К девяностолетию Бориса Заходера вышел двухтомник его неопубликованного наследия
«Но есть один Поэт…»
Оба они – и Гете, и Заходер – умерли на 83-м году жизни. «Присоединились к большинству», успев перед этим увидеть, как умирает привычный им мир.
И оба успели погрустить по этому поводу, причем почти одними и теми же словами:
Заходер горько заметил:
Чем хуже ты пишешь,
Чем хуже рисуешь –
Тем больше ты публику
Интересуешь!
По сути – повторил за Своим Тайным Советником:
Чем я вам не нравлюсь – неизвестно!
Вся моя монета полновесна,
А для вас, гляжу, и тот хорош,
Кто всучит вам свой фальшивый грош.
Увы, время, к сожалению, лишь подтвердило эти слова. Посмертный двухтомник Заходера увидел свет исключительно усилиями вдовы поэта Галины Сергеевны Заходер, и издан тиражом всего в тысячу экземпляров.
Выдержки с сайта:
ПРЕДИСЛОВИЕ ГАЛИНЫ ЗАХОДЕР
к первому тому
Умри, и осуществись!
(И пока это не Гете)
На первой странице надпись:
В этом блокноте сочинения Гёте…
И далее, словно для разминки, наброски. Например:
Перенести всего трудней,
Пожалуй, ряд счастливых дней…
Или:
Да: умри – и обновись.
Стань творцом, творенье!
Иль влачи во мраке дни
Сумрачною тенью…
В толстенной папке, бечевки которой даже трудно завязать, хранятся «черновики Гете». Приблизительный подсчет показал – там около восьмисот листков, исписанных с обеих сторон. Прикасаясь к истокам работы над переводами Гете, выполненными еще даже не шариковой ручкой, а «вечным пером», мы прикасаемся к истории, ибо там обнаружили стихи, означенные тысяча девятьсот сорок шестым годом. Шестьдесят лет лежат они в этой папке, из них уже пять лет без из создателя.
После стольких лет ожидания пророческая строка эпиграфа осуществилась. Вы держите в руках томик стихов Иоганна Вольфганга Гете. Автор этих переводов Борис Заходер.
Написав слово «перевод», я отдала дань традиции, которую хочу нарушить. Я бы сказала, что Заходер – не просто переводчик, он - соавтор Гете. Чтобы не быть столь категоричной, смягчу формулировку и оговорюсь – русский соавтор Гете, так мне кажется.
Мне легко нарушить традицию: меня не тяготит груз профессионализма. Добавлю также, что я решилась написать это предисловие не по собственной инициативе, а по настоятельной просьбе издателя, и моя смелость объясняется лишь одним – я прожила более трети века рядом с автором этой книги, присутствовала при рождении многих из этих стихов. И это дает мне основание иметь субъективное мнение, которое совершенно не обязаны разделять со мной остальные читатели, хотя буду счастлива, если обрету сторонников, в чем не сомневаюсь.
Сам Борис Заходер скромнее оценивал свою роль. В предисловии к одной из первых своих публикаций он написал: «Порой дословный перевод; порой – вольный перевод; порой – вспомним хорошие старинные слова – подражание, переложение».
Многие наши современники выросли на «детских» книгах Бориса Заходера, возможно, вырастили и своих детей, а некоторые даже внуков и правнуков. Более полувека – срок не малый.
Казалось, мы знаем о творчестве Заходера всё. Оговорюсь - почти всё, потому что для многих осталась менее известна или совсем неизвестна «взрослая» сторона его поэтического творчества. И – не удивительно – слишком поздно и не полностью стала она достоянием читателей.
Лишь в 1996 году появились одновременно две тоненьких брошюрки – «Листки» (стихи о любви) и та, которой он дал трагическое название «Почти посмертное», - словно предвидя, что больше ничего не дождется. Друзья просили придумать другое название. Засомневавшись, Борис обратился ко мне. «Мне нравится», - поддержала я. Да и что можно было сказать, если многие из этих стихов ждали своего часа добрых полсотни лет! (У «Листков» более счастливая судьба – они были написаны в течение весеннего месяца 1964 года, всего лишь более тридцати лет назад.) В предисловии к «Почти посмертное» Борис написал:
«Странное название. Не спорю. Но когда человек выпускает (точнее – надеется выпустить) в свет свою первую книгу стихов на семьдесят восьмом году жизни, то – если учесть среднюю продолжительность жизни мужчин в нашей прекрасной стране – название это не покажется таким уж странным. Автор имеет на него право".
И еще меньше знали, что Борис многие годы занимался переводами поэзии Гете, хотя в тех немногочисленных публикациях, что успели появиться при жизни Заходера, можно было с ними познакомиться. Однако самая большая, подводная часть айсберга осталась неопубликованной. И теперь читателю предстоит встреча с новыми стихами, в которых Гете заговорил прекрасным русским языком – тем языком, которым Заходер научил говорить своих «иностранцев»: Винни-Пуха и Алису, Питер Пэна и Мэри Поппинс, и даже собачку Дашеньку.
Мне вообще не гоже быть судьей и утверждать, как хотелось бы, что переводы Заходера отличаются от остальных, известных читателям. Но они, несомненно, отличаются. Хуже они или лучше прочих? Что мне до этого, когда рядом со мной постоянно звучали стихи Гете – полубога и небожителя – в переводах моего бога – Бориса Заходера? Я просто об этом не думала, оказавшись волею судьбы его сторонницей.
О том, что Гете великий поэт и мыслитель, мы знали со школьной скамьи. И это, пожалуй, все мои познания до той поры, пока я не окунулась в мир поэзии Гете. Его поэзии, прочитанной Заходером. Знала также, что десятки русских поэтов дерзали создать своего, русского Гете.
Создать «русского Гете» по плечу лишь поколению поэтов. Хватит на всех. Процитирую Гете:
«Собственно говоря, никакой роли не играет, выжал ли человек что-либо из себя или приобрел от других и непосредственно ли он воздействует на людей или посредством других. Главное – иметь волю, профессиональную сноровку и довольно настойчивости для выполнения задуманного».
Заходер сделал свою попытку. Он попытался прочитать великую лирику и выразить по-русски то, что в этих гетевских стихах его особенно взволновало, поразило, тронуло. Главной его заботой было сохранить мысль автора, а как донести ее до читателя - это уже дело профессиональной сноровки и мастерства.
Более точно отношение к переводу определяют два его четверостишия, возможно уже знакомые читателю, но большой соблазн повторить их:
Авторам:
Не знаю сам, своими ли словами
Я излагаю сказанное вами –
Или еще не сказанное вами
Я выражаю вашими словами.
Читателям:
Конечно,
Это вольный перевод!
Поэзия
В неволе не живет.
Вольный перевод!
Что скрывается за этим кредо? Судите сами…
В книге Карла Отто Конради «Гёте. Жизнь и творчество», которую я читала, чтобы подготовиться к работе над этим изданием, увидела эпиграмму:
Год за годом уже мы ситом черпаем воду.
Не наполняется сито –
как и камень нельзя растопить.
Читая, я споткнулась: знакомая мысль – ведь у Заходера, помнится, есть перевод этой эпиграммы? Конечно. Вот он!
Удивляя белый свет,
Скоро сотню лет,
Носим воду решетом, –
A воды в сосуде том
Что - то нет, как нет...
И на камне все сидим
На манер наседки,
Но дождемся ли птенца
Из подобного яйца?
Сомневаюсь, детки!
Эта эпиграмма, написанная Гете в содружестве с Шиллером, была критической стрелой, выпущенной в журнал «Библиотека изящных искусств» который, по мнению поэтов, был носителем духовного убожества той поры. Сам Гете высказал мысль, что сиюминутная тема едва ли будет интересна и понятна будущим поколениям…
Но разве эта эпиграмм не современна?
Другим примером современности и своевременности поэзии Гете может служить стихотворение «Господа хорошие…», цитируя которое, и не единожды, известный политический обозреватель (опустим его имя) не указал ни одного из его авторов.
Вот беда, так уж беда –
Все полезли в господа.
И при этом –
Ни один
Сам себе не господин!
Возможно читателю вспомнилось это стихотворение, мысль которого столь афористична, что и он охотно припишет его фольклору, не задумавшись об авторстве. Читая эти и другие стихи, вы забудете, что изначально написано все это на немецком языке, в Германии почти два столетия тому назад – настолько актуально они звучат и в наши дни. Секрет, вероятно, в том, что Гете и Заходер – истинные поэты и духовные современники. Им обоим равно свойственно природное дарование, умение сказать языком лирики о своем видении мира, о чувствах, а эти вечные истины – вне времени.
Как поэзия Гете стала для Бориса неотъемлемой частью его жизни? И когда?
Заходер провел на двух войнах (Финской и Великой Отечественной) большую часть своей молодости, начиная с конца 1939 до января 1946 с небольшой передышкой между ними. Возможно, она уберегла его и от назидательности лекций, которые он пропустил невольно, зато дала полную свободу в выборе литературных пристрастий. Дала ему зрелость и жизненный опыт, а за счет блестящего владения немецким приблизила к пониманию Гете, с поэзией которого он был знаком еще с детства.
Думая о Заходере той поры, мне приходят на ум слова Гете: -
«…В пластических искусствах и в поэзии личность – это все… чтобы чувствовать и чтить великого художника, надо и самому что-то собой представлять»1.
Закончив, наконец, в 1947 году литературный институт, в котором он «проучился» в общей сложности девять лет, он - уже зрелый человек - оказался в довольно сложном положении.
Трудно в нескольких словах, не впадая в уныние, описать мытарства одаренного человека, который не мог найти достойного применения своим способностям. Пытаясь прокормить семью, занимался научными переводами, а подчас случалось быть «рабом» при нелитературном «писателе». Пример – перевод с китайского, вернее – с «подполковника» и др. Обо всем этом его
Жалоба палестинца
Я прожил
Жизнь свою
В чужой стране…
Быть может,
Потому так ясно мне,
Что человек – не властелин Вселенной.
Нет, он незваный гость,
А может быть,
И пленный…
Именно тогда, в первые послевоенные годы Заходер начал переводить Гете, почтительно именуя его: «Мой тайный советник». И не только потому, что Гете и в самом деле когда-то являлся тайным советником при дворе герцога Веймарского. Благоговение и восхищение перед великим и почитаемым поэтом определяло суть этого отношения, в нем он нашел достойного собеседника, у него получал он ответы на извечные вопросы, которые задает жизнь, ибо…
«Он (Гете) настолько велик и обольстителен, что нельзя не желать ему уподобиться. Но, увы, возвыситься до него невозможно» - записал Эккерман в 1829 году»2.
Об искусстве, политике, об этике и эстетике и о многом другом говорил Заходер стихами Гете. Например, как можно было бы в то время напечатать такие строки?
Девиз.
Правду мы вам говорим. Правду.
Одну только правду.
Н а ш у правду, естественно.
Мы и не знаем другой!
Печаталось! Не в «Правде», конечно, но печаталось! Ведь это не Заходер сказал, а Гете, да еще в XVIII веке!
Предоставлю слово самому Борису Заходеру:
«В сущности, хотя я уже начинаю об этом забывать, переводы были для меня средством «маскировки», порой сознательной, порой под- (или бес-) сознательной: я был уверен, что «в моих» устах то или се прозвучит крамолой или вернее, мне «не позволено» это высказывать, и я прятался за перевод – и вообще за переводы». (Кстати, так же он прятался и за «детскую» литературу.)
В нашем маленьком старинном доме, построенном в том же веке, в котором еще жил Гете, царил культ Поэта.
Шестнадцать томов собрания сочинений и другие издания Гете стояли (да так и стоят) в кабине на самом видном месте – прямо перед глазами хозяина. Слева от письменного стола, висит рисунок, выполненный Павлом Буниным и подаренный им Заходеру летом 1966 года: «Свидание в Эрфурте». На нем изображен Гете во время знаменитой аудиенции у Наполеона. Возможно сейчас, этот двойной портрет пробудил во мне дерзкое желание увидеть рядом с профилем Гете другое лицо, представить свидание двух поэтов…
Сам Борис, если бы его спросили о такой возможности (даже шутя), скорее всего покачал бы отрицательно головой, поджав губы, а глаза – полны сожаления… Ведь форма выражения его кредо – на мой взгляд, просто гениальная, - дает исчерпывающий ответ на главный теологический вопрос, так ничего и не отвечая.
Диалог
- Бог - есть?
- Бог весть…
Остается лишь самой вообразить, как могли бы встретиться два поэта.
Строчки из так и не законченного стихотворения Бориса волнуют воображение, представляя расставание с земной юдолью в романтическом ореоле:
Ты присоединился к большинству,
Так, помнится, говаривал Петроний…
Кстати, смерть сделал их навсегда ровесниками, ведь они оба присоединились к большинству на 83-м году жизни.
Эккерман записал в марте 1832 года впечатление о своем последнем земном свидании с великим Гете:
«…Верный слуга Фридрих отворил комнату, где его положили. Он лежал, вытянувшись, на спине и казался спящим; черты его возвышенно благородного лица выражали глубокий мир и твердость. За мощным лбом, казалось, еще жила мысль. <-> Совершенный человек лежал предо мной во всей своей красоте, и, восхищенный, я на мгновение позабыл, что бессмертный дух уже покинул эту оболочку. Я положил свою руку на его сердце – оно не билось – и я отвернулся, чтобы дать волю долго сдерживаемым слезам…»
Бессмертный дух покинул оболочку…
- Бессмертный?
И вдруг, читая Конради о Гете, нахожу высказывание Поэта, как мне кажется, именно об этом. Гете говорит, что солнце никогда не заходит, оно лишь не всегда видимо нашему взору.
Это не ответ, но подсказка...
Мысли о бессмертии занимали людей во все времена. Гете и сам был не чужд поразмышлять о вечной жизни:
«Человек должен верить в бессмертие – он имеет на это право, это в его натуре… Для меня убеждение в нашем будущем существовании возникает из понятия деятельности, ибо если я неустанно действую до конца моей жизни, то природа обязана дать мне иную форму существования, когда эта, теперешняя, уже не будет в силах более удерживать мой дух».
Есть ли достойный выход из этого сложного размышления? Может быть поискать не выход, а вход? Да вот же он… Оптимистичный и жизнелюбивый Заходер создал страну, которую могут посетить, как живые, так и бессмертные – это его Вообразилия.
В мою Вообразилию
Попасть совсем несложно:
Она ведь исключительно
Удобно расположена!
И только тот, кто начисто
Лишен воображения, -
Увы, не знает, как войти
В ее расположение!..
Войдем, набравшись дерзости… Может быть, подобное общение и есть одна из форм бессмертия?
По дорожке Веймарского сада, который я легко представляю - мы были в нем с Борисом лет двадцать тому назад - идет действительный тайный советник господин Иоганн Вольфганг фон Гете. На нем фрак со звездой, что очень к лицу поэту. (Таким мы видим его на парадном портрете.) Но более вероятно - он в шлафроке из белой фланели, с повязанным вокруг шеи толстым полосатым шарфом – Гете боялся простуды. (Говорят, бессмертным дозволено принимать тот облик из прежней жизни, какой им нравится.)
А как выглядит сам Борис?
Вероятно на нем что-то удобное для прогулки, ведь последние долгие годы он провел тоже в загородном доме и редко появлялся в свете. Только мне бы хотелось вообразить его в шляпе, которую он не носил, чтобы он мог сделать почтительный поклон перед ПОЭТОМ.
- Ваше превосходительство! – произносит Борис, приподняв шляпу.
А может быть:
– Ваше высокопревосходительство, господин министр великого герцогства Саксен-Веймарского и Эйзенахского!
Нет, конечно, он так никогда не обратится к своему кумиру. Борису чужда высокопарность. Но почтительное «Ваше превосходительство» вполне уместно. Далее, естественно, следует ответное приветствие Гете. Борис представится, вероятно, непринужденно пошутит, процитирует из Гете что-нибудь редкое. Гете приятно удивлен: откуда у собеседника такой прекрасный литературный слог и такое знание его поэзии, ибо он сам предсказывал, что его сочинения в дорогих переплетах с золотым обрезом будут стоять в шкафах потомков, но читать его не будут… Почему? У него даже есть ответ:
«…Дело отнюдь не в том, подлинно ли велик поэт, ибо благосклонностью публики пользуется скорее тот, чья личность не слишком возвышается над общим уровнем»;.
Борис продолжит мысль Поэта, прочитав свое стихотворение:
Современный совет
Чем хуже ты пишешь,
Чем хуже рисуешь –
Тем больше ты публику
Интересуешь!
Гете, уловив в собеседнике его яркое поэтическое дарование высказывает мысль о врожденности художественного дара, однако добавляет, что это не исключает работу над совершенствованием своего таланта. «Дураки воображают, что утратят свой дар, если обретут знания. Поэт обязан учиться у старых мастеров, у самой природы…».
Заходеру есть что ответить на это своему кумиру, я даже вижу, как блестят его глаза, когда он читает стихотворение Гете в своем переводе («DEN ORIGINALEN»;).
Самородкам
Он говорит:
– Ничем я не обязан
Ни современникам, ни старым мастерам.
Я ни с какими школами не связан!
Учиться у кого-то? Стыд и срам!
Все это можно изложить и так:
– Никто не виноват, что я дурак…
Гете смеется.
– «Ich bin ein Narr auf eigene Hand».(3) Борис, Вы неплохо справились. «Никто не виноват, что я дурак…», – повторяет он.
– Ну, что Вы, Ваше превосходительство, – улыбается Заходер, польщенный похвалой, – это просто удачный оборот, который пришелся кстати… Эх, Herr Иоганн, нам бы надо за такую встречу поднять бокалы. Я знаю, Ваше превосходительство, Вы любите старый рейнвейн, а я не прочь пригубить коньячку. Кстати, вспомнил пример использования русской поговорки, как раз на эту тему. Я даже горжусь немного своей находкой. Хотите, покажу? (Da wird nicht mehr nachgefragt!)
Нам пить вино запрещено.
Что ж, так тому и быть.
Но если уж придется пить –
Пей доброе вино:
И смех и грех – гореть в аду
За то, что ты лакал бурду!
– «И смех и грех», – Гете доволен. - Doppelt w;rest du ein Ketzer / In Verdammnis um den Kr;tzer. (4)
Оставим их… думаю, что у поэтов есть что сказать друг другу.
Как же могло случиться, что стихи «русского Гете» полностью так и не увидели свет при жизни их создателя?
В первую очередь – сопротивление среды.(«Четверга, пятницы» - так пошутил бы сам Заходер.) Далее - перфекционизм автора. Он сам признается, что готов «мусолить» переделывать и шлифовать стихи, никогда не считая их законченными. Хотя бы исправить запятую… (Но есть и исключения!).
И, может быть главное – «не дело поэта издаваться». Едва он присаживался к компьютеру, как вместо того, чтобы привести в порядок свои сокровища (разложить их, хотя бы по полочкам), он начинал их умножать, то есть писать стихи. До последнего часа. «Как Диоген».
Автограф пером на пожелтевшем листке. Обратите внимание на дату.
Genialisch Treiben
Так свой бочёнок круглый год
Как Диоген, качу вперед:
Порой в нем желчь, порою – мед;
Порой – огонь, порою – лед:
Порою - та, порою – тот, -
Порою - прах, порою – плод.
Так свой бочёнок круглый год,
Как Диоген, качу вперед.
21.10.1946
Позднее Борис перепишет его, так и оставив «бочёнок».
БРЕМЯ ТАЛАНТА
Как Диоген, из года в год
Верчу, качу бочёнок тот:
То драма в нем, то анекдот,
То пыль и прах, то спелый плод,
То яд, то мед, то жар, то лед,
То Та, то Тот, то пес, то кот –
То пустота, то полон рот
Так и идет из года в год, –
За оборотом оборот…
1960-е годы
На днях, перебирая папку с надписью: «Лежало на столе Б.В.
7 ноября 2000 года» - обнаружила листок. На котором снова увидела:
То пустота, то Тот, то Та…
То пусто – то через край…
… Воистину – так и шло из года в год, за оборотом оборот – юстируя строчки до самой последней минуты.
И, продолжая тему, добавлю, что не последнее место в числе препятствий на пути к изданию «сочинений Гете», занимает малый интерес - широкой публики, господ издателей - к подобной литературе. Именно торговля правили бал. Посмотрите на книжные прилавки…
Снова сошлюсь на Гете:
«Мои произведения никогда не могут стать популярными; <->.
Они написаны не для массы, но только для тех отдельных людей,
которые желают или ищут того же, что и я, которые охвачены сходными
со мною стремлениями».
(Эккерман в переводе Х. Стр. 252).
В свой последний земной день Борис говорил со мной о многом, в том числе и о литературном наследстве, при этом ни словом не обмолвившись о своем самом сокровенном и любимом детище – издании сочинений Гете, которые он собирал всю свою жизнь, начиная с далекого 1946 года. Не думал, не надеялся, что без него… Мыслимое ли дело: более 800 страниц рукописных листков со всевозможными вариантами, пробой пера, плюс более тысячи компьютерных файлов, которые он сам не успел привести в порядок в поисках все более и более совершенной формы!
В одном из файлов был обнаружен примерный указатель стихов будущей книги. Оставалось только последовать за мыслю автора… (И хоть это путешествие за Заходером и за Заходера, как сказал издатель, длилось без малого три года, надеюсь, Борис остался бы доволен своими помощниками.)
Первым в книге стояло стихотворение «Дом Гете говорит». Сделал это Борис неспроста. Он хотел ввести читателя с парадного входа – торжественно. Подготовить его к знакомству с поэзией Гете. Добавлю, к знакомству, требующему затрат душевного труда.
И так случилось, что когда уже была подготовлена подборка стихов первого тома, я показал ее одной, вполне литературной даме, которая сама пишет, если не стихи, то неплохую прозу. Прочитав первое стихотворение (напомню):
Что вы встали у ворот?
Тут для всех свободный вход!
Заходите смело в дом –
Для того и двери в нем!
- дама быстро отреагировала: «Какое-то детское…»
Отчасти, она права. Простое с виду стихотворение написано так, что кажется, будто для детей.
Заходер обладал даром говорить сложные вещи простыми словами, с высоким мастерством , которое совершенно не замечаешь. Подчас кажется, будто ты сам это написал или смог бы написать ничуть не хуже, настолько это просто. Сам он изящно отшутился:
О тебе говорят
Как о детском поэте.
А я разве спорю,
Милые дети? (5)
«Парадное» стихотворение Гете перекликается с другим, требующим большей работы души.
СТИХИ ПОДОБНЫ…
Стихи подобны разноцветным стеклам
Церковных окон.
Заглянув снаружи –
Мы ничего там не увидим толком.
«Сплошная муть – а, может быть, и хуже!»
Так скажет обыватель. Он сердит,
Когда он ничего не разглядит.
И пусть его.
А вы – вступайте смело
В священные Поэзии пределы.
Как хорошо! Как ясно и светло
Сияет многоцветное стекло!..
Да,
новый свет откроется для вас.
Все возвышает дух, пленяет глаз –
И –
ежели в вас есть душа –
То вам
Он по душе придется, этот храм...
Уместно вспомнить здесь первый час нашего знакомства с Борисом Владимировичем в далеком 1963 году… Мне кажется, он сам этот эпизод непременно бы упомянул, ибо ответ незнакомки на вопрос поэта об ее отношении к поэзии до слез рассмешил бедного Заходера. После такого искреннего признания в собственном невежестве, поэт все же рискнул почитать ей стихи. К его удивлению и радости, незнакомка оказалась благодарным слушателем, и он не только простил ее девственный вкус, но со временем даже сделал предложение (скорее всего, для того, чтобы читать ей стихи уже не от случая к случаю, а всегда, когда захочется).
В интервью телевидению в августе 1997 года Борис сказал:
«Я всегда читаю, что написал, Гале. Ее мнение и вообще то, как она реагирует, для меня чрезвычайно важно. Она вообще не склонна кривить душой, как вы, может быть, успели заметить, - удивительно искренняя и честная. Она может из деликатности промолчать, но предо мной-то уж не промолчишь, потому что я знаю, что у нее в это время творится в душе».
Так что могу утверждать, руководствуясь собственным опытом: даже такой сложный, запущенный случай отношения с поэзией, как мой – не безнадежен.
Печально признание Бориса Заходера в его «Заходерзостях». В заключительных строчках предисловия он пишет, что помимо «дерзостей», включил в книгу «все-таки сонеты» и кое-что из Гете, заранее извинившись перед читателями, что предполагал издать их в других изданиях, но «вдруг почувствовал, что ждать некогда. Нет времени». И чуть ниже:
«Я позволю себе напомнить слова моего Тайного Советника, Его Превосходительства И.В. Гёте:
Стихотворство – озорство,
Дерзость, вольность, грех!
…Вероятно, оттого
Мы счастливей всех!
Уж он-то знал, что говорит…
А в качестве последней дерзости – приведу другие его слова, которые я за эти долгие, долгие годы порой повторял про себя (в обоих смыслах – т.е. в душе и себе в утешение):
Чем я вам не нравлюсь – неизвестно!
Вся моя монета полновесна,
А для вас, гляжу, и тот хорош,
Кто всучит вам свой фальшивый грош.
Гёте написал это в конце жизни. Видимо, ему хотелось объяснить себе причины безразличия к нему публики. Могу, в конце жизни, повторить их и я».
И вот свершилось то, о чем Борис не смел даже мечтать…
После стольких лет перед нами, наконец, издание «русского Гете», который в течение всей жизни был Тайным Советником Бориса Заходера.
Что может быть дальше?
История стара как мир…
Когда в 1805 году ушел из жизни Шиллер – поэт и близкий друг Гете, с которым в течение последних десяти лет разделял он свой досуг и творчество – Гете чуть не умер от горя: «Я потерял друга и с ним половину моего бытия…» Публика же занималась своими обычным делом: разбирала наследство двоих… и разбирала долго…
…Настолько долго, что в 1825 году Гете заметил: «Публика уже двадцать лет спорит о том, кто выше: Шиллер или я. Лучше бы радовались, что им вообще есть о ком спорить".
Что ж, не порадоваться ли и нам?
Пояснения к тексту.
2
К сожалению, поэты не сошлись в реальном времени, но оба по гороскопу - "девы" и родились в один и тот же день, если пересчитать "стиль", тем более, что Заходер не был уверен в полной точности даты своего дня рождения.
3
с нем. дословно: Я дурак на свою ответственность
4
С нем. дословно:
Ты был бы еретиком вдвойне
В наказание за кислятину (плохое вино)
5
Так же просто, как (Дом Гете говорит) было написано, например,
КИСКИНО ГОРЕ
Плачет Киска в коридоре,
У нее большое горе:
Злые люди бедной Киске
Не дают украсть сосиски!
(Не зря эти стихи так хорошо принимаю дети.
И, милые взрослые.