Лес почти зимний, снега так мало…и следов почти нет… можно исчезнуть и бесследно,и безлюдно. Можно кричать всем горлом, всей душой… но ответом тебе будет лишь собственный, сорванный голос.
И вот , голос почти пропал…надежды и сил почти нет…даже ползти нет сил.
И бессильный, ты падаешь землю…кажется, что всё окружающее летит вместе с тобой…
Больно , упасть в зимний лес, с высоты своего роста… упасть, и точно знать, что никто этого не слышал. Ни один чёрный и острый сучок, ни на одном дереве или кустике,Не хрустнул.
Болит только голова, только в месте соприкосновения с земной твердью…но болит сильно, ты даже закрываешь глаза, и боль вроде бы только больше, острее, и ярче…
И тут бы самое время наплыть отчаянью…сдаться… И другой, который не научил себя … он наверно бы сдался…отдал ,Последний всхлип, свой в лапы тёплого и уютного безволия… другой, только не ты…
Ты себя научил, и что ты слышишь?... вместо Реквиема, ты слышишь дальнее эхо.
Нет, голос не Её, силуэт, нарисовавшийся как будто из морозного воздуха, тоже лишь отдалённо её напоминает …разве что взгляд.
Но именно этот взгляд, из дальнего эха рождает музыку…
Кажется это Luigi Boccherini , и его Minuet …да! Точно… и боль чуть отступила.
И можно приоткрыть глаза…нет, это не она…а её отголосок… и Лес почти зимний, снега так мало…и следов почти нет… можно исчезнуть, и бесследно, и безлюдно.
Можно, и легко, если не научить себя слушать, и слышать музыку, которой Он наполнен.