Глава 12.
Три дня Генрих не выходил на связь, и Татьяна очень волновалась. Мысли всякие приходили в голову. Даже такая, что ему, как и Геннадию, не нужны её проблемы. Но она стыдила себя за это недоверие и старалась найти какое-то объяснение его молчанию. А на четвёртый день получила извещение на денежный перевод из Германии. Сумма была достаточно крупной, даже больше, чем та, которая была необходима для пристройки сына. Впервые Татьяна не знала, что ей делать с деньгами. Ей неудобно было принять их. Генрих не был ей родным человеком, он ей не муж, может ли она пользоваться его расположением для решения своих проблем?
Вечером она наконец дозвонилась до Генриха и спросила у него прямо:
- Может быть я напрасно сказала тебе о том, что мне нужны средства? Получается, я заставила тебя мне помогать.
-Я это делаю по своей воле, потому что не могу оставаться в стороне, когда ты нуждаешься. Тем более я имею такую возможность. А ещё я не хочу, чтобы ты была обременена долгом, в этом случае ты не сможешь беспрепятственно выехать из страны.
- А ты думаешь, что мне уже надо выезжать? - улыбаясь спросила Таня.
- Я думаю пора! Быстрее решай свои проблемы и приезжай ко мне. Я уже всем сказал, что ты скоро приедешь. Показал наши фотографии. Мои дети очень рады за меня. А давай ещё лучше сделаем! Я приеду к тебе и заберу тебя. Помогу с визой, с переездом.
- Но мне до пенсии ещё почти год. Надо бы доработать.
- Не могу я так долго ждать. Нет у меня столько времени, годы...
- Да, я согласна. Тем более, что пенсия моя никуда от меня не уйдёт.
- Значит, жди меня в гости.
- Приезжай, я уже соскучилась.
Генрих прибыл к Тане через неделю. Она готовилась к его приезду. Ей хотелось и вкусно накормить его, и достойно принять, и себя показать с самой лучшей стороны. Ей уже не безразлично было всё в их отношениях. Даже такие нюансы, которым до сих пор она не придавала значения: например, какая она хозяйка, хорошо ли она готовит, умеет ли создавать уют в доме. В эти дни ожидания ей казалось это очень важным.
И не напрасно.
Сразу же после объятий и поцелуев в прихожей, Генрих стал внимательно оглядывать Танино жилище. Его интересовало многое: настоящий ли паркет на полу, достаточно ли непроницаемы окна, заглянул он и в ванную и даже в туалет. Татьяна подумала, если бы так сделал Геннадий, её бы это покоробило. Но Генрих такой и есть, он серьёзно относится к быту, ко всему, что необходимо для жизни. Она даже знала наперёд, что так будет. И сейчас просто ходила за ним по пятам и улыбалась, понимая, что уже принимает его таким, какой он есть, без раздражения и нервозности. И это было замечательно.
А тот с удивлением рассматривал её цветы, нюхал их, восторгался, чем окончательно покорил сердце женщины.
- Всё осмотрел?, - спросила она. - Пойдем обедать, дорогой. Посмотрим, понравится ли тебе моя стряпня.
На обед у Татьяны были лапша домашняя и голубцы, которые по достоинству оценил Генрих. А ещё он сказал, что у неё уютно и очень мило, она чистюля и любит красоту.
- Но даже если бы ты и не оказалась такой, я бы тебя меньше любить не стал. Всё это,- он обвёл рукой вокруг,- важно, но чувства важнее.
- Мне дорого то, что ты сейчас сказал. Я буду и в Германии уверенной в себе, не буду бояться, что сделаю что-то не так.
- Майн Гот, наконец я услышал то, чего так долго ждал. Мы едем в Германию, я не ослышался?
- Да, я поеду с тобой. Я всё решила.
Он подхватил её на руки и, кружа по комнате, понёс в спальню, прижимаясь лицом к лицу, нежно целуя её. Затем бережно опустил её на постель, стал раздевать, невесомо касаясь её тела. Она целовала его плечи, грудь сначала несмело, потом дыхание её участилось, губы стали влажными, движения становились нетерпеливыми, в глазах загорелся огонь желания. Она, уже не стыдясь, опустила свои руки вниз и дотронулась до брюк, где у мужчины всё бугрилось и просилось наружу. Почувствовав твёрдость его плоти, она сладостно и облегчённо вздохнула, а Генрих прошептал:
- Не ожидала, что я так быстро буду готов?
Но Таня не отвечала, она торопливо помогала раздеваться Генриху, с восторгом думая, что любовь у них будет настоящая. Они страстно хотели друг друга и к взаимному обладанию не было никаких препятствий...
Такого целомудренного секса у Татьяны не было ни с кем до сих пор. Оказывается наслаждение можно дарить бесконечно, двигаясь в ней аккуратно и медленно, давая возможность почувствовать каждое движение. Она замирала от нахлынувшего восторга при каждом толчке, сжимала бёдра, не отпуская его из себя. И он задерживался в её лоне, понимая, когда этот взлёт закончился и нужно повторить, чтобы она опять поднялась на желанные высоты. И ласки его были нежными, он едва касался кончиками пальцев её сосков, а возбуждение от этого было сильным и сладостным, она хотела только одного, чтобы он не прекращал этих ласк.
...Потом они лежали обнявшись, нежились на волнах стихающего восторга и думали об одном и том же. Всё у них получилось! Они могут быть счастливы, и ничто и никто их теперь не разлучит.
Эпилог.
Уже осенью Татьяна обустраивала особняк семьи Баумбах по-своему. Она ничего не навязывала Генриху, понимая, что это его семейное родовое гнездо, и окончательное слово о том, что и как здесь должно быть остаётся за ним. Венчание должно было состояться зимой и на него приедут все многочисленные родственники. Но Таня уже этого не боялась.
С детьми и внуками Генриха она познакомилась и все приняли её как родную. Общались, правда с трудом, она ещё только начинала изучать немецкий. Очень старалась, потому что нелегко жить в стране, где тебя не понимают. Ведь она часто оставалась одна и ей самой приходилось ходить по магазинам и на прогулки. Генрих не оставил работу, не смотря на то, что бесконечно любил Татьяну и надолго не хотел с ней расставаться.
- Я мужчина, и должен иметь своё дело. Меня ценят на работе и надеются, что я их не подведу в такой ответственный момент, когда инвестиции компании в Россию достигли большого объёма. И я рад, что могу быть полезен своими знаниями и умом. Буду работать, пока могу. Да и деньги, которые я зарабатываю нам не помешают, хоть мы с тобой особо и не нуждаемся в них.
- Я тобой горжусь и люблю. Поддерживаю тебя и считаю, что ты прав, важная часть жизни каждого мужчины — это его дело, с этим приходится считаться женщинам.
- Ты у меня хорошая жена, - целуя говорил Тане Генрих.
А Татьяна, улыбаясь в ответ, сказала:
- Просто мы с тобой замечательная пара.