Преступное безразличие

Ольга Хамдохова
1

Владик родился и вырос в большой дружной семье. Детство было счастливое, радостное, ни в чем не нуждались. Но тут грянула перестройка. Каждый день закрывались все новые и новые заводы, фабрики, предприятия. За одну неделю родители стали безработными. Мать сократили на швейной фабрике, отца на заводе. Родители вели себя так, будто в доме покойник. Каждый думал, как выйти из этого тупикового положения, чем кормить четырех детей. Старшим был Владик, он только что окончил  сельскохозяйственный техникум и получил квалификацию ветеринарного фельдшера. Сразу попытался трудоустроиться. Но куда там! Скот резали, фермы закрывались. Ветврачи и фельдшеры, работавшие десятками лет на одном месте, оказывались на улице.
 
Отец Владика сидел за столом, обхватив голову руками. Он был на грани нервного срыва. Мать успокаивала, убеждала, что пока запас денег есть, а там, гляди, все образуется, может, еще и заживут по-старому. Но глава семейства понимал, закрученные преобразования – надолго. А как жить народу сейчас, сегодня, никто не думал.

Пришли соседи. Принесли банку пива. Разлили по стаканам, но в рот ничего не лезло. Стали вчетвером думать, как быть дальше: у друзей-соседей аналогичная ситуация: оба остались без работы. Перебрали массу общих планов по заработке денег. Неожиданно мать Владика предложила нужный на сегодня вариант. Она же классная швея, можно организовать пошив постельного белья или одежды. Ее мысль всем понравилась, сразу веселее стало, настроение улучшилось, пиво стало в радость. Подсчитали в сумме имеющиеся у каждой семьи деньги. Решили, что все  должно получиться.

На следующий день взрослые отправились по магазинам. Прошли все точки, где продавали ткани. Накупили, из чего можно сшить привлекательный товар. И приступили к работе. Начали шить спортивные брюки и постельное белье. Владика назначили реализатором. Он сопротивлялся. Молодому человеку было неудобно стоять на рынке и предлагать товар. Но голод не тетка, пришлось согласиться.

К радости Владика, дела у него складывались как нельзя лучше. Покупатели были в основном знакомые семьи и его товарищи - по школе и техникуму. На рынке познакомился с такими же, ставшими продавцами по воле случая. Делились, где можно по высокой цене сбывать готовую продукцию. Кто-то посоветовал поехать на Север. Теплые вещи там скупаются в момент.
Так и сделали. Нашили товара, купили теплых балкарских изделий и с соседом Гришей отправились в далекое путешествие.


2

Сентябрьское утро. Скорый поезд «Кисловодск-Тюмень» уже подан к перрону вокзала Минеральные Воды. Пассажиры потянулись на посадку. Все как один – и пожилые, и молодые – с почти одинаковыми, очень объемистыми сумками, которые в народе стали называть «большевичками». Туда даже человека можно спрятать. Каждая набита товаром до отказа. Люди в основном одеты в спортивные костюмы и кроссовки, в общем, буднично, по-рабочему.
В начале 90-х годов их называли челноками. В кавычках это слово уже не нуждается, поскольку за несколько лет своего существования приобрело характер почти официального термина. В самом деле. Как их еще назвать? Челноки - и этим, все сказано: нынче здесь – завтра там.

Челноки – это определенный стиль жизни. Хотя мотивы у них были разные. Одни радостно бросились в эту рискованную стихию, сполна реализуя свои пробивные способности: наконец-то можно не ходить каждый день на работу, а выискивать, выгадывать, высчитывать… Другие… Помню, была свидетелем на рынке такой ситуации. Женщина, торгующая мужскими трусами, в ответ на упреки какой-то старушки («Спекулянты!» «Бездельники!» «Дерете с бедных людей!») в сердцах крикнула: «Да разве я бы тут торчала, если бы наш завод не закрылся!» Таких среди челноков было большинство. Растерянных, потерявших веру во власть, в будущее, в самих себя.

Между тем состав набирал ход. Проплывали за окнами кавказские пейзажи, они медленно сменялись сначала сибирскими, потом северными. Под монотонный перестук колес пассажиры по-разному коротали время. Кто спал, кто углубился в чтение, кто, напротив, предавался веселью: откуда-то доносились взрывы смеха и громкая музыка. Но самые горячие головы обсуждали текущий момент, загадочную перестройку и сколько в таком беспределе и неопределенности жить простому человеку, как выживать, как растить детей, если благодаря кочевой жизни не знаешь, чем они живут, с кем общаются, как учатся. У каждого взрослого одна мысль: как заработать на кусок хлеба…

Владик с Гришей играл в карты. Дорога не казалась им утомительной. Не успели оглянуться, подъехали к нужной станции. Выгрузили свои неподъемные сумки. Пересели в пригородный поезд, потом долго ехали автобусом. В забытое богом место в глуши к обеду добрались. Нужный адрес искать не пришлось. Деревня - в несколько улиц. Не успели найти хозяина дома, где намеревались остановиться, покупателей набежало столько, что домишко всех желающих не смог вместить, многие ждали своей очереди на улице, боялись, что им не достанется товара.

К вечеру все привезенные вещи были проданы. Жители брали по несколько пар спортивных костюмов, носки, безрукавки из нитей бараньей шерсти. Продавцы решили завтра же возвращаться домой за новой партией. Хозяева приняли гостей радушно, они считали за счастье пообщаться с людьми, прибывшими издалека. Расспрашивали о погоде, о городе, из которого прибыли, о ценах на продукты.

Владик в суете бойкой торговли и не заметил, какая у хозяев дочь. Сели ужинать, обомлел: настоящая русская красавица: с белоснежной кожей, ярким румянцем и голубыми глазами, как озера, мимо которых они проезжали по территории Сибири. И имя у нее было яркое, необычное, светлое – Заряна. Владик не мог отвести глаз от девушки. По всей видимости, решил он, Заряна его ровесница.

Ночью не сомкнул глаз. Где-то рядом находилось это прелестное создание. Наверное, сладко спит и не подозревает, что запала в душу залетного гостя. Владик для Григория придумывал разные отговорки, чтобы у гостеприимных хозяев пожить еще хоть сутки. Он был готов даже остаться здесь навсегда. Но его ждали дома родители и дела.

Домой приехали с прилично заработанными деньгами, довольные собой. Особенно, конечно, Владик. Он светился от радости. С порога выяснял, готов ли новый товар. Родители и соседка трудились все эти дни, не покладая рук, и днем и ночью. Так что можно было собираться обратно в дорогу.

3

Дорога на Север в этот раз показалась нескончаемой. Владику не сиделось, не лежалось, не читалось и не игралось. Он после каждой остановки подолгу стоял у вывешенного в вагоне маршрута поезда и считал остановки, сколько осталось до заветной станции. Гриша подтрунивал над ним: «Соскучился по своей зазнобе? По-моему, все время думаешь о ней, никак влюбился?» Юноша не отвечал на шутки соседа. Он был уже там, у Заряны.

Владик не ожидал, что Заряна, увидев их в окно, бросится в холод встречать гостей в одном летнем платьице. Она повисла у Владика на шее и шептала: «Слава Богу, он услышал мои молитвы, ты приехал!» Хватаясь за тяжеленные сумки, пыталась помочь. Радость девушки была неподдельной. Она кружилась вихрем, подбегала то к Владику, то к Грише, то к своему младшему брату Ване и радостно кричала: «Как я счастлива, видит Бог». Брат тихо ее одернул: «Ты что совсем разум от любви потеряла, видела его всего-то раз, нет никакой гордости». Но Заряна ничего и никого не слышала. Гриша смотрел на радостную Заряну, на своего окрыленного любовью соседа и думал: «Это наша будущая невестка. Рано ли, поздно ли, придется девушку увозить с собой на Кавказ».

Поездки Владика стали постоянными. Гриша просил передышки, усталость от длительных поездок сказывалась. Но Владик был непреклонен, стал совершать вояжи в одиночку.
В очередной приезд отец Заряны предложил ему поехать в соседнюю деревню, там о нем уже наслышаны и ждут. Владик решил, что поедет с утра. Проснувшись, обомлел: снег падал крупными хлопьями, на глазах все скрывалось под его одеялом. Деревня, будто один большой сугроб, замерла. Жители сидели по домам. «Как добираться в незнакомое место, когда ты не местный, еще заблужусь!» - размышлял Владик. Но тут Заряна неожиданно вызвалась быть его попутчиком и провожатым, эти места она знала так же хорошо, как свою деревню.

Хозяин принес санки, «большевички» погрузили, привязали, и молодые отправились в деревню за десять километров. Они не чувствовали ни холода, ни тяжести, ни дальней дороги по сугробам. Их грела любовь. Владик рассказывал о себе, о родителях, о городе, в котором родился и живет всю жизнь. Заряна поведала о своей жизни. Учиться пришлось в той деревне, куда они направлялись. Поэтому окончила только девять классов и стала помощницей родителям. Живут благодаря своему подворью: все продукты свои и молоко, и мясо, и овощи. Излишки родители отвозят в районный центр на базар.

Несмотря на погоду, жители ближайшей деревни ждали торговца. Сумки опустели быстро. Люди благодарили Владика, что привез теплый товар. Старики и больные не могли добраться до соседнего города за нужными вещами. Все брали по несколько пар белья, носков, свитеров. Здесь, где зима начинается с конца августа, товар Владика был ходовым. От взаимной выгоды Владик стал желанным гостем во всей округе. Многие делали заказы на следующий его приезд, так что рынок сбыта был налажен.

Но больше всего в эти места Владика манила Заряна. Он уже не мыслил свою жизнь без этой красавицы. Но рассказать о ней родителям не решался. Боялся, что те найдут тысячу причин, чтобы молодым не быть вместе. Возможно, так продолжалось бы еще долго.

Приближался самый любимый праздник Владика еще с детства – Новый год. Он накупил Заряне и всей ее семье подарков и один отправился по известному маршруту. В этой поездке все шло как обычно, Владик лежал на верхней полке и представлял, как Заряна будет рада его покупкам и свежим фруктам. Такого она в это время в своей деревне никогда бы не увидела. Он мысленно подгонял поезд, оставалось до Заряны еще полпути…

4

Еще на вокзале Владик обратил внимание на трех стоящих у последнего вагона молодых, спортивного вида, парней. Они были одеты в черные костюмы и белые рубашки. Элегантные, среди этой мрачной толпы челноков, они казались белыми воронами. Таким только место в лайнере или на комфортабельном теплоходе.

Спешившие к своим вагонам пассажиры на них не обращали внимания. Впрочем, если кого и занимали подобные сомнения, то, войдя, в вагон, они тотчас забывали об этой троице.
Пассажиры заполняли свои купе, раскладывали вещи по полкам, вытаскивали из сумок дорожную еду. До своей конечной станции можно расслабиться. А там начнется суета сует…
Мерно стучали колеса. Мерно и мирно. Но час уже настал. «Троица» ходила по вагонам и присматривалась к пассажирам. Каждый путник думал, что это проверяющие контролеры.
Начальник поезда потребовал у шикарно одетых молодых людей билеты. Первая их фраза повергла всех в шок: «Мы – представители железнодорожного рэкета». Они холодно и отрепетировано произнесли эту фразу и закрыли его в купе, чтобы начальник не мог связаться ни с машинистом, ни с проводниками и сообщить им, что пассажирам угрожает опасность.

Видно, у «троицы» было все рассчитано заранее с учетом особенностей психологии потенциальных жертв разбоя. Они обходили вагон за вагоном и получали с каждого челнока дань, требовали в валюте, но у кого не было, не гнушались перестроечными российскими рублями. Преступники были уверены, челнок, конечно, зубами поскрипит, но отдаст. А чтобы сомнения по этому поводу не одолевали, у каждого из них было по пистолету. Потому как если кому-то говоришь: «Дай» – требование должно быть подкреплено каким-то достаточно весомым аргументом. Иначе правильно не поймут, могут и не пойти навстречу.
Респектабельная значимость, солидное спокойствие и никакого крика, они постоянно повторяли: «Будьте любезны, приготовить деньги. Благодарю вас. Счастливого пути, удачных покупок и полной распродажи».

Психологически все это действовало куда более ошеломляюще, чем звериный крик. Владик рассуждал: «Если не отдам деньги, никто за меня не заступится». И в этом он вскоре убедился. Никто из пассажиров не встал на пути преступников, все безропотно выкладывали свои заработанные.

Пассажиры одного купе, все мужчины, отмечали день рождения. Их разудалое пение бесцеремонно остановил рэкетир. Сразу они не поняли – что за гости пожаловали к ним? Когда поняли, выложили по сто долларов и сразу протрезвели.

Только один пассажир, с виду хилый и невзрачный очкарик, крикнул: «Стреляй! Сегодня ты меня убьешь, а завтра тебя грохнут!» Преступники такого отпора явно не ожидали и пошли на попятную: «Шут с тобой! Живи, а то еще действительно накаркаешь нам смерть». И удалились, ограбив весь состав.

Владик сидел от страха мертвый. Ему не было жалко денег, ему было стыдно за себя, за всех мужчин, ехавших с ним в одном направлении. Всю дорогу он чувствовал угрызение совести и разочарование. Но дал себе слово, если вернется домой живым и невредимым, то прекратит такие дальние поездки. «Жизнь дороже всего на свете», - решил Владик.

К Заряне приехал бледный и расстроенный. Это не осталось незамеченным хозяевами дома. Но как все не просили поделиться с ними своим горем в дороге, Владик не проронил ни слова. Вечером юноша предложил Заряне прогуляться по свежему воздуху. Воздух был не просто свеж, крепчал мороз и было уже за 40 градусов. Владик неожиданно остановился и сказал:

- Я больше сюда не приеду, выходи за меня замуж, поехали со мной на Кавказ».

Заряна растерялась. Попросила Владика поговорить на эту тему с родителями. Она боялась, что они будут против замужества, особенно брат, который ей и друг, и советчик.

Отец, мать и Ваня над предложением гостя призадумались, но с замужеством Заряны согласились, что ей делать в этой глуши. Владик дал слово, что со временем Ваню заберет к себе. Сборы были не долги. Через два дня, распродав весь товар, молодые отправились в родной город Владика.

Всю дорогу Владик мучился вопросом, как родители отнесутся к решению о женитьбе и с каким настроением примут Заряну. Оказалось, волнения были напрасны. Рассказав о приключении с ним в дороге, родители были рады радехоньки, что сын вернулся домой в полном здравии. А женитьба? Когда-то все равно это должно случиться.

Сноха родителям понравилась. Простой, добрый, светлый ребенок. Все в ее руках горело, она быстро могла приготовить вкусное блюдо, мела, протирала, стирала.

Со свадьбой не тянули. Прошла она скромно, но со вкусом. Время было не до пиршества. Молодые стали вместе торговать на местном рынке. Выезжали для реализации товара не дальше своего района.

Заряна с нетерпением ждала брата в гости. Юноше надо было еще продолжать учиться, такой возможности в их глухой деревне не было. Ваня в свою очередь не мог дождаться своего отъезда. Он уже собирался в дальнюю дорогу к сестре на Кавказ. Мечтательный  мальчик представлял, как будет учиться в техникуме, как станет дипломированным специалистом, обзаведется семьей и обязательно к себе заберет родителей. Хватит им в этом захолустье прозябать, ведь ничего в своей жизни светлого они до сих пор не видели.

5

«В сиротстве жить – горькие слезы лить». «По приютам я с детства скитался». В этих незамысловатых строчках из народных песен и пословиц сконцентрировалась почти осязаемая боль. Страшно подумать, что такое остаться ребенку без самых родных и близких людей. Но Гоша остался, притом в раннем возрасте. Он не знал, кого винить в своей разбитой жизни. Потому что вырос в интернате, откуда постоянно убегал и окунался в «вольную жизнь».

Его находили среди бомжей, возвращали обратно, но видно уже в генах было заложено бродяжничество. Спокойная, размеренная жизнь в сытости и чистоте, не пришлась Гоше по душе. Он все время норовил вернуться к друзьям по чердакам и подвалам.

Родители у него были. Но суд лишил их родительских прав. Заблуждаетесь, если думаете, что они переживали по поводу такого решения. Ни на секунду. Наоборот восприняли это никак наказание, а как освобождение от обузы. И, не задумываясь, снова заводили детей, ни разу не вспомнив, как будут одевать их, кормить, воспитывать.

Когда Гоша попал в интернат, увидев зубную пасту, не знал, что это такое. У всякого нормального человека существует естественная потребность не только жалеть беззащитного и слабого, но и помочь ему. Но Гоша рос дерзким, жестоким и безжалостным. Воспитанники постоянно плакали от его придирок, оскорблений, ударов. Ему нравилось систематически издеваться над детьми. Он с детства понял: его боятся, что все, что хочет, добьется силой.

Но, как и у каждого человека, были у него и положительные качества, воспитатели видели это и пытались развить природные способности: он любил балет, обожал заниматься кулинарией, мастерить забавных тряпочных зверушек. На концертах в интернате мог так спародировать артиста, что от настоящего не отличишь. Писал стихи, но это тщательно скрывал, только один раз принес общую тетрадь и протянул директору: «Прочтите, свое мнение оставьте при себе. Их никогда и никто больше не прочтет». Директор не отнесся к просьбе формально, ради отписки или галочки. Он дважды прочел все стихи, написанные неровным детским почерком. Ни в одном их них не было радости, тепла и детской непосредственности. В них все было мрачно и фатально.

Горячая, чисто человеческая заинтересованность в судьбе детей-сирот, искреннее стремление помочь им всегда двигала директором. Потому что судьба-злодейка отнеслась к нему также жестоко и несправедливо: в казенный дом отдали новорожденным. Не понаслышке знал быт детского дома, его выпускником стал в 18 лет. Обладая природным умом и хорошей памятью, учился все годы только на пятерки. Легко поступил в педагогический институт, стал детским психологом. А после окончания вуза сам напросился в интернат, хотя его оставляли продолжить учебу в аспирантуре.

Бывший воспитанник детского дома, ко всем относился по-отечески. Детям-сиротам хотел искренне помочь: не по книгам и кинофильмам знал, очень неуютно в жизни без материнской ласки и отцовской строгости.

Гоше директор уделял внимания больше, чем другим. Пытался поставить на путь истинный, но, к сожалению, весь его воспитательный процесс ребенок тут же сводил к нулю. У Гоши не было авторитетов, уважения к кому-либо. Всегда на всех смотрел с презрением и ненавистью, будто обвинял весь мир в своей неудавшейся жизни.

Гоша был действительно «трудный» ребенок. Будущее этого воспитанника директор видел в мрачных тонах и в какой-то степени предсказуемым. Его постоянно мучил неизбежный вопрос: «А что потом? Куда он, повзрослев, пойдет, где будет работать, где жить? Как там «на воле» примут его воспитанника?»

Окончив школу, Гоша покинул стены интерната и отправился к тем же родителям, которые еще в раннем детстве не справились с его воспитанием. Домой возвращаться не хотел, но идти больше некуда. Не мог родителям простить, что за все годы пребывания в интернате они ни разу не нашли времени навестить сына. Директор видел в его детских глазах зависть, когда к другим воспитанникам приезжали родственники.

Дома ничего с годами не изменилось. Опять на глазах у сына пьянки, гулянки, разборки. Но он такое терпеть не стал. Утром, когда родители были более-менее в нормальном состоянии, пригрозил им: «Будите пить, убью обоих. Настрогали еще детей, воспитывайте. А то станут такими, как я». Хлопнул дверью и ушел из дома. Родители от таких слов обомлели. Но пить стали меньше, боялись сына, его угроз, потому что видели в тяжелом взгляде сына затаенную злобу и ненависть к ним. Мать постоянно повторяла мужу: «Раз сказал, значит, сделает. Родили звереныша по свою голову, теперь сами его опасаемся».

Оказавшись один на один со своими проблемами и родителями-алкоголиками, по ночам, уткнувшись в подушку, Гоша плакал, сам в это не веря. Теперь он вспоминал интернат, воспитателей и директора, который, будучи сам сиротой, строил отношения с детьми на доверии, хорошо относился к ним, любил, заботился. Именно любил, а не жалел. Только сейчас к Гоше пришло понимание своей жизни в интернате.

Дома жилось неуютно и тревожно. Родители существовали за счет случайных заработков и знакомых, которые приносили выпивку и еду. Младшие дети, брат и сестра Гоши, бродили полуголодные. Никому до них не было дела. Казалось, что все на эту семью давно махнули рукой: неисправимые. Благо соседи не очерствели душой, кормили и одевали этих сорванцов в вещи, оставшиеся от своих детей и внуков.

6

У Гоши не было денег ни на еду, ни на одежду. Работать хотелось, но где? Обошел все предприятия города. Нигде серьезно не приняли, не выслушали по-человечески, отмахнулись, как от назойливой мухи.

Да и понятно, теряли работу люди, имеющие образование и большой практический опыт. Куда там было до несовершеннолетних… Страну захлестнула коммерческая деятельность, каждое предприятие считало деньги, гналось за прибылью, просто стремилось к выживанию в условиях рыночной экономики. При этом многие хозяйственные руководители сократили расходы на создание и обеспечение базы для воспитания, физического развития детей. Один за другим исчезали детские лагеря для отдыха. Закрывались кружки, секции, а те, которые продолжали свою работу, сплошь стали платными.

Дети, чтобы заработать копейки, стали мыть машины, работать у ларечников: разносили газеты, пирожки, пиво. За гроши способствовали их бизнесу, сбивались в криминальные «стаи». Быстрыми темпами росла преступность несовершеннолетних, они совершали наиболее дерзкие и тяжкие преступления. Юные злоумышленники становились все моложе и моложе. Тысячи мальчишек и девчонок переступали закон, не достигнув совершеннолетия. Девяностые годы прошлого столетия, думаю, самые мрачные в жизни многих моих соотечественников.
Гоша тоже стремился заработать деньги. Честно – не получилось, решил для себя, что криминальным путем добьется большего. Вечером вышел в разведку. Несколько часов бродил по городу, присматривался, решал, что и где украсть. Не получилось: везде за прилавками стояли такие дяди и тети, что если догонят – не поздоровится.

Город пустел на глазах. Прохожих почти не было. Он возвращался домой. На душе было пусто и грустно. Неожиданно из подворотни навстречу ему вышли двое мальчишек примерно такого же возраста. «Подраться, что ли, чтобы выплеснуть зло?» – подумал Гоша и двинулся к подросткам. Те радостно стали его приветствовать. Он растерялся. Вглядывался в их лица, едва узнал бывших воспитанников по интернату. Встрече вся компания обрадовалась. Зашли в незнакомый двор, и присели в беседке. Общение получилось жалобным, каждый клял родителей и свою судьбу.

Разговор прервал цокот каблучков. Девушка лет двадцати быстрым шагом торопилась домой. Решение у мальчишек возникло мгновенно. Гоша сказал:

- Сейчас у нас будут деньги!» – и двинулся к девушке. Друзья последовали его примеру.

Они окружили жертву и потребовали деньги. Девушка безропотно открыла кошелек и стала доставать купюры. Гоша скомандовал:

- Не трудись, отдай с кошельком, он тебе не пригодится.

Девушка молча повиновалась. Взгляд Гоши остановился на серьгах. Девушка смотрела на подростков широко открытыми глазами. В них был страх и ужас. Заикаясь, она произнесла:

- Не надо срывать, я вам сама их сниму. Только не убивайте. Я одна у родителей. Они этого не перенесут. Я живу в этом доме, там, - и она махнула куда-то вверх.

Трясущимися руками девушка снимала серьги. Но аппетиты грабителей росли. Один из них увидел золотую цепочку. Тут же скомандовал снять и ее. Жертва не сопротивлялась, поэтому грабителям хотелось чего-то большего. Трудно сказать, как развивались бы события дальше. Помогли случайные прохожие, мужчины, видно, соседи, которые шли по двору с мусорными ведрами к контейнеру. Гоша приказал:

- Молчи, делай вид, что мы тебя провожаем.

И тут же стал громко прощаться, будто знает ее всю жизнь:

- До завтра, не опоздай на свидание, а то ты такая…

Мужчины посмотрели на молодых, у них даже не возникло намека на подозрение в совершении преступления. Девушка тут же вбежала в подъезд.

По тому, как она звонила в дверь, родители сразу поняли, что-то случилось. На пороге стояла на грани обморока мертвецки бледная дочь. Она вбежала в кухню и стала умываться, при этом еле слышно говорила:

- Меня ограбили, трое мальчишек, один в красной майке.

Отец тут же позвонил в милицию. Не зря дежурную часть нередко сравнивают с командным пунктом. И в этом есть свой резон. Именно сюда стекается вся информация о криминальной обстановке в районе и отсюда поступают команды на ведение, так сказать, боевых действий во время схваток с преступным миром. От того, как быстро будет принято верное решение, во многом зависит успех дела: раскрытие преступления по горячим следам.

Оперативный дежурный сработал четко. Он незамедлительно сообщил приметы преступников всем патрулям, вышедшим на маршруты. Гошу и его друзей тут же начали искать по городу.
Замир Питович Сохов в это время  покинул отдел и направлялся домой в Майский. У начальника криминальной милиции было свое неписаное правило: перед отъездом в обязательном порядке проехать по городу и лично убедиться состоянием оперативной обстановки. Он слушал по рации переговоры с сотрудниками патрульно-постовой службы, отдаваемые команды дежурной частью. В это время как раз шло сообщение о грабеже и приметах преступников. Метров через триста он увидел разыскиваемых подростков. Остановив машину, незаметно направился к ним.

Сохов слышал, как незадачливые грабители шли по аллее и громко обсуждали совершенное ими деяние. Они весело вспоминали, как дрожала девочка, как снимала им свои драгоценности, как слезно просила сохранить ей жизнь.

Замир Питович уже подходил к преступникам, вдруг услышал скрежет тормозов, в это время с двух сторон подъехали автопатрули. Увидав милицейские машины, молодые люди бросились врассыпную. Задержание их длилось несколько минут. Отпираться было бессмысленно: Гоша держал украшения, зажатые в руке.

7

Подростки не ожидали, что так быстро состоится суд. Рассуждали по-детски: «Подумаешь, девчонку напугали, сама сняла, сама отдала драгоценности и деньги. Мы же ее не били и не убили». Приговор был мягким. Гошу приговорили к трем годам лишения свободы с отсрочкой исполнения приговора на два года.

У нас в стране законы гуманные. Когда их пишут, разработчики считают, что всегда надо дать шанс исправиться оступившемуся человеку. Безусловно, это правильно. Многим первая судимость становится уроком на всю жизнь, но только не для таких, как Гоша.

И после суда в его жизни ничего не изменилось. Он целыми днями бродил по городу, по долгу бывал в парке, сидел с друзьями на лавочке у дома. Гоша жил по той же улице, что и Владик, но его он не знал. Не успел познакомиться, с раннего детства находился в интернате.

Был конец мая. Гоше исполнилось 18 лет. Отмечали это событие на улице, друзья принесли пива и бутылку водки. Компания веселилась на глазах соседей и прохожих. После всего выпитого так и тянуло на новые подвиги. Ко всем, кто шел мимо, назойливо приставали, высмеивали, обзывали. Прохожие делали вид, что это их не касается, и торопились от греха подальше. Подростка с удочками, который шел навстречу, первым заметил Гоша:
- А это что за хмырь идет? Первый раз вижу его на нашей улице.

Друзья уставились в парня. Узнав, успокоились:

- Это Ваня. Недавно здесь живет. Брат жены Владика. К нему приставать, нельзя а то забот не оберешься. Владик всю жизнь занимался каратэ. Кумекаешь, во что это может вылиться?
Ваня обошел развлекающуюся компанию другой стороной улицы и, пройдя мимо, с облегчением вздохнув, пошел к озеру.

Гоша все не унимался. Кулаки так и чесались. Друзья каждый раз его останавливали, напоминали о судимости. С таким резким характером не мудрено отправиться за решетку. Он бравировал:

- Да лучше за решеткой. Кому я здесь нужен? Своим родителям-алкашам? Им по фени и до меня, и до младших детей. Я бы с радостью их замочил, чтобы не коптили небо зря.

Он стукнул по лавочке так, что одна перекладина вмиг разломалась как спичка. Гоша поранил руку, кровь стекала в пыль. В глазах горела ярость. Друзья всерьез испугались состоянием Гоши. Они видели: сейчас он готов на все, самое страшное. Старались отвлечь от невеселых дум, как-то затушить прилив гнева.
Ситуацию сгладила младшая сестра Гоши. Она подъехала к лавочке на стареньком детском велосипеде, вся искрящаяся счастьем:
- Гошка, смотри, что мне подарили соседи. Хочешь, покатаю? Садись!

Гоша улыбнулся малышке и стал рассматривать рану. Но она настаивала на своем. Старший брат сделал вид, что сел сзади и весело подбадривал ребенка, как ей рулить. Девочка от счастья смеялась. Гоша, напрыгавшись сзади за сестрой, потный и усталый вернулся на лавочку к друзьям в совсем другом настроении. Он молча наблюдал за виражами велосипедистки и тепло улыбался:

- Я тебе обязательно куплю новый, скоростной велосипед. Только вот денег заработаю… - и вновь стал мрачным.

8

Утро выдалось теплым и ясным. Небо было летним, ни облачка на небе. Гоша проснулся в скверном настроении. Долго лежал, анализировал свою жизнь. Вчера, в день рождения, никто из родственников об этом не вспомнил, не подарил хоть крохотного подарка. Родители, вероятно, даже не помнят, когда у них родились дети. Опять на ум пришло беззаботное детство в интернате, как там весело и дружно отмечали дни рождения каждого воспитанника, ели вдоволь конфеты и торты, которая пекла повар тетя Ксеня.

Очень захотелось стать маленьким и вернуться в тот мир, где все было просто и ясно. Дома никого не было. Родители ушли на рынок сшибать мелочь на бутылку, а дети как всегда предоставлены сами себе, бегали по улице, обнося соседские сады и огороды.

Гоша от злости занялся уборкой комнат. Этому его научили в интернате. Проветрил, выбил пыль со спального тряпья, протер все углы, намыл полы. «Но эта чистота всего на несколько часов. Сейчас заявятся предки со своими собутыльниками и дом превратится в притон. Чтобы с ними не чинить разборки, надо куда-нибудь сматывать», - рассуждал он.

Он вышел на улицу, посидел на лавочке, посмотрел, как брат и сестра по очереди катаются на велосипеде, сколько в их возгласах радости и счастья. «Хоть чем-то полезным детей заняли соседи, и за это спасибо», - про себя думал Гоша. - «Идея, не пойти ли мне на озеро, что-то стало припекать». И он медленно отправился на окраину города.

На озере было полно народу. Начались школьные каникулы. Старшеклассники на природе группами готовились к экзаменам, сочетали приятное с полезным. Какие-то залетные гости, человек, десять, что-то шумно отмечали. Гоша сел недалеко от этой компании и стал наблюдать за жизнью на озере. Изрядно подвыпившие мужчины пригласили Гошу к импровизированному столу. Он не колеблясь, согласился, в желудке было пусто почти сутки.
Молодые, красивые девушки, то ли жены, то ли возлюбленные этих парней сводили его с ума. Им тоже понравился высокий, симпатичный парень с грустными глазами. Они по очереди пили с ним на брудершафт. Когда узнали, что ему только вчера исполнилось восемнадцать, тут же из машины вновь принесли несколько бутылок спиртного и стали пышно и весело отмечать совершеннолетие Гоши, с кавказскими тостами, здравицами в честь родителей, которые воспитали такого милого парня.

Гоше была приятна эта компания. Но он уже чувствовал, как пьянеет, не может сопротивляться натиску новых знакомых, приглашающих пить за все новые и новые тосты. Гоша отошел от них, и пошел вдоль озера. По дороге стал грубо приставать к девочкам, которые что-то читали вслух. Те не стали с ним препираться, собрались и ушли подальше от греха.

Трое взрослых мужчин азартно играли в карты. Гоша подсел к ним и стал развязно советовать, какой картой бить, как раздавать. Мужчины молча встали и дружно бросились в озеро, доплыли до его середины и оттуда наблюдали за невоспитанным мальчишкой.

Гоша почувствовал себя хозяином положения. Никто с ним не хотел связываться, делать замечание. Тут на противоположном углу озера у дерева он увидел вчерашнего рыбака Ваню, который с Мишей, мальчиком его возраста, ловил рыбу. Гоша подошел к Ване и попросил удочку. Когда Ваня отказал в этой просьбе, у Гоши нашелся повод разразиться нецензурной бранью и нанести мальчику несколько ударов в лицо, отчего Ваня упал в воду. Гоша пытался его настичь, но Ваня, спасаясь от нападения, перешел по мелководью на другой берег озера.

Гоша выхватил велосипед у подростка, который стоял на берегу и смотрел на рыбаков, стал преследовать Ваню. Тот убегал в поле и звал на помощь. Все люди, находящиеся на озере, делали вид, что молодые люди просто развлекаются.

Разъяренный неповиновением мальчика Гоша, бросив велосипед, догнал его в поле, привел на озеро, сломал удочку и стал бить палками по голове, при этом заставил Ваню раздеться догола, после чего бросил одежду в костер, где недавние его покровители жарили шашлык. Эту жуткую картину присутствующие наблюдали молча. От побоев Ваня упал на землю и лежал без движений.

Удовлетворенный своими произведенными действиями Гоша, весело насвистывая, стал уходить дорогой, ведущей в город. Все облегченно вздохнули, и каждый продолжил заниматься своим делом, будто ничего особенного не случилось.

К Ване со страхом подошел только Миша. Он пытался поднять друга, что-то у него спрашивал, обтирал своей майкой кровь с лица мальчика, накрыл его наготу своей рубашкой и, подтащив к дереву, усадил Ваню. В это время Гоша оглянулся и увидел, как недавнему обидчику кто-то оказывает помощь.

Гоша бежал обратно, и от злости перекошенного его лица всем стало страшно. Кто был на берегу, вмиг бросились купаться, делая вид, что Гошу не видят. Подбежав к Ване, он отшвырнул испуганного Мишу, поджег накинутую на тело Вани рубашку, после чего стал неистово наносить удары палкой по голове и гортани Вани. Потом неожиданно отбросил орудие преступления и вновь пошел в город.

Миша бегал по берегу и просил отдыхающих остановить издевательство над другом. Но никто к Ване даже не подошел. Миша побежал в город, сообщил о случившемся происшествии Владику и Заряне. Они тут же с Мишей на машине отправились на озеро. Бездыханное тело Вани одиноко полулежало, полусидело у дерева. Вокруг не было ни души. Все купающиеся теперь отдыхали на противоположном берегу, искоса поглядывая на истерзанного мальчика.

Заряна рыдала над братом, трясла его приговаривая: «Скажи, что ты жив, что это все неправда. Что, что я сообщу родителям?» Владик не мог поверить своим глазам. На озере по-прежнему было многолюдно. Неужели здесь не оказалось ни одного человека, который бы заступился за подростка, не дал пьяному и злобному юноше убить ни в чем не повинного ребенка. Какое преступное безразличие к чужой жизни. Ему бы еще жить и жить, долго и счастливо…»

…Сохов со своими подчиненными полдня провел на месте другого преступления. Они возвращались в отдел внутренних дел с фермы, где было совершено разбойное нападение. По дороге в свете фар увидел молодого человека. Он бесцельно шел в безлюдном поле, громко распевая песни и размахивая руками. «Остановись, это наш клиент», - сказал он водителю. «Певца» забрали с собой.

Когда вошли в здание милиции, дежурный, увидев Гошу, выскочил навстречу.

- Вы где его задержали? Мы разыскиваем его уже несколько часов. Он совершил убийство
Замир Питович подумал: «Все-таки каждый оперативный сотрудник обладает каким-то присущим только ему предчувствием, которое помогает раскрывать преступления и задерживать преступников».

Прошло много лет. Но меня по сей день не оставляют в покое тревожные мысли. Ведь это убийство происходило среди бела дня. Кругом были люди, взрослые люди. И ни один из них не пришел Ване на помощь. Другое дело, когда преступление неочевидное, то есть без свидетелей и очевидцев.

А тут? Ну, хорошо ввязываться в драку, в общем-то, никто не обязан. Но хотя бы, ничем не рискуя, можно же срочно вызвать к месту происшествия милицию… Не потому ли так распоясались преступники, что люди разобщены, безразличны к чужому горю, запуганы… Или просто ко всему равнодушны?

Завтра, через неделю, месяц, год на этом месте могут оказаться их родные и близкие люди. Кого они тогда будут упрекать в свершившейся трагедии? Да, милиция призвана и должна влиять на улучшение криминальной обстановки. Но без помощи граждан как она может незамедлительно прибыть на место происшествия? Если каждый считает: «Моя хата с краю…». Жаль, что судить за равнодушие нельзя, нет  в Уголовном кодексе такой статьи.