Она сидела на подушках, ожидая его.
Кровать была вдвинута в угол. Золотились
на обоях венчики. Он подошёл, она обняла его.
Она была так молода и так легка, что, раздетая,
в сорочке, казалась противоестественно
оголённой. Первое объятие было бурным.
Детский медальон вспорхнул с её груди и
застрял в волосах, как золотая миндалина.
Шувалов опускался над её лицом – медленно,
как лицо умирающей, уходившим в подушку.
Юрий Олеша. Рассказ «Любовь».
ГЛАВА 18. ПЕРВЫЕ СВИДАНИЯ
Яся проснулась как от толчка. Окна спальни выходили на восток. Уже не раз она видела восход Солнца. Но в то утро зрелище было прекраснее, чем прежде.
Далеко впереди некстати торчали два высотных дома, а между ними был промежуток. Именно в этот промежуток Яся видела всходящее Солнце. Весь горизонт и небо выше были окрашены в огненно-красный цвет. Облакам досталась не такая насыщенная окраска – они были серо-розовыми, словно, художник смешал их серую и красную от Солнца акварели.
Молодая женщина увидела во всём этом великолепии природы любовь.
Жар любви. Жажду любви. Всего мира. Всей Вселенной. И её – Яси - жажду любви.
Восход Солнца в то утро Яся приняла, как хороший знак, как добрую примету, как предзнаменование счастливого будущего.
В одном из писем Павла был телефон, по которому она могла ему позвонить. Яся переписала его на несколько бумажек и положила в карман брюк, в кошелёк, в записную книжку. «Если захочу ему позвонить, телефон будет под рукой». Предательство мужа сделало её осторожной. Ожог души был слишком сильным.
Но кого из женщин (а, может, и мужчин?) не завораживала, не вводила в гипнотическое состояние фраза: «Я скоро уезжаю…»?
Тут же откуда-то выскакивает нежданный вопрос: «А если он (она) – моя судьба?». Нас не смущает, что мы путаем понятия. Судьба – как стечение обстоятельств, не зависящих от воли человека, ход жизненных событий. И судьба – человек, мужчина (женщина), с которым нам бы хотелось прожить рядом долго и счастливо и, как святые Петр и Февронья, умереть в один день.
Эти святые, как повествует легенда, и похоронены в одном гробу. Много веков назад желание супругов быть похороненными вместе считалось, чуть ли не грехом. А после того, как была введена кремация умерших, в одной могиле хоронят мужа, жену… При большом желании можно подхоронить даже прах любовника (любовницы).
Но это к слову.
Загипнотизированная словами «я скоро уезжаю», Яся позвонила.
Где молодая женщина с романтическим настроем могла в Москве назначить первое свидание мужчине? Конечно, на Красной площади. Яся приехала немного раньше назначенного времени. Она походила по Красной, что означало «красивой», площади. Постояла напротив и полюбовалась Храмом Василия Блаженного – любимым её храмом. Как архитектурным сооружением, как шедевром таланта и рук, как всплеском фантазии.
Яся не была верующим человеком. Если она заходила в православную церковь, католический костёл или храм иной религии, то не крестилась. Она рассматривала иконы, витражи, стены, потолок здания – там всегда есть на что посмотреть.
Свечки ставила – но, скорее, потому, что ставили другие. К тому же, при этом Яся шептала, что хочет, чтобы она, Марк (даже после того, как он перестал быть её супругом) и их дети, а также родственники, отец, « вторая мама» - воспитательница в детском доме, были здоровыми и счастливыми. Где она могла такие слова прошептать? Дома икон у неё не было. На профсоюзном собрании тоже не пошепчешь.
А до веры в то, что Бог един и что, он везде и рядом – она тогда ещё не дошла.
Одно время Яся хотела стать католичкой, как её мама. Но так и не решилась. Православной христианкой она тоже не станет. Почему? Это её тайна.
Верила в Бога, как в Великого Создателя, или в ТО, что человек привык называть Богом, так как иного объяснения появления обитаемой планеты Земля и людей, пока нет. Возможно, и не будет. Яся не станет профессиональным историком.
Однако, как человек пытливый, она всю свою жизнь будет внимательно вчитываться в исторические факты. И рано поймёт, что, если человек и появился миллионы лет назад из каких-то бесформенных белковых тел, то только под руководством КОГО-ТО. КОМУ это было нужно; КОМУ, может, захотелось провести такой прекрасный эксперимент; у КОГО были для этого способности и силы.
И не только «слепить» человека и разнообразный мир, в котором он должен был жить, плодиться и размножаться. Но и контролировать поступки. Ибо, без всевидящего ока и контроля Земля давно бы полетела в тартарары.
Так размышляла Яся. Она осталась нейтральной по отношению к религиям. И это было её право – право свободного человека.
Итак, Яся ждала влюблённого в неё мужчину.
Когда она увидела, как от Исторического музея пошёл навстречу ей Павел, она чуть не упала в обморок. Таким он ей показался красивым. Высокий, с прямой спиной, в ладно сшитом костюме, он шёл степенно, по-мужски уверенно, вскинув голову. И нёс ей белые розы.
Белые цветы она восприняла, как намёк на многообещающие отношения.
Ах, Яся, ты забыла, хоть и записала её в своём дневнике, одну из фраз из романа Оноре Бальзака «Блеск и нищета куртизанок»: «Мужская красота не всегда признак порядочности»!
У Павла был улыбчивый рот. Это всегда внушает доверие. Он сначала поцеловал Ясе руку – это была традиция его народа, не утраченная и до сих пор. Передав розы, Павел сразу же взял Ясю под локоток. Как бы нежно, но очень уверенно.
Он – прагматик, знал влияние своих чар на романтических женщин. И ещё он был уверен, что всем (даже тем, которые отнекиваются) женщинам нравятся напористые мужчины. Озорные и с некой таинственностью, чего-то не досказывающие.
Словом, чуть маркиз - чуть маркёр; чуть марал – чуть слон; чуть соловей – чуть марабу; чуть масло – чуть маргарин; чуть Казанова – чуть монах; чуть плутократ – чуть Дон Кихот…
В первое свидание они просто гуляли по Москве. Солнце им светило со всей щедростью – как единственной паре во всей Вселенной. Больше говорила Яся. О литературе, о своих планах в кино. Она задавала ему вопросы о семье, но Павел ловко уходил от ответов, отвлекая её вопросом о какой-нибудь очередной достопримечательности в Москве. В кафе при гостинице он угостил её шампанским и мороженым.
Они провели вместе несколько часов. И все эти часы он говорил ей о любви, даже вспомнил стихи Александра Пушкина: «Я помню чудное мгновенье:// Передо мной явилась ты…». Он прижимал к себе нежно её локоток, целовал руки.
- Я счастлив, - говорил Павел и взглядом искал её глаза, чтобы проверить: верит или нет женщина его словам. – Не представляю, что было бы со мной, если бы я вас не встретил. Я чувствую в себе теперь такую силу, что горы могу свернуть (повторил то, что писал ей в одном из писем). Вы – вдохновительница мужчин. Знаете ли вы о таком своём таланте?
- Не знаю, - смеялась Яся. – Никто мне раньше не говорил, что я могу кого-то вдохновлять на подвиги. Горы свернуть – это ведь подвиг! Ошеломили вы меня, сударь.
- А вы - меня, сударыня, – не остался в долгу на лесть Павел.
Они помолчали. И молчание их – зрелых людей – было многозначительным. Особую многозначительность придаёт выпитое вино: хочется большего, чем в тот момент есть.
- Над нами ангел пролетел, - сказал Павел.
Он взял её руку и поцеловал в ладонь. Такой ласки Яся ещё не знала.
- Ангел? Почему вы решили, что он над нами пролетел? – зардевшись до шеи, пролепетала Яся.
Она боялась себя выдать. Вдруг на неё навалилась истома. Чаще забилось сердце, запульсировало во влагалище, внизу в сладкой судороге свело живот. Яся уже забыла, что у неё есть влагалище. Перебежчик-муж отбил у неё охоту на сексуальные отношения. Оказывается, не навсегда отбил.
- Так говорят, - ответил Павел, - когда вдруг люди замолкают, и наступает тишина. – Засмеялся: - Я заговорил по-книжному. Рядом с вами, я это чувствую, начну стихи писать. А до встречи с вами, вдохновительница, даже не пытался.
- У Пушкина есть такие строчки: «Что смолкнул веселия глас?//Раздайтесь, вакхальны припевы!», - несколько невпопад вспомнила Яся поэта. - «Вакхическую песню» замечательно пел Фёдор Шаляпин.
«Матка Боска, - про себя воскликнул Павел, – вак…вакничная или вакмическая песня… Мне такие слова и не запомнить».
А вслух сказал, вложив в свой голос столько же лести, сколько и нежности:
- Ненаглядная моя, - Павел осмелел – вино делало более храбрым, - когда мы с вами ещё увидимся? Мой отъезд откладывается дней на десять. Консультант уехал на международный симпозиум, велел мне ждать его. Возможно, он привезёт результаты новых исследований зарубежных учёных по теме моей диссертации.
Мне повезло – консультант заинтересовался моей работой. Пока его нет – у меня будет больше свободного времени. Давайте встретимся не в такой официальной обстановке.
Яся онемела: «Он мне предлагает интим. Себя предлагает. А я готова для встреч в неофициальной обстановке?».
Она не успела ответить на свой вопрос.
- Я не решаюсь… - замямлил Павел, - не решаюсь пригласить вас к себе. Я живу, как вы знаете из моих писем, в общежитии для аспирантов. В комнате нас трое, но можно…
- Нет, нет, - запротестовала Яся, - к вам я не пойду.
А в её влагалище, изголодавшемся по ласке мужского члена, пульсировало, и ей казалось, что она могла бы отдаться сейчас прямо в ресторане Павлу или другому мужчине.
Но была ли это, наконец-то, по-настоящему проснувшаяся чувственность, или это было ликование тела и души, кричавшей вдогонку Марку:
«А ты думал, что я никому не нужна? Приходи, полюбуйся и послушай, что говорит мне этот красивый мужчина! Красивый самец! Может, он, как самец, даже лучше, чем ты. Я хочу это проверить. Вот сейчас, на кураже, вдруг решилась. Тебе, значит, можно, а мне – нельзя?
Да, мне стыдно сейчас думать о том, что я могу лечь с малознакомым мужчиной, и заниматься тем, чем мы с тобой занимались десять лет. С тобой - мужем я могла бы остаться целомудренной женщиной. Но ты сбежал, да ещё посеял в моей душе убеждение, что я не интересна для мужчин. Ты меня больно ранил. И я буду тебе мстить… собой.
Знай же, что на днях мы с этим доктором, что сидит сейчас напротив меня и предлагает себя мне, закатим в постели такой лукулловский пир, что тебе и не снился. Уж я постараюсь – в пику тебе, Марк Николаевич.
Ах, ты не знаешь, что такое «лукулловский пир»? И подсказать некому. Раньше я тебя просвещала. Полистай энциклопедические словари».
- К вам я не пойду, - засмеялась Яся и показала свои прелестные зубки, - я уже вышла из того возраста, когда ходят в гости в общежития. Приглашаю вас к себе. Познакомлю вас со своими сыновьями.
На том и остановились.
Он только брови поднял – не знал, что у неё есть дети.
Когда Павел с белыми розами и шампанским пришёл к Ясе, в её квартире никого не было. Кроме, разумеется, её - принаряженной и благоухающей французской туалетной водой. Яся купила билеты в театр на дневной спектакль и отправила сыновей с Марией Сергеевной.
В распоряжении Яси и её гостя было несколько часов.
Они не стали оттягивать блаженный миг для её влагалища и его члена. Выпили по бокалу вина. Яся взяла Павла за руку и повела в спальню. Она и не предполагала у себя такого бесстыдства. Спрятав подальше своё смущение от всего происходящего, она начала медленно раздеваться.
Оставшись ни в чём (её неловкое состояние выдавали лишь разрумянившиеся щёки и подрагивающие пальцы), Яся подошла к Павлу и стала расстёгивать его сорочку. Это был намёк: «Бери меня, я твоя». Он быстро сорвал с себя одежду и предстал перед ней во всей своей красе. А тело его действительно было красивым. Его член уже был готов её порадовать.
Но Павел не повалил Ясю на кровать, как сделал бы это менее заинтересованный любовник. Он прижал её, обогревая своим телом. Всю её обцеловал, обгладил, разнежил, расслабил, настроил на близость.
Этот мужчина вёл себя, как ворожея – располагал к себе, давал ей возможность всего себя ощутить, ибо знал: любая женщина начинает верить мужчине именно с таких моментов ласки.
А потом ЭТО свершилось. И у Яси был оргазм. По-настоящему – первый и очень ясный.
У этой женщины появилась возможность сравнить своё сексуальное состояние с мужем и с любовником. Любовник довёл её до оргазма. И она решила, что дело не в мужчине, как партнёре, а в его члене. Член Павла был длинным, толстым и твёрдым. Он заполнил всё её влагалище; входя и выходя, затрагивал, растирал все чувствительные точки влагалища, вызывая восторг всего её тела.
Влагалище отзывалось соком, усиливающим демонизм мужского члена в её теле. Почему-то при половом акте с Марком, её влагалище часто оставалось сухим. Хотя член Марка был также твёрдым, толстым и длинным. Но… может, чуть короче и чуть тоньше.
И чего только не придумает женщина, которая, наконец-то, узнала, что такое оргазм!
Яся расплакалась. Лежала на подушках и плакала.
Павел всполошился:
- Что случилось, моя ненаглядная? Я что-то не так сделал? Обидел тебя… вас?
Он профессиональным жестом схватил Ясю за руку – послушать пульс.
- Не беспокойся. Я плачу от счастья. Спасибо тебе за эти слёзы.
Других слов от романтической Яси нельзя было ждать.
- Тебе спасибо, - сказал успокоенный Павел. – Тебе понравилось?
- Не смущай меня. Понравилось, очень понравилось, - Яся взяла руку Павла и закрыла себе глаза. А потом, неожиданно для себя, порывисто обняла любовника, тесно к нему прижалась.
И ЭТО свершилось ещё раз. И опять Яся плакала. Потому что дважды побывала в раю. Если, конечно, сексуальный рай существует.
В тот день Яся не стала знакомить Павла с сыновьями – он ушёл до их возвращения. Но через несколько дней Павел переехал к ней со своими чемоданами.
Вот так в жизни и бывает: одни мужчины привлекают женщин деньгами, драгоценностями, а другие – оргазмами. И в том и в другом случае мы, прелестницы, можем потерять, если уже не девственность, то - бдительность.