Память

               

   В глубине души она считала себя лучше его. Она была сильнее, умнее. Она могла то, о чём он и подумать не смел. Он нуждался в заботе, и она заботилась.  Иногда он даже мешал ей своим существованием. Иногда  действовал  на нервы. Иногда ей казалось,  что  можно прекрасно прожить и без него. Да и он не так прост, как кажется.  Приспособится к обстоятельствам.  Не пропадёт. Он же всегда полагался на неё, предпочитая самому  оставаться в тени. Неразговорчивым.  С детской  важностью  на лице.  Бездумно исполнительным.  Любознательным  и доверчивым  как ребёнок.
 
    Но любое сравнение сейчас  не имело смысла.  Она сидела за столом. Рядом с её  тарелкой стояла рюмка водки, накрытая ломтиком хлеба. Всё, что она знала и думала,  было правдой и неправдой одновременно. Это не первая поминальная годовщина.  И он продолжал присутствовать в её жизни, никак не влияя, но и не уходя из действительности.  Не упрекая, не являясь ночными кошмарами, ничего не требуя и ни на что не ропща, он по-прежнему восхищался ею, и молчаливо одобрял, и соглашался, придерживаясь своего мнения, которое чаще всего не высказывал.
   
И это был конец. Конец жизни, которая зачем-то продолжалась.  Она и путешествовала куда-то, и встречалась с другими людьми, и предпринимала какие-то действия,  она стремилась забыться  и жаждала перемен.  А память внезапно и без видимого повода вдруг  уходила в прошлое. Тогда настоящее казалось чужим. Да оно и было чужим. Искусственным  построением  здравого  смысла.  Потому что жизнь нельзя построить.   И только теперь, после долгих лет утраты, пришло понимание.  Никто не лучше и не хуже. И без одного не было бы другого.  Жизнь дана была им совместно.  Вот они и вместе. Это не хорошо и не плохо.  Это так.  Черты  родного  лица постепенно стираются,  но не стирается  образ. И пока есть память, а она есть всегда, их разлучить  невозможно.
 
Светлана  Лось. Торонто. 23 января 2012 г.