В 1993 году жил я в Москве на Мосфильмовской улице, если быть точнее, на улице Пырьева, которая как-то сбоку из густозеленого лесного массива выходит на Мосфильмовскую.
Двухкомнатная квартира в кирпичном сталинском доме была собственностью брата моей жены, сам дом был, как его называли «Мосфильмовским».
Жили в нем артисты, работники киностудии и другие люди, имевшие, также и не имевшие непосредственного отношения к киноконцерну «Мосфильм».
Этот киномонстр в приснопамятные годы, был, наверное, самой мощной съемочной площадкой страны, что-то вроде Голливуда в США или Filmalaya и Film City в Индии.
В общем, я находился в том месте, где можно было лицом к лицу столкнуться с самой большой кинознаменитостью, которую не далее, как вчера, видел по телевизору в фильме снятом ещё тридцать лет назад.
Соседкой по этажу оказалась Валентина Титова, супруга покойного Владимира Басова.
С ней я познакомился совершенно случайно, по причине ее намерения продать свою "двушку", она сама позвонила в мою дверь, видимо кто-то ей сказал, что я ищу жилье.
Я удивился раскованности этой интересной, миловидной и вместе с тем очень свободно державшейся женщины.
Она вошла одна, совершенно не опасаясь незнакомого человека, тем более с "лицом кавказской национальности".
Но мне нужна была квартира, и как в той поговорке говорится, на тот момент, имелось желание, но «не было возможности», хотя была возможность купить велосипед, «но не было желания».
Вот так мы с Титовой познакомились и еще раза-два виделись.
Но потом я уже съехал с этой квартиры, началась ужасная, долгая и омерзительная война на моей Родине.
Мне пришлось искать свой угол в той же Москве...
Но это уже, как говорится, «совсем другая история».
И так, я ставил свою автомашину на стоянке перед Мосфильмом и спокойно шагал под вечер домой.
Утром шел обратно, заводил свою колымагу и выезжал.
Это повторялось почти каждый день.
Часто стал замечать, что ни с того, ни с сего, при выезде, где-то с тротуара мне вослед незнакомые мне девушки начинали дружно махать ручками.
Я вначале не понимал причин этого и, думая, что они это делают в адрес кого-то другого, кто ехал за мной, спокойно уезжал.
Но потом это стало повторяться, я опять видел машущих женщин, но оглядываясь, ни машин, ни людей за собой в зеркало не замечал.
И я, в следующий раз уже по привычке, сам им отвечал взаимным приветствием.
Я понял, что меня определенно за кого-то принимают.
Потом вглядевшись в себя в зеркало, я увидел некоторое свое внешнее сходство с мэтром советского кино-Никитой Михалковым.
Ну, а потом мое сходство, но уже в другом месте Москвы, подтвердила вдобавок еще и одна цыганка.
Она подкралась ко мне из-за спины, тихо,как кошка, что я ее вначале и не заметил.
Я стоял у стоматологической клиники, после сложной операции по удалению зуба, с тампоном во рту, прикрыв ладонью руки правую щеку, что не мог даже открыть рот.
Она, встав передо мной и не обращая никакого внимания на мое непростое положение, улыбаясь произнесла: «Мил человек, дай я тебе погадаю...»
Я отвернулся.
Она снова зашла ко мне вперед и снова, но уже настойчивее: «Дай погадаю!».
Я махнул на нее рукой, выражающее «Отстань», так как не мог говорить по технической причине своего состояния.
Тогда она снова стал передо мной и, протянув руку, сказала:
«Не хочешь, чтоб гадала, тогда дай деньги!».
Когда я отмахнулся от нее, как от назойливой мухи и начал уходить, вослед услышал недовольное шипенье:
«Ух, проклятый Михалков! Черт бы тебя побрал...!»
Мне повезло, что она не погналась за мной.
И так, я жил в доме, где после развала некогда большой и сильной страны, жили и жили очень тяжело и не просто, работники некогда могущественной советской киноиндустрии.
Соседом у меня ниже по этажу был пожилой мужчина по имени Григорий, как потом в разговоре выяснилось, по профессии оператор, прежде снимавший много фильмов и теперь оставшийся без работы.
Кино не производилось и естественно, все разрушилось и он, как многие другие, оказался не у дел.
Он часто стучался ко мне, я его всегда принимал с теплотой и сочувствием, видя его непростое положение.
И мы вместе чаевничали у меня.
Я разогревал еду, ставил на стол бутылку и он всегда довольным уходил от меня.
Это продолжалось столько, сколько я там жил.
Однажды, он вечером позвонил в дверь, я, как всегда, пригласил его в комнату и вот мы сидим, трапезничаем.
После некоторого времени, когда по телу, разгорячив кровь, разбежались живительные градусы, он мне говорит:
"Я хочу с Вами посоветоваться по одному важному вопросу".
"Пожалуйста, что смогу скажу, что не смогу, не обессудьте" -отвечаю ему.
И он начал:
"Ко мне приехала моя младшая сестра. Она живет в Орловской области.
Занимается, челночной торговлей, возит вещи туда и на этом зарабатывает на жизнь. До этого тоже приезжала как-то.
И в тот раз останавливалась у меня.
Я хочу ей сказать, чтобы она мне впредь… платила за проживание.
Как ты думаешь..?"
И он посмотрел на меня.
В его глазах я увидел неуверенность, правильно ли то, что он хочет от сестры и, явное сомнение в том, что я его поддержу:
-Григорий.
Она твоя сестра?-
Он отвечает:-Да.-
-Родная?-
-Да!-
-А как ты ей это скажешь?-
-Ну, скажу, чтобы платила, если хочет жить у меня.
Пусть платит, за кровать, за коммуналку. Она зарабатывает, а я ничего не имею.-
-Нет, Григорий, ты меня не понял.
Скажи, как ты сможешь это произнести вслух, ей в лицо?
Как у тебя язык сможет повернуться требовать у родной сестры за проживание деньги?-
Он замолчал. Лицо его помрачнело, он покачнул головой, как будто хотел сбросить с себя какой-то груз неприятно- гадкого свойства.
Я продолжил.
-Да, понятно, ты нуждаешься в деньгах!
Все сейчас в этом нуждаются, тяжело всем.
Но требовать у неё деньги- не выход.
Если уж ты не можешь не просить, проси у нее в займы или в долг на время.
Но никак не проси за проживание.
Родство ваше на то и родство, что за проживание ты не можешь у нее взять, даже если она сама их дает тебе с такой формулировкой.
Ты понимаешь, вы же от одной матери и отца!
Как после этого ты можешь считать ее сестрой и она тебя своим братом?
Ни в коем случае, если ты пришел ко мне просить совета, то только так и не иначе.
Повторяю еще раз, ни в коем случае!!
Но если ты не нуждаешься в моем совете, то и спрашивать у меня не надо!-
Он опустил глаза и наклонив голову, помрачнел, было видно, что мои слова его сильно задели.
Задумался, минуты две помолчал, потом сдавленным голосом произнес:
"Я предполагал, что ты так мне и ответишь...
Спасибо.
Знаю, что у вас на Кавказе так...
Пусть и у меня будет так же!
Безысходность вынудила меня на такие мысли. Извини..."
сказал он, и лицо его неожиданно разгладилось и засияло светом теплоты и спокойствия.