Смерть Луи Буссенара. Шумиха спустя столетие

Елена Трепетова
В сентябре 2010 года исполнилось 100 лет со дня смерти Луи Буссенара. За истекший век имя писателя прочно забыто во Франции, однако в России не одно поколение читателей выросло на книгах «Похитители бриллиантов» и «Капитан Сорви-Голова», затем, в начале 1990-х годов, все его романы были переизданы, а теперь к тому же общедоступны в электронном виде. И кто бы мог подумать, что именно у нас, где Буссенара так любят, на заре XXI века внезапно всплывёт и пышно разрастётся эта позорная сплетня о том, что французский классик приключенческой литературы покончил жизнь самоубийством!

Сведения о жизни писателя, выложенные в Сети, весьма скудные, отчего же в вопросе его смерти Рунет проявляет столь подозрительную осведомлённость? Практически ежедневно очередной блогер сладострастно передирает в свой дневник заветный список «Самые известные самоубийцы в истории» (его длина и название могут варьироваться), в котором «почётное место» отведено Буссенару:

«Луи Буссенар. Ушёл благородным способом (1910) – уморил себя голодом. Друзьям он разослал письма: «Луи Буссенар имеет честь пригласить Вас на его гражданскую панихиду, которая состоится (по такому-то адресу). Не в силах пережить смерть своей жены, он уходит на шестьдесят третьем году жизни».

Откуда такие шокирующие данные? Откуда эта безапелляционная уверенность?! Когда и кем была запущена в Сеть эта сплетня?

Впервые список самоубийц появляется в русскоязычных блогах в 2005 году, а с 2007 года цитирование лавинообразно нарастает. Сейчас поисковик выдаёт ссылки на несколько тысяч страничек. А источником информации явилось большое документальное исследование Григория Чхартишвили «Писатель и самоубийство», которое впервые было опубликовано в 1999 году, затем выложено в интернет-библиотеках, переиздано в 2008-м. Буссенар упоминается там и в «общей части», и в «особенной», так называемой «Энциклопедии литературицида», которая представляет собой список из трёх с половиной сотен литераторов, с описанием мотива, способа, иных обстоятельств их добровольного ухода из жизни.

Нетрудно представить реакцию читателя, случайно или по причине нездорового интереса открывшего эту «Энциклопедию». Он лениво пробегает глазами первые две буквы алфавита – а это более полусотни имён! – и ни одно из них ему ничего не говорит. Скукота! И вдруг в конце буквы «Б» – БУССЕНАР! Ах! Вот это да! Вот это сенсация!!! И имя несчастного писателя немедленно попадает в «шорт-листы» знаменитых самоубийц, в тексты песен и повестей суицидальной тематики, в задания для эрудитов…

И теперь представьте себе весь ужас, всю глубину нравственного потрясения интернет-пользователя, который никогда в жизни не интересовался вопросами самоубийства, но для которого Луи Буссенар, чьё имя введено им в поисковике, – ярчайшее воспоминание юности! Для которого творчество Буссенара – это учебник оптимизма, радости, мужества, бескорыстия, человечности. Но если так, то неожиданное известие о самоубийстве писателя мгновенно перечёркивает всю этическую ценность его наследия...

Но если это такой неоспоримый факт, почему об этом не говорится в биографических справках? Почему об этом нет ни слова в иноязычной Сети?.. Впрочем, полтора упоминания обнаружить всё же удалось.

Справедливости ради следует признать, что Г. Чхартишвили (Б. Акунин) не сам придумал самоубийство Буссенара. Почти слово в слово эта версия излагается в «Суицидологе – словаре знаменитых самоубийц» («Le suicidologe: dictionnaire des suicidеs cеlеbres», 1997, авторы Франсуа де Негрони, Коринн Монсель, стр. 83): «Этот галантный человек, бонвиван и любитель путешествий, о которых он рассказывает в своих книгах для юношества или популярной прессе, придумывает способ, как умереть: будучи не в состоянии жить без своей жены, недавно скончавшейся, он отсылает своим друзьям извещение о своей смерти и погибает от добровольного истощения 11 сентября 1910 года. Там можно было прочесть…»

Ну, а эти-то авторы на что опирались?

Ну, предположим, на книгу некоего Альбера Байе «Le suicide et la morale» (1922), в которой, уже без указания способа, приводится текст того же письма, «отправленного романистом лично». Данные там исключительно небрежны: год смерти писателя перевран, а в сноске в качестве первоисточников указаны две парижские газеты. Нечего сказать, источники, заслуживающие самого полного доверия!

При сопоставлении трёх документов бросается в глаза следующая деталь: в более поздних источниках цитата из письма укорачивается, но главное, во всех трёх пропущено одно и то же слово – «писатель» (см. полный текст ниже). То есть заимствование легко прослеживается: Байе – Негрони-Монсель – Чхартишвили (ну, может, что-то пропущено, не всё же есть в Интернете).

Да! Сплетня идёт «из века в век» по линии суицидологии! Естественно, специалистам в этой области недосуг проверять факты! Только на Западе эта версия так и не вышла за пределы узкоспециализированных книг, а у нас ведь что Луи Буссенар, что Борис Акунин – это имена. И как результат – информационный взрыв, сенсация в Интернете!

И хоть бы какой юзер пикнул, хоть бы один крикнул: «не верю»!

Пора, наконец, обратиться к трудам филологов, специально изучавших жизнь и творчество Буссенара, в отличие от авторов компилятивных по сути исследований «по вопросам теории и практики самоубийства»!

Сразу скажем, что из филологов же за самоубийство ратует лишь некий Жак Ван Эрп (в статье о Буссенаре, опубликованной в «Les Cahiers des para-littеratures», №2, 1987, с. 213-218), преподнося эту версию едва ли не как своё открытие, которое он выводит – подумать только! – из творчества писателя!

Более в западном Интернете вы ничего «суицидального» не найдёте.
Зато можно найти ссылки на серьёзные библиографические работы. И самой полной и значительной все единодушно называют монографию Тьери Шеврие «Le globe-trotter de la Beauce», 1997.

В Сети её нет, но зато это исследование («Путешественник из провинции Бос») переведено на русский язык и опубликовано в 2001 году издательством «Ладомир» в качестве предисловия (с. 5-174) к дополнительному тому собрания романов Л. Буссенара, включившему рассказ «Галльская кровь» и романы «Ледяной ад», «Без гроша в кармане».
 
Правда, никакого опровержения версии самоубийства Шеврие в своей работе не даёт. Ибо он вообще таковую не озвучивает (нельзя же рассматривать всерьёз упоминание о предположениях «Журналь дю Луаре»!). Даже не цитирует достославного письма Буссенара с приглашением на собственные похороны. Сначала это разочаровывает и обескураживает, но потом внезапно понимаешь: Шеврие писал своё исследование о писателе, имя которого абсолютно ничего не говорит современному французу! Ему не с кем бороться, не надо никому ничего доказывать! Его цель – открыть Франции незнакомое ей имя. А само повествование о последних неделях жизни Буссенара, трагическое, проиллюстрированное волнующими письмами, ну никак не может натолкнуть неискушённого читателя на мысль: «а не была ли эта смерть добровольной?»! Разве мог Шеврие предположить, что в самом скором времени, с подачи некоего российского беллетриста, вся Россия будет знать наверняка, что Буссенар – самоубийца!?

Поэтому для начала («с целью опровержения») процитируем заключительные строки из небольшого очерка того же Тьери Шеврие, с тем же названием, опубликованного в журнале «Rocambole» (бюллетене Общества друзей популярного романа), № 32, 2005 год, с. 21-32:

«Буссенар <…> после первого неудачного брака пережил всеобъемлющую и долгую любовную страсть с Альбертиной Делафуа, которую встретил в 1882 году на гражданских похоронах (ему было 35 лет, ей только 19). Живя вместе с 1883 года, они всё разделят с усердием и любовью: их даже увидят рассекающими босеронские поля на двухместном велосипеде! Эта привязанность столь сильна, что Буссенар, раздавленный горем после смерти жены (22 июня 1910 года), переживёт её только на одиннадцать недель! Он угаснет 9 сентября 1910 года, позаботившись о том, чтобы самому составить уведомление о своей смерти. Потому что он, будучи врачом, прекрасно знал действительное состояние своего здоровья, а не потому (как то решили биографы со слишком богатым воображением), что он покончил с собой, как Сальгари».

Вот какова общепризнанная во французской филологии версия смерти Луи Буссенара.

А теперь поподробнее. Отрицательно относясь к «некрофильским» тенденциям российских СМИ, любящих смачно, в деталях освещать обстоятельства смерти известных людей, мы, тем  не менее, вынуждены «последовать их примеру», дабы правдой победить гнусную ложь, раз уж таковая столь широко растиражирована.

Итак, последние десятилетия своей жизни Буссенар жил в сельской местности, в родном департаменте Луаре (в Мальзербе и его окрестностях, последний год – в Орлеане), практически не бывая в Париже. Слухи о самоубийстве, появившиеся после его смерти в отдельных парижских газетах, основываются исключительно на двух фактах: 1) писатель очень любил жену и 2) полученное друзьями уведомление о смерти составлено от первого лица. И то и другое – правда, но этого явно недостаточно, чтобы обвинить его в совершении самоубийства.

Обратимся к исследованию Тьери Шеврие, которому удалось раздобыть у наследников копии 40 писем писателя, включая написанные в последние месяцы жизни.
 
6 июня 1910 года внезапно заболевает супруга писателя, Альбертина. Болезнь страшна и скоротечна, уже через несколько дней не остаётся никаких сомнений в летальном исходе. Ужас и отчаяние сквозят во всех четырёх письмах, написанных в течение ближайших трёх недель. Вот одно из них:

(17 июня 1910 года)
«Сегодня двенадцатый день, и нет никаких улучшений. Бедная моя дорогая жена чувствует себя не хуже, но нельзя сказать, что ей лучше. Я держался до среды, день и ночь, самоотверженно и изо всех моих сил. <…> Жанна <племянница Альбертины> уезжает в воскресенье вечером. Ей нельзя оставаться дольше. Итак, я снова один, в моём большом доме, с моей возлюбленной подругой, такой больной, и моей собакой! Вы не можете себе вообразить, как ужасно это одиночество, без единого дружеского лица, без единого нежного слова. Несмотря на мою энергию и выдержку, я совсем пал духом. Тем более что я также болен и держусь на ногах лишь чудовищным усилием воли. Этой ночью у меня были судороги и схватывало сердце, и в течение двух часов я жестоко страдал».

Ужасная смерть той, что в течение 27 лет была ему верной спутницей и поддерживала его во всех начинаниях, нанесла писателю смертельный удар. 23 июня он даже не может присутствовать на похоронах в Экренне (родная деревня Буссенара и Альбертины, в 34 км от Орлеана).

(9 июля 1910 года)
«Моя боль всё так же сильна, так же ужасна, так же неисцелима. Ничто не может меня ни утешить, ни просто отвлечь. Мне немного лучше, и я начал вставать. Но я ещё ужасно слаб. И ем также очень мало. Без вкуса и аппетита.
Я не сплю и воображаю, что моя дорогая подруга не умерла и находится рядом. Не знаю, когда смогу выйти. Врач запрещает мне даже выходить в сад. Не представляю, когда я смогу поехать повидать место, где покоится дорогой прах. Я не выхожу уже 34 дня! О! Как же я слаб и как ужасно обошлась со мной жизнь!»

А вот письмо в редакцию русского журнала «Природа и люди» (7 июля 1910 года), факсимиле приводится в многочисленных российских изданиях книг Буссенара:

«Высокочтимый мой собрат! Я понёс тяжёлую утрату, траурные дни были для меня такими жестокими, нестерпимыми, что я серьёзно заболел. Я уже две недели в постели и сегодня поднялся первый раз. Пользуясь таким моментом, спешу послать Вам это письмецо с благодарностью за любезность – посылку с Вашими публикациями. В данный момент я ещё очень болен и слишком слаб, чтобы составить для Вас автобиографическую заметку и написать статью о моих путешествиях и приключениях. Извините за краткость. Хочу выразить Вам моё самое глубокое почтение».

Я не знаю, у кого ещё рука сможет подняться усомниться в крайне тяжёлом состоянии здоровья писателя! Да, действительно, сущность болезни нам неведома, но ставить её факт под сомнение, выдумывать умышленный отказ от пищи как способ самоубийства – просто преступление!

Июль и август проходят без какого-либо улучшения. Из нескольких документов явствует, что всё это время подле писателя была его двоюродная сестра, Луиза Балло. Собственные медицинские познания (несколько лет учился в Париже на медицинском факультете) позволяют Буссенару следить за течением болезни. Четыре врача, собравшись у его изголовья, высказываются за хирургическое вмешательство. В письме редактору «Журнала путешествий» Леону Девезу Буссенар выражает уверенность в неизбежном конце. Текста письма у Шеврие нет, цитируем по очерку Жоржа Дюрана «Le romancier escrennois Louis Boussenard (1847-1910)» (Bulletin de la Sociеtе archеologique et historique de l'Orlеanais, № 58, 1981), стр. 24:

«Дорогой друг! Судьба совсем ожесточилась. Вчера был рецидив. Новое кровотечение. Консилиум четырёх врачей. Единодушие: нужна операция. Вещь серьёзная, но срочная. Меня оперируют в четверг утром в клинике доктора Байе на улице Кульмье. Я мужественно готовлюсь, но без особой надежды… потому что так надо!»

Перевезённый в клинику, писатель чувствует, что силы ему изменяют. 4 сентября 1910 года он составляет подробное завещание, в котором отписывает родственникам и друзьям своё имущество. Оно завершается словами: «Всё кончено. Приближается смерть. Это избавление! Я спешу соединиться с моей дорогой супругой и упокоиться подле неё, напротив могилы её родителей, которые нас так любили».

Сделав это, он вызывает служащего похоронного бюро и более часа обсуждает с ним детали своих похорон, а после слабеющей рукой составляет знаменитое извещение о смерти. Только даты и времени похорон в авторском тексте, конечно же, не было (в очерке Дюрана стоят многоточия), ибо уже после смерти писателя извещение было отпечатано типографским способом. 12 сентября 1910 года многочисленные парижские газеты опубликовали заметки идентичного содержания:

«Луи Буссенар, хорошо известный романист, автор «Кругосветного путешествия юного парижанина», только что скончался в глубокой депрессии. Перед смертью он сам составил и распорядился отпечатать следующее извещение:
“Луи Буссенар, писатель, имеет честь пригласить вас на свои гражданские похороны, которые состоятся в Экренне (департамент Луаре) в понедельник, 12 сентября 1910 года, в 13.15. Безутешный после смерти своей жены, он уходит на шестьдесят третьем году жизни, в скорби, которую ничто не смогло смягчить. Он посылает своим многочисленным друзьям и преданным читателям последнее напоминание о себе. Сбор у дома покойного (75, бульвар де Шатодён в Орлеане) в понедельник, 12 сентября 1910 года, строго в 10.30, чтобы сопровождать траурный кортеж до вокзала на поезд, отправляющийся в 12.01 (на Мальзерб, до станции Экренн)”». 

Сознаюсь, что первое время, когда мне эта история была знакома лишь со слов Чхартишвили (а верить в самоубийство сердце отказывалось), составление этого документа мне представлялось некой неуместной эксцентрической выходкой. Но на самом деле всё обстоит иначе. В Орлеане чета Буссенаров поселилась только летом 1909 года («как ужасно это одиночество, без единого дружеского лица…»). Детей у них не было. После смерти Альбертины из близких родственников оставалась только 83-летняя мать, жившая в Экренне, на которую и легли бы все траурные хлопоты. Желая избавить её от этого, писатель, зная, что ему осталось жить несколько дней, как мог позаботился о том, чтобы самому сделать большинство конкретных распоряжений о судьбе имущества (мебель – продать с торгов, личные бумаги и рукописи – сжечь, авторские права передать издательству Талландье и т.д.), о погребении и уведомлении знакомых, в том числе парижских. Однако эта забота истолковывается самым превратным образом: «…Сам решил, кто будет присутствовать на его похоронах», подчёркивает Чхартишвили. Да просто решать было больше некому!.. Отметим заодно, что его перевод («Не в силах пережить смерть своей жены, он уходит…») – утрирован.  Скорее всего, акцент в письме сделан даже не безутешное горе, а на то, что ушедшая автору – именно жена. Ведь официальный брак Луи и Альбертина смогли заключить только за год до смерти…

Ещё одна трогательная деталь, отмечает Шеврие: будучи при смерти, Луи Буссенар выказывает искреннюю заботливость о своих друзьях: «Постарайтесь, чтобы меня не хоронили в воскресенье! – говорит он медсестре, которая ему помогает. – В воскресенье открытие охотничьего сезона, и мои друзья, чтобы прийти на похороны, пропустят его и не получат удовольствия…»

Отметим в заключение, что все биографы указывают в качестве даты смерти романиста 9 сентября (пятница, 11 часов утра), в то время как в энциклопедии неизвестным образом попало 11-е число. Эта ошибочная дата и даёт некоторым вроде Жака Ван Эрпа повод ставить под сомнение причину смерти (дескать, за одни сутки не смогли бы отпечатать и отправить извещение о смерти, значит, оно было разослано заранее, при жизни его автора и т. д…).

«Давно известно, что репортёрам, этим стоглазым Аргусам, довольно одной оплошности, одного промаха, сущего пустяка, и они, не щадя своей лужёной глотки, набросятся и пригвоздят любого к позорному столбу, сделав всеобщим посмешищем…» (Л. Буссенар, «Тайны господина Синтеза»).

Действительно, ни в одном из десятков прочитанных мною некрологов дата смерти Буссенара не указана. После продолжительных поисков я нашла-таки некролог с датой (журнал «Мон бонёр», приложение к 51-му номеру, 2 октября 1910 года), и эта дата – 9 сентября 1910 года.

Безусловно, конец писателя был трагическим. Но и перед лицом смерти он проявил мужество, характерное для героев его книг. И самых резких слов заслуживают те, кто умышленно или по неведению ставит рядом с его именем слово «самоубийство».


ПРИМЕЧАНИЯ.

1. Статья была написана специально для сайта bussenar.info /ныне несуществующего/ в октябре 2010 года. При публикации здесь я внесла в неё небольшие правки. Поиски продолжаются…

2. Только недавно выяснилось, что я совершенно необоснованно упрекнула Тьери Шеврие в том, что он "не цитирует приглашение на похороны". В отсутствии этого краеугольного документа в книге следует винить переводчиков издательства "Ладомир". Во французском издании он, конечно же, имеется. (Прим. от 06.09.2012).