16.
Хана позвала Лёвушку к себе в спальню. Она хотела познакомить сына с проблемой, стоявшей перед ними. Лёвушка ребёнок разумный. За его спиной Хана не хотела принимать решение. В конце концов, это касается не только её жизни, а его тоже. Хана не хотела, чтобы сын попрекнул её в будущем, что она так резко изменила его жизнь. Она отдавала себе отчёт, что кладёт на сына тяжёлое бремя понять случившееся и участвовать в принятии решения. Но без него она решать не хотела.
Лёвушка не понимал, почему мама лежит в доме господ, почему к ней, да и к нему относятся в этом доме как господам. Он привык видеть пренебрежительное отношение господ ко всем обитателям постоялого двора. Даже хозяйка тетя Маша не пользовалась никаким уважением со стороны господ. А здесь все с ним ласковы. Даже грозный управляющий графини ласково погладил Лёвушку по голове.
- Лёвушка, - начала Хана, - мне нужно поговорить с тобой. Как твоя шишка?
- Мамочка не беспокойся. Шишка совсем не болит.
- Сынок, ты уже большой и я должна рассказать тебе, что произошло и как это может повлиять на нас с тобой. Женщины местечка решили, что я плохая женщина и меня следует наказать за это. Если бы не ты и другие, то они забили бы меня до смерти. Я очень благодарна тебе за то, что ты рисковал своей жизнью, спасая меня. Но, сейчас передо мной стоит новая проблема, и я без тебя не могу её разрешить.
- Это связано с дядей Иваном? Ямщики говорили, что он странный барин, и он втюрился в тебя.
- Ямщики такое говорили?
- Да, мама. Болтают глупости.
- Нет, сынок, это не глупости. Иван действительно полюбил нас с тобой. Он хочет, чтобы я ушла от папы и уехала с ним.
- Не может быть, мама! Он же барин!
- Он хочет, чтобы я стала его женой и ты жил с нами.
- Мама это невозможно. Он русский барин, а мы евреи.
- Я ему тоже такое сказала, а он говорит, что он так нас любит, что его не остановит разница в нашем положении. Он тебе нравится?
- Нравится. Он добрый. А что на это скажет старая госпожа? Она здесь самая главная.
- Она говорит, чтобы я выходила за Ивана. Она его поддерживает. Что же мне делать?
- Если ты выйдешь за дядю Ивана, ты станешь барыней?
- Не знаю, наверное.
- Он хороший. Он не сделает тебя прислугой. Наверное, он сделает тебя барыней.
- Он действительно добрый?
- О, мама, он очень добрый. Я это проверил.
- Так ты хотел бы, чтобы мы согласились на его предложение? А тебе папу не жалко? Если мы согласимся, то нам придётся от папы уйти.
- Жалко, но я знаю, что папа не пропадёт. Он пойдёт в шинок и напьётся. А пьяный он всё сразу забудет.
- Лёвушка, скажу тебе откровенно, мне Иван нравится. Он молодой, красивый и не пьёт.
- Мама, выходи замуж за барина. Тётя Маша никогда не сможет на тебя кричать.
- Лёвушка, мне хочется, чтобы ты меня понял. Мне нельзя вернуться к папе. В местечке мне нет места.
Хана поцеловала Лёвушку в лоб и крепко прижала его к себе. По её щекам текли слёзы. Её охватило какое-то странное чувство страха. Понимая, что это чувство беспочвенно, она, тем не менее, не могла от него избавиться. С одной стороны она с радостью думала об открывшейся ей возможности выбраться из ада постоялого двора, с другой стороны она уже привыкла к своему положению горничной, и бросаться в неизвестность ей было страшно. Особенно её волновал вопрос, который она старательно обходила стороной: неужели для этого нового брака она должна креститься? Как покарает её Всевышний за измену религии отцов? Этот вопрос она не могла обсуждать с сыном.
- Мама не плачь! Тебе больно?
- Нет, сынок. Я плачу не от боли телесной, меня терзает боль душевная. Мне страшно выходить замуж за Ивана.
- Не бойся мама. Иван хороший и он тебя не обидит.
Хана поцеловала сына в лоб и велела ни с кем не обсуждать её разговор о замужестве. Лёвушка и сам понимал, что этот разговор лучше держать в секрете.
Хана ещё долго лежала и обдумывала своё положение. Хана не сомневалась в том, что Зиновий не вызывал в её душе любви, но бросить его так просто, как будто в её жизни никогда его не было, Хане было нелегко. Хана привыкла к старому солдату. Делить с ним постель было не самым приятным делом в жизни Ханы, но она воспринимала это как обязанность жены, терпя перегар табака и неприятный запах водки. Зиновий, возможно, по-своему её любил. По крайней мере, он никогда её не обижал, и было несколько случаев, когда Зиновий вступался за неё перед Машей. У них был сын, к которому Зиновий относился с нежностью, не свойственной его солдатским привычкам. С другой стороны молодой и красивый Иван очень нравился Хане. Он вызывал в ней чувство, которое можно сравнить с чувством нищего, наслаждающегося недоступными продуктами, выставленными в витрине на всеобщее обозрение. И вот сейчас её приглашают насладиться этими продуктами. Можно ли позволить себе это? Не последует ли за этим жестокая расплата? «Так ли мне нравится Иван, - спрашивала себя Хана, - чтобы ломать свою жизнь по его первому зову?»
Графиня пришла поговорить с Ханой. Она хотела поближе познакомиться с Ханой.
- Дорогая Аня, можно я буду называть тебя этим именем?
- Можно.
- Расскажи мне, милая Аня, что мешает тебе ответить Ване.
- Ничто не мешает. Иван мне нравится. Лёвушка уверяет меня, что Иван хороший. Я и сама вижу, что он хороший. Меня смущает многое. Мне трудно бросить мужа, с которым меня соединяет сын. Более всего меня беспокоит необходимость изменить религии предков. Мои родители воспитывали меня в иудейской вере. Мне кажется, что, согласившись на предложение Ивана, я предаю веру моих предков.
- У меня другие понятия. Я считаю, каждая церковь это порождение рук человека. Не бог создал церковные учения, а люди. Надо любить бога, любить людей, а по какой книге молиться не играет роли. Если бог един, то не играет роли на каком языке, по каким молитвам обращаться к нему. В моей семье смена религии происходила на протяжении двух поколений. Сначала моя мать из ислама перешла в католичество, потом я из католичества перешла в православие. Я не вижу в этом ничего плохого.
- Не знаю, возможно, в вашем случае не было ничего плохого, но не в моём... В конце концов, действительно какая разница по какой книге поклоняться одному и тому же Иисусу Христу? Совсем другое дело перейти из иудаизма в православие. Евреи не верят в святость Христа. Еврейская религия не допускает поклонения идолам. За отказ поверить в Христа евреи подвергаются гонениям вот уже почти две тысячи лет. Ничто не заставило евреев отказаться от своей веры: ни кровавые гонения, ни огонь инквизиции. А я добровольно меняю веру! Это же предательство!
- Никто тебя, милочка, не уговаривает стать настолько набожной, чтобы безоговорочно поверить в Иесуса Христа. Истории известны мараны. Для спасения жизни от инквизиции они формально переходили в христианство, продолжая тайно соблюдать иудейские обряды. Кто теперь в наши дни возьмётся их осуждать? Разговор идёт совсем о другом. Вам с Иваном жить будет легче, если формально вы будете в одной религии. При этом вовсе не обязательно, чтобы ты всей душой поверила. Если ты вдруг станешь чрезвычайно набожной, то это будет встречено без понимания. Никто не любит крайности. Достаточно, чтобы ты крестилась. Это нужно для спокойной жизни. Не изводи себя сомнениями. Цена крещения это счастье и любовь. Разве Париж не стоит мессы?
Хана улыбнулась. Фраза Генриха Бурбона успокоила её.
17.
Тяжёлую задачу должен был решить раввин. Как уговорить Зиновия на развод? Помочь в этом деле мог бы старый Мойша, но его давно уже не было в живых. Придётся договариваться с Машей. Она имела большое влияние на Зиновия. Раввину с ней договариваться было сложно. Маша была известна своей жёсткостью и жадностью. Что ей до женщин местечка? Какая польза? Маша довольно успешно управляла своим постоялым двором. С раннего утра до позднего вечера она была занята делами двора. Но, несмотря на это, богатства она не накопила. Расходы по поддержанию заведения в необходимом порядке забирали почти все доходы. Потеря Ханы была для Маши большим ударом. Заменить бесплатную горничную на наёмную потребует дополнительных расходов. Но даже эта потеря была не главной. Главное было то, что равноценной замены не было в местечке. Можно найти красивую женщину, но найти такую,
чтобы она в совершенстве владела русским языком, нельзя было даже среди окрестных русских крестьянок. Окрестные крестьяне говорили на смеси украинского и русского языков, непривлекательной для уха господ. Куда не гляди, а Маша не заинтересована в разводе Зиновия с Ханой.
Раввин пришёл на постоялый двор вечером того же дня, когда он получил ультиматум Янковицкого. Маша приняла его вежливо и провела в свои личные покои. Она понимала, что у раввина к ней серьёзный разговор и не хотела говорить при посторонних. Натансон оценил это. Он и сам хотел поговорить с Машей без свидетелей.
- Посидите минуточку ребе. Я сейчас приду и принесу чай и печенье, – сказала Маша.
Раввин не успел возразить, как она вышла из комнаты. Натансон оглядел помещение. Скромный стол и четыре стула стояли посередине комнаты. На столе горела керосиновая лампа с широким фитилем. Огонь этой лампы освещал скромную мебель: небольшой диван, сервант со стеклянными дверцами. Сквозь стекло виднелся старый серебряный подсвечник на девять свечей, которые зажигались в дни праздника хануки. Рядом на той же полке располагался целый набор серебряных рюмок и фаянсовое пасхальное блюдо.
Маша была вдова. С мужем ей не повезло, и он умер довольно рано. Детей у неё не было. Единственным интересом её жизни был постоялый двор. Как уговорить её, чтобы она повлияла на своего кузена Зиновия?
Маша вошла с подносом в руках. На подносе был чайник, две чашки и тарелка с печеньем.
- Вот и я. Я же говорила вам, что буду быстро. Как вы пьёте чай? В прикуску? Сейчас наколю сахар.
- Я пришёл к тебе по делу, а не пить чай.
- Я знаю уважаемый ребе, что вы занятый человек. Но мне выпала честь принимать вас, и я хочу принять вас по всем правилам.
- Приступим к делу. Ты, наверное, знаешь, что Хана находится в доме графини. Я сегодня был там, но меня к ней не пустили. От имени графини со мной говорил управляющий. Он возмущён тем, что на Хану было совершено нападение. Он считает, что в этом и ты принимала косвенное участие. Нападение произошло на территории соседней с постоялым двором, и персонал постоялого двора мог не допустить его.
Раввин придумал обвинение против Маши. Его задача была запугать Машу и сделать её заинтересованной в решении вопроса с разводом. Тёмных, забитых обитателей местечка всегда можно запугать преследованиями со стороны властей.
- Управляющий оформляет документы в суд по этому делу. Уже сейчас по его требованию арестованы непосредственные участники нападения. После подачи в суд документов последуют дополнительные аресты. Я пытался договориться с полицией, но они боятся графини. Она очень важная особа. Конфликт можно потушить только с её согласия. Если она отзовёт жалобу, всех немедленно отпустят.
- Как уговорить графиню отозвать жалобу?
- Денег она не берёт. Управляющий поставил условие, но я не знаю, как его тебе рассказать.
- Какое условие?
- Они хотят, чтобы Зиновий дал развод Хане.
- Это зачем? – недоверчиво спросила Маша.
- Мне объяснений не дали, но твёрдо обещали отозвать жалобу в обмен на развод.
- Это всё этот чиновник Яковлев. Это его дела. Что он задумал? Хочет у бедного Зини жену отобрать! А она согласна?
- Думаю, что согласна. Они бы не настаивали на разводе, если бы она была не согласна.
- Бедный Зиня. Он об этом знает?
- Я согласен с тем, что Зиновий в этом деле жертва. Но пойми правильно. Его жена окончательно опозорена. Она ушла к гою. Это самый большой грех, который может совершить еврейка. Зачем ему такая блудная жена? Ты должна уговорить его дать развод и поскорее. Позже мы ему подберём какую-нибудь вдову. Сегодня же поговори с ним, а завтра мы всё оформим.
- Чего это я? Вы ему скажите.
После долгих споров договорились, угостив Зиновия водкой, вдвоём убедить его в необходимости развода. Раввин был доволен. Запугивание Маши удалось.
Зиновий пришёл на постоялый двор ещё до того как закончились переговоры между раввином и Машей. Он был мрачен. Он не мог понять случившееся. Маша пригласила его в свою комнату и поставила перед ним стакан водки. Зиновий удивленно взглянул на Машу и спросил:
- Чего это ты такая добрая?
- Не по доброте Маша ставит это угощение, - вступил в разговор раввин, - а для того, чтобы смягчить горькую правду. Твоя бывшая жена сбежала от тебя к русскому барину.
- Не может быть! – Зиновий взял в руку стакан и с жадностью выпил его до дна. – Это ваша жена организовала побоище, а не барин.
- Что ты понимаешь? – вмешалась Маша. – Побоища бы не было, если бы она была верной тебе. Она сбежала к барину.
Зиновий посмотрел на своих собеседников с такой тоской, такой болью, что у раввина даже дрогнуло сердце.
- Да ты не огорчайся. Мы тебе другую женщину найдём. Хану надо вычеркнуть из жизни и на душе станет легче.
- Как? Как я могу вычеркнуть её из моей жизни? Это невозможно.
- А ты разведись с нею. Сразу станет на душе легче.
- Как это разведись?
- А вот подпиши эту бумагу, - Раввин вытащил подготовленный заранее документ о разводе.
- Не подпишу!
- Не будь дураком Зиня! – Маша нетерпеливо всунула ручку в руки Зиновия. Он написал своё имя, не совсем понимая, что делает.
- Ну, вот видишь, как тебе сразу стало легче на душе, - сказал раввин, аккуратно складывая документ в папку.
- Иди к себе отдыхать.
Маша вытолкала Зиновия из своей комнаты. Он им больше не был нужен. Уже за дверью Зиновий окончательно понял, что произошло. Из его горла вырвался крик. Вышедший из Машиной комнаты раввин всунул в руку Зиновия двугривенный и сказал:
- Утешь душу свою солдат.
Зиновий взял двугривенный и покорно поплёлся в шинок пропивать женатую жизнь. У раввина на душе было тяжело. Он чувствовал себя так, как будто его окунули в грязь.