ГЛАВА 4
Когда я приехал в Калгари, Брет Харт только начинал карьеру профи. Он был неплохим борцом-вольником и представлял свою школу на региональных состязаниях, но, как и многим вольникам, классикам и прочим ему было непросто адаптироваться к стилю про.
В 1978 Брет и Смит несколько недель провели в Пуэрто Рико, работая в лиге Карлоса Колона. Они даже выиграли титулы чемпионов Каррибских островов в парном разряде, но Брету не терпелось убраться оттуда. Когда я спросил, как ему понравилось в Пуэрто Рико, он ответил: "Ужасно. Там хуже, чем в тюрьме." Платили там мало, а промотеры не заботились о своих подчиненных.
Вернувшись, Брет продолжил совершенствовать свои навыки в Подземелье под руководством японцев Хадачи и Сакурады, выступавших в то время в команде. У Хадачи был взрывной темперамент и он иногда наезжал на новичков, но на ринге знал свое дело на все сто; Сакурада был хорошим парнем и хорошим борцом.
Месяца 3-4 они учили Брета принимать падения, а я иногда помогал им. Как-то во мремя тренировки я приказал Брету:
- Толкни меня в стену, как будто на канаты. Когда буду бежать обратно, перепрыгни через меня, а потом проведи бросок за руку.
Брет озадачено посмотрел на меня.
- Я не могу.
- Почему?
- Мои школьные друзья будут смотреть мои матчи по телеку. Если я начну так прыгать, меня засмеют.
- Почему засмеют?
- Я выступаю за школьную команду. Там мы такого не делаем.
В общем, пришлось его уговаривать, но в конце концов он стал выполнять прыжки не хуже меня.
Пока я был в Германии, Брет отнял титул Британского Содружества у Нормана Фредерика Чарльза третьего и Сту хотел, чтобы на следующей неделе он защитил пояс от меня. Я не возражал, но Брету эта идея не понравилась, из за того, что, по его словам, мой европейский стиль борьбы плохо сочетался с его американским. Я понимал, что он просто не хочет бороться против меня, но мне было по барабану. Я сказал ему, что он может подыскать себе другого противника, у меня с этим не будет проблем. Но Сту переубедить было невозможно, и матч состоялся.
Он прошел в пятницу в Павильоне. В начале матча Брет был каким-то зажатым и неуверенным в себе, неуклюже проводил и "отигрывал" приемы. Я пытался его растормошить, а когда увидел, что это не помогает, зажал в углу и ударом локтя сломал нос. Это подействовало - всю зажатость Брета как рукой сняло. Матч окончился двойной дисквалификацией. В раздевалке взбешенный Брет, у которого все лицо было залито кровью, попытался броситься на меня с кулаками, но Сакурада и Хадачи оттащили его.
Однако зрителям наши матчи нравились. Полгода спустя Брет даже поблагодарил меня за тот эпизод со сломаным носом. Серьезно. Мы стали хорошими друзьями.
Летом 1979 в моей жизни произошли перемены - менялась сама индустрия борьбы, а с ней должны были меняться и борцы. Выступая в Англии, я никогда не употреблял стероиды. Не знаю, как насчет других парней из Джойнт Промоушенс, лично я ни разу не видел ни у кого из них никаких пилюль, порошков и тому подобного. Все это изменилось, когда в Германии я встретил Сильвестра Риттера, также известного под именем Мусорный Пес.
Мне нравился Сильвестр. Все, чего у него не хватало в плане борьбы, он с лихвой возмещал на микрофоне. Именно он первым угостил меня стероидами - пилюлями дианабола. В то время его принимали многие борцы, а несколько лет спустя стали принимать почти все.
Во второй год моего прибывания в Калгари я снова работал семидневную серию матчей с Нельсоном Роялом. Джейк Робертс, приехавший на неделю Стэмпида отвел меня в сторону перед началом матча и спросил:
- Том, сколько ты собираешься бороться сегодня?
- Сколько смогу, - ответил я. Джейк протянул мне какую-то таблетку.
- Вот, возьми, это поможет. Только имей в виду, от нее сушит рот.
Это была Оса, амфетамин. Я принял ее и отработал с Нельсоном целый час. Так я начал принимать наркотики - сначала понемногу, но со временем это превратилось в привычку, вроде курения, и, конечно, хоть и не сразу, стали проявляться побочные эффекты.
В ту неделю Стэмпида я едва не стал самым молодым чемпионом NWA среди юниоров. Сту переговорил с Лероем МакГуриком, промотером NWA из Луизианы, в чьей лиге выступал Нельсон Роял, и Лерой не возражал против того, чтобы я выиграл титул у Нельсона. Мы уже заготовили шампанское, но тут вмешался сам Роял. "Извини, Томми," сказал он, " Ничего личного, я считаю, что ты отличный борец, но я не собираюсь проигрывать тебе титул." Оказалось, что он и МакГурик были на ножах друг с другом, и раз промотер хотел, чтобы он проиграл пояс, Нельсон отказывался это делать из принципа. Я не обиделся и эта история никак не отразилась на качестве наших матчей. Мы по прежднему наполняли залы на всей территории Стэмпида.
Обычно в неделю Стэмпида Мясник Абдулла выступал всего один раз - Сту посылал за ним самолет, он прилетал, отрабатывал свой матч и в тот же вечер возвращался домой. В этот раз он остался в Калгари на все 7 дней; не помню точно, с кем он встречался в первый вечер, но бой вышел жестоким и кровопролитным. Абдулла рвал своего противника на кресты и звезды, пока тому на помощь не пришел Брет Харт. Он стащил с ноги свой ковбойский сапог и приложил им Мясника по черепу. Поэтому на следующий день Брет, тогда еще зеленый новичок, получил матч против Абдуллы.
Постепенно финансовые дела стали идти лучше - и в лиге вообще, и у меня в частности. Я наконец-то купил собственную квартиру - дуплекс с 4 комнатами и сьехал из дома Уэйна.
Брюс, который был одним из букеров, привез из Германии идею использования штрафных карточек. Если борец нарушал правило, рефери показывал ему желтую карточку, в случае повторного нарушения - красную, и, наконец, черную, что означало дисквалификацию. Вскоре я потерял счет черным карточкам, полученым мной. Надо отдать Брюсу должное, зрителям вся эта затея понравилась.
Со временем я стал давать больше интервью, так как мой акцент смягчился. Раньше многие зрители не могли понять ни слова из того, что я говорил из-за моего тяжелого британского акцента.
Матчи Стэмпида транслировались по телевидению каждую субботу в 4 часа дня. Ведущего звали Кент Волтон, а шоу называлось "Мир спорта". Все называли его "Час Хартов", понятно почему.
Бывали случаи, когда соперничество между братьями приводило к неприятным последствиям. Например, Брюс инструктировал борца перед началом матча и говорил ему, что он одержит победу. Росс или Смит то же самое обещали его противнику, и, ясно, во время матча на ринге начиналась неразбериха. Не то, чтобы Харты постоянно враждовали друг с другом, даже наоборот. Но как и во многих семьях, братья соперничали друг с другом, а иногда даже со Сту.
Однажды Харты пригласили в Стэмпид борца из Джорджии по имени Чарльз Буфонт, и его первый матч был против меня. Чарльз был неопытным новичком и это стало видно, как только он взобрался на ринг. Я начал матч с нескольких пинков и ударов локтем, а затем поймал его в захват головы и протащил лицом по канатам. Когда я отпустил его, Буфонт, вместо того, чтобы "продать" прием, просто стоял и смеялся. Тогда я изо всех сил пнул его в живот; он упал, а падая неудачно задел подбородком мою бутсу и вырубился, так что я удержал его.
Когда я вернулся в раздевалку, Смит Харт, который был другом Чарльза и у которого были насчет него большие планы, рвал и метал.
- Какого хрена ты там творил?! - заорал он на меня.
- Да отцепись, Смит, этот парень был просто тратой времени.
Тогда он отправился к Сту и стал жаловаться на меня. Сту почему-то было по барабану - он посмотрел на Смита и протянул "Ээээ, ну, а что тут поделаешь?" Он повернулся, чтобы уйти, и тогда Смит, его старший сын двинул, ему между ног. Он поступил так с собственным отцом.
Несмотря на сложившееся мнение, братья Харт никогда не держались Cту в подчинении. Они делали и говорили такие вещи, которые нормальный человек в жизни не сказал бы своему отцу. Сту обычно называл их "маленькими ублюдками". И я знаю, почему.
Позднее в 1979 Хадачи вдруг спросил, не хочу ли я отправиться выступать в Японию. Это звучало как хорошая идея и хорошая возможность "засветиться", но, как всегда, я в первую очередь поинтересовался насчет оплаты.
- 1000 баксов за 10 дней, - ответил Хадачи. - Но не забывай, матчи будут транслироваться по ТВ. Тебя увидят промотеры и, возможно, захотят нанять.
Я согласился. Лига, за которую предстояло выступать, называлась International Wrestling Enterprise и принадлежала промотеру по фамилии Йошихара. Я никого не знал в Японии; хотя в том же туре участвовало несколько американцев, мы не были знакомы. Как и по прибытии в Калгари, я снова оказался в позиции аутсайдера.
Моего первого противника звали Исаму Терениши; мы провели 30-минутный матч, транслировавшийся по ТВ и завершившийся ничьей. Затем я отработал серию с Бойцом Харой, звездой лиги и тогдашним чемпионом юниоров-тяжеловесов. Некоторое время Хара провел в Калгари, где мы - то есть Хадачи, Сакурада и я - тренировали его.
Приходилось много путешествовать по стране, в основном поездом и в основном на самых дешевых местах. Иногда я проводил по 14 часов трясясь на скамейке с навалеными мне на колени чемоданами. И по прибытии в отеле запросто могло не оказаться мест. Я начал подумывать, что совершил большую ошибку, согласившись на тур по Японии.
Там же я встретил нескольких американских борцов - Быка Бейкера, Хейстэкса Калуна, Самоанцев, Алекса Смирноффа и Великана Андре. Я был немного удивлен, увидев Андре, так как за несколько недель до этого, в Калгари, он сказал, что не работает ни на каких японских промотеров, кроме Антонио Иноки.
- Как тебя занесло в IWE, Босс? - поинтересовался я. У Андре была привычка всех называть "Босс", и мы отвечали ему тем же.
- Иноки попросил выступить для них, - ответил Великан.
Зрителей на наши шоу приходило не слишком много, если не считать те дни, когда выступал Андре. С другой стороны, мы ведь и боролись в маленьких залах на несколько сот человек, а не в Дворце Сумо или спортивной арене Токио Дом. Вначале меня удивляло то, что японские зрители практически не реагировали на то, что происхрдило на ринге. Я проводил суплексы, ныряющие хедбатты со стойки, но ответом неизменно была тишина. После окончания матча зрители тихо аплодировали, как бы из вжливости, и расходились.
Позднее я понял, что причиной этому была техника и поведение на ринге американских борцов. Скажем, Иноуэ или Терениши бросали Хейстэкса в угол, он ударялся спиной о стойку и тут же выходил обратно в центр ринга, даже не поморщившись. Бык Бейкер был неуклюжим и толстым, не умеющим толком провести даже такую элементарщину, как легдроп. Вместо того, чтобы приземлиться коленным сгибом на шею, он обычно плюхался задом противнику на лицо. Поэтому японские фаны, пологаю,не могли понять, что происходит на ринге.
Кроме того, тогда в Японии все еще прохладно относились к к "гайджин" - иностранцам, и особенно к американцам. Вы могли обратиться к кому-нибудь на улице, спросить как пройти куда-нибудь или узнать время, и вас просто игнорировали. Сейчас, конечно, в Японии все по-другому, но тогда я не мог дождаться окончания тура.
Я не говорил по-японски, не знал, что можно купить на 1000 иен, и поэтому не решался сходить в магазин за едой, т.к. боялся, что может не хватить денег. В день отлета, сидя в зале ожидания аэропорта Нарита я решил, что это никогда не вернусь в Японию.
Через несколько месяцев в Калгари приехала сьемочная группа японского ТВ, сопровождавшая группу борцов из NJPW - Иноки, Шинма, Сакагучи, Тигра Джита Сингха и Татсуми Фуджинами. Фуджинами, тогда чемпион юниоров-тяжеловесов по версии NJPW/WWF, должен был встретиться с Бретом Хартом, но в последнюю минуту Хадачи обьявил Брету, что планы изменились и противником Фуджинами буду я. Брету это, ясное дело, не понравилось, и он пожаловался Сту, но тот ничего не мог поделать.
Итак, тот вечер Стэн Хенсен встретился с Антонио Иноки, Тигр Джит Сингх - с Сакагучи, а я боролся против Татсуми "Дракона" Фуджинами. Это был великолепный матч. Я провел несколько бросков за ногу и суплекс рывком и бросился на "Дракона" со стойки, чтобы провести ныряющий удар головой, но он вскочил на ноги и встретил меня в воздухе двойным ударом ногами. Этим матч и закончился - от силы удара я вылетел за ринг, Татсуми последовал за мной и нас отсчитали. Он был немного расстроен тем, что не одержал чистой победы, но Сту заметил ему: " Ты здесь всего на один вечер, а Динамиту еще выступать на следующей неделе." Я же считаю этот матч одним из лучших в моей карьере.
Японцы увезли запись этого шоу на родину, а через пару недель Шинма, который, как я понял, был чем-то вроде агента Иноки, позвонил мне и предложил приехать и провести еще один матч против Фуджинами. У меня в памяти все еще были свежи воспоминания о предыдущем туре, но я на всякий случай поинтересовался об оплате. Шинма сказал, что Иноки готов предложить на 1000 долларов больше, чем мне платили в IWE. Подумав пару минут, я согласился. Бизнес есть бизнесс. Кроме того, в этот раз все было на высшем уровне - пятизвездочный отель, скоростной поезд, в котором мне не приходилось забиваться в угол, заваленному собствеными чемоданами, и вообще,в NJPW к борцам относились гораздо лучше, чем в IWE.
Фуджинами и я отработали серию матчей на местном ТВ. Он был старше и тяжелее меня, но зато и опытнее. Наши матчи проходили в стиле "фулл контакт" - то есть нанося удар мы не сдерживали его в последний момент. В этом смысле борцовский стиль Японии отличается от американского - на ринге японцы не любят церемониться с противником, и если бьют, то бьют так, чтобы он это почуствовал.
На этот раз я пробыл в Японии около 6 недель и встретился, в основном в командных поединках, с такими борцами как Рики Чосу, Фудживарой, Кидо, Сакагучи и Кимурой, а также с Такадой и Маэда, которого я помнил по его выступлениям в Англии. Они были так называемыми "пацанами" - не в смысле возраста, а потому, что находились в самом низу иерархической лестницы. Их можно было увидеть во время шоу, сидящими на корточках вокруг ринга и наблюдающими за боем. Карл Готч, в то время работавший на Иноки, тренировал их в доджо NJPW. С самим Иноки я никогда не встречался 1 на 1, но участвовал в нескольких боях 3 на 3 в команде со Стивом Кирном и Стэном Хенсеном против Кенго Кимуры, Иноки и Фуджинами.
Как я говорил раньше, лига NJPW не шла ни в какое сравнение с IWE. Зрители хорошо реагировали на мои матчи, и со временем мое отношение к Японии стало меняться. Мне нравился здешний стиль борьбы. Японцы выходили на ринг с четко поставленной целью - как следует намять противнику бока, не боясь сломать ему при этом нос или челюсть. В отличии от них английские борцы старались работать мягко, избегая травм. Я их не виню, так как и платили им за это не Бог весть сколько. Но мне больше подходил японский стиль.
Через 6 недель я вернулся к выступлениям в Стэмпиде и снова встретился с Бретом в серии матчей. Это были жестокие, контактные бои, из котороых мы выходили с синяками под глазами и разбитыми в кровь лицами. Мы постоянно пробовали новые приемы и комбинации, пытаясь удивить зрителей. Наприер, в один из вечеров он попытался суплексом бросить меня на канаты, так что я приземлился на ноги по другую их сторону. Брет попытался снова, я уперся, а потом вдруг реверсировал и провел суплекс на него. По иннерции мы оба вылетели за ринг на бетонный пол, где нас и отсчитали.
Я также много выступал в командных боях, в основном с Мусорным Псом. Все приемы проводил я; он же выходил под конец боя, становился на четвереньки и бодал противника. Затем Сту выписал из Англии Великана Хэйстакса; он окрестил его Лохнесским Чудовищем и мы вместе провели несколько матчей против Кейта и Брета, бывших тогда чемпионами. К сожалению, через 2 недели Хэйстакс объелся земляники, на которую у него была аллергия, и вынужден был вернуться домой.
Летом 1980 моим напарником стал Касавабу, большой черный парень из Огайо, настоящее имя которого было Джимми Бэнкс, а после него был 140-киллограмовый Дюк Майерс, за которого я замолвил словечко Иноки, и вскоре Дюк уехал выступать в Японию. Нашими неизменными противниками были Харты, Брет и Брюс или Кейт.
Примерно в то же время я завел себе менеджера. Его звали Джон Фоли; он как и Карл Готч и Билли Робинсон он прошел подготовку в спортзале Рейли и много выступал в Японии.
Со временем мной стали интересоваться другие промотеры. Как-то Билл Уотс, букер луизианского промотера Лероя МакГурика позвонил Сту и предложил "перекупить" у него мой контракт, но Сту отказался. "Я потеряю слишком много денег," объяснил он, имея в виду, что люди перестанут приходить на шоу Стэмпида.
Вскоре после этого мне позвонил Ник Гулас, промотер из Теннесси и предложил: "Том, если ты переедешь в Мемфис и станешь выступать у меня, я буду платить тебе по 600 баксов в неделю."
Я был не против, однако проблема состояла в том, что у меня не было рабочей визы. Ник стал уговаривать меня приезджать так, обещая, что все вопросы с документами он утрясет на месте. Я слышал истории о том, как он "кидал" работавших на него борцов в прошлом, поэтому возразил: "Нет уж Ник, сначала пришли мне визу, тогда и будем разговаривать." Конечно, виза так и не пришла.
Примерно тогда же я получил еще один телефонный звонок, на этот раз из Англии. Отец позвонил чтобы сообщить, что мой двоюродный брат Дэви Бой окончил тренировки в спортзале Бетли и недавно провел свой первый матч. Как и я несколько лет назад, он работал на Джойнт Промоушенс, выступая в команде с Большим Папой Ширли Крабтри как очередной зеленый новичок, получавший по голове в течении всего матча, пока Папа не приходил ему на помощь, распихивая противников пузом.