Этот день не был ничем примечательным, кроме того, что с утра пошел снег. За окном было очень красиво, но почему-то заснеженные деревья и подающие с неба белые мухи не радовали. Да, наверное, это нерадостное, а слегка даже раздраженное настроение можно было понять. На улице был апрель, хотелось солнца и весеннего дождя, а вместо этого, будто смеясь, природа подбросила нам очередную шутку.
Надо было бежать на лекцию в институт, но злясь на погоду, не хотелось ничего делать. Мне было уже двадцать. Еще года два назад я радовалась, что поступила в университет, который я так сильно хотела попасть. Но скоро эта радость куда-то исчезла. Вместо нее пришла унылая тоска, тоска на всю жизнь. Общение больше не приносило мне никакого удовольствия, учеба тяготила, а тщетные ухаживания сокурсника Сэма лишь злило. Жизнь словно утекала в пустоту.
С трудом продрав заспанные глаза, я отправилась в ванну, оттуда на кухню. В холодильнике ничего не оказалось. Я никогда не умела следить за продуктами, а родители были уже две недели в отпуске и должны были вернуться лишь через четыре дня.
Придется все-таки выйти на улицу. Я снова выглянула в окно, и это зрелище совсем отбило у меня охоту куда-то выходить из дома. Внизу образовалась каша таявшего снега, а уже от растаявшего разлилась на весь двор лужа. Но живот упорно просил есть. Пришлось мне все-таки выйти.
Через некоторое время в коридоре стояли уже насквозь вымокшие сапоги. Я сидела в комнате и без всякого удовольствия запихивала себе в рот только что купленную, но приготовленную так давно, что уже успела засохнуть булку. По телевизору шел какой-то слезливый сериал, но героиня, так переживающая по поводу того, что ее бросили, вызывала во мне больше презрения, чем сожаление.
Этот день ничем не отличался от тех дней, которые длятся уже полтора года. Примерно в тоже время у меня пропало всякое желание жить. Странно то, что я до сих пор не могу понять, от чего оно у меня пропало.
Внезапно пронзительно заверещал телефон. Я лениво слезла с дивана, взглядом нашла телефон и сняла трубку:
- Привет! Ты не занята? – раздался слегка басовитый голос Сэма.
Я молчала, стеклянным взглядом смотря в телевизор. Нависла пауза.
- Может, пойдем, прогуляемся, если ты не занята? – вновь спросил он, - Я ушел с последней пары, через минут пятнадцать могу за тобой заехать.
- Нет, – я, наконец, услышала, о чем он меня просил, - У меня нет настроения, а потом, ко мне должна была приехать сестра так, что весь день у меня занят.
На самом деле никакая сестра ко мне не собиралась приезжать, я просто не знала, как отвязаться от моего назойливого ухажера.
- Я понимаю, - грустным голосом ответил Сэм, - Ну ладно, тогда до завтра.
Кажется, он понял истинную причину моего отказа. Но мне было все равно. Единственное, что мне сейчас хотелось, так это заснуть и немного забыться от этого мира, нагонявшего на меня лишь тоску. Что я и сделала. Я отнесла на кухню недопитую чашку чая, после чего вновь вернулась в комнату, легла и попыталась уснуть.
Через некоторое время я уже спала, как будто не отдыхала целую вечность. Снов не было, не было мыслей, не было ничего.
Вдруг я почувствовала легкий толчок, потом сильнее. Я открыла глаза, все вокруг тряслось, с потолка сыпалась штукатурка. Почувствовался еще один толчок, на потолке образовалась трещина, люстра с грохотом рухнула на пол. Еще немного и потолок, казалось, обрушится. А я, молча и не двигаясь, смотрела на все происходящее. И, наверное, сидела бы дальше, если не сосед, переехавший в наш дом совсем недавно со своей младшей сестрой.
Фрэнк ворвался в комнату:
- Ты что сидишь? Сейчас же все рухнет! – закричал он на меня.
Я равнодушно посмотрела на него и вновь задрала голову к потолку, который к тому времени так потрескался, что стал похож на мозаичную картину. Фрэнк схватил меня за руку и потащил к двери. Но она не открывалась. Тогда он подбежал к окну, распахнул его, сам спрыгнул вниз, благо мы жили на первом этаже, и крикнул мне, чтобы я прыгала за ним. Я послушалась и выпрыгнула наружу. То, что я там увидела, подвергло меня в ужас.
Деревья падали, вырывая за собой огромные корни. Соседний дом сильно трясло, и он через минуту рухнул. Люди в страхе бежали в разные стороны. Была паника. Асфальт в некоторых местах обрушился. Слышались крики детей.
Некоторое время я просто наблюдала за всем происходящим, потом у меня возникло желание куда-нибудь убежать, подальше от всего этого.
Фрэнк уже куда-то исчез, и просить помощи мне было не у кого. Сверху посыпались мелкие камушки. Я прикрыла голову руками и кинулась бежать к проезжей части. Из земли вырывались столбы горячей воды из канализации. Асфальт покрылся огромными трещинами.
С трудом я выбежала к дороге. Там с бешеной скоростью мчались машины, объезжая образовавшиеся ямы.
«Надо найти машину, пешком далеко не уйдешь» - лишь эта мысль была у меня в голове. Но машины неслись вперед, не обращая внимания на толпу людей, стоявшею на обочине.
Я почувствовала, что меня кто-то тянет за руку. Я обернулась – это оказался пятилетний на вид мальчик:
- Помоги моей маме! – со слезами сказал он мне.
Я не обратила на его просьбу внимания и снова посмотрела на движущуюся массу машин. Но мальчик не отставал, он снова и снова тянул меня за руку.
- Ладно, - не выдержала, - Где она?
Мальчик указал на женщину в шести метрах от нас, сидевшую на парапете. Я с мальчиком пробралась сквозь столпившихся людей, и вышли к ней.
- Мне нужно в больницу, - тихо сказала молодая женщина, - Вы умеете водить машину?
Тут я заметил, что она была в положении. Мне стало страшно, вдруг по дороге с ней что-нибудь случится. Но она вновь жалобно спросила:
- Вы умеете водить? Помогите мне, пожалуйста.
Я огляделась вокруг: люди бегали, кричали. Мне тоже захотелось убежать. Но глаза женщины меня остановили:
- Я занималась в школе, - взволнованно начала я, - Но это было всего месяц назад и всего одна неделя. Я научилась лишь теории вождения, за рулем я никогда не сидела. Но я могу попробовать.
Женщина с трудом улыбнулась:
- Я думаю, что у вас получится. Тем более кроме вас мне точно уже никто не поможет.
- Хорошо, где у вас машина?
Женщина попробовала встать, но у нее не получилось. Я помогла ей, и мы медленно двинулись по улице к ее машине. Мальчик крепко держал мою руку, точно боялся, что я могу от них убежать.
Вскоре мы подошли к машине. Я помогла женщине сесть на заднее место, пристроив к ней мальчика. Сама села за руль, вставила ключ, данный хозяйкой, и повернула; зажглось табло, и резким движение машина вылетела на дорогу.
Страха вести машину почти не было. Я направлялась в ближайший роддом, но дорога была сильно разрушена, приходилось искать объездные пути. Я чувствовала себя так, как будто была за рулем уже несколько лет. По дороге попадались разбитые машины, сломанные рекламные щиты, бегущие люди. Мои глаза были прикованы к дороге, руки добела вцепились в руль. Внезапно с заднего сиденья послышался сдавленный крик.
От неожиданности машина остановилась. Я обернулась:
- Что случилось?
- Пожалуйста, быстрее! – задыхаясь, попросила женщина, - Кажется, началось.
Мы вновь поехали, но уже не так, как прежде. Мы ехали рывками, руки у меня тряслись, а от страха из глаз потекли слезы.
Спустя время мы доехали до больницы. Но признать ее было трудно. Это было уже полуразвалившееся здание. Неподалеку стояла кучка людей в белых халатах. Они с лицами полных тревоги стояли и смотрели, как рушится больница. Немного посмотрев, они кинулись помогать людям выходить из здания. Здесь к счастью находился только рабочий персонал, роддом готовили к ремонту.
Я резко остановила машину и выскочила из нее. Я ненадолго остановилась, чтобы подумать, что мне делать дальше. Но мысли не собирались в четкий порядок. Поэтому я решила действовать сразу. Я подлетела к первому попавшемуся врачу:
- Пойдемте! – как будто приказала я ему. – Там нужна ваша помощь, срочно!
Не колеблясь ни секунды, он схватил с земли свою сумку и побежал за мной.
- Надо уехать от сюда! – добежав до машины, крикнул мне врач, - И мальчика заберите на переднее сиденье.
Я перенесла ребенка вперед. Сама вновь села за руль и уже поехала спокойней, не зная куда. Я пыталась не слушать то, что происходило сзади. Мы доехали до огромного подсолнечного поля. Врач попросил остановиться и выйти мне с мальчиком из машины.
Мальчик спал, уставший от всех этих событий. Я взяла его на руки и вынесла из машины. Мы отошли недалеко. Я опустила его на землю и сама села рядом.
Здесь было тихо, и только небо напоминало о то, что сейчас происходило с Землей. По мрачно-черному небу неслись клубы огненных облаков. Они неслись так близко к земле, что казалось еще немного, и ты глотнешь их горячий воздух.
Подсолнухи опустили свои красивые золотистые головки к земле. Не было больше солнца, к которому они всегда поворачивались.
Но и здесь уже начинало трясти. Мальчик проснулся и вопросительно посмотрел на меня. В это же время раздался пронзительный крик новорожденного младенца.
Я обернулась к машине. Около нее стоял врач с завернутым в его халат ребенком:
- У нас девочка, - радостно сообщил он всем.
Потом он замахал мне рукой, что надо уезжать.
Мы вновь сели в машину и поехали. Врач сидел на переднем сиденье, а сзади слышался тихий шепоток мальчика и его матери.
Только сейчас я хорошо разглядела врача. Он был совсем молод, не больше двадцати семи лет, с красивым лицом, зелеными глазами и светлыми волосами. Он смотрела на девочку в своих руках и легонечко качал.
Он заметил, что я его разглядываю и повернулся ко мне:
- Вы ее сестра? – он кивком указал на сзади сидящую женщину.
Я отрицательно мотнула головой:
- Я вижу ее первый раз в жизни так же, как и вы.
- Понятно, - почему-то вздохнул он и снова посмотрел на малышку.
- Что-то не так? – удивилась я.
- Нет, все в порядке. Вы так переживали за нее и пытались помочь, я подумал, вы давно знакомы.
- Нет, нет, - ответила я, - Мы познакомились только сегодня… утром.
Он снова кивнул головой и посмотрел вперед. Дорога была уже лучше, чем в городе, но все же вся в трещинах. Минуту мы ехали моча, потом он спросил:
- А как ваше имя?
- Энн, а ваше? – спросила я и почему-то покраснела.
- Доктор Стрейчел, - почти скороговоркой сказал он, и тут же добавил, - Дурацкая привычка врача, можно просто Алекс.
Не успел он договорить, как буквально перед нами возникла, вырвавшаяся из земли, струя воздуха. Я резко свернула на обочину и в испуге остановилась.
- Давайте я поведу, - и, не дожидаясь моего ответа, вывел меня из машины, передал ребенка, помог пересесть, сам сел за руль, и мы поехали.
Я так не ездила ни разу. Он гнал машину с бешеной скоростью, резко уворачиваясь от неожиданных препятствий. Я зажмурила глаза, на заднем сиденье смолки. Неожиданно у меня на руках заплакала девочка. Как ни качала я ее, она продолжала плакать.
- Она хочет есть, - не отрываясь от дороги, сказал мне Алекс, - Передайте ее матери, пусть она покормит.
Я обернулась назад. Женщина спала, ее голова беспомощно откинулась назад. Я слегка толкнула ее, чтобы разбудить, но у нее даже не дрогнули веки.
- Она крепко спит, - обратилась я к Алексу, - Мне не удалось ее разбудить.
Он не снижая скорости, нащупал руку женщины, и некоторое время держал ее запястье.
- У нее обморок! Срочно найдите в моей сумке ампулу с синей этикеткой. В другом отделе найдете шприцы. Вколите ей в плечевую область.
Я страшно испугалась и почти закричала:
- Я не буду! – в отчаянье замотала я головой, - Я этого никогда не делала!
- Успокойся, - тихим ровным голосом он остановил меня, - Просто делай, что я тебе скажу.
Через пятнадцать минут в моей руке был уже израсходованный шприц. Я не совсем понимала, что произошло. Только женщина открыла глаза и тяжело посмотрела на всех нас:
- Дайте мне мою девочку, - первой, что произнесла она.
Я аккуратно передала ей ребенка, и он, до этой минуты кричавший, замолчал. Очень скоро накормленный и успокоившийся, он спал на руках своей матери.
Землю, наконец, перестало трясти, но у нас возникла еще одна проблема – заканчивался бензин. А по близости не было не одной заправки.
- Что будем делать? - шепотом спросила я Алекса.
- Найдем верблюдов и дальше поедем на них, - отшутился он. – А если серьезно, то я не знаю, придется идти пешком, оставаться на месте опасно.
- А идти? Идти не опасно? Вы, может быть, знаете, куда нам идти? – мне стало страшно.
Он замолчал, стрелка на табло медленно плыла к нулю. Внезапно у меня в голове появилась мысль:
- Включите радио! Там должна быть информация, куда можно идти в поисках защиты.
Радия зашуршало. Я стала ловить сигнал, но ни одна станция не работала. Машина остановилась – бензин все-таки закончился. Я еще раз попыталась найти хоть какую-нибудь станцию, и неожиданно из динамиков прорезался слабый женский голос:«По нашим сведениям уже около 30 тысяч людей доставлены в Краузерскую долину, которая по мнению ученых остается самым безопасным местом. В долине разбит лагерь, куда доставлен медперсонал для оказания первой медицинской помощи пострадавшим.
Сейчас у нас в гостях доктор на…» - волна пропала, но уже мы знали, куда нам ехать. Но ехать мы уже не могли.
- Посмотрите в бардачке карту, - обратилась ко мне женщина.
Я вытащила карту и протянула Алексу. Он развернул ее, немного полистал и нашел место нашего пребывания и Краузерскую долину:
- Она в десяти километрах то нас. Мы не можем дойти до нее, - он кивнул головой назад.
- Я ваша обуза… идите без меня, - тихо сказала женщина, - Доктор как ваше имя?
- Алекс, - ответил он, - Но…
- Как и моего сына, - задумалась женщина, - А мое имя Кейт. Алекс, я прошу вас, спасите моих детей. Возьмите их с собой в долину, а меня оставьте. Что произойдет со мной все равно, главное - дети.
- Нет Кейт, - серьезно сказал Алекс, - С вами останусь я, а Энн возьмет детей и пойдет в долину.
Я посмотрела на него. В его глазах сила и твердая уверенность в своих словах, что я все поняла – отговаривать его было бесполезно. Хотя я думала, что с Кейт лучше останусь я, а он с детьми уйдет. Я впервые выдела человека, который ни минуты не думав, принял решение, которое может сыграть с ним злую шутку.
- Алекс, - тихо начала я, - Я понимаю, что все это бесполезно, что я сейчас скажу, вы все равно останетесь при своем, но с детьми у меня будет меньше шанса дойти, чем у вас.
Он, молча, вышел их машины, и я последовала за ним. Он взял меня за руку и отвел на небольшое расстояние от машины:
- Зато у вас будет хоть какой-нибудь шанс, а у меня его, возможно, не будет вообще. Вы должны дойти, - он опустил голову, - Вы должны жить.
-Почему вы вдруг решили, что жить должна я, а не вы? Кто вам такое сказал?
- На это у меня есть свои личные причины и все! – Алекс замолчал и посмотрел на черное небо. Едва было заметно, что в его глазах появились слезы. Он отвернулся.
Мне хотелось узнать, что привело его к такой мысли, но подойти и спросить, я не решалась.
- Сейчас уже около восьми вечера, - он посмотрел на свои часы, - Скажите Кейт, чтобы она покормила девочку, и после ступайте в долину.
Я подошла к машине и передала слова Алекса Кейт. Она заплакала, прижала к себе детей и вдруг неожиданно улыбнулась. Я не стала ей мешать и отошла.
Сейчас было не темно и не светло, чувствовался запах гари. Алекс стоял недалеко, и, казалось, глубоко задумался, но вдруг повернулся и подошел ко мне:
- Все, пора идти. Идите только по дороге, и она выведет вас к этой долине, она будет справа от вас. Если чувствуете, что устаете, то отдохните. Но делайте это не часто. Вы должны дойти до ночи.
Я почти не слушала его, лишь смотрела в его, полные боли, глаза. Теперь он был не такой, какой был в тот момент, когда я его встретила. От пыли лицо, и волосы его потемнели, губы потрескались, вид у него был очень уставший.
- Детей далеко от себя не отпускайте, - продолжал Алекс, - Чтобы не случилось. Вы поняли меня? Энн, ты меня слышишь? – он повысил голос.
Я, молча, кивнула. Хотелось разрыдаться, но слез не было. Алекс подошел к машине, взял у Кейт девочку и дал мне. Она спала. Потом вывел мальчика. Я подошла к Кейт, она плакала:
- Энн, - она попыталась улыбнуться, - Берегите детей, они все, что осталось от него.
- То кого? – невольно спросила я.
- От Тома, он погиб впервые минуты землетрясения. До сих пор у меня перед глазами то, как он передает мне через окно Алекса, я забираю его, и в тоже время здание обрушивается. А он остается там, под обломками, - Кейт замолчала, из ее глаз вновь полились слезы, - Энн, расскажите моему Алексу и Полли обо мне и отце, когда они подрастут. Вы можете мне это пообещать?
- Я не буду такого обещать вам, - серьезно ответила я, - Вы расскажите им сами, не хороните себя раньше времени.
- Нет, - медленно протянула она, - Мне не дойти до лагеря, я умру здесь. Но не это тяготит и пугает меня: с собой в могилу я утяну хорошего человека, Алекса. Энн, уговорите его пойти с вами.
- Нет, он вас не оставит. И не смейте говорить такие вещи, как то, что вы здесь умрете. Этого не будет. Я приду в лагерь и найду машину, которая приедет за вами.
Женщина улыбнулась, но мне не понравилась эта улыбка. Она будто не верила, что сможет выжить. Я попрощалась с ней и подошла к Алексу:
- Я не прощаюсь, потому что знаю, что еще вернусь за вами. Вы только подождите немного, и я обязательно за вами приеду.
- Не надо, - возразил он, - Сама, … сами не возвращайтесь. Если будет возможность, пришлите помощь. Но сами оставайтесь в долине, там будет безопаснее.
Но меня не волновали его слова, я уже твердо решила, что вернусь. Я взяла детей, еще раз посмотрела на Кейт и Алекса, развернулась и двинулась в долину, в которой даже не подозревали о нашем существование.
Через час у меня затекли руки, я устала, села на дорогу. Девочка спала, мальчик держался молодцом, но за все это время не проронил, ни слова. Дорога казалась мне бесконечной.
Стало темно, только сзади, на горизонте была длинная линия огня, пожирающего все на своем пути. Мне казалось, что с каждой минутой Полли тяжелеет, руки тряслись. Алекс от усталости начал спотыкаться, но, ни разу не предложил отдохнуть. Только тогда, когда я останавливалась, он устало падал на землю и лежал до тех пор, пока мы вновь не тронемся дальше.
Когда мне захотелось, чтобы все эти мучения разом закончились любым способом, пусть даже самым неожиданным, я увидела освещенную сотнями маленьких фонариков долину. Откуда только взялись новые силы - я не знала. Но быстрым шагом мы добрались до нее за полчаса.
На границе мы встретили патруль:
- Как ваша фамилия, мэм? – подошел ко мне с листом бумаги один из полицейских.
- Родингс, - ответила я и слегка покачнулась. Полицейский помог мне сесть на стул и продолжил заполнять регистрационный лист:
- Это ваши дети?
- Нет, одна женщина попросила меня проводить сюда ее детей, - вдруг я отчаянно схватилась за голову, - Господин офицер, эта женщина и еще один человек нуждается в помощи, вышлете за ними машину. Это надо сделать срочно!
- Успокойтесь, давайте я сначала вас оформлю, а потом подумаем, что можно сделать. И так, вы знаете имена и фамилии этих детей?
- Знаю только имена. Мальчика зовут Алекс, а ее, - я показала глазами на ребенка, - Ее зовут Полли. Она родилась только сегодня.
- При каких обстоятельствах вы познакомились с этой женщиной, и почему она отдала вам детей?
Я не выдержала и вскочила на ноги:
- Неужели вам все это важно? Примите детей и поедем уже за их матерью!
- Не надо нервничать, - спокойным голосом сказал офицер, - Я должен заполнить лист, и без него я ничем не смогу вам помочь.
Я поняла, что спорить с ним бесполезно и рассказала ему весь сегодняшний день. Весь: от его самого начала до того, как я подошла к Краузерской долине.
Полицейский отложил листок, подошел к человеку в военной форме, что-то шепнул ему на ухо. Тот подозвал нас к себе. Видя, что еще немного, и я уроню ребенка, он взял Полли себе на руки:
-Я отведу вас на место, где вы будете все это время жить.
Мы некоторое время шли между палатками, перед одной из них мы остановились. Он вошел внутрь. Палатка была больших размеров. В ней находились около двадцати человек с детьми. Он отвел нас в дальний угол и указал на пару матрасов:
- Вот ваши места, - он вытащил из своего кармана небольшую книжечку и протянул мне, - Теперь это ваши документы, без них не делайте ни шагу. Да, детей мы записали на ваше имя, - сказав это, он вышел.
Я не успела опомниться. Со мной рядом сидела женщина и кормила ребенка. Я посмотрела на Полли и Алекса. Мальчик устало лежал на матрасе и спал. А Полли тихонько распевала свои детские, непонятные никому песни.
- Простите, - обратилась я к той женщине, - Вы не могли бы посмотреть за моими малышами? Понимаете, их мать сейчас нуждается в помощи, я обещала, что вернусь за ней. Я очень прошу вас.
- Хорошо, хорошо. И если вы не против, я даже покормлю маленького.
-Это девочка, Полли. Я буду очень благодарна вам за это, - улыбнулась я, - Большое вам спасибо!
Я была уверенно, что доверила детей хорошему человеку, поэтому тут же выбежала из палатки.
На улице было очень темно, только слабый свет падал на землю из открытых дверей палаток. Я вновь подошла к посту, но полицейского, который меня оформлял, там уже не было.
- Вам что-то нужно мэм?! – обратился ко мне один из постовых.
- Да, мне нужен один офицер, он находился здесь до вас.
- Зачем? – строго спросил он.
- Он обещал помочь мне в одном вопросе. Поймите, это очень важно!
- Хорошо, я понял, - он на секунду задумался, - Вероятно, до меня здесь был Гари Вайст. Вы найдете его в палатке номер 15, она находиться за той синей, - он махнул рукой в сторону палаток.
Среди них я увидела и синею. Я поблагодарила его и направилась в сторону лагеря. Пять минут спустя я стояла напротив палатки, на боку которой висела табличка с номером 15. Немного постояв, я все-таки зашла. Внутри находились военные и штатные, перебиравшие какие-то документы люди.
- Вам что-то здесь надо? – обратился ко мне, сидевший у входа человек.
- Мне нужен Гари Вайст, - робко сказала я.
- А, понятно, - почему-то улыбнулся он, - Гари, - крикнул он, - К тебе тут пришли.
К нам подошел офицер, с которым я уже виделась.
- Эх, Гари, а еще мне кто-то говорил о чести! – язвительно заметил, позвавший его человек.
- Прекрати свои грязные намеки, Эд, - ответил на его слова Гари и обратился ко мне, - Что вам нужно?
- Вы обещали помочь мне, - робко начала я.
Но все тот же Эд перебил меня:
- Вы его не слушайте, он много кому обещает, у него уже это в привычку вошло…
Вайст взял меня под руку и потянул в сторону выхода:
- Пойдемте, нам здесь не дадут поговорить.
Мы вышли, и он снова задал мне вопрос, что мне от него надо.
- Вы не помните, я пришла сюда с двумя детьми…
- Вам что-то нужно для детей: еда, одежда?
- Это конечно тоже нужно, но я пришла к вам не из-за этого. Понимаете, - я вновь запнулась, было трудно вновь восстанавливать былые события, все это было тяжело, - Я уже говорила вам про Кейт, мать тех детей, когда рассказывала, откуда у меня появились Полли и Алекс.
Я замолчала. Офицер смотрел на меня, непонимающим взглядом. Кажется, он не помнил меня и тем более не понимал, о чем я ему рассказывала. Я уныло опустила голову. Но он неожиданно сказал:
- Постойте, это вы были с маленькой девочкой, которая сегодня, - он остановился, - Точнее вчера уже родилась. И еще был мальчик Алекс. Так это вы?
Я улыбнулась и молча, кивнула. Он снова спросил:
-Ну, а что вам конкретно нужно?
- Машина нужна, надо забрать Кейт и еще одного человека, врача. Она очень слаба, и самостоятельно дойти не может, - не останавливаясь, выпалила я.
- Машины и топливо у нас на учете, и использоваться могут лишь в особых случаях с разрешением опять-таки, особых документов, заверенных высокопоставленными лицами.
- Как все запутанно! Неужели, чтобы спасти бесценные человеческие жизни, нужны какие-то бумажки?!
-Не я это все придумал, извините, - он замолчал, потом добавил, - Я не смогу вам помочь…
Он развернулся, чтобы уйти, но я взяла его за руку и не дала ему это сделать:
- Гари, я слышала, что вас так зовут, пожалуйста, помогите! – на моих глазах навернулись слезы, - Я вас умоляю. Найдите машину. И если вы боитесь взять ее без разрешающих бумаг, то я возьму ее сама. Пусть со мной что угодно сделают после этого, - я уже плакала навзрыд, - Поймите меня, как я буду смотреть в глаза детям, которые вырастут. Как я скажу им, что не смогла спасти их мать? Я прошу вас, помогите!
Он мотнул головой:
- Нет, извините, это не в моих силах.
С этими словами он вытащил свою руку из моей и пошел прочь.
Я опустилась на землю. Казалось, все внутри у меня оборвалось. Мне захотелось рвать на себе волосы от бессилия что-то сделать. Минуты три я сидела, но потом я решила собраться с мыслями. И одна из них, в какой-то мере безумная пришла ко мне в голову. Я решила пешком к Кейт и Алексу. Может быть, я и Алекс сможем помочь Кейт дойти до лагеря.
Я понимала, что моя идея имеет мало шансов на осуществление, но она почему-то обрадовала меня. Я быстро встала и направилась в сторону постовой заставы. Один из постовых остановил меня:
-Вы куда-то собрались?
- Да, недалеко остались мои друзья, им надо помочь добраться сюда.
- Вы не можете выйти отсюда без пропуска.
Его слова очень разозлили меня:
- Я не в тюрьме. Вы не имеете права меня задерживать! Я могу уйти отсюда, когда и куда захочу, - я перешла на крик, - И никакие бумаги мне не нужны, чтобы сделать это!
Услышав это, другой постовой крикнул:
- Да пропусти ты эту ненормальную, пусть идет куда хочет, нам проще будет. С ней еще больше проблем. Только пусть она напишет, что добровольно покидает лагерь и претензий на охрану своей жизни не имеет.
Я не глядя, подписала какую-то бумагу и кинулась бежать.
Я неслась вперед, часто ноги заплетались, и я падала. Немного отдышавшись, я снова бежала вперед. Еще немного и из моего горла стали раздаваться хриплые звуки. Я снова упала, но подняться было тяжело, я смогла лишь сесть. У меня вновь полились слезы. Мне казалось, что я никогда не дойду до Алекса и Кейт. Я была одна, совсем одна. Никто не захотел мне помочь.
Было ужасно больно в области коленки. Я посмотрела на нее. Она была разодрана и вся в крови. Я могла вытерпеть боль, но когда видела кровь, то уже не могла владеть собой от страха. Но сейчас я поняла, что надо собраться и идти дальше.
Я попыталась встать на ноги. Мне это удалось, и медленно, прихрамывая на раненую ногу, я пошла.
Мне казалось, что я иду целую вечность. Вновь я упала. Теперь я лежала на спине, обращенная лицом к небу.
Еще вчера на небе можно было увидеть, раскиданные по нему маленькие, но яркие звезды. А сейчас на небе не было ничего. Порой мне казалось, что я нахожусь в темной комнате, и, пройди я еще немного, выйду из нее. И все будет как прежде. Жизнь как прежде. Жить! Так захотелось вдруг жить. Захотелось услышать привычный ночной гул автомобилей на дороге, по которой я сейчас шла.
И я вдруг услышала. Поначалу я думала, что мне это кажется, но я все отчетливее и отчетливее слышала звук работающего мотора. Я повернула голову и увидела, что со стороны покинутой мной Краузерской долины едет машина.
Неожиданно она остановилась передо мной. Я замерла. Передняя дверь открылась, и из нее вышел тот самый Гари, говоривший, что не сможет мне помочь. Он подошел ко мне:
- Ну, и куда вы отправились одна, да еще на ночь, глядя? – нервным голосом спросил он.
- Вы не смогли помочь мне, и я решила пойти одна, - тихо, чуть дыша, ответила я.
- Ладно, пойдемте в машину, найдем ваших друзей. Знаете, я им ужасно завидую – не каждый человек будет так беспокоиться о своих друзьях, - улыбнулся он.
Я попыталась встать, но почувствовала резкую боль в лодыжке и снова упала.
- Что с тобой? – подбежал ко мне Гари.
Я слабо улыбнулась грустной улыбкой:
- Кажется, я вывихнула лодыжку.
- Эх ты, - только и сказал он, потом легко взял меня на руки и помог сесть в машину.
- Вы получили разрешение на машину? – робко спросила я его.
- Нет, - засмеялся он, - Надеясь, меня казнят не сразу, как вернемся.
- Зачем же вы сделали это? Почему помогаете мне? – вдруг спросила я.
- Не знаю, - немного подумав, серьезно ответил Гари.
Дальше мы ехали молча. Землю престало трясти, но тряска оставила свои последствия. Дорога была вся разбита, нам приходилось ехать вдоль ее остатков.
Вдруг фары машины осветили двоих человек, сидевших возле дороги.
-Остановитесь, - попросила я Вайста, - Это они.
Мы остановились. Я и Гари вышли. Один из двоих человек поднялся и подошел к нам, увидев меня, он улыбнулся:
- Ты все-таки вернулась, не смотря на мою просьбу? – спросил Алекс.
Я кивнула головой и попыталась подойти к нему ближе, но встав на больную ногу, вскрикнула и осталась на месте.
Он помог мне сесть и без всяких вопросов снял с моей ноги кроссовок:
- Вывернула? – поднял на меня глаза Алекс и стал ощупывать лодыжку, - Так больно?
Но отвечать было бесполезно, я уже взвизгнула и потом на всякий случай кивнула.
- Посмотри назад, что там? – испуганно спросил Алекс.
Я обернулась и ничего не увидела, вместо этого ощутила жуткую боль. Я посмотрела на уже улыбающегося врача:
- Вот и все, радостно сообщил он, - Теперь работает, можешь ходить!
- Спасибо! – я улыбнулась ему в ответ. – Как Кейт?
- Я вколол ей успокоительное, и она заснула. Ужасно хочется пить, у тебя случайно нет воды?
К нам подошел Гари:
- Гари Вайст, - он протянул руку Алексу.
- Алекс, - ответил он на приветствие, - Спасибо, что приехали за нами.
- Скажите спасибо ей, - Гари указал на меня, - Я слышал, вы хотите воды. Возьмите в багажнике. Я что-то бросил туда из еды.
- Давайте сначала посадим в машину Кейт.
Гари согласился с ним. И они оба посадили женщину в машину. Она проснулась и первым делом спросила - в порядке ли ее дети. Я заверила, что они находятся под защитой, и с ними все в порядке. На этом она успокоилась.
Мы немного отдышались, выпили почти всю воду, что привез Гари и поехали обратно в лагерь. Долгое время все молчали. Гари вел машину быстро, но аккуратно, чтобы не потревожить Кейт.
- Гари, а все-таки, что вам могут сделать за то, что вы взяли машину? – спросила я.
Он ответил не сразу:
- Если повезет, то могут понизить в звании, если нет, то возможно вообще предоставят отставку, вплоть до военного суда.
- Нет, они этого не могут сделать! Я скажу им, что вы взяли машину не из-за своей прихоти, а для настоящего дела.
- Спасибо, но боюсь, что слушать вас никто не будет, - ответил он, и чтобы как-нибудь отвлечься включил радио.
Вновь послышался знакомый голос ведущего:
«На севере все еще наблюдаются подземные толчки, но они уже сравнительно меньше толчков, раздаваемых утром предыдущего дня» - голос на минуту прервался: «Сейчас мы получили срочное сообщение: с Запада на нас движется огромное торнадо. Власти еще раз просят граждан покинуть свои жилища и отправятся в места более безопасные для жизни, территориальное нахождение которых мы будем объявлять каждый час.
А сейчас вновь вернемся к теории причины ужасных катастроф. На сегодняшнем заседание молодой немецкий ученый Фридрих Грайцвер представил нам свою теорию. Он предположил, что под землей за миллиарды лет скопились газы, которые в наше время нуждаются в выходе наружу. Их резкий выброс ведет к трещинам в литосферной плите. Впоследствии эти небольших масштабов трещины, могут объединиться и разделить наш материк, а после и другие, на мелкие части. Возможно, некоторые части материков смогут удерживаться выше уровня моря. Но их будет немного. Большинство же из них уйдет под воду. Это возможно произойдет через пару недель…».
Гари выключил радио. Я посмотрела в окно. Мы подъехали к лагерю. Он остановил машину:
- Если будут спрашивать, почему вы со мной, скажите, что остановили меня и попросили довезти, - внятно сказал Гари, - У вас так будет меньше неприятностей. Все, выходите.
- Спасибо Гари, - поблагодарил я, - Надеюсь, мы еще увидимся.
Гари улыбнулся, попрощался с Алексом и Кейт и уехал.
Мы прошли пост. Меня заново зарегистрировали, и снова один полицейский пошел показывать наши места.
Кейт проводили к ее детям. Она была рада им, как будто в ее жизни случилось совсем невероятное событие.
Мне и Алексу в этой палатке места не хватило, и нас определили в другую. Как только я дошла до своего места, сразу же упала. Алекс испугался – что вдруг со мной случилось, - сразу же подбежал:
- Что с тобой? Ты себя плохо чувствуешь?
Я улыбнулась и посмотрела на него:
- Нет, я просто устала.
Он облегченно вздохнул и тоже лег:
- Ну, тогда спи, - предложил он мне и сам закрыл глаза.
Но сон ко мне не шел. Слишком многое случилось за последнее время, чтобы можно было спокойно уснуть. А ведь совсем недавно я и не могла предположить, что произойдет в скором времени. Тогда я совсем не думала об этом, я была зла на жизнь, на снег, который выпал в середине весны, и на все, что меня окружало.
А сейчас я бы многое отдала, чтобы увидеть снова тот снег. Сейчас я уже не могла понять, от чего, почему жизнь для меня была лишь тоской. Теперь я так уже не думала. Теперь, даже в этих условиях мне захотелось жить. Мне стало вдруг все ясно и понятно: жизнь - это самое прекрасное, что существовало и существует в этом мире.
- Ты почему не спишь? – отвлек меня от размышлений Алекс.
- Не хочется, - ответила я, а потом задала вопрос, давно уже мучавший меня, - Алекс, скажи мне, почему ты решил, что ты должен остаться с Кейт, а не я. Ты сказал, что у тебя есть на это свои причины.
Он не ответил и закрыл глаза. Потом открыл их и повернулся ко мне:
- Это из-за моего отца, - он замолчал и вздохнул, - Когда моя мать была мной беременна, она с отцом находилась загородом. Врач запретил моей матери покидать пределы города, когда она находилась на последнем сроке, у нее могли возникнуть осложнения. Но отец уговорил ее провести тот день на природе.
В тот самый день я и захотел появиться на свет. Но отец чего-то испугался и оставил ее, когда у матери начались схватки. Он до сих пор не может сказать мне, что послужило причиной его бегства. Но моя мать умерла. Она дала мне жизнь и умерла. У нее началось сильное кровотечение, и никто! Никто! Никто не смог ей помочь. Она была одна. Совсем одна, - его глаза заблестели от слез, - Отец, конечно, очень убивался по поводу ее смерти. Он любил меня, видя ее во мне. Но я до сих пор не могу простить ему смерть матери.
Из-за этого я и не мог оставить Кейт одну или с тобой. Я должен был остаться с ней. Тем более, ты просто не могла бы оказать ей помощь в случаи чего.
- Ты слышал, что говорили по радио? Они думают, что через пару недель…
- Будет очень маленькая вероятность остаться среди живых? – перебил он меня, - Да, слышал. Ты не хотела, чтобы вернулась та прежняя жизнь со всеми ее проблемами, но все же прежняя? Сейчас страшно представить, сколько погибло людей за этот день.
- Я часто задаю себе вопрос, почему же время нельзя заставить вернуться назад, почему оно всегда идет, куда-то спешит?
Знаешь, ведь до того, как все это случилось, я была совсем другой, равнодушной какой-то ко всему, что ли? Мне не хотелось ничего делать, и не потому, что было лень, а из-за того, что я не видела в том никакого смысла. Но теперь все изменилась. И если бы я знала, что мне можно загадать одно единственное желание, и оно обязательно бы сбылось, то я бы пожелала, чтобы эта катастрофа каким-то способом, вырезалась из нашей жизни. Я говорю именно катастрофа, а не этот момент жизни потому, что я благодаря только этому моменту поняла, что такое жизнь.
За этот период я познакомилась с замечательными людьми, да, замечательными! – повторила я, заметив ироническую улыбку Алекса, - Это правда, я так считаю.
- Ты, конечно, правильно сказала про катастрофу и про момент жизни. Но сейчас неизвестно, что будет с нами завтра. Неизвестно никому. А пока будем жить, просто жить.
Неожиданно для себя я зевнула.
- Ну, ладно, спи, - улыбнулся Алекс, - У нас еще будет время поговорить.
После этой фразы мои глаза сразу же закрылись, и я уснула. Я как будто провалилась в вечность.
Разбудил меня яркий луч света, он будто просил меня: «Вставай, день начался!». Я улыбнулась этой мысли и проснулась. Осмотревшись вокруг, я зажмурила глаза, потом снова открыла их.
Я находилась не в палатке, а в своей комнате, в своей совершенно целой комнате. Я быстро соскочила с дивана, споткнулась об свои тапки и растянулась на полу. Почувствовалась боль в ноге. Я глянула на коленку. Она было вся опухшей с полосками застывшей крови.
Я выглянула в окно. Там по-прежнему таял снег. Я не понимала, что происходит. Быть может все, что со мной произошло, мне приснилось? Нет, все происходило уж слишком реалистично, чтобы это было сном.
Но почему же я здесь, а не там? А может это сон? Тогда он должен скоро закончиться. Я ничего не понимала. Пред моими глазами становились образы Кейт, ее детей, Гари, Алекса, постовых.
Почему-то меня потянуло на улицу. Повинуясь желанию, я быстро оделась и выскочила из дома. Улица вновь была целой, вырванные вчера деревья, как ни в чем не бывало, росли на своих местах.
Я повернула голову. Неподалеку шла пара, в ней, я узнала Кейт, а рядом шел молодой мужчина с маленьким Алексом на руках. Они прошли мимо меня. Кейт посмотрела на мое изумленное лицо, проводила меня непонимающим взглядом и вновь вернулась к спору с мужем. В отрывках фраз я расслышала, что они спорят о том, как назовут своего будущего ребенка. И я поняла – Полли еще не родилась.
Я не стала их отвлекать, а пошла дальше. Я не знала куда идти, просто шла, куда вели меня мои ноги. Я шла и радовалась каждому шагу, каждому глотку воздуха. Радовалась синему небу над головой, растаявшему снегу под ногами.
Мне хотелось петь, смеяться, сделать какой-нибудь смешной глупый поступок. Я жива! Я живу! Мир жив! Мне хотелось кричать эти слова, чтобы их услышали все. Еще немного и, казалось, моя душа вырвется и улетит в эти, прозрачные своей голубизной, небеса.
Внезапно я столкнулась с прохожим.
- Извините, - пробормотал он, потом посмотрел на меня и замер.
Это был Алекс! Я с широко открытыми глазами смотрела на него:
- Алекс?! Ты…?
Он расплылся в улыбке и заглянул мне в глаза:
- Я же говорил, что у нас будет еще время поговорить, Энн…