Вопросы к творческому самосознанию.
Русская идея сквозь отражения мысли Поэта.
«Из глубины взываю к Тебе, Господи» (Псал. 129:1).
«И познаете истину, и истина сделает вас свобод-
ными» (от Иоанна 8:32).
«Иисус сказал ему: Я есмь путь и истина и жизнь»
(от Иоанна 14:6).
«Когда же придёт Утешитель, Которого Я пошлю
вам от Отца, Дух истины, Который от Отца исхо-
дит, Он будет свидетельствовать о Мне»
(от Иоанна 15:26).
«Истинно, истинно говорю вам: вы восплачете и воз-
рыдаете, а мир возрадуется; вы печальны будете, но
печаль ваша в радость будет» (от Иоанна 16:20).
«И мы знаем, что так было всегда:
Что Судьбою больше любим,
Кто живёт по законам другим
И кому умирать молодым» (В.Р. Цой, с. 340, 2003).
«И когда мы все посмотрим в глаза Его,
То увидим в тех глазах Солнце свет»
(В.Р. Цой, с. 348, 2003).
«Самые великие слова в русской поэзии:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли… Глаголом жги сердца людей!»…
А литература есть Правда. Откровение… Есть Правда – есть литература»
В.М. Шукшин.
«Пушкин есть пророчество и указание… Стать настоящим русским, стать
вполне русским, может быть, и значит только стать братом всех людей,
всечеловеком, если хотите» Ф.М. Достоевский.
«Истина острому взору мудрых не издали болванела, но ясно,
как в зеркале, представлялась, а они, увидев живо живый ея
образ, уподобили оную различным тленным фигурам»
Гр. Сковорода.
«Человек должен был бы быть Солнцем Мира, излучающим
Свет, но он распространяет свою тьму на всю космическую
жизнь, которая перестала ему подчиняться… Новый духов-
ный человек может быть только солнечным человеком, излу-
чающим изнутри свет на мир… Но профетический дух, кото-
рый обнаруживается у избранных творцов культуры, требу-
ет реализации, преображения всей жизни…»
Н.А. Бердяев.
«Кто хорошо познал себя, тот познал и Христа… Хощеш ли
постигнуть Правду? Узнай Царство Божие. Хощеш ли постиг-
нуть Царство? Узнай себе самого… Если кто единого человека
знает, тот всех знает…»
Гр. Сковорода.
«Вся Россия – один человек. Нигде в других землях Европы не
представлялся образ человека в таком величии, близком к пат-
риархально-библейскому»
Н.В. Гоголь.
«Ты Солнце истиннаго твоего человека. Ты риза, а он тело. Ты
привидение, а Он в тебе Истина. Ты-то ничто, а Он в тебе суще-
ство…»
Гр. Сковорода.
«И нет истины, где нет любви» А.С. Пушкин.
«Где нет творчества, там нарастает ненависть»
С.Л.Франк.
«Где нет любви, там искажены все черты образа Божия»
Б.П. Вышеславцев.
«Бесконечны, безобразны,
В мутной месяца игре
Закружились бесы разны,
Будто листья в ноябре…
Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Мчатся бесы рой за роем
В беспредельной вышине
Визгом жалобным и воем
Надрывая сердце мне…»
А.С. Пушкин.
«Для вашей глупости и злобы
Имели вы до сей поры
Бичи, темницы, топоры –
Довольно с вас, рабов безумных!»
А.С. Пушкин.
«Поэт! не дорожи любовию народной,
Восторженных похвал пройдет минутный шум;
Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,
Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.
Ты царь: живи один. Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный.
Они в самом тебе. Ты сам свой высший суд;
Всех строже оценить умеешь ты свой труд.
Ты им доволен ли, взыскательный художник?
Доволен? Так пускай толпа его бранит
И плюет на алтарь, где твой огонь горит,
И в детской резвости колеблет твой треножник»
А.С. Пушкин.
«Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от одного улучшения нравов, без насильственных потрясений политических, страшных для человечества… Устойчивость – первое условие общественного блага. Как согласовать ее с бесконечным совершенствованием?» А.С. Пушкин.
«Консерватизм Пушкина органически связан с его либерализмом через идею, что свобода духовной жизни и культуры обеспечивается именно блю-дением культурной преемственности и общественных слоев, которые явля-ются ее носителями» С.Л. Франк.
«В конце своей критики исторической концепции Чаадаева Пушкин отме-чает, в чем он согласен с Чаадаевым в его оценке тогдашнего состояния рус-ской культуры – именно, «что наше нынешнее общество столь же презренно, как и глупо», что в нем «отсутствует общественное мнение, и господствует равнодушие к долгу, справедливости, праву, истине, …циническое презрение к мысли и достоинству человека». Вслед за этими словами идет замечатель-ная оговорка, которой оканчивается письмо: «Следовало бы добавить (не в качестве уступки, а ради истины), что правительство есть единственный европейский элемент России и что – как бы грубо оно ни было – от него од-ного зависело бы быть еще сто раз грубее. Ни на кого это не произвело бы ни малейшего впечатления»… Парадоксальным образом Пушкин упрекает русскую монархическую власть – в революционности. При всем своем благоговении к Петру он называет его «одновременно Робеспьером и Напо-леоном – воплощенной революцией»…Пушкин защищает точку зрения ис-тинного консерватизма, основанного на преемственности культуры и духов-ной независимости личности и общества, против опасности цезаристко-де-мократического деспотизма… Общим и основным мотивом его консерватиз-ма является борьба с уравнительным демократическим радикализмом, с «яко-бинством». С поразительной проницательностью и независимостью сужде-ния он усматривает – вопреки всем партийным шаблонам и ходячим полити-ческим воззрениям – сродство демократического радикализма с цезаристким абсолютизмом. Если в политической мысли 19-го века (и, в общем, вплоть до нашего времени) господствовали два комплекса признаков: «монархия – сос-ловное государство – деспотизм» и «демократия – равенство – свобода», ко-торые противостояли (и противостоят) друг другу как «правое» и «левое» ми-росозерцание, то Пушкин отвергает эту господствующую схему – по крайней мере, в отношении России – заменяет ее совсем иной группировкой призна-ков. «Монархия – сословное государство – свобода – консерватизм» выступа-ют у него как единство, стоящее в резкой противоположности к комплексу «демократия – радикализм («якобинство») – цезаристский деспотизм». Где нет независимых сословий, там господствует равенство и развращающий деспотизм… Пушкин, конечно, ошибся в своем историческом прогнозе в од-ном отношении. Русская монархия не вступила в союз с низшими классами против высших, образованных классов (освобождение крестьян, о котором в течение всей своей жизни страстно мечтал сам Пушкин, конечно, сюда не от-носится); напротив, гибель монархии, по крайней мере отчасти, была обус-ловлена тем, что она слишком тесно связала свою судьбу – особенно в 80-х и 90-х годах – с судьбой естественно угасавшего дворянского класса, чем по-дорвала свою популярность в крестьянских массах. Но в основе своей воззре-ние Пушкина имеет прямо пророческое значение. Каковы бы ни были лич-ные политические идеи каждого из нас, простая историческая объективность требует признания, что понижение уровня русской культуры шло рука об ру-ку с тем «демократическим наводнением», которое усматривал Пушкин и ко-торое стало для всех явным фактом начиная с шестидесятых годов – с мо-мента проникновения в общественно-государственную жизнь «разночинцев» – представителей полуобразованных и необразованных классов. Историчес-ким фактом остается также утверждаемая Пушкиным солидарность судьбы монархии и образованных классов и зависимость свободы от этих двух поли-тических факторов. С крушением русской монархии русский образованный класс, а с ним и свобода, были поглощены внезапно хлынувшим потопом «демократического якобинства», того стихийно-народного, «пугачевского» «большевизма», который – по крайней мере в 1917-18 годах – составил как бы социальный субстрат большевистской революции и вознес к власти ком-мунизм, окончательно уничтоживший в России Свободу и Культуру»
С.Л. Франк.
«Я не люблю, когда мне врут.
Но от правды я тоже устал.
Я пытался найти приют,
Говорят, что плохо искал.
И я не знаю, какой процент
Сумасшедших на данный час.
Но если верить глазам и ушам –
Больше в несколько раз…
И мы могли бы вести войну
Против тех, кто против нас.
Так как те, кто против тех, кто против нас,
Не справляются с ними без нас.
Наше будущее – туман.
В нашем прошлом то ад, то рай.
Наши деньги не лезут в карман.
Вот и Утро – вставай!» В.Р. Цой.
«И что глупее, как равное равенство; которое глупцы в мир ввесть всуе покушаются? Куда глупее все то, что противно блаженной натуре?... А будет там только неравное всем равенство: вокруг фонтана неравные сосуды ра-зличных размеров, в равной мере наполняющиеся до краев сообразно со своей величиной» Гр. Сковорода.
«Все говорят, что мы вместе.
Все говорят, но немногие знают – в каком»
В.Р. Цой.
«Всякому городу нрав и права,
Всяка имеет свой ум голова,
Всякому сердцу своя есть любовь,
Всякому горлу свой вкус есть каков»
Гр. Сковорода.
Воистину, вот, поразительное совпадение Образа! (Автор В.Г.).
«Песня без слов, ночь без сна.
Все в свое время – зима и весна.
Каждой звезде свой неба кусок,
Каждому морю дождя глоток,
Каждому яблоку место упасть,
Каждому вору возможность украсть,
Каждой собаке – палку и кость.
И каждому волку в зубы злость…
Если есть стадо, есть Пастух.
Если есть тело, должен быть Дух.
Если есть шаг, должен быть след.
Если есть тьма, должен быть Свет…
Я чувствую, закрывая глаза:
Весь мир идет на меня войной»
В.Р. Цой.
«Иная, лучшая потребна мне свобода:
Зависеть от царя, зависеть от народа –
Не всё ли нам равно? Бог с ними. Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам,
И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья.
Вот счастье! Вот права…»
А.С. Пушкин.
«Он не помнит слова «да» и слова «нет».
Он не помнит ни чинов, ни имен.
И способен дотянуться до звезд,
Не считая, что это сон,
И упасть опаленным звездой
По имени Солнце»
В.Р. Цой.
«Нет, весь я не умру – душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит –
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовёт меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгуз, и друг степей калмык.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.
Веленью Божию, о муза, будь послушна»
А.С. Пушкин.
«Я лил потоки слез нежданных
И язвам совести моей
Твоих речей благоуханных
Отраден чистый был елей…
Твоим огнем душа палима,
Отвергла мрак земных сует,
И внемлет арфе Серафима
В священном ужасе Поэт»
А.С. Пушкин.
«Вот слова св. Серафима, касающиеся значения сердца: «Господь ищет сердце, преисполненное любовью к Богу и ближнему…»
Б.П. Вышеславцев.
«А вокруг – благодать: ни черта не видать.
А вокруг красота: не видать ни черта.
И все кричат: «Ура!»
И все бегут вперед.
И над этим всем новый день встает.
Дом стоит, свет горит,
Из окна видна даль.
Так откуда взялась – печаль?
И вроде жив и здоров,
И вроде жить – не тужить.
Так откуда взялась печаль?»
В.Р. Цой.
«Сигареты в руках, чай на столе, – это схема проста.
И больше нет ничего, все находится в нас.
Перемен! требуют наши сердца…»
В.Р. Цой.
«Всяк человек есть тот, каково сердце в нём;
Всему в человеке глава есть сердце – оно
И есть истинный человек…»
Гр. Сковорода.
«Но странный стук зовет в дорогу.
Может – сердце, а может – стук в дверь.
И когда я обернусь на пороге,
Я скажу одно лишь слово: «Верь!»
В.Р. Цой.
«Восточные Отцы Церкви и русские старцы дают такое указание для под-линного религиозного опыта: «нужно умом в сердце стоять». Один старец го-ворил про современного человека: «вот у него ум, вот сердце, а между ними каменная стена»! Эта стена и делает невозможной истинную религиозную жизнь. … Святой Серафим говорит: чтобы узреть свет Христов, нужно по-грузить ум внутрь сердца, ум должен «укоснить в сердце». «Тогда воссияет свет Христов». «Сей свет есть купно и жизнь». «Когда человек созерцает внутренне свет вечный, тогда ум бывает чист и не имеет в себе никаких чувственных представлений, но весь будучи углубляем в созерцание несоз-данной доброты, забывает, все чувственное,не хочет зхреть и себя, но желает скрыться в сердце земли, только бы не лишиться сего истинного блага». Только таким путем человек может созерцать «несотворенную красоту», ко-торая есть нечто ощущаемое сердцем, невыразимое в рациональных понятии-ях, как всякая красота вообще. Так говорит далее св. Серафим: «признак ра-зумной души, когда человек погружает ум внутрь себя и имеет делание в сер-дце своем. Тогда благодать Божия приосеняет его и он бывает в мирном устроении»… Человек «без сердца» – есть человек полуживой.»… Подобное постигается подобным, и око не воспринимало бы свет солнца, если бы само не было солнцеподобным (Платон)…Достоевский в наше время с громадною силою пережил и дал услышать биение истинных глубин человеческого сердца. «Сокровенный сердца человек» есть для него центр внимания, и он всегда жив, потенциально прекрасен и потенциально безгрешен, среди греха, смерти и тьмы. Нет «Мертвых душ». Существует только кажущееся, времен-ное засыхание и умирание бессмертного ядра человеческого духа; на самом деле: «не оживет, аще не умрет». Световой центр в душе, « в сердце» – неист-ребим и может вспыхнуть всеозаряющим пламенем. На этом покоится изу-мительная динамичность потуханий и озарений человека, составляющая пос-тоянную тему Достоевского»
Б.П. Вышеславцев.
«О человече! Почто дивишься высотам звездным и морским глубинам? Войди в бездну сердца твоего! Тут то дивися, аще имаше очи»
Св. Исидор.
«Теплое место, но улицы ждут отпечатков наших ног…
Солнечный день в ослепительных снах…
Мне есть чем платить,
Но я не хочу победы любой ценой.
Я никому не хочу ставить ногу на грудь.
Я хотел бы остаться с тобой,
Просто остаться с тобой.
Но высокая в Небе Звезда зовет меня в Путь…
Не остаться в этой траве,
Не остаться в этой траве.
Пожелай мне удачи, пожелай мне Удачи!»
В.Р. Цой.
«Мне судьба – до последней черты, до креста
Спорить до хрипоты (а за ней – немота),
Убеждать и доказывать с пеной у рта,
Что – не то это вовсе, не тот и не та!
Что – лабазники врут про ошибки Христа,
Что – пока еще в грунт не влежалась плита, –
Триста лет под татарами – жизнь еще та:
Маета трехсотлетняя и нищета.
Но под властью татар жил Иван Калита,
И уж был не один, кто один против ста.
Пот намерений добрых и бунтов тщета,
Пугачевщина, кровь и опять – нищета…
Пусть не враз, пусть сперва не поймут ни черта, –
Повторю даже в образе злого шута, –
Но не стоит предмет, да и тема не та, –
Суета всех сует – все равно суета.
Только чашу испить – не успеть на бегу,
Даже если разлить – все равно не смогу;
Или выплеснуть в наглую рожу врагу –
Не ломаюсь, не лгу – все равно не могу!
На вертящемся гладком и скользком кругу
Равновесье держу, изгибаюсь в дугу!
Что же с чашею делать?! Разбить – не могу!
Потерплю – и достойного подстерегу:
Передам – и не надо держаться в кругу
И в кромешную тьму, и в неясную згу, –
Другу передоверивши чашу, сбегу!
Смог ли он ее выпить – узнать не смогу.
Я с сошедшими с круга пасусь на лугу,
Я о чаше невыпитой здесь ни гугу –
Никому не скажу, при себе сберегу, –
А сказать – и затопчут меня на лугу.
Я до рвоты, ребята, за вас хлопочу!
Может, кто-то когда-то поставит свечу
Мне за голый мой нерв, на котором кричу,
И веселый манер, на котором шучу…
Даже если сулят золотую парчу
Или порчу грозят напустить – не хочу, –
На ослабленном нерве я не зазвучу –
Я уж свой подтяну, подновлю, подвинчу!
Лучше я загуляю, запью, заторчу,
Все, что ночью кропаю, – в чаду растопчу,
Лучше голову песне своей откручу, –
Но не буду скользить словно пыль по лучу!
…Если все-таки чашу испить мне судьба,
Если музыка с песней не слишком груба,
Если вдруг докажу, даже с песней у рта –
Я умру и скажу, что не все суета!»
В.С. Высоцкий.
«Я не вижу здесь их, я не вижу здесь нас.
Я искал здесь Вино, а нашел третий глаз.
Мои руки из дуба, голова из свинца.
Я не знаю, смогу ли допеть до конца»
В.Р. Цой.
«Доброе утро, последний герой!
Доброе утро, тебе и таким, как ты!
Доброе утро, последний герой!
Здравствуй, последний герой!»
В.Р. Цой.
«Закрой за мной Дверь. Я ухожу»
В.Р. Цой.
«…И много будет странствий и скитаний:
Страна Любви – великая страна!
И с рыцарей своих – для испытаний –
Все строже станет спрашивать она:
Потребует разлук и расстояний,
Лишит покоя, отдыха и сна…
Но вспять безумцев не поворотить –
Они уже согласны заплатить:
Любой ценой – и жизнью бы рискнули, –
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули.
Я поля влюбленным постелю –
Пусть поют во сне и наяву!..
Я дышу, и значит – я люблю!
Я люблю, и значит – я живу!
Но многих захлебнувшихся любовью
Не докричишься – сколько ни зови –
Им счет ведут молва и пустословье,
Но этот счет замешан на крови.
А мы поставим свечи в изголовье
Погибших от невиданной любви…
И душам их дано бродить в цветах,
Их голосам дано сливаться в такт,
И вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться – со вздохом на устах –
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрестках мирозданья.
Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мертвых воскрешал, –
Потому что если не любил –
Значит, и не жил, и не дышал!»
В.С. Высоцкий.
«Я не люблю фатального исхода,
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.
Я не люблю холодного цинизма,
В восторженность не верю, и еще –
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.
Я не люблю, когда – наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.
Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомнения, почестей иглу,
Или – когда все время против шерсти,
Или – когда железом по стеклу.
Я не люблю уверенности сытой, –
Уж лучше пусть откажут тормоза.
Досадно мне, что слово «честь» забыто
И что в чести наветы за глаза.
Когда я вижу сломанные крылья –
Нет жалости во мне, и неспроста:
Я не люблю насилье и бессилье, –
Вот только жаль распятого Христа.
Я не люблю себя когда я трушу,
Досадно мне, когда невинных бьют.
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более – когда в нее плюют.
Я не люблю манежи и арены:
На них мильон меняют по рублю.
Пусть впереди Грядут большие Перемены –
Я это никогда не полюблю»
В.С. Высоцкий.
«Здесь непонятно, где Лицо, а где рыло.
И непонятно, где пряник, где плеть…
…Что построить, и что разрушить.
И кому и зачем здесь петь?..
Нам с тобой голубых небес навес.
Нам с тобой станет лес глухой стеной.
Нам с тобой из заплеванных колодцев не пить.
План такой. Нам с тобой…
И мне не нравится то, что здесь было.
И мне не нравится то, что здесь есть»
В.Р. Цой.
«Листая старую тетрадь
Расстрелянного генерала,
Я тщетно силился понять,
Как ты смогла себя отдать
На растерзание вандалам.
Из мрачной глубины веков
Ты поднималась исполином,
Твой Петербург мирил врагов
Высокой доблестью полков
В век золотой Екатерины.
Россия…
Священной музыкой времен
Над злагоглавою Москвою
Струился колокольный звон,
Но, даже самый тихий, он
Кому-то не давал покоя.
А золотые купола
Кому-то черный глаз слепили:
Ты раздражала силы зла
И, видно, так их доняла,
Что слепить тебя решили.
Россия…
Разверзлись с треском небеса,
И с визгом ринулись оттуда,
Срубая головы церквям
И славя красного царя,
Новоявленные иуды.
Тебя связали кумачом
И опустили на колени,
Сверкнул топор над палачом,
А приговор тебе прочел
Кровавый царь – великий… гений.
Россия…
Листая старую тетрадь
Расстрелянного генерала,
Я тщетно силился понять,
Как ты смогла себя отдать
На растерзание вандалам.
О, генеральская тетрадь,
Забитой правды возрожденье,
Как тяжело тебя читать
Обманутому поколенью.
Россия!!!»
И.В. Тальков.
«Поэты не рождаются случайно,
Они летят на землю с высоты,
Их жизнь окружена глубокой тайной,
Хотя они открыты и просты.
Глаза таких божественных посланцев
Всегда печальны и верны мечте,
И в хаосе проблем их души вечно светят
Мирам, что заблудились в темноте.
Они уходят, выполнив заданье,
Их отзывают высшие Миры,
Неведомые нашему сознанью,
По правилам космической игры.
Они уходят, не допев куплета,
Когда в их честь оркестр играет тушь:
Актеры, музыканты и поэты –
Целители уставших наших душ.
В лесах их песни птицы допевают,
В полях для них цветы венки совьют,
Они уходят вдаль, но никогда не умирают
И в песнях и в стихах своих живут.
А может быть, сегодня или завтра
Уйду и я таинственным гонцом
Туда, куда ушел, ушел от нас внезапно –
Поэт и композитор – Виктор Цой»
И.В. Тальков.
«И выстраданный стих, пронзительно-унылый,
ударит по сердцам с неведомою силой»
А.С. Пушкин.
«Скорбию ангела загорится наша поэзия и, ударивши
по всем струнам, какие ни есть в русском человеке,
внесет в самые огрубелые души святыню…»
Н.В. Гоголь.
«Уже поздно все спят, и тебе пора спать.
Завтра в восемь утра начнется игра.
Завтра Солнце встанет в восемь утра.
Крепкий утренний чай. Крепкий утренний лед.
Два из правил игры, а нарушишь – пропал.
Завтра утром ты будешь жалеть, что не спал…»
В.Р. Цой.
«Где вы теперь и с кем? Кто хочет быть судьей?
Кто помнит все имена?
Нам не хватает тем, не нарушай покой:
Эта ночь слишком темна…
Хочется спать, но вот стоит чай,
И горит свет в сто свечей.
Может быть, завтра с утра будет Солнце
И тот ключ в связке ключей…»
В.Р. Цой.
«Кто пойдет по следу одинокому?
Сильные, да смелые головы сложили в поле, в бою.
Мало кто остался в светлой памяти,
В трезвом уме, да с твердой рукой в строю, в строю…
Солнце мое, взгляни на меня!..»
В.Р. Цой.
«Наши реки бедны водой.
В наши окна не видно дня.
Наше утро похоже на ночь.
Ну, а Ночь – для меня…
Глядя в жидкое зеркало луж,
На часы, что полвека стоят,
На до дыр зацелованный флаг,
Я полцарства отдам за коня…
Командиры Армии Лет,
Мы теряли в бою день за днем.
А когда мы разжигали Огонь,
Наш Огонь тушили дождем.
Мы сидим у разбитых корыт
И гадаем на Розе Ветров,
А когда приходит время вставать,
Мы сидим, мы ждем…
Играй, невеселая песня моя, играй, играй!»
В.Р. Цой.
«Мы не можем похвастаться мудростью глаз
И умелыми жестами рук.
Нам не нужно все это, чтобы друг друга понять.
Сигареты в руках, чай на столе – так замыкается круг.
И вдруг нам становится страшно что-то менять…
Перемен! требуют наши сердца.
Перемен требуют наши глаза.
В нашем смехе и в наших слезах,
и в пульсации вен –
Перемен! Мы ждем перемен…» В.Р. Цой.
«Перемен!» – что означает «покайся», изменись (метанойя – греч.) внут-ренне, духовно, очистись в «сердцах и утробах», очисти душу свою, дабы в чистоте любящего сердца обратиться к Богу, ибо лишь чистые сердцем Бога узрят, как сказано в нагорной проповеди Иисусом:
«Да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных… Итак, будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небес-ный» (Матф. 5:45,48).
«Покайтесь – означает дословно, в переводе с греческого языка – переду-майте, перемените образ ваших мыслей, начинайте совершенно по-иному мыслить, чувствовать, желать и поступать, то есть по воле Божией, как Господь говорит. Покайтесь – значит перемените ваши житейские взгляды и мнение на целостное мировоззрение, которое дано евангельском благовес-тии» (В. Мордасов «Святые отцы об исповеди»).
«Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода. Мы же все, откры-тым лицом, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа» (2-е Коринф. 3:17,18).
«Я, Господь, проникаю сердца и испытываю внутренности, чтобы воздать каждому по пути его и по плодам его» (Иерем. 17:10).
«История творится верою, а не законом. История есть трагедия и построе-на только в категориях трагического, как трагедия свободной судьбы, кото-рая избирается не иначе как верою. Историю творят те беспокойные «стран-ники и пришельцы на земле», которые вечно «ищут отечества», «стремятся к лучшему», града грядущего взыскуют, и только таких Бог не стыдится (Евр. 11:13-16). Вера ведет их во всех творческих исканиях: «ожидание города, имеющего основание, которого художник и строитель Бог» (Евр. 11:10). Ис-тория есть строительство такого «града», и в этом строительстве мы «сора-ботники», сотрудники у Бога. И без этого созидания и искания Царства Божия – нет спасения. Вера есть творческая сила, она творит жизнь, «живо-творит», указует конкретное деяние в своих угадываниях и предвосхищени-ях» (Б.П. Вышеславцев, «Этика преображенного Эроса», с. 24-25, 1994).
«А над городом плывут облака,
Закрывая небесный свет.
А над городом – желтый дым.
Городу две тысячи лет,
Прожитых под светом звезды
По имени Солнце…»
В.Р. Цой.
«Постой! Не уходи!
Мы ждали лета – пришла зима.
Мы заходили в дома, но в домах шел снег.
Мы ждали завтрашний день,
Каждый день ждали завтрашний день.
Мы прячем глаза за шторами век…
Мы хотели пить – не было воды.
Мы хотели света – не было звезды.
Мы выходили под дождь и пили воду из луж.
Мы хотели песен – не было слов.
Мы хотели спать – не было снов.
Мы носили траур – оркестр играл тушь…
В наших глазах крики «Вперед!»
В наших глазах окрики «Стой!»
В наших глазах рождение Дня
И смерть Огня.
В наших глазах звездная ночь.
В наших глазах потерянный рай.
В наших глазах закрытая Дверь.
Что тебе нужно? Выбирай!?»
В.Р. Цой.
«Расскажи, каково быть мишенью в тире.
У меня есть вопрос, на который ты не дашь мне ответ»
В.Р. Цой.
«Я жду ответа.
Больше надежд нету.
Скоро кончится лето… Это…»
В.Р. Цой.
«Явление нового человека, которого чаем, есть обнаружение трансцен-дентального, вечного человека, конкретно-тоталитарного, свободно-творчес-кого человека, который активно соучаствует в творении мира и самого себя. Это и есть глубочайшая тайна христианства, прикрытая объективацией» (Н. А. Бердяев, «Истина и Откровение», с. 153-154, 1996).
«И будущее России нельзя себе представлять детерминированным и фа-тальным, оно зависит от человеческой свободы. Можно себе представить не-обычайный рост экономической и политической мощи России и возникнове-ние нового типа цивилизации американского типа, с преобладанием техники и с поглощенностью земными благами, которого не было в прошлом русско-го народа. Но воля наша должна быть направлена на созидание иного буду-щего, в котором будет разрешена справедливо социальная проблема, но и об-наружит себя религиозное призвание русского народа и русский народ оста-нется верен своей духовной природе. Будущее зависит от нашей воли, от на-ших духовных усилий. То же нужно сказать о будущем всего мира. Роль хри-стианства тут не может не быть огромной. Но эта роль может быть огромной лишь в том случае, если обветшавшие и выродившиеся формы христианства будут преодолены и будет раскрыта профетическая сторона христианства, из которой вытекает и совсем иное отношение к стоящим перед человеческим обществом проблемам. В новую мировую эпоху входит новое христианское сознание и новая христианская активность. Такое новое христианское созна-ние с сильным профетическим элементом в России подготовляется… речь идет о гораздо большем, чем новое общество, речь идет о новом космосе…» (Н.А. Бердяев, «Россия и новая мировая эпоха», с. 152, 326, 1996).
«…международная ситуация в мире, чреватая катастрофами и близкая к концу, является прежде всего не вопросом политики и экономии, но нравст-венности и духовности… Прежде чем понять и судить о том, что происходит, следует углубиться в исторические судьбы, а не судить о них с абстрактной точки зрения. В исторических судьбах действуют иррациональные принци-пы, которые сами по себе не являются злом, но могут, однако, порождать его. Невозможна борьба против этого зла лишь с помощью разумных принципов, так как они утратили всякую силу. Можно бороться только с помощью веры, которая сверхрациональна» (Н.А. Бердяев, «На пороге новой эпохи», с. 158-160, 1996).
«Мы, поколение нового времени, не должны предаваться иллюзиям. Пере-живаемый нами кризис касается не столько политики или экономики, сколь-ко духа. Это – кризис духовный; истоки его глубоки и речь идет о последних вещах. Не следует преуменьшать трагизм эпохи. Надо найти в себе мужество и трезво оценить все, что происходит вокруг; надо собрать свою волю, загля-нуть правде в глаза и встать на путь обновления. Надо отряхнуться от мело-чевки быта и посмотреть в даль, чтобы понять, куда правит мир, что нас ждет, что надо делать, чтобы избежать еще худшего и начать новую жизнь. Но дальнее видится только из глубины. Значит, нам надо спуститься в живи-тельные глубины своей сущности, в ту самую духовную энтелехию, о Боже-ственности первоисточника которой возвестил нам Иисус Христос… Надо сосредоточиться на последних вещах нашей жизни; подключиться к ней жи-вым созерцанием сердца, чтобы осознать, как должно быть, как есть на деле и чего нам всем недостает… Ибо тяготы нашего времени непомерны и пре-одолеть их можно только тогда, когда будут задействованы последние глу-бинные пласты человеческого духа, когда люди начнут свое возвращение к Богу… Близится час, когда мы, осознав неизбежность духовного обновления, станем искать помощи у Спасителя… Мы живем в поворотное время: никог-да прежде черная изнанка человеческой сущности так самоуверенно, так са-модовольно не проступала наружу;…никогда в распоряжении человека не было таких технических возможностей, таких разрушительных средств. На-чинается перелом, и мы, как видно, находимся в центре его. Былое равнове-сие утрачено. Худшему извне, которое грядет, мы можем противостоять, только начав свое обновление изнутри… Современный человек должен по-нять, что судьба его зависит от того, что он сам излучает в мир, и притом во всех сферах жизни; что речь идет об очищении, об оживлении его сердца, о его творческой самоотдаче… Только излучающее сердце способно обновить культуру; только в нем зарождаются новые творческие идеи» (И.А. Ильин, «О духовном излучении», с. 402-403, 1993).
«И лишь как искатель религиозного единства жизни, взыскуемого, но не обретенного, выступаю я в этой книге. Пусть духовное существо современ-ности изъявлено проблемами и источено сомнениями, но и в ее сердце не ос-кудевает вера, светит надежда. И мнится, что в мучительной сложности этой таится своя религиозная возможность, дана особая задача, свойственная историческому возрасту, и вся наша проблематика с ее предчувствиями и предвестиями есть тень, отбрасываемая Грядущим… Историческое время оплотнолось, и темп событий становится все стремительнее. Не по внешним знамениям, но по звездам, восходящим на небе духовном, внутренним зре-нием нужно ориентироваться в этой сгущающейся тьме, прорезаемой злове-щими молниями. И если может показаться иным, что неуместно во время всеобщего землетрясения заниматься такими «отвлеченностями», то нам, на-оборот, представляется обострение предельных вопросов религиозного соз-нания как бы духовной мобилизацией для войны в высшей, духовной облас-ти, где подготовляются, а в значительной мере и предрешаются внешние со-бытия… Но ранее нового откровения рождается взыскующий его новый че-ловек, его творчество есть воля к этому откровению. Не должны быть за-крываемы пути этого творчества… Вера и надежда говорят нам о чуде, т.е. о новом откровении, о творческом акте Бога в человеке. И напряженные вперяем взоры в обставшую мглу. Все чернее ложатся тени, обуевая сирые, немощные души; глубже бороздят трещины иссыхающую землю; все явнее уходит Церковь с исторического горизонта в пески пустыни. Но тем исступ-леннее рвется из сердца стенающий вопль: ей, гряди! повели волнению, по-моги утопающим! Не нам, не нам, но Имени Твоему дай славу! И ответно слышатся сердцу обеты неложные, и «восклоняются» главы склоненные. Пусть же и эти страницы, тусклая запись о великих предвестиях, подобно письму в засмоленной бутылке, брошены будут в свирепеющую пучину ис-тории… В жизни час вечереющий на небосклоне духовном тихо восходит «звезда светлая и утренняя», и дальний доносится благовест из храма Света Незаходимого. Но зноем палящим томит еще день, круто подъемлется в гору кремнистая стезя, трудный видится путь впереди…» (С.Н. Булгаков, «Свет невечерний», с. 3-6, 1994).
«Если России суждено еще возродиться – чудо, в которое, вопреки всему, мы хотим верить, более того, в которое мы обязаны верить, пока мы живы, – то это возрождение может быть теперь лишь подлинным воскресением, вос-станием из мертвых с новой душой, к совсем иной, новой жизни… Силою свободной мысли и совести, которых не могут отнять у нас никакие внешние бедствия, никакой гнет и произвол, мы должны возвыситься над текущим мигом, понять и оценить кошмарное настоящее в связи со всем нашим прош-лым, в свете не мигающих, блуждающих огоньков болотных испарений, а непреходящих, сверхвременных озарений человеческой и национальной жиз-ни… Нам недостает, в смысле личной культуры, духа религиозно-просвети-тельской действительности – духа истинного рыцарства. С общественно-фи-лософской стороны этот идеал может быть понят, как возрождение мечты славянофилов об органическом развитии духовной и общественной культуры из глубоких исторических корней всенародного религиозно-общественного жизнепонимания – мечты, которую Достоевский позднее определил в поня-тии почвенности… Вся наша жизнь и мысль должны быть пропитаны духом истинного, высшего реализма – того реализма, который сознает духовные ос-новы общественного бытия и потому включает в себя, а не противопоставля-ет себе, творческий идеализм внутреннего совершенствования. Для этого ре-ализма общественным идеалом может быть не выдуманная, оторванная от жизни отвлеченная идея, извне вторгающаяся в жизнь и коверкающая ее, а лишь живая сила устремления, органически вырастающая из самой жизни и движения всенародного сознания, – сила, которая только потому способна творить новое, что укреплена в старом и неразрывно связана с ним… Осуще-ствление этого идеала духовного единства и органического духовного твор-чества народа, идеала религиозной осмысленности и национально-историчес-кой обоснованности общественной и политической культуры, конечно, предполагает какой-то нравственный сдвиг с мертвой точки, отказ от дав-нишних болезненных привычек и навязчивых идей расстроенной народной души в пользу здоровых и необходимых навыков нормальной жизни, откры-тие некой забытой правды – очевидной и простой, как всякая правда, и вмес-те богатой сложными и действенно-плодотворными выводами. Если наша об-щественная мысль, наша нравственная воля в состоянии осмыслить все со-вершившееся, если Божья кара поразила нас не для того, чтобы погубить, а для того, чтобы исправить, то в нашем церковно-религиозном и националь-но-государственном сознании необходимо должно созреть это оздоровляю-щее умонастроение. Тогда с пути хаоса, смерти и разрушения мы сдвинемся на путь творчества положительного развития и самоутверждения жиз-ни» (С.Л. Франк, «Из глубины», с. 252-269, 1990).
«Быть русским – значит созерцать Россию в Божьем луче, в ее вечной ткани, ее непреходящей субстанции, и любовью принимать ее, как одну из главных и заветных святынь своей личной жизни…Мы должны научиться видеть Россию в Боге – ее сердце, ее государственность, ее историю. Мы должны по-новому – духовно и религиозно осмыслить всю историю русской культуры… И, когда мы осмыслим ее так, тогда нам откроется, что русский народ всю свою жизнь предстоял Богу, искал, домогался и подвизался… Итак, душа русского народа всегда искала своих корней в Боге и в его зем-ных явлениях: в правде, праведности и красоте… И восстанет новая Россия. Мы верим в это не потому, что желаем этого, но потому, что знаем русскую душу, видим Путь, пройденный нашим народом, и, говоря о России, мыслен-но обращаемся к Божьему замыслу, положенному в основание русской исто-рии, русского национального бытия» (И.А. Ильин, «Русская идея», с. 448, 2002).
«Всякое творчество духовно и есть вера в победу духа… «Бог правду ви-дит, да не скоро скажет», но Он скажет ее в конце концов» (Б.П. Вышеслав-цев, «Вечное в русской философии», с. 227, 1994).
24-25 января, 2012, г. Барнаул.