*** Глава 24 *** Последыши.
Лето. Каникулы. Уставший после тренировки, еле переставляя ноги, я подходил к дому. За поворотом нашей улицы, увидел эту сценку.
На бордюре тротуара, напротив нашей калитки, сидел пожилой татарин. Слегка, развернувшись корпусом, что- то говорил, с кем- то разговаривал. Кроме как с Рексой, ему разговаривать было не с кем. Беседовали видно давно и совершенно спокойно.
Мужчины одет был так, как одевались тогда, уже только в татарских сёлах. На голове небольшая, зелёного бархата шапочка с мелким рисунком. На ногах белые шерстяные носки и галоши. Тёплая рубаха навыпуск, подвязана тонким ремешком, жилетка.
По ту сторону калитки, распластавшись на брюхе, положив морду на передние лапы, лежала Рекса. Заслышав мои шаги, упруго вскочила, радостно обмахиваясь хвостом. Поднялся с асфальта и мужчина. Я поздоровался, он ответил и спросил:
- Твоя собака?
- Да, а что?
- Умная, хорошая собака, вот хотел взять от неё щенка, но видно опоздал.
- Опоздали. - В этом году у неё была только парочка. – Кобелёк и сучка, уже забрали.
Мужчина всплеснул руками, зацокал языком.
- Как, всего пара! – Неужели последние. – Опоздал, опоздал, старый дурак.
Отчаянье пожилого татарина было искренним.
- Следующей весной опять подъеду, узнаю, а вдруг ещё будут?
С жалостливо вопросительным выражением на лице, посмотрел мне в глаза. Я пожал плечами. Он затараторил, в спешке, перемежая русские слова татарскими.
- Если будут щенки, не отдавай ни кому, я приеду, обязательно приеду, всех возьму.
Окинул меня взглядом, посмотрел на футбольный мяч в сетке, болтавшийся у меня за спиной, горестно махнул рукой.
- Кому я говорю? – Мальчишка. – Всё забудешь. – Где твои старшие? – Отец, мать?
- Отец работает - будет поздно, а мама, мама вот - вот должна подойти.
Мужчина решительно опустился на прежнее место.
- Буду ждать.
- Да, ради Бога, ждите.
Ждать ему не пришлось. Только я открыл калитку, как собака, радостно теранувшись о мою ногу, выскочила на улицу и, устремилась навстречу маме, появившейся в этот момент из-за поворота улицы. Я забрал у неё сумку с продуктами и кивнул на пожилого татарина.
- Это к тебе.
Легонько подтолкнув меня в спину, сказала, обращаясь к нам с Рексой:
- Идите, неси в дом, я сейчас.
Здороваясь, повернулась к мужчине. Ответив на приветствие, он начал торопливо, объяснять и рассказывать.
У него всю жизнь, с самого детства, были собаки. Он любит, понимает собак и, они его любят. В прошлом году умер старый пёс. С тех пор, он ищет собаку, не хочет, брать какую попало. Недавно в городе, у приятеля сына, увидел хорошего пса. Кивнул в сторону Рексы, сидевшей за калиткой в ожидание хозяйки.
- Её щенка. - Псу уже года два, ох, хорош пёс!
Получив наш адрес, приехал, но опоздал, щенков уже забрали.
Просил, несколько раз повторяя одно и то же, просил не забыть о нём на следующий год.
- Аллах милостив, может быть вознаградит меня и даст ей щенков.
- Ну, что уж Вы прям так, не волнуйтесь, не забуду про Вас,- ответила мама.
Попрощавшись, он уже начал уходить, а мама открывать калитку, но вдруг остановился, обернулся и с нотками недоверия в голосе спросил:
- А это правда, что у неё все щенки одной масти, от одного кабеля, все эти годы?
Мама засмеялась.
- Рассказали? – Знаешь? – А не верится, так что ли?
Улыбаясь, мужчина утвердительно кивнул головой и добавил:
- Давно, в детстве, слышал от деда, что бывает такое. - Всю жизнь прожил с собаками, но сам не встречал.
Мама махнула рукой в ту сторону, куда направлялся пожилой татарин.
- В крайнем доме, что слева будет, посмотрите на пса – это и есть ее Верный, все щенки только от него.
- Так я его видел, - обрадовался мужчина, - здоровый шайтан, сразу видно, сильная псина.
- Каждый год, все щенки в его породу и, только одна девочка в каждом помёте копия мамы.
Сложив ладошки «домиком», мужчина прижал их к груди, слегка наклонил голову и вновь повторил:
- Женщина, пожалуйста, не забудь обо мне на следующий год.
- О, Господи, да не забуду я - и, улыбаясь, вошла во двор.
Весна следующего года уже заканчивалась. Отяжелевшая собака медленно, с трудом ходила по двору, часто укладывалась на травке. Аккуратно расположив отвисший живот, заваливалась на бок, дремала на ещё не жарком солнышке.
Выглянув в кухонное окно и приглядевшись, мама сказала:
- Ага, а вот, похоже, и он, не забыл, приехал.
- Кто?
Спросил отец.
- Да, татарин прошлогодний, помнишь, приезжал, просил щенков ему оставить.
- Пойду, поговорю с ним.
Мужчина сидел на корточках, по ту сторону калитки, улыбаясь, что- то шептал на родном языке. Собака, не поднимая головы, внимательно следила за ним. Приветствуя появление хозяйки на крыльце дома, радостно махнула по траве хвостом и начала приподниматься.
- Лежи, лежи Рексюня, отдыхай.
С тихим урчанием Рекса вновь откинула голову на травку.
- Добрый день! – Что это Вы ей тут напеваете? – Она же не понимает по- вашему, - приветствовала мама старого знакомого.
Слегка покряхтывая, мужчина встал в полный рост. Расплывшись в ещё большей улыбке ответил:
- Так я больше для щенков, чем для неё, они должны понимать наш язык.
- Ну, Вы даёте! – Прямо как с младенцами, так и те, тоже не могут слышать в утробе матери.
- Э, женщина. – Ты так думаешь? – А я думаю по- другому.
- Но, это же щенки.
- Что, думаешь, они хуже, чем наши дети? – И тех, и других нам даёт Аллах. - Одних, чтобы они сопровождали нас всю оставшуюся жизнь, другие сопровождают и служат нам весь свой короткий век. – И кто это лучше делает, я не берусь судить, но знаю, что собаки честней человека.
- Ну, ладно, ладно я не об этом хотела говорить с Вами.
Мама перевела разговор в другое направление.
- Надеюсь, Вы довольны! – Будете ждать? – Ведь я не отдам щенков, пока они не окрепнут и не научатся кушать самостоятельно.
Мужчина аж замахал руками, перебил.
- О чём ты говоришь хозяйка.- Доволен ли я?!
Кивнув в сторону лежавшей собаки, продолжил.
- Когда увидел её «тяжёлой», чуть в пляс не пустился, а ты спрашиваешь!
Сложив ладони, традиционным для мусульман жестом, провёл ими по лицу, что-то шепча. Расплывшись в улыбке закончил.
- Хороший день сегодня, слава Аллаху. – Давай подумаем, посчитаем, когда мне лучше приехать за ними.
Повернувшись к собаке, мама задумчиво сказала:
- Думаю, ещё недельку она с ними проходит, не больше. – Вот и давай считать.
Прищурившись, с хитрой улыбкой на губах, поглядывая то на маму, то на собаку, ответил.
- Вот и считай хозяйка, как скажешь, так и будет.
- Думаю, раньше начала августа, можете не приезжать.
Тихо засмеялся.
- Молодец женщина, правильно подсчитала. - В августе и приеду. – Пойду я, наверное.
Уже вроде шагнул, но остановился, обернувшись, продолжил разговор.
- Мы тут недалеко - в Акташе живём. - Подворье у нас хорошее, всё есть, что привезти тебе хозяйка?
- Да ну, что Вы, зачем?! - Вы же видите, у нас тоже всё есть, огород, сад хороший.
- Не обижайся, я знаю, чего у тебя нет.
Засмеялся, помахал рукой и пошёл.
Примерно через неделю Рекса ощенилась. На свет появилась её последняя пара щенков. Крепенький щенок и более мелкая, но шустренькая «девочка». Природа упорно клонировала родителей. По мере взросления, всё чётче проступал окрас и особенности характеров. У одного в папу, у другой, в маму.
Он появился перед нашим домом в первой половине августа. В руке большая корзина, прикрытая белой тканью. Собака встретила его тревожным лаем, не злым, яростным, а именно тревожным. Видно чувствовала, понимала, за кем он пришёл. Не бросилась на него, просто вскочила. Широко расставив лапы, стояла над щенками, возившимися друг с другом в траве. В глазах полыхала тоска и отчаянье, рычала, обнажая страшные клыки, но не бросалась.
Мы выскочили на крыльцо. Мама крикнула:
- Рекса, нельзя!
И уже обращаясь к мужчине, открывавшему калитку.
- Подождите, я проведу Вас.
- Не надо, я сам, она не тронет меня. – Если она поймёт, что я боюсь её, она не будет доверять мне. – Она же умница.
И с этими словами вошёл во двор.
Собака припала на передние лапы, шерсть на загривке дыбом, страшные звуки клацающих клыков - это была поза атаки, что могло последовать за этим, мы знали, но стояли как в оцепенении. Напуганные щенки жались к её лапам.
А он, не спеша, шёл от калитки к крыльцу, тихим, спокойным голосом, уговаривая её.
- Ну, зачем ты так, не злись. - Я не со злом пришёл, всё будет хорошо.
Даже сейчас, не могу объяснить, почему она не бросилась на него тогда. Но думаю, что шевельнись, кто- либо из нас на крыльце, сделай хоть малейший жест - быть беде. Ведь всего пару лет назад, в подобной ситуации, она бросилась на мою двоюродную сестру, приехавшую к нам в гости с матерью. Тогда, спросонья, ей показалось, что она «проморгала» чужого человека, позволив приблизиться к щенкам. Атаковала молча, стремительно, страшно. Располосовала клыками икроножную мышцу почти надвое. Врач, зашивавший ужасную рану, говорил тогда, что девушке ещё очень повезло, так как собака не повторила нападение. Отметина на ноге, так и осталась у сестры на всю оставшуюся жизнь.
Дошёл до крыльца, поставил корзину на нижнюю ступеньку и, только теперь сделал глубокий выдох.
- Уф! – Аж руки дрожат и спина вся мокрая. – Ну и клыки у неё - просто жуть, но умница!
Обретшая дар речи мать, спросила:
- Господи, зачем же так рисковать?
- Я почти был уверен, что она не бросится, я же говорю - она умница.
- Не хрена себе «почти», - выдохнул отец.
И бормоча себе под нос матюги, вернулся в дом.
Присев над корзиной, он снял ткань и достал глиняную крынку, протянул её маме со словами:
- Хозяйка, ты говорила, что у тебя всё есть, а вот коровы у тебя нет, я заметил.
- Держи, сметана – свежайшая.
Мама начала благодарить, а он доставал уже следующий гостинец, большой свёрток в плотной марле.
- Тут домашний творог, моя старуха сегодня утром сделала.
Вручив своеобразный «калым», азартно потёр руки, кивнул в сторону собаки со щенками.
- Покажи мне красавцев. – Сам к ней подходить не буду – порвёт.
- Да, конечно, - и мама шагнула к Рексе.
Пригнув голову, собака глухо зарычала. Присев перед ней на корточки, мать начала тихо говорить с ней.
- Успокойся моя хорошая. – Ну, что поделаешь, так должно быть.
Левой рукой слегка приподняла собачью голову, а правой стала гладить её по морде, заглядывая в жёлтые глаза, гладила загривок и говорила, говорила, уговаривала собаку.
Подсунув ладошку под животик, мама взяла щенка на руки и понесла к крыльцу. Рекса легла на живот и жалобно заскулила. «Девочка» шустро перебралась к ней поближе, устроилась между передних лап. Прижалась к груди. Передавая щенка в руки мужчине, мама обернулась, увидела эту сценку.
Слегка опустив морду, собака как бы прикрывала, прятала у себя на груди последнего щенка.
- О Господи, не могу! Вы только посмотрите?! – Она не хочет её отдавать. - Ну, что я, зверь что ли? – Пусть побудет с ней ещё недельки две – три, потом подъедете, заберёте. – Ведь это последние у неё.
Держа щенка в руках, мужчина повернулся в сторону собаки.
- Это ж надо? – Хозяйка, я тоже не зверь. – Пусть побудет с ней. - Позже подъеду.
И весело бодбросив щенка в ладонях, продолжил.
- Вот с ним приеду, пусть мамка посмотрит, что с ним всё хорошо, что ему нравится у меня. – Тогда, она и эту отдаст. – Зачем, чтобы собака зло на меня держала, мне этого не надо. - Что ж я не понимаю - последыши всё же.
Опустил щенка в корзину. Борта кошёлки были высокие, чтобы выглянуть из неё, ему пришлось встать на задние лапки и задрать головку.
Рекса стрелой метнулась к нему. Вылизала всю мордочку, не забыв подлизнуть и под хвостиком. Села на задние лапы рядом с корзиной, подняла морду. Жёлтые, сверлящие насквозь, глаза собаки, встретились с глазами мужчины. Он не отводил взгляда, стоял, не шелохнувшись, только тихо шептал:
- Всё будет хорошо, я не обижу его.
Мама подтолкнула мужчину в бок, тихо сказала:
- Да, идите ж Вы уже, хватит трепать ей нервы.
Подняв корзину, тихо направился к калитке. Собака шла рядом. Влажным, тёплым, слегка шершавым языком вылизывала мордочку щенка. Может быть, целовала, но скорее всего, впитывала, запоминала запахи последыша. Проводила только до калитки. Легла, положив морду на вытянутые передние лапы, слегка поскуливая.
«Девочка», потеряв из вида маму, испуганно взвизгнула, заскулила. Собака вскочила, метнулась к ней.
Последние недели они не расставались ни на минутку.
Затем, мужчина появился вновь. Недели через две. В руках всё та же кошёлка. Собака встретила его спокойно, без лая и рычания. Пока он, стоя по ту сторону калитки, кричал, вызывая хозяев, она, просунув морду между рейками, принюхивалась к кошёлке и радостно виляла хвостом. Ещё бы, как она могла не учуять, там был её щенок. Сейчас он спал.
Ему открыли, и он вошёл во двор. Поставил кошёлку на траву и отошёл к крыльцу. О чём- то начал говорить с мамой. Рекса, моментально разбудила малыша, вылизывая ему мордочку. Тут как тут подскочила и сестрёнка. Стоя на задних лапках, щенки, радостно повизгивая и взлаивая, начали вылизывать друг другу мордочки. Собака стояла рядом, радостно хлеща себя пушистым хвостом по бокам. Но вот, кошёлка завалена на бок и, малыши уже радостно резвятся в траве. Рекса лежит чуть в стороне, наблюдает за вознёй детворы.
Может быть, мне показалось тогда, а может быть, и нет. Но - это были не глаза собаки, а глаза женщины, матери, наблюдающей за играми детей. Столько в них было человеческой нежности и материнского счастья. Всё может быть.
А возле крыльца, достав из кармана жилетки, два жёлтеньких рублика, мужчина, протянул их маме со словами:
- Держи хозяйка! - Ещё раз, спасибо за щенков, как видишь, я правила знаю.
Достал из кармашка на жилетке часы - «луковку», щёлкнув крышкой, открыл. Посмотрел.
- Надо собираться потихоньку, старший сын у меня шофёр, договорились с ним, что заберёт меня на трассе. – Он из Заинска будет возвращаться, так, что надо выходить.
- Хорошо, сейчас я посажу щенят в кошёлку.
- Нет, не надо, я сам. - Теперь она их отдаст спокойно, не тронет меня.
- А вдруг?
- Не тронет, она убедилась, что с ним всё хорошо.
И шагнул на лужайку. Собака напряглась, заложила уши, но молчала, не спуская глаз с мужчины. Потом как-то тихо, хрипло заворчала. Мама испуганно прикрикнула на неё:
- Рекса, нельзя!
И обращаясь к мужчине.
Давайте лучше я, боюсь, бросится на вас.
- Не бойся, не бросится, это она меня только пугает. - Не молчать же ей. - Хоть и собака, но мать всё же.
Опустился на корточки, подхватил щенка и аккуратно опустил его в кошёлку. За ним последовала «девочка». Уже в кошёлке, щенки продолжили весело барахтаться, урчать и покусывать друг друга. Собака вскочила и подбежала, сунула морду в кошёлку. В этот момент, мне показалось, что она сейчас схватит их, одного за другим за загривок и вытащит обратно. Она этого не сделала. Начала их вылизывать, а они ворчали, пытались увернуться от её языка, недовольные, что она мешает их играм. Глупенькие, они даже не понимали, что видят мать последние мгновения. Возможно, поймут, только оказавшись на новом месте, укладываясь спать на ночь. Маминого, тёплого брюшка, рядом не будет. Они жалобно поскулят, прижмутся друг к другу, так и уснут - первый раз, без мамы. Начиналась новая, самостоятельная жизнь её последышей.
Мужчина распрямился, встал во весь рост, с кошёлкой в руках. И вот, в тот раз, я увидел второй раз, ту сцену проводов с гипнозом.
Встав на задние лапы, передние, собака положила на плечи мужчине. Глаза человека и собаки встретились. Она молча сверлила его взглядом, а он тихо шептал:
- Успокойся, всё хорошо будет, я люблю собак, им хорошо у меня будет, не обижу. Это длилось, какие- то мгновения, но это было. Она изучала его – того, кому отдавала последних.
Мужчина не спеша направился к калитке, а она шла рядом, вровень с корзиной и непрестанно вылизывала щенков. Проводила их на улицу, он направился в сторону дороги, а она легла на тротуар, на то место, где обычно лежали весной с Верным. Неотрывно смотрела им во след, пока они не скрылись за изгибом улицы. Коротко, с каким-то надрывом залаяла, когда они скрылись за поворотом и, свернувшись клубком, легла на асфальт.
Уже смеркалось, когда она медленно, опустив хвост, пробрела через огород к сараю. Легла на подстилку «роддома» и дня два мы её не видели. Ничего не ела, только пила воду по ночам. Все последующие годы, Рекса больше в сарай даже не входила, по крайней мере, я этого не видел больше никогда.
Поздней ночью, как обычно, она переговаривалась с Верным. Тихий, тоскливый лай, глухой ночью. Сколько в нём было тоски! С противоположного конца улицы доносился глухой, бухающий лай пса. Она жаловалась ему, а он, видно, успокаивал её.
Слушая эти переговоры, я слышал, как вздыхает и ворочается в родительской спальне мать, понимающая, что через несколько лет, и ей предстоит провожать детей в самостоятельную жизнь. И никуда от этого не денешься - так должно быть.