Волшебные берега Ами.
1.
Ами как будто спит… Вокруг стоит ночь, а в ночи бесчинствует ветер, ветер, несущий на своих невидимых руках тёмные, как уголь дождевые облака. Приглушенный вой воздушных потоков, бряцанье и постукивание капель по светлому корпусу небольшой яхты со спущенными бермудскими парусами, да шум безутешных волн бултыхающихся по бортам, изредка обрываются резким храпом отца или беспокойным сапом старшего брата. Нет, маленькая Ами всё же не спит, девочка притворилась спящей. Её большие глаза блестят в потёмках каюты, как две маленькие звёздочки. Под пушистым мягким пледом на верхней полке ей тепло и уютно. Шторм в купе с волнами напевают старинную волшебную песню, слова которой не разборчивы, и качают, судно, точно детскую колыбель, медленно, то в одну, то в другую сторону.
Каюта колыхается, девочка слышит вздохи и стоны яхты – натяжные скрипы, шорохи, повизгивания, чувствует колебания тросов. «Наш кораблик жив не иначе.» -- думает Ами, -- Эх, и почему водяные пальцы, так сильно хотят схватить его и перевернуть?
Она закрывает глаза. В её юной голове ещё свежи воспоминания недавних сборов. Темнота расступается и пред мысленным взором девочки предстаёт прошлое. По дому снуёт отец, он очень весел и весь прямо лучится энергией. Его душевный подъем, и неусидчивость заразили всех домочадцев. Все носятся точно угорелые.
-- Джим, милый, не забудь взять вишнёвый пирог! – кричит ему вслед, Амина мама и выбегает из кухоньки вся в клубах пара. На кухне что-то подтекает, конфорки, на которых жарится и варится еда, злобно шипят.
По коридору с диким криком бежит Дин, ему 12 лет он брат Ами, редкостный сорванец, в его руках старая вешалка без крючка, между двумя её концами он натянул бельевую резинку, и из вешалки получилось нечто напоминающее лук.
-- Я охотник из племени Сарси – торжественно объявляет Дин -- где моя добыча, где мой бизон?
Сказав это, юнец звонко смеётся и с характерным боевым кличем индейцев устремляется в сторону девочки, та начинает визжать, но, похоже, она сегодня мало интересует своего брата, он проносится мимо и скрывается в соседней комнате, откуда раздаётся вопль кота – Виски. Сегодня выбор Дина пал на домашнего питомца, последний имеет очень отдалённое сходство с бизоном, но у него есть шерсть и он передвигается на четырёх лапах. Хотя вполне возможно, что скоро откроется сезон охоты на обезьян и уж тогда малышке Ами точно не поздоровится.
«Когда-нибудь терпение Виски лопнет, и он цапнет нашего шаловливого индейца за мягкое место..» -- раздаётся голос отца и смех матери.
Вскоре Дин вновь появляется в коридоре, всё с тем же пронзительным криком степных охотников он несётся в направлении кухни, но налетает на сестру, спотыкается и падает на два экспедиционных рюкзака сложенных на полу. Эти Рюкзаки такие большие, что в каждый из них может вместиться по две маленькие девочки.
«Вечно ты путаешься под ногами, глупая девчонка» -- злобно говорит Ами брат и потирает рукой колено, которое ушиб во время падения.
В доме царит непривычный хаос. Не всякий раз семейство Джонсонов покидает своё гнёздышко, но сегодня особый день, у отца отпуск, а у детей каникулы. Подобные совпадения бывают редко, и потому папа Джим принимает решение отправиться всем вместе в путешествие к малоизвестному островку находящемуся где-то посреди Атлантического океана, на этом островке Амин дядя занимается изучением эндемиков. Мама тоже хотела пуститься в мореплавание, но, увы, её строгий начальник воспрепятствовал этому.
-- Мой брат прозябает на этом клочке суши уже год – говорит она – скоро он точно станет дикарём и забудет лицо своей сестры…
Маленькая Ами давно собрала свой красный портфель с рисунком Микки-Мауса и отстранённо наблюдает за происходящим в доме. Стоит растерянно посреди коридора и не знает куда деться.
--Ты уже готова? – спрашивает у неё отец.
В ответ она кивает головой.
-- Ну, тогда живенько дуй к себе в комнату.
Комната Ами располагается на втором этаже. Её размеры не велики, как раз для юных леди, учащихся во втором классе. Девочка любит свою комнатку в ней очень тихо и уютно. Звуки, издаваемые суетящимися родителями и братом, лишь частично проникают сквозь её стены, обклеенные бордовыми клетчатыми обоями. В углу комнаты стоит рабочий стол, а на нём лежат тонкие тетради, одни с крупной клеткой для цифр и простых вычислений, другие со строчками и косыми линиями для чистописания. Девочка не всегда выводит в тетрадках буквы, бывает классная руководитель, очень нудно излагает суть предмета и тогда Ами, что бы ни умереть со скуки, начинает рисовать на полях забавных зверушек.
Рядом с тетрадями лежат учебники и книги со сказками. Наша маленькая героиня просто без ума от сказок. У неё в шкафу кроме скромного гардероба есть большая полка, полностью заставленная литературой повествующей о чудесах и волшебстве. Среди всех этих книжек уселся маленький плюшевый медведь. Его пуговичные глаза печальны и смотрят на девочку с немым укором.
-- Не грусти Тоб! – тихо говорит ему Ами – я буду скучать по тебе.
***
--Ами! – окликает далёкий голос – Ами, пора вставать.
Девочка нехотя открывает глаза и потягивается. Сон с трудом отлипает от её век, и сквозь мутное марево уходящих грёз, проступают знакомые абрисы отца.
-- Ну, ты и соня! – улыбается он -- мы уже почти на месте, до острова рукой подать.
Ами поспешно одевается и вскоре оказывается на палубе яхты.
-- Вчера ночью – говорит старший Джонсон – когда шторм перестал, я снял нашу красавицу с якоря и решил наверстать упущенное, решил покрыть то расстояние, которое мы могли проплыть во время непогоды и у меня, кажется, получилось это сделать.
Папа Джим достаёт карманный навигатор и довольно ухмыляется:
-- Если прибор не врёт, то до заветной земли осталось две три мили, скоро островок должен появиться в поле нашего зрения.
-- Скорей бы уже! – Нетерпеливо ворчит Дин, и, свесившись через перила, идущие по борту судна, смачно плюёт в колыхающийся океан.
Его плевок похожий на безобразную амёбу подхватывают лазурные волны и пытаются поглотить, но тот не поддаётся нападкам солёной воды и с вызывающей наглостью продолжает оставаться на её поверхности.
Яхта стремительно несётся вперед, её киль беспощадно разбивает водные гребни, обращая их в жалкие буруны и пену. Треугольный белоснежный парус, натянутый между гиком и мачтой наполнен ветром и сияет в лучах жаркого солнца, как громадный осколок света, застывший во времени.
Мгновение и у кромки горизонта появляются едва различимые контуры островка. Суша, окружённая вздыбленным океаном, издали напоминает мираж, её зыбкий силуэт бледно-зелёного цвета колышется на стыке небесного и водного абсолюта. При виде земли сердце Ами наполняется радостью.
Вторя этой радости, из воды выныривает серый дельфин и смеётся своим пронзительным высоким голоском.
После животное плюхается в родное лоно жидкого мира и поднимает в воздух мириады белых брызг, многие из коих падают на голову девочке. Удивительно, но Ами не обижается на такую выходку водного млекопитающего, она смахивает с лица брызги и хохочет. Её широко открытые глаза блестят от восторга. Океанический озорник отвечает ей весёлым писком. Отец и брат посмеиваются в стороне, сцена с Ами и представителем китообразных, кажется им очень забавной.
***
Яхта пристаёт к берегу. Дядя Гейл встречает семейство Джонсонов радостными возгласами и простирает руки, что бы всех обнять. Дядя живёт почти у самого пляжа, его видавшая виды палатка защитного цвета, сплошь порыта заплатками и в часы сильных ливней, которые, к сожалению, не редкость в данной части света, она во многих местах пропускает влагу. В подобные часы её обитатель, содрогаясь от сырости, и шмыгая носом, сидит с жестяным тазиком в руках и слушает, как в него с характерным металлическим звоном падают многочисленные капли.
Ами эта палатка напоминает бесформенный мешок: до того она истрёпанная и выцветшая. Недалеко от палатки располагается шезлонг, а подле него ветхий зонт с поломанными спицами. Под зонтом старенький радиоприёмник с длинной раздвижной антенной, шипя и плюясь, вещает испано-язычную передачу. Его тихое шуршание с неразборчивым ворчанием диктора, звучит, словно глас далёкого эха. Плеск прибывающих к берегу водяных волн и дуновения влажного солоноватого ветра, приглушают, звуки радио и смешиваются с ними в одну рокочущую и шипящую массу.
-- Рад видеть вас!!! – кричит сквозь прибрежный шум брат Аминой мамы и его человеческий голос, кажется каким-то странным на этом диком необитаемом острове.
Кожа дяди Гейла загоревшая, точно после солярия, его обветренное коричневое лицо, защищенное от слепящих десниц Гелиоса тенью полей панамы, осветлено весёлостью, на облезающий нос водружены забавные очки, их огромные линзы круглой формы, в несколько раз увеличивают глаза…
-- Ну как ты, тут один, старина? – спрашивает у дяди папа Джим.
-- Ничего справляюсь потихоньку, -- отвечает Гейл – а, как вы, что твориться в мире?
Ропот пенных барашков лениво набегающих на берег, уносит с собой, произнесённые словеса и растворяет их в бездонной пучине океана.
-- А дети-то значительно подросли, с тех пор, как я их последний раз видел – продолжает дядя…
-- А у меня появился живот -- смеётся папа Джим.
***
Семейка Джонсонов осваивается на острове. Дин натянул на голову бандану и теперь щеголяет в ней, как настоящий пират.
-- Клянусь, морским дьяволом,-- важно произносит он – я заставлю этого старого Гейла, выдать тайну своих сокровищ.
-- А ну-ка лютый корсар, помоги мне разгрузить судно! – окликает мальчика отец.
Вскоре оба Джонсона старший и младший навьюченные как мулы рюкзаками и снастями для ловли рыбы, медленно шагают по набережной линии и низко склоняются под грузом несомых тяжестей.
Они, наверняка, весь день будут рыбачить. Что папа Джим, что брат Дин, оба одинаково сильно любят рыбалку и способны целый день стоять под палящими лучами солнца. Они, как заколдованные смотрят на поплавки, которые пляшут на воде и ничего не замечают вокруг себя. А ведь вокруг много интересного.
Ами, одетая в забавные плавки с красными горошинами осторожно ступает по белому бархатному берегу. Она уже не раз бывала на песчаных пляжах, но пляж на острове дяди Гейла особенный, песок на нём молочно-белый и состоит из очень мелких круглых песчинок одинаковых по размерам, ноги вязнут в его тёплых и рассыпчатых пучинах. Ну, а там где берега касаются волны безмятежных вод, песчаная поверхность мокрая и упругая.
Ленивые наплески медленно набегают на сушу и с журчанием отступают обратно в родное лоно. Ами обращает смуглое личико в сторону океана и идёт навстречу бурлящим завиткам, завитки облизывают прохладными язычками её ступни и, пузырясь, оставляют в воздухе мириады микроскопических капелек.
Шаловливый ветер, вобравший в себя брызги и влагу, треплет волосы девочки. Яркое солнце ослепляет глаза и заставляет жмуриться. Океан светло-голубого и цианового света, невероятно прозрачен и чист. Его аморфная беспорядочная поверхность, похожа на небо, но в отличие от последнего океан разбит на миллионы осколков – плескунов, и на гребне каждого такого плескуна живёт своё небольшое солнышко.
Ами зачерпывает в ладони прибрежную воду и та, колышась, искрится мириадами отражённых небесных светил. Эти весёлые солнечные зайчики блуждают по лицу девочки, и она точно завороженная наблюдает за их дрожащими силуэтами в колеблющейся жидкости.
Некоторые люди говорят, что невозможно дотянуться руками до звёзд, но подобное утверждение кажется не совсем верным, когда у тебя самой в руках, в пригоршне прозрачной солоноватой воды, плавает самая главная звезда во вселенной.
Маленькое яркое солнце, похожее на амёбу растягивается, переплывает из одной части водного зеркала в другую, а порой и вовсе расщепляется на десятки отсветов.
« Я поймала его» -- с радостным торжеством произносит наша маленькая героиня.
И вдруг идиллический солярно-водный мир, взрывается мириадами серебристых брызг и потоков.
Брат Дин, запускает в Ами мокрой грязевой лепёшкой и эта лепёшка со звонким шлепком разбивается о загорелую спинку девочки.
-- Хватит таращиться на воду девчонка – говорит Дин – лучше посмотри, какой я замок из песка состряпал.
Ами обращает взор на гладкую, слегка волнистую поверхность пляжа и видит на ней бесформенную массу из грязи, эта масса противным прыщём высится над гладью берега, и портит своим видом дивный пейзаж острова.
-- Ну, что скажешь! – с гордостью разглядывая своё творение, произносит брат – здорово вышло…
-- А что это? – любопытствует наша маленькая героиня.
-- Как, что! – вскипает Дин. – Замок, бестолковая, я же тебе сказал!
С этими словами мальчишка топчет ногой свою постройку и убегает к отцу -- Должно быть старший Джонсон уже приготовил рыболовные снасти и готов к выуживанию из лазурных глубин больших рыбин.
2
Ночь
Над миром сгущается ночь. Маленькая Ами лежит на гамаке натянутом между двух кокосовых пальм и мурлычет мелодию из детского мультсериала. Солнце уже скрылось за границею горизонта, но его пламя ещё напоминает о себе в ленте тёмно-синих облаков, которые оно подсвечивает снизу. Эти облака походят на обгоревшую бумагу, когда она уже почернела, и её края, тлея в глубинах костра, излучают багровый цвет и распадаются в прах при легчайшем дуновении ветра. Звуки, издаваемые океаном, раздаются как бы в стороне от восприятия, погружающегося в мир снов, и вторят тихой песенке, что исходит уже не из уст, а из подсознания ребёнка. Поодаль на песке прикорнул брат Дин, рядом с ним папа Джим и дядя Гейл жарят на углях большую рыбу и о чём-то оживлённо беседуют, вероятно, делятся, какими-то воспоминаниями, их речь становится всё неразборчивей и неразборчивей, пока совсем не превращается в бурлящий поток сливающихся между собой отголосков. Порой, дядя Гейл пытается что-то сыграть на губной гармошке, её гудки вызывают в памяти воспоминания о машинах, которые тоже гудели и передвигались по дорогам родного города Ами, но сейчас этот город далёк, и голоса становятся всё дальше и дальше…
День
Ами открывает глаза и видит солнце стоящее высоко над землёй. Сбоку со стороны океана до её слуха доносится плеск безмятежных волн. Едва осязаемый тихий ветерок раскачивает над головой пальмовые ветви.
На этом необыкновенном уголке земли лишённом сует свойственных для современной цивилизации, время словно замерло и потеряло свою значимость. Бесконечно длящееся лето и океанический пейзаж с беззаботными водными валками, набегающими на белый песок, создают иллюзию вечности.
Брат Дин и папа Джим рыбачат вдали, дядя Гейл взваливает на спину небольшой потрёпанный рюкзак…
-- Куда, ты собираешься? – спрашивает у него девочка.
-- Исследовать сказочный лес! – отвечает дядя – ты ведь помнишь что я учёный исследователь?
-- Дядя, а можно я с тобой? – говорит ему маленькая Ами.
-- Ну конечно! – улыбается Геил. Он любит свою племянницу и с удовольствием посвятит ей своё время.
И вот два человека двигаются по направлению к лесу и вскоре вступают под его полог.
Кустистая поросль смыкается за их спинами, и они оказываются в невероятном растительном коридоре, образованном высокими тропическими деревьями. Звуки океана в этом необычном месте становятся менее шумными, разлапистые листья банановых пальм и лиан затеняют песчаный переход коридора и образуют иное измерение более прохладное и тихое, нежели внешний мир острова, заполненный жаром и светом яркого солнца, и звуком рокочущих волн.
Ами чувствует присутствие таинственности в этой блаженной реальности приглушенных звуков и красок. Издали раздаются голоса экзотических птиц, порой эти птицы порхают над головами наших путников.
Девочка и её дядя продолжают путь, лежащий вглубь острова и спустя 15 минут оказываются на живописной полянке.
-- Ну, вот мы и на месте – произносит дядя Геил – добро пожаловать в царство хлорофилла.
Над солнечной прогалиной жужжат насекомые медоносы. Огромная бабочка порхает над жёлтыми бутонами неведомых цветов и пьёт из них нектар. Поляну наполняют приятные ароматы, от влажной земли густо обросшей травой и ростками молодого леса поднимается тёплый парок.
Гейл указывает пальцем на бабочку, и тихо почти шёпотом произносит:
-- Смотри, Ами, это Ангелика Златокрылая, очень редкий вид.
Девочка с интересом наблюдает за дивным насекомым и начинает задавать дяде вопросы, она очень любознательна.
«Почему у Златокрылки такие большие крылья?» -- спрашивает она – « что такое вид? И почему на травинках так много капелек, а дождя ещё не было?»
Умный и изобретательный дядя с удовольствием рассказывает юной Почемучке о, всём, что её интересует. Он говорит ей о, ареках, произрастающих на острове, о процессе фотосинтеза, о тайной жизни насекомых и микромира. Маленькая Ами с интересом слушает познавательные истории дяди и даже когда он начинает изъясняться научными терминами, малопонятными для детей, её интерес не угасает.
Нашу маленькую героиню занимает мир взрослых, их странные слова, вечные дела, работа, обсуждение малопонятных проблем общества, она, даже немного завидует им, хочет, когда вырастит тоже стать такой же важной и умной. А между тем взрослые желают прикоснуться к давно забытому, но прекрасному детству, но Ами пока не известно об этом и она продолжает внимать своему дяде.
Порой стрекотание и гудение невидимых обитателей полянки затихают и на смену им приходит спокойный шёпот лёгкого ветерка. Ветерок блуждает среди сочных листьев неведомых тропических деревьев и тихо что-то шепчет, возможно, он хочет поведать какую-то древнюю историю, но его голос невнятен и теряется среди покачивающихся веток. Солнце периодически выглядывает из-за лиственных опахал и его лучи заставляют жмуриться. Светило, словно, ожило и решило ради собственной забавы сыграть с людьми в озорные прятки-дразнилки, среди крон спокойного леса.
-- Что, это? – спрашивает Ами, когда верхушки деревьев задевает очередное дуновение.
-- Это Бриз? – Отвечает дядя – ветер, дующий со стороны океана в сторону суши.
-- Он будто говорит!
-- Действительно! – Задумчиво произносит Гейл – словно хочет что-то до нас донести, что-то сказать, но мы не способны услышать его слов.
Некоторое время дядя о чём-то думает, а затем произносит:
-- Знаешь, Ами, а ведь есть старая легенда о Бризе.
-- Расскажи? – просит маленькая девочка.
Гейл треплет рукой её белокурые волосы, и, улыбнувшись, начинает рассказ:
« Когда-то, давным-давно! – говорит он – не существовало Земли, а люди жили в параллельном мире, который отличался от земного измерения, и был сей мир, неприкосновенен, так решили великие боги: бог Бриз и его братья и сёстры: Числос, Тайна, Гад, Хаос и Жизнь.
Существовали боги, руководствуясь давним законом, согласно которому, надлежало каждому из них жить в равноправии и дружбе, творить благо и не вмешиваться в чужие дела.
У каждого из богов был свой собственный мир, который мог преображаться по воле своего создателя. В пределах собственных миров боги могли заниматься безграничным творчеством.
Ничто не нарушало равновесия, установленного в старые времена: Числос занимался бесконечными вычислениями и созданием физических законов, обретаясь на планете, состоявшей из сложных геометрических конструкций, Гад обитал на панцире исполинского существа размером с целую галактику и с утра до ночи занимался тем, что творил всякие организмы. Жизнь, проживая на громадном древе, плоды коего были звездами, одушевляла неодушевлённое. Тайна жила в месте, о котором никто ничего не знал, даже её братья и сёстры, но именно она наделяла сущее смыслом, без которого мир стал бы скучен и сер. А Бриз был богом добра и просто радовался тому, что есть и ничего не изменял.
Жили братья, и сёстры душа в душу, и только Хаос постоянно, что-то не устраивало и с воображением у него было слабовато, не мог он ничего дельного из материи, данной на построение мира, состряпать. Только начнёт что-нибудь создавать, как тут же в ярости разрушает, приводя к исходной форме. Кроме разрушений ни чего у него не получалось, так как был он силой не созидательной, а деструктивной. Ненависть и зависть к своим братьям и сёстрам поселилась в его душе. И однажды гневаясь на всех и вся, он подумал:
«Если не могу построить свой собственный мир, стану хозяином чужого и уж тогда будут и меня считать необычным и уважать, и бояться!»
Долго думал Хаос над распространением своей власти… В реальности братьев и сестёр путь ему был не ведом, а сами они бессмертны за исключением тех случаев когда необходимо принести себя в жертву, но и тогда боги полностью не исчезают. И решил Хаос захватить самый большой и необычный мир, мир в котором жили люди.
Но стало известно о замыслах разрушителя Тайне, как она о них узнала неясно, но она тут же поспешила к своему брату Бризу.
-- Дорогой Бриз, -- произнесла Тайна – Хаос нарушил древнее соглашение о равновесии и хочет прибрать к рукам, то, что ему не принадлежит, он хочет властвовать в мире людей.
Задумался бог добра. Великой бедой могла обернуться глупая затея, брата, ибо если абсолютное разрушение вторгнется в нейтральную реальность, коя есть ось всего сущего, то тогда равновесие пошатнётся и всё материальное канет во тьму вселенского разгрома. С другой стороны Хаос неудержим и его нельзя, остановить, разрушению невозможно препятствовать.
На следующий день собрал Бриз совет, на который были приглашены все его братья и сёстры кроме Хаоса. И поведал он им о беде грозящей сущему, а потом молвил:
-- Неутомим наш кровник в стремлении к своей цели. Рано или поздно он вторгнется в серединную реальность и та непременно разрушиться. Посему я решил, что будет осью молодой нейтральный мир и найдут в том мире своё пристанище наши дети – люди.
Удивились боги подобным словам.
-- Брат – сказали они – но ведь нет во вселенной больше миров, куда можно отправлять нам род человеческий…»
На мгновение дядя Гейл прекращает свой рассказ и пристально смотрит на Ами.
-- Понимаешь ли, ты о чём я говорю? – улыбается он.
Девочка утвердительно кивает головой.
-- А, хочешь узнать, что произошло дальше?
-- Да! – произносит Ами.
-- Ну, что ж! Решение Бриза оказалось неожиданностью. Он сказал, что принесёт себя в жертву, превратит своё тело в новый мир и будет его плоть землёй, очи небом голубым, слёзы дождями и морями, а волосы полями да снегами.
(В конце концов, ведь, стал же Мидгардом великан Имир из скандинавской мифологии)…
-- Дядя!--Спрашивает маленькая Ами – а во что превратилась его кожа?
-- В песок – отвечает Гейл.
-- Ух, ты!
-- Да, я тоже так считаю! – смеётся дядя и продолжает сказ.
«Пытались отговорить доброго бога его братья и сёстры, от этой жертвы, но не сумели.
-- Только одного я не знаю – Сказал Бриз под конец божественного совещания, -- как спрятать новый мир, что бы о его расположении не стало известно, Хаосу?
Казалось, надежды нет. Но знала о таком месте Тайна, о чём и сообщила брату после того, как все боги разбрелись по своим измерениям.
Недолго думая, исполнил Бриз задуманное, обратил плоть свою в Землю и заселили её люди. А расположение её было известно лишь Тайне.
Но не мог существовать новый мир без частицы каждого из богов. И потому было решено, что каждый из них преподнесёт молодому измерению, какой-нибудь подарок.
Числос подарил новой вселенной Закон и формулу, Тайна смысл, Гад формы живой и не живой материи, Жизнь рождение.
Но не полон, оказался Мир без частицы Хаоса.
-- Нужно и от тебя что-нибудь для нового мира — Обратилась к Хаосу его сестра Жизнь – иначе не привести сущее к движению.
Зол был бог разрушения на Бриза, обведшего его вокруг пальца, и в отместку за сорванные планы, вручил он сестре своей мешок с чем-то тёмным, липким, гадким, холодным и неприятно пахнущим и произнёс:
-- Раз ты Жизнь подарила миру рождение, я подарю ему смерть. И перестанут люди быть бессмертными, и в каждой частице нового измерения поселится сила разрушения. То, что родится, погибнет, всякая форма распадётся, всякий смысл будет утрачен.
Вот поэтому-то наш мир и противоречив и во все века тёмные и светлые начала противоборствуют в нём. Рождение со смертью, смысл с бессмыслицей, добро со злом.
А бог порядка Бриз, печально вздыхает, взирая на не идеальность сотворённого измерения. Но, не смотря на все злодеяния, творящиеся на Земле, он всё-таки улыбается с небес, и его улыбка сияет ярким солнцем на небосклоне. Жизнь прекрасна и мы должны ценить её и ту жертву, которую принёс добрый бог…
-- А я знаю, почему у Бриза такая яркая улыбка – произносит Ами – он, наверное, чистит зубы Колгейтом.
-- Божественный Колгейт – смеётся дядя Гейл – интересно!
Вскоре девочка и дядя покидают чудную полянку и возвращаются к пляжу.
***
Ами как будто спит. В каюте темно. Изредка, сквозь плотное покрытие корпуса, доносится убаюкивающий плеск ленивых волн.
С тех пор, как, кораблик покинул остров дяди Гейла, прошло пять дней, а из головы девочки не уходит воспоминание о дивном видении. В этом видении голубоглазый юноша стоит на берегу и машет уплывающей яхте рукой. В шумящих наплесках океана слышится: Бриз, бриз, бриссс… А ветер тихо шепчет: Ами…
КОНЕЦ.