2.
Лойд пробудился тогда, когда первые, янтарные лучики Изофатры, проникли в узенькое окно и прикоснулись своими нежными и тёплыми перстами к его лицу.
Странник долго жмурился, пытаясь защитить мир сновидений от света, который самым наглым образом проникал сквозь его веки и рушил невероятные миры Гипноса.
Противостояние солнцу оказалось безуспешным и наш герой, наконец, сдался и открыл глаза.
Новый день начинался, как и многие иные дни в жизни Лойда. 390 лет на восходе Гиатрии или Изофатры, ровно в шесть часов утра он просыпался и радовался вместе с восставшей из тьмы природой, обновлению и той красоте, кою способен открыть свет оживающего светила. Почти 390 лет, он ощущал счастье, когда к нему прикасался прозрачный медовый луч. Вот и на этот раз странник встал с чувством непередаваемого блаженства и благоговения перед силами жизни и космической мощью лучезарной звезды, энергия коей включалась в связи самого существования.
Странник радовался, но его радость была недолгой, вскоре в его душу влезло новое чувство, чувство неясной тревоги. Эта тревога возникла сразу после того, как он вспомнил свой сон. Лойд долго расхаживал по комнате пытаясь связать всё увиденное воедино, он знал что видения, представшие перед его взорами, содержали в себе какую-то очень важную информацию, но вот какую именно и сколь значимую для него, он, увы, не понимал. Уж больно много неясностей и странностей было в его сне. Общая картина не обретала даже и жалкого подобия формы. И как не старался Странник, какие бы мысленные усилия и потуги не совершал, в его голове так и не родился хоть какой-то мало-мальски правильный вывод.
За тем к тревоге добавилась ещё и компульсия, из-за неё наш герой не мог усидеть на одном месте, он чувствовал, что что-то должен совершить, что-то сделать.
Навязчивые импульсы, рождённые подсознанием, непрерывно мучили его и побуждали к активному действию.
Прежде всего, Лойд, решил привести себя в порядок, не было сомнения, что в скором времени его что-то ожидает и к этому чему-то необходимо тщательно приготовиться.
Странник выбежал в дворик, поспешил к источнику фейермора и долго умывался его водами. После омовения наш герой обрил бороду. Увы, но природа наделила эльфов растительностью на лице, ни чем не уступающей гномской и тем паче людской. Все
истории о том, что древние не носили бороды, являлись чистым вымыслом, с помощью коего, наиболее хитрые злопыхатели из числа хомосапиенсов и дворфов пытались лишить мускулинности эльфийских мужей. Порой на базарных площадях наиболее крупных городов разыгрывались целые спектакли, целью которых становилось высмеивание эльфа как мужчины. Обычно постановщик выбирал самого тщедушного, самого субтильного и несуразного артиста и заставлял бедолагу изображать длинноухого. Среди простого народа такие представления имели большой успех.
…«Ешь больше каши!!!» -- стращала мать своего сына – «а то скоро совсем как эльф станешь!!!»
…«Возьми себя в руки не будь плаксивым эльфом» -- говорил отец юному чаду, слетевшему с коня – «ты же воин, а войны не плачут.»
Таких фраз было неисчислимое количество, но они, ни капли не трогали, тех чьё достоинство им предназначалось задевать.
Монолит разума древних, представлял собой стену столь непреступную и немую для провокации и нападении, что они разбивались об неё, точно пушистые волны-барашки, гонимые издали, лёгким морским бризом.
Возвышенное мышление не допускает осмысления мелких гадостей, общий смысл, коих и так ясен. Не поддаваться нападкам глупцов и не раздражаться попусту -- залог сохранения душевного равновесия, чистого незамутнённого взора и стабильной физической и биоэнергетической силы.
«Ну, вот и готово.» -- Лойд провёл рукой по гладковыбритой щеке и отложил в сторону бритвенное лезвие, выплавленное из refelluma*.
После незатейливых процедур утреннего туалета, Странник самым невероятным образом преобразился. Сейчас его внешний вид был далёк от описаний, в которых давалась ложная характеристика эльфов. В этих описаниях о представителях древних говорилось, как, о худых жалких и немощных существах с бледной кожей и слабым телом, которые не способны выжить там, где выживают гномы и люди.
Разумеется, эти описания являлись полной ложью и Лойд был ярким подтверждением тому.
Перед тем как покинуть источник фейермора он посмотрел в его воды и увидел в них отражение стройного красивого мужчины среднеатлетического телосложения. Его лицо как оказалось, не смотря на моложавость, имело мужественные черты. Ясные антрацитовые глаза были бесконечно задумчивы и смотрели на реальность из-под сведённых прямых бровей. В их взгляде присутствовала вековая мудрость, таинственность и печаль. А ещё они обладали необычайным магнетизмом и словно два бездонных океана заволакивали в свои угольно-серые глубины.
Некоторое время Странник разглядывал своё отражение, когда же, оно показалось ему сносным, он, удовлетворившись сим, добавил к своему образу последний штрих – собрал длинные чёрные как смоль волосы в конский хвост и завязал их тугим кожаным шнурком тёмного цвета.
Утро нового дня обдавало обнажённый торс нашего героя потоками довольно ощутимой прохлады, но ему холод был, нипочём. Лойд отличался особой закалкой и мог переносить температуры значительно более низкие, нежели температура воздуха на восходе.
Важным звеном эльфийской выносливости являлось умение распределять физические потенциалы своего организма, влияя на них собственным разумом и волей.
-------------------------------------- -
*Refellum – Уникальный металл, выделяемый из ядер Refellfa foelfa (рудного ореха). Рудный орех -- вечнозелёное древесное растение, произрастающее преимущественно в экваториальных зонах Альстальма. Для него характерен массивный, но короткий ствол и пышная крона с листвой похожей на листву клена. Плодоносит раз в десять лет. В созревших плодах содержится косточка с ядром, покрытым большим количеством кристаллических вкраплений, в состав которых входит знаменитый металл, который также называют эльфийской сталью. Будучи добытым, Refellum обретает ряд характеристик, выгодно отличающих его от иных металлов. На его обработку затрачивается мало средств и ресурсов, он не нуждается в добавление вспомогательных хим. добавок для укрепления своей структуры, очень крепкий, не ржавеет, не меняет, даже на микро уровне свою форму, переносит влияние очень низких и высоких температур, обладает рядом лечебных свойств, очищает воду от загрязнений любого характера. В древности гномы мечтали заполучить секрет эльфийской стали, но лесной народ надёжно его охранял, за что не раз проклинался в песнях бородатых бардов.
После умываний Странник вновь зашёл в своё жилище, и только сейчас заметил, как мало в нём изменилось, после того как он целых десять лет провёл в Эт’энайде. За такое время на дощатых полах и мебели должен был скопиться слой пыли не менее трёх дюймов. В углах и на стенах, пауки соткали бы целые заросли паутин, всякая тенелюбивая живность облюбовала бы уютные полки с сувенирами и плесень въелась бы в твёрдый переплёт старинных книг, в общем, дом приобрёл бы плаченый вид.
Но обитель Лойда, как и прежде лучилась чистотой и уютом.
« Дорогая, Веда!» -- улыбнулся он – «ты каждый день в течение десятилетия приходила и прибирала моё жильё, это так приятно… Сегодня мы наконец-то будем рядом и я отблагодарю тебя!»
***
Тревога никак не оставляла нашего героя. Он, как и многие иные эльфы не переносил чувств, не имеющих под собой видимой почвы, и желал, во что бы то ни стало избавиться от них.
Прежде Лойд успешно использовал против неприятных ощущений такое средство, как занятие искусством. Но на этот раз оно не помогло. Даже игра на любимом сирфельтоимле не устранила проблемы – тревога была очень сильна.
Наконец-то странник сдался и покинул свой дом. Прежде чем отправиться к Веде, он решил вновь побеспокоить, Созерцателя.
Тот, как обычно, находился у себя дома и корпел над очередной книгой под названием: «Философия эльфийского бытия».
Когда странник очутился в его обители и сел рядом с ним в небольшое кресло обшитое бархатом, Созерцатель на мгновение оторвал глаза от своей работы, и, взглянув исподлобья на нашего героя, произнёс:
-- Твоё сердце, бьётся несколько чаще, чем обычно, что-то сильно взволновало тебя, и теперь ты не можешь полностью сокрыть свою тревогу…
-- Да мой друг! – кивнул Странник – кажется, я получил ключ.
-- Ключ! – удивился Мейнелас – расскажи подробнее!
-- Сегодня ночью мне снился сон – проговорил Лойд – он представлял собой череду видений несущих какую-то информацию, какой-то смысл.
Созерцатель нахмурился и посмотрел на странника взглядом, более пристальным, чем обычно.
-- И что же тебе снилось? – спросил он.
-- События из прошлого – ответил Лойд – притом, что одно из них не было связано с моей особой. Видимо во время симбиотического соития, древо Эмера, внесло ключ на глубинный уровень моего подсознания, и вот, сейчас он начинает разворачиваться передо мной в форме грёз.
-- Это довольно интересно! – заключил Мейнелас, и, отодвинув в сторону фолиант и чернильницу с пером, весь обратился в слух.
-- Я был свидетелем тайного совета организованного нашими праотцами – продолжал Странник – на этом совете некто по имени Хальс Таллейн, предложил оградить Оллумирел магическим экраном.
-- Хальс Таллейн! – изумился Созерцатель – невероятно!
-- Кто он такой?
-- Хальс… -- Хальс - это очень необычный эльф, не такой как все. К сожалению, о нём и его деяниях известно не так уж и много, но я помню из рассказов старейшин и из некоторых письменных источников, о том, что Таллейн был странным гением, ведущим аскетический образ жизнь. Он отличался непредсказуемостью и никогда не скрывал своих истинных эмоций, от чего вызывал у собратьев неприязнь. Ещё он, так же как и ты вступал в Эт’энайд и узнал впоследствии какую-то страшную тайну, терзавшую его душу. В эпоху Дравна Хальс ушёл за горы Аппертохов и скрылся в восточном направлении. Говорят, что после этого его видели в Альмагесте, но это, как мне кажется не совсем правдивый слух….
-- В Альмагесте говоришь? –тихо спросил Лойд.
-- Да… -- ответил Мейнелас.
В маленькой комнатке воцарилась, противоестественная тишина, внутреннее напряжение нарастало, Созерцатель обратился к своей интуиции, и, ощутив всплеск эмоциональной энергии, пропитавшей всё вокруг, погрузился в угрюмые размышления и стал ждать от Лойда неприятного сюрприза. Лойд же в свою очередь решал сложную волевую задачу, и её решение давалось ему не просто. Некоторое время он находился в душевных метаниях, но затем прекратил внутреннюю борьбу и заявил:
-- Я отправлюсь в новое странствие, покину Оллумирел…
-- Этого стоило ожидать – печально вздохнул Созерцатель -- Возможно, то, что я скажу, заведомо обречено на непринятие, но всё же. Лойд, за границами нашего леса очень опасно, я даже представить боюсь, что могло произойти с внешним миром за последние годы. Ты хоть понимаешь, что новое путешествие может стать, последним в твоей жизни?
-- Да… но я должен совершить его, должен увидеть истинный лик Альстальма. Мне кажется, что смысл ключа в том, что бы я прошёл по следам Таллейна и познал какую-то истину.
Мейнелас сокрушённо покачал головой.
-- Что ж – угрюмо вымолвил он – я не стану тебя держать, делай, так как велит тебе сердце, если конечно, тобой повелевает, именно оно, а не чей-то злой умысел. Всё-таки ты был назван странником не случайно, может это твоя миссия.
Несмотря на всё своё хладнокровие, Созерцатель едва мог смириться с решением Лойда, покинуть лес. Его пугала мысль о том, что и без того малочисленный, состоящий всего из пятисот индивидуумов эльфийский народ лишится ещё одного своего члена, который ко всему прочему стал для многих хорошим другом.
-- Я обещаю, что мы ещё обязательно встретимся – улыбнулся Странник.
***
Когда Лойд покинул обитель Созерцателя, над лесом уже сгущались сумерки. Оллумирел застывал в вязкой пучине снов. Безмолвие окутывало каждую частичку зелёного мира, и тот, отказавшись от буйства и хаоса, кое называлось дневной жизнью, погружался в благолепную много звёздную пропасть ночи.
В такие моменты всё вокруг казалось обездвиженным и холодным. Гном, к, примеру, счёл бы такое время суток чрезвычайно скучным, навевающим зевоту, и непременно прикорнул бы за ближайшим кустом. В противном случае он мог устроить шумное гуляние с друзьями, обратив гармонию сумерек в демоническую пляску.
Но к счастью наш герой не принадлежал к роду бородатых крепышей. Его восприятие было гораздо тоньше гномьего, что позволяло ему более чутко воспринимать окружающий его мир и всякое даже самое малейшее физическое изменение в нём.
Лойд любил ночь, для него она была наполнена какой-то особой таинственной прелестью.
Возможно, причиной тому служило то, что эльфы являлись частично ночными существами. По одной из гипотез предками современных эльфов были дроу – проэльфы, которые проявляли наибольшую активность в тёмное время суток.
Что ж возможно, эта гипотеза была верна. Но сейчас она меньше всего интересовала нашего героя. Странник стоял в прохладном сумраке и полной грудью вдыхал благодатный воздух ночного леса, каждой клеточкой тела, всей кожей, воспринимал даже самое малейшее, колебание вещества в пространстве. Его переполняла необычайная энергия, чувства обострялись. Он улавливал дуновения рождаемые взмахами мотыльковых крыл, слышал стрекотание сверчка в нескольких милях от того места где находился, видел то, что никогда не удастся разглядеть простому смертному не только ночью, но даже днём. В эти мгновения Лойд воссоединялся с миром, и такое единство казалось ему вершиной вдохновения.
« Моё биополе перенасыщено силовыми эманациями» -- заключил наш герой – «это означает то, что сегодня я почти не буду спать, а кроме того пора поразмяться…»
С этими мыслями Лойд беззвучно заскользил в зыбком полумраке, его фигура становилась какой-то тонкой, аморфной, обращалась в подобие тени сливающейся с иными тенями. И эта тень с каждым мгновением двигалась всё стремительней и стремительней, пока не стала совсем незаметной.
Наш герой бежал, и его бег впечатлял не только своей немыслимой скоростью, но и абсолютной беззвучностью.
Сначала Странник двигался по земле, но за тем, буквально взлетел на одно из деревьев, и очутился на его верхушке.
Лойд не сбавив темпа, продолжил свой путь, теперь он перемещался по ветвям верхнего яруса леса. Нынче в мире не осталось разумных существ, столь же пластичных и ловких, как эльфы. Каждый представитель древних был прирождённым акробатом, а кроме того обладал способностью к слабой координирующей левитации.
Умение эльфов бегать по деревьям называлось Enuleu fot terfe – Полёт безмолвия.
Такое движение действительно имело сходство с полётом, настолько красиво, настолько стремительно оно было и совсем не похоже на прыжки приматов по зарослям джунглей.
Странник, точно бесшумный ветер растворялся в кроне то одного, то другого дерева.
Благодаря слабой левитации его выдерживали даже самые тонкие хворостинки.
Полёт безмолвия имел особое значение для жителей леса, он не раз спасал, их от наземных врагов, позволял смотреть на мир под иным углом, а кроме того являлся отличной тренировкой для поддержания физической формы.
Оказавшись на суку крупного вяза, Лойд решил перевести дыхание и вдруг почувствовал рядом с собой чьё-то присутствие. Он медленно обернулся и увидел на ближайшей ветке огромного филина. Ночной охотник только сейчас заметил близ себя чужака, и, испуганно ухнув, шумно захлопал крыльями и покинул своё тайное укрытие.
Странник, не ожидавший встречи с птицей, всполохнулся, отпрянул в сторону, и, не удержавшись на ненадёжной ветви, сорвался и полетел вниз.
Вопреки беспощадным законам гравитации его приземление оказалось мягким. Не причинив себе даже малейшего вреда, Лойд перевернулся в воздухе и встал на ноги.
Оправившись от падения, наш герой вдохнул очередную порцию воздуха и почувствовал запах сырой старой земли и необычный мягкий аромат телурфий – тенелюбивых цветов произрастающих, лишь в одной части леса, в той части, которую называли тайными чертогами жизни.
Сердце Лойда застучало чаще, он знал, что скоро встретит ту, ради которой способен на многое. Она находилась где-то рядом и с нетерпением ждала его.
Наш герой застыл на месте и улыбнулся. Он слушал шёпот медленного ветерка и сам шептал что-то.
«Большая часть пути пройдена» -- говорил Странник – «Ничтожное расстояние отделяет нас друг от друга.»
Дальше Лойд шёл по земле, с каждым шагом привычный лик Оллумирела менялся, молодой растительности становилось всё меньше и меньше. Огромные дубы и вязы, точно могучие стражи стерегли вечный покой этих мест, и ничто даже самый кроткий вздох взволнованной души не мог поколебать старых деревянных гигантов-мудрецов.
Спустя какое-то время Странник приблизился к вратам Вуст Чаара. Эти врата представляли собой переплетения Теллурфий, которые ограждали тайные чертоги жизни по всему периметру. За всю историю существования Альстальма лишь один смертный из числа людей удостаивался великой чести прибывать в сем месте, но память о нём, словно млечный песок, давно развеяна и размыта и только чаща, порой вспоминает о его краткой жизни в своём долгом небывалом сне.
-- Elet heo nen tuorf arrierf*. – преклонив колено перед вратами, промолвил Лойд.
* Elet heo nen tuorf arrierf (эльф.) – Извини, что нарушил твой покой.
Некоторое время эльф стоял неподвижно, затем вновь принял вертикальное положение, отряхнулся и двинулся к стене образованной вьющимися растениями, чьи соцветия походили на белые лилии с золотистой каймой по краям лепестков.
Когда наш герой приблизился к благоуханным теллурфиям, они потускнели и обратились в дематериализованные фантомы, сквозь которые можно было, смело проходить.
Лойд не спеша пересёк зыбкое ограждение, а когда оказался по другую сторону, оно вновь обрело материальный вид.
Странник не раз удивлялся свойству Теллурфий становиться неосязаемыми, особая биомагия интактного развоплощения защищала их от всякого физического воздействия. Недаром эти растения называли не срываемыми, ещё ни одному существу не удалось к ним прикоснуться.
За вратами Вуст чаара привычная картина Оллумирела менялась полностью. Тайные чертоги жизни, в которые вступил наш герой, поражали своей загадочной красотой и фантастичностью.
Сии чертоги образовывали небывалые колоссы древности – могучие деревья дарффейды. Они были настолько старыми, что само время замирало в пучинах бессчетных зим, прожитых ими.
У подножий дарффейдов произрастали целые полянки из Теллурфий, среди которых плавали разноцветные огоньки-сущности, самых разных видов.
Лойд, словно, завороженный, озирался по сторонам, и медленно шёл в глубь странного мира.
Широкие стволы древних деревьев, окружавших Странника со всех сторон, имели различные формы – круглые, прямоугольные, треугольные, многогранные. Они устремлялись ввысь, изгибались и в купе с другими дарффейдами срастались друг с другом верхушками и превращались в подобие грандиозных арок и анфилад.
В чертогах жизни всегда царила темнота, но она была не абсолютной, с крон древесных гигантов, на лианоподобных отростках, свисали странные каменные образования молочно матового цвета. Сквозь их твёрдую полупрозрачную оболочку периодически пробивался бледно-желтый пульсирующий свет, его появление сопровождала то ослабевающая, то усиливающаяся вибрация.
Каменные слёзы дарффейдов –Mooriaf selora darffeida. Именно так называли эти плоды древние эльфы. Каменные слёзы имели размеры довольно крупного пчелиного улья. Как и сами родительские деревья, они представляли собой живые ископаемые, и за время своего тысячелетнего созревания обретали очень плотную стекловидную структуру, внутри которой поспевали магические семена, и скапливалась энергия, превращавшаяся в огненную плазму.
Огненная плазма защищала семена, а кроме того обеспечивала особые специфические условия для рождения новых деревьев.
Странник двигался дальше и вскоре, незримая тропа привела его к назначенному месту.
Он оказался в самом впечатляющем зале созданном дарффейдами. Сей зал имел вид конусовидного шатра с довольно обширным внутренним пространством. Вдоль его стен, сотворённых мощными стволами, висели целые гирлянды из каменных слёз, около которых, словно, насекомые у костра, кружились эфирные мотыльки и похожие на искры духи леса. Под самым потолком в воздухе леветировала громадная пластинчатая шляпка гриба. Помимо неё, в пространстве так же находились грибы-шляпки меньших размеров. Они подобно ступеням лестницы возвышались одна над другой, уходили винтом ввысь и постепенно увеличиваясь, приводили к своей громоздкой сестре.
Сердце эльфийского народа – храм ча-ард...
Лойд запрокинул голову и взглянул наверх – сомнений не было, где-то там под крышей храма находилась дивная Веда. Она с нетерпением ждала встречи с ним, и чем ближе он подходил к её обители, тем сильнее становились её чувства. Лойд ощущал это, и ему сразу становилось тепло на душе.
Пару раз Страннику даже казалось, что он слышит её дыхание и тихий голос – такой притягательный, такой чарующий. Он больше не мог терпеть и оттягивать время встречи с ней и потому устремился ввысь по грибным шляпкам-платформам.
Через пару мгновений он уже стоял на плоской слегка влажной поверхности главного гриба. Его коричневая бугристая корка источала необыкновенный аромат, не похожий на запах других грибов. Вдыхая его, наш герой чувствовал себя умиротворённым и расслабленным. Путь Странника был завершён, но где, же Веда?
Лойд сел и устремил свой взор, на необычный зелёный огонек, мерцающий над грубым алтарным камнем, что располагался в самом центре круглой шляпочной площадки. Ожидание длилось вечность. Странник всё дальше и дальше уходил от забот этого мира, всё глубже и глубже погружался в недра своей души. Его рассредоточенный взгляд застыл во времени.
Лойд так крепко задумался, что даже не заметил, подошедшую Веду. Она тронула его за плече, и он вздрогнул от неожиданности.
Бедняга странник, при её виде он покраснел, как ребёнок. Его губы онемели, тело обмякло. Как и много лет назад дивный вид эльфийки заставил нашего героя отвести взгляд в сторону.
Лойд искренне восхищался своей возлюбленной. Веда отнюдь не слыла самой красивой женщиной среди лесного народа, но для Странника она всегда была самой лучшей, в чём он без стеснения, неоднократно ей признавался.
В этот раз она предстала перед ним в платье, сшитом из полупрозрачной кожицы, тысячи листков Реильи. Платье словно неосязаемая призрачная дымка, тонко стелилось по её нежной коже, и покрывало стройное, прелестное тело, подчёркивая в нужных местах его правильные абрисы.
-- Ты, необыкновенна!!! – восторженно выдохнул Странник.
-- Спасибо! -- смущённо улыбнулась Веда.
Теперь наш герой просто не мог оторвать от эльфийки взгляда, он был способен смотреть на неё до бесконечности. Её сине-зеленые глаза, лучащиеся неутомимым жизненным огнём и мудростью, её длинные ресницы и правильные тонкие брови, тёмно-пепельные волосы и алые влажные, как райский плод губы, они приковывали к себе гораздо сильнее стальных цепей и оков.
Лойд распростёр свои руки и нежно заключил дивную деву в объятья. Веда в ответ тихо вздохнув, обвила нашего героя своими ласковыми ручками и прильнула к его груди.
Такая близость, заставляла странника дышать чаще, чем обычно. Его сердце замирало каждый раз, как только тёплые ладони и перста эльфийки одаряли новым сладостным прикосновением, его сердце затихало, дабы он мог слушать сердцебиение своей любимой.
В часы подобных встреч, время вокруг наших влюблённых сходило с ума, мгновения растягивались до размеров вечности, и наоборот вечность обращалась в один миг. И не было красивее на свете пары, чем Лойд и Веда. Словно хитрый творец изначально задумал их друг для друга. Бесконечной романтикой, бесконечной теплотой были наполнены их отношения.
О, как же мило они смотрелись здесь, в царствие таинств: статный Странник с обнажённым торсом и стройная Хранительница огня таялы, облачённая в лёгкое прозрачно зелёное одеяние.
Эльфийская любовь не такая как у людей или представителей иных рас Альстальма. Чувства эльфов отличаются особой силой и совсем не ослабевают с возрастом. Эльфы не надоедают друг другу. Влюбившись один раз, они навсегда остаются узниками, сей любви, и с возрастом их взаимоотношения становятся только крепче.
-- Лойд!!! -- воскликнула Веда, роняя маленькие бриллиантовые слезинки – ты даже не представляешь, как долго тянулись те десять лет пока ты спал в коконе грёз.
Хранительница была сильной эльфийкой, но и она порой плакала.
--Это путешествие длилось для меня всего один миг -- произнёс Лойд – но и мгновение без тебя милая подобно бесконечным годам.
Веда стряхнула слёзы и внимательно посмотрела в глаза Странника. Его взгляд столкнулся с её взглядом, и внешняя вселенная растаяла, оставив их два мира, наедине друг с другом, а после уста наших героев слились в одном страстном и одновременно нежном поцелуе.
-- Прости, дорогая! – начал извиняться Лойд, когда время объятий подошло к концу -- путешествуя по Оллумирелу, я никогда не забывал приносить тебе какие-нибудь подарки, а в этот раз моё странствие состоялось в реальности, из которой невозможно вынести что-то материальное и вот я с пустыми руками. Прости меня!
-- Глупец! – улыбнулась Веда, касаясь ладонью щеки эльфа – главный подарок для меня это твоё внимание и твоя забота, другого мне от тебя не надо, достаточно лишь искренней любви.
-- Я люблю… – вымолвил Странник и вновь поцеловал свою возлюбленную.
-- Надеюсь, что дух странствий покоривший твой разум, оставит тебя сегодня –проговорила эльфийка – отвлекись от вечных проблем и забот терзающих твою душу Лойд, отвлекись, ибо сегодня ты мой.
С этими словами Веда взяла Странника за руку и повела за собой. Лойд не противился и шёл за ней будто завороженный. Опьянение нежными чувствами полностью парализовало его волю.
Сначала эльфы миновали шляпку главного гриба, за тем небольшой подвесной мостик, ведший от края шляпки к дуплу, образовавшемуся в одном из дарффейдов. Там в стволе дерева была вырублена узкая винтовая лестница, освещённая тусклым зеленоватым светом люминесцентной плесени.
Веда ловко и быстро побежала по лесенке наверх, Лойд же, зачарованно смотревший ей вслед, подобно самому неуклюжему существу во всём белом свете, запнулся о ступени и забавно на них распластался.
Эльфийка рассмеялась и помогла нашему герою подняться с колен. Дальше они поднимались медленнее.
Оказавшись во внутренних пустотах дарффейда, Странник ощутил себя под гнётом, их давящей, создающей иллюзию расплющивания тесноты. Воздух, пропитанный удушающей смесью паров гниющей сырой древесины смешанной со спорами многочисленных колоний плесени, лишь усугублял клаустрофобию, невольно возникающую в сем месте.
Когда Лойду и его возлюбленной стало совсем невыносимо находиться в узком затхлом коридоре, монотонное восхождение внезапно завершилось, и наши герои вырвались наружу.
Они очутились на крыше леса – на внешней части купола, сотворённого стволами вечных деревьев. Этот купол был невероятным местом, с самой его высокой точки свободной от лиственных сгустков и ветвей, просматривалась невероятная панорама Оллумирела простиравшего на многие мили вокруг. Где-то у горизонта в клубящихся серых облаках вспыхивали тонкие нити беззвучных молний. Звёздное небо столь прекрасное в хорошую погоду, покрылось, недавно появившейся, зыбкой поволокой.
« Как же здесь всё-таки прекрасно» – подумал Странник – «даже в пасмурные деньки…»
Вообще Лойд любил всякую погоду. Ему нравилась жара, излучаема Изофатрой или Гиатрией на исходе дня в южной пустыне Хомхейм, ему нравились снежные хлопья в хладных горах Кармустара и печальный ветер осени, играющий с одиноким медным листом, в северо-западной части материка. И только одна погода вызывала у Странника неприязнь, та погода, которая по неясной, но пугающей причине обращалась катаклизмом.
Оллумирел был неплохо защищён от внешних метеорологических аномалий, но и он, к сожалению, не мог избежать влияния всех изменений происходящих в мире.
-- Милый, надеюсь, за 10 лет пребывания в коконе грёз ты не забыл мой скромный домик? – весело произнесла Веда, указывая на громадную ветвь, вертикально отходящую от ствола дарффейда. Там, над пропастью, на её развилке стоял прекрасный эльфиский замок. Он был прост и не внушал трепета массивностью или чрезмерной напыщенностью и богатством, его составляли всего лишь два элемента: здание – зала и примыкающая к нему с торцевой стороны аккуратная башенка.
Но, не смотря на это, присутствовала в нём какое-то очарование, утонченность, заставлявшая невольно восхищаться.
Сие строение лишённое, каких-либо опор и креплений, будто бы вырастало из древесной плоти и соединялось с дарффейдом посредствам неразрывных жизненных связей.
Светлой энергией и живым теплом лучился этот замок.
Конечно же, как Странник мог его забыть, столько приятных воспоминаний было связанно с ним. Бессчётное количество дней и ночей Лойд провёл вместе с Ведой в замковых стенах. Подобное не забывается.
Сильный порыв ветра, пришедший со стороны грозового фронта, взволновал кроны деревьев и растрепал волосы прекрасной эльфийки. До чутких ушей наших героев долетел первый едва различимый раскат грома, более походящий на ворчание захворавшего «грудной жабой» гнома.
Влюблённые переглянулись и, сорвавшись с места, бросились к двери славной обители. В моменты похожие на этот Лойд и Веда напоминали детей, беспечных, не тронутых печатью сурового времени, детей играющих в догонялки на берегах заоблачной реки. Будучи вместе они забывали обо всём и вселенский судья, неумолимо отсчитывающий мгновенья, отпущенные для материального бытия, как будто переставал их замечать и позволял насладиться сладостным забвением.
Вскоре эльфы стояли около массивной двери. Веда медленно отворила её и вступила в темнеющий зев образовавшегося проёма. Странник последовал за ней.
Снаружи жильё эльфийки выглядело как небольшая уютная постройка с тесными покоями, но стоило пересечь черту порога, как первое впечатление исчезало без следа.
Если бы вы оказались в здании – зале, то к своему немалому изумлению обнаружили бы невероятное внутреннее пространство ни как не согласовывающееся с конструкцией виденной снаружи…
В зале было очень тихо. Звуки, издаваемые нашими героями, усиливались многократно и застывали долгим эхом в величественных стенах сего покоя. Под покровом ночи замок казался одиноким и нежилым. Но даже сейчас с помощью своего необычайного зрения Лойд различал плоды и признаки бурной деятельности своей любимой: бессчетное число рукописей громадными стоками, громоздившимися на нескольких столах в конце залы, потрёпанные книги лежащие на стеллажах , идущих вдоль левой стены ,швейные приборы, рецептуры всяческих зелий и яств, странные расчёты и чертежи. Когда настанет день, жизнь в замке закипит, и все те вещи, которые сегодня как будто дремлют, вдруг оживут.
«До чего же моя милая эльфочка необыкновенна» -- подумал Странник – «To’ellariarf*»
---------------- ---
*to’ellariarf – слово означающее неординарность.
-- Хранительница огня Таялы должна обладать обширными знаниями – промолвила эльфийка.
Лойд ещё раз осмотрел дивное помещение. Вероятно, оно было обустроено частично с помощью магии. Дугообразный потолок держали извивающиеся подобно змеям древесные корни, они брали своё начало от пола, проползали по стенам вверх и там соединялись в одной центральной точке. Из этой точки произрастало небольшое деревце треугольная крона, которого устремлялась верхушкой вниз. Это деревце напоминало нашему герою громадные люстры, висевшие в покоях человеческих и гномских дворцов.
Пол замка выстилали, отшлифованные до характерного глянца, плиты из зелёного малахита перемежающегося с вставками из тёмного камня, название которого Странник не знал.
В центре зала прямо под растительной люстрой, стояла чаша, созданная узловатыми плетениями из колючих роз, над ней леветировала одна из проекций огня Таялы.
-- Мне кажется, -- произнёс Лойд – что с тех пор как, я последний раз видел звезду жизни, она сильно изменилась.
--Это, правда – печально вздохнула Веда – в былые времена она сияла гораздо ярче и её диаметр в три арксы* показывал всю мощь на какую только способна природа. Теперь энергетическая субстанция гораздо меньше, чем прежде и порой мне кажется, что она вот-вот погаснет, точно пламя догорающей свечи.
-- Как бы я хотел, что бы этого не произошло…
Странник виновато опустил глаза.
«Неужели ничего нельзя изменить?» -- думал он – «хотя бы на несколько тысячелетий отсрочить гибель мира, что бы что-то придумать? Найти выход…»
«А разве можно отсрочить закат, неминуемо наступающий в конце дня!?» -- вторило ему холодное сознание.
«НЕТ!!!»
--Лойд тебе плохо? – обеспокоено поинтересовалась эльфийка – что с тобой? У тебя такое лицо, словно ты проглотил пригоршню тлеющих головёшек.
-- Всё в порядке! – выдавил из себя Странник.
-- Точно!? – Веда смотрела на нашего героя пристальным, немного сердитым взглядом.
-- Да!
Лойд заставил себя улыбнуться, но его деланная улыбка, не обманула чуткую эльфийку. Она всегда чувствовала настроение Странника, даже если он скрывал его под каменной маской абсолютной невозмутимости.
Хранительница, любила нашего героя, и всякий раз, когда он погружался в задумчивость, наполненную горестными переживаниями, она испытывала сильнейшие муки, и, желала, во что бы то ни стало помочь своему возлюбленному.
Боль Лойда становилась и её болью. Как ни странно, но появление общей боли, помогало в сложившейся ситуации.
---------- --
Аркса* -- эльфийская мера длинны 1 ars = 25,5 см.
Странник терпеть не мог, когда из-за него кто-то грустит, тем более такая милая особа как Веда. Он выходил из своего мрачного состояния и полностью переключался на эльфочку, которую по неосторожности абрёк на душевные страдания.
-- Порой я веду себя как глупец – вымолвил Лойд – сейчас я отвлёкся на посторонние мысли, но обещаю, сегодня ночью они больше не потревожат мой разум.
Эльфика улыбнулась.
-- Пойдём – произнесла она, беря нашего героя за руку – эта ночь будет длиться долго, и ещё не одна мысль посетит тебя во время её медленного течения.
С этими словами Веда пошла к двери, ведущей в башню, странник послушно проследовал за ней.
Эльфы беззвучно ступали по прохладным каменным плитам босыми ногами. Зал не отвечал, на их мягкую поступь даже малейшим эхом. Вокруг стояла тишина, сквозь которую, иногда пробивался вой неспокойного ветра или шелест листьев. Через громадное окно, вырубленное в правой стене зала, виднелись верхушки колыхаемых деревьев; в воздухе кружился мелкий древесный мусор и песок.
«Как же порой хорошо» -- подумал Странник – « находиться рядом с любимой и чувствовать её тепло, чувствовать силу её любви, когда внешний мир за стенами замка разрывает хаос неуправляемых стихий. Должно быть, тот, кто одинок и не добрался до дома, очень опечален…»
Вскоре Лойд и Веда стояли в уютной комнате находящейся на самом верхнем этаже башни. Близ входа к стене было привалено большое зеркало, заключённое в длинную раму обвитую красным плющем, рядом с зеркалом располагался допотопный телескоп – старенький рефрактор через который эльфийка любила понаблюдать за небесными объектами. Кроме телескопа и зеркала спаленку занимали небольшой шкафчик до отказа забитый звёздными картами и широкая просторная кровать застланная покрывалом, сшитым из вассы*.
-- Раздели со мной ложе. – Прошептала Веда – за последнее десятилетие я успела замёрзнуть.
С этими словами она расслабила невидимую завязку на своём платье, и оно быстро соскользнуло вниз, обнажив её необыкновенное тело.
На мгновение Лойд впал в благоговейное оцепенение. И жар, и холод, невидимыми волнами окатили его, дыхание замерло, а сердце застучало так громко и так сильно, что казалось, вот-вот вырвется из груди.
Движения Веды были плавными, нежная грудь вздымалась при каждом взволнованном вздохе. Она не спеша подошла к нашему герою и коснулась его лица своей ладонью.
Странник чувствовал тепло, чувствовал приятный запах неведомых цветов исходящий от волос и кожи своей возлюбленной и ещё он чувствовал, как его плоть страстно желает слиться с её плотью.
Лойд заключил Веду в объятья, и стал её целовать. Он целовал её губы и тело. Чувства его переполнявшие оказались столь сильны, что Странник даже не понял, как очутился на кровати.
Руки и ноги возлюбленных переплелись, их миры воссоединились, превращаясь в одну большую вселенную. Акт любви между нашими героями продолжался долго, они наслаждались каждым ощущением, пробуя его, как истинные гурманы, они растягивали мгновения, дабы в полной мере прочувствовать валлюст, они познавали друг друга, и сие познание было самым сладостным на свете.
А за стенами замка вовсю лил дождь, яркая громогласная молния осветила небо и расщепила на две части большой столетний дуб. Должно быть, тот, кто сегодня одинок и не добрался до дома, сильно опечален…
***
После бурных чувств, следовало спокойствие. Наши герои лежали, обняв друг друга, и мечтательно смотрели в потолок. За маленьким окошком башни виднелись уходящие вдаль грозовые облака. Дождь потихоньку переставал. Природа замирала и лишь зарницы, и далёкий шёпот ветра, напоминали о той буре, что бесчинствовала тут ещё мгновение назад.
-- Веда, -- тихо произнёс Странник – я очень ценю твою заботу и твой труд и мне очень понравилось то, что в течение десяти лет моего пребывания в Эт’ энайде ты каждый день готовила наш домик у источника эйфери к моему приходу.
-- Ты ещё забыл оценить мою хитрость -- хихикнула эльфийка – помнишь, когда-то давно, возвращаясь из очередного своего путешествия, ты подарил мне несколько домовых кристаллов?
-- Да, -- улыбнулся Лойд. – в те времена ты увлекалась коллекционированием различных бытовых артефактов. А мой путь, как раз пролегал через местечко Шикхольт…
Когда-то Шикхольт, являлся центром по изготовлению магических артефактов. Рядом с ним находилась единственная в своём роде разработка уникальных минералов: прецептолитов. Прецептолиты представляли собой камни, обладающие большим магическим потенциалом, и заключали в себе первичный заряд нейтральной колдовской энергии. Нейтральная магия вот, что притягивало к знаменитому местечку адептов и иную волшебную братию со всех у уголков Альстальма. С нейтральной магией можно было делать всё что угодно, в руках заклинателя она, подобно сырой глине на ладонях лепщика, приобретала любую желаемую форму. Лойд трижды посещал Шикхольт. При первом посещении он, стал свидетелем, настоящего переворота в изготовлении и применении артефактов. Виновником сего переворота был энтузиаст из числа людей, адепт: Туортан Вывертин.
Туортан Вывертин изобрел, домовые камни и поставил их производство на широкую ногу.
Но прежде чем стать знаменитым и богатым, он жил в нищете и коротал свободное время в игорном доме, где расставался с последними грошами.
Именно там к своему великому счастью он и повстречал нашего героя.
ИСТОРИЯ ДОМОВОГО КАМНЯ
Туортан длительное время не мог понять, что же с ним произошло, но после того как взглянул на своё обрюзгшее нагое тело, сквозь грязно багровый туман пьяного угара, до него, вдруг, начала доходить печальная суть той ситуации, в которой он по нелепой случайности оказался.
Он обвёл осоловевшим взглядом нутро того заведения в которое его занесло. Если бы не вывеска, гласившая о предназначении сего дрянного строения и не масса завсегдатаев, обитавшая в нём, Туортан, наверняка бы решил, что очутился в хлеву. Хотя если посмотреть с другой стороны игорный дом и так был в какой-то степени хлевом, во-первых, сюда приходили люди, напившиеся до скотского состояния, во-вторых, убранство самого здания тоже оставляло желать лучшего. Земляной пол, скудно присыпанный соломой, пыхтящие и чадящие чаши со зловонным маслом под потолком, гнилые бревенчатые стены с пустыми глазницами окон – ну чем не свиное гнездовье.
Подумав об этом, Вывертин засмеялся, но смеялся он не долго, его хохот был подавлен сильным приступом кашля, перешедшим в хрипы и хрюканье.
-- И чем я не свинья? – просипел он, согнувшись в три погибели.
-- Еще, какая свинья! -- раздался рядом гнусноватый голос.
Туортан поднял голову. Постепенно он приходил в себя. Восприятие звуков и образов становилось нормальным. Теперь он мог различить брань и стук выбиваемый костями. Вокруг стоял невыносимый гомон, за беспорядочно расставленными столами и старыми бочками сидели и стояли азартные игроки, живо напоминавшие скопления голодных грифов сгрудившихся у трупов.
А совсем рядом на подгнившей скамейке за круглым подгнившим столиком восседал боров с редкими зубами такими же подгнившими, как и доски вышеперечисленных предметов.
Какая-то дешёвая рыжеволосая шлюха у него на коленях истошно хохотала, показывая кривым тонким пальцем на Туортона.
-- И тебя новоиспечённая свинья – рявкнул гнилозубый толстяк – я прирежу, и ты будешь визжать со вспоротым брюхом!
« А этому типу» -- с грустью подумал адепт – « Я, судя по всему, должен определённую сумму денег, вот только бы знать какую?»
-- Отдавай 13 серебряных далвинов, плешивый мерзавец! – Раздался дикий рёв.
«Ох! Великая бездна!» – искренне удивился Туортон -- «13 серебряных монет, невероятно!»
-- Отдавай, или клянусь именем своей благородной матери, я с тебя шкуру спущу.
-- Ого, да у твоей матери ещё и имя есть – язвительно прохрипел адепт – а я-то думал, что ты родился из ослиной задницы.
--А – а… а-х – только и смог родить очумевший боров.
Рыжуха, сидевшая у него на руках, громко рассмеялась.
-- Из ослиной задницы… -- протянула она и прыснула слюной выпятив нижнюю губу, покрытую герпетической сыпью.
-- Хватит ржать, метла!!! – крикнул толстяк.
Недолго думая он схватил женщину за волосы и самым грубым образом спихнул с насиженного места. Та коротко вскликнула, ударилась о ближайший столик и подобно тряпичной кукле с немым звуком свалилась на пол. Худая, бледная, в рваном выцветшем платье она выглядела очень жалко. Но никто не спешил ей помочь, более того никто не замечал сию особу. Игроки с самым безучастным видом перешагивали через её бездыханное тело…
-- А ты, глупец, сейчас поплатишься за свою дерзость – прорычал противник Туортона – парни отделайте его как следует!
-- Какие ещё такие парни? – нахмурился адепт и тут же увидел, как в сторону его челюсти летит стремительный кулак.
Удар за тем темнота.
Когда Туортон пришёл в себя, то увидел трёх типов. Эти типы с лицами, не выражающими чувств и интеллекта, лениво побивали его своими ногами.
-- Хватит, довольно! -- остановил их боров.
-- Ну, что должник – обратился он к бедолаге-адепту -- ты признаёшь свою вину!
-- На счёт вины не знаю, но отныне мне известна одна истина.
-- Да не, уж то! -- Расплылся в довольной ухмылке толстяк? – а ну-ка поведай её нам!
-- Твои парни дерутся, как девчонки!
После своего язвительного высказывания Вывертин взглянул на людей избивавших его и вид их искажённых яростью физиономий красноречиво говорил о том, что кое-кому скоро придёт конец.
-- Полно с ним возиться – раздался холодный голос – прибейте скверную тварь.
« Это я то скверная тварь?» -- подумал адепт – «ну ничего, ушат с помоями, если я, вдруг, выживу, ты крепко пожалеешь о сказанном.»
На лицах людей злодея - борова появились улыбки, напоминающие волчий оскал. Один из них разминал кулаки, второй вращал ногой обутой в лапоть (наверняка метит своей берестяной пяткой в лоб), третий занёс для удара маленькую табуретку.
Наблюдая за ними Туортон, весь съёжился, сожмурил глаза и вжался в пол, через мгновение на него должен был обрушиться град ударов.
И вот когда пробил час, коему надлежало стать последним часом убогой жизни адепта, ничего не произошло.
Туортон приоткрыл одно веко.
Странно, -- подумал он -- почему же я ещё жив и почему те три глупца, которые должны были ещё минуту назад расправиться со мной самым жестоким образом, застыли как каменные изваяния и не двигаются.
Адепт перевернулся на бок и увидел нечто, потрясшее его до глубины души.
Близ рыжеволосой распутницы – той самой, какую толстопузый швырнул на пол, склонился мужчина в плаще и помогает ей встать.
Этот статный высокий муж, чьё лицо закрывала тень глухого капюшона, аккуратно приподнял женщину и усадил её на одну из лавок.
-- Скоро она придёт в себя! – сказал он.
Весь игорный дом прибывал в неестественно молчаливом состоянии и потому голос незнакомца прозвучал отчётливо и громко.
-- Зачем ты это сделал? – обратился к нему главный неприятель Туортона – это ведь шлюха… А ведь известно: « шлюхе помогать себя не уважать»
-- Правильно – пробурчал кто-то в толпе – не мужское это дело, дурной бабе на помощь приходить.
-- Не имеет значение кто она – отрезал незнакомец – важно то, что она не причиняла ни кому зла, и потом она слабее вас,… Глупо вредить тем, кто слабее тебя.
-- Вероятно, ты безумен! – хохотнул толстяк – или человек, что не ведает местных правил.
-- Кстати, о человечности – промолвил пришелец – её определение для меня с каждым днём становится всё более расплывчатым и, сейчас, мне начинает казаться, что человечность заключается не в доброте или великодушии, а в жестокости и чувственной скупости.
-- А ты, что не человек, раз так смело рассуждаешь?
-- Нет, я не человек! – ответил незнакомец – я эльф и меня печалит тот факт, что я знаю о том, какими должны быть люди, больше чем они сами.
С этими словами житель таинственных лесов откинул на спину капюшон и открыл свой прекрасный лик. Как вы уже догадались, этим эльфом был славный Лойд.
Он проходил недалеко от игорного дома и сквозь зловония и чад этого заведения, почувствовал запах крови и страха. Лойд обеспокоился и решил проверить, не вершатся ли в сем доме злодеяния. Когда же наш герой вошёл внутрь заведения, то стал свидетелем сцены избиения Туортона и грубого обращения с женщиной.
-- Как твоё имя! – спросил у толстяка Странник!
-- Хорлин – ответил тот.
-- Хорлин! – произнёс наш герой, выдержав небольшую паузу.
-- Да!?
-- Скажи своим людям, что бы отпустили этого человека. – Лойд развернулся в сторону Туортона и указал на него пальцем.
Глаза борова вспыхнули алым огнём.
-- Ни за что! – запротестовал он, -- поганец должен мне 13 серебряных монет, с какой стати я должен его отпускать.
--Я отыграю его долг – заявил Странник.
Его слова, произвели на публику, собравшуюся в игорном доме ошеломляющий эффект.
Хорлин, чьи глаза округлялись сегодня не единожды, вновь впал в удивлённое оцепенение, а после, когда в его голове восстановился порядок мыслей, набрал в грудь воздуха и огласил всё вокруг взрывом жуткого хохота.
-- Да ты ни как рехнулся – удивлённо ахнул он – тебе хотя бы известны правила наших игр… только подумать, эльф – игрок.
Толпа, слушавшая диалог нашего героя и толстяка поддержала последнего дружным смехом.
-- Что бы играть в кости не надо большого ума. – Отпарировал Лойд – я готов заполучить 13 серебряных монет.
Голос эльфа был таким уверенным и спокойным, что тут же заглушил всё веселье.
-- Ладно, валяй – сухо произнёс Хорлин – только не расстраивайся сильно, когда придёт время отдавать под залог свою одёжку.
Странник будто и не заметил злорадной ухмылки на лице борова и его дружков. С невозмутимым видом наш герой направился вглубь игорного дома. Между его ногами несколько раз прошмыгнули крысы, какой-то безнадёжный пьяница, лежащий в рвотных массах, протягивал к нему руки и мычал, силясь породить неведомое сквернословие... со всех сторон сквозь удушливое марево долетали брань и звучный гогот.
Лавируя между блевотными болотцами, пустыми бутылями из под дешёвого пойла разбросанными тут же и телами пропойц, наш герой наконец-то добрался до свободного места близ одной из бочек.
Бочка являла собой маленькую арену, хозяином коей был знаменитый Зэгги по кличке Счастливчик. Счастливчиком его прозвали не случайно, ибо в бросании костей ему не было равных. Он проигрывал очень редко, из десяти ходов сделанных им лишь один оказывался проигрышным. И, что самое важное Зэгги ни когда не жульничал. В Шикхольте столь знаменитого ловкача не знала разве, что дворовая собака.
Вскоре возле бочки стали собираться любопытные зрители. Поединок между Счастливчиком и Странником обещал стать интересным зрелищем. Кто-то, даже, ради большей потехи делал ставки.
Хорлин, наблюдавший за сим действом со стороны осклабился в гадкой усмешке.
-- Ушастый глупец, даже не подозревает с кем связался – сказал он одному из своих прихвостней -- скоро мы увидим, как выглядят барыши из эльфийского кармана…
Тем временем, в заведение прибыл Зэгги. До этого момента он находился в краткой отлучке, но узнав о новом противнике, бросил все дела и вот уже шёл чрез расступающуюся толпу.
Выглядел Счастливчик молодо, его светлые волосы, забранные тонким обручем, золотистым потоком ниспадали на спину, голубые глаза смотрели на всех несколько свысока, тонкие губы, казалось, растянуты в вечно хитроватой улыбочке.
Одевался Зегги несколько вычурно – его ноги украшали красные сапоги и цветастые штаны с тугим кожаным ремешком, на худощавом туловище висела свободная алая рубаха с золотыми застёжками и запонками.
Когда он с важным видом шёл по улочкам Шикхольта местные девицы так и млели, увидав его. Счастливчик был завидным женихом.
Но нашему герою парень напомнил скомороха – для полноты образа последнему не хватало лишь забавной пятнистой шапочки с позолоченными бубенцами.
Двигался Счастливчик изящно, даже немного по-женски, в своих чувствительных ловких руках он перебирал несколько игральных кубиков.
-- Так ты и есть тот безумный эльф решивший обставить меня? – спросил Зегги у Лойда, присаживаясь напротив него.
-- Наши пути пересеклись случайно. – С прохладцей ответил наш герой.
Безразличный тон эльфа озадачил Счастливчика и в какой-то степени придушил его гордыню ядовитой змеей, выползшею из тёмного мелководья гнусной душонки.
Зегги поперхнулся и так сморщил лицо, точно его ударили по голове тяжёлым предметом.
-- Что ж – произнёс он после минутного молчания – объясняю правила игры.
Лойд коротко кивнул.
-- Ставка 13 монет, в течение игрового процесса каждый из нас делает по пятнадцать бросков. Числа, выпавшие на костях, записываются в таблицу. За каждый дубль начисляется два дополнительных очка. За четыре дубля даётся дополнительный ход. В конце игры очки, набранные каждым из нас, суммируются. Выигрывает тот, чья сумма больше.
После сказанного Счастливчик протянул кости Страннику, дабы тот убедился, что с ними всё в порядке, и нет в них ни какого подвоха, ни какой хитроумной уловки. Как вам уже известно, Зегги был честен в игре, но не честен в жизни. Жульничество задевало его самолюбие, он являлся мастером в своём деле, и сыграть не по правилам означало для него то, что он сдаёт свои позиции.
Лойд внимательно осмотрел два вручённых кубика. Когда-то они были частью бивней мамонта, но рука искусного костореза придала им форму, отшлифовала до глянцевого блеска, и вот они уже не один год гремят в игорном доме, принося своему владельцу славу и успех.
Эльф осмотрел каждую из сторон костей, ощупал их поверхности с маленькими дырочками, заполненными чёрной глазурью, взвесил кубики в ладони и, взболтав, бросил их на деревянную крышку бочонка.
Кости звучно ударились о дерево и застыли, смотря наверх гранями на каждой из которых было по шесть точек.
Зегги приподнял одну бровь и, бросив на Лойда косой взгляд, сгрёб кубики в охапку.
«В конце концов, ушастому говнюку могло просто повезти» -- подумал он – «выпадение дубля с шестёрками – это банальная удача, которая вскоре оставит эльфа, и уж тогда, он, Счастливчик Непревзойденный обязательно посмеётся над жалкой попыткой наивного лесного листоеда, обыграть его.»
С этими мыслями Зегги подманил человека, у которого в руках была деревянная планшетка для записи очков, что-то ему объяснил, а после кивком головы дал знать, что игра началась.
Счастливчик бросил кости первым. Кубики несколько раз перевернулись в воздухе, стукнулись о твёрдую поверхность и тут же замерли …
--У господина Зегги две шестёрки - дубль! – громко прокомментировал носитель планшетки, наблюдавший за игрой.
-- Невероятно! – воскликнул кто-то из толпы – разве возможно так мастерски играть, здесь явно вмешано волшебство.
Разумеется, никакого волшебства тут не было, просто Счастливчик обладал гипертрофированным кинестетическим чувством, тем чувством кое позволяет определять взаимоотношения своего и иных тел в пространстве и их динамику. Среди людей мастера подобные Счастливчику встречались довольно редко, но за, то среди эльфов более чем часто. Именно благодаря острому кинестетическому восприятию эльфы метко стреляли из лука и владели потрясающей координацией.
Лойд подобрал кубики и, закрыв глаза, полностью сконцентрировался на своих ощущениях. С этого момента он весь обратился в две руки и в две кости ставшие как бы его продолжением. Странник несколько раз встряхнул кубики в ладонях, и время
замедлилось …. К коже прикасалась то одна, то иная квадратная грань с определённым количеством точек … Мозг мгновенно делал расчёты и вырисовывал перед глазами все возможные траектории, по которым полетят эти незамысловатые игральные предметы. Мышцы умело дозировали силу, прилагаемую к ним.
Спустя мгновение эльф разомкнул ладони…
-- Дубль, шестёрки – объявил носитель планшетки, когда кости звучно громыхнули по деревянным доскам бочонка.
Счастливчик, до сего момента злорадно ухмылявшийся внезапно изменился в лице. Впервые в своей жизни он встретил равного по силе противника, и данное обстоятельство заставило его стать серьёзным и мрачным.
На протяжении пяти последующих ходов игра продолжалась под гнётом тяжёлой тишины. Абсолютно все посетители игорного дома затаив дыхание, наблюдали за поединком. Лишь стук костей, казавшийся грохотом, порой разрывал сгустившееся вокруг безголосее . Лойд и Зегги молча, кидали кубики. Счастливчик был хмур и серьёзен, Странник невозмутим и твёрд. Они не просто играли, их игра приобрела характер настоящего противостояния, немого, но, безусловно, яростного, равного по накалу и остроте ощущений своему физическому собрату имеющему цвет крови и глас стальных клинков. Две воли схлестнулись в напряжённом противоборстве и воля человека не выдержала. Рука Зегги дрогнула, и вместо двух шестёрок у него выпало шесть и пять.
-- Нет, такое просто не возможно! – Нервно воскликнул он, ударив кулаком бочонок -- Этот эльф, он блефует!
Толпа загудела, как рой растревоженных диких пчёл.
-- Тихо!!! – раздался рык Хорлина.
Этот рык громовым раскатом пронёсся по игорному заведению, и поднявшийся было ропот умолк, точно испугался своего более мощного звукового собрата.
-- Тихо! – повторил Хорлин, уже более спокойно и присутствовавшие в доме азартных утех обратили на него свои взоры и затихли, дабы внимать его словам.
-- Эльф действительно способен блефовать. – проговорил он -- Наверняка, каждый из нас слышал о так называемом ДАРЕ, коим обладают ушастые лжецы. О, я знаю не понаслышке о нём, однажды я собственными глазами видел, как один эльфишка с помощь этого колдовского ДАРА передвигал различные предметы, не прикасаясь к ним руками, и даже, сумел оборвать верёвку от виселицы.
-- Точно! – зашелестели голоса – он применил волшебство, сомнений больше нет.
До ушей нашего героя со всех сторон стали доносится всяческие возмущёния, но он терпеливо выслушал все проклятья и оскорбления, обрушивающиеся из человеческих уст ему на голову и наконец, сказал:
-- Я согласен на любую другую игру, в которой, по вашему мнению, не сумею применить ДАР, только учтите, терпение моё не безгранично!
-- Бартпол* – внезапно вымолвил Зегги и его мрачное лицо, озарилось хитрой усмешкой, а по залу игорного дома пронеслись удивлённые возгласы. – Пусть сыграет в Бартпол.
--------------------
*Бартпол -- название армреслинга в Альстальме. Разновидность единоборства, в котором два борца меряются силами на руках. В ходе соревнования выигрывает рукоборец, прижавший одноимённую руку соперника к поверхности стола.
Что и говорить, подобное решение среди завсегдатаев игорного заведения произвело эффект разорвавшейся бомбы. Многие из них посмеивались в сторонке, будучи полностью уверенными в том, что хилый житель леса не продержится и мгновения в этой поистине мужской борьбе.
-- Если ушастый согласится, то подпишет себе тем самым смертный приговор. –Со знанием заключил Хорлин.
Как, нам уже известно, среди людей бытовало мнение, будто эльфийская раса является самой слабой среди иных рас Альстальма, но, разумеется, сие мнение было ошибочным, и оно в очередной раз сыграло Страннику на руку.
-- Я согласен – серьёзно вымолвил Лойд – но последствия могут быть самыми неприятными, и потому предупредив вас, спрашиваю – вы точно желаете, что бы я принимал участие в этой варварской игре?
Из толпы донеслись издевательские смешки.
-- Ха-ха-ха! Вот, забавный, он нас ещё и о последствиях предупреждает, ты это, о каких последствиях нам говоришь, дружок, о тех которые ждут, тебя, что ли?
-- Нет, просто ушастый чокнулся от испуга – принял марафон сарказма другой голос.
-- О боги, -- язвительно заахал третий – я чувствую в воздухе запах весенних цветов и сухофруктов – кажется это эльф, наделал в штаны.
Игроки разразились неистовым хохотом.
Лойд обвёл зал печальным взглядом.
-- Что ж -- тихо произнёс он – выбор сделан…
Вскоре для бартпола был очищен один из столов. Противника долго искать не пришлось, им оказался местный богатырь Бри. До сего момента Бри, выпивший немало спиртного, мирно спал в обнимку с ящиком, доверху заполненным всяческими помоями и мусором. Понадобилось немало времени, дабы вывести его из хмельной спячки. Четыре смельчака хлопали здоровяка по щекам, били ногами по мощной спине, безобразным хребтом вздымающейся над земляным полом, пытались сдвинуть с места, но все их попытки разбудить Бри были тщетны. Вероятно, проще толкать каменную скалу, нежели этого увальня. Недолго думая, люди перешли к более радикальным мерам. О мощный бок спящего великана, кто-то разбил толстую доску, она хрустнула, как воздушная вафля, переломленная о булыжник, и разлетелась на две части. Реакцией здоровяка на подобную провокацию стала недовольная гримаса на лице и невнятное бурчание, после чего он вновь впал в блаженное забвение.
Казалось ни что не способно привести исполина в чувства, но тут один молодчик додумался окатить его холодной водой из ведра.
Когда вода омыла голову Бри, последний заныл, как обиженное дитя и, не открывая глаз, отмахнулся, вялой рукой, которая, не смотря на всю свою неуклюжесть, всё же достигла цели. Тяжкая длань зацепила носителя ведра и тот, пролетев над полом четыре фута, упал между двух гнилых лавок и лишился чувств. Сие падение сопровождалось сильным грохотом, окончательно разбудившим гиганта.
Бри медленно встал и обвёл залу мутным взглядом. Его маленькие глазки-щелочки, вдолбленные в глазницы с выдающимся надбровным валиком примата, лучились животной глупостью и вместе с тем каким-то диким безумием. Сутулое тело, более походящее на громадный дубовый чурбан, накрывало своей тенью пятерых человек.
Внимательно осмотрев нового противника, Лойд с небольшой толикой удивления заметил, что тот имел много общего с пещерными троллями и Вукхенскими болотными троглодитами.
-- Говорят, что мамашу Бри пять дней и пять ночей, подряд любил племенной минотавр, а потом спустя три месяца появился на свет сам Бри. – Произнёс тихо кто-то из игроков.
-- Что, впрямь через три, -- раздался удивлённый возглас. – Но возможно ли такое, что бы через три?
-- А ты взгляни на его лицо, разве встречаются доношенные люди с такими-то мордами.
-- Нет …
-- Вот и я о том же. Рос этот крепыш не по дням, а по часам, и когда стало ему места в чреве материнском не хватать, вырвался он из него, точно медведь весной из тесной берлоги и…
-- Хватит байки травить – раздражёно одёрнул игроков Хорлин, и, дождавшись пока те окончательно умолкнут, обратился к богатырю. – Бри, а ну-ка, подойди сюда!
Великан вклинился в толпу людей и вскоре очутился у того стола которому, надлежало в скором времени стать, ристалищем для бартпола.
-- Послушай братец. – Обратился к Бри недруг Странника – Тут один господин из леса хочет с тобой силами мерится.
-- Со мной!? – удивлённо и вместе с тем весело воскликнул здоровяк – Где этот господин?
-- Вот он! – Хорлин указал рукой на сидящего за столом эльфа.
Бри изумлённо вытаращился на Лойда, а за тем кинул подозрительный взгляд на окружавших его посетителей игорного дома. Ему казалось, что его разыгрывают.
-- Этот? – неуверенно спросил он, показав на Странника толстым указательным пальцем.
-- Этот, этот!!! – утвердительно закивал Хорлин.
На физиономии Бри появилась гадкая туповатая ухмылка.
-- Я его прихлопну, как таракашку! – произнёс он.
-- Замечательно, мой добрый друг, а сейчас сядь за стол и сыграй с нашим гостем из чащобы в бартпол…
Бри абсолютно уверенный в своей победе беззвучно засмеялся и занял место напротив Странника. После противники сцепили руки в замок и игра началась.
Гигант рассчитывал грубой силой сокрушить слабого врага, он действовал с той самоуверенностью, с которой действует слепая стихия, например океан, во время бури он совсем не дипломатичен и одним решительным ударом возмездной волны, разбивает утлое судёнышко в щепки.
Бри злобно зарычал и обрушился на Лойда с силой, которая могла сорвать последнего с места. Но тут произошло необычное.
Здоровяк встретил сопротивление. Рука эльфа застыла точно крепкий камень, и все попытки сдвинуть её с места оканчивались ничем. Бри кряхтел, упирался ногами, но Странник не поддавался. Когда же великан здорово выдохся, Лойд сосредоточился и совершил стремительный рывок. В плече гиганта что-то хрустнуло и среди мышечных бугров и жил, на его руке вырисовался ком созданный костными обломками.
Бри удивлённо посмотрел на свою изувеченную кривую конечность и заревел от боли. На этом все игры с эльфом были закончены.
***
Лойд выиграл, Хорлин нехотя вручил ему 13 серебряников, но тот не забрал деньги, а кинул их Туортону Вывертину поспешно одевавшему штаны.
Вскоре спаситель, а за ним спасённый покинули игорное заведение. Странник быстро и бесшумно шёл по улице, в Шикхольте ему больше было не чего делать, тем более дальнейшее пребывание в этом провонявшем помоями месте казалось не безопасным.
-- Эй, эльф, постой!!! – услышал наш герой истошный крик.
По разбитой дороге за ним бежал запыхавшийся Туортон, пот так и лил градом с его раскрасневшегося одутловатого лица, бег давался человеку очень непросто, его тело, пропитанное постоянно принимаемыми хмельными напитками, с трудом выдерживало физические нагрузки.
-- Постой, -- повторил Вывертин – чтоб тебя!!!
Одышка окончательно вывела его из строя, и он присел, прямо, на дорожной грязи. Кашель и хрипы раздирали горло бедолаги.
Странник замедлил шаг и обернулся в сторону Туортона.
Человек тяжело встал с места и, пользуясь моментом, наконец-то догнал своего спасителя.
-- Послушай, эльф – сипло проговорил он – я наблюдал за твоей игрой … Здорово, ты осадил всех этих помойных крыс.
Лойд ни как, не реагируя на сию тираду, двинулся дальше.
-- Почему ты не забрал … деньги? -- Вывертин согнулся и упёрся руками в колени, удушье не давало ему покоя.
-- Деньги для меня – это пустота! – безразлично ответил Лойд и остановился, дожидаясь, когда лёгочный спазм отпустит человека. – Из-за денег, ты очутился в скверной истории.
-- Но ведь я твой должник – переведя дыхание, вымолвил Туортон. – Как ни как ты спас мне жизнь.
Странник отвернулся от собеседника и вновь побрёл к неведомой цели.
-- Тогда, что тебе надо, эльф? – возопил Вывертин – чего ты хочешь?
-- Я хочу, что бы ты исправился – вымолвил Лойд. – что бы встал на праведный путь, перестал пить и гулять, занялся делом несущим пользу…
На этот раз Туортон замедлил ходьбу не от одышки, а от думы, возникшей в его голове.
-- Я исправлюсь – после долгого молчания сказал он.
-- Не верю – холодно бросил наш герой – исключительное большинство людей по своей природе обладают невероятной забывчивостью, коя распространяется на всякую добродетель и на долг.