«Память сердца» – впервые вечер под таким названием был подготовлен нашим литературным объединением в январе 2008 года. Он положил начало традиции ежегодно чтить память муромских авторов, которых уже нет с нами, рассказывать об их жизни и творчестве, читать их стихи, делиться воспоминаниями.
Рассказ об истории муромской литературы мы тогда решили начать с имени Сусанны Укше (1885-1945), поэтессы Серебряного века, чьи детство и молодость прошли на нашей земле.
…На сцене горели свечи. И в напряжённой тишине зала звучали скорбные строки, посвящённые памяти Николая Гумилёва: «Я не знаю, где его могила… Кто укажет, как её найти, чтоб добыть у ней священной силы…» Эти стихи были написаны в 1923 году. Увы, где находится могила самой Сусанны Укше, тоже не знает никто…
Трагической судьбе поэтессы было посвящено немало статей в местной печати разных лет. Но стихотворных публикаций, к сожалению, найти почти не удалось. Отдельные стихотворения, напечатанные в газетах, в альманахе «Владимир», будили воображение, оставляли ощущение прикосновения к чуду, к тайне… хотелось читать ещё и ещё… Но… возможно ли это? Сохранились ли её стихи?..
Как вскоре выяснилось, да. Не один десяток лет стараниями московских исследователей готовилась к изданию первая и пока единственная книга Сусанны Укше «Стихов серебряные звенья…», которая в конце 2007 года наконец увидела свет в издательстве московского Дома-музея Марины Цветаевой. Этот сборник стихов стал для меня подлинным и долгожданным откровением.
Минималистски оформленная обложка. На белом фоне – фрагмент белой статуи – женщина, поднёсшая руку к скорбному, измученному челу. А за спиной её – тяжёлые крылья… Поразительно верный образ!
В сборник вошло более ста двадцати избранных стихов Сусанны Укше, подавляющее большинство из которых опубликованы впервые. В июле 1941 года Сусанна Альфонсовна, научный сотрудник Государственного института по изучению преступности и преступников – и немка по паспорту – получив от органов предписание в течение суток выехать из Москвы к месту ссылки в башкирский посёлок, успела передать стихотворные тетрадки своим близким друзьям. Часть стихов, написанных во время войны, удалось восстановить по письмам, так как тетради этих лет у поэтессы были украдены. Хранительница поэтического наследия Сусанны Укше дожила до 2004 года и перед смертью передала его в муниципальный архив Москвы. В результате долгой работы над восстановлением текстов первая книга стихов Укше увидела свет.
Знакомство с её поэзией завораживает. Речь действительно идёт о возвращении в литературу нового, незаслуженно забытого имени, достойного встать в один ряд с именами Ахматовой, Гумилёва, Волошина. Для Укше нехарактерна цветаевская страстность, её поэзия отличается внешним спокойствием, описательностью. Правда, иногда её речь кажется несколько скованной, слегка обескураживает и то, что многие стихи написаны от мужского имени, что, впрочем, отличает поэзию многих её современниц.
Стихи поэтессы просты, чеканны, предельно точны и искренни, верны классическим традициям, в них нет вычурности, формалистических изысков, характерных для многих поэтов начала двадцатого столетия. Предельно скупыми изобразительно-выразительными средствами Укше рождает строки, полные уравновешенной и строгой красоты: «И озёра тихие Валдая – то куски серебряных зеркал…», «Гребни труб на горизонте синем и в янтарных крапинках Нева…», «Зазвенели голуби по небу крыльями жемчужными…»
Лирика поэтессы вознесена над реальностью, по её стихам почти невозможно проследить биографию автора или судьбу страны. О трагедиях революционных лет мы узнаём не по описаниям событий, а по горькой муке, пронзающей сердце поэтессы, из-за которой «…кажется рождённым из коралла спокойный ямб, запёкшийся в крови».
Несколько стихотворений навеяно муромскими впечатлениями. Узнаваем пейзаж из стихотворения «Свято-озеро» (1916):
Великого озера светлые воды,
Смолистый задумчивый лес,
Далёких седых облаков хороводы,
Безмолвие синих небес.
К сожалению, другие стихи, тематически связанные с нашим краем, проникнуты глубочайшим трагизмом. Известно, что в 1918 году, не пережив разграбления родового поместья в деревне Межищи Муромского района, мать поэтессы покончила с собой. Это видение – тело матери, распростёртое на полу увитой виноградом веранды – преследовало её всю оставшуюся жизнь:
Сдавит сердце рукой знакомой
И разбудит былое вновь.
И опять… Анфилада комнат…
На полу у порога кровь…
Поэтесса ищет успокоения в молитве, «Господи, Светлый и Милостивый», – шепчет она, склоняясь ниц в храме, ей так хочется «…Прислониться к немому камню //Воспалённым от муки лбом… //И по-детски проситься к маме //В разорённый родимый дом…»
Разрывает сердце вышеупомянутый поэтический цикл «Памяти Н.С. Гумилева». А сколько ещё стихов, посвящённых близким, которых Сусанна Укше пережила! Оба её возлюбленных (чувства к которым были безответными) трагически погибли – поэт Алексей Лозина-Лозинский покончил с собой, морской офицер Андрей Синицын был репрессирован и расстрелян. Многие стихи Сусанны Альфонсовны двадцатых и тридцатых годов – это горестный плач по ушедшим, молитва за них: «Вся в цветах белела колесница. Горе тяжко разрывало грудь…», «Мнилось мне, что недостанет силы эту боль перетерпеть…», «Вот опять подходит годовщина… Не увидеть больше, не обнять…» Немногим поэтам удавалось искренне передать человеческую скорбь. Сусанна Укше – одна из них.
Через всё творчество Укше проходит тема Петербурга – города, куда она уехала из Мурома получать высшее образование…
Широких просторов квадраты,
Античных колонн полукруг.
Тебе, среброликому, рад я,
Развенчанный Санкт-Петербург.
Ей было чуждо его новое название – Ленинград: «Этот город, жалкий и любимый, именем чужим не назову».
Несколько лет поэтесса работала в библиотеке института живых восточных языков, переводила армянских поэтов. Интерес к древней культуре Закавказья вылился впоследствии в два стихотворения, посвящённых памяти А.С. Грибоедова. Образ Востока озаряет многие стихи поэтессы: «Спит Баку, царевич юга…», «Были улицы вербеной пьяны…», «Весь в цветах вишнёвых Нагасаки…», «Опять зовёт меня Египет – восточной древности вино…»
Немало стихов Сусанны Укше, особенно позднего периода, написано в традиционной для Серебряного века форме сонета. В четырнадцати строках она создает образы Данте, Чезаре Беккариа, Сервантеса, Оскара Уайльда, Кампанеллы, Сократа, а также своих живых и ушедших друзей. Поразительно, но в строгой форме сонета написаны и стихи, возвещающие грядущую победу в Великой Отечественной войне (до которой Сусанна Укше не дожила нескольких месяцев):
О Родина! Свободною орлицей
Ты проживешь грядущие века –
Пусть всё ещё занесена рука,
Пусть этот бой безмерно долго длится…
Это стихотворение (посвящённое Северной столице, задыхающейся в кольце блокады) – едва ли не единственное, в котором нашли отражение современные поэтессе события. Обычно же стихи Сусанны Укше никак не соприкасаются с бытом, с окружающим миром. Вот строки из её письма от 3 января 1944 года, написанного в Алма-Ате, куда ей с трудом удалось перевестись из глухого башкирского посёлка Дюртюли: «Мне сейчас жутко во всех отношениях. Комната холодная, вода сегодня утром замёрзла, хлеба 300 гр<аммов>, я без работы…» Раз нет работы – нет и продовольственных карточек, да и те с трудом добытые 300 граммов мучительно трудно проглотить: из-за нервных переживаний у Сусанны Альфонсовны развивается рак пищевода… Но в стихах её нет и следа тех нравственных и физических страданий – из-под пера выходят утончённые, возвышенные строки, в которых находят отражение события Священной истории: роковая пляска Саломеи перед Иродом, Рождество Христово и приход волхвов к родившемуся Спасителю, бегство Марии и Иосифа в Египет… И знакомые образы и картины расцветают небывало яркими красками:
Ночь прошла, и звёзды побледнели.
Заалело зарево зари.
Вдоль ручья местами зазвенели
В золотых тюльпанах косари…
«Мой каждый день затравлен и замучен», – писала Сусанна Укше ещё в двадцатые годы. Рок преследовал эту женщину до последних дней. Поэтесса скончалась от истощения в алма-атинской ссылке 17 февраля 1945 года. Она умирала с горькой и спокойной уверенностью, что стихи её рано или поздно найдут дорогу к читателю: «Не всё ль равно, когда придёт черёд //И позабытого поэта имя //Могильный прах, воскреснув, отряхнёт».
Через шесть десятков лет после смерти поэтессы это свершилось. Прочитав книгу «Стихов серебряные звенья…», я в очередной раз испытала гордость за то, что имя Сусанны Укше связано с нашим краем.
Выход книги – пусть и крайне малым тиражом, всего 1000 экземпляров – не прошёл незамеченным; стихи Сусанны Альфонсовны читают в разных уголках страны, цитируют в Интернете. А ведь раньше запрос в поисковике выдавал лишь две-три ссылки! Хочется надеяться, что и на малой родине поэтессы, в Муроме, её творчество станет дорого сердцу каждого любителя поэзии.
И всё же что-то мешает мне говорить об этом с полной уверенностью. Примут ли Сусанну «как свою» у нас, в сердце Руси – её, «немку», крещённую по лютеранскому обряду?
…В пасхальный день 2009 года мы с поэтом Юрием Солониным, задавшись вопросом о религиозности поэтессы, предприняли поход в село Дуброво, расположенное в нескольких километрах от его Талызина, однако административно относящееся уже к Селивановскому району. Шли мы к его давней знакомой Анне Ивановне Староверовой, 1910 года рождения, которая лично знала Сусанну Укше – ещё до революции, в 1917-1919 годы, когда «Зюзя Альфоновна» приезжала к родителям из Петербурга на летние месяцы. Воспоминания Анны Ивановны я записала в блокнот почти дословно.
«Зюзя Альфоновна очень любила детей, и мы её очень любили. Приедет – и выйдет на крылечко, увитое виноградом, а вся ребятня с округи тотчас к ней сбегается. Она нам рассказывала сказки, про русалок. А на Рождество Укше объезжали все окрестные деревни и собирали детей на ёлку в своё имение в Межищах. Зюзя разучивала с нами рождественские песни, колядки. Сами Укше были немцами, ездили в лютеранскую церковь в Муром. У Альфонса Эрнестовича и Анны Романовны было четверо детей; Борис, Александр и младшая Наталья – похожи на мать: худые и высокие, а Зюзя – маленькая и худенькая, в отца. Наталья служила гувернанткой в Симбирске, говорили, что в семье Ульяновых. У Укше был большой дом, подстриженная акация образовывала круг со входом, внутри были лавочки, стол; в выходные дни рабочие там играли в карты. Кругом было всё канавами обкопано… Крестьяне любили семью Укше. Когда Анна Романовна застрелилась, они везли её хоронить в Муром, и мой отец тоже. Альфонса Эрнестовича крестьяне содержали до его смерти, а потом на плечах несли гроб до Булатникова… Да, Укше были немцами, но вера у них такая же, как и у нас, только праздники в другие дни. И песнопения на православные похожи».
Составители книги и авторы комментариев идут ещё дальше, дважды подчёркивая, что Сусанна Укше – «поэтесса с религиозным православным сознанием». С этим хочется согласиться. Среди стихов, вошедших в сборник, немало проникнутых искренней религиозностью, несколько из них можно назвать стихами-молитвами. В стихотворении «На икону Владимирской Божьей Матери» говорится именно о православной святыне. Конечно, своё «Детское рождественское» она пишет 25 декабря, то есть в лютеранское Рождество… Но так ли уж принципиально это? Кто тогда, в 1943 году, вообще помнил о Рождестве?.. Тогда кому же она его адресовала? Не тем ли крестьянским детям из своей далёкой муромской молодости?
Не будем же докапываться, к какой конфессии причисляла себя поэтесса. Да это уже и не установить. Важно одно: через всю свою жизнь, через годы военного коммунизма и тоталитаризма Сусанна Укше пронесла в своём сердце и творчестве веру в Бога. Это не подлежит никакому сомнению. Об этом говорят её стихи – полные коленопреклонённой скорби, молитвенно-сокрушённого состояния сердца.
Не сомневаюсь, кому-нибудь непременно захочется упрекнуть Сусанну Укше в недостаточной «русскости» тематики её стихов. Но нельзя забывать, что только русский человек в силу широты своей натуры способен равно полюбить, вместить в своё сердце и Запад, и Восток. Будучи человеком европейской культуры, заочно любя Италию и Францию, но также прося у Господа: «Перед концом пошли мне радость, дай мне увидеть Твой Восток», Сусанна Альфонсовна никогда не переставала мучительно любить родную деревню Межищи Муромского уезда, о которой всегда тосковала, а также старинную круглую белую церковку у самого берега Оки, построенную, по преданию, Иваном Грозным...