Глава V
Снявшись с плота и закрепив его на небольшом плесе, путники направились к фактории, до которой от реки было всего несколько миль.
Подойдя к невысокой ограде, они услышали хлопанье крыльев и кудахтанье кур, явно обрадованных появлением хозяйки этого уединенного уголка. Владения Ван Лейба не производили внушительного впечатления.
Чуть поодаль под деревом стояла печь. Рядом валялись седла, уздечки и какая-то домашняя утварь, чуть дальше – всевозможные бочки, наполненные бобами, картофелем, кукурузой и разной дребеденью. По двору сновали какие-то, люди, солдаты континентальной армии, трапперы. Несколько индейцев с вплетенными в волосы перьями чинно восседали и курили трубки, разговаривая с кем-то из охотников.
Как и большинство участков, расчищенных пионерами, фактория являла собой примитивный и беспорядочный налет на дикую природу, после которого на поле битвы воцаряется мерзость запустения. Поваленные деревья, вытоптанные кусты, изломанные ветки, развороченная земля казались еще ужаснее из-за нелепого соседства с обломками цивилизации: пустыми жестянками, битыми бутылками, старыми шляпами, башмаками без подметок, изодранными чулками и, наконец, проволочным кринолином, который, свисая с дерева, достойно увенчивал эту гротескную картину. Самое дикое ущелье, непроходимая чаща, дремучая глушь не производят такого мрачного и унылого впечатления, как первый след, оставленный человеком.
На всем этом бивуаке, разбитом на долгие времена, глаз радовала лишь сама хижина, в которой проживала семья Ван Лейба. Сложенная из полуцилиндрических полос сосновой коры и крытая тем же материалом, она была довольно живописна в своей безыскусственности. Однако, судя по смущенному объяснению Сары – жены Ван Лейба, встретившей наших путников, сосновая кора в их деле «без пользы», такую хижину они построили из соображений скорее экономического, чем эстетического свойства.
– Девушкам необходима горячая вода, не так ли? – приветливо сказала Сара, обращаясь к Герте. – Тереза проводит вас, юные леди. Эй, Тереза! – обратилась Сара к молодой негритянке. – Проводи, на кухню к бочке.
– А где старина Ван Лейба, мэм? Что-то не вижу, – поинтересовался Лелюш.
– Два дня назад увел караван с пушниной на побережье. Вместе с Питером и Джесси, – ответила Сара. – Йен, позаботься об обозе месье Лелюша, – крикнула она молодому парню, страстно обрабатывавшему копыта чьей-то лошади.
– Не стоит беспокоиться, мэм, я как-нибудь сам управлюсь, – сухо сказал старик. – Значит, я опоздал?
– Как управитесь, Тереза угостит вас обедом, а потом посмотрим ваши шкуры, месье. С вашего позволения я – по хозяйству. Не переживайте, если в ближайшее время никто из торговцев кожами не появится, я возьму у вас шкуры по сходной цене, – сказала Сара.
– О да, конечно, благодарю вас, мэм. Еще раз извините за беспокойства.
Девушки нежились в горячей воде на кухне Терезы.
Кухня – пространство, отгороженное от остальной территории старой парусиной и ветхими шкурами. Маленький мир наслаждений, за обратной стороной которого, за столом трапезничали трапперы и солдаты, ругаясь, и перебивая друг друга.
Вскоре девушки услышали знакомый голос Лелюша, который присоединился к неумолкаемому гоготу, чавканью и отрыжкам постояльцев кухни.
Чадолюбивая Сара, как и всякая еврейская мамочка, видимо, застукала с кем-то из солдат свою блудливую дочь и злобно ругалась. Из-за хижины доносились звуки плети, разрезающие воздух и истеричное всхлипывание молодого женского голоса.
– Вот полюбуйтесь-ка, пропади пропадом фактория и куры, лишь бы ей только пошляться с чужим человеком! Как бы ни так!
– Послушайте! Если вы будете пилить меня, как папаша, я лучше сбегу с первым же караваном, – огрызалась матери молодая особа.
– Беги, ну, конечно же, беги! – кричала Сара, – Только с чем ты побежишь, что у тебя есть мерзавка, кроме крепкой задницы?
– Вот именно, – гордо заявила девушка. – С этим можно многого достичь, – сказала она себе под нос.
Ничего особенного, но это были ее убеждения.
– Ваше здоровье, майор Гарриот, – гаркнул кто-то из трапперов, наполняя кубки ромом.
Тот, кого назвали майором, являлся комендантом форта Нео-Бар, расположенного в сотне миль от фактории. Для охраны путей, ведущих на Запад, армейские соединения в дикой местности основывали форты, и время от времени разрешали конфликты, возникавшие на фронтире. В это время, когда колонисты под предводительством Вашингтона и Гамильтона, вели позиционные бои с британскими колониальными войсками в тылу фронтира, майор Гарриот с ротой драгун своего гарнизона возвращался из похода в Кентукки, где колонисты основали ряд фермерских поселений и призвали армию к защите от постоянно достававших диких племен индейцев.
– Сара пытается воевать с зовом природы, – прокомментировал Гарриот разборку матери с дочерью. – С тех пор как они здесь поселились, Глэдис постоянно привечает всяких бродяг и отщепенцев и нянчится с ними.
– И вы думаете, это прилично, девушке ее возраста ходить со всяким огребьем и якшаться с разной швалью? – поддержал тему разговора тот, кто пожелал здоровья Гарриоту.
– Если в душе она шлюха? То куда ей деваться? Это же состояние души, – буркнул кто-то третий.
Гарриот заметил выходящих из-за кухонной ширмы причесанных и ухоженных Герту и Мари в сопровождении Лелюша.
– Прощу прощения, мисс, – галантно произнес майор, обращаясь к Герте. – Гарриот, комендант форта Нео-Бар. Не скрасите ли наше общество?
Герта в замешательстве не знала, что и ответить.
– Скрасит. Если я разрешу, – твердо вставил Лелюш.
– О! Старина Лелюш! – воскликнул майор. – Тысячи чертей! Ты еще жив, бродяга?
– Как видите, майор.
– Кто эти леди? Представь нам.
Один подвыпивший драгун встал из-за стола и, не удержавшись на ногах, навалился на Герту, ущипнув ее за зад. Герта, долго не думая, влепила ему пощечину. А дядюшка Лелюш сокрушительным ударом опрокинул его навзничь, вызвав всеобщий смех застольной публики. Потом последовал выстрел. Все умолкли, глядя на старика Лелюша. Он держал пистолет, из ствола которого тонкой струйкой выходил дымок. Лелюш пижонски поднес ствол к губам и сдул пороховые газы. Убрав пистолет за пояс, старик сказал:
– Джентльмены! Я понимаю, что вы долгое время без женского общества. Но эти леди под моей защитой. Если кто-нибудь из вас попробует посягнуть на их честь, то в следующий раз свинцовый шарик окажется у него в брюхе.
– Полагаю, друзья, дядюшка Лелюш вас убедил? – саркастически произнес Гарриот. То же скажу вам и я.
Народ молчаливо кивнул, и все продолжили трапезу. Гарриот распорядился, чтобы места за столом освободили от нескольких перебравших парней, превративших его в спальню, и предложил присесть команде Лелюша, который представил девушек.
– Куда путь держим, позвольте осведомиться? – соблюдая такт, поинтересовался майор у Герты. – У тебя, Лелюш, и не спрашиваю, потому что знаю.
– Точно, сэр, – сказал старик.
– Я хотела бы добраться до западных окраин фронтира, найти там поселение с высокой травой и черной, как ночное небо, землей, – романтично ответила Герта.
– Что касается второго, вы правы, мисс, – заметил Гарриот. – По ту сторону границы хорошей земли полно. Что же касается поселений, мисс, то их число не столь заметно в тех краях. Фермы разбросаны, самое малое – тридцать миль друг от друга. За месяц пути можно никого не встретить, кроме разве что дикого зверя, да индейских охотников за скальпами. Самое страшное – последние. В летние месяцы дикари весьма заняты войной между собой, поэтому лучше всего идти сейчас. К концу лета и всю осень индейцы только и будут, что охотиться, запасаясь мясом на зиму, и поэтому встречи с ними не избежать. Недавно они выпотрошили четыре фермы, камня на камне не оставив на тех местах, где их обитатели пытались разводить скот и выращивать пшеницу. Тела фермеров от стрел дикарей превращены в «подушечки для иголок», отрезанные пальцы и содранные до кости черепа – скальпы. С одного ирландца они сняли кожу еще с живого и оставили его подыхать под палящими лучами солнца. Его жене отрезали гениталии, а детей пленили. Это опасный край, мисс. И, видимо, вы отважная девушка, если собираетесь туда одна. Подумайте, мисс, стоит ли игра свеч.
– Майор прав, дитя мое, – сурово молвил Лелюш. – Мое сердце наполнилось бы радостью, если бы вы остались с моим крестником Бобом. Не на пустом месте же. Дом есть – все остальное приложится. Он не плохая партия для вас.
– Я не могу. Мой отец зовет меня туда в моих снах и показывает то место, где я должна бросить якорь, – задумчиво парировала Герта.
– Это не отец зовет вас туда, а бесы-искусители. Они завладели вашим воображением, мисс, – вмешался в разговор одетый в сутану мужчина, поверх которой была наброшена замшевая охотничья куртка.
– О! – воскликнул Гарриот. – Пастор проснулся. Ну и как вам святой отец бесовский напиток?
– Искуситель, – пробормотал во хмелю пастор. – И вы прислужники ада! – кричал он. – Искушали и искушаемы будете, если не покаетесь! Покайтесь! И спасетесь! – констатировал он, ибо считал себя слугой Господа.
– С вас и начнем, святой отец, – иронично произнес Гарриот, подмигнув остальным. – Подайте кружку доброго вина святому отцу. Он начнет литургию покаяния. А мы, братья, поможем ему в этом.
Кто-то из солдат наполнил кружку из необожженной глины и передал ее Гарриоту. Майор подошел к пастору, небрежно взял его за шиворот, поднял над столом, а другой рукой влил в него содержимое кружки.
– Вот и все, святой отец. Начинайте. Божественный нектар сейчас взыграет в вашей душе и, возможно, вы откроете нам тайну мироздания, – продекларировал майор, вызвав всеобщий смех присутствующих.
– Дети мои! – начал, было, священник. – Бог сотворил мир…
– Это мы знаем, – гаркнул кто-то из солдат.
– А что было дальше? – поддержал того некто другой.
– Сначала было слово, – говорил совершенно пьяный пастор, – и словом было… Аминь, – закончил он, падая в прострации, но крепкие руки Лелюша подхватили его на виду у гогочущих парней. Двое солдат положили священника отдыхать на сено возле загона с коровами и прикрыли его каким-то изорванным одеялом.
– Проповедник Коттон Мэзер направляется в сторону Каролин, ждет каравана туда, – резюмировал Гарриот, поясняя Герте причину пребывания священника в этих местах. Пастор так возненавидел дикарей, что вчера весь вечер предлагал мне скальпировать моих индейских проводников.
Много индейцев убил, труль-ля-ля.
И пока вокруг него пули летали, труль-ля-ля,
Он срезал с них скальпы, труль-ля-ля, – напевал слегка захмелевший Лелюш.
– А в чем причина его ненависти? – поинтересовалась Герта.
– Говорит, что индейцы не так давно вырезали всю его миссию близ поселения Танцующий Стол. Он едва спасся. Интересный у вас медальон, мисс, – обратил внимание майор на грудь Герты. – Там что-то о Боге?
– «Бог в каждом из нас», – произнесла Герта.
– Согласен. Но святой отец, боюсь, уже так не считает.
– Значит, такой он «слуга Господа», – монотонно отметила Герта и встала из-за стола.
– Да, – утвердительно заявила доселе молчавшая и наворачивающая суп за обе щеки Мари.
– Мари, прошу, поинтересуйся у хозяйки, сколько мы должны за обед и ванну, – сказала Герта, и направилась к загону для коров, куда определили ее живность. – Доброй ночи, майор.
– Спите спокойно, мисс, вас никто не потревожит, – уверенно крякнул Гарриот, допивая содержимое кружки.
– Дядюшка Лелюш, отправляйтесь отдыхать, – рекомендовала Герта присосавшемуся к бочонку рома старику.
– Угу, – буркнул тот, боясь оторваться от горячительного напитка.
В загоне Герта отыскала свою любимую телку, как обычно, повисла на шее коровы и что-то долго нашептывала, прислонившись к животному. Телка, ворочая челюстями, смерено слушало хозяйку, а потом издало протяжное «Му-у-у».
Прошел час. Солнце клонилось к западу, белый туман уже переползал через изгородь фактории. Обитатели этого островка фронтира потихоньку расползались по углам и щелям, чтобы предаться сновидениям. Кое-где догорали факелы и затухали костры. Вскорости ночь вступила в свои права.
Герта проснулась от навязчивого лучика солнца, который заполз в повозку через небольшую дырочку в парусиновом тенте. На слух она определила, что дворовая челядь фактории начала утреннюю суету. Где-то слышались голоса Сары и ее огрызающейся дочери Глэдис. Из-под повозки доносился храп дядюшки Лелюша. Со стороны кухни Терезы веяло приятным ароматом, и некоторые солдаты Гарриота уже были там, в ожидании порции похлебки.
Чтобы не разбудить Мари, сопевшую и пускавшую сладкие слюнявые пузыри, Герта осторожно выползла из-под одеяла и, спрыгнув, нечаянно наступила на руку спящего дядюшки Лелюша. Старик, ничего не почувствовав, просто глубже зарылся в свою медвежью шкуру.
Герта направилась к загону с коровами, попросив у Терезы ведро. Какой-то солдат, распечатав бутылку рома, с жадностью хлебнул из горлышка и предложил проделать то же двум индейцам. Это заметил проходивший мимо майор Гарриот.
– Ноулс! – грозно обратился он к солдату, показав тому свой огромный кулак. – Индейцев больше не поить, через два часа выступаем. Смотри мне. Выпорю. Доброе утро, мисс, хотите подоить своих чад? – заметив Герту, весело бросил он в ее сторону.
– Доброе утро, мистер Гарриот, – приветливо ответила Герта, неторопливо заходя в загон, взглядом выискивая свою любимицу.
В это время у ворот фактории появились двое всадников. Их вид указывал на усталость. Лошади, как и всадники, явно были несвежими.
– Эй, парень, – негромко окликнул один из них коновала по имени Йен. – Позаботься о лошадях и дай им воды.
– Хорошо, сэр, – ответил тот, быстро взяв по уздцы двух вороных кобыл, получая пару монет в качестве вознаграждения.
– Кто здесь майор Гарриот? – спросил один из вновь прибывших.
– Посмотри на кухне, приятель, – выползая из-под повозки, буркнул дядюшка Лелюш, пальцем указывая на парусиновый отсек на западной стороне двора.
Мужчины направились в сторону, указанную Лелюшем. Распахнув полог, они увидели голую Глэдис, принимающую утреннею ванну.
– Привет, мальчики, – шаловливо, словно кошка, мяукнула начинающая куртизанка.
– Оу! – сконфузился один из парней. – Простите, мисс, нам бы майора Гарриота повидать.
Глэдис не выказала ни капли смущения и еще более выставила напоказ свои формы.
– Там, джентльмены, – заигрывая, сказала она, указав на другую половину ширмы.
Наблюдая со стороны, Тереза не удержалась:
– Джентльмены, вы хотя бы постеснялись…
– Молчи, черная, – осадил ее один из них, направившись в сторону, указанную Глэдис. Второй последовал за ним.
– Ну, я майор Гарриот. Вы откуда парни? Присаживайтесь. Тереза! – крикнул майор. – Подай чего-нибудь ребятам. Они заплатят. Не правда ли?
– Мы из поселка Танцующий Стол, – начал первый. – За помощью, майор.
– Нам нужно хотя бы двадцать восемь годных к службе солдат, – озабоченно произнес второй. – Они должны быть полностью оснащенными оружием, боеприпасами и продовольствием, чтобы охранять нас, пока мы не соберем урожай сена и кукурузы.
– Представьте, майор, – продолжил первый, – мы не можем защищать себя и выполнять нашу работу. Континентальная армия требует продовольствия. Многих из нас рекрутировали в армейские соединения и отправили на северо-восток воевать против англичан. Поселок по-прежнему слаб и неспособен одновременно нести гарнизонную службу и посылать людей за сеном для нашего скота. Поселенцы просят вас, майор, дать им солдат для охраны от индейцев, головорезов и прочей нечестии.
– Если вы, майор, не соизволите проявить к нам Вашу отеческую милость и не пригреете на своей груди, нам придется внезапно испустить последний вздох, – сказал второй и протянул майору петицию, явно писанную от имени поселенцев священником.
– Где мне взять этих солдат? Если бы они у меня были! Голый форт. Представляете, голый форт! Одни стены и четверо придурков там. Если бы об этом знали наши враги! – сетовал майор, разворачивая скрученный лист просаленной бумаги.
«В то время как по воле Бога Всемогущего, который всем повелевает в своей безграничной мудрости, на наш удел выпало оказаться в таком месте, которое из-за врага стало очень опасным, и по причине горестных событий, как мы претерпевали раньше, так и в последнее время, неся большие убытки и впадая в уныние, а особенно в прошлом году, года мы потеряли столь многих людей, из которых одни были убиты, другие попали в плен, а прочие ушли, а также много потеряли и кукурузы, и скота, и лошадей, и сена. Поэтому мы очень обеднели и очень малочисленны. И слабы стали наши возможности оставаться в живых, как податель сего может известить Ваши Чести.
И в придачу ко всему наш пастор г-н Мэзер вот почти год не в состоянии совершать церковные службы среди нас, так как куда-то сбежал, стервец, покинув свою паству. Мы советовались с их преподобиями пресвитерами соседних с нами селений, и они советуют нам нанять другого священника и содержать его. У нас так мало чего осталось, чтобы мы могли оплатить наши долги, потому что столь бедны и малочисленны и в поселке, и в графстве, а ведь наше селение подвергается опасности – нельзя без риска ни выйти за его пределы, ни войти в него из-за проклятущих краснокожих, досаждающих нам. Они воруют наших женщин и детей, режут скот и птицу. А недавно они сожгли ферму немца Шредера. Бедняга тронулся умом и в скорости скончался. Мы давно добываем свой хлеб с опасностью для наших жизней. И нас довели до очень тяжелого состояния высокие сборы на строительство гарнизонных казарм и укреплений по приказу властей, и поэтому некоторые из наших жителей покинули поселок и ушли на Запад, в сторону гор. Другие же намереваются его покинуть вскорости, если только что-то не будет сделано для оказания им содействия. Ибо нас так мало и мы такие бедные, что не можем платить даже священнику. Мы столько времени тратим на несение дозоров и хождение в патрулях, что мало чего другого можем делать. Воистину, мы уже больше 2-х лет живем скорее как солдаты, чем как-то по-другому, и мы примем какой-нибудь способ, который Ваши Чести смогут найти, чтобы улучшить нашу безопасность и поддержать нас, иначе мы не сможем сохраниться как поселок – либо ходатайствовать перед властями графства об освобождении нас от уплаты налога, либо добиться разрешения платить за строительство нескольких фортов, разрешенных и приказанных властью, или же, в противном случае, позволить половине наших здешних жителей не платить налог, или предоставить нам свободу уйти в соседние с нами поселки, чтобы мы могли о себе позаботиться. Если Вы окажете нам поддержку и поможете все это предоставить, Вы тем самым очень обрадуете Ваших скромных слуг, чтобы мы могли справиться со всеми многочисленными трудностями, с которыми мы к вам обратились».
– М-да, – промычал Гарриот. Я жалобы не рассматриваю. Я военный человек. Я не губернатор Виргинии, в конце то концов.
– Но мы бы хотели, – робко сказал первый.
– Я понял, парни, чего вы хотели, – резко оборвал его майор. – На четыре месяца солдат не дам, максимум один. Уложитесь? Вы не одни такие на фронтире.
– Но, сэр? Мы, боюсь, не сможем.
– Сможете. Я забыл, когда в нормальной постели спал, и они тоже, – отрезал майор, указывая на солдат. – Хотите уйти? Уходите. Только куда? Туда? – он показал на запад. – Милости просим. До первого краснокожего дойдете. Там еще тяжелей, и вы это знаете. На восток? Кто вас там ждет? Все уже поделено. Выбор всегда есть, парни. К августу с провизией и провиантом двадцать солдат я вам пришлю. Не раньше, не больше и не меньше. Усекли?
Мужчины кивнули.
– На том и порешим, джентльмены. – Да, а насчет священника не беспокойтесь. Можете забрать вон того, – Гарриот кивком головы указал на спящего рядом с коровами пастора. Вы его ищете? Это Мэзер. Спит пьяный, будите и забирайте. Ноулс! – гаркнул майор. – Выступаем.
С уходом драгун Гарриота фактория опустела. По двору слонялась пара-тройка полупьяных трапперов, которые то и дело дрались между собой, потом засыпали там, где хмель сбивал их с ног. К ним зачастую примыкал и дядюшка Лелюш. Все они ждали торговцев в надежде хорошо выручить за добытые шкуры и меха. Ван Лейба и его подручные до сих пор не вернулись. Сара часто выходила на дорогу за ограду и подолгу всматривалась вдаль в ожидании мужа. Глэдис, в отсутствии достойной партии для соблазнения, помогала матери и с утра до вечера копошилась на огороде. Мари и Герта ухаживали за коровами и заготавливали сено. Кухарка Тереза и коновал Йен занимались каждый своим делом. И так изо дня в день. Караванов все не было…