут подсунуть «куклу», а от дальнейшей сделки по продаже своей фирмы Джон откажется, и тогда окажется, что патент продан за гроши.
– Давай встретимся в кафе через полчаса и обо всём поговорим, – предложила Алёна, не дожидаясь ответа повесила трубку, уверенная, что та придёт.
                ______   _   ______

Когда под алым парусом теплоходы ещё бороздили Атлантический океан, Алёна узнала от Эрика, что Виктор хочет продать патент «Парус». Она позвонила с теплохода в Америку к знакомому дилеру. С дилером её познакомил несколько лет тому назад финн, которого она спасла от тюрьмы, будучи ещё директрисой двух огромных текстильных фабрик Финляндии, полученных в наследство от дяди. Через этого дилера в Америке она успела сбыть свои акции быстро разоряющихся фабрик. Он организовал ей выход на контрабандистов, привозивших алмазные камушки со всего света в Америку. И она приобрела не один десяток довольно крупных необработанных камней. Затем уже в Швейцарии она организовала свою мастерскую по огранке брильянтов. После огранки её камушки приобрели ценность больше, чем в сто миллионов долларов США. Она вернула не только тридцать миллионов долларов, потерянных за счёт банкротства фабрик, но и получила хорошую прибыль.
Она предложила знакомому дилеру патент «Парус». Дилер ответил, что в Америке парус наделал много шума, но за патент больше полторы, двух миллионов зелёненьких не получить, если рассчитываться опять таки алмазными камушками. Найти же заинтересованное лицо, которое пожелает приобрести патент, будет сложно, хотя «Виктория» обеспечила парусу огромную рекламу. Патент неходовой товар.
И вот теперь, когда Джон предложил за патент свою фирму с акциями в десять миллионов долларов, то у неё созрел другой план. И она опять позвонила дилеру, предложив акции фирмы «Движитель», при этом, не сказав ему, что прежний владелец оставляет у себя комплект ремонтных деталей и узлов. Дилер ответил, что из-за аварий акции фирмы «Виктория» упали уже до 40 процентов. На шесть, максимум шесть с половиной миллионов она может рассчитывать, естественно, камушками. Подлога с камушками Алёна не боялась, в них она разбиралась не хуже высококвалифицированного ювелира. Все телефонные переговоры с дилером вела не в открытую, а в зашифрованном виде и разобрать их откровенный разговор непосвящённому «слухачу» было непросто. Надежд на незаметное исправление документов купли-продажи с Джоном перед их подписанием было у неё не много. Но поменять акции фирмы «Движитель» на камушки, представлялся Алёне хорошим вариантом. В крайнем случае, она рассчитывала 49 процентов акций обменять на камушки и загрузить свою шлифовальную мастерскую. Мужу за акции выделить пять, шесть, а то и семь миллионов долларов на ремонт понравившейся ему фирмы. Сохранить же президентское кресло «Виктория» ему будет не сложно, если продажу акции оформить соответствующим образом по доверенности. Такая форма позволит обойти американскую биржу ценных бумаг и огромные налоги с продаж. Почему бы и им не пожить в прекрасных каютах теплохода. Тем более и Фёдору с Олей, и ей самой на теплоходе очень понравилось, не говоря о муже, который бегает по теплоходу, как породистый петух.

29.
Жили молодожёны в каюте Виктора. На ночь Оля то оставалась с ними, то убегала спать с Фёдором. Но весь день все находились в каюте люкс, и Виктор обижался, если Фёдор уходил на два, три часа к себе. После того, как Виктор свалился за борт и на него нагнало страху «ОНО», он взял в привычку писать. Взяв ключ у Фёдора, он на три, четыре часа уходил, как правило, после обеда в маленькую каюту Фёдора. Дверь на ключ не запирал, устраивался поудобнее и писал, писал.
Перед встречей с Марджори в кафе, Алёна решила зайти в каюту и посмотреть, чем занят её муж. Она увидела склонившегося над бумагами мужа, увлеченного работой так, что он не заметил, как она вошла. Она тихо подошла. Он продолжал писать. Несколько исписанных листков лежали аккуратной стопкой на столе, но один листок валялся на полу. Подняв листок, удивилась, что писанина выглядела необычно. Набор красивых букв был записан в строчку, без разрывов на слова, без знаков препинания, без заглавных букв и абзацев. В конце каждой строчки не было переносов. Буквы, буквы и никаких слов прочесть она не смогла. И только вчитываясь, разобрала слова, но смысл было невозможно понять. Взглянув на мужа, ей показалось, что он спит. И только не сомкнутые плотно ресницы, выдавали его, что он видит строчки. Рукой он быстро писал буквы, причём отдельные буквы писал наоборот, как бы обводил уже написанные, но невидимые, буквы. Алёна осторожно присела на стул, но он предательски скрипнул. Муж, как бы проснулся, прекратил писать и поднял голову.
– А, ты пришла! Я так увлёкся писаниной, что не слышал, как ты вошла, – взглянув на часы, заметил. – Пора заканчивать свою науку.
Увидев у неё листок, спросил:
– Ты его взяла сверху пачки?
– Нет, подняла с пола.
– Да, кажется, я случайно уронил его, но не мог оторваться от работы и поднять.
Недописанный листок он положил в стопку исписанной бумаги и перевернул всю стопку. Достал записную книжку и, полистав её, на первой странице листа вверху написал номер страницы 182, затем перевернул и записал 183. Вспомнив, что у неё в руках ещё один листок, он взял его и принялся по смыслу искать его место в стопке, а найдя, вложил. Затем быстро принялся нумеровать страницы по порядку. Не прерывая работу, спросил:
– Ты, случайно, не умеешь печатать на машинке?
От такого вопроса она почему-то смутилась. Но, сообразив, что он не знает, что она долгое время была директрисой собственных фабрик и имела не одну секретаршу, ответила:
– Моя жизнь не заставила меня овладеть этим ремеслом, дорогой.
– Я почему-то надеялся, что ты всё умеешь.
– Если тебе нужен человек, который может без устали стучать на машинке, то обратись к Фёдору. Правда, ему будет трудно перевести твою необычную запись в обычный печатный текст.
– Нет, я всё это отредактирую, разделю на слова, поставлю запятые и точки, обозначу абзацы, но я очень медленно печатаю на машинке, – вздохнув, он открыл папку, извлёк листок и протянул его ей.
Она взглянула и свободно принялась читать. Каждое слово было отделено красной чёрточкой, расставлены знаки препинания, втиснутые между буквами, выделены абзацы ломаными линиями и исправлены заглавные буквы.
– Почему сразу не пишешь, как надо?
– Так диктует мой мозг заложенную в него информацию из Космоса и с этим приходиться мирится, – серьёзно ответил он. – Но об этом мы поговорим в другой раз.
Неожиданно он вспомнил Алма-Ату и как бежал к трамвайной остановку, пытаясь догнать полковника милиции Кирилла Кирилловича. Пробегая через двор, он не заметил в темноте чёрную автомашину, решив, что это мать оставила половые дорожки во дворе на ночь сушиться.
– Знаешь, Алёна, я вспомнил, когда вы с Фёдором подарили мне «Чайку», оставив автомашину во дворе. Я кинулся догонять, но не вас, а полковника милиции Кирилла Кирилловича. В темноте автомашину у себя во дворе не заметил. Я подскочил к вагону, но дверь закрылась, и трамвай укатил. Через стекло двери я заметил мужчину, чем-то напоминающего по одежде финна, и девушку в норковой шубке с шапочкой. Мне показалось, что это была ты, моя А..., беглянка из леса. Я кинулся следом за трамваем и бежал до следующей остановки, но опять не успел, однако дальше бежать уже не смог. Когда я вернулся, то во дворе увидел автомашину. Окно было открыто и на сидении я увидел пакет. Я взял пакет. Там оказались документы на автомашину, оформленную на меня, мой паспорт, исчезнувший после проверки домкомом у мамы, и записка от тебя. Из записки я понял кое-что и узнал, что тебя звать Алёной. Но самое смешное оказалось, что сыщик Кирилл Кириллович, гонявшийся за вами по всей Сибири, догнал вас в Алма-Ате. Жил вместе с вами в гостинице и спал за стенкой, рядом с тобой. Слышал ваши разговоры, но упустил. С досады чуть не застрелил киргизов, поселившихся после вас. В конце концов, в Карелии водкой он отравился в буфете, попал в больницу, и окончательно вас потерял.
Алёна смотрела на Виктора широко открытыми глазами, не мигая, пока он говорил. И вдруг заплакала, слёзы градам потекли из глаз. Она что-то бормотала, пытаясь сказать.
– Что ты! Что ты! – и он обнял её, целуя в мокрые щёки и губы. – Успокойся, всё уже давно позади.
Но она не могла сдержать слёз. Ей надо было ему всё высказать, а слезы текли ручьём. Посадив её к себе на колени, он ждал, когда она успокоится.
Когда она успокоилась, он сказал:
– Нам надо очень многое сказать друг другу. Возможно, когда-нибудь напишем вместе книгу.
– Да, согласна, а сейчас у нас много работы, – ответила она. – Насчёт печатания на машинке, если хочешь, я попрошу Фёдора, он мастер на все руки и может тебе помочь не только отпечатать на машинке, но и по ремонту фирмы.
– Были бы детали, можно было бы организовать ремонт и без дока и без завода. Правда, остальные фирмы не согласятся производить ремонт своими силами и будут стоять полгода, но пальцем не пошевелят, чтобы ускорить ремонт. В Америки так, отслужил механизм определённый срок и на переплавку. Во время войны американцы снабжали нас, русских, автомашинами «Студэбекер». В Америке их давно списали, а у нас они бегают, как новенькие. Водители сами ремонтируют, новые детали изготавливают или от трактора и других машин приспосабливают, а затем гоняют так, что пыль столбом стоит по всей Сибири.
Алёна вспомнила, что назначила встречу Марджори в кафе и решила поспешить. Тем более что необходимо привести себя в порядок после слёз, просмотреть ремонтную ведомость, и выяснить, сколько контроллёров нужно для всего ремонта фирмы, поэтому предложила:
– Ты редактируй свой текст, пока не забыл, о чём писал, а я пойду, не буду мешать, встретимся в своей каюте.
– Хорошо, – согласился он, опуская жену со своих коленей.
                ______   _   ______

Алёна привела себя в порядок, а, просматривая ремонтную ведомость, присвистнула. Электрических контроллёров для ремонта фирмы требовалось 82 штуки на общую сумму 1,2 миллиона долларов. «Какие же они дорогие», – подумала она, а, поразмыслив, решила: «Реостаты сделаны из термостойкого хрома, сам метал дорогой». Спрятав ведомость, она направилась в бухгалтерию. Бухгалтеру сказала:
– Владельцы фирмы «Движитель» решили продать фирму, а мы с мужем хотим купить. Я хочу взять бланк для получения со склада двух экземпляров электрических контроллёров. В док на ремонт теплоход встанет нескоро, а нам необходимо, чтобы рулевые механизмы работали исправно. Реостаты сгорели и вот-вот рассыплются. Надо срочно заменить два сгоревших контроллёра, для этого мне необходимо требование на выписку со склада двух контроллёров.
– Вообще-то у нас требования подготовлены на весь комплект контроллёров, – и она достала из сейфа подшитые в единую стопку бумаги.
Полистав, она открыла требование на 82 контроллёра с подписями, штампами, номерами реквизитов банка и даже с печатью банка. Алёна поняла, что её задуманная афера лопнула не начавшись. Тогда она решила разобраться в этом вопросе до конца и спросила:
– И как оформляются эти документы дальше?
– Дальше президентом фирмы «Движитель» подписываются ремонтные ведомости, заверяются печатью фирмы, затем передаются в диспетчерскую складов, где и хранятся в течение ремонтного срока теплохода. Наши требования на узлы, детали и другие материалы под расписку передаются ремонтникам завода. Те подписывают каждое требование в диспетчерской и получают под расписку необходимое им оборудование. Вам же надо только два контроллёра, их можно выписать у президента завода Суцерона за отдельную плату. Склад не будет разукомплектовывать оборудование, да они и не смогут это сделать из-за особенностей условия хранения.
Алёна поняла, что затея её может осуществиться, и они смогут получить весь комплект контроллёров, причём проще, чем она собиралась это проделать. Для этого нужно только сдать уже подписанные Марджори ведомости в диспетчерскую. Однако, в этом случае для надёжности необходимо заручиться письменным подтверждением Марджори, мало ли что. Однако встретиться в кафе с Марджори, ей не удалось. Та просто не пришла на встречу.
Подумав, Алёна решила встретиться с управляющим фирмы «Движитель», но управляющим оказалась женщина лет 50. Представилась она Скиор. Она чем-то походила на Марджори, и Алёна решила, что она родственница Джона.
– Миссис Скиор, миссис Марджори дала вам указание о подготовке фирмы «Движитель» к продаже? Я бы хотела знать, в каком состоянии находится документация фирмы.
– Да, Марджори звонила, и сам Джон звонил, но что мне готовить? – и она извлекла  из стола копии документов купли-продажы.
Такие же копии находились и у Виктора. «Это уже интересно, они, что все со сдвигом, как Марджори», – пронеслось у неё в голове, и она спросила:
– Откуда у вас эти документы, миссис Скиор? По заявлению Джона, они являются секретными.
– Но я же управляющая! Я должна быть в курсе.
– И что же вы решили, как управляющая?
– С вашим патентом всё ясно. С продажей фирмы «Движитель тоже ясно. Согласна этих документов вам будет передан технический паспорт на право владения фирмой, печать фирмы и акции на сумму три с половиной миллиона долларов. Так как весь ремонтный комплект деталей мистер Джон оставляет у себя в счёт погашения налогов с двух сделок нотариальной конторе и Швейцарскому патентному агентству.
– Допустим, такая сделка завтра состоится, а послезавтра кто-то или даже вы, посчитав себя обделённой, подадите жалобу в конгресс США. И тогда будет возбуждено судебное разбирательство. Мистер Джон окажется в стороне, а миссис Марджори, мой муж и все три нотариуса окажутся за решеткой за фальсификацию документов, связанных с умышленным удорожанием патента «Парус» с вытекающими отсюда последствиями. В Америке пока действует закон по этому поводу, а виновные могут быть приговорены от 5 до 7 лет лишения свободы. У русских же, ещё при Сталине, за такие проделки виновных объявляли врагами народа и расстреливали. И это вы прекрасно знаете.
– Почему же Джоник так распорядился?
– Очевидно, он решил избавиться от дочери, упрятав её за решетку на длительный срок. Любому просвещенному человеку будет ясно, что совершена незаконная сделка, – а про себя подумала: «Очевидно, крупные дельцы Америки привыкли к таким нарушениям, а статья, в основном, распространяется на мелких лавочников и иностранцев».
Управляющая молчала, а Алёна подумала: «Если Джон звонил управляющей, а она называет его Джоником, то она может свободно звонить ему», – и обращаясь к Скиор, сказала:
– Соедините меня с вашим мистером Джоником, иначе сделка завтра может сорваться по вашей вине, так как вы не приготовили документы, как это требуется для нотариуса.
– Мне приказывают, я и выполняю! – возмущённо ответила управляющая.
– Если вам прикажут поджечь теплоход, вы это тоже сделаете? Но если завтра сделка сорвётся, мистер Джон понесёт не малые убытки и обвинит во всём вас. Для нотариусов существуют определённые правила, а не то, что кто-то, кому-то что-то приказал.
Управляющая задумалась, а затем набрала номер телефона Джона. Джон ответил, а Скиор передала трубку Алёне.
– Мистер Джон? – и Алёна представилась, а затем продолжила. – Мистер Джон сделка завтра может сорваться. Управляющая Скиор не приготовила документы, и не ознакомила нас с ними. При таких вариантах мы подписывать ничего не будем. Вы через миссис Марджори передали нам разъяснительное письмо, в котором чётко описали процесс сделки. Нас он устраивает. Но сейчас миссис Скиор заявила, что нам положено акций на три с половиной миллиона долларов, однако это смахивает на аферу. Если будет нарушен хоть какой-то пункт вашего первоначального предложения, считайте, что мы не сможем участвовать в сделке. Если завтра сделка не состоится, то мы не сможем вести с вами больше никаких переговоров по данному вопросу. Послезавтра кончается срок, согласна которого теплоход «Виктория» должен встать в док на ремонт. Вы знаете, что в Лондоне забыты какие-то детали, необходимые для ремонта, эта проблема нас не касается. Мы с вами не вели никаких переговоров и не заключали договоров на перевозку деталей из Лондона. При срыве сделки с вашей стороны мы поставим вопрос перед «Советом директоров» об отправки «Виктории» в путешествии под парусом вокруг земного шара. И нас это устроит. За буксировку теплоходов вокруг земного шара, мы сможем заработать за использование нашего патента «Парус» три с половиной миллиона долларов и сохранить его за собой. На теплоходе 29 президентских фирм, доля вашего участия при голосовании составляет примерно 5-10 процентов от общего числа голосующих. Что решит большинство, то и будет. Прошу вас ответить, какие ваши соображения по этом поводу и не морочить голову моему мужу и мне. Мы этого не заслуживаем.
Джон чуть было не поперхнулся от услышанного. Так с ним ещё никто не разговаривал. Он готов был вскочить и закричать, но прекрасно осознал, что девушка может и послать его куда следует. Здоровой рукой он так вцепился в телефонную трубку, что она затрещала в местах соединения. Он молчал, Алёна ждала, понимая, что загнала его в тупик. Наконец он собрался с духом и каким-то хриплым голосом спросил:
– Я могу к вам позвонить через час?
– Можете, – и она сообщила ему номер телефона каюты. – Да разъясните своей дочери, что президентское кресло «Виктории» ей следует до начала ремонта теплохода пока уступить моему мужу. Она этого никак не может понять, считая, что патент стоит дороже, чем ваша фирма.
Алёна положила трубку и вышла, не взглянув на управляющую.
После разговора с Алёной, Джон задумался: «Может, я действительно много хочу, придётся в чем-то уступить. Такую возможность, как отправить «Викторию» в кругосветное путешествие, я вообще упустил. Старею, что ли». И он мысленно принялся подсчитывать, во что обошлось бы такое путешествие, если бы использовать для этой цели не парус, а электродвигатель хода, потребляющий до 20 тысяч киловатт в час. И у него получилась цифра порядка 3,5 миллионов долларов только за электроэнергию, не считая прибыль за вложенные деньги на изготовление паруса. «И теплоход захватил бы в Лондоне недостающие детали для ремонта. Если к этому времени не появится возможность поставить теплоход в док, то можно было бы и ещё разок ему пройтись вокруг земли», – и Джон улыбнулся, как ребёнок, представив, что на этом можно было бы заработать шесть, семь миллионов долларов.
                _____   _   ______

Вернувшись в каюту люкс, Алёна не обнаружила мужа и решила сходить к нему в каюту Фёдора. Виктор закончил работу и открыл папку, чтобы сложить в неё свои «научные бумаги». Увидев входящую жену, чем-то взволнованную, раскрасневшуюся, как от лютого мороза, он подумал: «Не заняться ли с ней любовью, а то две последние ночи между ними спала Оля, и это смущало жену совершить такое. Он посмотрел на кровать, жена, перехватив его взгляд, сразу поняла его желание, но ей было не до этого. Хотя при первом посещении у неё блуждали такие мысли, но помешала его занятость.
– Извини, но сейчас мы не сможем заняться этим, – и она глазами показала на кровать, а затем присела напротив его. – Надо обсудить наши действия с Марджори и её компанией.
Он глубоко вздохнул с досады, но согласился. И она принялась пересказывать весь последний разговор с бухгалтером, управляющей и Джоном.
– Интересные новости ты сообщила мне. Теперь хоть понятно, почему Марджори так уверена в том, что ей не придётся оставлять президентские кресла после продажи фирмы. Тем не менее предложение Джона самое заманчивое, хотя в итоге мы не получим в действительности больше двух миллионов зелёненьких, учитывая резкое падение акций «Виктории» на бирже.
– Отправить теплоход под парусом вокруг земного шара, это реально? – спросила она.
– Отправляться же под парусом на «Виктории», не имеющей самостоятельного хода, вокруг света рискованно. Вдруг шторм, парус не успели убрать, и его разорвёт в клочья или перевернёт теплоход. Возникнет проблема посерьёзней, чем у берегов Марокко. Разъяренные туристы побросают за борт не только нас, но и команду.
Подумав, Виктор предложил:
– Ситуация складывается таким образом, что нам следует согласиться с предложением Джона. Подписав документы, можно надавить на Джона и потребовать часть ремонтных деталей взамен поддельного счёта и бухгалтерской ведомости, по которой Марджори и Джеймс прикарманили мои 24 тысячи долларов, подделав мою подпись. Джон же не пожелает, чтобы его дочь и зять попали за решетку.
– Если ты не продашь свой патент, то согласен поменять его на камушки, я это должна знать заранее?
– Конечно, разве у меня будет другой выбор.
– Я говорила тебе, что у меня есть кое-какие идеи насчёт выдачи тебе американского паспорта. Но для этого внимательно просмотрим проект документов у себя в каюте, тем более что должен звонить Джон.
Обсуждать проект продажи патента «Парус» они принялись вместе с Фёдором, изучая каждую фразу. Алёна высказала своё мнение Фёдору, что после традиционной формулировки: «договор вступает в силу немедленно», хорошо бы добавить фразу: «но после выдачи автору изобретения американского паспорта».
– Более удачной формулировки не придумаешь, – поддержала Фёдор. – И надо подумать, как это сделать, чтобы никто не заметил этого подвоха, когда будут подписывать договора Джеймс, Марджори и нотариусы. Кстати, это не будет считаться преступлением, и за такое не посадят за решетку. Нет статьи, а считается, что надо смотреть, когда подписываешь.
При обсуждении проекта продажи фирмы «Движитель», Фёдор предложил в формулировку: «Продавец оставляет за собой комплект деталей, в счёт компенсации за погашение оплаты налогов», добавить фразу: «при условии, что капитальный ремонт фирмы «Движитель» будет осуществлен в срок, указанный в договоре и указать его номер».
– Срок постановки теплохода на ремонт в док истекает после завтра, то есть после оформления сделки. И никаких противозаконных действий мы не совершим, – заметила Алёна.
– Следовательно, мы должны завладеть этим договором, – сделал заключение Виктор, – а затем Джона, как директор завода, вынудить в одностороннем порядке расторгнуть его.
– Правильно, – подхватила Алёна, – а мы подписанные Марджори ведомости ремонта сдадим в диспетчерскую и получим со склада причитающиеся детали для ремонта и перевезём их на теплоход.
– Наймём бригаду и начнём ремонт сами, – заявил Виктор.
– Дело в том, – начала рассуждать Алёна, – что нотариусы и свидетели приедут значительно раньше, чем привезут деньги. Нотариусы подготовят документы, сделают копии документов и раздадут сторонам для чтения. Когда нотариусы получат подтверждения, что стороны согласны подписать, то после этого позвонят Джону и дадут команду на привоз денег. Вот этим моментом и надо воспользоваться. А когда будут подписываться документы, то и вчитываться не будут, так как все выучат их наизусть, и подпишут автоматически.
– Нам надо познакомиться с помещением, где будет совершена сделка, – заявил Фёдор.
Их беседу прервал телефонный звонок. Это звонил Джон. Он понимал, что криком не возьмёшь и принял вежливый тон. Алёна тоже перешла с резкого ультимативного разговора на деликатный. Джон осторожно выяснял, что конкретно надо госпоже Кныш. Она логично, не спеша отвечала. Со стороны казалось, что беседуют два знакомых человека, обсуждая пустяковое дело, чуть ли не завтрашний пикник.
– Вы же прекрасно понимаете, – певучим голосом говорила Алёна, – что муж согласился транспортировать теплоходы парусом не из-за денег, а чтобы проверить свою идею. Он может убедить бизнесменов отправиться в кругосветное путешествие под парусом, и его гонорар уже будет исчисляться другими мерками. Зачем теплоходу стоять на рейде несколько месяцев, если за два месяца он может пройти Тихий, Индийский и Атлантический океаны, заходя в основные порта мира, в том числе и Лондон, и захватить необходимые железки, без которых американские судоремонтники не могут обойтись.
– Я всё прекрасно понимаю, – вторил ей в ответ Джон, – но я никак не могу взять в толк отдельные ваши претензии, например, зачем госпоже Кныш понадобились финансовые дела фирмы за последние три года. Ну, понятно, когда речь заходит о договорах с фирмами, портами и с моим заводам, но причём здесь финансовая деятельность фирмы. Да там одни цифры!
– Цифры тоже бывают интересные, и я очень люблю в них покопаться, это моё хобби, – смеясь, ответила Алёна.
– Ну, хорошо, я всё записал, вам представят интересующие вас документы фирмы «Движитель», – на прощание заверил Джон.
– О кей! – воскликнула Алёна и повесила трубку.
Вскоре позвонила управляющая, её интересовало, куда принести материалы для ознакомления.
– Мы бы хотели просмотреть документы фирмы в вашем присутствии, и лучше это сделать в президентском зале.
– Через двадцать минут я буду там, – согласилась управляющая.
Пока Фёдор и Алёна изучали финансовую деятельность, Виктор погрузился в чтение чертежей технического паспорта фирмы «Движитель». Он обратил внимание, что на чертеже днища корпуса теплохода пунктирными линиями были помечены четыре круглых отверстия. «Интересно, для чего они, – размышлял он, – возможно, это технологические отверстия, которые использовались при литье корпуса, а затем их наглухо заделали».

30.
К 9 часам утра к теплоходу пришвартовал катер. Как и предполагала Алёна прибыло трое нотариусов, двое секретарей и трое свидетелей, представляющих интересы Марджори. Со своей стороны Виктор пригласил в качестве свидетелей президентов фирм «Стадион» и «Энергия» мистеров Роберта и Батлера и капитана «Виктории» Бэкмана. Старший нотариус Уильям Фихтнер сразу же приступил к делу. Он предупредил Петрухина, что договора будут составляться только на английском языке.
Зачитав для Виктора с супругой и Марджори с супругом проекты договоров, старший нотариус Уильям распорядился подготовить документы к делопроизводству, выдав секретарям бланки с водяными знаками. Секретари удалились печатать договора купли-продажи, заняв комнату для отдыха. Облачившись в мантию, старший нотариус рассадил присутствующих с одной стороны стола. С противоположной стороны он собирался предоставить места двум кассирам, казначею Джона с суммой долларов для уплаты всех налогов, представителю посольства, представляющему интересы Швейцарского патентного агентства и полицейским, сопровождающим 12,5 миллионов долларов США.
Справа от себя Уильям положил на стол кейс, к ручке которого крепилась цепочка с браслетом для руки. Слева он разместил коробочку с набором печатей и штампов. И сложив руки на грудь, принялся травить анекдоты.
Минут через сорок вернулись секретари. Каждый из них держал по три экземпляра договора и по две копии на обычной бумаге. Уильям просмотрел правильность заполнения всех десяти экземпляров. Затем он предложил каждому из продавцов ознакомиться со своими тремя экземплярами договоров и на каждом листе снизу в специальной графе написать: «Ознакомлен, замечаний нет», расписаться и поставить число. Алёна читала и переводила, а Виктор сличал с проектом договора, присланного ещё Джоном.
– Всё правильно, – подтвердил он.
Алёна по-английски писала требуемую фразу и визировала её ниже, а Виктор расписывался.
 Марджори и Виктор поменялись договорами и проделали ту же операцию, но уже как покупатели. Завизированные договора вернули Уильяму. Он внимательно просмотрел все шесть экземпляров двух договоров, достал ключик, надавил две нижние кнопки на крышке и, повернув ключик, открыл пустой кейс. Он положил все шесть экземпляров двух договоров, отпечатанных на бланках, в кейс и, надавив на нижние кнопки, закрыл крышку и, повернув ключик, вынул его из скважины и положил в нагрудный карман. Алёна внимательно следила за действием рук нотариуса. Не подписанные копии той и другой сделки Уильям передал по экземпляру каждого договора Виктору и Марджори для личного пользования, хотя каждый из них знал проекты договоров почти наизусть.
В дальнем углу зала стоял Фёдор, держа Олю за руку, и внимательно наблюдал за действиями нотариуса. Однако отдельные манипуляции нотариуса он не видел. Алёна, оттопырив вверх три пальца, двумя нижними почесала себе ухо. Фёдор понял, что прежде, чем повернуть ключ в замке кейса, необходимо надавить две нижние кнопки. Конструкцию кейса старшего нотариуса Фёдор знал, у него тоже был подобный кейс, где хранил документы, деньги и Алёнины ценности.
Закончив первую часть сделки, Уильям позвонил Джону и заверил его, что всё в порядке и деньги можно привозить на теплоход.
Минут пятнадцать сидели молча, как на похоронах. Виктор изучал ауры Джеймса, Марджори и Уильяма и планировал, как он себя поведёт дальше. Фёдор и  Алёна в операцию по внесению нужных фраз в договора купли-продажи его не посвятили, но они долго обсуждали этот вопрос. Вначале, когда Уильям рассаживал присутствующих за стол, Алёна шепнула Виктору, что Джон с переломом ключицы лежит в больнице аэропорта и его не будет. И теперь Виктор думал, как по деликатнее припугнуть Джеймса за подделку его росписи в бухгалтерии и прикарманивании 24 тысяч долларов. Этот факт он планировал использовать, но как, не имел представления. О том, что операция у Фёдора с Алёной сорвётся, Виктор мог бы дать сто процентов, но по их аурам он прочитал, что они что-то замышляют.
В ожидании прошло минут пятьдесят. Джеймс бегал, то убегал из зала, то возвращался, то звонил. Марджори спокойно сидела и о чем-то мечтала.
– Привезли деньги, будь внимателен, возможно, понадобится твоя помощь, – шепнула Алёна ему на ухо.
Джеймс бегал. Уильям начал нервничать. В коридоре послышался шум, и в зал внесли пять мешков и сумку с деньгами. Десять человек в форме банковских охранников и двое в штатском сопровождали ценный груз. Деньги положили на стол. Кассир вскрывал мешки и ровными стопками принялся раскладывать запечатанные пачки долларов. Второй кассир наблюдал, не вмешиваясь. Его роль была принять деньги за патент «Парус» и вернуть их первому кассиру за продажу фирмы «Движитель». Алёна соскочила с кресла и принялась давать советы. Затем она спросила, привезли ли машинку для проверки поддельных купюр. Ей возразили, что купюры проверены в банке, запечатаны и имеются печати на каждой пачке. Она сделала вид, что успокоилась. Уильям нервничал. Он вынул ключик из кармана и вставил его в замок кейса, но не открыл, а только приготовился, положив руку на кейс, стал ждать тишины, чтобы объявить о начале заключения сделок. В это время в зал вошёл Фёдор в белом фартуке. Он держал поднос, на котором в бумажных тарелочках лежали пирожки, вкусно пахнущие грибами и мясом. От такого запаха все заводили носами в разные стороны. Начав с управляющей фирмы, Фёдор быстро расставлял тарелочки с пирожками. Поставив тарелочку около Марджори, Фёдор обошёл Уильяма и буквально втиснулся между Виктором и нотариусом. Его поднос завис над кейсом. Алёна соскочила и, оттолкнув Виктора от стола, приблизилась к подносу, подхватив его двумя руками. Рукав её платья прикрыли руку Фёдора, держащую за край поднос. Вторая рука Фёдора находилась снизу, поддерживая поднос. Фёдор вежливо предложил Уильяму взять пирожки. Уильям непроизвольно встал и двумя руками взял тарелочку, при этом он боялся испачкать свою чёрную мантию о поднос. Всё это длилось секунд пять, шесть и Фёдор отошёл, расставляя пирожки перед Виктором, Алёной и остальными присутствующими, кроме банковских служащих. Уильям поставил тарелочку на кейс, в котором уже не было договоров, и с аппетитом принялся за пирожки. Наклонившись к мужу, Алёна шепнула:
– Скажи, чтобы пачки проверили на предмет «Куклы» и нет ли в пачках фальшивых долларов.
Виктор встал и обратился к присутствующим, Алёна переводила:
– Я продаю патент «Парус» за десять миллионов долларов, и я хочу, чтобы сделка была честной. Вдруг в пачках окажутся не доллары, а газетная бумага. Если Марджори не будет уверена в том, что там настоящие доллары, она может отказаться от продажи своей фирмы. Тогда я окажусь обманутым, продав свой патент за газетные бумажки, – и он взглянул на Марджори.
Марджори вскочила и тоже стала требовать проверки денег на качество. Кассиры банка недоумевали. Они знали, что эти деньги должны привезти на теплоход, а через час, полтора увезти. Оставлять, кому-либо миллионы долларов, они  не собирались. Они выполняли приказ президента Суцерона – привести, показать и доставить обратно в банк. О том, что деньги взяты на прокат на два, три часа, из нотариусов знал только Уильям, но он знал и то, что Марджори и её муж в курсе этого, поэтому недоумевал её поведением. Скотт Батлер, предлагавший Виктору за патент «Парус» пять миллионов долларов в рассрочку, тоже поддержал Марджори и Виктора, в надежде, что вдруг сделка с Джоном сорвётся и у него появится шанс договориться с Петрухиным. Получив поддержку со стороны Батлера, Марджори разошлась не на шутку, но на неё прикрикнул кассир:
– Позвоните отцу! Он вам объяснит.
Марджори схватила у мужа трубку радиотелефона и позвонила отцу. Она высказала ему свои сомнения и обвинила его в нелепости затеи. Минут пять она ругалась с отцом, постепенно успокаиваясь. Уильям, съев пирожки, положил свою тяжёлую руку на пустой кейс и вслушивался в перебранку дочери и отца.
Появился Фёдор в том же белом фартуке, с подносом в руках. Он нёс чашечки с кофе, от которого исходил приятный аромат. Кофе Фёдор начал разносить со стороны свидетелей Виктора. Делал он это быстро, приближаясь к центру, понимая, что дорога каждая минута. И опять он втиснулся между Виктором и нотариусом. Алёна соскочила и опять встала между мужем и столом, подхватив шатающийся поднос. Нотариус соскочил с кресла и одной рукой поддержал поднос, а другой взял чашечку кофе.
– Берите ещё, – вежливо сказала Алёна, – на всех хватит по две чашечки.
Нотариус пригубил кофе и решил взять ещё, убрав руку с подноса. Но он опасался, не перевернётся ли на него поднос. Фёдор, извинившись, отступил назад, не спеша предложил кофе Виктору, затем Алёне, при этом он лукаво подмигнул ей, дав понять, что всё успел сделать. И прошёл дальше, разнося кофе остальным.
– Больше не спорь, всё в порядке, – сказала Алёна Виктору, взглянув на кейс, на который нотариус поставил две чашечки, причём одна уже была пустая, но в кейсе уже находились два договора купли-продажи с впечатанными в них фразами, которые накануне предложил Виктор и Фёдор.
– Что всё в порядке? – не понял Виктор, обращаясь к жене.
– Разве ты ничего не заметил? – и Алёна прижавшись к уху мужа, чуть слышно прошептала. – Фёдор сделал, что мы планировали впечатать вчера, поэтому не ломай дальше комедию.
Виктор попытался спросить, но она ладошкой закрыла ему рот. Он внимательно посмотрел на Фёдора, а тот, заметив, что Виктор сидит с закрытым ртом ладошкой жены и вопросительно смотрит на него, слегка кивнул головой. По ауре, витающей над головой Фёдора, Виктор убедился, что это именно так и подумал: «Значит, не случайно он вертелся около кейса нотариуса. Да, ловок! Пока Алёна держала поднос с пирожками, он открыл кейс, вытащил договора, засунул их в рукав пиджака. Ушёл, впечатал в бланки, что было нужно нам. Принёс кофе и ловко положил договора на место. Пожалуй, я бы тоже так смог сделать. Когда буду подписывать договора, надо проверить, не заметно ли он подделал документы». И он внимательно просмотрел копии договоров, запоминая последние английские слова, после которых должны быть вписаны нужные фразы. «С одной стороны это не хорошо, но Джеймс с Марджори и Джоном тоже хороши. Надо же, ограбили меня. Ворочают миллионами, а позарились на 24 тысячи, даже подпись мою подделали. Нет, таких жалеть нельзя! Где же они взяли 12,5 миллионов долларов? Очевидно, Джон взял на заводе зарплату рабочих на два, три часа и совершил оборот. Вот дельцы! Как их только земля держит». Затем Виктор обратил внимание на видео аппаратуру. Он понял, что манипуляции рук, которые совершил Фёдор под подносом, не попали в кадры, с одной стороны объектив прикрыла спиной Алёна, с другой – Фёдор, а с третьей – нотариус, распустив свою мантию, как павлин хвост.
Допив кофе, Уильям поставил пустые чашечки на поднос мимо проходившему Фёдору, и открыл кейс. Он извлёк договора купли-продажи патента «Парус» и фирмы «Движитель» и объявил:
– Поскольку деньги от мистера Джона Синкенкес прибыли с доверенными лицами, а сам он лежит в больнице с переломом ключицы, после неудачного приземления самолёта, то его интересы будет представлять миссис Марджори. Президент фирмы «Парус» господин Петрухин предлагает свой патент «Парус» за десять миллионов долларов США. Покупатель мистер Джон, как я уже сказал, его интересы представляет дочь Марджори, приобретает патент «Парус» за указанную сумму. В свою очередь миссис Марджори предлагает фирму «Движитель» за десять миллионов долларов США, а господа Петрухин и Алёна хотят приобрести эту фирму. Но у господ Алёны и Виктора, и миссис Марджори, появились подозрения насчёт качества представленных долларов, поэтому оформление договоров будет осуществляться одновременно, тогда подозрения насчёт качества валюты отпадёт, кассиры могут пересчитать валюту формально только один раз, а затем доставят её обратно Джону на завод.
Уильям вздохнул и спросил:
– У свидетелей, продавцов, покупателей будут какие-либо возрождения или протесты?
Виктор наклонился к Алёне и шепотом предложил:
– Очевидно, выписные требования на детали и узлы не будем включать в список документов, передаваемых нам сейчас.
– Мы их и потом сможем забрать. Назначишь Фёдора старшим механиком ремонтной бригады, он и получит в бухгалтерии эти бумаги. Главное, чтобы сейчас не капались в документах, а потом будет поздно.
– Тогда скажи, что возражений у нас нет.
Нотариус Уильям и сам переживал, пытаясь скрыть от свидетелей, что комплект ремонтных деталей остаётся у Джона, якобы за погашения налогов. Но комплект деталей превышает налоги почти в три раза, а это, мягко говоря, с одной стороны, обдираловка, а с другой – умышленное завышение действительной оплаты за патент, что может быть оценена как афера, которая по законам США преследуется. Уильям, как нотариус, в Нью-Йорке считался асом и очень дорожил своей репутацией, он не хотел, чтобы раскрылось истинное положение сделки. Поскольку возражений ни от кого не поступило, то он решил ускорить процесс оформления документов:
– Джон Синкенкес берёт на себя погашение всех налогов. Поэтому прошу казначея, моих помощников и представителя Швейцарского патентного агентства подготовить счета, а как только договора подпишут господин Петрухин и миссис Марджори, вначале как продавцы, а затем как покупатели, и их свидетели, то доверенному лицу Джона мистеру Бересфору оплатить счета налогов, после чего я окончательно оформлю сделки купли-продажи. А сейчас прошу сдать помощникам нотариуса под расписки патент «Парус» и технический паспорт фирмы «Движитель», подкреплённый акциями на сумму десять миллионов долларов США, и печать фирмы.
Виктор извлёк патент «Парус» и передал его под расписку помощнику нотариуса. Джеймс передал другому помощнику нотариуса под расписку сто акций достоинством по сто тысяч долларов, печать фирмы и технический паспорт фирмы «Движитель». Помощники нотариуса, обслуживающие Петрухина и Марджори поменялись местами. Затем они ознакомили покупателей с документами, которые им будут переданы после оформления договоров старшим нотариусом.
– Разве нам не будут переданы все договора с другими фирмами и ремонтным заводом, – спросила Алёна, следя, как помощник нотариуса пересчитывает акции фирмы.
Уильям ей ответил:
– Нотариальная контора не занимается текущей документацией фирмы, это удел управляющих. По факту наличия документов, заявляю, что они в полном объёме и порядке.
И Уильям подал договора Виктору и Марджори, попросив заполнить и расписаться каждого из них, как продавца своих ценностей. Помощники нотариуса подсказывали, какие графы надо заполнить и подписать. Алёна заполняла, визировала и подсказывала мужу, где ставить подписи. Прежде, чем подписать, Виктор убедился, что Фёдор в каждом экземпляре довольно квалифицированно впечатал фразу о том, что договор вступает в силу после выдачи ему американского паспорта. Виктор и Алёна часто бросали взгляды на Марджори и Джеймса, думая об одном: «Заметят или нет допечатанную Фёдором фразу». Джеймс визировал экземпляры не просматривая вторично текст, думая о том: «Придётся ему возвращать 24 тысячи долларов или обойдётся так». Подписи продавцов засвидетельствовали свидетели. Уильям просмотрел правильность заполнения договоров, придирчиво рассмотрев каждую подпись, и только после этого поменял договора Марджори и Петрухина, попросив их теперь заполнить текст в качестве покупателей. И опять томительные минуты для Виктора и Алёны: «Заметят, не заметят» но всё прошло гладко.
Получив подтверждение, что налоги оплачены, старший нотариус Уильям оформил договора купли-продажи, расписался сам и его помощники, поставил печать  и объявил, что сделка состоялась. Он поздравил новых владельцев патента «Парус» и фирмы «Движитель», вручил им по оформленному договору той и другой стороны, и передал принадлежащие уже по закону им документальные ценности. Он попросил в течение часа сдать удостоверения личностей принадлежности проданных фирм и знаки различия фирм, прикреплённые к формам и головным уборам, а Петрухину передать новому владельцу патента «Парус» миссис Марджори печать фирмы «Парус». Пока Уильям говорил, а Алёна слушала, Виктор дважды пересчитал количество акций и, завернув их вместе с договорами в трубочку, внутрь которой втиснул печать фирмы «Движитель», взял под мышку технический паспорт и успокоился. Марджори положила патент «Парус» и документы в кейс мужу и принялась звонить отцу, не слушая, какие распоряжения даёт старший нотариус. Уильям продолжал давать распоряжения, сказав, что управляющей миссис Скиор в течение двух часов решить вопрос остаётся она на этом же посту или в течение суток передаст все материальные ценности и документацию новому управляющему, назначенному новым президентом фирмы «Движитель». Капитану теплохода «Виктория» сэру Бэкману в течение суток организовать передачу президентских полномочий и привилегий фирмы «Виктория» новому президенту Петрухину.
Отдав распоряжения, старший нотариус Уильям объявил, что его миссия закончена. Для проверки выполнения его распоряжений он оставляет своих помощников. И поблагодарив всех, откланялся. Он спешил к вертолёту, в который уже загрузили деньги и посадили всех прилетевших людей с материка. Вертолёт улетел, захватив Уильяма с двумя договорами купли-продажи, которые будут храниться в архиве нотариуса, как неприкосновенный образец. Уильям был доволен, просьбу друга он честно выполнил.

31.
За два часа, которые старший нотариус Уильям установил своим помощникам для завершения дел по сделкам купли-продажи, Виктор и Алёна успели проделать не мало дел. У управляющей Скиор они забрали договор на ремонт своей фирмы. При этом Скиор заявила, что от дальнейшей работы в их фирме она отказывается. Виктору заменили знаки различия президента фирмы «Парус» на «Движитель». Помощник нотариуса оформил ему удостоверения личности президентов фирм «Движитель» и «Виктория». Для обслуживания теплохода «Виктория» был приписан катер. Узнав, что катер направляется на судоремонтный завод, что очень устраивало новых владельцев «Движителя», они решили ехать не в больницу к Джону, а на завод, рассудив, что договор может расторгнуть и его заместитель, но тогда расторжение договора должен утвердить ещё президент верфи Суцерон.
К берегу на катере направлялись помощники нотариуса, свидетели, присланные Джоном с завода, несколько президентов фирм с жёнами и детьми и несколько человек из команды теплохода. Но самыми неожиданными пассажирами для Виктора и Алёны оказались Марджори и Джеймс. Они покидали теплоход, решив, что им больше нечего делать на нём, и они надолго перебираются на берег, прихватив с собой около десятка чемоданов и сумок.
Новость, что Петрухин стал новым президентом фирм «Движитель» и «Виктория», довольно быстро облетела теплоход. Поэтому при его появлении на катере, он получил поздравления от коллег президентов. Но поздравления были скромные, сочувствующие, как на похоронах. В душе поздравляющие считали, что он влез в хорошее «дермо» и это не его дело. Они просто жалели хорошего парня, понимая, что его ждёт полное разорение, причём в самое ближайшее время и это наступит быстрее, чем закончится ремонт теплохода.
Отчалив от теплохода, катер пошёл к левому берегу бухты, но, не дойдя до него полмили, круто свернул вправо и пошёл вдоль берега. Виктор не мог понять такого замысловатого маршрута катера, однако, увидев, что между берегом полуострова и «Викторией» на воду садятся гидросамолёты, понял, что здесь участок водной глади предназначен для посадки воздушных кораблей. И каждые две, три минуты на воду садятся самолёты разных категорий. «Где же они взлетают», – подумал он. Проследив за их движением, увидел аэровокзал. И только после этого на другой стороне от «Виктории» он заметил, как взлетают гидропланы. «Значит «Виктория» стоит на якорях в нейтральной зоне», – сделал он заключение, и понял, почему их теплоход в начале хотели поставить в пяти милях от берега, а когда они убрали парус, то их пропустили сюда.
На горизонте за взлётным полем он различил довольно много теплоходов, движущих в ту и другую сторону. «Одни заходят в порт Нью-Йорка, другие – отправляются по своим маршрутам. Какой же здесь загруженный участок водной глади», – подумал он. Вспомнив, что где-то здесь должна находиться статуя «Свободы», принялся озираться по сторонам, не предполагая, что не заметил её, когда был увлечён укладкой паруса, а теплоход прошёл с ней рядом.
Пройдя мимо посадочной полосы, огражденной световыми поплавками, катер обогнул полуостров и вошёл в губу, напичканную с двух сторон катерами и яхтами. И только небольшой проход водной поверхности вёл к территории завода. Пройдя ворота судоремонтной верфи с огромной литой вывеской «Гольд Синкенкес», катер подрулил к боковому пирсу пункта досмотра. На катер поднялись пограничники и таможники. Увидев у Виктора советский паспорт туриста, пограничники недоумевали его американской форме, свидетельствующей его принадлежность к теплоходу «Виктория». И Алёне пришлось давать подробное объяснение и показывать его удостоверения личности президентов фирм «Движитель» и «Виктория». Хотя пограничники и проверили документы у русских, но решили доложить своему начальству. Уж больно небывалый случай представился им для контроля. Минут пятнадцать пограничники консультировались по телефону, согласовывали, как им поступить. Для зарубежных туристов судоремонтная верфь была закрытым объектом. И только переговорив с капитаном «Виктории», пограничники успокоились и продолжили проверку остальных пассажиров. Таможники прицепились к вещам Марджори и Джеймса. Им было не понятно, зачем с личными вещами они прибыли на завод. Не помогло и то, что Марджори дочь директора завода. Проверив пару чемоданов, таможники убедились, что кроме личных вещей ничего подозрительного не обнаружено, отстали от них, покрутив пальцем у виска. Наконец катер отошёл от пункта досмотра и направился к пристани заводоуправления. Охватить единым взглядом территорию судоремонтной верфи было не просто. Она простиралась на десятки миль.
Заместитель директора завода мистер Тейлор встретил Виктора и Алёну настороженно. Он никак не мог понять, зачем расторгать договор, если через сутки он теряет силу. Алёна ему доказывала, что они, как новые владельцы фирмы, не виноваты в том, что остальные президенты фирм теплохода забыли направить теплоход в Лондон и загрузиться необходимыми деталями для ремонта, без которых завод отказался ремонтировать теплоход в назначенный срок. А расторжение заводом договора с фирмой «Движитель», позволит им получить материальную компенсацию за простой с фирм, допустивших оплошность в выборе маршрута, минуя Лондонский порт.
Мистер Тейлор опасался Джона и не хотел участвовать в скандальном деле. И он решил настойчивых гостей свести с Джоном. Он позвонил шефу и предупредил, что везёт к нему русских гостей, объяснив, чего они добиваются. Кроме того, ему надо было согласовать ряд производственных вопросов об оплате простоя рабочим цехов.
Тяжёлый «каделак» по скоростному объездному шоссе, объехав город Ньюарк, привёз Тейлора и русских гостей к небольшой больнице аэропорта.
Джон не так представлял встречу с новыми владельцами фирмы «Движитель». Он считал, что судьба свела их вместе не на один час. Петрухина Джон представлял таким мужиковатым парнем, но ошибся. А пронзительный взгляд Петрухина поразил его. Ему даже показалось, что он заглядывает ему в душу. Виктор же действительно по ауре пытался определить, знает или ещё нет его собеседник об их тайных исправлениях в договорах. Алёну Джон тоже представлял другой, зная, что она умна и умеет себя преподнести, но, увидев тонкую гибкую фигуру с красивым лицом, почему-то решил, что она актриса. И он пытался вспомнить, кого она ему напоминает. И ему неожиданно пришла в голову неприятная мысль: «И этих молодых людей я должен буду трясти, как грушу, выколачивая с них миллионные акции фирмы «Движитель».
Алёна принялась доказывать ему для чего им нужно расторжение договора на ремонт фирмы «Движитель». Джон и сам знал, что этот договор уже никого не устраивает. Нужен новый договор на ремонт, причём не один. По первому договору он планировал увеличить стоимость деталей на 30 процентов, так как иностранным владельцам фирм завод не отпускает в долг детали. И тогда без учёта ремонтных работ это составит удорожание до 1,5 миллионов долларов, если рассчитываться акциями. Поэтому молодым людям ничего не останется делать, как сесть за стол переговоров с ним и предложить 60 – 70 процент акций передать ему. В свою очередь он передаст их дочери, восстановит её в должности президента фирмы «Движитель», вот тогда завод отпустит ей, как американке, детали для ремонта со скидкой на 30 процентов, а ему придётся ещё раз перезаключать договор, но уже с дочерью. Эти молодые люди  многое бы выиграли от такого тактического действия, но стоит ли ему, Джону, учить их уму, разуму, когда у него самого масса проблем. И ещё Джона беспокоило одно сообщение Джеймса. Когда он спросил Джеймса, сможет ли он также ловко управлять парусом. Джеймс как-то странно ответил, что ни он, ни капитан Томми Бэкман не имеют понятия, как управлять парусом. Джон просто не поверил зятю, решив, что тот набивает себе цену. И он решил не уговаривать Джеймса, пусть покуражится. Его заявление он расценил вызывающим шагом, но для зятя, не имеющего за душой ни цента, это просто походило на свинство. Поэтому Джон запланировал на первое время, пока спесь не спадёт с Джеймса, пригласить этого русского парня управлять парусом.
– Так, что же вы, молодые люди, хотели, чтобы я написал на этом договоре? – сощурив глаза, спросил Джон.
– Договор на ремонт фирмы «Движитель» расторгнут, в связи с тем, что президенты 28 фирм теплохода «Виктория» забыли доставить с лондонского морского порта недостающие детали для ремонта, – заявил Виктор, а Алёна перевела.
– Так и писать, что президенты забыли доставить детали? – удивлённо спросил  Джон.
– Да, так и писать, это точно отразит сущность поступка силовых президентов теплохода, – подтвердил Виктор.
– Но так же не пишут на официальных документах! – возразил Джон. – И вообще, они и не надеялись, что вам удастся своим парусом сдвинуть теплоходы хотя бы на милю.
– Возможно это так, но предлагаемая нами формулировка облегчит судебное разбирательство, причём и вам тоже, – заявил Виктор.
Алёна, переведя дословно фразу мужа, насторожилась, не поняв, к чему клонит он.
– Я не собираюсь заводить судебное дело против фирмы «Виктория».
– Сейчас, да! Но, возможно, в скором  будущем у вас появится такое желание, когда вы хорошо подумаете, – намекнул Виктор, предвидя, что у Джона скоро появится такое желание, когда он решит вернуть хотя бы часть своих личных денег, ушедших на уплату налогов при заключении сделок нотариусом. И вот тогда он во всех своих просчетах обвинит ротозеев-президентов, забывших в Лондоне детали для ремонта.
Джон же не мог понять логику этого русского парня и решил не вдаваться в полемику, а подписать о чём его просит госпожа Алёна. Тем более что ему хотелось в их глазах выглядеть уступчивым бизнесменом. Кроме того, ему самому не терпелось обсудить с Тейлором ряд вопросов по принятию двух испанских судов на ремонт и поэтому хотелось побыстрее выпроводить этих посетителей. Хотя давно было ясно, что «Виктория» выбывает из графика ремонта, но такой объём работ нечем было компенсировать. И теперь рабочим завода придется платить не за один день простоя. Пристроив бумаги поудобнее, Джон наложил резолюцию расторжения договора в одностороннем порядке с формулировкой, как просили его эти русские. И без лишних слов он передал бумаги Петрухину, попросив их подождать мистера Тейлора в коридоре. Через двадцать минут после ухода русских, Джон почувствовал дискомфорт в области сердца и усталость. Очевидно, нервное напряжение дня отразилось на нём, и он вызвал врача. Тейлору пришлось распрощаться, не решив и половины вопросов. Джону сделали укол, и он крепко заснул.
– Нам надо заверить роспись Джона печатью и попасть на приём к президенту Суцерону, – предупредила Алёна мистера Тейлора.
– Роспись Джона я вам заверю печатью, а вот к президенту Суцерону вы можете не попасть. У него масса дел, а завтра он улетает в отпуск, – ответил Тейлор, подъезжая к стоянке завода.
Алёна перевела Виктору, что Суцерон улетает завтра в отпуск.
– Хорошо бы сегодня, если успеем, проконсультироваться по всем этим вопросам в диспетчерской складов, – предложил Виктор.
Тейлор заверил роспись Джона печатью завода поставил штамп, заполнив его. На прощание Тейлор подсказал, как пройти к президенту. Проходя через заводской двор, Алёна предложила:
– Может, снимешь пиджак, хотя форма тебе очень идёт, но на улице же жара.
– Давно мечтаю об этом, – признался Виктор, сняв пиджак, аккуратно свернул его и положил в пакет. – Может, нам не надо заходить к президенту и утверждать расторжение договора по той причине, что Тейлор поставил ещё и штамп, как утверждение, с номером регистрации.
Алёна, замедлив шаги, извлекла бумаги и внимательно изучила штамп, заметив, что он прав и никакого утверждения больше не требуется, а затем спросила:
– Что будем делаем дальше?
– У секретаря президента надо поинтересоваться, как вывезти оборудование с завода к теплоходу.
Поднявшись на скоростном лифте на двадцатый этаж, они зашли в приемную президента. В приёмной референт заявил, что у президента телефонная планёрка, которая продлиться ещё часа полтора, а затем у него совещание.
– Сможет ли он вас принять перед совещанием, трудно сказать. Ждите. А вы по какому вопросу? – поинтересовался референт, разглядывая Алёну, которая ему явно понравилась, и он без стеснения разглядывал её с головы до ног.
– Видите ли, мистер, – и Алёна замолчала.
– Мистер Брюс, – подсказал он.
– Видите ли, мистер Брюс! Мы с миссис Марджори, президентом «Виктории», хорошие подруги.
– О! – и Брюс выразил восхищение. – Мне раза два приходилось встречаться с её мужем Джеймсом на стадионе во время автогоночных соревновании. И на меня он произвёл впечатление как человека разбирающего в спортивных гонках, но простите, я вас перебил.
– Теплоход «Виктория» не встал на капитальный ремонт из-за несвоевременной доставки деталей из Лондона. Рулевые же электродвигатели могут выйти из строя, если срочно не удастся заменить сгоревшие электрические контроллёры, что грозит некоторыми неприятностями, так как теплоход лишится всякого управления и хода.
– Понятно, но не понятно, причём здесь милая леди?
– У этой милой леди дядя обслуживает эти двигатели. Марджори предложила заменить электрические контроллёры, но не знает, как их вывести с завода, и просила меня узнать об этом, – придумала Алёна не моргнув глазом.
– Тогда вам нужен не президент, а я. Я знаю, как это сделать, – и Брюс внимательно посмотрел на Виктора, рассматривающего картину на стене, взвешивая, кем бы он мог приходиться этой леди.
Алёна сразу усекла, что Брюс хотел бы ухлестнуть за ней, но решила не давать ему повода для его желаний и спросила:
– А вы не подскажете, как пройти в диспетчерскую складов завода?
Референт встал, подошёл к окну, приглашая Алёну подойти к нему, и указал на трёхэтажное здание на другой стороне пролива. За зданием виднелись ещё какие-то огромные ангары и сооружения, а за ними расстилалась морская гладь Атлантического океана.
– Как же туда добраться? – вырвалось у Алёны.
– На ту сторону ходит катер, – ответил референт. – А вы хотели туда что-то передать или переговорить?
– Проконсультироваться, – задумчиво ответила она.
– У конкретного человека или в общем отделе?
– Право, даже не знаю, что вам и ответить сэр Брюс, – ответила она, возвысив его титул до высшего ранга.
– Извините, но я спрашиваю не из праздного любопытства, а просто выясняю, смогу ли я вам помочь.
– А какие ваши условия за помощь? – напрямик спросила она.
– Что вы! Вы плохого мнения обо мне, единственно, что я хотел бы, так познакомиться и пригласить вас составить компанию на пляж или в театр.
– Но у меня пляж на борту «Виктории», вот туда я могу пригласить вас, – заявила она.
– Заманчиво, – оживился Брюс. – Говорят, что «Виктория» классное судно.
– Тогда ближе к делу. Меня интересует, как получить электрические контроллёры и как оформить пропуск на вывоз?
– В этом я могу вам помочь, – опять заверил Брюс и полез в стол. – Несколько дней назад по приказу Суцерона я готовил распоряжение по верфи.
Хотя Брюс и был несколько хамоват, но прекрасно осознавал, что если от президента Марджори поступит на него жалоба, то ему крепко достанется от президента или его заместителей. Поэтому решил дальше не «выступать», размышляя: «Получится «охмурить» девушку, хорошо, не получится, и на том спасибо». И он извлёк из папки копию распоряжения президента и протянул её Алёне.
– Вот получите и распишитесь в книге регистрации выходящих документов, укажите, какую должность вы занимаете на «Виктории».
Бегло взглянув на распоряжение, она поняла, что это что-то важное. В графе должность она записала, управляющая фирмы «Движитель» и, расписавшись, разборчиво написала фамилию и имя, указав номер телефона каюты.
– Вы мне позвоните, и я организую вам экскурсию по теплоходу, можно и отдохнуть, – туманно намекнула она. – А на счёт пляжа и театра я подумаю.
Брюс понял, что она «клюнула». Наблюдавший за ними Виктор по ауре референта прочитал, что у того вдруг вспыхнула благосклонность к его жене, а по ауре Алёны, понял, что ей вначале был неприятен разговор с референтом, но затем она вошла в роль и затеяла какую-то игру. Когда же она взяла бумаги, то Виктору стало ясно, что она добилась какой-то важной информации, но при этом не желает показать референту об их родственной связи. И он решил ей подыграть, а референту показать, что, хотя они и пришли вместе, но скорее как сослуживцы. Пока жена изучала документ, он подошел к столу и спросил:
– Шпрэхен зи дойчь?
– Но! – ответил референт, покачав отрицательно головой, а на листке бумаги записал номер комнаты и фамилию миссис Хаузен, дав понять, что ему надо обратиться к ней.
Прочитав распоряжение Суцерона, Алёна решила, что представился случай, какой бывает один раз из тысячи, и ремонтные детали для фирмы можно получить со складов чуть ли не все, причём с правом вывоза с завода. Однако о пропуске в распоряжении не было сказано ни слова. Учитывая заявление референта о своей готовности помочь, было бы смешно не воспользоваться этим. Сердце у Алёны забилось, как при беге. «Наверняка, слух о смене президентов фирм «Движитель» и «Виктория» до канцелярии президента ещё не дошёл, знают только единицы мелких служащих завода и пограничники, но в таких случаях все они немы, как рыбы. Капитану Бэкману тоже нет резона срочно сообщать всем о таком событии. Марджори уехала домой или на дачу. Джон в больнице, а его заместитель сам только что узнал об этом. Нет, таким случаем надо воспользоваться завтра же и на всю «катушку», послезавтра может уже оказаться поздно, а у Марджори формально завтра заканчиваются полномочия президента фирмы «Виктория», – размышляла Алёна. И она втиснулась между мужем и столом, оттеснив его, и дав, тем самым, понять, что бы он вышел, а сама, наклонясь к референту, зашептала:
– Об этом я уже знаю, но как насчёт пропуска. Мне он нужен завтра.
Референт задумался. Муж медленно «отвалил» в коридор, подумав: «Надо же, в третий раз за день становлюсь «третьим лишним» своей же жене, случай небывалый и приходиться выполнять».
Референт извлёк из папки бланк пропуска и сказал:
– Бланк заполните, пусть Марджори подпишет его и поставит печать фирмы «Движитель».
– Ха! – воскликнула Алёна. – Два часа назад мы с ней и Джеймсом высадились на пристани заводоуправления. Она с мужем укатили на дачу, правда, печать фирмы «Движитель» у меня.
И Алёна вытащила из сумки печать фирмы. Она знала, что бывает за подделку росписи на финансовых документах, поэтому не собиралась расписываться за Марджори.
– Но я не умею расписываться за неё, – и Алёна надула губы, выпятив их вперёд.
– А где управляющая фирмы Скиор?
– Она уже не работает, – ответила Алёна, наклонив голову на бок.
– Так вы новенькая?
– Да, – ответила она, подумав: «Мне, со ста миллионным капиталом долларов, не хватало ещё выполнять работу управляющей, какой-то захудалой фирмы, не вытягивающей по стоимости десяти миллионов долларов, и всё это ради ублажения мужа, которому ударила в голову блаж покомандовать».
– Что же с вами делать? – и референт почесал затылок.
Он извлёк папку и внимательно стал перелистывать страницы, подыскивая что-то. Он нашёл документ с росписью Марджори, где рядом была виза Джеймса. Затем подобрал по фактуре бумагу, напоминающую пропуск, аккуратно вырезал в ней дырку, так что через неё были видны обе подписи. Аккуратно положил листки бумаги с дыркой и росписями на стекло копировального станка и запустил его. Прогнав через станок лист чистой бумаги, получил на нём чёткую роспись Марджори с визой Джеймса.
– Это я делаю ради вас, только ради вас, – шептал Брюс, приклеивая на две крохотных точки клея пропуск так, чтобы на нем отпечатались росписи при повторном прогоне листа через станок.
На пропуске в нужном месте появились чёткие росписи. Брюс подобрал шариковую ручку с бледной чёрной пастой и собственноручно принялся заполнять пропуск.
– Так, что вы будете завтра вывозить через нашу проходную? – и Брюс приготовился записывать под диктовку.
– Электрические контроллёры, – ответила она, – и комплект деталей для монтажа и ремонта фирмы «Движитель».
– Каких деталей? – не понял Брюс.
– Деталей, ну там винтики, гаечки, шайбочки, пружинки, словом деталей для крепления контроллёров, их там много.
– А, – понимающе буркнул Брюс, аккуратно записывая первую фразу.
– Сколько электрических контроллёров? – и Брюс приготовился записать в графе количества штук.
– 82 штуки.
– А количество деталей?
– Их много.
– Что так и писать «много»? – а подумав, заметил, – сами потом впишите, не забудьте, а то проходная завода придирчивая.
– Хорошо, не забуду, – и она пришлёпнула печатью копии росписей.
– Вам придётся подождать. Когда Джон Суцерон будет переключаться на другие производственные объекты, у него появится трехминутная пауза. Он должен будет приготовит нужные бумаги. Я в это время зайду к нему, отнесу кофе и подпишу ваш пропуск и кое какие срочные бумаги.
– Ох! Как же я вам благодарна, не знаю чем и отблагодарить. Понимаете, как для меня это важно. Это моё первое задание и я бы провалила его. Вы меня спасли!
– Ну, как-нибудь, рассчитаемся, главное не забудьте о своём обещании. Нам придётся часто встречаться. То одно, то другое. А сейчас хочу предложить вам чашечку кофе, – и он нацедил из кофеварки две чашечки, затем вскрыл коробку ароматных конфет.
На столе щёлкнул сигнал. Брюс заторопился. Схватил поднос, бросил на него несколько конфет, поставил чашечку кофе, сколол бумаги в маленькую пачку и, подхватив поднос, убежал. «Да, боится он своего шефа» – подумала Алёна, пригубив кофе. Кофе она пила медленно, съела пару ароматных конфет, а пару положила в сумочку, чтобы потом угостить мужа.
Вскоре вышел Брюс, он был доволен. Бросив бумажки на стол, он налил себе кофе и, забросив ногу на ногу, принялся пить его.
– А Суцерон поинтересовался, что за детали. Хорошо, что я выяснил у вас и тоже ему говорю – винтики, гаечки, пружинки, шайбочки. Он сказал «А» и подписал. Так что с вас первый поцелуй!
Алёна смутилась и покраснела.
– Вы, не слишком ли спешите, так можно и до чего угодно ..., – и она замолчала, а потом продолжила, – в конце концов, мы делаем общее дело, у вас же здесь не частная лавочка, а вам на таком то месте не стоило так расхлябано себя вести. Вдруг в это время случайно бы вышел Суцерон! Как бы вы скатились с двадцатого этажа, костей не собрать.
Слова Алёны смутили Брюса, он понял, что переборщил.
– Извините, я пошутил.
– Ну, тогда другое дело, – и она улыбнулась, допивая кофе. – Но вы не забудьте мне позвонить.
Брюс одним глотком допил свой кофе и взял пропуск со стола.
– С обратной стороны пропуска пусть сопровождающий заполнит свои данные и не забудет указать данные паспорта. В соседней комнате находится канцелярия, не забудьте там поставить печать на пропуск.
Алёна взяла у Брюса пропуск, ещё раз поблагодарила и выпорхнула из приемной главного шефа верфи. Не забыла поставить печать на пропуск и чуть ли не бегом бросилась к мужу, изучающему через окно в конце коридора территории верфи. Услышав шаги быстро приближающейся жены, он поспешил к ней навстречу.
– Ситуация у нас развивается крайне не обычно, – и она дословно перевела ему распоряжение Суцерона и показала пропуск. – Они уже всё приготовили к распродаже оборудования, предназначенного для ремонта нашей фирмы.
– Такое распоряжение нам на руку, – ответил он. – Сегодня же мы должны завладеть выписанным комплектом требований на ремонтные детали и механизмы, если Марджори уже не увезла их с собой, прихватив под шумок из бухгалтерии, а затем попробуем создать ремонтную бригаду. Естественно, Суцерон в курсе дел, иначе не были бы заготовлены копии его распоряжения. Возможно, они задумали всю фирму «Виктория» обесценить, а потом скупить по дешевке все акции фирм. И это легко осуществить, задержав привоз из Лондона недостающие детали и продав наше ремонтное оборудование, парализовав возможность движения теплохода. При этом Джон и Суцерон окажутся в стороне, а вся вина ляжет на президентов фирм «Виктория».
– Рабочий день ещё далеко не закончен, нам желательно переговорить с ремонтниками теплохода, – высказала своё мнение Алёна. – Но как мы их найдём?
– Пока ты разбиралась с референтом, я познакомился с миссис Хаузен, она немка, работает в техническом отделе инженером по восстановлению застрахованных механизмов, имеющих ключевое значение в существовании фирмы «Виктория». У неё мне удалось кое-что выяснить. Например, что в третьем доке, куда должен встать на ремонт наш теплоход, в счёт страховки подготовлен новый якорь для электродвигателя хода нашей фирмы. У неё имеется вся документация на якорь. Я задал вопрос о том, что если Марджори продаст фирму, то новый её владелец имеет право получить этот якорь? Она ответила, что имеет, а их отдел обеспечивает работоспособность всей фирмы, независимо от перестановки президентов и их благополучия. На прощание миссис Хаузен подарила мне план верфи с расписанием движения катеров и автобусов по территории завода на немецком и английском языках. Через двадцать минут от пристани заводоуправления отойдёт катер, на котором мы можем доехать до третьего дока.
– Тогда бежим, – предложила она.

32.
Пристань третьего дока находилась прямо против ворот огромного ангара. Сойдя с катера на берег, Виктор и Алёна оказались у заветной цели.
– То, что ты был не в форме президента фирмы «Движитель» при посещении приёмной Суцерона оказалось очень кстати, – заметила Алёна, – но сейчас тебе лучше облачиться в неё.
– Пожалуй, ты права, – ответил он, доставая пиджак из пакета и одевая его на себя. – Возможно, нам крупно повезло. Если бы ты не предложила мне снять пиджак, то пришлось бы референту объяснять, что Марджори уже не президент, и распоряжение Суцерона потеряло бы силу. Ситуация складывается так, что времени на вывоз деталей с завода у нас осталось только сегодня и завтра. Причём, завтра к вечеру замещающий президента Суцерона, очевидно, окажется в курсе событий о смене президента фирмы «Движитель» и распоряжение Суцерона может отменить.
– Я с тобой полностью согласна, но без бригады заинтересованных рабочих нам не справиться.
Мирно беседуя, они вошли в ангар и, поражённые огромным пустым пространством, остановились. Их взору предстало огромное помещение под открытым небом. Несколько стадионов могли бы разместиться на этом месте. Посредине помещения располагался канал со шлюзовой системой. Вверху на высоте ста метров размещались десятка полтора различных портальных кранов. Отдельные краны казались великанами. Такого количества грузоподъёмного оборудования, сосредоточенного в одном месте, трудно даже представить. И в таком огромном пространстве не было видно людей. Они были, но казались муравьями. И всё это уходило вдаль на целую милю.
Присмотревшись, Алёна заметила у одного ангара несколько человек.
– Пойдём, там, кажется, есть люди, – и она рукой указала в сторону жёлтого ангара.
– Какие же огромные подъёмные краны! Я даже не мог себе представить, что бывают такие мощные грузоподъёмники, – с восхищением ответил он, задрав голову вверх, продолжая крутить ей из стороны в сторону.
– Да, пойдём же, – взмолилась она, и, подхватив под руку, увлекла к ангару.
Пройдя метров триста, они подошли к рабочим. Многие рабочие сидели на скамейках. К удивлению Алёны рабочих оказалось человек сто. Кто сидел и читал, кто играл в домино или шахматы. Алёна поняла, что рабочие высиживали своё время до звонка, а на заводе нет работы, и им придётся платить за простой согласно договору, установленному профсоюзом завода.
Появление президента «Виктории» вызвало у рабочих интерес. Рабочие ждали, что он скажет. «Не из-за праздного же любопытства притопал он сюда», – думали они. Но Виктор не собирался им ничего говорить. Он просто изучал их ауры, разглядывая по очереди рабочих. Не нравились ему их ауры. Это были не творческие личности, заурядные.
Продолжая изучать их ауры, он обратил внимание на двух рабочих, увлечённо игравших в шахматы. Приглядевшись к ним повнимательнее, понял, что они алкаши.
Ещё в Союзе ему приходилось иметь дело с рабочими, желающими перед работой и во время её пропустить стаканчик, другой. И только потом они приступали к работе. Такие рабочие часто выручали его, когда нужно было выложиться во время испытаний буровых коронок или механизмов, разработанных отделом. Часто довольно хорошие творческие люди спивались, не находя выхода своей деятельности и скатывались в устойчивых алкоголиков. Виктора имел опыт работы с такими людьми.
Виктор направился к шахматистам. Довольно интересная баталия развивалась на шахматной доске, которая подходила к концу. Не перебивая хода игры, Виктор превратился в болельщика. Игроки так увлечённо играли, что не замечали вокруг ничего. Остальные рабочие недоумевали, обступив плотным кольцом игроков и президента двух фирм с девушкой. Вскоре игра закончилась неожиданным отличным ходом игрока с бородавкой на щеке. Но Виктор обратился к проигравшему игроку, сказав, что хочет с ним переговорить. Алёна перевела.
– И о чём же хочет переговорить со мной президент двух фирм? – по-русски спросил проигравший рабочий и тут же представился. – Билл Сенфорд.
– О! Да вы хорошо разговариваете по-русски, хотя и Билл, да ещё и Сенфорд, – и Виктор улыбнулся, подумав, кажется, я не ошибся, хотя бы по тому, что он знает русский язык, и это резко упрощает разговор между нами.
– У меня мать болгарка, – ответил Билл, глубоко выдохнув спиртным перегаром.
– Билл! Я разработал парус, а затем патент «Парус» поменял на фирму «Движитель», став одновременно президентом фирмы «Виктория». Договор на ремонт моей фирмы я расторг с заводом и решил произвести ремонт сам, пока теплоход полгода будет стоять на рейде. И вы должны мне в этом помочь.
– Сэр! У вас ничего не получиться. Во время ремонта все блоки поэтажно извлекаются с теплохода и развозятся по цехам.
– Верно! Но фирма «Движитель» ремонтируется на месте, – возразил Виктор.
– Но потолок же снимается, – заметил Билл. – Главный электродвигатель извлекается и перебирается на специальном стенде.
– Однако остальное всё монтируется на месте, – не унимался Виктор.
– Но здесь же удобнее, – не сдавался Билл.
– Верно! Но для меня это будет в десять раз дороже.
Билл задумался, почесывая затылок, а потом спросил:
– Что конкретно от меня требуется?
– Учитывая, что у вас нет на груди рабочего номера, я полагаю, что вы рабочий на подхвате, перебиваетесь от случая к случаю.
– Допустим так, – согласился Билл.
– Надо сколотить бригаду, человек из десяти, не больше. Есть ещё рабочие, которые знают русский язык.
– Нет, – не задумываясь, ответил Билл.
– Тогда вы будете бригадиром, оплата по прейскуранту плюс вино за мой счёт.
– Ну, если с вином, – и Билл задумался, а потом спросил, – А почему вы, сэр, обратились ко мне.
– Нюх у меня, я в таких делах не ошибаюсь.
– А вы того, не закладываете за воротник, – спросил напрямик Билл.
– Если на халяву, то почему бы и нет?
Такой ответ, очевидно, удовлетворил Билла и он спросил:
– Когда приступать к работе?
– Прямо сейчас. Паспорта имеются?
– У меня имеется, а у остальных вряд ли.
– Почему у вас имеется?
– Иногда приглашают прямо на судно, как специалиста, а без паспорта являться на чужие корабли не желательно.
– Хотя вы и специалист, но всё знать не можете, поэтому, каких двух рабочих, как специалистов, вы желали бы пригласить в помощники себе, и человек семь надо выбрать в подсобники, которые не задают лишних вопросов, а работают как надо.
Билл задумался.
– Тебе не кажется, что ты наберёшь алкоголиков? – шепотом спросила Алёна.
– На них у меня вся и надежда. За бутылку они и с неба луну достанут.
– Ох! Не ошибись, – предупредила Алёна, не терпевшая на работе алкоголиков.
– Их надо в меру поить, тогда проблем не будет. А без алкоголя они не смогут работать. У них такой стереотип вырабатывается. Вино, как горючее, при заправке автомашины. Нет горючего, они и работать не могут.
Как бы подтверждая высказывания Виктора, Билл достал из внутреннего кармана спецовки небольшую фляжку, какие обычно носят рыбаки, и пригубил пару глотков из неё, а затем протянул напарнику и только после этого ответил:
– Я думаю, что Рейса и Дэвида надо пригласить в костяк бригады, как помощников. Рейс специалист по отладке аппаратуры и автоматики, Дэвид незаменимый организатор и очень находчивый при не стандартных ситуациях работы.
– Познакомиться с ними можно? – спросил Виктор.
– Рейс вот он, – и Билл ткнул в напарника по шахматам пальцем, – а Дэвида сейчас позовём.
Билл подозвал к себе паренька и, наклонившись, прошептал что-то ему на ухо. Паренька будто ветром сдуло. Виктор про себя подумал: «Один подсобник уже есть».
– У Рейса имеется номерной знак, следовательно, он числится на рабочем месте, – уточнил Виктор. – И с территории завода отлучиться не может.
– Может, оставит за себя дублёра, – ответил Билл. – А вот и Дэвид появился, он сегодня тоже числиться работающим.
К Биллу подбежал щупленький рабочий, и довольно громко принялся выяснять причину приглашения. Билл зашипел на него и тот смолк.
– Алёна, ты не забыла ведомости на ремонт фирмы, подписанные Марджори? – тихо спросил Виктор. – У миссис Хаузен в техническом управлении я выяснил, что диспетчерская работает с восьми часов утра до восьми вечера, а отпуск деталей со склада производится круглосуточно.
– Ведомости я не забыла, но сейчас нельзя сдавать их в диспетчерскую, – заявила Алёна, – вдруг Марджори действительно прихватила из бухгалтерии требования на детали, так хоть этим мы как-то задержим начало распродажи нашего оборудования.
– Следовательно, надо ехать домой–на теплоход, и из бухгалтерии начинать наш марафон, – предложил он.
– Согласна, но катер, прикреплённый к нашему теплоходу, на территорию завода не заходит. Это мы случайно приплыли в заводоуправление исключительно по просьбе заводчан, – уточнила Алёна. – Чтобы вернуться на теплоход нам придётся добираться до нью-йоркского морского порта.
– Это очень длинный путь, давай посоветуемся с Биллом.
И Билл действительно предложил более приемлемый вариант:
– Надо выйти с завода, поймать такси, доехать до морской заводской пристани, и нанять катер до теплохода. Это сократит вам время и расстояние раза в три.
– Но мы бы хотели и вас троих пригласить с собой. Считайте, что вы уже числитесь на моей работе.
– Сэр, вы это серьёзно?
– Конечно, а по дороге уточним объём работы, и с чего будем начинать сегодня.
– Но я ещё не обсудил этот вопрос с моими напарниками.
– Это уже ваша проблема, пять минут вам хватит, – и, не дожидаясь ответа, Виктор увлёк Алёну в сторону от рабочих.
Билл тоже отвел друзей в сторону на совещание. Посовещавшись, они подошли. И Билл заявил, что у Рейса и Дэвида имеются ряд вопросов, но Виктор перебил его, сказав, что у него тоже имеется ряд вопросов, и попросил Алёну, чтобы она переводила по-английски.
– Все вопросы будем выяснять по ходу работы. Но главное здесь то, что вы не должны увольняться с основной работы, иначе потеряете возможность пользоваться заводским инструментом, а без него вам нечего делать на «Виктории». И у вас должны быть с собой паспорта. Предупреждаю, что я с вами откровенен, но я ещё сам не знаю, что делать. У меня вы можете прогореть или хорошо заработать. И это будет зависеть от ряда обстоятельств, которые, к сожалению, не зависят ни от меня, ни от вас. Поэтому ответить на ваши вопросы я просто не смогу. Решайте! А сейчас я бы хотел вас пригласить на теплоход. Отказаться друг от друга я и вы всегда успеем.
Билл тут же принялся обсуждать услышанную информацию с помощниками.
Алёна слышала разговор рабочих, и их мнение перевела Виктору.
– Они согласны ехать, но им надо заехать домой за паспортами и ещё их волнует, смогут ли они вернуться до двадцати часов, чтобы отметиться в проходной.
– Сэр, вы не будете против, если мы вас выведем с завода не через проходную? – спросил Билл.
– Через забор, что ли? – уточнил Виктор.
– Через лаз в заборе, – ответил Билл. – Нам через проходную нельзя, Рейса и Дэвида просто уволят за уход с работы, а у меня нет пропуска. Чтобы вам пройти через проходную, надо возвращаться к заводоуправлению на катере, который минут пять, как отчалил от пристани нашего дока, следующий будет минут через сорок.
                ______   _   ______

Небольшой катерок, урча двигателем, обходил посадочную площадку гидросамолётов.
– Билл, а зачем паспорта, если мы обошли пограничников, – пошутил Виктор, перекрикивая шум двигателя.
– Нас они могут в любую минуту проверить и на воде, вот тогда без паспорта будет тяжко, – ответил Билл, не поняв шутку Виктора.
Виктор понимающе кивнул головой, и сразу же его поглотила мысль: «Если удастся получить детали и механизмы со склада, то на чём будем их перевозить к теплоходу и куда складировать. Надо задать такую головоломку Дэвиду, пусть думает. Вот тогда я проверю, какой он организатор, и на какие решения способен, и, вообще, насколько они окажутся творческими людьми». И Виктор поставил первую задачу перед Биллом и его командой. Алёна, слышавшая разговор мужа с рабочими, тоже задумалась. «Действительно, детали в авоське не унесёшь. Сколько же они весят, – думала она, доставая ведомости. – Прежде, чем сдавать ведомости в диспетчерскую, надо снять с них копии, тем более с росписями Марджори». И она принялась внимательно изучать колонки таблиц. «Важный документ, – подумала она, – из ведомости ясно, сколько стоят тот или иной механизм, стоимость монтажа и утилизация старого оборудования. Имеется даже графа зарплаты рабочих». А вот с весом всех деталей она не смогла разобраться. Масса каждой детали и механизма имелись, а общего веса не было. «Если самим считать, то день потратишь», – решила она, прислушиваясь к разговору рабочих. Однако они рассуждали, а конкретного решения не высказывали. При этом, пока ехали к теплоходу, они дважды прикладывались к своим винным фляжкам.
На теплоход они поднялись без задержки, предупредив владельца катера, чтобы тот подождал их.
Бухгалтер, курирующая фирму «Движитель», размышляла о том, стоит ли ей закончить пораньше работу и съездить на берег. То, что Марджори уже не президент, она знала. «Но вдруг новому президенту взбредёт в голову прийти за какими-то бумагами», – рассуждала она. Хотя она была готова к неожиданному появлению президента, но оробела при его приходе с рабочими и знакомой девушкой, которую считала подругой Марджори.
– Надо передать мастеру Дэвиду Малоне из ремонтной бригады Билла Сенфорда требования на получения всех деталей и узлов, необходимых для ремонта фирмы «Движитель», – заявил Виктор, облегчённо вздохнув, когда по ауре бухгалтера понял, что Марджори и её отец не додумались прихватить документы раньше их.
Бухгалтер безропотно выполнила распоряжение нового президента, передав под расписку Дэвиду 237 оформленных требований. Алёна взяла копии ведомостей, которые бухгалтер хранила, как подлинники, не обнаружив подмены. После того как Алёна сделала дополнительные копии ведомостей, Виктор повёл бригаду непосредственно на место предстоящей работы в помещение фирмы «Движитель».
                ______   _   ______

В помещении фирмы «Движитель», у пульта управления рулями теплохода дежурило два вахтенных матроса. Сюда же пришёл Фёдор, которого Алёна ввела в курс последних событий и прислала на помощь мужу.
И началась дискуссия между рабочими и президентом. По ходу дискуссии выяснилось, что выполнить ремонт бригада в принципе не сможет, Билл так и сказал:
– Невозможно отремонтировать электродвигатель, нельзя заменить трубы с системой продувки, предназначенные для сбора и хранения в береговой зоне канализационных вод, поступающих со всего блока секции, невозможно демонтировать и смонтировать каюты для отдыха персонала, а также душевые и туалетные комнаты. И вообще, как доставить в помещение громоздкое оборудование, детали и секции?
– Что собой представляют трубы для сбора канализационных вод и где они расположены? – спросил Виктор, нахмурив брови.
– Это трубы диаметром от 70 до 75 дюймов. Расположены они под полом с двух сторон от главного электродвигателя, – и Билл прошёл по полу в том месте, где, по его мнению, располагались трубы.
То, что под полом находятся канализационные накопители диаметром около двух метров, для Виктора оказалось полной неожиданностью.
– Они располагаются на всю длину помещения? – уточнил Фёдор по-русски.
– Нет только на 65 футов, – ответил Билл.
– Это порядка 20 метров, – задумчиво сказал Фёдор, привыкший манипулировать размерами в метрах.
– Не лёгкая задача у нас с вами, но надо делать, иного не дано, – подытожил Виктор, понимая, что если с завода не увезёшь оборудование для ремонта, то оно может бесследно исчезнуть. – Но меня сейчас больше интересует вопрос, куда можно складировать оборудование и на чём его можно перевести от завода до теплохода.
Билл перевёл высказывание президента помощникам, а Дэвид тут же посоветовал:
– В гараж, который расположен над нами, можно разместить всё ваше оборудование, а для перевозки оборудования можно использовать баржу.
– Это дельное предложение, я об этом не подумал, – похвалил его Виктор, Билл перевёл, а Дэвид, как девушка, засмущался.
– Баржи на заводе имеются? – спросил Виктор.
– Это не проблема, – ответил Билл.
– В таком случае, нам надо осмотреть гараж, – и Виктор направился к вахтенным матросам, попросив Фёдора узнать у них, как попасть в гараж.
– Помещение гаража можно осмотреть через главное табло противопожарной службы, – сообщил вахтенный матрос, указав на табло, которое Джеймс демонстрировал при ознакомлении с фирмой «Движитель». – Если желаете, то можно включить табло.
Однако Дэвид запротестовал, заявив, что надо непосредственно осмотреть помещение, и узнать какие подъёмные механизмы там имеются. Виктор знал, что владелец фирмы «Гараж» мистер Горальд вместе с семьёй уехал на берег. Они вместе ехали на катере, и он поздравил Виктора с новым назначением. Поэтому, узнав код замка гаража, Виктор, пользуясь служебной привилегией президента фирмы «Виктория», решил направиться туда без всякого разрешения.
Гараж был пуст, и только горка из ящиков и коробок с мусором возвышалась посредине. Осмотрев гараж, они остались довольны. Двоё ворот позволяли проводить загрузку в гараж с двух сторон теплохода. При высоте помещения до шести метров в гараже имелось две электротали грузоподъёмностью 20 и 40 тонн. Электротали могли выдвигаться по консоли из корпуса теплохода и производить погрузку с плавучих средств, причаленных к корпусу теплохода. По двутавровым балкам электротали перемещались по всему помещению гаража. Гараж имел два этажа. Съезд на нижний этаж осуществлялся по неширокой наклонной эстакаде. Съезд эстакады сверху перекрывался массивной крышкой, создавая целостность площади верхнего этажа гаража. С каждой стороны по борту теплохода спускались ажурные винтовые лестницы в нижний гараж. По высоте нижнее отделение гаража было значительно меньше верхнего и в нем отсутствовали хоть какие-то подъёмные механизмы. Только три погрузчика, разной грузоподъёмности, сиротливо стояли около эстакады. «Вряд ли мне понадобится нижний этаж гаража», – подумал Виктор, осматривая с рабочими нижнее помещение.
До окончания работы второй смены оставалось три часа. И в двадцать же часов у диспетчерской службы заканчивался рабочий день. Поэтому Виктор спешил попасть на завод, решив, что с выписными требованиями, полученными в бухгалтерии, он детально разберётся позже во время возвращения катером на завод.
– У вас есть вопросы? – обратился Виктор к Биллу.
– Нам понятно, что мы должны получить со склада комплект ремонтного оборудования и деталей, общим весом примерно сто тонн, 500 кубов вагонки и половой доски, но нам не понятно, что делать с этим оборудованием после размещения его в гараже. Подписывать же договор на ремонт вашей фирмы мы просто не можем, так как даже не представляем, с чего начинать. Мы можем вам помочь, но без оформления каких-либо бумаг. Оплату нам будете производить ежесуточно. Если нам покажется, что вы раскошелились мало, то прекратим помогать.
Пока Билл говорил, Виктор рассматривал его ауру. «Билл говорит искренне и никакого подвоха с их стороны не намечается», – подумал он, ответив:
– Меня вполне устраивает ваше предложение. Но я бы хотел ещё знать, какое вино во время работы вы предпочитаете употреблять?
Билл заулыбался, перевёл своим напарникам смысл сказанного президентом, а затем сказал:
– Дорогие вина мы не употребляем, а нашего у вас на теплоходе не бывает. Когда будем возвращаться на завод, то притормозим такси около магазина, и мы покажем, что нам взять.
Виктор кивнул головой в знак согласия и предложил вернуться на завод. Закрыв гараж, он шёл с рабочими, а по пути размышлял, не обратиться ли ему к космическому «ОНО» с просьбой отремонтировать фирму, тем более что на его спине «свели гнездо» космические существа, питающие его мыслями. Он хорошо помнил случай, когда на Курдайском перевале Раймонда случайно завела двигатель «Чайки» и съехала в обрыв. Ему в последней момент удалось выскочить и выхватить её из падающего лимузина. Автомобиль не только разбился, но и сгорел с документами, деньгами и одеждой. Они оказались на краю обрыва, в чём мать родила. Водитель автобуса пожертвовал Раймонде майку, а ему трусы и это было всё, в чём они оказались одеты. Раймонда ехала в Киргизию. Проводив её к перевалу, он вернулся к месту происшествия, дожидаться автоинспектора для составления акта страховки. Но сгоряча он вдруг обрушился на «Космос», обвинил во всём «ОНО» и потребовал вернуть автомашину. И «ОНО» восстановило ему кузов, сгоревшие же детали сняло с новой «Чайки», которую украло с железнодорожной платформы состава, идущего из Москвы в Алма-Ату. Щупальцы, спущенные с «летающей тарелки» разобрали краденую автомашину на части, он, наблюдая, как бы мысленно руководил ремонтом, а космические существа считывали информацию с его мозга. На восстановление сгоревшей автомашины ушло минут десять. Но он ещё тогда понял, что «ОНО» не смогло восстановить сгоревшие детали и пошло на хищение. Так и сейчас «ОНО» не сможет восстановить изношенные детали фирмы, а тем более украсть их с завода, так как даже ему неясно, что тащить. «Поможет мне или нет «ОНО» с ремонтом фирмы, трудно сказать, – рассуждал он. – Однако если на борту теплохода окажутся новые детали, то это сыграет немаловажную роль, если я решу продать фирму или часть акций».
Алёна поджидала его, приготовив несколько бутербродов, и даже принесла пару бутылок вина из буфета.
– Я считаю, что тебе и Фёдору ехать со мной на завод нет необходимости, – заявил он ей.
Однако Алёна категорически отклонила его план, заявив, что она едет на завод с ним, и этот вопрос обсуждению не подлежит.

33.
Перед судоремонтным заводом Виктор снял пиджак со своими президентскими паллетами, превратившись в гражданина, идущего с девушкой в сопровождении рабочих. Так они и явились в диспетчерскую за полтора часа до окончания рабочего дня. Он с рабочими остался в коридоре, а Алёна смело зашла к управляющему диспетчерской складов.
– А вы, собственно говоря, кем являетесь на фирме «Движитель», – обратился к Алёне главный босс, довольно солидный мужчина.
– Управляющей фирмы «Движитель», – ответила она, показав удостоверение.
– Разве Скиор уже не управляющая? – спросил он, беря у Алёны ремонтные ведомости, подписанные Марджори и заверенные печатью фирмы «Движитель».
– Да, Скиор решила не участвовать в дележе «пирога», придуманного директором завода мистером Джоном Синкенкес, – ответила она, внимательно поглядев на босса диспетчерской.
Босс улыбнулся, накладывая резолюцию на ведомости, и заметил, что не понимает он действий Джона и принятого им решения о распродаже комплекта ремонтного оборудования. Алёна скромно пожала плечами, дав понять, что её «дело маленькое».
– Когда будете забирать оборудование?
– Может, начнём с сегодняшнего вечера, – непринуждённо ответила она.
– И не спиться вам? – и управляющий надавил на кнопку звонка, пригласив секретаря.
Вошла секретарь, чем-то сильно расстроенная.
– Передайте по отделам, чтобы требования на детали и оборудование фирмы «Движитель» подписали сегодня, согласно распоряжения президента Суцерона, – и управляющий передал секретарю ведомости, дав понять, что разговор с ним закончен.
Алёна поблагодарила его и устремилась за секретарём.
– С вами представитель завода с требованиями? – спросила секретарь.
– Он в коридоре. Его пригласить сюда?
– Нет, я просто уточнила. Сейчас найду распоряжение Суцерона и дам распоряжение дежурной проводить вас по отделам.
Алёна вышла в коридор и предупредила Дэвида, чтобы он приготовил документы. Поскольку он работал в ремонтном цехе бригадиром, имел опыт в подобных делах, а главное, заводские документы, подтверждающие его личность, то он оказался главной фигурой в предстоящей операции.
На оформление требований ушло минут сорок, пока они переходили из отдела в отдел, подписывая документы, в сопровождении работника диспетчерской, не выпускавшей ремонтные ведомости и распоряжение Суцерона из рук. Из 237 требований оказались подписанными только 204. Диспетчер заявила, что для получения нового якоря для электродвигателя со склада, необходимо получить разрешение и некоторые документы в техническом отделе у инженера миссис Хаузен. А остальные 32 детали, в том числе и 38 тонный лепестковый гребной винт, находятся в лондонских складах. Для получения их в Лондоне необходима доверенность за подписями президентов фирм «Движитель» и «Виктория», и копия договора-заказа на изготовления деталей, которая хранится у главного бухгалтера теплохода «Виктория».
– Сколько могут стоить остальные 32 детали? – спросила Алёна у диспетчера.
– Сейчас трудно сказать точно, но, насколько я помню, порядка одного миллиона долларов. Но самое неприятное то, что 15 дней детали хранятся бесплатно, а затем действует штрафной тариф за хранение, который начисляется от 0,05 до 0,1 процента в сутки от стоимости заказа. И чем дольше хранятся детали на складе, тем выше штрафной тариф. Однако более точно вы сможете узнать у своего главного бухгалтера «Виктории».
Алёна аж покраснела от негодования и спросила:
– У вас тоже действует штрафной тариф за хранение оборудования?
– А как же! Правда, у нас, как со своих, а также учитывая аварийную ситуацию теплохода, штрафной тариф за хранение значительно меньше, но тоже приличный. Месяцев за пять намотает под сто тысяч долларов.
– Так и разориться можно!
– Конечно, так и бывает, особенно, если владелец фирмы иностранец.
– Лучше не иметь в собственности солидную фирму, – заявила Алёна.
– Что вы! Потом всё с лихвой окупится.
– Будем надеяться, – ответила Алёна и направилась из кабинета.
– Кстати, передайте миссис Марджори, что за не сдачу старого оборудования на металлолом, и за дубовый лесоматериал нужно будет внести залог порядка семьсот-восемьсот тысяч долларов.
Алёна остолбенела, поняв, что сегодня получить оборудование не удастся. И все их потуги оказались напрасными. Шатаясь, Алёна вышла в коридор. Виктор понял, что на их головы свалились неожиданные неприятности, и подскочил к ней.
– Что с тобой?
– Оказывается, если детали с лондонского склада не взять вовремя, то на владельцев фирм накладывается штрафная санкция за хранение. Но если не сдашь старое оборудование и даже доски, когда получаешь новое оборудование, то должен внести залог.
– И это всё! Я думал, тебя напугали более сложные проблемы. Об этом мне известно ещё с марокканского побережья, где я столкнулся с подобной проблемой. Пароходство закупило ткань для паруса, не оговорив дату поставки. Ткань появилась раньше, чем мы ожидали, а забрать её мы не могли. Пароходству выставили счёт за хранение. И пароходство даже хотело удержать эту сумму с меня, как с нерасторопного.
– Но сумма залога почти миллион долларов! Где я сегодня столько возьму? – возмущённо заявила она.
– Можно подумать, что завтра у тебя окажется миллион долларов, – улыбнулся он, но она виновато сконфузилась, поняв, что проговорилась о своих возможностях. – Я ещё не успел рассказать тебе, что миссис Хаузен говорила, чтобы получить новый якорь электродвигателя, надо сдать старый для замены. Но если нет возможности его сдать, например, ремонт двигателя осуществляется на германской или английской верфи, то можно гарантийным обязательством под акции обойтись, а затем привести его и вернуть на капитальный ремонт.
– Ух! А я перепугалась. Хорошо хоть ты оказался в курсе дел, а я думала, что ты расстроишься, и сама от этого расстроилась.
– Миссис Хаузен даже рассказывала мне, где и что выгоднее сдавать в металлолом. В Америке одно, в Англии другое. Например, в Англии гребные винты стоят дешевле, чем в Америке, но если во время плавания потерял гребной винт, то за новый придётся переплатить, и он обойдётся в полтора раза дороже. Особенно ценится в Англии сталь с теллуром, для наплава на гребные винты. Мягкий слой наплава защищает поверхность самого винта от кавитации.
Успокоившись, Алёна ещё раз по порядку пересказала мужу то, что узнала в отделах диспетчерской.
                ______   _   ______

Звонок известил о конце рабочего дня диспетчерской службы. Виктор решил обсудить и наметить чёткий план дальнейших действий.
– Надо постараться до утра получить всё оформленное в диспетчерской оборудование, – предупредил Виктор рабочих, заходя в беседку около диспетчерской.
– Предстоящая работа не малая, – ответил Билл. – У нас, в основном, пять складских помещений. Мы должны получить детали, электрооборудование, кое-какие электронные приборы, лес, лаки, краски, шурупы, трубы, готовые блоки помещений для отдыха, санузлы и всякую мелочёвку. Дэвид звонил приятелю и договорился с ним насчёт погрузки. Крановщик пообещал произвести всю погрузку, если вы заплатите ему двести долларов сверх положенного. Баржи на заводе имеются, однако у них слабые двигатели хода, поэтому для транспортировки её до теплохода, придётся нанимать лоцмана с буксиром.
– Сколько возьмёт за свою работу лоцман? – спросил Виктор.
Билл спросил у Дэвида, а потом ответил, что они не знают этого.
– Если будете мои деньги экономить, то больше вам достанется. Моё богатство – это акции, а их в наличные просто не превратишь, – заметил Виктор.
– Это мы знаем, – лукаво улыбаясь, ответил Билл. – Обычно работодатель планирует, сколько он может потратить на запланированную работу, поэтому неохотно идёт на непредвиденные расходы. Так что не беспокойтесь, мы не будем транжирить ваши деньги.

34.
Всю ночь шла упорная работа по погрузке оборудования. Надев пиджак, Виктор теперь представлялся президентом фирмы «Движитель» и давал гарантийные обязательства кладовщикам, что старое оборудование, детали, лес и даже старые гвозди сдаст на склад утильсырья. От кладовщиков он получал накладные для проходной завода. Кладовщики не знали ни бывшего президента Марджори, ни настоящего, и у них не возникало вопросов, отпускать или не отпускать материалы. Диспетчерская дала добро, а кладовщики выполняли свою работу, пряча в сейфы президентские гарантии на возврат изношенного оборудования. Как назло, под утро кончилось вино и рабочие «заболели». Пришлось посреди ночи Билла посылать за вином. На обратном пути Билл решил сократить расстояние, полез не в ту дырку в заборе и напоролся на охрану с собакой. Ему удалось убежать, но собака укусила его за мягкое место, порвав штаны. Отбиваясь от неё, он умудрился разбить половину бутылок с вином, и об этом очень жалел, чуть не плача. Алёна смеялась до слёз над его бедой, оступилась и села в корыто с техническим маслом. Смешно всем было, а кладовщик смеялся до слёз.
Уставшие, но весёлые они пришвартовали баржу перед последним складом с электрооборудованием. Получили и погрузили почти всё, что полагалось, кроме небольшой коробки с электроконтактами, изготовленными из серебренного и золотого сплава для силовых электрических агрегатов и двух бочек спирта, предназначенного для промывки электронной аппаратуры перед монтажом. Но эти две позиции материалов отпускались из особого склада, расположенного в складе электрооборудования. Работал склад в дневное время, отпуская материалы с 8 до 12 часов. Как правило, перед этим складом выстраивалась очередь. Заранее отправили Рейса в очередь, и тот был первым. Склад отпускал ценные товары в присутствии представителя фирмы. Поэтому к открытию склада Виктору и Алёне пришлось самим подойти и получать ценный груз, оставив гарантию, что корпуса сгоревших контактов будут сданы на склад позже. Но Виктор хотел получить ещё и новый якорь для электродвигателя главного хода, весивший вместе с опорами-подставками около ста тонн.
– Погрузить на баржу мы его сможем, но как разгрузить на теплоход. Специальный плавучий кран придётся заказывать, а он вам обойдётся в двести тысяч, – заявили рабочие.
Виктор и сам ещё не знал, что будет делать с электроякорем, и, вообще, сможет ли он его получить, а затем использовать. Он решил в начале попытаться получить его, тем более что начинался рабочий день и скоро должна появиться на работе миссис Хаузен, с которой он вчера беседовал. Она показалась ему технически грамотным человеком. Во время погрузки деталей на складе у него возникла идея, и он бы хотел непременно с ней обсудить эту идею.
– Может тебе не стоит заводиться с каким-то якорем, если мы и так получили на миллионы долларов, – сказала Алёна. – Если твоя Хаузен и согласиться отпустить тебе электроякорь, то она обязательно скажет и референту, и замещающему Суцерона лицу, что Марджори уже не президент фирмы «Движитель», и нас могут тормознуть при выезде с завода.
– Могут, но мы забираем по закону своё. Не сегодня, так завтра Джон и его дочь просмотрят документы в подлиннике, подниму тревогу. В полицию они не обратятся, не глупые, себе хуже сделают. Но якорь мы не получим ни под каким предлогом, а он стоит полтора миллиона долларов. Зачем мы должны дарить им такую сумму. Я не хочу давать им ни каких шансов. Борьба, как на ринге, до победного конца. Может мне удастся склонить остальных президентов, и ремонт теплохода осуществить на другой верфи. Но там возможно не окажется такого электродвигателя. Фирма «Энергия», вообще, сгоревший генератор собирается заменить в Англии.
– В твоих рассуждениях есть логика и ты, пожалуй, меня убедил. Тогда действуй, но тебе следует и меня захватить с собой. Во всяком случае, я смогла бы отвлечь референта Брюса, заморочив ему голову, как когда-то тебе, женив на себе. И себя не плохо было бы привести в порядок, после масляной ванны.
– Пойдём, – согласился он. – Охрану ценного груза поручим рабочим. В любом случае нам придётся им доверять.
По дороге Алёна изложила свой план действия, предупредив, что, если миссис Хаузен пойдёт в приёмную президента, то Виктор должен за пять минут, подать ей знак, например, вытереть лицо платком.
– Отдел миссис Хаузен президенту не подчиняется. Это специальный отдел по страхованию оборудования и контролю правильного использования выплаченных средств по страховкам. У неё свой босс и вряд ли она пойдёт в кабинет президента.
– Тогда другое дело, но я всё равно подстрахую.
Подходя к причалу, они увидели приближающийся катер и кинулись к берегу. Несколько человек сошло на  берег, а они в последний момент успели заскочить на борт катера. Катер привёз из города служащих цехов и заводоуправления. На всякий случай Виктор снял пиджак и спрятал его в пакет. Теперь он ничем не отличался от простого американца, едущего на работу и только ткань и фасон брюк, выдавал его принадлежность к теплоходу «Виктория». Алёна прислонилась к стене, прикрыв свои испачканные брючки. Виктор внимательно оглядел каюту, ища среди пассажиров референта Брюса и миссис Хаузен. Их среди пассажиров не оказалось. Он взглянул на жену и перехватил её взгляд, устремлённый в газету, сидевшего человека на боковом месте. Жена наклонилась в сторону пассажира, буквально зависнув над его плечом. Она вчитывалась в газетную заметку. Виктор решил, что она нашла что-то важное, взглянув в газету, увидел фотографию своего паруса. Но чему конкретно была посвящена заметка, для него оказалось тайной. Прочитав заметку, Алёна сказала:
– О нашей сделке подробно описано в сегодняшней газете «Новости Нью-Йорка». Не только о тебе, но и обо мне, газетчики всё раскопали.
– Быстро у них работает печать. Завтра опубликуют, как ты в корыто с машинным маслом села.
– Возможно, – заметила Алёна, усмехнувшись. – К Брюсу можно не заходить.
– Почему? Наоборот, узнаешь его мнение, а может он ещё ничего не знает.
– Такой проныра наверняка уже всё знает, – с каким-то сожалением ответила она.
– Вот и проверишь. Знать, что думает о тебе «противник», тоже многое стоит, можно упредить его действия.
Сделав несколько остановок, катер подошёл к пристани заводоуправления. Пассажиры, в основном, ехали в управление и столпились у выхода на причал, ожидая пришвартовки. Мужчина, читавший газету, встал и принялся сворачивать газету. Виктор, указав на заметку, попросил оторвать её, показав, как это делают пальцами. Мужчина понял его и оторвал часть листа, которая заинтересовала попутчика. Алёна скривила лицо, явно чем-то недовольная. «Что бы это значило, и почему она так расстроилась?» – подумал он, засовывая часть газеты в пакет.
С катера они сошли последние. Хотя брюки у Алёны были коричневые, но грязное масляное пятно отчётливо виднелось на её брюках. Удалить пятно на складе не удалось, и теперь это её смущало. Ночью, при искусственном освещении, пятно было почти не заметно, но днём... Взяв её под руку, он, как мог, прикрывал ей тыл. Так они и вошли в заводоуправление, поднявшись в лифте на последний этаж.
– Мне понадобятся копии договоров купли-продажи и договор на ремонт фирмы, расторгнутый Джоном, – обратился он к жене.
– Да, да! Сейчас, достану. Печать тоже тебе непременно понадобиться, – сказала она, перекладывая бумаги и печать в пакет, а, повернувшись к нему боком, незаметно вытащила газетную заметку, спрятав её в сумочку, размышляя: «Как газетчики раскопали, что я миллионерша, уму не постижимо».
На двери миссис Хаузен висела табличка. Алёна перевела: «Ушла на совещание, буду через полчаса».
– Интересно, от какого момента надо вести отсчёт полчаса? – заметил он и увлёк жену по коридору к приёмной Суцерона.
Через приоткрытую дверь они увидели, что вместо Брюса сидела пожилая женщина. И Алёна зашла в приёмную.
– Брюса сегодня не будет. Я звонила его жене, она сказала, что он заболел.
– Суцерон на месте?
– Он с сегодняшнего дня в отпуске, а его первый заместитель принимает в своём кабинете.
– Со мной оказия приключилась, – и Алёна повернулась задом к секретарше, – и не знаю теперь, как быть.
– О! Господи! Где вас так угораздило.
– Да вот, нашла...
– Знаете, у меня есть порошок, который отмывает такие вещи. Можете попробовать.
– С удовольствием!
– Я сейчас принесу вам порошок. Он у меня в канцелярии и помогу вашему горю, – сказала секретарь, встала и направилась к двери.
Алёна тоже вышла, чтобы переброситься словечком с мужем и сказать, что Брюс заболел, а Суцерон уже в отпуске. Виктор искал в пакете газету с заметкой, не найдя, спросил:
– Газета у тебя?
– Видишь ли, там сказано, что я миллионерша, но ...
– А я знаю, что ты миллионерша.
– Как! Тебе Фёдор проговорился?
Вместо ответа, он внимательно посмотрел на её ауру, подумав: «У них с Фёдором есть какой-то секрет от меня. Что бы это значило?» В это время вернулась секретарь, и разговор пришлось прекратить. По ауре Виктор понял, что жена даже обрадовалась приходу посторонней женщины и убежала в приёмную за ней. «То, что жена вчера стала миллионершей, это и дураку ясно, но тут что-то другое», – размышлял он, направляясь к двери миссис Хаузен, увидев её, возвращающуюся к себе.
– Вчера вечером по телеку показали вашу фотографию и сообщили, что вы стали президентом фирм «Движитель» и «Виктория». Я правильно поняла? – спросила Хаузен по-немецки.
– Правильно, – ответил Виктор, а сам подумал: «Время надо экономить, пока не разразился скандал со стороны семьи Синкенкес. Поэтому надо действовать быстро».
– Я бы хотел в течение этого часа забрать свой якорь главного электродвигателя хода. Вы поможете мне это сделать, а я, как президент, приглашаю вас в путешествие на теплоходе «Виктория» до Лондона под парусом, – к такому решению он пришёл только что, поняв, что это самое разумное решение в сложившейся ситуации, и он попробует его осуществить.
Хаузен задумалась. Виктор извлёк из пакета договор купли-продажи и расторгнутый Джоном договор, протянул их ей и добавил:
– У меня один выход, обратиться в германскую или английскую судоремонтную верфь.
На удивление Виктора, Хаузен довольно быстро просмотрела документы.
– Мне, как говорят русские, до лампочки, как сложится дальнейшая судьба у мистера Синкенкес и его дочери. Я вам помогу, всё быстро оформлю, даже если вы меня не пригласите в путешествие. У меня с ним свои счёты. Но у вас будет проблема, как погрузите якорь на теплоход?
– Воздушными шарами. Ими я поднял парус, который весит больше сто тонн. У меня с якорем не будет проблем. Меня сейчас больше интересует вопрос: «Смогу ли я извлечь старый якорь из двигателя и поставить новый, не разбирая верхнюю часть теплохода?»
– Как это вы можете сделать? Этого никто сделать не сможет!
– Если вскрыть технологическое отверстие, расположенное в нижней части корпуса машинного отделения теплохода, то такая возможность появиться.
– Какого диаметра там отверстие?
– Если мне не изменяет память, то порядка ста дюймов.
– Что вы говорите?! – воскликнула она. – Если так, то можно помозговать над этим вопросом. И здесь, с технической точки зрения, я постараюсь для вас выяснить возможность такого решения. Погружать новый якорь в морскую воду никак нельзя, поэтому надо найти техническое решение. Старый якорь можно обмакнуть, он всё равно в переплавку пойдёт, так как восстановлению не подлежит.
Подумав, Хаузен добавила:
– У вас голова варит не плохо, – и с этими словами она принялась оформлять документы, а под конец спросила: – Вам и пропуск нужно оформить?
– Да, обязательно.
– У моего босса обязательно возникнут вопросы, поэтому вам надо пройти со мной, – предложила она.
– Хорошо, но я не владею английским языком, – предупредил он.
– Странно, этого я даже себе не могла представить, – удивилась она.
Управляющий страховой компанией при заводе оказался пожилым человеком, огромного телосложения. Прежде чем подписать бумаги, у него действительно возник целый ряд вопросов. Хаузен переводила с немецкого на английский язык, отвечая ему. Вопросы оказались самые неожиданные, причём они не имели никакого отношения к вопросу выдачи якоря. Подписав документы, управляющий поставил печать, вытащив её из брючного кармана, и, пожелав удачи, протянул их Виктору.
– Если возникнут проблемы, то позвоните мне, – и Хаузен указала на номер телефона в документах. – Я вас не провожаю, у меня тут ещё дела.
Откланявшись, Виктор вышел. Алёна ещё не появилась в коридоре, и он направился к приёмной Суцерона. Но в приёмной он не обнаружил ни жены, ни женщины, за которой устремилась его половина. «Странно, куда они могли скрыться», – он зашёл в приёмную, и только после этого услышал слабые голоса, раздающиеся из комнаты, примыкающей к приёмной. И он решил поторопить жену, постучав слегка в дверь.
– Я уже освободился, – крикнул он через дверь.
Через секунды высунулась она и спросила:
– Успешно?
Виктор кивнул головой.
– У меня тоже кое-что есть, но минут пять придётся подождать, пока просушим брюки и я бегу, – и она исчезла за дверью.
Пока он просматривал документы, подготовленные Хаузен на английском языке, из которых ничего не понял, затем изучил расписание отправления катера с пристани заводоуправления, прибежала жена. Она махнула рукой на прощание новой знакомой секретарше и, подхватив под руку мужа, увлекла его по коридору. Он украдкой взглянув на её брюки. Брючки отчистились, и никаких следов ночного происшествия на них не осталось.
– Они выглядят, как новые, – заметил он и погладил по округлённому месту.
– Это всё мелочи по сравнению с тем, что мне удалось вытянуть из уст Анабелль, – ответила она. – Суцерон с семьёй вылетел на курорт ночным рейсом. В аэропорту он услышал о продаже фирмы «Движитель» и позвонил Брюсу, но дома никого не оказалось. Тогда Суцерон перезвонил ей, Анабелль, как замещающей Брюса в его отсутствие. Сама Анабелль работает в канцелярии. И Суцерон продиктовал телефонограмму для Брюса, в которой приказывал Брюсу разобраться насчёт каких-то контроллёров, кто их вывозит и куда, а главное, в курсе ли директор завода Джон Синкенкес. Анабелль только сегодня утром с работы передала телефонограмму жене Брюса и узнала, что вчера Брюс с женой были на именинах. Брюс перебрал, проспал на работу, и жена не могла его привести в чувство. Так что правильно ты решил забрать сегодня якорь. Завтра его уже можно и не получить, но нам надо выехать с завода хотя бы через пару часов.
– Я тоже волнуюсь, шлюзовые двери в последний отсек закроют без пятнадцати десять, согласно расписанию. Если бы мы и не занялись получением якоря, то всё равно стояли бы в последнем отсеке, перед проходной завода. А с другой стороны, возможно, охранники завода будут меньше копаться в наших документах. Правда, в нижнем отсеке тоже часа полтора будем стоять, пока откроют последние ворота перед выходом в бухту.
– Чем это обусловлено? – спросила Алёна.
– Притоком воды в канале третьего дока. Вода же в него поступает из речки Гудзон через обводной канал, проходящий через город Джерси-Сити.
– Откуда ты это всё знаешь?
– Из плана завода и расписания. Пока ты готовила мои гарантии для кладовщиков, я изучал план завода и различные расписания, как приложения к плану. Кстати, не замедляй шагов, а то опять бежать будем к причалу.
И действительно, они подошли к причалу, перед окончанием посадки на катер.
– Пока найдём лоцмана с буксиром, тоже пройдёт не мало времени, – заметила Алёна, поудобнее устраиваясь на сидении.
– Билла отправим на пристань, он найдёт и пригонит буксир, пока мы пройдём досмотр охранников, – ответил он.
К приезду Виктора и Алёны рабочие на барже приготовили место для козловой опорной подставки, на которой размещался восьмидесяти тонный якорь. Сверху якорь был укрыт водонепроницаемым чехлом, хотя хранился в закрытом помещении. На каждом складе имелись свои грузоподъёмные механизмы, соответствующие весу грузов. Оказалось, что крановщик, с которым договорился Дэвид, не имел допуска к крану, грузоподъёмности двести тонн, поэтому ему пришлось договариваться со своим коллегой. После погрузки якоря, баржа осела в воду до своей последней отметки.
– Как раз уложились в грузоподъёмность баржи, – радостно сообщил Билл, следя за погрузкой. – Я думал, что баржу перегрузим.
Сухой дубовый лесоматериал, обработанный пожаростойкой пропиткой, находился в водонепроницаемой упаковке. Штабеля упаковок с лесоматериалом разместили в носовой и кормовой части баржи, а посредине в ящиках находились детали и оборудование. Полиэтеленновые трубы, предназначенные в качестве канализационных накопителей, уложили сверху на лесоматериал. Рабочие умело разместили ящики с оборудованием на барже, и к любому грузу был свободный доступ.
– Охранники любят, когда на барже порядок и можно подойти к любому ящику, – объяснил Дэвид.
В последний раз Алёна просмотрела ведомости на детали и оборудование, сверив с галочками, проставленными при получении грузов.
– Кажется, ничего не забыли, – объявила она.
Маломощный двигатель хода с трудом отчалил баржу от пристани склада, разворачивая нос в сторону выхода в море. Баржа прошла ворота в последнюю секцию канала буквально в последний момент. И тяжёлые створки ворот замкнулись, отделив спускоподъёмную секцию от остального канала. В секции спуска уже находились три пустые баржи, сцеплённые бортами и два белоснежных катера на подводных крыльях.
– Очевидно, после ремонта? – спросила Алёна по-английски у Дэвида, кивая головой в сторону катеров.
– Да, – подтвердил он. – А баржи направляются за песком и гравием. Пока нет в доке работы, босы решили произвести ремонт бетонных полов в складах. Платить, как следует, не желает. На ремонте пола рабочие получают на десять процентов больше, чем за простой. Поэтому никто не соглашается на такие работы. Вот босы и придумало обязаловку, каждый рабочий должен отработать на ремонте пола по два дня, иначе уволят.
– Строгие у вас хозяева. Но, очевидно, нет денег в судоверфи, а простой «Виктории» на рейде обойдётся всем боком, – заметила она.
– Это точно. За любую провинность рабочих штрафуют или увольняют. Второй год завод лихорадит, концы с концами свести не могут. Фирмы разоряются. Одним словом, застой на заводе, – и Дэвид глубоко вздохнул, а затем добавил:
– Военные заказы много съедают, прибыли от них никакой.
Рейс включил задний ход, тормозя баржу и швартуя её к мостику, с которого спустились трое таможников и охранник. И сразу же из шлюза начался спуск воды. Уровень воды должен понизиться на 12 метров и сравняется с уровнем океана, и только тогда смогут открыться ворота проходной.
Охранник и таможники, взяв пропуск, оформленный на Дэвида, и накладные, принялись проверять. Их не интересовало, куда везут груз, что с ним будут делать и даже то, что находиться в ящиках. Они проверяли количества мест, и соответствует ли маркировка на ящиках и документах, при этом не забывали проверить, не нарушены ли складские пломбы. Однако когда очередь дошла до проверки электроконтактов из драгоценных материалов, то здесь проверили поштучную маркировку каждого контакта. Проверив электроконтакты, охранник сунули коробку с ними Алёне в руки, как управляющей фирмы «Движитель», заявив, чтобы драгоценный материал держала в руках. Коробка маленькая, затеряется среди мусора, потом скажете, что охрана прихватила. Охранник придрался к Дэвиду, Алёна переводила Виктору:
– Почему нет предоплаты за использование баржи?
– Баржа взята на прокат на неопределённый срок, а в трансагенстве решили дважды не оформлять документы и ограничились личным гарантийным обязательством президента фирмы «Движитель», – ответил Дэвид, пожимая плечами.
Охранник покрутил в руках маршрутную ведомость, поставил примерное время выхода баржи с завода и вернул Дэвиду. Усевшись на ящики, охранник и таможники принялись травить байки, дожидаясь, когда спустят воду из подъёмника и откроют ворота. Наконец ворота открылись. Первыми на простор водной глади выскочили быстроходные катера, за ними довольно быстро устремились пустые баржи. Гружённая до предела баржа черепашечьей поступью двинулась следом. Охранник и таможники спрыгнули около ворот на выдвижной помост и скрылись в сторожевом помещении. Виктор и Алёна разом вздохнули. Не успела корма баржи пройти ворота, как сбоку пришвартовался буксир. Билл перепрыгнул через борт, подбежал к своему работодателю и прошептал:
– Договорился за восемьсот долларов, он доставит нас до «Виктории».
Виктор кивнул головой в знак согласия, а Билл побежал на корму готовить амортизаторы для тупорылого буксира. Виктор понял, что буксир будет толкать баржу. Буксир лихо проскочил между створкой ворот и кормой баржи, развернулся, почти на месте, и, «боднув» в корму баржу, пристроился сзади. Баржа вздрогнула и пошла быстрее, заметно набирая скорость. Буксир, крутясь из стороны в сторону, направлял баржу в нужном направлении. Не успела их баржа выйти из фарватера, как в канал устремились три катера, яхта, небольшое судно с пожелтевшими бортами, и несколько барж, доставляя грузы в завод.
– Работа будет, – сказал Виктор Биллу, махнув на пожелтевшее судно со стертым названием.
– Разве это работа, и та не в наш цех. Мы такими мелочами не занимаемся, – пренебрежительно ответил Билл.
Баржа двигалась вдоль берега, обходя посадочную полосу гидросамолётов, Билл сказал:
– Дэвид считает, что за нос и корму баржи надо привязать длинные стальные канаты – растяжки. Канаты погрузить в воду, затем завести под основание днища теплохода. И с другой стороны натянуть канаты, закрепив их за борт. Баржа «прилипнет» к борту теплохода и не будет подпрыгивать на волнах при разгрузке.
– Резонно, – одобрил Виктор. – Можно в ворота продеть канаты растяжек и натянуть их.
– Не получится, слишком узкие ворота, баржу не удастся поставить на растяжки, и она начнёт двигаться при разгрузке то вперед, то назад, – ответил Билл, Виктор понял, что не всегда он оказывается прав, в отдельных вопросах профан.
Неожиданно баржа круто повернулась и пошла от берега, направляясь к «Виктории». Виктор подумал: «Трап спущен с левого борта. Волна с океана бьёт в правый борт. Резонно баржу пришвартовать к левому борту теплохода, но тогда вся разгрузка окажется на виду отъезжающих на берег и возвращающихся с прогулки членов команды и бизнесменов, а это не совсем хорошо». Поразмыслив, он решил: «Баржу установить с правого борта», а Биллу сказал:
– В начале подойдём к трапу. Вы и Дэвид подниметесь на борт с нами, а Рейсу и лоцману передадите, чтобы баржу отбуксировал к правой корме теплохода и установили напротив ворот гаража.
                ______   _   ______

Брюс подъехал к больнице аэропорта на такси. Вначале он пытался дозвониться до Джона, однако дежурная медсестра ответила, что Джону сделали инъекцию, он крепко спит. Подумав, Брюс решил поехать к нему, надеясь встретить у отца Марджори и избежать неприятного разговора с Джоном. Он не любил директора завода и избегал с ним разговоров.
Брюс обрадовался, увидев Джеймса на стоянке у спортивного «Рено». «Раз муж здесь, следовательно, неразлучная жена должна быть где-то рядом», – подумал он, заходя в больницу. В коридоре он наткнулся на Марджори. Справившись о здоровье отца, Брюс удивлённо спросил:
– Вы продали фирму «Движитель»?
– Поменяла на патент «Парус», – непроизвольно ответила она и тут же перешла на раздражённый тон, – но с каких это пор вы осмелились вникать в наши личные дела?
– Видите ли, миссис Марджори, Суцерон улетел в отпуск, но сегодня прислал телефонограмму и просил меня выяснить этот вопрос, – ответил Брюс, понимая, что вчера превысил свои полномочия, выдав не законно пропуск Кныш.
– С каких это пор Суцерон стал вас просить!? – высокомерно воскликнула она.
Брюс не ответил на её колкость и спросил:
– Когда закончились ваши полномочия, как президента фирмы «Движитель? Я обязан знать такие важные события в пароходстве, а вы должны были своевременно известить официальные органы руководства верфи, – довольно грубо заявил Брюс, понимая, что ему теперь нечего бояться Марджори, если она уже не президент компании «Виктория».
Марджори несколько оробела от такого заявления Брюса, соображая, должна ли она ставить в известность руководство верфи, но потом решила, что Брюс не из-за праздного любопытства появился здесь и задаёт такие вопросы, и дружелюбным тоном ответила:
– Но мой отец обсуждал это с Суцероном.
– Мне так и передать Суцерону? – напирал на неё референт.
– Нет, Суцерону передайте, что я продола фирму «Движитель», а купила патент и фирму «Парус», конечно, с согласия отца. Мои полномочия, как президента «Виктория», временно заканчиваются сегодня, – ответила она, сделав ударение на слове «временно».
Брюс насторожился и заискивающим тоном заметил:
– Вчера, очевидно, новые владельцы фирмы «Движитель» получили со склада электрические контроллёры. Это Суцерону показалось странным. Вот он и решил выяснить у вашего отца.
– Вообще-то, я в курсе сгоревших контроллёров и сказала, что их надо заменить, но отец не знает об этом. Он болеет, а вчера ему стало плохо, – оправдывающим тоном ответила она.
– Тогда другое дело! – и Брюс мгновенно успокоился. – Я вчера новой управляющей фирмы «Движитель» Алёне Кныш оформлял пропуск.
Марджори хотела возразить, что она не увольняла Скиор, но, вспомнив заключительную речь главного нотариуса, которого она и не слушала, решила, что та сама отказалась от этой должности. А то, что Алёна стала управляющей при собственном муже, даже рассмешило её, и она улыбнулась.
 – Я звонил вашему отцу, но мне ответили, что он спит.
– Да, он вчера поволновался и теперь спит. Врач сказал, что для него сейчас сон лучшее лекарство. Мне тоже не удалось с ним поговорить, хотя он просыпался, промычал что-то и опять уснул.
Пожелав отцу быстрейшего выздоровления, Брюс галантно раскланялся и покинул больницу, поспешив на завод. Марджори пересказала мужу о разговоре с Брюсом. Джеймса эта новость насторожила. Он был в курсе порядка оформления на заводе пропусков и требований на оборудование, поэтому задумался, управляя автомобилем и обгоняя попутный транспорт. Ему подсознательно что-то показалось подозрительно. Какое-то шестое чувство не давало ему покоя. Они ехали навестить свою сестру с малышом, родившегося неделю назад. Сестра в своё время окончила университет и работала юристом в какой-то конторе, название которой они никак не могли запомнить. Супруги хотели проконсультироваться у сестры, как юриста, о том, что им будет, если всплывёт их проделка с подделкой росписи президента фирмы «Парус», а главное, в присвоении 24 тысяч долларов, и как им выкрутиться из создавшегося положения. «Если мы подделали его подпись, не последуют ли они нашему примеру», – рассуждал он, а вспомнив, что жена встречалась с Алёной, спросил:
– Слушай, Марджори, а ты, случайно, не подписывала Алёне никаких бумаг, когда встречалась с ней без меня.
Хотя Марджори и была глуповатая, но память у неё была превосходная.
– Я без твоей визы никаких документов не подписываю, правда, копию ведомости на оборудование, однажды, ей подписала.
Джеймс, услышав такое от жены, резко надавил на тормоза. Водитель, ехавший сзади на «Форде», чудом уклонился от столкновения, и в дюйме проскочил от правого бока спортивного «Рено». Джеймс понял, что Алёна облапошила его жену. Он съехал с трассы, ища разворот, чтобы помчаться на завод. Приехав на завод, он увлёк жену к проходной завода. Но их не пустили, заявив, что в списке нет разрешения пропускать на территорию завода представителей фирмы «Парус». С шумом ввалилась обиженная бывшая президент фирм «Движитель» и «Виктория» в кабинет главного босса охраны завода. Однако и он заявил, что раз продали фирму, то и делать на заводе нечего. Звоните с проходной и выясняйте, что вас интересует. Супруги поняли, что шуметь не стоит. Джеймс набрал телефон диспетчерской и конкретно спросил о контроллёрах. Ему конкретно и ответили, что вчера было оформлено разрешение на получение комплекта электрических контроллёров, а выдал склад их или нет, они не знают. На складе же трубку никто не брал.
Не так просто оказалось пройти на завод. Супруги около часа ждали, когда им выдадут разовый пропуск. И только с приёмной Суцерона Джеймсу удалось дозвониться на склад и выяснить, что весь комплект контроллёров уже выдан фирме «Движитель». Джеймс аж побелел, но спокойно выяснил у Брюса, как был оформлен пропуск. Брюс рассказал, как было дело. Вот здесь и сорвалась Марджори, крича на Брюса, как сумасшедшая. Когда волна возмущений Марджори прошла, Брюс спокойно сказал:
– Три месяца назад, вы, миссис Марджори, при Суцероне отчитывали меня за не расторопность, обвиняя, что я не оформил пропуск управляющей Скиор без вашей росписи, хотя стояла печать фирмы «Движитель». Вы тогда заявили, что надо было сделать копию ваших росписей, раз вы забыли расписаться, поставив печать. Вчера я исправил свою «нерасторопность» и сделал так, как вы велели поступить мне при подобной ситуации. Какие могут быть претензии с вашей стороны ко мне, если вы сами так распорядились?
Марджори и Джеймс вспомнили, что три месяца назад, когда теплоход отправлялся в рейс и была дорога каждая минута, они действительно распинали Брюса при Суцероне, хотя сами были виноваты.
– Что же теперь делать? – вырвалось у Джеймса.
– Позвоните в охрану и предупредите, что вы отзываете свой пропуск, – предложил Брюс, записал номер пропуска, протянув бумажку Джеймсу.
Однако охрана ответила, что баржа уже прошла, предъявив пропуск с указанным номером.
– Чёрт дёрнул меня за язык, и я пообещала заменить сгоревшие контроллёры, – с досадой заявила Марджори.
– Они воспользовались твоим разрешением и забрали весь комплект контроллёров.
– Разве они все сгорели? – с интересом спросила она.
– Очевидно, только в разной степени, одни больше, другие меньше, – ответил он, почему-то сразу потеряв интерес к фирме «Движитель».
– Давай не будем говорить пока отцу о контроллёрах, а то расстроится, а его нельзя волновать, так сказал врач, – надув губы, предложила Марджори.
– Не говори! Меня он всё равно игнорирует, как будто я не существую, хотя, фактически, веду все дела, – обиженно заявил Джеймс. – Надоело быть «пятым колесом в его телеге». Он даже мне зарплату не выплачивает.
– Но всё же и так наше!
– Да, всё ваше, а не наше. Представь, с тобой случиться трагедия, а мне с его банковского счёта даже один доллар не выдадут без твоей росписи.
Подумав, Джеймс вдруг заявил:
– С завтрашнего дня пусть твой отец выплачивает мне зарплату управляющего фирмы «Парус», иначе я не буду даже вникать в ваши проблемы. Хватит! Так и передай отцу.
Марджори, выпучив глаза, уставилась на мужа, не понимая, какая муха его укусила, и чем он не доволен, живя на всём готовом. «Нет, мужчин трудно понять, что отца, что мужа. О чём они думают? Права была Алёна, говоря, что мужчины не умеют логически мыслить и вести рационально дела», – размышляла она, продолжая разглядывать мужа, как шутника. А Джеймс не шутил. Его до глубины души огорчило безапелляционное поведение тестя к себе. Он, наконец, понял, что Джон относится к нему, как к мальчику на побегушках. И он решил всё расставить по своим местам, не считаясь ни с женой, ни с её высокомерным отцом.

35.
Поднявшись на борт «Виктории», Виктор узнал, что владельцев гаража нет на теплоходе, поэтому решил занять помещение своим грузом без их ведения. Рабочие выбрали два стальных каната для растяжек баржи, уложили их на тележку и повезли в гараж. Виктор решил зайти в каюту. Его мучил вопрос, какого диаметра технологические отверстия в днище теплохода, но это он мог выяснить, просмотрев технический паспорт фирмы «Движитель».
Алёна приготовила завтрак, но, не дождавшись его, завалилась спать, оставив коробочку с драгоценными контактами на столе. Он поставил коробочку с драгоценными контактами в сейф и принялся рассматривать технический паспорт. Сомнения вмиг рассеялись, когда он обнаружил, что технологическое отверстие больше, чем диаметр якоря. «Якорь свободно пройдёт через дырку», – радостно воскликнул он, как будто уже протащил такую махину через отверстие в днище, кажущееся крохотной дыркой в корпусе машинного отделения теплохода. От его возгласа проснулась жена, взглянув на него, сказала:
– Фёдор взял Олю и ушёл в гараж. Я вздремну часок и тоже подойду. К вечеру ожидается шторм. Может залить водой баржу.
– Этого нам только не хватало, – ответил он и взглянул на часы. – Сейчас без пятнадцати час, раньше двух часов вряд ли начнём разгрузку.
Он отправился в гараж, размышляя, как втащить новый электроякорь внутрь помещения машинного отделения. Всё остальное он считал мелочью. Зайдя в гараж, удивился, увидев, что концы каната рабочие ввели в ворота с левого борта, как он предлагал Биллу.
– Мы один канат завели под руль на днище, а другой за корму, получилась хорошая растяжка баржи. Поэтому стало возможным применить вашу схему, – сообщил Билл ему, закрепляя растяжки за стойки в гараже.
– На этом вы выиграли минут сорок, – ответил Виктор, подумав: «Значит, я правильно рассчитал, но не смог толком разъяснить Биллу».
В это время в проёме противоположных ворот показалась труба. Дэвид, манипулируя кнопками управления электротали, поднял и ввёз в гараж двадцатиметровую трубу. Началась перегрузка груза с баржи в помещение гаража. «Лихо они работают, вот что значит вовремя снабжать их «горючим», –  подумал он, взглянув на часы, которые показывали тридцать минут второго. Закрепив концы растяжек баржи, Билл подключился к работе, используя вторую электроталь. Пока Дэвид отвозил трубу в дальний угол гаража, Билл поднял вторую трубу. За трубами последовал лесоматериал. Фёдор составлял план размещения грузов, записывая реквизиты. «Такими темпами мы быстро разгрузим, тем более что не надо было составлять гарантийных писем, как это мы делали в складах», – размышлял Виктор, держа Олю за руку, которая вздрагивала при каждом приближении электротали.
                ______   _   ______

К пяти часам вечера перегрузку груза закончили. В открытые ворота врывалась струя морского воздуха. На море виднелись «барашки», перекатывающиеся к барже. Двухметровые волны поднимали и опускали баржу. Разбиваясь о корпус, пенящиеся волны залетали на баржу. Помпа с трудом успевала откачивать воду. На барже сиротливо возвышался якорь. Брызги попадали на водонепроницаемый чехол якоря и скатывались вниз.
– Баржу надо ставить в укрытие за корпус теплохода, – сказал Билл. – Рейс кричит, что всё выгружено, кроме якоря.
– Пусть Рейс отвязывает конец растяжки и уходит в укрытие за корпус корабля, – распорядился Виктор.
Отбросив растяжку с кормы, Рейс повёл баржу в укрытие за теплоход. Однако нос баржи оставался привязан канатом за стойку в гараже с противоположной стороны. Как только баржа отошла от ворот, брызги от ударов волн полетели в гараж, преодолевая семиметровую высоту. И ворота пришлось закрыть. Встав за теплоход, баржа только покачивалась на волнах, а вода прекратила её захлёстывать.
– Вторым канатом необходимо усилить прочность носового каната, – предложил Виктор. – Пусть Рейс подойдёт поближе и подхватит его.
Билл закричал Рейсу, жестикулируя руками, но тот его не слышал, ветер заглушал слова. Наконец Рейс понял, что требует от него Билл, и вплотную подогнал баржу к теплоходу, подхватил свисающийся из ворот в воду канат и набросил его конец на нос баржи.
– Рабочие хорошо потрудились, проделав огромную работу, – сказал Виктор появившейся Алёне.
– Если бы не их активность в складах, то вряд ли нам удалось вывести оборудование с завода, – ответила она. – Завтра, вернее уже сегодня, с завода и гвоздя не вынесешь. Как тебе удалось вычислить таких рабочих из числа остальных, понять не могу? Они действительно оказались творческими личностями. У меня даже отношение к алкоголикам изменилось.
– Я думаю заплатить им по тысячи баксов за такую работу. Как ты считаешь? – и он испытывающим взглядом посмотрел на жену.
– Не возражаю. Но особенно не балуй их. Они выполняли обычную работу. Это для нас всё было не обычное, мы к их порядкам не привыкли.
– Это не значит, что в дальнейшем я собираюсь им платить по сегодняшним меркам. В месяц рабочие на заводе в среднем получают по шесть тысячи баксов, но сегодня особый день. Кроме того, Джон поправится, вернётся на завод, естественно, узнает, кто из рабочих помогал нам, и для них навсегда захлопнутся ворота завода.
– Так ты решил откупиться за их дальнейшие неурядицы?
– Нет, я хочу поощрить их за неординарную работу и дать им понять, что при особых условиях, когда надо выложиться и соображать, то за такую работу они могут рассчитывать на солидное вознаграждение. А такие ситуации у нас возникнут ещё не раз.
Закончив составлять схему размещения ящиков с оборудованием, подошёл Фёдор. Он был чем-то взволнован. Выглянув наружу, он спросил:
– Электроякорь двигателя решили затаскивать сюда через эти ворота?
– Пока ещё не решили, что будем делать дальше, – ответил Виктор.
Билл услышал, что речь идёт о якоре, тоже подошёл, а Виктор спросил у него:
– Основная часть якоря, кроме чехла, покрыта ещё защитной плёнкой?
– А как же, – ответил Билл. – Место, где расположена обмотка, коллектор и контактные кольца упакованы пылезащитной плёнкой и даже воздух не может туда проникнуть.
– Но если электроякорь двигателя окажется в воде, на глубине шести-восеми метров, то вода сожмёт воздух, находящийся в обмотке якоря, и разорвёт пленку.
– Непременно! Но погружать якорь даже в обычную, не морскую, воду категорически запрещается, – довольно холодно ответил Билл.
– Все верно, меня интересует другое. Допустим, якорь завернём  несколькими слоями широкой плёнкой типа «скотч». Затем в пространство обмотки якоря и коллектора закачаем специальный лак, которым на заводе пропитывают обмотки якорей, то такой якорь можно будет обмакнуть в море.
– Не уверен, – ответил Билл и позвал Дэвида.
Он пересказал Дэвиду о разговоре с президентом. Фёдор и Алёна внимательно вслушивались в перевод, проверяя свои разговорные способности на английском языке. Подумав, Дэвид высказал своё мнение:
– Допустим, мы начнём закачивать лак в пространство обмотки якоря, а плёнка порвётся.
– Не порвётся, если мы во время закачки лака будем отпускать якорь в воду. Удельный вес морской воды и лака примерно одинаковые.
– А зачем это делать? – наконец спросил Дэвид.
– Мы заменим старый якорь электродвигателя на новый. Перед этой операцией мы разберём пол в машинном отделении фирмы «Движитель». Уберём в сторону канализационный накопитель. Затем из электродвигателя извлечём вышедший из строя якорь. Для этого придётся в начале разобрать стенку между машинным отделением и пультом управления. Вскроем в днище теплохода одно из технологических отверстий. И через это отверстие погрузим в воду снятый якорь, предварительно подцепив его канатом к воздушным шарам, и извлечём из воды. Затем на шары перевесим новый якорь, а с другой стороны к валу подсоединим канат, закреплённый к лебёдке в машинном отделении. Медленно погружая в воду якорь, закачаем лак в его полость. Опуская снаружи якорь в воду на глубину, поднимем его за канат и введём в отверстие в днище. Полиспастами и домкратами затащим якорь внутрь фирмы и вставим его в статор двигателя, предварительно слив лак и убрав плёнку. Придётся заново отбалансировать якорь, так как прежняя балансировка после не полностью слитого лака нарушиться.
– А вода не зальёт машинное отделение, если откроем технологическое отверстие, – вставил Дэвид.
– Этого мы не допустим, всё помещение герметизируем и накачаем избыточным давлением воздуха.
Дэвид задумался, а затем спросил:
– От нас что требуется?
– Инструмент, который необходим при разборке электродвигателя, муфт, подшипников. Различные съёмники, гидродомкраты большой мощности, мощные полиспасты с лебёдками, устройство для балансировки якоря, очевидно, кое какие приборы, ключи, пилы, гвоздодёры.
– В общем-то, у нас особого выбора нет, так что мы согласны помогать вам, хотя не уверены в успехе таких дел, – ответил Дэвид. – А половина из названного инструмента и оборудования имеется на теплоходе.
 – За эти сутки работы я решил заплатить вам по тысячи долларов каждому. Вы не плохо потрудились.
Дэвид и Билл улыбнулись. По их физиономиям было видно, что они остались довольны. Сняв лестницу со стены, они спустили её на борт баржи, и спустились по ней сами, преодолев четырёхметровый спуск.
– Дэвид и Рейс должны вернуться на завод, а Билла оставлю дежурить на барже, – задумчиво сказал Виктор.
– Я тоже могу принять участие в дежурстве, – предложил Фёдор. – Мало ли что может случиться ночью.
– Кстати, мы должны переселяться в президентские апартаменты, – вспомнила Алёна.
– Точно! Мне, как президенту, положен катер с автомобилем на нём, но вот беда, кто будет управлять катером. Вернее, я и сам бы справился с этим, но нужны капитанские права на вождение малых судов.
– У Фёдора имеются капитанские права, у нас в Финляндии есть морская яхта. Там Фёдор и права получил, окончив курсы, – сообщила Алёна, как бы, между прочим.
Виктор с восторгом посмотрел на Фёдора, а тот одобрительно кивнул головой.
– Прекрасно! – воскликнул Виктор. – Тогда, что мы здесь стоим? Идёмте принимать свои президентские полномочия.
Оля, услышав, что взрослые собираются куда-то идти, схватила за руку Алёну.
– Сейчас предупрежу Билла и пойдём. Я совсем забыл о таком важном мероприятии, как вступление в должность президента фирмы «Виктория», – признался Виктор.

36.
Из каюты люкс Алёна позвонила капитану сэру Томми Бэкман. Капитан подтвердил о готовности передачи помещения и сказал, что сейчас пришлёт дежурного офицера и двух помощников нотариуса, которые давно приехали с берега и ждут вас. Они должны присутствовать при передаче полномочий. Мой офицер ознакомит вас с помещением, транспортом и спускоподъёмной техникой.
Фёдор помнил о распоряжении старшего нотариуса Уильяма Фихтнера и ещё днём приготовил вещи не только свои, но и Виктора. Единственное место, которое он решил не касаться – это сейф. И Фёдор сказал:
– Все вещи я уже приготовил, вам надлежит разобраться с сейфом.
Через пять минут президентская семья была готова освободить каюту и перейти в свои хоромы. Невольно Виктор заглянул в один шкаф, другой, но всё оказалось упаковано в чемодан. Минуты через три прибыл офицер с тремя матросами в сопровождении помощников нотариуса.
– Каюту вахтенный примет позже, – заявил дежурный офицер, закрывая её на ключ. – Кому-то из вас надо будет присутствовать при этом, такой порядок на теплоходе.
Знакомство с президентским помещением началось с зала заседания. Дежурный подробно принялся рассказывать, кто, где должен сидеть. Виктора это несколько удивило. Затем дежурный объяснил, как пользоваться главным табло для голосования. Виктор терпеливо выслушивал, понимая, что, очевидно, такой порядок на флоте. Алёна и Фёдор по очереди переводили ему. Дежурный указал на сейфы, вмонтированные в стол. Сказав, что в главном сейфе хранится текущая документация фирмы «Виктория», а в другом – документы фирмы «Движитель». Он объяснил, что сейфы снабжены двумя замками: кодовым и ключевым со сложной конфигурацией головки. Имеется всего по два ключа. Один хранится в пожарной части теплохода, второй – у президента фирмы.
– Код замка вы обязаны изменить и не разглашать, – заявил дежурный. – Миссис Марджори сообщила помощникам нотариуса коды, поэтому мы сейчас откроем сейфы, а вы измените шифры кодов обоих сейфов. Предупреждаю, вы должны запомнить коды.
Один из помощников нотариуса набрал код замка сейфа фирмы «Движитель», а дежурный офицер открыл его ключом. Сейф оказался пуст. Виктор усмехнулся, положив в сейф только технический паспорт фирмы «Движитель», изменил код и захлопнул дверцу. Дежурный закрыл её на ключ и передал его Виктору. Сейф фирмы «Виктория» открыл другой нотариус и офицер. Сейф был полностью загружен документами. В ячейки находился список документации. Виктор и Алёна подметили, что предыдущие владельцы сейфа аккуратно относились к документам, чего не могли сказать о себе ни Виктор, ни Алёна. И только сейчас Алёна вдруг вспомнила, что она принесла в каюту контакты из драгоценных металлов, поставила коробку на стол, не замкнув дверь, завалилась спать. «А ведь эта коробочка стоит порядка двести тысяч долларов», – подумала она. Помощник нотариуса принялся проверять содержимое сейфа, сверясь со списком. Делал он это быстро. Виктор сразу же отошёл в сторону, заявив, что он полностью доверяет жене, тем более что ничего не понимает по-английски. Нотариус покачал головой, подумав: «Везёт же этой фирме, во главе опять стоит олух». И он принялся передавать документы Алёне, помечая в списке. Минут двадцать шла передача документов. Приняв документацию, Алёна сложила её обратно в сейф, туда же положила технический паспорт и печать фирмы «Виктория», набрала сама код и захлопнула дверцу. Дежурный закрыл на ключ и передал его улыбающему во весь рот Виктору. Рядом с ним стоял Фёдор, тоже улыбался, размышляя: «Наконец она получила власть». А Алёна действительно давно скучала о солидной руководящей работе. И этого ей, до полного счастья, не хватало. Виктор перестал улыбаться, внимательно посмотрел на ауры жены и Фёдора и понял, о чем только что подумал Фёдор. «Вампир «ОНО» будет доволен, узнав, как распределились роли в нашем семейном подряде», – подумал он, и незаметно сунул в руку жене ключ от сейфа фирмы «Виктория».
Закончив знакомство с залом заседания, дежурный офицер и нотариусы пригласили пройти президентское семейство в жилое помещение. Жилых комнат оказалось двенадцать: комната жены, мужа, общая спальня, гостиная, три комнаты для гостей, детская, спортивная комната для детей, для взрослых, комната с игровыми аппаратами, столовая. Ванная с двумя небольшими бассейнами для морской и пресной воды, круглая ванная, душевые, сауна, парная, массажная, несколько туалетов и ещё многое другое, чего не могла понять даже Алёна.
В своём кабинете Виктор положил в просторный сейф привилегию на марокканский остров с печатью, валюту и контакты из драгоценных металлов, договора купли-продажи и ключ от сейфа «Движитель». Фёдор облюбовал себе одну из комнат для гостей. В сейф он положил документы, драгоценности, которые Алёна не носила, деньги и прочее. В свой сейф Алёна положила ключ от сейфа фирмы «Виктория», украшения, которыми она пользовалась, документы и безделушки.
Выше жилого помещения размещался гараж для катера и авто. Выдвижной консольный кран с дистанционным управлением мог опускать на воду с той или с другой стороны теплохода катер, на котором размещалась автомашина и подъёмник с телескопической стрелой, способный выгрузить автомобиль на пристань.
Фёдор, увидев катер и автомобиль на нём, обомлел. О таком он даже не мог и мечтать. И такое техническое решение не укладывалось у него в голове, хотя он мог себе позволить, что угодно.
Дежурный, переминаясь с ноги на ногу, неуверенно предложил:
– Может, желаете прокатиться до берега? Да и помощников нотариуса захватим. Они дожидались вас с 15 часов.
Фёдор аж оживился, переводя предложение дежурного. Но Виктор уловил у дежурного свой какой-то интерес к берегу. Конечно, задав три, четыре вопроса дежурному, он бы разгадал истинную причину такого предложения. Однако его устраивало предложение, и он согласился, сказав, что ему надо захватить двух человек на берег. Алёна отвела мужа в сторону и сказала:
– Знаешь, я бы не хотела ехать на берег, да и Оля подкашливает. Ты не обидишься, если мы не поедем. Честно говоря, я боюсь спускаться с такой высоты и море неспокойное.
– Хорошо, оставайся, Фёдор поедет, а мне обязательно понадобится переводчик. Билла я хочу оставить охранять баржу.
– Не забудь рассчитаться с рабочими, – напомнила она.
– Авто брать не будем, – предупредил дежурного Виктор.
– Но я хотел продемонстрировать выгрузку автомобиля на берег, – возразил офицер.
Виктора это не устраивало. Он рассуждал иначе: «Вдруг рабочие решат сегодня же переправить какой-либо инструмент на катере, а грузоподъёмность катера не позволит это осуществить». Поэтому он сказал:
– Это мы сделаем в другой раз.
Офицеру пришлось согласиться, но он попросил:
– Тогда сможете позвонить и сказать капитану, что вы желаете опробовать катер и сходить до берега.
Алёна тут же позвонила капитану и получила от него разрешение – использовать офицера, как лоцмана, но капитан предупредил, что его отпускает только до 22 часов.
– Я тоже возьму паспорт и капитанское удостоверение, – заявил Фёдор.
– Фёдор, – обратился к нему Виктор, – ты и веди катер до берега, а дежурный подстрахует.
Фёдор аж облизнулся, так ему хотелось провести катер по морю. Но Виктор с удовольствием бы завалился спать, но надо было решить очень важный вопрос на завтра, от которого зависело очень многое. Дежурный офицер тут же принялся готовить катер, Фёдор внимательно следил за действием моряка, набираясь опыта впрок для дальнейшего самостоятельного использования катера. Виктор с Алёной и Олей спустились вниз.
– Да! Прекрасные хоромы у нас появились. Теперь, главное, надо их удержать, – и он посмотрел на жену, от которой очень многое зависело.
– Удержим, – уверенно заявила она. – Теперь удержим. Я в этом уверена.
Пройдя ещё раз по комнатам, Виктор оставил жену и дочь отдыхать. Взяв деньги для расчёта с рабочими, отправился в гараж, пренебрегая той усталостью, которую он чувствовал после колоссально напряженной ночи и дня, хотя, что значит не поспать одну ночь молодому человеку в 28 лет.
Виктор спустился в гараж. Подошёл к воротам и увидел висевшую лестницу над водой. Изогнутым концом она зацепилась за пол и чудом продолжала висеть, готовая в любой момент сорваться и свалиться в морскую пучину. Он схватил лестницу и втащил внутрь. Баржа покачивалась в десяти метрах от ворот, а канаты провисли, погрузившись в воду. Рабочие в буквальном смысле валялись на дне баржи. Он внимательно присмотрелся и заметил на пустом картонном ящике четыре пустые бутылки от вина. «Так они уже расслабились и набрались», – подумал он. Он громко свистнул, однако это не произвело на них никакого эффекта. Со злостью выругавшись, решил, что сам виноват доверив рабочим бутылки с вином. «На то они и алкоголики, что не могут контролировать себя. И вряд ли протрезвеют до конца смены, а моим планам на сегодня не суждено сбыться». Однако, поразмыслив, пришёл к выводу, что и без этих алкашей сам справиться с намеченной программой действия. «Они не смогут отметиться в проходной и попадут в список сбежавших с работы с вытекающими отсюда последствиями».
Прикрыв ворота, насколько позволили канаты, он вернулся в свои апартаменты.
– Я думала, что ты ушёл, – и она внимательно посмотрела на него.
– Уже вернулся! Представляешь, они выпили четыре бутылки вина и отключились так, что не удалось их разбудить. Знал, что нельзя доверять им вино, но не доглядел.
– Возьми их личные карточки и попробуй передать на берегу собутыльникам, пусть отметят в автомате проходной уход, а завтра приход, – с какой-то жалостью посоветовала она.
– Попробую, – неуверенно ответил он. – Надо напомнить Фёдору, чтобы права и паспорт не забыл. И пожелай мне удачи, – поцеловав жену на прощание, он поднялся на площадку.

37.
Спуск катера с пассажирами на воду не произвёл на Виктора впечатления. Он и раньше не раз видел, как спускался и поднимался президентский катер с людьми. Сейчас его больше занимала возникшая только что идея, как получить удостоверение капитана на право управления катером. «Не таскать же с собой всюду Фёдора, а если будут работать рабочие, то за ними кто-то должен присматривать».
Виктор распорядился, чтобы лоцман подрулил катер к барже. Но подняться на баржу не удалось. Борт баржи возвышался над катером больше, чем на три метра. Тщетной оказалась попытка, когда он поднялся на нос катера и пытался пристроить складную лестницу. Махнув с досады рукой, он приказал лоцману ехать к берегу без рабочих. Катер плавно отчалил от баржи и, набирая скорость, выскочил из-под укрытия теплохода в открытое море. Офицер старался направить катер по гребню волны. Волна катилась, и катер проваливался с её вершины во впадину. Но уже через некоторое мгновение катер опять выскакивал на новую волну и устремлялся по её вершине в сторону берега. Пассажиры с любопытством наблюдали, как лоцман вёл катер среди высоких волн. Иногда брызги окутывали катер, и щетки дворника с трудом очищали лобовое стекло от обильных брызг.
– В бухте особые правила, – сказал Фёдор Виктору. – Я присматриваюсь, а на обратном пути сам поведу катер.
Виктор всматривался в даль, пытаясь определить место, где катер должен сделать правый поворот и пойти вдоль берега. Как он ни старался, но не заметил знака. Лоцман повернул круто вправо, и катер пошёл вдоль берега, резко сбросив скорость, так как была опасность столкновения. Видимость из-за крутых волн снизилась, и лоцману пришлось постоянно подавать звуковые сигналы. Трасса вдоль берега оказалась загружена. Ныряя с волны на волну, катер шёл довольно быстро. Как только катер вошёл в губу, спрятавшись за полуостров, волнение моря прекратилось. Катер прошёл мимо проходной и ворот третьего дока. Ворота казались неприступной крепостью. Лоцман направил катер вверх по искусственному руслу реки Гудзон, огибая полуостров, на котором разместился судоремонтный завод. Не заходя в ворота пограничного и таможнего досмотра, лоцман направил катер к городской пристани, расположенной за пределами судоремонтного завода и подрулил к причалу.
Беззвучно сидевшие нотариусы оживились. Поблагодарив президента и офицера, они попрощались и сошли на берег. Виктор достал карту завода и принялся отыскивать место, куда они причалили. Разглядывая схему завода, он сориентировался по местности и нашёл даже причал, с которого вчера с рабочими ездил на теплоход. Затем нашёл и тот участок забора, где была дырка, через которую они вчера пролезли, сократив расстояние.
По времени миссис Хаузен должна была уйти с работы, но он решил позвонить ей, пожалев, что не сообразил это сделать ещё с теплохода. Оставив Фёдора и лоцмана на катере, он сошёл на пристань и позвонил миссис Хаузен.
– Я только что собралась уходить, – ответила она, – а мне хотелось бы с вами переговорить. Вы откуда звоните?
– С пристани номер семь.
– А я думала, что вы звоните с теплохода, – рассеяно сказала она.
– Я хотел кое-что с вами обсудить и ещё у меня есть дела на заводе.
– Тогда вы не входите на территорию завода, – предложила она, – а я подъеду на красном «Форде» минут через пятнадцать на пристань, если это не нарушит ваших планов.
Договорившись о встречи, он вернулся на катер. Офицер тут же попросил разрешение отойти позвонить. Фёдора же ничего не интересовало, кроме катера. Он занял место у штурвала и, как начинающий стажёр, принялся переключать рычаги, не запуская двигателя. Минут через пять и Виктор «заразился» от него и не против был бы подёргать за рычаги, но Фёдор упорно удерживал занятую позицию. «Да хороша игрушка для взрослых» – подумал Виктор и сошёл на пристань встречать миссис Хаузен.
Виктор ожидал, что Хаузен подъедет на «Форде», но удивился, когда увидел Хаузен на маленькой бордовой машинке, чуть больше отечественного «Запорожца», хотя у самого был крохотный швейцарский лимузин, с тентовой крышей, складывающей в гармошку сзади вместо багажника. Хаузен помахала ему рукой, приглашая в свой «Фордик».
– Часа полтора назад в управление прибежал Брюс с выпученными глазам, а следом влетела красная, как рак, миссис Марджори с мужем. Брюс сотворил какой-то промах в работе. Марджори на весь коридор кричала на Брюса, обещая его засадить за решетку. И что мог натворить Брюс? – удивлённо спрашивала она, лопоча по-немецки. – Он такой аккуратный в работе.
– Очевидно, увлёкся красоткой, упустил бдительность и сделал что-то не так, – назидательно ответил Виктор.
Хаузен внимательно посмотрела на президента, поняв, что он что-то не договаривает, хотя в курсе казуса Брюса и подумала: «Надо быть поосторожнее с ним. Хотя, что мне опасаться его? А если он действительно не забудет пригласить меня в путешествие до Лондона, то за это стоит потрудиться». И она перешла к делу:
– Я сделала техническую прикидку возможности протаскивания якоря через отверстие в днище корпуса теплохода. В машинном отделении фирмы «Движитель» действительно имеются четыре отверстия, которые использовались при литье секции теплохода. Через эти отверстия проходили опоры крепления внутренней футеровки формы. После литья корпуса огнеупорную форму и опоры разобрали, а отверстия заглушили крышками с уплотнениями. Заглушки притянуты к корпусу шпильками.
Рассказывая, Хаузен извлекла из папки схемы своей прикидки и подала их ему. Быстро просмотрев бумаги, он успел прочитать то, что на них изображено.
– Значит, вы предлагаете начинать разборку деревянной облицовки помещения с потолка и стен, а в последнюю очередь пола. Я не думал, что при разборке потолка высота помещения увеличится почти на четыре фута. Это для меня большая новость.
– А как же! – воскликнула она. – Ваш потолок и пол фирмы «Гараж» опираются на сорокадюймовые двутавровые балки. Кстати, не вздумайте прожигать в них отверстия для размещения крепёжных деталей. Двутавровые балки сделаны из специальной стали и прошли термическую обработку в высокочастотной печи. При нагреве закалка исчезнет, а при загрузке гаража балки прогнуться с остаточной деформацией.
– Что вы говорите! – удивился он, поняв, что мог совершить непоправимую ошибку.
– Вес якоря электродвигателя не так уж и большой, но при его перемещении необходимо иметь двойной, даже тройной страховочный дубляж подъёмных механизмов. Может порваться не только канат, но и какой-нибудь узел механизма, например, крюковая подвеска или ось блоков полиспаста.
Просматривая записки Хаузен, он ещё раз убедился в их ценности. И даже обнаружил то, что собирался выяснить у неё: «Чем заполнить пустоты в обмотке якоря?» Она же предлагала заполнить пустоты в обмотке якоря промывочной жидкостью на эфирной основе. Хаузен даже рассчитала объём этой жидкости. На схеме нарисовала, где и как надо пробросить шланги с кранами, чтобы закачать, а, главное, потом слить эту жидкость, не нарушив балансировку якоря. Она указала номер склада, в котором имелась эта специальная жидкость и даже её стоимость.
– Ценные рекомендации вы подготовили мне, – отметил он. – Считай, технический проект выполнили.
– Раньше я работала в конструкторском бюро по реализации предложений, поступающих от рабочих. Иногда рабочие ценные предложения предлагают, а как реализовать, не знают, знаний не хватает. За несколько лет я так поднаторела в этом вопросе, что сама удивлялась своим способностям. Однажды наш общий знакомый Джон Синкенкес, ещё не будучи директором завода, предложил одну глупую идею. Я его раскритиковала. Он обиделся, затаил злобу, а когда стал директором завода, то выкинул меня с конструкторского бюро, как котёнка. Знаете, как обидно было, тем более что я возглавляла группу конструкторов. Вот и сижу теперь в страховой конторе, и зарплата у меня стала в два с лишним раза меньше.
– Считайте, что вы мне рацпредложение подали, предотвратив ряд оплошностей, которые я мог совершить.
– Скорее вы сами предложили некоторые технические решения, а я только расписала, как его осуществить. Так или иначе, но вы и сами бы пришли к такому же решению. Кстати, на двутавровых балках указано предупреждение: «Не нагревать». Так что моя заслуга минимальная.
– Но очень ценная, а главное, вовремя.
Просмотрев ещё раз её материалы, он уточнил ряд положений и окончательно убедился, что задуманная им схема ремонта фирмы реальна. Но ему нужны были деньги, которых у него осталось очень мало для столь грандиозного плана. И их он мог заработать только в том случае, если взболомутит остальных президентов и убедит их в целесообразности отправить «Викторию» в Лондон под парусом. Это второй этап его грандиозной затеи.
– Кстати, запишите мой домашний телефон, – предложила она.
Обменявшись с ней дополнительными телефонами он узнал, что её зовут Ирмой. И у него появилась ещё одна идея: «А не привлечь ли эту Ирму в качестве научного консультанта по вопросам ремонта некоторых фирм «Виктории». В конце концов, из-за трех или четырёх фирм общий ремонт теплохода нельзя осуществить на других судоремонтных вервях, а это позволило Джону диктовать свои условия всему пароходству. Не пора ли поставить его на место и дать понять, кто подлинный хозяин положения. И почему фирма «Движитель», которую возглавляла его дочь, может забрать ремонтный комплект деталей, а остальные фирмы нет. И этот факт следует использовать при дальнейшей агитации против Джона, и Ирма поможет мне в этом, а то, что она технически грамотный человек, я убеждён».
Не сказав ей больше ничего, он решил проработать этот вопрос как следует, а потом действовать, подключив к этому вопросу жену, зная, что у неё давно «чешутся руки». Распрощавшись с Ирмой, он позвал с собой Фёдора и отправился к проходной завода. Входить на территорию завода он не собирался, так как заканчивалась вторая смена, и рабочие третьего дока должны были появиться на улице. Виктор решил перехватить их, его интересовал, в основном, парень, которого Билл посылал за Дэвидом. Он должен быть в курсе дел Билла и его Виктор хорошо запомнил. «На завтра надо пригласить человек десять рабочих на разборку потолка, стен, электрических контроллёров и пола», – решил он. Его ожидание увенчалось успехом. Паренёк, увидев Виктора, сам подошёл. Его звали Бобом, и он предложил бригаду из пятнадцати человек. Посовещавшись с Фёдором, Виктор согласился принять предложенную бригаду.
– Захватите с собой паспорта. Встретимся завтра утром на седьмой пристани. Надо иметь инструмент для разборки деревянной облицовки помещения и электрических контроллёров, – предупредил Виктор их через Фёдора. – И к какому часу за вами приехать на катере?
– Лучше, если мы на дежурном катере приедем непосредственно на теплоход. Большинство из нас живут не около завода, а добираться утром до завода нам труднее, чем до морпорта, – и Боб протянул список с фамилиями рабочих бригады, добавив, – оформите нам пропуска на теплоход.
– Кто завтра вас отметит в проходной завода?
– Начальство решило отправить рабочих третьего дока в отпуск на полмесяца, не взирая на запрет профсоюза. Оказывается, у дирекции есть такое право при чрезвычайной ситуации на заводе. Билл вчера предупредил нас, и мы приготовили инструмент, и знаем, с чего начинать ремонт фирмы «Движитель».
– Хорошо! Жду завтра вас на теплоходе, а дежурному вахты дам распоряжение, чтобы вас пропустил на теплоход, согласна этого списка, – заявил президент, прощаясь с Бобом.
Пока Виктор с Фёдором возвращались к катеру, он размышлял: «Странно, почему-то у меня всегда складываются удачные обстоятельства. Уж не проделки ли это вампира «ОНО»? Я не ослушался и поступил так, как требовало «ОНО», и всю свою хозяйственную деятельность передал жене. Заканчиваю обработку материала, внушённого мне Космосом, хотя времени с моего полёта на вертолёте в Марокко прошло не так уж много. Получается, что «ОНО» торопится, если учесть, что в Космосе время течёт медленнее в тысячу раз, чем у нас на земле. Если это так, то необходимо срочно выполнить и требование «ОНО» на счёт обсуждения обработанного материала с умным человеком. И такой человек, кажется, появился – это Ирма Хаузен».
На катере, кроме офицера, оказалась молодая женщина. Вот теперь Виктор окончательно разобрался, почему офицер стремился попасть на берег, хотя смутная догадка не покидала его с момента, когда тот предложил прокатиться до берега. Офицеру надо было попасть на берег, чтобы встретиться со своей знакомой. Но Виктор понял и другое, что на этом просьба офицера не исчерпывается. И он не ошибся, вскоре через Фёдора офицер изложил свою вторую просьбу. Он просил разрешения взять девушку, на которой он якобы собирался жениться, на борт теплохода, но так, чтобы об этом не узнал капитан. Виктор мгновенно уловил фальшь в просьбе офицера, поняв, что тот и не собирается на ней жениться, а поморочит ей голову и бросит. И ещё одна смутная догадка осенила его, что офицер женат и имеет детей. И ещё Виктору не понравилось, что вёл он себя заискивающе, и в душе считал себя американским суперменом. Виктор решил проверить свою догадку и напрямик сказал:
– Но вы же женаты и имеете детей.
Фёдор перевёл. Офицер не ожидал такого откровенного заявления в свой адрес, изменился в лице. Глаза его забегали. Он не мог понять, откуда президенту известно о его семейном положении. На лице девушки появилось негодование, она готова была провалиться от стыда. В душе она надеялась, что это всё не так. Она бросала взгляды на офицера в надежде, что он сейчас объяснит, что его оклеветали. Но вскоре поняла, что это правда. Поняв это, она вскочила, бросила в лицо офицера смятую обёртку от шоколада и убежала с катера. Смущённый офицер потупил взгляд, желваки ходили на его лице. Он не знал, как поступить. Виктор спокойно посмотрел на Фёдора и произнёс:
– Лоцман Фёдор заводи двигатель и поехали домой.
С пристани Фёдор сбросил цепь, завёл двигатель, выглянул наружу, убедившись, что не стукнет, кого-нибудь при движении назад, включив задний ход, отчалил от пристани, выбираясь между густо пришвартованными катерами. Выбравшись «на чистую воду» он прибавил газ и повёл катер по узкому коридору между расположенных с двух сторон канала лодок, катеров и яхт разного водоизмещения. Чем ближе он пробирался к выходу из губы, тем сильнее шли навстречу волны, отражённые от бетонной стены канала.
Шторм на море усилился. Выскочив из губы в бухту, катер наскочил на крутые трёх, четырёх метровые волны. Катер бросало, как на качели, то вверх, то вниз. Фёдор прибавил газ и погнал катер навстречу катящимся волнам. Постепенно волны стали боле пологие, и Фёдор более уверенно повёл катер. Офицер, надувшись, сидел посредине каюты и не принимал участие в управлении.
– Где ты видишь знаки и как ориентируешься на море? – спросил Виктор.
– На берегу, вон видишь маячки.
– А я думал на воде. Теперь понятно, почему я не знал, где надо было повернуть и ехать вдоль берега, когда ехали сюда.
– Вон видишь два маяка, когда они окажутся в створе друг за другом, то повернём налево, и прямо пойдём на теплоход. Вот вся и наука.
– Если бы это было только так, – ответил Виктор, вздохнув, следя за маяками, когда будет разрешён поворот к теплоходу, который величаво красовался в заходящих лучах солнца.
Теперь Виктор точно определил момент поворота, и Фёдор повернул катер на девяноста градусов и пошёл в сторону теплохода. Ещё издали Виктор заметил, что баржа стоит на натянутых канатах, спрятавшись от волн за могучее тело теплохода. На барже суетились люди. «Очнулись, поди, только что», – подумал он. Обойдя баржу и трап, Фёдор подрулил к носовой части теплохода, где вверху виднелась крюковая обойма с тросами «Паук». Фёдор направил дистанционный пульт управления краном в приёмник и надавил на кнопку «Спуск». Крюк медленно пошёл вниз. Фёдор подождал, когда отпуститься крюковая подвеска и подрулил катер прямо под неё. Зацепив крюки за скобы катера, Фёдор надавил на кнопку «Подъём». Крюк пошёл вверх, натянул канаты. Фёдор выключил двигатель. Катер оторвался от воды и медленно поплыл вверх. Поднявшись на всю высоту, подъёмник автоматически отключился. Катер высоко завис над морем. Фёдор надавил на кнопку пульта и въехал в гараж, опустил катер на подставку, выключил кран и воскликнул:
– Приехали!

38.
Рабочие, сняв часть пола, изготовили из половых досок леса и во второй половине рабочего дня разобрали не только потолок, но и стены. Разборку деревянной облицовки производили секциями двухметровой ширины, выкручивая шурупы крепления. И всё это поднимали на второй этаж, где через лифтовое отделение и гараж перенесли на баржу, размещая в кормовой и носовой части баржи. Билл и Рейс разбирали электрические контроллёры, отсоединяя и собирая в коробку не сгоревшие контакты из драгоценного металла. И такую работу на заводе они выполняли не первый раз. Дэвид осуществлял руководство бригадой. Работа кипела. Перед началом работы, Виктор объявил Дэвиду, что согласно ремонтной ведомости прейскурант на эти работы составляет 4500 долларов, а это значит, что каждый рабочий получит по 300 долларов. Дэвид обсудил этот вопрос с бригадой и согласился. Но Виктор уловил, что пыл рабочих несколько поубавился, однако эта работа больше не стоила.
После разборки пола, Виктор и Фёдор спустились вниз. Казалось, что помещение увеличилось в объёме почти в два раза. Под шестидесяти кубовыми накопителями канализационных вод, стекающих с верхних этажей теплохода, виднелись крышки технологических отверстий, к которым и пытался подобраться Виктор. Через одно из этих отверстий он планировал извлечь наружу старый якорь и втащить новый, а также заменить канализационные накопители. В двух метрах над ними величественно возвышался электродвигатель хода теплохода мощностью двадцать тысяч киловатт. Две толстые жилы проводов отходили от двигателя, разветвляясь по стенам. Постепенно от каждой толстой жилы проводов отходили более тонкие, которые подходили к контроллёрам. А от них провода собирались в толстую жилу и уходили вверх к общему генератору тока фирмы «Энергия».
Виктор с Фёдором спустились вниз, не из праздного любопытства. Им необходимо было наметить предстоящий объём работы на следующий день, а, главное, определить сумму денег, которую смогут заработать рабочие, что их очень интересовало. Виктор считал, что от большой бригады меньше толку, слишком тесно будет около одного электродвигателя. И он поделился своими соображениями с Биллом, предложив бригаду разбить на две смены. Билл пересказал о разговоре с президентом Дэвиду. Пока они совещались, Виктор размышлял: «Билл и его друзья после вчерашней попойки чувствуют себя скованно, и за весь день выпили одну бутылку вина. Что повлияло на них? Члены бригады или чувство вины за вчерашнее, или кропотливая работа, требующая внимания. Надо будет приглядеться к этой тройке, возможно, их придётся взять в плавание, если оно состоится».
А ещё через два дня всё, что можно было разобрать, снять и перенести, оказалось на барже. От такого груза баржа осела. «Куда же буду грузить старый якорь на барже, после его извлечения из воды, – ломал себе голову Виктор. – Можно и баржу утопить или днище повредиться под тяжестью якоря без специальных опор. Что же делать?» Однако решение со старым якорем пришло неожиданно, вернее его подсказал Фёдор:
– Я предлагаю якорь отпустить на морское дно. Оно ровное, да и глубина-то всего двадцать метров под днищем теплохода. Туда же можно выгрузить и промежуточный вал, весивший около пяти тонн.
– Хорошее предложение, возможно, так и поступим, закрепив вначале к якорю длинный канат с воздушными шарами.
За два дня, в течение которых рабочие производили разборку вспомогательного оборудования и деревянной облицовки, Виктор с Фёдором привезли с завода не только промывочную жидкость для заполнения пустот в обмотке якоря, но и целый набор инструмента для разборки и монтажа подшипников, муфт, валов. Кроме того заказанные Рейсом для дальнейшей работы приборы для монтажа электродвигателя и электронного оборудования. И в этом проявилась изворотливость Дэвида.
На четвёртые сутки часть рабочих занимались герметизацией всего помещения. Дополнительно между пультом управления и лифтовым отделением второго этажа установили герметичные двери, изготовив своеобразный кессон. Перекрыли и заклеили все вентиляционные отверстия и щели, через которые воздух мог выходить наружу. А в это время пятеро рабочих разбирали электродвигатель. Руководил работой Рейс, разбирающийся в электродвигателях большой мощности.
В качестве подъёмного механизма решили использовать лебёдку грузоподъёмностью двадцать тонн. Лебёдка предназначалась для подъёма с небольшой глубины моря кормового якоря с цепью. Лебёдка хранилась в трюме теплохода, как запасная. Рабочие переоборудовали лебёдку. Вместо барабана они использовали звёздочку, предназначенную для цепи. Намотав десять метров каната на широкую часть ступицы звёздочки, рабочие заявили, что этого будет вполне достаточно, чтобы поднять электроякорь к потолку помещения.
– За счёт разности диаметров звёздочки и ступицы скорость подъёма лебёдки снизится в пять раз, но зато грузоподъёмность увеличится до ста тонн, – сообщил Дэвид Петрухину.
Хотя ремонт фирмы шёл полным ходом, Виктор, наконец, нашёл время и прикинул смету расходов. Согласно смете расходов он понял, что заработанных денег, в лучшем случае, ему хватит только на сборку главный электродвигатель хода. «На какие деньги буду делать остальной ремонт?» – задавал он себе вопрос. А о смятом лепестковом винте хода в Гибралтарском проливе он пока и вспоминать не хотел. Только замена его по прейскуранту запланирована более трехсот тысяч долларов, не считая ремонта изуродованного ограждения. Если не удастся отправить «Викторию» в плавание, то придётся лишиться части акций. Хочешь не хочешь, а миллион долларов придётся потратить на ремонт, а это значит, что акций мы лишимся на два миллиона. Следовательно, нас вышибут с президентского кресла «Виктория», как пробку из бутылки шампанского, и мы ничего не сможем сделать». И он решил созвать в ближайшее время бизнесменов на внеочередное совещание «Совета директоров. Своим примером ремонта он хотел наглядно убедить остальных бизнесменов, что и без завода можно отремонтировать оборудование фирм. Это были хорошие козыри при разговоре с компаньонами на совещании.
Всё это время Алёна вела переговоры со своим знакомым американским дилером о приобретении алмазных камней за акции фирмы «Движитель.
Шли пятые сутки ремонта в машинном отделении. Восьмидесяти тонный электроякорь рабочие расположили в подвешенном состоянии над задней крышкой технологического отверстия. И эту работу по извлечению якоря из двигателя выполнили пятеро рабочих за сутки. Неожиданно обнаружилась одна любопытная деталь. Если открыть самую заднюю крышку отверстия, то нижняя часть помещения зальёт водой. Технологическое отверстие располагалось под небольшим углом к горизонту, поэтому вход морской воды в помещение будет неизбежный.
– Лучше будем шлёпать по воде, но зато удобно будет спускать и поднимать детали через заднее отверстие в днище, – заявил Дэвид. – А через передние отверстия канализационные трубы вообще не сможем извлечь наружу.
Посовещавшись, рабочие решили, что спуск электроякоря и промежуточного вала на дно моря они осуществят лебёдкой, установленной в машинном отделении, без применения подъёмных шаров. А чтобы опустить детали на глубину двадцать метров, они будут наращивать канат кусками через каждые пять метров. Канализационные трубы же рабочие решили опустят через отверстие в море, добавляя морскую воду внутрь, иначе они не утонут. Затем их подцепят за баржу, предварительно закачав в них воздух, и в таком состоянии отбуксируют на завод.
При спуске якоря Виктор и Фёдор присутствовали, как наблюдатели. Пятеро рабочих прекрасно справились с поставленной задачей, опустив на морское дно вал, а затем электроякорь на состыкованных канатах. Двое рабочих, дежуривших на барже, перехватили канаты, спускающиеся через отверстие на дно, и закрепили их на барже. Труднее, оказалось, погрузить в море канализационные трубы, они не тонули. Морская вода была тяжелее, чем та, которая находилась внутри труб. Погрузившись в воду на пятнадцать метров, трубы повели себя, как поплавки. С трудом рабочим с баржи удалось захватить и общими  усилиями протащить их через отверстие. После чего трубы всплыли без подкачки воздухом.
– До конца смены у нас есть ещё время, попробуем втащить сюда новые канализационные трубы, – предложил Дэвид.
Оставив Рейса и Фёдора в помещении, Виктор, Билл и Дэвид, пройдя кессон с медленной адоптацией к понижению давления воздуха, вышли в лифтовое отделение и перешли в гараж. Они опустили краном канализационные новые трубы-ёмкости на воду и, открыв все отверстия, потопили их. Затем канатом подтянули их к отверстию в днище и без проблем подняли внутрь машинного отделения. Также без проблем из гаража переместили промежуточный вал. Оставался новый электроякорь, который с баржи надо было доставить в машинное отделение так, чтобы даже плёнку не порвать. Здесь без воздушных шаров не обойдёшься, а они под действием слабого ветерка будут дёргать и раскачать якорь в разные стороны.
– Поднимать якорь через отверстие придётся с ювелирной точностью, по сантиметрам, – предупредил Виктор рабочих.
А рабочие и сами понимали, какая ювелирная работа предстояла. И успех в этом во многом будет зависеть от погоды. Качнётся теплоход от ветра, и тонкие пластины, из которых собрано тело якоря, сомнутся, коснувшись кромки отверстия.
– Во время такой работы, даже двигатели рулей запускать нельзя, – заявил Дэвид Петрухину. – Руководить подъёмом якоря придётся вам самим, мы не решаемся браться за такое точное дело.
– Надо хорошо подготовиться к этому. На всякий случай деревянными клиньями необходимо запастись, а в случаи необходимости вовремя расклинить ими тело якоря в отверстии, – посоветовал Фёдор.
На следующий день руководил работой сам президент, да и по-другому не могло быть. Эту работу он не мог поручить никому. Он отобрал пятерых рабочих, предупредив, что во второй половине дня ему понадобятся ещё пятнадцать человек, включая пятерых моряков из команды теплохода. Рабочие обмотали электроякорь липкой плёнкой в несколько слоёв, заложив предварительно шланги для закачки и слива из пустот обмотки якоря промывочной жидкости, не разъедающей лак, которым пропитывают обмотки электродвигателей. Изготовили несколько клиньев из дубовых досок для расклинивания тела якоря в технологическом отверстии.
И вот наступил самый ответственный момент в жизни Виктора. На «карту» был поставлен электроякорь, стоимостью в полтора миллиона долларов. Одним неверным действием можно было изуродовать электроякорь, разориться и полететь под откос бизнеса.
Динамометром замерили грузоподъёмность всех воздушных шаров. За период заполнения шаров гелием ещё в Марокко, давление в них существенно изменилось из-за утечек газа. Выбрали четыре шара общей грузоподъёмностью около девяноста тонн. Баржу с якорем подгоняли под каждый шар. Вначале за якорь с каждой стороны подцепили по два шара и приподняли якорь над опорами, а баржу отвели в сторону. Затем лебёдкой опустили вниз два шара, в результате конец вала якоря наклонился на 60 градусов. К приподнятому концу якоря подцепили ещё один шар, а нижние шары убрали. Якорь повернулся в вертикальное положение. Первый этап операции удался. К нижнему концу якоря закрепили толстый канат, спускающийся через отверстие от лебёдки машинного отделения. Ручными лебёдками подтянули шары с якорем вниз, пока конец вала не погрузился в морскую воду. Как только тело с обмоткой якоря коснулось воды, в пространство обмотки подали промывочную жидкость. По мере заполнения полости жидкостью, якорь погружали в воду. Так якорь оказался полностью погружен в воду на глубину восьми метров. На этом второй этап работы был закончен.
Из машинного отделения канат, закреплённый за вал якоря, натянули лебедкой, и якорь развернулся, заняв горизонтальное положение. Продолжая опускать шары, якорь развернулся в воде и занял почти вертикальное положение, расположившись под отверстием. Сто тонной лебёдкой канат, прикреплённый за вал якоря, потянули в машинное отделение, а когда его утолщенная часть подошла к отверстию, выключили лебёдку. Шары убрали, перецепив канаты за ручные лебёдки, установленные на корме теплохода. Якорь превратился, как бы, в единую конструкцию с теплоходом, находясь на растяжках. Начался четвёртый этап подъёма якоря. Виктор с рабочими, пройдя кессон, перешёл внутрь машинного отделения, оставив рабочих с телефонами у ручных лебёдок на борту теплохода. Ручные лебёдки нужны были для придания якорю слабого наклона, удерживая якорь в перпендикулярном положении относительно отверстия. Началась самая кропотливая работа. Тело якоря по сантиметрам втаскивали внутрь, подстраховывая клиньями, оберегая его от острых кромок технологического отверстия.
Глубокой ночью закончилась уникальная операция по перемещению восемьдесят тонного электроякоря с баржи внутрь помещения машинного отделения, сэкономив Виктору несколько миллионов долларов. Как только якорь переместили внутрь помещения, крышку технологического отверстия закрыли, включив помпу, откачали воду из помещения. Пока Виктор руководил работой внутри машинного отделения, Фёдор и Дэвид подъёмными шарами подняли электроякорь и промежуточный вал со дна моря, загрузив баржу. Фёдор тут же с буксиром отправил на завод гружённую до предела баржу в сопровождении Дэвида и двух рабочих. Ещё днём Виктор и Фёдор решили, что не целесообразно держать гружёную баржу в море, вдруг шторм и баржа утонит, поэтому с буксиром договорились заранее. А не разобранные рулевые агрегаты и табло с аппаратурой, находящиеся в помещении пульта управления, они смогут по частям на катере отвезти и сдать на завод.
И вот наступили седьмые сутки ремонта фирмы. Рейс с рабочими собирал электродвигатель. По сантиметрам он перемещал якорь внутрь статора, предварительно проведя необходимые работы внутри двигателя. Билл с рабочими навешивал электрические контроллёры на стены, жалуясь Рейсу, что разбирать контроллёры легче, чем сейчас подгонять их корпуса под шпильки крепления. А Рейс кричал ему, что за сборку они получат больше, чем за разборку списанного оборудования.
Фёдор дважды возил катером Виктора на берег. Они помогали сдавать Дэвиду списанное оборудование и дубовый лесоматериал, из которого в последствии на другом заводе изготовят мебель. Освоив выгрузку на пристань своего крохотного автомобиля, они ездили на нём по заводу, экономя время и собирая свои гарантийные обязательства.
Фёдор, управляя катером, объяснял Виктору, как стажеру, азы капитанского дела. Вечером при возвращении на теплоход, он даже доверил Виктору управлять катером, внимательно следя за его действиями. Не спеша, Виктор вёл катер от самого берега до теплохода и, включив грузоподъёмный кран, поднялся вместе с катером в президентский гараж.
Вечером Алёна сказала:
– Что-то не подаёт признаков беспокойства наш «милый» Джон.
– Неужели ни Джон, ни его дочь, ни разу не умудрились просмотреть подлинники документов договора купли-продажи, – заметил Виктор.
– Но ты тоже один раз убедился, что они тебя удовлетворяют, положил их в сейф и больше не прикасался к ним, – подметила Алёна.
– Да, пожалуй, ты права, – согласился муж, заваливаясь под бок к жене в её спальне.

39.
На совещание «Совета директоров» приехали далеко не все, кого приглашала Алёна. Правомерность совещания оценивалась не количеством присутствующих президентов фирм, а их вкладам акции в «уставный фонд» фирмы «Виктория». Хотя больше половины президентов отсутствовало, но на табло загорелась информация о правомерности совещания. Больше пятидесяти процентов акций имелось у присутствующих членов совета.
Своё выступление Виктор начал с того, что в пароходстве сложилась ненормальная обстановка. И, по его мнению, президенты фирм загнаны в угол директором завода. В сложившейся ситуации настал момент, когда надо дать отпор руководству завода. А ремонт фирм можно произвести на других вервях или самостоятельно, организовав бригаду ремонтников на теплоходе. Бригада по очереди будет производить ремонты фирм во время плавания теплохода. «Чтобы не быть голословным, – заявил Виктор, – попытаюсь отремонтировать фирму «Движитель», когда теплоход под парусом будет совершать круиз до Лондона». Присутствующие ехидно улыбались, не представляя, как возможно такое осуществить.
Виктор показал несколько видеозаписей, как выглядела фирма «Движитель» до начала ремонта, и в каком состоянии она находится сейчас со снятой облицовкой. На экране были показаны моменты извлечения якоря из электродвигателя, его спуска на морское дно, и перемещение нового якоря с баржи в машинное отделение. Хотя документальное кино наглядно демонстрировало возможность ремонта вне завода, но тот привычный уклад, который сложился у президентов фирм в течение десятков лет, не мог переломиться. Не оказало ожидаемого эффекта на президентов и заявление Петрухина о том, что фирма «Движитель» смогла взять ремонтный комплект деталей со склада, и у остальных фирм такая возможность тоже имеется. «А зачем они нам», – рассуждали остальные президенты. И только заявление Петрухина об отправке теплохода под парусом в круиз до Лондона вызвало у присутствующих бизнесменов некоторый интерес.
– Сколько Джон и его дочь запросят с нас за использование патента «Парус»? – закричал Роберт, президент фирмы «Стадион», перебивая выступление Виктора.
Ещё до совещания Алёна и Виктор разбирались с цифрами по отчётам фирмы «Движитель» за последние несколько месяцев. Поэтому заданный Робертом вопрос не застал их врасплох. Тариф до Лондона, которым пользовалась их фирма при расчётах с остальными партнёрами, был известен. Они решили увеличить этот тариф на двадцать процентов, и эту сумму преподнести совету, как окончательную, якобы согласованную с новым владельцем патента «Парус». Эту сумму и огласила Алёна.
– Надо подумать, – заявил Скотт, президент фирмы «Энергия».
Виктор и Алёна заранее предполагали, что Скотта эта цифра заинтересует больше всех. Во время круиза фирма «Энергия» не будет поставлять фирме «Движитель» электроэнергию, естественно, понесёт убытки. Однако как для фирмы «Энергия», так и фирмы «Движитель» такой вариант доставки деталей из Лондона был наиболее выгодным. Поэтому остальные президенты фирм, зная это, решили поторговаться. Вторым сдерживающим фактором отправиться в Лондон под парусом было отсутствие у фирм на этот момент страховки. И этого не учли ни Виктор, ни его жена. Присутствующие же президенты рассуждали примерно так: «Продление страховки на короткий срок будет дорогой, а прибыль для них окажется мизерной. Тогда зачем прерывать отдых из-за мелочи». И президенты вместо голосования предложили взять время на обдумывание, а завтра собраться для окончательного решения.
Так и закончилось первое совещание нового президента. Для Алёны это не было неожиданностью, а Виктор расстроился, хотя и помнил поговорку: «Первый блин – комом».
Для уравновешенного Виктора отсрочка о принятии решения о круизе оказалась пыткой. Его беспокоило то обстоятельство, что кто-нибудь из президентов фирм свяжется с Джоном, который не в курсе его планов, и тогда начнётся ненужное разбирательство. Решение об отплытии теплохода затянется на неопределенный срок и, вообще, может закончиться скандалом.
Заметив, как расстроился Виктор, Алёна решила, что у него проблема с деньгами, хотя он об этом молчит.
– Да ты не расстраивайся. Ты подбросил хорошую идею остальным президентам, они подумают, ничего лучшего не придумают и согласятся, возможно, решат поторговаться, на то они и бизнесмены. Я и не надеялась на молниеносное согласие с их стороны. Главное, ты сам не спеши и получше торгуйся.
– Если они свяжутся с Джоном, то испортят нам всю предварительную подготовку, – заметил он.
– Так или иначе, но Джон пронюхает об этом и нам к этому надо быть готовым, но не беспокойся. В любом случае у тебя будут деньги для ремонта фирмы. Можно выгодно продать часть акций, я сегодня же позвоню знакомому дилеру.
Но дилер сам неожиданно позвонил вечером. Он предложил Алёне завтра встретиться в аэрогидропорту, объяснив, что прилетает знакомый «летун» с Берега Слоновой Кости. А поскольку тот после прилёта через час-другой улетит, то встречу нельзя откладывать. Алёна предполагала, что от этой встречи может многое зависеть. Она уже давно мечтала напрямую встретиться с африканским торговцем алмазов с Берега Слоновой Кости и упускать такой шанс не хотела.
Сообщение Алёны окончательно вывело Виктора из равновесия, а жена ещё и заявила, что завтра Фёдор отвезёт катером её с Олей в аэрогидропорт. Затем Фёдор вернётся и примет участие в совещании, как переводчик. Ей же эта встреча крайне необходима и другой возможности у неё не будет, так как продавец алмазов лётчик.
Виктору пришлось согласиться. Он понимал, что им без дилера не продать свои акции на выгодных условиях. Тем более что это должно сохраниться в тайне от остальных бизнесменов теплохода. И ещё он решил, что надо самому попробовать вести дела фирмы «Виктория», не всегда же жена может помогать ему. Выучить английский язык, как немецкий, он не надеялся, осознавая, что это заслуга космического «ОНО», вложившего ещё в школе ему в мозг знания переводчика немецкого языка.
На следующий день, в двенадцать часов, Фёдор на катере повёз Алёну с Олей на берег, обещая вернуться к совещанию. Но напрасно ждал его Виктор, он не приехал на совещание. «Как же я буду объясняться с бизнесменами, – ломал себе голову он. – Не приглашать же на совещание рабочего Билла, как переводчика». Однако решение пришло неожиданно. Он вдруг решил обратиться к бизнесменам по-немецки. Оказалось, что немецкий язык знали несколько бизнесменов, и выход сам собой разрешился.
На удивление Виктора совещание прошло гладко и быстро. Все выступающие президенты изъявили желание отправить теплоход «Викторию» под парусом до Лондона и обратно. Но при условии, что стоимость за использование патента «Парус» не будет превышать обычного тарифа, установленного ранее между фирмами, когда вращался гребной винт от главного электродвигателя хода фирмы «Движитель». Правда, мистер Скотт Батлер, президент фирмы «Энергия», прибегнул к дискуссии, требуя для себя некоторых привилегий. Однако ему напомнили, что у него только один рабочий генератор, и он успокоился. «Совещание директоров» приняло решение, что все фирмы оплачивают расходы на передвижение теплохода по обычному тарифу, а президент фирмы «Движитель» лично договаривается с фирмой «Парус» об оплате за использование патента. Тем более что фирма «Парус» с управлением паруса без его вмешательства не справиться. Как договорятся президенты фирмы, остальных это не касается. О таком удачном исходе решения «Совета директоров» Виктор и не мечтал. Все присутствующие президенты спихнули проблему договора с Джоном и его дочерью на Виктора, а это ему и надо было. Он же не собирался платить за патент, а все вырученные деньги сверхприбыли пустит на ремонт фирмы и тогда не придётся продавать акции.
На подготовку к отплытию «Совет директоров» выделил от десяти до пятнадцати дней. Колесо авантюрного круиза закрутилось полным ходом. После совещания Виктор расслабился, решив, что все проблемы остались позади, но не тут-то было. Президенты фирм атаковали его, потребовав срочно провести совещание по подготовке к отплытию. И не уходя из зала, ему пришлось проводить новое совещание. Необходимо было подготовить рекламные объявления, наметить ориентировочную стоимость билетов, оговорив условия для пассажиров. Наметить культурно-массовые мероприятия на теплоходе во время круиза и так далее, и тому подобное. Оказалось, что целый ряд моментов надо согласовать с пароходством, и везде требовалось его личное вмешательство.
Целый шквал неразберихи разом обрушился на него. Все от него что-то требовали, спорили, предлагали, а он не понимал их американского стереотипа мышления. Языковый барьер оказался действительно «Барьером» с большой буквы. Президенты, забыв, что он не владеет английским диалектом, засыпали его своими проблемами, а он их не понимал, моргая глазами. А тут, как назло, не вернулось его семейство с берега. У них оказались свои проблемы – неожиданно заболела Оля, подозрение на корь. Фёдору было не до возвращения на теплоход. Тем не менее, Алёне удалось встретиться с лётчиком, прилетевшим с Берега Слоновой Кости с почтой и несколькими пассажирами. Минут сорок Алёна по-французски беседовала с негритянским лётчиком. Лётчик в открытую не предлагал алмазы, а крутил вокруг, да около. В конце концов, Алёне удалось выяснить, что у него алмазов нет, но он знает, у кого они есть. И его очень интересовал вопрос, какую стоимость они могут получить за них от Алёны. Из беседы Алёна поняла, что негра интересует стоимость крупных чёрных и голубых алмазов. С такими камушками Алёне не приходилось иметь дела. Она знала о таких алмазах, в основном, из опубликованных источников и по слухам. В конце беседы лётчик и Алёна договорились держать связь через дилера, но раньше, чем через десять дней гонца с алмазами из Африки можно не ждать.
Алёне с трудом удалось связаться по телефону с Виктором. Она предупредила мужа, что они в больнице, а пока Оля не выйдет из кризисной ситуации, они не вернуться на теплоход. Выяснив причину задержки семейства на берегу, Виктор несколько успокоился и кинулся вниз в машинное отделение. Ремонт электродвигателя его интересовал особо.
Перед «Совещанием директоров» Виктор рассчитался за аренду баржи и с рабочими бригады. Он объяснил рабочим, что временно прекращает ремонт в связи с нехваткой денег. У себя на работе он оставил только Билла, Рейса и Дэвида и теперь спешил к ним обсудить ряд вопросов. Сумма наличных денег, которой располагал он, после вычета за предполагаемую аренду гаража, оказалась не большой. Для него было кстати, что владельца гаража Горальда не оказалось на совещании. Пока теплоход стоит на рейде, дожидаясь разрешения на вход в док на ремонт, Горальд не смог бы выставить крупный счёт за захват гаража без его согласия. Но при отправлении теплохода в рейс Горальд вправе мог выставить Петрухину жесткие условия и крупный счёт. Горальд отдыхал, и это спасало Виктора от штрафных санкций. Рассчитывать на дружеские и соседские взаиморасчёты с Горальдом не приходилось, тем более что Виктор своими деталями и лесоматериалом занял почти весь гараж. Ознакомившись с расценками за кубатуру гаража, он почесал себе затылок, не предполагая вначале во что обойдётся ему аренда гаража до Лондона. Закон бизнеса на теплоходе соблюдался строго, и здесь не поможет его должность президента «Виктории». Поэтому он решил освободить гараж Горальда в ближайшее время, переместив своё оборудование частично в лифтовое помещение, в свой президентский гараж и машинное отделение, подвесив лесоматериал к потолочным балкам. И ещё ему необходимо было сдать остальные списанные детали и аппаратуру до отправления теплохода в плавание, так как не сдача их больше месяца приведёт к заводским штрафам.
Вот эти два момента и хотел обсудить Виктор с рабочими. По расценкам ведомостей на ремонт он сделал прикидку и установил, что если рабочие закончат сборку электродвигателя, то у него не хватит денег рассчитаться с ними. Однако если он освободит гараж Горальда и займётся разборкой и сдачей остального списанного оборудования и аппаратуры, то у него хватит денег рассчитаться с рабочими за эти работы. При этом Горалду можно будет вообще ничего не платить, тогда сэкономленных денег от аренды гаража у него хватит не только на ремонт электродвигателя, но и на капитальный ремонт оборудования рулей теплохода.
Спустившись в машинное отделение, Виктор обратил внимание на установленный рабочими якорь в статор двигателя. Обойдя вокруг электродвигателя, он спросил:
– Сколько времени вам потребуется для завершения ремонта электродвигателя.
Посовещавшись, рабочие ответили:
– Надо установить теплозащитную аппаратуру и датчики внутри статора, произвести отладку и регулировку параметров электродвигателя. И на это у нас уйдёт не меньше двадцати дней.
– Ясно, – ответил Виктор, – работу по сборке электродвигателя придётся приостановить. Дело в том, что «Совет директоров» принял решение отправить теплоход в круиз до Лондона, поэтому срочно нужно разгрузить гараж Горальда, затем заняться разборкой остального списанного оборудования и аппаратуры. Увозить в круиз списанное оборудование и инструмент, полученный вами на заводе, не полагается. Исключением могут быть приборы, необходимые вам для регулировки двигателей хода и рулей. Я решил взять вас с собой в круиз, как механиков, возможно, в последствии оставлю в составе команды фирмы «Движитель» для обслуживания оборудования.
После такого заявления президента, рабочие оживились. Их друзья предполагали и предупреждали, что за постоянную выпивку президент вышвырнет их как алкоголиков с теплохода, как только они соберут электродвигатель. Но оказалось, что у президента другие намерения относительно их дальнейшей судьбы, а у его слова не расходятся с делом, в чём они успели убедиться. С одной стороны, рабочие понимали, что предложенный им объём работы значительно дешевле по расценкам, чем сборка электродвигателя. Но с другой стороны, увозить в круиз списанное оборудование и аппаратуру нельзя, не говоря о различных съёмниках. Однако съёмники подшипников им были ещё нужны для дальнейшего ремонта ходового и рулевого оборудования, о чём они и решили предупредить президента.
Пока рабочие совещались, Виктор осматривал машинное отделение, мысленно представляя компоновку размещения оборудования и лесоматериала. Постепенно к нему подсоединились рабочие.
– Бытовки и помещения для отдыха придётся разбирать в гараже и частями переносить сюда? – заявил Билл Виктору, и тем самым, как бы дал понять, что они принимают предложение президента.
Виктор кивнул головой в знак согласия.

40.
Подготовка теплохода к круизу шла полным ходом. Слух о готовящемся плавании долетела и до отдыхающих бизнесменов, и они, прервав отдых, слетелись на теплоход, как пчёлы на мёд. Теплоход превратился в улей. Одного катера, прикреплённого к теплоходу для обслуживания, явно не хватало. Произвести полную загрузку теплохода, стоявшего на рейде, оказалось сложно. Что стоит загрузить углем трюм носовой части теплохода. Уголь был необходим для двух топок, работающих на одну турбину с генератором. Топки отслужили свой срок и требовалось их замена. Получить полную мощность от них было уже невозможно, поэтому они могут работать только на один генератор, вырабатывая 20 тысяч киловатт.
Скептики, кричавшие в Гибралтарском проливе, что транспортировать «Викторию» парусом через Атлантический океан это безумие, молчали. Уж больно сильно они просчитались в своих прогнозах. Правда, кое-кто поговаривал, что плыть против ветра – это не по ветру, но их никто всерьез не воспринимал. Однако Виктор внимательно прислушивался ко всяким доводам, осознавая, что космическое «ОНО» дважды подобные его просьбы не выполняет. А вот сможет ли он сам манипулировать парусом и транспортировать гигантский теплоход против ветра, не знал. Поэтому он ломал себе голову, составляя проект договора и оговаривая оплату за пройденные мили, независимо в какую сторону поплывёт теплоход. Возможно, ему удастся отогнать теплоход на средину Атлантического океана, а затем вернутся назад, не достигнув Англии. Просто ветер может пригнать теплоход к берегам Америки.
Сообразуясь с этим, он готовил проект бланков проездных документов для пассажиров без всяких гарантий, что туристы увидят берег Англии. В проездных документах говорилось, что туристы приглашаются по маршруту в Англию и примут участие в эксперименте транспортировки гигантского морского теплохода парусом против ветра. Даты прибытия в Англию, даже приблизительной, не было.
Туристическое бюро порта Нью-Йорка не приняло такой проект проездных документов на круиз, требуя не только гарантий доставки пассажиров в Лондон, но и соблюдения установленных страховых обязательств по доставке пассажиров и грузов в пункт назначения. Никаких гарантий президентский корпус теплохода дать не мог, а время шло.
При испытании паруса в Гибралтарском проливе ситуация складывалась по-другому. Там пассажиры обращались непосредственно к дирекции теплохода. Но Нью-Йорк это не Африка и здесь такой фокус не проходил.
Виктор, Алёна и представители дирекции пассажирских и грузовых перевозок мотались между портом и теплоходом, доказывая возможности паруса, но никаких гарантий не могли дать. Хотя пароходство было крайне заинтересовано в круизе «Виктории», но отступить от прописных правил, тоже не могло, и вопрос с оформлением проездных документов зашёл в тупик.
С первых дней подготовки теплохода в круиз Алёна и Виктор часто посещали Нью-Йорк. Иногда задерживались там, посещая театры, концертные залы и рестораны. Фёдор почти безвыездно находился на теплоходе, следил за работой рабочих и развлекал Олю на теплоходе. Президентским катером управлял вахтенный дежурный теплохода.
Рабочие, собрав первый этаж бытовых помещений, решили вместо сборки второго этажа разместить там лесоматериал и часть оборудования. Остальное оборудование из гаража Горальда они перенесли в нижнее лифтовое отделение второго этажа, хотя этим перекрыли возможность спуска лифтов в машинное отделение.
– Гараж Горальда уже пуст, но его появление здесь пока крайне не желательно, – заявил Виктор жене. – Он причинит нам массу хлопот, а загрузить его гараж без пристани невозможна.
Поэтому, когда Алёна отправляла Горальду телеграммы, то по просьбе мужа, специально указывала неправильный адрес отдыхающего Горальда, и, естественно, он послание не получал.
– Горальда мы должны предупредить о готовящем круизе, иначе будет не корректно с нашей стороны, – заявила она через двое суток после отправления телеграммы.
– Хорошо, согласен, но в последний момент, – разглагольствовал муж, понимая, что Горальд узнает, что его гараж использовался, как перевалочная база, и потребует компенсацию. А деньги, предназначенные за аренду гаража таяли у Виктора, как лёд в жаркую погоду.
Алёна, наблюдая за действиями мужа, решила не давать свои сбережения на его нужды. Ей нравилось, как ловко он выворачивается из тяжёлых ситуаций. Она даже гордилась им, понимая, что заставляет его переживать.
В один из вечеров Алёне неожиданно позвонил дилер и пригласил срочно встретиться в морпорту. Она с Фёдором ездила на встречу. Дилер сообщил ей, что их общий знакомый пилот привезёт гонца через трое суток в первой половине дня. Необходимо встретить африканского гостя. Место встречи пилот назначил в 100 футах от кормы теплохода «Виктория» с восточной стороны. Над катером должны висеть три белых «тряпки», хорошо просматриваемые с большого расстояния. Это будет сигналом, что гостя ждут, всё спокойно, и ему не грозит неприятность. Заручившись согласием Алёны дилер пожелал ей удачи, а на прощанье намекнул, что она будет его должником. Алёна размышляла над местом странной встречи и поделилась этой новостью с мужем.
Виктор задумался, а затем сказал:
– Странную встречу назначили тебе. Даже трудно предполагать последствия такой встречи. Очевидно, гидросамолёт коснётся воды недалеко от катера. От поплавков в разные стороны полетят брызги, частично самолёт скроется от посторонних глаз. Тогда через люк самолёта в воду незаметно нырнёт контрабандист в подводном снаряжении. Под водой он поднырнёт под катер и заберётся в него. Но это могут заметить как работники спецслужбы теплохода, так и пограничники, ведущие наблюдение за бухтой со статуи «Свободы», с которой наш теплоход просматривается, как на ладони. Вспомни, что даже наша фирма имеет «глаза» для обзора кормовой части теплохода. И эту возможность хорошо продемонстрировал Джеймс, когда знакомил нас с пультом управления машинного отделения.
– Твоё опасение о ныряльщике трудно опровергнуть. Но мне очень хочется встретиться с контрабандистом с Берега Слоновой Кости и посмотреть, что он хочет предложить нам из чёрных и голубых алмазов. Надо посоветоваться с Фёдором, он любит такие головоломки решать.
– Однако ты смелая, любишь, когда в кровь впрыскивается адреналин, – заметил муж.
Алёна рассмеялась, оголив свои белые красивые зубки.
– Сам разве не любишь рисковать, – упрекнула она. – С завода четверть корабля увёз и не смутился. А в Гибралтарском проливе два теплохода мог утопить в морскую пучину вместе с пассажирами. Я же ехала, как все, и не предполагала, что это опасно. А сейчас авантюру до Лондона задумал осуществить.
Виктор вздохнул, выразительно посмотрел на жену, улыбнулся и ответил:
– Человека на каждом шагу поджидает столько опасностей, что если всегда опасаться, то не стоит и жить.
– Вот и я об этом же говорю, – слукавила жена в угоду мужу.
Фёдор выслушал доводы Виктора, а о разговоре Алёны с дилером он знал раньше, сказал:
– Я полагаю, что навстречу с гонцом лучше всего ехать мне. Я знаю французский язык, на котором будет изъясняться гость с Берега Слоновой Кости. И права на управление катером только у меня. Не будите же вы приглашать вахтенного дежурного сопровождать вас. В случае, каких-либо недоразумений опять-таки мне лучше будет оправдываться перед полицией. В худшем случае меня лишат визы и выдворят из США. Я заберу Олю и уеду в Швейцарию. Рисковать одному из вас нельзя. А для того чтобы рыбка ловилась хорошо в назначенном месте встречи, то я начну прикармливать её прямо с сегодняшнего дня. Для этого возьму шлюпку на прокат для рыбалки.
– Конечно, доводы Фёдора убедительны. Хотя, в основном, вся эта затея больше всего нужна мне, но незнание французского языка поставила бы всю операцию под провал, – подытожил Виктор. – А вот «ослепить» на некоторое время наблюдателей на статуи «Свободы», когда появится самолёт, можно сделать зеркалом, направив с теплохода луч от солнца на статую. И это я беру на себя.
– Не плохая задумка, – похвалил Фёдор.
– А если в этот момент солнце спрячется за тучу? – улыбаясь, спросила Алёна.
– Тогда через зеркало можно направить на статую ослепительный пучок света от электросварки. Кстати, большое зеркало и электросварка в арсенале гаража имеется, – заметил Виктор.
– Значит, так и договорились. Камушки нам действительно необходимы, а то наша гравильная мастерская простаивает, – неожиданно проговорился Фёдор.
– Разве у вас есть гравильная мастерская? – удивлённо спросил Виктор.
– Да, мы люди богатые, – Фёдор понял, что сболтнул лишнее, но сделал безразличный вид и, взяв Олю за руку, повёл её в коридор, приговаривая: «Пойдём Оля, покормим чаек и рыбок».
Что имел в виду Фёдор, Виктор не понял, но смутное сомнение на счёт благосостояния жены у него укрепилось. Он и раньше подразумевал, что от него скрывается какая-то тайна.
– Что за тайну вы с Федором так тщательно скрываете от меня?
– Об этом поговорим, как-нибудь в другой раз, – ответила жена, решив, что муж всё равно узнает о её огромном состоянии драгоценностей, вложенных в Швейцарском банке, и тогда ей будет не удобно оправдываться перед ним за их сговор с Фёдором.
                ______   _   ______

На следующий день Алёна посетила центральную библиотеку Нью-Йорка, выискивая сведения об алмазах. Она наткнулась на заметку двухгодичной давности, в которой говорилось, что «С центрального хранилища Берега Слоновой Кости при загадочных обстоятельствах исчез весь годовой алмазный запас промысела нескольких глубоких шахт. Исчез и крупный чёрный алмаз, гордость шахтёров, нашедших его на глубине более 39 тысяч футов при невероятно тяжёлых температурных условиях. Ни полиции, ни частным детективам не удалось напасть на след исчезнувших алмазов и выдвинуть хотя бы какую-либо версию их исчезновения». Алёна сделала копию заметки. Однако других стоящих сведений об алмазах обнаружить ей не удалось, кроме биржевой стоимостей чёрных и голубых алмазов.
Вечером Алёна показала копию заметки Виктору и Фёдору. Виктор вспомнил и рассказал им почти анекдотичный случай, который произошёл на глубоких шахтах, связанный  с добычей алмазов.
– Однажды на Женевской технической выставке владельцы шахт Берега Слоновой Кости закупили Криворожские перфораторы для бурения небольших скважин глубиной до 25 метров. Малогабаритный шестеренный вращатель перфоратора развивал мощный крутящий момент для вращения бурового става. Но этот вращатель расходовал в три раза больше сжатого воздуха, чем зарубежные машины такого класса. Это считалось колоссальным недостатком. Но владельцы глубоких шахт в буквальном смысле ухватились за этот перфоратор, предложив заводу выгодные контракты. Заводчане на радостях пообещали снизить расход сжатого воздуха вращателями. Однако владельцы шахт запротестовали, заявив, что они не будут покупать их перфораторы, если они снизят потребление сжатого воздуха машинами. Парадокс! Но оказалось, что в шахтах на глубине 12 километрах температура в забоях достигает до 60 – 75 градусов. При такой жаре шахтёры сидят в забоях у вентиляторов и стараются ничего не делать. Большой расход сжатого воздуха перфораторами спасал от перегрева негритянских шахтёров. При выхлопе из перфораторов сжатый воздух резко расширялся, создавая отрицательную температуру в забое. Владельцы шахт выкинули из забоев вентиляторы. Поскольку перфоратор автоматически отключался, если рабочий прекращал бурить скважину, то шахтёрам невозможно было сидеть в забоях, и они вынуждены были постоянно работать, проклиная создателей таких «хитрых» машин. Вот так недостаток механизма превратился в достоинство с проклятием, как приложение.
– На какие только ухищрения способны владельцы шахт при добыче алмазов. Бедных шахтёров заставляют работать, не давая им свободно дышать, – заметила Алёна.
– Да, не лёгким потом достаются алмазы, не даром этот «уголёк» является самым дорогим украшением, – отметил Фёдор.
                ______   _   ______

На очередном совещании «Совета директоров» дело дошло, чуть ли не до рукоприкладства. Президенты фирм с пеной у рта доказывали, какие огромные материальные затраты они понесли при подготовке к круизу, а пароходство не даёт добро пассажирам на круиз до Лондона под парусом без гарантийных обязательств президентского корпуса теплохода.
– Что будем делать дальше? – кричали все, уставившись на президента «Виктории» и его жену, которую считали главной виновницей случившегося скандала.
Виктор сосредоточено думал и неожиданно нашел разумное решение. Через Алёну он попытался успокоить собравшихся президентов, но её никто не слушал. Все галдели, как разъярённые псы, готовые броситься друг на друга. Виктор встал, по-фюрерски выкинул руку вперёд и замер, но на него не обратили внимания. Тогда он по-русски, как главарь банды, зычным, мощным голосом крикнул:
– Ша!!!
Непонятный жаргон заставил всех стихнуть, а он по-немецки, срывающимся лающим голосом закричал:
– Сэры! Что вы раскудахтались, как курицы на насесте! Ну, зачем вам пассажиры! Да они нам будут мешать ставить парус! Чего доброго за борт теплохода свалятся! А там акулы!
Алёна, не понимая по-немецки, вслушивалась в перевод переводчика, переводившего с немецкого на английский язык.
– Через печать, радио, телевидение сделаем сообщение, что туристов, желающих принять участие в круизе под парусом на теплоходе, направляющегося в сторону Лондона, просят позвонить нам по телефону и заказать каюты. Погрузка пассажиров будет производиться не в бухте порта Нью-Йорка, а в море. Как показала практика в Гибралтарском проливе, это наиболее безопасный вариант, так как при постановке паруса наиболее любопытные туристы могут свалиться за борт. По просьбе отъезжающих пассажиров посадка на теплоход будет проводиться в море после установки паруса.
По залу прошёл вздох облегчения, многие президенты сообразили, что принять на теплоход пассажиров в нейтральных водах, это разумное решение из создавшегося положения, тогда запретом пароходства можно пренебречь.
– Прошу присутствующих высказать своё мнение по существу данного вопроса, – довольно мягко, по-немецки закончил своё выступление президент фирмы «Виктория».
И опять зашумели присутствующие, одновременно высказывая свои соображения, но уже в вежливой форме. Некоторые президенты заискивающе кланялись Алёне, как бы оправдываясь, что не обосновано и грубо бросали колкости в её адрес. «Что мы так шумели, если всё так просто разрешилось», – делились они своими впечатлениями друг с другом. И совещание приняло рабочий характер. Президенты по очереди высказывались, давая ценные организационные предложения.
– Если молчание Джона можно было объяснить нашей скрытностью сборов в круиз, то завтра слух об использовании его паруса, наверняка, долетит до него. И уже завтра можно ожидать его представителей, а то и собственной персоной заявится к нам, – бросил фразу Виктор жене, после собрания.
– Это точно, завтра к вечеру будем ждать Джона и его дочь, – сделала предположение Алёна.
Но и на следующий день никаких признаков беспокойства и возмущений со стороны Джона не последовало.
– Уж не умер ли Джон, – высказал предположение Виктор в конце следующего дня после рекламного объявления по телевидению о предстоящем грандиозном круизе на теплоходе под огромным парусом.
                ______   _   ______

К приезду гостя с алмазами из Африки Виктор подготовил сварочный аппарат, настроил зеркало так, что огненная дуга, отразившись от зеркала, бросала отблеск электросварки на статую «Свободы». Причём посылать луч света от солнца оказалось сложнее, чем от сварочного аппарата. Зеркало нужно было постоянно настраивать за движущимся солнцем. Фёдор тоже готовился, создавая иллюзию рыбака и используя катер, когда он не был занят. И каждый раз Фёдор, как бы между клёвом рыбы, занимался стиркой белья, развешивая его сушиться. Он приучал пограничников, если они действительно наблюдали со статуи, к белым вещам, развивающимся над катером. При прилёте самолёта всё должно выглядеть как всегда. Хотя никто точно не мог предположить, как и на чём появится гость из Африки. Фёдор установил большой зонтик от солнца и прятался под ним от посторонних глаз, разглядывающих его с теплохода.
И вот подошло время, когда надо было встречать африканского гостя. Виктор и Алёна с биноклем расположилась так, что их не было видно со статуи. Через каждые десять, пятнадцать минут Алёна сообщала о появлении на горизонте гидросамолёта, но это были не те самолёты. Они появлялись над бухтой, но затем резко уходили правее и, пролетев между дачными участками и городом Лонг-Бранч, заходили на посадку. Для взлёта гидросамолётов из Нью-Йорка использовался коридор в северо-восточной части бухты. И это Алёну беспокоило: «Как же может прилететь самолёт с гостем, если постоянно взлетают самолёты. Да они же могут столкнуться в воздухе».
Вдруг над самой водой Виктор увидел приближающийся к теплоходу самолёт. Алёна, разглядывая горизонт через бинокль, не заметила низко летящего гидросамолёта прямо на теплоход. Самолёт оказался вне поля её «акустического» зрения.
– Вот он летит, – успел крикнуть Виктор и включил электросварку.
Виктору показалось, что гидросамолёт зацепится за корму теплохода. Но гидросамолёт коснулся воды метрах в тридцати, не долетев до катера и создал полосу брызг. Самолёт подпрыгнул и, чихая одним двигателем, пролетел рядом с теплоходом. Оторвавшись от воды метров на десять, самолёт полетел в сторону посадочной полосы и скрылся из поля зрения. Всё произошло так быстро, что Алёна вообще не успела заметить гидросамолёта. Виктор продолжал сварку, создавая дугу электросварки и посылая ослепительные блики в сторону статуи «Свободы». Он размышлял над рискованным трюком лётчика из Африки, хотя примерно так и предполагал его действия.
Фёдору только в последний момент удалось увидеть, как гидросамолёт коснулся поплавком воды и тут же оторвался от неё и улетел. Находился Фёдор метров на триста ближе к самолёту, чем Виктор и Алёна, и успел внимательно разглядеть момент касания поплавков воды. Однако он был уверен, что из самолёта никто не успел спрыгнуть в воду. Он даже решил, что это была тренировка, а гидросамолёт сделает круг и прилетит ещё раз. Через пару минут он заметил, как в воде под катер скользнул пловец в одних плавках. Фёдор поспешил перейти к другому борту катера и увидел, как рядом с катером вынырнул человек. Пловец был негром. «Как он с берега доплыл сюда, – мелькнула мысль у Фёдора. – Возможно, пловец увидел, что садиться самолёт и нырнул, опасаясь за свою голову». Негр внимательно посмотрел на недовольное лицо белого и по-французски спросил:
– Сэр, вы не меня ждёте?
– А вы кто такой и как сюда попали? – по-английски спросил Фёдор вместо ответа.
Негр молчал, не поняв английскую речь, и подозрительно разглядывал белого. Наконец Фёдор сообразил, что это может быть гость из Африки и, ткнув пальцем в небо, по-французски спросил:
– Вы оттуда?
– Оттуда, – подтвердил негр, подозрительно продолжая разглядывать белого.
– Из Африки?
– Из Африки с Берега Слоновой Кости.
Только после этого Фёдор окончательно убедился, что это прибыл гость, но не мог понять, где его вещи и одежда. И он решил это выяснить потом, сказав:
– Сейчас переставлю зонтик и спущу вам лестницу, – и он быстро переставил зонтик так, что с теплохода невозможно было разглядеть человека, поднимающегося по верёвочной лестнице на борт катера.
Негр быстро взобрался на катер и проскользнул в каюту. Подняв лестницу, Фёдор последовал за ним.
– Где ваши вещи? – спросил Фёдор, разглядывая негра в чёрной набедренной повязке.
Негр похлопал себя по животу, но ничего не сказал. Фёдор решил, что тот хочет пить или есть. Он достал из шкафчика бутылку воды и протянул её негру, указав на стакан.
– Я ещё порыбачу, чтобы не возникло подозрения насчёт перестановки зонтика, а затем смогу доставить вас на теплоход.
Негр кивнул головой и вернул назад неоткрытую бутылку, сказав, что ему нельзя пить.
Минут через тридцать после пролёта гидросамолёта, Фёдор поднял на теплоход катер подъёмным краном и въехал в гараж вместе с негром, нелегально вторгнувшимся в чужую страну.
То, что гость из Африки прибыл в одних плавках, удивило не только Алёну, но и Виктора. Негра звали Бобом. Он был младшим братом лётчика, сбросившего Боба в бухте через люк в днище самолёта. У Боба не было не только одежды, но и документов. Боб заявил, что его документов нет и у брата. Боб давно сбежал из Африки, где жил без паспорта, и не собирается туда возвращаться. Осторожно Алёна намекнула, что брат говорил, что привезёт вас вместе с алмазами. Но Боб только улыбался, сказав, что ему нельзя кушать. Алёна терялась в догадках. Она надеялась увидеть прозрачные, голубые и чёрные алмазы, а разглядывала перед собой чёрного, как сажа, человека, сбежавшего из Африки без документов.
– А где ваши камушки? – полюбопытствовала Алёна.
Улыбаясь, Негр похлопал себя по животу.
– И сколько у вас там этих камушек? – Алёна подумала, что негр, возможно, имеет в виду камни в почках.
Боб пальцем попытался написать цифру на столике. Алёна подала ему ручку и бумагу. Боб крупно написал 383, затем прибавил большую единицу и, ткнув в неё пальцем, сказал:
– Это большой чёрный камень. Он весит 73,5 карата.
Помолчав, Боб продолжил:
– Пятьдесят один камень каждый весом от 35 до 40 карат, триста два камня – от 7 до 11 карат и тридцать камней примерно по 2 карата. Общий вес камней 4753 карата. Хорошие камни!
– Ваш живот напичкан камнями! Вдруг у вас случиться заворот кишок! – воскликнула Алёна.
– Не беспокойтесь, леди, ничего со мной не случиться, – беспечно ответил Боб. – Я не раз перевозил эти камни из страны в страну. В начале с Берега Слоновой Кости в Бразилию, потом в Колумбию и в Венесуэлу. Затем опять в Бразилию, а оттуда вчера с братом вылетели к вам.
Похлопав себя по животу, Боб добавил:
– Хороший чемоданчик!
– И сколько стоит содержимое вашего чемоданчика, – с облегчением спросила Алёна, поняв, что, наконец, алмазы прибыли.
– У меня есть брат с семьей и тётя с детьми, – начал Боб издалека. – Тётя два года назад переехала из Африки в Бразилию и живёт на берегу Атлантического океана в Сан-Луисе. Брат продолжает работать в аэропорту Абиджана Берега Слоновой Кости, но его семья уже переехала в Валенсию в Венесуэле, а я скитаюсь по свету. Тёте хранить такое количество алмазов стало опасно. Когда продашь один камушек, затем второй, третий, то к тебе начинают присматриваться. Вот это и беспокоит нас. И мы решили избавиться от них, вложив в выгодное предприятие. Ваш теплоход не плохое предприятие для этой цели. Мы трое примерно на равных участвуем в дележе этих камушек и хотим по миллиону долларов США получить акциями вашего теплохода. Конечно, эти камушки можно продать и дороже, но мы решили не рисковать, тем более что вы должны будете меня приютить у себя и снабдить документами фирмы.
Из беседы с Бобом Алёна поняла, что он значительно умнее и грамотнее, чем показался вначале.
– Кем вы работали два года назад? – задумчиво спросила она.
– Учителем в колледже, – ответил он, насторожившись. – А почему именно два года назад?
Алёна достала заметку, которую нашла в библиотеке Нью-Йорка, и перевела её на французский язык.
– Но в сообщении говориться, что у полиции нет версии похищения алмазов, поэтому не следует вдаваться в подробности их появления у нас.
Помолчав, Боб сказал:
– Сегодня брат инсценировал поломку своего самолёта и будет ждать ремонтную бригаду из Африки. Брат считает, что за такой пилотаж, который он применил для сброса меня в воду к вам, его ждут большие неприятности. Его просто должны лишить права вождения самолётами над территорией США, и ему придётся уволиться из аэропорта Берега Слоновой Кости. И ещё, мы с братом немного похожи. Через дилера он передаст свой паспорт, по которому я буду проживать на теплоходе. А вам легче будет снабдить меня документами, как служащего фирмы «Виктория». Я должен буду следить за дивидендами, полученными с нашей доли акций и пересылать две третьих от них моим родственникам. Если вы считаете, что наши условия приемлемы для вас, то считайте, что мы договорились. Повторяю, что камушки стоят дороже, по нашим скромным подсчётам на одну треть, не считая величины чёрного камня, который, некстати, находится в международном розыске и нам, естественно, не так просто будет всё продать, если вы, леди, откажитесь от нашего условия. Окончательный ответ я буду ждать после вашей проверки моих камней. Хотя заявляю, что они лучшие из лучших.
– Вы не плохо подготовились для встречи и всё предусмотрели, но на брата вы не очень то похожи.
– У брата два паспорта. В старом паспорте, где он был сфотографирован моложе, по фотографии я похож на него, если его нет рядом. Дело в том, что он терял старый паспорт, получил новый, а затем нашёлся старый.
– Да, вы всё хорошо рассчитали, – с восхищением заметила Алёна. – Сейчас, что вам нужно?
– Отдельную каюту с туалетом, касторовое масло, тазик и кое какую одежду.
Алёна слегка брезгливо сморщила носик, представив, как должны появиться на «свет» алмазные камушки.
Вечером следующего дня Алёна, Фёдор и Виктор в присутствии Боба увлечённо разбирались с непримечательными на вид камушками. Чёрный камушек поразил Алёну своими размерами и чернотой. Подобного алмаза она не видела ни разу в жизни.
– Владеть таким камнем не безопасно по нескольким причинам, но и разрезать его на части было бы кощунством, – заметила Алёна.
Чуть больше 950 граммов весили 384 камушка и по скромным подсчётам тянули по стоимости более четырёх миллионов долларов США. Через час сделка на джентльменских соглашениях без составления каких-либо бумаг состоялась. Тут же акции  фирмы «Движитель» на сумму трех миллионов долларов были переданы Бобу, но это осталось большой тайной для всех остальных президентов фирм «Виктории». Формально за Виктором числились все акции фирмы «Движитель».
Виктор попросил Алёну перевести Бобу его предложение:
– Боб, я оформлю вас казначеем фирмы «Движитель», а не фирмы «Виктории. Вы будите следить за прибылью фирмы, выдавать зарплату рабочим, обслуживающим машинное отделение, а остаток прибыли будите делить на десять частей. Три части ваши, а семь будите передавать нам. То есть мне, Алёне и Фёдору. Алёна является управляющей фирмы «Движитель» и казначеем нашей семьи. Фёдор старший механик фирмы. Все дела вы, Боб, будите согласовывать с Алёной. Но документы на вас я смогу оформить после получения от вас паспорта, даже если он будет вашего брата.
Алёна перевела, а от себя добавила, что, хотя муж является президентом фирм «Движитель» и «Виктории», но паспортами он не ведает.
– Я это знаю, – ответил Боб. – Дилер хорошо проинформировал брата. Дилер высокого мнения о вашей семье, а ваше материальное состояние оценивается более ста миллионов долларов США.
Алёна и Фёдор непроизвольно удивлённо переглянулись, но промолчали. Виктор, наблюдая за аурой Алёны и Фёдора, понял, что у них опять появилась какая-то тайна от него. Джентльменскую сделку решили обмыть. Фёдор и Боб принялись готовить выпивку и закуску. Виктор решил кое-что выяснить у жены:
– Я полагаю, что мы очень хорошо поменяли акции. Но сможем ли мы продать эти камушки, если срочно понадобятся деньги для ремонта фирмы?
– Хоть завтра я смогу продать эти камушки за пять миллионов долларов, – ответила она, согласная купить их сама за пять, шесть миллионов долларов. – Но если произвести огранку, то они потянут миллионов на семь, восемь. По времени на это уйдёт от трёх до четырёх месяцев. Зарплата высоко квалифицированных мастеров огранки составит, примерно триста тысяч долларов. Остальное – это прибыль. Вот какую прибыль ты сможешь получить от этой сделки, если не будешь торопить меня.
Виктор внимательно наблюдал за аурой жены и готов был поклясться, что она не сочиняет, а говорит правду, в которой абсолютно уверена.
– Какую тайну вы с Фёдором утаиваете от меня?
Алёна выразительными, широко открытыми глазами посмотрела на мужа. Она осознавала, что должна сказать всю правду мужу о своих миллионах, но боялась, не сломается ли его дух бизнесмена, узнав, что жена на порядок богаче, чем он. Правда может сломить его способность к изворотливости. Она знала подобные ситуации из жизни богатых людей, поэтому опасалась этого. А он смотрел поверх её головы, понимая, что в её тайне нет ничего гнусного, но ей очень не хочется прежде времени раскрывать какую-то тайну. Она уже собралась рассказать ему всё, раз он так настаивает, но он неожиданно заявил:
— Если не хочешь сейчас раскрывать свой сюрприз, то не говори, а то потом пожалеешь.
Алёна от удивления открыла рот и подумала: «Странно! Неужели он угадывает мои мысли! И это происходит довольно часто! И почему он часто смотрит поверх головы, когда разговаривает со мной. Какой тайной владеет мой муж?» А он примерно понял, о чём подумала жена и назидательно ответил:
– Ты правильно поняла! Твой муж умеет читать мысли человека, с которым беседует. И это я тебе докажу, но только не сейчас. Фёдор и Боб уже ждут нас. Кстати, нашего гостя зовут не Боб, но это имя ему сродни. Возможно, это имя его брата, а он хочет воспользоваться его паспортом и заранее привыкает к имени Боб.
Алёна была в замешательстве от услышанного, но справилась с этим и припомнила, что она тоже заметила, что негр не сразу отзывается на имя Боб. Однако имени брата она не знала. При знакомстве, они, как гангстеры, не представились друг другу.
За столом, когда выпили и закусили, Алёна обратилась к Бобу:
– Вы плохо откликаетесь на имя Боб. Мы с мужем решили, что это не ваше имя, а скорее вашего брата.
Негр сделал удивлённое лицо и пробормотал:
– Спасибо, леди. Теперь я буду более внимателен к Бобу.
Помолчав, негр сказал:
– Леди, у меня к вам просьба. Надо встретиться с дилером и взять у него паспорт брата для меня, а ему передать две записки. Одна записка брату, другая – тёти. Встречаться вам непосредственно с моим братом не желательно. Зачем лишний раз привлекать внимание американцев. Если они сопоставят с фактом пролёта самолёта около теплохода, то могут заподозрить вас, в чём-нибудь. Они очень следят за иностранцами.
Алёна же подумала: «Да, мне и самой надо встретиться с дилером, а за оказанную услугу посредника вознаградить его в виде одного процента от сделки и вручить чек на сорок тысяч долларов». И она ответила:
– Хорошо, завтра я постараюсь встретиться с дилером.
Боб протянул ей заранее подготовленные две записки.

42.
Врачи опасались за здоровье директора судоремонтного завода мистера Джона. Они волновались не за полученную травму плеча, а за его непонятное стрессовое состояние. Джона что-то сильно беспокоило, и врачи решили назначить ему лечение сном. После нескольких дней сна, Джон, наконец, пришёл в нормальное состояние, и его можно было выписывать через пару дней.
Джон проснулся в бодром настроении. Он знал, что телефон в его палате отключен по распоряжению лечащего врача. Тогда он достал стопку журналов и хотел просмотреть их, но его внимание привлёк небольшой радиоприёмник. Достав из тумбочки, он включил его, и принялся вращать ручку, гоняя стрелку по шкале диапазона волн. Поймав сводку новостей, он беззаботно вслушивался в ровный приятный голос диктора. Вскоре он услышал объявление, заинтересовавшее его. Диктор сообщала, что «Совет директоров» теплохода «Виктория» принял решение совершить круиз до Лондона. Теплоход «Виктория» пересечёт Атлантический океан с помощью гигантского паруса, поднятого на воздушных шарах. Второй рейс этого гигантского теплохода под парусом планируется осуществить против основного направления ветра. Далее диктор предлагала отдыхающим принять участие в грандиозном эксперименте и позвонить по телефону непосредственно на теплоход, получить консультацию и заказать каюту.
Диктор продолжала оглашать сводку новостей, но Джон не слушал. Он размышлял: «Разумное решение принял «Совет директоров». Что стоять на рейде и ждать, когда привезут детали для ремонта из Лондона. Почему дочь была вчера и ни словом не обмолвилась о предстоящем круизе теплохода. Очевидно, не хотела меня волновать, значит любит она меня. Интересно, на каких условиях она согласилась продать лицензию на проведение такого рода эксперимента». И Джон в уме принялся подсчитывать, какую сумму должна была потребовать Марджори за лицензию на право использования патента «Парус».
В конце сводки новостей диктор объявила, что у них в гостях корреспондент газеты «Новости Нью-Йорка», взявший интервью у президента одной из ведущих фирм теплохода «Виктория» мистера Скотта Батлера. И из приёмника раздался знакомый Джону голос Батлера. Но с первых же слов Батлера, его выступление не понравилось Джону. Батлер обвинял руководство судоремонтного завода в невыполнении сроков договора по ремонту теплохода. В результате некоторые фирмы решили расторгнуть установившиеся годами взаимоотношения между фирмами теплохода с заводом. А фирма «Движитель» решила отказаться от услуг судоремонтного завода и сама произвести ремонт. И вот, что удивительно! Фирма осуществила своими силами замену вышедшего из строя электроякоря двигателя мощностью двадцать тысяч киловатт. Если ремонт фирмы «Движитель» завершится успешно, то этому примеру последуют другие фирмы. Такими словами закончил своё выступление Батлер. «Этого мне ещё не хватало, – пробурчал вслух Джон. – Где же фирма могла раздобыть новый электроякорь и как умудрилась заменить его? Что-то мистер Батлер несёт чепуху. Надо будет позвонить на радиостанцию и опровергнуть его выступление». Джон вдруг вспомнил, что своим договором на продажу фирмы «Движитель», он не застолбил своего права на собственность нового электроякоря. «Как же я упустил этот момент! Электроякорем занималась миссис Хаузен, которая ненавидит меня из-за того, что я выгнал её с работы». И вторая нехорошая мысль обожгла его воспалённое сознание: «Уж не проделки ли это миссис Хаузен в отместку мне. Кажется, я проворонил электроякорь, а он стоит порядка полутора миллионов долларов». От такой мысли Джону стало не по себе. «Очевидно, Батлер перепутал. Не заменила фирма вышедший из строя электроякорь, а получила от страхового ведомства. Заменить же его фирма в принципе не могла». Однако такая редакция выступления Батлера не успокоила Джона, а, наоборот, привела в негодование. Теперь он был уверен, что электроякорь у него «увели». Он настроился и постепенно успокоился. Но неожиданно на ум пришла ещё одна занудная мысль: «С завода можно вывести комплект ремонтных деталей фирмы «Движитель». Есть распоряжение Суцерона, позволяющее это осуществить. А он и дочь подписали гарантию, что при вывозе деталей и оборудования со склада завода, они претензий к верфи иметь не будут. Вдруг этим воспользуется его зять, Джеймс. Марджори подпишет всё, если будет виза мужа». И чем он больше размышлял об этом, тем больше у него увеличивалось беспокойство. Не думать он уже не мог, накручивая себя и фантазируя. Наконец не выдержал и решил позвонить на завод, всё выяснить и успокоиться.
Джон обратился к медсестре и попросил подключить телефон. Но она заявила, что без разрешения врача этого сделать не может, а врач на совещании. Джон взмолился, сказав, что раз нет врача, то он и не узнает о подключении на время телефона в его палате, пообещав коробку конфет. Сестра поколебалась и согласилась.
Джон сразу позвонил в электроцех и выяснил, что по распоряжению инженера по страхованию миссис Хаузен электроякорь отпущен фирме «Движитель», а взамен получен старый, как металлом. Причём, заводской номер электроякоря совпадал с техническим паспортом двигателя, а это означает, что никакой подмены деталей быть не могло.
– Вы ничего не путаете? – спросил Джон. – Извлечь старый электроякорь из машинного отделения невозможно!
– Нет, возможно! – возразил кладовщик цеха. – И это предложила инженер Хаузен. Я разговаривал с рабочими, выполнившими такую уникальную работу.
Джон не мог в это поверить, зная, что без подъёмного оборудования завода невозможно осуществить подобную работу, но его осенила мысль: «Может теплоход поставили в док и решили отремонтировать отдельные фирмы, которым не нужны детали из Лондона. Затем теплоход отправят в круиз за деталями». Однако такая схема работ не укладывалась в стереотип производства. И Джон продолжал размышлять: «Что же произошло, пока я спал под наркозом? Но если такой факт свершился, и весь комплект деталей уже использован без нашего разрешения и компенсации, то меня может спасти только суд. А для этого необходим первый экземпляр подлинного документа договора купли-продажи фирмы «Движитель», хранившийся в нотариальной конторе».
Джон набрал номер телефона старшего нотариуса и попросил:
– Уильям, мне нужен первый экземпляр договора по продаже фирмы «Движитель».
– У вас же есть второй и третий экземпляры договоров, подписанные мною, – возразил Уильям. – Подлинник же контора представляет только в судебные органы через курьера.
– Хорошо. Надо обсудить сложившуюся ситуацию. Я подозреваю, что-то нехорошее со стороны зятя, поэтому обращаюсь к тебе, а не к дочери. Не хочу прежде времени поднимать шумиху, попросив у неё договор.
– Если так, то заеду к тебе, привезу копию первого экземпляра договора и поговорим, – пообещал Уильям.
И у Джона потянулись минуты утомительного ожидания. В голову лезла всякая чушь. После утомительного ожидания, при появлении в палате Уильяма лицо Джона озарилось радостной улыбкой. Уильям не успел поинтересоваться здоровьем друга, как Джон нетерпеливо спросил:
– Привёз копию договора продажи фирмы «Движитель»?
– Привёз, привёз, – и Уильям извлёк тоненькую сброшюрованную красной лентой папку, в которой находилась копия договора.
Джон дрожащей рукой раскрыл папку и углубился в чтение текста, который он помнил наизусть. Вдруг Джон напрягся, вчитываясь в содержание. Он ещё и ещё раз пробежал глазами по одному и тому же месту текста и побелел. «Что это с ним?» – подумал Уильям, разглядывая друга, а Джон закричал:
– Уильям, прежде чем ты заверил подпись дочери и покупателя, читал текст договора? Мы же детально обсуждали его с тобой!
– А как же! Я ни одного документа не подписываю, прежде чем не ознакомлюсь с ним. Обижаешь, старина! – но в его душе что-то ёкнуло, осознавая, что не из праздного любопытства Джон задал ему такой вопрос.
Дрожащей рукой Джон подсунул ему страницу текста, подписанную всеми, и срывающим голосом зашипел:
– Прочитай особые условия! Разве так было написано в моём проекте?
Уильям внимательно углубился в чтение особых условий: «Продавец оставляет за собой комплект деталей, находящийся на складе завода для ремонта фирмы «Движитель», в счёт компенсации за погашение налогов от двух сделок за патент «Парус» и за фирму «Движитель», а также налога с продажи патента «Парус» Швейцарскому патентному агентству, при условии, что капитальный ремонт фирмы «Движитель» будет начат и осуществлён в срок, указанный в договоре № DV-163». Прочитав текст, Уильям не понял, что не устраивает Джона.
– Что тебе здесь не нравится? – Уильям сделал кислое лицо и пожал плечами. – Это же и в твоём проекте договора было написано!
– Разве!? Разве!? Что я тебе сделал, и за что ты меня так подвёл? – простонал Джон, приговаривая: «Я и моя дочь разорены! За что?»
Уильям уставился на Джона, полагая, что тот спятил, и неожиданно для себя закричал:
– Да, объясни же ты, наконец, в чём дело!?
Джон достал из тумбочки проект договора на куплю-продажу фирмы и подал его Уильяму. Уильям принялся сличать документы и, наконец, разобрался, что в оформленном документе появилась лишняя фраза: «при условии, что капитальный ремонт фирмы «Движитель» будет начат и осуществлён в срок, указанный в договоре № DV-163». Уильям задумался, вспоминая, была или нет такая непримечательная фраза в черновике, переданного любезно Джоном ему, и с которого секретари печатали подлинник. Но сколько он не пытался, вспомнить не смог. То, что черновик он никому не давал, кроме секретарей, было абсолютно точно. После печатания на машинке, он сверял черновики с отпечатанным материалом и не заметить такого различия не мог. «Сохранился ли черновик, и где его искать», – размышлял Уильям, под пристальным взглядом Джона.
– Джон, а ты не мог дать мне другой экземпляр проекта, в котором была такая фраза? Появиться же ниоткуда она не могла. Тем более что подлинник я и Марджори с Джеймсом сличали с черновиком, а затем они визировали. После визирования каждой страницы договора твоим зятем и дочерью все документы находились в моём кейсе под замком, и в них невозможно было не только что-то допечатать, но и подменить. Здесь что-то не вяжется с твоими обвинениями в мой адрес.
Джон молчал, тупо уставившись в потолок, а Уильям предложил:
– Слушай! Джон! У Марджори отличная память, давай позвоним и спросим, знает ли она о такой фразе в договоре.
У Джона возникла другая мысль: «Уж не проделки ли это зятя», тем не менее, он согласился, сказав номер телефона дочери. Уильяма он попросил позвонить с поста медсестры. Марджори и Джеймс заверили, что такой фразы в документах не было, и эта фраза в корне меняет содержание договора продажи фирмы «Движитель».
– Как не было!? – изумлённо воскликнул Уильям. – Откуда она могла появиться?
– Сейчас проверим наш экземпляр договора, – взволнованным голосом сказал Джеймс.
Уильяма затрясло, он вспомнил, что теплоход «Виктория» стоит на рейде, а не в доке и добавленная фраза полностью уничтожает затею Джона. Но кто и как умудрился добавить эту фразу? Пока Уильям размышлял, в трубке раздался встревоженный голос Марджори:
– У нас в договоре то же самое, но когда мы визировали, то такой фразы не было. Зачем вы её вписали?
Джеймс тоже подтвердил слова жены и добавил, что в договоре купли патента «Парус» тоже обнаружена невероятная фраза о том, что «договор вступает в силу немедленно, но после выдачи автору изобретения американского паспорта». А если автору не дадут американского гражданства, то мы вообще не сможем распоряжаться патентом? Как следует всё это понимать? Вы что?! С русским в сговор вошли?
– Что вы несёте? В какой сговор? – только и смог ответить Уильям.
– Тогда кто мог подстроить нам этот «сюрприз»?
– Надо разобраться, посмотреть черновик, как там написано.
Джеймс понял, что разбираться придётся в судебном порядке, но тогда всплывёт и его подделка росписи Виктора, и в прикарманивании 24 тысяч долларов. «Посадят или нет русских за решетку неясно, но нас с женой точно посадят. Возможно, жена выкрутится, но у меня шансов спастись от тюрьмы нет», – размышлял он.
– Слушай! Джеймс бери оба договора и приезжайте к Джону, будем разбираться все вместе, – и Уильям положил трубку, не дожидаясь ответа.
Войдя в палату, Уильям решил кое-что выяснить:
– Джон, а ты случайно не давал каких-нибудь обязательств русскому в посредничестве выдачи ему американского гражданства?
– Да, такую гарантию я давал ему! А что?
– А ещё какие-либо бумаги русским подписывал? – спросил Уильям, хитро сощурив глаза и не ответив на вопрос Джона.
– Ещё подписывал расторжение договора на ремонта фирмы «Движитель», как устаревший, – ответил Джон и прикусил губы, при этом глаза вытаращил так, что они могли выкатиться из глазниц.
В это время Джеймс позвонил на завод и выяснил, что весь комплект деталей и оборудования, предназначенный для фирмы «Движитель», вывезен с территории завода. Он дико захохотал, а испуганная жена посмотрела на мужа и перекрестилась.
– Твой отец готовил ловушку для русских, а в неё мы попались, вместе с твоим хитрым отцом и выбраться из неё будет непросто. Вы полностью разорены, а если попытаетесь искать правду в правоохранительных органах, то меня и тебя упекут на длительный срок за решетку.
– Как это так! Да мой отец кого угодно в бараний рог согнёт!
– Считай, что твой отец уже труп в бизнесе, – задумчиво ответил Джеймс.
                ______   _   ______

Минут через сорок всё семейство Джона вместе с нотариусом собрались в больничной палате. Чем дольше они обсуждали сложившуюся ситуацию, тем больше понимали, что крепко связаны, и распутать хитрую паутину им не удастся. Проанализировав момент подписания договора, Джеймс сообразил и объяснил, как отец Алёны, жены Виктора, ловко извлёк из кейса нашего ротозея Уильяма документы, впечатал нужные им фразы и положил их обратно в кейс нашего честнейшего нотариуса, пока он жевал пирожки и пил кофе. Помолчав, Джеймс подытожил свои соображения:
– Да, мы ничего не сможем доказать. Если обратимся в суд, то судья нам скажет, что надо было внимательно смотреть, когда ставили росписи. Русских же посадить мы не сможем, но они это сделают с нами, если узнают, что мы обратились в суд.
– Зачем вам понадобилось подделывать роспись русского и прикарманивать такую мелочь, когда ворочали миллионами? – с обидой обратился Джон к дочери и зятю.
– Все деньги были вашими, – ответил Джеймс. – А меня вы держали за раба. Не мог же я красть у своей жены. Зарплату мне не платили. Где я должен был взять наличную валюту для личных нужд?
Джон хотел возразить, но что он мог сказать, если зять в принципе был прав. Вскоре Джон успокоился и смирился с тем, что он ничего не вернёт, а дочь и зять, который вдруг ему стал дороже, могут попасть за решетку. Огласка случившегося никому не нужна, даже Уильяму, с его честнейшей репутацией. Единственно, что они могли предпринять, так немедленно раздобыть Петрухину американский паспорт и получить от него документ о получении американского паспорта. Тогда они смогут стать полноправными хозяевами патента «Парус». Затем догнать теплоход в океане и разделаться с русским на всю мощь, на которую способен американский бизнесмен.
– Если Суцерон узнает, что я пролетел с фирмой «Движитель», – плаксивым голосом заявил Джон, – то удержаться в кресле директора завода мне будет непросто. Хочешь, не хочешь, а надо молчать о нашем полном поражении и делать вид, что ничего не произошло.
Джон тяжело переживал случившийся крах, хотя дочь не напоминала ему, что была против их затеи, как будто чувствовала беду.

43.
На последнем совещании директоров коммерческий директор доложил, что 55 процентов кают заказаны туристами. И это произошло в первые дни после дачи объявлений. Сейчас желающих отправиться в путешествие становится меньше. В день мы регистрируем по два, три заказа кают. Если решили отправляться в круиз, то следует поспешить, а то и эти туристы откажутся. И такие случаи уже зафиксированы. «Совет директоров» принял решение срочно отправить теплоход в круиз. После совещания на теплоходе неожиданно появился Горальд, владелец фирмы «Гараж». Он высказал ряд претензий президенту «Виктории» насчёт простоя гаража. Претензий же к фирме «Движитель» за использование его гаража, как перевалочного пункта, он не предъявил. Однако Алёне высказал своё не довольствие из-за того, что она слишком поздно сообщила ему о круизе.
– У меня полностью пустой гараж! – жаловался Горальд ей. – Что мне делать, кто компенсирует мои убытки.
– В таком положении оказался не вы один, – ответила Алёна ему, – придётся пережить эту проблему, да и отдыхать надо было меньше. На первое совещание директоров вам пришло приглашение, а дальше сбой произошёл, кто-то ваш адрес перепутал. Вы о себе знать не дали, так что и винить теперь не кого.
Молчание же Джона Виктор с Алёной объясняли тем, что его семейство всё обсудило и решило молчать, дожидаясь удобного случая.
После обсуждения с капитаном сэром Бэкманом карты направления ветров, Виктор принялся готовить парус. В помощниках у него не было недостатка. Его рабочие отремонтировали двигатели рулей теплохода и принялись к монтажу аппаратуры и электронного табло в помещении пульта управления машинного отделения. К его огорчению у него закончились деньги, и он уговорил рабочих работать в долг.
И вот наступил торжественный момент, и грянул приказ капитана:
– Поднять якоря!
Поднять же парус на оживлённой магистрали Нью-Йорка, диспетчерская не могла дать разрешения. Поэтому восемь мощных буксиров потащили «Викторию» и китайскую баржу с рудой из бухты на просторы Атлантического океана. К сожалению, найти более приличное судно для участия в эксперименте не удалось. И пришлось довольствоваться китайской баржой, потерявшей собственный ход.
Маршрут теплохода проходил вдоль острова Лонг-Айленд, где глубина океана была небольшая и только иногда местами доходившая до 600 футов. Буксиры транспортировали судна в восточном направлении, а, выйдя в нейтральные воды, остановились. С теплохода и баржи бросили якоря. Китайская баржа встала по левому бору в мили от теплохода. Буксиры остались дежурить около теплохода в надежде, что они ещё могут понадобиться. Принадлежащий теплоходу «Виктория» буксир ходил вокруг него, помогая распутывать и ставить парус. Из Нью-Йорка прибывали пассажиры. В их числе приехала миссис Хаузен с мужем Гансом. Их разместили в одной из комнат для гостей в президентских апартаментах. К сожалению, пассажиров оказалось меньше, чем ожидалось. Из полутора тысяч мест занятыми оказались только шестьсот. Президенты фирм охали, подсчитывая не добор предполагаемой прибыли. Президенты фирм, отвечающие за питание, попросили аудиенции у Виктора.
– Мы закупили продукты, рассчитывая на десять дней пути при 60 процентной загрузки теплохода пассажирами. Но в действительности загрузка туристами оказалось всего на 40 процентов. Что нам делать?
– Не расстраивайтесь, – успокоил их президент «Виктории», – в океане мы можем плавать против ветра и месяц, я боюсь, что продуктов может и не хватить.
– С этим мы справимся, – заявил мистер Манкевич, президент фирмы «Ресторан», – нам продукты сбросят и с самолёта, а вот если останутся они, то придётся их в море топить, а это прямые убытки.
– Я считаю, что этого вам делать не придётся, – уверенно заявил президент «Виктории».
– А вы уверены, что мы достигнем берегов Лондона под парусом? – хитро улыбаясь, спросил Манкевич.
– Я не был уверен и в том, что пригоню теплоходы в Америку из Гибралтарского пролива. И это вы прекрасно знаете, потому что я не смог дать всем вам никаких гарантий. Нет у меня и сейчас гарантий, что мы доберёмся до берегов Великобритании. На борту у нас туристы, которым без разницы, куда плыть. Они решили развлечься и это уже задача всего президентского корпуса. Предъявить же претензии на недоставку туристов в Лондон не сможет никто, так как в проездных документах указано, что они приглашены участвовать в эксперименте движения гигантского теплохода под парусом против ветра. Сев на наш теплоход, они отчётливо представляли себе, на что идут.
– Вообще-то нам, отвечающим за питание, выгоднее, если путешествие затянется, хотя и нашим фирмам нужен ремонт. А вот стоять на рейде и ждать, когда привезут детали из Лондона, совсем некстати. Так что рассчитывайте на нашу поддержку, мы, да и не только мы, довольны действием нового президента «Виктории», – выразил общее мнение президентов мистер Манкевич.
Круизом Виктор преследовал свои интересы, но похвала мистера Манкевича пришлась ему по душе. Настроение поднялось не только у него, но и у Алёны. Хотя до этого момента настроение у них было скверное от того, что парус продолжал висеть на шарах между теплоходом и баржей. Парус висел, как простыня, не шелохнувшись за последние четыре часа. Виктор опасался, как бы ветер не погнал парус обратно к берегам Америки, а удержать на месте теплоход якорями, брошенными на глубину 320 футов, было невозможно. За баржу он не беспокоился, её подстрахует буксир, прицепленный сзади. Назначение буксира было притормаживать движение баржи во время их хода и создавать противовестное сопротивление теплоходу. Нанятые буксиры в Америке находились рядом с теплоходом, но прибегать к их услугам, было не рентабельно, так как они поглотят все прибыли компании «Виктории».
Основная масса туристов к висевшему неподвижно парусу отнеслась спокойно. Их мало интересовало стоит теплоход или движется, главное, что не видно земли. Одних туристов интересовала развлекательная программа, других – азартные игры, а третьих – острые ощущения. Всех этих мероприятий на «Виктории» было предостаточно. Пользуясь случаем, что теплоход стоял, в ход пошли даже дельтапланы. Однако некоторых пассажиров смущал висевший неподвижно парус, и они через каждые десять, пятнадцать минут звонили в диспетчерскую, выясняя, почему нет ветра, и когда он ожидается. Диспетчера вежливо отвечали на звонки, придумывая разные небылицы и случаи из корабельной жизни. Словом тоже развлекали пассажиров, как могли. В небо постоянно запускали метеозонды, проверяя, не появился ли на каких-либо высотах ветерок.
Ветер налетел неожиданно, но он дул прямо на север, и парус завис над баржой, вытянувшись змейкой и пытаясь развернуть нос «Виктории» по ветру. Хотя Виктор и команда были готовы и к такой ситуации, но растерялись. Было непонятно, какой из канатов натянуть, а какой ослабить. Ветром парус гнало в сторону залива Мэн северной оконечности Америки. Как создать тяговую силу паруса на восток, никто не знал, хотя в команде теплохода подобралось не мало яхтсменов высокого класса. Не знал, как управлять парусов в такой ситуации и главный его создатель, Виктор, командуя из своего пульта управления. Казалось, он перепробовал всё, но заставить парус двигаться в нужную сторону не мог. Неожиданно потоком воздуха парус стремительно бросило вниз, и он коснулся воды и баржи. Виктору ничего не оставалось делать, как применить метод «проб и ошибок». Наконец ему случайно удалось натянуть парус и создать небольшое натяжение каната в нужную сторону. И сразу же последовала команда:
– Поднять якоря!
А через секунды, вторая:
– Двигатели рулей – полный, вперёд!
И тут же двигатели рулей мощностью по тысячи киловатт отбросили струю воды назад, но их мощность была слишком мала, чтобы разогнать теплоход. Тем не менее, теплоход медленно заскользил по воде, а буксиру дали команду: «Полный, назад». Это сдвинуло баржу назад, и частично развернуло парус поперёк воздушного потока, что увеличило натяжение канатов, свисающих от паруса к теплоходу. «Виктория» медленно набирала скорость, направляясь в северо-восточном направлении. Парус почти висел над водой, казалось, что он вот-вот коснётся воды. Баржа продолжала стоять на месте, якорями вцепившись в морское дно, однако когда она отстала на милю от теплохода, то на ней подняли якоря. Баржу направили в северном направлении, растягивая парус поперёк потока воздуха. Сразу же возросли усилия в канатах. Появилась возможность манёвра парусом, он стал управляем. «Виктория» медленно удалялась от буксиров, доставивших теплоход с баржей в нейтральные воды. На буксирах раздались прощальные гудки, желающие суднам счастливого плавания.
Как ни старался Виктор, но за шесть часов ему не удалось разогнать теплоход более чем до четырёх узлов. Составив инструкцию управления парусом на немецком языке, он готовился сдать вахту дежурному офицеру и направится к себе. В президентских апартаментах его ждала семья и гости, приготовив пышное застолье в честь отплытия.
 «Счётчик прибыли» начал первый отсчёт в пользу Виктора. Но согласно ремонтной ведомости ему необходимо было получить прибыль от паруса и китайской баржи около двух миллионов долларов, чтобы закончить полный объём ремонта фирмы «Движитель». Он планировал нанять квалифицированных рабочих из команды на укладку основного кабеля, питающего электродвигатель от бортовой сети. Подключить контроллёры и пульт управления. Закончить сборку главного электродвигателя хода, уложить канализационные ёмкости, подтянуть болты и гайки корпуса и только после этого покрыть стены, потолок и пол деревянным обрамлением. И всё это необходимо было сделать до прибытия к Британским островам, где предстояло заменить лепестковый винт хода. Так что ему ещё предстояло выполнить 80 процентов объёма ремонтных работ.
Перед сдачей вахты, президенту «Виктории» Петрухину, доложили, что их догоняет морской катер на подводных крыльях, на котором едут пассажиры, пожелавшие принять участие в круизе. Это было приятное сообщение. Однако капитан Бэкман сообщил о предписании диспетчерской службы Нью-Йорка, чтобы теплоход «Виктория» следовал по коридору, по которому курсируют теплоходы между Нью-Йорком и Лондоном. Это необходимо, если пассажиры «Виктории» пожелают прекратить участвовать в испытаниях паруса против ветра и решат пересесть на другой теплоход. Такое предписание несколько обескуражило президента «Виктории», и он предположил, что кто-то уже успел «настучать» в диспетчерскую порта, что «Виктория» движется черепашьей поступью, а при такой постановке вопроса через полмесяца все пассажиры сбегут с его теплохода.
Отмечая за столом начало путешествия, Виктор решил проинформировать сидящих за столом гостей и проверить их реакцию на информацию о низкой скорости теплохода, при которой они придут к Британским островам не раньше, чем через месяц. Алёна перевела для Хаузен и Ганса по-английски, а Фёдор для Боба по-французски. Ганс заёрзал в кресле, посмотрев выразительно на жену. Виктору стало ясно, что немцев такой расклад событий явно не устраивает. И он решил обсудить этот вопрос с Гансом, обратившись к нему по-немецки:
– Какие планы у вас относительно сроков отпуска?
– Мы рассчитывали провести отпуск дней за двадцать, максимум за двадцать пять, а затем вернуться домой. К этому времени мне обещали подготовить данные о межзвёздной материи ближайшей нашей галактики «Туманности Андромеды», удаленной от нас примерно на 2,5 миллиона световых лет.
Виктор насторожился, Ганс это заметил, но продолжил:
– Я астрофизик занимаюсь изучением физического состояния и химического состава небесных тел и межзвёздного пространства.
– Вот как! Это очень интересно, и меня данная наука очень интересует. Мало того, я подготовил солидный труд о создании вселенной, её постоянном расширении, возникновении и исчезновении материи, переходящей в антиматерию.
Ганс недоверчиво посмотрел на Виктора, затем перевёл взгляд на Алёну и Фёдора, но они, не понимая по-немецки, не прореагировали на слова Виктора. Ганс решил, что президент пошутил, но, тем не менее, серьёзно сказал:
– Вы бизнесмен! Неужели у вас находится время заниматься не свойственным вам делом? Эти два направления работы не совместимы.
– Я занимаюсь научными разработками, а бизнес моё хобби. И если вы желаете поговорить и поспорить о вселенной, то я готов хоть сегодня вечером устроить вам дискуссию, – и Виктор посмотрел на жену Ганса, спросив у неё, – миссис Хаузен, а вы не интересуетесь вселенной?
– О нет! Я больше люблю железки, и ни где-то там в космосе, а здесь на земле. Спорить о космосе и звёздах – это удел моего мужа. Соберутся с друзьями и всю ночь спорят. А кто прав, не могут прийти к общему соглашению. Галактики от нас так далеко, что и в мыслях до них долететь за ночь невозможно. И расходятся спорщики под утро, каждый при своём мнении. Лично я в таких спорах не участвую.
Алёна заинтересовалась, о чём говорят гости с её мужем, воспользовавшись паузой, спросила у Хаузен. Пока Хаузен переводила содержание беседы их мужей, Ганс спросил:
– Какими приборами астрофотометрии вы пользуетесь, выдвигая тот или иной аргумент в пользу своей гипотезе?
Что мог ответить на такой вопрос Виктор, если он использовал ручку и бумагу, чтобы изложить содержание познаний космического «ОНО» о вселенной. Знания, которые были впрыснуты в его мозг с помощью каких-то лучей, направленных через его глаза в мозг. Он понятия не имел о каких-либо приборах измерения астрофизиков и понял, что необходимо скромнее высказываться о своём солидном труде. А чтобы хоть как-то вывернуться из создавшегося положения, спросил:
– Что вы конкретно имеете в виду?
– Какими астрофотографическими приборами вы пользовались при определении изменений координат на небесной сфере движения звёзд в пространстве при их расширении?
Виктор понял, что если он попытается что-то ответить на этот вопрос, то полностью выдаст свою некомпетентность в вопросе астрофотометрии. Поэтому вместо ответа спросил:
– А какими приборами пользуетесь вы?
– У нас астрофотография осуществляется с помощью астрографов и специальных фотоаппаратов. Вследствие способности фотопластинки накапливать световое воздействие с увеличением экспозиции астрофотография позволяет обнаружить весьма малое смещение небесного тела относительно другого объекта.
– Ишь ты, как просто! – воскликнул Виктор по-русски, – а я и не знал.
Ганс не понял, что промолвил ему в ответ Виктор по-русски и часто заморгал глазами, а тот предложил:
– Сейчас наши разговоры будут некстати для остальных присутствующих, и мы своей беседой испортим застолье. О космосе мы поговорим в другое время.
Ганс согласился и провозгласил тост за начало путешествия. И застолье бурно ответило звоном бокалов. Однако веселье прервал капитан теплохода. Он сообщил Алёне, что к борту теплохода пришвартовывается катер на подводных крыльях. Встречу новых пассажиров необходимо произвести в присутствии президента «Виктория». У Виктора промелькнула мысль: «Что если среди прибывших пассажиров окажется Джон или его посланник с американским паспортом для него, тогда Джон автоматически становится полноправным владельцем патента «Парус», с вытекающими отсюда последствиями. Тогда у него остаётся единственный шанс использовать документ, подписанный Марджори, что не весь объём испытаний паруса проведены им согласно Гибралтарскому договору. И здесь можно будет торговаться, раздувая истерию подделки документов Джеймсом и Марджори до тех пор, пока не покажутся на горизонте Британские острова». Виктор поделился своими соображениями с Алёной, и они, извинившись перед гостями, отправились встречать прибывших пассажиров.
Ожидание Виктора подтвердилось. В числе первых пассажиров, вступивших на борт «Виктории», оказались Марджори и Джеймс. Марджори, увидев Алёну, кинулась к ней, как к старой подруге. Она обняла Алёну и поцеловала её в щёку. Держались Марджори с Джеймсом непринуждённо, но Виктор прочитал по их аурам, что самочувствие у них отвратительное, а за спокойным видом скрывались чувства обиды, несправедливости и жестокого раскаивания. Виктор сочувственно им улыбнулся. У Джеймса промелькнула злоба мести, но она тут же погасла и этого оказалось достаточно, чтобы убедиться, что американского паспорта они ему не привезли. Скорее всего, они привезли 24 тысячи прикарманенных долларов и будут настаивать на свертывании программы испытания паруса. Но это не просто сделать, когда раскрутилось огромное колесо событий, которые невозможно остановить.
– Алёна! – обратилась Марджори, – мы решили принять участие в испытании паруса, да и Джеймсу надо освоиться с его управлением, мы рассчитываем, что вы пригласите и разместите нас в одной из комнат для гостей в президентских апартаментах.
– Извини, Марджори, но твоё пожелание осуществить не могу. В одной из комнат разместился мой отец. В другой муж пригласил немцев, которые поспособствовали ему получить якорь главного электродвигателя, а в третьей устроился негр Боб, который стал совладетелем фирмы «Движитель» и по совместительству казначеем нашей фирмы.
– Как негр! Да, он же испоганит все наши апартаменты!
– Извини, Марджори, во-первых, у вас их нет, а во-вторых, твой отец, ты и Джеймс приготовили нам ловушку, но по неопытности сами в неё угодили. И это уже не секрет.
– Да, ловко вы нас окрутили, – откровенно заявила Марджори, надув губы.
– Это верно, но тебе это пошло на пользу, ты поумнела, как мне кажется.
– Да, кое-чему научилась, когда судьба ударила по затылку.
Алёна удивилась рассудительному высказыванию Марджори, выражающей свои мысли в открытую.
– Алёна, придумай что-нибудь для нас, – взмолилась Марджори, – вы же используете наш патент и не собираетесь нам платить. Пойми, мы сели на мель, а отец взбеленился. Единственно, что у нас есть, так рассчитаться с вами после проведения испытания паруса по всем пунктам договора.
Алёна поняла, что Джон повергнут, и это выразилось в поведении его дочери.
– Хорошо! Но на президентские комнаты вы не ориентируетесь, а вот каюту, в которой ютилась я с дочкой и отцом, когда отправлялись от берегов Африки, можете рассчитывать, но по этому вопросу я посоветуюсь с мужем. Кстати, да будет тебе известно, что я миллионерша со ста миллионным капиталом долларов. В этом ты сможешь убедиться, если просмотришь газеты месячной давности.
Глаза у Марджори расширились до предела. Алёна не проговорилась, она просто решила в ближайшее время посвятить мужа в свою тайну, которую хранила только от него.
– Кстати, газеты надо почитывать, иногда в них интересные информации проскакивают.
– Хорошо, буду почитывать, – согласилась Марджори, окончательно повергнутая известием, что перед ней миллионерша со сто миллионами долларов, а власть денег она свято соблюдала, как религию.
Не успел президент «Виктории» поприветствовать всех прибывших пассажиров, как его с Алёной срочно пригласили на капитанский мостик. По взволнованному лицу капитана Томми Бэкмана, Виктор понял, что случилось что-то непредвиденное.
Капитан тут же пригласил президентскую чету к карте маршрута и бойко принялся докладывать на английском языке, жестикулируя руками. Алёна переводила.
– В Атлантическом океане зародился ураган, который быстро набирает силу. По пути он уже перевернул несколько парусных шхун и яхт и быстро приближается к нам. Убрать парус мы не успеем, придётся расстреливать воздушные шары и топить парус в море. Но это ещё не всё. Штормом наш теплоход погонит в северо-западном направлении в сторону порта Провиденс, – и капитан указал его на карте, – а там сплошные подводные камни и острова. Это для «Виктории» может обернуться катастрофой.
– Где сейчас бушует шторм? – поинтересовался Виктор.
Капитан показал на карте место и ответил:
– Обширный поток воздуха находиться в пятидесяти милях от нас и менее чем через два часа обрушится на наш теплоход. Необходимы ваши срочные указания по спасению паруса.
– Мы можем использовать парус в виде рыболовецкой сети, подтянув до предела верхний канат паруса к носовой части теплохода, а стальной нижний канат погрузить в воду, он увлечёт за собой остальной парус. И нижним же концом каната мы будем регулировать вертикальный наклон парусины, находящейся в воде. Но до этого мы должны остановить теплоход и баржу.
Капитан хмыкнул, заметив:
– Баржу остановит буксир, а у теплохода скорость около пяти узлов, по инерции он будет скользить около часа, пока двигатели рулей и сопротивление воды не погасят его движение.
– Капитан Бэкман отдайте распоряжение: «Приступить к третьему пункту испытания паруса». Желательно довести это распоряжение до пассажиров, они жаждут участвовать в эксперименте использования паруса, как тормоза. Кстати, частично парусом можно притормозить инерционное движение наших судов.
– Если обмакнуть парус в воду, то парус вывернется, парусная ткань лопнет по швам от напора воды, кроме того в океане предостаточно топляка, который продырявит нам парус, или запутается и будет болтаться в нём с опаской свалиться кому-либо на голову.
– Это произойдёт, если не удастся остановить теплоход перед надвигающимся штормом, и всё-таки так лучше, чем расстреливать воздушные шары, – поправился Виктор, решив не рисковать парусом.
Виктор скептически отнёсся к надвигающему шторму, но Алёна забеспокоилась, решив предупредить Фёдора о надвигающемся шторме и попросить подготовить президентский катер, запастись водой и провизией на случай аварии теплохода.
По теплоходу же давали разъяснения, где и как должны размещаться пассажиры, как себя вести во время уникального испытания паруса, погруженного в морскую пучину по левому борту теплохода.
Виктор внимательно рассматривал карту и размышлял: «Если ураган устремиться в северо-западном направлении, то он над Америкой создаст область высокого давления, а после шторма с материка подует ветер в юго-восточном направлении, который подхватит парус и уведёт теплоход от берегов Америки в открытый океан. А поскольку с юга над океаном постоянно движется поток воздуха в северном направлении, то потоки воздуха смешаются и изменят своё направление на восточное. Хорошо выскочить под эту струю воздуха, тогда можно было бы проскочить до Британских островов. Главное, не прозевать этот момент, а он может будет весьма кратковременным». Пока Виктор рассуждал, моряки установили парус в горизонтальное положение и он, как воздушный змей, парил между теплоходом и баржей, не создавая тягового усилия. Постепенно судна теряли скорость, а время неумолимо приближалось к моменту, когда необходимо было прятать парус в воду от надвигающегося шторма.
Спуском паруса в воду руководил Виктор. Боковые конструкции паруса оказались настолько тяжёлыми, что они полностью погрузились в воду, повиснув на шарах. Однако легкая центральная часть паруса всплыла над водой, поднявшись метров на десять над ней. И здесь возникла проблема, как удержать дистанцию между суднами. Шары, поднимая центральную часть паруса, стягивали судна друг к другу. Через некоторое время судна даже развернулись друг к другу носовыми частями. И тут же последовала команда капитана: «Двигателями рулей «Виктории» и буксиром баржи развести судна». Но не просто было сделать это.
И вот подул легкий ветерок в сторону Америки. В считанные минуты он превратился в шквальный ветер. Ветер ударил в бок суднам, и их развернуло в сторону берега. Опасения капитана оказались ненапрасными. Однако судна застыли на месте, как вкопанные, образуя с парусом огромную дугу. «Мои предположения оправдались, парус можно использовать в качестве тормозного устройства на открытых просторах океана, когда есть опасения, что судна ветром унесёт в опасную зону или с маршрута, но вот останется ли цел парус, трудно сказать», – размышлял Виктор, покусывая губы, а шквальный ветер всё усиливался, подметая палубы.
– Капитан считает, что до утра ветер не прекратиться, слишком обширный регион океана охвачен высоким атмосферным давлением, – сообщила Алёна, после беседы с капитаном. – Мы можем отправляться к себе и по электронному табло следить за силой и направлением ветра.

44.
Пригласив Ганса к себе, Виктор принялся излагать ему свою гипотезу строения Вселенной.
– Я считаю, – начал Виктор, – что существующие гипотезы образования Вселенной устарели, хотя часть постулатов можно использовать для объяснения отдельных явлений, наблюдаемых в галактиках. Согласно распространённой гипотезе о Вселенной, считается, что в начале она сжалась в точку, а затем взорвалась. Это неверно в том отношении, что точка взрыва Вселенной существовала не как какой-то миг, а существует постоянно по настоящее время. Согласно моей гипотезе Вселенная состоит из трёх составляющих. Первая – это некая энергетическая информационная сущность Разума Вселенной, свёрнутая в гигантскую пространственную двойную спираль нейтринного происхождения и напоминает «спирали Архимеда», навёрнутые одна на другую. Вторая – это Материя и третья – Атиматерия. И две последние составляющие буквально «купаются» в информационном поле Разума Вселенной, скользя по его противоположным плоскостям во встречных направлениях. Это можно сравнить, например, с тем как по однопутному железнодорожному пути движутся два поезда навстречу друг другу. Один поезд движется по наружной стороне рельсов, а другой – по внутренней. Хотя перед столкновением размеры поездов были одинаковые, но столкновения не произойдёт, потому что один поезд быстро увеличивается в размерах, а другой – уменьшается, в результате один поезд вклинивается под другой, пронизывая пространство между полотном и вагонами. Материя и антиматерия существуют в разных видах и формах строения. Основой материи служит атом с положительно заряженными протонами, вокруг которых вращаются отрицательно заряженные электроны, а в антиматерии – наоборот протоны вращаются вокруг отрицательных электронов, – Виктор вздохнул, внимательно посмотрел поверх головы собеседника, проверив его реакцию по ауре, и продолжил. – Перебросимся к окраине нашей Вселенной, где она расширяется со скоростью близкой к скорости света и достигла такого разряжённого состояния, что атомы начинают терять электроны, а его ядро неустойчивые нейтроны, часть их которых распадаются на электроны, нейтрино и протоны. В области пространства, в которой скорость расширения Вселенной достигает скорости света, электроны начнут метаться, как бы ища друг друга. А протоны атомного ядра, потеряв электроны и неустойчивые нейтроны и продолжая расширяться, сами разваливаются на частицы с положительными зарядами. Это происходит в области, где скорость расширения пространства находится на границе барьера скорости света. А эта граница имеет довольно размытое обширное пространство. Но вот что удивительно. Даже в таком разряженном состоянии материя не теряет связь с информационным полем Разума. В пространстве, где скорость расширения Вселенной перескочила барьер скорости света, происходит «всхлапывание» и пространство начинает сжиматься за счёт того, что оторвавшиеся ранее от атома электроны и электроны от распада нейтронов, за счёт большого их количества и сравнительно малой плотности начнут постепенно группироваться, образуя антиатомное ядро из электронов, а положительные частицы развалившегося протона устремляются к отрицательно заряженному ядру из электронов и, увлекая за собой нейтрино, образуют антиатом. В пространстве, сжимающемся со скоростью превосходящей забарьерную скорость света, антиатомы, продолжают собираться и сжиматься, образуют антимолекулы и антиматерию, у которой время идёт к прошлому, все предметы приобретают форму вогнутого объёма, а температура находится ниже абсолютного нуля. И опять сжимающийся антимир не теряет связь с информационным полем Разум. Разум присутствует везде и всё пропитано им. Теперь проследим за преобразованием Вселенной от её области сильно разряженного состояния до так называемой точки Взрыва, в которой антиматерия и материя сжаты до высокой степени плотности. Вначале в сильно разряженном состоянии, где пространство сжимается со скоростью значительно превосходящую забарьерную скорость света, газ антиматерии начнёт сжиматься, образуя постепенно антигалактики с антизвёздами и антипланетами. В конце концов там, где пространство сжимается со скоростью близкой к двойной забарьерной скорости света, антигалактики сожмутся в «каплю» со своей информацией и другой очень своеобразной формой жизни, радикально отличающейся от нашей земной. И этот процесс длиться постоянно, не останавливаясь. Постоянно образуется сверхплотная «капля», в которой антиматерия переходит в нашу материю. Это происходит в области пространства, сжимающегося со скоростью перехода границы двойной забарьерной скорости света, где время, идущее к будущему, становится равным нулю. Следовательно, скорость сжатия пространства, достигшая двойной забарьерной скорости света, будет равна нулю. А положительно заряженные частицы протона и нейтрино сожмутся так, что, раздавив отрицательно заряженное ядро из электронов, займут его место, пропустив меж себя просачивающиеся отрицательно заряженные электроны на свою орбиту. Часть электронов, соединившихся с нейтринами и протонами, образуют нейтроны, которые вместе с остальными протонами, образуют атомное ядро. В результате в постоянной точке Взрыва Вселенной антиматерия эволюционирует в материю, которая начнёт расширяться, имея изначальную плотность превышающую плотность атомного ядра, и временем идущим от прошлого – к нулю – к будущему.
– А почему этот процесс происходит постоянно? – перебил Ганс Виктора.
– Если бы процесс не был постоянным, то Разум, Жизнь, Материя и Антиматерия давным-давно бы исчезли. Миры и галактики не существовали бы при отсутствии круговорота в природе.
– Сэр Виктор, а вы знакомы с существующими гипотезами образования мира? Я имею ввиду так называемую «космологическую проблему», которая изучает структуру и развития всей наблюдаемой нами части Вселенной. Конечна или бесконечна Вселенная, какая у неё геометрия, в чём причина разбегания галактик. А то, что галактики разбегаются – известно из наблюдения по красному смещению, так называемому «эффекту Доплера». Скорость «разлёта» галактик не постоянная, она увеличивается на 50 километров в секунду на каждый миллион парсек. Проведя экстраполяцию к прошлому, учёные пришли к удивительному выводу: примерно 12 миллиардов лет назад вся Вселенная была сосредоточена в очень маленькой области. Плотность Вселенной была около величены десять в четырнадцатой степени граммов в одном кубическом сантиметре, то есть такая же, как и у атомного ядра. А ещё раньше, когда возраст Вселенной исчислялся ничтожными долями секунды, её плотность была значительно выше ядерной. Вселенная представляла собой одну гигантскую «каплю» сверхъядерной плотности. По какой-то причине «капля» пришла в неустойчивое состояние и взорвалась. Последствия этого взрыва мы и наблюдаем сейчас как разлёт системы галактик, а его начало, как начало сотворения мира. Этими разработками воспользовалась религия, заявив, что Бог создал мир и жизнь. Но в условиях, когда Вселенная представляла сверхплотную «каплю», никакая жизнь была невозможна.
– Мистер Ганс, я понимаю, что это одна из наиболее признанных гипотез сотворения мира. Но давай критично отнесёмся к этой гипотезе. Предположим, что Вселенная бесконечна, то сжаться в одну точку она никогда не сможет, так как в точку сжатия бесконечно будут стекать всё новые и новые галактики, звёзды, межгалактические газ и пыль. А газ и пыль, как известно, образуют чёрное тело, нагретое до температуры около трёх градусов Кельвина. И это чёрное тело заполняет всю Метагалактику. В результате бесконечности Вселенной она никогда не сможет собраться в одну «каплю», так как вечно будет стекать. Следовательно, Вселенная конечна. Если Вселенная конечна и представляет собой какую-то сложную область пространства, то при сжатии Вселенной в этой области создастся такое разряжение, что никакая сила всемирного тяготения не сможет сжать Вселенную, процесс сжатия остановиться в какой-то начальной стадии и Вселенная замрёт. Следовательно, если Вселенная конечна, то и эта гипотеза не выдерживает никакой критики. Если что-то разжимается, то должно быть что-то такое, которое сжимается, и как говорится: «Свято место пусто не бывает». Что касается жизни в сверхплотной «капле», то следует заметить, что такой жизни, в которой мы живём, там нет, но другая – возможна. То, что на земле существуют жизни в других условиях, не похожих на наши, учёные доказали, найдя, например, морских обитателей на большой глубине океана в районах гейзеров, вытекающих со дна и имеющих температуру больше четырёхсот градусов. Оказывается морские обитатели живут в кипятке и не свариваются в нем. Очевидно, это обусловлено закономерностью давления и соответствующей температурой окружающей среды. Если у нас на земле изменится нормальное атмосферное давление жизни, то, вполне возможно, что мы приспособимся жить и при других температурных режимах.
– Допустим, это так, – вставил Ганс. – Но что из этого следует?
– Из этого следует, что признанные существующие гипотезы образования Вселенной не состоятельные. И не случайно ряд учёных считают, что во Вселенной заложен гигантский ген с закодированной системой будущего, невероятно сложной истории материи во Вселенной. И независимо в каком состоянии находится материя и антиматерия они развиваются по какому-то предписанному сценарию.
С задумчивым лицом Ганс спросил:
– Значит ли это, что и информационный Разум в постоянной точке сжатия, тоже сжат?
– И не только сжат, там он быстродействующий. За нашу секунду там информационное поле Разума совершает гигантскую работу по интеллекту. Там закладывается этот гигантский ген с закодированной системой будущего развития Вселенной с различными ДНК. Но хотя Вселенная получает свой закодированный ген, однако, её образование зависит от целого ряда факторов. Формирование Вселенной не расписано, как по нотам, у неё есть выбор, хотя конечная её форма распада закодирована. Здесь я имею ввиду, что вся материя Вселенной должна постепенно, по мере расширения и старения, превратиться в абсолютно разряженное эфирное состояние и перетечь в антимир. И в природе подобных схем такого преобразования бесчисленное множество – например: лёд – вода – пар – вода – лёд.
– То, что время и пространство не постоянные величины известно давно, – задумчиво сказал Ганс.
– Постоянной координатой можно считать процесс расширения. Мир Вселенной одномерен – только расширение. Секунду же и пространство придумали люди для удобства. И эти величины справедливы только для каких-то частных понятий во времени и пространстве. А медленный переход антимира в наш мир люди окрестили, назвав это явление точкой «Большого Взрыва Вселенной». Однако это произошло потому, что по отношению к нашему времени, то время для нас кажется мгновенным. В действительности же так называемый «Взрыв Вселенной» там длиться вечно. Это нам кажется, что там произошёл взрыв. Никакого взрыва в действительности не было, процесс перехода идёт медленно. Хаоса там тоже нет, хотя учёные доказывают, что при сжатии всё рушиться. Если бы всё разрушилось, то вряд бы вновь создавалось. Это опять придумали люди, чтобы выйти из затруднительного положения, так сказать для удобства мышления. После так называемого «Взрыва Вселенной», материя расширяется. Но вот что удивительно. При расширении галактик отдельные скопления вещества в них сталкиваются из-за перехода с одной орбиты на другую. И вот здесь происходят настоящие взрывы, которые тоже длятся не секунды в нашем понимании. Во время такого взрыва материя разлетается в разные стороны. Здесь интересно то, что при расширении масса материи на разных этапах удаления от места «Всемирного Взрыва Вселенной» имеет разную плотность. Часть взорванного вещества галактики летит в сторону расширяющейся материи – к прошлому, в так называемый изначальный конус расширения. И эта взорванная масса, как наиболее лёгкая, притягивается к плотной массе материи из прошлого и поглощается ею. Часть взорванного вещества галактики вращается в себе подобной массе по плотности и превращается в метеориты, астероиды. А третья часть её, получив ускорение взрыва, устремляется в ранее расширенную материю, так сказать – догоняя своё будущее, становясь, как говорят астрономы, «чёрными дырами», то есть, плотной материей, превосходящей в миллионы раз по плотности окружающую её материю. От такой плотной материи даже свет не может отразиться. И эта плотная материя поглощает в себя всё, «а переварив», выбрасывает огромное количество энергии, не подвластной гравитации.
– Это очень интересная гипотеза, – не выдержал Ганс, перебивая Виктора. – И где же размещаются эти «чёрные дыры»?
– Везде, в том числе и в нашей Галактике, и Солнечной системе. Центральное ядро нашей Галактики представляют «чёрные дыры» с огромной массой в миллионы раз превышающие массу Солнца, но их размеры превосходят диаметр Солнца лишь в два раза. На гигантскую центральную «чёрную дыру» непрерывно натекает межзвёздный газ, который образует быстро вращающийся диск. Постепенно газ поступает и в «дыру», выделяя огромное количество энергии. «Чёрная дыра» в центре нашей Галактики – сравнительно скромное образование. У других галактик их массы могут быть в десятки тысяч раз больше нашей. Постепенно наша центральная «чёрная дыра» исчезнет, превратившись в энергию. Если в нашей Галактике не окажется другой достойной «дыры», способной удержать нашу Галактику около себя, то она исчезнет, разлетевшись по галактикам, превратившись частично в метеориты и «чёрные дыры» в ранее образованных галактиках, – вздохнув, Виктор продолжал. – Осколок такой тяжёлой материи из далёкого прошлого залетел и в нашу Солнечную систему и находится примерно в 150 миллионах километрах за Солнцем, примерно на таком же расстоянии, как и Земля от Солнца. Это разумное творение информационного поля Разума Вселенной. Как Бог Землю охраняет этот тяжёлый осколок материи из далекого прошлого расширяющейся системы Вселенной. В результате орбита нашей Земли очищается от разного рода мусора. Мало того, осколок движется по нашей земной орбите, в результате образуется силовое поле, удерживающее нашу Землю и тяжёлый осколок на одной и той же орбите, предотвращая столкновение.
– Ну, это уже что-то новенькое, – не выдержал Ганс, хотя много всего остального, о чём говорил Виктор, он никогда не слышал. – И чем это можно доказать?
– Хотя бы тем, что появление Венеры и Марса из-за диска Солнца не поддаются расчёту. Их время выхода из-за диска Солнца то отстаёт от расчётного времени, то опережает. Многие учёные астрономы объясняют это явление наличием больших масс вещества в невидимой с Земли области за Солнцем. Эта масса имеет сильное вращающееся поле, которое по разному влияет на Венеру и Марс, что окончательно сбивает с толку астрономов в своих прогнозах. Наличие же сильного вращающегося поля наводит на орбите земли сильное силовое поле, которое взаимодействует с нашим магнитным полем. К примеру, если взять обычную верёвку и рассмотреть её с точки зрения молекулярного строения, то верёвка окажется энергетическим поясом, а не верёвкой. Так Земля и её двойник создают энергетическое поле в виде колец цепи. Эти энергетические кольца, как лучи, входят в Землю с одной стороны, а выходят с другой. Таким образом, Земля и её двойник соединены «цепью», расположенной по эллипсу. И эта «цепь» удерживает Землю и её двойника на устойчивой орбите.
– Почему эта «цепь» вытянута по эллипсу, а не прямая? – нахмурив брови, спросил Ганс.
– На энергетическое поле «цепи» воздействует «Солнечный ветер», отбрасывая, так сказать, её от Солнца, чтобы она не сгорела в нём.
– Интересными гипотезами занимаетесь вы в своём Союзе. Правда говорят, что у русских наука самая передовая, – а подумав, Ганс заметил. – Сэр Виктор, ваша гипотеза о Вселенной напоминает религиозное высказывание: «Бог, сын и святой дух».
– Святой Дух – это информационный Всеобщий Разум, а Бог и Сын – это Материя и Антиматерия, но кто ведущий, а кто ведомый – это надо решать в зависимости от того, с какой «колокольни» смотреть. С человеческой или антиподовской, то есть с материальной или антиматериальной.
– Сэр, как вы понимаете процесс человеческого мышления?
– Мозг человека хорошо изучен, но ведущие специалисты хирургии мозга не могут найти участок мозга, которым человек мыслит, думает и творчески создаёт. Есть участки мозга, которые влияют на процесс мышления, но этими участками человек не мыслит творчески.
– И чем же тогда мыслит человек?
– Мозг человека состоит из сорока тысяч миллиардов нейронов. Нейрон – клетка с усиками, как муравей. Муравей не думает. Чем ему думать-то, у него и мозгов нет. Учёные, наблюдая за жизнью муравьёв, ставили перед ними всё новые и новые задачи. Однажды учёные поставили перед муравьями, казалось, невыполнимые условия – создать муравейник в необычных условиях, не предусмотренных в их ДНК, при этом некоторых муравьёв пометили и приборами наблюдали за ними. Для создания проекта нового муравейника солидному конструкторскому бюро пришлось бы трудиться не одну неделю, а муравьи справились с этой проблемой в течении суток. Наблюдя за меченными муравьями, у учёных сложилось мнение, что муравьям кто-то руководит, за них кто-то думает, чуть ли не строящийся муравейник. Но, очевидно, здесь происходит следующее: муравьями из муравейника, как и из мозга человека, выделяется определённая энергия, пока неизвестная человечеству. Эта энергия создаёт поле, а поле аккумулирует вокруг себя стойкое информационное поле Всеобщего Разума, как бы беря «разум взаймы». И вокруг человека появляется невидимое обычным человеческим глазом витающее поле – аура, так называемое «второе Я», то есть душа человека. А вокруг полуразрушенного муравейника – строящийся макет будущего муравейника, который витает над муравейником и даёт чёткое указание каждому муравью на выполнение определённых действий. Человеческое тело умирает, а его душа с сознанием продолжает жить в информационном поле. И этому имеется много примеров. Так, одна слепая женщина умерла на операционном столе. Медики установили клиническую смерть, продолжая бороться за её жизнь. И вытащили её, считай, «с того света». Хотя женщина была слепой, но она, как бы со стороны, видела, как её оживляли, что делали, а, главное, на удивление медиков, она рассказала не только о том, кто что делал, но и какие бородавки, и достопримечательности на лицах и шеях у медиков имелись. Её душа, оказывается, была не слепая.
– Да, я об этом уникальном случае читал, – подтвердил Ганс.
Просмотрев на экране пульта управления сводку погоды, Виктор продолжил:
– Наш материальный мир несётся навстречу антимиру. Наш мир расширяется, а антимир так быстро сжимается, что столкнуться они не могут. Они, как бы, пронизывают друг друга. Человек со своим миром тоже быстро расширяется. Но человеческий глаз, фиксирующий угол зрения, устроен так, что при своем расширении заметить этого не может. Не пригодны для этой цели и расширяющиеся в размерах приборы. Словом, измерить нечем. Нужно придумать новую методику измерения, посадить наблюдателя в стороне, который бы всё это зафиксировал, а затем сообщил нам. Если, например, между Землёй и Луной разместить специальный прибор, который будет одновременно проводить спектроскопические наблюдения за обеими планетами и Солнцем, то, используя «эффект Доплера», можно будет установить, как увеличиваются предметы на Земле и на Луне в зависимости от координат Солнца, но эти исследования необходимо проводить одновременно, иначе расширение предметов и человека спишется на отклонение орбиты летящего прибора. Я уверен, что это со временем докажут учёные и экспериментаторы.
– И с какой же скоростью расширяется человек? – ехидно спросил Ганс, не доверчиво посмотрев на президента.
– На такой вопрос не легко сразу ответить, – заявил Виктор, вспоминая постулаты из учебника астрономии, – известно, что разлёт галактик от момента Всемирного Взрыва происходит не с одинаковой скоростью. Спектроскопические исследования показывают, что сейчас галактики продолжают разлетаться и на каждом отрезке в миллион парсек скорость разлёта продолжает увеличиваться на 50 километров в секунду, а вернее сказать ускорение скорости разлёта продолжается. Как я уже говорил, всё что нас окружает расширяется, включая атомную структуру, но пока это подтвердить нечем. Хотя известно, что в момент взрыва Вселенной плотность ядра атома была значительно больше, чем сейчас, это доказано, но дальше – стоп. Просто ещё не найдены методы, с помощью которых можно зафиксировать дальнейшее расширение ядра атома.
– Мне кажется, что это будет очень малая величина! – воскликнул Ганс.
– Правильно, но если человека сравнить с молекулой или галактикой, то не такая уж и малая величина. Всё относительно.
– Что же происходит с нашей душой после смерти нашего физического тела? Уж больно интересно знать, что вы думаете об этом.
– Душа с нашим сознанием, как некая Разумная Сущность, перенесётся в антимир или как говорят: «В тот мир». У нас всё выпуклое и время бежит вперёд к будущему, в том мире – всё вогнутое, время движется назад к прошлому. И человеческая душа с сознание переживает свои деяния на Земле, но в обратном порядке. А разум, взятый человеческим телом «взаймы», в конце концов возвратится в информационную «кассу» Всеобщего Разума, обогащая и подпитывая его мудрыми знаниями, и не случайно наши наследники значительно прогрессивнее и умнее нас, хотя масса мозга у людей не очень сильно изменилась за последние пять миллионов лет. За свои плохие поступки на Земле в том мире придётся сполна рассчитываться, как на Божьем суде. Не случайно человечество придумало ад и рай. Правда, установить, где ад, а где рай не просто. Тем не менее лучше плохих поступков не совершать.
За разговорами время летело быстро, приближался рассвет, но ветер не стихал, гоня массу воздуха на континент. Виктор подумал: «Если бы не парус, сидеть бы «Виктории» на мели или подводных камнях у берегов Америки. Прав оказался капитан, опасаясь, что за счёт парусности теплохода, нас бы унесло к опасным берегам континента».
– Может, разговор о Космосе мы перенесём в другой раз, а сейчас пойдём отдыхать, – предложил Виктор Гансу.
Ганс согласился, но задал ещё один вопрос:
– Я вот не могу представить и понять, как время начинает двигаться в обратном направлении и как предметы из выпуклой формы становятся вогнутыми? Я имею ввиду не вогнутую поверхность, а вогнутый объём предмета.
Виктор задумался, ему видевшему всё это как в немом кино, при просмотре полученной информации от «ОНО», представить это было просто. Но доходчиво объяснить Гансу было действительно сложно, и он подумал: «Попробуй объяснить слепому от рождения человеку, какого цвета молоко». Тем не менее он решил попытаться.
– Мистер Ганс, представь себе, что ты летишь на космическом корабле. Известно, что у космонавтов в космическом корабле время движется медленнее. Твой космический корабль всё увеличивает и увеличивает скорость, приближаясь к скорости света, тогда время в кабине корабля будет приближаться к нулю. И вот твой корабль достиг скорости света в 300 тысяч километров в секунду, продолжая её увеличивать, но дальше скорость приобретёт знак минус. При скорости корабля, равной скорости света, время в кабине корабля остановится, ты как бы расплывёшься и не будешь ничего чувствовать, как бы исчезнешь, оставаясь в сознании, которое замрёт. Как только корабль перейдёт рубеж скорости света, ты почувствуешь, что тебя будто вывернули на изнанку. Ты увидишь себя изнутри, твоя осевая линия, проходящая по центру спинного и головного мозга, окажется снаружи, а кожа внутри тебя и ты превратишься в антипода с противоположными понятиями, сознанием и временем движущимся к прошлому. Но главное здесь то, что ты не сможешь себе представить объёмные предметы выпуклой формы во времени движущимся к будущему. И не сможешь представить себя таким, какой ты сейчас есть. Твой корабль будет находиться внутри тебя, а ты не сможешь представить себя внутри его. Тебе будет казаться, что это ты перемещаешь вогнутый в объёме корабль к прошлому, а вся антиматерия Вселенной будет находиться внутри твоего корабля, при этом время будет со знаком минус – к прошлому. Твой корабль продолжает увеличивать скорость, приближаясь ко второй барьерной скорости света, то есть к скорости минус 600000 километров в секунду, а время в кабине будет приближаться к нулю, как бы возвращаясь из прошлого. Перескочив вторую барьерную скорость света, ты превратишься в обычного выпуклого трёхмерного человека. Представить себе это трудно, но при скорости больше скорости света, всё это и происходит. И кто сказал, что скоростей больше, чем скорость света не бывает? Бывает, и тогда происходит невероятное перевоплощение материи в антиматерию с перевёрнутой структурой строения и мировоззрения.
– Да, это трудно себе представить, хотя сознанием это можно допустить. А теперь действительно пойдём отдыхать, завтра рабочий день, – поднимаясь с кресла, Ганс заметил:
– Вероятность того, что это именно так, не равна нулю. Сейчас в астрономии имеется много вопросов без ответов, поэтому любая самая невероятная гипотеза имеет право на существование.
В ответ Виктор только усмехнулся. Он решил не оставлять без присмотра дежурство у электронного табло, чтобы не пропустить момент, когда ветер изменит направление и срочно нужно будет поднимать парус из воды. Поэтому, проводив Ганса до комнаты для гостей, он разбудил Фёдора и подробно рассказал, как надо следить за направлением ветра по электронному табло, а сам отправился отдыхать.
Только к вечеру ветер стих. И президентская чета поспешила на капитанский мостик. Вскоре там же появился и капитан Бэкман.
– Какой прогноз по направлению ветра ожидается в ближайшее время, – обратился президент к капитану.
– Ураган потерял силу, но из сообщений, поступающих с теплоходов, находящихся в открытом океане, – там наступил штиль, – ответил Бэкман, понимая, какую информацию ожидает от него президент. – После штиля можно ожидать, что поток воздуха устремится с материка в океан, но это, очевидно, будет низкий ветер, идущий над водой. Тучи же над океаном по-прежнему перемещаются в северо-западном направлении.
– На какое расстояние «Виктория» с парусом сместилась в сторону берега? – поинтересовался Виктор.
– Немного, порядка ста футов. Я не ожидал, что парус, как мощный водяной тормоз, удержит наше судно на месте при таком шквальном ветре. Хорошее техническое решение вы предложили пароходству своими разработками паруса. Вы войдёте в историю морского дела, как начинатель нового направления в парусостроении, – заявил Бэкман, обычно скупой на похвалу.
– Спасибо сэр, но у нас всё ещё впереди, и в каком виде мы извлечём парус из воды, – известно только одному Богу.
– Следовательно, пора поднимать парус из воды и проводить его ревизию и оценку состояния, – подытожил Бэкман, поняв намёк президента.
– Пока штиль, то надо воспользоваться этим, потом, может, и времени у нас не будет рассматривать парус.
– Приступайте к командованию, команда ждёт ваших распоряжений.
– В начале объявите по радио для пассажиров, что начинается второй этап эксперимента подъёма паруса из воды и его установка для плавания, – распорядился президент, обращаясь к капитану.
                ______   _   ______

Парус поднимался из воды весь обвешанный водорослями, становясь неприглядным. Огромные дыры виднелись на парусине паруса. В одном месте трепыхалась огромная рыба, привлекшая к себе всеобщее внимание моряков и туристов.
– Это рыба меч, – сообщил капитан, разглядывая её через бинокль, – она и наделала столько дыр в парусе, пока не угодила своим острым носом в капроновый канат, где и запуталась.
Чем выше поднимали парус, тем больше в нём обнаруживалось отверстий и водорослей с мусором. Посредине паруса виднелись две огромные дыры, через которые, пожалуй, проскочили киты. А в нижней части паруса торчал топляк. Восьмиметровое дерево зацепилось за нижние канаты своим сломанным сучком и угрожающе болталось, покачиваясь из стороны в сторону. Топляк, очевидно, подцепили с морского дна, а прежде чем он запутался, успел метров на двадцать разорвать ткань. И огромный кусок ткани болтался, свисая со стального нижнего каната, как флаг. «Примерно на десять-двадцать процентов уменьшилась площадь паруса, – решил его созидатель, – но, главное, как отремонтировать и убрать посторонние предметы. Добраться до них практически невозможно. Придётся в таком виде использовать парус до конца. Другого выбора у меня нет».
Вскоре на капитанский мостик позвонила Марджори. Алёне она высказала ряд претензии:
– Что сотворил твой муж с нашим парусом? Как его теперь ремонтировать и использовать?
Алёна выслушала Марджори, не перебивая, а когда та высказалась, то ответила:
– Почему ты решила, что это ваш парус. Фирма «Парус» никакого отношения к парусу не имеет. Парус является собственностью фирмы «Виктория», и давай  больше этот вопрос не поднимать. Вы на теплоходе находитесь в качестве наблюдателей за выполнением второго и третьего пунктов Гибралтарского договора. Вот и наблюдайте и в наши дела не вмешивайтесь.
Марджори попыталась возразить, но Алёна прервала разговор, повесив трубку.
Не успел парус обсохнуть, как с берега подул лёгкий ветерок. И этот ветерок переместил парус вперёд, слегка надув парусину. Хотя ветерок был слабым и распространялся на небольшую высоту, но он дул в нужном направлении под прямым углом к плоскости паруса. Тяговые канаты вмиг натянулись и увлекли судна в открытый океан, медленно набирая скорость.
                ______   _   ______

Шли двадцатые сутки, как теплоход «Виктория» отправился к Британским островам. Теплоход прошёл половину пути. Иногда судна развивали скорость до семи узлов, но были моменты, когда они стояли, ожидая попутного ветра. Команда, да и весь президентский корпус прилагал огромные усилия для увеселительных мероприятий туристов. И это принесло хорошие результаты, никто из пассажиров не покинул теплоход, хотя к борту теплохода пришвартовывались скоростные катера, привозя почту, кое-какие товары и продукты питания.
Ремонт фирмы «Движитель» подходил к концу, хотя Виктор рассчитывал намеченную работу закончить за месяц. Преждевременное завершение ремонта можно было объяснить тем, что рабочих было достаточно. Часть квалифицированных рабочих он привлёк из числа пассажиров. Ирма Хаузен и её муж, узнав о возможности неплохо заработать, предложили свои услуги. Виктор поручил Ирме инженерные вопросы, а Ганс работал на подхвате разнорабочим. Они уставали так, что Гансу было не до споров о создании вселенной. И этот вопрос он, с согласия Ганса, отложил на более подходящее время. И вот, наконец, наступил момент, которого он ждал давно, – прибивались последние доски пола. Как ни странно, но ремонт ему обошёлся значительно дешевле, чем он рассчитывал. На Британских островах ему оставалось заменить главный гребной винт и отрихтовать его ограждение, а затем опробовать электродвигатель при полной нагрузке.
Виктор дважды проводил президентское совещание, в повестку дня которого он включал вопрос ремонта фирмы «Движитель». И он достиг цели. Ряд президентов фирм всерьёз высказывались в пользу предложенной им схемы ремонта. И здесь подкупало то обстоятельство, что не надо было ставить теплоход на длительный ремонт. Простой такого рода всем фирмам обходился в огромную сумму. Правда, президенты высказывали предположения, что не всякой сложности ремонт можно осуществить вне завода, и предлагались варианты о частичном ремонте отдельных фирм на заводе. Виктор осознавал, что если даже ему удастся осуществить качественный ремонт своей фирмы, то это не решит проблему ремонта всего теплохода. Фирма «Энергия» обеспечивает теплоход только на 50 процентов электроэнергией. Ремонтных деталей и оборудования у фирмы нет, ремонт осуществить она не может. Без капитального ремонта отдельных фирм, теплоход в плавание не отправишь. Фирмам «Энергия» и «Стадион» требуется срочный ремонт, остальные фирмы могли бы и повременить с ремонтом год, два. Фирму «Стадион» можно отремонтировать и без разборки секции вне завода, что нельзя сказать о фирме «Энергия». Невольно Виктору пришлось задумываться, как заменить генераторы и котлы с топками в фирме «Энергия» без поднятия нью-йоркским заводским краном всей секции. Неожиданно у него возникла бредовая идея – приподнять секцию на небольшую высоту, используя прилив и отлив океана, и тогда можно извлечь старое оборудование и поставить новое. Тем более громоздкое оборудование фирма будет получать в Лондоне. И чем больше он думал над этой проблемой, тем чётче вырисовывалась картинка подъёмного устройства.
Неожиданно на Виктора свалилась новая забота. В один из солнечных дней, когда судна весело скользили по водной глади, «Викторию» догнал быстроходный катер и попросил разрешения пришвартоваться к её борту. Капитан удивился, зная, что никаких заказов на продукты и товары не было. Капитан сообщил президенту о неожиданном визите. «Уж не Джон ли прислал мне американский паспорт», – осенила догадка Виктора, тем более что накануне Марджори требовала завершить программу испытания паруса по двум последним пунктам Гибралтарского договора. Она заявила, что они полностью удовлетворены испытаниями паруса и хотели бы рассчитаться, выплатив остальные 24 тысячи долларов, и получить расписку. Предположение Виктора подтвердилось, когда он узнал, что на борт теплохода поднялся только один пассажир в форме полицейского служащего. Полицейский заявил встречающей его Алёне, что ему необходимо встретиться с президентом «Виктории» Петрухиным и вручить ему депешу. Виктор же ждал жену в каюте, а когда она сообщила ему о депеше, сказал:
– Такая встреча с полицейским будет весьма некстати. Расписавшись за депешу, я автоматически сделаю подтверждение, что американский паспорт получил. Джон мгновенно становится полноправным владельцем патента «Парус». А в депеше окажется мой английский паспорт и счёт за использование его патента. Надо сделать так, чтобы встреча с полицейским у меня не состоялась до Британских островов. И предупреди капитана теплохода, чтобы они не способствовали нашей встречи. Пойти же по пути запугивания и шантажа Марджори тем, что они подделали мою подпись, в сложившейся ситуации нецелесообразно.
– Пикантная ситуация у тебя получается, – смеясь, заметила Алёна, – с одной стороны, ты на теплоходе, а с другой, как бы летаешь в небесах вместе с парусом.
– Ты хорошую идею мне подсказала. Мне надо сделать вид, что я свою резиденцию перенёс на парус, – пошутил он, переходя на деловой тон. – А в связи с этим, ещё вот что, дорогая. Срочно закажи мне вертолёт для облёта паруса и баржи, якобы для научной цели. Но вместо меня полетит Фёдор, а я поселюсь в комнате фирмы «Гараж». Там есть приличная комната, а гаражом владелец не пользуется и, насколько мне известно, он сам отбыл на отдых, чтобы не переживать, что у него пустует гараж. Там мне и придётся скрываться, пока не покажутся Британские острова. Связь с командой буду осуществлять через тебя. Уединившись, я переработаю и подготовлю материал к печати о Космосе.
Обсудив ряд вопросов с Алёной, Виктор немедленно переселился в комнату отдыха гаража, куда доступ посторонним был закрыт. И у него началась «игра в прятки» с полицейским.
                ______   _   ______

Прибывший на теплоход «Викторию» полицейский был никто иной, как друг Джона, к которому тот прилетал насчёт паспорта для Петрухина. Джон уговорил друга, Гарольда, провести отпуск на теплоходе «Виктория». Гарольд, взяв отпуск и паспорт Петрухина, прилетел к Джону. Джону пришлось раскрыться перед Гарольдом и всё рассказать, и даже показать оформленные договора купли-продажи. Джон поделился с Гарольдом и о том, как отец жены изобретателя паруса, ловко всех провёл и впечатал в каждый договор по фразе, которые явились причиной полного разорения его и Марджори. Гарольд возмутился, принялся составлять обращение в суд, но Джон его остановил, объяснив, что его дочь и зять «на крючке» у русских. Причем компанию против русских организовали они сами, но русские оказались не дураки, всё рассчитали и вовремя подставили им подножку. На прощание Джон посоветовал:
– Не думай, что тебе легко удастся ему паспорт вручить и расписку от него получить. Русский спрячется от тебя, и это ясно, как день. Твоя задача его изловить и вручить ему паспорт. Если это произойдёт до Британских островов, то с меня причитается. При поиске русского опирайся на Джеймса, он там все закоулки знает.
                ______   _   ______

Перед тем, как отправить Фёдора на вертолёте, Виктор детально обсудил с ним план действия. Фёдор должен был остаться на китайской барже, как президент, сообщить на «Викторию», что на барже задерживается по техническим причинам.
– Китайцы меня не видели, а договор на транспортировку баржи осуществлялся через посредника, который остался в Америке. Естественно, Джеймс и полицейский решат полететь на баржу. Ты заявишь им, что я руковожу ремонтом паруса и нахожусь с рабочими на специальной площадке паруса.
– Такому не поверят! – воскликнул Фёдор.
– Пусть не поверят. Это их проблема. Ты на их глазах возьмёшь куски парусной ткани и заявишь, что тебе срочно надо доставить ткань рабочим на парусе, мол, президент с паруса сообщил.
– Каким образом сообщил? – усмехаясь, спросил Фёдор.
– Придумаешь что-нибудь. Вертолёт у них заберёшь, скажешь, чтобы они подождали, пока ты привезёшь президента, им же лететь с тобой нельзя, там опасно. Полетаешь вокруг паруса и вернёшься на «Викторию». Им сообщишь, что вертолёт испортился, и президент приказал лететь сразу на базу. Пока то да сё, пройдет не один день, а мы, глядишь, и до Англии дойдём. Сейчас преобладающим направлением ветра стало восточное, и парус моряки подняли до туч, скорость теплохода заметно прибавилась. Для полицейского я должен стать, неуловимым. Обсуждать же их счёт за мой парус, что-то мне не хочется.
– Хорошо, придётся поморочить им головы, я люблю это делать, – признался Фёдор.
План Виктора сработал, и Джеймс с Гарольдом просидели на китайской барже трое суток. Фёдор им сообщал, что вертолёт не в порядке, или погода не лётная для вертолёта. Джеймс и Гарольд наняли проплывающую рядом яхту и неожиданно заявились на теплоход. Джеймс набросился на Фёдора, крича:
– Как ты посмел нам сообщить о какой-то площадке на парусе! Мы объехали на яхте вокруг паруса, нет там никакой площадки! Всё вы врете! Мало того стащили из кейса нотариуса документы, пока тот вашими пирожками угощался, подделали договора и вместе с кофе принесли их и подбросили в кейс нотариуса, когда тот кофе пил!
Фёдор обомлел, но быстро справился с собой и решил расставить все точки над i и спокойным голосом заявил:
– Так это или не так, трудно доказать, а вот вы со своей женой подделали подпись президента фирмы «Парус» и прикарманили 24 тысячи долларов. И это факт. Вы затеяли игру не по честным правилам и попались на свой же крючок. Если ещё раз позволите мне такие гадости говорить, то вам с женой я организую по отдельной камере в тюрьме, причём весьма на длительный срок. Запомни это, я повторяться не люблю.
Джеймс сразу обмяк, полицейский по очереди внимательно разглядывал то Джеймса, то Фёдора, оценивая, насколько серьёзное обвинение выдвинул их собеседник в адрес его подопечных. Он знал, что его друзья «на крючке» у русских, но чтобы на таком «большом крючке», он не предполагал. Фёдор продолжал:
– Если мой зять получит американский паспорт до того, как покажутся Британские острова, то я вас, Джеймс, и Марджори, обвиню в мошенничестве, иного не дано! Кстати, я хорошо знаю американское правосудие и не советую пренебрегать моим предупреждением. Зять и моя дочь вас просто пожалели, а мне ты со своей женой противен.
Фёдор сплюнул в урну и решил прекратить «мышиную возню», поэтому резко изменил тон разговора:
– Мой зять не богатый человек, он честно относится к своим партнёрам. А мы с дочерью, да было бы тебе известно, гангстеры, каких на свете немного, имеем больше ста миллионов долларов и ваши десять миллионов, на которые якобы была оценена фирма «Движитель», для нас мелочь. И руки о вас пачкать мы бы не стали, повторяю, если бы вы не пытались одурачить моего зятя своими авантюрными, не обтёсанными методами. Поэтому сидите в каюте, кстати, за которую я плачу, и не рыпайтесь, а то я вас вышвырну на палубу. Денег то у вас нет, насколько я знаю, и будете до Лондона в вестибюле проветриваться.
Джеймс от неожиданности потерял дар речи, часто моргая глазами и не зная, что предпринять. Полицейскому Гарольду тоже кое-что прояснилось. Он рассчитывал получить от Марджори кое-какую компенсацию за свою поездку, но оказалось, у неё нет денег даже для оплаты каюты. Когда Гарольд прибыл на теплоход, то обратился к шефу полиции теплохода и получил от него разрешение занять служебную каюту на пару дней, а ситуация, кажется, разворачивается совсем не так, как он планировал.
– Видите ли, господин Кныш, я прибыл на теплоход со служебной миссией – передать документы вашему зятю, – начал разглагольствовать Гарольд, но Фёдор его перебил:
– Что вы несёте, с каких это пор полиция разыскивает человека, которому решила выдать паспорт, пусть даже и американский. Извините, Гарольд, но есть поговорка «хлеб за животом не ходит» и не морочьте мне голову.
– Но, как мне быть?
– Оставьте паспорт моего зятя у шефа полиции теплохода, получите от него расписку и убирайтесь восвояси. Зять оформит расписку на получение паспорта и передаст её Марджори, когда посчитает нужным. А то, чего доброго, возьмёт, да и откажется от принятия американского гражданства. Такой вариант, очевидно, вы с Джоном не обсуждали, когда он вас посылал сюда?
Полицейский почесал затылок, размышляя над словами Кныша. Он понял, что своей полицейской хваткой тут не добьется ничего, здесь нужна дипломатия, с которой он был не в ладах. «Почему Джон послал меня, а не поехал сам? Очевидно, у него нервы бы не выдержали при встрече с этими русскими», – сделал он вывод для себя и примирительно сказал:
– Хорошо, я подумаю над вашим предложением.
Гарольд понял, что все его планы рухнули, а ему нечего не остаётся делать, как убираться вместе с Джеймсом.
Хотя Фёдор и поставил Джеймса на место, а полицейского вынудил уехать с теплохода, Виктор упорно не желал покидать своего укромного места, пока на горизонте не появились Британские острова. Он заново переписал весь материал о Космосе, придав ему научный характер. Как он не «ершился», но вампира «ОНО» ужасно боялся.
За месяц парус так истрепало ветром, что он имел жалкий вид, и не понятно было, каким образом создавалось тяговое усилие в зеве паруса. Моряки освоились с управлением паруса и нашли такое удачное направление движения судов, что буксир, прицепленный за китайскую баржу, работал, в основном, на малых оборотах двигателя, экономя топливо. И только Марджори с Джеймсом жалобно поглядывали на изодранную в клочья парусную ткань паруса. Им было понятно, что для дальнейшего использования парус не пригоден. А они надеялись за буксировку судов парусом от Англии до Америки получить миллионную прибыль, зная, что Петрухину это удалось осуществить. Но они не знали, что он владеет только семьюдесятью процентами прибыли. И ему катастрофически не хватало денег на ремонт фирмы. Он занижал ставки рабочих и выплачивал им зарплату с большой задержкой. Правда, когда судна прошли пролив Ла-Манш и вошли в пролив Па-де Кале, он уже успел полностью рассчитаться с рабочими, а на его счету скопилось полмиллиона долларов. И теперь он ломал себе голову, как заменить ходовой винт, предполагая, что за полмиллиона долларов его теплоход никто не пустит в док. Да и где такой док, в котором бы разместилась «Виктория»?
На совещание по вопросу дальнейшей судьбы паруса пригласили и Марджори с мужем. Их мнение, как владельцев патента «Парус», интересовало бизнесменов. Перед совещанием Петрухин решил прекратить игру «в прятки» и получить американский паспорт, вручив расписку Марджори о его получении. И теперь Джон стал полноправным владельцем патента «Парус», а его интересы на совещании представляла дочь.
Как поступить и что делать с парусом Виктор не знал. Он не был уверен, что ему удастся заменить гребной винт теплохода и отправить «Викторию» в Америку своим ходом. Однако он осознавал, что если ремонтировать парус, то придётся заменить всю парусную ткань. Комиссия, занимающаяся парусом, доложила на совещании, что расходы, связанные с заменой ткани, составят чуть больше 800 тысяч долларов, и это будет зависеть от рыночных цен на парусную ткань, когда продавцы узнают о большом её спросе.
«Совещание директоров» приняло решение, что после прохода судов пролива Па-де-Кале, ткань с паруса снять и сдать в утиль, а каркас паруса с шарами закрепить к борту теплохода. Хотя Джеймс и Марджори настаивали рассмотреть вопроса об использовании их патента «Парус» для буксировки судов до Америки, «Совет директоров» не стал обсуждать этот вопрос. Петрухин же заявил, что бизнесмены не готовы обсуждать вопрос о возвращении теплохода в Америку. Авторитет его был велик, и бизнесмены поддерживали его, ожидая от него новых оригинальных предложений. О том, что Джон с дочерью не получили ни цента за использование их собственности – патента «Парус», не знал никто из бизнесменов. Молчали об этом и Марджори с Джеймсом. Заикнись об этом публично, они бы выставили себя на посмешище. Каждый бизнесмен дал бы волю страстям и вдоволь посмеялся над их иронической судьбой. Сочувствия и жалости в бизнесе не бывает.

45.
Судна, обойдя английский порт Дувр, повернули на север, по инерции продолжая скользить по водной глади. Здесь пути теплохода «Виктория» и китайской баржи расходились. Баржу ожидали французские буксиры, которые подхватили её и направились в свой порт Дюнкерк, где китайцы продадут груз и встанут на ремонт двигателя хода. Диспетчерская лондонского порта Рочестер потребовала, чтобы на «Виктории» убрали парус, тогда её возьмут буксиры и, пройдя 70 миль, доставят в порт, где на неё погрузят комплект недостающих ремонтных деталей.
Команда теплохода бойко приступила к разборке паруса, сбрасывая разорванную в клочья ткань прямо в море, где её тут же подхватывали и укладывали на один из семи буксиров, прибывших сопровождать теплоход в порт.
Порт Рочестер находился в выгодном географическом положении, был хорошо защищён от морских ветров. Порт имел мощные краны, способные в считанные часы загрузить теплоход, но судоремонтная верфь Ширнесс не располагали доком, в котором можно было заменить гигантский гребной винт с промежуточным валом.
По морской карте Виктор внимательно изучал побережье района порта Рочестер. Он искал залив, в который можно было ввести корму теплохода, перекрыть зазор между корпусом теплохода и дном залива, затем откачать воду. Снять помятый во время аварии в Гибралтарском проливе гребной винт и заменить новым. Главное, чтобы вода не попала в машинное отделение, иначе катастрофа, весь ремонт пришлось бы начинать сначала. Не из лёгких задач он поставил перед собой, но иного выхода у него не было.
При изучении местности по карте его внимание привлёк участок берега в двадцати милях от порта Рочестер. Это был дачный участок, примыкающий к бухте. В шести милях от берега проходила железная дорога, соединяющая порт Дувр с Лондоном. Виктора интересовало устье небольшой речушки, разветвляющейся на несколько рукавов. Центральное русло было наиболее широкое. К сожалению, на карте не значилось глубинных отметок речки. Но как раз против главного русла речушки стояла отметка 39,5 футов. «Следовательно, корму теплохода можно ввести к самому устью, – размышлял он, потирая себе лоб. – Но можно ли использовать её, как глубокую канаву. Речушка стекает с возвышенности и вряд ли она глубокая. Дно речки может оказаться каменистым, а тогда его не углубишь. Всё это я смогу выяснить только после осмотра местности. И ещё очень важно знать, нет ли вблизи какой-нибудь военной базы? Иначе и близко не подпустят к этой речушке, у которой на карте и названия то нет».
Восемь буксиров транспортировали «Викторию» в порт Рочестер. Виктор же пригласил опытного лоцмана и помощника капитана и на своём катере отправился изучать берег, где, по его мнению, можно было осуществить замену гребного винта. Оставив «Викторию» далеко позади президентский катер приближался к намеченной точке. Но чем ближе они подъезжали к ней, тем мрачнее становилось лицо президента. Скалистый берег не оставил никаких надежд на осуществление его плана. Виктор с грустью рассматривал живописные скалы вдоль берега. И он даже не решился останавливать катер, когда они вышли к руслу небольшой речки с отметкой против неё глубины моря в 39,5 футов. Ему было ясно, что эта горная местность не подходит для намеченной цели. Обследовав берег до самого порта Рочестер ему не удалось обнаружить укромного местечка, где можно было бы заменить гребной винт. И ему пришлось возвращаться на теплоход ни с чем. С подавленным настроением он вернулся в свои апартаменты. Алёна, приветливо встретив мужа, сообщила ему о своем решении.
– Мы с Фёдором решили из Лондона лететь в Швейцарию. Поскольку ты стал американским гражданином и желанным гостем Швейцарии, то мы и тебя заберём с собой. Там покажем тебе наш скромный дворец, который стал и твоим, – весёлым тоном заявила она. – Погрузка теплохода начнётся не раньше, чем через десять дней. В порту Рочестер, оказывается, существует живая очередь на разгрузку и погрузку. Капитан заявил, что при погрузке твоё присутствие не обязательно. Так что у нас с тобой отпуск от морских дел. Да и оставлять тебя без присмотра тоже опасно, а то ещё подцепит какая-нибудь смазливая англичанка, пока я занимаюсь твоими алмазными делами.
– Кстати, я знаю, – вмешался Фёдор, – в Швейцарии есть небольшая типография, в которой печатают на русском языке. Да и алмазы надо пристроить на огранку. Чем раньше начнём, тем раньше закончим алмазы превращать в брильянты. Хотелось бы побыстрее взглянуть, что получится после огранки.
К драгоценностям Виктор относился равнодушно, но типография с русским шрифтом его мгновенно заинтересовала. А то огромное напряжение, с которым он столкнулся в последние месяцы, дало о себе знать. Ему нужна была передышка даже для его закалённого организма, и он не задумываясь, согласился.
Тем временем, «Виктория» настолько приблизилась к острову, что его очертания по левому борту просматривалось без бинокля. С высокого борта теплохода отчетливо были видны строения судостроительной верфи Ширнесс. Вдруг он заметил канал, заросший зеленью и уходящий вглубь острова. «Когда мы проплывали с восточной стороны острова, то канала не заметили. Маяк и ворота судостроительного завода видели, а рядом вход в канал не заметили» – удивлённо размышлял он, наведя бинокль на устье канала. И только теперь, через бинокль, он разглядел, что устье канала заросло густой зеленью. Поэтому неудивительно, что мы не заметили его, проплывая рядом», – размышлял он.
Виктор тут же позвонил помощнику капитана Симону, итальянцу по происхождению, и по-немецки спросил:
– Сеньор Симона, мы проплывали с восточной стороны острова и не заметили канала, идущего вглубь острова. Очевидно, мы не увидели его из-за зелени.
– Сэр Петрухин, на карте нет никакого канала, – ответил Симона на чистом немецком наречии.
– Но он есть, и с высоты теплохода хорошо просматривается.
– С вашего позволения, сэр, я сейчас выясню об этом у капитана теплохода Бэкмана.
– Хорошо, – одобрил Виктор решение Симона, продолжая рассматривать берег через мощный бинокль.
– Что это ты там так внимательно рассматриваешь, – полюбопытствовала Алёна.
– Смазливую англичанку, – ответил он в шутку.
– Ну, вот, напомнила мужчине о его возможностях, так он сразу приступил к их выполнению, – возмутилась она и, притопнув ногой, гордо вздёрнула голову вверх и обижено отошла в сторону, не поняв шутку мужа.
Виктор оторвался от окуляра бинокля и взглянул на жену. По её лицу и ауре он понял, что жена приняла его слова за чистую правду.
– Я искал укромное место, где можно пришвартовать наш теплоход и заменить гребной винт, – громко сказал он, так чтобы слышала она. – Потратил на это около десяти часов. Домой приехал расстроенный, а сейчас обнаружил канал, который не значится на карте. Оказалось, что со стороны моря его не было видно. Его устье закрывает зелень деревьев, которые перегородили канал, следовательно, это старое искусственное сооружение. Прежде чем лететь в Швейцарию, я должен обследовать это заброшенное местечко, иначе спокойно спать не смогу, да и необходимо запатентовать свою идею, прежде чем приступлю к работе.
Алёна вернулась к мужу, сожалея, что напрасно обиделась на него, не поняв шутки.
– Так прямо англичане и украдут твою идею, – высказалась она примирительным тоном.
– Да, за границей только так и может работать творческий человек. Необходимо всё патентовать. Однажды, русские подрядились на строительство платины в одной из развивающейся стране. Составили проект, запатентовали. А когда русские рабочие приступили к строительству, то появились рационализаторы и давай на месте усовершенствовать. Одно изменили, другое. Иностранцы ходят, фотоаппаратами пощёлкивают. Когда русские построили платину, то иностранцы целую кучу патентов представили на наши усовершенствования, потребовав солидные гонорары. Русским проще оказалось взорвать изменённые узлы платины и переделать так, как было запланировано в запатентованном проекте, иначе пришлось бы платить больше, чем заработали.
– Неужели, правда? – воскликнула Алёна.
– Да, начальник по рационализаторской работе при строительстве платины по приезду домой крепко пострадал, чуть было под суд не попал. Но его простили из-за недостаточности опыта, правда, понизили в должности и из партии выгнали. Теперь он у меня в группе работает простым инженером и всё былую славу вспоминает.
Взяв у мужа бинокль, Алёна бегло осмотрела берег, сказав:
– Если опять поедешь обследовать берег, то не забудь и меня пригласить, уж больно много англичанок загорает на пляже.
– Что-то я не заметил на берегу загорающих, – ответил он, пытаясь взять бинокль у жены, рассматривающей не канал, а желтый берег острова. – Там что, пляж?
Алёна не ответила, зная, что если муж зациклился на какой-то идей, то его не переубедишь, поэтому сказала:
– Пойду собирать семейство в поход. Одно полезное дело надо совместить с другим. Пока теплоход пригонят в грузовой порт, выгрузят пассажиров, пройдёт часов десять. Многие пассажиры останутся на теплоходе. Чем не гостиница? Я случайно подслушала разговор двух пожилых американок. Старушки правильно рассудили, пока закажут билеты домой, можно теплоход использовать, как базу. Тем более что туристическое бюро теплохода интересные экскурсии предлагает туристам, пытаясь задержать их на теплоходе. Бизнесмены теплохода не топчутся на месте и находят оригинальные решения. На десять дней вперёд составили программу отдыха и путешествий по Англии с посещением таких интересных мест, о которых некоторые американцы и не догадывались.
– Опять ты права. Я так увлечён ремонтом и эксплуатацией паруса, что обо всём остальном забыл. Хорошо, что у меня такая жена, не забывает и об отдыхе.
– Разве только на это способна она у тебя? – при этом она, сощурив глаза и покачивая головой, таинственно посмотрела на мужа.
– Удел мужей зарабатывать деньги, жён – тратить их, – ответил он, решив, что она имеет в виду именно это.
И он внимательно посмотрел на ауру жены, у которой вот-вот должна было слететь с языка какая-то важная информация. Сощурив глаза, он спросил:
– Что такое важное ты собираешься сообщить мне?
Уйдя в себя, она на миг задумалась, а он сказал:
– Да, да, ты не ошиблась. Я прочитал твое желание, но не по глазам, а по ауре.
– Интересно! У меня есть какая-то аура, о которой ты напоминаешь мне не первый раз и видишь только ты один?
– Не только у тебя, но и у остальных людей и даже животных есть аура, которую я часто разглядываю. Кстати, ты давно собиралась меня спросить об этом, и что такое я рассматриваю у тебя вокруг головы. Отвечу, ауру твоих мыслей, которая, иногда, появляется чуточку раньше, чем ты успеешь подумать.
– Ты не шутишь?
– Нет, зачем?
– Ну, просто, это как-то не обычно. Я читала об аурах, но их фиксируют приборы. О способностях людей видеть ауры в статье ничего не говорилось.
– Можешь написать научную статью, а я предоставлю тебе материалы и доказательства. Кстати, не я один обладаю такими способностями. Некоторые ворожилки, сыщики тоже умеют угадывать мысли людей, но они это делают по-другому, не так как я.
– Допустим, что это так. Если не возражаешь, то давай проверим твои способности, прямо сейчас. Угадай, на какую сумму долларов США я обладаю материальными ценностями.
Он внимательно посмотрел на жену, соображая, что она имеет в виду, его фирму «Движитель» или своё недвижимое состояние в Швейцарии.
– Ты имеешь в виду состояние, которое появилось у тебя до нашей встречи на теплоходе или совместное?
Она открыла рот, чтобы уточнить, но он опередил её.
– Ясно, до нашей встречи на теплоходе.
Алёна замерла с открытым ртом.
– У тебя может быть состояние в десять тысяч долларов, в сто, в миллион, в десять миллионов, в пятьдесят миллионов, в сто миллионов, в сто десять, в сто двадцать, чуточку меньше, в сто пятнадцать миллионов? – и он замолчал, удивлённо уставившись на жену, а затем закричал:
– Твоё состояние эквивалентно в сто шестнадцать с кусочком миллионов долларов США! И я только сейчас узнаю об этом? Ясно! Вот сюрприз! Причём не только твой, но и Фёдора? Ясно! Вы договорились? Так решили?
Он замолчал, продолжая удивлённо разглядывать жену с раскрытым ртом, а затем продолжил расспрос:
– Такое состояние вы заработали, украли, получили в наследство? Ясно! Наследство отца, матери, бабушки, дедушки, тети, дяди? Ясно! Он был старым, молодым, умер неожиданно, убит, болел, скрытая форма болезни? Ясно! Ты получила в наследство деньги, завод, фабрику? Ясно! Фабрику для производства продуктов, товаров? Ясно! Товаров текстильных? Два текстильных предприятия? Ты приумножила капитал, разорилась, вывернулась? Ясно!
Неожиданно он замолчал, рукой прикрыл рот жены, заметив:
– Муха может влететь.
– Теперь мне хоть понятна твоя и Фёдора тяга к брильянтам, – продолжил он. – Ты брильянтовая миллионерша в сто миллионов долларов США. Я очень доволен, что твое состояние не украдено, чего я больше всего опасался, а получено по закону. Кирилл Кириллович, полковник милиции, который преследовал вас до финской границы, рассказывал, как вы от него ускользнули, оставив все ценности и Костью в придачу. За провал «окна» через границу, его чуть было не разжаловали, обвинив, что он допустил большую глупость, ограбив советского резидента.
– Какого резидента? Что-то твой Кирилл Кириллович не в ту дуду дул!
– Один из вас был разведчиком. Если не ты и не Фёдор, то значит Раймонда, – высказал он предположение, а по ауре определил, что его жена не резидент.
С широко открытыми глазами Алёна разглядывала мужа, всё ещё не веря в услышанное от него, и ей почему-то стало страшно. Кто он? Уж не посланник ли из Космоса, инопланетянин? Взглянув на жену, он усмехнулся и ответил на её немой вопрос:
– Я обычный человек, во всяком случае, так себя считаю, но связан с космическими пришельцами «ОНО». Скорее всего, я контактёр между ними и нами – землянами.
Алёна не могла прийти в себя, мурашки забегали по её телу, она плохо соображала. Он улыбнулся ей. Его улыбка как-то успокоило её, одеревеневшее тело обмякло. «Очевидно, я нарушил их планы, преждевременно раскрыв секрет их богатства, – подумал он. – Надо сказать ей, что мне безразлично, сколько она имеет капитала, главное, я её люблю».
– Знаешь, Алёнка, для меня капитал не имеет никакого значения. Моё хобби – это различные технические проблемы и их покорение, как горы для альпиниста. С детства я призираю деньги, хотя понимаю, что без них иногда плохо живётся. Когда я жил в Сибири, «ОНО» сбросило с потолка приличную сумму рублей. Вот так, взяло и сбросило с потолка пачки денег, а потом оказалось, что эти деньги неожиданно исчезли из одного универмага, расположенного в сотни километров от нас. Продавцов судили, приговорив к большим срокам заключения. А «ОНО» заявило, что это нужно, чтобы предотвратить гибель всего живого на земле. Я решил, что это чушь, но спорить с «ОНО» опасно. Для них человеческая жизнь такая же, как для нас муравьиная. Берёшь и давишь муравья просто так, чтобы не бегал рядом, вместо того, чтобы отбросить его подальше в сторону.
Неожиданно раздался телефонный звонок. Он окончательно вывел Алёну из оцепенения, и она подняла трубку. Звонил помощник капитана Симона, он просил подойти к телефону президента.
– Сэр, оказывается, канал действительно существовал. Раньше он соединял внутренний водоём с морем, и по нему ходили пиратские корабли. Лет сто назад пиратов уничтожили. Канал утратил своё назначение и его вместе с водоёмом засыпали. Вот почему он не значится на карте.
– Сеньор Симона, вы, случайно, не знаете кому принадлежит устье канала?
– Капитан Бэкман не смог мне ответить на аналогичный вопрос. Сейчас там вместо водоёма фруктовый сад.
– Я бы хотел туда съездить на катере и на месте разобраться, сможем ли мы переоборудовать старое русло канала для своей цели, о которой я вам рассказывал сегодня.
– Сэр, вы хотели и меня пригласить?
– Да, желательно, туда поехать тем же составом, что и в первый раз.
– Хорошо, я организую, – радостно пообещал Симона. – Сэр, а ещё какие пожелания будут?
– С нами поедет моё семейство. После обследования канала, мы сможем отдохнуть на берегу.
– Сэр, можно я приглашу свою подругу?
Получив согласие президента, Симон кинулся выполнять его поручение.
                ______   _   ______

Канал действительно оказался полностью засыпан и только во время прилива его дно покрывается на пару футов водой. Как раз этот момент и увидел Виктор с теплохода. Устье канала было засыпано огромными булыжниками, через которые как через сито просачивалась вода во время прилива. Русло канала служило отводом воды во время дождей, которые на острове были довольно частыми и продолжительными.
Канал никому не принадлежал, а вернее он находился в ведении местных властей и данные о нём надо было искать там. Экскурсия же по дну канала ничего не дала. Начался отлив, и к их появлению в русле канала вода сошла, оголив дно, по которому бойко прыгали и в разнобой квакали лягушки. Оля гонялась за ними, перепрыгивая с камня на камень. Алёна и Натали, так звали приглашённую подругу Симона, на берегу канала нарвали по букету полевых цветов.
Вернувшись к катеру, компания исследователей бросилась в воду, пользуясь случаем появления солнышка. А оно на Британских островах из-за туч выглядывало довольно редко. На теплоходе бассейн с подогретой водой давно всем надоел за долгие дни плавания через океан, и все с удовольствием барахтались в прибрежных холодных водах пролива, пригнанных ветром с Северного моря. Но вот на небе появилась чёрная туча и она, как огромный крокодил, проглотила солнце. Налетел прохладный ветерок, все заспешили в каюту катера.
– Да, на Британских островах не позагораешь, – заметила Алёна, прижав к себе Олю, стучавшую зубами. – Хочешь, не хочешь, а придётся ехать к местным властям острова и разбираться с каналом.
Сведения о канале удалось найти в архивном отделе административного округа острова. Прежде чем выходить на конкретное официальное лицо, Виктор решил подробно ознакомиться с данными канала по документам. Пришлось связаться с маркшейдерской службой администрации. Около часа ушло на поиск документации столетней давности. Виктора удивила простота и доверчивость англичан. Он знал, что на родине у него на это ушла бы неделя для получения всякого рода разрешения и допуска. Молодой парень, маркшейдер, быстро разобрался с документацией.
– Сто лет назад канал имел глубину каких-то десять футов, и по нему ходили плоскодонные судна, – рассказывал маркшейдер историю канала. – Тяжёлым британским кораблям не удавалось пройти по каналу в водоём и потопить пиратские судна. И бой пиратам пришлось давать с суши, окружив их со всех сторон. Пиратов и раньше громили регулярные британские войска, но они опять возрождались. Уж больно вольготные места оказались там для пиратов. И это продолжалось до тех пор, пока водоём и канал не засыпали. Сам водоём представлял круглую впадину. Очевидно, когда-то в это место упал метеорит, образовав воронку. Воронка заполнялась дождевой водой и промыла себе русло среди скал. Пираты расчистили русло, превратив его в канал.
– Какие породы залегают на дне канала? – спросил Виктор.
– Согласно геологическим скважинам, пробуренным в районе канала, там наносной грунт с крупными каменными включениями. Из-за этих включений ряд скважин не удалось пробурить до намеченной отметки.
Виктор слушал маркшейдера, а у него созревал план строительства углубления, в которое можно было бы ввести корму теплохода с помятым гребным винтом.
Однако с администрацией острова договориться оказалось трудно, хотя Виктор предложил пожертвовать для развития острова большую сумму долларов. Администрация не была готовая к такой просьбе американского гражданина, и решила подумать над предложением президента фирмы «Виктория», а через несколько дней дать ответ.
Покидая здание администрации острова, Виктор заметил, обращаясь к Алёне:
– В целом результат не плохой, а на большее я и не рассчитывал. Теперь со спокойной совестью можно отправиться путешествовать по Швейцарии.
                ______   _   ______

От аэропорта Цюрих молодой водитель уверенно вёл своё такси в западную часть Швейцарии. Таксист разговаривал по-немецки со швейцарским акцентом. Виктор прекрасно понимал его и поддерживал разговор. Проехав миль десять, они переехали мост через речку Ааре, устремившись по её левому берегу в юго-западном направлении. Таксист безумолку говорил обо всём, что встречалось им в пути. Они ехали в сторону Невшательского озера, где в основном жили французы. Чувствовалось, что таксист не любил французских швейцарцев, рассказывая про них анекдоты.
– Нас, немецких швейцарцев, 75 процентов в стране. Французов всего процентов 20, а ведут они себя по-хозяйски, – возмущался таксист.
Природа Швейцарии не произвела на Виктора особого впечатления. «Очевидно, швейцарским горам далеко до алма-атинских пейзажей с вечно лежащими снежными шапками на вершинах гор. А скалы и голубизна озера Иссыкульской впадины по красоте оказались сходными со швейцарскими ландшафтами», – размышлял он. Однако в архитектурном обрамлении зданий Виктору пришлось кое-чему удивляться. Особенно его поразили частные владения с полями, лугами и платными дорогами на каждом шагу. Ему, привыкшему беспрепятственно бороздить на своём лимузине необъятные казахстанские степи, было непривычно, когда их такси притормаживали перед каждым частным мостом, туннелем и скоростной трассой, ровной, как полированное стекло, заставляя платить дань.
– Вообще-то, я ожидал увидеть великолепный швейцарский пейзаж, но, к сожалению, пока его не увидел, – заметил Виктор, обращаясь к таксисту.
Таксист оживился и затараторил по-немецки:
– О, сэр! Если вы поедете в сторону Италии, то непременно увидите горную красоту Альп. С перевала Симплон увидите гору Монте-Роза высотой 15203 фута. Какая там красота! Не то, что здесь. Здесь плоскогорье с чопорными французами.
Алёна обратилась к мужу:
– Сейчас мы подъезжаем к городу Биль, где изготавливаются знаменитые швейцарские часы.
– Меня больше интересует, где ваш замок, чем швейцарские часы, – улыбаясь, ответил он.
– Вот проедем город Невшатель, и через 6 миль будет наше скромное жильё из 35 комнат.
– Ого! Если 35 комнат это скромное жильё, то какое является нескромным.
Алёна не ответила ему, а по-французски сказала таксисту, какого маршрута ему следует придерживаться, проезжая через город Биль. Ей непременно хотелось показать мужу знаменитый швейцарский часовой завод.
Проехав город Биль и Невшатель, они вскоре оказались около огромного особняка, на чугунных воротах которого красовалась вывеска «Ювелирная Кныш».
– Вот теперь мне окончательно понятна ваша тяга к алмазам! – воскликнул Виктор, обращаясь к ним. – Это ваше не только хобби, но и работа!
Пока управляющий разбирался с вещами и расплачивался с таксистом, Алёна и Фёдор увлекли Виктора в помещение. По очереди они знакомили его с комнатами первого этажа. Весь первый этаж был оборудован под мастерскую по огранке алмазов.
– Это микротвёрдомер. Таких модификаций прибора в мире всего только три, – радостно сообщила Алёна ему.
– Это прибор объективной оценки бриллианта по цвету, – заявил Фёдор, указав на прибор, чем-то напоминающий приёмник. – У прибора имеется оригинальный переключатель светофильтров, не требующий переориентации.
– А это каратные весы с электронным табло, – указала Алёна на стоящий под чехлом прибор, но её перебил Фёдор, тыча пальцем в усечённую коробку с большим круглым экраном:
– Этот прибор называется пропорционоскоп для определения параметров огранки бриллиантов.
Кругом была идеальная чистота, хотя отдельные станки работали, обрабатывая полудрагоценные камни. В основном, за станками работали женщины, мужчин было мало.
– У вас здесь целое производство. Кто же этим руководит в ваше отсутствие?
– Как кто? Управляющий! – ответил Фёдор.
По сияющим лицам Фёдора и Алёны, Виктор понял, что они попали в свою стихию, а ему всё это было в диковинку.
После ознакомления с мастерской, они поднялись на второй этаж, где находились жилые комнаты со вкусом обставленные мебелью. Во дворе большая усадьба каскадно спускалась к берегу Невшательского озера и чем-то напоминала Петродворец. И всюду благоухали цветы.
К сожалению, хорошего отдыха у них не получалось. Стоило им отправиться в какое-либо интересное путешествие, как Алёна и Фёдор вспоминали свои алмазные дела, а отвлечь их от разговоров и высказывания своих мнений было непросто. Они переживали о ходе каждой очередной операции обработки алмаза и напоминали своим поведением кормящую мать, жаждущую постоянно видеть своего крохотного дитя. Вначале Виктора это раздражало, а затем и он включался в их споры, хотя, ровным счётом, ничего не понимал в их деле.
Виктор как-то спросил жену:
– Какой самый большой алмаз был найден в мировой практике?
– О, – воскликнула Алёна, – самый большой алмаз в мире был найден в начале 1905 года в Южной Африке. Представляешь, масса алмаза «Куллиан» была чуть больше трёх тысяч карат, это 600 граммов. Целый булыжник, размером 100 на 65 и толщиной 50 миллиметров. Стоимость такого алмаза различными специалистами была оценена в 7,5 миллиардов долларов. И такой камень правительство Трансвааля подарила английскому королю. Король долго думал, что с ним делать, а затем специалисты раскололи его, изготовив 9 крупных и около сотни мелких бриллиантов. Самый крупный бриллиант грушевидной формы имел массу 530 карат, его назвали «Звездой Африки».
– Мы за три миллиона долларов купили 384 алмаза общим весом 4753 карата. Не слишком ли дёшево? – удивлённо воскликнул Виктор.
– Видишь ли, по установившейся традиции стоимость крупных алмазов растёт в геометрической прогрессии, а не арифметической.
– Но алмаз «Куллиан» всё равно разбили на части, а из самого крупного осколка сделали «Звезду Африки», которая весит всего 530 карат, – возразил он.
– Всё верно, если учесть, что при огранке камня он теряет в весе от 10 до 50 процентов, то можно представить сколько стоит бриллиант «Звезда Африки».
– Не стоит же он миллиарды, – заявил Виктор, – следовательно, английский король продешевил, расколов алмаз «Куллиан» на части, начальная стоимость которого определялась в 7,5 миллиардов долларов. Я не знаю, сколько стоит «Звезда Африки», но граф Григорий Орлов в 1773 году купил бриллиант размером 35 на 32 и по высоте 22 миллиметра, массой около 190 карат, заплатив за него 400 тысяч рублей. Впоследствии он подарил его Екатерине второй, как бриллиант «Орлов».
– Трудно сказать, продешевил английский король или нет, расколов алмаз на части. Он за него не платил, да и эквивалент стоимости рублей и долларов в прошлом веке был совершенно другой, чем сейчас. А вот мы с Фёдором, однажды, заплатили за алмаз приличную стоимость, а он при обработке рассыпался, превратившись в песок, из которого нам удалось изготовить несколько некачественных бриллиантовых крупиц.
– По изготовлении бриллиантов существует целая наука, – вмешался Фёдор, – надо правильно определить плоскости, по которым производить распил углов, удалить трещины, различные включения, каверны, определить участки и направления, по которым алмаз наиболее легко поддаётся обработке. Вот здесь и приходиться частично жертвовать массой алмаза, превращая её в пыль.
– Да, интересная эта наука, но я так далёк от неё, – заметил Виктор в заключение.
                ______   _   ______

Подходил срок возвращения на теплоход. Алёна постоянно твердила, что она непременно полетит с ним, но по тому увлечённому состоянию, которое испытывала она, можно было понять, что оторвать её от алмазных дел трудно. Она вся светилась в творческом поиске, как художник. Малейшая ошибка, не тот штрих и масса разочарований. И споры, споры, и рассуждения. «Ох, не простое дело рожать из алмазов бриллианты», – размышлял Виктор, любуясь игрой рождающегося драгоценного камня. Умом он понимал всю важность этого искусства, но душа просила другое. По складу ума он был механик и часто ловил себя на том, что любуется не игрой блеска алмазных граней, а работой станка.
Хотя билеты до Лондона были приобретены заранее, Виктору не составило большого труда уговорить жену остаться. «Да ты же будешь там переживать, думая об алмазах. Зачем тебе такие муки, к тому же вы приступили к обработке чёрного алмаза», – уговаривал он жену отказаться от поездки сопровождать его. В последнее время у них возникло некоторое беспокойство за исход обработки чёрного алмаза, на который возлагались большие надежды. Беспокойство возникло после того, как Фёдор наткнулся в одном учебнике на предупреждение, что чёрные алмазы очень капризны и непредсказуемы в обработке, особенно крупные. И тогда их невольно осенила мысль: «А не превратиться ли чёрный алмаз в песок, тогда и двух миллионов долларов не вернёшь от сделки с алмазами». Повздыхав, Алёна согласилась остаться и руководить огранкой «Чёрного» – так они преждевременно окрестили будущий бриллиант, что является плохим предзнаменованием. И Виктор улетел один. Перед отлётом Алёна оформила мужу счёт в Швейцарском банке, положив на него семь миллионов долларов США, как аванс за камушки. Однако чековая книжка не охладила его пыл ремонтировать фирму, но вселила уверенность в успехе дела.

46.
Президент «Виктории» прибыл на теплоход, когда заканчивалась погрузка оборудования. Огромный ходовой винт на деревянных подкладках занял всю кормовую часть теплохода. В носовой части теплохода на высоту второго этажа разместились ящики с оборудованием других фирм. Оказалось, что большинство фирм получили то или иное оборудование со складов Лондона. И здесь внес свою лепту Нью-йоркский судоремонтный завод. Пока теплоход целый месяц бороздил воды Атлантического океана, руководство завода без согласия президентов использовало их оборудование для ремонта судов других фирм, но срочно заказало новые детали и узлы в Лондоне. Поэтом теплоход «Виктория» оказался загружен и оборудованием по новому заказу. За несвоевременное же получение ранее заказанного оборудование со складов Лондона фирмам «Виктория» пришлось заплатить несколько сот тысяч долларов штрафа. Но на первом же «Совещании директоров» Виктор получил массу благодарностей от бизнесменов за то, что своей изворотливостью избавил их от более высоких штрафных санкций, которые пришлось бы заплатить фирмам, если бы он и его очаровательная жена не умудрились отправить теплоход под парусом в Лондон. И большинство фирм получили большие прибыли за этот необычный рейс. На совещании у всех президентов вертелся на языке один и тот же вопрос: «Что будем делать дальше?», и они с надеждой смотрели на Петрухина, но он тоже не знал.
Все президенты оказались в курсе, как старое руководство фирмы «Движитель» и директор завода Джон Синкенкес проворачивали финансовую авантюру против Петрухина, но сами попались в сплетённую ими же сеть, из которой вряд ли выберутся. Слух о полном банкротстве Джона и Марджори долетел и до президента судоремонтной верфи Суцерона, и теперь он ломал себе голову, как закрыть финансовую брешь, если президенты фирм «Виктория» откажутся поставить теплоход на ремонт в его верфь. Он понимал, что так или иначе остальные фирмы потребуют и заберут своё оборудование, как это сделал президент фирмы «Движитель». И уже некоторые фирмы обратились с подобными требованиями, угрожая судебным разбирательством.
– Я попытаюсь заменить гребной винт, – заявил Виктор на совещании. – И это необходимо сделать сейчас у берегов Британии. Однако я не уверен, сможет ли фирма «Энергия» бесперебойно обеспечить подачу электроэнергии в 20 тысяч киловатт к моему главному электродвигателю хода во время обратного рейса. Уже сейчас генератор электростанции работает с перебоями и на пределе. Поэтому у меня появились некоторые технические соображения относительно ремонта фирм «Энергия» и «Стадион» без постановки теплохода в док Нью-йоркского завода.
Обведя всех взглядом, он прочитал по их аурам благожелательность к себе и продолжил:
– Если теплоход благополучно дойдёт до берегов Америки, то это не значит, что его сразу поставят на ремонт. Придётся перезаключать новый договор на ремонт. Естественно, что директор завода Джон постарается простой завода по вине фирмы «Виктория» компенсировать за счёт фирм, которые будут ремонтироваться.
Бизнесмены неодобрительно зашумели, а он продолжил:
– Ремонт фирмы «Движитель» сейчас мне обходится значительно дешевле, чем было запланировано по договору с Нью-йоркским заводом, где ставки по зарплате рабочим значительно выше, чем в Европе. И я бы хотел знать ваше мнение по существу ремонта теплохода вне дока Нью-йоркского завода.
После выступления Петрухина, слово попросил Роберт, президент фирмы «Стадион». Хотя Роберт и был сердит на Виктора за то, что тот выиграл у него в кубики 19 тысяч долларов, тем не менее, восхищался его изворотливостью. Роберт долго думал над успехами русского и пришёл к выводу, что тому не просто везёт, а он добивается успехов. Невольно Роберт стал подражать ему. И не только подражать, но по-новому рассуждать: «А как поступил бы в том или ином случае их главный бос». Роберт понял, что их бос заставил всех шевелить мозгами, в том числе и его самого.
– Вначале я думал, – начал Роберт, – что у нового президента фирмы «Движитель» ничего не получится с ремонтом своей фирмы. Но когда он доложил нам о том, что ремонт идёт полным ходом, а затем показал восстановленный электродвигатель хода, то я задумался и пришёл к выводу, что тоже смогу организовать ремонт своей фирмы, не прибегая к помощи Нью-йоркского завода. Что делают на заводе? Руководство завода заказывает в Лондоне детали и спецматериалы для охлаждающих установок. Затем на заводе производят предварительную сварку холодильных агрегатов. А во время капитального ремонта судна, когда извлекается весь третий блок, на дно корпуса теплохода опускают изготовленный каркас охлаждающей системы для образования льда на стадионе, и начинается его подгонка по месту. Я решил, зачем делать двойную работу, если сразу можно по месту изготовить холодильные агрегаты. Это же экономичнее и по срокам короче, чем предварительная работа плюс капитальный ремонт.
Роберт посмотрел по сторонам, ожидая возражений, но все внимательно слушали, и только переводчик переводил Петрухину с английского языка на немецкий, и он продолжил:
– По телефону я связался с братом в Нью-Йорке. Мы договорились произвести ремонт моей фирмы без помощи какой-либо ремонтной верфи. Брат в этом деле не плохо разбирается, он окончил университет по холодильным агрегатам. Я доверил ему вести мои дела в Нью-йоркской судоремонтной верфи. И он потребовал от президента верфи Суцерона выдать недостающие детали для ремонта со склада завода. Паромом он доставит их на наш теплоход. Кстати, не только я решился на самостоятельный ремонт фирмы, но, насколько мне известно, ещё целый ряд фирм пришли к такому же выводу.
В зале зашумели президенты, и только президент фирмы «Энергия» Скотт Батлер сидел, уткнув свой взгляд в стол. Он размышлял: «Ни одна судоремонтная верфь мира, кроме Нью-йоркской, не способна извлечь четвёртый блок теплохода и заменить генераторы тока с паровыми турбинами и топками для угля. Несмотря на то, что генераторы и турбины изготавливают в цехах судостроительного завода Лондона, но смонтировать их на нашем теплоходе сможет только Нью-йоркский завод. Если даже все фирмы произведут капитальные ремонты, а моя нет, то всё равно теплоход невозможно будет использовать, даже если на него нацепить парус, который приведёт меня к неминуемому разорению». Виктор внимательно рассматривал всех присутствующих, но особенно он наблюдал за Батлером, пытаясь проникнуть в его невесёлые мысли.
Роберт воспринял шум в зале, как неодобрение к своему выступлению, и сел, озираясь по сторонам. Виктор знал, что сможет склонить многих президентов фирм к самостоятельному ремонту фирм, но справиться ли он с заменой ходового винта и рихтовкой оградительного кожуха по своей фирме. А главное, найдёт ли он правильное решение для ремонта фирмы «Энергия». Всё это пронеслось у него в голове, как молния, и он решил в игру ввести свой главный козырь. Перед отъездом в Швейцарию он поставил перед Ирмой Хаузен эту задачу. По возвращению же он успел побеседовать с ней и понял, что она справилась с задачей, подготовив проект. Он решил заслушать её на «Совете директоров», выявить сильные и слабые стороны её предложения. Основную же идею подсказал ей он, и эту идею необходимо было запатентовать, прежде чем начинать работы по её выполнению. Ирма превзошла его ожидания, предложив ремонтировать фирму «Энергия» и «Стадион» одновременно с заменой ходового винта его фирмы. До этого сам он не додумался. Однако в этом случае потребуются совсем другие денежные вложения. Но совместная кооперация средств фирм позволила бы выполнить столь грандиозный проект с минимальными затратами для каждой фирмы. И ему было важно знать мнение президентов остальных фирм. «Что толку с проекта, если, например, президент фирмы «Энергия» откажется от совместных работ», – рассуждал он, успокаивая расшумевшихся президентов, а затем сказал:
– Я поддерживаю предложение мистера Роберта, а для развития его идеи хотел бы предоставить слово миссис Ирме Хаузен, которую, с вашего позволения, собираюсь пригласить на наше совещание. Миссис Хаузен талантливая инженер, прекрасно знает конструкцию нашего теплохода. Перед поездкой в Швейцарию я поручил ей проработать вопрос ремонта основных фирм нашего теплохода.
Пока переводчик переводил с немецкого на английский язык, Виктор изучал ауры президентов и понял, что все согласны выслушать инженера Хаузен.
                ______   _   ______

Ирма волновалась, развешивая рисунки и чертежи на заранее подготовленных лесках, протянутых через весь зал заседания. Для президентов приглашение инженера женщины с докладом было в диковинку, и они вертели головами, разглядывая чертежи и ножки миссис Хаузен. Перед выступлением миссис Хаузен заявила, что своё сообщение она будет делать на английском и немецком языках, так как переводчик может исказить технические выражения.
– Я подготовила проект на ремонт фирм, от которых зависит работоспособность всего теплохода. Фирм, которые, казалось бы, не могут обойтись без помощи нью-йоркских подъёмных кранов. Президент фирмы «Виктория» подсказал мне оригинальную идею, как можно обойтись без завода и их мощных кранов. Кстати, замена и ремонт электродвигателя в фирме «Движитель» был беспрецедентен по своей оригинальности.
Ирма выпалила вступительную фразу на одном дыхании, затем она вздохнула и обвела всех взглядом. Президенты внимательно слушали, и только Роберт, наклонившись к своему соседу, прошептал: «Кукушка хвалит петуха, за то что хвалит он кукушку». Сосед ехидно улыбнулся, но ничего не ответил.
– Что касается ремонта фирмы «Энергия», то четвёртый блок, расположенный над ней, необходимо поднять всего на высоту 33 футов, для замены ходового винта и рихтовки оградительного кожуха у фирмы «Движитель» необходимо иметь пространство без воды высотой 26 футов от нулевой отметки днища корпуса. Чтобы это осуществить необходимо иметь траншей специального профиля. Длина траншеи должна быть 560 футов, а глубина – 26 футов, – и Ирма указала указкой на чертёж, на котором в трёх проекциях она изобразила траншею с замысловатым профилем.
– Чтобы изготовить на берегу такую траншею, необходимо применить буровзрывной способ изготовления выработок, – Ирма перешла к другому чертежу, где теплоход размещался в траншее.
– В траншею мы введём корму теплохода на длину 550 футов, и гидрозатвором отделим остальную часть теплохода от введённой. Гидрозатвор как раз будет находиться под третьим блоком теплохода, где размещается фирма «Стадион». Из перекрытой гидрозатвором траншеи, длиной 350 футов мы откачаем воду. В днище четвёртого блока теплохода вскроем четыре технологических отверстия. Через эти отверстия введём толстые стальные стойки, уперев их в дно траншеи. Морские приливы и отливы начнут качать теплоход на гидрозатворе, поднимая и опуская носовую часть теплохода. Стойки, опираясь в дно траншеи, начнут поднимать помещение четвертого блока относительно днища и электростанции. Так мы за несколько приливов и отливов поднимем помещение четвёртого блока на необходимую высоту. Затем через гаражное помещение пятого блока мы сможем выгрузить списанное оборудование электростанции, заменив его на новое. Кроме того, через образовавшийся проём и опять таки через гараж мы сможем из помещения фирмы «Стадион» выгрузить списанное холодильное оборудование и доставить новое. Если холодильное оборудование перемещать через лифтовое отделение третьего блока, то его придётся частично разрезать автогеном. Такое оборудование в Лондоне примут как металлолом, а это в три раза дешевле, чем неразрезанное.
Роберт аж подпрыгнул на месте, такого расклада событий он не ожидал. Схватив счётную машинку, он принялся подсчитывать выгоду от предложения инженера Хаузен.
– Я вела переговоры с судоремонтным заводом Ширнесс. Завод готовит новый канал для дока. Грунт вскрыт на глубину 16 футов. Строители дошли до скального грунта. Заводчане согласны предоставить нам свою строительную территорию на срок до двух месяцев, если мы за свой счёт углубим канал буровзрывным способом на 10 футов. Фирмам «Энергия», «Стадион» и «Движитель» это обойдётся порядка четырёх сот тысяч долларов. По моим скромным подсчётам этим фирмам запланированный объём работ обойдётся дешевле на 15 – 20 процентов, чем выполнение этих работ в Нью-Йорке, до которого ещё надо добраться.
– Заманчивое предложение, – заявил Скотт Батлер, продолжая разглядывать чертежи, – миссис Хаузен, а вы все расходы учли?
– Конечно, мистер Батлер, даже расходы, связанные с патентованием нашего проекта.
– Как отнесётся мистер Горальд к тому, что его гараж будет использован? – спросил Вик Персон, президент фирмы «Модная одежда».
– Заинтересованным фирмам у мистера Горальда придётся снять гараж в аренду по установленным расценкам, и это я учла в своих расчётах, – без колебания ответила Ирма.
– Всё-таки, как же будет происходить подъём четвёртого блока? – спросил Вик Персон.
– Во время приливов носовая часть теплохода будет подниматься, а кормовая опускаться. При отливе четвёртый блок, предварительно расторможенный из направляющих рельсов упрётся в стойки, пропущенные через технологические отверстия в дно траншея, и зависнет на месте, когда носовая часть корпуса теплохода будет отпускаться вниз. При новом приливе четвёртый блок, заклиненный в направляющих, будет подниматься вместе с корпусом теплохода. Используя дальше приливы и отливы, четвертый блок поднимется на нужную нам высоту.
– Как потом четвёртый блок поставить на место? – не унимался Персон, как будто это его касалось.
– Процесс повторим в обратном порядке, – вежливо ответила Хаузен.
Вик Персон ничего не понял, но промолчал.
– Этот способ ремонта предложил сам президент «Виктории», а он в технических вопросах разбирается, – закончила выступление Хаузен.
Виктор, разглядывая ауры Роберта и Скотта, понял, что они согласны. От их согласия зависела дальнейшая судьба ремонта теплохода. Тем не менее, нужно было их официальное согласие. Виктор не спешил события, решив, что они сами выскажутся.
Все смотрели на Скотта Батлера, ожидая, что он предпримет. Батлер понимал, что все ждут его высказывание, и он отдавал себе отчёт в том, что против всех не пойдёшь. «Совет директоров» может, вопреки его желания, расходы на ремонт его фирмы взять на себя с последующей компенсацией, которая окажется грабительской. Совет может его исключить из состава директоров, если он встанет всем «поперёк дороги». И Батлер, наконец, решил высказать своё мнение:
– В принципе я должен согласиться, но мне необходима безвозмездная помощь, как от президента «Виктории», так и от миссис Хаузен.
В зале послышались недовольные возгласы и высказывания, давая понять ему, что инженер Хаузен не может работать за спасибо. Другое дело президент «Виктории» лицо заинтересованное и отвечает за работоспособность и сохранность всей фирмы «Виктория». Батлер тут же внёс поправку:
– Конечно, я найду средства оплатить работу инженера Хаузен в разумных пределах, но поймите меня правильно, мое оборудование находится в складах Нью-Йорка.
– Вы же получили новые генераторы тока в Англии! – воскликнул Роберт.
– Верно! Но мои турбины и змеевиковые топки изготовлены в Нью-Йорке, а такие габариты турбин не выпускаются больше нигде.
– Надо затребовать их у Суцерона и срочно доставить сюда, на это уйдёт дней десять! – не унимался Роберт, почувствовав, что по вкладу уставного капитала в фонд фирмы «Виктория» он сможет занять второе место, уступив третье Батлеру, если у того не окажется денег на ремонт фирмы, и он продаст часть своих акций.
– Моё семейство отдыхает! Я нахожусь здесь! Кто может востребовать моё оборудование с завода? – отговаривался Батлер, решив, что ему все должны помогать, так как выхода у них иного нет.
– Срочно летите в Нью-Йорк и организуйте отправку своего оборудования, – в приказном тоне настаивал Роберт. – В конце концов, не хотите заниматься фирмой, продайте её, как это сделал Джон и его полоумная дочь Марджори.
По залу прокатился смешок, а Роберт с издёвкой продолжил:
– Если ваша фирма окажется для нас помехой, по вашей вине, – Роберт особо выделил последние слова, – то наш совет вынужден будет выставить фирму «Энергия» на аукцион, и по дешевке распродать её акции.
Батлер потребовал трое суток на обдумывание и «Совещание директоров» закончилось.
                ______   _   ______

Роберт открыто предупреждал Батлера, почувствовав у него какое-то нежелание производить ремонт фирмы по предложенной схеме Хаузен. Хотя угрозу со стороны Роберта Батлер давно ожидал, но такая откровенность чуть не довела его до шока. Из-за сгоревшего генератора он недобрал почти 50 процентов прибыли и оказался без денег. Ему не на что было начинать ремонт фирмы, но он надеялся выплыть по течению из сложившейся ситуации, пожертвовав часть акций. А это означало, что в борьбе за президентское кресло «Виктории», он автоматически перейдёт со второго места на третье, уступив его Роберту. Если акции приобретёт Роберт, то он сможет сместить Петрухина с почётного места президента фирмы «Виктория». Пока идёт ремонт теплохода, этого не сделаешь, так как полководцев не меняют во время боя. Однако после ремонта это осуществится автоматически, когда подсчитают вклад уставного капитала в фонд фирмы «Виктория». Хотя Батлер не любил Роберта, но он знал, что у него накоплен приличный капитал, так как его не коснулись аварии на теплоходе. И Роберт может купить его акции. А вот у Петрухина, хотя Батлер питал к нему симпатию, денег хватит только на завершение ремонта своей фирмы. И всё это Батлер узнал по секрету от бухгалтера теплохода, который приходился ему дальним родственником. И ещё Батлер знал, что через биржу ценных бумаг в Нью-Йорке ему придётся продать свои акции дешевле, чем через «Совет директоров». Через биржу выставляются самые маловлиятельные фирмы теплохода, имеющие небольшой «уставный фонд», и их покупают неохотно. За всю бытность существования «Виктории» четыре основные фирмы не выставлялись на бирже ценных бумаг, а действовали напрямую без посредников. Но этого не знал Виктор, не знала об этом и Алёна, следившая за движением акций через своего дилера в Нью-Йорке.
Все президенты фирм знали, что из Нью-Йорка отправили паром в Лондон с большим количеством деталей и материалов для ремонта ряда фирм. Суцерону ничего не оставалось делать, как выдать владельцам их оборудование по реальной стоимости, так как завод не производил капитальных работ, то и в долг не отпускал материалы. И отдельным фирмам пришлось прилично доплачивать за ремонтное оборудование, но они надеялись вернуть перерасход за счёт низких ставок английских рабочих.
Директор завода Джон мучился, составляя расчёт с новым президентом фирмы «Движитель», которого он смертельно ненавидел. С одной стороны, за оборудование и лес новый президент должен доплатить, но с другой, он не взял из капитального ремонта статор электродвигателя, в результате завод остался должен ему. И Джон искал малейшую зацепку, чтобы свести баланс по нулям. Ему ох как не хотелось возвращать Петрухину долг. Суцерон хотел отстранить от работы Джона, но официальной причины для увольнения не было. Джон всё сделал правильно и не его вина, что теплоход наскочил на подводные камни и сорвал график ремонтных работ верфи. А то, что Джон обанкротился, так это его проблема. Банкротство Джона сбило с него спесь и это Суцерону, в некоторой степени, даже нравилось. Джон стал вежлив не только с ним, но и с остальными сослуживцами. Любовь между Джеймсом и Марджори продолжалась, но они разошлись на материальной основе.
Ирма Хаузен, получив на теплоходе возможность применить свой талант и увеличить оклад в три раза, дорожила новой должностью. Она, живя с мужем в комнате для гостей в апартаментах президента «Виктории» и пользуясь не только всеми службами, но и бесплатным питанием, старалась угодить во всём Виктору. А его вполне устраивало присутствие гостей и Боба, так как он не собирался заводить «шуры муры» с какой-нибудь смазливой девушкой, которые цеплялись к нему на каждом шагу. Оклад у Ганса тоже увеличился почти вдвое, хотя он работал разнорабочим. Свои знания о космосе он применить на теплоходе не мог, но не хотел возвращаться в Нью-Йорк, где его ждала интересная работа, рассуждая: «Моя работа не волк, в лес не убежит». Накопим с Ирмой на приличное жильё и автомобиль, тогда можно и возвращаться на свою работу. Что ещё надо будет человеку, у которого симпатичная жена и домик с садом».
                ______   _   ______

Погрузка теплохода закончилась, нужно было срочно отчаливать от пристани. И «Совет директоров» принял решение направить теплоход в район острова судоремонтного завода Ширнесс. Через час теплоход отдал швартовые, отчалив от пристани Рочестер. Принадлежащий фирме «Виктория» буксир и рулевые двигатели медленно разворачивали нос теплохода в фарватер, беря курс в открытое море. Президенты теплохода решили не нанимать дополнительно буксиров, а, используя два рулевых двигателя и буксир, своими силами подойти к острову завода Ширнесс. Предварительная договорённость инженера Хаузен с руководством завода ни к чему не обязывала договаривающие стороны. Нужны были официальные бумаги, без которых нельзя приступать к углублению траншея буровзрывным способом. И раньше, чем через десять дней, работы по изготовлению траншея не могли начаться. Всё это время теплоход «Виктория» должен стоять на рейде. Поэтому команда теплохода стремилась делать вид, что они стоят на рейде, продвигаясь черепашечьей поступью к заводу.
Англия испытывала период промышленного застоя и огромную безработицу. Квалифицированные рабочие толпами проникали на теплоход, предлагая свои услуги. Их ловили и выдворяли с теплохода, но, неизвестным образом, они снова появлялись. А у президентов фирм не было объёма работ до прибытия парома с деталями, оборудованием и материалами. Фирмам, расположенных в четвёртом блоке, категорически запрещалось начинать какие-либо ремонтные работы, пока не осуществляться работы по подъёму и спуску всего блока, необходимые для замены генераторов фирмы «Энергия».
Виктор дважды в день звонил в Швейцарию, делясь впечатлениями, получая от Алёны массу наставлений, которые он, естественно, не выполнял, но с удовольствием выслушал. И два раза в день Алёна приглашала его прилететь к ним, но нельзя было президенту покинуть свой корабль. Необходимо было раскрутить ремонт теплохода по новой технологии ремонта.
                ______   _   ______

В один из вечеров, когда солнце ещё не село, а Роберт загорал на палубе почти не движущегося теплохода, ежась под порывами свежего ветерка, к нему подошёл Скотт и пригласил в каюту на чашку кофе. Роберт хотел отказаться, не желая иметь ничего общего с ним, но подумал: «Что ему надо от меня? Может он хочет предложить мне какую-нибудь старину. Он знает, что я к старинным вещам не равнодушен, а поскольку денег у него нет, то, возможно, он решил что-нибудь предложить мне. Ну да ладно, увидим». И он решил принять приглашение «друга». К этому времени Скотт Батлер сделал несколько звонков в Нью-Йорк. Он даже успел переговорить с президентом Суцероном, предложив войти ему в компаньоны фирмы «Энергия» и сделать некоторые уступки и вложения в его бизнес. Суцерон ему ответил, чтобы он не дурил, а доплачивал за своё оборудование без всяких льгот и убирался хоть «к чёрту на рога», а президентам теплохода «Виктория» объявил бойкот. Батлеру стало ясно, что лететь в Нью-Йорк «без толстого кошелька» нечего. В Нью-Йорке у него не было ни друзей, ни знакомых, у которых можно было одолжить приличную сумму денег. Батлер ворочал миллионами, но на материке жена имела небольшой домик с садом на берегу озера Мичиган в нескольких десятках миль от Чикаго. И туда семейство выезжало отдыхать, а их домом считались каюты, построенные прямо в помещении электростанции теплохода, хотя шум от работы турбин мешал спать по ночам, если забудешь заткнуть уши. В последнее время дела у Скотта шли настолько плохо, что лишний раз в Нью-Йорк не полетишь. В принципе Батлер был довольно умным и рассудительным человеком, но фортуна отвернулась от него, да и раньше она его не баловала. Уж больно тяжёлым и капризным участком оборудования владел он на теплоходе, но и доходным. У Роберта работа спокойнее, правда, доход поменьше, но постоянный. Нет льда, он футбол или теннис организует, а погонять мяч всегда желающие находятся. И Батлер даже немного завидовал ему.
Роберт не спеша оделся, искоса поглядывая на Скотта. Придя к «другу» в каюту Роберт удивился, увидев накрытый на двоих столик с хорошей закуской и выпивкой. «Что же задумал Скотт, организовав такой столик. Не спроста всё это, не спроста», – подумал он, решив раньше времени не проявлять свой интерес.
– Прошу к моему скромному столику! – пригласил Скотт.
Роберт не заставил себя уговаривать и уселся в кресло, напротив хозяина.
– Я считаю, – начал  Скотт, разливая дорогой коньяк по рюмкам, – не дело, когда нами, американцами, командует русский, который разрушил наш устой жизни так, что нам материк объявил бойкот.
Роберт насторожился, внимательно разглядывая собеседника.
– Известно ли тебе, дорогой Роберт, что наш русский президент фактически обладает уставным капиталом в фонде фирмы «Виктория» только семью миллионами долларов, вместо десяти.
– Как это семью?
– Вот так, семью! Акциями фирмы «Движитель» в сумме трёх миллионов долларов владеет негр, Боб, который поменял их или за бриллианты, или за алмазы. Не ручаюсь за точность информации.
– Тебе, что негр в этом признался?
– Зачем? Я заинтересовался негром, который числится у президента фирмы «Движитель» финансовым контролёром и кассиром, и подослал к нему одну милашку. Та подпоила негра и выведала у него некоторые сведения.
– Ну, это же не возбраняется делать, если все акции формально зарегистрированы на Петрухина, – возразил Роберт.
– Так то, оно так! Но если он, человек не американского происхождения, имел бы все акции фирмы за собой, а не формально, то пусть занимает первое место в нашей иерархии.
– Но у него же есть американский паспорт!
– Это верно! Американский! Но он выдан какой-то префектурой колонии! А это не одно и то же с нормальным американским гражданством.
Роберт решил, что Скотт метит на место первого президента фирмы «Виктория», поставил рюмку подальше от себя, дав понять, что не желает выпивать, и грубовато спросил:
– Так ты хочешь, чтобы я поддержал тебя в борьбе за президентское кресло фирмы «Виктория»?
– Зачем? Куда мне метить в первые президенты, если я со своей фирмой справиться не могу. Я рассчитывал, что ты, дорогой Роберт, не будешь возражать, если мы предложим тебе, настоящему американцу, первое президентское место. Да и дела в фирме «Стадион» у тебя идут как-то ровненько, принося постоянный доход.
– Чтобы претендовать на первое место, мне надо увеличить свой капитал больше, чем на два миллиона долларов, а я такими свободными средствами не располагаю.
– Но миллион то ты наскребешь?
– Говори прямо! Не ходи вокруг, да около! Не люблю я этого!
– Давай, выпьем вначале, а то на сухую разговор у нас может не получиться.
Но Роберт не взял рюмку, готовый встать и уйти.
– Давай, выпьем! А разойтись мы всегда успеем.
Роберт решил, что это разумно и, взяв рюмку, залпом выпил, закусив устрицей. Скотт выпил, не спеша закусил. Вступать в дискуссию он не спешил, зная, что Роберт созреет, и сам начнёт выпытывать. Молча выпили по второй. На третьей рюмке Роберт осторожно спросил:
– У тебя есть план?
– Есть, – ответил Скотт, заполняя рюмки в четвёртый раз.
После четвёртой рюмки Скотт решил не тянуть, а посвятить Роберта в план своих действий. План, который он вынашивал давно, изложив его на бумаге в виде договора.
– Я подготовил проект договора о совместных соглашениях. Договор заключается в том, что я передаю тебе в официальном порядке акции фирмы «Энергия» на сумму в два миллиона сто тысяч долларов, а ты со своей стороны оплачиваешь их по мере своих возможностей, естественно, с соответствующей компенсацией дивидендов, согласна произведенных расходов.
Хотя Роберт и уловил смысл, но подумал: «Не ослышался ли я», и уточнил, быстро трезвея:
– Что-то я тебя не пойму, объясни толком, не бумажным языком.
– Я передаю тебе акции на сумму два миллиона сто тысяч долларов. У тебя официально вклад в «уставный фонд» фирмы «Виктория» составит десять миллионов сто тысяч долларов, то есть больше, чем у русского на сто тысяч. Но дивиденды с моих акции ты будешь получать, согласна фактических расходов, произведённых на ремонт фирмы «Энергия». Такое соглашение позволит тебе стать президентом фирмы «Виктория», а с президентов теплохода Суцерон снимет бойкот. Ты будешь пользоваться всеми привилегиями первого лица, а президентские апартаменты мы с тобой поделим. Знаю, тебе, как и мне, надоело ютиться в наших каютах фирм.
– Значит, я даю деньги на оплату счетов по ремонту твоей фирмы? – удивлённо спросил Роберт.
– Нет, ты сам производишь оплату счетов на ремонт моей фирмы, мне же никаких субсидий не даешь, а предоставляешь только копии расходов, я их визирую, и ты будешь получать дивиденды за  свои расходы по ремонту моей фирмы. Как это делает нынешний президент и негр.
– Значит, ты летишь в Нью-Йорк, там выписываешь счета, я оплачиваю, ты получаешь и привозишь оборудование сюда? – уточнил Роберт.
– Опять нет, ты, Роберт, летишь в Нью-Йорк. По моей доверенности получаешь оборудование с завода, перевозишь его сюда и оплачиваешь все расходы по ремонту. Я в это время провожу агитационную работу. Работу, согласна которой, как только фирма «Энергия» окажется способной обеспечить нормальное электроснабжение и подвижности теплохода, поставить вопрос на «Совете директоров» о рассмотрении вклада капитала в фонд фирмы «Виктория» только по четырём основным фирмам. Так как полный ремонт теплохода может затянуться на год или два. И ты, Роберт, становишься автоматически законным президентом фирмы «Виктория».
Хотя Роберт ненавидел Скотта, но у него мгновенно проснулись доброжелательные чувства к нему. А через пару рюмок они уже сидели как закадычные друзья, обнимая друг друга за шеи. Со стороны можно было подумать, что сидят два закоренелых друга. Роберт даже предложил, что свою фирму «Стадион» он повременит ремонтировать, пока не накопит денег, затем за короткий срок отремонтирует. Главное, чтобы теплоход имел надёжный ход.
Скотт передал Роберту проект договора для изучения на трезвую голову. Спешить не надо, и он это советует сделать, так как хорошие друзья друг друга не подводят. Пьянея, они вскоре забыли о неподписанном договоре и принялись делить президентские апартаменты. Они никак не могли поделить катер и крохотный лимузин, и сошлись на том, что необходимо приобрести второй катер и лимузин, а места на верхней палубе хватит. Они так вошли в роль, что готовы были отправиться на верхнюю палубу немедленно, а русского президента уже не ставили в расчёт.
Выпив ещё пару бутылок коньяка, новоиспечённые друзья завалились спать в одной кровати. Жена Роберта подняла тревогу, потеряв мужа, бедная женщина не спала всю ночь.
Проснувшись поздно утром Роберт и Скотт не почувствовали друг к другу отчуждённости, а наоборот, испытывали обоюдную привязанность, которую уже было трудно разорвать. Опохмелившись, они принялись изучать проект договора, вооружившись по экземпляру. Роберт, прочитав договор несколько раз, не нашёл в нём ничего, что требовало исправления или дополнения. Текст был составлен в угоду Роберта, поэтому он придирчиво рассматривал отдельные пункты, рассуждая, не обидел ли себя чем-либо Скотт, составляя договор.
– Договор подпишем в присутствии нотариуса, но пока будем держать его в секрете, даже от жён, – предложил Роберт.
– Согласен, – согласился Скотт, поняв друга с полуслова.
Расстались друзья ближе к обеду. Роберт, вернувшись в свою каюту, перепугал жену, одетую в траур.
– Где ты был?
– У Скотта, обсуждали совместный ремонт фирм и их очерёдность. И так заговорились, что не заметили, как прошла ночь.
По опухшему лицу мужа, жена поняла, что обсуждение сопровождалось обильной выпивкой. Но она так обрадовалась, что увидела мужа живым и здоровым, что всё простила, сбросив с себя траур.
Во второй половине дня Скотт и Роберт встретились у нотариуса теплохода. Они подписали договор и две доверенности. Одна доверенность Роберту, что Скотт доверяет ему получить оборудование фирмы «Энергия» в Нью-Йорке, другая – Скотту, что Роберт доверяет получить оборудование фирмы «Стадион» по прибытию парома в Лондон.
Ни Роберт, ни Скотт старались не попадаться на глаза русскому президенту, предполагая, что тот разгадывает чужие мысли. На следующий день, совершенно неожиданно для жены, Роберт улетел в Нью-Йорк.
Так осуществился заговор против Петрухина, который обернётся для него положительной стороной, освободив его от целого ряда крупных неприятностей, которые независимо от президента фирмы «Виктория» свалятся на головы президентов теплохода.
                ______   _   ______

Наконец пришёл паром, и началась перегрузка оборудования с его борта на теплоход. Люди забегали, как муравьи. Понять, кто, куда и зачем бежит, и что несёт, было трудно. Ирма Хаузен понесла проект договора на производство буровзрывных работ в судостроительном заводе Ширнесс. На заводе она узнала много новых сведений для себя и хотела произвести впечатление на Виктора, приступив к сообщению: «Бригада буровых мастеров разбурит весь массив траншеи на глубину десяти футов. Взрывники произведут отпал шпуров всего массива затяжным массовым взрывом. Бульдозеристы зачистят траншею от взорванной массы породы. В последнюю очередь направленным взрывом взорвут перемычку, отделяющую море от вскрытой траншеи». Виктор внимательно слушал, вспоминая, как, работая в Алма-Ате, ему пришлось выезжать в командировку в Запорожье с бригадой взрывников. На Запорожском гранитном карьере они производили взрыв нескольких тонн взрывчатки в черте шахтёрского посёлка. Взрыв был массовый рассосредоточенный, когда за первой скважиной взрывалась вторая, третья и так далее, но с замедлением взрыва каждой скважины на миллисекунды. Скважины взрывались на всю длину карьера до трёхсот метров, шириной до двадцати метров. Взрыв был направленным, когда масса взорванной породы отбрасывалась на десятки метров следующим взрывом, а порода от второго взрыва – третьим и так далее. В домах посёлка из окон не вылетело ни одного стекла, и только звон посуды в буфетах известил жильцам, что был произведен массовый взрыв аммонита на карьере.
Ирма, закончив сообщение, понимала, что своим рассказом она не произвела впечатления на Виктора и спросила:
– Вас не удивил мой рассказ о процессе массового направленного взрыва?
– Нет. Я же горный инженер и с этими работами знаком, – хвастливо, по-детски, ответил он.
Ирма поняла, что ей не удалось блеснуть знаниями горного дела, и она переключилась на обсуждение отдельных пунктов проекта договора.
Через два дня договор между руководством завода Ширнесс и компанией фирмы «Виктория» был подписан. А ещё через два дня мастера буровых дел приступили к бурению шпуров в скальных породах траншея. Через десять дней траншея была готова. И теплоход «Виктория» задним ходом медленно прошёл через ворота завода, направляясь в траншею замысловатого профиля. Наехав кормовой частью на подушку, теплоход медленно опустился на гидрозатвор, когда из траншеи выкачали воду. Во время приливов начался медленный подъём четвёртого блока, открывая доступ к электростанции и стадиону через помещение гаража.
И ремонтные работы на теплоходе возобновились с небывалой силой. Почти все фирмы одновременно приступили к ремонтным работам, не соблюдая очередности, которую им рекомендовал президент теплохода. И в таком напряжении прошёл месяц. Воздушные шары использовались в качестве подъёмных устройств оборудования. Во время одной из таких работ у двух самых больших шаров неожиданно разорвалась ткань, и они лопнули. Состояние остальных шаров тоже оказалось плачевным, и без подкачки газом грузоподъёмность их резко снизилась. Всё это беспокоило Виктора, он надеялся воздушными шарами после ремонта приподнять корму теплохода, и снять его с гидрозатвора, не повредив винт и его ограждение.
Мастера из бригады Билла отрихтовали ограждения винта так, что оно казалось новым. После замены, новый ходовой винт блестел на солнце своими отшлифованными поверхностями. Рейс, как специалист, не раз запускал электродвигатель, разгоняя ходовой винт до максимальной частоты вращения, при этом винт гнал струю воздуха по траншее, поднимая над заводом километровый шлейф пыли. В это время Дэвид и Билл проверяли дизбалланс винта, убирая лишние граммы металла с его поверхности. И вдруг основная работа по фирме «Движитель» прекратилась. Билл заявил Виктору, что ремонт его фирмы полностью завершён, коррекцию же ходового оборудования Рейс произведёт во время плавания теплохода. Хотя Виктор и ожидал окончания работ по своей фирме, но от слов Билла с его плеч свалился тяжёлый груз. Бригаду Билла он тут же направил на ремонт электростанции, где работа не прекращалась ни днём, ни ночью. Роберту и Скотту опытные специалисты были необходимы, и они, не обращая внимания на их вредные привычки к алкоголю во время работы, сочли возможным платить бригаде Билла почти в два раза больше, чем Петрухин. Только одна фирма «Стадион» не производила ремонт, за исключением того, что списанное громоздкое оборудование фирма успела разобрать и извлечь из помещения, а туда спустить новое, прежде чем четвертый блок опустили на место, перекрыв ход через гараж.
Алёна сообщила Виктору, что в типографии подготовили сигнальный экземпляр его научного труда о Космосе, и его приглашают проверить содержание, и подписать согласие на публикацию. Сама же Алёна руководила огранкой «Чёрного» алмаза и не могла навестить мужа, хотя очень скучала. Фёдор настаивал из чёрного алмаза сделать кабашён, но она с риском для дела медленно добивалась огранки. Виктору же было не до поездки в Швейцарию. Не всё складывалось так, как планировал он и Ирма. Списанное оборудование рабочие размещали на теплоходе, где только могли. На кормовой части теплохода, кроме искорёженного ходового винта, оказались два генератора, не считая оборудования других фирм, которое перед постановкой теплохода в траншею, находилось в носовой части. И у теплохода возник недопустимый продольный крен, который можно было ликвидировать, приподняв кормовую часть теплохода воздушными шарами, но половина из них была не пригодна для этого. И Виктор с Ирмой ломали головы, решая эту проблему. Пришлось пойти на хитрости: к носовой части теплохода подогнали четыре огромных баржи, груженные песком и щебнем. Баржи, в буквальном смысле, зависли на носовой части теплохода, и только так удалось приподнять кормовую часть. Ограждение винта, на всякий случай, усилили дополнительными распорками. Траншею заполнили водой на несколько метров выше уровня моря.
И вот наступил момент, которого ждали. Раздалась команда: «Все работы на теплоходе прекратить, рабочим покинуть свои рабочие места и собраться на носу теплохода». В момент наибольшего прилива, буксиры медленно потащили теплоход из траншеи через гидрозатвор. Разрывая разбухшую ветошь, ткань и резиновые уплотнения подушки теплоход проскочил гидрозатвор и заскользил по водной глади канала. Этот момент на теплоходе отметили пальбой пробок из бутылок шампанского и радостными восклицаниями. Освободившись от гружёных барж, теплоход на малых оборотах винта самостоятельно покидал территорию завода Ширнесс, простояв в траншеи около двух месяцев. Покинув территорию завода теплоход взял курс в порт Рочестер, где большинству фирмам предстояло ещё сдать огромное количество списанного оборудования, деталей, леса и различных материалов из алюминия, меди, сплавов и стали. Пройдя первые мили пути, команда и президенты теплохода убедились, что работа электростанции, электродвигателя и ходового винта в норме. Но когда главный электродвигатель хода развил обороты, то в комнатах отдыха фирмы «Движитель» в графинах вода вибрировала, как при землетрясении, не говоря о пронзительных звуках, проникающих всюду. И при таком звуке в машинном отделении невозможно было отдыхать.
«Совет директоров» отметил, что ремонт фирм «Движитель» и частично «Энергия» завершён успешно. Сдав помятый гребной винт на склад вторичной переработки металла, Виктор взял отпуск на неделю и улетел в Швейцарию.
По условиям устава «Совета директоров» в отсутствие президента фирмы «Виктория» его полномочия выполнял первый заместитель, у которого уставной капитал в фонде фирмы «Виктория» занимал второе место по значимости. Таким лицом на теплоходе считался Скотт Батлер, президент фирмы «Энергия». Вторым заместителем был Роберт, президент фирмы «Стадион» а третьим – Горальд, президент фирмы «Гараж». Горальд, возвратившись на теплоход, вникал во все дела, которые его не касались.
Не успел Виктор прилететь в аэропорт Цюрих, как его три заместителя собрались на тайное совещание. Они единогласно приняли решение о досрочном проведении «Совета директоров», в повестку дня которого необходимо включить вопрос о рассмотрении личных вкладов президентов в уставной капитал фирмы «Виктория» только по четырём основным фирмам, хотя ремонтные работы ещё не завершены. По вкладу в уставной капитал фирмы установить нового президента теплохода на следующий срок. Конечно, они не собирались решать этот вопрос в отсутствии своего первого президента. Но главное они пришли к единому мнению, а сумма их голосов – весомая.

47.
На теплоходе Горальда прозвали «хитрым лисом». И он это прозвище оправдывал. Он успевал везде и ловко подловил Петрухина. Это только Виктору казалось, что ему удачно удалось воспользоваться чужим гаражом без арендной платы. Горальд же четко отслеживал, как используется его гаражное помещение. Помощники доложили Горальду, как Петрухин использовал его гараж и жилое помещение. И «хитрый лис» тут же выставил счёт и пение, но умышленно сделал так, что Петрухина об этом не предупредили. Когда же долг его перевалил чуть больше ста тысяч долларов, Горальд потребовал компенсацию, но не деньгами, а акцией фирмы «Движитель» по её официальной стоимости. Таков закон, которого Виктор не знал. И ему пришлось оправдываться перед Горальдом, что раз теплоход становился на капитальный ремонт, то закон частной собственности не действует. Горальд же ответил ему, что теплоход действительно не поставили на ремонт, а Скотт и Роберт сочли необходимым заранее оплатили аренду гаража, и не пытались «проскочить на халяву». И Петрухину пришлось оплатить Горальду долг одной сто тысячной акцией, и не доводить дело до судебного разбирательства.
Задолго до этих событий Горальд ловко использовал факт отказа постановки теплохода «Виктория» в док Нью-йоркского завода на ремонт, и внёс смятение в ум президента Рат фирмы «Добрые услуги», деятельность которой по уставу чем-то напоминала деятельность его фирмы. Он подкинул ему идею, а затем доказал целесообразность слияния фирм в одну корпорацию.
По приезду Виктора из Швейцарии, на «Совещание директоров» явились все 28 президентов. В повестке дня стоял только один вопрос о текущем ремонте фирм, но через 15 минут президент фирмы «Энергия» предложил разобраться с истинным положением вклада капитала в фонд фирмы «Виктория» по четырём основным фирмам. Виктор решил, что Скотт намекает на него и компаньонов Боба и Горальда по фирме «Движитель», естественно, запротестовал. Пришлось голосовать. С небольшим перевесом прошло предложение Скотта. Неожиданно президент фирмы «Добрые услуги» Рат заявил о передаче своих полномочий Горальду, но зал заседания не покинул, а занял кресло во втором ряду, став консультантом Горальда. «Совету директоров» ничего не оставалось делать, как принять к сведению о слиянии двух фирм в одну. Вмешиваться во внутренние дела фирм никому не положено. Горальд стал возглавлять уже новую фирму «Вспомогательных служб» с уставным капиталом в фонде фирмы «Виктория» в десять миллионов двести тысяч долларов. В «Совете директоров» число голосующих мест сократилось с 28 на 27, и этот факт на совете утвердили абсолютным большинством голосов.
Вторым по значимости вклада капитала в «уставный фонд» фирмы «Виктория» оказался Роберт с десятью миллионами ста тысячью долларов. Третьим – Петрухин с девятью миллионами девятьсот тысячью. Четвёртый – Скотт с шестью миллионами девятьсот тысячью. Остальные места «Совет директоров» не стал рассматривать, так как уставной капитал у них может поменяться в процессе ремонта. Автоматически президентом фирмы «Виктория» стал Горальд. Для Скотта и Роберта это оказалось полной неожиданностью, они удивлялись, как ловко Горальд обошёл их на финише. Виктора же такое перераспределение капиталов в фонде теплохода чуть не повергло в шок. Тем не менее, согласна устава фирмы «Виктория», всем пришлось поменяться соответственно местами, перенести содержимое своих сейфов и поменять таблички с названиями фирм. Горальд шепнул на ухо Петрухину по-немецки:
– Вы хороший игрок, но разиня!
Виктор молча проглотил упрёк, переходя с первого места на третье. Документацию же фирмы «Виктория», президентские апартаменты ему надлежало передать Горальду в присутствии двух нотариусов и капитана теплохода в установленном порядке.
Горальд, усевшись в кресло первого президента теплохода, своё выступление начал на английском языке. Переводчик, переводивший Петрухину с английского языка на немецкий, покинул свой пост, так как его услугу оплачивала фирма «Виктория», и Горальд его тут же освободил. Виктор, не понимая по-английски, в мыслях разбирал факт, как Горальду удалось за счёт его одной акции выйти в лидеры. Горальд же продолжал выступать, а Виктор размышлял: «У меня в общей сложности, не считая акций Боба, около четырнадцати миллионов долларов. Да ещё Алёна обещала, что после ограни «Чёрного», она увеличит мой счёт в Швейцарском банке. Если так, то зачем мне это президентство, если ничего не надо будет ремонтировать и изобретать. А вот оскорбление, которое нанёс мне Горальд, я ему не прощу, и наставлю «рога». Жена Горальда Элизабет явно ко мне не равнодушна. Она не раз пыталась завести со мной «шуры муры», но я не хотел изменять жене, но, очевидно, придётся, и пусть Алёна заранее простит меня».
Выступая, Горальд обратил внимание, что его почти никто не слушает. Его предшественник, Петрухин, о чём-то мечтает и улыбается, хотя нечему было улыбаться, так как он говорил о серьёзных вещах, о дальнейшей судьбе теплохода, страховке, как дальше они будут существовать. Половина президентов разговаривали друг с другом, и все  своим видом показывали, что им безразлично, о чём говорит их бос. Горальд не выдержал, сорвался и закричал, призывая к порядку.
– Если вам не интересно, что говорит первый президент, то я могу и помолчать! Пусть другие выскажутся! – и Горальд, прервав своё выступление, замолчал.
Горальд ожидал, что зал прореагирует на его решительные действия, но никто не среагировал на это, и президенты продолжали обсуждать какие-то свои проблемы, не обращая никакого внимания на нового президента. Наконец поднялся Скотт, в зале сразу все замолчали, приготовившись слушать его.
– Я вот, что думаю! На теплоходе полным ходом идёт ремонт. Фирмы ремонтируются, а новый президент теплохода разглагольствует о каких-то немедленных коммерческих маршрутах, об обязательном страховании и ещё чёрт знает о чём. Можно сказать, что только одна фирма полностью закончила ремонт. Это фирма «Движитель». Моя фирма заменила основное оборудование, опробовала его в действии, но до окончания ремонта, ещё ох, как далеко. И все остальные фирмы увлеклись ремонтом, а как предлагал бывший первый президент! По графику надо ремонтироваться! По графику! Тогда и можно было говорить о каких-то коммерческих маршрутах. Мы увлеклись, сменив президента, и я уже об этом жалею. Не то мы сделали! Не то! Я считаю, что мы должны, в данном случае, отойти от устава фирмы «Виктория» и передать бразды правления нашему русскому другу. Да! Да! Нашему бывшему президенту! Мы не умеем мыслить так, как это делает он, – и Скотт сел, закончив выступление, и только желваки ходили по его крупному лицу, выдавая ненависть к Горальду, а в зале раздались одобрительные возгласы.
Виктор не понял по какому поводу в зале захлопали в ладоши, но решил, что поздравляют Горальда и тоже поддержал, хлопнув пару раз в ладоши.
– Как так передать бразды правления русскому! – воскликнул Горальд. – Есть устав фирмы, и его надо придерживаться.
– Тогда и командуй, а не разглагольствуй! – закричали одновременно несколько президентов. – Предлагай конкретные действия!
Помолчав минуты три, Горальд предложил совещание перенести на завтра. Все президенты дружно встали и разошлись, и только Виктор сидел, не зная, что решили остальные и почему так быстро разошлись. Он не понимал, о чём шёл спор, и давным-давно успокоился, вспомнил родителей и детей в Алма-Ате, и ему захотелось с ними увидеться, а к делам теплохода мгновенно охладел. Он сидел и грустил, не замечая вокруг себя ничего. Но его мысли перебил президент Фридрих. Он специально вернулся и решил по-немецки пересказал Петрухину всё то, что только что произошло на совете.
– Скотт хотел выдвинуть Роберта на место президента теплохода? – спросил Виктор.
– Да, это верно. Но Скотта можно понять. После сгоревшего генератора, он остался без средств, и ремонтировать фирму ему было не на что.
– При определении вклада капитала президентов в фонд фирмы «Виктория» по уставу не положено президентам передавать акции друг другу просто так, – с обидой в голосе сказал Виктор.
– Верно, но Роберт официально купил акции Скотта, а выплату денег осуществляет путём оплаты ремонтных работ фирмы Скотта, и эти работы могут затянуться не на один год. Вообще, они ловко нашли лазейку в уставе фирмы «Виктория».
– Как же Горальду удалось заполучить акции другой фирмы?
– Здесь совсем другое дело. Президент фирмы «Добрые услуги» вышел из «Совета директоров», передав свои полномочия и акции в сумме трёх миллионов ста тысяч Горальду с целью укрупнения родственных по уставам фирм, и здесь ничего противозаконного нет. Уже не секрет, что вы своими акциями в три миллиона расплатились с Бобом за украшение для жены. К вам же мы не предъявили претензии, а Боб и Горальд стали вашими компаньонами по фирме «Движитель», и это никого не касается.
Замечания Фридриха относительно Боба, смутили Виктора, и он решил, что Боб рассказал своёй чёрной подружке об их сделке, а та разнесла эту новость по всему теплоходу. Справившись со смущением, он спросил:
– Значит, фирма «Добрые услуги», президент которой передал свои полномочия Горальду, перестала существовать?
– Да, но и фирмы «Гараж» в «Совете директоров» уже тоже нет. Из двух фирм образовалась одна «Вспомогательные службы». Во время ремонта из зала заседания уберут одно кресло, сейф и пульт управления для голосования.
Помолчав, Фридрих продолжил:
– Не расстраивайтесь. Всё равно мы вас очень ценим, как технически грамотного человека, и вам нет равных на судне. Согласитесь, вы не коммерсант, а вот ваша жена мудрый коммерсант. Возглавлять же фирму «Виктория» должен человек с коммерческими способностями. Горальд хитрый человек, но он тоже не коммерсант. Трудно будет нам с ним, а устав без его согласия не нарушишь, закон на его стороне, и он не побрезгует обратиться в суд. И ещё, у нас всех сложилось мнение, что вы не рвётесь в руководство.
– Спасибо за откровенность. А как вы считаете, кто больше из президентов подходит на должность президента «Виктории», если не брать во внимание вклад капитала каждого президента в фонд теплохода?
Не задумываясь, Фридрих ответил:
– Все президенты фирмы «Виктория», кроме вас, обычно консультировались со Скоттом. Он у нас самый мудрый и справедливый человек, он и подходит на эту должность, но ему не повезло. Капризное оборудование досталась ему, часто ломается то один механизм, то другой.
Беседовать с Фридрихом оказалась приятно, но неожиданно появился Горальд в сопровождении капитана и двух нотариусов. Виктор решил, что Горальду не терпится начать передачу документов фирмы, а также жилищного фонда с транспортом. Фридрих сразу раскланялся и вышел. Горальд быстро заговорил по-английски с капитаном. Капитан, выслушав его, обратился к Петрухину.
– Сэр Петрухин, Горальд хотел бы приступить к передаче документации фирмы «Виктория», помещения и остальных ценностей.
Виктор по-немецки обратился непосредственно к Горальду:
– Извините, мистер Горальд, но я должен ещё раз ознакомиться с уставом, проверить закономерность слияния фирм, так как вы имеете одну мою акцию, а из этого следует, что вы должны были получить моё согласие на объединение ваших фирм. Затем я должен составить опись документации сейфа. Что касается президентских апартаментов, то моя жена улетела в Швейцарию, а в сейфе у неё остались ценности. Я должен связаться с ней по телефону, узнать шифр сейфа, который по рассеянности забыл. Так что через пару дней я буду готов к передачи вам или какому либо другому лицу своих президентских полномочий.
Горальд не знал немецкого языка, и он внимательно посмотрел на капитана, требуя, чтобы Бэкман перевёл содержания ответа на английский язык.
Капитан смутился и попросил:
– Сэр Петрухин, будьте любезны, повторите свой ответ, чтобы я дословно перевёл Горальду, он не понимает по-немецки.
– Как! – воскликнул Виктор. – На совещании Горальд по-немецки сказал мне, что я хороший игрок, но разиня.
Капитан перевёл. Горальд, смутившись, пояснил, что эту фразу он специально зазубрил по-немецки, чтобы лично сказать её Петрухину. Виктор от души расхохотался, а затем повторил своё изречение капитану. Горальд возмущённо что-то стал доказывать капитану. Капитан ему терпеливо объяснял. Наконец Горальд успокоился, поняв, что его затея со срочной передачей фирмы не удалась.
Капитан, извинившись, хотел с нотариусами выйти, но Виктор попросил его задержаться и перевести Горальду, что он приглашает его с женой к себе в президентские хоромы. Он заявил, что должен показать новым владельцам кают некоторые особенности пользования приборами и оборудованием, так как потом некогда будет. Горальд с женой, не зная этих секретов, могут вывести из строя ценное оборудование.
Виктор не собирался знакомить Горальда с оборудованием, это забота команды теплохода. Он преследовал другую цель – заманить к себе жену Горальда, трахнуть её, пока её муж возится с секретом замка, придуманного и установленного Фёдором на своей каюте, и доказать, хотя бы себе, что он не такой уж и разиня. Конечно, вся эта затея выглядела несколько грубовато, да и обижаться не стоило на Горальда из-за пустяковой фразы, которую он употребил «во хмелю радости». Но уж больно злой был Виктор на всех, и ему необходимо было сбросить стресс.
Горальд задумался, предложение ему показалось заманчивым и интересным. И он согласился подойти часа через полтора. Откланявшись, он поспешил к жене, которая имела к фирме «Гараж» самое прямое отношение. Фактически, она являлась хозяйкой фирмы, получив её в наследство от деда. Но она сразу передала управление фирмой мужу, юристу по образованию.
Идея Горальда занять президентское кресло теплохода очень заинтриговало жену Элизабет, и она «пилила» его за медлительностью. Эту идею они вынашивали давно, ещё во времена командования Марджори. И вдруг такой неожиданный поворот судьбы, и в главном кресле оказался русский с финкой. Конечно, красивая парочка сразу произвела на Элизабет впечатление. Особенно новый президент. Её не смущал языковый барьер. И она рассуждала: «Секс все люди понимают одинаково, независимо от национальности». Элизабет даже попыталась завлечь его, но не смогла, и это бесило её. Она по долгу не могла уснуть, придумывая различные варианты соблазна или мести. И свой гнев она обрушила на мужа, требуя от него немедленных действий в захвате главного президентского кресла.
Получив согласие от Горальда, Виктор решил, что к приходу новых владельцев президентских апартаментов, надо отправить Боба и Ирму с мужем в машинное отделение, пусть привыкают к новому жилью. А поскольку Билл, Дэвид и Рейс работают у Роберта и Скотта, то пусть теперь те побеспокоятся об их жилье. «И вообще, в последнее время Билл часто высказывал мне какое-то недовольство: «Это не так. То не так». Словом, заелись ребята. Конечно, без них мне пришлось бы туго, но и они должны быть мне благодарны, что нашёл им такую работу», – размышлял он, направляясь пока ещё в свои президентские каюты.
В каюте Виктор увидел своих гостей за игрой в карты. Игроки весело смеялись. «Сейчас вам будет не до смеха», – подумал он, обращаясь по-немецки к игрокам:
– Только что на «Совете директоров» автоматически произошла смена президента фирмы «Виктория». Им стал Горальд. Я же теперь только президент фирмы «Движитель», со всеми вытекающими отсюда последствиями. Нам надо будет освободить президентские апартаменты прямо сейчас. Так потребовал новый президент теплохода.
Все, кроме Боба, восприняли сообщение Виктора с явным не удовольствием. Только Боб продолжал улыбаться. Стан, состоявшая в гражданском браке с Бобом, перевела ему на французский язык. Боб сразу нахмурился. Хотя Боб не произнёс ни слова, Стан спросила:
– Боб интересуется, как это повлияет на его доходы?
– Никак, кроме перемены жилья. Жить нам всем придётся в комнатах отдыха фирмы «Движитель». Снять же каюты на теплоходе, не удастся, они почти все находятся в ремонте. Кстати, в ближайшее время и эти президентские хоромы тоже будут ремонтироваться.
Боб продолжал молчать, слушая перевод, а Стан заявила:
– Мы с Бобом считаем, что акции, которые принадлежат ему, вам надо официально передать нам.
– Кому, это вам? – по-немецки уточнил Виктор, чувствуя, что Стан превышает свои полномочия.
– Мне и Бобу, – ответила Стан, не задумываясь.
– Если я официально и буду передавать акции, то передам их соответственно по одной третьей Бобу, его брату и их тете. О вас речи не было.
Боб, почувствовав, что речь идёт о нём, попросил Стан перевести. Виктор внимательно посмотрел поверх головы Стан и понял, что она говорит Бобу не то, что он ей сказал.
– Стан, переведите Бобу точно, что я сказал, и не сочиняйте от себя, иначе, я вас отправлю в ваше «общежитие» для парикмахеров.
Стан посмотрела на Виктора и решила, что он понимает по-французски, но по какой-то причине скрывает это. И ей пришлось рассказать Бобу правдивую информацию. Боб вскочил, замахал руками на Стан. Однако Виктор понял, что его действия фальшивые. Следовательно, они действительно обсуждали этот вопрос, но Боб не хотел признаться, устыдившись. Виктор подумал: «Почему бы и не передать акции действительным владельцам, тем более что все знают истинное положение, сложившее на фирме «Движитель», а главное, они уже не влияют на потерю президентского кресла теплохода». Но, вспомнив, что Боб, это совсем и не Боб, задумался. И у него возникло желание: «Пока я президент теплохода, используя своё служебное положение, выяснить на почте по каким адресам пересылает деньги Боб». И вдруг ошеломляющая идея возникла у него: «Поскольку доход фирмы «Энергия» зависит от потребления энергии фирмой «Движитель», то эти фирмы можно объединить. Скотту нецелесообразно ущемлять мои интересы, даже если захочет. Поэтому ему можно передать мои акции, став компаньоном новой совместной фирмы, причём его сделать президентом. Пусть командует, он опытный коммерсант. Какая мне разница, сидеть за столом в виде пешки, не понимая в коммерческих делах, или получить информацию с комментариями после совещания от компаньона. Когда же возникнет какая-нибудь техническая проблема, то пригласят меня и переводчика из числа президентов предоставят. И вдруг ещё одна гениальная мысль зародилась в его голове, правда, он пока не знал, как её грамотно оформить. «В этом мне может помочь сам Скотт, но как разговаривать с ним, если он разговаривает только по-английски. И здесь можно положиться на капитана, как порядочного и надёжного человека», – подумал он. Ирма о чём-то спросила его, но он не мог вникнуть в смысл её слов.
– Да, что с вами случилось? Очнитесь! Вы здоровы? – кричала она.
Наконец он ответил:
– Я считаю, что нашёл выход из создавшегося положения.
– Нам то, что делать? – наконец достучалась она до его сознания.
– Очевидно, собирать вещи и спускаться в комнаты отдыха фирмы «Движитель». Одну из комнат оставите мне. Скоро ко мне должны явиться новые хозяева этих апартаментов, – ответил он с какой-то зверской улыбкой. – Я сейчас ухожу, через час вы закроите помещение и спуститесь вниз. Горальд не должен застать вас здесь, особенно Боба и Стан.
Виктор, чуть ли не бегом, устремился на поиски капитана, в спешке забыв, что всё он мог выяснить по телефону у дежурного вахтой, которые, кстати, понимали по-немецки.
                ______   _   ______

Капитана Бэкмана Виктор нашёл на капитанском мостике.
– Сэр Томми, вы мне нужны! Мне необходимо срочно переговорить с мистером Скоттом Батлером!
Капитан, недоумевая, сморщив лицо, пожал плечами, дав понять, что он капитан, а не переводчик. Другое дело передача фирмы «Виктория», это входит в его обязанности. Но быть переводчикам у бывшего президента теплохода и четвёртого по рангу президента одной из фирм, хотя и главной, это для капитана, командующего огромным теплоходом, несколько унизительно. И Виктор понял капитана.
– Этот разговор очень важный, и дальнейшая судьба теплохода, в том числе и ваша, во многом может зависеть от этого разговора.
– Всё может быть, но я только что заступил на вахту и не могу её оставить. Для вас, могу вызвать переводчика, – предложил он.
– Нет, это дело секретное, а доверять кому-либо постороннему нельзя. При разговоре должны присутствовать только мы и Скотт.
– Я действительно не могу покинуть капитанский мостик.
– Тогда пригласите, от моего имени, срочно подняться к нам мистера Скотта, я хочу сделать его главным президентом.
Капитан улыбнулся, подумав: «Уж не рехнулся ли наш бывший от расстройства». Однако набрал телефон Скотта и пригласил его срочно подняться на капитанский мостик. Минуты тянулись долго, наконец, запыхавшись, вошёл Скотт.
– Что случилось? – спросил он по-английски, обращаясь к Виктору.
Капитан перевёл, отводя в сторону президентов так, чтобы вахтенный дежурный не смог подслушать их разговор.
– От наших фирм зависит плавучесть теплохода. Необходимо объединить наши фирмы, сделав единую фирму, например, «Плавучесть теплохода», – предложил он, пришедшее на ум название.
– И вас поставить во главе фирмы? – без иронии спросил Скотт, но аура над головой говорила скорее о его шутливом настроении.
– Нет, не меня, – ответил Виктор, поняв, что Скотт не воспринимает его высказывания всерьёз.
– Значит, меня? – удивился Скотт.
– Не совсем так.
– Тогда объясните.
– Мы внесём в фонд фирмы по шесть миллионов девятьсот тысяч долларов акциями, каждый.
– Но у вас ещё останется три миллиона акциями! – заявил Скот, зная, что на их уже претендует негр.
– Они не мои. И я их в срочном порядке передам негру Бобу, который официально станет нашим компаньоном новой фирмы, – и Виктор заметил, что упоминание о негре, вызвало на лице Скотта явное не довольствие, хотя он ещё не был компаньоном Виктора.
– Допустим, вы это сделаете. Что из этого следует? – спросил Скотт с сильным раздражением.
– Тогда вы и я вносим все имеющие у нас акции в новую фирму на равных паях. И становимся оба президентами фирмы «Виктория», так как наш общий капитал, с учётом акций Боба и Горальда, в фонде фирмы «Виктория» составит шестнадцать миллионов девятьсот тысяч. Вы станете коммерческим президентом, я техническим.
– Уставом фирмы «Виктория» запрещается иметь двух президентов фирмы, – спокойно ответил Скотт, однако Виктор отметил, что в уме Скотт усмехнулся, приняв его высказывание скорее за шутку, чем всерьёз.
Не обращая внимания на то, что думает о нем Скотт, Виктор продолжил:
– Правильно! Но уставом не запрещается передавать свои полномочия президента теплохода своему равноценному компаньону. Когда решаются технические вопросы, вы пишите распоряжение о передачи своих полномочий мне, указав, что данное распоряжение действительно только для решения технической проблемы теплохода. Когда решаются коммерческие вопросы, я пишу распоряжение о передачи своих полномочий вам на период выполнения коммерческой деятельности. Уставом не оговорено, сколько раз можно передавать свои полномочия. Мы заготовим бланки распоряжений и будем только подписывать их, и ставить число.
Скотт удивлённо посмотрел на Петрухина, подумав: «Это уже что-то новенькое. За бытность теплохода я такого предложения не припоминаю. Возможно, я просчитался, связав свою деятельность с Робертом, но Петрухин не помог бы мне с ремонтом, так как сидит тоже на мели, как и я». Виктор заметил, как изменилась аура над головой собеседника в его пользу, но что-то сдерживало Скотта принять его предложение.
– Президент, сдавший полномочия, может находиться в кресле во втором ряду, на месте консультанта, если это требуют обстоятельства, или пойти загорать, – подытожил своё предложение Виктор.
– Почему вы решили обратиться с этим вопросом, именно ко мне?
– Во-первых, вы оригинально вступили в сговор с Робертом. Мне понравились ваши действия. Во-вторых, немаловажную роль играет тот факт, что вы хороший коммерсант. Моя жена тоже, но я не коммерсант. Приглашать же на каждое наше совещание жену, согласитесь, не рационально.
Скотт задумался, ему понравился ответ русского, и как он рассуждал. И он решил сказать в открытую Петрухину своё мнение.
– В вашем предложении есть «изюминка», – заявил Скотт, давая время капитану на перевод его слов после каждого предложения. – Если бы вы с этим предложением обратились ко мне несколько раньше, то, возможно, мы бы нашли общий язык. Но я уже объединился с Робертом и, таким образом, имею возможность произвести ремонт своей фирмы. У русских Слово, данное другу, ничего не стоит. Зато Справка с печатью – это залог чести. У американцев Слово, данное партнёру, весит больше, чем какая-то бумажка. Нарушить Слово для американца – это запятнать свою честь. С таким человеком в последствии никто не будет иметь дело. А мы с Робертом дали друг другу Слово, и нарушать его не собираемся. Что же касается мистера Горальда, то мы приготовили ему сюрприз на завтра. Дело в том, что он незаконно потребовал от вас акцию вашей фирмы на сто тысяч долларов. Вы новичок в нашем бизнесе. У нас существует определенные правила. Члены «Совета директоров» пользуются особыми привилегиями. Услуги сторонних фирм они оплачивают по договоренности, но не более чем 25 процентов от годовой прибыли фирмы. Вы пользовались гаражом и каютами Горальда. Мы установили, что согласно данных грузовой службы теплохода, вы загрузили помещение гаража только на 45 процентов, причём пользовались им не весь месяц. За это с вас полагалось не более 55 тысяч долларов. Штрафные же санкции начинаются после предупреждения и по прошествию определённого срока. Он вас заранее не предупредил и накладывать на вас штрафные санкции не имел права. На теплоходе существует специальная служба, защищающая права президентов. Теперь, независимо от того, обратитесь вы или нет в эту службу, «Совет директоров» вынужден заниматься этой разборкой, так как это уже не только ваша проблема, но и наша. Нарушив установленный порядок, Горальд путём вымогательства завладел вашей акцией, а получив материальный перевес над остальными президентами, занял президентское кресло фирмы «Виктория». При одинаковых возможностях президентов выбрать лидера может только «Совет директоров» и решить, кому отдать предпочтение занять место президента теплохода.
– Почему вы не дадите в долг Роберту ещё часть своих акций? – задал  Виктор вопрос, который вертелся у него на языке.
– Потому что акции в долг я имею права передать Роберту или другому президенту, только на сумму не превышающую удорожание ремонтной сметы моей фирмы, в результате каких-то обстоятельств, например, аварии. В иных случаях, когда речь идёт о президентстве теплохода, акции, предоставленные в долг президенту, не засчитываются на его баланс.
– Короче говоря, акции должны быть куплены официальным путём, – подытожил Виктор.
– Безусловно, иначе президенты теплохода менялись бы через каждый месяц, и получилось бы «черт знает что».
«Да, действительно, Скотт рассудительный человек», – подумал Виктор, вспомнив разговор с президентом Фридрихом. Хотя Виктор и настраивал себя на безысходность потери кресла президента теплохода, но не мог смириться с этим, тем более что борьба за его место только разгоралась, а ему оставаться в стороне от борьбы было просто невозможно.
– Если у вас возникнут проблемы, не стесняйтесь, обращайтесь ко мне, – на прощание предложил Скотт и, крикнув: «О кей!», покинул капитанский мостик.
– Спасибо, капитан, что помогли нам преодолеть языковый барьер. Из мистера Скотта мне пока не удалось сделать главного, но он к этой цели пошёл другой поступью.
Капитан склонил голову и тут же выпрямился, приняв стойку «Смирно». Виктор покинул капитанский мостик, направляясь к себе, размышлял: «Раз не удастся объединиться со Скоттом, то «узда» для Горальда – это его жена, которой надо завладеть, не только телом, но и умом. А жену Горальд любит и это факт. Я спас, фактически, большинство владельцев фирм от разорения и вложил огромный труд в дела теплохода, но меня красиво «увели». Теперь мне надо красиво «всплыть». Надо позвонить Алёне, но уверен, что в душе она обрадуется случившемуся. Ей этот теплоход уже давно «сидит в печёнках», но она терпит его из-за меня. Что же касается акций на бирже ценных бумаг, то она следила за их движением, но не собиралась приобретать. Я же концы с концами не мог свести, и мысли не допускал о покупки чужих акций, ели свои удалось сохранить и не выставить на биржу ценных бумаг. И не только я один оказался на грани банкротства, такое положение сложилось у большинства президентов. Кто знал, что события на теплоходе развернутся на 180 градусов, после того как теплоход под парусом отправился из Нью-Йорка. Мгновенно акции фирм теплохода подскочили в цене и, вообще, исчезли с биржи ценных бумаг, они просто оказались отозванными прежними владельцами, а это уже факт того, что их ценят бизнесмены мира. Удивительно, как мне вообще хватило денег на ремонт, не прибегая к постороннему капиталу. Не первый месяц теплоход стоит на рейде и ремонтируется, доходы у всех нулевые. На моём счету по фирме «Движитель» осталось меньше сотни долларов, и без Алёниного капитала мне и на билет до Швейцарии не наскрести. Что касается Горальда, очевидно, Скотт прав, сделав упрёк в мой адрес, что Горальд, «наколол» меня с акцией, и теперь надо восстановить справедливость, но не стоит требовать акцию обратно и гасить долг за аренду гаража долларовыми купюрами. Пусть Горальд выкручивается и вернёт мне штрафную долю акции долларами, а не самой акцией, которая в последствии может не засчитаться ему при определении его капитала в фонд фирмы «Виктория». Я же на этом выгадаю порядка 25 тысяч долларов. И любопытная деталь выявилась, почему я не уловил по ауре подлога со стороны Горальда? Очевидно, он такой же грамотей законов теплохода, как и я. Только этим можно объяснить причину, почему я не заметил фальши при споре с ним». Хотя Виктор мысленно и оправдывал Горальда, но отрицательное отношение к нему не прошло, а, наоборот, ещё больше усилилось. «Ну, держись, Горальд! И почему тебя зовут Горальд, а не Гарольд», – подумал он, входя в свои президентские хоромы, и неожиданно поймал себя, что охладел к ним. И охладел к той «мышиной возне», которая обычно складывается на всех предприятиях, когда кто-то, кого-то хочет сместить.

48.
В гости к Виктору Горальд и Элизабет пришли с переводчиком. Горальд был в сером повседневном костюме, Элизабет изящно смотрелась в бордовом платье с большим вырезом. На её шее красовалось дорогое колье. И весь её вид говорил, что она явно желает произвести впечатление на Виктора.
Гостей Виктор пригласил в гостиную, а переводчика попросил проявить инициативу и позаботится о небольшом угощении, показав холодильник и небольшой буфет в холле гостиной. Переводчик принялся за порученное ему дело и одновременно переводил. Вскоре на столике появилось вино, конфеты и кое-какие консервные баночки из запасов Фёдора, который любил на сон грядущий побаловаться деликатесами и не забывал наполнить холодильник и буфет загодя.
В начале выпили за более близкое знакомство, перебрасываясь мало значащими фразами. Виктор внимательно разглядывал Элизабет, прожигая её своими чёрными глазами, не обращая внимания на мужа. Это её смущало, а от его пристальных взглядов она не знала куда деть свои руки. Они ей явно мешали. Горальд то внимательно разглядывал Виктора, то следил за женой.
Извинившись, Виктор встал, достал из шкафчика заранее приготовленный счёт, который несколько дней назад ему представил Горальд за использование гаража под детали. Улыбаясь, Виктор попросил Горальда объяснить, за что же он всё-таки взял с него сто тысячную акцию фирмы «Движитель». Горальд, изменившись в лице, невнятно забормотал, что они же уже всё обсудили и нашли компромиссное решение и нечего ворошить прошлое.
– Всё верно, но у меня возникли сомнения в правильности расчёта, представленного мне за использование вашего личного гаража, – Виктор специально употребил слова «вашего личного гаража», решив проверить, как прореагирует Элизабет и не появится ли у неё интерес к гаражу.
Как только переводчик перевёл, аура над головой Элизабет изменила цвет, который соответствовал возмущению. Хотя по внешнему виду она не изменилась, но он определил, что она чем-то возмущена и имеет к гаражу повышенный интерес. Горальд же сделал неопределённое выражение лица, и его аура соответствовала настроению. Виктора же интересовала причастность Элизабет к акциям, и он решил установить истинное положение дел по её ауре методом вопросов.
– Очаровательная Элизабет, вы причастны к акциям гаража мужа?
– Так и переводить? – изумлённо спросил переводчик, посчитав вопрос некорректным.
– Да, да! Именно так и переведите!
Переводчик перевёл.
Элизабет смущённо посмотрела на Виктора, а он понял, что она не только имеет отношение к гаражу, но является главной хозяйкой. Горальд вскинув брови кверху, подумал: «Что значит, причастна к гаражу? Тебе-то какое дело до всего этого?»
Виктор обрушил шквал вопросов на Элизабет. Она не отвечала, только слушала, но этого было достаточно. Он выяснил, что она является наследница и власть над акциями не утратила. Закончив свой необычный допрос, Виктор решил разыграть их и вызвать у Горальда ревность, но при этом не осквернить достоинство Элизабет. Создать ситуацию, при которой она оказалась бы оскорблённой Горальдом, не чувствуя за собой вины перед ним. Поразмыслив, он придумал. Чтобы сгладить затянувшуюся паузу, он решил отвлечь их и перевести разговор на другую тему. Манера хозяина задавать вопросы, не дожидаясь ответов, несколько обескуражила гостей и переводчика. Виктор же, неожиданно спросил:
– Почему Горальда зовут Горальдом, а не Гарольдом?
Гости ухватились за возможность уйти от ответов на неприятные вопросы и оживились.
– О! – воскликнула Элизабет, – когда мы поступили на первый курс юридического университета, я задавала ему этот вопрос. Оказалось, Горальд с родителями жил в отдалённой горной местности. Местный управляющий, мне кажется, был неграмотен и записал вместо Гарольда – Горальд. Так и стал наш герой Горальдом и даже гордился этим. Хотя Горальд и был из бедной семьи, но учился хорошо, и мне помог окончить университет. Потом мы поженились. Жили не богато, пока мои братья не подрались, не сумев поделить дедушкино наследство. Во время драки они гонялись друг за другом и оказались на крыше дома, откуда оба свалились. Поболев, скончались. А мои родители ещё раньше попали в аварию и погибли. Вот я и стала единственной наследницей дедушкиного гаража на теплоходе «Виктория».
– Забавная и трогательная у вас получилась история, – искренне заметил Виктор.
От нахлынувших воспоминаний Горальд размяк, и даже прослезился. Но Виктор вернулся к разговору о своей акции, и, как бы вспомнив, неожиданно спросил:
– И всё-таки за что же я вам заплатил сто тысячной акцией?
– О какой акции вы всё говорите? – с интересом спросила Элизабет, обращаясь к Виктору.
Горальд сделал недовольное лицо, как бы говоря, стоит ли говорить о таких мелочах. Виктору стало ясно, что Горальд утаил от жены про акцию. Но если это так, то этот факт можно использовать для семейного раздора. Горальд же сказал жене, что он всё объяснит ей дома. Виктор попросил переводчика, перевести ответ Горальда. Переводчик перевёл. Виктор понял, что муж утаил от жены «заначку». Усмехнувшись, он решил приступать к завершающей фазе своего плана.
– Прошу гостей ознакомиться с некоторыми особенностями ваших будущих комнат, – и он пригласил их в коридор.
Элизабет как козочка вскочила, строя глазки хозяину. Горальд и переводчик непроизвольно взглянули на начатую бутылку вина. Вздохнув, они поднялись, а Виктор подумал: «На халяву все мастера выпить, сейчас я устрою вам халяву». Подойдя к двери комнаты Фёдора, он сказал:
– Эта комната с сюрпризом, туда зайдёшь, а чтобы выйти из неё, надо решить головоломку.
Виктор жестом пригласил гостей зайти в комнату, при этом он встал так, что преградил Элизабет путь в комнату. Гости восприняли слова хозяина за шутку. Горальд и переводчик вошли в комнату, ожидая Элизабет и хозяина, но Виктор захлопнул за ними дверь и пальцем надавил на выступающий из двери шуруп. Секретка сработала, а для того чтобы открыть дверь изнутри, следовало тоже надавить на такой же шуруп. Всё просто, но когда знаешь. Элизабет удивлённо посмотрела на Петрухина и покрутила дверную ручку, пытаясь открыть дверь. Махнув рукой на закрытую дверь, Виктор взял её под ручку и потянул к другой двери. Элизабет оказала сопротивление, внимательно разглядывая его. Такое бесцеремонное поведение хозяина несколько озадачило её. Она была не против уединения, но не так. Она сконфузилась, решив, что он принимает её за шлюху, но он неожиданно отпустил её руку и зашёл в свою спальню, махнув ей рукой, как бы приглашая следовать за ним. Элизабета почувствовала себя неуверенно, размышляя: «Шутка шуткой, но всему есть предел». Она подёргала закрытую дверь, постучала и попросила мужа открыть дверь изнутри. За дверью послышался шум. Она поняла, что это муж возиться, пытаясь открыть её.
Виктор прошёл через спальню в кабинет, обратив внимание на беспорядок, который он учинил, пока не было жены. Из шкафчика достал фотоаппарат и штатив. Вернувшись в спальню, он установил фотоаппарат на штативе, нацелив его на кровать. Делал он всё не спеша, уверенный, что в любом случае Элизабет придёт, хотя бы за тем, чтобы позвать его открыть дверь и выпустить мужчин «из-за точения». «Главное, не переусердствовать» – подумал он, зная, что Элизабет большая любительница покрасоваться перед фотоаппаратом.
Установив фотоаппарат, он прошёл через спальню жены в её кабинет и взял журнал фотомоделей. «Всё это грубовато с моей стороны, но я должен положить их на обе лопатки», – подумал он. В это время Горальд за дверью поносил Петрухина самыми последними словами.
– Что за шуточки!! – возмущался Горальд. – Он с тобой?
– Нет, он ушёл, помахав мне рукой на прощание, – солгала она, зная, что он приглашал её, и вдруг у неё промелькнула мысль: «А он оригинально захлопнул «дверь мышеловки», дав мне возможность самой решить следовать за ним или стоять в коридоре и ждать».
– Где он?! – кричал Горальд. – Что за шуточки! Найди его и приведи сюда! Пусть немедленно откроит дверь! Иначе я её вышибу!
Неожиданно для себя Элизабет усмехнулась. «Что же Петрухин задумал?» – с каким-то таинственным любопытством подумала она. В ней боролись два противоречивых чувства. «Он же не потащил меня насильно, а просто взял под ручку и пригласил. Я заупрямилась, и он немедленно отпустил мою руку. Интересно!» – и вздохнув, она крикнула мужу:
– Сейчас найду и приведу! Что за шуточки! – повторила она фразу мужа.
За дверью успокоились. И она смело перешагнула порог мужской спальни. Из соседней комнаты выходил Виктор, разглядывая журнал. Взглянув на него, она увидела лицо увлечённого фотографа. Он был поглощён работой, и она невольно наблюдала за ним.
– Петрухин! Петрухин! – позвала она.
– Момент! – ответил он и с каким-то возбуждением ткнул пальцем в потолок, абсолютно не обращая внимания на неё.
Подойдя к фотоаппарату, он прильнул к окуляру, разглядывая кровать. Элизабет стояла в дверях, размышляя: «Я думала, что он зовёт меня трахаться, а он решил меня сфотографировать! Тогда зачем он закрыл мужчин в комнате с сюрпризом?»
Рассматривая журнал, Виктор подошёл к кровати и принялся перекладывать подушки, создавая определённую обстановку для фотографии. Затем, как бы заметив её, стоявшую у двери, он жестом пригласил присесть на кровать. Его лицо выражало большую озабоченность творца фотографа. Невероятно, но она поддалась искушению, прошла и присела на кровать, с любопытством бросая на него взгляд. Взглянув в окуляр фотоаппарата, он подошёл к ней и бесцеремонно поправил платье. С одной стороны он натянул ей платье на плечо, а с другой – оголил так, что выглядывал её ажурный бюстгальтер, при этом он подсматривал картинку в журнале. Невольно она тоже попыталась заглянуть в журнал, но он отстранил его, дав понять, что ей нечего «совать нас» в его дела.
Сделав снимок, он опять бесцеремонно подошёл и на платье сзади расстегнул молнию, оголив бюстгальтер. После очередного снимка, расстегнул и оставил её без бюстгальтера. Она, обомлев, ахнула и прикрыла груди руками. Но он развёл ей руки, придав сексуальную позу. Увлеченная процессом съёмки, она подчинилась ему, как загипнотизированная. Через некоторое время, он настолько увлёк её как фотомодель, что она позволила себя раздеть донага, и только чулки остались на ней. И опять несколько снимков в разных позах.
Из коридора послышались глухие удары в дверь. Элизабет слышала их, но была уверенна в крепости двери и не обращала внимания на шум, очарованная процессом съёмки. Виктор думал иначе: «Когда же мистер Горальд вышибет дверь! Неужели он такой слабак! У меня уже давно кончилась фотоплёнка, и я щёлкаю затвором в холостую». Наконец раздался треск ломающегося дерева, а через секунды в комнату влетел взлохмаченный Горальд. Он давно почувствовал неладное, но не так просто было вышибить дубовую дверь, хотя они вдвоём налегали на неё.
Увидев голую жену в постели, Горальд остолбенел. Виктор успел прикрыть фотоаппарат. Что подумал муж, было ясно. И он сделал то, что делают ревнивые люди, подскочив к жене, нанёс ей звонкую пощёчину. Она жалобно ойкнула, очнулась и огляделась, краснея. Горальд кинулся на Петрухина, целясь ему кулаком в нос. Но Виктор ловко перехватил летящий в него кулак и оттолкнул нападающего к двери. Горальд споткнулся о ногу переводчика, не успевшего отскочить, и вылетел в коридор. Он понял, что силы не равные. И у него мгновенно гнев нападения сменился на шипящую злобу.
– У, шлюха! – закричал он на жену, готовый кинуться к ней.
Но путь ему перегородил Виктор, держа в одной руке штатив с фотоаппаратом, а другую – выдвинул навстречу Горальду, сжав кулак. Горальд не рассчитал, и сам налетел на подставленный кулак. От удара у него потекла кровь из носа. Горальд бешено озирался. Виктор, покрутив у виска пальцем, показал на фотоаппарат и пощёлкал языком, эмитируя звук затвора, сказав:
– Выйдем в коридор и там решим все проблемы. Пусть оскорблённая леди оденется.
Переводчик перевёл фразу Виктора скорее предназначенную для Элизабет, чем для Горальда. Виктор, подхватив под руку Горальда, увлёк его в коридор.
– Ну, я задам тебе дома взбучку, на век запомнишь! – закричал Горальд на жену, сверкая глазами.
Виктор повёл Горальда не в туалетную комнату, а в ванную с бассейном. Горальд упирался, вырывался, брызжа кровью, а сзади плёлся переводчик.
В ванной Виктор втолкнул Горальда под холодный душ, приговаривая: «Охладись-ка дружёк! Полегчает! Надо же так напиться! И жену чуть не убил. А ещё в президенты теплохода метишь». Переводчик в такт переводил смысл сказанного в адрес Горальда. Костюм Горальда изрядно намок, а холодный душ сбил с него спесь.
– Ну, хватит! Я не пьян! И с чего вы это взяли? Отпустите меня, наконец! – взмолился Горальд.
– Нервы надо лечить! И напрасно вы вышибли дверь! Кто теперь должен её ремонтировать? Не могли чуточку подождать. Ничего бы не случилось с вашей женой и с вами. И ударили вы её напрасно, она у вас просто большая любительница фотографироваться, – доверительным тоном заявил Виктор, взглянув на переводчика и дав ему понять, чтобы тот не забывал о своих обязанностях.
– Хватит мне нравоучения читать! Не ваше это дело, кто что любит, – смирительным тоном ответил Горальд, подумав: «Жену я, очевидно, напрасно ударил. Подумаешь, голая позировала перед камерой фотоаппарата. Я и сам не раз заходил в закрытый бассейн полюбоваться на голых женщин и себя показать. Жена же за это не била меня по физиономии. Да, я и её там не раз видел с подружками».
– С другими сюрпризами вы сегодня не намерены знакомиться? – издевательским тоном спросил Виктор.
Горальд злобно взглянул на Петрухина и, оттолкнув его, быстро направился в коридор. За ним по пятам засеменил переводчик. Виктор полагал, что Элизабет успела уйти, и не ошибся, когда увидел Горальда, бегающего по комнатам и ласково зовущего жену. Поняв, что она ушла, Горальд выскочил из президентских апартаментов.
                ______   _   ______

«За что же он меня так сильно ударил? И это случилось впервые, хотя ситуации в нашей жизни случались и посложнее. Да он в таком возбуждённом состоянии, что мне страшно возвращаться в свою каюту. Убьёт! Вот озверел, получив президентскую должность теплохода. Как власть портит людей и надо срочно что-то предпринять! И куда мне теперь идти! Главное, не оставаться с ним один на один. То действительно оглушит по голове и за борт сбросит. Условия в гараже для этой цели идеальные и никто не заметит, а ему достанется всё моё наследство». И мурашки пробежали по её телу от такой мысли. «Может, муж озверел из-за той акции, о которой не раз намекал Петрухин. Стоп! – и Элизабет остановилась на лестнице. – Может мне у старшего бухгалтера всё выяснить насчёт этой акции!» Она развернулась и целенаправленно направилась в отдел управления финансовой деятельностью теплохода.
Старший бухгалтер, увидев входящую в кабинет жену нового президента теплохода, поднялся ей навстречу и поцеловал руку.
– Милости прошу! Чем обязан такому появлению столь прекрасного пола?
– Меня интересует акция фирмы «Движитель», которую якобы полу¬чил муж? Если это так, то за что он её получил?
– О! Этой акцией уже интересовалось несколько президентов фирм, и мне пришлось вместе с ними разбираться с этим вопросом. Оказывается, ваш муж не совсем корректно потребовал её у бывшего президента тепло¬хода.
– В чём заключается некорректность моего мужа?
– Дело в том, что Горальд несколько завысил оплату за ваш гараж и потребовал штраф за несвоевременную оплату, не предупредив клиента о сроках оплаты, что и вызвало такой шумный интерес со стороны остальных президентов. Но оно и понятно, эта акция оказалась той каплей, которая да¬ла возможность Горальду занять место президента фирмы «Виктория». По¬этому остальные президенты «Совета директоров» возмутились и требуют пересмотра вклада вашего мужа в «уставный фонд» капитала фирмы «Вик¬тория», со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Элизабет задумалась, понимая, что Горальда считают мошенником, а это уже очень серьёзно. Так как она торопила мужа осуществить этот план, и об этом кое-кто из подружек знает, то теперь она станет предметом завистливых обсуждений. Подумав, она решила, что муж, скорее всего, слу¬чайно попал в создавшуюся ситуацию, так как ни разу не обсуждал этого вопроса с ней, хотя часами мусолил различные варианты. Просто на теплоходе существуют особые законы, которых они не изучали в университете. «Тем не менее, бить то меня не следовало, я не заслужила, и этот факт завтра же ста¬нет достоянием теплохода. Раз муж сорвался и ударил меня один раз, то за этим может последовать и второй, и третий раз. И мне что-то надо предпринять, спасаться от позора, – размышляла она и неожиданно для себя решила. – Заберу у мужа власть над моей фирмой, выкуплю официально злосчастную акцию, успокою всех президентов и попытаюсь стать президентом теплохода. Чтобы Петрухин был покладистее, предложу ему вместе со мной участвовать в управлении деятельностью теплохода, а также совместно использовать президентские апартаменты». При этом она улыбнулась, представив, что он всегда будет рядом с ней. И она обратилась к старшему бухгалтеру:
– В соответствии с моим распоряжением по завещанию, я могу не¬медленно отозвать у мужа акции фирмы, которые мне досталась в наследст¬во от деда, и стать президентом этой фирмы?
– В принципе, да! Это ваше право, как действительной наследницы гаражной фирмы теплохода. Но для этого надо пригласить нотариуса и всё оформить по закону.
– Это не проблема, я приглашу его сейчас, – и Элизабет встала и решительно направилась из кабинета.
Примерно через час Элизабет фактически стала президентом объединённой фирмы «Вспомогательные службы».
– Если мистер Рат, бывший президент фирмы «Добрые услуги», воспротивится подчиняться мне, то он может выйти из объединённой фирмы «Вспомогательные службы»? – Элизабет это решила уточнить у нотариуса, хотя сама не сомневалась, что это ему будет сделать нелегко.
– Может, если вы, миссис Элизабет, согласитесь на это, как владелец более 65 процента пакета акций, в противном случае, он навсегда распрощался с президентским местом своей фирмы, – потирая ладони и улыбаясь, ответил нотариус.
– Какой в действительности был долг фирмы «Движитель» за само¬вольное занятие моего гаража под какие-то там детали? – спросила Элизабет у старшего бухгалтера.
Посчитав, старший бухгалтер составил расчёт на бланке бухгалтерии и ответил:
– Если округлить центы, то на сумму в 49150 долларов.
Акции фирм «Добрые услуги» и «Гараж» Элизабет закрыла в сейф, изменив код замка, которым пользовался муж. А ак¬цию фирмы «Движитель» положила к себе в сумочку, и, пригласив нотариуса, казначея и переводчика, отправилась к Петрухину.
Виктор задержался в каюте, решив навести порядок в спальне. Он удивился, увидев Элизабет в сопровождении трех человек. В первый момент он решил, что она привела свидетелей, чтобы при них получить у него подтверждение о пощечине, полученной от мужа, но по ауре понял, что здесь что-то другое.
Элизабет говорила, а переводчик, но уже другой, переводил:
– В бухгалтерии я разобралась с акцией, которую мой муж не совсем корректно получил у вас. Я решила вернуть её вам, но, зная, что вы, как и я, сидите без денег, то решила официально предложить вам сделку. Сто ты¬сячную акцию поделить, 49,15 процентов от её стоимости вы официально передадите мне, так как у вас нет свободной валюты, чтобы рассчитаться со мной. Согласно, бухгалтерского расчёта, – и она протянула его ему, – как раз сумма вашего долга мне составляет 49150 долларов, то есть 49,15 про¬цента от её стоимости. Поскольку ваша акция обеспечит мне перевес в фи¬нансовом отношении капитала в «уставный фонд» фирмы «Виктория», то я смогу претендовать на первое место президента теплохода. Я не оговори¬лась, сказав «мне», так как за некорректное отношение ко мне, я была вы¬нуждена забрать у мужа полномочия заниматься руководством фирмы га¬ражного хозяйства, и теперь сама буду заниматься делами совместной фирмы. Но так как у вас остаётся 50.85 процентов в этой акции, обеспечивающей мой финансовый перевес над остальными президентами фирм, то вы должны будите совместно со мной участвовать в управлении фирмой «Виктория» и распоряжаться на равных паях президентскими апартаментами. Правда, я пока не знаю, как это официально оформить, но слышана краем уха от капитана теплохода, вернее от его жены, что вы в курсе этих дел.
– Интересный альянс вы мне предлагаете, – ответил Петрухин, а затем предложил. – Меня ваше предложение устраивает, но как официально оформить это предложение, может помочь капитан или президент фирмы «Энергия», мистер Скотт Батлер, с которым мы обсуждали подобный вопрос в присутствии капитана, как пе¬реводчика. Что же касается президентских апартаментов, очевидно, вы за¬хотите занять женскую половину кают. Но тогда, где будут находиться ваш муж Горальд и моя жена Алёна?
Элизабет задумалась и ответила:
– За некорректное отношение ко мне, я решила сделать Горальда управляющим моей фирмы, а жить ему придётся в каютах гаража. Что же касается вашей жены Алёны, то ей придётся довольствоваться одной из кают для гостей в президентских апартаментах.
– Интересное предложение вы мне преподнесли. Интересное..., – зага¬дочно улыбаясь, ответил Виктор, подумав: «Очевидно, у американских биз¬несменов не принято мужу и жене спать в одной постели». – У меня нет слов, я восхищаюсь вами, миссис Элизабет, и считаю, что лучшего президента на пост руководителя фирмой «Виктория» вряд ли можно найти.
Хотя на её лице не дрогнул ни один мускул, но по её ауре он понял, насколько она благодарна ему за столь лесную похвалу. И эта похвала укрепила её решение, как печать справку.
– Значит, Виктор Петрухин, вы не против оформления документов? – деловито спросила она.
Виктор кивнул головой. Получив согласие, она дала ряд распоряжений нотариусу, приготовившемуся оформлять документы. Виктор внимательно разглядывал ауру над её головой, но не обнаружил подвоха. «Да, умная женщина, хотя плохо училась в университете. Отличные оценки, это ещё не показатель ума, – подумал он, продолжая размышлять. – Большую часть прези¬дентского корпуса она затмит своим интеллектом».
– Вам когда приготовить женскую половину комнат?
– К сожалению, поступок мужа так напугал меня сегодня, что я бо¬юсь спускаться к нему, пока он не остынет, – краснея, ответила она.
– Ясно! Я распоряжусь, чтобы сейчас же горничная убралась в ком¬натах, а я спущусь в каюту своей фирмы, – заявил он, дав понять ей, что не хочет дать по¬вода для разговоров, что они остались вдвоём в одном помещении на ночь.
После оформления документов нотариусом на право владения части акции фирмы «Движитель», Элизабет решила отпра¬виться к капитану за консультацией по вопросу оформления документов на право совместного управления фирмой «Виктория», подумав, что Петрухин не захотел прежде времени раскрывать содержания разговора со Скоттом при посторонних. После её ухода, Виктор принялся переносить вещи жены в свою спальню.
Встретившись с капитаном, Элизабет не смогла вытянуть у него нужной информации. Капитан чувствовал себя скованно, понимая, что он, как переводчик, разгласил секретный разговор, состоявшийся между Скот¬том и Петрухиным. И капитан искренне пожалел, что рассказал жене об этом, а она сделала его достоянием всего теплохода. С другой же стороны, он по¬нимал, насколько может осложниться его капитанская карьера, если Элиза¬бет или Горальд останется президентом фирмы «Виктория». Тем не менее, ему ничего не оставалось делать, как порекомендовать обратиться ей за кон¬сультацией непосредственно к Скотту.
Выслушав Элизабет, Скотт понял, что сбросить семейство Горальда с места первого президента теплохода «Совету директоров» не удастся, хотя он был в этом уверен. Он рассчитывал вернуть Петрухину его акцию и тем са¬мым уровнять по вкладам в «уставный фонд» фирмы «Виктория» Горальда и Роберта. Долг Петрухина Горальду списать как выплату гонорара за организа¬цию отправки теплохода «Виктория» из Нью-Йорка до Лондона под пару¬сом. При обсуждении кандидатур Роберта и Горальда на пост первого пре¬зидента, Горальда можно было бы обвинить в некомпетентности законов, защищающих права президентов фирм. Однако Элизабет нашла оригинальный выход из создавшегося положения, наказав Горальда – понизив его в должности до управляющего гаражной фирмой, а предъявить ей, грехи мужа будет просто невозможно, так как за одну провинность дважды не судят. Кроме того, у неё финансовый перевес над остальными. И Скотт ответил:
– Я думаю, что законно вы не сможете поделить власть первого пре¬зидента теплохода и президентские апартаменты. Но вы можете пригласить жить президента фирмы «Движитель» в свои апартаменты в качестве гостя и даже позволить ему пользоваться катером и автомашиной.
– Говорят, что он талантливо решает технические вопросы? – и она улыбнулась.
– Такой грех водится за ним. Поймите меня правильно, пользоваться президентскими апартаментами это заманчиво для большинства людей нашего круга, поэтому предложите ему быть вашим техническим консультантом, он будет присутствовать в зале на совещаниях, как президент фирмы «Движитель», и жить с вами рядом.
– Говорят, что вы, мистер Скотт, не плохой коммерсант. И если бы вы были моим коммерческим консультантом, то чтобы потребовали от меня, как от президента «Виктории».
Прямота Элизабет понравилась Скотту, он любил прямолинейных лю¬дей, с ними проще, они не хитрят, как её муж Горальд, которого он терпеть не мог. Скотт и раньше задумывался о разделе президентских апартаментов, когда планировал объединиться с Робертом, поэтому, не заду¬мываясь, ответил:
– Мне достаточно было бы иметь две комнаты, предназначенные для гостей в ваших апартаментах.
Элизабет тут же пожалела, что одну из трёх комнат она любезно пообещала Алёне. В конце концов, у неё тоже могут оказаться гости, и тогда куда их поселишь. Да и с мужем они могут помириться, и ему тоже понадобится от¬дельная комната. В помещении гаража у них имеется большая спальня и ка¬бинет, но они давно мечтали о третьей. И вдруг шаловливая мысль пришла ей на ум: «Виктор Петрухин спросил, где будет жить Горальд и Алёна? Вот и поселить их вместе в одной комнате», – и она улыбнулась этой мысли.
Скотт подозрительно посмотрел на неё.
– Простите, мистер Скотт, я вспомнила один момент из своей жизни и невольно улыбнулась. Но уверяю, это не относится к вашему пожеланию насчёт двух комнат.
– Вы действительно хотите стать президентом своей фирмы и тепло¬хода или это просто игра? – серьёзно спросил Скотт, пытливо заглядывая ей в глаза.
– Моего мужа портит власть, и сегодня это проявилось. Он нанёс мне пощёчину, хотя я не заслужила этого. В нашей совместной жизни это слу¬чилось впервые, но было бы начало. И это окончательно меня убедило взять управление фирмой в свои руки.
Скотту очень хотелось узнать, при каких обстоятельствах это про¬изошло, но он удержался от вопроса, хотя знал, что Петрухин приглашал Горальда с женой в гости и решил узнать кое-что у переводчика.
Прощаясь, Элизабет сказала:
– Я подумаю насчёт двух комнат для вас.
Покинув Скотта, Элизабет растерялась, она не знала, куда ей пойти. Если в каюты гаража, то предстоит неприятный разговор с мужем, и чем за¬кончится он, трудно представить. Если в президентские апартаменты, то можно навлечь на себя сплетни, особенно перед завтрашним совещанием директоров, и потом «не отмоешься ни какими шампунями». И неожиданно она решила отправиться к подруге, а от неё позвонить и предупредить мужа и через переводчика Петрухина, чтобы не ждали её.
                ______   _   ______

Виктор ждал Элизабет, полагая дать ей инструктаж по пользованию замками кают и сейфов. Сам же он рассчитывал спуститься в машинное от¬деление и переночевать там. Он опасался, что «злые языки» всё могут пред¬ставить в ином свете. «Сейчас многим выгодно опорочить Элизабет, – размышлял он. – А она предложила мне не плохой вариант, и не воспользоваться им было бы просто грешно. Конечно, у неё не всё стыкуется с идеей совместного руководства фирмой «Виктория», однако президентские апартаменты мы сможем поделить, и за это я должен буду выполнять миссию технического консультанта, что мне больше по душе. А вот Скотта она наверняка пригласит в качестве коммер¬ческого консультанта. И если это не так, то я в ней просто сильно ошибся. Скотт тоже потребует «часть пирога» из президентских апартаментов. И здесь, очевидно, Элизабет сделала промашку, пообещав комнату Алёне». Он размышлял, поглядывая на телефонный аппарат. Звонить и расстраи¬вать Алёну ему не хотелось, и он оттягивал время.
Неожиданно раздался телефонный звонок. Виктор даже вздрогнул. Взяв трубку, он услышал голос жены. Не поприветствовав его, Алёна сразу при¬ступила к делу:
– Слушай, из новостей я узнала, что на теплоходе произошла пере¬становка президентских кресел и теперь Горальд командует парадом, но ты не расстраивайся.
– Пытаюсь! Однако Горальда уже заменила его жена Элизабет. Это сообщение не произвело на Алёну должного впечатления, не выразив удивления, она продолжала:
– У меня куча новостей. Во-первых, огранка идёт успешно, и твой счёт я скоро удвою. Но это не главное. Во-вторых, к нам приехал брат Боба. Я давала ему телефон. Брат летун остался без работы и хочет участвовать в работе нашей фирме «Движитель», но самостоятельно.
– Что он имеет ввиду?
– Свой бизнес хочет организовать, но планы его туманные. Откро¬венно говоря, я его не поняла. Поскольку ты уже не президент теплохода, то можешь передать им их долю официально, а то ле¬тун высказывал какое-то неудовлетворение.
– Подружка Боба тоже высказала пожелание о передачи им их доли.
– Следовательно, они это согласовали между собой, – заметила Алё¬на. – Летун собирается лететь к тебе. Он хочет попытать счастье с работой на теплоходе. Не возражаешь?
Появление на теплоходе двух братьев с одинаковыми именами, естественно, зафиксируется компью¬терным регистратором пассажиров, получится нестыковка паспортного режима, и комиссариат полиции ими просто заинтересуется. Он считал, что Боб на¬ходится в международном розыске. И к такому выводу он пришёл, анализи¬руя его поведение. Боб тщательно скрывал своё настоящее имя, а в по¬следнее время комиссар полиции проявляет к нему чрезвычайно повышенный интерес, но, очевидно, доказательств у него маловато. Вполне вероятно, что за поимку негра, скрывающегося по чужим документам, власти Берега Сло¬новой Кости назначили солидное вознаграждение. Появляться же брату-летуну на теплоходе крайне нежелательно, и он ответил:
– Пусть ждёт меня у тебя, и передай ему, что раз инициатива о пере¬даче их доли исходит от них, то и расходы по оформлению акций они долж¬ны взять на себя.
– Безусловно, – подтвердила Алёна. – Я ему сразу так и сказала.
Вздохнув прямо в телефонную трубку, Алёна продолжала:
– Теперь ты сможешь оставить теплоход и прилететь к нам на длительный срок. У тебя там достойный помощник, Боб, – заявила она, явно в шутку.
– Посмотрим, – неопределённо ответил он, а по сдержанности раз¬говора Алёны понял, что она что-то недоговаривает.
– Всё это не главное, – и Алёна вздохнула. – У меня ещё есть для те¬бя новость, но об этом потом, – заявила Алёна и, передав привет от Фёдора и Оли, неожиданно прервала разговор.
«Странно! Что-то тут не так, – подумал он. – Уж не ревнует ли она меня? Надеюсь, в новостях моё моральное поведение не обсуждали. Впрочем, о том, что я фото¬графировал голую Элизабет имеется свидетель – переводчик. Вот об этом я не подумал». И он включил приёмник. Покрутив ручку настройки он поймал станцию «Немецкая волна», транслирующая передачу на немецком языке. Он вспомнил, что недавно подписывал контракт с корреспондентом «Немецкая волна», собирающим корабельные новости, и ему стало жарко. Он знал, что переводчики, присутствующие на совещании «Совета директо¬ров» каждый раз дают подписку о не разглашении информации, обсуждае¬мой на совещаниях. Естественно, что Горальд никакой подписки от перево¬дчика не потребовал и теперь семейный скандал с пощёчиной будет достоя¬нием гласности и распространится далеко за пределы теплохода.
Как всегда, после пятиминутной музыки, «Немецкая волна» перешла к кратким новостям. А ещё через пять минут он услышал то, что ожидал. Корреспондент с места события, то есть с теплохода, вёл передачу. Он под¬робно освятил скандал, произошедший в президентских апартаментах, при¬украсив отдельные моменты ссоры, а его выставил в образе ка¬кого-то монстра. «Теперь мне хоть понятно, почему Алёна не договорила, да я ещё тянул со звонком, вместо того чтобы вовремя позвонить и упредить корреспондентские рассуждения».
Поразмыслив, он набрал номер телефона Алёны и долго с ней объ¬яснялся. И она довольно легко уступила, отойдя от обиды, упрекнув за то, что он не позвонил ей раньше её. И только после этого она сообщила ему, что беременна, но беременность протекает не совсем так, как положено.
– Это очень серьёзно, – напугано ответил он.
Он знал, что Алёна разрешиться благополучно, если она вынаши¬вает девочку. От него обычным женщинам рожать мальчиков нельзя, так как Космос жестоко разделывается с ними. И такой печальный опыт у него уже был, когда он жил в Сибири в свои 17 лет.
Перед тем как распрощаться, Алёна намекнула:
– Кстати, у летуна есть ещё одно дельное предложение, однако это не те¬лефонный разговор.

49.
На совещание директоров президенты начали собираться заранее. Почти все они знали о скандале, и чем он закончился для Горальда. О пере¬водчике Виктор сам побеспокоился заранее, оформив ему допуск на совет. Ровно в десять часов в сопровождении Скотта, появилась Элизабет. Скотт представил Элизабет, объяснив, что она урегулировала недоразумения Го¬ральда по поводу акции фирмы «Движитель». Пользуясь своими наследственными правами на гараж, она стала президентом фирмы «Вспомогательные службы». А так как она получила перевес по вкладу в «уставный фонд» фирмы «Виктория», то становится законным президентом этой фирмы. Представив Элизабет, Скотт занял своё законное место рядом с Петрухиным.
Элизабет поняла, что Скотт оставил её одну, не растерялась. Она коротко рассказала отдельные моменты своей биографии. Извинилась, что ещё не успела войти в курс дела президента теплохода, и попросила присутствующих высказаться по поводу дальнейших совместных действий.
Вооружившись карандашом, Элизабет предоставила слово президенту, занимающему самое низкое положение в иерархии президентского корпуса по вкладу капитала в фонд фирмы «Виктория». Одно это уже было чем-то новеньким в руководящей деятельности главного президента. Обычно начинали выступать президенты наиболее приближённые к верхушке иерархической лестницы. Она попросила выступающих кратко сообщить отдельные моменты из своей биографии, трудности с которыми приходиться встречаться, и какие планы они вынашивают. Вот по такому сценарию прошло первое совещание директоров. Скотт, выступая, заявил, что его фирма в самом разгаре ремонта, но генераторы электростанции уже способны развивать полную нагрузку. Такое заявление было встречено одобрительными возгласами. Следующим выступил Петрухин. Он сообщил, что его главный двигатель хода и вспомогательные рулевые приводы в полном порядке, по фирме полностью закончен ремонт. Но казна его фирмы «Движитель» пустая. Все присутствующие закивали головами, как бы подтверждая, что у них дела не лучше. Подытоживая выступления президентов, Элизабет взяла заключительное слово. Она заявила, что внимательно проанализирует каждое выступление президентов, примет решение, а после обеда, в пятнадцать часов, приглашает всех присутствующих на внеочередное совещание, на котором предложит дальнейший план работы.
Спокойно покидая зал заседания, президенты рассуждали, что новая президент «не ударила лицом в грязь». И никто не вспомнил о вчерашнем президенте теплохода, а Горальд сидел в гараже и, скрипя зубами, размышлял, как он испугает жену, когда она увидит его повешенным на перекладине. Но он слишком любил жизнь, чтобы пойти на такой безрассудный поступок.
Виктор, сопровождая Элизабет по президентским апартаментам, заметил, что она уже совсем другой человек и на легкий флирт уже не пойдёт.
Вечернее совещание директоров было не долгим. Элизабет уточнила у Скотта и Роберта, смогут ли они производить ремонт фирмы «Энергия», если теплоход будет находиться в плавании. Роберт заявил, что из-за огра¬ниченности финансовых средств сейчас ремонт фирмы «Энергия» фактиче¬ски остановлен, если не считать отдельных мелких работ, но старые генера¬торы заменены новыми. И фирма способна полно¬стью обеспечивать теплоход электроэнергией. Получив положительное подтверждение Элизабет предложила взять на буксир бразильское пассажирское судно «Алегри» и отбуксировать его до бухты порта «Порту-Алегри».
Президенты фирм зашумели над рискованной затеей. Нужно было время на обдумывание.
– А что изменится? Стоим мы на рейде в бухте или движемся через океан. Мы же не пассажиров собираемся вести, а буксировать пустой тепло¬ход, – доказывала Элизабет, предлагая голосовать.
До голосования дело не дошло, большинство присутствующих предла¬гали повременить, как следует обдумать. И не все фирмы имели все необхо¬димое для ремонта своих помещений. Фирмы, отвечающие за питание, зашумели, заявив, что сейчас теплоход снабжают с берега, как холод¬ными закусками, так и горячими обедами. Холодильники на теплоходе не работают. Оборудование отдельных служб разобрано.
– Верно, но мы будем буксировать теплоход, у которого всё в рабочем состоянии, кроме хода, – доказывала Элизабет свою правоту.
– Так-то оно так, – одновременно возразили ей остальные. – Нужны гарантии на доставку продуктов с буксируемого теплохода, если в океане разразиться шторм?
Вопросов оказалось так много, что Элизабет согласилась повреме¬нить до утра, заявив, что теплоход «Алегри» долго ждать не будет, и найдёт себе другой буксир. И тогда слово взял Скотт.
– Президент Элизабет! Ещё надо посчитать, а выгодно ли нам будет буксировать теплоход «Алегри». Вполне вероятно, что нет, если они будут нас снабжать питанием. И может оказаться так, что мы останемся в долгу. Наш теплоход – первоклассное морское судно, а не буксир и расценки у нас на тонну милю совсем другие, чем у буксировщиков. Так что раньше, чем завтра к вечеру, мы не способны будем ответить на поставлен¬ный вопрос. Слишком много НО!
И Элизабет ничего не оставалось делать, как согласиться.
После совещания директоров, Виктор спустился в свою фирму. Ему хо¬телось переговорить с Бобом, причём без свидетелей и переводчиков. Но как преодолеть языковый барьер? И он решил применить язык жестов и ри¬сунков. Он обратился к Стан, подружке Боба, и сказал, чтобы она перевела Бобу, что у него к нему имеется важный разговор, но разговаривать они бу¬дут одни. Боб удивился, услышав перевод, а Стан оконча¬тельно решила, что Виктор говорит по-французски. Он же нарисовал не¬сколько картинок, изобразив себя, Алёну, Швейцарию, Боба, брата Боба-летуна, паспорт, полицейского, прибор компьютерной регистрации пасса¬жиров и теплоход. Затем он попросил Стан подписать картинки по-французски, а сам продиктован их названия по-немецки. И только после этого он выпроводил Стан в коридор. Сев напротив Боба, он принялся объясняться с помощью жестов. Жестикулируя, он пытался объ¬ясниться с Бобом, но тот его не понял. Тогда Виктор указал на подписанную картинку с изображением брата-летуна. И тут же он разыграл сценку прилё¬та брата-летуна к Алёне в Швейцарию. Боб понял и в знак согласия закивал головой. Следующей сценой Виктор изобразил, как Алёна звонила ему и со¬общила, что брат-летун находится у неё, но собирается прилететь к нам на теплоход. Боб насторожился и, покрутив пальцем у виска, указал на картин¬ку брата-летуна. Виктор понял, что Боб не одобряет решение брата и считает это безумием. У Виктора сразу отлегло на душе.
Конечно, он мог и не затевать подобной беседы с негром, но счи¬тал необходимым установить, не звонил ли брат-летун Бобу, опасаясь, что их телефонный разговор мог прослушиваться. То, что комиссар полиции по¬дозрительно относится к Бобу и что Стан как-то причастна к этому, Виктор установил по ауре полицейского. Что-то полицейский подозревает, но что! Этого он не мог разгадать без беседы с ним, не задавая ему вопросов. Из беседы с Бобом он понял, что братья не поддерживают связь между со¬бой и конспирацию соблюдают.
                ______   _   ______

Правительство Англии было крайне заинтересовано в отправке на другой конец света двух огромных теплоходов с большой группой безра¬ботных, которые, в буквальном смысле заполонили остров «Великобрита¬ния». И правительственные чиновники страны любыми способами стара¬лись уговорить бизнесменов теплохода, лишь бы отодвинуть подальше от своего берега посу¬дину «Виктория». И разумеется, загруженную до придела рабочими, в основном чёрной расы.
После дебатов с руководством теплохода «Алегри», только через не¬сколько дней президенты фирмы «Виктория» большинством голосов приня¬ли решение буксировать теплоход «Алегри» до пункта назначения. На Виктора напала хандра, и он решил, что в этом плаванье ему делать нечего, он собирался улететь в Швейцарию, полагая, что там у него масса дел.
Как и обещала Элизабет, за Виктором она сохранила две комнаты: кабинет и спальню. Супругам Скотт она выделила две гос¬тиные комнаты, а третью – предоставила мужу, хотя обещала Алёне. Мужа же она решила держать на расстоянии, не простив ему пощёчину. Фотографии, из-за которых разгорелся весь этот «сыр бор», она не увидела. Пленка оказалась испорчена, так, во всяком слу¬чае, ей объяснил Виктор Петрухин, предложив заново сфотографироваться в таком же виде, что вызвало у Элизабет огромный интерес, но на её лице появилось некоторое недоумение, хотя аура говорила о другом.
Ранним утром теплоход «Виктория», взяв на жёсткий буксир «Алегри», отправился в путь. Им предстояло пройти вместе около шести тысяч миль. И всё это время ресторан «Алегри» будет снабжать команду и рабочих теплохода «Виктория» питанием. Президенты ряда фирм решили не производить капитального ремонта, а ограничиться косметическим, тем более что это им рекомендовала инженер Хаузен. Она доказала, что такой ремонт в три, а то и четыре раза будет дешевле, чем ремонт на заводе, где демонтируется буквально всё старое оборудование, хотя срок эксплуатации его ещё далеко не истёк. Ирма Хаузен ещё ни разу в жизни не была так вос¬требована, как сейчас. Она была нужна всем, и её разрывали на части. Многим фирмам она переделывала смету расходов ре¬монта, давая ценные рекомендации. И её заработок в несколько раз превышал зарплату на заводе. Ремонтная бригада Дэвида требовалась многим фирмам. Удивительно, но Дэвид и Рейс потеряли охоту к спиртному, а Билл ворчал на них, что не поддерживают компанию. Да и сам он стал реже при¬кладываться к горлышку бутылки.
Теплоходы, бороздя воды Атлантического океана, пересекли экватор. Погода, как никогда, способствовала спокойному плаванию теплоходов, мчавшихся к восточным берегам Южной Америки. Руководство теплохода «Алегри», имея добротное холодильное оборудование, у берегов Англии за¬купило достаточное количество продуктов, однако растянуть их до порта «Порту-Алегри» без пополнения извне явно не удавалось. Поэтому с бразильского морского порта города Ресифи, довольно крупного города пищевой про¬мышленности, на перерез теплоходам вышел паром, гружённый продукта¬ми, строительными материалами, отделочным ситцем, красками, лаками и другими материалами, необходимыми для завершения ремонтных работ це¬лого ряда вспомогательных фирм.
Почти все фирмы теплохода от этого рейса прибыли не имели, кроме фирм «Энергия» и «Движитель», отхватившие львиную долю дивидендов. Чего не скажешь о фирмах «Стадион» и «Гараж», которые фактически шли вхолостую. Желающих поиграть на стадионе после трудного рабоче¬го дня оказалось так мало, что фирма «Стадион» еле-еле сводила концы с концами, затрудняясь на вырученные деньги рассчитаться за электроэнер¬гию. Не лучшим образом обстояли дела фирмы «Гараж», хотя ей руководи¬ла сама Элизабет, но от незагруженного помещения и прибыль нулевая. Единственным источником прибыли у Горальда оказался сбор дани с негров за ночлег на соломе в гараже. Других удобств он предоставить своим посто¬яльцам не мог. Это были чёрные дни в экономике гаражного хозяйства. И эти тяжёлые дни объединили жену и мужа на поприще головоломки, где взять попутный груз.
Элизабет проклинала тот день, когда она поддалась уговору руково¬дства морского порта Лондона, отправиться в дальний маршрут с не загру¬женным гаражом. В тайне, она надеялась завернуть в какой-либо попутный порт и загрузиться грузом. Она ещё не вникла в своё производство, а при¬слушаться к советам мужа принципиально не хотела. Насчёт загрузки гаража ей ничего не подсказал и Скотт. Ему  был выгоден этот рейс, и он тянул «одеяло не себя». Да она его и не спрашивала, а очертя голову, ринулась вперёд, лишь бы не стоять на месте. Её переполняла кипучая энергия деятельности. Горальд, как только теплоход отправился в путь, постоянно звонил в различные порты, интересуясь попутным грузом, но в южную оконечность Бразилии его не было. Вообще-то, груз был, но в другом направлении.
Целый ряд фирм закончили ремонт, и, сияя чистотой, готовы были начать свой бизнес, но это удалось далеко не всем. Нужны были богатенькие пассажиры, а их как раз и не было.
И вот на горизонте замерцали маяки города Порту-Алегри. Большин¬ство рабочих засобиралось, решив остаться в Бразилии. Они надеялись най¬ти работу на материке. Теплоходы продолжали свой путь, огибая косу, рас¬тянувшуюся на 160 миль к югу, затем круто свернули на запад и, войдя в гу¬бу и минуя порт Риу-Гранди со сторожевыми башнями, заскользили по оп¬реснённому озеру Патус к конечному пункту – Порту-Алегри.
Отдав концы буксиров и высадив на берег большую часть рабочих теплоход «Виктория» направился в открытый океан. Стоять же на рейде в озере Патус, ожидая пассажиров и грузы, оказалось довольно дорогим удо¬вольствием для бизнесменов.
Боб, как казначей фирмы, каждую неделю снимал дивиденды со счё¬та фирмы «Движитель». Семьдесят процентов прибыли он перечислял на счёт Виктора Петрухина в Швейцарский банк, а остальные распределял своим родственникам, не забывая себя.
Экономическая ситуация, сложившаяся с теплоходом «Виктория», оказалась не простая. Выйдя из-под контроля морской корпорации Нью-йоркского пароходства, теплоход лишился плановых маршрутных перево¬зок, которые, как щупальцы, обхватили весь земной шар. Конечно, со вре¬менем всё образуется, но в настоящее время с этим вопросом возникли про¬блемы. Дирекция перевозок не в силах была организовать загрузку столь ог¬ромного теплохода, который в данный момент должен был ещё стоять в нью-йоркском доке на ремонте. Авария теплохода в Гибралтарском проливе и появление Петрухина со своим парусом в корне изменила тот установившийся уклад жизни президентского корпуса, который сложился в течение четверти века. И всё это президенты понимали, смерившись с судьбой.
Скотт, получив довольно приличную прибыль, решил ремонт своей фирмы продолжить самостоятельно, не дожидаясь помощи от Роберта. Он пригласил бригаду Дэвида и поручил произвести замену одного из котлов с турбиной. Мощность электростанции упала вдвое, а это означало, что если теплоходу придётся пойти в плавание, то электростанция не сможет обеспе¬чить теплоход электроэнергией. А тут, как назло, Горальду удалось найти заказ на перевозку грузов из порта Буэнос-Айрес. В южном полушарии начиналась весна, и из Аргентины необходимо было переправить большое ко¬личество грузов на Фолклендские острова, где порт Стэнли освобождался из-подо льда. Зима в этом году в южном полушарии земли оказалась на ред¬кость суровой, и толстый лёд сковал прибрежные воды бухты.
На Фолклендских островах сложилась тяжёлая обстановка. Не хвата¬ло горючего, продовольствия, а тут ещё огромные айсберги Антарктиды, подхваченные холодным течением, идущем через пролив Дрейка, устреми¬лись в сторону Аргентинской котловины, перекрыв вход в бухту порта Стэнли. Ледоколы крошили лёд, расталкивали глыбы, осевшие на мелково¬дье. Перед ледоколами стояла задача обеспечивать провод судов в порт Стэнли. Но льды, гонимые течением, перекрывали подготовлен¬ные проходы. И вот, когда появилась надежда, что теплоходы смогут прой¬ти в порт Стэнли, пароходство порта Буэнос-Айрес обратилось к дирекции теплохода «Виктория» с просьбой о переброске более двух тысяч тонн гру¬зов. По опыту прошлых лет при подобной ледовой обстановке мелкие мест¬ные суда обычно долгое время не могли подойти к берегу порта, дрейфуя вместе со льдом вокруг и около бухты. Да и судов типа «Виктория» у Ар¬гентинского пароходства не было. Не считаясь с расходами диспетчерская порта согласилась оплатить холостой пробег от Порту-Алегри до Бу¬энос-Айрес.
Не задумываясь, «Совет директоров» одобрил предложенный мар¬шрут и условия, и теплоход пошёл в Буэнос-Айрес. Пройдя 650 миль тепло¬ход «Виктория» зашёл в залив и, минуя город Ла-Плата с нефте¬перерабатывающими заводами, встал под погрузку в грузовой отсек порта Буэнос-Айрес. Загрузка грузов производилась не только в двухэтажный гараж Элизабет, но и на стадион Роберта. Стадион загрузили тюками тексти¬ля, холодильниками, стиральными машинами, станками для обработки ме¬талла и дерева, различной аппаратурой и игрушками. Громоздкие детали для строительства комплекса спортивных сооружений разместили в носовой и кормовой части теплохода. В нижнем этаже гаража разместили штабеля с мешками цемента, гипса, извести и различных заполнителей для строитель¬ства. В верхний этаж гаража загнали несколько автомобилей с прицепами, загруженными бочками с соляркой и керосином, лесом, битумом, бумажной продукцией, а также три железнодорожные цистерны с мазутом, керосином и бензином.
Теплоходу предстояло пройти 1300 миль. Скотт дал команду запус¬тить паровой котёл с турбиной и разогнать генератор тока. Второй же котёл не был полностью подготовлен, и бригада Дэвида круглосуточно работала над его монтажом.
В ночь на воскресенье теплоход «Виктория», приняв на борт две с половиной тысячи тонн грузов и 284 пассажира, отдал швартовые и, выйдя из залива Ла-Плата, взял курс на Фолклендские острова, спор за владения которыми между Арген¬тиной и Британией ведётся с давних пор.
В основном, на острова ехали рабочие, пенсионеры, возвращаясь после зимы в летние дома и заколоченные дачи, а также рыбаки, постоянно обсуждающие про¬блемы промысла рыбы.
Команда теплохода не могла разогнать теплоход до максимальной скорости, жалуясь на нехватку электроэнергии. Теплоход, пройдя треть сво¬его пути, не встретил ни одного айсберга, хотя в Буэнос-Айрес команду предупреждали о плавающих айсбергах. И только после того, как на горизонте показались белые горы Фолклендских островов, появились редкие глыбы льда, торчащие из воды, как скалы. Теплоход сбавил ход, медленно пробираясь к бухте Стэнли. Небольшой буксир с тремя опытными лоцмана¬ми встретил теплоход «Виктория» в открытом океане. Один из лоцманов ос¬тался на буксире, который устремился вперёд теплохода, прокладывая мар¬шрут. Второй лоцман поднялся на капитанский мостик, а третий – забрался в вертолёт и вылетел с пилотом для разведки сверху. Лавируя между айсбергами «Виктория» медленно приближалась к берегу.
Разведка с вертолёта доложила, что по курсу теплохода в десяти ми¬лях обнаружен айсберг размером 16 на 18 миль. Над водой он возвышается местами до тысячи футов. Капитан склонился над картой, изу¬чая глубину океана в указанном квадрате. «Да! Глубина океана под айсбер¬гом порядка от 600 до 700 футов. Возможно, айсберг сел на дно. И с какой стороны его лучше обойти? Надо дать команду пилоту, пусть найдёт наи¬лучший путь обхода айсберга, пока есть время для манёвра теплохода», – решил капитан. Через три минуты связист передал распоряжение капитана пилоту вертолёта. Через час теплоход, сделав манёвр в северном направ¬лении, пошёл на обход айсберга. Офицер доложил капитану, что команда исследовала дно эхолотом и подтверждает, что айсберг сел на морское дно. И сразу в порт Стэнли с теплохода послали сообщение о важном обнаружении в ледовой обстановке в фарватере порта.
Обойдя айсберг, теплоход оказался на чистой глади океана. Впереди по курсу замаячили маяки, указывающие направления фарватера. И только в бухте порта скопился колотый лёд, сплошным ковром покрывающий подхо¬ды к причалу.
К высокому причалу, куда можно было вытолкнуть железнодорож¬ные цистерны, подойти оказалось невозможно. У причала стоял плоскодон¬ный корабль с неглубокой посадкой в воду. Он вмёрз в лед. Крошить лёд вокруг него ледокольщики не решились, опасаясь за целостность бортов ко¬рабля. И теплоходу пришлось встать у причала, где рельсы по высоте не стыковались с рельсами теплохода. Вытолкнуть железнодорожные цистер¬ны на пристань было невозможно, а они перекрыли выезд автотранс¬порту на трап.
Помощник капитана разгрузки решил сделать манёвр автотранспорта внутри гаража, и, перекатив цистерны, освободить проезд. Для этого двум автомашинам со станками необходимо было съехать на нижнюю палубу га¬ража по наклонному трапу. Водитель, сопровождающий груз из Буэнос-Айреса, маневрируя между ящиками с грузом, съехал на одной автомашине вниз. Вторая автомашина была с прицепом, на которой сзади борта свисал токарный станок. Делая манёвр, водитель не рассчитал и, сдавая назад, смял ограждение и углом станка пропорол цистерну с бензином. В цистерне об¬разовался разрыв диаметром около фута, из которого хлынул бензин в гараж. Отдернув прицеп от цистерны, водитель заглушил двигатель. Сопро¬вождающие рабочие и матросы, привыкшие ко всяким неожиданностям, быстро наложили на отверстие пластырь, перекрыв пробоину. Тем не менее, около тонны бензина успело вылиться из цистерны. Часть бензина устремилась по трапу в нижнее отделение, смывая мусор. Выгрузку из га¬ража пришлось приостановить и начать проветривать помещение от паров бензина.

50.
Диспетчерская теплохода «Виктория» предложила Скотту отключить фирму «Движитель» от бортовой электросети и переключить всю мощность электростанции на механизмы разгрузки, включая подъёмные портовые краны, которые из-за отсутствия электроэнергии в порту не могли работать. Скотт просиял, за продажу каждого киловатта электроэнергии на его счёт поступит валюта.
Монтаж второго блока электростанции подходил к концу. «Надо переоформить с Робертом наш договор и указать дейст¬вительное количество акций, которые он приобрел, делая мне ремонт на свои сбереже¬ния. Конечно, мой вклад в фонде фирмы «Виктория» возрастет, а у Роберта упадет. Если Петрухин официально не передаст часть акций негру, то в нашей иерархической лестнице Роберту и Петрухину придётся поменяется крес¬лами. А если передаст, то я обскочу Петрухина, а возможно и Роберта», –  раз¬мышлял Скотт, не зная, что его фирма горит.
А это произошло следующим образом. Машинный зал первого комплекса электростанции отделялся от второго стеной с плот¬ной дверью. Дэвид с командой работали во втором зале. При замене паровой турбины оказалось, что две крепежные шпильки на фундаменте корпуса теплохода не совпадают с отверстиями на корпусе нового образца паровой турбины. Рабочие вывернули шпильки и в нужном месте просверли¬ли пару отверстий под резьбу шпильки, но нужного метчика на теплоходе не оказалось. Посовещавшись с коллегами, Дэвид решает поставить шпильки меньшего диаметра и приварить их «намертво» к фундаменту газосваркой. Перед началом сварки шпилек Дэвид решил отключить датчики пожарной сигнализации, полагая, что при сварке чувствительные датчики могут сработать, подняв тревогу. Датчики он отключил обычным способом, подложив между их контактами бумагу от коробки сигарет. При приваривании второй шпильки, в зале накопился такой дым от сгоревшей краски, что было трудно дышать. Ворча рабочие отправились на свежий воздух, пока Дэвид закончит сварку и проветрит помещение.
Дэвид работал «на совесть», разогрев металл около шпильки добела. Он закончил работу, на горелке завернул вентили кислорода и ацетилена. Вдруг сбоку от него вырвалось пламя. Дэвид резко повернулся, но никакого пламени не обнаружил. «Надо же, как устал. Мерещиться стало. Скорей надо бежать на свежий воздух, а то сдохнешь здесь», –  подумал он, положив горелку на пол и не закрыв газовые баллоны, побежал догонять коллег.
Дэвид захлопнул дверь, а через секунды от потолка отделилась вторая капля бензина и упала как раз на разогретый металл. Мгновенно вспыхнуло пламя, подскочившее на два фута вверх, и тут же погасло. Так было несколько раз, пока тоненькая струйка бензина не потекла с распределительной электрической коробки. Потолок, стена и распределительная коробка, пропитанные бензином, вспыхнули, а из трубы выскакивали порции бензина, обливая струёй пламени стальной фундамент и лежащие на нём баллоны с газом. Датчики пожарной сигнализации сработали, но в пожарном отделении сигнала не последовало. Дэвид и здесь хорошо поработал, и заложенная между контактами датчиков бумага, оказалась хорошим изолятором.
Обычно трубы, через которые проходит электрокабель между блоками теплохода, с торцов герметизированы. Но фирма «Гараж» ещё не приступала к ремонту, а «Энергия» вела его полным ходом. И рабочие подготовили проходы для прокладки кабеля. Вот по одной из труб и потёк бензин с верхнего отделения гаража в электростанцию, вызвав пожар.
Шланги от кислородного и ацетиленового баллонов с треском рвались и горели. Пламя добралось до кислородного редуктора, и он начал плавиться, а жёлтая бронза струйкой стекала на стальной корпус теплохода. И вдруг кислородный баллон взорвался так, что вздрогнул теплоход. От взрыва сдетонировали пары бензина в трубе и через секунду в гараже раздался глухой хлопок. В следующий момент помощника капитана и рабочих, стоявших в проёме ворот, выбросило на пристань. Из ворот гаража вырвалось пламя. На пульте пожарной охраны сработала сигнализация, известившая, что в пятом и шестом блоках теплохода что-то взорвалось и возник пожар. Через секунды сработали автоматические огнетушители, разбрасывая пенящующуюся жидкость. В помещении электростанции пожар прекратился, а в гараже затушить горящий бензин, проникший через щели под настил пола, было трудно. Вспыхнул мокрый от бензина пластырь на цистерне. Под действием высокой температуры пластырь повело, и через образовавшие не плотности устремился бензин. Очаг пожара быстро распространялся по всему гаражу. Рабочие и водители кинулись к лифту, давя и ломая кости друг другу и карабкаясь по лестнице вверх. Несколько человек, охваченные пламенем, сгорели в гараже, не успев убежать. Кому-то из рабочих удалось открыть вторые ворота и, выпрыгнув на рыхлый лёд, утонуть. Несколько рабочих, не успевших убежать наверх по ступенькам лифтового отделения, оказались отрезаны пламенем и кинулись вниз в машинное отделение фирмы «Движитель».
В гараже загорелись автомашины. Взрывались колёса и бочки с бензином. Едкий дым и пламя заполнили лифтовое отделение, и огонь устремился вверх. Пожарная команда работала чётко, не давая распространиться огню в соседний пятый блок. Пожарники закрыли ворота, выходящие из гаража на пристань, но в гараже успели вспыхнуть цистерны с бензином, керосином и мазутом. Образовался мощный очаг возгорания, а через открытые ворота с другой стороны подсасывался воздух внутрь бушующей топки. Из цистерны бензин выплёскивался на пути, растекаясь по верхнему, а затем и по нижнему этажу. Плотно закрытые цистерны с керосином и мазутом перегрелись и рванули. Горючая жидкость из них устремились на нижний этаж. Шестой блок теплохода стремительно разгорался, а в самом низу в машинном отделении фирмы «Движитель» дрожали люди, не надеясь выбраться наружу. В нижнем же помещении гаража из сгоревших мешков посыпался цемент, известь, песок и прочие бетонные добавки. Смесь цемента, перемешиваясь с керосином и мазутом, образовала защитный огнеупорный слой. Слой растекался по полу и под высокой температурой застывал, образую толстую предохранительную прокладку, не позволяющую гореть деревянному полу, защищая чердачное помещение стального потолка фирмы «Движитель».
С верхних же этажей горевшего шестого блока теплохода шла поспешная эвакуация людей, ценностей, документации и всего прочего, что можно было открутить, снять и снести на пристань. В худшем положении оказались каюты и фирмы, расположенные непосредственно над гаражом. Некоторым пассажирам, служащим и морякам пришлось спасаться бегством, оставив вещи и ценности огню. Теплоход разгорался, посылая высоко в небо столб пламени, дыма и горящих головёшек. Приехали пожарные команды города, приготовившиеся по первому зову вступить в схватку с огнём, но президенту теплохода Элизабет было не до пожарников. Она впилась глазами в экран телевизионной установки и, переключая телеобъективы, пыталась рассмотреть, что происходит в гараже, но тщётно, из-за густого дыма ничего невозможно было рассмотреть. И она очень пожалела, что не застраховала свою фирму. В порту Буэнос-Айрес застраховали грузы, пассажиров, а основные фирмы теплохода оказались не застрахованы. «Руки не дошли до этого», –  рассуждали хозяева фирм. И только восемь небольших фирм застраховались на случай пожара, но на не большие суммы в связи с ремонтом. Из-за халатности Виктор и Боб тоже пренебрегли страховкой фирмы «Движитель», хотя она была полностью отремонтирована, а страховой агент не раз предлагал Бобу застраховать фирму. Боб же отвечал ему: «Что может случиться с фирмой, если она вся железная? Зачем зря тратить деньги?». И о предложении страхового агента Боб не счёл нужным информировать Виктора. А тот, воспитанный в системе социализма, «ушами прохлопал».
В момент возникновения пожара Боб, Стан, Ирма и Ганс вернулись в машинное отделение фирмы «Движитель», перед этим они поднимались на верхнюю палубу, посмотреть обзорную панораму порта Стэнли. Шестой блок стремительно разгорался. Уберечь верхние палубы от пожара было невозможно. Многие понимали, что через верхние этажи огонь перекинется и на соседние блоки.
Ветер дул с моря, и на город летели огненные головёшки. В некоторых местах в районе морского вокзала возникли пожары. Пожарники не дождавшись приглашения от команды теплохода, бросились тушить городские постройки.
Под воздействием высокой температуры шестого блока, задымились верхние этажи пятого блока, хотя пожарники теплохода не жалели огнетушителей и воды, поливали стены коридоров. Верхние этажи задней части пятого блока, примыкающие к шестому, нагрелась так, что не только алюминиевые перегородки плавились, но и стальные детали потекли расплавленным металлом, вызывая клубы перегретого пара, обрушившегося на пожарников. И в этом паровом тумане можно было заживо свариться. Верхние этажи пятого блока вспыхнули, как солома. Огонь перекинулся на четвёртый блок и опускался вниз, подходя к выходу в помещение электростанции. Остановить работу электростанции означало обесточить пожарные насосы, перекачивающие тонны воды в очаги пожара. Городская электростанция не работала из-за отсутствия топлива.
Электростанция теплохода узким туннелем соединялась с трюмом первого блока. По туннелю из трюма конвейером подавался уголь в топку электростанции. И по этому туннелю устремился воздух, гоня угольную пыль, которая, достигнув пожара, взрывалась, оглушая людей.
По коридорам этажей к очагу пожара устремился воздух, сметая всё на своём пути. Капитан теплохода Томми Бэкман дал команду перекрыть коридоры и отсечь поступление воздуха к очагам пожара, но это сделать не удавалось. В коридорах оказались десятки пожарных рукавов, упругих от напора воды, как жерди. В коридорах возник беспорядок. Раздавались противоречивые распоряжения. Пожарники то сматывали рукава, то разматывали. Поднялась невообразимая неразбериха. Несколько человек оказались в окружении огня. Кто-то спасал людей, а кто-то мешал своими противоречивыми распоряжениями. Пожарная команда переключилась на спасение людей, бросив тушить распространяющийся огонь. Многих офицеров теплохода и президента теплохода Элизабет охватила паника. Элизабет не знала, какие распоряжения давать, да её  никто и не слушал.
С четвёртого и третьего блоков началась стихийная эвакуация людей. В проходах к трапу образовались «пробки». Поднялась паника. Негры лезли по головам, теряя свои вещи. За вещи спотыкались и падали люди, а их топтали обалдевшие пассажиры, не обращая внимания на их вопли.
Из фирмы «Движитель» по селектору просили помощь. Шестнадцать человек оказались отрезаны огнём от внешнего мира. Поступающий в машинное отделение воздух с запахом гари оказался настолько перегретым, что им было невозможно дышать. Дежурные, дежурившие у пульта управления машинного отделения, отключили вентиляцию. А для вентиляции помещения подключили очистительные фильтры с реагентами, дизельные двигатели рулей заглушили. Вначале с пульта управления пожарной охраны поступала обнадёживающая информация, но вскоре стали поступать не очень то приятные сообщения. Оказалось, что пробиться в машинное отделение пожарникам не удаётся. С Ирмой Хаузен, как опытным инженером, велись переговоры об эвакуации людей через продувные канализационные трубы шестого блока, но где взять столько воздуха, чтобы продуть трубы, и как извлечь людей из каши льда, окружавшего теплоход, никто не мог ответить.
Огонь затухал, когда удавалось ограничить доступ воздуха к очагу пожара, то вспыхивал со страшной силой, как только порция свежего воздуха прорывалась к очагу, и струя перегретого воздуха срывала с места тонны пепла и головёшек, подбрасывая их на милю вверх. И всё это, подхваченное ветром, падало на город. Огненные головёшки летели, втыкаясь в крыши домов, сараев, огородов, сея безумную панику среди населения города. Возникли пожары построек, расположенных за милю, а то и две, от морского вокзала. Толпы людей набрасывались на огненные стрелы, но количество летящих головёшек нарастало с каждым часом. Толпы людей наседали на полицию и местные власти. Но, что могло сделать руководство городом? Ничего!
Необходимо было отбуксировать горящий теплоход из морского порта, и  ждать, когда он сгорит. Однако, где взять такие буксиры, чтобы гигантский теплоход отбуксировать в море, если бухту закрыло льдом, гонимым ветром в западном направлении.
Кто-то из президентов вспомнил Виктора Петрухина и предложил его вызвать на теплоход. Капитан дал команду отправить срочную телеграмму президенту фирмы «Движитель» о том, что в его фирме гибнут люди. А то, что на теплоходе «Виктория» возник серьёзный пожар, мир уже знал об этом. Из Нью-Йорка прибыла специальная комиссия, разбираться о причинах пожара, и почему на пассажирском лайнере оказались ёмкости с горючим. Комиссия в случившейся трагедии обвинила президента теплохода, капитана и трёх его помощников. Нет, их не арестовали, но за ними полиция установила досмотр, сопровождая всюду.
Горел уже четвёртый блок, захватив верхний этаж третьего блока, где находились президентские апартаменты. Иногда пламя вздымалась ввысь, достигая туч. После чего тысячи «огненных стрел» устремлялись вниз, рассыпаясь на несколько миль вокруг. В воду и на лёд падали раскалённые алюминиевые и деревянные стойки, шипя и извергая клубы пара. И от этих «огненных стрел» пострадало не мало людей, оказавшись, кто в больнице, а кто и в морге.
Когда паникёры сошли на берег, то на теплоходе возобновился порядок. По носовому трапу можно было свободно подняться на борт теплохода или сойти на берег. Основные ценности и документы перенесли на берег, но кому теперь были нужны акции фирм теплохода «Виктория»? Участь теплохода была предрешена, а за это кое-кому придётся крепко отвечать.
Нью-йоркская комиссия пристально изучила деятельность русского президента, но найти стоящий компромат против него не могла. Отметив при этом, что бывший русский президент защищал свои права, а в трагической судьбе фирмы «Виктория» сыграл какой-то несчастный случай. Основная же вина ложилась на плечи нового президента теплохода миссис Элизабет и помощника капитана грузовых перевозок. Оказалось, что цистерны с бензином и керосином были оформлены как щелочные жидкости. Не знать об этом капитан теплохода не мог, следовательно, он тоже оказался виноват. Так, во всяком случае, посчитала комиссия. Лиц, отвечающих за технику безопасности судна, трясли. Комиссия установила двадцать восемь пунктов нарушения, но ни в одном из них не фигурировал Петрухин. А то, что он не застраховал свою фирму и людей, которые пока ещё не погибли, это его проблема, о которой комиссия не сочла нужным отразить в протоколе.
Получив телеграмму, подписанную сэром Бэкманом, Алёна перепугалась не на шутку. Она с Фёдором отговаривали Виктора лететь на пожарище, а он не беспокоился, рассчитывая на помощь «ОНО». Он считал, что выполнив предписание «ОНО», хотя из типографии ещё не вышло в свет его сочинение о вселенной, может надеяться на охрану Космоса. И у него сразу возникла бредовая идея: «Отделить свою фирму «Движитель» от горящего теплохода и отодвинуть её на безопасное расстояние». Эта идея пронеслась у него в мозгу, как миг. Он представил даже последовательность всей операции по спасению фирмы и людей. Алёне он заявил, что твёрдо решил лететь в порт Стэнли и спасать там людей и технику. Погоревав, Алёна уступила и принялась собирать мужа в дальнюю дорогу.

51.
Из Швейцарии до Фолклендских островов прямого рейса самолёта не было, и Виктору пришлось лететь окружным путём через Панаму, Колумбию и Чили. Из Сантьяго до Буэнос-Айрес ему пришлось добираться поездом. И только из Буэнос-Айрес ему удалось улететь местным рейсом до порта Стэнли на самолёте частной авиакомпании, залетая в десяток городов, названия которых и на картах нет.
Подлетая к островам, он издалека заметил дым от горящего теплохода. Посадку самолёта сразу не разрешили, и он кругами летал над океаном, держась довольно далеко от дымящего теплохода. Тем не менее, Виктору удалось рассмотреть теплоход «Виктория», охваченный со всех сторон пламенем. «Что же он так пылает?» – недоумевал он. Он знал, что теплоходы хорошо горят, но чтобы так горел корабль, не мог даже предположить. Пламя, как свеча, поднималось ввысь, и только конец его изгибался в сторону острова почти под прямым углом, как будто на конец пламени дули мощным вентилятором. Соизмерив на глазок высоту пламени и длину теплохода, он ужаснулся. Получалось, что высота пламени была выше километра, а длина шлейфа чёрного дыма уходила за горизонт. На пристани около теплохода не оказалось людей, как он ожидал. И только масса огненных головёшек летела вниз, осыпая пристань и лёд вокруг теплохода.
На некоторое мгновение ему расхотелось спасать свою фирму, и только вспомнив, что там люди, друзья, решил бороться за их жизни до конца. Пока самолёт коснулся посадочной дорожки, он уже придумал, как будет спасать и что делать в первую очередь. В первую очередь надо связать две баржи бортами, а над ними соорудить настил, насыпав на него слой песка. Песок предохранит людей и технику от головёшек, летевших сверху. На баржах установить передвижную электростанцию. Затем в воде к борту теплохода на глубину нескольких метров примкнуть короб, подобный кузову самосвала с резиновыми уплотнениями. Из короба откачать воду. Короб наружным давлением воды прижмётся к борту теплохода на уровне помещения машинного отделения. Из короба прорезать проход в машинное отделение. Вывести людей, подвести электроэнергию и, запустив электродвигатель хода, отогнать теплоход в океан. Надежда на спасение своего машинного отделения у него померкла, когда он увидел, как пылает теплоход. Единственный, кто мог бы помочь ему в этом не простом деле, так это «ОНО». Но захочет ли «ОНО» участвовать в этом мероприятии, и как уговорить это космическое существо. Нужны веские аргументы, а вот их то у него и не было.
В аэропорту города Стэнли ввели жесткий контроль. Не всем пассажирам разрешался проезд в город, который находился на чрезвычайном положении. И только телеграмма капитана теплохода, позволила Виктору беспрепятственно пройти заградительный кордон. Найти же капитана по телефону на берегу, оказалось невозможно. Теплоход покинули все, кто мог. Внутри судна рвались кислородные и ацетиленовые баллоны, которых на теплоходе оказалась предостаточно, как пустых, так и полных. Особенно большое количество их было припасено фирмой «Стадион», где предполагались большие сварочные работы. И сейчас баллоны рвались, перемешавшись с мануфактурой и другими горящими материалами, которыми в порту Буэнос-Айрес загрузили помещение стадиона. От стального корпуса теплохода исходил жар, и его уже никто не поливал водой, а из-за неравномерного нагрева его повело и в одном месте даже разорвало.
Общее совещание мэрия решила провести в кинозале, расположенном в нескольких милях от пожарища. На совещание собрались владельцы фирм теплохода, городские власти, местные коммерсанты, члены комиссии из Нью-Йорка и представители страховых компаний. Ситуация была сложная. Ряд президентов сгоревших фирм готовы были разорвать Петрухина за то, что он уговорил их отказаться от ремонта теплохода на заводе Нью-Йорка. Но их самих хотели разорвать жители города Стэнли, и им ничего не оставалось делать, как с надеждой смотреть на Петрухина, спасая свои шкуры.
В своём выступлении Петрухин первым делом обрушился на руководство пароходства Буэнос-Айресе, заявив, что не опытного президента теплохода в Буэнос-Айрес просто обманули, загрузив в гараж теплохода вместо цистерн со щелочными жидкостями легко воспламеняющую жидкость, не предупредив сопровождающих. А малоопытные рабочие порта Стэнли умудрились поджечь теплоход, и теперь городские власти хотят все беды от трагедии свалить на обанкротившихся и несчастных бизнесменов теплохода. Хотя выступление бывшего президента теплохода звучало банально, но все президенты и агенты страховых ведомств вцепились в подброшенную сумбурную идею, как за соломинку спасения, и совещание превратилось в базар. С мест все кричали, пытаясь перекричать друг друга. Минут двадцать ушло на погашение всеобщего стресса. А когда успокоились, Петрухин в общих чертах изложил свою идею, как спасти людей и отогнать теплоход в океан. Тут же ряд скептиков заявили, что из этого ничего не выйдет. Однако ведущий инженер морского порта взял слово и заявил:
– Спасти людей, среди которых имеются граждане города Стэнли, это наша святая обязанность, а предложение мистера Петрухина заманчивое. Однако обеспечить теплоход электроэнергией мощностью в 20 тысяч киловатт нереально. Нет таких мощностей в нашем городе. Если бы не люди, оказавшиеся в машинном отделении теплохода, то мы взорвали бы теплоход и потопили его прямо в бухте.
С места вскочил лысоватый гражданин в сером костюме и закричал:
– Разве утопишь такой теплоход в нашей бухте! Да ему глубина бухты по колено, погрузившись на дно, он на треть высоты бортов будет торчать из воды. И тогда, наверняка, он сожжёт наш город, кроме того, мы лишимся одной из пристаней.
– Правильно! – закричало с мест несколько голосов. – Никто не даст вам взрывать в бухте эту стальную посудину.
Смутившись, ведущий инженер порта робко опустился на своё место. Не спеша, из-за стола на трибуне поднялся человек с сединой. Гул в зале стих, и все внимательно уставились на мэра города, ожидая, что он скажет.
– Пусть этот молодой человек спасает людей, а мы предоставим ему всё необходимое, что потребуется, если это в наших силах. Пока он спасает людей, мы приложим все усилия, чтобы найти необходимое количество электроэнергии для буксирования теплохода, – заявил мэр и махнул рукой, как отрубил. – А сейчас, я бы хотел ещё раз услышать, что конкретно нужно бывшему президенту теплохода «Виктория» для спасения людей и вывода горящего теплохода из зоны бухты порта?
И на совещании принялись деловито обсуждать каждый пункт требований, выдвинутый президентом фирмы «Движитель». Вместо двух барж, Петрухину предложили два небольших траулера, имеющих на носу фрезерные установки и тяжёлые биллы для разрушения льда.
                ______   _   ______

Не прошло и часа после совещания, как Виктор деловито обсуждал ряд вопросов с ведущим инженером порта и его помощниками. Ведущего инженера сопровождал переводчик – молодой аргентинец в штанах, напоминающих два банана. Он шустро переводил с испанского языка на русский и обратно.
– Траулеры необходимо оснастить дополнительно плоскими крышами с толстым слоем песка, – сказал Петрухин и сделал паузу. – Для этого необходимо изготовить огромные рамы, в которые «впряжём» оба судна, как быков в арбы. Судна пришвартуем друг к другу бортами, как два поплавка. Это позволит предотвратить возможные перевороты траулеров, так как за счёт тяжёлых крыш с песком центры тяжести траулеров сместятся вверх и они могут перевернуться.
– У нас они не перевернуться, – самонадеянно заметил ведущий инженер и спросил. – А какую конфигурацию короба мы должны изготовить?
– Ответить на этот вопрос и сделать набросок чертежа короба я смогу только после ознакомления с рабочими чертежами корпуса теплохода. Вся техническая документация находится у технического управляющего теплохода. Он находится в подвале морвокзала. Знакомиться же с документацией он разрешает только в своём присутствии.
– Какое напряжение подаётся к электродвигателю хода теплохода? – спросил электрик, сощурив глаза.
– С электростанции по специальному кабелю в свинцовой оболочке к нам подавалось напряжение в 600 Вольт, постоянного трёхфазного тока, – ответил Виктор и тут же подумал: «С таким напряжением не мало проблем возникнет при прокладке кабеля с траулеров в машинное отделение теплохода. Кругом вода, нестыковка по скорости судов, летящие головёшки сверху. Да! Не легкую проблему я взвалил себе на плечи. Может обратиться к «ОНО», и попросить хорошенько дунуть в восточном направлении, так чтобы весь лёд вместе с теплоходом оказались далеко от бухты порта. Вмешиваться в мои Земные дела «ОНО» не может, а вот управлять потоками воздуха – это ему по плечу и уже проверено при ходьбе под парусом теплохода до Нью-Йорка».
Электрик, качая головой, что-то подсчитав в уме, воскликнул:
– Да, это четыре двухсот Амперные жилы! У нас такого кабеля на тысячу миль в округе не найдёшь!
Ведущий инженер усмехнулся, скривив рот в гримасе и, качая головой, добавил:
– А где взять такие мощные диоды, чтобы запитать ваш электродвигатель от нескольких возбудителей переменного тока?
Виктор не готов был к такому ответу, и в свою очередь спросил:
– Если теплоход удастся отогнать подальше от берега, что потом с ним делать?
Инженер задумался и твёрдо ответил:
– Потопить! Иначе гореть ему ещё несколько месяцев, выгоревший корпус захлестнут волны, и он пойдёт ко дну, но пока это случиться, может наделать ещё много бед. Поэтому, в таких случаях поступают проще, буксируют горящее судно на глубину, взрывами пробивают пробоины в борту и топят.
– Но в нём же на миллионы моего нового оборудования! – возмущённо воскликнул Виктор, разглядывая ауру вокруг головы инженера, размышляя: «Не шутит ли он».
– Надо было застраховать. Если нет страховки, можно продать вместе с корпусом, если найдёте покупателя, – ехидно улыбаясь, ответил инженер.
– Кому!?
– Это уже ваша проблема. Буксировать сгоревший корпус до Нью-Йорка, накладно и можно затраты не окупить или по пути во время шторма стальное «корыто» потонет. В наших широтах его никто не купит. Своего металлолома хватает, не знаем, куда отправить. Одних пустых бочек горы скопились на берегу, не выгодно перевозить их на материк.
Виктор улыбнулся, хотя было не до веселья. Ему было приятно, что инженер не кривит душой и это подтверждает его аура.
– Значит, мне надо спасать, что возможно, – задумчиво прошептал Виктор.
– Разве, что-то можно спасти? – удивился инженер.
– Посмотрим, – неопределённо ответил Виктор, кусая губы. – Тем более что людей всё равно надо спасать. И это задача номер один.
– В этом вопросе нет противоречий, – ответил инженер. – Сэр, если у вас нет ко мне вопросов, то прошу простить, мне надо спешить по делам.
– Кажется, вы приехали на танкетке? Если вы направляетесь в морвокзал, то захватите меня, – обратился Виктор к инженеру.
– Хотя танкетка уже переполнена, но для вас место найдётся. Другим транспортом передвигаться в порт опасно. Уже были несчастные случаи со смертельным исходом. И почаще поглядывайте вверх. Правда, когда сверху штопором летят сигарообразные обломки обшивки теплохода, то не знаешь, куда и бежать.
Ведущий инженер внимательно посмотрел на собеседника и поинтересовался:
– Сэр, вы кроме русского языка, каким ещё владеете?
– Немецким.
– Жаль! Я не могу взять с собой переводчика, а сам немного объясняюсь только по-английски и по-французски. Английский язык надо знать, на английском языке многие в мире разговаривают, – назидательно заметил инженер и поднялся со стула, давая распоряжения переводчику и электрику, а затем по-дружески подтолкнул Виктора к выходу.
                ______   _   ______

Прежде, чем приступить к изучению рабочих чертежей теплохода, Виктор зашёл к связистам и поинтересовался состоянием людей, оказавшихся замурованными в фирме «Движитель». Связь с ними оборвалась на вторые сутки после возникновения пожара, сгорела проводка в бронированном кабеле. И вот уже третьи сутки связь с ними осуществляется языком «морзянки» через корпус теплохода.
Связисты доложили ему, что состояние пленников удовлетворительное. Трое рабочих сделали вторую попытку выйти через канализационную продувную систему шестого блока, но безуспешно. Запас реагентов для очистных фильтров и питьевая вода ещё имеется. Однако люди несколько суток находятся без пищи и экономят воду. От потолка со стороны гаража и торцевой стены пятого блока исходит высокая температура. «Следовательно, в гараже и электростанции бушует пламя», – сделали вывод связисты.
Ещё по прилёту в порт Стэнли Виктору рассказали, что рабочим электростанции пришлось срочно покидать помещение. Оказалось, что по трубам, предназначенным для прокладки кабеля в гараж, хлынул горящий керосин и мазут, разбавленные бензином. Бороться с огнём из такого «букета» оказалось невозможно. И всё это случилось на вторые сутки возникновения пожара. На втором же этаже электростанции, где расположены паровые котлы и газовые турбины, загорелся уголь в бункере, заготовленный на случай, если возникнет необходимость закрыть туннель и остановить конвейер подачи угля.
Технической документацией Виктор завалил весь стол. В помощь ему управляющий выделил матроса, для перевода надписей на чертежах с английского языка на немецкий. Он быстро определил место на корпусе теплохода, в котором нужно установить короб для вскрытия машинного отделения и вывода людей. Наложив прозрачную бумагу, он сделал копию конфигурации изгиба корпуса и поставил необходимые размеры, перенеся их с чертежа. С коробом ему было всё ясно. Но он продолжил изучать чертежи с целью выявления возможности отделить свою фирму «Движитель» от корпуса теплохода и спасти новое оборудование. И он пришёл к выводу, что используя отрезные машинки типа «Болгарка», снаружи можно прорезать насквозь корпус теплохода на уровне чердачного помещения своей фирмы. Между полом нижнего гаража и потолком его фирмы имеется двухметровое пространство, заполненное стальными балками. Балки болтами крепятся к бортам теплохода и придают жёсткость корпусу. К этим же балкам крепится стальной потолок его фирмы, уложенный на герметик в специальные пазы на корпусе теплохода. Сверху к балкам крепятся стойки, на которых смонтировано несколько этажей, включая двухэтажный гараж и палубу с бассейном. Но к этим стойкам через бушующее пламя невозможно подобраться и отрезать. Зато ему стало ясно, что на Нью-йоркском заводе во время капитального ремонта болты балок раскручивают, и подъёмным краном извлекают из корпуса теплохода весь шестой блок. Затем снимают потолок его фирмы, открывая доступ к электродвигателю хода в машинном отделении. «Оригинальное решение», – подумал он. И его мозг лихорадочно заработал. Он насчитал шесть стоек: три в первом ряду, затем две – во втором и одну в кормовой части корпуса. И вдруг у него промелькнула мысль: «Взорвать стойки кумулятивными накладными зарядами в верхней части нижнего помещения гаража. А чтобы проникнуть к стойкам через огонь пожара, нижнее отделение гаража заполнить водой. Горящий керосин с мазутом и бензином всплывут, поднявшись на верхний этаж гаража. Перед взрывом стоек воду из гаража частично спустить, оголив заряды, иначе гидравлическим ударом вышибет потолок машинного отделения. После этих операций останется разрезать межблочную перегородку». То, что между каждым блоком корпуса теплохода имеются по две перегородки, а блоки между собой соединялись огромными болтами, он знал. И что между блоками имеется герметичное пространство, он тоже знал. Он решил уточнить, какое это пространство и смогут ли туда проникнуть водолазы в легких скафандрах с газовыми резаками, если это пространство тоже заполнить водой. Увидев на чертежах, что расстояние между перегородками порядка ста миллиметров, он разочаровался, да ещё стенки между собой скреплены заклёпками, а пространство заполнено герметикам. «Значит, перегородку можно разрезать только из чердачного помещения газовыми резаками и попутно срезать заклёпки, – размышлял он. – Но как проникнуть под пол на нижнем этаже гаража?». Вдруг его осенила мысль: «А как туда проникают рабочие, чтобы раскрутить болты и освободить балки от корпуса теплохода на Нью-йоркском заводе? Следовательно, есть какой-то люк». Он принялся искать его на чертежах и нашёл. Поразмыслив, он решил, что ещё много может оказаться всяких неожиданностей, а ему лично надо будет спуститься в помещение нижнего этажа гаража, заполненного водой, и разбираться на месте со всякого рода коммуникациями.
Неожиданно появился связист порта, он принёс сведения, поступившие при очередной связи. Моряки с теплохода сообщают, что температура в машинном помещении резко повышается. Потолок нагрелся. Они мокрыми тряпками пытаются его охладить. От себя связист добавил:
– Руководство порта и команды теплохода не могут ничего предложить.
Выслушав связиста, Виктор принялся составлять чертёж второго короба, через который водолазы смогут проникнуть в гараж. Короб придётся расположить метрах в трёх над водой, и через него закачивать воду в гаражное помещение. И этот короб надо ставить немедленно, иначе люди задохнуться от жары в помещении фирмы.
Закончив чертить, Виктор заказал сделать копии целого ряда чертежей, а сам кинулся разыскивать ведущего инженера. А инженеру сообщили, что два его сына находятся в машинном отделении, а третьего не нашли, возможно, сгорел. Инженер, узнав положение дел в машинном отделении, метался по морвокзалу, и ему было не до Петрухина. И только, когда инженер узнал о намерениях Виктора, ухватился за его идею. Они вместе обсудили возможность проникновения в машинное отделение, а затем решили, что пока делают короба, прорезать дырку в корпусе теплохода в пространство между полом нижнего этажа гаража и потолком фирмы «Движитель», вставить в отверстие трубу и начать закачивать воду. Это охладит потолок в машинном отделении, а горящее масло и керосин всплывут вверх.
Загрузив танкетку, рабочие подобрались к борту в кормовой части теплохода, и рискуя жизнью, они установили длинную лестницу с пристани до борта теплохода. С лестницы вниз к борту спустились на канатах два рабочих с газовым резаком и шлангами. Минут сорок они прожигали отверстие, из которого вырвалось пламя. Пламя то затухало, и внутрь подсасывался воздух, то вновь вырывалось наружу. Вставив в отверстие стальную трубу, в помещение направили воду от помпы, установленной на берегу под прикрытием трапа. Работами руководил сам ведущий инженер.
В мастерской порта срочно готовили два короба, а для траулеров рамы, на которые планировали смонтировать крышу с песком.
Через три часа непрерывной закачки воды из машинного отделения моряки сообщили, что вода к ним не поступает, а температура потолка заметно уменьшилась. Ещё через восемь часов из отверстия потёк горящий керосин, смешанный с бензином и маслом.
Сверху на порт обрушилась настоящая «бомбардировка». Огненные головёшки то прекращали падать, то вновь обрушивались с новой силой. Двух рабочих крепко зацепило, руководство порта решило не рисковать людьми, а подождать траулеры. Подготовка траулеров проводилась больше суток, хотя работы не прекращались ни на минуту. В городе загорелась табачная фабрика. Образовался настоящий фейерверк. В небо устремились целые ящики с сигаретами. На высоте ящики разлетались, и сигареты «огненным снопом» падали вниз, наводя ужас на людей. Весь город включился в борьбу с огнём. Люди валились с ног, а ветер, как назло, дул с востока. Верующие старики и старушки устали молиться, прося пощаду у всевышнего.
Мэр города заявил Петрухину, что у города нет возможности обеспечить его фирму электроэнергией даже на 30 процентов. Нужно изыскивать другие варианты, но какие не уточнил. Отношение между горожанами и бизнесменами теплохода накалялись. В адрес президентов последовали угрозы. Городской суд наложил арест на всё имущество, снятое с теплохода, и личные вещи президентов. Большинство президентов, предвидя это, успели отправить свои семьи в Америку, а некоторые и сами уехали. Президентский корпус теплохода выразил протест суду, подключив американское консульство и аргентинские власти. Виктор оказался в пикантной ситуации, если он спасёт своё оборудование, то его конфискуют по судебному решению. Документы же хранились в сейфе машинного отделения. «Нет, мне не обойтись без космической помощи», – подумал он и решил обратиться к «ОНО» через «осведомителей», устроившихся на его спине. То, что они его «пасут» и всё докладывают «ОНО», он был уверен. Однако он настолько привык к ним, что не замечал их, они же себя ничем не проявляли. Он хорошо помнил наказ «ОНО»: «Без надобности к Космосу не обращаться».
Виктор был убеждён, что «ОНО» не будет спасать общественный теплоход, но если «ОНО» что-то нужно от него, то здесь могут проявиться и чудеса. Уединившись от людей, он обратился к космическим существам, прилепившимся к его спине:
– Гномики, мне необходима ваша помощь, – таков пароль он выработал при обращении к космическим существам.
– Слушаем тебя, Витя, – раздался слабый писк сзади.
Виктор решил выяснить, на какую помощь от Космоса он может рассчитывать, поэтому сказал:
– В машинном отделении люди, они могут погибнуть.
Из-за спины пискнуло:
– Это их проблема. Тебя среди них нет, и нам нечего вмешиваться в ваши Земные дела.
Ответ космического существа оказался настолько неожиданным, что Виктор оробел, не зная, что и возразить. Он стоял и раздумывал, как задать следующий вопрос, и решил схитрить.
– В Швейцарии из типографии выходит мой научный труд, текст которого продиктован мне «ОНО». Моя земная суета не позволяет всё бросить и уехать заниматься распространением этих трудов. Поэтому необходимо изменить направление ветра и отбуксировать теплоход «Виктория» в Аргентинскую котловину.
– Витя, твоя заявка принята Космосом, только укажи точное направление и время изменения ветра.
От неожиданности он раскрыл рот. Такого успеха в диалоге с Космосом он не ожидал.
– Я подготовлю и скажу, – тихо прошептал он, словно боялся кого-то спугнуть.
                ______   _   ______

Перепуганные решением суда президенты фирм собрались в небольшом зале ожидания морвокзала, покинув гостиницы. Здесь было безопаснее от возмущённых жителей города. Работал буфет, транслировали о последних событиях из жизни морского порта. Элизабет с грустным лицом сидела у окна и наблюдала, как горит теплоход. Казалось, что её уже ничего не интересует. Рядом с ней сидел муж и гвоздём тщательно очищал ботинки от налипшей смолистой грязи.
В соседнем зале ожидания разместилась команда теплохода с капитаном и его помощниками. Зал был переполнен. Не всем морякам хватало кресел. Кое-кому из матросов пришлось устроиться прямо на полу.
Появление Петрухина в зале ожидания никого не удивило. Он подошёл к капитану, сладко дремлющему в кресле. Присев на подлокотник кресла, Виктор наклонился к уху капитана теплохода и по-немецки прошептал:
– Сэр Томми, мне нужна ваша помощь.
Капитан очнулся, быстро взглянул в окно на горящий теплоход и уставился на Петрухина, который вторично повторил свою фразу.
– И в чём должна выражаться моя помощь, если, фактически, теплоход «Виктория» больше не существует?
– Мне нужна схема прокладки маршрута движения теплохода «Виктория» от порта Стэнли до Аргентинской котловины. В ближайшее время мы отправимся провожать наш теплоход в последний путь.
– Сэр Петрухин, каким образом вы собираетесь буксировать теплоход?
– Ветром капитан! Ветром! Не забывайте, я повелитель ветра. Так однажды, вы окрестили меня, – улыбаясь, ответил Виктор.
– Было такое, – припомнил капитан, – но сейчас ситуация другая.
Затем капитан, взглянув на часы, заметил:
– Час назад я сверялся со сводкой погоды. В нашем направлении с востока надвигается ураганный ветер. И вообще, сейчас весна, и в этих широтах ветер идёт с океана на материк. Там теплее. Обычно, в это время, в течение месяца ветер будет дуть именно в западном направлении.
– Капитан, я разверну ветер в восточном направлении и выгоню из бухты не только теплоход, но и лёд.
Капитан внимательно посмотрел на Петрухина.
– Не спятил, не спятил я! – угадав мысли капитана по ауре, заявил Виктор. – Но у меня будет ряд условий, прежде чем я разверну направление ветра.
– Допустим, что это так! Но я то здесь причём? – возмутился Томми. – Тем более что я дал подписку о не выезде.
– Не выезжайте, но проводить то теплоход вы обязаны. Как же теплоход найдёт дорогу в последний путь, – лукаво заметил Виктор.
– Послал бы я всех подальше, но мой ранг не позволяет сделать это.
– Хватит! – крикнул Виктор так, что капитан вздрогнул. – Возьмите своих помощников и пойдёмте в соседний зал для обсуждения совместных действий из создавшегося положения.
Капитан тупо уставился на Петрухина, не желая подчиниться бывшему президенту теплохода.
– Разве я похож на шута? Разве я не находил выхода из тупика?
Капитан задумался на миг и, вставая, ответил:
– Хорошо! Пойдёмте, посмотрим, что придумали вы на этот раз!
                ______   _   ______

Появление Петрухина в сопровождении капитанов в зале президентов взбодрило всех. Виктор с капитаном подошёл к Элизабет, сидевшей у окна, и по-немецки сказал:
– Необходимо срочно открыть совещание президентов по вопросу дальнейших действий.
Капитан перевёл на английский язык. Элизабет безразлично взглянула на Петрухина и отвернулась, будто не узнала его.
– Элизабет, хватит хандрить! Пора действовать, хотя вам это сделать не легко.
– Проводите совещание, я не возражаю, – с каким-то холодным оттенком в голосе ответила она. – Хотя я не пойму. К чему всё это?
«Добиться от Элизабет хоть какой-то помощи в организации совещания не удастся», – решил он и сказал по-немецки капитану:
– Объявите, что я собираю срочное совещание президентов фирм по поводу наших дальнейших действий.
Капитан громко объявил. Президенты нехотя поднялись со своих мест и окружили кольцом бывшего президента теплохода. Капитан встал в стороне, как переводчик. Пока собирались коллеги, Виктор внимательно изучал их ауры. Чувствовалось, что настроение у них подавлено и они чем-то напуганы.
– Я нашёл выход из создавшегося положения и могу заявить, что договорился отбуксировать горящий теплоход в открытый океан в самое ближайшее время, – и Виктор сделал паузу, пока капитан переводил его высказывание. – Но я совершенно не представляю, что делать с горящим теплоходам в океане. Специалисты из местного пароходства считают, что буксировать его в нью-йоркский порт нецелесообразно. По мере выгорания из корпуса помещений, теплоход окажется лёгким, всплывёт, потеряет устойчивость, под порывом ветра перевернётся и затонет. Учитывая это, местные специалисты считают, что теплоход разумнее потопить на глубине. Я бы хотел знать ваше мнение?
Как обычно в сложных ситуациях первым выступал Скотт, и на этот раз произошло тоже самое.
– Комиссия из Нью-Йорка считает, что теплоход «Виктория» нет смысла спасать. Выгоревший корпус действительно накренится, зачерпнёт воду и пойдёт на дно, прихватив мелкие судна, находящиеся около него, – Скотт глубоко вздохнул, чувствовалось, что ему не легко говорить. – Но я не могу взять в толк. С кем мистер Петрухин умудрился договориться о буксировке горящего теплохода?
– Это длинная история и я бы не хотел отвлекаться на обсуждение этого вопроса, – категорично заявил Виктор. – Меня больше интересует вопрос, что делать с теплоходом, когда мы окажемся в открытом океане. И я прошу каждого президента в письменном виде указать своё мнение по затронутому вопросу.
Большинство президентов удивлённо разглядывали Петрухина, соображая, не шутит ли он.
Сделав шаг вперёд, Роберт взял слово:
– Я ничего подписывать и высказывать своё мнение не собираюсь, не специалист. Подписанная же бумага может оказаться документом, по которому меня могут обвинить в умышленном уничтожении нашего теплохода. Комиссия по обязательному страхованию может лишить президентов, подписавших бумаги, выплаты компенсации за утраченное оборудование их фирм в результате пожара. Бухгалтерия теплохода автоматически часть средств, взимаемых с нас, отчисляла в фонд обязательного страхования. И мы имеем право на десятипроцентную компенсацию от номинальных стоимостей фирм и это закреплено в нашей конституции.
В зале послышались одобрительные возгласы. Виктор вспомнил, что и у него на родине, если у хозяина сгорит дом, пострадавшему выплачивают некоторую компенсацию. Взглянув на коллег, он понял, что заручиться их поддержкой на потопление теплохода он не сможет, а значит, извлечь свою фирму из корпуса теплохода тоже не сможет. И он подумал: «В конце концов, если ветер подует от пристани, швартовые канаты давно сгорели и не удерживают теплоход у причала, то ему и опасаться нечего за дальнейшую судьбу судна. Он же попросит Космос боковым ветром перевернуть теплоход, в результате его подрезанная газовыми резаками фирма должна отделиться от корпуса и всплыть.
Подняв руку вверх, Роберт пытался успокоить расшумевшихся коллег, а когда все стихли, продолжил:
– Мистер Виктор Петрухин имел намерения спасти людей, отрезанных от нас пожарищем. Это святое дело и мы одобряем его намерение. Но выделять деньги на буксировку теплохода, а тем более топить его, мы такой санкции дать не можем.
В зале послышались одобрительные возгласы, а кое-кто в задних рядах захлопал в ладоши. «Ясно, – подумал Виктор, – они трясутся за свои кошельки, а я этого не учёл».
– Что же касается ареста местными властями нашего имущества, так это вынужденное мероприятие от мародерства, так мне объяснили в американском консульстве, – заявил Роберт. – Дело в том, что комиссия при определении нашего ущерба, вычтет спасённое имущество из номинальной стоимости теплохода. После снятия ареста с нашего имущества, мы разделим его, согласно нашему вкладу в фонд фирмы «Виктория».
Услышав перевод речи Роберта, Виктор ругнулся про себя, подумав: «И стоило мне разводить этот «сыр бор» с президентским согласием, если и так всё встанет на свои места. Главное, составить бумаги на выплату от обязательного страхования. И это я сделаю перед буксировкой теплохода в океан».
Элизабет сидела и размышляла, какой придётся ей отбывать тюремный срок за трагедию, в которой полностью повинна. То, что в документах вместо цистерн с бензином и керосином указана щелочная жидкость, так это её и мужа затея, а в порту их поддержали, но во время следствия всё это всплывёт. «Жадность нас сгубила. Могли бы не брать ни цистерн с опасным горючим, ни пятнадцати тонн взрывчатого материала, который погрузили в нижний этаж гаража. Правда, взрывчатым веществом являлся аммонит, а он может гореть, как уголь, и взрывается только от детонаторов. Поскольку детонаторы размещены в верхнем этаже гаража, то такая транспортировка взрывчатого материала не опасна. Аммонитом можно печь топить, и мой отец, придя домой после работы в шахте, часто подбрасывал в печку аммонит, чтобы дрова горели лучше. Надо будет предупредить Петрухина, он собирается что-то делать с теплоходом и должен знать, что в нижней секции пятнадцать тонн взрывчатки», – подумала Элизабет, но ничего не предприняла, тупо уставившись в окно.
Совещание заканчивалось не так, как планировал Виктор. Тогда он решил сменить тактику, и всё необходимое оборудование для резки корпуса теплохода потребовать от мэра города. Для надёжности своих амбиций решил заручиться поддержкой президентов. Он обратился к коллегам, попросив минуточку внимания. Президенты, прекратив споры, столпились около него. И он зачитал список оборудования и материалов, необходимых ему не только для спасения людей, но и отделения своей части помещения фирмы от основного корпуса теплохода «Виктория». Правда, своё истинное намерение о спасении фирмы он не афишировал, тем более что собирался оформить документы на компенсацию по обязательной страховке. Кроме оборудования в список заявки он включил президентский катер и вертолёт теплохода, как необходимы атрибуты для мобильности всей операции по спасению людей. К его удивлению всю заявку на выдачу оборудования ему утвердили без лишних доказательств, никто не хотел вникать в какие-либо подробности. Президенты рассудили так, раз имущество арестовано, то почему бы ни поддержать коллегу, тем более что он же не просит у них материального вознаграждения.

52.
Мэр города Стэнли, прежде чем приступить к просмотру документов, представленных ему президентом фирмы «Движитель», сопровождаемого помощником капитана по техническим вопросам, срочно пригласил зайти к нему судью. Мэр обратил внимание, что два экземпляра документов утверждены «Советом директоров», заверены печатью фирмы «Виктория», следовательно, здесь всё проверено и одобрено. В основном, заказывалось оборудование и материалы, снятые с теплохода, но позднее на них был наложен арест судьёй города. Однако в заявке значилась взрывчатка, а вот она то, как раз и не была снята с теплохода. Не была также снята с теплохода передвижная электростанция на дизельном топливе, несколько кубов досок, стальные листы и всякая мелочёвка.
Мэр понимал, что до шквального ветра, который надвигается с востока и ожидается примерно через сутки, людей из горящего теплохода трудно вывести. «Чем грозит нам шквальный ветер – известно только одному Богу, но ничего хорошего от этого ожидать не приходится. Вот если бы шквальный ветер подул в восточном направлении, то город удалось бы спасти, вопреки некоторым предсказателям и знатокам, кричащим на каждом углу», – размышлял мэр, поглаживая подбородок.
Без стука в кабинет вошёл человек в мантии, и, не поздоровавшись, обратился к мэру по-испански. Помощник капитана, знавший несколько языков, шепотом переводил Петрухину. Рассматривая ауры и слушая перевод, Виктор узнал о них больше, чем они доверяли друг другу в своих разговорах. Но ему не понравилось, когда он уловил, что мэр и судья ведут какую-то несерьёзную полемику, напоминающую чем-то игру школьников, угрожающих друг другу разбить носы.
Наконец мэр принялся водить пальцем по строчкам заявки, подчёркивая отдельные места. Судья что-то поддакивал мэру. Виктор понял, что подчёркнутые слова у них вызывали сомнения, так как речь шла об оборудовании и материалах, которые непосредственно город должен был выделить из своих запасов. Претензий же к оборудованию, включая катер и вертолёт, у мэра и судьи не возникало. Они уже знали, что рано или поздно, но арестованное оборудование придётся возвращать хозяевам. А раз «Совет директоров» решил выдать их команде спасателей, то мэру и судье нечего ломать себе головы.
Мэр принялся звонить и выяснять, что они могут выделить со склада для благородной миссии «спасения людей». Согласовав со складом, судья и мэр подписали документы, уменьшив отдельные позиции по количеству отпускаемых материалов. Один экземпляр документа остался у мэра, второй передали Петрухину. И пожелав ему удачи, они отпустили «парламентёров», которые, заверив подписи мэра и судьи печатями, поехали на танкетке в порт.
                ______   _   ______

Больше шести часов длилась загрузка траулеров, пришвартованных ещё осенью довольно далеко от пристани горящего теплохода. Из соседних городов привозили заказанное оборудование. Вначале, когда составлялся список необходимого оборудования, Виктор рассчитывал, что мэр должен был ему в чём-то отказать, поэтому он решил включить в список вертолёт, рассуждая: «Пусть его из списка заявки и сократит. Должен же он был внести свою правку». Но его предположения не оправдались, и теперь он размышлял, как погрузить вертолёт под крышу траулера. Поговорив с пилотом на его болгарском языке, Виктор распорядился произвести взлёт и посадку на траулер. Пилот мастерски произвёл посадку в намеченной точке, приземлившись под крышей на палубе траулера. И Виктор зачислил пилота в список команды спасателей, который подбирался с особой тщательностью. Он напрочь отказал участвовать в этом деле ведущему инженеру морвокзала, заявив, что тот должен находиться в порту на случаи необходимости произвести организационные работы на берегу. Ведущий инженер доказывал, что теплоход находиться рядом с морвокзалом, он спрыгнет с траулера на пристань и побежать выполнять поручение, но Виктор настоял на своём. Виктор хотел Билла, Рейса и Дэвида зачислить в бригаду спасателей, но узнал, что одни самые первые удрали из порта Стэнли. И он заподозрил в этом поступке неладное, причём не только он один. Полиция тоже заподозрила их в чём-то нехорошем, но доказательств не было. Тем не менее, комиссар полиции теплохода направил запрос в Нью-Йорк, требуя тщательным образом допросить их. Как не отказывался капитан участвовать в проведении траулеров вокруг теплохода в бухте порта, Виктор уговорил его быть переводчиком.
– Вам нужен опытный лоцман, а не капитан, – возражал капитан Томми Бэкман.
– Запасайтесь морскими картами и приготовьтесь вести судна в Аргентинскую котловину. Нам надо будет пройти около 350 миль, возможно, на большой скорости. Вспомните, как мы шли под парусом в Нью-Йорк, и я вам обещаю что-то в этом же роде.
– Побойтесь Бога, мы же тогда шли под парусом!
– А чем это не парус? – и Виктор указал на пламя, возвышающееся над теплоходом почти до туч.
Оставив капитана разбираться со своими мыслями, Виктор пошёл отдавать распоряжение лоцману:
– Включайте фрезы и биллы для крошения льда, мы должны подойти к кормовой части теплохода со стороны океана. Там имеется место на высоте 14 футов над водой, где мы должны приварить наглухо верхний короб к корпусу теплохода.
Отдав швартовые, траулеры устремились на штурм льда. Визжа, фрезы вгрызались в лёд, прорезая его на всю толщину двумя узкими полосками. А по образовавшемуся «языку» льда колотили биллы, превращая его глыбы в кашу. За траулерами оставалась широкая полоса из рыхлого льда. Чем ближе траулеры подбирались к теплоходу, тем активнее действовала канонада из головёшек. Траулеры подползли к носовой части теплохода, а сильнейшие удары не «взрывающихся бомб», обрушились на крышу, врезаясь в песок, иногда достигая железного перекрытия. Ощущение было не из приятных. Не занятые работой люди, предпочитали находиться на нижних палубах траулеров.
Виктор направил траулеры к левому борту теплохода, где, спустившись в воду, он сможет подсоединиться к незадействованным электропроводам телеобъектива и смонтировать телефонную связь. Опять таки с левого борта имелся заборник воды, это трубка с изогнутым концом. Если на трубку надеть шланг, то её можно использовать для подачи внутрь фирмы воздуха, питьевой воды и жидких продуктов.
Виктор полагал, что к днищу корпуса теплохода приварить нижний короб, через который планировалось проникнуть непосредственно в машинное отделение, будет сложно без дополнительного приспособления, обеспечивающего герметичность стыковки короба с корпусом теплохода. Подготовив чертежи, он передал их в мастерскую. Чтобы не терять время, он решил к борту теплохода вначале приварить верхний короб, а из него вырезать люк, через который водолазы могут проникнуть в затопленный водой нижний гараж.
Траулеры медленно пробирались вдоль левого борта теплохода, оставляя после себя широкую полоску из колотого льда. Перед кормовой частью теплохода траулеры особенно потрудились, разбивая лёд. Развернувшись, траулеры упёрлись своими носовыми оконечностями, на которых были закреплены короба, в борт теплохода. Рабочие принялись электросваркой приваривать верхний короб к стальному борту теплохода, при этом траулеры плотно прижимали короб к борту.
Пока приваривали короб, Виктор и два матроса, надев водолазные костюмы, спустились в воду. К запасному проводу кабеля телеобъектива, он подсоединил провод для телефонной связи и запомнил расцветку провода. На трубку забора морской воды матросы надели шланг. И на всё это у них ушло около двух часов, в течение которого им пришлось подниматься на поверхность, греться под горячей струёй воздуха и принимать согревающие жидкости.
Короб приварили через три часа. Не дав рабочим отдохнуть, Виктор принялся делать разметку внутри короба. Он разметил мелом размеры люка. Рабочие должны были вырезать люк в толстом стальном корпусе теплохода, как раз на уровне потолка нижнего гаража. Он объяснил рабочим, что к вырезанной крышке люка они должны приварить полоски листового металла, сделав буртик, который герметично закроет прорезанную щель. Затем сверху к крышке необходимо приварить огромные шарнирные петли, а снизу поставить замок, напоминающий запорную ручку холодильника. Крышка должна плотно перекрывать люк. Бригадир повторил задание, и рабочие принялись прорезать люк. Они не задавали вопросов. Они спасали людей, среди которых были их друзья и близкие. Виктор же принялся размечать на корпусе теплохода места приварки кронштейнов. На кронштейны он рассчитывал уложить доски, соорудив своеобразный балкон вдоль чердачного помещения машинного отделения. По балкону рабочие смогут ходить и прорезать корпус теплохода по периметру помещения на уровне метра от балок, к которым крепился стальной герметичный потолок машинного отделения. Как раз в этом месте проходила граница технологического разъёма верхних этажей от машинного отделения.
Виктор смонтировал телефонную связь. Матрос морзянкой передал в машинное отделение, к каким проводам подсоединять телефон. И вот телефонная связь между фирмой «Движитель» и траулером заработала. Продув шланг и заборную трубу от морской воды, начали закачивать воздух, воду и жидкую пищу внутрь фирмы. По рации с траулера передали сообщение на берег, что связь с «пленниками» восстановлена и их снабжают всем необходимым. Ведущий инженер связался с сыновьями и чуть не расплакался. Позднее, разговаривая с Виктором по радио, он признался, что не рассчитывал когда-либо услышать голос своих детей.
Через пять часов подготовили люк. Работа осложнялась тем, что из прорезанной щели вылетало пламя, причём такое, что не возможно было находиться рядом, и рабочим сразу же пришлось приваривать электросваркой накладки к крышке, прикрывая щели.
Закончив работу с люком, уставшие рабочие вылезли из короба, но Виктор дал им новое задание. Подняться повыше над коробом и приварить к борту теплохода кронштейн с блоком, через который продеть канат. Один конец каната закрепить к ручке замка люка, а второй – к барабану ручной лебёдке. Выполнив эту работу, рабочие открыли люк лебёдкой, и бушующее пламя вырвалось наружу, как из печки с плохим дымоходом. Виктор распорядился начать закачку воды в приваренный короб. Шесть мощных насосов включились в работу. Из короба вода устремилась вниз. По пути часть воды превращалась в пар, который смешивался с дымом и перегретым воздухом, и устремлялся вверх по теплоходу. И только часть воды достигала пола, а затем просачивалась под него, заполняя чердачное пространство между полом гаража и потолком машинного отделения.
Виктор позвонил и попросил ведущего инженера заглушить отверстие, прорезанное раннее в гаражное отделение. Дырку заварили, наложив стальной лист.
– Пока в помещение гаража закачивают воду, а её придется закачивать порядка шести тысяч кубов, необходимо продолжить монтаж балкона, – предупредил Виктор лоцмана через переводчика. – Для этого траулеры продвигайте вдоль корпуса теплохода.
– Что будем делать с открытыми воротами гаража? – спросил лоцман.
– Прикройте, а когда пройдёте опасный участок под воротам, откройте. Когда же мы заполним помещение гаража водой, то через открытые ворота частично сольём горящее масло и керосин в море.
«Как только траулеры достигнут края кормы теплохода, попрошу гномов изменить направление ветра. Иначе траулеры вряд ли смогут протиснуться между пристанью и теплоходам. Если пройдут, то от порыва ветра с моря теплоход сдвинется и раздавит траулеры и всё погибнет», – рассуждал Виктор, валясь с ног от усталости.
Рабочие понимали, что по балкону им самим придётся ходить, и сооружали надёжный настил и перила, приваривая к кронштейнам и корпусу длинные стойки. Работа продолжалась всю ночь, и к левому борту теплохода прилепился приличный балкон.
Как только чердачное помещение фирмы «Движитель» и нижний этаж гаража оказались затоплены водой, из приваренного короба прекратилась вылетать пламя. Дальше планировалось через воду в коробе поднырнуть внутрь гаража. Вскоре Виктору сообщили, что из ворот гаража потекла вода, смешанная с горящим маслом и керосином, и море около теплохода загорелось, но водяные насосы продолжали нагнетать воду, промывая помещение гаража.
Виктор собрал водолазов, и они по чертежам ознакомились с планировкой гаража, определили место люка, ведущего в чердачное помещение между потолком машинного отделения и полом нижнего гаража.
– Нам необходимо захватить инструмент, возможно люк закрыт, – заметил молодой моряк.
– Правильно, наверняка с люком придётся повозиться, – согласился Петрухин.
– Вы хотите проникнуть в машинное отделение сверху? – спросил пожилой моряк.
– Надо иметь несколько запасных вариантов проникновения вниз, – ответил Виктор, скрыв истинную причину обследования помещения.
Через час Виктор и трое матросов, надев костюмы и баллоны с воздухом, погрузились в воду, заполнявшую короб. Не спеша, через люк они нырнули в помещение нижнего гаража, где совсем недавно бушевал огонь. В верхнем гараже полыхал пожар, и отблески огня через воду освещали помещение. Обследуя гараж, водолазы наткнулись на обугленные ящики, из которых, ощетинившись, торчали патроны взрывчатки. Моряки качали головами, размышляя: «Если бы рвануло, то весь хвост теплохода разнесло бы в щепки». Виктор осторожно вытащил из средины ящика не сгоревший патрон взрывчатки в промасленной парафином бумажной обёртке, подумав: «Знала ли Элизабет, что сотворил её муж? Взрывчатку придётся вытаскивать водолазам, иначе она сдетонирует при подрыве стоек и разнесёт не только гараж, но и машинное отделение. Пока водолазы выгружают взрывчатку из гаража, газовщики кислородными горелками разрежут торцевую блочную перегородку в чердачном помещении. И всё это можно будет делать во время буксирования теплохода на глубину».
Виктор дал сигнал морякам на спуск в нижнее отделение. И водолазы поплыли к люку. Люк оказался закрыт на ключ, и морякам пришлось взламывать его, подняв не вообразимую муть, через которую ничего не просматривалось. Моряки работали на ощупь. Открыв люк, водолазы спустились вниз. Первым делом Виктор обратил внимание, что два ряда заклёпок придётся срезать в помещении, и он посчитал их количество. Обследовав крепление стоек, он удивился, чертежи не соответствовали действительности. На чертежах стойки приварены к балкам, а в действительности они оказались соединены на болтах к приваренным уголкам. Взглянул вверх, он рассмотрел, что пол гаража опирается на кронштейны, которые крепятся к стойкам тоже на болтах. Это меняло весь его план работы, не было необходимости нижние стойки взрывать. Он сообразил, что перед спуском теплохода на воду, его монтировали по чертежам, но потом хорошо поработал рационализатор, придумав удобные разборные соединения, упрощающие работы при капитальных ремонтах теплохода на заводе. «Если выкрутить болты из балок, перед отделением моей фирмы от остального теплохода, то стойки свободно разъединятся», – решил он, так как считал, что при взрыве нижних стоек гидравлическим ударом может разрушить потолок машинного отделения, и помещение вмиг зальёт водой. Поднявшись в гараж, он детально обследовал остальные стойки, на которых держался не малый груз верхних этажей. «Эти стойки придётся разрушить взрывом, – принял он решение. – Все коммуникации, идущие из машинного отделения, я прикажу отрезать газовой резкой».
Возвращаясь из гаража в машинное отделение, Виктор размышлял, насколько сократился объём работы, в результате обследования помещений. Поразмыслив, он решил, что спасти свою фирму просто обязан.
Перед всплытием водолазов из гаража в короб, Виктор решил проверить равномерная ли толщина корпуса теплохода по предполагаемому месту резки. Однако толщина борта в местах соединения блоков оказалась порядка пятьсот миллиметров, Виктора это сильно озадачило.
Вернувшись из подводной прогулки по гаражу, Петрухин наткнулся на капитана Бэкмана, который тут же принялся рассказывать последние новости, поступившие с берега:
– По требованию местных властей из Вашингтона и Буэнос-Айреса прибыли комиссии, которые должны решить, что делать с горящим теплоходом. Президенты фирм «Виктория» заявили, что вы якобы договорились с кем-то о буксировке горящего теплохода из района порта Стэнли. Хотя этому трудно поверить, но обе комиссии заинтересовались вами. Члены комиссии усиленно ищут возможность отбуксировать горящий теплоход в безопасное место и потопить. Спасать уже нечего. Для затопления теплохода из Вашингтона грузовым самолётом привезут необходимое количество взрывчатки. Президент комиссии заявил, что тот, кто организует буксировку нашего теплохода в открытый океан, а затем его затопит, получит миллион долларов. Но вначале необходимо вывести людей из вашей фирмы. Члены комиссии уже в курсе, что вы обеспечили постоянную телефонную связь с «заложниками огня» и снабжаете их жидким продовольствием и воздухом. На берегу многие не верят, что вам и трём морякам удалось побывать в помещении гаража. Члены комиссии хотели бы с вами встретиться на берегу. Поэтому необходимо срочно подтвердить ваше желание о встречи с ними или отказаться от неё. Виктор задумался, а задуматься было над чём.
– Сэр Бэкман, вы можете охарактеризовать мне Аргентинскую котловину. Если топить теплоход, то, очевидно, это следует сделать на глубине. Глубина же вокруг порта Стэнли порядка 600, 700 футов, а длина нашего теплохода 1200 футов. Если теплоход нырнёт на дно носом, то корма будет торчать из воды. Это же не порядок, так корабли не хоронят.
– Вы правильно высказали предположение, что теплоход необходимо отбуксировать на расстояние до 350 миль. Как раз на таком расстоянии в северо-восточном направлении от нас имеется котловина с глубиной более 20 тысяч футов. Вот там хорошее кладбище для кораблей. Если от порта Стэнли пройти 650 миль, но чуточку севернее, то наткнёшься на вулканический атолловый остров.
– Чем знаменит этот атолловый остров?
– Все низменные острова из коралловых отложений называют атоллами. Это острова подковообразной формы, имеющие посредине мелководные лагуны. По периферийной части островов, как правило, растут кусты. Такие острова, в основном, встречаются в Тихом океане. Посредине Аргентинской котловины образовался такой же остров, но вулканического происхождения. Вокруг этого острова на 20 – 25 миль мелководье, глубиной до 50 футов.
– Наш теплоход имеет глубину погружения порядка 28 футов? – уточнил Виктор.
– Правильно, однако, сам остров, вернее, вершина кратера вулкана находится на глубине всего нескольких футов, а в поперечнике подводные камни разбросаны на расстоянии порядка 0,3 мили, – уточнил капитан.
– Кому  принадлежит этот остров? – и Виктор пытливо посмотрел на капитана.
– Никому! Он то появляется, то исчезает, в зависимости от направления ветра и волн. Волны намывают зыбучий песок, и они же разбрасывают его по мелководью. На этом мелководье сотни кораблей затонули. Сейчас все корабли обходят это «Чёртово место».
– Острова вулканического происхождения, как правило, должны иметь прочную почву.
– Этот остров особый и вулканическая порода там не твёрдая, а напоминает пористый туф, – объяснил капитан.
– Ох, и рыбы там!
– Нет там рыбы. Вода вокруг острова с большим содержанием сероводорода, всё губит. Мёртвая зона вокруг острова, а зыбучий песок, как капкан, затягивает в себя и всё топит.
– Поэтому и называется «Чёртово место»? – спросил задумчиво Виктор.
Капитан промолчал, обдумывая что-то.
– Вот и давайте держать направление на этот остров, – дал указание Виктор.
Но капитан только усмехнулся, в чудеса он не верил.
– Я бы хотел, чтобы вы, сэр Томми, поехали со мной на встречу с комиссией. Правда, вертолётом и катером опасно, можем стать жертвой «огненных стрел», и на «авось» надеется нельзя.
Капитан задумался, а Виктор предложил:
– Рабочие, используя траулеры, заканчивают делать балкон с одной стороны гаража и подходят к кормовой части. Со стороны пристани балкон делать с траулеров опасно. Неожиданно может налететь сильный ветер, траулеры окажутся зажатыми между пристанью и корпусом теплохода, и чего доброго их раздавит, тогда это для нас катастрофа. Однако траулеры могут подойти к пристани, туда же подъедет танкетка, и мы свободно перейдём в неё.
– Как рабочие смогут соорудить балкон со стороны пристани? – спросил капитан.
– Я поручил ведущему инженеру организовать изготовление навеса на колёсах, рабочие будут работать под передвижным навесом с песком, приваривая с пристани кронштейны к корпусу теплохода, – хвастливо улыбаясь, ответил Виктор.
                ______   _   ______

Через час после разговора, который состоялся между капитаном и Виктором, они подъехали к мэрии, где заседала комиссия. Капитан предварительно договорился, и комиссия уже ждала их.
Виктор заявил комиссии, что у него имеются четыре варианта, насчёт горящего теплохода «Виктория». Во-первых, оставить теплоход догорать на месте. Во-вторых, отогнать теплоход к берегам Америки. В-третьих, отбуксировать его на средину Аргентинской котловины и посадить на мель в районе ничейного вулканического атоллового острова. В-четвёртых, потопить теплоход на глубине в Аргентинской котловине.
– Всё это понятно, но в первую очереди нас интересует вопрос, с кем вы договорились по поводу буксировки горящего теплохода в открытый океан? – задал вопрос молодой человек, сидевший рядом с мэром города.
– С ветром, – ответил Виктор, не задумываясь о последствии такого ответа.
– Мы спрашиваем вас серьёзно! И приехали сюда не за тем, чтобы слушать какие-то ваши байки, хотя знаем, что вы необычный человек.
– Насчёт своей необычности, не знаю! Просто я мыслю по иному, чем некоторые. Вспомним Гибралтарские события, где теплоход «Виктория» наскочил на подводные камни и потерял ход. Подумав, я нашёл выход, предложив патент «Парус». Но что такое парус? Это материя, то есть ткань, которую легко разорвать руками, а речь шла о тысячах тонн, необходимых для буксирования теплохода. Поэтому мне многие не поверили, посчитав моё предложение «бредовой идеей», однако решили воспользоваться этим и извлечь выгоду, превратив из теплохода гостиницу. Но тогда им пришлось заключить со мной  сделку-контракт: «Парусом отбуксировать теплоход «Виктория» от Гибралтарского пролива до порта Нью-Йорк».
Виктор обвёл всех взглядом, и понял, что аудитория подготовлена поверить в «ахинею», которую он собирался преподнести аудитории, и он продолжил:
– Пламя над теплоходом – это тоже молекулярная материя. Поэтому пламя и парусная ткань в чём-то схожи в молекулярном смысле слова. При особых условиях, если рассматривать пламя, как молекулярную составляющую, то огненную массу пожара над теплоходом можно заставить работать как парус. Как это сделать, я знаю, но это моё «Ноу-хау», а его прежде времени не разглашают, иначе оно перестанет быть «Ноу-хау», – и Петрухин замолчал.
Пока его речь переводил переводчик, он прикидывал в уме, сколько времени потребуется для сооружения остальной части балкона вокруг фирмы «Гараж», размышляя, что если ветер погонит теплоход из бухты, то монтировать балконы во время хода, будет невозможно с траулеров, которые придётся использовать вместо руля теплохода.
Присутствующие молчали. Не так просто было переварить полученную информацию.
– Прошу высказать своё мнение членов комиссии и приглашённых, – попросил президент комиссии.
Президент комиссии понимал, как не просто прокомментировать высказывание президента фирмы «Движитель». Он вспомнил, что больше десяти часов они мусолили вопрос: «Что делать с теплоходом», но ни на шаг не сдвинулись с места. А тут ещё звонки с Буэнос-Айреса и Вашингтона, требующие конкретного решения. «Но согласиться с «ахинеей» президента фирмы «Движитель» тоже нельзя, хотя никто не может предложить что-то взамен. Получается, что кроме его предложения и обсуждать нечего», – размышлял он, поглядывая в зал.
Наконец поднялся пожилой мужчина и, представившись членом комиссии из Вашингтона, мистером Ричардом Сенфордом, заявил:
– Я не ожидал другого выступления от президента мистера Петрухина. И я уже давно наслышан о его похождениях. Что же касается его предложенных вариантов с теплоходом, то в Вашингтоне заявили, что корпус теплохода «Виктория», как металлолом, металлургическую промышленность страны не интересует, и транспортировать его в Америку нет необходимости. Городу Стэнли горящий теплоход не нужен, так как пока сгорит теплоход, сгорит и сам город вместе с портом. Пожары, которые возникли в городе, это ещё цветочки, ягодки будут впереди. И у нас остаётся два выбора: либо транспортировать теплоход и посадить его на мель, но тогда возмутятся президенты теплохода, не получив полную компенсацию от обязательной страховки, либо теплоход затопить. Итак, подводя итоги, выражаю общее мнение присутствующих, теплоход необходимо отбуксировать в безопасное место и потопить. Вопрос, как буксировать теплоход, пусть думает президент мистер Виктор Петрухин. Нам же надо решить вопрос, сколько будет стоить его «Ноу-хау». Если это в разумных пределах, можно принять его условия. Мы ничем не рискуем, а другого варианта у нас просто нет.
В зале послышались одобрительные возгласы. Президент комиссии пристально посмотрел на Петрухина, ожидая его реакции. Хотя Виктор понял немой вопросительный взгляд президента комиссии, но капитан молчал, и он растерялся, и робко спросив у капитана:
– Очевидно, они хотят выслушать меня?
Капитан подошёл к президенту и о чём-то с ним зашептался. Президент, одобрительно махая головой, соглашался с капитаном, а Петрухину передал, что от него комиссия ждет конкретного предложения.
– Ещё, будучи на траулере, капитан сэр Томми Бэкман сообщил мне, что за организацию буксировки теплохода «Виктория» из порта Стэнли до глубокого места в океане и потопления его назначено вознаграждение в один миллион долларов США. Меня устроит такая сумма за моё «Ноу-хау», плюс выплата мне компенсации за обязательное страхование, если я не ошибаюсь, в размере 0,9 миллиона долларов. В общем, я согласен выполнить эту работу на таких условиях. Что касается дальнейших расходов, связанных с буксировкой теплохода, то комиссия должна взять на себя обязательство оплатить работу двадцати шести рабочих, которые будут задействованы на работах, руководимых мною, включая зарплату капитана сэра Бэкмана. Оплату морякам траулера и его амортизацию, я не предусматривал. Взрывчатый материал, необходимый для пробивания брони теплохода перед его затоплением, мне вместе с тремя моряками удалось обнаружить в нижнем отделении гаража. Там не сгоревших взрывчатых патронов несколько тонн, которые можно использовать. Работы по доставке взрывчатого материала из нижнего гаража войдут в общую оплату рабочих водолазов. Вот, пожалуй, и всё, что я хотел сообщить комиссии из Вашингтона и Буэнос-Айреса.
– Когда конкретно вы сможете приступить к буксированию вашего теплохода от нашей пристани, и когда закончится весь этот кошмар? – спросил мэр, уставившись в потолок.
– Через шесть-восемь часов, после обоюдного подписания договора, – ответил Петрухин.
– Когда вы сможете вывести людей из горящего теплохода? – выкрикнул кто-то из зала.
– Это будет зависеть от ряда факторов, по возможности мы снабжаем их всем необходимым, поддерживаем постоянную телефонную связь и подбадриваем.
В зале возникла тишина, члены комиссии и приглашённые размышляли над заявление Петрухина. Президент комиссии вертел головой, соображая, всё ли он правильно понял. И опять слово взял мистер Ричард Сенфорд:
– Я, как уполномоченный казначей, хотел бы заявить, что такой вариант нас устроит. Как только, теплоход «Виктория» покинет порт Стэнли и удалится от берега в нейтральные воды Атлантического океана, мы сможем перечислить на ваш счёт 50 процентов из выделенного для этой цели миллиона долларов. Как только теплоход скроется под водой, то мы сможем оплатить вторую половину миллиона, и выдать документ всем президентам фирм теплохода «Виктория» на получение компенсации от обязательного страхования.
Казначей замолчал, обведя всех взглядом. На его лице отразилась довольная улыбка с застывшей фразой: «Как я обтяпал это дельце?»
– Если после потопления теплоход что-то всплывёт, вы не откажетесь выдать нам, президентам фирм «Виктории», документы на получение компенсации от обязательного страхования? – задал Петрухин свой главный вопрос, мучавший его после того, как он узнал, что может претендовать на компенсацию от гибели теплохода.
– Всегда, когда тонет судно, то обязательно что-то всплывает, – улыбаясь, ответил Ричард Сенфорд. – Пусть вас это не смущает, мы выдадим всем президентам теплохода документ, что «Виктория» затонула там-то и тогда-то.
– Какие вопросы и пожелания будут ещё у договаривающихся сторон, – спросил президент комиссии. – Если нет, то прошу приступить к оформлению договора, время не ждёт.

53.
Используя пристань, возводить балкон оказалось значительно проще и быстрее, да и опыт появился у рабочих. Конец кормовой части теплохода находился от пристани метрах в пятнадцати, но по мере продвижения к центру теплохода, расстояние между ними сокращалось. С траулера и пристани на борт теплохода опиралось порядка полтора десятка пожарных лестниц. С лестниц на верёвках спускались люльки, в которых сидело по два человека. Рабочие, как обезьяны, раскачивались, отталкиваясь от стены пристани и корпуса теплохода. Зафиксировав люльки, рабочие приваривали кронштейны к борту теплохода, затем на кронштейны набрасывались доски. К приезду на траулеры Виктора и капитана рабочие заканчивали монтаж балкона и с правого борта.
До штормового ветра, ожидаемого с Антарктического океана, оставалось около четырёх часов. Фронт штормового ветра, мчавшегося со скоростью 50 миль в час, отделяли какие-то 270 миль.
Перед штормом не чувствовалось никакого веяния ветерка. Пламя над теплоходом горело ровным факелом, как свеча, и дым поднимался ровной трубой, уходящей ввысь и только там, вверху, он рассеивался, превращаясь в огромную чёрную тучу, нависшую над теплоходом, бухтой и городом.
«Смогут ли траулеры отодвинуть корму теплохода от пристани, протиснуться по правому борту теплохода, развернуться и встать напротив командного пункта машинного отделения», – размышлял Виктор. Именно конфигурацию этого участка кормы он использовал при подготовке чертежей для изготовления короба, через который они собирались проникнуть в машинное отделение. В другом месте короб не прилепишь к корпусу теплохода. Да и в другом месте прорезать лаз нельзя, повредишь проводку, электрические кондуктора и прочую аппаратуру машинного отделения. В выбранном же месте проходит ажурная винтовая лестница, примыкающая к борту теплохода. Вот ею и решил пожертвовать Виктор, когда выбирал место для лаза, готовя чертежи.
У Виктора боролись два противоречивые чувства. Приваривать короб для вывода людей прямо сейчас или по прибытию на место, где будут топить теплоход. И этот вопрос он задавал себе не раз: «Если короб приварить сейчас в бухте, то во время буксировки его можно смять льдом или вообще сорвать. Если эти работы делать на месте потопления, то удастся ли дойти до него. Теплоход может потерять устойчивость, перевернуться и уйти под воду вместе с людьми, прежде чем дойдёт до нужной отметки». И вдруг у него появилась новая идея. К корпусу теплохода приварить направляющие рельсы, по которым в нужный момент короб можно будет спустить в воду даже во время буксирования теплохода и расклинить клиньями в направляющих, прижав герметично к корпусу теплохода. Сейчас же короб закрепить к корпусу теплохода прямо с пристани. «Как я не додумался до этого раньше, это же значительно проще!» – воскликнул он, схватившись за голову. И его мысли заработали с лихорадочной быстротой. У него в голове созревал новый проект.
Через полчаса Виктор пригласил ведущего инженера порта, капитана и спустился с ними на балкон, прилепленный к корпусу теплохода на высоте полутора метрах над водой. Однако пройти по левому борту им не удалось. Из ворот гаража стекала вода, смешанная с горящим мазутом. И двое рабочих водой из трансбоев отгоняли пламя от деревянного настила, охраняя балкон. По балкону можно было свободно ходить, не опасаясь летящих огненных головёшек. Верхняя часть кормы была шире, чем нижняя и балкон находился под надёжным навесом.
Пройти же по левому борту балкона, оказалось почти невозможно из-за того, что на нем работали люди. Тянули провода электросварки, перетаскивали доски. Балкон напоминал муравейник. С трудом Виктору, капитану и инженеру удалось добраться до намеченного участка. Здесь на месте Петрухин рассказал, как должны быть приварены рельсы и с каким зазором от стальной обшивки теплохода. Инженер через капитана уточнял отдельные моменты предстоящей работы.
– У вас на это около двух часов, – предупредил Петрухин инженера. – Размеры короба и чертежи у вас имеются? Я же займусь креплением короба над пристанью, там вам не справиться с предстоящей работой, а мне будет помогать капитан.
Распределив работу, Виктор поручил капитану снять с траулера короб и перетащить его к началу гаражного блока. Сам же он решил принять участие в изготовлении кронштейна с блоками, которые предстояло приварить на высоте десяти метров над пристанью. К ним рабочие должны будут закрепить восьми метровый короб, подвесив его на канатах. «Высоковато! Но иного выхода нет. И на такую высоту должны будут подняться рабочие, рискуя жизнью! –  подумал он. – Но их работа будут подвигом, потом они будут рассказывать, как спасали друзей и родственников».
Собрав команду, капитан дал распоряжение перетащить короб, весивший не одну тонну. Виктор, найдя рабочего, владеющего немецким языком, мастерил специальные кронштейны, руководствуясь интуицией. Чертежи и расчёты делать было некогда. Ведущий инженер сам газовым резаком вырезал куски из рельса, затем по чертежам короба рабочие изгибали их, выдерживая конфигурацию изгиба борта теплохода.
По мере того как рабочие заканчивали работу с балконом, они подключались помогать своим коллегам, трудившимся над новой задачей. За полчаса до шторма Виктору удалось закрепить короб в нужном месте. У инженера возникли проблемы, рельсы приварили только над водой. В воде приварить рельсы к корпусу теплохода не удавалось. Тогда инженер распорядился привязать к концам рельс канаты и пропустил их на другую сторону теплохода под днищем теплохода, закрепив их на кронштейнах. Когда он сообщил об этом Петрухину, тот воскликнул:
– Канаты прошли через рули, а если запустить двигатели, то канаты намотаются на винты и выведут их из строя! Необходимо спустить водолазов и приварить рельсы к корпусу под водой электросваркой, а канаты отбросить.
Инженер запротестовал. Он не знал, что между высокопоставленной комиссией и Петрухиным заключён договор. Тогда в дело вмешался капитан и пообещал послать опытных моряков и приварить рельсы, а канаты отрезать. Пока капитан отдавал распоряжение, Виктор распорядился убрать все лестницы и приготовиться отойти от пристани. Он постоянно поглядывал на часы, размышляя: «Надо не упустить момент и переговорить с гномами до начала шторма, иначе половина города окажется в огне». Инженеру же он дал последнее распоряжение:
– Используйте передвижной настил с песком, как прикрытие от головёшек, приварите к корпусу теплохода кронштейны на расстоянии 40 футов друг от друга, на высоте 2 футов от пристани вдоль всего корпуса. К кронштейнам привяжите канаты, отпустив их в воду. Потом к ним мы привяжем взрывчатку, когда будем топить теплоход.
С судна, находящегося в шести милях к востоку от порта Стэнли, сообщили, что на них обрушился шквальный ветер, чуть не перевернув их.
– Через пять минут шквальный ветер обрушится на нас, – по-немецки сообщил лоцман Виктору.
«У нас водолазы в воде. Что же делать?» – подумал Виктор и, отойдя в сторону, обратился к космическим существам, назвав пароль:
– Гномики, мне необходима ваша помощь.
– Слушаем тебя, Витя, – раздался слабый писк за его спиной.
– В бухте вокруг моего теплохода образовался лёд. Необходимо взломать его и выгнать из бухты. Одновременно теплоход, в котором находится моя фирма, аккуратно отодвинуть от пристани, развернуть носом в сторону океана и погнать его в Атлантический океан в точку с отметкой 48 градусов южной широты и 52 градуса западной долготы. Лёд начинать ломать через три минуты, – он рассчитывал, что пока «сила природы» взламывает лёд, водолазы успеют приварить рельсы и выйти из воды.
– Витя, твоя заявка принята, – опять пискнуло из-за спины.
В это время к Петрухину подошёл лоцман и спросил:
– Что будем делать дальше?
– Распорядитесь, чтобы все люди спустились вниз.
– Зачем? – удивился лоцман.
– Вы же сказали, что сейчас налетит шквальный ветер.
– Но мы здесь, чтобы работать, а не сидеть и ждать погоду внизу, когда наши люди в ловушке и могут погибнуть.
– Сейчас в воде работают водолазы, ими руководит капитан. Найдите его и, не торопя водолазов, узнайте, когда они закончат работу, но остальным рабочим срочно спуститься с палубы вниз.
– Слушаюсь! – ответил лоцман по-военному и направился разыскивать капитана, предварительно дав команду всем рабочим спуститься вниз траулера.
Виктор внимательно рассматривал бухту, ожидая, как будет взламываться лёд. Он предполагал, что появится большая волна и взломает лёд, но ошибся.
На горизонте он заметил зарождающийся смерч, который стремительно приближался к бухте. Сердце у него затрепетало от волнения. Прошло минуты две-три. И над бухтой появился смерч. Виктор отчётливо увидел, как смерч вспарывал лёд. Кипящий котёл образовался в основании смерча. Он кругами ходил по бухте, поднимая ввысь миллионы тонн воды и каши изо льда. Виктор зачарованно смотрел на чудо природы. Побродив по бухте, смерч устремился на берег, ломая деревья, срывая крыши домов. Сверху на город обрушился дождь со снегом и градом. В считанные минуты по городу потекли реки, смывая всё на своем пути. Потоки воды устремились в низины, а на возвышенностях образовался толстый покров из снега и града. В отдельных местах снег засыпал дома до самых крыш.
Жители города были оповещены о надвигающем шторме и заранее спрятались. Тем не менее, пострадавших оказалось много. Отдельные постройки посмывало в море, рушились дома, не обошлось без жертв.
Один рыбак пока отвязывал пса, вода так стремительно залила его двор, что он с трудом протиснулся в прихожую дома. Жену ему удалось втолкнуть в дом, а сам оказался отрезан в прихожей. Вода захлопнула двери и быстро заполнила прихожую, поднимаясь вверх. Жена взобралась на шкаф, он же плавал в прихожей под потолком, не надеясь остаться в живых. Минут сорок он болтался на плаву, пока вода не сошла, смыв забор и плодородную землю с огорода. Пса он больше не увидел. На улицах посмывало в море телеги и лошадей, перевернуло автобус, и ещё очень много бед натворил проливной дождь со снегом.
Пока Виктор наблюдал за смерчем и дождём, теплоход оказался в ста метрах от пристани, развернутый носовой частью в сторону океана. Бухта практически оказалась без ледяного покрова. Только отдельные льдинки плавали вокруг теплохода и траулеров.
Вихреобразный шквал ветра, обрушившийся на южную часть города, развернулся, отразившись от стены дождя, и погнал теплоход из бухты. Вместе с ним и траулеры, привязанные канатами к кронштейнам теплохода. В северной части города дождя, вообще, не было. А под водой трудились водолазы, приваривая рельсы и жалуясь капитану, что им очень мешает подводное течение, не понятно, откуда появившееся. Ветер сдувал огонь, бросая перёд теплоходом тонны пепла и красных углей, которые, падая в воду, искрились и шипели. Впереди теплохода поверхность воды покрылась толстым слоем чёрной массой от несгоревших обломков теплохода. Из открытых ворот гаража продолжала вытекать вода, оставляя огненную полоску мазута на море. Теплоход медленно набирал скорость, направляясь к условным воротам бухты. Дождь, но уже без снега, сплошной стеной обрушился на северную часть города.
Через двадцать минут прибежал лоцман. Всё это время он с капитаном находился в трюме, откуда велась связь с водолазами.
– Водолазы закончили раб..., – и лоцман не договорил, озираясь по сторонам, не понимая, что же произошло, пока его не было.
Водолазы, приварив рельсы и срезов канаты, поднялись на траулер по лестнице, спущенной между траулерами. Их подхватили моряки и провели в тёплое помещение, снимая шлёмы и откручивая шланги. Моряки и водолазы, увлечённые работой, не заметили перемен вокруг теплохода и траулеров. И только единицы людей обратили внимание на перемену, произошедшую в бухте.
Виктор решил, что даст рабочим передохнуть с часок, а затем заставит их опустить короб по направляющим рельсам в воду и клиньями прижать его герметично к корпусу корабля. И он отослал лоцмана распорядиться накормить людей. «Конечно, полностью герметичности короба не добьёшься, – рассуждал Виктор, – но у нас имеется герметик и пластырь. Помпами откачаем воду из короба, затем туда спустятся рабочие и заклеят не плотности вокруг соединения с корпусом корабля. И только после этого можно будет прорезать лаз в машинное отделение. Людей надо выводить в первую очередь. Теперь, когда есть договор, рабочие не разбегутся».
На палубу поднялся капитан и остановился в изумлении, оглядываясь по сторонам. В полмили виднелся морской вокзал Стэнли. Теплоход носом направлялся из бухты, буксируя на короткой сцепке траулеры с неработающими двигателями.
– Что же здесь произошло!?» – воскликнул капитан, обращаясь к Петрухину, всё ещё неверья, что чудеса в жизни всё-таки случаются.
– Налетел смерч, разрушил и поднял вверх ледяной покров. Затем смерч обрушил на город проливной дождь с градом. Следом за смерчем на город налетел шторм, который отразился от стены дождя и погнал теплоход и траулеры из бухты.
– Тогда причём здесь вы!? – закричал капитан.
– Как причём!? В этом и заключалось моё «Ноу-хау». Разве это не понятно? Как это мне удалось сделать, неважно! Главное, результат! А вы, капитан Бэкман, берите управление траулерами в свои руки, запускайте двигатели хода и толкайте теплоход в Аргентинскую котловину в точку с координатами 48 градусов южной широты и 52 градуса западной долготы. И полный вперёд!
Капитан с удивлением смотрел на Виктора. Он жалел, что не видел всё своими глазами.
– Чудеса на свете бывают, – и Виктор поднял указательный палец вверх, – но всему есть объяснение. Однако, капитан, не верти  в «чистые» чудеса. Их то, как раз, и не бывает!
Капитан растерянно рассматривал улыбающегося собеседника.
– Через час я начинаю операцию по освобождению пленников из огня. Прорежем лаз в машинное отделение, выведем людей, запустим дизельные двигатели рулей и увеличим ход теплохода.
– Извините, – и капитан приложил руку к груди, – но как вам удалось всё предвидеть?
– Договорился с ветром, – просто, без эмоций ответил Виктор.
– Не верю!
– Я нахожусь на палубе, и ветер нас не беспокоит, хотя в нашу сторону дует шквальный ветер. Посмотрите, как ветер треплет наш навес, сдувая песок. Стоит мне спуститься вниз, и вы не сможете удержать свой головной убор, если не спустите с козырька ремешок.
Капитан Бэкман удивлённо посмотрел на Виктора, не понимая, говорит он всерьёз или шутит. По ауре капитана Виктор понял, что Бэкману очень хочется проверить всё это, и он решил сыграть над ним шутку. Открыв дверь, он быстро спустился по трапу вниз. Встретив лоцмана, он любезно предложил ему поужинать. В это время шквальный ветер налетел на капитана. Сорвав с головы капитана фуражку, ветер свалил его на пол и покатил по палубе вслед за фуражкой. Ухватившись за трос, капитан остановился. Над его головой свистел ветер. Ползком он добрался до ближайшей двери с подветренней стороны и сполз по трапу в вестибюль. «Неужели это всё правда?! – обожгла его мысль. Мысли путались у него в голове. Он не знал верить или не верить, что Виктор Петрухин «повелитель ветра». Стряхнув с себя пыль, он прошёл в коридор средней палубы. Капитан заглянул в буфет, а увидев Петрухина и лоцмана, сидевших за столиком, присоединился к ним.
– Фуражку совсем унесло? – спросил Виктор капитана.
– Кажется, под лебёдкой застряла.
– Сейчас, закончим трапезу и сходим, найдём вашу голову, – ехидно съязвил Виктор.
Вздохнув, капитан подумал: «Неужели, он может управлять ветром!»
– Интересно, где мы сейчас находимся и с какой скоростью движемся? – обратился Виктор к лоцману. – Если сядем на мель, то это будет ваша оплошность, лоцман.
Открыв рот для приема пищи, лоцман застыл.
– И моя тоже, – вздохнув ещё раз, заметил капитан. – Совсем голову потерял, всё пустил на самотёк и на вашу интуицию.
И капитан проворнее заработал вилкой и челюстями. Лоцман, прекратив еду, кинулся в штурманскую, рассуждая на ходу: «Действительно, теплоход может проскочить мимо фарватера и сесть на мель. Но если теплоход ветром понесёт мимо фарватера, то, что тогда делать?»
Забежав в штурманскую, лоцман растерялся. У штурвала стоял рулевой, а по бокам помощники капитана.
– Где вас черти носят?! Куда мы идём? – не выдержал старший помощник капитана, метнув взгляд на лоцмана.
Взглянув на приборы, лоцман увидел, что они движутся со скоростью три узла. И он побелел. Траулеры, натянув канаты, тащились за теплоходом. Но куда?! Из-за теплохода и навеса над траулерами не возможно было определить местонахождение.
– Пойду доложу капитану и президенту, я не знаю, что делать, – сознался лоцман старшему помощнику капитана.
– Прошёл час, мы отошли от порта не более двух миль, – заявил лоцман Петрухину. – До фарватера ещё пять миль. Скорость траулеров, а, следовательно, и теплохода три узла. Но я не знаю, как управлять движущимся теплоходом и куда он идёт. Нет возможности определить наше местонахождение.
– Спустите катер на воду, отойдите в сторону и установите положение теплохода в бухте и куда его гонит ветром, – не переставая жевать, ответил Виктор.
– Но без разрешения я не мог воспользоваться вашим катером, – вывернулся лоцман.
– Считайте, что вы его получили, – заканчивая свой ужин, заявил Виктор, и, наклонившись к капитану, прошептал:
– Не плохо было бы послать на верхнюю палубу матроса и выяснить там обстановку с погодой, а за одно посмотреть, не закончился ли дождь над островом, это как-то связано с нашим путешествием.
Капитан подозвал к себе матроса траулера и по-испански распорядился. Матрос бегом кинулся выполнять приказание. Через пару минут матрос вернулся и доложил капитану. Лоцман, доедая свой ужин, с любопытством слушал моряка, не веря ему. Капитан по-немецки пересказал:
– На верхнюю палубу не возможно высунуться. Штормовой ветер со скоростью больше 50 миль гудит по палубе. Над островом сплошная завеса дождя.
Виктор задумался: «Раз над островом дождь, то устойчивый ветер будет продолжаться. Но если лоцман поедет один, то не известно, чем это всё кончится. Можно остаться без катера и лоцмана. Мне, очевидно, не стоит рисковать, а надо сопровождать лоцмана».
– Я поеду с лоцманом. Вы же капитан останетесь в штурманской. Если окажется, что направление движения теплохода необходимо скорректировать, что вполне возможно, то мы сообщим вам. Вы запустите ходовой винт и подправите маршрут. Из штурманской сообщите мэру города Стэнли и президенту комиссии, что президент фирмы «Движитель» руководит проходом теплохода через фарватер. И ещё капитан, меня интересует погода над островом, а главное, дождь. Пусть диспетчерская сообщает через каждый час о дожде на острове, для меня это очень важно.
– Будет сделано, – ответил капитан без лишних вопросов.
– Тогда за дело! Но в первую очередь найдём вашу фуражку.
– Бог с ней, с этой фуражкой, – ответил капитан, пренебрегая своим любопытством: «Прекратится ли ветер с появлением Петрухина на верхней палубе».
Жестом Виктор пригласил следовать за собой капитана и лоцмана. Поднявшись по трапу, он вышел на палубу. На палубе было тихо, хотя ветер рвал навес со страшной силой. Тонны песка снесло в море со стальных листов. «Чем же прикрывать теперь листы, когда ветер покинет меня», – возникла мысль у Виктора. Пройдя на нос траулера, они обнаружили фуражку капитана, застрявшую между рычагов лебёдки.
– Невероятно! – воскликнул капитан.
Для спуска на воду катера ручной лебёдкой, капитан вызвал матросов.
– Привяжите матросов строповочными ремнями, а сами с концами ремней зайдите в тамбур. Когда они спустят на воду нас на катере, то их может снести за борт, – предупредил Виктор капитана, опускаясь на катере вниз.
«Неужели это правда!» – взмолился через минуту капитан, затягивая моряков в тамбур ремнями.
                ______   _   ______

Обходя теплоход, катер мчался в сторону выхода в открытый океан. Не смотря на трагедию, картина горящего теплохода была чарующей. Ветер раздувал пожарище, как меха кузнечный огонь. Носовая часть теплохода нагрелась до бела. Казалось, что её только что извлекли из огня и несут на наковальню под огромный пресс. Пламя почти горизонтально вырывалось вперёд теплохода, выкинув свой «красный язык» на полмили. А дальше чёрный дым улетал огромной трубой за горизонт на восток навстречу шторма. И только узкая полоска над водой просвечивалась до горизонта.
Катер быстро отмерял милю за милей, приближаясь к месту, где глубина воды была достаточная, чтобы не посадить гигантский корпус бывшего теплохода на подводные камни, скрытые от неопытного человека.
– Мы не загоримся? – забеспокоился лоцман.
Виктор пожал плечами. На счёт лоцмана он не договаривался со своими космическими покровителями и не мог ничего гарантировать лоцману, которого на берегу ждала семья. Оторвавшись вперёд миль на пять, лоцман круто свернул катер и нырнул под густой дым. Выйдя на средину фарватера, он развернул катер навстречу теплохода, сбросил обороты двигателя и, выключив скорость, не заглушая двигатель, принялся определять движение теплохода по приборам, сказав:
– Минут через двадцать, теплоходу будет нужна корректировка градусов на десять.
– Предупредите капитана по рации, но команду пока не давайте. Ветер может преподнести сюрприз, – предупредил Виктор лоцмана.
Включив рацию, лоцман по-английски принялся беседовать с капитаном, не навязывая ему своего мнения. На море спускались сумерки, и только пламя освещало далёкие волны, бегущие вслед за теплоходом. Да вдалеке маячили маяки, и над островом сверкала молния, в необычное для этого время года. Включив задний ход, катер отступал от надвигающего огненного теплохода, направляя его в самое глубокое русло фарватера.
                ______   _   ______

На берегу, в порту Стэнли приняли сообщение, что вдоль восточного берега южной оконечности Аргентины зародился мощный циклон, устремившийся вдоль берега на юг, навстречу Антарктическому ураганному шторму, бушующему над Фолклендскими островами. Синоптики прогнозируют, что циклон и штормовой ветер столкнуться через восемнадцать часов и создадут мощный поток воздуха, который устремиться в северо-восточном направлении.
В мэрии сидел мистер Ричард Сенфорд и внимательно изучал подписанный им, членами комиссии и исполнителем договор на буксировку теплохода в открытый океан. Ричард обратил внимание, что кроме заголовка, в тексте нигде не употреблялось слово буксировка. Он вспомнил, что, когда договор был составлен, и он его просмотрел, то в него принялся вносить редакционные правки исполнитель, президент фирмы «Движитель». Договор оказался составлен так, что нигде не значилось, что исполнитель принимает на себя обязательства по организации буксировки теплохода. Но чётко было написано, что, когда теплоход окажется в нейтральных водах, а так вначале и планировалось, то заказчик перечисляет на его Швейцарский счёт полмиллиона долларов США. За несвоевременное перечисление указанной суммы, больше чем на сутки, на заказчика налагается штраф в пользу исполнителя в размере десяти процентов от общей суммы договора за каждые просроченные сутки. И с этой редакционной правкой все согласились, хотя в договоре не раскрывается «Ноу-хау» исполнителя. А сейчас получается, что если теплоход сам по себе, гонимый ветром, переместиться в нейтральные воды, то заказчик должен заплатить исполнителю полмиллиона долларов. Спрашивается за что? Исполнитель что-то делал с теплоходом, как будто выжидал. Налетел шторм со смерчем. Смерч изменил всю картину шторма, и теплоход ветром погнало в океан. Какая же здесь заслуга мистера Петрухина? С кем он договаривался, и кто должен буксировать теплоход? Не с ветром же он договорился?!
Почесав за ухом, Ричард продолжал рассуждать: «Если ветром теплоход выгонит в нейтральные воды, то плати и попробуй, не заплати! Штраф! Это с одной стороны! А с другой, как меня поднимут на смех в Вашингтоне, когда разберутся, что по воле случая отвалил миллион долларов. Смешно! И что теперь делать?»
Ричард поднялся с кресла и направился к мэру обсуждать уже подписанный договор, и высказать ему появившиеся у него сомнения. Мэр пригласил юриста, и они принялись детально, по пунктам обсуждать договор.
– Не знаю, что вам и посоветовать, – заявил юрист, внимательно прочитав договор. – Договор составлен грамотно. А международному суду, если в него обратиться исполнитель, не докажешь, каким образом должна была осуществляться буксировка теплохода. Допустим, что город остался цел, люди спасены, а теплоход потоплен, следовательно, договор выполнен на сто процентов. И что здесь обсуждать? Что же касается расходов, то город Стэнли уже пострадал больше, чем на сто миллионов долларов. Чего стоила только одна табачная фабрика. Порт около миллиона затратил на изготовления всяких премудростей для мистера Петрухина, а вы печётесь о каком-то миллионе!
Мэр прервал обсуждение договора и заявил:
– Пришла телефонограмма с траулера. В ней говориться, что президент фирмы «Движитель» лично принимает участие в проведении теплохода через фарватер. И это подтверждают наши наблюдатели, внедрённые в команду траулера.
– Каким же образом он маневрирует теплоходом? – и Ричард сделал удивлённое лицо.
– Очевидно, вас смущает не это, а то обстоятельство, что не в ваш карман попадёт этот миллион? – откровенно, с издёвкой заявил юрист Ричарду. – Меня, например, радует, что город останется цел. И за это я благодарен мистеру Петрухину. Он сдвинул наши проблемы «с мёртвой точки». Главное теперь спасти людей. А дальше пусть ветер или он сам корячится, но толкает злосчастный теплоход от нашего берега, раз заключил с нами договор на угон горящего теплохода от нашей пристани в нейтральные воды океана. Каким образом он собирается сделать – это его проблема.
«Придётся платить, не задумываясь. Иначе меня и здесь не поймут!» – принял окончательное решение Ричард и направился в зал, слушая, как по стеклам окон барабанит дождь.
                ______   _   ______

Глубокой ночью теплоход прошёл фарватер и вышел на просторы океана. Ветер стихал, и это было заметно по дыму, поднимающемуся с теплохода. И только огромные волны бросали катер то вверх, то вниз.
– Из объятия бухты мы вырвались, – радостно сообщил лоцман Виктору, и это подтвердил капитан.
– Сколько осталось миль до нейтральных вод?
– Миль пятьдесят или восемьдесят, смотря по тому, как будем двигаться, – неопределённо ответил лоцман, спросив. – Можно возвращаться на траулер?
– Да, здесь нам делать нечего, если считаешь, что твоя миссия на этом закончена, – ответил Виктор, подумав: «Очевидно, у лоцмана такое же представление о расстоянии, как у пастуха-казаха. Когда у него спрашиваешь, сколько километров до такого-то аула, он отвечает, если пешком, то пять километров, на лошади – три, а на машине – один».
Лоцман направил катер на встречу теплоходу, но скоро свернул, обходя его сбоку. Оказавшись с боку теплохода, Виктор убедился, на сколько ослаб ветер. Наклон пламени вперёд составлял порядка сорока градусов. «Теплоход теряет скорость, – подумал он. – Может, воспользоваться затишьем и опустить нижний короб в воду».
Надсадно урча, траулеры толкали теплоход из бухты, но мощность двигателей для гиганта была слишком мала. Поднявшись на палубу, Виктор окончательно решил, что работы с коробом нужно начинать.
– Какая скорость теплохода, и продолжается ли дождь над островом? – поинтересовался он, у встречающего их капитана.
– Два с небольшим узла. Ветер заметно затихает, а дождь над островом почти прекратился.
– Это дождь даёт нам передышку и возможность отпустить короб на место, – загадочно подытожил Петрухин. – Надо подобрать человек семь рабочих и трёх водолазов и приступить к опусканию короба в воду.
Повернувшись к лоцману, Виктор распорядился:
– Подведите траулер к правому борту теплохода и зафиксируйте его у висячего на тросах короба.
– Сэр Петрухин, вы как-то связываете дождь над островом с нашим попутным ветром? – полюбопытствовал капитан, пытаясь разгадать его тайну.
– В общем, да. Представьте, дует ветер, на его пути возникает сплошная стена дождя. Куда деться ветру? Вот он и погнал наш теплоход из бухты.
– Интересная у вас логика, – и капитан направился выполнять распоряжение президента.
– Сэр Бэкман, – крикнул Виктор вдогонку, – прежде, чем пойдёте отдыхать, сообщите на берег, что я временно прекратил толкать теплоход в океан, и принялся освобождать людей из плена машинного отделения горящего теплохода.
Капитан только вздёрнул удивлённо брови вверх и удалился.
                ______   _   ______

Отпуская канаты, короб медленно сползал вдоль борта теплохода. Рабочие монтировками заправляли края короба в направляющие рельсы. Вначале короб свободно скользил в них, но, погрузившись на метр в воду, застрял. Виктор испуганно подумал: «В чём дело? Минимум ещё на три метра надо отпускать его в воду, а его зажало в направляющих. Очевидно, слишком маленький зазор оставили рабочие или водолазы между рельсами. У меня внизу люди, мои же космические покровители и пальцем не пошевелят, чтобы спасти их. Как они заявили мне, раз меня среди них нет, то им нечего беспокоится». Он стоял на носу траулера, наблюдал и решил: «Надо осадить короб вниз, используя несинхронное раскачивание траулеров и теплохода». И он дал команду лоцману:
– Накиньте канаты с крюками на верхнюю часть короба, а концы каната подтягивайте, фиксируя их в зажимах траулера во время несинхронного их раскачивания. Траулер своим весом вдавит короб между направляющим и корпусом теплохода.
– А если  сварка не выдержит и рельсы оторвутся, свалившись в воду, – высказал сомнения лоцман.
– Правильно мыслите, лоцман! Привяжите рельсы канатом к кронштейнам, – сам же подумал: «Необходимо короб дополнительно приварить к корпусу теплохода, как планировал вначале».
Раскачиваясь, траулер осадил короб до необходимой отметки, не оторвав рельс. Тем не менее, Виктор дал команду приварить короб к борту теплохода. Как не торопил рабочих лоцман, на установку короба ушло больше шести часов.
На востоке всходило солнце, окрасив в оранжевый цвет облака. Теплоход остановился, а рабочие рассуждали: «Хорошо, что ветром теплоход не гонит обратно в бухту».
                ______   _   ______

В порту Стэнли диспетчеров ещё не покинул шок от трагедии в порту, что нарушило их работоспособность. Тем не менее, они постоянно поддерживали связь с кораблями, застигнутыми в океане. Интересуясь погодой, они составляли «Карту ветров». Один из них обратил внимание на то, что примерно в ста милях восточнее от горящего теплохода Антарктический штормовой ветер раздваивается под острым углом на два потока: северный и южный. Потоки проходят в каких-то трёх, четырёх милях от горящего теплохода. Южный поток ветра широким фронтом обрушился на южный берег Аргентины и, отразившись от Андынских гор, уходит далеко на север в глубь материка. Северный поток, проскочив мимо Фолклендских островов, завихрясь, развернулся в сторону Аргентинской котловины. Одновременно вдоль берега на юг устремился циклон, который вот, вот столкнётся с Антарктическим штормом. И в районе Фолклендских островов может зародиться тайфун. Такой загадочной картины ветров не помнят даже старожилы островов.
Капитан Томми Бэкман хотя и отдыхал, но постоянно держал связь с диспетчерской порта и составлял свою «Карту ветров». Наконец не выдержав, Томми направился к Петрухину. Для Виктора это не было неожиданностью, он знал, что в небесной «кухне ветров» «что-то варится». Тем не менее, его очень заинтересовала информация капитана.
– Продолжайте, капитан, составлять свою «Карту ветров», она очень может нам пригодиться, а я тороплюсь вскрыть машинное отделение, – объявил Петрухин, скрываясь внутри короба, куда он спустился, чтобы сделать разметку двери в машинное отделение.
Через полчаса четверо рабочих, вооружившись шлифовальными машинками с отрезными алмазными дисками, коснулись стального борта теплохода. Противно визжа, диски погружались в дюймовую толщу брони теплохода, оставляя узкую прорезь, прошедшую внутрь. Искры влетели в командный пункт машинного отделения. И громкий вопль радости раздался внутри, люди обнимались, поздравляя друг друга с близким освобождением.
Рабочие резали сталь, отделяющую их от изголодавших, еле державшихся на ногах людей. Прорезав по метру две вертикальные и горизонтальные щели, рабочие остановились. Такое им было задание. К работе подключились сварщики, приваривая на дверь узкие полоски металла, к которым в последствии приклеят уплотнительную резину. На будущую дверь сразу приварил с одного бока три мощные петли, а с другой – два запора. Всё это Виктор приготовил ещё на берегу. Затем рабочие дорезали углы двери, и она открылись. Спёртый, душный воздух обдал рабочих. Рабочие, лоцман, а за ними Виктор, устремились внутрь, навстречу тянущимся к ним рукам. Рабочие обнимали спасенных, полуживых людей, те плакали от радости, еле передвигаясь. Ирма, Ганс, Боб и Стан плакали, обнимая Виктора, пытаясь держаться уверенно, хотя силы их были на исходе. Людей выводили и выносили, сразу направляя в лазарет. На берег отправили срочное сообщение, что людей вывели из машинного отделения и все живы.
Свежий воздух заполнял помещения. Виктор поручил электрику пробросить времянку и подключить электроэнергию от траулера. В командный пункт он пригласил капитана и слесарей, поручив им разобрать трубы, через которые воздух засасывался с верхней палубы в дизельные двигатели рулей. Он объяснил, что воздух дизеля будут закачивать из машинного отделения и через новую дверь, а для выхлопа газа из двигателей, использовать существующую систему труб теплохода.
Капитан принялся составлять график дежурств у пульта машинного отделения, привлекая матросов из своей бывшей команды. Через сорок минут после вскрытия машинного отделения, дежурные запустили дизельные двигатели, вращающие генераторы мощностью по тысячи киловатт каждый. Но даже этой мощности было не достаточно, чтобы придать теплоходу скорость и сопротивляться порывам встречного ветра, с которым они не могли тягаться по силе парусности теплохода. Попутный, хотя и слабый, ветер и рулевые винты работали в одном направлении, и теплоход сдвинулся с места, медленно отходя от острова.
Пришло сообщение из порта, что мощный тайфун, образовавшийся южнее залива Сан-Хорхе, устремился к Фолклендским островам и движется со скоростью около сто миль в час. Через пять, шесть часов он достигнет островов. Тайфун разрастался, захватив обширную территорию. Это сообщение перепугало старших помощников капитана, отвечающих за свои траулеры. Стальные сварные рамы, изготовленные для поддержания навесов с песком над траулерами, «на ладом дышали», и при сильном порыве ветра могут развалиться, повредив обшивку кораблей.
Когда капитан сообщил Петрухину о тайфуне, то какое-то беспокойство зародилось и у Виктора в душе. Во время монтажа нижнего короба, он поднимался на крышу траулеров и убедился, что песка на настиле не осталось. Его полностью снесло ветром в океан, а верхние палубы траулеров оказались уязвимыми от летящих сверху горящих головёшек, которые при падении на настил заставляли вздрагивать людей. На верхней палубе невозможно будет находиться, тем более что-то переносить. Подумав, Виктор принял решение перегрузить в машинное отделение с траулеров всё необходимое оборудование для отделения своей фирмы от основного тела теплохода, не забыв о питьевой воде и провизии на десять – пятнадцать суток. Он считал, что во время движения траулеров, прицепленных на канатах к теплоходу, доставка оборудования в его фирму будет в несколько раз труднее или, вообще, невозможна. И он упорно гнул свою линию, и не ошибся. Со снаряжением, оборудованием и продуктами рабочие справились легко. Но от двухсот баллонов с кислородом и ацетиленом рабочие валились с ног.
В связи с этим Виктор решил всем дать передохнуть, устроив выходной. Об этом он объявил, когда последний баллон с газом рабочие перенесли из короба в машинное отделение, а траулеры, встав за корму, принялись толкать горящую «махину» в океан. Общими усилиями при попутном ветре теплоход удалось разогнать до скорости двух узлов. И это был предел, на который можно было рассчитывать.

54.
Прежде, чем спуститься в лазарет к друзьям, Виктор поинтересовался у капитана, какая обстановка с соляркой для рулевых двигателей в машинном отделении теплохода. Он прекрасно помнил инструкцию, по которой резервные баки всегда должны были быть полными. На траулерах, работающих на угле, электроэнергия вырабатывается только для освещения, и, естественно, запитать от бортовой сети мощные электродвигатели хода было невозможно. Капитан сообщил:
– Датчики показывают, что баки с соляркой полные, но при таком форсированном режиме работы дизелей её хватит чуть больше на двое суток.
– Придётся солярку экономить, дизеля остановить, – распорядился Петрухин. – А как с топливом на траулерах?
– Они тоже резервное топливо расходуют. Вы же знаете, что в порту, вообще, нет ни угля, ни солярки, с материка ещё не завезли.
– Им тоже надо экономить топливо, но у них нельзя гасить топки.
– Я распоряжусь, – пообещал капитан и дал команду.
Переговорив с Петрухиным, капитан подумал: «Странно, почему он не поинтересовался «Картой ветров». Сейчас, наш теплоход находится в зоне штиля, но в трёх милях по курсу от нас поток штормового ветра движется в северо-западном направлении. Мы вышли из фарватера и нас погнало на северо-восток. Хотя винты теплохода и траулеров прекращают работать, но теплоход продолжит двигаться по инерции и обязательно выскочит под струю Антарктического шторма. Но вот тогда, если считать пламя над теплоходом, как шар, нас неминуемо понесёт мимо Фолклендских островов на материк южной Америки, где глубина океана не большая. И топить в этом районе теплоход не положено». Капитан продолжал рассуждать, строя различные варианты, но представить работу пламени, как парус, он не мог. «Что же предпримет Петрухин в этом случае?» – ломал себе голову Бэкман.
Виктор не ломал себе голову, он направился в лазарет и размышлял над тем, как всё преподнести Бобу. Боб и его родственники обанкротились в связи с трагедией теплохода. Имея капитал в три миллиона долларов, они могут рассчитывать только на компенсацию в триста тысяч долларов. И не его эта вина, он тоже пострадал. Если бы его жена не посуетилась, то он тоже оказался бы вне завидном положении, даже если ему удастся спасти свою фирму. Целостности теплохода уже не будет, а что стоит его фирма без теплохода и 20 тысяч киловатт электроэнергии? Ничего! Тем не менее, он цеплялся за идею спасти фирму, рискуя жизнью других.
                ______   _   ______

С Ирмой и Гансом разговора у Виктора не получилось. Они после приёма небольшой порции пищи, прописанной медиками, спали. «Боба придётся разбудить, если он дрыхнет», – решил он, тем более что от брата – летуна он привёз ему письмо. Боба не пришлось будить, он мирно беседовал со своей подружкой Стан. Увидев Виктора, Боб поднялся с нар, хотя это ему далось не легко. Вид у него был озабочен и Виктор понял, что они обсуждали вопрос как раз о трагедии теплохода и о своём разорении. Боб не знал, что может надеяться на компенсацию от обязательного страхования. Разговаривать в присутствии Стан с Бобом на эту тему ему не хотелось, но и без неё, как переводчицы, тоже не обойтись. Письмо Бобу он решил в присутствии Стан не давать, да и брат-летун предупреждал об этом.
Справившись о здоровье, Виктор задал вопрос об их дальнейших планах, при этом он внимательно рассматривал их ауры, устремив свой взгляд выше голов. Стан переводила с немецкого на французский язык. Неожиданно Боб оживился и принялся быстро что-то рассуждать. Стан слушала, её губы чуточку тронула лёгкая улыбка.
– Боб сказал, что когда они были там, в горящем теплоходе, то чувствовали себя ужасно. Сейчас, мы счастливы, когда мы поправимся, то уедем в деревню к моим родственникам.
Следя за аурами, Виктор понял, что она говорит правду и ничего не придумывает. И вообще, в её душевном состоянии что-то изменилось, Боб продолжил, а она переводила:
– Боб говорит, что ему нельзя возвращаться на Фолклендские острова, там его могут ждать крупные неприятности.
По ауре Виктор понял, что не всё Боб договаривает и решил спросить:
– Чего конкретно боится Боб в порту Стэнли?
Пока Стан переводила, Виктор припомнил случай в порту. При встрече с комиссаром полиции ему очень не понравилась его аура, хотя они не разговаривали. По ауре он заметил какое-то негативное отношение к себе, но без диалога с комиссаром, ничего разобрать не смог.
– Когда загорелся теплоход, – переводила Стан, – мы оказались отрезаны от внешнего мира, но вначале телефонная связь работала. Комиссар полиции пригласил к телефону Боба и задал ему ряд вопросов, от которых у Боба мурашки побежали по спине. И Боб понял, что ему лучше никогда больше не встречаться с комиссаром полиции теплохода. Боб поделился своими опасениями со мной.
Неожиданно Стан призналась Виктору:
– Я открою вам некоторую тайну, как оказалось завербована мистером Робертом и комиссаром полиции. Они подловили меня на фальшивой сто долларовой купюре, которую я пыталась сбыть. Роберт и комиссар пообещали не возбуждать против меня дело, если я войду в доверие к Бобу и выведаю для них некоторые сведения. Но Боб оказался крепким «орешком» и на все мои вопросы только улыбался. Комиссар наседал на меня. Я и сейчас боюсь его. Но об этом я не рассказала Бобу, он бы, вообще, перепугался.
У Виктора потемнело в глазах. Он понял, что над ними «сгущаются тучи», от которых всем не поздоровиться. «Контрабандные алмазы – это не шуточное дело, хотя никаких документов я с Бобом не оформлял, но не за красивые же глаза отваливал Бобу приличные «бабки», которые он пересылал родственникам в Бразилию».
Справившись с собой, Виктор понял, что все они оказались связаны одной верёвочкой, и спросил:
– И что надумали вы с Бобом?
Стан и Боб перебросились несколькими словами.
– Боб и я считаем, было бы хорошо, пересесть на какое-либо судно и отправиться куда-нибудь подальше от Фолклендских островов.
– Стан, тебе Боб говорил, за что я ему плачу приличные деньги?
– Он же работал у вас казначеем, кассиром и фирменным ревизором! Вы за так, хорошие деньги платить не будите! Он мне сам об этом говорил.
«Значит, об алмазах Боб ничего не говорил Стан», – и у него отлегло. «Боб умеет хранить тайну, – размышлял он, – но если на него надавит полиция Берега Слоновой Кости со своими жестокими манерами допроса, то он не выдержит. Поэтому его вместе со Стан надо спрятать. Пересадить же на другое судно и отправить в неизвестном направлении не удастся. Команды траулеров, очевидно, предупреждены полицией и без согласия диспетчерской порта Стэнли на какие-то вольности не пойдут. Сделать это в тайне не удастся, так как с судна обязательно сделают запрос, что за беглецы прибыли к ним, и не виновны ли они в поджоге теплохода».
– Каким образом вы планируете вас можно пересадить на другое судно? – спросил он, сделав сконфуженное лицо.
Вздохнув, не переводя вопрос Бобу, Стан сказала:
– Этого мы не знаем, но Боб говорил, что вы всё можете сделать, если захотите.
Виктор полагал, что из порта Стэнли могут прислать медицинский катер за освобождёнными из плена огня людьми и отвести их на берег. И не сделали этого пока по той причине, что портовики напуганы летящими головёшками и штормом, поэтому не решаются выйти в океан, но при первой возможности пришлют. «Хочешь, не хочешь, а Боба и Стан необходимо переводить в машинное отделение», – заключил он и решил поделиться своими мыслями с неграми.
– Когда теплоход потопим, то все владельцы фирм могут получить десяти процентную компенсацию от обязательного страхования, которое автоматически осуществлялось бухгалтерией теплохода в нью-йоркскую страховую компанию.
Боб выразил удивление, и это было заметно не только по его ауре, но и по лицу, на это обратила внимание даже Стан.
– При первой возможности, как только прекратиться шторм, за пострадавшими людьми в машинном отделении придет медицинский катер и перевезёт их в порт Стэнли, – и он сделал паузу, дожидаясь, когда она переведёт Бобу на французский язык.
От удивления у Боба широко открылись глаза, а Стан уже была удивлена, услышав всё это несколько раньше. Они же строили план на долгое пребывание в океане и не заметное бегство с траулера.
– Что же нам теперь делать?
– Во-первых, отказаться от медицинской помощи. Во-вторых, тебе, Стан, следует устроиться ко мне переводчицей, зная немецкий, французский и английский языки. Боба я бы смог взять на работу в качестве слесаря машинного отделения. После чего вы, вместе со мной переселитесь в ненавистное вам машинное отделение теплохода «Виктория», где будем работать. Тогда вас не заберёт медицинский катер. Когда мы отойдём подальше от порта Стэнли, то сославшись на ваше неожиданное ухудшение здоровье, я смог бы пересадить вас на какое-либо судно и отправить на другой контингент, где нет американцев и аргентинцев, – заявил Виктор оторопевшей негритянке.
Услышав перевод, Боб побелел, так ему не хотелось возвращаться в постылое машинное отделение горящего теплохода.
– Не бойтесь, я же буду с вами. За работу Бобу я смогу заплатить от трехсот тысяч до девятьсот тысяч долларов США в зависимости от успеха операции.
Боб сразу же сообразил, за что хочет заплатить ему президент фирмы триста тысяч, но за что девятьсот тысяч, это было выше его понимания, хотя он был далеко не дурак. И он усиленно соображал, какую операцию задумал его шеф, в способностях которого он не сомневался. Да и своё освобождение из огненного плена, он всецело относил к его заслуге.
                ______   _   ______

В каюту заглянул матрос и сказал по-испански. Стан ответила ему по-французски. Тогда он по-французски, сказал, что сэра президента срочно требуют подойти к телефону. Стан перевела Виктору. «Очевидно, это капитан Бэкман», – решил Виктор, направляясь за моряком, и не ошибся. В трубке раздался знакомый голос капитана.
– В порту и над островами прекратился штормовой ветер. С диспетчерской запрашивают, может ли к нам пришвартоваться катер на подводных крыльях. Прежде, чем дать разрешение, я решил переговорить с вами, сэр.
– Что за катер решили прислать к нам из порта?
– Минуточку, сэр, сейчас уточню.
Через секунды капитан ответил.
– Прогулочный катер на пять, шесть персон.
«Уж, не за Бобом ли решила нагрянуть полиция? – промелькнуло в сознании Виктора. – Запретить подойти катеру к нам, я не могу. Лёгкий катер может отвернуть от летящей сверху головёшки. Причин для отказа вроде нет, тем более что в порту знают о нашей с лоцманом вылазке на катере вокруг горящего теплохода.
– Через какое время катер подойдёт к нам?
– Минут через тридцать, в порту всё готово к отправке катера и пассажиров.
– Когда до нас докатится тайфун?
– Вы же «повелитель ветров», очевидно, как прикажете, – хотя по голосу капитана не ощущалось, что он улыбается, но Виктор был уверен, что тот улыбается своей широкой улыбкой, выставив два ряда золотых зубов.
– А что говорит ваша «Карта ветров»?
– Тайфун, который назвали «Бешенный», отразился от Антарктического шторма и направился севернее Фолклендских островов миль на сто.
– Значит, минут через тридцать «Бешенный» налетит на нас. Прикажите всем рабочим срочно перейти с траулеров в машинное отделение теплохода, а траулеры должны будут отойти от теплохода на значительное расстояние, иначе их разобьет о корпус теплохода.
Капитан молчал.
– Что вы молчите, сэр Бэкман!? – закричал Виктор в трубку. – Дорога каждая минута.
– Но, сэр Петрухин! Ничего не предвещает в нашем регионе сильного ветра. И что ответить в диспетчерскую порта Стэнли? – возмущенно спросил капитан.
– Я не советую вам давать разрешение на приём катера, тем более на подводных крыльях. Если они решаться, то это их проблема. А сейчас, срочно всем рабочим и матросам теплохода «Виктория» перейти в машинное отделение теплохода, пусть они захватят с собой вещи, постельные матрасы и гамаки. Объявите по радио на траулерах кто успеет перебежать на теплоход, тот получит хорошую работу и заработок. Кто не успеет за пятнадцать минут, тот останется без работы. Выполняйте, капитан Бэкман, время не ждёт.
– Слушаюсь, сэр президент. Вам виднее! – и капитан повесил трубку.
Виктор же исходил из соображений, что раз тайфун уже мчится, где-то рядом, то Космос отделит часть потока от тайфуна и направит его в хвост теплохода, как это было при испытании паруса перед Нью-Йорком. И это даже лучше, чем налетит неуправляемый тайфун со своими завихрениями, которых он опасался за способность завалить теплоход на бок и прежде времени потопить. Поскольку настил крыш над траулерами оказался без песка и стал не надёжен, то траулеры следует отвести от теплохода в сторону мили на две, три и они должны будут следовать параллельным курсом. Головёшки, падающие на настил без песка, заставляли вздрагивать не только людей, но и траулеры, а настил издавал такой отвратительный звук, что казалось, падают авиабомбы.
Зайдя в каюту к Бобу, он предупредил, что через тридцать минут к траулерам должен пришвартоваться катер, возможно, с полицейскими на борту.
– Собирайтесь, если не желаете иметь дело с полицией, возможно, из африканской страны Берега Слоновой Кости. Через пять минут я зайду, а сейчас пройду на соседний траулер и предупрежу американских немцев.
Ирма и Ганс отказались переходить на горящий теплоход.
– Очень жаль, я считаю там безопаснее, да и мы с Гансом не закончили обсуждать тему о создании вселенной, – искренне пожалел Виктор.
При возвращении к Бобу, навстречу Виктору уже шли рабочие, неся свои пожитки и свёрнутые матрасы. Капитан дал команду, и траулеры подошли к коробу. Сразу же последовала атака головёшек по настилу. Настил гудел, как музыкальный инструмент, только музыка имела жуткую мелодию. Рабочие спускались по трапу с носовой части траулера внутрь короба. Но прежде, чем вступить на трап, они задирали головы вверх, всматриваясь, не летит ли головёшка на них. Однако широкий борт теплохода прикрывал трап. Через пятнадцать минут посадка в теплоход прекратилась, все успели спуститься в командное отделение машинного отделение теплохода, рассевшись, кто на полу, кто на матрасы.
Боб и Стан закутались в плащи. В руках у них были свёртки, в основном, с лекарствами.
– Где ваши вещи? – удивился Виктор.
– В каюте машинного отделения. Нам было не до вещей.
– Ирма и Ганс тоже пришли без вещей? – и сам же ответил. – В каюте траулера у них нет вещей, следовательно, они остались там.
– Схема вашего бегства такова, – начал нравоучительно Виктор, – вы незаметно пробираетесь в катер. Я заранее открою дверь. Спрячетесь в кладовой под лестницей. В дверную ручку вставите швабру, чтобы случайно не открыли дверь. Там не очень просторно, но терпимо. Сидите тихо. Я дам команду лоцману, он отвезёт вас к теплоходу. Лоцман не должен заметить вас. В катере около теплохода вам придётся сидеть, возможно, не один час. Затем я переведу вас на теплоход и спрячу в тайник. Мы должны отойти от берега подальше, а потом будет видно по обстоятельствам. Иного способа уберечь вас от полиции я не вижу.
На катер негры прошмыгнули, как мышки. Включив селектор, Виктор пригласил лоцмана подойти к катеру. Лоцман тут же отозвался.
– Найдите пилота вертолёта и быстро подходите к катеру.
Минуты через четыре прибежал лоцман и пилот. Пилот болгарин неплохо разговаривал по-русски.
– Вы можете посадить вертолёт на воду?
– Да, вертолёт снабжен и колёсами, и поплавками.
– Тогда получите продукты на трое суток, захватите с собой вещи, постель и максимум через десять минут должны взлететь с траулера. Посадите вертолёт на воду в двух милях по правому борту теплохода и будите ждать моих указаний. Запишите, как мне связаться с вами по рации, – и он протянул пилоту блокнот и ручку. – Ваша связь будет осуществляться с теплоходом. Как связаться с радистом вы знаете? Я буду на теплоходе, а траулеры отправлю в порт Стэнли на ремонт крыши, иначе они могут сгореть.
 Отослав пилота, Виктор пригласил лоцмана в каюту катера. Он хотел, чтобы весь разговор слышала Стан. Передав ключи от катера лоцману, он распорядился:
– Спустите катер на воду и подойдёте к правому борту теплохода, встанете впереди короба и балкона. Сверху спускаются два стальных троса, закреплённых к кронштейнам. Оба троса вставьте в ручные лебёдки в носовой и кормовой части катера и поднимите катер на высоту десяти футов над водой так, чтобы можно было переходить в короб и обратно. Кабину катера закройте на ключ, а его не забудьте вернуть мне. На всё это у вас не более десяти минут.
Виктор говорил по-немецки громко, чтобы его слышала Стан.
– Песок с настила крыши снесло ветром, траулеры оказались не защищены от головёшек, поэтому вы проведёте траулеры до порта Стэнли, где они встанут на ремонт. Я дам команду ведущему инженеру укрепить рамы и разболтавшийся настил. Затем на настил насыпят песок и укрепят его сверху сеткой в несколько слоёв. Перед отчаливанием траулеров заберёте вещи членов экипажа, которые проживали в машинном отделении до пожара на теплоходе и сейчас находятся в лазарете траулеров.
Конечно, Виктор мог отогнать катер сам и несколько по иному его закрепить к теплоходу. Но вдруг Боба и Стан будут искать и решат, что они в вертолёте, а то, что их не было на катере, лоцман подтвердит. Пока их ищут там, он успеет провести их в машинное отделение и спрятать в тайник, причём лаз в него находится во второй нижней каюте. Тайник он проектировал сам, а Дэвид с бригадой, меняя пол в машинном отделении, соорудил его. Это было небольшое помещение, длиной порядка двух метров. В ширину оно имело разные размеры. С одной стороны – 0,7, а с другой – 1,3 метра. В высоту помещение составляла порядка 1,6 метра. В тайнике был установлен крохотный откидной столик, а вместо сидения Дэвид приспособил унитаз, который служил одновременно табуреткой.
Дав задание пилоту и лоцману, Виктор направился в машинное отделение теплохода. В командном пункте он пересчитал рабочих и моряков из бывшей команды теплохода. Вместе с капитаном, поваром, врачом, медбратом и связистом оказалось 26 человек, и их надо было где-то разместить. Пригласив капитана, Виктор зашёл в машинное отделение и остолбенел. По правому борту кучей было свалено оборудование. Два компрессора, две помпы и дизельный генератор выделялись из кучи. Пространство на полу между левым бортом и электродвигателем хода заполняли баллоны с кислородом и ацетиленом, уложенные в несколько рядов. «Вот, где пороховая бочка, – подумал он. – Рванёт и от машинного отделения останутся только одни воспоминания. А я ведь смертный, хотя меня «пасут» не земные существа, и не случайно Космос побеспокоился о моём дублёре-сыне, наделив его такими же способностями, как и меня. Да и моя первая жена, Валентина, где-то находится в состоянии какого-то анабиоза. В случае необходимости её выведут из этого состояния, подберут мужа и она родит такого же мальчика, как я, с такими же возможностями – контактёра. Космос всё предусмотрел», – и Виктор тяжело вздохнул.
– Где же нам разместить рабочих и моряков? – спросил Петрухин, обращаясь к капитану, но, не дожидаясь ответа, продолжил. – В нижней третьей каюте мы поселим повара с кухней, там имеется электропечь с отдельной газовой горелкой и большой холодильник. На верху устроитесь вы, капитан, я только перенесу свои вещи вниз, во вторую каюту. Медиков и связиста придётся устроить в командном пункте. К сожалению, в машинном отделении только три каюты.
– Я могу и в нижней каюте разместиться, – заметил капитан.
– Нет, капитан Томми, в первой каюте имеется связь с командным пультом. Там вам будет удобнее. Кстати, надо ваши вещи перенести с траулера, а судна я направляю в порт на ремонт. Без песка на настиле они напоминают пороховую бочку. Через десять-пятнадцать минут траулеры отшвартуются от теплохода. По моим предположениям в это же время мы должны оказаться во власти мощного потока воздуха, который погонит нас в намеченную точку океана.
– Тайфун не перевернёт облегчённый теплоход? – спросил капитан, почему-то сморщив глаза в хитрой улыбке.
– Значит, утоним! – воскликнул Виктор, поняв насмешку капитана и спросив. – Сэр Томми, вы обязательно должны возвращаться в порт Стэнли?
– Всегда, когда случается трагедия на судне, виноват капитан, но в данном случае, моя вина мизерная. Если я уклонюсь от ответственности, то мне припишут всё. В этой трагедии не выйдут «сухими из воды» Элизабет с мужем и мой помощник по грузовым перевозкам, мистер Крамар.
 – Извините, капитан, но мне надо собрать вещи экипажа, которые проживали во второй и третьей каютах, они сейчас находятся в лазарете.
– Да сэр! Они так переволновались, что не только забыли вещи, но и документы. С вашего позволения, сэр, я отлучусь на пять-шесть минут за вещами.
Виктор кивнул головой и скрылся в каюте, где жили Ирма и Ганс. В гостиной был полнейший беспорядок. Документы и деньги валялись на столике, под ним и даже под кроватью. Дверца сейфа была открыта с торчавшим в ней ключом. Вначале Виктор растерялся, но сообразил, что они жили в полной темноте, хотя за бортом светило солнце, а ночью зарево пожара освещало всё кругом на несколько миль.
Найдя чемоданы, он принялся укладывать в них всё, что попадало ему под руку, включая нижнее бельё супругов. Собрав вещи, документы и заработанные деньги он внимательно огляделся, размышляя: «Не забыл ни чего? Свои вещи я перенесу сюда позже. Вначале надо отогнать траулеры в сторону на безопасное расстояние от теплохода, а то действительно налетит ветер, натворит что-нибудь, потом ремонтируйся».
Неожиданно ему пришла мысль, он даже приостановился: «Возможно, гномы подслушивают, когда я в слух бормочу сам с собой, размышляя, как лучше перевести на немецкий язык и воспринимают это как мои требования. Иначе не объяснишь, почему я так часто угадываю события природы, происходящие вокруг меня. В конце концов, для чего их посадили на мою спину? Не отдыхать же!? Может, они даже читают мои мысли, когда слизывают с них энергию, исходящую у меня из головы?»
Под кроватью находился лаз в тайник, но чтобы открыть его люк, необходимо было открутить ножки кровати, прикрученные винтами к люку и кровати. Это было не удобно, но надёжно и ни у кого не вызывало подозрения, что там находится потайная коморка. «Надо не забыть лаз открыть перед тем, как сюда приведу негров», – решил он, переходя в каюту, где жили они.
В каюте Боба всё оказалось наоборот. Вещи были приготовлены. Два рюкзака лежали на тумбе для вещей. Сейф был прикрыт и ключ торчал в скважине. Осмотрев каюту, он подхватил рюкзаки и перенёс их в каюту немцев. Спрятав рюкзаки под кровать, он взял их чемоданы, замкнул дверь каюты и заспешил на выход. Поднявшись по ажурной винтовой лестнице и, пригнув пониже голову, чтобы не удариться, перешёл в короб, как тамбур. Вверху на коробе сидел лоцман и переговаривался с кем-то на траулере, задрав голову вверх.
– Возьмите эти чемоданы, – поднимаясь по лестнице короба, сказал Виктор, – и занесёте в 15 каюту правого траулера. Вещей негров нет, они успели их забрать, – крикнул он специально громко, чтобы в катере его услышала Стан. – Траулеры отведите от теплохода вон туда, – и Виктор рукой указал в сторону, – на безопасное расстояние от летящих головёшек.
Лоцман передал ключи от катера, который покачивался на канатах примерно в двух метрах от балкона и воды, и, схватив чемоданы, по трапу поднялся на левый траулер, прижатый плотно к борту теплохода. Не успел лоцман скрыться, как появился капитан. За ним шёл долговязый матрос, неся вещи капитана. Капитан взялся за поручень, поставил ногу на трап и остановился. Его окликнул старший помощник капитана, догнав его. Помощник что-то говорил, капитан махал головой, то соглашаясь, то отрицая. Виктор отчётливо расслышал, как помощник назвал имена Боба и Стан, хотя разговаривали они по-английски. Виктор напрягся, вслушиваясь в разговор и рассматривая их ауры. Вдруг невероятной силы ветер налетел на траулеры и теплоход. Ветер свистел. С крыши левого теплохода сорвало полосу настила и свернуло её в рулон. Рулон скатился по крыше соседнего траулера в воду. «Оказывается, я точно предсказал начало порыва ветра, но об этом вначале бормотал про себя по-русски, а затем перевёл на немецкий язык специально для капитана. Думал то я по-русски», – вспомнил он подробности разговора с капитаном несколько минут назад.  Следующий порыв ветра расчленил настил. Нижнюю часть настила, оторвавшуюся от стальных перекладин, кинуло вниз и, разворачиваясь, она острым концом, как пилой, срубила головы, стоявших у трапа людей. Развернувшись, настил врезался в короб и, пробив стенку у самой воды, застрял, образовав горку с траулера. Головы матроса и помощника капитана, как арбузы, скатились под горку и скрылись в морской пучине. Голова в фуражке и частью груди с рукой прилипли к настилу и медленно сползали. Рука, одетая в рукав пиджака капитана, сжимала и разжимала пальцы в кулак. Рот головы открывался, оголяя два ряда золотых зубов, будто что-то говорил, глаза, уставившись в никуда, хлопали веками. И всё это медленно сползало вниз, и вдруг сорвалось, скользнув по стальному настилу в воду. И только кровавый след остался на настиле.
Поражённый происшедшим, Виктор застыл, не веря глазам. Под порывом ветра разорвался остальной настил с носовой части траулера, вырвав боковые перекладины. Согнувшись, настил занял вертикальное положение, превратившись в парус. Парусностью настила сорвало с носовой части квадратную «О» образную раму вместе с приваренными к ней перекладинами и огромным куском настила и сбросило в океан. Внутри «О» образной рамы находились дюймовые буксирные канаты, идущие от носовых лебёдок траулера к корме теплохода.
От мощного порыва ветра теплоход и траулеры вздрогнули и двинулись вперёд. Освобождённые от «О» образной рамы, носовые части траулеров стали расходиться под углом, но кормовые их части были жёстко связаны кормовой рамой. И возникла угроза, что один из траулеров переломиться пополам. Расходясь под углами, траулеры создали тормозное усилие, и произошло резкое торможение. Теплоход же медленно уходил от траулеров.
Канаты носовых лебёдок натянулись. Левая лебёдка была заторможена. Сорвав болты, она поползла по палубе и, выдавив ограждение, полетела за борт. Перелетев «О» образную раму, лебёдка захлестнула канат в петлю на раме. Левая же лебёдка была не заторможена и канат под действием веса рамы и лебёдки, свалившейся в воду, пошёл ко дну, разматываясь с барабана, вырвал крепление и свалился в воду. Оба каната повисли на кронштейнах, приваренных к корпусу теплохода.
В командном пункте теплохода рабочие и моряки услышали свист ветра снаружи, затем отключилось освещение. Дежурный офицер переключился на аварийное напряжение аккумуляторов, которые успели подзарядиться от электросети траулера, и поднялся к прорезанной в корпусе двери. Выглянув в короб, он увидел стоящего неподвижно на верхних ступеньках президента, вцепившегося в стальной край короба. В нижней части короба виднелось распоротое узкое отверстие, через которое захлестывала вода.
Дежурный поднялся вверх и тронул президента за локоть, но тот стоял, как суслик, уставившись в одну точку. Офицер почувствовал не ладное и позвал лекаря. Врач установил у президента шок. Офицер с врачом оторвали от короба руки президента, и внесли его, как манекен, в помещение, опасаясь, что он может свалиться с десяти футовой высоты и разбиться о дно короба.
Врач растёр президенту виски нашатырным спиртом и сделал укол. Дежурный офицер послал рабочих установить причину разрыва короба и наложить пластырь на отверстие. Ветер гудел над коробом с такой силой, что рабочие не смогли высунуть головы и посмотреть, что делается с траулерами. Они кувалдой выправили рваные края отверстия и наложили пластырь. Закрыв плотно дверь, они успокоились, полагая, что траулеры следуют за ними.
Через пятнадцать минут Виктор очнулся, решив, что видел  жуткий сон, но, поразмыслив, понял, что это был не сон. Придя в себя, осмотрелся. Капитана среди них не было. «На моих глазах за долю секунды погибли три человека. Жаль, но ничего не сделаешь. Жизнь продолжается и надо что-то делать», – подумал он и встал с пола. Он подошёл к пульту и взглянул на приборы, привычные ему. Стрелка спидометра застыла на скорости 1,5 узла. По графику пути на ленте он определил, что теплоход движется полчаса и прошёл полмили. «Интересно, кто из рабочих или моряков владеет русским или немецким языком?» – и он громко спросил об этом, попросив поднять руку, но ни одной руки не поднялось. Такая же учесть оказалась с немецким языком. «Как же мне теперь объясняться с ними?» – размышлял он и вспомнил о пилоте вертолёта.
Достав блокнот, он подошёл к радисту в наушниках, сидевшему спиной к нему и пытавшему слушать эфир от переносной рации, имеющей небольшой радиус действия. Петрухин подсунул ему запись пилота. Взглянув на президента, радист настроился на указанную волну, подключил вторые наушники, и Виктор отчетливо услышал по-русски: «Алло!»
– Что наблюдается в районе теплохода?
– Теплоход медленно движется. Траулеры стоят, – и пилот замолчал.
– В каком направлении с теплохода сносится пламя и дым?
– Почти горизонтально, вперёд теплохода.
– Какая обстановка с погодой около вертолёта?
– Полный штиль! Хотя я нахожусь в пределах полутора миль от теплохода.
– К траулерам пришвартовывался катер?
– Никак нет! Я бы заметил.
– Теперь слушайте меня внимательно! Я буду говорить по-русски, вы переводите для радиста по-английски. Скажите радисту, чтобы он подключил к рации громкоговоритель.
Пилот по-английски передал распоряжение президента радисту, который тут же подсоединил динамик к рации.
– Капитан Бэкман, сопровождающий его матрос и помощник одного из траулеров тридцать минут назад погибли в результате аварии на траулере, – начал говорить Виктор и услышал собственный голос в динамике, и тут же пилот повторил по-английски эту весть о трагедии. – Траулеры, получив повреждение, вынуждены будут вернуться в порт на ремонт. После ремонта они должны нас догнать. Сейчас пилот вертолёта будет нашим проводником. Он будет корректировать наше движение. Нам предстоит определённая работа, но сегодня всем отдыхать, кроме дежурных. В машинном отделении повар с кухней займёт каюту номер три, там имеется газовая и электрическая печь, врач – первую каюту, я буду находиться во второй. Все остальные могут размещаться, где угодно и как угодно. Всем подвесить на крючья свои гамаки. Горячего ужина сегодня, очевидно, не будет, но надеюсь, что повар накормит нас бутербродами. Минут через пятнадцать, после нашего знакомства, освещение от аккумуляторов следует отключить, иначе окончательно произойдёт их разрядка, и нечем будет запустить дизеля завтра. При скорости теплохода больше двух узлов, электродвигатели можно перевести в режим генераторов тока. Тогда электроэнергии хватит не только на освещение, но и на приготовление пищи. Однако сейчас нужной скорости теплоход не достиг, и перевести электродвигатель в режим генератора тока не удастся. Приборы не позволят это сделать из-за малой частоты вращения ходовых винтов рулей.
Вздохнув, Виктор продолжил:
– Сейчас вы по одному будите подходить к микрофону и представляться, можете задавать свои вопросы. Пилот переведёт, я запишу. И так прошу!
Рабочие организованно подходили к микрофону и представлялись, иногда задавали вопросы. Виктор записывал, составив список из 24 человек. Себя он записал 25, а Боба и Стан не записал. Затем он призвал всех рабочих и моряков в срочном порядке обустраиваться и приготовить себе гамаки.
Отключив динамик, Виктор обратился непосредственно к пилоту:
– Вы будете следить за нашим продвижением, предупреждать об опасностях встречные корабли. Находиться вы должны будите впереди теплохода, улетая с места на места на десять миль вперёд, поэтому постоянно должны поддерживать с нами связь.
– Задание понял! Разрешите перелететь? – отрапортовал пилот, получив согласие президента.
Взглянув на спидометр, Виктор удивился, отметив, что за это время, пока он проводил беседу, скорость увеличилась на 0,2 узла. «Это уже хорошо, надо спешить перевести негров в каюту, пока не дали освещение в полный накал», – и направился переносить свои вещи из верхней каюты в нижнею.
Проходя через машинное отделение, Виктор отметил, что рабочие и моряки, в основном, обустраиваются в машинном зале, проявляя изобретательность при развешивании гамаков.
Повар занимал кастрюлями и продуктами свою каюту. Врач с коробками лекарств и инструментом не решался подняться наверх, в обещанную ему каюту, галантно ожидая, когда его пригласит президент. Собрав вещи, Виктор спустился вниз, махнув рукой врачу, чтобы он поднимался. Поставив вещи в шкаф и положив документы в сейф, Виктор принялся откручивать ножки кровати, освобождая люк тайника. Он готовил логово для негров.
                ______   _   ______

Международная полиция давно присматривалась к тёте Боба и Джина. Следить за пилотом Бобом оказалось не просто. Он летал почти по всему земному шару, и полиции пришлось отказаться от слёжки за ним. Младший брат Боба Джин одно время считался погибшим.
Джин работал охранником и был на хорошем счету. Однажды перевозили алмазы. В бронированной машине находилось четыре охранника и водитель, по неизвестной причине произошёл взрыв внутри машины и возник пожар. Все сгорели, драгоценности тоже. От водителя и Джина остались только металлические вещицы, включая жетоны, и обгоревшие пистолеты. При более тщательном обследовании никаких останков от сгоревшего Джина не обнаружилось. Вот тут и возникла версия ограбления. Но один Джин такую операцию бы не провернул, и под подозрение попал Боб. Однако это всего была версия. Один рабочий заявлял, якобы, видел Джина, но тот поспешно скрылся. Рабочий с полной уверенностью не мог утверждать, что это был Джин.
Вскоре тётя  Джина переехала в Бразилию и «хвост» потянулся за ней. Тётя жила скромно, но неожиданно её засекли причастной к продаже алмазов, какого они были происхождения полиции не удалось установить, а покупатели с алмазами исчезли с поля зрения.
Однако через несколько месяцев комиссариат полиции решил снять наблюдения за тётей, слишком накладно было, но она вдруг получила крупный денежный перевод с теплохода «Виктория». Пока перевод был один, то полиция ничего не предпринимала, но когда последовали и другие такие же переводы с одного и такого же места, то полиция насторожилась. Неожиданно выяснилось, что существует два Боба Бостон, родившихся в одном месте и времени. Вот тут «колесо поиска» закрутилось и в порт Стэнли прибыли сыщики из Берега Слоновой Кости. Но сыщикам ничего не оставалось делать, как ждать, пока оказавшихся в беде людей извлекут на «божий свет». Документов у всех спасённых от огня не оказалось, поэтому чтобы установить, есть ли на борту траулеров Боб Бостон, и не спугнуть настоящего Джина, полиция придумала версию. Якобы, в диспетчерскую порта Стэнли звонила тётя Боба, прочитав в газете, что племянник попал в беду, но его спасли, и теперь тётя хотела бы знать, как его здоровье. Диспетчер просил лично помощника капитана справиться о состоянии здоровья Боба, но помощник не обнаружил ни Боба, ни его подружки Стан на траулерах. Помощник решил обратиться к капитану Бэкману, догнав его у трапа и спросив, не перешли ли они на теплоход в машинное отделение. О чём они говорили конкретно, теперь уже никто не узнает. Тела трёх погибших моряков без голов положили в гробы и поместили в холодильник. Хоронить их по морским законам не решились, вдруг потребуется экспертиза.
Вышедший из порта Стэнли катер на подводных крыльях налетел на скрытую под водой головёшку и, оторвав себе крыло, чуть не перевернулся, ему пришлось вернуться в порт. В это время пришло сообщение с траулера о гибели двух капитанов и матроса. На траулерах же было не до проблем полицейских. Оказалось, что подвести носовые части траулеров друг к другу не удавалось, и им пришлось возвращаться в порт задним ходом. Сыщикам ничего не оставалось делать, как ждать прихода траулеров в порт. «Суетиться в таких случаях опасно, можно спугнуть подозреваемого негра», – сделал вывод комиссар полиции теплохода при разговоре с коллегами из Африки.
                ______   _   ______

Виктора мучил вопрос, как сбросить верхнею часть теплохода со своей фирмы, когда он отрежет её от основного корпуса. Водоизмещение его фирмы было около двух тысяч тонн. Сложив вес всего оборудования и стального корпуса фирмы, он не набирал и восемьсот тонн. Из воды его фирма должна всплыть на четыре метра, но корма уйдёт под воду под тяжестью гребного винта и особенности конструкции корпуса теплохода. Пол фирмы должен наклониться на 20 – 45 градусов. «Что я буду делать с этой каракатицей?» – задавал он себе этот вопрос не один раз. По этой причине ни у кого из технического персонала не возникало мысли, что Петрухин собирается отрезать свою фирму. Даже у погибшего капитана не появилось подобной мысли, хотя он ломал себе голову, размышляя: «Для чего президент собрал такую бригаду, если для потопления теплохода достаточно двух, трёх человек?»
Приготовив для негров тайник, Виктор отправился в командный пункт. Человек шесть рабочих стояло на винтовой лестнице и, приоткрыв дверь наружу, курили. Дневной свет через узкую щель пробивался внутрь помещения.
«Прежде, чем разгонять курильщиков, переговорю с пилотом вертолёта», – подумал он. Покрутив ручку настройки, он вышел на связь с пилотом. Пилот тут же отозвался, но слышимость была очень плохая.
– Какая обстановка вокруг теплохода? – кричал Виктор, решив, что у них слабая рация.
– Я перелетел на десять миль вперёд по курсу теплохода и на юго-западе вижу дым от пылающего теплохода. Мне даже страшновато, не попаду ли я под струю огня. В полмили от меня поток чёрного дыма стелется прямо над водой.
– Если дым будет приближаться к вам, то немедленно взлетайте, – ответил Виктор.
– За бортом вертолёта слабый ветерок в северо-западном направлении, но на воде большое волнение. Сесть я смог, лопасти находились выше воды, но когда они прекратили вращаться, то опустились. Иногда лопасти касаются волн. При запуске двигателя и разгоне лопастей, они коснуться воды, я не смогу взлететь.
– Какие ваши соображения?
– Да, что тут сообразишь? Всего не предусмотришь! Буду надеяться на лучшее, – жалобным голосом простонал пилот.
– Я составил список рабочей группы, но не смог вспомнить вашей фамилии.
Пилот сообщил не только фамилию с именем, но где родился, крестился и живёт с женой и пятилетним сыном. Виктор записал его 26 членом экипажа. «Надо срочно перевести негров в каюту и спрятать в тайник, затем спустить катер на воду, обойти теплоход под прикрытием бортов, не опасаясь головёшек, и сходить к пилоту», – запланировал он план на оставшуюся часть дня.
– Я спущу катер на воду и подойду к вам, мистер Николас Паризо, – пообещал Виктор пилоту.
– Срочности пока нет, – возразил пилот, явно смутившись.
Передав наушники радисту, Виктор подошёл к пульту управления. Дежурный офицер показал на спидометр, стрелка которого замерла на 1,7 узла. Затем он включил эхолот и получил сигналы, отражённые со дна. Офицер нарисовал корпус теплохода, а сзади пририсовал какой-то предмет не определённой формы, проставив размеры глубин. Виктор его не понял. Тогда дежурный пригласил его к рации. Радист делился впечатлениями с пилотом, но дежурный вмешался и принялся рассказывать пилоту о своих исследованиях. Пилот перевёл по-русски:
– Дежурный офицер говорит, что за теплоходом на глубине 160, 170 футов движется какой-то предмет неопределённой формы. Глубина под корпусом теплохода от 660 до 700 футов. Дежурный недоумевает, что это может быть?
Виктор взглянул на дежурного, а тот кивком головы подтвердил сказанное пилотом. Они вернулись к пульту, офицер повторил замеры эхолотом. «Действительно, что бы это могло быть?» – размышлял Виктор и вспомнил, что с траулеров в воду свалилась рама с большим куском настила. Очевидно, она каким-то образом зацепилась за канат, и не даёт теплоходу разогнаться. Подумав, он решил, что отцепить или перерубить канат не просто. Пригласив к рации дежурного, он через пилота объяснил происхождение странного предмета. Офицер, удивлённо скривив рот, успокоился. Виктор принялся изучать график пути. От места, где вскрыли машинное отделение до места, откуда поток воздуха подхватил теплоход, они прошли чуть больше мили за час, но куда. Оставив график, он принялся изучать атлас с картами, оставленный капитаном на столике. От порта тянулась изогнутая линия, направленная в северо-восточном направлении. На линии стояла жирная точка с дробными числом. «Мне надо приобрести элементарные знания в ориентации судна в океане. И разобраться с компьютерными навигационными приборами. Однако в закрытом машинном отделении этой аппаратурой не воспользуешься. Катер для этой цели лёгкий и его бросает из стороны в сторону. Жалко, что погиб капитан, говорил же я ему, что через тридцать минут налетит ветер, а он только усмехался, – и Виктор вздохнул. – Может, пилот разбирается. Правда, от него ни одной коррекции не поступало, куда рулить теплоход. Конечно, мне нечего беспокоиться, я дал исходные и конечные координаты Космосу, и мы должны оказаться там, через несколько дней».
Взяв под мышку атлас с картами, он вернулся к рации, но радист на пальцах объяснил, что пилот почему-то молчит. Надев наушники, Виктор сам попытался настроиться на нужную волну, однако пилот не отозвался. «Возможно, пилот уснул, а я остался без переводчика. Приглашать Стан в командный пункт рискованно, если полиция ищет Боба. Вот, если провода провести в тайник и подключить телефоны, то Стан может стать моим связующим языковым звеном. И иного не дано в создавшейся ситуации», – и он улыбнулся, найдя выход. Взглянув ещё раз на спидометр и, убедившись, что скорость теплохода продолжает медленно увеличиваться, он поднялся в короб с надеждой, что скоро можно будет включить освещение. Придерживая рукой фуражку, он высунулся из короба. Ветер мгновенно затих над коробом, вернее он ударил в левый борт и тысячи искр, головёшек и пепла полетело с пожарища в правую сторону от теплохода. «Да, для простых людей, я действительно кажусь колдуном». И у него возникло игривое настроение, появилось огромное желание проверить, действительно ли он «повелитель ветров». Тогда он быстро спустился вниз короба, над которым тут же засвистел ветер, искры и даже небольшие головёшки, сделав кривую траекторию, как снежинки в пургу у фонаря, устремились вперёд, обгоняя теплоход. «Прав был капитан, обозвав меня «повелителем ветров», – подумал он, и ещё раз поднялся вверх по ступенькам короба. Ветр сразу стих, искры и пепел устремились опять в правую сторону от теплохода.
Довольный собой, он посмотрел вдаль. Горизонт был пуст, и только небольшие волны катились одна за другой, ударяя о правый борт теплохода. Волны накрывали балкон, а, ударившись о борт теплохода, вздымались вверх, обливая катер обильными брызгами. Следя за волнами, он рассуждал: «Если спущусь на балкон, то неминуемо стану мокрым. Чтобы не намокнуть, мне нужно между ударами волн о борт успеть спуститься на три метра вниз по коробу, пробежать четыре метра по балкону, заскочить на перила, с них по доске перескочить на катер, открыть ключом двери и заскочить внутрь». И он засёк время между волнами, ударяющими о борт. «Надо дать распоряжение рабочим соорудить крышку для зева короба, иначе большие волны зальют его так, что помпой не успеешь откачивать воду и не сможешь открыть дверь в машинное отделение», – подумал он, рассуждая, как хозяин. Проследив за шестью-семью ударами волн о борт, он быстро спустился на балкон. Заскочил с разбегу на перила балкона, и, коснувшись ногой доски, привязанной к перилам и подножки катера, перепрыгнул на катер. С трудом он успел открыть дверь и заскочить внутрь каюты, не намокнув.
– Вы тут не замёрзли? – от радости закричал он по-русски, забыв, что его родного языка, Стан не понимает.
– Это вы, президент? – тихо по-немецки спросила она.
Убедившись, что посторонних нет, негры открыли дверь, держа швабру в руках. Следующая волна ударила о катер, и его закачало из стороны в сторону. Шатаясь, бледные негры вылезли из кладовой, где они просидели полтора часа. Из небольшого холодильника Виктор достал продукты и принялся их кормить. С жадностью набросились они на еду. Он рассказывал, как погибли капитан, его помощник и матрос. Перед смертью помощник почему-то сообщил ваши имена капитану.
– Да, я частично слышала их разговор, – заявила Стан, удивившемуся Виктору. – В кладовой имеется вентиляционное отверстие и через него слышно, что говорят снаружи. Ясно одно, что нас ищут. Боба уже трясёт от страха. Мужчины, вообще, слабее нас, женщин.
Улыбаясь, Виктор заметил по-немецки:
– Через некоторое время мы проверим вашу женскую храбрость, когда будем перебираться с катера в короб теплохода.
В глазах Стан промелькнул страх, но она не издала ни звука.
– Мне не жалко, но вам нельзя после голодовки много кушать, а то плохо может стать.
Стан укоризненно посмотрела на Боба и заявила:
– Оказывается, мой Боб, а вернее Джин, участвовал в ограблении алмазных сокровищ, перевозимых с одного склада в другой. И в этом он только сегодня признался мне. Организатором ограбления был водитель. Он подсыпал в кофе трём охранникам снотворное. Вместе с Джином им удалось вскрыть сейф, и забрать алмазы. Джин снял с себя форму и в спортивном костюме, прихватив алмазы, ушёл. Он спрятался в заранее подготовленной пещёре, где они заготовили продукты. Там он больше трёх недель скрывался, дожидаясь пока всё успокоится. Водитель же должен был отогнать подальше машину и запутать следы Джина. Затем поджечь машину и взорвать сейф, предварительно оставив свои вещи и пистолет в машине. Позднее Джин узнал, что что-то не так пошло и водитель сам взорвался и со всеми сгорел. Брат Джина Боб ничего не знал о похождениях брата и подсоединился к Джину потом, выручая брата. Вот, такая история получилась у Джина и Боба.
– Боб, вернее Джин, не говорил, что потом стало с алмазами?
– Он только сказал, что алмазов у них уже давно нет, а в подробности не вдавался, – ответила Стан, кусая губы, а по ауре он понял, что она говорит искренне. – Поскольку выхода у него нет, то он твёрдо решили, как поступит.
– И как же он решили поступить?
– Джин считает, что ему лучше погибнуть, чем попадаться в руки полицейских Берега Слоновой Кости. Там его ждёт мучительная смерть, и он не хочет подвергать опасности родственников. У африканских добытчиков алмазов жестокие нравы к похитителям их богатств.
– Миссис Стан, вы не преувеличиваете?
Но Стан только пожала плечами.
– Я полагаю, что, если полицейские Берега Слоновой Кости и Америки объединились, то у них есть фотографии, где Джин сфотографировался на документы, когда был охранником. У нас он тоже фотографировался на документы, как Боб. Сличив их, они установят, что Боб и Джин это одно и тоже лицо.
– Об этом мы не подумали, – изменившись в лице, заявила Стан. – Тогда, что ему делать?
Вся эта история не нравилась Виктору. «Даже если Джин не посвятил Стан в тайну дальнейшей судьбы алмазов, то всё равно она слишком много знает, и её тоже необходимо спрятать», – подумал он и сказал:
– Мне, кажется, что рано паниковать. Я помогу ему и тебе, Стан. В руки полиции вы не попадётесь, но для этого вам надо проникнуть в каюту номер два в машинном отделении, где жили Ирма и Ганс. Там есть тайник, в котором вы надёжно спрячетесь. Здесь же вам оставаться нельзя, опасно, если нагрянет полиция. В конце концов, вы могли спрятаться в трюме траулера и сойти на берег в порту Стэнли.
– К сожалению, спрятавшись в тайник, Джин может только оттянуть свой арест, если действительно его вычислили, – заметила Стан, – но с другой стороны, появление здесь полицейских позволит установить, действительно ли полиция ищет его. Пока у нас только одни догадки. Во всяком случае, только после этого он может решать, что ему делать, тонуть вместе с теплоходом или сдаваться полиции.
– С чего вы взяли, что я собираюсь топить свою фирму?
– Все говорят, что судьба «Виктории» предрешена и её вы гоните на глубину, чтобы потопить.
– Теплоход действительно подлежит потоплению, но не фирма «Движитель», которая, кстати, не горит и отделена толстым слоем воды от пожарища.
Стан задумалась, а Виктор посоветовал ей всё пересказать Джину. По мере того, как Стан ему переводила содержания разговора, в его глазах появлялся луч надежды. Он вдруг осознал, какую операцию со своей фирмой задумал президент, от судьбы которой будет зависеть, получит он триста тысяч или девятьсот тысяч долларов.
Джин не случайно рассказал Стан об ограблении алмазного броневика.  Он преследовал две цели. Во-первых, Стан должна была рассказать эту историю президенту, о чём он её предупреждал. Во-вторых, Джин рассуждал так, что триста тысяч долларов нечего делить между ними, а их следует отослать тёте. Действительным же организатором ограбления был муж сестры, работавший в сфере руководства алмазного фонда и знавшего, когда перевозились крупные партии ценностей. Снотворное в кофе подсыпал не водитель, а сам Джин всем четверым из охраны. И сам же подъехал к пещёре, где его ожидал свояк с канистрами бензина, масла и шашкой динамита. Они вскрыли сейф, свояк отогнал машину подальше от пещеры. Затем поджог в машине канистры, а сам спокойно удалился, оставаясь у всех на виду и наблюдая за развивающимися событиями вокруг ограбления алмазов. Свояк снабжал Джина едой и у него же хранились драгоценности. Всё развивалось хорошо, но свояк неожиданно узнал, что следствие пошло совсем не так, как он планировал, расстроившись, он скончался от сердечного приступа. Тётя оказалась посвящена в тайну, где хранились алмазы. У неё же потом несколько месяцев скрывался Джин. Джин очень любил и уважал тётю, воспитавшую их с братом и сестрой.
Для Виктора Джин решил подготовить схему бессловесного завещания. На схеме он нарисовал квадрат, в котором написал триста тысяч долларов. От квадратика он провёл три стрелки вниз. Первая стрелка упиралась в кружок с адресом тёти и сестры, вторая – в самолёт с Бобом, а третья – в гробик с Бобом-Джином. Стрелочку брата и свою он перечеркнул двумя жирными линиями, а над тётиной поставил цифры триста тысяч. Всё ясно и понятно. И эту схему незаметно от Стан он планировал передать президенту. На словах же он решил попросить президента поддержать Стан, насколько это будет возможно.
Когда страсти на катере улеглись, Виктор приступил к завершающей стадии операции. Он попросил Стан подготовить ему распоряжение для рабочих. Стан должна была написать записку на английском языке, всего одну фразу: «Для проведения акустических исследований определения масштаба пожара на теплоходе, всем рабочим и морякам, свободных от вахты, в течение трёх минут занять свои места в гамаках, не курить и не разговаривать».
Стан принялась писать распоряжение по-английски, постоянно уточняя текст по-немецки. Воспользовавшись занятостью Стан, Джин передал президенту свою схему, приложив палец к губам. Виктор понял, что Стан не должна знать о записке. Закончив писать, Стан глубоко вздохнула.
– Сейчас я спущусь с катера и поднимусь в короб. Вы внимательно следите, как я это сделаю. Затем я зайду внутрь теплохода и дам там распоряжение, после этого вернусь за вами.
В машинном отделении большая часть рабочих отдыхали в гамаках. Виктор открыл каюту и, прихватив фонарик, отправился в командный пункт. Он приказал радисту включить динамики и объявить распоряжение, подсунув ему записку Стан. Зычным голосом радист сделал объявление. Затем Виктор попросил его выключить рацию и отправиться в свой гамак. Записку же Стан он уничтожил.
Рабочие разошлись по местам. Отключив полностью освещение, Виктор перевёл с катера негров никем не замеченных в каюту. Отправив негров с рюкзаками в тайнике, он дал им возможность закрепить два гамака. И только после этого прикрутил ножки кровати к люку, и отпустил на них кровать. Подсвечивая фонариком, он отправился в командный пункт. Дверь каюты специально оставил открытой настежь, чтобы все убедились, когда включится освещение, что в каюте никого нет. Для иллюзии исследования он постучал железкой по стальному корпусу теплохода, а затем включил ночное освещение. Рабочие зашевелились, решив, что эксперимент завершён.
Перед своей каютой повар погремел поварёшкой по кастрюле, приглашая всех на ужин. Он умудрился не только приготовить бутерброды, но и вскипятить чай, подключив баллон с ацетиленом к газовой горелке.

55.
На катере Виктор отправился на поиски вертолёта в сопровождении офицера и санитара, взявшего на себя обязательства рулевого. Сначала Виктор дал команду пройти вдоль всего корпуса теплохода, прячась от искр и пепла под широкий борт теплохода. Ехали медленно, опасаясь канатов, свисающих с правого борта теплохода. Объясняясь с Виктором языком жестов, офицер поинтересовался, для чего канаты. И Виктор, жестикулируя руками, принялся объяснять, что к днищу теплохода взрывчатку будут подвешивать на канатах, при этом ртом изобразил взрыв, размахивая руками. Это он сделал так наглядно, что американцы заулыбались.
Обогнув нос теплохода, они пошли вдоль его левого борта. Волны гасились корпусом теплохода. И в этом месте океан напоминал гладь озера в ненастную погоду. Перед выходом на просторы океана, рулевой дал газ, разгоняя катер, и они выскочили из-под кормы, оказавшись под «обстрелом» горящих углей, летевших навстречу ураганному ветру, что свидетельствовало о мощи тепловых взрывов на теплоходе.
Отъехав от теплохода в сторону на сто метров, катер оказался в безветренней зоне. Это было так не обычно, что моряки принялись бурно обсуждать такое не обычное явление природы. Обгоняя теплоход с правого борта, катер, подпрыгивая на гребнях волн, помчался вперёд, придерживаясь границы дыма, стелившего низко над водой. Вооружившись биноклями, офицер и Петрухин рассматривали горизонт. Минут через двадцать офицер указал рукой вперёд и Виктор, направив окуляр бинокля, разглядел крохотную точку. Через несколько минут точка увеличилась до размеров вертолёта, державшегося на плаву, рядом с полосой густого, как покрывало, чёрного дыма, обгоняющего теплоход. «Если бы пилот посадил вертолёт левее метров на двести, то мы бы проскочили мимо, не заметив его», – подумал Виктор, разглядывая лопасти винта, погружающиеся в воду при перекате волн, идущих в северо-западном направлении. Офицер и Петрухин обратили внимание, что в районе двигателя вертолёта виднеется какое-то белое пятно. Подъехав ближе, они увидели тело человека, обхватившего двигатель. «Жив ли пилот», – подумали они одновременно. Пилот не подавал признаков жизни. Подойдя вплотную, удалось разглядеть, что рукав куртки намотался на вал винта. В нижней части разорванной куртки высовывалась рука в белой рубашке. Вот её и заметили издалека.
Рулевой подрулил к поплавку, офицер и Петрухин спрыгнули на него, но дверь оказалась закрытой изнутри. Подтягиваясь и цепляясь за выступающие детали вертолёта, они перебрались на другую его сторону, но и там дверь была закрытой. Офицер, заметив приоткрытую форточку, вскарабкался по обшивке вертолета и открыл дверь.
Ноги пилота болтались вверху кабины, а его тело через люк высовывалось наружу. Одна нога была без ботинка и носка. Пощупав ногу, они убедились, что пилот жив. На сидении лежала большая отвертка, напоминающая рычаг. Виктор заглянул в просвет люка и увидел кисть руки с разжатыми пальцами. Припомнив последний разговор с пилотом, Виктор сообразил, что произошло. «Пилот решил запустить двигатель. Чтобы лопасти не коснулись воды набегающей волны, он отверткой приподнимал муфту, на которую опираются длинные лопасти при нерабочем состоянии двигателя. Предварительно разувшись, пилот высунулся из люка наружу, а пальцем ноги надавил на кнопку стартера. Винт пришёл во вращение, пилот отверткой приподнял муфту, оторвав лопасти от воды. Но вал захватил рукав куртки и начал наматывать ткань на себя. Рукав разорвался, руку вывернуло, и пилот выронил отвертку, которая случайно залетела в кабину. Лопасти ударились о воду набегающей волны, и двигатель заглох. И это спасло пилоту жизнь, иначе бы его тело растрепало в клочья. Для освобождения пилота из «капкана», лопасти необходимо развернуть в обратном направлении», – решил Виктор.
Знаками Петрухин показал офицеру, чтобы тот поддерживал пилота, а сам спрыгнул на катер. Затем он подвёл катер к одной из лопастей и послал санитара приподнять и придержать её. Проехав по кругу вокруг вертолёта несколько раз, пилот оказался освобождённым от винта и свалился в кабину. Втроем они перенесли пилота на катер. Локоть руки пилота разбух, став, как бедро ноги. Пока пилоту оказывали помощь, Виктор поднялся в кабину вертолёта и внимательно осмотрел отвёртку. На ней виднелись глубокие бороздки, и он решил, что пилот не раз пользовался таким способом запуска двигателя. Осмотрев муфту, он окончательно убедился в своей версии. Затем он внимательно разглядел крепление лопастей к основанию втулки винта двигателя, решив, что, перед тем, как буксировать вертолёт к теплоходу, необходимо снять лопасти с двигателя. В кабину поднялся санитар. Он по рации проконсультировался с врачом об оказании помощи пилоту, у которого на теле обнаружились глубокие раны, полученные в результате попытки освободиться от винта.
Над океаном спускались сумерки, и вокруг вертолёта быстро темнело. Из включенной рации вертолёта слышались позывные, кто-то просил ответить, но Виктору было не до связи. Он вместе с офицером в течение часа снимал лопасти винта, привязывая их к кабине и готовя вертолёт к буксировке. Привязав буксирный трос, катер медленно потащил вертолёт навстречу зареву, видневшемуся вдали.
То, что на вертолёте произошёл несчастный случай, в порту Стэнли узнали из прослушивания разговора, ведущего с рации вертолёта. Связаться непосредственно с теплоходом диспетчерской порта не удавалось. Не хватало мощности переносной рации, установленной в командном пункте, расположенном ниже уровня воды. Кусок проволоки, выведенной радистом в короб, в качестве антенны, посылал волну в узком секторе. В остальных направлениях стальной корпус короба глушил распространение волн.
С волнением жители города, гости и полиция ожидали прибытие траулеров. Трое африканских полицейских с собакой и человек двадцать полицейских из местных и теплохода «Виктория» ожидали пришвартовки к причалу траулеров, на одном из которых находился преступник Джин Бостон. После аварии катера на подводных крыльях, африканские полицейские с опаской посматривали на воду залива. И выходить на катере навстречу траулерам не решились. Молодой африканский полицейский держал на коротком поводке чёрного пса по клички «Динго». Пёс чувствовал настроение хозяина и то напряжение, которое испытывал его хозяин, передавалось псу, он подвывал, предвкушая возможность укусить за ягодицу того, кого лёгким движением руки укажет ему хозяин после успешной операции, как поощрение к чему-то вкусненькому.
Как только траулер коснулся бортом пристани, несколько полицейских перепрыгнули на борт и рассыпались по суднам, исключая возможность пассажирам сойти на берег, минуя трап. Цепким взглядом полицейские осматривали каждого человека, спускающегося по трапу. Вот, вот должен появиться Джин, но из проёма вестибюля выходили не те, кого с нетерпением ожидали полицейские. Наконец цепочка пассажиров иссякла, и полицейские бросились на судно. Начался обыск. Каждый уголок и щель на судне проверили полицейские. Джина и его подружки Стан на траулерах не оказалось.
Помощник капитана траулера провёл полицейских в каюту Джина и Стан. Полицейские сняли постельное бельё. Простынь с нар Джина подсунули под нас псу Динго. Впитав в себя запах человека, пёс взял след и привёл полицейских к тому месту, где несколько часов назад стоял президентский катер. По следу маршрута, по которому шли негры, полицейские сделали вывод, что те крадучись зашли в каюту катера. Через пять минут лоцман, стоя на месте, где стоял катера, давал показания чёрному бригадному полицейскому. Выслушав показания лоцмана, полицейские решили повторить эксперимент, но на этот раз псу подсунули простынь Стан. Вдохнув запах, Динго понял, что эти запахи чем-то похожи, и он запомнил их на всю жизнь, как враждебные запахи для его хозяина. Пёс опять проделал такой же путь. Всякие сомнения рассеялись. Негры уехали на катере и, возможно, всё ещё находятся там или в машинном отделении теплохода. Других плавучих средств, кроме вертолёта, в районе теплохода диспетчерской не зарегистрировано.
Диспетчерская следила за продвижением теплохода с маяков, измеряя приборами направление и скорость удаления теплохода. С маяков теплоход был виден, как на ладони.
Гонорар комиссару полиции «Виктория», в случае задержания преступника Джина удвоили. Срочно нужно было догнать теплоход. Катер на подводных крыльях службы береговой охраны находился в доке на ремонте. Договориться же с владельцами катеров было невозможно. Владельцы не хотели рисковать и наотрез отказывались предоставить быстроходные катера для погони за горящим теплоходом.
С трудом удалось полицейским договориться с владельцем небольшого быстроходного катера, но его надо было подготовить после зимнего хранения. Катер имел хорошую маневренность и отличную каюту на пять человек, не считая рулевого.
Мэрия города узнала, что в машинном отделении осталось 25 рабочих добровольцев, решила не рисковать их жизнями, и в район горящего теплохода направить спасательное пассажирское судно.
Мэрия решила отправить пассажирское судно по мере его готовности. Каюты судно быстро заполнились журналистами разных мастей, небольшой группой членов комиссии и сотрудниками мэрии. Морское пассажирское судно за час догнало теплоход. Пассажирское судно будет сопровождать горящий теплоход, следуя параллельным курсом. Судно пристроилось с правого борта теплохода, пытаясь связаться с командой теплохода. За теплоходом на буксирном канате тянулся вертолёт без лопастей. Президентский катер висел на канатах рядом с коробом. Сверху короба просматривался брезент, трепыхающийся на ветру. Признаков жизни на теплоходе не наблюдалось.
Спасательное судно двигалось на расстоянии полмили от горящего теплохода, ближе капитан не решился подойти, опасаясь изменения ветра, тогда на его судно полетят головёшки, причинившие не мало бед в городе, пока теплоход находился у причала. Дым и гарь срывались с носовой части теплохода и горизонтально устремлялись вперед теплохода. Носовая часть теплохода нагрелась и выделялась на чёрном фоне неба каким-то красным оттенком.
Хотя время было далеко за полночь, мистер Ричард Сенфорд, казначей из Вашингтона, рассматривал через бинокль «ночного видения» горящий теплоход из каюты, которую он заказал специально по левому борту судна. «За счёт чего движется теплоход, развивая скорость больше двух узлов? – ломал себе голову Ричард. – Неужели ветер гонит теплоход? Теплоход должен был развернуться, и ветер ударил бы ему в бок, пытаясь перевернуть, но почему-то этого не произошло? Какая загадка таится во всём этом?»
Быстроходный катер, на борту которого находились трое африканских полицейских с собакой и комиссаром полиции теплохода «Виктория», без которого немыслимо было проводить обыск в машинном отделении, отошёл от берега, только через час после от швартовки спасательного пассажирского судна от причала. Владелец катера сам изъявил желание управлять катером и быть лоцманом.
Лоцман вёл катер на малых оборотах. Он боялся напороться на подводные препятствия, разбросанные по всему пути теплохода. Первым делом полицейские приказали лоцману подойти к вертолёту. С катера они перескочили на поплавок. На их счастье двери кабины были не на замке и не пришлось их вскрывать. Двое полицейских обследовали кабину, но ничего существенного не обнаружили. Лопасти винта заботливо были привязаны к корпусу вертолёта между хвостовой частью и кабиной.
Затем полицейские решили обследовать теплоход с левого борта, но ничего кроме балкона, прилепившегося почти над самой водой, они не обнаружили. Обойти теплоход с носовой части лоцман не решился из-за плотного дыма, ветром прижатого к самой воде. Тогда лоцман развернул катер и, обойдя вертолёт сзади, оказался с правого борта теплохода. Не спеша, катер с полицейскими заскользил между теплоходом и пассажирским судном, изучая обстановку. Полицейские увидели президентский катер, освещенный заревом пожара. Хотя катер висел на канатах довольно высоко над водой, но они знали, что от балкона вверх ведёт лестница, по которой можно подняться до входа в короб и катер. Всё это им объяснил лоцман траулера в порту, которого они замучили допросами.
Бригадный полицейский посовещался с комиссаром полиции и приказал лоцману следовать прямо к коробу. Лоцман развернул катер на 90 градусов и, прибавив газа, направился к теплоходу. Не доходя до теплохода 300 футов, катер попал под мощную струю воздуха, вылетающего как будто из невидимого сопла. Катер врезался в струю воздуха. Лоцман и полицейские заметили, что нос катера приподнялся, и его завалило на бок. И вдруг катер закрутило, как пустую бочку, и отбросило в сторону. Катер ещё раз перевернулся вокруг своей оси и встал на днище, продолжая раскачиваться с борта на борт. Двигатель заглох. Аккумулятор вылетел из гнезда, выплёскивая кругом аккумуляторную жидкость. Находившиеся внутри катера люди перевернулись несколько раз, стукаясь о стенки катера и друг о друга. Грузное тело комиссара полиции осело на пса. Пёс озверел и схватил попавшуюся ему под пасть ногу лоцмана и злобно укусил. Лоцман, как сирена, завыл. В темноте невозможно было что-то разобрать. Постепенно стоны и оханье прекратилось. Пёс рычал на всех, готовый вцепиться даже в хозяина.
С пассажирского судна человек двадцать видели, как катер несколько раз перевернулся вокруг своей оси, затем его отбросило назад, и он встал на днище. Капитан, поняв неладное, приказал спустить моторную шлюпку и направил команду спасателей. Однако спасатели не решились войти внутрь катера, услышав предупредительное рычание пса. Они подцепили катер и отбуксировали его к пассажирскому судну. Пострадавшими оказались все. Им оказали первую помощь, а владельца катера положили в лазарет. Его не только покусала собака, но он умудрился сломать себе ребро.
Тем не менее, через час полицейские с многочисленными заклеенными ранами собрались в кубрике с представителями команды судна и обсуждали вопрос, что произошло с катером. Высказывались самые невероятные предложения. Кому-то померещилось, что вынырнул кит и, как щепку, перевернул катер несколько раз. И полицейским пришлось разойтись, не докопавшись до истины.
Полицейские поняли, что самый лучший момент ночи для задержания преступника упущен. Им ничего не оставалось делать, как ждать утра, хотя моряки быстро привели в рабочее состояние их катер.
                ______   _   ______

Вернувшись после поиска вертолёта в машинное отделение, Виктор первым делом дал команду перевести один из электродвигателей в режим генератора тока. И на борту заработала электростанция, работающая за счёт вращения гребного винта одного из рулей при скорости движения теплохода в два с половиной узла. Дежурный офицер переключил аккумуляторный блок на подзарядку, предварительно включив полностью освещение в помещениях.
Рабочие зашевелились. Лежать в темноте, как в гробу, оказалось не просто. И большая часть из них поднялась со своих гамаков. Кто решил побриться, кто просмотреть газеты и покурить, кто просто погулять. Жизнь в машинном отделении оживилась.
Взяв у повара несколько бутербродов и термос с чаем, Виктор закрылся в каюте. Включив магнитофон и поставив его около двери, как глушитель разговоров, он принялся откручивать ножки кровати с люка. Он открыл люк, и его обдало не совсем свежим воздухом. В тайнике оказалось душно, из-за отсутствия электроэнергии там не работала принудительная вентиляция. Он потихоньку окликнул Стан. Она включила освещение и появилась в проёме люка.
– Разговаривайте тихо, – предупредил он, приглашая их подняться наверх.
Негры вылезли, разминая затекшие ноги, а, увидев бутерброды, накинулись на них. Пару бутербродов Виктор поспешно отложил для себя, у него тоже появился зверский аппетит.
Несчастный случай с Николасом не выходил из головы у Петрухина, а он так надеялся использовать пилота в качестве переводчика. Хотя серьёзных травм на теле у него не было, но привезли его к врачу в бессознательном состоянии. «Его просто хорошо помяло и он не скоро придёт в себя, – рассуждал Виктор. – Поэтому необходимо иметь запасной вариант с переводчиком. И эту миссию может выполнить Стан, но для этого в тайнике надо установить параллельный телефон».
Закусив, Виктор принялся монтировать телефонную связь между каютой и тайником. Используя запасные провода шестижильного кабеля, проброшенного между каютой и тайником ещё при строительстве, он минут за двадцать смонтировал параллельный телефонный аппарат в тайнике. Дальше просто, рассуждал он: «Из командного пункта я смогу позвонить себе в каюту. Стан поднимет параллельную трубку в тайнике и переведёт мою речь с немецкого на английский или французский язык. Через параллельный телефон в командном пункте я смогу беседовать с любым членом бригады».
Закончив и опробовав телефонную связь, он договорился со Стан о пароли разговора, иначе её могут засечь, если на теплоход действительно прибудут полицейские.
Улучив момент, когда Стан трудилась над переводом текста его обращения с немецкого на английский и французский языки, Виктор передал Джину письмо брата Боба. Джин принялся читать письмо брата, а Петрухин погрузился в воспоминания о своей поездке в Швейцарию. Брата-летуна в Швейцарии Виктор не застал. Тот уехал в Италию, куда Алёна послала его проконтролировать, как идёт ремонт сгоревших квартир в городе Пизе, где жила Раймонда и размещалась конкурсная комиссия по спасению Пизанской башни.
С гибелью Раймонды и Армандо конкурсная комиссия не утратила своего назначения. Два профессора со степенями докторов наук из Пизанского университета продолжили их дело, придав ему другую подоплёку. И ещё долгое время они будут будоражить умы человечества проблемой спасения башни Кампанеллы, к которой, кстати, священнослужители храма Дуомо не подпускают ни строителей, ни учёных, ни членов конкурсной комиссии по её спасению.
Алёна закончив очередную операцию по огранке чёрного алмаза, предложила Виктору развлечься и съездить в Пизу. Они в течение нескольких дней путешествовали по Италии. В Пизе Виктор познакомился с братом Боба летуном Бобом. Летун Боб был чем-то озабочен. На прощание летун передал письмо Бобу, плавающему на теплоходе. Виктор предупредил его, что в ближайшее время не собирается возвращаться на теплоход, но судьба распорядилась иначе. Боб же убедительно просил его, доказывая, что другой возможности переслать письмо брату у него не будет. Боб предупредил, что в письме имеются компрометирующие их материалы, и передавать его через третьи руки не следует.
По мере того, как Джин читал письмо, его лицо менялось. Содержание письма было не из приятных. Закончив читать, Джин растерянно взглянул на Петрухина и Стан. Затем он знаками попросил вернуть свою записку насчёт перевода денег тёти, переданную Петрухину тайком от Стан. Удивительно, но Петрухин сразу понял, что от него хочет негр. И он извлёк из кармана листок бумаги и протянул его Джину. Джин сделал другое распоряжение, деньги не высылать тёти, а передать брату-летуну.
Виктор вопросительно посмотрел в глаза Джина, и тот подтвердил свою просьбу кивком головы. Затем Джин разорвал письмо брата и свою схему на мелкие кусочки и спустил их в унитаз. Поведение Джина заставило Виктора задуматься, и он решил продолжить беседу с Джином, используя язык жестов и рисунков. Освещение в каюте было достаточное, и аура над головой негра вырисовывалась чётко. Из беседы с негром Виктор понял, что за тётей следят, и это связано как-то с большими переводами денег с теплохода. Об этом ему сообщает брат в письме. «Час от часу не легче», – подумал Виктор, но не пожалел, что часть своих акций сбагрил негру.
Наконец Стан закончила перевод-обращение. Он отметил, что ей удалось сделать довольно большой перевод за сравнительно короткий промежуток времени, следовательно, она неплохо владеет языками. Виктор решил посвятить негров в предстоящую работу по отделению помещения фирмы «Движитель» от основного корпуса теплохода. Он достал чертежи теплохода и по ним принялся объяснять, в каком месте необходимо прорезать корпус теплохода. Перед отделением фирмы «Движитель», он взорвёт два передних блока теплохода, которые при своём затоплении, приподнимут хвостовую часть теплохода, опираясь на третий и четвёртый блоки, имеющие надёжную плавучесть. Когда кормовая часть теплохода вместе с машинным отделением приподнимутся футов на десять – пятнадцать, то он взорвёт утолщенные части корпуса теплохода между гаражом и машинным отделением. И машинное отделение опуститься вниз, в это время необходимо запустить двигатели рулей в режим «полный назад» и отогнать её подальше от места затопления теплохода. Свой рассказ Виктор сопровождал пояснениями, водя ручкой, как указкой, по чертежам. Из его объяснений не следовало, что миссию запуска двигателей он поручает им, но они сами решили, что это придётся делать им.
– Вдруг фирма «Движитель» не отделиться от теплохода, то мы пойдём ко дну? – испуганным голосом спросила Стан.
– Если фирма не отделиться от основного корпуса, то вы покинете машинное отделение и перейдёте в кабину вертолёта, который я поставлю рядом с коробом.
Глаза Джина заблестели, он технически представил, как это будет выглядеть. А то, что президент располагает вертолётом, давало ему ещё один шанс на спасение. Управлять вертолётом он мог, причём неплохо и даже имел призы за вождение вертолёта на соревнованиях в Африке. И у него возникла идея, но прежде чем поделиться ею, ему надо было хорошо подумать. И он спросил, а Стан перевела:
– На каком расстоянии мы находимся от островов?
– Миль десять-двенадцать, – ответил Петрухин, отметив по ауре о появлении у негра какого-то интереса к вертолёту.
«Уж не надумал ли Джин вернуться на острова на вертолёте?» – пронеслось в голове у Виктора. Стан же не унималась, уточняя детали у Петрухина, но прежде чем задавать вопрос, она вначале советовалась с Джином.
– Перед потоплением теплохода за рабочими и за вами должно подойти судно из порта Стэнли? – спросила Стан.
– Безусловно, траулеры отремонтируются, загрузят на крыши песок и догонят нас. Иначе невозможно будет топить теплоход, не высадив рабочих из машинного отделения.
– Но на траулерах могут оказаться полицейские. Они нас задержат, и все наши грёзы удрать с машинным отделением или на вертолёте лопнут, как мыльный пузырь. Полицейских не так просто провести.
– Перед потоплением теплохода, я поставлю траулеры мили за полтары от теплохода, а его разверну так, что они не смогут видеть происходящего в кормовой части.
– Интересный проект вы, сэр предлагаете, – заявил Джин. – Впрочем, у Ирмы Хаузен подобная идея тоже возникала, когда мы находились здесь, в плену огня. Правда, у неё было много «НО!», которые она не могла решить.
На что способна Хаузен, Петрухин знал, его сейчас занимал вопрос, почему Джин заинтересовался вертолётом, изучая его ауру, он неожиданно задал ему вопрос:
– Джин, а вы можете управлять вертолётом?
Как только Стан перевела вопрос, Петрухин тут же прочитал по его ауре, что Джин имеет хорошие навыки по вождению вертолёта. Не дожидаясь, когда Джин ответит, он, обращаясь к Стан, спросил:
– При первой возможности Джин научит меня летать на вертолёте?
Джин внимательно посмотрел на своего шефа, раздумывая, как ответить, а Виктор уже знал, что он выполнит его просьбу, и, не дожидаясь ответа, попросил Стан передать Джину, что он благодарен ему за это. Джин выразил удивление, не понимая, как шеф догадался, что именно об этом он собирался сказать.
Перед сном Виктор решил навестить пилота Николас, поэтому бесцеремонно махнул неграм, чтобы они спускались в тайник, заявив:
– Ваша прогулка закончилась, а у меня есть ещё дела.
Негры нехотя поднялись. Джин рукой показал на приёмник, желая прихватить его с собой. Но Петрухин отрицательно покачал головой, негр вздохнул и спустился вниз. Прикрутив ножки кровати и опустив на них её сетку, он, оставив открытую настежь дверь, поднялся к врачу.
Николас лежал в гостиной на диване с открытыми глазами и разглядывал потолок. Увидев Петрухина, он попытался повернуться, но это далось ему не легко.
– Мистер Николас, больше не будите пользоваться отверткой при запуске двигателя вертолёта? – лукаво улыбаясь, спросил Виктор. – Ваше счастье, что двигатель заглох, иначе ваши останки давно бы съели акулы.
Пилот удивлёно уставился на президента, не понимая, как тот догадался о его не удачном запуске вертолёта, а Петрухин, чтобы разрядить обстановку, заявил:
– На отвёртке имеются глубокие бороздки, что свидетельствует о том, что вы не раз умудрялись запускать двигатель подобным образом.
– Вертолёт отработал свой срок, детали износились, вот и приходиться мудрить, – сознался пилот, понимая, что нечего скрывать то, что явно видно.
– Как ваше самочувствие?
– Да так! Меня всего крепко сдавило, тело ноет, но переломов нет. Руку врач вставил, сразу полегчало.
Врач, услышав разговор, поднялся с кровати и выглянул из-за перегородки.
– Какое состояние больного? – поинтересовался Петрухин у врача.
Врач знал, что пилот является связующим звеном языкового барьера президента и без лишних слов ответил, а пилот перевёл:
– Врач считает, что пару дней я должен проваляться в постели. Но я думаю, что завтра к вечеру поднимусь.
– Это уже хорошо, мне завтра утром понадобиться ваша помощь, как переводчика. Вы сможете сделать перевод завтра утром, не вставая с постели по телефону?
– Думаю смогу, разговаривать нетрудно, а вот шевелиться приходится с трудом.
Петрухин посидел минут пять для приличия и, поговорив о пустяках, откланялся, пожелав больному быстрейшего выздоровления. Спускаясь по лестнице вниз, он почувствовал огромную усталость. Тем не менее, прежде чем ложиться спать, он зашёл в командный пункт и посмотрел, как изменилась скорость теплохода. Стрелка спидометра замерла на отметки 2,5 узла.
Засыпая в постели, Виктор подумал: «Как траулеры смогут догнать нас, если нет связи, а мы даже не можем определить своё местонахождение».
                ______   _   ______

Виктор проснулся и посмотрел на часы. Было без трёх минут пять часов утра, но спать уже не хотелось. Повернувшись на бок, он решил встать и выпустить негров размять ноги в каюте, размышляя, в какой тесноте они находятся. Соскочив с кровати и помахав руками для приличия, как на зарядке школьников, он выглянул из каюты. К его удивлению большинство рабочих бодрствовали, прогуливаясь по машинному залу. До него  дошло, что вчера он их рано уложил отдыхать, а здоровые люди, привыкшие с раннего утра трудиться, долго не могли валяться в гамаках.
Недовольный такой ситуацией он закрыл дверь на ключ и включил магнитофон. После этого он снял телефонную трубку и трижды надавил на рычаг, вызывая Стан. В трубке щёлкнуло, он понял, что Стан сняла трубку, но она молчала. Петрухин кашлянул, затем щелкнул языком и изобразил «чих». Стан зевнула. Это был условный сигнал. И тогда он поздоровался, она ответила.
– Как прошла ваша первая ночь? – поинтересовался он.
– Нормально, только холодно было от стального корпуса теплохода.
– Вас выпустить на прогулку? Рабочие уже почти все бодрствуют.
Стан, не ответив, спросила:
– Завтрак скоро будет? А то кушать хочется, – призналась она.
– Хорошо, вначале организую завтрак, а потом открою люк, – ответил он и услышал вторичный щелчок в трубке, а затем уловил характерный гул генератора.
Он понял, что в командном пункте подсоединились к его телефонному аппарату. Он быстро выдернул провода, идущие к параллельному телефону в тайник и сказал:
– Алло!
С командного пункта ответили по-английски. Естественно, он не понял, подумав: «Почему там подсоединились к моему телефону, возможно, сработала сигнализация». И он решил проверить, положив трубку на рычаг. Выждав несколько секунд, он снял трубку и, не набирая номера, трижды надавил на рычаг. С командного пункта ответили: «Алло!» Не зная, что ответить, он тоже сказал: «Алло!» Ему дежурный ответил по-итальянски:
– Синьор Прэзидэнтэ! Соно ле чинкуэ э ун куарто.
Виктор решил, что дежурный сообщил ему время и взглянул на часы. Часы показывали пять часов пятнадцать минут.
– Грациэ! – ответил он, убедившись, что дежурный действительно сообщил ему о времени, и спросил. – Лей парла итальано?
– Но! Ун по.
Виктор понял, что дежурный не говорит по-итальянски, а знает только отдельные выражения.
– Ла ринграцио! – поблагодарил он дежурного ещё раз и положил трубку.
«Хорошо, что я услышал гул генератора, иначе дежурный узнал бы слишком много лишнего», – подумал он, вытирая вспотевшее лицо. Спрятав провода, соединяющие электрорезетку с телефоном каюты и, не выключая магнитофона, он направился в командный пункт фирмы, оставив специально настежь открытую дверь каюты. Кивком головы он приветствовал рабочих и моряков.
В командном пункте дежурил только один офицер, что было нарушением устава. Увидев президента, он включил полное освещение в своём помещении и закивал головой в знак приветствия.
Первым делом Петрухин поинтересовался скоростью теплохода. Стрелка продолжала стоять на отметке 2,5 узла. Он открыл крышку самописца, где фиксировался график пройденного пути и глубины до дна океана. Расшифровав график, применяя масштаб, он определил, что от точки, где они вчера проделали дверь в машинное отделение и вывели людей наружу, теплоход прошёл чуть меньше 19 миль, глубина до дна океана составляла 632 фута. Но в каком направлении они движутся, установить было невозможно. Однако он был убеждён, что теплоход идёт по заданному курсу, а прибудут они в конечную точку через восемь суток, если не изменится скорость теплохода. Программу работ на это время он и собирался сообщить рабочим через радиста. Радист зачитает обращение, подготовленное вчера Стан на английском и французском языке. В основном, придётся работать водолазам, но для обслуживания одного водолаза требуется четыре человека. Больше четырёх водолазов для резки газовыми горелками перегородки между блоками теплохода он не сможет организовать. Рассуждая, он решил выглянуть из короба и убедиться по солнцу, правильно ли они движутся в северо-восточном направлении. Отомкнув замок двери, он приоткрыл её, опасаясь, не хлынет ли вода из короба. Однако его опасения не оправдались. В коробе вода была, но не настолько, чтобы перелиться через порог в помещение. Под брезентом в коробе было темно, но через ткань пробивалось солнце. Брезент хлопал на ветру и надёжно защищал короб от брызг, которые скатывались с него. Виктор полез вверх, пока не уперся головой в трепыхающийся брезент. Отвязав полог, он выглянул наружу. В первое мгновение солнце ослепило его. Ветер, лизнув его волосы на голове, стих. Брезент мгновенно обвис.
Щурясь от яркого солнца, он увидел корабль, движущийся параллельным курсом в двухстах метрах от себя. Мгновенно ветер изменил направление и погнал струю пепла, углей и дыма в сторону соседнего корабля. В какой-то миг корабль и солнце заволокло дымом. И только узкая полоска левого борта судна виднелась из воды и дыма. «Интересно, что за корабль следует параллельным курсом», – подумал он, пытаясь рассмотреть его в дыму.
                ______   _   ______

Капитан Ричард спасательного судна увлёкся, подойдя на семьсот футов к горящему теплоходу. Ночью с судна высоко вверх постоянно вздымались ракеты, предупреждая встречные корабли об опасности, иначе они могли попасть в пелену дыма и не заметить надвигающейся опасности.
На судне кто-то обратил внимание, что ракеты в районе теплохода не достигают воды. Их подхватывает ветром и сносит вперёд теплохода. И началось настоящее исследование. Ракеты запускали с таким расчётом, чтобы они проходили низко над теплоходом. Часть ракет улетало за теплоход, а часть ветром сносилось вперёд теплохода. Особенно наглядно это оказалось, когда запускались дымовые ракеты. В результате эксперимента установили, что поток ветра, проскочив над вертолётом в пятнадцати футах, врезался в корму теплохода, гоня дым и пепел строго по курсу теплохода. Если бы это наблюдалось минуты, максимум час, тогда понятно, что это совпадение, но когда такое загадочное явление длилось в течение нескольких часов, то это у многих на судне вызвало недоумение.
Члены комиссии вспомнили высказывание президента фирмы «Движитель», который заявлял, что он договорился «с ветром». Шутка шуткой, но она отражала действительность. «В чём дело?! – разводили руками члены комиссии. Кому-то из них пришла в голову мысль, что катер с полицейскими перевернул не кит, а ураганный ветер.
Из сводки погодных условий команда знала, что ураганный ветер над океаном движется в нескольких десятков миль западнее теплохода «Виктория». Члены команды, запускавшие ракеты в сторону теплохода, пришли к выводу, что от урагана отделился поток воздуха диаметром 150 – 160 футов, который и гонит теплоход. Они знали, что на границе двух потоков воздуха могут возникнуть смерчи небывалой силы, но явление, происходящее в районе теплохода, не поддавалось никакому объяснению.
Капитан Ричард, захваченный ажиотажем исследований, всё ближе и ближе подводил своё судно к горящему теплоходу. Ветер сдувал с теплохода пламя и дым вперёд, поэтому создавалась иллюзия, что находиться рядом с горящим теплоходом не опасно. Да и наблюдать за теплоходом было удобнее, не прибегая к оптике. Поэтому появившуюся над брезентом голову президента сразу заметили, но не успели отреагировать, так как на судно обрушился шквал ураганного ветра, с пеплом и горящими углём. Но самыми неприятными оказались металлические конструкции, нагретые до белого цвета, летевшие с теплохода. В считанные секунды верхняя палуба покрылась толстым слоем пепла и углей. В некоторых местах палубы возникли очаги пожара. Довольно крупная металлическая деталь пробила крышу ресторана, вызвав внутри пожар. Кусок трубы разнёс лобовое стекло в рулевом отделении судна. Часть шлюпок по левому борту судна загорелись. Несколько человек получили серьёзные ожоги. Хотя команда пожарников была готова к отражению огня, но такой неожиданный поворот событий застал команду врасплох.
Капитан дал команду: «Стоп машина», «Полный, назад». Однако остановить судно было не просто. И только неожиданное изменение направления ветра, спасло судно от более крупных неприятностей. Дым, пепел и горящие угли вдруг изменили своё направление движения и обрушились на нос теплохода. И только после этого пожарники пришли в себя, засуетились, туша очаги пожаров.
Судно начало отставать от теплохода. Капитан, поняв, что они вышли из под «бомбёжки», дал команду: «Полный, вперёд», «Право руля». Наученный горьким опытом, капитан зарёкся больше никогда не подходить так близко к опасному теплоходу.
У полицейских, испытавших на себе «чудо природы», наблюдавших ночью за полётами ракет и видевших жуткую картину ураганного последствия, тоже пропало желание появляться вблизи теплохода, и они ломали себе головы, как поймать негра, а главное, находиться ли он в горящем теплоходе.
                ______   _   ______

«Рассматривать корабль, идущий параллельным курсом, на который обрушился ураганный ветер, нельзя, – подумал Виктор. – На нем может возникнуть пожар». И он спрятал голову под брезент, любуясь, как пепел и угли, описав дугу, устремились вперёд к носовой части теплохода. По солнцу он определил направление движения теплохода и успокоился. Спустившись вниз, он зацепился за проволоку и понял, что это антенна, свалившаяся сверху, когда рабочие закрепляли брезент. В какое-то мгновение у него появилось желание выставить проволоку из брезента наружу, восстановив антенну, и послушать эфир, но он раздумал. «Мне надо организовать работу бригады, а не развлекать рабочих», – и он швырнул проволоку вниз короба, в воду.
Радист включил рацию, подсоединил к ней громкоговоритель. Петрухин внимательно следил за его манипуляциями. Рабочие и даже повар с врачом собрались в помещении. Петрухин положил перед радистом текст обращения президента. Радист принялся читать: «Мы собрались здесь не ради того, чтобы прокатиться на горящем теплоходе. За такую работу комиссия из Нью-Йорка и Буэнос-Айрес, а также мэрия города Стэнли не будет платить ни рабочим, ни президенту. Поэтому президент заинтересован в объёме выполненной работы, нужен результат, зафиксированный документально. Все рабочие и моряки, кроме повара, врача, трёх дежурных и пилота входят в бригаду. В бригаде несколько водолазов, умеющих обращаться с газовым резаком под водой. Президент фирмы «Движитель» вместе с водолазами спуститься под воду в помещение, расположенное между нижним гаражом и потолком машинного отделения, где мы сейчас находимся. Затем Петрухин в воде проведёт белой специальной краской линию, по которой следует сделать сквозную прорезь в металлической перегородке, трубах, стойках и ещё в целом ряде деталей. Прорезанные щели, через которые будет выходить вода наружу, заклеить пластырем.
Радист вторично зачитал первую часть текст обращения, но уже по-французски, а затем по-английски продолжил знакомить рабочих с остальным заданием: «Работать придётся не только внутри заполненного водой помещения, но и снаружи теплохода. В нижнем отделении гаража имеются несколько тонн взрывчатого материала – аммонита. Его необходимо извлечь наружу и разместить вдоль корпуса теплохода в местах, где будут производиться взрывные работы при затоплении теплохода. Снаружи намечаются работы по резки алмазными дисками корпуса теплохода, а также сверление отверстий для закладки в них взрывчатки. Однако эти работы планируются провести после остановки теплохода и прекращения ураганного ветра. Иначе ветром может сбросить рабочих в океане. Для безопасности работ лестницу между коробами закроем стальным кожухом от непогоды».
Радист понял, что ему придётся работать простым рабочим. Не выразив своего недовольства, он продолжил: «Ряд работ предстоит выполнить непосредственно здесь, в командном пункте фирмы. Здесь необходимо будет аккуратно разобрать деревянную облицовку торцевой перегородки и раскрутить крепёжные гайки, срезать все заклёпки, соединяющие перегородки секций. По отдельным видам работ рабочие смогут проконсультироваться у президента по телефону с помощью переводчика, который находится в лазарете у телефона. Президент благодарит всех рабочих за внимание».
Радист закончил читать. Петрухин, решивший не оставлять ни каких улик против негров, взял у радиста своё обращение к рабочим и, свернув его, спрятал в карман. Записка, написанная рукой Стан, могла быть хорошей уликой.
Закончив работу, радист переключил рацию на приём и покрутил ручку настройки, но эфир молчал. Виктор подумал: «Мне достался ленивый радист. Не смог антенну правильно закрепить и проверить после того, как рабочие брезент натянули. Тоже мне радист, не умеющей работать с рацией».
Рабочие и моряки расходились, обсуждая предстоящую работу. Их беспокоило то обстоятельство, что за бортом теплохода свирепствует ветер, какого они в жизни не видели. Чтобы натянуть брезент сверху короба, им пришлось участвовать всей бригаде. Рабочим, работающим вверху короба, пришлось надеть страховочные пояса, а снизу их удерживали друзья, беспокоясь, как бы тех не выбросило из короба в воду на верную смерть, но всё обошлось.
«Идея президента соединить короба кожухом заманчивая, но как его смонтировать, если за бортом бушует ураган, который не утихает, а продолжает гнать теплоход с постоянной скоростью», – обсуждали рабочие проблему, которая казалась им не разрешимой в данный момент. Президент же думал иначе: «Я вылезу из короба и буду продвигаться вверх по мере изготовления кожуха, «отгоняя ветер» от рабочих. И вдруг его обожгла догадка: «Корабль, идущий рядом, это наш корабль, его прислали из порта Стэнли сопровождать нас. Я же видел его очертания в порту, когда метался там. Как я сразу не догадался, что нас уже сопровождают. Ни какое чужое судно не рискнуло бы подойти так близко к нашему горящему теплоходу. И теперь понятно, почему на судне мигает прожектор. Это они нам передают «морзянку», пытаясь, что-то сообщить». С одной стороны, это его обрадовало, но с другой, – огорчило. Ему не хотелось раскрывать секрета по отделению своей фирмы от остального теплохода, да ещё требовать потом компенсацию, а связь с ними ему нужна была, как зайцу «стоп-сигнал».
Решив убедиться в своих предположениях, он перешёл в короб под брезент и, не высовываясь наружу, через дырочку в брезенте принялся разглядывать океан. Никакого корабля рядом уже не было, горизонт был пуст. Отодвинув полог, он высунулся наружу. Вдали за кормой двигался корабль, уходя в сторону от маршрута их теплохода. «Неужели так далеко успел уйти наш попутчик? Здорово я его напугал своим появлением», – довольный собой, подумал «повелитель ветра». Пока он размышлял, солнце и горизонт скрылись в густом дыму, и только небольшой кусочек неба за кормой оставался свободным от дыма, но ни корабль, ни вертолёт не попали в этот сектор обзора. Когда он спустился в машинное отделение, там полным ходом царила процедура завтрака.
Повар подал приготовленный ему поднос с завтраком. При этом в глазах повара застыла хитрая улыбка, но его аура говорила о чём-то другом, подозрительном. Если рабочие и моряки испытывали к нему какое-то любопытство, то поведение повара и радиста были необычные.
Не придав особого значения ауре повара, Виктор вошёл в каюту и обратил внимание, что магнитофон выключен из розетки. «Кто-то заходил ко мне в каюту, очевидно, повар, он и выключил магнитофон, возможно, поэтому и аура у него показалась мне какой-то особой, не доброй», – решил он, открывая крышки тарелок. Открыв, возмутился: «Повар решил, что я ребёнок, положив мне детскую порцию». Он закрыл тарелки и, подхватив поднос, направился к повару, но, дойдя до двери каюты, остановился. Поставив поднос на тумбочку, он приоткрыл дверь и через щель заглянул в машинное отделение. Рабочие, пристроившись, кто где, держали на коленях тарелки полные еды. «Что за эксперимент проводит повар со мной? У него, что, крыша поехала?» И ещё одна нехорошая мысль пришла ему на ум: «Почему пилот решил взлететь, не предупредив нас об этом, и куда он хотел лететь? Возможно, ему приказали! Но тогда кто? Теплоход с берегом связи не имеет, а вот пилот связаться с берегом мог. Поскольку помощник и капитан погибли, то с берега могли через пилота передать распоряжение своему агенту на теплоходе. И этим агентом может быть повар. Вчера вечером я набрал столько бутербродов, что одному человеку это не под силу съесть. И это могло вызвать у повара подозрение, возможно, он и решил проверить, как я среагирую на малый рацион питания».
Рассуждая, Виктор решил, что его собственная персона не могла стать причиной слежки, однако, если это связано с неграми, тогда понятно, почему пришёл корабль, приблизившийся очень близко к горящему теплоходу.
Не притронувшись к завтраку, он закрыл каюту на замок и побежал наружу, быстро поднялся по лестнице короба. Высунув голову из под брезента, стал ждать, когда дым закроет корабль, движущийся уже параллельным курсом на расстоянии больше мили от них. С корабля продолжали мигать прожектором, посылая в их сторону «морзянку». Когда корабль исчез из видимости, он перескочил на свой катер. Через пару минут он вернулся в машинное отделение с набитыми карманами и свёртком продуктов за пазухой. Закрывшись в каюте, он открыл люк в тайник.
– Завтрак и обед я вам принёс, – сказал он, появившейся в проёме люка Стан. – Ваша прогулка по моей каюте отменяется. Параллельным курсом с нами следует корабль, присланный к нам из порта Стэнли. Кажется, на нашем теплоходе имеются нехорошие люди, способные кого угодно «продать». Сидите тихо, берегите продукты и воду.
В глазах Стан появился испуг. Рядом с ней появилась голова Джина. Он был не доволен, что Стан медлит с выходом из «конуры». Но она, передав ему продукты, отмахнулась от него рукой, чтобы не мешал. Недовольный Джин скрылся, а Петрухин прикрыл люк, чуть не ударив её по голове. Она явно собиралась ещё что-то спросить.
Он решил не трогать завтрак, а закусить куском колбасы, но на тарелках оставить секреты. Если кто проверит тарелки, то он узнает об этом, вернувшись, при этом дверь каюты он решил не закрывать на ключ. Он вспомнил, что, когда оставлял каюту открытой, то ключ торчал в двери. Если за ним ведут наблюдение, то обязательно сделали копию ключа. У дежурного имеются запасные ключи от кают, но он не даст их без разрешения хозяина каюты. Такой порядок на фирме сложился давно, и дежурные знают об этом.
                ______   _   ______

Усевшись на лестнице выше короба, Виктор наблюдал, как рабочие приваривали электросваркой к корпусу теплохода железный лист, согнутый полукругом. Рабочие успокоились, решив, что ураган стих. Во всяком случае, их не сдувало с короба, а выше находился президент, подбадривая их действия. И работа шла полным ходом.
В мили от них сопровождающее судно попало в сплошную пелену дыма, люди задыхались. Капитану опять пришлось отдать команду: «Полный, назад». И только когда судно отстало на четверть мили от теплохода, оно вышло из сплошного потока дыма. Люди вздохнули.
Закончив монтаж кожуха, Петрухин знаками предложил рабочим скрыться в кожухе, а сам поднялся на верхний короб, заполненный водой. Уровень вода в нем резко опустился вниз. «Следовательно, в нижнем гараже опять бушует пламя», – подумал он. Спустившись в короб, он пощупал воду. Вода оказалась горячей, как кипяток. «Пока воду не закачивали в гаражное отделение, она выкипела. Надо срочно включить помпу и разбавить кипяток в гараже морской водой», – решил он, спускаясь внутри кожуха в машинное отделение, а снаружи, как только он спрятался под кожух, поток воздуха свирепо зашуршал по стальным листам.
В командном пункте рабочие с улыбкой на лицах встретили президента. Его рейтинг, как человека дела, мгновенно вырос. Петрухин подошёл к пульту управления. Он ожидал, что скорость теплохода должна частично упасть. Однако он обнаружил, что стрелка спидометра значительно опустилась вниз и замерла на отметке чуть выше двух узлов. «За два часа, в течение которых я «проветривался» на свежем воздухе, мы потеряли скорость на целых полмили. Это много, попробуй теперь разогнать теплоход», – подумал он, качая головой.
Подойдя к рации, он включил динамик, подсоединил телефон пилота и, взяв микрофон, обратился к пилоту. Радист крутился рядом, но его помощь не требовалась. Услышав ответное «Алло», Виктор спросил у пилота:
– Вы сможете перевести моё небольшое обращение к рабочим?
– Попробую, – ответил Николас, слабым, нездоровым голосом.
Петрухин медленно принялся говорить по-русски, пилот переводил на английский язык, и их разговор разносился по помещению из динамика.
– Во-первых, между коробами на лестницу приварен кожух. Перемещаться из короба в короб только внутри кожуха. Во-вторых, необходимо возобновить подачу воды помпами в верхний короб. В-третьих, рабочим, которые могут заниматься подводной газовой резкой металла, приготовиться для погружения под воду в помещение ниже гаража. Я погружусь с вами и укажу, где надо резать. Баллоны с газами будут находиться в нижнем коробе. Водолазов с резаками должно быть четыре человека, два водолаза будут подстраховывать, остальным рабочим обеспечивать непрерывную работу водолазов. Погружение планируется через два часа. Но в первую очередь включите помпы для закачки воды в гараж, иначе в горячей воде можно свариться. Готовьтесь, у меня всё.
Прослушав информацию, рабочие засуетились, подключая помпы и разбираясь, кто, где будет работать. Выключив рацию, Петрухин направился к пилоту. Он надеялся выяснить, была ли связь у пилота с берегом. Увидев больного, он решил, что пилот не один день проваляется в лазарете. Справившись о здоровье, он решил задать пилоту провокационный вопрос:
– Чем рисковать жизнью, не лучше было бы по рации из вертолёта нам передать сообщение, присланное из порта Стэнли?
Вопрос для пилота оказался неожиданным. Ему действительно вчера под вечер на волне, которая обычно используется для связи в экстренных случаях с теплоходом «Виктория», пришла зашифрованная радиограмма для мистера Фрэнка Кендалл. С берега требовали сообщение передать лично Кендалл без посредников. В сообщении говорилось, что за оказанную услугу пилот будет вознаграждён. Такое бывает не часто, и он решил ускорить встречу, но не удачно. Придя в сознание поздним вечером, он попросил врача пригласить к себе мистера Фрэнка Кендалл. Убедившись, что пришёл мистер Кендалл, он вручил ему депешу. Кендалл намекнул, что поступок пилота не забудется, а его вознаградят. «Но откуда об этом узнал президент, – удивился Николас, не понимая. – Однако раз президент спрашивает, следовательно, он в курсе событий и лукавить здесь не приходится».
– Первый помощник капитана теплохода «Виктория» меня лично просил срочно передать сообщение мистеру Кендалл.
Петрухин сделал вид, что продолжает слушать.
– Я как пришёл в сознание, так и попросил врача пригласить мистера Фрэнка Кендалл к себе в каюту.
Петрухин продолжал молчать, разглядывая что-то над головой пилота, но в каюте было не очень светло, и он не видел его ауры.
– Разве я сделал что-то не так? –  удивлённо спросил пилот, не выдержав молчаливого тона президента.
– Нет, всё так, только чуть сами не погибли, – подытожил Виктор, вспоминая, кем бы мог числиться в списке его команды мистер Фрэнк Кендалл.
Президент Петрухин пожелал пилоту быстрейшего выздоровления и откланялся. Спустившись в свою каюту, он первым делом установил, кто такой Фрэнк Кендалл. Им оказался санитар, который в основном находился среди рабочих и редко забегал в лазарет.
Сбитый с толку, Виктор посмотрел на метки, оставленные на тарелках, но они оказались на своих местах. «Возможно, я ошибаюсь, подозревая радиста и повара. Просто, они думают по-английски, а я по-русски. В диалоге они со мной не участвовали, возможно, поэтому у меня сложилось неправильное представление о них», – рассуждал он, поедая свой завтрак. И вдруг остановился жевать, размышляя: «Салат и всё остальное приготовлено отменно. Очевидно, повар не смог приготовить много для всех и решил показать, на что он способен, приготовив завтрак только для меня в небольшом количестве, а я сразу принялся мерить всё на свой аршин. Тем не менее, я их должен проверить, а с санитаром держать «ухо востро». Главное, я знаю, что он не просто член моей бригады, а чей-то агент».
                ______   _   ______

Осторожно поднимаясь по лестнице вдоль кожуха, Виктор опасался порвать водолазный костюм. Поднявшись вверх и спустившись в короб, он пощупал воду и погрузился в неё. Прежде, чем нырнуть в проём гаража, он выставил руки вперёд, щупая воду в гараже, где она оказалась гораздо теплее. Осторожно поднырнув через проём в корпусе теплохода, он оказался в гараже и погрузился в глубь, ощущая, как вода становилась холоднее. «Первый этап завершён и вода уже не горячая», – пронеслось у него в голове. Он опустился на дно в своих ботинках со свинцовой подошвой. За ним опускались остальные водолазы, просовывая через отверстие газовые резаки со шлангами. Шланги рабочие крепили с таким расчётом, чтобы их не повредить об острые края отверстия. Рукой Петрухин показал водолазам, чтобы они следовали за ним. Спустившись в помещение между гаражом и его фирмой, он приступил к разметке. Ниже ряда заклёпок, от центра помещения он провёл горизонтальную линию по стальному листу перегородки. Приближаясь к борту теплохода, он всё медленнее проводил краской разметку, вспоминая по чертежам, что толщина литой стойки у борта теплохода толщиной порядка 500 миллиметров. И к ней приварена перегородка, но, насколько она заходит за стойку, неизвестно. Прикинув на глазок, он закончил разметку, не доходя до борта полметра. Затем на этом же уровне он указал водолазам, что надо развернуться на 90 градусов и прожечь дырку в корпусе теплохода наружу, а затем её заклеить пластырем, чтобы вода не уходила наружу. И, махнув рукой, он дал добро на начало работ двум водолазам. Двум другим водолазам он поручил перерезать все коммуникации, соединяющие его фирму с остальным теплоходом, включая провода силового питания главного двигателя хода, телефонов, канализации и прочих коммуникаций.
Рабочие приступили к работе. Он медленно поплыл вдоль борта теплохода, мысленно намечая будущий разрез, по которому пройдёт отделение его фирмы от корпуса теплохода. «Да, грандиозную задачу поставил я, и она выполнима. Но что я буду делать с этой «каракатицей» потом? Вот вопрос, который я не в силе решить». Пока он плавал, рабочие резали. С коммуникациями у рабочих получалось проще. Со стенкой оказались проблемы. Рабочие прожгли дырки, а дальше стоп. Вода из гаража устремилась в дырки, сбивая пламя резака. Рабочие, пожимая плечами, в недоумении уставились на президента, подплывшего к ним. Виктор сообразил, что между перегородками секций воздух. Пока пространство между ними не заполнится водой, резку практически продолжать невозможно. «Через дырки величиной с карандаш не скоро заполнится водой пространство между перегородками, – размышлял он. – Придётся сделать серию отверстий по кругу выше разметки, затем приклеить на это место патрон с аммонитом и взорвать его, пробив большое отверстие в перегородке». Он нарисовал круг, крестиками обозначил места, где нужно прожигать отверстия. Пригласив одного из водолазов, он увлёк его за собой наверх в центральную часть гаражного помещения, где находились ящики с взрывчаткой. В ящиках были патроны с аммонитом. Водолаз, увидев обгоревшие ящики с взрывчаткой, растерялся, он представил, что было бы, если они рванули. Раздвинув по сторонам обгоревшие патроны взрывчатки, Петрухин извлёк из глубины ящика целый не размокший патрон. «Для пробивания отверстия надо использовать небольшое количество взрывчатки, приготовив кумулятивный заряд», – размышлял он, решив за взрывником послать водолаза. И он принялся объяснять водолазу, жестикулируя руками, чтобы тот привёл в верхний короб взрывника с машинкой и электродетонатором. Водолаз закивал головой и на пальцах повторил приказание. Петрухин одобрительно похлопал его по плечу, и водолаз отправился за взрывником.
Прошло минут пятнадцать, как уплыл водолаз, неожиданно внизу перекрыли газ к газовым резакам. Остановка подачи газа сразу к четырём точкам означало, что там произошло «ЧП».
                ______   _   ______

Водолаз, посланный Петрухиным в машинное отделение, спустился вниз и пересказал рабочему-взрывнику, что президент собирается взорвать патрон с взрывчаткой. Взрывник подготовил всё необходимое для взрыва. Водолаз, окрылённый тем, что сам президент похлопал его по плечу, решил отговорить взрывника подниматься с ним в верхний короб, заявив, что всё равно тот не сможет спуститься под воду. И взрывник уступил, объяснив, что если остальная взрывчатка будет находиться в десяти футах от места взрыва, то взрывать можно. Водолаз, не имея опыта с взрывчатыми материалами, взял детонатор в руку, намотал на кулак два провода и, прихватив машинку для создания искры и воспламенения детонатора, начал подниматься по кожуху вверх. Оступившись на лестнице, он непроизвольно ухватился рукой с зажатым детонатором за перекладину. Раздался приглушённый хлопок, но пальцы руки оторвало. От боли и неожиданности водолаз не устоял на лестнице и, заскользив вниз, упал в короб и сломал ногу. Весь остаток рабочего дня пришлось разбираться с несчастным случаем водолаза. Рабочие постановили, что в трагедии виноват взрывник, доверивший неопытному человеку переносить взрывчатый материал, причём на сложном пути. Взрывник рвал на себе волосы, каясь, что послушался водолаза.
Вечерело, когда Петрухин закончил разбираться с несчастным водолазом. Пригласив двух водолазов, как сопровождающих, он взял коробку с детонатором и резиновым мешком и полез по ступенькам в гараж. Как горный инженер, он подготовил патрон для кумулятивного взрыва. Перед взрывом они вышли из воды в короб, и он включил машинку, создав искру с высоким напряжением на детонаторе. Раздался приглушённый взрыв. После взрыва, они с нескрываемым любопытством вернулись в чердачное помещение. Отверстие после взрыва оказалось ровненькое, как будто его обработали на станке. Струя воды через отверстие диаметром больше десяти дюймов устремилась в пространство между перегородками. Петрухин осторожно просунул руку в отверстие и коснулся противоположной перегородки. Ему пришлось отдернуть руку от горячего стального листа. За перегородкой полыхал огонь, сжигая всё, что могло гореть. «За какое время вода заполнит это пространство, – размышлял он. – Надо послать водолазов продолжать работу. Через пилота дам задание бригадиру, пусть режут, что могут, но дневное задание должно быть выполнено». Возвращаясь назад, перед спуском в кожух, Петрухин и водолазы увидели катер, движущийся рядом с теплоходом. На катере, высунувшись из окна, комиссар полиции теплохода «Виктория» размахивал белым флажком. Не заметить его было не возможно. Сердце Виктора ёкнуло, он понял, что за неграми приехала полиция, и уклониться от встречи с ними ему не удастся. Он знаками показал полицейским, что спустится с катером на воду и подойдёт к ним. Комиссар понял и дал отмашку флажком, при этом их катер стал отставать от теплохода, пытаясь избежать налетевшего на них ветра с пеплом и горящими углями.
Ругаясь в адрес полицейских, на чём свет стоит, Виктор с рабочими спустился в машинное отделение. Затем он пригласил бригадира водолазов в лазарет. Бригадир был из старой команды теплохода «Виктория». Самочувствие пилота явно ухудшалось, и это сразу бросилась в глаза, тем не менее, беседу пришлось провести.
– Пока будет заполняться водой пространство между перегородками, возобновите резку коммуникаций.
– Сэр президент, вы хотите отрезать свою фирму от остального теплохода? – спросил моряк.
– Вы правильно мыслите, но распространяться по этому поводу не следует, тем более что в бригаде имеются не совсем порядочные люди.
– Сэр, вы имеете в виду санитара?
Виктор ответил вопросом на вопрос.
– Что вам известно о санитаре?
– Вообще то, он из ..., – и моряк замялся.
Виктор сделал из пальца крючок и показал моряку. Пилот не видел руки президента. Водолаз же улыбнулся и глазами подтвердил догадку президента.
– Что вы скажите о поваре и радисте? – поинтересовался Виктор, зная, что рабочие знают друг о друге больше, чем начальство.
– Повар хороший и надёжный человек, а радист не из наших, но местные рабочие сторонятся его и прекращают разговоры при нём. Лично я о нём ничего сказать не могу.
– Как вы сами оцениваете себя? – Виктор внимательно рассматривал слабые проблески ауры моряка, предварительно усадив его на более освещённое место.
От такого вопроса удивился даже пилот, но продолжал переводить. Однако моряк не растерялся, ответив:
– Это зависит от того, с какой колокольни меня рассматривать, – и моряк улыбнулся.
– Во всяком случае, помыслы и мысли у вас чистые, – похвалил Виктор.
– Сэр, если быть откровенным до конца, то о вас говорят всякое. С одной стороны, вам палец в рот не клади, а с другой – вы сделали удивительные вещи, и я думаю, что ваш план удастся и на этот раз.
– Хорошо, мы поняли друг друга, но нам придётся дать отдохнуть мистеру Николасу, ему несколько не повезло, но будем надеяться на лучшее.
И это высказывание президента пилот перевёл дословно. Из-за ширмы показалась голова врача. Врач сделал кислую физиономию и, покачав головой, знаками показал, что рука пилота в плохом состоянии, возможно, её придётся ампутировать выше локтя.
– Какая нужна помощь врачу? – растерянно спросил Виктор. – Рядом с нами движется корабль, можно запросить у них помощь.
Николас перевёл, врач ответил:
– У нас же связь не работает, да вряд ли они чем могут нам помочь. Всё необходимое у меня имеется, – при этом врач опять сделал кислую физиономию, покачав головой, не желая при больном обсуждать этот вопрос.
Виктор обратил внимание, что пальцы на руке пилота чёрные. И он понял, что врач намекает на гангрену. Бригадир, решив, что разговор с ним закончен, спросил:
– Ко мне вопросы будут?
– Нет, я навещу вас в гараже.
Моряк, пожелав пилоту здоровья, вышел. Виктор размышлял и решил попробовать обратиться к «Космосу» через гномов. За перегородкой застонал водолаз, и врач занялся им.
– То, что сейчас может произойти, вы не должны ни кому говорить, – тихо сказал Виктор, обращаясь к пилоту.
Пилот посмотрел в глаза президента и моргнул глазами в знак согласия. Виктор осторожно взял больную руку пилота.
– Гномики, мне необходима ваша помощь, – обратился он к космическим существам.
– Слушаем тебя, Витя, – раздался ответный пароль в виде писка металлическим голосом.
– Эта часть тела больная, надо вылечить.
Из-за спины президента опять пискнуло:
– Эта часть тела не твоя, Витя.
Глаза пилота расширились, он слышал металлический писк, но откуда не мог понять. Петрухин продолжал:
– Но она мне нужна, без неё у меня могут возникнуть большие неприятности с теплоходом, который вы гоните ветром.
– Хорошо! Поможем, раз для общего дела, – пискнуло из-за спины.
Виктор держал руку пилота, создав контакт со своим телом. Из-за спины Виктора появился оранжевый луч, который периодически двигался по больной руке пилота. Пилот с расширенными, удивлёнными глазами смотрел. Рука из чёрного цвета постепенно превращалась в белую. Бледный луч продолжал скользить по руке, и она превращалась в розовую. Луч, идущий из-за спины президента, они видели оба. Но краем глаза президент видел ещё небольшое существо, размером с бельчонка, порхающее над его плечом. Вдруг луч оборвался, существо исчезло. Виктор понял, что лечение закончено.
– Чтобы завтра утром был на ногах, – заявил Петрухин, ошарашенному пилоту, разглядывающему свою порозовевшую руку, не веря случившемуся.
Петрухин опустил на грудь пилота его руку и, не прощаясь, вышел.
Врач, успокоив водолаза, вышел к пилоту и остолбенел. Он направлялся к пилоту, чтобы уговорить его согласиться ампутировать руку, а больной шевелил пальцами, казалось здоровой руки. Врач решил, что он всё это видит во сне, и ущипнул себя за ухо.
– Что произошло с вашей рукой? – и он ещё долго перемалывал случившееся чудо, с молчавшим пилотом.
                ______   _   ______

Покинув лазарет, Виктор почувствовал приятный запах, исходящий из каюты повара. «Вначале надо поужинать, заодно и пообедать, а потом поеду на «свидание» с комиссаром полиции», – решил он, заходя в каюту повара.
Повар, помня, что президент не обедал, показал на поднос и засуетился, подогревая остывшие блюда от обеда. На второй же поднос он поставил ужин.
«Наконец мне удастся накормить негров досыта, а вот говорить или не говорить им, что рядом плавают полицейские, не знаю. Как поведёт себя негр, неизвестно. Рабочие не видели негров, обнаружить тайник почти невозможно», – рассуждал беспечно он, у которого в жизни никогда не возникали проблемы со стражами порядка. У него и мысли не возникало, что его могут арестовать. Он всё представлял в «розовом свете», придут полицейские, походят, посмотрят и «отвалят».
Придя в каюту и включив магнитофон, он пригласил негров погулять по каюте, а затем к ужину. Негры шутили между собой, поглядывая на беспечного президента, а он больше думал о предстоящей работе, чем о встрече с комиссаром полиции.
Стан была уверенна в том, что ими на сопровождающем судне не заинтересовались, иначе бы президент давно сказал об этом, тем не менее, она спросила:
– С корабля, сопровождающего теплоход, не поступали запросы относительно нас?
– Нет, только комиссар полиции плавает вокруг, но приближаться к горящему теплоходу боится, – безразлично ответил он.
По спокойному тону, с каким ответил ей президент, у неё это сообщение не вызвало беспокойства, и она спокойно поведала об этом Джину. Но Джина такое известие повергло в испуг. И его тревога передалась ей, а затем президенту. «Может, я что-то недооцениваю или здесь действует поговорка: «Пуганая ворона и куста боится». Возможно, комиссар полиции прибыл расследовать несчастный случай с пилотом», – припомнил Виктор случай, как санитар разговаривал с кем-то по рации с вертолёта. И он задумался, однако найти правильное решение не мог. Он был человеком технического, а не политического склада ума. Тем не менее, какая-то тревога зародилась в его душе. Выяснять же причину испуга негров, он не собирался, полагая, что они знают значительно меньше, чем он. «Мне надо встретиться с комиссаром полиции и выяснить с чем пожаловал он на сопровождающем судне».
                ______   _   ______

Опустив катер на воду, Петрухин направил его в сторону кормовой части теплохода. То и дело под борт катера ударялись обгорелые деревянные детали, иногда в них торчали гвозди и штыри, и он подумал: «Раненое животное оставляет на воде кровавый след, а теплоход – не сгоревшие фрагменты своей экипировки». Разговор с комиссаром полиции Петрухин решил сохранить в тайне, поэтому умышленно не взял сопровождающего моряка, управляя катером сам. Удалившись от теплохода и проходя мимо вертолёта, он увидел, что двери кабины вертолёта с двух сторон открыты настежь. «Вот жуки навозные, полазили в вертолёте, а двери оставили настежь открытыми. Малейшая искра и вертолёт сгорит». Он круто развернул катер и, сравнивая скорость с движением вертолёта, подчалил к его поплавку. Изловчившись, он набросил канат на стойку и пришвартовался к вертолёту. Но прежде, чем закрыть двери вертолёта, он извлёк из ящика ракетницу, зарядил её и, направив в сторону полицейского катера, выпустил ракету низко над водой. Ракета просвистела в десяти метрах от носа катера. Водитель катера сбросил скорость до малых оборотов. Комиссар полиции сообразил, что они допустили не корректность при обыске вертолёта.
– Вы проверяли вертолёт, но почему не закрыли дверь кабины? – в грубом тоне спросил комиссар полиции бригадного полицейского.
Африканец заморгал глазами, не понимая, почему он должен закрывать двери.
– Если бы сгорел вертолёт, то президент открыл по нам огонь из боевого оружия и оказался бы прав. Это вам не Африка, а океан. И здесь командует президент, как капитан. Вертолёт материальная ценность, принадлежащая фирме «Виктория».
Африканец продолжал молчать, туго соображая. Взобравшись в кабину вертолёта, Виктор захлопнул противоположную дверь, проверил, не залетела ли искра в кабину, и только после этого вылез из кабины, захлопнув дверь. Подрулил к левому борту полицейского катера, он поставил свой катер носом навстречу к ним. Бросив руль, он открыл боковую дверь каюты, так как всю палубу, на которой обычно устанавливался автомобиль, накрывал плотный тент. Из каюты полицейского катера поднялся комиссар полиции, за ним следом вылез чёрный полицейский, затем другой, а их колонну замыкал третий с огромным псом. Увидев пса, Петрухин оробел. Он ожидал чего угодно, но не пса. В мыслях пронеслось: «Я только что выгуливал негров по каюте, они оставили массу следов. Наверняка у полицейских есть вещи с запахом Джина. Они в один миг найдут негров. Что же делать?» – и по его спине побежали мурашки. Он трухнул, поняв конец не только свободе негров, но и своего благополучия. В первое мгновение он хотел дать катеру «Полный, вперёд» и сбежать, закрыться в машинном отделении и никому не открывать дверь, но чудом удержался. Комиссар полиции, увидев, что президент один, растерялся. Он только сейчас сообразил, что забыл о переводчике, без которого у него не получится разговора с президентом, а пилот после травм, очевидно, больной. И он тихо обратился к неграм:
– Из вас хоть кто-то владеет немецким или русским языком? Я совсем забыл о переводчике для президента.
Негры, перебросившись словами по-французски, отрицательно покачали головами. Петрухин вспомнил, что комиссар не владеет немецким, а тем более русским языком и, пытаясь выиграть время, закричал:
– Шпрэхен зи дойчь, руссишь?
– Но! – разом закричали негры.
Он помнил, как в детстве его от собак оберегал «Космос», но то было в детстве, и тогда он постоянно находился под оболочкой, как в прозрачном яйце. И ему вдруг пришла в голову ошеломляющая идея: «Завладеть псом», и он прошептал:
– Гномики, мне необходима ваша помощь.
– Слушаем тебя, Витя, – раздался писк сзади.
– Хочу, чтобы пёс был моим и слушал только мою команду.
                ______   _   ______

На теле Виктора находились три опасные для его жизни места. Места, которые могут входить в контакт с параллельным миром «Малой планеты». И если на своём пути он встретиться с этой планетой, его тело разорвётся в клочья, оказавшись между Землёй и Малой планетой, и он превратится в газ. С огромной скоростью Малая планета проходит через отдельные участки планеты «Земля», вращаясь, как сателлит в обойме. Не поздоровится и разумным космическим существам, посланных «ОНО» для защиты тела Виктора, и поселившихся на его спине и подошвах. Только в этих местах они могут контактировать с ним, независимо, где они будут находиться, сверху его тела или внутри. Однажды такая опасность уже подстерегала их. Виктор спал сладким сном. Космические существа почувствовали приближение Малой планеты и, подхватив его, перенеслись в безопасное место. Малая планета промчалась через его постель и улетела дольше, а они вернули его на место. Ему же показалось, что он видел сон, как летал над землей. Над его спиной всегда из одежды торчало это космическое «чудо», оберегая его тыл от непрошеного нашествия, но никто из людей не видел его.
Космические существа обожали собак. Когда Виктор захотел завладеть псом, то это совпало с их желанием и, не обсуждая, они согласились. Главный из них пролетел перед Виктором, ввёл в свой прибор образ его и, из-за его плеча, метнул луч через глаза пса в его мозг. Это произошло так быстро, но Виктору показалось, что перед ним что-то пролетело. Его зрение не могло уловить их быстрые перемещения, поэтому он практически не видел их, но если бы космическое существо остановилось, хотя бы на некоторое мгновение, он непременно бы заметил его.
                ______   _   ______

Виктор заметил, как из-за его плеча луч уперся в пса. Он понял, что «чудо» совершилось. И он крикнул пришедшее на ум собачье имя:
– Рэкс! – и рукой ударил себя по ноге, приказав псу «К ноге».
Пёс вдруг осознал, что его зовут не «Динго», а «Рэкс», и что его хозяин не негр, а тот белый, что дал команду «К ноге». Пёс рванулся, что было силы и прыгнул через полоску воды, отделяющие катера. Полицейский негр, не ожидая такого рывка от своего послушного пса, выронил поводок. Пёс обежал вокруг белого хозяина и сел около его правой ноги, подняв морду вверх, ожидая подачки. Но вместо подачки он уловил приятный запах хозяина, что было выше, чем подношение и этот запах он запомнил на всю оставшуюся жизнь. Полицейские смотрели на пса, они не могли понять, что произошло. Полицейский, хозяин собаки, хотел перепрыгнуть за псом через щель, отделяющую их катера. Пёс услышал тихую незнакомую для его уха команду: «Чужой». Он не мог понять, что бы это значило, но, взглянув в глаза хозяина, понял, что человек, готовящийся к прыжку ненавистный хозяину, которого надо защитить. И пёс, вскочив передними ногами на бордюр катера, изрёк грозное рычание на встречу чёрного человека, которого опасается хозяин. Негр опешил. По уставу, если пёс вдруг окрысился на хозяина, значит, он сбесился и подлежит уничтожению. Автоматически полицейский расстегнул кобуру и почувствовал холодок от прикосновения с пистолетом, но он медлил, надеясь на что-то. Виктор расстегнул ошейник и вместе с поводком перебросил его на соседний катер под ноги бывшего хозяина. По ауре Петрухин понял, что полицейский что-то замышляет, а, проследив за рукой, понял, что тот потянулся за пистолетом.
– Рэкс! На место! – и он указал рукой.
Вначале пёс не понял, что от него требует хозяин, но жест руки сказал ему о многом, и он запомнил, как звучит команда: «На место!»
Пёс выполнил команду, лёг около сидения, от которого исходил приятный запах хозяина.
Бригадный полицейский хотя и был в недоумении от поведения пса, но отдавал себе отчёт, что пёс не сбешён. Поведение пса, да и вся обстановка вокруг горящего теплохода была необычная. Он давно был в смятении оттого, что творилась вокруг. Куда тут разобраться бедному псу, если они, люди, не могут ничего понять. Пёс что-то перепутал, это скоро у него пройдёт. И бригадный полицейский отвёл руку подчинённого от кобуры пистолета.
– Что это всё значит? – спросил бригадный полицейский, обращаясь к комиссару полиции теплохода.
– Очевидно, президент Петрухин и пёс знают друг друга, иного объяснения тут нет. До вас пёс знал президента. Возможно, он бывший хозяин.
– Это невозможно! Я знаю пса с момента рождения. Это я выбирал щенка для воспитания и обучения моему подчинённому собаководу.
– Тем не менее, пса зовут не «Динго», а «Рэкс», и он беспрекословно подчиняется президенту-хозяину. Вас же он не очень хорошо слушался и даже кусался.
Виктор, наблюдая за аурами полицейских, понял, что комиссар полиции защищает его.
– Шпрэхен зи дойчь, руссишь? – неожиданно для себя закричал Петрухин, как продавец на восточном базаре.
Комиссар дал команду рулевому и, урча двигателем, катер полицейских медленно стал приближаться к президенту. Петрухин отвернулся от полицейских и скомандовал: «Чужой». Пёс соскочил и, высунувшись из каюты, злобно зарычал, поглядывая на белого хозяина. Хозяин, хотя и преградил ему путь, но явно одобрял его действия. Пёс злобно рычал, почувствовав, что это нравится хозяину. Полицейских в мундирах пёс сразу возненавидел. Злобное рычание пса вызвало у комиссара неприятное ощущение, он вспомнил, как пёс расправился с владельцем катера, и поспешил спрятаться за негров. Псу это и было надо, он понял, что его боятся, и принялся грозно, оглушительно лаять.
Неожиданно Петрухин нашёл нужное ему решение. Он вспомнил, что, когда оформлял билет на самолёт в Буэнос-Айрес, то к нему обратилась женщина. Она тоже собралась лететь в Порт-Стэнли с мальчиком и собакой. Служащие порта не хотели давать билет женщине из-за большого количества багажа у неё и собаки со всеми собачьими причиндалами. Оказалась, что женщина разговаривала по-немецки, и она уговорила Виктора, чтобы он записал на свой билет её собаку и рюкзак. Он же ехал практически без вещей. Пожалев женщину, он согласился. В билет ему вписали собаку с рюкзаком. Этот факт он и решил использовать. «Хорошо, что билет не выбросил», – и он крикнул:
– Момент!
Он запрыгнул в кресло за руль, позвал пса к себе, который доверительно положил тяжёлую головы на его колени, включил скорость и, дав газ, устремился вперёд.
Катер, описав дугу, догнал теплоход и прошмыгнул под его широкий борт. Набросив канаты на носовую и кормовую лебёдки катера, Виктор принялся поднимать катер вверх до уровня короба. Пёс следовал за хозяином по пятам, беспокойство которого передалось ему. И пёс хватал его за одежду, как бы спрашивая о чём-то хозяина. Чтобы спуститься в короб и не уронить пса, Виктор наклонился и, подхватив своей шеей пса под живот, поднялся с ним на плечах. Перешагнув в короб, качаясь, он по ступенькам спустился вниз. Удивленные рабочие расступились, пропуская в машинное отделение президента с тяжёлой ношей на плечах.
– Ну и тяжёлый ты, брат, – взмолился Виктор, опуская дрожащего пса на деревянный пол машинного отделения.
Повар, увидев приближающегося президента с огромным псом, идущего в такт с хозяином, попятился назад. Повар опасался собак, это Виктор понял с первого взгляда. Бросив коврик под кровать и похлопав по нему ладошкой, он скомандовал: «Место». Пёс улёгся. Пройдясь по каюте, Виктор подал другую команду: «Гулять!», при этом он рукой сделал жест для прогулки. Пёс вылез и принялся обнюхивать углы. «Пусть, что хочет, то и делает», – решил Виктор и принялся ощупывать пса, ища на его теле номер. Обычно служебные собаки имеют номер на груди или животе. Но ни какого номера не было. Это оказалось большой удачей. Улыбаясь, Виктор направился в лазарет. Он знал, что делать дальше. Пилота он надеялся увидеть чуть ли не прыгающего, но ошибся. Хотя врач решил не ампутировать ему руку, но состояние больного оставалось тяжёлым. Врач опасался, боясь заражения крови у больного.
– Я полагал, что вы уже бегаете, а не валяетесь на кровати.
Пилот попытался улыбнуться, а президент подумал: «Крепко его помяло, но обращаться к «Космосу» больше не могу. Много просить нельзя, «Космос» может отвернуться от меня». Подав блокнот и ручку пилоту, он принялся диктовать текст, а пилот записал по-английски: «Я потерял собаку. Спасибо, что вы её нашли и привезли мне. Что я должен за возвращение собаки? Президент фирмы «Движитель».
Через несколько минут Виктор опускал катер на воду. Подрулив к катеру полицейских, он подал комиссару записку, написанную по-английски. Полицейские уткнулись в записку, а Петрухин, дав газу, умчался. Не поднимая катер вверх, он поднялся по лестнице в короб, а в машинном отделении принялся надевать на себя водолазный костюм. Он понимал, что сбежал от полицейских, но это временно, а вот обнаружить тайник, им уже не удастся.
Переходя из кожуха в верхний короб, Виктор специально высунулся из него и рукой помахал полицейским, как бы говоря, что занят, но помнит о них. Полицейские принялись в ответ махать флажками и руками, требуя его возращения. Но налетел боковой ветер и накрыл катер пеплом, горящим углём, а вокруг катера, как бомбы, посыпались головёшки. Полицейских, как ветром сдуло с палубы, а катер устремился прочь. Виктор улыбнулся и сам себе сказал: «Видит Бог, я их поблагодарил, они взаимно ответили и довольные поехали к себе. Жалко, что не было свидетелей». И он погрузился в воду, нырнул в проем, оказавшись в гараже. Пройдя по гаражу, он спустился через люк вниз. По отблеску огней от газовых резаков, он мгновенно определил нахождение водолазов и поплыл к ним.
Чтобы добраться до различных коммуникаций и проводов, расположенных в трубе, диаметром около двух метров, водолазам пришлось вырезать огромный кусок трубы, расчленив её на части. Увидев президента, водолазы помахали ему рукой и продолжали резать, дав понять, что у них всё идёт по плану. Двое других водолазов, начав резать перегородку от центра в обе стороны, сделали сквозную щель длиной около трёх метров. Петрухин понял, что и у этих рабочих дело стронулось с мёртвой точки. Сквозная щель выделялась на тёмной перегородке свежеоплавленным металлом. Со дна он поднял кусочек проволоки и, согнув её конец, измерил толщину листа перегородки. «Миллиметров двадцать пять», – определил он толщину листа на глазок. Медленно резаки двигались к бортам теплохода, оставляя не широкую прорезь.
Петрухин решил узнать мнение бригадира насчёт того, что делать с гайками и болтами, соединяющими по торцам блоки теплохода. Он хлопнул бригадира по плечу и пригласил следовать за собой. Они передвигались вдоль перегородки к борту теплохода, где литая конструкция, выполняла роль ребра жёсткости. Ниже намеченной линии разреза, в специальном углублении виднелась огромная гайка с выступающей резьбой болта. Рукой Петрухин изобразил ключ и показал, что её надо раскрутить. Подумав, бригадир предложил разрезать её по двум граням резаком. Петрухин согласился, указав рукой, что у противоположного борта тоже имеется гайка. Бригадир понимающе махнул головой. Затем Петрухин показал бригадиру на ряд огромных заклёпок и показал рукой, что их следует срезать. Он передал бригадиру чертёж заклёпки, позаимствованный из технической документации теплохода. Бригадир озадачено задумывался, рассматривая чертеж, направив на него луч света от фонарика. Петрухин показал весь объём запланированной работы в затопленном чердачном помещении, решив взрывчатые материалы из гаража выгружать после прибытия на место. Складировать взрывчатку ему просто было негде.
Возвращаясь в машинное отделение, он опять увидел полицейских. Полицейские замахали ему, приглашая к себе. «Ух, какие вы умные! Так я вам и дамся в руки, – и ему в голову пришла не плохая идея. – Надо оттянуть начало обыска фирмы, восстановить радиосвязь с их кораблём. К рации подсоединить телефон своей каюты, и пусть Стан подслушивает, и записывает разговор между радистом и кораблём, переводя его на немецкий язык».

57.
Пёс встретил хозяина, приветливо махая хвостом.  Поговорив и похвалив пса, что тот не наделал ему в каюте, Виктор принялся изучать провода, идущие к его телефону. Запомнив окраску проводов, он нашёл свою пару на пульте управления и отсоединил их. Затем он разобрался с рацией и подсоединил свою пару проводов к наушникам и микрофону рации. Для проверки связи, он связался с каютой пилота и убедился, что связь работает чётко. Пожелав пилоту здоровья, он отключил его телефон от рации. Очередь дошла до тайника, и ему пришлось откручивать ножки кровати. Пёс внимательно следил за хозяином, иногда сердито урча. Виктору было ясно, что пёс просится гулять, но куда его выгулять, вот вопрос.
Спустившись в тайник, он научил Стан отсоединять микрофон в трубке телефона, чтобы случайно не выдать себя. Перед уходом Виктор предупредил негров, что вокруг теплохода рыщут полицейские, что-то вынюхивая. Стан тут же поделилась не приятной новостью с Джином. Тот обречёно помотал головой и спросил:
– Случайно, у чёрных полицейских нет пса? – перевела Стан.
– Был! Но у меня теперь появился свой пёс, – и он крикнул, – Рэкс!
Пёс появился в проёме люка, но не решался спрыгнуть вниз, принюхиваясь к запаху негров и что-то вспоминая.
– Какая прелесть! – воскликнула Стан, хлопнув в ладоши.
Пёс следил за хозяином и убедился, что негры не враги хозяину, следовательно, они не враги и ему.
                ______   _   ______

Прошло полчаса. Виктор усадил радиста за рацию, предварительно показав ему, что рядом следует корабль и катер с полицейскими, с которого что-то просили, махая флажком. С радистом они вынесли антенну наверх, закрепив её сверху брезента. Радист связался с сопровождающим судном. Виктор, высунувшись из-под брезента, подождал, пока всё пространство по левому борту теплохода заполнится сплошным дымом. На этот раз лоцман успел вовремя отойти на катере на безопасное расстояние, а с судна полицейским сообщили, что связь с теплоходом восстановлена. Полицейским ничего не оставалось делать, как отправиться на судно.
В начале связи с судном к радисту обратились с вопросом об общем положении дел на теплоходе. Радист подробно рассказал. В разговор вмешался комиссар полиции теплохода, учинив настоящий допрос, задавая такие вопросы, на которые радист не мог ответить. Наконец радист не выдержал и закричал, что он ничего не знает и не видел. Комиссар понял, что от радиста ничего не добьётся и в грубой форме приказал пригласить президента. Вскоре Виктора пригласили к рации.
Радист держал приготовленные наушники и микрофон. Петрухин знаками показал, чтобы радист надел на себя наушники и включил динамики в зале. Радист понял, что президент решил разговаривать во всеуслышание, как на собрании, и сообщил на борт судна:
– Президент фирмы у рации.
Но комиссар медлил, он послал за переводчиком. И радисту опять пришлось вступить в разговор с комиссаром, но теперь во всеуслышание. Их разговор стал достоянием всех. Рабочие, перетаскивающие баллоны с газом, останавливались, вслушиваясь в разговор, исходящий из динамиков в зале. Петрухин не понимал, о чём они говорят, но знал, что об этом разговоре узнает из записи Стан. Наконец из динамика раздалась немецкая речь:
– Президент, вас приветствуют с судна, посланного сопровождать вас до места потопления теплохода «Виктория». После подготовки к затоплению, всю вашу команду возьмём на борт нашего судна, где всем представим каюты и питание до прибытия в Порт-Стэнли.
От команды Петрухин поблагодарил руководство Порта-Стэнли за проявленную заботу. Из динамика было слышно, как переводчик повторяет его речь, но уже по-английски. Высказывание комиссара переводчик переводил по-немецки:
– Комиссар полиции, мистер Фрэнк интересуется негром Джином, который работал в вашей фирме как казначей Боб Бостон.
– Я бухгалтера фирмы не увольнял, а послал в Порт-Стэнли искать потерявшегося там моего пса Рэкса, с которым прилетел на Фолклендские острова. Вы привезли мне найденного пса. Спасибо! Но, где Боб? И почему комиссар считает, что Боб Бостон работал? Он, что погиб?
– Сэр президент, вы ошибаетесь. Это не ваш пёс. Это пёс по кличке «Динго», служебная розыскная собака, принадлежащая полицейскому из Берега Слоновой Кости. А вашего Боба полиция ищет как преступника Джина Бостона.
– Не шутите, комиссар Фрэнк! Это мой пёс! И у меня имеются кое, какие документы, подтверждающие это.
– Сэр президент, а где, по-вашему, пёс африканских полицейских?
– Это вопрос не ко мне, а скорее к африканцам. Очевидно, они выпустили его погулять. Он увлёкся собачьей «дамой» и бегает по Порту-Стэнли, справляя «собачью свадьбу». А африканские полицейские случайно поймали моего пса и привезли его, как своего, если действительно им не поручил этого мой бухгалтер Боб.
В разговоре произошла заминка, из динамика слышался какой-то шепчущий спор.
– Сэр президент, у нас, полицейских, есть доказательство, что Джин, в образе Боба, и Стан забрались в президентский катер, сбежав из лазарета траулера, и находятся на теплоходе.
– Они что, решили зажариться в горящем теплоходе? И какие доказательства есть у вас, мистер Фрэнк, что это именно так?
Из динамика опять послышался спор на английском и французском языках.
– Сэр президент, когда в Порт-Стэнли прибыли траулеры, то среди сошедших пассажиров на берег вашего Боба, а нашего Джина с подружкой Стан не оказалось. След из каюты, который взял служебный африканский пёс, привёл нас к месту, где стоял президентский катер.
– Верно, я заходил к Бобу и, насколько помню, даже там чихнул, поэтому мой пёс и пошёл по моему следу к катеру, куда я заходил после встречи с Бобом. Пёс же вам не говорил, чей след он взял. Что же касается Боба, то, возможно, он мог пересесть на попутную, например, яхту и, опережая траулер, высадиться на берегу раньше, чем пришли траулеры на пристань. Тем более что я ему пообещал хорошее вознаграждение за найденного моего пса. Поскольку экипажу траулеров было не до Боба, после гибели капитанов и матроса, то они могли не заметить, как пришвартовалась яхта или катер к их борту. Возможно, Боб нашёл вашего пса и ждал вас на пристани, наблюдая, как вы ищете кого-то на траулере. Сейчас же вы мне предъявляете претензию, что мой Рэкс, это ваш Динго.
По тому, как закричал комиссар, Петрухин понял, что тот сорвался, но переводчик ровным голосом перевёл:
– Сэр президент, у африканских полицейских проблема, им надо произвести досмотр вашей фирмы.
– Допустим, у африканских полицейских есть проблема? Но это не значит, что я сам должен приводить африканцев за руку в свою фирму для производства обыска? Если вы так считаете, то вы, комиссар Фрэнк, большой шутник.
В динамике послышался щелчок и разговор прекратился. «Так, первый раунд я выдержал. Пёс, кажется, будет мой!», – подумал Виктор, не собираясь уходить от рации. Он отсоединил радио в зале, а подключил телефон пилота.
– Передайте радисту, пусть свяжется с капитаном сопровождающего судна. Необходимо выяснить у капитана, где мы находимся и в каком направлении движемся. А нашему дежурному офицеру необходимо нанести на карту эти данные.
Петрухин предполагал, что комиссар придёт в себя и захочет продолжить разговор. «Я сразу не подойду к рации, пусть подождёт пару часов и сболтнёт лишнее с санитаром или ещё с кем-нибудь, а Стан запишет его разговор. Во всяком случае, вся его шпионская шантрапа засветится», – размышлял он, следя, как дежурный офицер прокладывает на карте путь, пройденный теплоходом «Виктория» к Аргентинской котловине.
Оказалось, что маршрут, намеченный капитаном Томми Бэкманом, отличался от пройденного пути теплохода. Теплоход отклонился севернее, описав дугу. И Виктор задумался, почему это произошло. «Возможно, когда я находился на лестнице, наблюдая, как рабочие делали кожух над лестницей, направление потока воздуха резко поменялось, корму теплохода снесло в сторону востока, а нос оказался направлен на север». Заканчивая прокладку пройденного пути, офицер нанёс на карту контур теплохода, нос которого направил в заданный квадрат. «Это уже лучше», – сделал заключение Виктор, наблюдая сзади за работой офицера из-за его плеча. Взяв карту в руки, Виктор мысленно провёл охранную зону береговой линии Фолклендских островов, определив, что в нейтральных водах теплоход окажется через пять часов при его скорости в 2,3 узла. Возвращаясь в каюту, он подумал: «Где же выгуливать пса». Он зашёл в туалетную комнату помыть руки. Рэкс заскочил следом и принялся обнюхивать углы. Неожиданно пёс задрал ногу и аккуратно сделал по-маленькому прямо в унитаз. «Может, он и по большому сделает в унитаз». Покрутившись, пёс, как бы прочитав мысли хозяина, почти по-человечески расположился на унитазе. Такое Виктор видел впервые и, чтобы не захохотать, вышел. Вдруг он услышал, как в унитазе зашуршала вода, а из туалетной комнаты выскочил пёс. «Как ему удалось смыть после себя?», – воскликнул он, невольно заглянув в унитаз. Продолжая удивляться, он подметил: «Единственно, чего не сделала собака, так не закрыл за собой дверь».
Спустившись в тайник, он обратил внимание на духоту и вонь, в которой находились негры, хотя беспрерывно работала принудительная вентиляция. Пристроившись за столиком, Стан торопливо писала. Телефонную трубку она умудрилась привязать к голове. «Очевидно, радист связался с кораблём или нашёл интересную информацию в эфире», – улыбаясь, подумал он, разглядывая Стан с привязанной к голове трубкой. На столике лежал объёмистый конспект, составленный ей в процессе подслушивания разговора радиста. Закончив торопливо писать, Стан подняла голову и сказала:
– Сэр, ваш диалог с комиссаром я не записывала, но в остальном есть много интересного, что вас заинтересует.
И она отделила записанный материал от общей папки и протянула его президенту. Джин спустился с гамака и, заглядывая вверх, не прочь был бы подняться наверх в каюту для прогулки, но он побаивался пса. Петрухину же не терпелось узнать, что записала Стан. Приглашать негров на прогулку, было некстати, в любой момент могли постучать в дверь. Извинившись и сказав «Пардон», он поднялся вверх. Джин сделал недовольное лицо, но президент опустил тяжёлую крышку люка.
                ______   _   ______

Комиссар полиции был ошеломлён, так по-хамски с ним ещё никто не разговаривал. Однако, что он может сделать этому русскому? Практически ничего. То, что русский держит на работе человека, находящегося в международном розыске, его за это не привлечёшь. Скорее всего, за это может пострадать сам комиссар полиции. Даже, если окажется, что президент сейчас укрывает негра, то состава преступления ему не предъявишь, он защищает своего коммерческого работника. Комиссару ох как не хотелось связываться с президентом русского происхождения. Он прекрасно помнил, как разделалась эта русская парочка с бывшими владельцами фирмы «Движитель», считавшимися неприступными во всех отношениях. Если ещё вчера он относился к президенту на равных, то после того, как они загадочно перевернулись на катере, он просто его боялся, потирая не сошедшие синяки. На судне уже все говорят, что, как только ветер меняет направление на восточное и гонит тучу дыма и пепла в их сторону, так можно увидеть президента, перемещающегося, как паук, по корпусу горящего теплохода. Кажется ересь, но факт говорит о другом. Непонятно, почему ветер гонит только теплоход в заданном направлении. И этот факт никто не может объяснить. История же с псом перевернула всякое представление комиссара об эволюции животных, если верить африканцам, что это их пёс. Комиссар подверг все заявления президента проверки, сделав запрос в аэропорт Буэнос-Айрес и другие места, восстанавливая путь следования президента из Швейцарии. Но факт, что пёс знает президента, не оспорим, и этого не могут ни объяснить, ни отрицать и африканцы.
Разговор с президентом комиссар записал на плёнку, и теперь он его прослушивал в третий раз. Что-то настораживало комиссара, но он никак не мог понять, что именно. Неожиданно комиссар зацепился за фразу: «... я заходил к Бобу и, насколько помню, даже чихнул ...». Зачем? Зачем он это сказал? Кто помнит, что он где-то чихнул? И комиссар, останавливая магнитофон, продолжал слушать одну и ту же фразу президента. Президенту очень хотелось зафиксировать факт, что в каюте Боба пёс взял именно его след. «Здесь президент сделал промашку, опередив мой вопрос и события. Он пытается пустить нас по ложному пути. Он не знал, какой уликой располагает полиция в качестве образца для подачи команды: «Взять слет», поэтому его «чих» мог оказаться на вещах негров». Комиссар полиции аж подскочил, как школьник, от разгадки некоторого следственного фактора. Он схватил блокнот и записал: «Необходимо проверить реакцию президента, сказав ему, что в качестве забытых вещей негров использовались их трусики, забытые под матрасом, куда «чих» президента не мог проникнуть. Простыни, на которых спали негры, из разговора исключить. И далее президент считает, что негры, видите ли, могли пересесть на попутную яхту. Вот так с борта траулера взять и сигануть прямо в яхту или катер. Это вторая промашка президента. Ему надо было сказать, что негров могло сбросить ветром в море, и они утонули, когда команда занималась трупами моряков. И это прозвучало бы убедительнее. А Боб нашёл пса африканцев и ждёт. Так служебная собака и дастся Бобу. Чушь!» Единственно чего не мог доказать комиссар, что пса зовут «Динго», а не «Рэкс». И второе, как проникнуть в машинное отделение бывшего теплохода «Виктория». Проделать путь, которым пользуется президент на своём катере, прошмыгивая под борт теплохода, не согласится ни один моряк из команды судна. Да и сам комиссар не очень то хотел рисковать, зная, как обгорел пол верхней палубы их судна, когда на них обрушился шквал пепла, горящих углей и головёшек. Вспоминать же гибель трёх моряков, вообще, неприятно. При воспоминании об их гибели у комиссара мурашки бегали по спине. И сделать с собой он ничего не мог.
Комиссар полиции сидел и размышлял, как он поведёт разговор с президентом и как задаст ему прямой вопрос, где скрываются Джин Бостон и Стан.
                ______  _   ______

Виктор углубился в запись разговора, сделанную Стан во время связи радиста с судном. В начале описывался весь ход событий, которые произошли в машинном зале. Но когда комиссар обрушился на радиста, требуя сведения о неграх, Виктору стало не по себе. «Вы знаете, что негр, который работал у президента казначеем, как Боб Бостон, преступник, которого ищет международная полиция. За его поимку назначено крупное вознаграждение. Если вы сообщите, где он находится, то можете рассчитывать на получение приличного вознаграждения». Радист ответил: «Я не знаю, где Боб, которого хорошо знаю. Он в машинном зале не появлялся. Последний раз я его видел вместе со Стан в лазарете». Комиссар спросил: «В машинном отделении есть места, где могут скрываться два человека?» Ответ радиста: «В машинном зале много мест, где могут скрываться не один десяток человек. Один главный электродвигатель чего стоит. В нём можно спрятать автомашину, в придачу к неграм. Кругом электрические ящики, правда, без напряжения, в каждый из них можно спрятать не только двух негров, но и нас с вами в придачу». Комиссар: «В каком из них спрятались негры?». Ответ: «А я откуда знаю!» Комиссар: «Встаньте и посмотрите!» Ответ: «Куда?» Комиссар: «В ящик». Ответ: «В какой? Их тут масса. И вообще, что вы ко мне пристали? Я ничего не знаю и не видел ни каких негров в зале». Длительная пауза. Комиссар: «Притащите президента!» Ответ: «Он не котёнок, ещё и по зубам залепит». Комиссар: «Тогда пригласите». Ответ: «Слушаюсь, сэр комиссар». Пауза минуту. Радист: «За президентом фирмы отослан посыльный». После паузы, примирительным тоном комиссар сказал: «Радист, мы же делаем общее дело. Кто в машинном зале может обладать информацией о неграх, повар или ещё кто-нибудь?» Радист: «Повар вряд ли, он политикой не интересуется, а вот санитар Кендалл, должен знать. Он всё знает». Комиссар: «Знаю Кендалла, вы мне его потом пригласите, кажется, его зовут так же, как меня Фрэнком».
Далее Стан записала, обращаясь к президенту: «Ваш разговор с комиссаром полиции Фрэнком Уорреном не стала записывать. Из эфира поступило интересное сообщение: «В районе Аргентинской котловины (координаты не успела записать) село на мель японское судно с грузом. Судно направлялась в порт Буэнос-Айрес из Африки и находилось посредине Аргентинского котлована. Капитан судна, узнав, что в районе Фолклендских островов терпит бедствие теплоход «Виктория» из-за аварии на электростанции, решил изменить маршрут на 90 градусов и пойти навстречу «Виктории». Капитан планировал предложить руководству фирме «Виктория» японские электростанции большой мощности, приводимых в действие керамическими дизельными двигателями. Судно оказалось в районе атоллового острова, судовождение около которого опасно. Хотя капитан знал о запрете приближаться к атолловому острову, однако решил проскочить мимо его, используя хорошую погоду. Неожиданно налетел шквальный ветер. В считанные минуты над океаном разразилась буря, судно бросало из стороны в сторону. Огромная волна, образовавшаяся на мелководье острова, подхватила и забросила судно в лагуну острова. В лагуне волна опустила судно на песок, но оно получило пробоину борта. Человеческих жертв нет. Владелец японского судна обратился с просьбой оказать помощь в спасении и перевозки ценных грузов».
Прочитав последнее сообщение, Виктор принял его к сведению. Ему было не до какого-то японского судна. Он отдавал себе отчёт, что комиссар полиции не поверил ему, и бой ещё предстоит. Вслух он сказал: «Не хватало, чтобы полицейские полезли в электродвигатель и аппаратуру. Да я их близко к машинному отделению не подпущу! Пусть ждут негра, как кошка мышку у норки».
Неожиданно раздался глухой гул. «Взорвались где-то баллоны с газом или рухнул этаж в каком-то отсеке, или теплоход наскочил на крупную льдину», – успел подумать Виктор и в следующее мгновение корпус теплохода содрогнулся, по нему прошла вибрация и почувствовалось торможение. Ему показалось, что теплоход заваливается на левый борт. «Значит, всё-таки льдина по курсу, и мы на неё наскочили», – решил он. В это время теплоход водоизмещением 39 тысяч тонн качнуло в обратную сторону, и он прекратил раскачиваться. Накал лампочек освещения упал почти вдвое. «Приехали, – пронеслось у него в сознании. – Сейчас прекратят свою работу генераторы тока, и наступит кромешная тьма. Неужели Космос не видел, куда гонит нашу посудину?».
Виктор подбежал к пульту управления. Стрелка спидометра приблизилась к нулю. Дежурный офицер, показав на эхолот, принялся объяснить президенту. Разговор напоминал беседу глухонемых. Офицер, взяв авторучку и изобразив из неё теплоход, разъяснял ему пальцами. Офицер фактически подтвердил предположения Виктора, что теплоход наскочил на льдину и его нос поднялся. Но офицер дополнил ему картину происшествия тем, что теплоход, гонимый ветром, начал медленно разворачиваться по часовой стрелке. Этого Виктор не предполагал, решив проверить. Покрутив ручку настройки эхолота, он обследовал обстановку океана вокруг кормы. «Видеть», что творится в носовой части теплохода, не позволяли датчики, встроенные в специальные углубление кормы теплохода. Наружная же аппаратура, установленная на борту для осмотра надводной части океана, из-за пожара не работала. Однако ему удалось проследить, как опускается на дно стальной лист с рамой, каким-то образом зацепившегося к канату во время аварии на траулере с человеческими жертвами.
Рабочие продолжали работать, однако у них появилось чувство беспокойства. Радист получил информацию с судна и, размахивая листком бумаги, приглашал президента к рации. Он подключил телефон переводчика к рации и готов был зачитать радиотелеграмму. Виктор надел наушники и услышал голос пилота: «С сопровождающего судна заметили огромную льдину, появившуюся из-за пелены дыма. Ваш теплоход «Виктория» наскочил на льдину. В передней части теплохода озарилось яркое зарево. Корпус теплохода переломился, от основного корпуса отделилась носовая часть. Если нужна помощь, сообщите. Капитан Де Фюнес».
Не задумываясь, Виктор продиктовал ответ: «Капитану Де Фюнесу. Наш теплоход остановился, его разворачивает по часовой стрелке. В помощи пока не нуждаемся. Сообщите нам о ледовой обстановке. Укажите точные наши координаты. Президент фирмы «Движитель».
Пригласив с собой одного из дежурных офицеров, Виктор поспешил наружу. Высунувшись из-под брезента, он обратил внимание, что ветер бьёт в правый борт теплохода, разворачивая кормовую часть. Впереди виднелась глыба льда. Но из-за выпуклости корпуса теплохода не было видно, что происходит в носовой части теплохода. Одним броском он перемахнул через борт короба, и, спустившись по лестнице, спрыгнул в катер, не обратив внимания, что балкон находится под водой. Офицер следовал за Виктором, но задержался, поднимая причальный трос из воды. Затем он запрыгнул в каюту и сел на место водителя. Не прошло и трёх минут, как офицер остановил катер в трёхстах метрах от места столкновения теплохода с айсбергом. Понять, что произошло с теплоходом, было трудно. И только анализируя в уме отдельные фрагменты аварии, восстанавливалась картина трагедии. Теплоход, столкнувшись с айсбергом, носовой частью полез на лёд. При изгибе нижней холодной части днища теплохода верхние его части бортов, нагретые пожарищем до высокой температуры, разошлись в стороны. Согнувшись, нижняя часть днища в ослабленном месте, где располагались технологические отверстия, переломилась, разорвав нагретые до бела стальные борта, как бумагу. Носовая часть длинной от 35 до 40 метров отвалилась, упав на лёд. Корпус теплохода продолжало разворачивать. Уцелевшая часть днища, длинной около 15 метров, соскользнула со льда и, как ласта, ударила о воду, создав трёхметровую волну, которая, отразившись от айсберга, подбросила катер вверх, а теплоход носовой частью погрузился в воду метров на десять. В носовой части теплохода образовалась полость в виде чаши, в которую хлынула вода и ударила струя воздуха. Вверх взметнулось пламя, подняв тонны горящих предметов, и всё это ветром забросилось обратно на теплоход, вызвав взрыв пламени.
Из носовой части теплохода образовался своеобразный парус. Струя воздуха ударила в этот парус и кормой погнала теплоход вперёд. На льдине остался нос теплохода, обгоревший борт которого освещало солнце и сверкало название теплохода «Виктория», покрытое тонким слоем платины.
Теплоход с распушённой носовой частью, как у павлина хвост, медленно удалялся от места столкновения с айсбергом. А на Виктора нахлынули мысли: «Как точно Космос рассчитал место и точность столкновения, создав себе парус площадью порядка 500 квадратных метров». И ему стало ясно, что в назначенный квадрат котловины они прибудут значительно раньше.
Как только с сопровождающего судна заметили, что теплоход столкнулся с айсбергом, носовая часть его ярко вспыхнула, полицейские с помощником капитана, старшим офицером – переводчиком немецкого языка, и лоцманом – хозяином катера отчалил от судна. Но полицейские и моряки, увлечённые зрелищем пожара и щелкая затворами фотоаппаратов, проскочили мимо президентского катера и подошли слишком близко к теплоходу. Лоцман дал задний ход, решив остановиться, но катер, попав в струю засасывающего ураганного воздуха, продолжал двигаться к зеву пожарища, постепенно увеличивая скорость. Не только катер, но и щепки, и обгоревшие деревяшки струя воздуха срывала с волн и бросала в очаг пожара, как мотыльков в костёр.
Лоцман, осознав создавшуюся ситуацию, закричал:
– Нас несёт в зев пожарища теплохода!
– Самый полный, назад! – скомандовал помощник капитана.
– Поздно! Не помогает! Я уже дал полные обороты назад! Ветер сносит нас в огонь. Развернуть катер невозможно, нас перевернёт и забросит внутрь пожарища! За бортом ураганный ветер пожарища, засасывает всё, как пылесос!
Перепуганные полицейские заволновались. Комиссар полиции Уоррен, вцепившись в ручки кресла, почувствовал боль в области сердца, и у него потемнело в глазах.
– Надо нырять в воду! – закричал старший офицер.
Вдруг обезумевший лоцман переключил скорость и рванул вперёд. Катер стремительно набирал скорость, навстречу своей гибели. Лоцман, дав полный газ, быстро набирал скорость и в самый последний момент, свернул круто влево. В мгновение катер выскочил из струи воздушного потока и, ударившись о разорванную стальную броню теплохода, проскочил мимо зева в безветренную зону. Катер трижды перевернуло вокруг своёй продольной оси и, отлетев в сторону, застыл на месте. Верхняя часть каюты оказалась смятой от удара о борт теплохода.
Петрухин и офицер видели, как катер с полицейскими и моряками, проскочив мимо их, направился к зеву пожарища, начал останавливаться, но вдруг устремился вперёд. На фоне яркого пламени катер плохо просматривался и неожиданно исчез.
Получив по несколько ушибов, полицейские озирались. Они не могли поверить, что ускользнули от «ада». Старшего офицера среди них не было. Перед этим офицер разгадал план лоцмана, не поверил в его осуществление и решил не рисковать. Он сбросил с себя китель, головной убор и выпрыгнул из каюты в окно. Пронырнув под водой метров тридцать, он вынырнул. Метрах в двадцати от него на волнах покачивался катер, а чуть дальше медленно уходил огнедышащий теплоход. Моряк заработал руками, боясь, как бы катер не ушёл без него. Кричать он не мог, горло душил спазм. Он подплыл к катеру и, ухватившись за поручни, втянул себя по ступенькам на борт и перевалился на палубу.
В это время лоцман понял, что с аккумулятором что-то произошло. Он открыл дверцу шкафчика и обнаружил, что на корпусе аккумулятора появилась трещина, из которой аккумуляторная жидкость вытекала на пол. «Надо было, как следует закрепить аккумулятор в гнезде, корпус бы не раскололся от удара», – упрекнул он себя, снимая кожух с двигателя и наматывая бечёвку на шкив, пытаясь завести двигатель вручную, но он даже «не чихал».
Возясь с двигателем, лоцман заметил валявшийся на полу китель и фуражку старшего офицера.
– А где сам старший офицер? – спросил он, оглядывая каюту.
Увидев открытое окно, он всё понял и выскочил на палубу. На палубе лежал седой человек в белой рубашке.
– Помогите! – закричал лоцман, пытаясь втащить мокрого моряка в каюту.
Моряка подхватили, внесли и усадили в кресло. С него стекала вода.
– Его надо раздеть, – закричал комиссар полиции.
– Надо скорее вернуться на судно! – посоветовал помощник капитана.
– Двигатель не заводиться, аккумулятор вышел из строя, – с горечью в голосе заявил лоцман. – Зачем я связался с вами? От вас одни неприятности, никакой пользы нет.
– Поймаем негра, будет польза, – с грустью ответил комиссар Уоррен.
– Фигу от ваших африканских коллег получишь, и синяк под глаз схлопочешь, – ответил лоцман, сплюнув на пол.
Офицера раздели до трусов, надев на него китель и фуражку. Он сидел, стучал зубами и не знал, что стал совершенно седым.
Поймав в окуляр бинокля катер, Виктор решил, что у них всё в порядке. И он переключился на теплоход. Сделав затемнение из стекла солнцезащитных очков и подставив стекло к окуляру бинокля, он одним глазом принялся рассматривать образовавшийся зев пожарища. Широкая щель в перегородке между блоками спускалась вниз к днищу, уходя в воду. «Очевидно, когда деформировал нос теплохода, разорвало и перегородку. Значит, во второй блок устремилась вода. Вода частично испаряется, но часть её заполняет помещение. Остатки носовой части и второй блок теплохода будут погружаться в воду. Мне надо спешить с работами по спасению фирмы. Придётся рабочих заставить работать по две смены в сутки», – рассуждал он, любуясь огненными вспышками. Пламя то затухало, то вновь вспыхивало, извергая по сторонам «снопы» искр.
Офицер указал рукой на катер, с которого лоцман махал белой тряпкой. Виктор небрежно махнул рукой в сторону катера. Офицер воспринял это как приказ, включил скорость и подошёл к катеру. Лоцман схватил буксирный трос и стал размахивать им. Было ясно, что он просит о помощи. Зная, что в катере полицейские, Виктор промямлил в слух: «Хочешь, не хочешь, а контактировать с ними придётся». И он высунулся из каюты, готовясь поймать трос. Лоцман бросил. Поймав трос, Виктор набросил его на крюк и махнул рукой офицеру двигаться вперёд. Обходя айсберг, они потащили пострадавший катер к идущему рядом судну.
Над океаном установилась прекрасная погода, сияло солнце, слабые волны поднимали катера на метр-полтора вверх, а затем плавно опускали вниз. И только струя воздуха, скользя над самой поверхностью воды, с бешеной скоростью продолжала влетать в зев очага пожара, сбивая пламя и гоня теплоход вперёд.
У полицейских имелось огромное желание переговорить с президентом фирмы Петрухиным, но они не могли прийти в себя, продолжая вздрагивать. Отцепив буксирный трос около, судна Петрухин приказал офицеру немедленно отчалить.
И только подходя к своему теплоходу, офицер неожиданно решил передать управление катером президенту, он повёл плечом, пытаясь выразить, что не решается проскочить под борт теплохода, и они поменялись местами. На воде после теплохода оставался чёрный след от головёшек и не успевшего сгореть дерева. На малом ходу Виктор приближался к теплоходу, рассматривая, как потоком воздуха срывало с воды потухшие угли и бросало их в зев пожарища. И чем ближе они подходили к теплоходу, тем больше не догоревшего материала срывалось с воды. Открыв верхнее ветровое стекло каюты, он высунулся наружу, продолжая управлять катером стоя. Неожиданно его захватило ребячество. Выставив флажок для отмашки, он принялся им махать над катером. Струя воздуха рвала флажок из руки, однако, его рука не ощущала ветра. Наконец ветер вырвал и бросил флажок вперёд к зеву пожара теплохода. Не долетев до теплохода, флажок вспыхнул. «Странно, но я не ощущаю температуру от пожарища», – размышлял он, увлёкшись до такой степени, что завёл катер далеко вправо, оказавшись чуть ли не посредине теплохода. Между теплоходом и катером оставалось расстояние около ста метров, а он всё ближе и ближе подходил к его срезанному борту, махая рукой, пытаясь коснуться струи воздуха, как гигантской змеи, которая изгибалась, не дав коснуться её.
Взглянув на офицера, у которого судорожно дёргались ноги и руки, как у невротика, Виктор понял, что своими шалостями перепугал его. И он решил прекратить свои забавы. До теплохода оставалось меньше тридцати метров, он, прибавив газ, отвёл катер влево, выйдя из опасной зоны. Проходя мимо изуродованного борта, выступающего на несколько метров за пределы габаритов теплохода, у него появилось желание коснуться рукой горячей кромки борта, шипящей, когда на неё попадали брызги. Однако это ему не удалось, носовую часть катера, как будто нарочно, ветром отбросило влево. В его мыслях пронеслось: «Меня Космос оберегает, как родители своё малое дитя. Решит ребёнок коснуться горячего предмета, или засунуть пальчики в электрорезетку, или пощупать воду в унитазе родители тут как тут и отдёрнут малыша от опасного занятия». И ему стало сразу и весело, и грустно. Весело из-за того, что его оберегают, грустно из-за того, что Космос не воспринимает его, как личность.
Вертолёт, ранее буксировавшийся за кормой, при развороте теплохода оказался прижатым к теплоходу, стукаясь о его борт, и Виктор подумал: «Надо будет отбуксировать вертолёт к балкону и поднять повыше, иначе его может разбить о борт теплохода».
Как только катер бортом коснулся кожуха, Петрухин, забыв про офицера, прыгнул с катера на лестницу, поднялся вверх и спустился в пульт управления. Его интересовал маршрут теплохода до столкновения с айсбергом. На карте были нанесены координаты движения, по которым он установил, что теплоход двигался по намеченному пути, затем резко отклонился вправо и, пройдя девять миль, столкнулся с льдиной. «Так, столкновение Космосом было задумано специально и это отразилось на карте», – сделал он вывод, хотя догадался об этом раньше.
В это время офицер подтянул катер с двух сторон к кожуху и собрался подняться наверх короба, опасаясь ураганного ветра, однако над морем было всё спокойно. «А я думал, что опять придётся пережидать в каюте, пока стихнет ураганный ветер», – подумал он, прислушиваясь, не шумит ли ветер за бортом катера.
Продолжая разбираться с графиком движения теплохода, Виктор размышлял: «Поскольку носовая часть теплохода отвалилась, часть первого блока погружается в воду, а во второй блок хлынула вода, то буквально через час, другой теплоход изменит свою плавучесть». Подключив телефон пилота к рации, он попросил переводчика передать дежурному офицеру срочное распоряжение – зафиксировать положение теплохода на плавучесть. Впоследствии это позволит следить за тем, как погружаются носовые блоки теплохода в воду. И только после этого он поинтересовался здоровьем пилота. Пилот пожаловался:
– К сожалению, моё состояние ухудшилось, хотя рука перестала болеть.
Размышляя над словами пилота, он изучал график скорости теплохода, и понял, хотя теплоход движется кормой вперёд, его скорость быстро увеличивается. Виктор даже присвистнул, решив, что с такой скоростью они за пять-шесть суток достигнут конечного пункта назначения. И ему неожиданно пришла идея, обратиться к капитану Де Фюнесу и попросить у него переводчика, несколько шлюпок для складирования взрывчатки и дополнительных рабочих. Он планировал шлюпки с взрывчаткой подцепить за сопровождающее судно. И ему вторично пришлось обратиться к пилоту. Пилот переводил слова президента с трудом. Капитан судна дал согласие помочь. Со своей стороны капитан посетовал, что президент быстро отчалил от их судна, а у него имеется целый ряд нерешённых вопросов к нему. У Виктора тоже было много вопросов, но ему не хотелось встречаться с полицейскими, которые наступали ему на «пятки». И ему пришлось дать согласие на встречу с капитаном, но заявил, что вначале должен решить ряд вопросов на своём теплоходе. Про себя подумал: «Надо сделать всё возможное, чтобы никаких встреч с полицейскими не состоялось. Неизвестно, как развернуться события по спасению моей фирмы, а лишние разговоры с полицейскими дадут пищу для следствия. Чтобы сбить спесь с африканских полицейских, надо сделать псу новую прическу. Пусть Стан постарается и придаст ему некоторое новое обличие».

58.
Теплоход «Виктория» шёл со скорость четыре узла и приближался к Аргентинской котловине в намеченную точку своего конечного пути. Резка корпуса внутри теплохода подходила к завершающему этапу. Из затопленного гаража удалось извлечь не одну тонну взрывчатки, несколько шлюпок с опасным грузом буксировались за сопровождающим судном на длинных тросах. Настало время начинать наружные работы по отделению фирмы «Движитель» от основного корпуса теплохода, но после столкновения теплохода с айсбергом, во время которого носовая часть корпуса весом в несколько тысяч тонн отвалилась, а кормовой частью теплоход пошёл вперёд, ситуация резко изменилась. Корма теплохода погрузилась на три метра в воду, короб, не рассчитанный на такую глубину погружения, постоянно заливало водой. Пришлось борт короба наращивать вверх на три метра, но швы оказались непрочными и постоянно рвались, пропуская воду. Балкон, на котором должны были размещаться рабочие, скрылся под воду. «Всё это мелочи! – размышлял Виктор. – А вот что произойдёт, когда подрезанные стойки, поддерживающие верхние этажи, я перерублю взрывом? Пол верхнего гаража, на котором размещены железнодорожные цистерны и тягачи, может рухнуть, и огромная масса металла опустится на пол нижнего гаража, а затем на потолок моей фирмы. Потолок не выдержит и провалится. В считанные минуты всё помещение машинного отделения окажется залитой водой».
Схема спасения фирмы, которую придумал Виктор вначале работ, дала трещину. Ему необходимо было усилить крепление потолка нижнего гаража мощными распорками, но у него их не было. Такую ситуацию он не предусмотрел. «Хочу я или нет, но мне придётся посетить сопровождающее судно», – решил он, предвидя неприятные разглагольствования с полицией. Предупредив негров и пригласив с собой матроса-переводчика, которого накануне прислал ему капитан Де Фюнес, Виктор неожиданно появился на сопровождающем судне. Дежурный матрос провёл их к капитану и тут же побежал разыскивать комиссара полиции, который поручил всем дежурным судна предупреждать его о всяких передвижениях команды с горящего теплохода. Дежурный матрос обнаружил комиссара Уоррена в игровом зале. Получив сообщение, что сам президент Петрухин прибыл к ним с визитом, комиссар всё бросил и принялся разыскивать африканских полицейских. Вот их-то, оказалось найти не просто. Африканцы подцепили трёх девушек и развлекались с ними в их каюте, это и спасло Виктора от неприятных допросов полицейских.
Тем временем Петрухин беседовал с капитаном Де Фюнесом, доказывая для чего ему нужны стойки.
– Если есть опасения, что гаражное оборудование может раздавить потолок фирмы «Движитель», то необходимо срочно вывести всех людей из опасной зоны, – возразил Виктору капитан Де Фюнес через переводчика.
– Так то оно так, но мне нужны люди на теплоходе «Виктория», а не у вас на борту. Желающих вывести горящий теплоход из Порта-Стенли и потопить его на глубине почему-то не нашлось, хотя за это было назначено вознаграждение в миллион долларов, – возразил Петрухин, дав понять, что задним числом все умные.
Капитан скривил лицо в кислой улыбке, явно жалея, что не он на месте Петрухина, которому согласна договора, подписанного в Порту-Стенли, на его счёт уже перечислено полмиллиона долларов за отвод горящего теплохода от острова.
– Капитан Де Фюнес вы обязаны передать мне всё, на что я сделаю вам заявку.
– В таком случаи прошу пройти на склад, – заявил капитан.
Осмотр склада ни к чему хорошему не привёл, кроме коротких труб, двутавровых балок, швеллеров и уголков на складе ничего не оказалось.
– Да, бедноват ваш склад, – заявил Петрухин, направляясь на верхние палубы.
Он помнил, что стойки, на которых монтировался защитный потолок с песком на сопровождающих траулерах в начале рейса, вполне бы пригодились, но они, очевидно, порезаны в порту при возвращении траулеров. Внимание Виктора привлёк мостовой кран, вернее две двутавровые балки, между которых располагалась крановая тележка с лебёдкой. В мыслях он не допускал разбирать кран для того, чтобы потом отдельные его детали потопить. Просто у него неожиданно возникла другая идея спасения своей фирмы. В самом начале всей этой операции он планировал вскрыть первый, второй и частично третий блоки теплохода, залить их водой, при этом нос корабля осел бы в воду, а корма приподнялась, тогда его фирма, отрезанная от корпуса, вывалилась бы из корпуса теплохода, и он бы её отбуксировал в сторону. Но теперь первый блок разрушен, приподнять кормовую часть теплохода не удастся, и его фирма вместе с теплоходом начнёт тонуть. В это время взорвать подрезанные стойки и рёбра жесткости корпуса теплохода, и помещение фирмы должно отделиться от основного корпуса теплохода и всплыть, если случайно не зацепиться за что-нибудь, или не опуститься на глубину, где окажется раздавленной водой. И этот второй способ, который он придумал после столкновения теплохода с айсбергом, был самым ненадёжным. Рассматривая мостовой кран, у него возник ещё один способ спасения фирмы. Он решил стойками не поддерживать потолок нижнего гаража, на который опирался пол верхнего гаража, а использовать их в виде рычагов, упирев их не в борта теплохода, а в балки, на которых держался потолок его фирмы. Разрезать борт чердачного помещения до кормы. В кормовой части просверлить отверстия для закладки взрывчатки. Поочерёдно кумулятивным взрывом перерубить ребра жесткости корпуса теплохода, затем поддерживающие стойки гаражей и балки пола верхнего гаража. И груз двух гаражей начнёт опускаться вниз. Отрезанная по бокам фирма «Движитель» начнёт тонуть и рычагами разворачиваться вокруг подрезанной кормы, как на шарнире, развернувшись на 180 градусов так, что винты хода и рулей окажутся вверху. После этого взрывом перерубить изогнутую, ослабленную часть кормы. И его фирма, отделившись от корпуса теплохода, перевернётся ещё раз на 180 градусов, но уже вокруг своей оси, при этом сам теплоход ещё будет на плаву.
Вся эта идея пронеслась в голове Виктора в какой-то миг. Как конструктор, он чётко представил всё это в деталях. А капитан всё это время стоял рядом, не мешая президенту думать.
– Капитан, у вас есть не плохая возможность продать старый подъёмный кран, купить новый и ещё кое-что останется.
– Как? – удивлённо воскликнул капитан, выслушав переводчика.
– Я бы хотел для общего дела купить у вас этот кран, разобрать его и доставить на теплоход «Виктория», естественно, в счёт общих затрат по потоплению теплохода, – и Виктор внимательно посмотрел на капитана.
– Нет проблем, – ответил капитан через переводчика.
– Тогда надо оформить заказ, я его подпишу, а вы свяжитесь с Портом-Стэнли и заручитесь гарантией, что указанную сумму расходов вам заплатят по прибытию в порт.
Капитан дал согласие и устремился в рубку согласовывать этот вопрос с берегом.
Виктор вспомнил, что на судне полицейские, и подумал: «Странно, почему их нет? К чему бы это?» И его мысли опять переключились на горящий теплоход. Вскоре появился улыбающийся капитан. Петрухин понял, что вопрос продажи крана капитан согласовал с берегом. Но когда он, взглянув на счёт, увидел завышение стоимости крана в три раза, то изменился в лице.
– Хотя деньги оплачивает компания, но я не могу подписать вам такой счёт, его надо уменьшить раза в три.
Улыбка сошла с лица капитана, и он быстро залепетал на своём языке. Переводчик молчал. Почесав затылок, капитан отправился переделывать документы.
                ______   _   ______

На следующий день, после встречи Виктора с капитаном Де Фюнес, к вечеру вся намеченная работа в затопленном гараже была выполнена. Прорезав пол нижнего гаража, рабочие удачно установили двутавровые балки, упирев их между балками пола верхнего гаража и опорными балками потолка фирмы «Движитель». В ход пошли не только двутавровые балки крана, но и козловые опоры. Не использованную крановую тележку и лебёдку Петрухин распорядился закрепить к полу в машинном отделении фирмы. Детали крана, которые были использованы как распорные элементы, Виктор решил привязать стальными канатами к балкам потолка своей фирмы, чтобы они не утонули вместе с теплоходом. Он надеялся, что если фирму удастся спасти, то мостовой кран ему буден очень кстати.
Приступать к наружным работам во время движения теплохода было невозможно. По его расчётам Космос будет толкать теплоход ещё около суток. И только после этого можно будет приступать к завершающим работам с наружной стороны теплохода. Поэтому он решил всем рабочим дать выходной день и достойно отметить завершенный этап работы.
На банкет Петрухин пригласил командный состав сопровождающего судна, членов комиссии по затоплению теплохода, в которую входили не мало членов бывшего «Совета директоров» президентского корпуса «Виктории» и полицейских, решив им устроить полемику в присутствии всех гостей.
Первым катером прибыли полицейские и обслуживающая команда в помощь местного повара. Остальные гости приехали на трёх катерах. Пока Петрухин встречал очередных гостей, полицейские бегло осмотрели оба блока фирмы. И только каюта президента, закрытая на ключ, осталась для них неприступной, а из-за закрытой двери слышалось грозное рычание, которое усиливалось, когда негры кричали «Динго».
Сделав обзорную экскурсию для гостей по фирме, Петрухин решил провозгласить тост через громкоговоритель, переводчик приготовился переводить:
– На потолок этого помещения закачена морская вода на 13 футов высотой, а выше её бушует пламя пожара. Когда из воды нижнего гаража смотришь вверх, то кажется, что горит верхний слой воды. Сегодня мы собрались здесь, чтобы отметить достойную работу бригады рабочих. Работу, благодаря которой удалось отбуксировать горящий теплоход «Виктория» от Порта-Стэнли на двести миль, и мы находимся на границе Аргентинской котловины. Под нами глубина океана в двадцать тысяч футов.
Петрухин обвёл взглядом присутствующих. На лицах рабочих выразилось некоторое недоумение, но это не смутило его. Он хотел внушить всем, что работа рабочих в какой-то степени влияла на буксировку теплохода.
– Я согласился организовать буксировку горящего теплохода в безопасную зону и спасти город Стэнли от пожара, и очень благодарен той группе рабочих, которые приняли активное участие в новом способе транспортирования горящего теплохода. Но не только благодарностью хотел бы отметить труд рабочих, но и хорошим заработком. А сейчас приглашаю всех рабочих и гостей поднять бокалы в честь торжества, посвященному транспортировки горящего теплохода на расстояние в двести миль. Как раз сейчас мы проходим двухсотмильное расстояние от Фолклендских островов.
После такого заявления Петрухина рабочие не могли не согласиться, что их работа как-то повлияла на буксировку теплохода и в машинном отделении захлопали в ладоши. Капитан Де Фюнес и его помощники давно ломали головы над тем, как президенту Петрухину удалось создать струю воздуха, используя мощный очаг пожара. И к этой загадке подступиться хоть с какой-то стороны им не удавалось. И не только они размышляли над загадкой века, но и многие известные физики не могли дать объяснение этому феномену.
И только, когда все крепко выпили, Петрухин решил разобраться с африканскими полицейскими.
– У нас в гостях африканские блюстители законов. Я очень им благодарен, что они нашли моего пса и вернули его мне. Правда, у них самих появилась проблема. Они потеряли свою собаку. Я готов им помочь! Но как это сделать? – всё это Петрухин говорил заплетающим голосом.
Когда смысл сказанного президентом дошёл до полицейских, они выразили бурное недовольство. Перед этим Петрухин наблюдал за полицейскими и знал, что они «навеселе», пить за чужой счёт все любят. Тогда он принялся хвастаться псом, заявив, что может привести его в зал. Раздались пьяные одобрительные возгласы, и он шатающей походкой отправился за ним.
Африканские полицейские, увидев собаку, удивлённо загалдели. Пёс был их и не их. Он был очень похож на «Динго» и в то же время чем-то отличался. Петрухин посадил пса, отошёл в сторону и дал команду: «Рэкс, ко мне!», при этом он продублировал команду рукой: «К ноге». Пёс мгновенно выполнил команду и получил поощрение.
Улыбаясь, Петрухин подошёл к капитану Де Фюнес и предложил проделать тоже самое. Предлагать это африканцам он не решился, за его спиной притаились космические существа, а они могли истолковать это как разрешение хозяина, и дать команду псу на выполнение команды африканцев. Капитан был в курсе споров между полицейскими и президентом за право владеть псом, поэтому предложил африканцам заняться псом. Полицейский, которому фактически принадлежал пёс, разглядывая собаку, вышел вперёд и дал команду. Пёс и ухом не повёл. Тогда он крикнул на него, но и это не имело успеха. Не зная, что предпринять, полицейский схватил со стола кусочек мяса и поднёс его псу. Пёс отвернулся, тогда полицейский сунул мясо ему в нос. Пёс мгновенно среагировал, цапнул африканца за руку и отскочил в сторону, ожидая пинка. По поведению пса африканец понял, что это его пёс, но что с ним произошло, объяснить не мог. Понял это и Виктор, зная, что во время дрессировок у собак проявляются особые привычки, характерные только для них. Пёс не должен был отскакивать, укусив постороннего человека. Петрухин схватил за ошейник пса и увёл его, закрыв каюту на ключ. Он вернулся с аптечкой в руках и предложил африканцу обработать рану. Африканец злобно метнул взгляд на президента и отказался, зажав рану рукой. Виктор же решил, что в этом раунде «ничья», и настроение у него испортилось. Однако всем остальным гостям, включая комиссара полиции Уоррена и его африканским коллегам, стало ясно, что пёс Петрухина, а настроение у хозяина испортилось из-за укуса псом полицейского.
Прошло не так много времени, и гости начали разъезжаться, но комиссар полиции Уоррен заявил Петрухину, что они должны осмотреть помещение фирмы «Движитель» и проверить, не прячется ли где-нибудь преступник негр, находящийся в международном розыске.
– Извините, комиссар Фрэнк Уоррен ваши африканские коллеги пьяны, а у меня здесь имеется оборудование с высоким напряжением электрического тока. И допускать нетрезвых людей к нему, я не имею права. Хватит мне того, что пёс укусил вашего африканского коллегу, но он сам виноват.
Подозвав подвыпивших рабочих, Виктор распорядился проводить пьяных полицейских на их катер. Комиссар и полицейские заупрямились, но рабочие дружно подхватили их и, подталкивая в спины, помогли им спуститься в катер.
Проводив всех гостей, Виктор углубился в чтение записи Стан, сделанной ещё до банкета. Виктора охватило смятение, когда он прочитал запись разговора по рации санитара Кендалла с комиссаром Уорреном, в котором санитар утверждал, что в каюте президента Петрухина он слышал тихий женский голос, хотя официально в помещении фирмы нет женщин. Комиссар в этой информации усомнился, заявив, что возможно санитар слышал женский голос по радио и перепутал. И он посоветовал Кендаллу поставить в каюте президента «жучок». От такого известия Виктора покоробило, хотя он знал, что в его каюту проникнуть сложно, но забеспокоился. Мысленно он начал анализировать, каким образом можно поставить «жучок» в его каюту и пришёл к выводу, что через вентиляционную систему можно не только подслушать, но и сфотографировать, не говоря о том, что снаружи каюты можно легко прилепить чувствительный микрофон. С другой стороны, он отдавал себе отчёт в том, что если выдворит санитара с фирмы, то появится другой «доглядатель», которого трудно будет вычислить.
                ______   _   ______

Виктор внимательно следил за маршрутом и пройденными милями по приборам. До окончания пути оставалось не больше десяти миль, и он решил посмотреть, как изменится высота пламени от пожара, когда прекратится поддув воздуха в горящий теплоход. Пристроившись за теплоходом на катере на малых оборотах винта, он следовал за теплоходом. Вдруг гул, исходящий от теплохода как из кузнечной печи, стих. Он заметил, как носовая часть теплохода начала медленно погружаться в воду, но теплоход продолжал двигаться по инерции с прежней скоростью. Как только теплоход остановиться, через щель в перегородке вода устремится во второй блок теплохода, нос теплохода опустится в воду, а корма приподнимется. Во время движения теплохода уровень воды в районе щели на перегородке был значительно ниже отметки уровня моря, и вода во второй блок не попадала. Обойдя теплоход кругом, он обратил внимание, что пламя пожара начало опускаться вниз, а теплоход окутало густым чёрным дымом и этот дым стелится вокруг теплохода.
Вернувшись в помещение машинного отделения, Петрухин провёл инструктаж рабочим и объяснил предстоящий этап работы. Больше ста метров нужно будет прорезать стальной брони теплохода в районе чердачного помещения. Для снабжения электроэнергией отрезных машин с тонкими дисками он распорядился запустить дизель рулевого привода. Не прошло и двух часов, как рабочие принялись за дело, расположившись на всплывшем балконе вокруг кормы теплохода. Правда, в кормовой части теплохода рабочим пришлось стоять по колено в воде, но по мере затопления водой второго блока, кормовая часть поднималась. Одновременно работало больше двадцати отрезных машинок. Рабочие подменяли друг друга и через десять часов закончили весь объём работы. Оставалось взрывными работами окончательно отделить машинное отделение от основного корпуса теплохода. Но перед этим всё ненужное оборудование, вертолёт, пустые баллоны и рабочих необходимо было отправить на сопровождающее судно. Перед эвакуацией рабочих, Петрухин поручил им подготовить разметку и частично оконтурить отверстия в борту теплохода в районе четвёртого, третьего и второго блоков. Рабочие прорезали сквозные щели в борту теплохода, размечая будущие отверстия и ослабляя броню перед взрывом. Работы велись со шлюпок, щели выше уровня моря прорезали отрезными машинками, а под водой – газовыми резаками. В последнюю очередь к борту теплохода в местах, где должны будут появиться отверстиям, рабочие прикрепляли в герметичных мешках взрывчатку. Перед взрывом Петрухин сам прикрепит к взрывчатке запальные патроны с электродетонаторами и, отъехав на безопасное расстояние, подорвёт накладные заряды. Он планировал сделать шесть пробоин в борту, по две в каждом блоке с левого и правого бортов теплохода. Через отверстия диаметром порядка квадратного метра вода устремиться в блоки и теплоход начнёт тонуть. Всю эту работу рабочие закончили за сутки. За это время комиссар полиции Уоррен не раз требовал от президента Петрухина допустить полицейских для досмотра помещения. Но Виктор под всякими предлогами оттягивал время, придумывая различные обстоятельства. Без согласия президента комиссар полиции не решался приблизиться к горящему теплоходу, вспоминая как его вместе с африканскими полицейскими позорно, под улюлюканье рабочих выставили из помещения фирмы после банкета, и он фактически предъявить претензий к президенту не мог. «Всё было сделано законно», – намекнул ему капитан Де Фюнес на следующий день.
Окончательное отделение корпуса машинного отделения «Движитель», Виктор планировал осуществить в ночное время, подумав про себя: «Я, как истинный «конокрад», хочу угнать своего стального коня в тёмную ночь». Всю эту уникальную операцию он планировал осуществить в одиночестве, закрывшись в командном пункте фирмы, предварительно закрыв герметично все отверстия, выходившие наружу и в пылающий сектор гаража. Всё оборудование и мебель, которую можно было перенести или сдвинуть с места в помещениях и каютах, он приказал надёжно прикрепить к полу или стенкам, чтобы во время переворота корпуса машинного отделения на 180 градусов, она не летала по помещениям. Питание электроэнергией приборов и освещения планировалось осуществить от бортовых аккумуляторов. В чердачном помещении он установил десять телеобъективов с подсветкой помещения герметичными фонарями. Шесть телеобъективов для наружного осмотра он разместил на корпусе теплохода. И все объективы он соединил с телевизионной аппаратурой на пульте управления.
Виктор предложил Бобу и Стан перейти на катер, заявив:
– Ни в помещении, ни снаружи нет ни одного человека. Всех рабочих и моряков я отправил на судно, расположенное в полутора милях от теплохода.
Боб категорически отказался покинуть помещение фирмы, сказав:
– Я лучше погибну, чем сдамся в руки африканских полицейских. Я не хочу подводить ни вас, ни вашу жену, ни моих родственников, которых после моего ареста тоже подвергнут аресту и пыткам.
Доводы были убедительными, и Виктор решил оставить его с собой в командном пункте. Поэтому с Виктором в катер перешла Стан, держа пса на поводке и наморднике. Стан вооружилась видеокамерой и телефоном, который тонким кабелем соединялся с пультом управления машинного отделения, в результате их разговоры невозможно было подслушать специальной аппаратурой, имеющейся в достатке у полиции на сопровождающем судне.
К катеру Виктор привязал моторную шлюпку с остатками взрывчатки и небольшую цистерну с соляркой, которую он позаимствовал с сопровождающего судна, предварительно залив полностью топливный бок двух дизельных двигателей. Буксируя шлюпку и цистерну, он отошёл на четверть мили от теплохода в северном направлении и остановился. Находясь за торцом кормы теплохода его катер находился в зоне не досягаемой для локаторов, установленных на сопровождающем судне. Затем он перешёл в шлюпку и, помахав Стан рукой, отчалил в сторону теплохода. Оттолкнув шлюпку ногой от теплохода, он всорабкался по лестнице наверх короба, также отрезанного на одном уровне вместе с корпусом машинного отделения от теплохода, но для герметичности щель заклеили пластырем. Закрыв плотно входную дверь, он занял кресло дежурного офицера у пульта управления, надел наушники с микрофоном и по телефону связался со Стан.
– Какая обстановка кругом?
– Всё спокойно. Погода хорошая, ветра нет, – зачем-то сообщила она про погоду, зная, что пятнадцать минут назад он был рядом с ней и прекрасно осведомлён о погоде.
Улыбнувшись, Виктор сказал:
– Стан, высунись наружу через люк, который у тебя над головой, и проведи телеразведку вокруг себя, но не торопись вертеться.
Стан сделала обзорную круговую панораму. Виктор внимательно рассматривал экран монитора, установленного стационарно в пульте управления. Теплоход горел, извергая дым и пламя высоко вверх, но сопровождающего судна не было видно из-за корпуса теплохода. Виктор знал, что там отмечали встречу рабочих и моряков, горели огни и играла музыка.
Не спеша, поочерёдно Виктор прозвонил провода электордетонаторов взрывателей кумулятивных зарядов, установленных в помещении нижнего гаража. Постоянно в гаражи помпой продолжала подаваться морская вода, излишки которой вместе с горящим мазутом вытекали через щели ворот гаража. Уровень воды в верхнем гараже необходимо было поддерживать на уровне пола для того, чтобы четыре заряда, расположенные на балках верхнего пола, прежде времени не взорвались, попав в очаг пожара, если уровень воды опустится ниже пола.
– У нас всё в порядке, сейчас наденем на себя гидрокостюмы, баллоны с воздухом, маски и будем взрывать, – и Виктор принялся натягивать на себя легкий водолазный костюм, показывая личным примером, что должен делать Боб.
Через пять минут он связался со Стан.
– Стан, высунись наружу и направь телекамеру на корму теплохода, – попросил Виктор, привязывая себя к креслу, чтобы не летать по помещению, когда корпус машинного отделения начнёт кувыркаться на 180 градусов.
– Вам хорошо видно? – спросила Стан дрожащим голосом.
– Да! Всё хорошо. Сейчас 22 часа 14 минут взрываю рёбра жесткости корпуса теплохода и поддерживающие стойки гаражей, – ответил он и подал напряжение на электродетонаторы.
Корпус машинного отделения вздрогнул, на экране монитора изображение исчезло и зарябило, но это продолжалось несколько секунд и снова появилось изображение, однако от двух телеобъективов изображение исчезло. «Два телеобъектива вышли из строя», – подумал Виктор, переключая аппаратуру и проверяя показания датчиков, приклеенных в разных местах гаража. После взрыва щель, сделанная по периметру гаража увеличилась до десяти миллиметров и тут же сомкнулась. Это свидетельствовало о том, что корпус машинного отделения, за исключением кормовой части, отделился от теплохода, но за счёт хорошей плавучести опять сомкнулся. По показаниям датчиков пол верхнего гаража осел в среднем на двенадцать сантиметров, а нижний – на три-четыре и всё успокоилось, но двутавровые балки мостового крана нагрузились до предела, и это отразилось на показаниях приборов от датчиков, наклеенных на распорках. «Так, значит, плавучесть моего машинного отделения велика, а в гаражах осталось мало груза, всё, что могло гореть, уже сгорело», – сделал вывод он, рассматривая прибор, указывающий уровень воды в нижнем гараже. Уровень воды опускался вниз. «Если вода опустится ниже уровня горизонтальных балок пола, к которым прикреплены заряды, то они взорвутся самопроизвольно от температуры пожара, при этом часть взрывчатки успеет сгореть и взрывом не разрушишь балки».
– Я слышала слабый гул, но ничего с теплоходом не произошло, – раздался голос Стан.
Виктор взглянул на монитор, переключив тумблер на телекамеру Стан.
– Сейчас взорву балки пола верхнего гаража, – ответил Виктор, переключив монитор на помещение внутри гаража, и замкнул контакты.
Изображение на экране монитора задергалось. Виктор почувствовал, что пульт управления перед ним вдруг как-то странно стал заваливаться вниз, на экране вновь появилось изображение помещения гаража. Стрелка угломера продольного крена корпуса машинного отделения поползла по шкале, указывая увеличение угла разворота корпуса. «Корпус машинного отделения тонет, разворачиваясь вокруг кормы, как на шарнире», – успел подумать Виктор, ощутив, что спинка кресла оказалась сверху от него, но вдруг всё замерло. Он заметил на мониторе, как поддерживающие балки от мостового крана, ослабли, вывались из гнезд и, скользнув вниз, исчезли из поля видимости. Стрелка угломера остановилась на делении 73 градуса.
– Приехали! – воскликнул Виктор.
– Куда? – спросила Стан.
– В самое неудобное положение, – ответил он, рассматривая показания датчиков.
Он обратил внимание, что уровень воды в гараже резко понизился, а за ним опустился горящий мазут. Через считанные секунды телеобъективы, сгорая, один за другим прекращали работать. «Если взорвётся заряд в корме корпуса, то машинное отделение всплывёт, вернувшись в исходное положение и оказавшись в огне пожара, бушующего уже в нижнем гараже, – пронеслось у него в голове. – Надо срочно что-то предпринимать!» – и он включил стартёры двух дизелей. Чихнув, дизеля завелись, всасывая воздух из помещения и выхлапывая газы обратно в это же помещение. Он включил передачу рулей «Полный, назад». Винты закрутились, набирая обороты, пытаясь поднять днище вверх и развернуть отрезанный корпус вокруг кормы. Он замкнул контакты электродетонаторов, взорвав перемычку брони в кормовой части теплохода и, мгновенно почувствовав, что начал зависать головой вниз, остановил дизеля. За короткий период времени помещение командного пункта превратилось в газовую камеру, дышать было нечем. Задыхаясь, Виктор сунул себе в рот загубник и открыл кран подачи воздуха. Боб тоже возился с загубником. Вдруг Виктор ощутил, что начал заваливаться куда-то в бок и переключил на изображение, поступающее от Стан. На экране рядом с корпусом теплохода находился странный объект с винтами вверху. Он знал, что это корпус его машинного отделения, который всплыл кием вверх и начал медленно разворачиваться вокруг своей оси, но только в обратную сторону, чем он это ощущал. Не прошло и двух минут, как он оказался в кресле в обычном состоянии. На мониторе он увидел какую-то горку, примыкающую к корме теплохода. До него дошло, что этой горкой является наружная сторона потолка машинного отделения. Взглянув на пол, он понял, что кормовая часть корпуса сильно погрузилась в воду, а стрелка угломера показывала двадцать два градуса: «Как же по такому наклонному полу мы будем ходить?» Он выходил из шокового состояния, начав соображать.
Дыша через загубник, он лихорадочно принялся расстёгивать ремни, затем встал, шатаясь подошёл к Бобу и помог ему освободиться от ремней. Рукой указал Бобу, чтобы тот открыл задвижку выхлопной трубы дизельных двигателей и закрыл окно, через которое выхлопные газы поступали внутрь помещения. Накануне Виктор объяснял Бобу и Стан как это сделать. Боб понял приказание и полез по лестнице вверх к выхлопной трубе, держа во рту загубник автономного дыхания. Виктор же побежал открывать входную дверь, чтобы проветрить помещение, но вода залившаяся в короб не позволила это ему сделать. Сообразив, он включил помпу и принялся откачивать воду из короба. Накал лампочек упал, аккумуляторы быстро разряжались.
Пока откачивалась вода, Виктор на мониторе, подсоединённом к камере Стан, рассматривал наружную обстановку. В районе гаража горел мазут, маслянистое пятно медленно расплывалась по водной глади. Сопровождающее судно не просматривалось. В двухстах метров от теплохода покачивалась шлюпка на волнах с аммонитом взрывчатки. Минут через пятнадцать воду из короба удалось откачать, как говорится, на последнем дыхании аккумуляторов, и Виктор открыл дверь. Свежий, прохладный воздух освежил лицо, но отдыхать было некогда. Не выпуская загубника изо рта, он вернулся, спрыгнув с лестницы, уселся в кресло дежурного офицера. Боб спустился с потолка, показывая руками, что он всё сделал. Подсевшими аккумуляторами Виктор с трудом запустил один из дизелей, а затем завёл второй. Включив «Малый, назад» и, следя за экраном монитора, он плавно стал приближаться к катеру, ориентируясь по видеокамере Стан, которая продолжала вести передачу, хотя её слов он не слышал, забыв надеть наушники. Подойдя к катеру, он включил «Стоп» и остановил рулевые винты. Два дизеля, всасывая воздух, быстро проветрили небольшое помещение командного пункта.
Увидев спускающегося Виктора, Стан от радости запрыгала. Виктор перепрыгнул на катер, схватил трос и привязал его за кронштейн балкона с правого борта корпуса машинного отделения. Цистерну с соляркой он привязал за кронштейн балкона с левого борта. Виктор помог Стан перейти в машинное отделение. Запустив двигатели, не спеша он развернул вновь созданное им судно «Движитель» на 180 градусов. Правый и левый бортовые телеобъективы, предназначенные для обзорного наблюдения под водой, всплыли над поверхностью океана за счёт изменения продольного крена машинного отделения. Виктор по очереди соорентировал телеобъективы на «южную полярную звезду». Совместив на экране монитора правое и левое изображение «южной полярной звезды», он установил торцевую стенку обрубленного корпуса машинного отделения строго на север и, включив рулевые винты «Полный, вперёд», устремился в северном направлении, следя как «Движитель» набирает скорость. Перед тем как вернуться к теплоходу, Виктор провёл инструктаж со Стан, как они должны держать курс на север, ориентируясь по «южной полярной звезде», а через три часа остановиться и заглушить дизеля. Он подробно рассказал, как совмещать на экране монитора изображение «южной полярной звезды» в одну точку, зафиксированную правым и левым бортовыми телеобъективами. Затем он объяснил, на какой волне они должны слушать эфир и ждать условленного сигнала от него. Услышав условленные позывные, они должны включить рацию и коротким сообщением передадут в эфир в зашифрованном виде координаты, которые самописец запишет на карте после остановки дизелей. Они должны постоянно следить, не появится ли какое-нибудь судно на горизонте, а если заметят, то должны включить дизеля и двигатели рулей и увести свою посудину в сторону. Всю инструкцию, которую рассказывал Виктор, они записали на магнитофон, не надеясь на память Стан.
– Я же должен вернуться к теплоходу и сегодня потопить его, оформить документы, а затем каким-то образом покинуть сопровождающее судно, найти вас, а дальше, как повезёт.
                ______   _   ______

Виктор вёл катер строго на юг, предполагая, что за горящим теплоходом, с которого летят вверх угли и металлические детали, его не могут засечь радары, установленные на судне. Подрулив катер к горящему теплоходу, он взглянул на часы. «Лихо я справился, всего пятьдесят минут ушло на всю завершающую операцию по спасению фирмы».
Корма теплохода, лишённая снизу корпуса машинного отделения, как поплавка, погрузилась в воду примерно на два метра, но когда волны опускались вниз, то появлялась щель между водой и отрезанной кромкой корпуса теплохода. И через эту щель наружу выплёскивался горящий мазут. Однако при появлении очередной щели в первую очередь подсасывался воздух внутрь гаража, загоняя мазут обратно под корпус, вскрытый снизу. «Надо срочно топить теплоход, пока не нагрянули полицейские в гости и не разоблачили меня», – решил он.
Поскольку провода от каждого заряда рабочими были проведены заранее, ему оставалось только подготовить запалы. Объезжая от заряда к заряду, он подсоединял к проводам по три шашки с электродетонаторами и размещал их внутри накладных зарядов. Подготовив теплоход к взрыву, Виктор подъехал к кормовой части теплохода, где к рубильнику были подсоединены все провода, и подал высокое напряжение к электродетонаторам.
Раздался мощный взрыв. В пробоины борта устремился воздух и вода, создав благоприятные условия для пожара, и через считанные секунды над теплоходом высоко в небо взметнулось пламя. Не дожидаясь, когда сверху градом посыплются головёшки и раскаленный до бела металл, Виктор выскочил на катере из-под кормы и устремился в северо-западном направлении навстречу движущим тучам и ветру.
Отъехав с милю от теплохода, он развернул катер в сторону сопровождающего судна и остановился. Он внимательно проверил каюту, не оставила ли Стан своих женских принадлежностей и отпечатков пальцев. На всякий случай выбросил за борт весь мусор и протёр всё, чего она могла коснуться руками, и только после этого повёл катер к судну. Виктора ждали. Ждали его полицейские, команда и рабочие. Дежурный флажком указал ему, куда подрулить. Сотни глаз следили за катером, ожидая, не спрыгнет ли негр с катера в воду. Комиссар полиции Уоррен провёл агитационную работу, пообещав награду тому, кто первый заметит и сообщит о негре, которого на теплоходе знали как Боба.
С кормовой части судна спустили крюк от лебедки, установленной на палубе. Виктор подцепил расчальные канаты за крюк, и катер медленно поплыл вверх, опустившись на подставку, окружённую высокой сеткой. «Да, негров здесь ждут как зверушек, устроив им клетку», – подумал Виктор и спрыгнул с катера, держа на поводке пса в наморднике.
Не успел Виктор выйти из-за заграждения, как мимо него пробежали африканские полицейские, заскочившие в каюту катера. К Петрухину поспешил комиссар полиции Уоррен в сопровождении капитана Де Фюнес. Уоррен обратился к Петрухину, а Де Фюнес переводил по-немецки:
– Сэр Петрухин, мои африканские коллеги должны осмотреть ваш катер. Они ищут негра Джина Бостон, который находится в международном розыске. По последним данным он работал у вас и проживал в помещении вашей фирмы. Теплоход «Виктория» тонет. Мои коллеги предполагают, что подозреваемому негру ничего не остаётся делать, как спрятаться в вашем катере или в шлюпке, которую вы не возвратили на сопровождающее судно.
– Комиссар Уоррен, вы решили произвести обыск, пожалуйста, но ваши африканские коллеги часто ошибаются, так, например, в моей собаке признали своего служебного пса, – процедил сквозь зубы Виктор, понимая, что полицейские чётко идут по следу, а не разоблачили их – случайность.
– Де Фюнес, разве я не вернул шлюпку с остатками взрывчатого материала на ваше судно? – удивлённо спросил Виктор у капитана, хотя прекрасно знал, что шлюпку он не возвращал на судно, и она находится в районе тонущего теплохода.
– Да сэр Петрухин, одной шлюпки мы недосчитываемся.
– Странно, странно, – ответил Петрухин и направился к борту судна, всматриваясь в темноту ночи, как будто хотел увидеть шлюпку на фоне теплохода, освещенного заревом пожара.
Капитан последовал за ним, а комиссар полиции остался около катера, хотя по реакции Петрухина понял, что негра на катере нет.
                ______   _   ______

На востоке из-за горизонта выглянуло солнце. И с первыми его лучами громадный теплоход «Виктория» медленно скрылся под водой. Вскоре к борту сопровождающего судна подошли катер с полицейскими и две поисковые шлюпки, которые несколько часов бороздили просторы океана вокруг тонущего теплохода, в надежде обнаружить негра. К одной из них на длинном буксирном канате была привязана шлюпка с остатками неиспользованной взрывчатки.
На месте, где затонул теплохода, комиссия по списанию теплохода «Виктория» приступила к оформлению акта. Члены комиссии и Петрухин подписали целую кипу бумаг. И всё это время сопровождающее судно кругами курсировало вокруг места затонувшего на глубину 21 тысяча футов теплохода «Виктория» с координатами 48 градусов южной широты и 52 градуса западной долготы. Всплывали какие-то детали, но по ним невозможно было установить, какими фрагментами корпуса теплохода они были. А в каких-то восьмидесяти милях на север от них мирно покачивалась на волнах непонятная безжизненная посудина, которую трудно было отнести к принадлежности теплохода «Виктория».
Африканские полицейские, поняв безысходность своего положения, пересели на катер и отбыли в Порт-Стэнли, решив продолжить поиск там.
Нью-йоркская комиссия по списанию теплохода «Виктория» закончила свою работу, приготовив толстые папки документов для отправки их в нью-йоркский порт приписки теплохода. В акт списания были включены: катер, вертолёт и инструмент, который Виктор умышленно оставил в помещении машинного отделения. Команда бизнесменов «Совета директоров» прекратила своё существование. Петрухин оформил счета рабочим и команде моряков, передав их казначею комиссии для оплаты.
По случаю окончания работы комиссия решила организовать прощальный вечер. Большинству членов комиссии возвращаться в Порт-Стэнли не было необходимости, тем более что американские граждане давно покинули остров.
Утром следующего дня к сопровождающему судну пришвартовался быстроходный катер, направляющийся в порт Буэнос-Айрес. Бывшие президенты «Совета директоров», американские члены комиссии, моряки и полицейские теплохода «Виктория» шумной толпой устремились на катер. К удивлению всех коллег Петрухин заявил, что остаётся на судне. Комиссар полиции Уоррен прибежал прощаться с Петрухиным, а воспользовавшись присутствием капитана Де Фюнес как переводчика спросил:
– Сэр Петрухин, как вы думаете, где может находиться негр Боб?
– Как где? Естественно, у меня за пазухой! – воскликнул Виктор, пожимая руку комиссару.
Недовольный Уоррен посмотрел на Виктора и, махнув на прощание рукой, спустился по трапу на катер.
Как только катер на подводных крыльях отдал швартовые, капитан Де Фюнес сказал:
– Сэр Петрухин, мы закончили церемониал похорон теплохода «Виктория» и возвращаемся в Порт-Стэнли.
– Капитан Де Фюнес, дайте распоряжение морякам спустить на воду вертолёт и катер, принадлежащих компании «Виктория», кроме того я возьму несколько килограммов взрывчатки из шлюпки. Перед спуском катера загрузите в него десять бочек с горючим. Счёт и накладные на горючее я вам подготовил, – и он протянул документы капитану.
– Сэр, вы хотите потопить вертолёт?! – изумлённо воскликнул капитан.
Не ответив на вопрос, Виктор сказал:
– Меня не ждите, я догоню ваше судно и постараюсь перегнать.
Пожав плечами, капитан подумал: «Если вертолёт и катер не уничтожить и об этом пронюхают в Нью-Йорке члены комиссии по списанию теплохода, то за них кому-то придётся платить». И он отдал команду вахтенному офицеру спустить на воду вертолёт и катер, погрузив в него десять бочек солярки. Виктор взглянул на уходящий в северо-западном направлении катер на подводных крыльях и поспешил в каюту за личными вещами и псом «Рэксом».

59.
Продолжительными гудками сопровождающее судно известило о своём отходе с места «постоянной стоянки» теплохода «Виктория».
Вертолёт Виктору был не нужен, но навигационная аппаратура и радиостанция на нём имела для него не малую ценность. На катере же ничего подобного не было, кроме простенького компаса и эхолота. Вот и пришлось разыгрывать ему комедию с вертолётом перед капитаном. Конечно, с вертолёта можно было заранее снять аппаратуру, но у него не было на это времени.
Поднявшись в кабину вертолёта, Виктор первым делом послал в эфир позывные запроса координат местонахождения корпуса «Движителя» и стал ждать ответа. От нечего делать он поупражнялся в запуске двигателя вертолёта, и это у него получилось. Двигатель устойчиво работал, но лопасти винта были демонтированы, и взлететь вертолёт не мог. Вскоре двигатель заглох, кончилось топливо.
Несколько раз Виктор посылал запрос по радио, но Стан молчала. «В чём дело? – размышлял он. – Почему она молчит? Без точных координат корпус машинного отделения в океане найти сложно. За три часа хода «Движитель» мог отклониться от намеченного маршрута на десятки миль в сторону».
Прождав три часа, посылая в эфир позывные через каждые полчаса, Виктор решил, что у них сломалась рация, и они не могут выйти в эфир. Отправляться на поиски негров, буксируя вертолёт, было крайне нецелесообразно. Поэтому он решил снять с вертолёта навигационную аппаратуру и радиостанцию. И ещё два часа ушло у него на прослушивание эфира, позывные и разборку аппаратуры в вертолёте и установку её на катере. Вспомнив, что под корпусом машинного отделения на канат случайно зацепился стальной лист с рамой, сорванной с траулера, он решил поиск фирмы «Движитель» осуществить с помощью эхолота, позволяющего определить не только глубину моря, но и расстояние до берега и даже обнаружить косяки рыбы. Но эхолот, установленный на катере, имел ограниченные возможности. Виктор решил испытать его, используя вертолёт в качестве подводного буя. Он отсоединил крепление стоек вертолёта к поплавкам, привязав канат к ним и корпусу, и сбросил вертолёт в море. Корпус вертолёта затонул, а он принялся экспериментировать, поставив перед собой задачу – сможет ли эхолот обнаружить небольшой предмет на глубине триста метров и какой радиус действия при этом получится. И ещё пару часов ушло у него на эксперимент и радиосигналы. В результате исследований он выяснил возможности своего эхолота. Предметы, плавающие у поверхности воды эхолот не брал, мешали волны. На глубине же трёхсот метров эхолот зафиксировал корпус вертолёта на расстоянии до семи-восьми миль. Но Виктора смущало то обстоятельство, что «Движитель» от места погребения «Виктории» направился строго на север, ориентируясь по «южной полярной звезде», а не по компасу. «Хочу я или нет, но мне придётся ждать появление «южной полярной звезды», – рассуждал он, рассматривая спокойное море, редкие тучи на небе и опускающееся к горизонту солнце. Как только в небе заблестела долгожданная «южная полярная звезда», он установил катер носом строго на север, ориентируясь на эту звезду и вертолёт, оставленный над местом затопления теплохода в семи милях от него. «Мне надо держать курс катера под углом 13 градусов 38 минут западнее, чем направление северного конца стрелки», – определил он по компасу.
                ______   _   ______

Виктор вёл катер со скоростью 26,6 узла. Такую скорость он развил двумя рулевыми винтами, угоняя обрубленный корпус «Движителя» прочь от теплохода. И весь путь, который шёл катер в течение трёх часов, он не выпускал из виду «южную полярную звезду», компас и эхолот, прощупывая океан с правого и левого борта катера. Не выключал он и рацию, надеясь услышать сообщение Стан о координатах корпуса «Движителя».
Остановив катер, он сделал круговую панораму эхолотом. Ничего! Бинокль с просветлённой оптикой тоже ничего не дал. «А что, если стальной лист сорвался с каната из-за быстрой гонки, или развернулся торцевой гранью к катеру, тогда его никакой эхолот не обнаружит, – пришла ему в голову мысль. – Возможно, я зря потопил вертолёт, на нём можно было подняться повыше и посмотреть. Правда, я не умею управлять вертолётом, тем более взлететь с поверхности океана, по которому идут волны. У пилота это тоже получалось не всегда удачно и закончилась увечьем. Да и горючее кончилось, а на солярке не полетишь».
Он взялся за ручку настройки передатчика, решив ещё раз послать в эфир послание для Стан, но его обожгла мысль: «Позывные радиостанции вертолёта и передатчика, установленного в машинном отделении, знают в Порту-Стэнли и на сопровождающем судне и, естественно, меня уже запеленговали, а Стан запеленгуют, как только она выйдет в эфир», – и от этой мысли у него по спине побежали мурашки. «Хорошо, что все сигналы я посылал в эфир с вертолёта, – успокаивал он сам себя. – Допустим, меня запеленговали, но поскольку я несколько часов подряд посылал сигналы с одного места, то все решат, что я кого-то жду».
Отметив на карте своё примерное местонахождение, он приступил к поиску, начав круговое движение, описывая спираль «Архимеда» с радиусом в пять-шесть миль. На третьем круге в восточном направлении эхолот уловил какие-то нечёткие объекты, находящиеся на расстоянии 14 миль. Остановив катер, он нанёс на карте своё новое местонахождение, затем провёл пунктирную линию до обнаруженных объектов. «Очевидно, это стая дельфинов», – решил он и продолжил движение, но, пройдя десять миль, остановил катер, ориентируясь по «южной полярной звезде» направил эхолот на предполагаемых дельфинов. Но эхолот обнаружил небольшой предмет на глубине, а в верхних слоях воды – опять дельфинов. «Кажется, я обнаружил стальной лист, повёрнутый под углом к катеру. Очевидно, первый раз лист оказался повёрнут торцом к катеру и его невозможно было обнаружить. Но если сверху плавают дельфины, то почему они не уплыли», – размышлял он, направив катер в их сторону.
                ______   _   ______

В Порту-Стэнли и на сопровождающем судне запеленговали радиостанцию вертолёта, когда Виктор вышел в эфир. Вначале этому не придали особого значения, но когда в течение нескольких часов с интервалом полчаса в эфир шли одни и те же позывные, то решили проверить. И диспетчерская передала на британское грузовое судно, идущее с острова Гаф в Порт-Стэнли радиограмму. Диспетчерская предложила капитану грузового судна отклониться севернее от маршрута и проверить радиосигналы, исходящие от места потопления теплохода «Виктория». В район с указанными координатами грузовое судно подошло ночью. С помощью прожекторов морякам удалось обнаружить поплавки с торчащими проводами. Капитан немедленно сообщил в Порт-Стэнли: «Очевидно, сигналы поступают в эфир от радиомаяка, установленного в поплавках. Людей в указанном месте не обнаружено. И что делать с поплавками?» Диспетчерская вмешиваться в чужие дела в открытом океане не собиралась и ответила капитану: «Продолжайте маршрут. Поплавки – на ваше усмотрение».
Капитан дал команду поднять поплавки краном, а вместе с ними вытащил из воды вертолёт. Его удивило, что канат, за который был привязан корпус вертолёта, состыкован из отдельных расплетённых прядей толстого каната. В поплавках никакого радиомаяка не оказалось. Относительно вертолёта капитан подумал: «Эта находка в моём хозяйстве пригодиться». И дал команду: «Полный, вперёд! Маршрут Порт-Стэнли».
                ______   _   ______

Стан и Боб старались чётко выполнить распоряжения своего боса Виктора, уехавшего топить теплоход. Они вели корпус машинного отделения строго в указанном направлении, придерживаясь указания на совмещение двух изображений «южной полярной звезды» в одну точку на экране монитора. Скорость движения держали 26,6 узлов, постоянно контролируя её по прибору. Шли ровно три часа, а затем одновременно заглушили двигатели. Убедившись, что корпус их посудины прекратил движение по инерции, они сняли показания самописца с карты. Стан записала в дневнике: «Наши координаты 47 градусов 57 минут южной широты и 52 градуса западной долготы». И тут же принялась готовить шифровку для эфира, записывая её на магнитофон: «По 47 долларов 57 центов приобретено 52 метра ситца». Приготовив зашифрованное сообщение, Боб настроил радиостанцию на приём и они стали ждать позывные Виктора, понимая, что их они могут услышать через несколько суток.
– Я так устала дрожать в нашей конуре, думала не переживу этого, – пожаловалась Стан.
– Ситуация у нас с тобой действительно сложная, теплоход сгорел, а вместе с ним и наши надежды, – задумчиво сказал Боб.
– Тебе, как компаньону президент должен что-то отвалить? – поинтересовалась она.
– Как компаньону, да! Но мне он поручил вести все бухгалтерские дела, а я даже застраховать фирму отказался, когда мне предложил страховой агент. Этот промах лежит на мне, а Виктор проявил колоссальную изворотливость, чтобы хоть что-то спасти.
– Как ты считаешь, за сколько можно всё это продать? – и Стан развела руками, подведя глаза к потолку.
– Даже представить себе не могу, – сознался Боб в своей некомпетентности.
Подумав, Стан неожиданно для себя спросила:
– А сколько обещано за твою голову?
– Ты хочешь и мою голову заложить? – и он уставился на неё.
– Да нет! Это я так, к слову пришлось, – оправдалась она. – Пойду, лучше поваляюсь на просторной кровати президента, а ты подежурь у пульта, потом сменю.
Боб недоверчиво проводил взглядом Стан и погрузился в воспоминания как познакомился с ней. Минут сорок он, вспоминая, сидел, тупо разглядывая радиостанцию. Ему было скучно, он решил размяться. Чтобы не прозевать позывные Виктора, подключил к станции магнитофон для записи. Он прошёлся по машинному отделению, по-хозяйски прикидывая в уме за какую сумму долларов можно продать главный электродвигатель хода, ставший совсем не нужным в этой посудине. Затем он погрузился в мысли, можно ли помещение переделать под плавучею гостиницу. Ничего не придумав поднялся наружу корпуса, окунувшись в темную ночь. «Ни одного огонька вокруг, только звёзды блестят на небе», – подумал он, прислушиваясь, как шелестят волны, прокатываясь по наклонному балкону, опускающемуся в воду в кормовой части корпуса. «Интересно, сколько мы будем загорать здесь, дожидаясь Виктора», – и он вернулся в машинное отделение. Заглянул в каюту. Стан сладко спала, раскинувшись на широкой кровати. У него вдруг появилось желание взять её. Быстро раздевшись, прижался к ней. Почувствовав его упругое тело, она угадала его желание и прижалась к нему, пролепетав:
– Ты не забыл подключить магнитофон к станции?
Вместо ответа он наложил свои огромные влажные губы на её маленький ротик. После обильной любви, он, прихватив приёмник, направился на вахту к радиостанции. Первым делом проверил, не записаны ли на магнитофоне позывные Виктора, а затем подключил наружную антенну к приёмнику и принялся настраивать его. Французская станция транслировала концерт, но вскоре перешла к сводкам новостей.  В одной из первых – прозвучало сообщение, что в Аргентинской котловине на горящем теплоходе «Виктория» прозвучал сильный взрыв, известивший о начале затопления теплохода, принадлежавший нью-йоркской компании. К этому сообщению Боб отнёсся равнодушно. Через пару минут прозвучало другое сообщение, что на теплоходе «Виктория» нашёл себе пристанище некий Джин Бостон, находившийся в международном розыске. Правда, Джин скрывался на теплоходе под именем брата Боба. Недавно корреспондент одной из газет взяла интервью у одного из президентов фирмы «Виктория», который сообщил, что он заинтересовался одним типом, устроившимся бухгалтером в фирму «Движитель». И к Бобу подослали одну «милашку», в результате она выяснила, что Боб стал компаньоном 30 процентов акций фирмы «Движитель». А как заявила «милашка», Боб за акции рассчитался какими-то драгоценностями. Всё бы ничего, если бы бухгалтер фирмы «Движитель» Боб Бостон не отправлял солидные переводы тёте Бостон в Бразилию. Полиция Бразилии некоторое время вела наблюдения за тётей, подозревая её в продаже краденых алмазов, загадочно исчезнувших на одной из шахт Берега Слоновой Кости. Бразильская полиция связалась с полицией теплохода и обнаружилось, что существует два негра с одинаковыми паспортными данными.
В срочном порядке на теплоход «Виктория» направили полицейских Берега Слоновой Кости, но на теплоходе возник пожар, в результате Бобу и «милашке», перешедшей на его сторону, удалось скрыться. За указанную информацию о местонахождении Джина Бостон, по паспорту Боба Бостон, правительство Берега Слоновой Кости объявило солидное вознаграждение.
Дальше Боб не стал слушать, поняв, какую «милашку» он пригрел на своей груди. «Нужно вовремя поставить точку», – решил он и направился в каюту к спящей Стан.
                ______   _   ______

Приближаясь к стае дельфинов, как предполагал Виктор, он продолжал посылать ультразвуковые сигналы вибратором эхолота и точно вышел к корпусу машинного отделения. При подходе к корпусу в лучах прожектора промелькнули плавники акул. «Это не дельфины, а акулы! – воскликнул Виктор. – Что это всё значит? Возможно, кит попал под корпус «Движителя», идущего с большой скоростью, и погиб, теперь акулы устроили здесь пиршество». Он лихо подвернул к коробу, как тамбуру, привязал катер к кронштейну балкона и, улыбаясь, стремглой влетел в командный пункт. В помещении было светло, включена рация с магнитофоном, из приемника ели-ели доносилась музыка. Виктор забежал в машинное отделение, дверь каюты, в которой в последнее время проживал он, была открыта. На полу виднелись разбросанные вещи.
– Стан! Где вы? Ау! – закричал он.
Но только эхо отозвалось по помещению. На полу были видны капли засохшей крови, и он зашёл в каюту. Одеяло свесилось с кровати, посредине её на простыне виднелось окровавленное пятно. Он почувствовал неладное, заглянул в туалетную комнату, обошёл все каюты. Никого. «Очевидно, здесь произошло что-то нехорошее, но куда они делись? – и вдруг он понял, почему акулы стаей ходят вокруг «Движителя». Он поднялся на борт корпуса и посвятил вокруг фонариком, освещая поперечные балки, превратившиеся в своеобразную палубу. Внизу палубы, у самого края кормы стояла деревянная тренога, и что-то тёмное висело под ней. Фонарь слабо освещал фрагменты этого сооружения. Перелезя через стальные балки, на которых держался потолок его фирмы, он медленно продвигался по палубе. Подойдя вплотную, он увидел жуткую картину. Из досок была сколочена тренога, на которой висел Боб, склонив голову набок. За его ногу была привязана верёвка, которая другим концом крепилась к куску рельса, лежащему у самого края кормы. К этому же рельсу была привязана за ноги Стан в ночной рубашке. В её груди торчала ручка ножа. «В результате какой-то ссоры Боб зарезал Стан и повесился сам», – сделал вывод Виктор. Он пощупал руку Боба, но труп уже был холодный.
Привлечённые трупным запахом акулы кружили около кормы корпуса в каких-то десяти-пятнадцати метрах от борта. Осветив треногу, Виктор понял, что она не закреплена и при малейшем раскачивании корпуса машинного отделения упадёт, столкнув рельс за борт. Тяжёлый рельс стащит трупы за собой в воду. Взглянув на перекладину, на которой висел Боб, Виктор понял, что и она не закреплена, а свободно лежит на вбитых гвоздях в стойки треноги. «Перекладина свалится вместе с Бобом за борт, – подумал он. – Хитро придумано! Как только большая волна ударит по корпусу, похоронное устройство сработает, и негры торпедами пойдут ко дну. Очевидно, это последнее желание Боба, а с покойниками не спорят».
Прежде чем вернуться в машинное отделение, Виктор ощупал карманы Боба. «В карманах пусто, следовательно, предсмертная записка где-то в помещении», – подумал он. Перед спуском в машинное отделение, он спустился в каюту катера, подхватил на плечи пса и полез вверх по лестнице короба, и только внутри командного пункта опустил его на пол.
На морской карте, вставленной в планшет самописца, лежал разговорник французко-русского языка, а из-под него выглядывал клочок бумаги. Это была записка, написанная на русском языке с серией ошибок перевода: «Сер Викор. Из французский передача Джин-Боб узнал нехороший Стан подослан мне полицией. Она много узнал от Боба и предала мня. Боб решил убить Стан и сам уйди из жизня. Документы там». В конце записки стояла роспись Бостон, число и время. «Записку Боб написал через три часа после остановки двигателей рулей. Эх, Боб, Боб! Что ты наделал? Очевидно, у тебя не выдержали нервы!» – воскликнул Виктор. Пёс, прислушиваясь к незнакомой речи, остановился, понюхал воздух и, посмотрев на хозяина, подал голос. А на Виктора нашла апатия, ему ничего не хотелось делать, даже думать, но он нашёл в себе силы. Протёр шваброй пол с кровавыми пятнами. Перенёс свои вещи в верхнюю каюту, где в последнее время размещался лазарет. Приготовил еду и поел, накормил пса. Принял душ, свалился на чистую постель и уснул.
                ______   _   ______

Проснулся Виктор от лая пса, тот просился гулять. И он вспомнил, что не оставил псу открытую дверь в туалет, когда ложился спать. Пришлось вставать, хотя не хотелось после тяжёлого труда вчерашних суток. Запустив пса в туалет, он решил подняться наружу. Сияло солнце, вокруг плавали акулы. Он выглянул на палубу. По-прежнему стояла тренога, висел Боб и лежала Стан. «Придётся завести двигатели рулей и резко развернуть корпус «Движителя», тренога упадёт, и я похороню негров, – размышлял он. – Но прежде разгоню акул, на всякий случай сфотографирую Боба и Стан перед погребением». Взяв фотоаппарат и видеокамеру, завёл двигатель катера и заскользил вокруг корпуса нового судна «Движитель». В передней части корпуса, над самой водой висели балки и стойки мостового крана, с помощью которых ему удалось развернуть машинное отделение вокруг кормы теплохода при подрыве балок пола верхнего гаража. У левого борта покачивалась на волнах цистерна с соляркой. «Надо будет поднять цистерну на борт, иначе кронштейн или канат может оторваться и я потеряю запасы горючего», – размышлял он. Продолжив обход вокруг судна, он заметил, что часть досок балкона сорваны струёй воды при быстром движении «Движителя». «Доски необходимо снять с балкона и сделать трап на палубе, иначе трудно перемещаться по ней, а доски с балкона все равно сорвёт водой, – решил он. – Время у меня есть. Пока не появится «южная полярная звезда», не смогу стронуться с места, можно заблудиться на просторах Атлантического океана». Обнаглевшие акулы стукались о катер, требуя трупы. Не разгоняя акул, он сделал несколько снимков фотоаппаратом и видеокамерой со стороны моря, захватив в объектив назойливых акул, плавающих у поверхности воды и наслаждаясь трупным запахом. «Такого зрелища и в кино не увидишь», – подумал он и принялся гоняться за акулами, оглушая их килем катера. Акулы, почувствовав неладное, ушли. Разогнав акул, он устремился в помещение командного пункта. Завёл двигатели и, включив один руль «Полный, вперёд», другой – «Полный, назад», почти на месте развернул своё судно.
Поднявшись на палубу, он увидел в воде треногу, плавающую в пятидесяти метрах от борта, и представил, как трупы негров стремительно погружаются в морскую пучину.
Проводив негров в последний путь, он долго стоял и размышлял над создавшимся положением. Затем принёс ручной полиспаст и принялся поднимать на палубу балки и стойки мостового крана. Труднее пришлось с подъёмом листа с рамой, висевших на канате на глубине 300 метров. В начале он даже хотел перерубить канат и бросить их в море. Но когда поднял их, то решил, что из них можно изготовить дверь и тамбур и восстановить старый проход, которым до пожара пользовались для спуска из лифтового помещения второго этажа в машинное отделение фирмы «Движитель». На корму он поднял цистерну с горючим, используя при этом не только полиспаст, но и ручную таль грузоподъёмностью до трёх тонн. «Теперь хоть ни лист с рамой, ни цистерна не будут тормозить движению судна», – подумал он и принялся разбирать балкон. Из снятых досок с балкона он соорудил трап, соединив корму и нос судна «Движитель». Затем на выступающих вверх бортах корпуса он установил семь телеобъективов для кругового обзора океана. Телеобъективы соединил с монитором в командном пункте. Повесил пять фонарей для освещения палубы в ночное время, и тем самым обозначил габариты своего нового судна.
Закончив намеченные работы снаружи корпуса, он спустился вниз, приготовил ужин и устроил поминки Бобу и Стан.

60.
Виктор не имел чёткого плана действия и всё делал спонтанно. «Если бы были живы негры, – вздыхал он, – то я бы шёл на катере впереди, ориентируясь по компасу, а за мной двигался  бы «Движитель», управляемый Бобом и Стан».
До пожара планшет с морской картой самописца поворачивался синхронно с направлением движения теплохода. Поворот планшета осуществлялся электрическим приводом, сблокированным с прибором, установленным на капитанском мостике теплохода. Все изменения направления движения теплохода передавались в машинное отделение, где включался привод, который автоматически разворачивал планшет. От Порта-Стэнли до места затопления теплохода планшет разворачивали вручную дежурные офицеры, получавшие координаты движения горящего теплохода по рации с сопровождающего судна. В самом же командном пункте установить компас невозможно из-за стального корпуса теплохода. Перед затоплением теплохода Виктор дал указание дежурному офицеру установить планшет, ориентируясь на север по «южной полярной звезде». Офицер и установил планшет с картой, как велел президент. Сейчас же Виктор не прикасался к планшету, боясь нарушить его настройку. И теперь он ломал себе голову куда двигаться и как ориентироваться в пространстве, если не будет видна «южная полярная звезда».
Судно «Движитель» находилось в стороне от маршрутов, по которым ходят корабли в сторону Гибралтарского пролива, а Виктор планировал «сесть на хвост попутному судну» и двигаться за ним в Марокко.
Вдруг он вспомнил запись Стан, что японское судно оказалось выброшено на атолловый остров, а капитан просит помочь перевезти оборудование на материк. Он принялся искать дневник Стан, но, вспомнив, что Боб написал в записке, что «документы там», задумался: «Что значит документы там? Очевидно, Боб имел в виду тайник?» Открыв тайник, он обнаружил вещи негров, разложенные на две кучки. На вещах лежали их паспорта, валюта и разные документы с бумажками. Но его интересовал дневник Стан, где она записывала подслушанные разговоры, которые велись с комиссаром полиции по рации с машинного отделения. Прочитав информацию о судне, заброшенном во время шторма волной на атолловый остров, он принял решение, направиться на этот остров. «Мне надо пройду 270 миль на север, ориентируясь по «южной полярной звезде», затем 160 миль на восток, ориентируясь уже по солнцу. По прямой же до острова всего 330 миль, однако, у меня нечем замерить угол отклонения движения от меридиана», – размышлял он, определяя расстояние по карте.
                ______   _   ______

Солнце садилось на запад, опускаясь к горизонту. Виктор решил ещё раз обойти на катере вокруг своего необычного судна, затем поднять катер повыше над водой, чтобы не разбить его о стальной борт «Движителя». Ему предстояло в течение десяти часов вести судно на север вдоль меридиана 52 градуса, и это он знал, как сделать.
Как только солнце спряталось за горизонт, вооружившись биноклем, он поднялся на палубу и принялся искать свою заветную «южную полярную звезду». Наконец она появилась, слабо мерцая в небе. Телеобъективы, когда-то служившие для обзора подводной кормовой части корпуса теплохода «Виктория», Виктор сейчас использовал, наведя их на «южную полярную звезду». Когда теплоход «Виктория» находился в обычном режиме, телеобъективы находились в воде, размещаясь в углублениях борта. Развернуть и переориентировать их для обзора передней части теплохода конструктивно не представлялось возможным. После всплытия из воды отрезанной части корпуса «Движителя», телеобъективы оказались высоко над водой и через них хорошо просматривалось южное небо. Не теряя времени, он завёл двигатели рулей и на малых оборотах винтов принялся разворачивать судно в разные стороны, ища свой ориентир. А уже через десять минут он вёл судно на север, набирая скорость. «Подняв из воды цистерну с соляркой и стальной лист с рамой я значительно уменьшил сопротивление движение судна. Интересно, какую максимальную скорость может теперь развить судно от двух дизельных двигателей рулей, мощностью по тысячи киловатт каждый», – подумал он. Но уже через час стрелка спидометра застыла на скорости 28,5 узлов в час. Через девять часов он подходил к намеченной точке пути на карте, не встретив ни одного судна на горизонте, хотя внимательно следил за океаном. Девять часов напряженной работы, через каждую минуту ему приходилось вводить корректировку в движение судна, и всё это наложило на него отпечаток усталости. Обрубленное судно не было приспособлено двигаться по прямой, и Виктор даже сравнил «Движитель» с «коровой на льду». Разрезать волны тупым носом оказалось не просто, судно бросало из стороны в сторону. От удара о встречную волну судно разворачивалось на десять-пятнадцать градусов в сторону. Он пробовал сбрасывать скорость до десяти узлов, но тогда нос погружался ещё глубже в воду, управлять судном становилось ещё труднее.
Виктор пожалел, что поднял цистерну с соляркой на борт. Оказалось, что она каким-то образом стабилизировала движение судна, и оно двигалось устойчиво. К такому выводу он пришёл, сравнивая возможности управления судном в первый раз при угоне его от горящего теплохода и сейчас.
 Светлел горизонт, а на небе бледнее мерцала полярная звезда. Хотя он и ожидал появления солнца, но это оказалось для него полной неожиданностью, звезды вдруг исчезли. Он потерял ориентир, а до намеченной точки на карте он не дошёл миль сорок-пятьдесят. Ему ничего не оставалось делать, как выключить двигатели рулей. Корпус «Движителя» по инерции продолжал двигаться, а пока он поднимался на палубу, судно остановилось, носовой частью оно оказалось развёрнуто в южную сторону. «Вот каракатица несчастная», – обозвал он своё судно.
Виктор чувствовал усталость. Просидеть девять часов в кресле, хотя и офицерском, оказалось не просто. Ему требовался отдых, хотя это было не главное. Он, находясь внизу у пульта управления, не представлял, как направить судно в сторону острова. На палубе это казалось просто, где всходит солнце, туда и надо держать путь, однако с пульта управления картина оказывалась несовместимой. Из-за лучей всходящего солнца через телеобъективы вообще ничего не было видно. До острова пять-шесть часов хода и попасть в точку диаметром сто-двести метров с расстояния 160 миль задача не из лёгких. Если двигаться кормой вперёд, которая находится над водой меньше метра, она просто уйдёт под воду, цистерну смоет волной в океан или разобьёт о стальные балки палубы. Волнами не только вымоет палубу, но и зальёт короб, вода устремится внутрь помещения. Закрыть дверь нельзя, через неё происходит подсос воздуха в дизеля. Кроме того, если вода попадёт в короб, то он не сможет выйти наружу, не откачав воду из короба. Поразмыслив, он пришёл к выводу, что двигать судно кормой вперёд на скорости нельзя, но если очень медленно, то можно. В дневное время он может отдыхать или заниматься чем-нибудь, судно же он сможет вести только ночью, поймав полярную звезду хотя бы одним объективом. Правда, это может привести к большой ошибке в направлении движения судна, но иного выбора у него не было.
Во время завтрака ему пришла идея: «Судно имеет продольный крен, завалившись в сторону кормовой части. Если разворачивать судно на месте и направлять ультразвуковые сигналы вибратором эхолота вокруг, то можно обнаружить подводные горы, расположенные на значительном расстоянии друг от друга. Составить на кальке план расположения этих гор, а когда солнце на севере окажется в зените, нанести на план части света. Затем наложив кальку с планом гор на морскую карту и используя эхолот, можно управлять судном днём, ориентируясь по вершинам гор. Через два часа подводная карта гор была составлена.
                ______   _   ______

Солнце ещё не скрылось за горизонт, как Виктор подошёл к атолловому острову. Обнаружить же остров эхолотом удалось за десятки миль. Вокруг острова эхолот зафиксировал глубину от 13 до 16 тысяч футов. Вулканический остров вырос из глубины в виде конуса, его верхушка оказалась срезанной волнами и составляла в диаметре порядка 50 миль, которая не доходила до поверхности воды океана и только небольшая часть острова возвышалась над океаном на десять-пятнадцать футов.
Посредине острова виднелась труба и мачта, завалившегося на бок деревянного грузового корабля. Виктор решил обойти атолловый остров вокруг и с помощью эхолота замерить глубину до дна. От берега он держался на четверть мили. Замеры эхолот фиксировал на перфокарту, составляя карту глубины дна. По записи Виктор определил, что дно ровное, очевидно, покрыто толстым слоем песка, глубина океана вокруг острова в пределах 45-50 футов. «До дна можно донырнуть, подумаешь, глубина 15 метров. Правда, сейчас ещё не сезон для купания в этих широтах». Он развернул судно передней, отрезанной частью в сторону острова и, переключая телеобъективы, принялся рассматривать грузовой корабль посредине небольшой лагуны острова. Ни на корабле, ни вокруг никого не было видно, и только висевшее на верёвке бельё на палубе говорило, что в нём кто-то есть. Закончив полный круг обхода вокруг острова, он остановил дизеля, подумав: «Якорь бы неплохо иметь, а то ветром пригонит к берегу, сядешь на мель и погнёшь винты. Да флаг бы поставить, как принадлежность Америки, которого у меня, кстати, нет, а то примут за бандитское судно и пальбу устроят из пушек».
Захватив бинокль, Виктор поднялся на палубу. На японском корабле никто не появлялся. Он продолжал рассматривать остров и небольшой корабль, застрявший на острове, очевидно, навечно.
Атолловый остров напоминал подкову с узким проходом в небольшую лагуну, посреди которой, завалившись на 30 градусов на юг, лежал корабль. Чахлая растительность узкой полоской росла по берегу, оконтуривая остров. «Надо же, какой «стадион» посреди океана. И угораздило же японца забраться на средину острова на своей посудине».
Неожиданно на корабле появились фигуры людей, размахивающих белыми тряпками. Виктор помахал носовым платком, стоя у борта высотой в два фута. Его заметили, беготня по наклонной палубе прекратилась, но вдруг откуда-то сбоку корабля выскочили люди и, устремившись в его сторону, подбежали к корме корабля. Только сейчас Виктор заметил шлюпку под кормой корабля. Люди принялись толкать шлюпку, направляя её через узкий проход из лагуны. Вытолкнув из лагуны шлюпку, трое людей заскочили в неё и налегли на вёсла.
«Пожалуй, лучше будет, если мы встретимся на нейтральной полосе», – решил Виктор и принялся спускать катер на воду. Прежде, чем спуститься на катер, он снял с себя фирменную рабочую одежду и надел форму президента фирмы «Движитель».
За это время шлюпка не прошла и четверти расстояния от острова до судна. Виктор лихо подрулил к шлюпке. Увидев американского морского президента, пожилой японец, кланяясь, поприветствовал его, разговаривая по-английски. Кроме него в шлюпке сидела японка и парень. Виктор, зная, что многие японцы владеют русским языком, решил обратиться к ним на русском языке:
– Я приветствую своих российских соседей, попавших в стихийное бедствие, и рад был бы оказать вам посильную помощь.
Японцы удивлённо посмотрели на моряка в американской форме президента фирмы, не понимая, почему он изъясняется с ними по-русски.
– Капитан Ямато грузового судна «Коти» острова Сикоку, – представился пожилой японец по-русски.
– Президент судна «Движитель», сэр Виктор Петрухин.
– Это врач, повар и моя жена Убе, – указал капитан на женщину, затем на молодого японца, – а это матрос-моторист, мой сын Ковали.
– Ситуация с вашим кораблём неординарная, спасти его вряд ли удастся.
– С гибелью судна я смерился, мне хотя бы ценное оборудование вывести на материк, – с грустью ответил Ямато.
Виктор промолчал, ожидая, что ещё скажет капитан.
– Аргентинское судно подходило, но остановилось оно от нас значительно дальше, чем вы. Оно приняло на борт наш экипаж и кое-какие малогабаритные грузы.
Виктор продолжал молчать, да и что он мог предложить японцам, имея в своём арсенале «каракатицу» и два дизеля общей мощностью две тысячи киловатт. Единственно, что он мог сделать, искренне посочувствовать. Взглянув в сторону «Движителя», капитан спросил:
– У вас паром? Я не могу понять, что за судно у вас?
– «Каракатица» у меня с мощностью двигателей 22 тысячи киловатт.
Капитан вздёрнул брови вверх, соображая что-то, а затем спросил:
– Сэр Петрухин, вы можете мне помочь?
– Это будет зависеть от ряда обстоятельств. Охарактеризуйте мне поведение океана вокруг острова и состояние вашего корабля.
Капитан Ямато, держась одной рукой за борт катера, другой – жестикулируя, принялся рассказывать:
– Это место океана имеет свою особенность, как только судно остановиться недалеко от острова, бросив якорь, через несколько часов оно может оказаться во власти зыбучего песка, из которого редко кому удаётся выскочить. Попав в капкан, судно обречено и ждёт своей участи. Как правило, буря переворачивает судно, а затем перекатывает его на глубину. Вокруг подводного острова, которое распространяется на десятки миль вокруг, сотни погибших кораблей. Такая же учесть ждёт и моё судно. Следующая буря разнесёт судно в щепки, тяжёлые предметы пойдут на дно, где их засосёт в песок. Очертание дна и его глубина меняется здесь каждый час. Я не советую стоять вашей «каракатице», как вы выразились, больше часа на одном месте, прикажите своему лоцману постоянно двигаться вокруг острова. Вчера вечером в лагуну был широкий фарватер, сегодня мы с трудом протащили шлюпку, что будет через час, никто не знает.
Виктор, наблюдая за аурой капитана, не обнаружил в его рассказе лжи.
– Что из себя представляет ваш корабль в настоящее время? – спросил Виктор.
– Огромная волна, образовавшаяся на мели, подняла наше судно и опустила прямо в лагуну на камень, который пробил борт и вошёл внутрь машинного отделения. Камень упёрся в блок дизельного двигателя и согнул коленчатый вал. Двигатель не подлежит ремонту. Судно частично затоплено водой.
– Какого размера пробоина в днище?
– Примерно три квадратных метра, внутри судна торчит каменная глыба. На аргентинском судне приезжали представители страховой компании Японии. Они установили, что судно невозможно спасти, но за него я получу не более 20 процентов страховки, так как пренебрёг запретом плавать около атоллового острова.
Капитан вздохнул и продолжал:
– У меня на борту девять дизельных электростанций, стоимость каждой из них сто пятьдесят тысяч американских долларов. Имеется цистерна с горючим.
– Как у вас с продуктами, пресной водой?
– Этого у нас хватает, холодильник работает от переносной электростанции.
– Какую конкретную помощь вы бы хотели получить от меня?
– Я думаю, – ответил Ямато, – мы сможем вручную выгрузить электростанции в лагуну, затем волоком на поддоне вы подтяните их к своему судну и поднимете на борт.
– Но они же попадут в морскую воду!
– Это полбеды, все каналы, идущие внутрь двигателей, мы наглухо закроим герметиком.
– Но генераторную часть вы не сможете оградить от попадания внутрь морской воды?
– Так хоть что-то удастся спасти, – грустным голосом заявил капитан. – Самое ценное в электростанциях – это новые керамические дизельные двигатели, они сейчас в мире высоко ценятся.
– Я должен подумать, – ответил Виктор. – Давайте сделаем так, вы возвращаетесь на остров, я к себе на судно. Я взвешу свои возможности и приеду к вам на остров, где детально обо всём поговорим и обсудим.
Кисло улыбнувшись, капитан заметил:
– Сэр Петрухин, вы не должны долго думать, здесь скоро по прогнозу испортится погода, море вспенится и превратится в жидкую песочную кашу, пройдя по такой каше, гребные винты срезаются, как наждаком. Мы уже потеряли здесь три гребных винта двигателей и вынуждены ходить на вёслах.
«В чём-то капитан прав, – подумал Виктор. – В данной ситуации риск не оправдан, можно повредить винты рулей, поэтому мне лучше срочно покинуть пределы этого коварного подводного острова и вывести судно на глубину». И он изменил тон разговора:
– Возвращайтесь на остров, я подъеду к вам через час-другой, – он завёл двигатель и катер отчалил от шлюпки.
В машинном отделении он сменил одежду на рабочую, занял место за пультом управления. Включив носовые телеобъективы, заметил, что шлюпка находится на том же мести, где они расстались, а японцы «сушат вёсла».
Покинув зону коварного места, судно «Движитель» остановилось в 25 милях от острова, эхолот зафиксировал глубину океана 13 тысяч футов. Виктор включил габаритные огни, захватил с собой пару бутылок вина, закрыл дверь на замок и через сорок минут подошёл к острову. Вход в лагуну оказался засыпан песком. В нерешительности он остановился. Ветерок дул с севера, гоня барашки волн в сторону острова.  По берегу бегал человек и махал фонарём. Виктор понял, что тот приглашает его причалить с южной стороны острова. Катер пришлось выводить задним ходом на глубину и обходить песчаные наносы.
Катер подошёл к острову, врезавшись в песок, остановился. Ямато привязал катер к длинной бечёвке, прикреплённой к колу, вбитому рядом с кустом. После того как Виктор спрыгнул, капитан оттолкнул катер от берега.
– Ветром катер отгонит подальше и это будет гарантией, что его не захватит в плен песок, – улыбаясь, заметил Ямато, приглашая гостя на корабль.
Чтобы попасть на корабль, Ямато повёл Петрухина вокруг судна. Хорошо утоптанная тропинка проходила вокруг по гребню острова среди чахлой растительности.
– Ходить можно только по этой тропинке, где видна растительность, – назидательно предупредил Ямато, освещая фонарём дорожку. – Поперёк острова ходить нельзя, сразу угодишь в зыбучий песок. Мой моряк чуть не погиб, хорошо рядом оказались сослуживцы.
Пройдя по кругу с южной стороны острова на северную, они подошли к пробоине в нижней части корпуса корабля. От протоптанной тропинки до пробоины лежал настил из досок. Края пробоины были не ровные и имели удручающий вид. Ямато первый шагнул в пробоину и остановился на камне, возвышающемся над водой затопленного помещения машинного отделения.
– Пробоину невозможно заделать, мешает камень, – зачем-то сказал Ямато, перепрыгивая на сухое место пола и направляясь в соседний трюм.
Виктор последовал за ним, освещая путь фонариком. В трюме рядами стояло девять агрегатов, зачехлённых прорезиновой тканью.
– Это электростанции? – спросил Виктор.
– Да, сэр!
– Сколько же весит каждая из них?
– От двенадцати до восемнадцати тонн.
– И какой же мощностью обладают такие станции?
– От полутора до двух тысяч киловатт, напряжение 220 или 380 вольт, в зависимости от способа подключения.
– Подъёмник в рабочем состоянии, им можно поднять на палубу такие тяжёлые агрегаты?
– У нас имеется хорошая ручная лебёдка, ей мы можем поднять на палубу электростанции и ей же спустить их в лагуну.
– А где цистерна с горючим? – спросил Виктор, проявляя особый интерес к топливу.
– В первом отсеке, туда мы и направляемся, – ответил Ямато, направив луч света на трап, установленный почти вертикально вверх.
Короткая, кажущаяся пузатой цистерна располагалась поперёк отсека и была неотъемлемой частью рамы корабля, создавая ему определённую жёсткость. Не разрушив судно, извлечь её наружу было просто невозможно. Взгляну на счётчик, Виктор определил, что в ней больше 30 тонн горючего. И эти 30 тонн выльются в океан после первой же приличной бури. Идея заправиться топливом, лопнула, как мыльный пузырь. Нужен был шланг длинной в четверть мили. В машинном отделении же он мог собрать из кусков шланг длиной порядка десять-пятнадцать метров. «Как же вытащить горючее из лагуны?» – задумался Виктор. И опять, в который раз, его посетила шальная идея: «Снять с корпуса «Движителя» короб, прикрывающий входную дверь в машинное отделение. Сверху к торцу короба приварить лист, получиться корыто, водоизмещением 33–34 кубометра. На корыте отбуксировать электростанции к моему судну, установить их в командном пункте и запустить в работу. Зацепить корабль буксирным тросом, затем подать на главный электродвигатель хода напряжение в 600 Вольт, общей мощностью 15 тысяч киловатт. Струю воды, образовавшуюся от главного винта хода, направить в лагуну, в результате корабль в лагуне всплывёт и его выдернуть с острова на гребне волны». У Виктора аж дух захватило от такой идеи. Оставалось продумать детали. И он обратился к капитану Ямато:
– Представьте, вдруг к вам явился чародей, который бы предложил перенести ваш корабль к вам домой, что бы вы пожертвовали ему за такую услугу?
– Я не верю в подобные чудеса, но если бы это было возможно, то спросил бы у чародея, что он хочет и голову себе бы не ломал.
– Достойный ответ! Тогда давайте заключим договор. Я беру на себя обязательство, вытащить ваш корабль из лагуны и отбуксировать его до базы приписки. Вы, капитан Ямато, обязуетесь со своим оставшимся экипажем помочь произвести ряд работ, связанных с переоборудованием корпуса моего тягача «Движитель», перегрузить в корыто свои электростанции, обеспечивать своим горючим электростанции до пункта приписки корабля, производить корректировку движения судов в открытых водах. Общими усилиями мы заделаем вам пробоину в днище вашего корабля. За спасение вашего корабля «Коти» и буксировку его в Японию к острову Сикоку, вы подарите мне все девять электростанций.
Хотя в трюме было темно, Виктор уставился на японца, пытаясь по ауре определить, какой будет его ответ. Что мог ответить японец, у которого не было выбора. Он даже не знал, останутся ли он живы, если нагрянет буря.
– Я подпишу ваше любое условие! Мне не на что надеяться. Но я бы не хотел всё затягивать по времени, не завтра, так послезавтра синоптики обещают в этом районе бурю. Меня официально предупредили, чтобы я покинул остров со своими людьми. И даже предложили прислать за нами катер. Это будет стоить не дёшево, поэтому я прошу, когда вы будете покидать этот остров, захватите и нас.
– И всё-таки, я настаиваю, прежде чем мы приступим к работе, должны всё оговорить в договоре. Поэтому я предлагаю отужинать у вас, я прихватил пару бутылок вина. Составим и подпишем договор и сегодня же приступим к его выполнению.
– Хорошо. Перед вашим приездом я велел жене организовать столик. Приглашаю!
Передвигаться по палубе, завалившейся на бок под углом 30 градусов, было непросто, но ещё хуже было сидеть за наклонным столом. Не спеша, поужинав, капитан предложил составить договор, хотя не верил в его осуществление, но ещё хуже была неизвестность. Матрос-моторист Ковали не расставался с приёмником, слушая постоянно эфир. Он по-японски что-то сказал капитану и между ними возник диалог. Через некоторое время Ямато обратился к Виктору:
– Сын говорит, что недалеко от Австралии зародился штормовой ветер, который довольно быстро распространяется в западном направлении.
Петрухин промолчал. Сдвинув в сторону остатки ужина, капитан положил на стол бланк договора и ручку, приготовившись заполнять. Он знал толк в таких делах.
– На каком языке будем составлять договор? – спросил Ямато.
– На русском или немецком, других языков я не знаю, – и Виктор посмотрел на японцев.
– Сэр, вы русский?
– Да, русский, но у меня два гражданства. Жена финка, живёт в Швейцарии. В Марокко у меня имеется остров с крепостью. В Америки зарегистрированы документы на фирму «Движитель».
Японец уставился на него, а жена и сын переводили взгляды то на президента, то на Ямато. Виктор понял, что они не очень хорошо знают русский язык.
Петрухин изложил суть договора, а Ямато принялся заполнять бланки договора. В конце договора он записал, что договор вступает в силу немедленно, после подписания его сторонами. В счёт оплаты работ по договору при удачном спасении судна «Коти» и его буксировку к острову Сикоку подрядчик Виктор Петрухин оставляет у себя бесплатно девять электростанций, смонтированных в командном пункте судна – фирмы «Движитель», используемого в качестве тягача. В случае гибели грузового судна «Коти» во время буксировки подрядчик Виктор Петрухин оставляет за собой только 30 процентов спасённых грузов и оборудования. Договор в двух экземплярах подписали все присутствующие. И Виктор предложил приступать к работе немедленно, невзирая на ночь, спустившуюся над капризным островом.
В заключении Петрухин сказал:
– У меня к вам просьба, не задавать лишних вопросов, но четко выполнять мои распоряжения, если хотите спасти своё судно.
Жена и сын, посмотрев на капитана, в знак согласия кивнули головами.
– У вас найдутся зубила и потяжелее кувалда? – спросил Виктор, обращаясь к капитану и поглядывая на его сына, а по его поведению понял, что тот плохо понимает технические выражения.
Капитан по-японски перевёл сыну, и тот в миг убежал выполнять распоряжение президента, а Виктор обратился к капитану:
– Ваш сын Ковали и жена Убе останутся здесь, у них будет особая работа, вы же поедете со мной на моё судно. До утра мы должны выполнить подготовительную работу, утром займёмся перевозкой электростанций.
– А нельзя выдернуть моё судно из лагуны, не перегружая электростанции?
– Капитан Ямато, мы же договорились, что вы не будете задавать мне вопросов, – улыбнувшись, заявил Виктор, подставляя свою чашку под чайник, из которого хозяйка Убе налила ему крепкого чаю.
Капитан вздохнул, пожав плечами.
Не дав хозяйке Убе убрать со стола, Петрухин попросил японцев спуститься в машинное отделение, где через пробоину в днище находился выход наружу. Торчащий камень, пробив днище судна, своей верхней частью упёрся в картер блока двигателя, сделав глубокую вмятину. «Да, двигатель и впрямь основательно вышел из строя», – подумал Виктор, осматривая камень, торчавший из воды и через пробоину.
– В камне надо сделать несколько шпуров. Это такие глубокие дырки, в которые мы поместим взрывчатку. Небольшими взрывами мы раздробим камень, а затем заделаем пробоину в днище вашего судна.
Пока Ямато переводил и разъяснял сыну и жене смысл сказанного Петрухиным, Виктор взял зубило и, стукая по нему кувалдой, сделал в камне три небольших углубления.
– Шпуры будете бурить вручную, там, где я их наметил, – сказал Виктор, обращаясь к сыну и жене капитана и тыкая пальцем в метки. – Как это делается, я покажу.
Он взял зубило и прижал его лезвием в одно из углублений в камне.
– Ямато, возьмите кувалду и бейте по зубилу как можно сильнее. Я же после каждого вашего удара буду поворачивать лезвие на некоторый угол и водой смывать крупицы отбитой породы. Да смотрите, капитан, не промахнитесь, а то покалечите мне руку, – предупредил он, улыбаясь во весь рот.
Взяв кувалду, Ямато растерянно смотрел на Петрухина. Чувствовалось, что такой «дедовский» способ бурения шпуров ему был неизвестен, а предупреждение Петрухина смутило его. Он боялся промахнуться по зубилу и ударить по руке американского президента судна. Зажав двумя руками кувалду, Ямато, наконец, решился и не сильно нанёс удар.
– Смелее капитан, да посильнее бейте! – воскликнул Виктор, повернув лезвие зубила на десять-пятнадцать градусов.
Ямато осмелел и удар за ударом посыпались по зубилу, а от его лезвия отлетали кусочки горного массива. Лезвие зубила медленно углублялось в камень, оставляя на его поверхности ровное отверстие.
– Как только каменная шелуха прекратит вылетать из этой дырки, заливайте в неё воду. Раздробленная каменная крошка смешается с водой и выплеснется наружу. Почаще подливайте воду, это облегчит вашу работу, – заявил Виктор, передавая зубило и рукавицы японке Убе.
Глубоко вздохнув, Убе решительно надела рукавицы и, став на колени, вставила зубило в углубление и всем корпусом навалилась на него, пытаясь вдавить его в камень.
– Так не годиться, – заявил Петрухин, отодвигая японку в сторону, – вместо зубила Ковали может ударить вас по голове, а она вам ещё пригодиться.
Японка поняла и присела, оказавшись в стороне. Сын, как и отец, неуверенно нанёс удар, но вскоре приноровился и работа пошла быстрее.
– Почаще подливайте воду в шпур и затачивайте лезвие зубила, – предупредил напоследок Петрухин и взял капитана за рукав, пытаясь увести его с судна.
Ямато торопливо принялся давать распоряжения сыну, понимая, что не на один час он покидает погибающее судно, оставив Ковали за себя.
                ______   _ ______

Почти всю ночь Виктор и Ямато монтировали подъёмный кран на борту судна «Движитель». От усталости они валились с ног. Не раз Ямато предлагал позвать на помощь членов команды Петрухина, но тот только отшучивался, заявляя, что его команда отдыхает. Такое заявление русского американца Ямато понять не мог. Он и в мыслях не допускал, что русский один на судне. Внутрь судна Петрухин его не приглашал, хотя у него было огромное желание заглянуть туда. И только громкий лай пса, доносившийся снизу, отбил у него охоту спуститься вниз без приглашения.
На востоке вот-вот взойдёт солнце и наступит новый день. Намеченную работу они закончили, смонтировали подъёмный кран, а из короба изготовили хорошее корыто, в котором собирались перевозить электростанции. Сняв короб с борта судна, спускаться с палубы внутрь машинного отделения можно было только по верёвочной лестнице. «Если поднимется буря и появятся высокие волны, вода попадёт в машинное отделение через открытую боковую дверь, – рассуждал Виктор. – Японца можно было бы отвести обратно на остров, но за ночь ветром мою «каракатицу» могло отнести на десятки миль в сторону от точки стоянки, отмеченной на карте и прежде, чем ехать на остров, необходимо установить новые координаты судна. Посвящать японца, что на судне я один пока не стоит, мало ли какие мысли появятся у него от такого сообщения. А ситуации у нас с ним схожие, ни мне, ни ему нельзя выходить в эфир и сообщать наши последние новости, которыми непременно заинтересуются страховые агентства и полиция. И об этом его надо предупредить».
– Ямато, я полагаю, что ни вам, ни мне не следует сообщать в эфир о нашей встрече и планах, – в открытую заявил Петрухин, наблюдая за реакцией и аурой японца.
Японец насторожился и спросил:
– Вы считаете, что это как-то повлияет на японское страховое агентство?
– Повлияет, не повлияет это на вашу страховку, я не знаю, но зачем вам лишняя головная боль? Да и мне незачем «светиться» перед налоговой инспекцией.
– Наши интересы совпадают, хотя сейчас меня это меньше всего беспокоит. Я не могу чётко представить вашего плана спасения моего судна.
– В любом случае нам необходимо разрушить каменную глыбу внутри вашего судна и хорошо заделать пробоину. А дальше дело случая, либо я вытащу вас из лагуны, либо налетит шторм и волной вашу посудину выкинет с острова так же, как забросило туда. При этом возникнут два момента: либо вас вынесет на глубину, либо разнесёт в щепки, но в любом случае судно необходимо освободить от лишнего груза.
Такое простое объяснение заинтриговало японца. Он как-то раньше не задумывался над такой возможностью. Погрузившись в свои мысли, Ямато не заметил, как Петрухин спустился в машинное отделение. Виктор, включив эхолот, принялся искать свои подводные горы, отмеченные на карте. Найдя их, воскликнул: «Надо же за пол суток меня унесло миль на пятнадцать в западном направлении от вчерашней точки остановки». Нанеся новые горные вершины на карту, он со спокойной совестью закрыл плотно дверь машинного отделения и вскарабкался по верёвочной лестнице наверх. Японец, погруженный в свои мысли, потерял счёт времени и не заметил отсутствия Петрухина.
– Мы должны вернуться на остров, – сказал Виктор, коснувшись руки Ямато и прервав его мысли.
– Да, да! – ответил японец, зачем-то хватая и бросая инструмент, разбросанный между двутавровыми балками стального потолка машинного отделения.
                ______   _   ______

Вернувшись на остров, Виктор и Ямато увидели удручающую картину. Уставшие, с забинтованными руками японка и её сын сидели около третьего шпура и небольшим молотком ударяли по зубилу. Поднимать и наносить удары кувалдой они уже были не в состоянии. Взяв длинное зубило, Петрухин замерил глубину шпуров. «Два шпура по сорок сантиметров глубиной, а третий – сантиметров тридцать, – определил он на глазок. – Глубже не пробуришь, зубила короткие. Прежде, чем взрывать камень, придётся расширять днище шпуров небольшими зарядами, а затем заложить в них достаточное количество взрывчатки. Вот какое количество её потребуется, так это не известно самому Богу. Придётся экспериментировать», – рассудил он, а затем обратился к Ямато:
– Чтобы взрывом не повредить машинное помещение судна, необходимо сколотить щит, которым мы будем прикрывать шпуры в камне перед каждым взрывом. Вы с сыном займитесь изготовлением щита из досок. Доски положите в три слоя, размером пять на пять футов, а я помогу Убе добурить шпур.
Минут через тридцать Виктор Петрухин приступил к своей главной операции плана, от которой зависело, сможет ли он спасти японское судно. «Верхушку каменной глыбы надо разрушить так, чтобы её основание оказалось за бортом судна. Удастся мне это сделать, можно надеяться на спасение судна, не удастся – можно на судно поставить крест, – размышлял он, поочерёдно размещая небольшие заряды на дне каждого шпура и взрывая их, в результате расширялось дно шпура, принимая грушевидную форму. – Взрыв в монолите распространяется во все стороны одинаково. Взрывной волне без разницы, где верх, где низ. Поэтому, когда будем подрывать каменную глыбу, сверху на неё поставим ящики с песком, тогда взрывная волна распространиться в глубь массива. Конечно, двигателю судна от взрыва тоже достанется, но выхода иного нет».
– Ямато, при подрыве каменной глыбы вмятина в картере двигателя может сильно увеличиться, – предупредил Петрухин.
– Потеряв голову, нечего жалеть о волосах.
– Судно, допустим, вы ещё не потеряли, а если получите двадцать процентов его стоимости, то вы легко отделаетесь.
– Ваши бы слова, да до Всевышнего!
– Хорошо, я ему передам, – пошутил Петрухин. – А сейчас будем подрывать каменную глыбу. Её надо расколоть на части, как кусок сахара. Я займусь подготовкой взрыва, а вы с семьёй принесите пустые ящики, можно картонные для засыпки в них мокрого песка.
– Сколько ящиков?
– Чем больше, тем лучше!
В каждую грушевидную часть шпура вошло по двести-двести пятьдесят граммов взрывчатки. В каждый шпур Виктор поместил по два детонатора, как дублирующие друг друга. Шпуры сверху взрывчатки засыпал песком, утрамбовав его и, соединив провода на рубильник, принялся помогать японцам засыпать мокрый песок в ящики, установленные на камне сверху шпуров.
Глухо прозвучал взрыв, ящики с песком подпрыгнули и развалились, песок высыпался из них. Взяв лопату, Петрухин принялся разгребать песок с камня, ища трещины на его поверхности. Лопата упёрлась в какой-то уступ. С удвоенной энергией он принялся разгребать песок и обнаружил трещину в палец толщиной.
– Очищайте песок с камня! – радостно закричал он, продолжая бросать песок наружу через пробоину.
Кто лопатой, кто ведром японцы принялись убирать песок, оголяя камень. Чем меньше оставалось песка, тем больше появлялось трещин. Очистив камень, все взялись за ломы, раскачивая двух-трёх тонные булыжники. Скатив наружу через пробоину один булыжник, они брались за другой, быстро освобождая помещение от осколков каменной глыбы. Вскоре пришлось работать на ощупь, погрузившись в воду по пояс. В воде сложно было обнаруживать трещины и вставлять в них ломы, тем не менее, вершина каменной глыбы быстро уменьшалась, превращаясь в плоскую площадку. Ямато принялся нырять, ощупывая пробоину и замеряя зазор, образовавшийся между дном борта судна и каменной площадкой. Он вынырнул из воды, лихо бросил руку вверх и заорал радостным возгласом. Сын выскочил из воды на сухое место и, прыгая, закрутился на месте, пританцовывая, но поскользнулся, не удержался на ногах на наклонном полу и свалился в воду. Веселье охватило японцев, будто они уже спасли свое судно, не предполагая, что с востока на них движется мощный ураган, который через каких-то восемнадцать-двадцать часах перевернёт весь остров.
– Ямато, теперь вы сможете герметично залатать пробоину?
– Да, борт судна можно отремонтировать, – и Ямато задумался, шевеля губами, что-то прикидывая в уме. – Думаю, за три, максимум за пять часов пробоину можно заделать, материал у нас найдётся.
– Тогда так! Вы заделываете пробоину, – махая рукой заявил Петрухин. – Я возвращаюсь на свой тягач и готовлю его под погрузку. Кроме того, когда мы убрали короб, то открылся доступ морской воде в машинное отделение и во время бури туда устремится вода. Поэтому мне необходимо, во-первых, восстановить главный выход из машинного отделения непосредственно на палубу, во-вторых, боковую дверь заварить сваркой наглухо, а затем герметизировать швы.
Японцы внимательно слушали, однако их больше бы устроило, если бы русский не покидал их. Они натерпелись страха и не хотели оставаться одни в ловушке, а Петрухин продолжал:
– Через пять часов я вернусь со своим тягачом, если вам удастся закончить ремонт раньше, то приступайте к подъёму электростанций из трюма. На моём судне нет электростанции, она осталась на соседнем, поэтому без ваших электростанций нам не обойтись.
– Сэр, я могу запустить электростанции в работу на своём судне.
– А каким образом с вашего судна можно передать напряжение в 600 вольт, мощностью пятнадцать тысяч киловатт на мой тягач?
Ямато ничего не ответил, потирая подбородок.
– И так, – подытожил Петрухин, – к приходу моего тягача пробоина должна быть заделана, а одна из электростанций – стоять на борту, приготовленная к спуску в корыто, которое мы подготовили для этой цели, – и он покинул судно японцев.
                ______   _   ______

Виктор направил тягач в северо-восточном направлении, ориентируясь по морскому дну. Вначале эхолот не мог точно обнаружить остров, и ему постоянно приходилось корректировать направление движения, хотя больших волн не было. Наконец эхолот зафиксировал остров и управлять судном стало гораздо легче. До острова оставалось порядка четырёх миль, Виктор закрепил жестко рули в одном положении и, взяв бинокль, поднялся на палубу. Он не только рассмотрел палубу, но и заметил электростанцию, возвышающуюся над палубой как высокая коробка.
Ямато ещё раньше заметил на горизонте быстро увеличивающуюся точку и послал на шлюпке сына навстречу. Со шлюпки разматывался канат, которым они собирались подтянуть корыто к берегу, а затем по песку до своего судна.
Стоя на борту, Виктор обратил внимание, что его «каракатица» опять сбилась с курса. Он поспешил в машинное отделение и развернул судно по курсу на остров. Сбросив обороты рулей, он продолжал движение. Но вдруг раздался глухой звук удара. Виктор не мог понять, на что он наскочил и затормозил вращение винтов рулей. Он выскочил на палубу и заглянул за борт в носовой тупорылой части судна. С ужасом он увидел, что за канат, на котором когда-то  висела стальная стойка крана, держался руками человек, повиснув над самой водой. Виктор узнал его, это был Ковали – сын капитана Ямато. «Как он здесь оказался» – пронеслось в голове, и он взглянул на берег. Песчаный берег находился в трёхстах-двухстах метрах от него. Виктору стало ясно, что его «каракатица» выскочит на берег и заодно размажет Ковали о песок. Пулей скатился он в машинное отделение и переключил рули: «Полный, назад».
                ______   _   ______

Ковали грёб навстречу тягача, наблюдая, как разматывался канат с барабана, установленного на корме шлюпки. Иногда он оглядывался назад, проверяя, правильно ли он держит курс на тягач. Он вспомнил свой далёкий остров и девушку, на которой собирался жениться после прихода из дальнего плавания. Он так задумался, что не заметил, как оказался в каких-то ста футах от быстро надвигающегося широкого носа тягача. В один миг он сообразил, в какое нелепое положение попал. Отвернуть шлюпку невозможно, нырять нельзя – окажешься затянут водой под винты тягача и превратишься в фарш. Но Ковали не растерялся, а, увидев свисающийся с борта канат, ринулся на надвигающуюся стену, решив ухватиться за канат, как утопающий за соломину. Он перескочил на нос шлюпки и стал ждать столкновения. Прыгнув и схватившись за канат, он оглянулся и увидел, как разлетающаяся на части шлюпка скрылась под водой. Ковали попытался подтянуться по канату вверх, но не просто это было сделать по тонкому канату, и он болтался как сосиска, качаясь из стороны в сторону над самой водой.
                ______   _   ______

Виктор почувствовал, как пол уходит у него из под ног, осевой крен судно выравнивался, почувствовалось торможение. Разглядеть берег через телеобъективы было трудно из-за отражения лучей солнца от воды. Поняв, что от него в машинном отделении ничего не зависит, он бросился на палубу спасать японца. Скорость судна резко падала. Тупым носом тягач гнал перед собой волну, пожёлтевшую от вспенившей волны и песка.
Трясущегося Ковали удалось вытащить краном. С испуга тот что-то не разборчиво бормотал. Виктор обратил внимание, что тягач почти остановился, не дойдя до берега порядка сорока метров.
– Что случилось? Как вы оказались около моего судна? – закричал он мычащему японцу.
Наконец Ковали пришёл в себя и рассказал, как отец велел ему размотать канат и привязать его к корыту, но шлюпка столкнулась с тягачом. Шлюпка разлетелась и мгновенно затонула вместе с барабаном и канатом, теперь отец сильно рассердиться.
– Где закреплён другой конец каната?
– На палубе, – ответил Ковали, начиная соображать, что канат с барабаном и остатками шлюпки можно вытащить, используя палубную лебёдку.
Капитан Ямато видел, как всё произошло. Он кричал и махал сыну, пытаясь предупредить об опасности. Когда же он увидел, что сын вне опасности, то принялся наматывать канат обратно на лебёдку, ругая сына и сбрасывая стресс.
Почувствовав, что тягач медленно стал удаляться от берега, Виктор спустился в машинное отделение. Ковали бросился за ним, но остановился, увидев внизу овчарку. Виктор затормозил вращение винтов рулей и включил эхолот. Днище его судна оказалось в яме, он догадался, что винтами удалось разогнать песок в стороны и это спасло их от повреждения. Под кормовой частью тягача образовалось углубление, а ограждение главного винта хода коснулось дна. «Так, я в ловушке, – пронеслось у него в голове, – надо срочно выводить судно из плена зыбучего песка». И он включил рули: «Самый малый, назад», следя за глубиной дна эхолотом. Через телеобъектив, установленный в воде под кормой, вообще ничего не было видно из-за мути с песком, поднявшейся со дна. Продвигаясь «черепашьей скоростью», он отходил от берега. Когда эхолот показал, что между ограждением главного винта и дном чуть больше трёх футов, он остановил вращение рулевых винтов и выскочил на палубу. «От берега удалось отойти метров на триста. Вот была бы потеха, если не наскочил на шлюпку. Обязательно бы выскочил на берег, оставшись без винтов рулей и главного хода, а это значит, не берись не за своё дело. Плохой из меня морской капитан, мне лучше железками заниматься».
Краном Виктор подтащил корыто в носовую часть судна, привязал к нему канат лебёдки, которую они ещё вместе с Ямато установили на борту, а затем спустил корыто на воду. Он спустился на катер, пригласив с собой Ковали, и, подцепив корыто на буксир, потащил его к берегу. Катер урчал двигателями, и тяжёлое корыто медленно продвигалось к берегу, разматывая канат бортовой лебёдки. По берегу бегал Ямато, размахивая концом каната, который Ковали должен был привязать к корыту. Перед берегом Виктор отцепил буксирный трос от корыта и отвёл катер в сторону. Корыто, врезавшись в песок, остановилось. Ямато тут же привязал канат к корыту и побежал к судну.
– Ковали, вы высаживайтесь на берег и помогите отцу погрузить электростанцию в корыто, не забудьте тросами привязать её к четырём углам, иначе она перевернётся и вывалится из корыта. Потом флажком помашите мне выше своей головы, это будет означать, что я могу тащить тягачом гружёное корыто по песку до берега. Как только корыто окажется в воде, флажком помашите внизу, это будет означать: «Стоп». Вы заскочите в корыто и будете сопровождать его до тех пор, пока оно не окажется в районе, где сейчас стоит тягач. На этом месте я установлю буй с флажком. Учтите, что выполнять вашу команду я буду минуты через три, после её подачи. Всё это вы расскажите отцу, а теперь отправляйтесь к нему, –  и Петрухин подрулил к самому берегу.
С трудом корыто вытащили ручной лебёдкой на берег и, ломая чахлую растительность, подтащили к наклонному борту судна. И только то обстоятельство, что судно находилось в лагуне, по воде удалось подвести корыто к самому борту. Погрузку электростанции осуществили минут за пятнадцать, закрепив её, дали отмашку Петрухину.
Виктор установил своё судно так, что через телеобъективы смог наблюдать за погрузкой. Увидев машущего флажком Ямато у себя над головой, он дал задний ход тягачу, канат натянулся и без усилия подтянул корыто к берегу. Как только корыто коснулось воды, во все стороны полетели брызги, он остановил судно, притормозив винтами. Он заметил, как Ямато сам заскочил в корыто и замахал над головой флажком. Включив бортовую лебёдку, Виктор потянул корыто к себе. Не прошло и десяти минут, как корыто коснулось борта тягача.
Пока Петрухин возился с подъёмным краном, Ямато отцепил корпус электростанции от растяжек и подцепил её за крюк крана. И станция медленно поползла вверх, а нос тягача погрузился в воду, выправив осевой крен судна примерно на два градуса. Не опуская электростанцию на палубу, он через люк, подготовленный ещё ранее вместе с Ямато, спустил её внутрь командного пункта, оставив в подвешенном состоянии. В это время корыто и Ямато приближались к острову. Ручку ручной лебёдкой весело крутили Ковали и Убе. Спустившись вниз, Виктор лебёдкой и, управляя краном на расстоянии, переместил электростанцию в самый дальний угол помещения, готовя место для размещения остальных станций. Он решил не крепить электростанцию к полу, пока не спустит всё остальное оборудование, да и времени у него не было на это. С берега подавали сигнал: «Тянуть».
Помещение командного пункта быстро заполнялось агрегатами, от веса которых нос судна погружался в воду, выравнивая осевой крен. Судно на две третьих ушло в воду и напоминало всплывшую подводную лодку с обрубленным носом. «Теперь тягач может двигаться кормой вперёд. Носовую часть судна мне следует считать кормовой, а корму – носом», – размышлял он. А в это время на острове ликовали японцы. Удастся, не удастся спасти судно, но то обстоятельство, что последняя электростанция поехала к тягачу, вызвало у них бурю эмоций.
С последней электростанцией Ямато ехал не один, а целым семейством, прихватив вещи, продовольствие и две шлюпки. Принять такое решение вынудило Ямато то обстоятельство, что в эфире прозвучало штормовое предупреждение. Ямато решил жену и сына оставить на тягаче, самому же вернуться на своё судно на шлюпке. И ещё смущало Ямато то обстоятельство, что кроме Петрухина он не видел на тягаче ни одного моряка. Да и сам Петрухин не походил на заправского моряка, хотя у него все планы осуществлялись в лучшем виде.
Петрухин, увидев Ямато с семьёй и двумя шлюпками, понял, что японцы переселяются к нему на судно. Он обратил внимание и на то, что только одна шлюпка загружена тюками, следовательно, решил он: «Ямато собирается вернуться на своё судно на шлюпке с подвесным мотором». Однако у него несколько изменились планы, тем более что он тоже слышал по приёмнику о надвигающемся шторме. Не рассуждая, первым делом он поднял электростанцию и опустил её в командном пункте на свободное место. Затем принял на борт шлюпку с тюками и японцами. Ямато извинился и попросил разрешение у Петрухина оставить жену и сына на тягаче.
– Хорошо, оставляйте, тем более что на судне я один, – заявил Виктор, решив, наконец, разрешить вопрос, мучивший Ямато не один час.
Японец сделал удивлённое лицо, Петрухин продолжал:
– Ямато, я несколько скорректировал план дальнейших действий. Пусть Ковали вернётся на ваше судно, сбросит конец каната с лебёдки и закрепит его выше капитанского мостика на трубе. Трубу мы используем в качестве барабана для намотки на неё каната. Тягач, привязанный канатом за носовую часть к трубе, я направлю вокруг острова. Донный песок винтами рулей начнёт перемещаться к острову. Каждый последующий виток вокруг острова будет ближе к нему на величину длины окружности трубы. В результате весь песок винтами будет перемещён на остров. Вокруг вашего судна образуется бархан из песка в виде подковы. К этому моменту вы с женой и сыном, который вернётся сюда после закрепления каната на трубе, надёжно закрепите электростанции к полу помещения, электрокабели станций подведите к бортовому кабелю главного электродвигателя хода и подготовите электростанции к запуску. Когда всё будет готово, я по фарватеру подведу тягач к вашему судну как можно ближе. Вы протянете буксирные канаты между суднами и подадите сигнал для начала эвакуации вашего судна с острова. Ковали запустит все электростанции. На мой электродвигатель надо будет подать напряжение 600 вольт и большой ток. Как я уже вам говорил, мощность же главного электродвигателя хода двадцать тысяч киловатт. Я включу главный винт хода и создам большую волну, которую направлю в лагуну. Всплывшее ваше судно тягач выдернет из лагуны на просторы океана.
– Ваши бы мысли да до Всевышнего! – только и мог заметить Ямато.
                ______   _   ______

Петрухин медленно пробирался по фарватеру, следя за глубиной эхолотом. Ямато его подстраховывал, стоя на носу судна и всматриваясь в глубину. Виктор остановил судно, когда между рулевыми винтами и дном оставалось три фута. До конца фарватера эхолот зафиксировал четыреста футов, дальше каменное дно острова, прикрытое песком. Виктор поднялся на палубу. С борта тягача открывался необычный вид. Судно среди барханов песка. Всё это напоминало огромную сцену съёмочной площадки.
– Ямато, ближе подходить нельзя. Тяните буксирные канаты от своего судна до тягача.
Ямато спрыгнул в шлюпку и заработал вёслом, разматывая тонкий стальной канатик со шлюпки. Этим канатиком Петрухин должен будет затянуть на тягач толстые буксирные канаты. И вот, наконец, наступил самый ответственный момент спасения японского судна. Перед спуском в машинное отделение Виктор внимательно осмотрел палубу и взглянул на небо. Красное солнце клонилось к горизонту, а с востока приближались чёрные тучи, сверкала молния. Спустившись вниз, он обратил внимание, что в помещении царит полумрак. Девять огромных агрегатов заняли полностью всё помещение до самого потолка, только узкий проход оставался до командного кресла. Дизеля равномерно шелестели на холостом ходу, готовые в любую минуту зарычать, набирая обороты. Ковали стоял на мостике, подвешенного у самого потолка, ожидая команду президента. На голове у него красовались наушники.
Петрухин медлил, мысленно проверяя, всё ли он сделал правильно. Дистанционным выключателем он включил видеокамеру, которую установил на борту тягача и направил на японское судно. Затем на мониторе проверил работу всех наружных телеобъективов. И, наконец, махнул рукой Ковали: «Дать полный газ дизелям».
Хотя японские керамические дизеля считаются малошумными, но в замкнутом помещении раздался такой гул, что Виктор невольно закрыл руками уши, а затем быстро надел на голову наушники, заглушающие посторонние шумы, подумав: «Теперь и спать придётся в наушниках», – и включил все три винта «Полный, назад». На мониторе он увидел, как поток воды вырвался из-под судна и устремился к лагуне. В считанные секунды в лагуне забушевала желтая вода. Японское судно вдруг качнулось, мачта выравнилась, приняв вертикальное положение. Петрухину показалось, что японское судно тронулось с места, и исчезло в каком-то тумане. Несколько секунд ничего не было видно, и вдруг через боковые телеобъективы на мониторе он увидел, как барханы песка растворяются в пенящей воде. Он переключился на эхолот и обнаружил, что расстояние между судном и дном увеличивается. «Значит, мы уходим от острова, но движется ли японское судно за нами». Он переключился на кормовой монитор, но кроме чёрных туч и сверкающих молний ничего не увидел. Он догадался, что корма его судна высоко поднялась из воды от врезания главного винта хода в воду, а судно приняло положение глиссера.
Убедившись ещё раз по показанию эхолота, что судна движутся, он сбросил обороты главного винта хода и почувствовал, как его кресло заваливается вниз. Он переключил монитор на передний обзор и увидел бурлящую воду и только вверху экрана небольшой фрагмент нижней части кормы японского судна. «Японца я выдернул из плена атоллового острова», – закричал он, ликуя, выключая обороты главного винта и показывая Ковали крест из рук, обозначающий, чтобы он переключил дизеля на холостой ход.
Остановив вращение винтов рулей, Виктор выскочил на палубу. Тягач продолжал двигаться по инерции. Кормой он вошёл в небольшую волну, которая покатилась по палубе к Виктору. Он успел захлопнуть входную дверь в машинное отделение и в следующее мгновение оказался по пояс в воде. Волна перекатилась через небольшой борт тягача и скатилась в море. Встав ногой на ручку двери, он поднялся повыше над палубой, опасаясь, как бы следующая волна не накрыла его с головой. И только после этого он оглянулся назад. Японское судно двигалось кормой вперёд. Буксирные канаты ослабли, погрузившись в воду. Это означало, что судно догоняло тягач, у которого большое сопротивление движению. Остров из-за японского судна оказался не виден. «Надо срочно изменить курс, а то японец догонит меня и кормой вышибет перегородку командного помещения». Пропустив очередную волну, прокатившуюся по палубе, он спрыгнул на палубу и заскочил внутрь помещения, захлопнув дверь. Включив рули, он развернул их, задав другой курс, и опять выскочил на палубу.
Тягач уходил в сторону, освобождая путь японскому судну. В четверти мили показался остров с небольшим холмом песка, не смытого волной от винта. Ямато не было на палубе. «Очевидно, капитан бегает по судну и проверяет, хорошо ли он заделал пробоину», – решил он, рассматривая судно с боку. Буксирные канаты показались из воды и натянулись, разворачивая судно за тягачом. «А теперь надо остановить тягач и на японском судне перебросить буксирные канаты с кормы на нос, затем заняться подготовкой к длительному переходу через два океана. Хорошо бы успеть сделать это до урагана», – размышлял Виктор, поглядывая на приближающиеся грозовые тучи.
Наконец на палубу выскочил Ямато. Он размахивал торжественно руками, что-то кричал, но его слова невозможно было разобрать. Тягач, изменив курс движения японскому судну, оказался защищённым от волн бортом судна. Теперь по палубе тягача можно было ходить, не опасаясь попасть под волну. «Надо подойти к судну и выяснить, как дела у капитана, а Ковали пусть поможет отцу перецепить буксирные канаты с кормы на нос», – и Виктор спустился в командное помещение машинного отделения.

61.
Шли шестые сутки, как шторм чуть было не перевернул японское судно в районе атоллового острова. Тягач, задрав вверх корму как нос, буксировал пустое японское судно с крейсерской скоростью. Ямато взял свои полномочия капитана и прокладывал курс тягачу к мысу Доброй Надежды порта Кейптауна, где он рассчитывал заправиться горючим. Осевой крен тягача доходил до двадцати градусов, и он напоминал глиссер, хотя буксирные канаты Виктор перецепил вниз поближе к днищу корпуса «Движителя». При скорости 20 узлов за обрубленной кормой тягача образовалась глубокая воронка. Японское судно же двигалось за тягачом по водной глади, как по озеру. Виктор не раз предлагал Ямато увеличить скорость судов, но Ямато не разрешал, опасаясь, что его судно неожиданно может наскочить на большую волну и развалиться. «Против воли капитана не попрёшь, – подумал Виктор со скучающей физиономией, следя за оборотами главного винта хода, работающего на средних оборотах. – Хватит ли горючего до Африки, до которой ещё двое суток шлёпать при такой скорости тягача. От порта Кейптауна до Японии ещё суток двадцать пути», – размышлял он, перекладывая бумаги с места на место. Ещё вначале пути от атоллового острова он решил заняться творческой работой и выуживал из головы научные гипотезы, заложенные «ОНО» в его мозг при встречах. Вспомнив угрожающее предупреждение «ОНО» забросить его на необитаемый остров, подумал: «Разве я сейчас не нахожусь в таких же условиях? Ковали сидит и дремлет на мостике под потолком, опасаясь пса, разгуливающего по машинному отделению как хозяин. Ковали спускается вниз только в туалет, предварительно предупредив или разбудив меня, когда я засыпаю в кресле пульта. Японку Убе пришлось переселить к мужу на японское судно. Мне же приходиться развлекаться с псом, следить за работой электродвигателя и писать, и писать».
В творческой работе Виктор не заметил, как на горизонте появилась Африка, но в порт Кейптауна они не зашли, откуда он собирался отослать депешу жене. Ямато приказал остановить тягач в нейтральных водах, так как не хотел платить за вход в порт, а сам на шлюпке с подвесным мотором ушёл к берегу. Вскоре Ямато пригнал небольшой паром с заправочной станцией и заполнил горючим не только свою ёмкость, но и небольшую цистерну, установленную на палубе тягача, от которой горючее по шлангам поступало к дизельным двигателям электростанций. Виктор познакомился с моряком парома, заправляющего горючим цистерну. Через него он отправил письмо жене. Моряк поклялся выполнить просьбу, а на прощание Виктор подарил ему сто долларовую бумажка. Моряк от радости чуть было не запрыгал.
Покидать свой тягач даже на время, Виктор не хотел. И на это у него была причина. Ещё вначале, сразу после шторма, когда все собрались на тягаче обсуждать дальнейший маршрут, Виктор по аурам японцев установил сильное отрицательное отношение к себе. И эта неприязнь, в основном, исходило от маленькой головки японки Убе. Виктор почувствовал заговор, поразмыслив и задав японцам несколько вопросов, понял, что они решили его «бросить». Уж больно жалко им стало отдавать свои электростанции какому-то русскому, хотя имеющему американское гражданство. И коварная Убе настраивала своих мужчин: «Либо всё, либо ничего, тем более что русский сам не хочет выходить в эфир и что-то опасается. Да и за какой-то месяц он нас просто разорит. Ты, Ямато, хоть и хитрый самурай, но что-то слишком щедро хочешь его отблагодарить, а со мной не посоветовался, хотя мой вклад в наше совместное дело больше, чем твой. Сколько русский запросил, столько ты ему и отписал». Хотя Ямато и был очень благодарен Петрухину, но, выслушав доводы жены, пожалел, что не поторговался с ним при составлении договора. И у японца вдруг появился коварный план восстановления справедливости. Разгадав замысел японцев, Виктор довольно часто поднимался к Ковали на подвесной мостик и вникал в особенности управления дизельными двигателями и обслуживания электростанций.
Перелистывая как-то атлас морских карт, к своему удивлению Виктор обнаружил карты глубин морей и океанов главных пассажирских маршрутов. «Вот это находка, – обрадовался он, рассматривая карту глубин Аргентинской котловины Тихого океана и сравнивая её со своей. – Столько я себе ломал голову, чтобы составить карту глубины моря от места потопления «Виктории» до атоллового острова. Нет бы полистать атлас, так я кинулся составлять карту дна. Сколько времени потерял, дилетант несчастный!» – упрекал он сам себя. Но, сделав промеры глубины дна эхолотом, он ничего не мог понять. Маршрут от Кейптауна к острову Ява, о котором Ямато сообщил ему по переговорному устройству, не совпадал с картами глубины дна Индийского океана. «Может, мне Ямато сообщил не тот маршрут», – размышлял он и принялся искать на карте глубины океана и вершины подводных гор, соответствующие его замерам. Покопавшись в картах, он нашёл, однако этими маршрутами ходили корабли на южную оконечность Австралии или в Новую Зеландию.
Установив своё новое местонахождение, Виктор определил, что их маршрут проходит в двухстах милях от французских островов Крозе. Они же отклонились от маршрута, который он только что специально уточнил у Ямато, миль на семьсот южнее. «Ямато морочит мне голову, а я всё никак не мог понять, почему на нашем пути встречаются айсберги. И что за нечестную игру повёл Ямато? – размышлял Виктор, поглядывая наверх, где копошился Ковали. – Надо будет его пригласить на палубу и с помощью вопросов установить, что затеял его отец.
Через пару дней, когда ярко светило солнце, Виктор пригласил Ковали подняться на палубу тягача. Он прихватил с собой атлас с картами и, устроившись поудобнее в каюте катера, подвешенного на крюке подъёмного крана, принялся задавать Ковали вопросы, не дожидаясь от него ответов.
– Ковали, у вас есть родственники или знакомые в Австралии или Новой Зеландии? – при этом Виктор водил пальцем по карте, но смотрел выше головы собеседника.
Ковали молчал, но по ауре Виктор установил, что их родственник живёт на острове Чатем в четырёхстах миль от столицы Веллингтон Новой Зеландии. Задавая вопросы, он узнал, что родственник – брат матери Ковали. У него небольшое предприятие по ремонту кораблей. И что Виктора они собираются заманить в ловушку, отобрать не только электростанции, но и тягач в придачу, а его самого заставить работать на них как раба. Конечно, Виктор не задавал Ковали вопросы, как говориться в лоб, а выяснил всё это косвенным путём. Такие вопросы Ковали не нравились, но поскольку он молчал, то был уверен, что Петрухин ничего от него не добился. Когда же русский у него спросил насчёт работы электростанций, Ковали с улыбкой на устах отправился на вахту, которую он не покидал уже две недели. Осторожно спускаясь на свой подвесной мостик и, поглядывая на пса, как бы тот не подпрыгнул и не цапнул его за ногу, подумал: «Вот придём в бухту к дяде и зайдём в завод, первым делом утоплю пса, а затем цепью прикую этого самодовольного русского к креслу у пульта управления, пусть посидит на цепи, да спесь свою поубавит».
Скрипя зубами, Виктор размышлял: «Развернуть тягач, да протаранить эту деревянную посудину пополам, правда, за такой самосуд попадёшь в международный розыск. Наверняка Убе связалась с братом, и он в курсе их дел. А мой допрос Ковали судебный пристав посчитает за эмоции и только. И здесь надо действовать поделикатнее». Поразмыслив ещё некоторое время над своей проблемой, он спустился на своё командное место и связался с капитаном.
– Ямато, вы изменили маршрут, поэтому необходимо перезаключить наш договор, – заявил Виктор повелительным тоном.
Ямато молчал. Он понимал, что рано или поздно Петрухин поймет об изменении маршрута и был несколько удивлён, что тот только сейчас обратился к нему с этим вопросом. Наконец он ответил:
– Я капитан, мне и решать, какой выбирать маршрут движения.
– Не шутите капитан, всё не так просто, как решили вы со своей супругой Убе.
– Что вы имеете в виду? – с каким-то беспокойством спросил капитан.
– Переоформите наш договор и укажите порт назначения не остров Сикоку в Японии, а остров в Новой Зеландии. Как называется остров, я думаю, вы знаете. Чтобы через час новый договор был подписан вами и Убе, а затем вы передадите его нам на тягач на подпись. И не шутите со мной капитан, это может плохо кончиться для вас.
– Если я откажусь!?
– На горизонте маячит айсберг, часть его скрыта под водой. Я разгоню своё судно и, не доходя до айсберга, уклонюсь в сторону. Ваша посудина выскочит на айсберг. Что будет с вами, не знаю, а о вашем сыне я позабочусь.
Ямато молчал, такого ультиматума от русского он не ожидал. А Виктор, выключая переговорное устройство, сбросил обороты главного винта, останавливая тягач.
 Через секунды он почувствовал, как кресло стало опускаться вниз, принимая горизонтальное положение. Это означало, что осевой крен судна выравнивался. И до его слуха долетел шелест волн, покатившихся по палубе.
Ямато же решил, что сын проговорился об их планах, и, кусая до боли губы, жалел, что посвятил его в свои планы.
                ______   _   ______

Минут через десять, прикрывшись от волн японским судном, Петрухин поручил Ковали подняться на палубу и от их судна заправить горючим цистерну тягача. Ямато удивился, увидев сына, обычно Петрухин сам заправлял цистерну. На ультиматум Петрухина о договоре Ямато решил действовать более решительно. Он составил новый договор, уговорил Убе подписать его, но на палубе появился вооружённым пневматическим пистолетом, заряженным капсулой со снотворной смесью. Он планировал усыпить Петрухина и пленить его, не собираясь убивать. Ямато планировал вместо Петрухина посадить в командное кресло тягача сына. Жену послать вместо Ковали обслуживать электростанции. Убе имела некоторые понятия, как ими управлять. Пока Петрухин «отдыхает» в их трюме, они зайдут на территорию завода свояка. Первым делом в Сиднее в японской торговой фирме он закажет новый блок дизельного двигателя, вышедшего из строя на атолловом острове. Пока ему заказ доставят на остров Чатем, он извлечёт из корпуса тягача не только свои электростанции, но и всё остальное оборудование «Движителя». Корпус тягача порежет на металлом, который в Сиднее ценится не плохо. За вырученные деньги от продажи лома, он отремонтирует своё судно. Электростанции развезёт по портам: Веллингтон, Сидней и Мельбурн, где и продаст, пусть даже и дешевле, чем в Аргентине. Затем в этих же портах продаст оборудование тягача, кроме катера. И Ямато даже придумал историю, как он обнаружил Петрухина, а натолкнула его на это информация, прозвучавшая в эфире насчёт потопления теплохода «Виктория» и загадочного исчезновения президента фирмы «Движитель». Ямато сразу всё прекрасно понял, что Петрухину удалось отпочковать свою фирму «Движитель» от корпуса «Виктория» и нелегально от страховой компании спасти. Официально фирма «Движитель» потоплена, и не в интересах Петрухина поднимать шумиху, что его ограбили. Дальше он Петрухина на катере оставит где-нибудь в районе островов Кука. Повезёт Петрухину, доберётся к своей жене в Швейцарию, не повезет, все будут считать, что Петрухина съели туземцы, как Кука. А он в эфир передаст, что его судно подхватила штормовая волна и как занесла на атолловый остров, так и сняла с него. После шторма он обнаружил в катере человека без сознания, который больше месяца валялся в его лазарете, приходя в себя. Потом выяснилось, что этим человеком оказался президент фирмы «Движитель» – Петрухин. У островов Кука на катере Петрухин поехал посмотреть, как живут туземцы, и почему-то не вернулся на моё судно. Всё это промелькнуло в уме Ямато, и он закричал, обращаясь к сыну:
– Ковали, почему сегодня ты занимаешься заправкой цистерны?
– Не знаю, Петрухин велел.
– Он сам, что болен?
– Да нет, с псом развлекается, очевидно, обленился.
Ямато задумался: «Поручить расправиться с Петрухиным сыну, не получиться, слишком он сентиментальный человек, может всё испортить. Да и Петрухин может за ними наблюдать, и незаметно передать сыну пистолет, не удастся». И он оказался абсолютно прав. Через щель в двери Виктор действительно наблюдал за ними. Аура над головой Ямато и его отрешённый взгляд поразили Петрухина. «Такая аура, не говоря о глазах, бывает у людей решившихся на крайности и от них можно ожидать чего угодно», – подумал он, вспомнив, что в детстве дважды встречал людей с подобной аурой и ничего не выражающим взглядом. И эти люди стреляли в него. Виктора прошиб озноб, теперь за его плечами не стоит «ОНО» с непробиваемой защитой. «Надо же, я их спас, а они из-за денег расправиться со мной решили», – трухнул он, продолжая наблюдать. Вздохнув, Ямато подал сыну подготовленный договор.
– Распишись и передай Петрухину скорректированный договор, – заявил Ямато, решив применить пистолет со снотворным зельем при других обстоятельствах.
Ознакомившись со скорректированным договором на буксировку японского судна, Виктор обратил внимание на добавленную японцем фразу, что договор будет выполнен после того, как судно «Коти» зайдёт в территориальные воды карабельно-ремонтного завода острова Чатем. Эта фраза насторожила его, и он решил в ближайшее время не встречаться с Ямато, и хорошенько продумать свои дальнейшие действия.
И ещё пролетела неделя, но теперь только Ковали занимался заправкой горючим в цистерну тягача. Ямато терялся в догадках, но брать на абордаж тягач не собирался, размышляя: «Петрухин как будто почувствовал, что я за ним охочусь и не появляется на палубе».
Обходя Южный остров Новой Зеландии, они направлялись к острову Чатем. Ориентируясь по подводному ландшафту, Виктор отрабатывал своё умение ориентироваться в пространстве по глубинам океана. Учитывая скорректированный договор и негативное отношение к себе со стороны Ямато, он наметил упреждающие действия. Чтобы мгновенно отрубить буксирные канаты от своего судна, не появляясь на палубе, он решил использовать небольшие патроны с взрывчаткой и стал поджидать подходящий момент. И такой момент представился. В тёмную ночь, когда Ковали спал, звонко храпя, а тягач шёл со скоростью 20 узлов, Виктор по переговорному устройству связался с судном «Коти». Ответила Убе.
– Ямато отдыхает? – спросил Виктор у японки.
– Да, его разбудить?
– Нет, завтра с ним переговорю, пусть спит, дело не срочное, – ответил Петрухин и, выключив освещение палубы, включил фары, осветив японское судно.
Затем он надел плащ с капюшоном, принадлежащий Ковали, и поднялся на палубу. Наклонившись вперёд, как ходит Ковали, он прошмыгнул к креплению буксирных канатов. К каждому канату он привязал по патрону взрывчатки, а провода детонаторов подсоединил к обесточенной проводке запасного освещения и вернулся в командное помещение. Ковали продолжал спать, сладко похрапывая.
Просмотрев запись эхолота, Виктор определил, что по правому борту к ним приближается встречное судно. «Сколько в мире кораблей, мы идём больше двадцати суток и только сейчас удалось обнаружить судно. Какие маленькие кораблики и необъятные просторы океанов и морей», – подумал он и решил предупредить Убе, включив переговорное устройство. Убе отозвалась.
– По правому борту обнаружено встречное судно.
– Знаю, я давно его поймала локатором и разбудила капитана. Вы вместо передних фар включили задние.
Вместо ответа Виктор переключил фары. Из переговорного устройства послышался недовольный приглушённый голос Ямато, он разговаривал с Убе на своём языке. Через минуту Ямато по-русски сказал: «Изменить положение рулей вправо на два градуса». Виктор повторил команду.
По расчётам Виктора они должны подойти к острову Чатем глубокой ночью. Поэтому весь день он дремал, закрыв входную дверь на ключ и дав команду псу «Охранять». Ковали же наоборот, бодрствовал. Стемнело, Виктор остановил тягач.
– Ковали, заправь цистерну горючим, да так, чтобы побежало через верх, я прослежу.
Ковали удивился, но возражать не стол. Когда солярка потекла из цистерны через верх, отец на него закричал, но Ковали возмущенно ответил:
– Петрухин приказал заправить цистерну до краёв!
От возмущения Ямато побежал на капитанский мостик и по переговорному устройству принялся ругаться с Петрухиным:
– Зачем на палубу выливать горючее, или чужие деньги не в счёт?
– Ямато, я спас вам не только жизни, но и избавил от нищеты. Казалось бы, что ещё надо!? Однако вместо благодарности вы затеяли игру, готовы применить против меня «чёрт знает что». Не хорошо всё это! Через несколько часов мы расстанемся в нейтральных водах, перед этим я разгоню судна. По инерции вы докатитесь до своих территориальных вод завода. Вы, кажется, этого хотели? Больше  помощь вашего сына, Ковали, мне не нужна, поэтому сейчас спустите трап и примите Ковали на борт «Коти», – с этими словами Виктор поднялся на подвесной мостик, сгрёб ветхое имущество японца и поднялся наверх.
Снаружи в дверь скрёбся Ковали, он никак не мог открыть её. Убрав секретку с замка, Виктор открыл дверь и протянул оторопевшему Ковали его вещи.
– Ковали, мы расстаёмся, наши пути расходятся. Сейчас Ямато спустит трап, и вы подниметесь на борт «Коти».
– Разве вы не зайдёте на территорию завода?
– Мне-то там что делать?
– Мы же договаривались, я и договора подписал.
– Но я их ещё не подписал, а теперь идите и ловите трап, да в воду не свалитесь, она ещё холодная, – посоветовал Виктор на прощанье и захлопнул дверь.
Скрипя зубами, Ямато встретил сына. Он понял, что от его планов не осталось и следа, и подумал: «Зачем я прислушался к логике мышления женщины и стал посмешищем в глазах Петрухина».
                ______   _   ______

Перерубив буксирные канаты взрывчаткой, Виктор взял курс в порт Веллингтон, но, пройдя милю, остановил судно и поднялся на палубу. Кромешная тьма окружала судно. «Я забыл переключить провода и остался без габаритных фонарей», – подумал он, но спускаться вниз не спешил, прислушиваясь, не захлестнёт ли волна на палубу. Но океан был спокоен, редкие волны катились по нему. На горизонте виднелись огни удаляющегося японского судна «Коти». «Кажется, я превратился в таксиста-дальнобойщика, а мне это нужно? Но с другой стороны, ценность моей фирмы за месяц увеличилась вдвое, если не больше. И теперь моё судно может быть востребовано, как мощный буксир. И вдруг Виктора осенила мысль: «А не продать ли мне его? Правда, найти покупателя будет сложно, но следует попытаться».

62.
Оставшуюся ночь и начала утра Виктор вёл судно к Северному острову Новой Зеландии на предельной скорости, иногда развивая её до сорока узлов. Судно глиссировало, отрываясь от воды, и мощный винт хода хватал кубометры воздуха и бросал его под корму. От чего след за судном становился почти белым и бурлящим, как вода в котле. От быстрого движения судна в стороны уходили крутые волны, доставляющие неприятности встречному и попутному транспорту. И на это реагировал не один капитан, отпуская в адрес Виктора крепкое нехорошее слово. Вёл себя Виктор как заядлый гонщик, обгоняя корабли. И это ребячество нашло на него от чувства, что он, наконец, избавился от Ямато.
Как только эхолот зафиксировал нечёткие очертания берега, Виктор выключил электродвигатель главного винта хода, пустив его самопроизвольно вращаться от потока воды, скользящего по дну судна. Судно же продолжало двигаться только от рулевых винтов. Пристроившись в хвост к небольшому пассажирскому теплоходу, он следовал за ним, копируя его движения. Так и шёл он в порт Веллингтон, пока сторожевой катер не преградил ему путь. Увидев на мониторе кружившийся вокруг носа судна сторожевой катер, Виктор дал задний ход, остановил судно, надел форму президента фирмы «Движитель» и поднялся на палубу. Сторожевой катер, обойдя ещё дважды вокруг непонятного судна, подрулил к борту. На борт запрыгнули два пограничника. Пограничники представились на английском диалекте, но Виктор попросил изъясняться их по-русски или по-немецки.
– Кому принадлежит это необычное судно? – спросил по-немецки молодой пограничник в форме офицера.
– Фирма «Движитель» принадлежит мне, она зарегистрирована в Нью-йоркском пароходстве и является частью фирмы «Виктория», – без тени смущения ответил он.
– А где фирма «Виктория», – опять спросил офицер.
– Там, – и Виктор махнул рукой в сторону запада, полагая, что не все знают о гибели теплохода «Виктория».
– Почему нет флага принадлежности государства, и где капитан?
– Флаг смыл шторм, капитан погиб при выполнении служебного долга, о чём имеются соответствующие документы.
– Цель прихода в порт Веллингтон?
– Заправиться горючим и хочу предложить своё судно в услуги, как буксир большой мощности.
– И какая мощность двигателей вашего необычного буксира, – полюбопытствовал усатый пограничник.
– Двадцать тысяч лошадиных сил.
– Ого! – воскликнул усатый. – И где же размещается такая мощность?
– Там, – и Виктор ткнул пальцем вниз.
– Вам надо получить разрешение на вход в порт в диспетчерской порта, а пока вы можете встать на рейде вон там, – и молодой пограничник указал рукой на группу кораблей, стоявших на горизонте в нескольких милях от фарватера.
– Я бы хотел встать у пристани, тем более что судно осталось без якоря.
– Придётся пришвартоваться к какому-нибудь частному бую. В районе рейда такие имеются на случай потери судном якорей и подождать, пока вам дадут разрешение на вход в гавань порта, таков закон, сэр президент, – заявил молодой пограничник, подавая Виктору листок с телефонами диспетчерской, передвижных заправочных станций и целого ряда фирм, оказывающих платные услуги.
Виктор внимательно рассматривал усатого пограничника, который что-то хотел предложить.
– Разворачивайте свой буксир и вставайте на рейде, – в категоричной форме заявил молодой пограничник, повернулся и направился к своему катеру.
– У вас есть ко мне какое-то дело? – обратился Виктор к усатому пограничнику.
–  В порту я случайно слышал, что одна фирма искала буксиры для транспортировки по морю нефтяной платформы.
– А эта фирма случайно не желает приобрести мощный буксир-тягач?
– Насчёт приобретения не знаю, не слышал.
– Предложите от моего имени и то, и другое, получите хорошее вознаграждение, – предложил Виктор, доставая и протягивая усатому сто долларов.
– Это вы мне? – удивлённо спросил усатый. – Я же ещё ничего не сделал для вас, возможно, фирма уже нашла подрядчика.
– Это вам подарок за хорошую новость.
– Вам большое спасибо, я постараюсь разыскать нефтяника и передать ваши предложения, – и усатый пограничник побежал за офицером.
«Поставлю судно на рейд, а на катере схожу в порт и на месте определюсь. А вот регистрировать своё судно в порту, может быть и не стоит», – размышлял Виктор, перегоняя судно с фарватера к кораблям, стоявшим на рейде.
                ______   _   ______

Через три часа после разговора с пограничниками, Петрухин совместно с капитаном грузового французского судна договорились снять частный буй для стоянки на рейде. Петрухин изрядно удивился, когда узнал, что вся прибрежная морская территория поделена на квадратики, и у каждого квадратика есть свой хозяин. И не зависимо от того снимаешь ли ты буй или нет, должен платить определённую сумму не только хозяину квадратика, но и порту. Целая шайка дилеров крутилась на катерах и яхтах вокруг судов. «Попробуй оставить без охраны судно хоть на часок, ходовые винты поснимают», – размышлял Виктор, но его мысли прервал катер на подводных крыльях, пришвартовавшийся к борту его судна. «А этим что надо?», – подумал он, но, увидев усатого пограничника, обрадовался как старому знакомому. Вместе с пограничником на борт поднялся толстый, как бочка, китаец на коротких ногах.
– Владелец нескольких буровых платформ Тасманового моря, – представил пограничник китайца, не назвав ни фамилии, ни имени его.
– Это ваш мощный буксир-тягач? – по-немецки спросил китаец, рассматривая палубу, имеющую форму клина.
– Да, это моя фирма «Движитель». Общая мощность двигателей двадцать две тысячи киловатт, самый мощный тягач в мире, правда, мощность дизельных электростанций несколько меньше, где-то около двадцати тысяч киловатт. Корпус стальной, литой. Толщина борта у днища семьсот миллиметров.
Глаза у китайца округлились.
– Если это всё, правда, я покупаю у вас это судно. По параметрам двигателей оно меня устраивает, но я должен лично сам убедиться в правоте ваших слов, прежде чем мы приступим к обсуждению купли-продажи.
– Да, кота в мешке действительно не стоит покупать, – посоветовал Петрухин, рассматривая ауру над головой китайца, подумав: «А покупатель не шутит», и спросил:
– Вы бы желали осмотреть это необычное судно?
– Безусловно, мне очень хочется, я для этого и приехал, – ответил китаец и направился по узкому настилу палубы, рассматривая открытые взору двутавровые балки, на которых крепился герметичный потолок машинного отделения.
По-хозяйски осмотрев палубу, китаец жестом пригласил Петрухина спуститься вниз. Виктор, внимательно изучавший ауру китайца, понимал, что перед ним достойный бизнесмен, которому палец в рот не клади, откусит по локоть, но если он что-то захочет, то будет добиваться, чего бы это ему не стоило.
Спускаясь первым вниз, Петрухин дал команду псу: «На место». Китаец мгновенно оценил и пса, и хозяина. Он знал толк в собаках, и смело последовал за хозяином судна.
Сопровождая китайца по узкому проходу между блоков электростанций, Петрухин рассказывал ему о дизельных керамических двигателях и показал компьютерное хозяйство, но на китайца это не произвело впечатление. Однако, увидев главный электродвигатель хода, он пришёл в восторг.
– Если бы сам не увидел, то не поверил, что бывают такие громадные электродвигатели! – воскликнул китаец, а, походив по каютам, не забыв заглянуть в туалетные комнаты, заявил:
– Прекрасный у вас машинный зал и комнаты отдыха для персонала, а вот в помещении электростанции тесновато, как в подводной лодке.
– Шире помещение электростанции делать нельзя, нарушается осевая балансировка корпуса, – заметил Петрухин, как будто речь шла о серийном выпуске таких тягачей.
– И какая максимальная скорость вашего гиганта?
– Сорок узлов, дальше корпус отрывается от воды, и винт гребёт под себя воздух.
– Неужели такая махина может и летать?
– Летать не может, но прыгать с волны на волну, может, лично убедился, – похвастался Петрухин.
Китаец задумался, бормоча губами, что-то подсчитывая в уме.
– Запросите миллионов двадцать долларов США?
Петрухин промолчал, пытаясь по ауре определить настроение китайца.
– Знаете, сэр, мне не выгодно покупать дешёвое оборудование, но и переплачивать я не могу. Если вас такая цена устраивает, то будем дискутировать.
– Вы хотели рассчитаться валютой?
– Помилуйте, сэр, откуда у бедного китайца валюта?
– Тогда чем вы предполагаете рассчитываться?
– Башь на башь и что-то в придачу, – загадкой ответил китаец.
– Какой ваш башь и какая придача?
– Я должен подумать, но прежде хотел бы посмотреть, на что способен ваш необычный тягач.
– Что конкретно вы хотели узнать?
– Около месяца назад пятнадцать буксиров тащили мою буровую платформу с вышкой и со всем снаряжением. Под платформой не разобранные опоры семьсот футовой длины. Разыгралась буря. Волной один буксир забросило на другой. Оба затонули. Остальные буксиры всё бросили и разбежались, отказавшись от гонораров. Платформа осталась плавать.
– А опоры?
– Что опоры? – не понял китаец. – Ах да, они висят, до дна пока не достают.
– Какая задача будет поставлена перед тягачом?
– Надо быстро дойти до платформы и столкнуть её с места в сторону моря, иначе она может зацепиться опорами за дно.
– Всё понятно, но мне надо наполнить цистерну соляркой.
– Та, которая стоит на палубе?
– Да, иначе дизеля не желают работать, – пошутил Виктор.
Китаец позвонил и переговорил с кем-то по-китайски, а затем сказал:
– Через два часа подойдёт заправщик и заправит вас. А вы, сэр, сразу дайте распоряжение команде сняться с якоря и отправиться к платформе.
– Хорошо. Очевидно, я должен буду следовать за вашим катером как за проводником.
Китаец на секунду задумался и кивнул головой, а затем спросил:
– Я могу познакомиться с технической документацией вашего судна?
– Можете, но только на моём судне и в моём присутствии. И что конкретно вас будет интересовать?
– Всё, что касается вашего судна.
– Для этого потребуется несколько часов непрерывной работы. У меня несколько томов технической документации.
Китаец сделал недовольное лицо и сказал:
– Хорошо, когда мы будем буксировать платформу, времени у нас будет предостаточно. Вот тогда я детально со всем оборудованием и познакомлюсь.
Китаец, не собираясь покидать машинное отделение, важно прохаживался по нему, щупая приборы и механизмы. Виктору надо было поменять форму на рабочую одежду и приготовить судно к отходу. И китаец его вдруг стал раздражать.
– Извините, вам ещё что-то надо?
– Нет, нет, я жду заправщика и своего юриста.
– Извините, но машинное отделение не для прогулок, без особого инструктажа прикасаться к отдельным механизмам не безопасно, так как имеется оборудование с высоким напряжением.
– Хорошо, я не буду прикасаться, – заявил китаец, заводя руки за спину, выставив живот вперёд. – Вы знаете, я сейчас ходил, ходил, думал, думал и придумал приобрести ваше судно. Я считаю возможным предложить вам сделку исходя из двадцати миллионов долларов США. Вы передаёте мне ваш «Движитель» со всеми документами. Я передаю вам новенькую комфортабельную яхту-катамаран, которую приобрёл в Японии для дочери, но дочь погибла. Иметь такую яхту после гибели дочери мне тягостно. Стоимость яхты в долларах США семь с половиной миллионов. Остальное я передам вам в акциях нефтяной компании исходя из их стоимости на бирже на сегодняшний день.
Наблюдая за китайцем, Виктор понял, что он говорит без подвоха, но он на грани нервного срыва и такому человеку нельзя перечить, он может психануть, отказаться и уйти.
– Сколько времени вы даёте мне на обдумывание, кроме того, я не видел вашу яхту-катамаран.
– Я говорил, что яхта не моя, а дочери. Я покажу её вам, она, кстати, находиться на платформе, к которой мы собираемся пойти. Ну, а что касается времени на обдумывания! Что тут думать! Больше, чем я предложил, вам здесь никто не даст. И это абсолютно точно. Яхта мне не нужна, а тягач будет кстати. Такой «Движитель» потянет по морю десятки железнодорожных составов с нефтью. Я за год оправдаю все расходы и подниму доход от акций процентов на двадцать.
Всё это время Виктор не спускал глаз с ауры китайца и не обнаружил в его рассуждениях фальшивых и хвастливых слов. «Похоже, китаец попал в сложные условия, так же как японец на атолловом острове. Возможно, платформа с буровой стоит сотни миллионов. Если я спасу платформу, то десять-пятнадцать миллионов могу на этом заработать. И китаец это прекрасно понимает, и поэтому решил купить тягач. Он потерял дочь, но горем не настолько огорчён, чтобы потерять контроль над бизнесом. Однако он не знает, что у меня тоже сложная ситуация. Поэтому мне надо занять выжидательную позицию, не спешить, но и не перегнуть, как говориться, палку. В принципе, я должен согласиться, но выдвинуть кое какие нюансы».
– Что надумал мой юный компаньон? – неожиданно спросил китаец, разглядывая сосредоточенное лицо собеседника.
– Ваш юный компаньон хотел бы помочь вашему горю, и выражает вам искреннее соболезнование, по случаю гибели вашей дочери. Что же касается вашего предложения, то он очень заинтригован им.
– Ужан Минг, – вдруг представился китаец.
Виктор тоже представился.
– Сэр, Виктор Петрухин, я полагаю, что вы в принципе согласны, но не спешите с окончательным ответом.
– В общем, Ужан Минг, вы правильно меня поняли, но я бы хотел принять участие в буксировке вашей платформы. На первый взгляд, кажется это просто, но когда знаешь возможности такого мощного судна, то понимаешь, насколько неожиданным может оказаться тот или иной шаг в этом деле. В считанные секунды можно загубить всё и платформу, и тягач.
– Возможно, вы правы, – задумчиво, как бы сам себе ответил Ужан Минг.
                ______   _   ______

Огромная платформа, как остров, на которой мог разместиться целый посёлок, казалась неподвижной. Волны как о скалу ударялись о её вертикальную стену. Человек тридцать стояли на краю, встречая крохотное треугольное судно и сопровождающий катер, которые почти одновременно подошли к платформе.
Петрухин сидел за пультом, наблюдая за глубиной моря эхолотом, а с двух сторон от него расположились китайцы. Слева сидел капитан, справа будущий хозяин. Несколько человек, разных национальностей, стояли вдоль стены, наблюдая за действиями рулевого – хозяина тягача.
– Вот, вот платформа своими опорами зацепится за дно. Несколько футов отделяют их от подводных холмов. Между прочим, сейчас отлив от берега, опоры платформы попали в углубление дна, напоминающего корыто, и перемещать её можно только к берегу, где море глубже, и ждать, когда начнётся прилив.
Ужан Минг и капитан переглянулись. Для них такое заявление Петрухина оказалось неожиданным.
– Но мне докладывали, что глубина не опасна для буксировки платформы, – раздражённо заявил Ужан Минг.
– Верно, но это было несколько часов назад, а сейчас отлив в этом районе, и ветер подул в сторону моря, платформа отошла от берега. Глубина моря здесь меньше. Я постараюсь удержать платформу в этом углублении, пока не начнётся прилив, а затем переведу её по подводному фарватеру на более глубокое место.
Ужан Минг уточнил у своих подчинённых ситуацию с платформой, а затем закатил громкий скандал на китайском языке. Подчинённые стояли смирно, боясь пошевелиться. Тем временем Петрухин переставил «Движитель» относительно платформы и своим торцом бортов упёрся в резиновый амортизатор, закреплённый на платформе. Он дал полные обороты всех трёх двигателей, но платформа не шелохнулась. «Какое же огромное сопротивление, очевидно, опора держит её», – подумал Виктор и спросил:
– Разве трудно было разобрать опоры?
– Времени не было на это, геологи нашли новый нефтеносный участок на дне моря. Кто первый займёт, тот и будет качать. Ты уж Петрухин постарайся. Придём  первые, подарю тебе яхту дочери как вознаграждение, даже если сделка с куплей-продажей твоей фирмы не состоится.
На Виктора такая перспектива подзаработать подействовала возбуждающе.
– Вы это серьёзно? – не удержался он, изменившись в лице.
– Эта платформа оказалась не рентабельной и обузой для меня, но если с её помощью удастся застолбить за собой хороший участок дна моря, то я окажусь в выигрыше. Вот я и дал команду, взрывом перерубить опору, а платформу перегнать на новое место. Но буря помешала, хотя и моим соперникам она стала костью в горле, тем не менее, гонка продолжается. Я могу выиграть за счёт расстояния буксировки. Пока забуриваюсь в грунт дна, нижнюю часть опоры не сложно восстановить и нарастить. Так что теперь, Петрухин, всё зависит от вас и вашего тягача.
Петрухин задумался и сказал:
– То, что вы мне сообщили, резко меняет сложившуюся ситуацию. Очевидно, дорог каждый час!
– Ох, как дорог! – подтвердил Ужан Минг.
Виктор лихорадочно соображал: «Если опора подрублена взрывом, то не важно, погнуться её стойки, зацепившись за дно, или нет, главное, чтобы не сесть на дно. Поэтому её надо подогнать поближе к берегу, затем разогнать от берега и волоком протащить концы опоры через опасный участок».
– Надо срочно поставить резиновые амортизаторы с другой стороны платформы. Я раскачаю платформу, придам ей скорость и постараюсь проскочить не глубокий участок дна. Всё что находиться на платформе не закреплённое, закрепить, иначе оно окажется сброшено в море – заявил Виктор Петрухин Ужан Мингу.
Платформа сантиметр за сантиметром двигалась к берегу под напором тягача. Опора, как маятник часов, отстала от платформы, наклонив площадку к берегу. Сдвинув платформу на сто футов, Виктор перевёл тягач на другую её сторону и стал ждать, когда она по инерции коснётся торца борта судна. Его волнение передалось Ужан Мингу и капитану, затаив дыхание, они ждали, когда платформа коснётся тягача. И этот момент наступил, но Виктор не включал винты хода, а ждал, когда платформа окончательно остановиться и, как растянутый конец пружины, пойдёт назад под воздействием опоры как маятника. Почувствовав, что платформа остановилась, он включил винты и дал: «Полный, вперёд». И платформа пошла от берега, набирая скорость. А уже через полчаса, хотя и медленно, но «Движитель» толкал её в намеченный квадрат Тасманового моря. Больше суток продолжалась эта необычная гонка. Платформа Ужан Минга пришла первой. С разгона она ещё долга продолжала движение и остановилась примерно на средине нефтеносного участка и в этот момент, но с другой стороны горизонта, прямо от вершины горы вулкана Руалеху, возвышающегося на 9300 футов над уровнем морем, показалась ещё одна буровая вышка. Ужан Минга прыгал как ребёнок, обнимая то Виктора, то капитана, то сослуживцев. Затем он, как истинный джентльмен, вручил Виктору документы яхты с дарственной надписью. Яхту Виктор ещё не видел, и не имел ни малейшего представления о новой конструкции паруса японского происхождения. Это была особая яхта-катамаран, не похожая на обычное парусное судно.
– Виктор Петрухин, ты должен уступить мне свой «Движитель», – заявил Ужан Минга, улыбаясь во весь рот и показывая ровный ряд золотых зубов.
– Хорошо, но мы заключим обоюдное соглашение, согласно которого вы передаёте мне акции нефтяной компании на сумму двадцать миллионов долларов США сроком на пять лет, я передаю своё судно «Движитель» в полное ваше распоряжение на период передачи мне ваших акций.
– Почему на пять лет? – поинтересовался Ужан Минга.
– Потому, что через пять лет необходим будет капитальный ремонт судну «Движитель», а лучше меня это никто не сможет сделать. Но по согласию сторон, размен ценностями можно не производить.
– Интересный альянс получается, я бы до такого не додумался, – заметил Ужан Минга, а подумав пару минут, согласился на предложение Виктора.
Через три часа сделка состоялась.

63.
По платформе, как по острову, шли китаец и русский. Они направлялись к яхте-катамаран, которую в порыве радости Ужан подарил своему юному другу Виктору, не оговорив никаких условий, хотя собирался это сделать, и обдумывал их в течение суток.
На плавучую буровую платформу Виктор попал впервые и даже не представлял, насколько интересна была ему эта необычная экскурсия. Он с интересом рассматривал буровое оборудование для бурения скважин на морском дне.
Незаметно они подошли к необычному судну, возвышающемуся на подставках. Два пузатых сигарообразных поплавка были прикрыты сверху платформой, на которой вертикально вверх размещались шесть труб. Признать в этом сооружении яхту, было просто невозможно. И только два выдвижных киля спускающиеся с поплавков, говорили, что это сооружение имеет какое-то отношение к плавательному средству.
– Так! Где говорите стоит ваша яхта, вернее вашей дочери? – спросил Виктор у Ужан Минга.
– Извините, сэр Петрухин, но яхта уже ваша, а не моей дочери и стоит она прямо перед нами, – ответил китаец и указал рукой на поплавковое устройство.
– Позвольте, но где же здесь мачты для паруса, что за трубы вы установили сверху, если это яхта-катамаран? – спросил с изумлением Виктор.
– Допустим, я никаких труб здесь не устанавливал. Уж если кто и установил их, так это японцы. И стоят здесь не трубы, а парусные турбины. Я запамятовал, как они точно называются. В общем, это шесть парусных агрегатов, вырабатывающих электрический ток под воздействием ветра. Электрический ток обеспечивает работу насосов, с силой выбрасываемых кубометры воды. Судно и мчится на всех парусах в любую сторону, как по ветру, так и против. Главное, чтобы ветер дул сильнее, а в какую сторону – турбинам без разницы.
И весь свой экскурсионный интерес Виктор переключил на яхту, всё ещё не веря, что это его новое судно, подаренное ему не просто за так, а за дело, как вознаграждение. Китаец же продолжал:
– Так что вам решать, когда яхту спускать на воду? Тем более что она будет мешать начинать буровые работы, а для меня сейчас время – деньги.
Виктор задумался. Нелегко ему было перестроиться с буксира на яхту с необычным парусом.
– Ужан, вы знаете, я даже не представляю, как ей управлять.
– Вам и не надо знать. Для этого существует капитанская команда. Вам надо только «свистнуть».
– И когда я должен «свиснуть»?
– Чем раньше, тем лучше, – нахмурившись, ответил китаец.
Виктор понял намёк, что ему пора убираться с платформы, а его яхта стала в тягость китайцу. И чем быстрее он с яхтой покинет платформу, тем скорее китаец выйдет из шока, который обрушился на его голову после гибели дочери и возникновения возможности потерять не только удачный участок морского нефтеносного дна, но и буровую платформу. Всё это Виктор понял только сейчас, хотя предпосылка к такому выводу возникла раньше, сразу после передачи ему акций «Нефтяной компании Минга». Акции компании даже за последние три-четыре часа резко выросли и продолжали расти из-за того, что платформа компании прибыла первой на место нефтеносного участка моря. Ужан понимал, что это заслуга русского, но Виктор вдруг стал ему в тягость и в этом сердцу не прикажешь. Это сразу почувствовал Виктор, хотя он не смотрел поверх головы китайца.
– Ужан, считайте, что я уже «свистнул», яхту пора спускать на воду и не мешать осваивать новое нефтяное месторождение. В этой ситуации время действительно деньги.
– Извини меня, Петрухин, но с этим у меня возникло уйма проблем, и я должен проститься с тобой. Капитанскую команду я выписал из Японии для дочери, до её гибели. Если команда тебя не устроит, заменишь её на бирже труда в порту Веллингтон или Сидней. Ещё раз извини и прощай! О дивидендах по акциям компании не беспокойся, у нас с этим чётко организовано, – и неожиданно Ужан Минг развернулся и пошёл прочь, не попрощавшись с Петрухиным за руку.
Виктору показалось, что китаец заплакал. Он стоял и взглядом провожал человека, который за двое суток сделал его богаче в два раза, а во сколько он китайца – осталось загадкой.
Проводив взглядом Ужан Минга до командного помещения буровой Виктор обошёл вокруг стоявшей на подставках яхты, пытаясь определить назначение отдельных выпуклостей, выступающих из корпусов поплавков яхты-катамаран. «Странная яхта, я таких и не видал, возможно, это новая конструкция парусов. Япония задаёт тон прогрессу, не случайно она страна «Восходящего солнца». Увлёкшись осмотром, Виктор не заметил, как подошли три человека в морской форме без знаков отличия и выстроились в шеренгу. Достаточно было беглого взгляда и он убедился, что это морячки. Он уставился на них с удивлением. Одна из них, очевидно старшая, быстро залепетала по-японски. Естественно Виктор ничего не понял и спросил:
– Шпрэхен зи дойчь, руссишь?
– No! – и японки с сожалением отрицательно замотали головами.
«Что им нужно от меня?» – подумал он, но, вспомнив фразу китайца о выписанной из Японии капитанской команды, закричал:
– Вас прислал Ужан Минга!?
Девушки, услышав имя Ужан Минга, встрепенулись и неуверенно закивали головами, приговаривая:
– Ужан Минга, Ужан Минга.
– Капитанская команда? – уточнил он по-русски.
Морячки дружно закивали головами. «Хороша команда не знающая русского и немецкого языков. Очевидно, Ужан подбирал женскую команду для дочери с китайскими вкусами. А мне каково с такой командой?» – размышлял он, разглядывая японок, кажущихся ему на одно лицо.
Девушка, заговорившая с ним по-японски, вышла вперёд и представилась. Её примеру последовали остальные, но Виктор не понял их. И команда замерла, с любопытством разглядывая нового хозяина яхты. Неожиданно к ним подъехал довольно мощный автомобильный кран. Кран приостановился и с кабины спрыгнул человек с папкой в руке, а кран пошёл на разворот, готовясь к выгрузке яхты на воду.
Человек с папкой подошёл к Виктору и по-немецки сказал:
– Я управляющий. Меня прислал Ужан Минга. Я должен оформить кое-какие документы по вашим акциям нефтяной компании и передать вам дела капитанской команды, если она вас устраивает.
– Слушаю вас, – ответил Виктор, разглядывая управляющего китайского происхождения.
– Во-первых, я должен принять от вас материальные ценности фирмы «Движитель» согласна документов, переданных вами Ужан Мингу. Во-вторых, заполнить бланки ваших реквизитов, номер счёта, на который прикажете переводить дивиденды от ваших акций. Получить от вас сведения, не желаете ли вы выставить свои акции «Нефтяной компании Минга» на аукцион в Веллингтоне или других биржах ценных бумаг. В-третьих, передать вам дипломы, рекомендательные письма членов команды, их паспорта и удостоверения личности, если вы решите воспользоваться услугами этих молоденьких японок.
Взглянув на подготовку крана крановщиками, Виктор заметил:
– Очевидно, в начале нам необходимо выгрузить яхту с платформы на воду, а затем заниматься остальными делами.
– Как вам будет угодно, – согласился управляющий, – но прежде, чем яхту поставить на воду, необходимо решить вопрос с командой. Вас устроит этот состав капитанской команды?
– А разве у меня есть выбор?
– В таком случае, вам представить членов команды и документы, подтверждающие их принадлежность к занимаемой должности? – спросил управляющий.
– Будьте любезны, представьте мне команду.
Управляющий извлёк из папки три объёмистых конверта и принялся их разбирать, характеризуя каждого члена команды. Первые документы были капитана малых судов японки Куракао. Управляющий перечислил, что она окончила, и зачитал рекомендательные письма фирм. Недельная зарплата капитана составляет от 300 до 400 долларов США. Сообщив о капитане, управляющий передал конверт с её документами Петрухину. Такой же процедуре подверглись и остальные морячки. Мусако – штурман дальнего плавания, с окладом от 200 до 250 долларов в неделю. Агамо – матрос, медик, повар, с окладом от 150 до 200 долларов.
– Если вы, сэр Петрухин, берёте их на работу, то вам необходимо подписать обоюдные трудовые соглашения в установленной форме, согласно которых они несут ответственность за сохранность вашей яхты-катамаран. Регистрацию яхты «Хань» и её страховку переоформите на себя в порту приписки Веллингтона.
Просмотрев документы, составленные на китайском и русском языках, Петрухин заявил:
– Трудовые соглашения у них уже подготовлены и подписаны, остаётся вписать данные обо мне. Я правильно понял? – обратился он к китайцу.
– Всё верно, но вы можете не спешить с подписанием трудовых соглашений, а взять японок с испытательным сроком. И здесь достаточно вашего устного согласия, – и управляющий извлёк из папки связку ключей от яхты, и, держа их в согнутой руке на уровне своего носа, выжидал, не зная, кому их передать: капитану или хозяину.
Виктор внимательно посмотрел поверх головы управляющего, затем перевёл взгляд на японок. Страх охватил девушек. Решалась их судьба: либо их возьмут на работу, либо опять они остаются без работы. Не заметив никакого подвоха, Виктор указал рукой на капитана. Вздох облегчения вырвался из их груди. Управляющий с улыбкой передал ключи капитану. Приняв ключи, Куракао внимательно посмотрела на своего нового боса, ожидая от него дальнейшего распоряжения. Виктор махнул ей рукой в сторону яхты, а управляющему сказал:
– Переведите японкам, чтобы занялись спуском яхты на воду. А мы с вами отправимся на буксир «Движитель» для передачи его вам в соответствии с документами.
Куракао дала распоряжение Агамо, та кинулась в командное помещение буровой за вещами, а сама вместе с Мусано поднялась на яхту. Виктор с китайцем отправились через всю платформу к буксиру, стоявшему у причала платформы.
– Катер теплохода «Виктория» к буксиру не относится, так что передавать его вам не будем, – предупредил Виктор управляющего.
Китаец, шевеля губами, что-то вспоминал:
– Хорошо, если его нет в перечне документов, то в чём проблема.
Более четырёх часов Виктор сдавал под расписку управляющему всё оборудование фирмы «Движитель», включая девять дизельных электростанций, мостовой кран и цистерну с соляркой. Китаец оказался настоящей занудой, вникая во все мелочи, но всему бывает конец. И вот, наконец, Виктор свободно вздохнул, отдавая ему свои реквизиты и номер счёта в швейцарском банке.
В каюту катера Виктор перенёс радиостанцию, снятую с вертолёта, кое-какую аппаратуру, ящик с продуктами, оставшими от предыдущей поездки, личные вещи и своего грозного пса. Из тайника он забрал вещи и документы негров. Пожелав управляющему всего хорошего они расстались. Катер, объезжая платформу, устремился к яхте.
Поднявшись на яхту, Виктор оказался на палубе, сверкающей частотой. Команда в парадных мундирах выстроилась в шеренгу, встречая нового боса. На их френчах сверкали знаки отличия. Виктор невольно залюбовался ими, размышляя: «Как же я с ними буду общаться». Но первым делом он поздоровался, команда ответила ему хором, что-то напоминающее «здравствуйте». В руках у каждой из них он заметил по японо-русскому разговорнику. Он решил, что прежде чем знакомиться с яхтой, передать японке Агамо ящик с продуктами и поручить ей приготовить на всех обед. Захватив с катера только кейс с документами, он вернулся на яхту. Его встретила Куракао и жестом пригласила спуститься в его каюту, расположенную по правому борту в поплавке. Виктор последовал за ней. Каюта поразила его воображение. Стены каюты и небольшой тамбур были отделаны экзотическим деревом с инкрустацией золотом, и всё это гармонировало с отделкой зеркал, создавая иллюзию огромного пространства. Крохотный низкий диванчик примыкал к внутренней стене поплавка судна, а напротив через небольшие верхние иллюминаторы виднелась поверхность моря. Нижние иллюминаторы были расположены под углом и обращены в сторону дна, через них были видны стайки рыб. В кормовой части поплавка из каюты через прозрачные матовые дверцы виднелась небольшая туалетная и душевая комната. В носовой части судна, рядом с каютой размещалось небольшое помещение с буфетным обрамлением. Небольшой столик был сервирован на одного человека, хотя на нём можно было разместиться втроём. Из столовой поднимался небольшой трап на палубу. Куракао показав ему каюту и как пользоваться сейфом, проворно удалилась на палубу.
Разобравшись с документами, Виктор разложил их по полкам. Технический паспорт на яхту-катамаран «Хань» с печатью он положил поближе вместе с документами команды, и, набрав шифр, захлопнул дверцу сейфа, а затем, повернув замысловатый ключ, извлёк его из скважины замка. Он зашёл в столовую и осмотрелся. Над столиком виднелась кнопка. «Очевидно, эта кнопка вызова повара», – и он решил проверить, надавив на неё. Через несколько секунд по трапу прямо в столовую спустилась Агамо.
– Ам, ам? – спросила она.
Улыбнувшись, Виктор кивнул головой, а через минуту она принесла ему обед. «Пока языковый барьер не в тягость», – подумал он, наливая коньяк из небольшого графинчика. После обеда он поднялся на палубу и принялся знакомиться с палубой, не беспокоя японок, решив, что они обедают. «Где же здесь пульт управления яхтой», – подумал он, разглядывая небольшую кабину, напоминающую суфлёрскую будку в театре. Не долго думая, он открыл наклонную дверцу и его взору предстала кабина управления яхтой с множеством приборов. «Да здесь, как в самолёте, уйма приборных щитков, рычагов и ручек. Неужели японкам всё это доступно? – удивился он, усаживаясь в кресло штурмана. – Жалко, что в кабине невозможно поставить дополнительное кресло для меня, как стажёра».
Штурманская кабина выступала на метр вперёд, опускаясь на полметра вниз от платформы. Из неё открывался великолепный обзор носовой части яхты. Вскоре на палубе появились Мусано и Куракао, оживлённо разговаривая. Увидев Виктора в штурманской кабине, Мусано подскочила и, схватив его за рукав, потянула из кабины, при этом она назидательно качала головой, приговаривая:
– Ай, ай! Ай, ай!
Виктор понял, что его выдворяют из штурманской, как незваного гостя. Смутившись, он вылез из кабины на палубу. Мусано продолжала его в чём-то упрекать, как нашкодившего школьника. Он, тряся руками, начал оправдываться, твердя: «Но, но!», давая понять, что он не прикасался ни к чему. Мусано успокоилась, спустившись на три ступеньки с палубы, она уселась на своё место, проверяя настройку приборов. Виктор же понял, что он вторгся «в чужие владения» и получил по заслугам.
Капитан Куракао стояла в сторонке и наблюдала за выяснением отношений между босом и штурманом. Мысленно она поддерживала Мусано. Оправившись от смущения, Виктор подошёл к Куракао и начал тыкать пальцем в различные палубные устройства, рисуя в воздухе вопросительные знаки. Куракао понимала его и на пальцах пыталась объяснить. Виктор удивился, когда она продемонстрировала ему, как опускается в море оградительная сетка, образуя небольшой плавательный бассейн непосредственно в море за кормой судна. «Для отдыха здесь всё прекрасно продумано и учтено», – отметил он про себя. Ознакомившись с палубным хозяйством, он увлёк Куракао в левый поплавок. По отделки эта каюта была такая же, как и у него, но с несколько изменённой планировкой. Вместо столовой была кухня с электрической плитой и огромным холодильником, занимающим почти всё помещение. Только после этого Куракао принялась знакомить Виктора с парусно-ходовой системой яхты. Но здесь ему оказалось многое непонятно из-за языкового барьера. Он не мог чётко представить работу парусной турбины и насосного водомёта без детального их изучения по чертежам. Единственно, что он понял, так это то, что когда нет ветра, яхта движется за счёт мощных серебреных аккумуляторов, и что на борту имеется дополнительная небольшая дизельная электростанция, и в комплект яхт входит огнестрельное оружие крупного калибра.
Виктор решил детально ознакомиться с работой парусно-ходового оборудования яхты. Он пригласил Куракао спуститься в его каюту, и, используя язык жестов, вместе разобраться по чертежам с принципом работы основных механизмов. Когда они спускались в каюту, раздался телефонный звонок. Виктор не решался снять трубку, уверенный, что это звонит его жена Алёна, с которой он вчера беседовал по телефону около часа, рассказав все новости последнего месяца, доказывая по какой причине, он не мог ей звонить, и у него нет никакой любовницы. В заключении Алёна потребовала отказаться от подаренной яхты и немедленно вылететь к ней, пригрозив чуть ли не разводом. Он понимал ревностное беспокойство беременной женщины, но не выдержал и они крупно поговорили. Она наговорила ему массу гадостей и бросила трубку. Хотя номер телефона яхты ей был не известен, но, зная её организационные способности, она легко могла его получить, позвонив в контору буровой платформы. И теперь он смотрел на трещавший телефон, не решаясь брать его, полагая, что жена ещё не остыла от вчерашнего скандала. Капитан посмотрела на Виктора, не понимая, почему он не берёт телефон. Уловив на лице Куракао недоумение, он нехотя снял трубку.
– Сэр Виктор!? – услышал он голос Ужан Минга. – Я беспокою тебя по случаю непредвиденных обстоятельств.
– Слушаю вас, Ужан Минга! И что за непредвиденная ситуация у вас возникла?
– Дело в том, что нашей фирме необходимо отослать в английский Лондон буровые алмазные коронки для перепайки на них алмазных твёрдых синтетических вставок. Перепаять их можно и у нас, но коронки, изготовленные в мастерской Лондонского института сплавов, в три-четыре раза качественнее, чем изготовленные в любом другом месте мира. Кроме того, нашей фирме необходимо доставить образцы нефти в стеклянных бутылях в африканские порты: Кейптаун, Аккра, Абиджан и Дакар. Некоторым фирмам в этих портах мы направили договора на поставку нефти с химическими анализами. Однако они требуют представить образцы нашей нефти для своего исследования, иначе и разговаривать не желают. Поскольку мы теперь в одной связке, то и ты, и я, заинтересованы в надежном буровом инструменте. И не мне тебе рассказывать, как важно иметь хорошую буровую оснастку установок и дополнительный рынок сбыта. Твою яхту «Хань» можно использоваться не только как пассажирское судно, но и как грузовое. Стенки легко разбираются, и каюты превращаются в грузовые отсеки. Японская команда в курсе такого перевоплощения, однако, здесь есть одно «НО», яхта окажется перегружена. За всю эту работу наша с тобой общая фирма переведёт на твой счёт в швейцарское отделение Новой Зеландии 160 тысяч долларов США. Доставку коронок в Лондон необходимо осуществить не позднее, чем через два месяца. На обдумывания моего предложения я даю тебе десять минут, – и Ужан положил трубку.
«Интересное предложение, – подумал Виктор, – расстояние от нашей буровой платформы до Лондона кротчайшим путём примерно 14 тысяч миль, а вот как поведёт себя перегруженная яхта, не испорчу ли я внутреннюю облицовку кают, это ещё вопрос. И этот вопрос может решить только капитан Куракао, но она не понимает по-русски и проконсультироваться мне фактически не у кого. Но с другой стороны, не гнать же мне пустую яхту в Марокко, однако если каюты загрузить буровыми коронками и бутылями с нефтью, то где будут размещаться люди». Пока Виктор размышлял, Куракао внимательно наблюдала за ним. Она не знала, о чём разговор, но то, что русский бос упомянул имя Ужан Минга, заставило её насторожиться. Она уже имела дело с этим надменным, хамским китайцем, который фактически вышвырнул их с работы без всякого пособия, как котят, улыбаясь, выставив на показ весь золотой мост зубов. А она с такой надеждой ехала сюда, желая стать капитаном яхты. Из-за этого ей пришлось бросить неплохую работу в китайском порту Фу Чжоу, правда, не приносившую ей удовлетворения, но дававшую хоть какой-то постоянный заработок. «Конечно, у китайца огромное горе, но мы то тут не причём. Хорошо хоть затраты на билеты удалось нам вырвать у фирмы, а то хоть на панель иди. А последнюю неделю мы жили впроголодь, питаясь горской риса в день. С русским босом тоже проблема, мы не знаем его языка, а он ни нашего, ни китайского. Видно, парень он что надо, мои девчата от него без ума, да и я тоже. Мусано хоть и побаивается его взгляда, но нашла в себе смелость и выставила его из штурманской, а сама поди обмочилась со страха от своего поступка», – размышляла Куракао.
Раздумывая, Виктор смотрел на Куракао, но мысли у него были заняты не ей. Их взгляды встретились, и она вдруг смутилась от своих мыслей и покраснела. Чем больше она смотрела на боса, тем ярче лиловый цвет заливал ей лицо. Хотя его сосредоточенным мыслям было не до неё, но он обратил внимание на изменившийся цвет лица, а, взглянув на ауру, решил, что она подумала о чём-то интимном и залилась краской. Но его мысли прервал телефонный звонок. Он ожидал его, тем не менее, вздрогнул, снимая трубку.
– Сэр Петрухин, ты уже грузишься? – спросил Ужан.
Хотя Виктор не видел лица собеседника, но понял, что тот улыбается, и ответил:
– Нет дорогой Ужан Минга, я уже разгружаюсь в порту Лондона.
– Лихо ты брат развернулся! Лихо! – и в трубке послышался хохот, пожалуй, первый за последние несколько недель.
– Да! Уважил ты меня! Уважил! – весёлым тоном продолжал Ужан. – А я тут направил к тебе опытных рабочих, они под руководством твоей капитанши переоборудуют каютную татуировку, погрузят алмазные коронки и бутыли с нефтью. Да смотрите, не разбейте их. Хотя я не спросил твоего согласия, но заранее смогу сказать, что ты согласен, – уверенно заявил он.
– Ужан, со мной рядом стоит капитан, она ещё не знает какая работа ей предстоит. Разъясни ей задание на своём диалекте, – и Виктор подал трубку ей.
Куракао осторожно взяла трубку и представилась. Через полминуты у неё покраснело не только лицо, но шея и руки. Она бросила трубку на рычаг и метнула свирепый взгляд на своего боса. Виктор понял, что Ужан сказал ей какую-то гадость. Её трясло от негодования, она внимательно посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, о чём говорили между собой босы. Она была готовая зареветь от стыда и обиды, но, разглядывая серьёзного боса, начала понимать, что они говорили о чём-то другом, а не об этой гадости и постепенно приходила в себя. Виктор, понимая, что Ужан обидел её, решил отвлечь и принялся беседовать с ней языком жестов. Он попытался разъяснить, что Ужан даёт им груз, изображая руками ящики и носильщика, и направляет далеко на северо-запад. Экипировку со стен надо снять и загрузиться, при этом он потрогал стенку, пытаясь разобрать её, и сказал:
– Туту Лондон! Туту Лондон!
И Куракао его поняла, закивала головой. Её гнев на Ужан Минга, из-за его инструктажа по телефону как вести себя с Петрухиным в постели и за какие его интимные мужские места следует трогать, а за какие нет, сменился неожиданно благодарностью, что китаец создал им условия для хорошего заработка. Она мгновенно сообразила, что Ужан предлагает выгодный контракт её босу, загрузит работой их капитанскую команду не на один месяц, а им с контракта тоже положены проценты к окладу, и за это можно стерпеть его пошлости. Таков Ужан, он может оскорбить и в следующий момент преподнести хороший сюрприз. Несколько минут назад она была готовая выбить Ужан Мингу золотой мост зубов, окажись он в этот момент рядом с ней, а сейчас была благодарна ему, хотя ещё не знала за что. Тем временем Виктор извлёк из сейфа инструкцию по эксплуатации яхты и, расположившись на диванчике, пригласил её присесть рядом. Куракао смутилась, у неё даже пронеслось в уме: «Неужели я ошиблась в босе, а Ужан был прав. Сейчас он приглашает присесть, но в следующий момент завалит и возьмёт меня». С опаской она присела рядом, бос развернул чертежи яхты и что-то искал, тыкая пальцем в описание и с раздражением спрашивал по-русски.
Куракао окончила капитанскую школу, прекрасно разбиралась в картах, но к чертежам относилась с опаской, ничего не смысля в них. И она растерянно смотрела на чертежи, следя за его пальцем. Он же понял, что чертежи для неё, что «новые ворота для барана».
– О, господи! Как я с вами буду общаться? С чего надо начинать разборку интерьера каюты? Мне кто-то может это сказать!? – на повышенном тоне зашумел он.
Куракао поняла, что бос чем-то крайне не доволен, раздражён, не ровен час, что он просто попросит их покинуть яхту. И она не на шутку испугалась. Перед глазами зарябило, всё поплыло. Она уткнулась ему в колени. «Что она так низко наклонилась и вынюхивает у меня? – пронеслось у него в уме. – Что это с ней?» В следующий момент он почувствовал неладное и, взяв её за плечи, вернул в вертикальное положение, прислонив к спинке дивана. Взглянув на её прищуренные глаза, сообразил, что это обморок, а вот по какой причине, не мог понять. Он прошёл в столовую и трижды надавил на кнопку над столиком. Через секунды влетела Агамо. Виктор указал на Куракао. Агамо пощупала у неё пульс на шее и выскочила из каюты. Она вернулась с аптечкой и нашатырным спиртом, протёрла ей виски, а затем подставила ватку под нос. Куракао открыла глаза, пытаясь встать, но Агамо удержала её на месте. «Возможно, капитан беременна», – подумал Виктор, ожидая, что попытается объяснить Агамо. Но та молчала, уставившись в потолок, соображала. Виктор решил ей помочь и руками показал беременность женщины. Агамо отрицательно замотала головой, а руками показала, что Куракао мало кушает. «Значит, голодный обморок, или страх, что я могу выгнать их с яхты за бестолковость», – решил он, закрыл сейф, и, взяв под мышку инструкцию к яхте, поднялся на палубу, дав возможность Агамо проявить свои медицинские способности без постороннего.
Виктор вовремя появился на палубе. К краю платформы подъехал грузовик с краном. С кабины крана, как и в прошлый раз, спрыгнул управляющий, спеша на яхту. Он явно торопился, размахивая папкой. Виктор облегченно вздохнул, обрадовавшись переводчику.
– Я принёс документы на транспортировку буровых коронок в Англию и адреса фирм, которым необходимо доставить бутыли с образцами нефти, – закричал управляющий по-немецки, спускаясь по трапу с платформы.
– На каком языке написана инструкция и технический паспорт яхты?
– На японском и китайском! – удивлённо воскликнул управляющий.
– На русский или немецкий язык их можно перевести?
– Можно, но только в Новой Зеландии на Северном острове в порту Веллингтона.
– Вы сможете перевести отдельные положения инструкции?
– Могу, но писать по-немецки не умею, да и времени у меня в обрез. Ужан Минга срочно приказал ещё две платформы перегнать сюда.
– А если окажется, что нефти в этом месте нет или слабая нефтяная жила, то фирма обанкротится?
– Не обанкротится, это старое месторождение, но оно было закрыто новозеландским правительством как резервное месторождение. Сейчас правительству понадобились деньги, вот и разрешили установить десять платформ. Кто успел, тот и съел. Бывшую вашу фирму «Движитель» переименовали в буксир «Минга», который час назад отчалил от платформы и мчится к следующей. Мне придётся догонять их вертолётом. Минга тоже отправился на буксире, а его катер сломался и ремонтируется. Вас задерживать, он не посмел, либо сильно уважает, либо побаивается. А с другой стороны, буровые коронки скоро понадобятся, здесь дно очень крепкое, не всякий инструмент возьмёт.
– Когда бурить собираются?
– Новозеландское правительство разрешило начинать разработку месторождения не раньше, чем через полгода. Да и не просто закрепить платформы на новом месте и пробурить скважину.
– Я слышал, что «Нефтяная компания Минга» имеет двенадцать платформ? – сказал Виктор, чувствуя, как душа у него запела от сообщения, что «Движитель» переименован в буксир «Минга» и теперь все его опасения относительно спасенного корпуса с оборудованием фирмы исчезли, как «концы в воду».
– Так оно и есть, но сейчас дивиденды по акциям поступают только от прибыли шести платформ, остальные – пока нерентабельные.
– Тем не менее, акции фирмы повышаются в цене.
– Это уже ваша заслуга! Не вздумайте продавать свои акции. Лучше ссуду в долг возьмите, но акции компании сохраните.
По ауре Виктор определил, что управляющий говорит искренне, а тот слишком разговорился и продолжал:
– Ужан Минга какой-то грубый стал, всем хамит после того, как подвергся нападению акул, пытаясь спасти дочь. Одна из акул вцепилась ему между ног и всё его хозяйство оторвала. Ужан Минга довольно быстро поправился, но женщин теперь терпеть не может, будто мстит им за своё увечье. И ещё два человека погибли, спасая самого Минга. Страшная история приключилась в Коралловом море. Дочь у Минга была отчаянная, сама ныряла за жемчугом, но слишком большая стая акул напала, даже хоронить ничего не оставили.
– С крупными акулами трудно справиться, – с какой-то неприязнью подытожил Виктор, вспомнив, как «ОНО» столкнуло его с борта теплохода и заставило скакать верхом на акуле по волнам.
– Нет, акулы были небольшие, а по отдельности они, вообще, не опасны, но во время брачного периода они собираются в стаи и становятся «олигархами», – ответил управляющий, наблюдая за разгрузкой. – Кажется, последнюю упаковку коронок разгружают. Автомашина уйдёт, кран встанет поближе к краю и перебросит груз на палубу яхты.
– Что дальше с ним делать? – задал наивный вопрос Виктор.
– Это уже дело вашей капитанской команды. Мне поручено доставить груз на палубу яхты, передать вам документы и оставить четырёх такелажников для спуска груза в грузовое помещение. За их работу вы сами должны будете рассчитаться с рабочими. За перевозку же буровых коронок в Лондон на ваш счёт в швейцарское отделение, расположенное в порту Веллингтона, наша бухгалтерия уже перечислила аванс в размере пятьдесят процентов от общей стоимости транспортировки, то есть 80 тысяч долларов США, так распорядился Ужан Минга. Остальная сумма будет переведена на ваш счёт немедленно после подтверждения мастерской Лондонского института сплавов, что вы полностью сдали им буровые коронки в соответствии с сопроводительным письмом нашей фирмы.
Вскоре грузовик отъехал, а кран, опустив груз на край платформы, переехал к самому краю платформы. Стрела зависла над водой.
Из каюты на палубу поднялась Куракао в сопровождении Агамо. «Кажется, она пришла в себя», – подумал Виктор и, махая рукой, пригласил их подойти к нему. Управляющему он сказал:
– Переведите им, что они должны принять груз на палубу яхты, переоборудовать часть кают под грузовые отсеки, проследить за рабочими, чтобы те не повредили что-нибудь на яхте, а груз пусть прочно закрепят. Прежде чем пойти в английский Лондон через южную оконечность Африки, зайдём в порт Веллингтона.
Управляющий затараторил по-китайски. Японки внимательно слушали, вставляя вопросы в разговор. Зная, о чём идёт разговор, Виктор по аурам наблюдал за их поведением. Куракао задала вопрос, а, получив ответ, возмутилась и это отразилось на ауре и лице. Она в чём-то возражала. Управляющий на повышенном тоне заговорил, а Виктор прочитал по ауре, что он угрожает ей. Вспомнив предупреждение Ужан Минга о том, что яхта будет перегружена, он решил вмешаться в разговор, тем более что перегрузка судна может обойтись неприятностями, а затем и страховку не получишь.
– Спросите у капитана Куракао, насколько яхта будет перегружена? – обратился Виктор к управляющему.
Управляющий прекрасно знал, насколько они перегрузят яхту, об этом ему говорил Ужан. Но он решил поморочить голову сэру Петрухину, задав Куракао совершенно другой вопрос. По ауре управляющего Виктор уловил фальшь и по-немецки закричал:
– Кажется, я задал совершенно иной вопрос! И не морочьте нам головы! Или покиньте яхту, ваши штучки здесь не уместны! За яхту отвечает капитан Куракао, и не пытайтесь воздействовать на неё угрозой!
Управляющий решил, что сэр Петрухин понимает по-китайски, но по какой-то причине скрывает это. Изменившись в лице, он по-китайски залепетал, обращаясь к нему.
– Извините, я не знаю вашего китайского, но умею читать чужие мысли, – спокойным тоном заявил Виктор.
Управляющий внимательно посмотрел на Петрухина, затем развернулся к Куракао и заискивающим тоном перевёл вопрос Виктора.
Куракао, поняла, что бос заинтересован не перегружать яхту, а управляющий пытается их обмануть, она извлекла из нагрудного кармана листок бумаги и написала. Взглянув на запись, Виктор присвистнул, хотя не мог разобрать её иероглифы: много это или мало. Управляющий, вытянув шею, пытался рассмотреть её запись.
– Пойдёмте, посмотрим, что за буровые коронки вы нам приготовили и можно ли уменьшить их вес? – и Виктор, махнув рукой, пригласил всем следовать за ним.
Поднимаясь по трапу, он спросил, а управляющий перевёл:
– Капитанская команда знает, как переоборудовать каюты под грузовые отсеки?
Агамо, забегая вперёд, закивала головой, певуче лепеча по-японски. По ауре Виктор понял, что она очень чётко всё это представляет, и ему вдруг пришла идея: «Надо связаться по телефону с Фёдором или Алёной и задавать вопросы японкам на английском языке, а ответы я буду считывать с их аур».
– Надеюсь, английский язык капитан Куракао знает? – спросил Виктор, обращаясь к управляющему.
Китаец спросил у неё, а Виктор прочитал по ауре, что с английским языком она не в ладах, а знает только ключевые выражения судовождения. Китаец же перевёл ответ:
– Куракао сказала, что в школе капитанов во время практических работ по связи с английскими диспетчерскими службами она имела хорошие оценки.
Но Виктору было ясно, что она боится признаться о своих проблемах с английским языком. «Ну и команду подсунул мне Ужан», – подумал он, внимательно осматривая груз. «А если мне вести диалог с японками через гномов, пристроившихся у меня на спине!? – пронеслось у него в голове. – Пусть займутся полезной работой не только для «ОНО», но и для меня, нечего кататься на моей спине на дармовщину». Идея так захватила его, что он решил проверить её немедленно. Отведя Куракао в сторону, он отвернулся от неё и шепотом попросил гнома перевести пришедшую на ум фразу:
– Гномики, скажите по-японски: «Куракао, ты любишь собак?»
Сзади Виктора пропищало, он обернулся и по ауре прочитал, что собак она не любит. Взрыв радости возник на его лице, он нашёл способ общения с японками. Куракао же настолько была удивлена его способности пищать по-японски металлическим голосом, что обомлела и, пожимая плечами, промямлила фразу, которую он, естественно, не понял. Виктор наклонился вперёд так, чтобы она не видела его лица и сказал:
– Гномики, что сказала девушка по-японски?
– Витя, мы понимаем только твою русскую речь, а переводом на другие языки занимается мозговой центр «ОНО», – раздался пискливый голос над его головой.
На лице Виктора улыбка сменилась разочарованием, он выпрямился и принялся осматривать буровой инструмент. Буровые коронки, армированные алмазной крошкой или алмазными синтетическими вставками, ему были хорошо известны. Он занимался подобным буровым инструментом у себя в Алма-Ате в конструкторском бюро гидрогеологической партии. Поэтому он сразу обнаружил, что не все коронки приготовлены надлежащим образом. Ряд коронок оказались с переходными муфтами, которыми обычно соединялись с кернорвателями. И он решил, что, очевидно, во время замены бурового инструмента буровому мастеру было без разницы, где раскрутится коронка. Он и откручивал их, где легче шло по резьбе. «Перевозить же переходные муфты, как балласт, с одного края земли на другой, просто разгильдяйство», – рассудил он и заявил управляющему:
– Чтобы впаять алмазные вставки в буровые коронки, зачем перевозить вместе с ними и муфты, как балласт, через два океана?
Управляющий смутился и, пожимая плечами, ответил:
– Мне поручили, я и привёз, а в этих железках не разбираюсь.
– Я так и понял, что ни вы, ни Ужан Минга не разбираетесь в железках. Нас засмеют в Англии за такую бестолковость. Вызывайте машину, грузите вот такие штуковины в кузов и везите их обратно буровым мастерам, пусть отсоединят муфты от буровых коронок. Как это сделать, они знают. Буровые коронки без муфт пусть грузят на яхту, но осторожно, чтобы не повредили досок палубы.
Прикинув на глазок, Виктор определил общий объём груза и сказал:
– Передайте капитану Куракао, чтобы команда приготовила одну каюту по левому борту и помещение столовой по правому борту под грузовые отсеки, в них разместим груз. И пусть Куракао проследит, чтобы такелажники надёжно закрепили груз к петлям корпуса яхты и не разбили бутыли с нефтью.
Управляющий переводил японкам распоряжение их боса, а Виктор размышлял: «После вахты японки могут отдыхать в каюте катера, но для этого бочки с соляркой, установленные вместо когда-то стоявшего там моего автомобиля, необходимо перегрузить на яхту».
Китайские рабочие и его японская команда трудились, готовя яхту для похода в Лондон. Виктор же думал над тем, как не перепугать японок, когда заговорит гном, переводя его вопрос на их язык. И придумал. Найдя в каюте катера валявшийся без дела замысловатый прибор для измерения потенциала магнитного поля, он использовал его в качестве бутафории электронного переводчика языков. Коробочку чуть больше пачки сигарет он применил в виде устройства, отвлекающего внимание японок при разговоре с гномом. Включив зелёный светодиод, он подносил коробочку ко рту и говорил вопрос, который хотел задать японкам. Затем перемещал коробочку вперёд, из-за спины гном писклявым металлическим голосом переводил его вопрос на японский язык. И этот прибор он опробовал на своих подчинённых. Японки решили, что у боса имеется русско-японский электронный переводчик. Виктор ликовал, его уловка удалась.
К вечеру привезли остальные буровые коронки, отсоединённые от переходных муфт, их вес уменьшился чуть ли не вдвое. Груз сопровождал молодой парень с европейской внешностью. Он руками изобразил самолёт, давая понять, что управляющий улетел. Сверив по сопроводительному письму наличие буровых коронок, Куракао приняла груз, подписав документы, а Виктор утвердил акт приемки, поставив печать яхты «Хань».
Хотя яхта оказалась не перегружена, но Куракао воспротивилась перегружать с катера бочки с соляркой на палубу, объясняя по своему японо-русскому разговорнику и жестикулируя руками, что баки пресной воды пустые, а их необходимо заполнить водой перед отправлением. Во время непогоды бочки с соляркой сорвут растяжки и ограждения и окажутся за бортом. Виктору пришлось уступить, и он задумался: «Куда же я тогда поселю японок. Была бы палатка, установил бы её на палубе. Спать же им на открытом воздухе на своих подстилках рискованно, ночи прохладные и дует холодный антарктический ветер, чего доброго заболеют. Мне же спать с ними в одной каюте, как в одной постели, опасно! Вдруг захочу, не удержусь и согрешу, потом разбирайся, да ещё кто-нибудь из них забеременеет. Чего доброго заставят жениться. Их законов не знаю, они мои подчинённые, потом любой юрист скажет, что силой взял. Нехорошо всё это может обернуться. Они-то согласны, по глазам видно. Но с другой стороны, не уступать же мне им свою каюту, а самому коротать время в кресле катера в обществе пса Рэкса. Лучше я задам им этот вопрос, пусть сами решают».
Закончив работу, китайцы поднялись на палубу. Прежде чем рассчитаться с ними, Виктор решил убедиться в качестве выполненной работы и проверить, как справилась Куракао со своим первым заданием. Он спустился в каюту левого борта. Облицовочные плиты стен каюты были разобраны и размещались в помещении, служившим туалетной и душевой комнатой. Каждая секция облицовки была вставлена в пазы и расклинена. «Надо же какое оригинальное конструкторское решение нашли японские проектировщики, даже придраться не к чему», – удивился Виктор, ощупывая секции стен и проверяя их на прочность крепления. Буровые же коронки опирались на деревянные подставки и были надёжно прикручены вязальной проволокой к петлям корпуса яхты. Бутыли с нефтью находились в ящиках, привязанных к стене.
Хотя над морем спускались сумерки, но по аурам китайцев он определил, что они остались довольны его щедростью. Однако сам он остался не доволен, обнаружив финансовый кошелёк слишком тонким, а пополнить его можно в крупных портах, где имеется швейцарское отделение банка. На буровой платформе такого отделения не было, и он задумался, разглядывая почти пустой кошелёк с мелкой валютой: «Из продуктов у нас осталось несколько консервных банок и три баночки сгущёнки. Есть немного гречневой крупы, соль и разные приправы. Питьевой воды осталось три литровых бутылки. Коньяком и вином можно напоить приличную компанию. Надо задавать вопрос Агамо насчёт составления меню на рейс, но вначале на яхте дойдём до порта Веллингтон, где получу деньги, переоформлю страховку на себя и кое-какие документы по акциям». Виктор решил задать японкам ряд вопросов через бутафорский переводчик. Он пригласил команду в свою каюту.
В каюте было тепло, светло и уютно. Усадив японок на диванчик, сам расположился напротив, держа дистанцию и не давая им возможности разоблачить бутафорский переводчик. Он сообщил им о маршруте до Лондона и в какие порты предстоит зайти. Поручил Агамо составить меню питания на целый месяц, за который яхта должна пройти 8400 миль от Веллингтона до Кейптауна, где намечена первая остановка. Через бутафорский переводчик он задал вопрос японкам, мучивший его не один час:
– Где вы будите коротать свой досуг, отдыхать и спать?
Японки задумались, но по их аурам он определил, что этот житейский вопрос они уже успели обсудить. Агамо, подглядывая в свой японо-русский разговорник, предложила перегородить каюту простынёй.
Виктор закивал головой, соглашаясь и подумав: «Не плохое решение они нашли, я до такого почему-то не додумался».
Японки залепетали, обсуждая эту проблему. Виктор решил не мешать им, а спуститься на катер, накормить пса и перенести часть своих вещей на яхту. Он решил дать японкам передохнуть пару часов после трудного дня, а в ночь отправить яхту в порт Веллингтон.
После бурного разговора с женой по телефону у него бродила в голове идея – отправить яхту по маршруту, а самому улететь в Швейцарию. Однако окончательное решение зависело от ряда факторов, и он решил принять его в Веллингтоне.
Захватив собачье питание, он перепрыгнул на катер. Рэкс встретил его радостным повизгиванием. Но Виктор почувствовал, что не всё в каюте в порядке. Из открытой двери крохотного туалета исходил неприятный запах. Он заглянул туда и убедился, что пёс сделал не всё идеально. Делая по маленькому, пёс промахнулся, и Виктор понял, что ему придётся поработать шваброй вокруг унитаза. Протирая мокрый пол, он спокойным голосом заметил:
– Чтобы такое больше не повторялось.
Рэкс решил, что хозяин его похвалил, изобразил подобие улыбки и, зевнув, что-то ответил по-собачьи. Виктор, взглянув на него, подумал: «Говорят, что животные не улыбаются. Однако, что это за мина у пса, если не улыбка? Очевидно, люди ошибаются». Вдруг у него появилась идея поговорить по душам с собакой:
– Гномики, скажите по-собачьи: «Рэкс, свои надобности надо справлять аккуратно, прямо в дырочку и не заливать вокруг».
За спиной Виктора раздался какой-то щелчок. Рэкс, растопырив уши, уставился на хозяина. А из-за его плеча возник луч света, который падал в глаза псу. Виктор сообразил, что собака получает наставление из Космоса. Через секунды луч света прекратился, а Рэкс, опустив голову, виновато спрятался за водительское кресло. Виктор наблюдал эту необычную сцену собачьего воспитания. Он стоял, наблюдая за Рэксом, виновато выглядывающим из-под кресла. Привыкший к проделкам Космоса, Виктор успокоился, улыбка сошла с лица, а настроение испортилось. Закончив с уборкой, он со скорбным лицом обречённого рассортировал свои вещи, положив в рюкзак всё необходимое ему в первую очередь. Он не спешил, вглядываясь в южное небо, нависшее над Антарктидой, и любуясь появившимся звездами. «Ветер дует в северном направлении, придётся идти в порт Веллингтон против ветра, – подумал он, перепрыгивая на яхту. – А что если катер «запрячь в упряжку к яхте»! Гружёный катер способен развивать скорость до 50 узлов. Яхта по ветру идёт со скоростью 12-15 узлов, а против ветра – порядка 5-8 узлов, так, во всяком случае, нарисовано на картинке в рекламной инструкции яхты. И я сам смогу буксировать яхту с приличной скорость, поручив Мусано включить водомёты яхты на всю мощность и зафиксировать их в режиме автоматического контроля».
                ______   _   ______

Вернувшись в каюту яхты, в полумраке Виктор наткнулся на невысокий матрас, перегородивший почти всю каюту. Каюта же была перегорожена байковым одеялом, отделяющим женскую и мужскую половины. На матрасе в халатиках лежали две японки. В душевой горячей опресненной водой полоскалась третья. Настенный светильник в душевой отбрасывал на прозрачную перегородку чёткую тень от её фигуры. Виктор невольно залюбовался ею, а затем прошмыгнул между одеялом и бортом яхты на отведенную ему половину каюты и обратил внимание, что половина матраса выступала из-под висевшего одеяла. Коснувшись матраса, он понял, что тот наполнен тёплой водой, а спинка диванчика превратилась в подушку, уходившую в женскую половину. «Оказывается, диванчик разборный и превращается в широкий мягкий матрас, заполняемый подогретой морской водой», – размышлял он, положив рюкзак с вещами на матрас. Он зажёг светильник и обратил внимание, что бутафорский переводчик языка находится не на том месте, где он его оставил. Включив светодиод, он обнаружил, что тот не горит. «Так, значит, они покопались в нём. Уж больно огромное любопытство овладело ими, раз решились на это», – подумал он. На столе стоял ужин, накрытый салфеткой. Прежде чем приступить к трапезе, он вскрыл бутафорский переводчик и обнаружил, что проводок светодиода отсоединён от батарейки. «Очевидно, в спешке они это не заметили», – улыбаясь, подумал он, закрыл крышку и убедился, что светодиод стал светиться. Закончив ужин подумал: «Как же пользоваться туалетом? Через просветлённую дверцу и перегородку всё видно, что делается внутри. Возможно, по японским и китайским понятиям это вполне нормально, но по русским – не совсем. Китайские и японские законы и морали – для нас «тёмный лес», – размышлял он.
Услышав, что японка вышла из душевой, задорно фыркая, а на неё шикнули подруги, чтобы не шумела, Виктор решил обратиться к японкам через гнома:
– Гномики, скажите громко по-японски: «Куракао, через два часа яхту отправишь в порт Веллингтон, а сейчас команда может отдыхать». Из-за плеча как из вокзального динамика раздался громкий пискливый металлический голос. От неожиданности вздрогнул даже он сам. Такого громкого писка он не ожидал. Отодвинув одеяло, с испуганным мокрым лицом появилась Куракао в цветном домашнем халатике. Она не понимала, откуда исходил такой звук, что произошло. Увидев боса, стоявшего с переводчиком языка, она несколько успокоилась. На женской половине каюты включили яркий свет. «О господи! Я перепугал японок», – простонал Виктор и в следующий момент из-за его плеча ему вторил громкий писклявый голос на японском языке. Поняв свою оплошность, Виктор заразительно захохотал, а из-за плеча послышался грохочущий хохот. Куракао с испугом что-то по-японски затараторила, а по ауре он понял, что она до крайности возмущена. «С характером девушка», – подумал он. Из-за ширмы одеяла высунулись ещё две головки. Куракао что-то сказала им. Они исчезли, но через секунды появились вновь с японо-русскими разговорниками.
Куракао погрузилась в разговорник, подружки помогали, подсказывая. На ломаном русском языке она сказала:
– Команда трудилась десять часов, теперь имеет право на отдых. Трудовые соглашения вы ещё нам не оформили. Официально мы ничем не защищены и не знаем, как себя вести.
– Гномики, скажите не громко, как говорю я, по-японски: «В трудовых соглашениях есть неточности. Я должен кое-что уточнить и исправить. А здесь у платформы нам делать нечего. Ужан Минга и управляющий съехали с неё. Завтра пятница, утром мы должны быть в порту Веллингтона. Суббота и воскресение не рабочие дни в швейцарском отделении банка. Я не смогу получить деньги и придётся ждать двое суток. Меня и вас такая перспектива вряд ли устроит. Поэтому, в крайнем случае, я сам могу вести оба наших «судна».
Из-за его спины появился ровный голос на японском языке, чем-то напоминающий голос Виктора. «Это уже лучше, – промелькнула у него мысль. – Оказывается, гномов тоже можно кое-чему научить». Куракао стояла в растерянности, его намёк на то, что он сам может вести судно, поверг её в испуг: «Он хочет выгнать нас с яхты, мы его не устраиваем». Виктор же по ауре понял, что он опять напугал японку своей категоричностью и решил успокоить её:
– Гномики, скажите не громко, как говорю я, по-японски: «Хорошо, Куракао, команда действительно устала, поэтому отдыхайте до шести часов утра, потом что-нибудь придумаем».
Куракао шмыгнула на свою половину, а Виктор размышлял: «Утром яхту направлю в порт, а сам отправлюсь туда же на катере, прихвачу с собой японку Агамо и поручу ей поддерживать радиосвязь с яхтой. К десяти часам мы на катере пройдем 150 миль до порта Веллингтон, и всё успеем сделать там, пока яхта черепашечьей поступью прибудет в порт».
Девушки о чем-то шептались, выключив освещение, а Виктор размышлял, как бы искупаться под тёплым душем. Однако ему не очень-то хотелось голым проектироваться на перегородку на обозрение японкам, даже если купаться в плавках. И ещё он не знал, как включить душ с опреснённой тёплой водой. Днём он пытался это сделать, но к своему огорчению душ окатил его холодной морской водой, и ему пришлось выскочить, не искупавшись. Он не смог разобраться с системой кнопок, а в душе никаких кранов и рычагов не было. «Рано или поздно, но придётся знакомиться с этим хозяйством, поэтому, чем раньше, тем лучше», – решил он и шагнул на женскую половину каюты, предварительно постучав в борт яхты, но не стал дожидаться разрешения войти.
Обратив внимание, что японки улеглись, он прошёл в душевую. При слабом освещении, пробивавшимся из его половины каюты через щели одеяла, он почти нечего не видел, шаря по стенке, ища выключатель. На помощь к нему поднялась Агамо и включила освещение. Рукой она придерживала полы халата. Улыбаясь, она принялась демонстрировать ему, как пользоваться душем, показывая назначения кнопок на пульте.
Наконец Виктор разобрался с системой кнопок и запомнил их назначение. Но Агамо не уходила, показывая руками, чтобы он разделся, при этом она открыла шкафчик для одежды, встроенный в стену. Открыв тумбочку, она указала на простыню. В знак того, что он всё понял, Виктор кивал головой, ожидая, когда она выйдет. Но она, взяв мочалку, стояла, ожидая, когда он разденется. «Может, процедура «потереть спинку» входит в круг её обязанностей», – пронеслось у него в голове. Полы халатика разошлись, и он увидел, что она голая. Она настойчиво продолжала стоять, при этом её глаза излучали лукавую улыбку. Изображать из себя недотрогу Виктор не собирался. Сняв одежду и оставшись в плавках, он встал под гусак душа и включил его. На него полилась приятная тёплая вода. Смочив тело, вода неожиданно прекратилась. Агама, сбросив халат, мочалкой с душистым мылом коснулась его спины, делая круговые движения, усердно протирая не только его спину, но и грудь. «Не хватало мне переспать с ними и тогда капитанская команда перестанет меня слушаться», – размышлял он, пытаясь не смотреть на голую японку, хотя непроизвольно подглядывал на неё, подставляя участки тела, которых ещё не коснулась её рука с мочалкой.
Решив, что японка добросовестно выполнила свою миссию банщицы, он включил душ и принялся ополаскиваться, брызгая во все стороны. Но вскоре поток воды прекратился. Он сообразил, что опреснитель воды не справляется с нагрузкой и автоматически отключает воду, а душ следует включать не на полную мощность, надавив на соседнюю кнопку с пометкой 1/2. Накинув на себя простыню, он хотел выйти из душевой. Но Агамо, преградив рукой дорогу, дернула его за мокрые плавки, стягивая их, при этом она принялась разбирать его одежду, выставив голый зад. Вначале он даже растерялся, но потом сообразил, что она собирается устроить ещё «постируху». «Да, с этими японками не соскучишься», – подумал он, отвернулся и сбросил с себя мокрые плавки.
Вздыхая, как после тяжёлой работы, Виктор в белой простыне прошмыгнул на свою половину каюты, и, достав бельё из рюкзака, оделся. «Надо детально ознакомиться с трудовыми соглашениями японок и не попадать в подобные пикантные ситуации», – размышлял он, извлекая из сейфа документы.
Первым делом он просмотрел документы Агамо, однако, найти подтверждение, что она должна его купать, как дитя, не нашёл. «Странно, почему Агамо вела себя как служанка? Они что не понимают моей безвыходной ситуации. И любая другая капитанская команда не заменит подготовленный экипаж японок, знающих досконально яхту. И Ужан Минга не ударил бы «лицом в грязь», формируя команду для дочери», – размышлял он, просматривая документы остальных японок.
Вдруг Виктор услышал, что кто-то ходит по палубе. Он напрягся, прислушиваясь, но никаких звуков больше не последовало, кроме некоторого шуршания в душевой. Тем не менее, стараясь не шуметь, он направился на палубу. Агамо продолжала заниматься в душевой, обе девушки спали, и он выглянул на палубу. В полумраке лунной ночи он разглядел двух огромных собак, разгуливающих по палубе. «Этого мне ещё не хватало!» – громко сказал он и хлопнул в ладошки. Испуганные собаки кинулись по трапу вверх и исчезли. Оказавшись на верху платформы, они громко залаяли. В ответ из каюты катера отозвался Рэкс. На краю платформы появился человек с палкой. «Сторож», – подумал Виктор, решил проверить и направился вверх по трапу. Однако разговора со сторожем не получилось, тот что-то мычал не членораздельно. «Очевидно, немой», – подумал Виктор, закрывая невысокую калитку, препятствующую свободный проход к трапу. Он спустился на палубу яхты, прислушиваясь, как шуршат ветряные роторы, вращая генераторы тока.
Неожиданно на палубе зажглось освещение, появилась Агамо в матроской одежде. Увидев Виктора, она приветливо помахала ему рукой и принялась развешивать бельё. «Очевидно, она заступила на дежурство, – подумал он, и некоторое чувство беспокойства свалилось с его плеч. – Если Агамо будет дежурить ночью на яхте, то мне нечего беспокоится, а следует отправляться отдыхать».
                ______   _   ______

Спал Виктор плохо. Ему снилась жена Алёнка и какая-то голая женщина. Он просыпался от неприятного чувства неудовлетворённости, навязавшего ему японкой в душевой. Во сне он непроизвольно ощупывал матрас в слепой надежде, что вдруг рядом окажется манящее женское тело японки, но рука наталкивалась на висевшее одеяло, разделяющее их.
Утренняя суета японок разбудила его, а ночные видения не придали ему бодрости, и он поднялся с плохим настроением. Не успел он полностью одеться, как, постучав в борт яхты, из-за одеяла появилась Агамо с подносом в руке. Она бойко прошла на его половину, поставила завтрак на тумбочку и подала ему полотенце с туалетным набором. «Нет, такую команду вряд ли найдёшь на бирже труда», – подумал он, провожая её взглядом. Он прошёл на соседнюю половину каюты, но там уже никого не было. Выглянув наружу, он увидел Куракао, снующую по палубе и готовившую яхту к отправлению. Мусано сидела в кресле штурманской кабины, проверяя и настраивая приборы. Агамо хлопотала на кухне, мелькая своей изящной фигурой. «Ну, доберусь я до вас», – поймал он себя на мысли, что думает о них.
Во время завтрака он заметил, что лучи солнца, проникающие внутрь через иллюминаторы, поползли по стене каюты. Он сообразил, что яхта бесшумно разворачивается, становясь носом по курсу на порт. По шуму в женской половине каюты и колыхающему матрасу он сообразил, что кто-то укладывается отдыхать. «Очевидно, Агамо после дежурства решила поспать, но вряд ли ей это удастся», – размышлял он, запивая бутерброд крепким бодрящим кофе.
Проходя по женской половине каюты, он обратил внимание на свернутое калачиком тело Агамо, подумав: «Она даже во сне делает всё возможное, чтобы соблазнить меня, думаю, мне придётся уступить».
Поднявшись на палубу, он обратил внимание, что яхта развернулась и прижата к трапу правым бортом. Улучив момент, когда Куракао освободилась от очередной проверки оборудования яхты, Виктор подозвал её к себе и, включив бутафорию электронного переводчика языка, сказал:
– Гномики, не громко, а как говорю я, скажите по-японски: «Куракао отправляй яхту в порт Веллингтон. Я с Агамо на катере уйду в порт и к вашему приходу туда решу ряд технических вопросов, закуплю продовольствие до африканского порта Кейптаун. Агамо же будет постоянно поддерживать радиосвязь с яхтой.
Виктор замолчал, направив бутафорский переводчик на неё, одновременно зазвучал перевод по-японски. Он же в который раз пожалел, что гномы не воспринимают чужую речь, а переводят только его.
Куракао на секунды задумалась, сосредоточено размышляя, а по ауре он понял, что она не хочет отпускать Агамо одну с ним из-за моральных побуждений. «Уж не ревнует ли она меня к Агамо», – пронеслось у него в голове и тут же понял, что причина как раз в этом. Он внимательно посмотрел на неё, подумав: «Да и ты не дурна собой во всех отношениях». А она, как будто угадав его мысли, залилась краской. Справившись со смущением, она уткнулась в японо-русский разговорник, подыскивая необходимый ответ, а он прочитал, что у неё имеется какое-то другое предложение. На ломаном русском языке она отвечала, а он с трудом улавливал смысл сказанного:
– Агамо не может, она устала, боится собаку, которая находиться в каюте катера и рычит. И матрос Агамо не умеет работать с радиосвязью. Я должна поехать с тобой. Мне надо подписать целый пакет документов по страховой компании на яхту и груз. С диспетчерской порта должна согласовать и получить карту связи маршрута. Штурман Мусано одна справится с яхтой, а Агамо отдохнёт и поможет ей. Яхту гнать в порт Веллингтон не целесообразно, её лучше направить к берегам Африки. Сроки прибытия ограничены, пройти намеченный путь до Лондона не просто. Ужан Минга не терпит, когда задание фирмы не выполняется в срок, он может наложить огромные штрафные санкции. Китаёза любит это делать, хотя на вас имеет далеко идущие планы. Закончив дела в порту, мы легко догоним яхту на вашем быстроходном катере.
Виктор, сравнивая ответы с аурой, убедился, что она говорит искренне, но она что-то недоговаривает и у неё есть какой-то секрет, связанный с посторонним человеком. Про себя же он подумал: «Я как гадалка, чувствую что-то, а точно угадать не могу, в результате получается или-или». Подумав над её предложением, он решил, что она рассуждает логично. «Но хорошо ли будет, если она, как капитан, отлучаться с яхты на длительный срок?» – а через гнома передал, что она капитан, и ей решать, кто поедет с ним.
Куракао улыбнулась и закивала головой в знак того, что поняла его, при этом она слегка опять покраснела. «Что она всё краснеет? – подумал он. – Конечно, можно задать несколько вопросов и, не дожидаясь ответов, разгадать, что у неё на уме. Но не время заниматься личными эмоциями, а надо срочно отправлять яхту в Африку, а катер гнать в порт Веллингтон.
                ______   _   ______

Яхта-катамаран медленно заскользила по волнам против ветра на юг, обходя платформу. Обогнув платформу, капитан Куракао направила яхту в западном направлении к берегам Африки и подала прощальный гудок. С платформы несколько человек замахали им в след.
Ветер дул под прямым углом к направлению движения яхты. Тахометры скорости вращения парусных роторов показывали такие же обороты, как и у причала платформы, и Виктор подумал: «Правду сказал Ужан Минга, что парусным турбинам без разницы в какую сторону дует ветер, лишь бы дул посильнее». По тому, как яхта набирала скорость, Виктор решил, что по скорости она значительно уступает буксиру «Движитель», а это означает, что до Африки придётся идти значительно дольше, чем он рассчитывал. «От скуки я могу сойти с ума, да здесь мне не поможет даже интимное развлечение с японками», – и он всерьез задумался о полёте в Швейцарию, а через месяц встретить яхту в африканском порту Кейптаун.
Куракао, бегая по яхте, регулировала вращение парусных роторов, добиваясь оптимальных режимов, Мусано контролировала их работу по приборам. На яхте шла кропотливая работа регулировки оборудования перед дальним походом, а Виктору делать было нечего, и он ходил по палубе, скучая и не зная, куда приложить своё умение.
Груженая до предела яхта-катамаран медленно набирала скорость. Закончив регулировку роторов, как предписывала инструкция, Куракао, подбирая слова по японо-русскому разговорнику, сообщила ему, что всё в порядки, и им следует отправляться в порт Веллингтон. Но Виктор решил вначале поделиться с ней идеей «как запречь катер в упряжку к яхте» и что из этого получится. Подозвав Куракао к штурманской кабине, он указал на спидометр, стрелка которого застыла на девяти узлах. Оставив Куракао около штурманской, он спустился на катер и канатами закрепил его корпус к яхте. Катер оказался на растяжках под яхтой между её поплавками. Увеличив обороты двигателей он зафиксировал рычаги подачи горючего в двигатели в постоянном режиме. Катер, натянув канаты, увеличил ход, буксируя яхту за собой. Виктор же вскарабкался на палубу яхты. Стрелка спидометра в штурманской ползла вверх и, достигнув четырнадцати узлов, застыла на месте. Куракао и Мусано удивлённо переглянулись. Для них такая возможность увеличения скорость яхты оказалась неожиданной.
Взяв документы и рюкзак с вещами, Виктор рукой показал на восток и спрыгнул на нос катера. Куракао, отдав последние распоряжения Мусано, подхватила сумку и тоже спрыгнула на катер. Хотя пёс не проявлял к ней агрессии, но она с опаской пробралась к рации и, включив её, связалась со штурманской яхты. Тем временем Виктор, сбросив обороты двигателей, освободил катер от буксирных канатов. Скорость яхты стала падать, и вскоре катер на малых оборотах перегнал её. Закончив проверку радиосвязи, Куракао заняла место у штурвала, развернула катер и устремилась на восток в порт Веллингтон. В уме Виктор подсчитывал насколько миль хватит десяти бочек солярки для форсированного режима работы двигателей катера, однако результаты подсчёта оказались не утешительными, и он подумал: «Да, Куракао оказалась дальновиднее, чем я, решив гнать яхту в порт Веллингтон. Сколько бы напрасно потеряли времени. Надо будет поблагодарить её за мудрую подсказку». А у капитана Куракао были свои проблемы. Ещё раньше, когда буксир «Движитель» толкал платформу Ужан Минга к нефтяному участку морского дна, Куракао случайно прочитала досье на Петрухина Виктора. Досье было заказано Ужан Минга и пришло по телеграфу в контору буровой. Куракао узнала из досье, что Петрухин женат, владеет крепостью и марокканским островом. Однако то, что она подслушала из телефонного разговора Ужан Минга с братом, заставило её пересмотреть свои моральные устои. Она слышала, как Ужан предлагал брату навязать свою племянницу в жёны Петрухину. Ужан доказывал, что китайки самые красивые женщины в мире и Петрухин, как житель Марокко и мусульманин, не устоит, увидев красавицу китаянку в качестве своей невесты. Из их разговоров она поняла, что братья пришли к единому мнению и нашли какое-то решение. Вот тогда у неё возник свой план. Она решила не соблазнять Виктора, как задумала это сделать Агамо, а предложить ему себя в жёны, что по японским понятиям вполне прилично, даже если получит отказ. И решилась она на это не ради богатства, а просто влюбилась в него. Она даже тайком прихватила чужое платье невесты, принадлежащее Мусано. Мусано была невестой одного китайца и готовилась к свадьбе, но свадьба расстроилась из-за предстоящей поездки в Новую Зеландию. «Если мне удастся окрутить Петрухина, то я буду его второй женой, а китайка – третьей, – размышляла Куракао, управляя катером, прыгающего на волнах. – Пока ситуация складывается не плохо, учитывая его податливый характер, но как преподнести себя ему, когда нет опыта в этом деле. Сложно быть свахой и невестой одновременно». Но она всё-таки решилась. Сбросив обороты двигателей, она встала с водительского места и принялась настраивать связь с Мусано, хотя прошло не более двадцати минут после их последней связи, которую она вела, не прекращая управлять катером. Виктор решил, что что-то не ладится со связью и пересел на водительское место, увеличив скорость катера, торопясь в порт, хотя по ауре понял, что её ум занят не катером и не яхтой, а чем-то своим.
Куракао согнала пса с места, подтолкнув его в туалетную комнату, закрыла дверь на защелку, чтобы он не смущал её. Сбросив с себя морскую форму, она переоделась в платье невесты, распушила густые чёрные волосы на голове. Управляя катером, он не заметил её перевоплощения.
Подойдя к Виктору сзади, она выключила зажигание и двигатели заглохли. Катер, теряя скорость, начал раскачиваться на волнах. Виктор обернулся и не узнал капитана Куракао. Перед ним стояла красивая невеста, качаясь из стороны в сторону. Он соскочил, но в следующее мгновение она прижалась к нему, сказав заученную фразу:
– Я хочу быть твоей второй женой, ты возьми меня, – и она повисла на его руках.