В стакане три четверти виски
и четверть льда.
На подоконнике,
недопитый,
как и всегда.
Сердце перевернутое вверх дном,
пустое ведро - постучала сверху,
чтоб наверняка ни пылиночки, ни капли.
Что говорить о душе наизнанку.
Она не банально - соль на рану,
она раскаленные угли в воспаленную плоть.
Перекричать.
Переорать.
Перебороть.
Лопнувшие перепонки,
кровавые слезы и кровь носом.
В горле тугой комок клокочет.
Свалиться с кровати -
[сердце и то кровоточит]
тело ватное.
Разбить коленки -
синяки будут, и по стеночке в ванную.
Умыться.
Зеркало.
В белках капилляры лопнули.
Денька три отлежаться,
переболеть, зализать ранки,
покрыть рубцами...
И туда где шумно,
только замазать синяки под глазами
тональником. Туда где народ,
где не остаться одной.
Чтоб не закричать
как три дня назад...
Звонок.
Мама, не ее.
- Доченька, приезжай.
Завтра уже как... - и дальше слезы.
Слова не нужны.
- Я приеду.
Горло изнутри разорвалось.
Глаза сухие.
Восемь дней уже
как задохнулась
в этой новой пустой квартире,
где даже воздух не знает
о нем.
А там его дом,
его прошлое.
Детство, юность. Его любовь
моментами капельку пошлая.
Но горячая,
обжигающая,
как глоток
бренди.
А еще обязательно зеркало
под белой простыней.
И его фотография
с черной
лентой