10. НИКОЛАЙ ВАРЛААМОВИЧ
[Воспоминания Татьяны Васильевны Масловой (1900-1984) «Про нашу родню» записаны
в 1962 году её братом – писателем Ильёй Васильевичем Масловым (1910-1992)]
После смерти дяди Варлаама в 1902 году, его жена, Матрёна, построила избу на Глинке (так называлась та часть Ермака, которая была расположена юго-восточнее, по-над лугами). Впоследствии эту избу купил баптист Суворов. Сама тётка Матрёна жила недолго после смерти своего мужа. Жила она неплохо, имела лошадь, корову, домашнюю птицу.
Её старшие сыновья, Николай и Семён, работали в депо, имели хоть небольшой, но постоянный заработок. Однако после смерти матери, примерно в 1908 году, Николай бросил работу и занялся воровством. Его компаньоном был Андрей Мирошниченко, по прозвищу Широкоштанный (он носил широкие бархатные штаны). В это дело они втянули и Семёна. Взламывали замки, обирали лавки, амбары, магазины. Но больше всего занимались конокрадством. Однажды в Тобольске угнали пару чистокровных орловских рысаков и продали их в Павлодаре киргизам. После Николай рассказывал, как они воровали. От барышников* узнавали, у кого есть хорошие лошади. Несколько дней изучали этот двор: как закрывается конюшня, как поставлена охрана, узнавали клички собак. Потом выбирали тёмную ночь с непогодой, давали собакам сырого мяса, пока собаки его ели, они выводили лошадей. Людей не убивали, но на случай нападения на них, сами были хорошо вооружены.
Дяди предупредили Николая, что они решительно осуждают его за воровство. Пугали, что заявят на него властям. Но Николай не обращал внимания на их добрые советы. Наоборот, он даже злился, что мешают ему спокойно делать своё дело. Однажды, чтобы досадить дядюшкам, он привёз откуда-то воз муки и бросил его у ворот дома дяди Петра. Ладно, что был сильный буран, и никто не видел этот воз. Муку пришлось свалить под крутой берег, и виновник не был обнаружен. А отцу нашему он подбросил большой брезент, который пришлось срочно прятать в печи, разбирать пол. Когда обыск прошёл, брезент отвезли в лес и закопали в землю.
Прошло два года, а может быть и больше. Николай вспомнил об этом брезенте и потребовал его с нашего отца. Отец сказал, что тот может забрать свой брезент, и указал место в лесу, где он спрятан. Отрыли. Брезент сгнил. Николай потребовал возместить стоимость вещи. Отец послал его ко всем чертям, и они рассорились.
Мать моя любила пословицу: сколько верёвочке не виться, а конец будет. Так и здесь. Не один год они воровали, а потом попались. Широкоштанного и Николая посадили в тюрьму. С того времени за Масловыми установилась плохая слава — воров.
Николай просидел около двух лет. После выхода из заключения, все братья куда-то исчезли. В Ермаке их не было. Объявились он только летом 1914 года. Мы уже тогда стояли на бакенах. По Иртышу вверх поднимался казённый пароход «Туринец». Напротив нашей избы пароход дал несколько гудков. Отец вышел с рупором в руках. Каких-то два человека с парохода махали руками. Потом из рупора донеслось:
— Здравствуй, дядя Василий! Это мы — Николай и Семён...
Отец обратился к стоящей рядом матери:
— Смотри, Марина, наши герои объявились!
И в рупор ответил им:
— Здорово живёте! Куда поехали?
— В Семипалатинск! На обратном пути заедем!
И действительно, на обратном пути заехали. Николай служил на пароходе штурвальным, а Семён — масленщиком.
Но это было уже после того, как Николай отсидел срок. Я помню, как однажды в дом к Николаю пришли с обыском. Мы побежали смотреть. У Николая при себе был револьвер. Если начнут его обыскивать — дело плохо: при себе носит оружие. Я была в шубёнке. У порога он повернулся ко мне лицом, а спиной к народу, незаметно вытащил из кармана револьвер, ткнул мне его за пазуху и тихо сказал:
— Беги скорее домой. Тут ничего интересного не увидишь.
Я прибежала и с порога:
— Мамка, вот Николай дал.
Мать всплеснула руками:
— Без ножа режет, злодей!
Поспешно вынула один кирпич в печной трубе и спрятала там оружие.
К тому же времени относится и другой интересный случай. У дяди Петра был сын Семён, самый старший. Однажды отец послал его в Павлодар с мороженой рыбой. Он продал рыбу и собрался ехать домой. А хозяин, Андрей Иванович Широкоштанный, у которого Семён остановился на ночлег, уговорил его забрать посуду, которую он якобы купил и хотел везти в Ермак продавать. И наложил ему полные сани кастрюль, сковородок, чугунков, самоваров, прикрыл всё это сеном, потом увязал брезентом. Семён всё это привёз домой.
— Где взял? — спросил отец.
— Андрей Иванович дал.
— А зачем взял? Может, это ворованное?
— Не знаю, он говорит, вези домой, я и взял.
Всю посуду дядя Пётр свалил в прорубь и потопил. Оставил только два самовара — для себя и Василия, и эти самовары тщательно спрятал. На том дело и утихло.
Николай плавал штурвальным на «Туринце» до 1918 года. Летом того же года он вёз оружие для отрядов Красной гвардии в Павлодар. В Ермаке пароход остановился, и тут узнали, что в Павлодаре произошёл переворот, пала советская власть. Дальше пароход не пошёл. Выше Ермака, где-то в сопках, оружие было выгружено и спрятано. Пароход пошёл обратно в Семипалатинск, но не дошёл до города — почти вся команда разбежалась, а вместе с ней сбежал и Николай, потом прятался от белогвардейцев.
Женился Николай в Семипалатинске. Взял жену с ребёнком. Мальчика звали Мишей. Стоял Николай на бакенах выше Ермака. Умер, кажется, от тифа уже при советской власти.
____________________
*Барышник — перекупщик, торгующий лошадьми, скотом.
*****
Продолжение в части 11: http://www.proza.ru/2012/01/25/1980