ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ
Прихожая освещена лишь камином. До рассвета еще далеко, метель утихла. Перед огнем в больших уютных креслах - СНЕВАР и ГЛЕБСКИ. Собаки лежат здесь же, на шкуре, и спят. Пока открывается занавес, наши герои, приподнявшись навстречу друг другу, пьют на брудершафт. Потом швыряют бокалы на пол, но они не разбиваются. Зато просыпаются собаки. Часы бьют четыре раза. По лестнице спускается свежая и подтянутая КАЙСА в рубахе и джинсах. Мужчины делают попытку подняться, отвечая на ее приветствие.
АЛЕКС
Ты куда, котенок, в такую рань, поди, поспи еще.
КАЙСА
Нет, шеф, я проверю еще раз все как следует. Нам надо еще тринадцатый номер показать инспектору.
ПЕТЕР
Можете называть меня просто Петер, дорогая.
КАЙСА
Ладно. А я Марианна Ковальски, для вас - Нюра. Или Ню.
ПЕТЕР
Ну уж нет. Будьте Нюрой, а то Симоне потеряет крышу. Сдается мне, что она у него есть.
НЮРА
Конечно, вы обратили внимание - он тоже понимает веерский? Вы тут заканчивайте, а я пойду посмотрю его багаж в кладовке. Вот, примите спорамин, в голове прояснится после вчерашнего. Вы оба не ложились?
АЛЕКС
Куда там, ситуация аховоя. Связи-то так и нет. А здесь непонятно что происходит. Вы же знаете, что в отеле главное - чтобы не замочил кто кого. А тут - что угодно...
ПЕТЕР
Алекс сейчас проверит свой дизель, чтоб нам совсем без света не остаться, а я вам пока расскажу о нашем положении. Вещи Симоне подождут. Вон Олафа чемодан валяется, сначала его посмотрим. А Хинкус свой саквояж в номер унес? Алекс, потом принесите его сюда, наш постоялец точно не проснется. Давайте, Нюра, чайку, и начнем.
АЛЕКС уходит, возвращается с саквояжем и отправляется инспектировать автономку. НЮРА садится на его место и смотрит на ПЕТЕРА. Огонь в камине разгорается сильнее. ПЕТЕР снимает кипящий чайник и наливает ей чаю.
НЮРА
Для полной ясности, инспектор. Сдается мне, что вы не совсем Петер и не совсем инспектор.
ПЕТЕР
С этого и начнем. Я из отдела астрофизики Комитета 2012. Нет, не из Академии, не из РАН, просто в Римском клубе решили, что в этом году будет наконец давно ожидаемый дедлайн, все уже давно готовятся. Служба у нас разветвленная, мониторим многие отрасли. Президентские выборы - только часть проблемы. Я сейчас объясню, причем здесь ваша астрономка. Мы на нее давно обратили внимание. В науке, да и везде, сокрушительные прорывы происходят после периодов затишья. Сейчас как раз такой период, причем сильно затянувшийся, сразу в трех областях. Прежде всего в поэзии, затем - в философии, но это не по моей епархии. Меня интересует астрофизика. В ней застой дольше и глубже всего. Значит грохнет по-крупному. Службу слежения создали уже давно, перед пуском шестиметровика на Северном Кавказе. Теперь ждем качественно новых результатов и с Адронного Коллайдера - отсюда, из Швейцарии. В июле Радиоастрон полетел, точно будет атас, но через годик, пока не горит. Опаснее всего Коллайдер. Представляете, если в лоб столкнуть две частицы, разогнанные до сумасшедших скоростей, тут и новая Вселенная может образоваться! Куда денется наша, мне лично не ясно. Тут уже полный аларм, но пока шумят всякие шизики, специалисты успокаивают, но кто их знает. Коллайдер работает, пока проносит, из чего я делаю вывод, что Бог есть. Мы отслеживаем все мало мальски заметные публикации. Интенсивнее всех выдают пионерские работы в России, как вчера мы убедились, все идет с родины слонов. По материалам разных конференций, шаря в интернете, мы пытаемся понять, что висит в воздухе. Тишина длится ненормально долго. Такой промежуток был больше ста лет назад, перед работами этой парочки, супругов Кюри. Помните, как тогда грохнуло? Только не все сразу заметили. И вот неделю назад я понял, что висит, да так, что топор уже вешать можно. По дороге сюда я вдруг осознал, что не было никакой задержки. Вот как полезно крутить педали. Серой пахнет уже с восемьдесят четвертого. Наша служба тогда зевнула, так не мудрено было проколоться. Ключевая работа была факультативной, наши клиенты работали на голом энтузиазме. Не было финансового следа. Ну, как всегда, по Шардену. Они, естественно, бесплатно трудились, по кухням. А результаты поторопились опубликовать на русском, в Астрономическом Циркуляре, тиражом 100 экземпляров. Им редактор тогдашний, доктор Черепащук, позволил только сделать развернутое английское резюме. А в широко читаемые журналы их просто не пустили. Зельдович руководителю скандал устроил и не пустил. Потому что результат этот закрывал напрочь его адиабатический сценарий развития ранней Вселенной, с которым тогда все носились, как, простите, петухи с яйцами. Да они и сами боялись сильно шуметь, потому что слишком все странно получилось, да и статистика фиговая была. Словом, результат требовал серьезной проверки. А потом их руководитель трагически погиб. Я уверен, что не случайно. Видимо, начались эти таинственные помехи, которые всегда сопровождают прорывы. Следующие восемь лет на них вообще нельзя было выйти, потому что всерьез результат приняли два десятка человек, не самые большие мэтры. Наша астрономка, одна из четверых, осталась тогда одна и трепыхалась в полном отчаянии из последних сил. Для нее это был вопрос профпригодности. Ей мешали не хуже, чем тому кексу у Стругацких, но она не понимала, потому что очень уж естественно все выглядело. В ее институте уже тогда занимались Радиоастроном, она была сбоку припека, ее просто держали из гуманных соображений. Директор у них там потрясный. А в работе помогали муж ее, теперь уже бывший, да астрофизик из Калифорнии, Рон Оловин. Этот до публикации предоставил ей свою работу, и она смогла двинуться дальше. Шел тогда девяностый год. Она убедилась наконец, что результат, как говорится, эффект, а не дефект. А в 91-ом посыпалось. То же самое стали получать другие космологи, с другими объектами и с хорошей статистикой.
Но снова не рвануло, и мы снова прошляпили. Ну а в 91 их приоритет признали, а мы тогда отвлеклись, стали потихоньку заниматься Радиоастроном, да и Коллайдер почти созрел. Словом, мы крупно лажанулись. И только недавно я нутром почуял, что дело плохо, и вернулся к старым разработкам. Пришлось сначала неофициально, наши только пальцем у виска крутили. Сейчас - другое дело. Моя служба в МВД - прикрытие, а сюда я приехал вообще как частный сыщик. Формально меня нанял ее приятель, с которым она незадолго до отъезда сюда закрутила роман. Известно, что знакомы они уже около сорока лет. Но это к делу не относится. Хотя, как посмотреть... Неужели ей кто-то начал помогать? Она ведь просто воскресла. А, может, здесь-то для нее и наступят кранты? Если он ее бросит, ей конец. Вот тогда действительно ничего не случится. Я иногда ловлю себя на желании их поссорить. Простой способ снять все проблемы, но, знаете, бабу жалко. Глупость, конечно, но не анонимку же его жене писать. Пока совсем не припечет, не смогу. Ну, в общем, все. Да, вот еще что важно. С куратором по философии я не успел поговорить, но наш главный по поэтам уверен, что у него тоже скоро рванет. У них там русскую литературу давно похоронили, как всегда перед рассветом. Поэтому кроме астрономки в разработке еще и поэтессы. И правильно, не поэты же, чудится мне.
Продолжение следует.