1961 год. Денежная реформа

 
Утром 31-го декабря 1960 года зима ещё ничем не напоминала о себе. Весь декабрь был сухой в отличие от мокрого дождливого ноября. Только изредка ночью подмораживало,  и мы видели иней на ветках деревьев по утрам, да покрытые льдинками редкие лужицы, которые забавно хрустели под ногами. Но днём все таяло под выглянувшим солнцем.

День прошёл в подготовке к встрече Нового года. Готовились, конечно, родители. А мы слонялись по улице в ожидании какого-то необычного события, которое всегда ожидается под новый год даже во взрослом возрасте, когда уже перестаёшь верить в земные чудеса. В двенадцать часов дня начался детский утренник, сначала для малышей, а в два часа дня для школьников старшего возраста.

Задние ряды в кинозале были убраны, и стояла ёлка, вокруг которой дед мороз водил хоровод из малышей. А для нас было поздравление деда мороза и снегурочки со сцены, потом небольшой концерт, где выступали ребята, учившиеся игре на пианино, аккордионе, скрипке здесь же в Доме офицеров. Было ещё что-то, но нам было скучно. Мы ждали кинофильма, и он начался. Это была сказка «Старик Хоттабыч». Мы уже не верили в сказки, но всё равно смотрели, и хотелось, чтобы в жизни случалось необычайное.

Офицерские семьи жили тогда достаточно дружно. И в праздники объединялись в компании, как правило, по месту жительства, или по месту службы. Эти компании иногда сливались в более крупные, если командир дивизии принимал в них участие и хотел видеть за столом всех своих сослуживцев. Или мигрировали члены одних компаний в другие. Но всегда праздновали весело.

А столы готовились недели за две. С продуктами в Нахичеване было достаточно скудно. Поэтому командир дивизии посылал свою машину с офицером в Ереван с каким либо поручением по службе, одновременно давая задание прикупить продукты для праздника.
Покупали армянский коньяк, шампанское, сыры, колбасы и другие деликатесы.      

И в тот последний день года наши родители собрались за столами к шести вечера потому, что в восемь начинался в Доме офицеров «Вечер отдыха». А они к этому времени уже проводив старый год, подняв настроение выпивкой и закуской,  собирались там в общую весёлую компанию.

Вечер начинался с концерта, где выступала самодеятельность дивизии. Солдаты, офицеры и их жёны, которые участвовали в ней, пели и хором, и соло, и плясали. Был и вокально-инструментальный ансамбль, и духовой оркестр. Звучали и эстрадные песни, и народные, и арии. Ведь в обычной жизни многие солдаты имели музыкальное образование.

Концерт длился примерно час, а потом начинались танцы. Тогда ряды кресел сдвигали вперёд к сцене, освобождая место вокруг ёлки. И со сцены звучал духовой оркестр. А через пол часа он уступал место инструментальному ансамблю.

Все были веселы, игривы. В фойе устраивалась лотерея, разыгрывались разные полезные и шуточные призы. Но самым главным призом была бутылка шампанского. По залу «ходила почта». Это значит, желающие могли взять у почтальона квадратный номерок, прикрепить его булавкой  на своей груди и передать через почтальона письмо кому либо, кто имел свой номер. Этим пользовались молодые неженатые офицеры, приглашая на свидание симпатичных девушек.

 Контингент был разновозрастный. В это взрослое общество допускались члены семей уже лет с пятнадцати. Но местное гражданское население не допускалось. И в старших классах мы уже начали посещать эти вечера.
А в тот день часов в девять наши родители ушли в Дом офицеров, а мы болтались на улице, как тогда говорили – «гуляли». Нас было трое однолеток и один помладше.  Часов в десять мы встретили трёх девчонок и «гуляли» объединившейся компанией. В это время совершенно неожиданно сверху начали сыпаться редкие снежинки. Мы дурачились, «выпендриваясь» перед девчонками. А снег через пол часа уже сыпался красивыми хлопьями.

Мы сидели на лавочке перед домом и рассказывали разные истории, а сверху со столба светила яркая лампочка, в свете которой снежинки кружились как бабочки. Снега нападало уже столько, что мы начали лепить снежки и кидаться друг в друга и девчонок.  Потом стали кидать в лампочку, но никто не мог попасть. И тогда я сказал.

- Эх, вы, мазилы! – и поднял камень. Все засмеялись, а я вдруг почувствовал, что обязательно попаду и, не давая просочиться сомнению,  бросил. Камень полетел изогнутой траекторией, и мне показалось, что он летит мимо. Но он, падая на излёте, вдруг «цокнул» по лампочке и она разлетелась на осколки.
Все замерли от неожиданности, но в следующий момент девчонки бросились в подъезд, я со Славкой и Сашкой за ними,  а Юрка Бобовский «рванул» домой.

В этом подъезде на первом этаже жила Галка Исакова. Она открыла ключом свою дверь, и мы спрятались в её квартире, боясь, что нас кто ни будь мог увидеть и придти со скандалом.
Минут десять мы сидели в темноте, ожидая звонка, пересмеивались и шутили, но потом успокоились.

Галкины родители, как и мои, были в Доме офицеров. На столе стояли неубранные закуски и выпивка. Галка предложила поужинать, и девчонки убрали грязные тарелки. Мы наложили закусок и начали есть. Девчонки предложили выпить. На столе были начатые бутылки шампанского, портвейна и водки. Девчонки вылили себе остаток шампанского, а нам понемногу портвейна,  выпили, и всем сделалось ещё веселее. Мы все выпили ещё портвейна и ещё закусили. Портвейн был сладкий и не казался крепким. Решили выпить ещё, но уже оставалась одна водка и чуть-чуть вина. Девчонкам налили вино, а мы выпили по половинке рюмки водки. Потом съели остатки торта с чаем и пошли на улицу.

Снег уже накрыл пушистым покрывалом всё вокруг, земля подо мною качалась. Все были в таком же состоянии и разошлись по домам. Я шёл по дорожке и ноги утопали в снегу. Мне стало смешно, и я улыбался тому, что земля качается, что так неожиданно выпал снег прямо в новый год…

Я поднимался по лестнице на наш второй этаж, и мне приходилось держаться за перила потому, что и лестница подо мной качалась, и я подтягивал себя, чтобы не упасть назад. Несколько раз я тыкал ключ в замочную скважину, пока с помощью второй руки воткнул его куда надо.

В квартире стоял такой же неубранный стол с выпивкой, закуской и грязной посудой.
Я лёг на постель, но голова стала кружиться ещё больше, и меня стало мутить. Я встал с кровати и вышел на балкон. Свежий воздух взбодрил меня. Я вернулся в комнату и, нагрев воду, стал мыть посуду, чтобы помочь маме. Ведь она вернётся уставшей…
Родители вернулись, когда я перемыл больше половины. Мама сильно удивилась и отправила меня спать. Я не возражал и заснул почти мгновенно.

А первого января мы с ребятами пошли в кино на дневной сеанс и моему другу Славке дали сдачу новыми деньгами. Это было событие! Ведь это началась хрущёвская денежная реформа. Всем ребятам хотелось подержать в руках новые деньги. У меня были денежные накопления, целые пять рублей почти новой купюрой. И я попросил отца поменять в кассе дивизии эту пятёрку на новые деньги.

И вот через пару дней отец принёс мне новые деньги. Это была невиданная ранее монета в пятьдесят копеек. Я смотрел на её новенькие блестящие бока, щупал её гладкий серебристый металл и не знал, радоваться ли мне или печалиться? Раньше у меня были пять рублей большой бумажкой, а теперь в руках я держал небольшую монету. И у меня было ощущение, что меня обделили или обманули…

А вскоре выяснилась ещё одна особенность этой реформы. Все медные деньги: одна, две и три копейки оставались действующими. Получалось, что они дорожали сразу в десять раз. Эта невероятная новость взбудоражила игроков в «Лото», ведь они играли в основном на эти деньги, нередко используя их и как фишки.

Моя мама достала свою коробочку из-под монпасье, и пересчитала накопившуюся там «медь». Оказалось, что там более десяти рублей новыми деньгами. Мы почувствовали прибывшее богатство. Мама выбрала из них все «трёшки» и пошла в магазин. Там приняли эту мелочь, и она вернулась с целой сеткой продуктов.

Вот этим и запомнилось начало денежной реформы. Ещё помню, что новых денег в банке было мало, и их меняли ограниченное количество, а поменять надо было очень быстро, пока период обмена не закончился. Потом говорили, что некоторые люди не смогли поменять все накопления и деньги «пропали». А у нас  никогда накоплений не было, поэтому и волнений в семье не было.