Глава 1.
Велюровый свет мягко лежал на ее спящих щеках, преломляясь о тень бархатных штор. Совсем не давно, мадемуазель, выбившись из сил, брела по темным улицам Гараньёвы, сбив в кровь ноги, промокнув до нитки под проливным дождем.
Тяжелое платье марципанового цвета потеряло свою пышную форму и подол тянулся следом за хозяйкой по тротуару. Маленькая элегантная шляпка, закрепленная ранее лентой на шее девушки, теперь покоилась где-то в сточной канаве вблизи ее дома. Ветер трепал светлые волосы. Нити корсажа готовы были лопнуть от напряженного дыханья. В этот момент ни один ее знакомый не обратил бы на нее внимания. Губы ее дрожали.
- мне уже все равно, найдешь ты меня или нет. Но я все равно бегу. Бегу, не желая быть убитой или, что еще хуже, просто быть твоей. – Шепча эти слова, она шла, опустив голову. Капли, нет, струи дождя проникали за ворот и становилось еще холодней.
В один момент девушка вошла в аллею фонарей Гараньёвы. Первый одинокий фонарь на конце улицы. Мадемуазель, еле ступая по каменной дороге, вошла в круг света. Подняла глаза.
«Должен был быть свет, а у меня перед глазами тьма. – это было последнее, что успела подумать за эту ночь девушка, до того, как на нее сверху накинули плащ».
Больше она ничего не видела и не слышала – плащ был пропитан снотворным веществом. Запах мгновенно проник в легкие и заставил ее погрузиться в глубокий сон.
Теперь она абсолютно обнаженная, сложив по-детски руки, лежала в мягкой постели. Во сне девушка что-то яростно шептала. Словно заклинание. Одно слово.
- Монтескье… Монтескье…
Дверь со скрипом приоткрылась, и из чьих-то разомкнутых рук в комнату был выпущен белый голубь. Птица сделала изящный пелуэт над стенным подсвечником и опустилась на подушку спящей.
Девушка открыла глаза и вытянула перед собой руки, она медленно повернулась и едва не закричала во все горло, буквально встретившись, нос к носу с клювом голубя.
К лапке была примотана записка.
«Завтрак будет подан внизу. Потрудитесь спуститься как можно скорее, мисс Алэита Бонстрон».
Времени на размышления почти не оставалось. Хозяин ждет.
Вскочив с постели, чем изрядно напугав птицу, Алэита встала посередине комнаты.
« как же я приведу себя в порядок без моей служанки… я не смогу затянуть платье, самостоятельно подогреть воду и убрать как надобно волосы – такая почти паническая мысль никогда ранее ее не беспокоила».
Тем не менее, она взяла себя в руки, и напомнила, что должна предстать в лучшем виде, чтобы хозяину от нее не требовалось.
- о нет…
Пространство поплыло перед глазами, Алэита схватилась за комод, чтобы не упасть.
- неужели он все-таки меня нашел…
Она судорожно теребила светлую прядь волос.
-не может быть,- чуть успокоившись, сказала девушка пустой комнате, - он не стал бы галантничать. И почерк не его.
В гардеробе она нашла свое марципановое платье, приведенное умелыми руками в пристойный вид. Сама умылась, просто опрокинув на себя ушат холодной воды, при этом стиснув зубы, и издав нечто вроде возмущенного писка. Впервые она зашнуровывала сама корсаж. Комод хранил в себе одну пару чулок, пудреницу, белила и прочую штукатурку.
Создавалось такое впечатление, что все здесь уже давно и только ждало ее появления в этом месте. В этой комнате. Ибо вещи были лишь ее собственные.
Присмотревшись, она нашла давно забытого шитого зайца. В детстве Алэита его очень любила и никогда не могла без него заснуть. Потом заяц постепенно стал не нужен. Много лет назад игрушка пропала. Теперь лежит между тканью паладина и стеной, уткнувшись шитой мордой в подушку.
Девушка иронично улыбнулась, подняла зайца двумя пальцами за ухо и стала осматривать.
- Забавно. невесть откуда выкопал моего друга из детства, а что самое интересное – знает мое имя и фамилию. Стало быть, семью мою тоже представляет. Это точно не мой убийца.
Размышляя вслух, при этом меряя комнату шагами, она запустила зайку в комод, ногой захлопнула крышку.
-предстоит много узнать. Спускаюсь. – Будто уговаривая себя довериться палачу, произнесла Алэита.
Взявшись за резную ручку двери, Алэита глубоко вздохнула и шумно выдохнула, приготовившись увидеть что угодно.
Увидела лишь широкую лестницу, устланную багровым ковром, плавно поворачивающую за угол. Девушка, придерживая подол платья, спустилась вниз в залу.
Камин. На чугунной полке покоился ряд неизвестных ей предметов, рассматривать вещи хозяина не было времени. Прямо напротив нее приоткрылись высокие двери в обеденную.
Она вошла.
Первое, что бросилось в глаза – яркие огоньки свечей по всему периметру зала. В зале царил сумрак. Длинный стол. Почти пустой. Только потухший подсвечник и два бокала по краям стола. Золотистого цвета напиток играл со свечами мягким, успокаивающим светом.
Потерев переносицу, немного волнуясь, Алэита бесшумно прошла к своему месту и села в кресло.
Хозяин не заставил себя ждать.
- доброе утро, мадемуазель.
Она видела лишь силуэт. Почему-то он не торопился подойти к столу.
- доброе, месье, - срывающимся голосом промолвила девушка, только сейчас заметив , что у нее пересохло в горле, она потянулась за бокалом вина, но не успела ее рука коснуться питья, хозяин заговорил снова:
- это позже.
Он вышел в свет сияющих свечей. Черные локоны обрамляли лицо с четко выраженными скулами. Вишневая сорочка под черным кафтаном, сапоги со шпорами. И две черные ленты на лице, закрепленные крест-накрест, полностью закрывали глаза.
«как же он ориентируется? Движения, тем не менее, слаженные, четкие» - подумалось Алэите.
- позвольте мне представиться, - произнес хозяин дома. – Меня зовут Монтескье.
«как?!- чуть не выкрикнула девушка. Ее сердце готово было вырваться из груди. Человек, который регулярно приходил к ней во сне и целовал ее шею, руки, и плечи теперь стоял перед ней наяву».
Совладав со своими мыслями, Алэита опустила на мгновение ресницы.
- что ж, теперь, я думаю, Вы готовы поговорить со мной. Я нашел Вас на мостовой Гараньёвы в ужасном состоянии, думаю, это Вы еще помните.
Стыдливо потерев ладони, девушка молчала. Рассказывать о ситуации, в которую попала, а уж тем более жаловаться она не собиралась. Ей показалось, что она видит сквозь черные ленты бездонные пропасти его глаз.
- чтобы рассеять Ваши переживания, объясню все по порядку. Впервые мы с Вами познакомились, когда Вам было семь лет. Вы называли меня своим воображаемым другом, хотя, - он, ухмыльнувшись, коснулся пальцем своего лба, - я живее всех живых. Просто на тот момент меня замечали только Вы. К тому же, Вашим родителям было совершенно не интересно искать цветы папоротника ночью в мрачном саду, где мы с Вами и виделись. Так обернулось время и обстоятельства – мне пришлось уехать. Спустя шестнадцать лет я вновь нахожу Вас, несчастную и замученную до неузнаваемости. Однако, я узнал. Так как Вашему организму был необходим сон и уют, а я не привык ординарно обходиться с девушками, я Вас усыпил, - по его лицу проскользнула довольная улыбка, - и отнес к себе в дом.
- не знаю почему, но мне не было страшно, когда я проснулась в практически своей комнате…- прошептала девушка.
- значит, Вы нашли зайца, мадемуазель? – в его голосе скользили ликующие нотки, - неужели не помните, как подарили мне его, когда я все-таки нашел для Вас цветок папоротника?
- я думала, что потеряла игрушку, - задумчиво протянула она, глубоко внутри она не могла поверить, что все это происходит с ней. Но такое ощущение не покидало ее и когда ее чуть не убили.
- я Вас вижу, Алэит.
Она вздрогнула. Эта фраза прозвучала угрожающе не столько из-за приглушенного тона, из которого разом исчезла всякая учтивость и нежность, сколько из-за невозможности сказанного.
И опять он прочел ее мысли:
- нет, дорогая, не глазами, - насмешливо протянул Монтескье, - глубже. Люди совершенно не представляют, что значит быть слепым. Глубокое заблуждение, что смотрят глазами. Знаете такую напыщенную фразу: да зрячие, да не видят? Видят проникновением. Считайте это чем угодно, но за последние пять минут я Вам доказал эту мысль как минимум дважды.
- разве Вы не человек?
Монтескье удивленно вскинул бровь.
Алэита, заметив это движение, пояснила:
- Вы так высокомерно сказали, что люди совершенно не представляют, что значит быть слепым. Из этих слов, я могу сделать выводы, что Вы мните себя выше человека.
- К сожалению, мнить себя, не значит быть. – Нахмурившись, произнес хозяин.
Ликуя, что сумела поставить его на место, Алэита вновь потянулась за бокалом вина.
И вновь его голос, заставляющий застыть кровь в жилах, остановил ее руку, уже приблизившую бокал к губам:
- не думаю, что Вы готовы, - бархатистый тембр был холоден и непреклонен.
Не дослушав, Алэита залпом осушила бокал. Назло. Чтобы не указывал, что ей делать.
Монтескье, шумно выдохнув, мгновенно оказался рядом с ней, и взяв ее за руку, он крепко сжал пальцы. Глаза его расширились от ужаса.
- почему Вы…так…- чувствуя невероятную слабость, но в то же время и странное наслаждение,- на меня… смотрите…- с трудом выговаривая слова, она без сил распласталась в кресле. Не схвати он ее за плечи – сползла бы на мраморный пол.
Он улыбнулся, но губы тотчас же сжались в тонкую нить, выдавая беспокойство:
- Вам нельзя даже капли алкоголя.
Качнув головой, он притянул ее к себе, резким движением отбросил локоны с ее шеи. И не успела она затрепетать, Монтескье прошептал:
- Алэит, раз Вы такая упрямая, то придется помучаться дольше, чем я ожидал. Но, наблюдая за Вами, я понял, что это Вам не составит особого труда. Вся жизнь мучений закалила Вас для этого дня. Физически Вы точно не пострадаете, если, конечно, после всего пережитого Вы не станете биться головой о стену.
И, расслабив хватку, Монтескье встал с колен. Алэита, из всех сил стараясь не сползти на пол, с трудом подобрала под себя ноги и свернулась калачиком.
«не могу поверить, что это время так тебя изменило, Монтескье, - промелькнула в ее голове запоздалая мысль».
Крик отчаянно хватавшегося за сознание человека разорвал горло.