Однажды Пьер, охотясь за антилопой, встретил Бога. Бог явился в образе заблудившегося белого путешественника, какими любят лакомиться львы-одиночки, и был поначалу не признан Пьером.
Пьер пожалел глупого путешественника. Он развел костерок, отломил половину лепешки и дал напиться туристу из помятой фляжки. Бог слопал лепешку, запил её двумя добрыми глотками воды и закурил вонючую сигаретку.
– Ты смелый и находчивый юноша, – сказал он, пуская тонкую струю в фиолетовое небо.
– Самый лучший охотник в деревне, – уточнил Пьер.
– Я решил тебе открыться. Я - Бог.
– Не Вуду? – осторожно спросил Пьер.
– Нет, – засмеялся Бог, – я добрый бог, люблю людей и зверей. За твою доброту я исполню три желания.
Пьер, простая душа, сразу поверил авантюрному предложению.
– Любых?
– Любых, – сказал Бог и щелчком послал горящий окурок в савану.
Сгоряча Пьер хотел заказать место вождя, всех женщин деревни и велосипед, но чуток покумекав понял, что такой редкой возможностью следует распоряжаться разумно.
– Хочу жить в Европе, как Патрик.
Патрик, бывший охотник из соседней деревни, жил в Европе. Три года назад он исчез на охоте, и все уже думали, что затоптал его бешеный слон или укусила ядовитая змея и кости его давно растаскали по саване вонючие гиены, а в прошлую луну он явился в деревню из Европы. Чем Патрик там занимается Пьер так и не понял. Он рассказывал о больших, больше слона, машинах, о баках возле хижин и хижине, где женщинами можно пользоваться за деньги.
– Раз, – загнул Бог мизинец.
– Хочу много денег.
– Два, – загнул Бог безымянный палец.
Третье желание не приходило на ум. Пьер встал, походил, бросил камнем в гиену, слишком близко подобравшуюся к костру. Желание не хотело придумываться.
– Не тяни резину, Пьер, – торопил его Бог, – мне пора на небо. И тут Пьер вспомнил ящичек, который Патрик называл телевизором. В нём крохотные человечки ходили, разговаривали и всё время нажимали кнопки.
– Хочу быть нажимателем кнопок.
– Три, – воскликнул Бог.
Пьер глазом не успел моргнуть, как все три желания исполнились. Он нашел себя в Париже в четырехкомнатной квартире, где свободно могли разместиться половина людей его деревни, служащим большой фирмы с приличным окладом. Кроме того в качестве бонуса Пьер нашел в своей голове множество знаний и умений. Он мог чистить зубы электрической щеткой и знал, что ныне он IT-специалист; он умел пользоваться унитазом и споро стучать по клавишам; водить машину, ждущую его в подземном гараже, и мог связно объяснить преимущества джавы перед С++.
Пьер подивился всемогуществу Бога и зажил припеваючи. Он потучнел, в пригороде нашел себе совсем юную подружку Жану, которая умела делать то, что Пьеру не могло привидеться в самом горячем эротическом сне.
И всё стало замечательно, но с некоторых пор начал замечать Пьер косые взгляды коллег. Они замолкали при его приближении и смеялись в спину. Как-то он случайно подслушал разговор на кухне. Много раз Ренэ и Михаэль называли его тупым, глупым, идиотом пустоголовым. Пьер неслышно отошел несколько шагов, потом вернулся шаркающей походкой европейца, которая способна разбудить даже глухую черепаху. Ренэ и Михаэль замолчали. Пьер вежливо поздоровался, и, взяв бутылку воды, вышел. Он услышал за спиной мерзкое хихиканье шакалов.
В этот день Пьер ушел со службы раньше обычного, а дома его ждал принеприятнейший сюрприз. Его малышка Жана кувыркалась в его кровати с каким-то толстым господином. На горячие упреки Жана нахально заявила, что денег он дает мало, она хочет много, поэтому приходится подрабатывать.
И вскипела абиссинская кровь. И схватил Пьер кухонный тесак. И взвизгнула испуганно неверная Жана. И проворней змеи выскользнула она из квартиры. А Пьер опустился на колени посреди комнаты.
– Господи, – взмолился он, подняв глаза к потолку, – услышь меня, Господи!
Молитва была горячая, искренняя была молитва и Бог услышал её. Кусочек потолка, как раз то место, куда уперся взгляд Пьера, протаял. Из проталины высунулась голова Бога.
– Ну чего тебе ещё?
– Всё не так, о Господи! Всё не так!
Бац! Бог весь оказался в кресле напротив коленопреклонного Пьера. Он вынул из уха кусок штукатурки, бережно положил его на стол.
– Рассказывай, что не так.
– Я забыл попросить ум!
– Не могу, – Бог развел руками, – при всём желании не могу. Ум дается при рождении и развивается многолетним учением. Я и так сверх того что ты попросил инсталировал в тебя кучу знаний и умений. Представь как бы ты жил и работал в Париже с твоими навыками охотника.
– Тогда верни меня, о Господи, – взмолился Пьер, – обратно на тропу. Не хочу я Европу, не нужно мне много денег и противно мне быть нажимальщиком кнопок.
– И это не могу, – смущенно ответил Бог, – твое место давно занимает один европеец, а он пока не просится назад.
– Что же мне делать, Боже! – слезы струились по щекам, бежали по канавкам ритуальных шрамов.
Бог печально улыбнулся, ласково погладил Пьера по курчавой головке.
– Молись, сын мой.
И он растворился в окружающем пространстве, словно и не бывало.
А мораль такова: поздняк метаться.