ТЕЗИС:
В основе апперцепции пространства лежит уже недоступная нам в чистом виде перцепция «чувственного, или животного пространства».
Это базовое «пространство» есть дологическая свобода, свобода животного, данная субъекту животной воли в форме сплошного (непрерывного) многообразия возможности перемещения, образуемого произвольным (неопределенным) вектором движения.
Базовое животное пространство трансформировано у нас в пространство геометрическое, или собственно ПРОСТРАНСТВО. Это уже не пространство животного движения естественного тела, но пространство движения искусственных тел по умным траекториям.
Иными словами, это пространство орудийной деятельности. Именно это пространство мы воспринимаем. И оно, конечно, отличается от «пространства» первоначальной обезьяны вида Homo, или пространства Маугли – не социализованного человека.
Таким образом, наша пространственная апперцепция является культурным продуктом: она не дана изначально. И хотя мы предполагаем некое естественное базисное «пространство» животного человека, оно нам не дано. До него невозможно также добраться с помощью феноменологической редукции (epoche`), поскольку обнажаемое в редукции «познающее Я», или Ego cogito, неотделимо от орудийной деятельности и геометрического пространства. Если же мы представим себе собственную деградацию до состояния Маугли, то потеряем при этом свое «Я».
Если мы, при этом, не прибегаем к трансцендентальным apriori, соотнесенным с человеком как образом Бога и т.п., тогда Кантово эстетическое apriori – пространство оказывается не абсолютным и не натуральным, но – обусловленным культурой.
Помимо указанного различения пространств животной и орудийной воли, основная мысль этого тезиса состоит в том, что пространство есть СВОБОДА, как она дана воле.
Если мы редуцируем свободу локомоции до одной единственной линии, то есть поставим локомотив на рельсы, то этим уничтожаем геометрическое пространство как отображение возможностей движения. В состоянии локомотива на рельсах мы вполне можем позволить себе ослепнуть, подобно кроту, который движется по прорытым ходам.
В каждой точке рельсовой траектории уничтожены все вектора движения, кроме одного, и тот предопределен. В таком случае точки, в которых мы определяем вектор движения, теперь уже не точки пространства – это точки Времени.
И во Времени лежит оставшаяся свобода. Величина вектора движения может изменяться от точки к точке. Это скорость и ускорение. То есть, в условиях редукции геометрического пространства, свобода остается в интенсивности движения, или в его темпоральном измерении.
Таким образом, мы видим в свободе движения единство пространства и времени. Их разделение существует только в уме и есть результат абстрагирования. Именно благодаря этому единству пространство может быть представлено временем, и время отображено в пространстве.
Исходя из сказанного, мы утверждаем, что воспринимаем не в пространстве, а в пространстве-времени. Это последнее есть данность воле возможностей движения тела, и, тем самым, феномен свободы движения. Но движения уже не естественного, а искусственного, умного, орудийного.
Следует заметить, что пространство как данность возможностей собственного движения отличается от Кантова понятия пространства. «Кант стремится описать пространство как способ, с помощью которого субъект предвосхищает явление чего-либо» (Поль Рикер). Но предвосхищение носит темпоральный характер, и поле восприятия, в котором нечто является, вовсе не обязательно пространственно. Иначе, мы должны были бы предполагать пространственную апперцепцию у неподвижного растения, которое, ведь, предвосхищает. Но нет сведений о том, что его предвосхищение имеет для него пространственную форму. Во всяком случае, персептивное «пространство» растения должно быть весьма специфично – как в случае гелиотропизма, так и в случае приспособленного контакта с телом опыляющего насекомого. Так что предвосхищение мы должны рассматривать, аналогично рельсовому движению, как редукцию пространства-времени до чистой темпоральности. В этом случае, можем говорить о пространстве предвосхищения, в общем понимании пространства, как свободы, в её данности субъекту свободы.
Также нельзя свести пространство к «возможности внешнего восприятия», поскольку речь идет не о «внешнем» только, но о внешнем в поле возможностей моего перемещения.
ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ ТЕЗИСОВ СМОТРИ В "ТЕЗИСЫ ДЛЯ ДИСПУТОВ"